Переход от первобытности к цивилизации: Переход от первобытности к цивилизации

Построение модели общества, основанной на физических силах между атомами или клеточных физических и химических взаимодействиях, было бы довольно трудным.Даже построить модель, основанную на социальных взаимодействиях, слишком сложно. Чтобы рассмотреть коллективное поведение человеческой цивилизации, необходимо разработать концепции, которые описывают отношение индивидуального к коллективному поведению в более общем виде. Цель этой статьи — расширить систематическое понимание коллективного или кооперативного поведения, чтобы охарактеризовать такое поведение в физических, биологических и социальных системах.

Все макроскопические системы, независимо от того, является ли их поведение простым или сложным, состоят из большого количества частей.Следующие примеры предлагают понимание того, как и каким образом возникают простые или сложные формы поведения.

Неодушевленные предметы обычно не имеют сложного поведения. Известные исключения включают воду, текущую в ручье или кипящую в горшке, а также атмосферную динамику погоды. Однако, если вода или воздух не подвержены воздействию внешней силы или тепла, их поведение простое. Тем не менее, если присмотреться, можно увидеть быстрое и случайное тепловое движение атомов. Для описания движения всех атомов в кубическом сантиметре воды потребуется объем написания, который более чем в десять миллиардов раз превышает количество книг в Библиотеке Конгресса.Хотя это был бы очень большой объем информации, все это не имеет отношения к макроскопическому поведению чашки с водой.

Термодинамика и статистическая механика объяснили этот парадокс в конце 19 века. Обычно независимое и случайное движение атомов означает, что небольшие области одинакового размера содержат по существу одинаковое количество атомов. В любой момент количество атомов, покидающих область, и количество атомов, входящих в нее, также по существу одинаковы. Таким образом, вода получается однородной и неизменной.

Хотя биологические организмы обычно ведут себя более сложным образом, чем неодушевленные предметы, независимые и беспорядочно перемещающиеся биологические микроорганизмы также обладают простым коллективным поведением. Рассмотрим поведение микроорганизмов, вызывающих заболевания. В чем разница между микроорганизмами и клетками, из которых состоит человек? С макроскопической точки зрения основное отличие состоит в том, что большое количество микроорганизмов не приводит к сложному коллективному поведению. Каждый из микроорганизмов следует по существу независимым путем.Независимость их микроскопических действий приводит к простому среднему поведению в большом масштабе. Это верно, даже если, как и человек, все микроорганизмы могут происходить из одной клетки.

Есть способ, которым микроорганизмы действительно действуют согласованным образом: они повреждают или поглощают клетки тела, в котором они находятся. Это согласованное действие позволяет им оказывать влияние в широком масштабе. Только потому, что многие из них выполняют это действие вместе, они важны для здоровья человека.

Понятие согласованности применимо также к физическим системам. Атомы при комнатной температуре в газе, жидкости или твердом теле беспорядочно движутся со скоростью 1000 км / час, но имеют менее крупномасштабное воздействие, чем объект, брошенный с гораздо меньшей скоростью — 50 км / час. Это коллективное когерентное движение всех атомов в объекте, которое позволяет им оказывать влияние в крупном масштабе.

Таким образом, существует две парадигмы простого коллективного поведения. Когда части системы имеют поведение, независимое друг от друга, коллективное поведение системы простое.Внимательное наблюдение показывает сложное поведение частей, но это поведение не имеет отношения к коллективному поведению. С другой стороны, если все части действуют одинаково, то их коллективное поведение будет простым, даже если оно заметно в очень большом масштабе.

Эти примеры поведения также можно увидеть в историческом развитии человеческой цивилизации. Первобытные племенные или аграрные культуры включали в себя в основном независимых индивидов или небольшие группы. Военные системы включали большие согласованные движения многих людей, выполняющих аналогичные и относительно простые действия.Эти слаженные действия позволили нанести удар в масштабе, намного превышающем размер самих вооруженных сил.

Напротив, сегодняшняя цивилизация предполагает разнообразные и специализированные индивидуальные формы поведения, которые, тем не менее, скоординированы. Эта специализация и координация делают возможным очень сложное коллективное поведение, способное влиять на окружающую среду во многих масштабах. Таким образом, коллективное поведение человеческой цивилизации является результатом скоординированного поведения многих людей в различных группах.

Гораздо проще подумать о проблеме понимания коллективного поведения, используя концепцию профиля сложности. Профиль сложности фокусирует внимание на масштабе, в котором определенное поведение системы видно наблюдателю, или степени воздействия, которое оно может оказать на окружающую среду. Оба они имеют отношение к взаимодействиям системы с окружающей средой: наблюдатель может видеть поведение только тогда, когда поведение достаточно велико, чтобы повлиять на наблюдателя.

Формальное определение масштаба рассматривает пространственную протяженность, продолжительность времени, импульс и энергию поведения. Если говорить более интуитивно, то когда многие части системы действуют вместе, чтобы вызвать единое поведение, это поведение имеет большой масштаб, а когда несколько частей системы действуют вместе, это поведение находится в малом масштабе. Также актуальна энергия различных действий системы. Когда количество энергии, затрачиваемой на действие, велико, тогда это крупномасштабное действие. По сути, единицы энергии работают вместе, чтобы добиться крупномасштабного поведения.Более систематическая обработка шкалы конкретных форм поведения приводит к сложности профиля.

Профиль сложности подсчитывает количество независимых поведений, которые видны в определенном масштабе, и включает в себя все поведения, которые влияют на более крупные масштабы. Использование термина «сложность» отражает количественную теорию степени сложности описания поведения системы. В своей основной форме эта теория просто считает количество независимых поведений мерой сложности системы.Профиль сложности характеризует поведение системы, описывая сложность как функцию масштаба.

Центральным моментом является: когда независимость компонентов уменьшается, масштаб поведения увеличивается. Чтобы создать большое коллективное поведение, отдельные части, составляющие это поведение, должны быть коррелированы, а не независимы. Это уменьшение независимости означает, что описание коллективного поведения включает в себя часть или все поведение частей, и поэтому наше описание частей проще.Когда поведение частей объединено в подгруппы, их поведение проявляется в масштабе, соответствующем размеру группы.

Таким образом, фиксируя материальный состав и энергию системы, можно разными способами организовать систему. Каждый способ организации системы и распределения энергии по системе приводит к компромиссу между сложностью их микроскопического описания и сложностью их описания во все более крупных масштабах.

Чтобы проиллюстрировать профиль сложности, рассмотрим систему, в которой части ведут себя независимо. Поведение системы в мелком масштабе требует определения того, что делает каждая из частей. Однако при наблюдении в более крупном масштабе невозможно различить отдельные части даже в небольшой области системы, наблюдается только совокупный эффект их поведения. Поскольку их поведение независимое, они компенсируют друг друга в своем воздействии на окружающую среду. Таким образом, описание поведения системы простое.Поведение каждой отдельной части исчезает при усреднении поведения локальной группы. Примерами этого являются микроорганизмы, беспорядочно плавающие в пруду, или люди, движущиеся в толпе, которая не движется как единое целое. Когда один человек идет одним путем, его место занимает другой, и вместе нет коллективного движения.

Независимое поведение следует противопоставить когерентному движению. При когерентном движении все части системы движутся в одном направлении. Это максимально возможный масштаб для системы.Поскольку поведение частей системы одинаково, их легко описать в крупном масштабе. Более того, как только описывается поведение в самом крупном масштабе, становится известно и поведение каждой из частей.

Ни один из этих двух примеров не соответствует сложному коллективному поведению. В отличие от случая когерентного движения, сложное поведение должно включать множество различных вариантов поведения. В отличие от случая независимого действия, многие из этих поведений заметны в большом масштабе. Для такой видимости различные подгруппы системы должны иметь скоординированное поведение.Полученные динамические корреляции распределены по разным масштабам. Некоторые из них обнаруживаются в микроскопическом масштабе в связанном движении или положениях молекул, а другие проявляются в коллективном движении, например, мышечных клеток и движении тела в целом. Таким образом, профиль сложности сложной системы, такой как человек, включает в себя распределение масштабов, на которых проявляется поведение. Этот баланс между сильно случайным и высокоупорядоченным движением характерен для поведения сложных систем.

Обсуждение независимого, связного и сложного поведения может применяться к физическим, биологическим или социальным системам. Подумайте о молекулах газа, которые независимо отскакивают в комнате, или о когерентном выравнивании магнитных областей магнита. В первом случае все части системы действуют независимо, а профиль сложности напоминает пример с независимым компонентом. В последнем случае все части системы выровнены, и наблюдается крупномасштабное поведение.

В биологических системах совокупность микроорганизмов может действовать по существу независимо, а болезнетворный микроорганизм, размножаясь и действуя согласованно, нападая на человеческий организм, может оказывать влияние в гораздо большем масштабе.Наконец, клетки тела взаимозависимы и обладают сложным коллективным поведением.

Применение этих концепций к человеческим организациям и социальным системам продвинет нас дальше в нашем понимании различных способов возникновения коллективного и согласованного поведения. В этом контексте одним из основных механизмов достижения скоординированного поведения является осуществление контроля одним человеком над поведением других. Таким образом, особенно интересно рассмотреть, как контроль влияет на коллективное поведение людей.

Обсуждение профиля сложности не касалось механизмов, которые вызывают корреляции в поведении частей. В этом разделе основное внимание уделяется внутренним взаимодействиям, которые в любой момент порождают коллективное поведение. В человеческих организациях координация происходит потому, что люди влияют на поведение друг друга. Влияние часто называют контролем. Это не обязательно принудительный контроль, хотя принуждение может быть одним из аспектов контроля.Цель этого раздела — понять взаимосвязь между структурой управления и сложностью коллективного поведения.

Реальные человеческие иерархические организации не являются строгими иерархиями, они содержат боковые взаимодействия, которые позволяют управлению обходить иерархию. Однако, сосредоточив внимание на идеализированной иерархии управления, можно понять природу этой структуры. Такой фокус поможет понять природу диктатур и иерархических корпораций, взаимосвязь между этими управляющими структурами и сложным коллективным поведением.В идеализированной иерархии все коммуникации и, следовательно, координация действий осуществляется через иерархию.

Чтобы конкретизировать обсуждение, рассмотрим два парадигматических примера: военная сила и фабричное производство. Обычное военное поведение ближе к нашему обсуждению последовательного поведения. Подобно когерентному движению, в вооруженных силах поведение человека упрощается до ограниченного набора шаблонов. Образцы поведения, такие как длинные марши, имеют высокую степень повторения и, следовательно, могут иметь большое влияние.Затем многие люди последовательно выполняют крупномасштабные модели поведения. Хотя эта модель продолжает применяться к некоторым примерам современной военной деятельности, разнообразие действий современных вооруженных сил делает эту модель более подходящей для понимания древних армий, римских легионов или даже армий гражданской войны в США.

Хотя действия военных рассчитаны на крупномасштабное воздействие, они все же должны осуществляться в ответ на определенные внешние условия. При изменении условий необходимо изменить и действия.Необходим механизм реагирования, включающий общение, которое может контролировать коллективное поведение. Такой ответ обычно включает прямое действие со стороны иерархии управления.

Обычная промышленная производственная линия также упрощает поведение человека. Каждый человек выполняет определенную повторяющуюся задачу. В результате того, что многие люди выполняют повторяющиеся задачи, создается большое количество копий определенного продукта. Это повторение увеличивает масштаб воздействия индивидуального поведения.Однако, в отличие от последовательного поведения, поведение разных людей неодинаково. Вместо этого деятельность человека координируется с деятельностью других; координация существует так, что может возникнуть более крупномасштабное поведение. Координация означает, что поведение разных людей, хотя и не одно и то же, связано друг с другом. По сравнению с когерентным движением это увеличивает сложность и уменьшает масштаб, но в гораздо меньшей степени, чем в случае полностью независимых людей.

Необходимость обеспечить координацию различных лиц, когда выполняемые коллективные действия имеют по своей сути более высокую сложность, увеличивает требования к иерархии управления. В частности, важно, чтобы поведение всех частей производственной линии было скоординировано, даже если выполняемые действия различны.

Сходства и различия между заводскими и военными моделями имеют отношение к пониманию роли иерархического контроля.Военные силы, корпорация или страна имеют разные масштабы поведения. В более крупных масштабах многие детали поведения людей не видны. Интуитивно иерархия управления предназначена для того, чтобы позволить отдельному человеку (контроллеру) управлять коллективным поведением, но не напрямую поведением каждого человека. В самом деле, контроллеру необязательно знать поведение человека. Что необходимо, так это механизм, обеспечивающий перевод контроля над коллективным поведением в средства контроля, осуществляемые над каждым человеком.Это цель иерархии управления.

Иерархия, однако, накладывает ограничение на степень сложности коллективного поведения системы. Это можно понять, если более внимательно рассмотреть процессы согласования. Иерархия отвечает за обеспечение координации различных частей системы. Более низкие уровни иерархии отвечают за локальную координацию меньших частей системы, а более высокие уровни иерархии отвечают за координацию более крупных частей системы.На каждом уровне иерархии действия, которые необходимо координировать, должны передаваться через контроллер. Таким образом, поведение контроллера должно само отражать все воздействия, которые разные части системы оказывают на другие части системы. Это означает, что коллективные действия системы, в которой части системы влияют на другие части системы, должны быть не более сложными, чем контроллер. В человеческих иерархиях коллективное поведение должно быть достаточно простым, чтобы его мог представить один человек.

Таким образом, сложность коллективного поведения должна быть меньше, чем сложность контролирующего индивида. Группа индивидов, коллективное поведение которых контролируется одним человеком, не может вести себя более сложным образом, чем индивид, осуществляющий контроль. Иерархические структуры контроля являются симптомами коллективного поведения, которое не сложнее, чем поведение одного человека. Сравнивая отдельного человека с иерархией в целом, иерархия увеличивает масштаб поведения отдельного человека, но не увеличивает его сложность.

Существование боковых влияний противоречит этим выводам относительно реальных человеческих организаций. Эти боковые элементы управления похожи на концептуальные сети, которые используются для моделирования взаимодействий между нейронами в головном мозге. Распределенный контроль над коллективным поведением может привести к большей сложности коллективного поведения, чем поведение любого отдельного человека. Сети также сильно отличаются от независимых индивидов. Сети требуют, чтобы координация поведения групп людей достигалась взаимным влиянием.

Обсуждение сложности поведения системы в различных масштабах само по себе не объясняет, почему системы должны быть простыми или сложными. Согласно термодинамике, изолированная система всегда будет увеличивать свою энтропию. Поскольку энтропия является мерой беспорядка, она соответствует микроскопически случайному поведению и простому коллективному поведению. К счастью для нас, мир не является изолированной системой. Высокая температура солнца заставляет его освещать нас светом.Энергия этого света повторно излучается в космос при гораздо более низкой эффективной температуре. Этот поток энергии от высокой температуры к низкой в ​​сочетании с физическими свойствами Земли позволяет реализовать все сложные погодные условия, а также биологическую и социальную жизнь на Земле. Хотя это и дает возможность, поток энергии не объясняет, как возникают сложные системы. С точки зрения индивидуальных физических, биологических или социальных систем, общий поток энергии переводится в набор сущностей, которые «выживают», поддерживая себя или подобное потомство, получая ресурсы, которые сохраняют свою структуру с течением времени.В своей самой основной форме эта концепция (обычно применяемая к биологическим организмам) применяется к неравновесным физическим, биологическим и социальным системам, поведение которых поддерживается потоком энергии. Об этом процессе еще предстоит многое понять.

Требования, предъявляемые условиями окружающей среды к образцу поведения организма, создают необходимость комплексного поведения. Чтобы выжить, поведение организма должно каким-то образом отражать природу окружающей среды. Некоторые модели поведения приводят к получению необходимых ресурсов, а другие — нет.Окружающая среда не является статической системой, и со временем организм реагирует на окружающую среду способом, который продиктован внутренней структурой организма. Ответ организма на определенном масштабе — это неявно в его поведенческих моделях на этом масштабе. Сложность реакции организма определяется сложностью его поведения. Если говорить более конкретно, количество независимых форм поведения связано с количеством независимых факторов / условий окружающей среды, на которые организм может эффективно реагировать.

Для количественной оценки требований, которые окружающая среда предъявляет к организму, рассмотрите минимальную сложность системы, которая достигает целевой цели (например, выживания) с некоторой заданной вероятностью успеха. По мере увеличения вероятности успеха возрастает минимальная сложность организма. Обратите внимание, что для многих типов биологических организмов типичное количество организмов остается относительно постоянным на протяжении многих поколений. Однако количество потомков на одного родителя широко варьируется от одного до миллионов.Это предполагает, что вероятность успешного выживания организма является мерой относительной сложности требований окружающей среды к сложности организма. Организмы, которые менее сложны, чем требования окружающей среды, имеют меньшую вероятность выживания, даже если они хорошо адаптированы.

Из этого аргумента можно начать понимать процессы исторических изменений в человеческих организационных структурах. Человеческие организации существуют в среде, которая предъявляет к ним требования.Если сложность этих требований превышает сложность организации, организация, скорее всего, потерпит неудачу. Таким образом, те организации, которые выживают, должны иметь достаточно большую сложность, чтобы реагировать на сложность экологических требований в масштабе этих требований. В результате из-за конкуренции происходит некая форма эволюционного изменения. Конкуренция актуальна, потому что для человеческих организаций сама среда частично формируется из человеческих организаций. Согласно этому аргументу, можно ожидать самосогласованного процесса увеличения сложности, когда конкуренция между организациями заставляет поведение одной организации служить частью среды, в которой другие должны выжить.

В последние годы человеческие организации, делавшие упор на централизованный контроль, изменились или уступили место другим структурам с более широким распределением контроля. Это включает в себя политические организации, систематическое преобразование диктатур в Центральной и Южной Америке в более демократические системы, фрагментацию советского блока и замену контролируемой государством экономики в коммунистических странах рыночной экономикой, а также реструктуризацию иерархических корпораций в западных экономиках на вовлекать группы принятия решений и стратегии управления, основанные на процессах.Многие из этих изменений приводят к системам, в которых коллективное поведение возникает из частично независимых подгрупп системы и боковых «сетевых» влияний. Даже когда иерархии управления продолжают существовать, более заметными стали горизонтальные взаимодействия через процессы принятия групповых решений. Чтобы понять это более полно, рассмотрим историю цивилизации и сложность экологических требований, предъявляемых к каждой цивилизации и отдельным людям, которые ее составляют. Постепенное историческое возрастание сложности означает, что организации, которые не меняются, не выживают.Это описывает характер происходящего перехода. Сложность требований к коллективным человеческим системам в последнее время стала больше, чем у отдельного человека. Как только это произойдет, иерархические механизмы больше не смогут навязывать необходимую координацию индивидуального поведения. Вместо этого необходимы взаимодействия, характерные для сетей.

В обзоре истории можно увидеть развитие иерархий, которые позволяют постепенно усложнять поведение.Важны два фактора: постепенно уменьшающиеся коэффициенты ветвления и латеральные взаимодействия. Оба будут описаны ниже. В этом развитии также есть два дополнительных аспекта: сложность в масштабе отдельного человека и сложность в масштабе коллектива. В общем, эти сложности напрямую не связаны. Однако в контексте иерархии управления сложность индивидуального поведения возрастает с увеличением сложности коллективного поведения. Сложность / разнообразие индивидуального поведения не объясняет напрямую трудности, с которыми сталкиваются иерархии.Сложность коллективного поведения действительно объясняет трудности, с которыми сталкиваются иерархии контроля, поскольку управление этим поведением является ролью центрального контроля.

С самых ранних письменных свидетельств истории до падения Римской империи, империи заменяли различные более мелкие королевства, которые развивались в процессе консолидации еще более мелких ассоциаций людей. Степень контроля, осуществляемого в этих системах, различалась, но очевиден прогресс в сторону более крупных и централизованно управляемых систем.Согласно нашему обсуждению разницы между независимыми людьми и последовательным поведением, этот процесс был вызван военной силой.

Действительно, во времена древних империй крупномасштабные человеческие системы выполняли относительно простые действия, а люди выполняли относительно простые индивидуальные задачи, которые повторялись многими людьми с течением времени, чтобы иметь крупномасштабный эффект. Это замечание относится к солдатским армиям, а также к рабам, работающим в сельском хозяйстве, шахтах или строительстве.Масштабы древних империй, контролируемых большими армиями, а также масштаб крупных проектов строительства были бы впечатляющими, если бы они выполнялись сегодня. Масштаб деятельности был возможен без современных источников энергии и технологий из-за большого количества вовлеченных лиц. Однако характер деятельности был достаточно прост, чтобы один человек мог руководить большим количеством людей. Таким образом, иерархии имели большой коэффициент ветвления: каждый контроллер отвечал за большое количество людей.

С течением времени поведение людей менялось, как и коллективные задачи, которые они выполняли. Растущее разнообразие индивидуального поведения подразумевает увеличение сложности всей системы, рассматриваемой в масштабе отдельного человека. Следовательно, это потребовало снижения коэффициента ветвления за счет добавления уровней управления, служащих для осуществления местного контроля. С точки зрения руководителей более высокого уровня, каждый уровень упростил поведение до такой степени, что человек мог его контролировать.Иерархия действует как механизм передачи информации руководству и от него. Роль также является фильтрующей, когда количество информации уменьшается по мере продвижения вверх. И наоборот, команды сверху уточняются (усложняются) по мере продвижения вниз по иерархии. По мере того как сложность коллективного поведения в масштабе отдельного человека увеличивается, коэффициент разветвления структуры управления становится все меньше и меньше, так что меньшее количество людей направляется одним менеджером, а количество уровней управления увеличивается.Формирование таких ветвящихся структур допускает более сложное локальное поведение индивидов, а также большую сложность коллективного поведения.

Самый резкий рост сложности организационного поведения последовал за промышленной революцией. Использование новых источников энергии и автоматизации само по себе позволило вести более масштабную деятельность. Это, в свою очередь, сделало возможным более сложное поведение человеческих систем, потому что усиление поведения в более крупном масштабе может быть достигнуто за счет использования энергии, а не за счет повторения задачи.

В момент, когда коллективная сложность достигает сложности индивидуума, процесс увеличения сложности сталкивается с ограничениями иерархических структур. Иерархические структуры не могут обеспечить более высокую сложность и должны уступить место структурам, в которых преобладают латеральные взаимодействия. Иерархия служит для создания корреляций в поведении людей, которые во многом схожи с поведением сети. Иерархия служит своего рода подмостками.В точке перехода становится невозможным осуществлять контроль, поэтому управление эффективно отделяется от функциональных аспектов системы. Боковые взаимодействия, заменяющие функцию управления, присутствовали в иерархических структурах, однако они становятся необходимыми, когда иерархическая структура управления дает сбой из-за высокой сложности коллективного поведения. Чем больше зависимость системы от иерархии, тем более драматические изменения происходят.

Латеральные взаимодействия достигают корреляций в поведении, которые ранее были созданы руководством.По мере внедрения таких механизмов уровни управления могут быть удалены. В ходе перехода иерархия осуществляет контроль над все более ограниченными аспектами поведения системы. Некоторые из моделей поведения, которые были установлены через иерархию элементов управления, могут продолжать действовать; другие не могут быть таковыми, поскольку увеличение сложности системы должно происходить из-за изменений в поведении. Среди этих изменений — сами механизмы координации, которые необходимо модифицировать.Можно утверждать, что эта картина во многом описывает динамику современных корпораций. Высшие уровни управления обратились к контролю за финансовыми, а не производственными аспектами деятельности корпорации. В последние годы сокращение штата компании часто происходило в первую очередь за счет среднего менеджмента, что приводило к сокращению фонда заработной платы и незначительным изменениям в производстве. Иерархический контроль был заменен командами принятия решений, введенными корпоративной реструктуризацией; реинжиниринг корпораций был сосредоточен на разработке связанных с задачами процессов, которые не зависят от иерархического управления.

Используя этот аргумент, легко понять, почему управляющие структуры, от коммунизма до корпоративных иерархий, не могли выполнять контрольные задачи, требуемые от них в последнее время. До тех пор, пока действия людей были единообразными и могли быть просто описаны, например, солдаты, идущие в ряд, или рабочие, производящие один продукт, с помощью набора повторяющихся и простых действий (приклеивание глаз к кукле, завинчивание болтов) контроль может быть осуществлен.Действия отдельного человека можно указать один раз на длительный период времени, а общее поведение коллектива можно просто описать. Коллективное поведение было простым; его можно резюмировать, используя описание простого продукта и скорость его производства. Напротив, центральный контроль не может функционировать, когда деятельность отдельных лиц производит много продуктов, описание которых является сложным; когда производственные линии используют большое количество этапов для производства множества различных продуктов; когда продукты быстро меняются во времени; и рынки меняются быстро, потому что сами состоят из людей с разными и быстро меняющимися видами деятельности.

Полезно отличать сети, координирующие деятельность человека, от рынков, координирующих распределение ресурсов. Рынки — это особый тип системы, который также приводит к возникновению коллективного поведения, основанного на независимых действиях многих людей. Такие рынки, как фондовые биржи или товарные рынки, координируют распределение ресурсов (капитала, рабочей силы и материалов) в соответствии с динамически меняющейся стоимостью их использования в различных приложениях. Рынки функционируют благодаря действиям многих агентов (физических лиц, корпораций и совокупных фондов).Каждый агент действует в соответствии с ограниченным набором локальных целей, в то время как коллективное поведение может координировать передачу ресурсов для многих целей. Рынки отличаются от сетей тем, что они предполагают, что взаимодействия между всеми агентами в отношении одного ресурса можно суммировать с помощью одной зависящей от времени переменной, которая является значением соответствующего ресурса.

Для иллюстрации проблемы централизованного управления сложной экономической системой рассмотрим примеры проблемы распределения ресурсов.Примером может служить поставка нефти в страну. Чтобы человек мог распределить запасы нефти, необходимо учитывать все потребности разных пользователей в количествах и времени, возможности разных поставщиков, а также доступные транспортировку и хранение. Даже если бы кто-то предположил, что компьютерная программа могла бы выполнять распределение, которое признано формально сложной вычислительной проблемой, ввод и вывод данных часто исключали бы эту возможность. Одна из важнейших особенностей такой проблемы распределения состоит в том, что есть как мелкие и крупные поставщики, так и мелкие и крупные пользователи.По мере увеличения числа независимых пользователей и изменения их требований проблема распределения становится невозможной. В то же время рынок эффективно выполняет это распределение с поразительной эффективностью.

Более знакомый пример, который во многих отношениях является более заметным, — это проблема снабжения продовольствием мегаполиса. Предложение продуктов питания — это не рынок, это сеть, основанная на рыночной структуре. В мегаполисе есть от сотен до тысяч маленьких и больших супермаркетов, от тысяч до десятков тысяч ресторанов, каждый со своими потребностями, которые в оптимальном случае будут определяться немедленными требованиями (по запросу), а не типичными или средними потребностями более время.Поставщики продуктов питания также многочисленны и разнообразны по своей природе. Рассмотрим также различные категории продуктов питания: продукты, консервы, выпечка и т. Д. Требования к транспортировке и хранению каждой из них имеют разные ограничения. Множество типов транспортных средств и способов передвижения представляют собой еще одно множество возможностей. Рыночная система обеспечивает необходимую координацию поставок продовольствия без явных заминок и с необходимой степенью погрешности. Концептуально рассматривать динамичный танец поставок еды в город, который обеспечивает ежедневную доступность, вызывает трепет.Несмотря на то, что существуют крупные сети супермаркетов, которые сами координируют большую систему поставок, общая система поставок намного больше. Осознание того, что эта координация усилий зависит от действий многих людей, придает смысл концепции сложного коллективного поведения. Можно также понять, почему в системе с централизованным управлением постоянное и адекватное снабжение продовольствием может стать проблемой. Чтобы иметь хоть какую-то надежду на решение такой проблемы с поставками, ее нужно упростить, чтобы позволить только несколько продуктов в нескольких магазинах.Это были хорошо известные характеристики продовольственного снабжения при коммунистических режимах. Было замечено, что они отражают общую экономическую неэффективность таких форм правления. В этом контексте связь довольно прямая. Хотя рассмотрение проблемы распределения в контексте снабжения продовольствием может проиллюстрировать проблемы, связанные с централизованным контролем, тот же аргумент может быть применен к различным проблемам распределения ресурсов и другим проблемам координации в больших и малых корпорациях.

В заключение, последствия исчезновения или драматических изменений в централизованно контролируемых человеческих организациях заключаются в том, что поведение коллекций людей не упрощается в достаточной степени, чтобы их могли контролировать отдельные лица.Вместо постепенного упрощения от отдельного человека к все большему и большему количеству людей, мы имеем противоположное, возрастающую сложность, которая связана с возрастающей сложностью требований окружающей среды. Это лишает человека возможности эффективно контролировать коллективное поведение. В то время как конкретные люди были обвинены в ошибках руководства, которые привели к корпоративным сбоям, проведенный здесь анализ предполагает, что в этих обстоятельствах руководство неизбежно допускает ошибки.

Наконец, с академической точки зрения, для тех, кто заинтересован в развитии понимания политического, социального или экономического поведения человеческой цивилизации или ее различных частей, есть несколько важных последствий. Высокая коллективная сложность подразумевает, что как индивиды мы не можем полностью понять коллективное поведение. Это не означает, что понимание и частичное понимание невозможны. Однако наличие множества различных шкал поведения в сложной системе подразумевает, что два традиционных подхода к моделированию или рассмотрению таких систем не могут быть эффективными.Первый предполагает, что коллективное поведение можно понять исключительно на основе крупномасштабных взаимодействий; в частности, описание взаимодействия между народами. Второй предполагает, что коллективное поведение можно понять, разложив систему на мельчайшие элементы и разработав модели, основанные на индивидуальном поведении. Полная спецификация каждого из физических компонентов системы описывала бы также коллективное поведение системы, однако такая полная спецификация невозможна.Отображение или моделирование всего индивидуального поведения неэффективно как подход к пониманию. Этот редукционистский взгляд, доминирующий в большей части научной мысли, не принимает во внимание значимость крупномасштабных корреляций, необходимых для сложного коллективного поведения, которое мы хотели бы понять. Эффективные модели должны строить описания, которые учитывают как множество масштабов поведения системы, так и взаимодействие между окружающей средой и свойствами системы.Кроме того, в центре понимания должны быть динамические модели поведения системы.

Взаимозависимость человеческой цивилизации в глобальном масштабе проявляется во множестве способов, которыми локальные действия в одной части мира влияют на глобальное поведение. От военных действий до гуманитарной помощи глобальное реагирование заняло место локальных взаимодействий. В этом обсуждении подразумевается признание того, что взаимозависимость влияет на людей по-разному и в разных масштабах.

Например, вторжение Ирака в Кувейт в 1990 году вызвало очевидный глобальный ответ, несмотря на то, что первоначально в нем была задействована лишь небольшая часть мирового населения. Последствия нефтяного эмбарго и ОПЕК в 1970-х годах продемонстрировали глобальные последствия поставок нефти с Ближнего Востока и отражены в сохраняющихся глобальных проблемах в этом регионе. Влияние производства автомобилей и бытовой электроники в Японии на потребителей, корпорации и экономику мира хорошо оценено, как и растущее влияние экспорта других стран Тихоокеанского региона.Нарушение поставок продуктов, даже частичное нарушение, например, в результате землетрясения в Кобе, может иметь глобальные последствия.

Потенциальное воздействие, которое небольшая нация может вызвать в результате разработки ядерного оружия, недавно проявилось в глобальной реакции на события в Северной Корее. Широко признано широкомасштабное разрушение арсеналов ядерных держав, которое может произойти в результате применения ядерного оружия. Производство наркотиков в определенных частях мира, таких как Колумбия, имеет значение для людей и общественности во многих других регионах мира.Различные недавние случаи социальной нестабильности и конфликтов в Сомали, Боснии и Руанде иллюстрируют глобальный ответ на социальную нестабильность в том, что считается относительно отдаленным уголком мира. После Второй мировой войны различные локальные конфликты приобрели глобальное значение и внимание, например Корея, Вьетнам и Ближний Восток.

Смена правительства в разных странах, таких как Иран в 1970-х годах и Южная Африка в 1990-х годах, произошла в условиях глобальных влияний и последствий.Пример Южной Африки представляет особый интерес, поскольку глобальное влияние (бойкот) было направлено на внутренние гражданские права, а не на внешние взаимодействия. Глобальная помощь в ответ на голод в Африке, землетрясения и наводнения в других частях мира является еще одним свидетельством глобальной реакции на местные события. Влияние колебаний стоимости валют в 1990-х годах в Италии и Англии, Мексике, а недавно и в Соединенных Штатах продемонстрировало силу глобальных валютных рынков.

Эти примеры показывают, как в настоящее время события национального масштаба могут иметь глобальные последствия. Однако события меньшего масштаба также могут иметь глобальные последствия. Одним из проявлений глобальной взаимозависимости является широкое географическое распределение производства и использования продукции. Производство продукта включает сырье, капитал, дизайн, сборку и маркетинг. Сегодня каждая из них может возникать или происходить в разных частях света или даже в нескольких. Потеря фабрики в любой из десятков стран может существенно повлиять на производство корпорации.Поскольку отдельные корпорации могут быть основными поставщиками определенных продуктов, это, в свою очередь, может повлиять на жизнь людей во всем мире.

Чтобы рассмотреть влияние мира на конкретного человека, нужно специализироваться. Рассмотрим, например, приток студентов со всего мира в университеты в районе Большого Бостона и проанализируем, как это влияет на преподавателей, студентов и экономику района Бостона, а также как на них влияет существование Бостона. Более конкретно, спросите, как студент из одной части мира может повлиять на другого студента из другой части мира, когда оба встречаются в Бостоне.Или о том, как отдельный преподаватель влияет на студентов, приехавших из многих частей мира, и как студенты из многих частей мира влияют на преподавателя. Даже постановка этих вопросов демонстрирует взаимозависимость на индивидуальном уровне, которая сейчас существует во всем мире. Более того, это описание взаимозависимости еще не учитывает подробно эффекты прямого обмена информацией через телефон, глобальные средства массовой информации, международные журналы и конференции, а в последнее время и Интернет.

Взаимозависимость глобальной человеческой цивилизации неразрывно связана с возрастающей сложностью как нашей индивидуальной социальной среды, так и поведения человеческой цивилизации в целом.

Также возможно установить связь с внутренними структурными изменениями, которые происходят в социальных и экономических системах. Сложные системы, демонстрирующие сложное коллективное поведение, структурированы как сети. Напротив, традиционная человеческая социальная структура, будь то в правительстве или в промышленности, была основана на иерархиях контроля.Подобно тому, как отдельный нейрон не может диктовать поведение нейронной системы, возникающая сложная сеть людей не может управляться одним человеком.

В этом контексте следует вернуться к традиционному конфликту между индивидуальным и коллективным благом и правами. Этот философский и практический конфликт проявился в конфликте между демократией и коммунизмом. Предполагалось, что коммунизм представляет собой идеологию коллектива, а демократия представляет собой идеологию личности.Переход к сложному организму подразумевает, что этот конфликт разрешен не в пользу одного или другого, а, скорее, в пользу третьей категории, взаимозависимого сложного коллектива, сформированного из разных людей. Традиционная коллективная модель была моделью, которая полагалась на единообразие людей, а не на разнообразие. Точно так же идеология индивида рассматривала не индивида по отношению к коллективу, а скорее индивида, служащего себе или себе. Следует признать, что обе философии были глубже, чем можно было предположить из их карикатур.Философия демократии включала идею о том, что индивидуалистические действия также будут служить благу коллектива, а философия коммунизма включала идею о том, что коллектив принесет пользу отдельному человеку. Тем не менее представление о цивилизации как о сложном организме, сформированном из людей, качественно отличается от любой формы правления.

Из признания того, что люди являются частью глобального организма, можно сделать два естественных вывода.Во-первых, можно признать, что человеческая цивилизация обладает замечательной способностью реагировать на внешние и внутренние вызовы. Наличие такой способности реагировать не означает, что человеческая цивилизация переживет внешние вызовы, точно так же, как сложность любого организма гарантирует ее выживание. Однако можно надеяться, что недавнее сокращение числа военных конфликтов будет продолжаться, а способность предотвращать или устранять местные бедствия возрастет. Трудности преодоления других систематических болезней общества, таких как бедность, также могут быть успешно преодолены по мере того, как истоки этих проблем становятся более понятными.

Во-вторых, сложность нашей индивидуальной жизни следует понимать в контексте системы, которая должна позволять ее компонентам (нам) вносить эффективный вклад в коллективную систему. Таким образом, мы были и будем ограждены от истинной сложности общества. Частично это достигается за счет прогрессивной специализации, которая позволяет людям сталкиваться только с очень ограниченным набором возможных профессиональных и социальных сред. Эта специализация будет иметь драматические последствия для наших детей, и их образовательная и социальная среда, вероятно, также станет все более специализированной.

Какие дополнительные выводы можно сделать из признания человеческой цивилизации как сложного организма? Учитывая сложность его поведения, необходимо непротиворечиво сделать вывод, что как индивиды мы неспособны понять его, даже если мы составляем его как коллектив. Поэтому было бы неразумно рассуждать, исходя из общих соображений, по вопросам социальной политики. Вопросы социальной политики должны рассматриваться системой, вовлеченными в нее людьми как прямые вызовы системе.

Однако этот анализ предполагает, что можно понять функциональную структуру и зависимости, которые существуют в глобальной цивилизации и организациях, которые ее составляют. Эти зависимости связаны с масштабом поведения, которое может быть вызвано в ответ на внутренние и внешние проблемы. При анализе характера проблем аналогичный анализ может быть проведен, чтобы распознать масштабы или масштабы поведения, которые необходимы для эффективного реагирования на них. Признание масштаба необходимых ответных мер должно стать важным вкладом в нашу способность решать как внутренние, так и внешние проблемы.

Это краткое введение в концепции и инструменты сложных систем, которые могут применяться к широкому спектру систем. Центральным понятием было развитие понимания профиля сложности, который количественно определяет взаимосвязь между независимостью, взаимозависимостью и масштабом коллективного поведения. Разрабатывая такие инструменты, мы можем многое узнать о себе, индивидуально и коллективно. Слияние дисциплин в области сложных систем противоречит растущей специализации в науке и технике.Он предоставляет множество возможностей для взаимодействия и признания общих принципов, которые могут лечь в основу образования и понимания во всех областях.

Социальный эволюционизм — антропология

В первые годы антропологии преобладающим мнением антропологов и других ученых было то, что культура в целом развивается (или развивается) единообразно и поступательно. Эволюционисты, опираясь на успех теории эволюции Дарвина , но не черпая вдохновения в его центральном вкладе концепции естественного отбора, стремились проследить развитие культуры во времени.Считалось, что как виды эволюционируют во все более сложные формы, так и культуры прогрессируют от простых к сложным состояниям. Первоначально многие ученые полагали, что большинство обществ проходит через одну и ту же или сходную серию стадий, чтобы в конечном итоге прийти к общему концу. Считалось, что изменения происходят в основном внутри культуры, поэтому развитие считалось внутренним детерминированным.

Некоторые принимали эволюционное развитие обществ со времен Просвещения.И французские, и шотландские социальные и моральные философы использовали эволюционные схемы в 18 веке. Среди них был Монтескье, который предложил схему эволюции, состоящую из трех стадий: охота или дикость, скотоводство или варварство и цивилизация. Это трехчастное деление стало очень популярным среди социальных теоретиков 19 века, и такие фигуры, как Тайлор и Морган, приняли ту или иную версию этой схемы (Seymour-Smith 1986: 105).

К середине девятнадцатого века европейцы успешно исследовали, завоевали и колонизировали многие ранее неизвестные (для них) части земного шара.Это глобальное движение привело к появлению новых продуктов и людей, которые жили совершенно иным образом жизни, чем европейцы, которые оказались проблематичными с политической и научной точки зрения. Дисциплина антропология, начавшаяся с этих ранних социальных теорий, возникла в значительной степени в ответ на эту встречу между разрозненными культурами совершенно разных обществ (Winthrop 1991: 109). Культурная эволюция — первая систематическая этнологическая теория антропологии — была призвана помочь объяснить это разнообразие народов мира.

Идея разделения этнологических летописей на этапов эволюции, от примитивных до цивилизованных, была фундаментальной для новых идей социальных эволюционистов девятнадцатого века. Опираясь на мысли Просвещения, работы Дарвина и новые кросс-культурные, исторические и археологические свидетельства, появилось целое поколение теоретиков социальной эволюции, таких как Тайлор и Морган. Эти теоретики разработали конкурирующие схемы общего социального и культурного прогресса, а также истоки различных институтов, таких как религия, брак и семья.

Эдвард Б. Тайлор не согласился с утверждением некоторых французских и английских писателей начала девятнадцатого века во главе с графом Жозефом де Местром, что такие группы, как американские индейцы и другие коренные народы, были примерами культурного вырождения . Он считал, что люди в разных местах одинаково способны развиваться и проходить через стадии. Примитивные группы «достигли своего положения благодаря обучению, а не отучению» (Tylor 2006: 36).Тайлор утверждал, что культура эволюционировала от простого к сложному и что все общества прошли три основных этапа развития, предложенных Монтескье: от дикости через варварство к цивилизации. Следовательно, «прогресс» был возможен для всех.

Чтобы объяснить культурные различия, Тайлор и другие ранние эволюционисты постулировали, что различных современных обществ находятся на разных стадиях эволюции . Согласно этой точке зрения, «более простые» народы того времени еще не достигли «более высоких» стадий.Таким образом, считалось, что более простые современные общества напоминают древние общества. В более развитых обществах можно было увидеть доказательство культурной эволюции через присутствие того, что Тайлор назвал пережитками — следами более ранних обычаев, сохранившихся в современных культурах. Изготовление глиняной посуды — это пример выживания в том смысле, который использовал Тайлор. Раньше люди делали свои кастрюли из глины; сегодня мы обычно делаем их из металла, потому что он более прочный, но мы по-прежнему предпочитаем посуду из глины.

Тайлор считал, что между всеми народами существует своего рода психическое единство, которое объясняет параллельные эволюционные последовательности в разных культурных традициях. Другими словами, из-за базового сходства ментальных структур всех народов разные общества часто независимо находят одни и те же решения одних и тех же проблем. Но Тайлор также отметил, что культурные черты могут распространяться от одного общества к другому путем простого распространения — заимствования одной культурой черты, принадлежащей другой, в результате контакта между ними.

Еще одним сторонником единой и прогрессивной культурной эволюции в девятнадцатом веке был Льюис Генри Морган . Юрист из северной части штата Нью-Йорк, Морган заинтересовался местными индейцами-ирокезами и защитил их резервацию в деле о предоставлении земли. В благодарность ирокезы усыновили Моргана, который считал их «благородными дикарями». В своей самой известной работе « Ancient Society » Морган разделил эволюцию человеческой культуры на те же три основных этапа, которые предложил Тайлор (дикость, варварство и цивилизация).Но он также разделил дикость и варварство на верхний, средний и нижний сегменты (Morgan 1877: 5-6), приведя современные примеры каждой из этих трех стадий. Каждый этап отличался технологическим развитием и коррелятом в образцах жизни, браке, семье и политической организации. В книге Ancient Society Морган прокомментировал: «Поскольку неоспоримо, что некоторые части человеческого семейства существовали в состоянии дикости, другие части — в состоянии варварства, а третьи — в состоянии цивилизации, кажется, что в равной степени это так, что эти три различных условия связаны друг с другом в естественной, а также необходимой последовательности развития »(Morgan 1877: 3).Морган различал эти стадии развития с точки зрения технологических достижений, и, таким образом, у каждой были свои определяющие ориентиры. Средняя жестокость была отмечена приобретением рыбной диеты и открытием огня; верхняя дикость луком и стрелами; понизить варварство керамикой; среднее варварство путем приручения животных и орошаемого земледелия; высшее варварство при изготовлении железа; а цивилизация — фонетическим алфавитом (Morgan 1877: глава 1). Для Моргана культурные особенности, отличающие эти различные стадии, возникли из «нескольких первичных зародышей мысли» — микробов, которые возникли, когда люди были еще дикарями, и которые позже превратились в «основные институты человечества».”

Морган постулировал, что этапы технологического развития связаны с последовательностью различных культурных моделей. Например, он предположил, что семья прошла шесть этапов развития. Человеческое общество начиналось как «орда, живущая в беспорядочных связях», без сексуальных запретов и реальной семейной структуры. На следующем этапе группа братьев была замужем за группой сестер, и брак между братьями и сестрами был разрешен. На третьем этапе практиковался групповой брак, но братьям и сестрам не разрешалось вступать в брак.Четвертый этап, который предположительно развился во время варварства, характеризовался свободным объединением мужчин и женщин в пары, которые жили с другими людьми. На следующем этапе возникли семьи с преобладанием мужа, в которых муж мог иметь более одной жены одновременно. Наконец, этап цивилизации отличался моногамной семьей, состоящей только из одной жены и одного мужа, которые были относительно равны по статусу.
Морган считал, что по мере развития человеческого общества семейные ячейки становятся все меньше и более самодостаточными.Однако его постулируемая последовательность эволюции семьи не подтверждается огромным количеством этнографических данных, собранных с его времен. Например, ни одно недавнее общество, которое Морган назвал бы дикарем, не допускает группового брака или допускает спаривания брата и сестры.

Хотя их работы преследовали схожие цели, у каждого из теоретиков эволюции были очень разные идеи и направления своих исследований. В отличие от Моргана, например, сэр Джеймс Фрейзер сосредоточился на эволюции религии и рассматривал прогресс общества или культуры с точки зрения эволюции психологических или ментальных систем.Среди других теоретиков эволюции, которые выдвинули схемы развития общества, включая различные религиозные, родственные и правовые институты, были Мэн, Маклеллан и Бахофен.

Важно отметить, что большинство ранних эволюционных схем были однолинейными. Однолинейная эволюция. относится к идее, что существует заданная последовательность этапов, которые все группы пройдут в какой-то момент, хотя скорость продвижения через эти этапы будет сильно различаться. Группы, как прошлые, так и настоящие, находящиеся на одном уровне или стадии развития, считались почти идентичными.Таким образом, современная «примитивная» группа может рассматриваться как представитель более ранней стадии развития более продвинутых типов.

Эволюционистская программа может быть резюмирована в этом сегменте «Примитивной культуры» Тайлора, в котором отмечается: «Состояние культуры в различных обществах человечества… является предметом, подходящим для изучения законов человеческого мышления и действия. С одной стороны, единообразие, которое так широко пронизывает цивилизацию, можно в значительной степени приписать единообразному действию единых причин; в то время как, с другой стороны, его различные степени могут рассматриваться как стадии развития или эволюции, каждая из которых является результатом предыдущей истории и вот-вот сыграет свою роль в формировании истории будущего (Tylor 1871: 1: 1).”

Любовь к цивилизации в условиях кризиса

Что, если бы наши усилия по созданию более справедливого и заботливого мира не были отделены от наших усилий по адаптации к краткосрочному социальному коллапсу?

В среднем цивилизации существовали около 336 лет. Большинство из нас осознают, что современная цивилизация стала крайне неустойчивой, но многие не осознают, что мы движемся к цивилизационному краху. Сегодняшняя цивилизация становится все более сложной, в то время как социальное неравенство усиливается, наше воздействие на окружающую среду растет, а климат меняется.Когда все четыре показателя повышаются вместе, вероятность коллапса выше.

Крах современной цивилизации знаменует решающий момент в истории человечества. Перед нами поворотный момент между двумя вариантами будущего: Великим Переходом и Великим Распадом. Великий переходный период описывает будущее, в котором общество будет полностью реорганизовано, чтобы поддерживать себя в динамическом равновесии с системами Земли. Люди никогда прежде не организовывали устойчиво глобальное общество на таком высоком уровне сложности, но впервые в истории может появиться возможность жить в глобально взаимосвязанной, технологически продвинутой, устойчивой цивилизации — то, что некоторые называют экологической цивилизацией.

С другой стороны, возможно, нам не хватает коллективной способности или воли к тому, чтобы вовремя трансформироваться, чтобы предотвратить крах. Вместо того, чтобы руководить Великим Переходом, мы могли бы вместо этого испытать Великое Разрушение. Бурный рост современной цивилизации был историческим событием, основанным на использовании дешевых запасов энергии, закопанных под поверхностью Земли. Теперь население и сложность общества выросли за пределы наших возможностей поддерживать их за счет постоянного использования ископаемого топлива.

Без устойчивых альтернатив глобальному порядку Великое Распадение станет реальностью. Текущие обязательства по сокращению выбросов углерода, по оценкам, приведут к повышению температуры на 3-4 градуса в этом столетии. Эксперты говорят, что это несовместимо с организованным глобальным сообществом. Последующий коллапс глобальных систем будет крайне разрушительным. Некоторые из нас выживут, но мы будем жить в мире, охваченном социальным распадом и конфликтами, в котором крайне неравноправные общества борются за ресурсы.

Оба эти видения ясны и проницательны. Оба содержат определенную истину, и в некотором смысле Великий Переход и Великое Распадание уже происходят. Этот мир умирает, и мир, который приходит на его место, может быть и красивее, и хаотичнее. Некоторые люди принимают неизбежность коллапса и стремятся к глубокой адаптации; другие принимают возможность нелинейных социальных изменений и работают над глубокими преобразованиями. Но наивно думать, что только один из этих подходов верен.

Слишком часто усилия делятся между теми, кто сосредоточен на преобразовании цивилизации, и теми, кто сосредоточен на повышении устойчивости. Некоторые люди сосредотачиваются на изменении систем, но не рассматривают трансформацию достаточно глубоко, в то время как другие приспосабливаются к социальным и экологическим потрясениям, но не предлагают никаких цивилизационных альтернатив. Но что, если бы наши усилия по созданию более справедливого и заботливого мира не были отделены от наших усилий по адаптации к краткосрочному социальному коллапсу? Что, если бы мы признали широту и глубину необходимой трансформации и признали, что даже если мы потерпим неудачу в какой-то мере, мы все равно сможем трансформироваться так, чтобы служить всем в этом хаосе?

Это наше предложение: признать обе реальности и помочь людям оставаться в контакте со страданиями Великого распада, оставаясь при этом приверженными тому, чтобы помогать всем нам продолжать — не только чтобы выжить, но также вообразить и со-творить что-то. лучше в виде Великого Перехода.Как этого добиться?

Многие, если не все наши текущие социальные и экологические кризисы требуют как способности адаптироваться, так и способности творить. Нам необходимо поддерживать себя и наши сообщества, чтобы отреагировать на коллапс духовной целостностью и позитивным видением, и нам нужен комплексный подход, который подготавливает активистов, исследователей и организаторов к тому, чтобы сохранять надежду, исследуя глубины страдания и преобразуя его. Мы видим в этом суть духовного активизма, движимого тем, что помогаем людям вернуть себе чувство сопричастности, развить свои способности удерживать сложность, научиться лечить несправедливость и вред, мечтать о лучшем мире и действовать, чтобы его осуществить.

Часто реакция на коллапс разбивается на отдельные вопросы, узкие теории изменений, дисциплинарные границы, национальные границы и в некоторых случаях политику идентичности. Этот раскол выявляет более глубокую проблему: кризис восприятия природы людей и наших отношений друг с другом и с миром.

Сегодняшнее культурно доминирующее мировоззрение основано на фундаментальном дуализме и атомистическом взгляде на жизнь, который ставит индивидуализм и независимость выше взаимозависимости.Этот взгляд на обособленность или инаковость повлиял на то, как мы относимся друг к другу и к нечеловеческому миру. Это позволяет одной, казалось бы, произвольной категории культурно цениться выше другой: мужчины важнее женщин, разум важнее тела, разум важнее эмоций, универсальное преобладает над частным, человеческие существа важнее природы, «цивилизованные» важнее «примитивного». Исторически это привело к наихудшим формам несправедливости, включая сексизм, расизм, колониализм и экоцид. И это привело к кризисам угнетения, эксплуатации, экстрактивизма и обесценивания жизни в целом.

Таким образом, позитивный подход к краху современной цивилизации требует перехода от мировоззрения, основанного на разделении и дуализме, к взгляду на экологические системы, основанному на взаимосвязях. Системный взгляд обеспечивает наше лучшее понимание природы на данный момент, но его практическое применение требует не только интеллектуального участия или размышлений, но и фундаментального изменения нашего восприятия и отношения к миру. Это требует не только сдвига в сознании, но и нового способа понимания того, как происходит трансформация.

Истина в том, что нам нужны новые культуры практики, которые объединяют личную и социальную трансформацию без сохранения ложного разделения между внутренним и внешним, как если бы они представляли две совершенно разные сферы. Системный взгляд позволяет нам лучше осознавать неразрывность между этими сферами и необходимость создания систем и структур, основанных на уходе, которые повышают качество наших отношений друг с другом, с нечеловеческими существами и с жизненными циклами. природы.

Вместо того, чтобы устранять симптомы наших кризисов, системный взгляд также призывает нас устранить их глубинные причины и увидеть закономерности в разных точках зрения.Социальные и экологические кризисы — это взаимосвязанные явления, имеющие одни и те же корни. Решение нашего цивилизационного кризиса требует от нас видеть взаимосвязь множества проблем. Кризис беженцев, например, является проблемой, отчасти вызванной изменением климата, поскольку засуха снижает урожайность, увеличивает безработицу и усугубляет социальную нестабильность и конфликты, ведущие к крупномасштабной миграции. Таким образом, решение кризиса с беженцами не может быть достигнуто путем возведения стен, а вместо этого необходимо решать комплексный системный подход.

После понимания более глубоких причин страдания также должен быть процесс исцеления, чтобы восстановить и восстановить отношения. Природа существует через континуум отношений, так что то, как мы плохо обращаемся друг с другом, отражается на том, как мы плохо обращаемся с людьми. Как только мы выйдем за рамки отрицания того, что изменение климата представляет собой экзистенциальную угрозу, мы должны рассмотреть его коренные причины и начать их устранять.

Частично это влечет за собой исцеление травм, причиненных эксплуататорскими системами, такими как капитализм, превосходство белых и патриархат.Он включает требование возмещения ущерба жертвам рабства и колониализма. И это влечет за собой создание регенеративных систем, которые защищают права природы и уважают внутреннюю ценность и святость всей жизни.

По мере того, как мы начинаем лечиться, мы можем перейти от реактивной позиции к ответной и подумать о том, что еще может быть возможно. Как может выглядеть и ощущаться стремление к процветанию, а не просто к выживанию? Признание масштабов сегодняшнего кризиса и вероятности краха современной цивилизации предлагает нам новые новые способы представить себе более прекрасный мир.

Какой самый красивый живой мир может вообразить наши заботливые сердца? Доминирующие повествования в основных средствах массовой информации делают упор на адаптации к постапокалиптическим реалиям, как это видно в таких фильмах, как «Безумный Макс» и «Сноупирсер». В качестве альтернативы, жанры спекулятивной фантастики, такие как афрофутуризм, местный футуризм и солнечный панк, предлагают позитивное видение устойчивого будущего, основанное на культурных предположениях, ценностях и традициях меньшинств.

Конечно, эти видения ограничены не только пределами нашего воображения, но и текущими реалиями, возможностями и возможностями для изменений.Существует множество передовых практик и решений для создания того мира, который мы хотим, но трудно определить ограничения и условия, поддерживающие стратегические и эффективные действия. Область переходного дизайна предлагает интегративные способы согласования видений с процессами создания устойчивых обществ. В дискурсах переходного периода о пост-развитии, эко-социализме, социальном анархизме, упадке, общинном достоянии, переходных городах и экопоселениях описываются некоторые способы создания устойчивых социальных систем.

У каждого из нас есть много способов внести свой вклад в Великий Переходный период.Хорошая новость в том, что мы не первые, кто так думает. Многие другие учителя, активисты, линии преемственности, культуры и традиции призвали нас вернуться к правильным отношениям друг с другом и с миром. Наша работа — соединять детали и создавать коалиции, которые задействуют уникальные навыки и способности каждого. Ни у кого из нас нет ответов на все вопросы, но вместе мы можем поддерживать друг друга в учебном путешествии, общаться и наращивать потенциал как для Великого Перехода, так и для Великого Разрушения. Таким образом, мы сталкиваемся с обеими реальностями с нашими сильнейшими возможностями, поддерживая при этом лучшие черты Великого Перехода.

Новый онлайн-курс Зака ​​Уолша и Брук Лавель «Экологическое правосудие: обеспечение нашего будущего» открыт для регистрации. Это результат сотрудничества между организацией A Mindset for the Anthropocene Project в IASS в Потсдаме и Коалицией «Смелость заботы».

Эта статья была впервые опубликована на сайте openDemocracy 11 августа 2019 года.

человек изменили окружающую среду с доисторических времен — Новости

ГЕЙНСВИЛЛ — Хотя ранние цивилизации не расчищали землю под магазины, торговые центры или жилую застройку, они меняли землю в соответствии со своими потребностями и злоупотребляли природными ресурсами задолго до промышленной революции, как показали археологи.

«Мы видим существенные изменения в останках животных с течением времени. Мы считаем, что некоторые из этих изменений являются результатом чрезмерной эксплуатации ресурсов », — сказала Элизабет Винг, куратор Флоридского музея естественной истории Университета Флориды. «Мы думаем о чрезмерной эксплуатации ресурсов как о продукте индустриальных стран, но мы видим доказательства этого в доиндустриальные времена во многих местах».

Винг и ее сын Стивен, эколог из Калифорнийского университета в Дэвисе, представили в марте доклад Американскому археологическому обществу, в котором подробно описывается, как они использовали остатки костей, раковин и зубов, чтобы показать, как цивилизация меняет природные ресурсы.

Ранние люди изменили среду обитания посредством приручения животных, охоты и орошения, сказал Винг. Остатки поднятых полей и длинные высохшие оросительные каналы все еще можно увидеть на участках в Боливии и в других местах по всему миру с помощью аэрофотосъемки, которая показывает пересечение линий, пересекающих землю.

«На ландшафте можно увидеть каналы для распределения воды, — сказал Винг. «Мы думаем, что эти изменения произошли давным-давно, вероятно, более чем на 1000 лет.Это способ увидеть влияние человека на ландшафт. Я не думаю, что у нас есть места обитания, которые так или иначе не были бы изменены людьми ».

Многие могут не осознавать, насколько сильно ранние поселенцы изменили окружающую среду, в основном из-за стойких убеждений, что первобытные общества сохраняли землю нетронутой и жили просто с природой.

«Идея« благородного дикаря »все еще прочно укоренилась в умах людей, — сказал Винг. «Не то чтобы я считал людей неблагородными, но мы тысячелетиями меняли Землю.”

Свидетельства этих изменений видны в окружающей среде и в обломках ракушек, костей и зубов размером с миниатюрные изображения, найденных на археологических раскопках и занесенных в каталог в музее. Сравнивая с другими коллекциями в музее, Wing может сказать, какие виды были съедены первыми людьми и как эти виды изменились с течением времени из-за вмешательства человека.

«Когда люди думают об археологии, они думают о каменных инструментах и ​​керамике», — сказал Винг. «Но останки животных не менее важны, чем эти каменные артефакты, керамические артефакты и другие культурные останки.Поскольку большинство останков животных на объекте — это остатки еды, это дает представление о повседневной жизни людей ».

Эти маленькие кусочки костей имеют решающее значение для определения диеты первых людей и того, как эта диета изменила землю благодаря охоте, сельскому хозяйству и транспортировке неместных животных в эти места.

«Это дает нам лучшее представление об использовании природных ресурсов и о том, какое влияние мы оказываем на эти ресурсы», — сказал Винг. «Мы рассматриваем как биологические, так и антропологические аспекты, такие как разведение и разведение домашних животных.

Хотя ранние люди изменили свой ландшафт, современные люди изменили окружающую среду в гораздо большей степени, благодаря плотинам, строительству, промышленному сельскому хозяйству и загрязнению, способами, которые ранние люди, вероятно, не могли понять.

«Все изменения, производимые людьми, не обязательно наносят ущерб другим растениям и животным», — сказал Винг. «Фактически, некоторые изменения улучшают условия для некоторых организмов. Дело в том, что люди с давних времен вносили в мир большие изменения, и археология может задокументировать некоторые из них.”

Кредиты