Какой из видов охоты был особенно любим царем алексеем михайловичем: Соколиная охота царя Алексея Михайловича

Содержание

Соколиная охота царя Алексея Михайловича

Экспозиция размещена в воссозданном комплексе Соколиного двора ( Карта-схема музея-заповедника )На территории Коломенского воссоздан комплекс Соколиного двора, где работает экспозиция «Соколиная охота царя Алексея Михайловича», посвященная многовековой традиции русских великих князей и царей – соколиной охоте, которая достигла наивысшего расцвета в России в царствование Алексея Михайловича. Это была лучшая по качеству и крупнейшая по количеству участников придворная соколиная охота в Европе.

Соколиный двор представляет собой хозяйственный комплекс, предназначенный для содержания ловчих птиц. Во второй половине XVII в. при царском дворце в Коломенском находилась кречатня, на которой содержались ловчие птицы: разные виды соколов и ястребов, участвовавших в «птичьей потехе».
Реконструкция Соколиного двора сделана на основе архивных материалов. Комплекс решен по типу крестьянских усадеб характерных для села Коломенского. В качестве аналога для основного здания взят сельский дом, который по времени постройки восходит к первой половине – середине XIX в.

Посетители экспозиции смогут посмотреть фильм на тему соколиной охоты.
Неотъемлемой частью экспозиции являются живые ловчие птицы: соколы-балoбаны и ястребы-тетеревятники – наиболее распространенные виды, участвовавшие в соколиных охотничьих потехах царя Алексея Михайловича на территории излюбленного им села Коломенского.

Экспозиция рассчитана на широкий круг посетителей музея-заповедника и несёт в себе познавательную и образовательную функцию.

Возрастная категория 6+

 

Режим работы экспозиции:

С 1 апреля по 30 сентября экспозиция открыта  во вторник-четверг, субботу – воскресенье с 10.00 до 18.00, в пятницу — с 11.00 до 19.00.

Режим работы кассы:  во вторник-четверг, субботу – воскресенье – с 9.45 до 17.30, в пятницу – с 10.45 до 18.30.

С 1 октября по 31 марта экспозиция  открыта во вторник-воскресенье с 10.00 до 18.00.  Режим работы кассы: во вторник-воскресенье – с 9.45 до 17.30.

 Посетители с ограниченными возможностями могут предупредить о своем визите на экспозицию по телефону: 8 (985) 153-4446.

Ст. метро «Коломенская»

Схема прохода

Карта-схема музея-заповедника

Соколиная охота – прошлое и настоящее современного востока и европейской элиты

Те, кому доступна возможность совершить поездку на охоту вглубь России, или на Восток, или на шоу с участием ловчих птиц во Франции, Германии, Австрии… понимают, какой восторг и, одновременно, какое понимание сути природы заключено в этом.

Когда-то, ещё до Петра I, на территории современной Москвы Соколиная охота проводилась постоянно. До сих пор некоторые районы города – например, Сокольники или Соколиная гора – хранят воспоминания о ней. В столице и сегодня есть место, в котором можно видеть целый царский Соколиный двор – это Московское государственное объединение музея-заповедника Коломенское (коротко МГОМЗ). И, более того, юные посетители 6-16 лет могут погрузиться в эту тему с помощью «Царский двор в Коломенском и ловчие птицы».

Ольга Павловна Кучеренкова – начальник отдела экскурсий и экскурсионно-художественных программ Московского государственного объединенного музея-заповедника, а также создатель упомянутой программы, рассказала читателям «Э-Вести» о том, какие возможности открываются перед московскими ребятишками в наши дни.

ЭВ: Как вкратце происходило овладение навыками общения с ловчими птицами при Царском дворе?

Кучеренкова О.П.: В древности Коломенское было одним из самых удобных мест для соколиной охоты благодаря обилию в ней заливных лугов и полей, обрамленных густыми заповедными лесами; оно стало излюбленным местом царя Алексея Михайловича, где он, созерцатель по природе, предавался «красной потехе» – охоте с соколами, в которой более всего почиталась красота полета и выучка птицы.

Царские дети приобретали навыки общения и охоты с ловчими птицами на практике. Их брали на охоту, они наблюдали за удивительным зрелищем, а затем и сами охотились.  Готовили птиц специально обученные люди: сокольничий, подсокольничий и сокольники. Например, царевич Алексей Михайлович приезжал в Коломенское охотиться, в том числе, с соколами вместе с отцом – царем Михаилом Федоровичем, первым Романовым. И полюбил эту охоту всей душой. Даже написал книгу «Урядник сокольничья пути». А вот его сын – будущий император Петр Великий, отец которого ушел из жизни, когда царевич Петр Алексеевич был еще совсем маленьким, любви к охоте не почувствовал, и ею не увлекался. Царь Алексей Михайлович не успел передать ему свою любовь к соколиной охоте.

ЭВ: Охота сегодня пользуется не меньшей популярностью, чем в былые, царские времена. Насколько эта тема интересна современным детям и их родителям, что в ней привлекательного?

Кучеренкова О.П.: Сегодня места охоты с ловчими птицами ограничены, а ряд птиц, как, например, белый кречет – любимая ловчая птица царя Алексея Михайловича, занесены в Красную книгу. Кроме того, охота с ловчими птицами регламентируется российским охотничьим законодательством. Поэтому городские дети мало знакомы с культурой соколиной охоты.

Наша программа создавалась для того, чтобы, с одной стороны, рассказать городским школьникам о существовании такого рода охоты и ее расцвете в России во второй половине XVII века. В те времена вопросы, связанные с соколиной охотой, находились в ведении Приказа Тайных дел, и соколиная охота имела политическое значение, а соколы включались в список особо ценных посольских даров на Восток и на Запад.

Общение с живыми птицами под руководством музейного специалиста, возможность узнать особенности каждой из 4-х птиц, которых мы представляем, и соколиную лексику: что такое присада, клобучок, перчатку, вабило,  опутенки, должик, вертлюг. Дети  увидят все это, а затем сами подготовят макеты птиц к охоте на вабило (имитация добычи) – где еще можно получить столько знаний и умений одновременно?

С другой стороны, – мы ставили задачу ненавязчиво подвести детей к пониманию острейших экологических проблем современности.

ЭВ: Как к Вам пришёл интерес к этой теме?

Кучеренкова О.П.: Интерес к теме логически вытекает из истории царской резиденции в Коломенском, где, как указано выше, был устроен огромный соколиный двор. Кроме ежедневных (иногда по два раза в день – до и после обеда) выездов царя на охоту в Коломенском, устраивались и «парадные» соколиные охоты с переправой карет не только царя и царевичей, но и царицы с царевнами и приглашенными гостями на левый берег Москвы-реки. Там разбивались шатры, и охота превращалась в большой и красивый праздник.

Коротко об охоте. Это – одно из древнейших занятий человека. Помимо того, что охота кормила человека с первобытных времён, она будила в нём художественные и литературные способности (много древних пещер хранят изображения охоты и диких зверей, много эпических и сказочных сюжетов написано на тему охоты), а также воспитывала в охотнике наблюдательность, выносливость, мудрость, духовность, закляла будущего защитника очага и отечества.

При русском дворе времён Алексея Михайловича в 1650 г. в сёлах Коломенском и Семёновском были учреждёны государевы кречатни (от названия птицы «кречет» породы соколиных), при которых содержалось более 3’000 птиц, привезённых с Севера. Птицы – это соколы, кречеты, копчики, красные и белые ястребы, орлы. За ними ухаживали до 300 человек во главе с царским сокольничим, главой царских охот, и его заместителем — подсокольничим. Также штат составляли сокольники, клобучные мастера, птичьи стрелки и тп. Кормили царских соколов крестьяне, несшие «голубиную повинность» — двор на сто тысяч голубиных гнёзд обеспечивал пищу ловчим любимцам.

Программа состоит из экскурсии и практической интерактивной части. Она проводится по предварительному заказу для организованных групп. Подробности и контакты смотрите на сайте

«ДОСТОВЕРНЫЙ ОХОТНИК» | Наука и жизнь

В 1613 году на русский престол был выбран царь из рода бояр Романовых — Михаил. Этим актом официально завершился период нашей истории, именуемый Смутным временем. «Чуть не вся Русская земля опустела, и прозвали это лютое время лихолетьем», — писали о Смуте летописи. Однако первому Романову еще пришлось бороться с ее последствиями. Государственная казна была пуста, многие города и села разорены, в стране разбойничали казацкие шайки и остатки польских отрядов — сторонников бежавшей в Астрахань вдовы Лжедмитрия — Марины Мнишек, претендовавшей на русский престол. Лишь с воцарением в 1645 году Алексея Михайловича страна, наконец, обрела мир и покой.

Царь Алексей Михайлович. Портрет неизвестного западноевропейского художника. Написан не позднее 1670 года.

Портрет молодого Петра I. Предположительно — 1697 год.

Е. Е. Лансере в этих двух скульптурах изобразил моменты соколиной охоты: сокольничий готовится и вот уже пускает птицу в погоню за добычей.

Князь А. Б. Репнин — один из приближенных царя Алексея Михайловича. Неизвестный художник второй половины XVII века.

Алексей человек Божий (клеймо жития). Икона XVII века.

Ловчие птицы: ястреб (слева) и беркут с клобучком на голове.

Соколиная охота на Востоке, в Средней Азии — традиционная забава. Жива она и поныне.

Тишайший царь

Личность царя Алексея Михайловича Романова (он царствовал с 1645 года по 1676-й) давно привлекает внимание историков. Одни — еще со времен славянофилов — видели в нем образец истинно православного человека и государя, свято оберегавшего древние устои и отличный от многомятежной Европы русский мессианский путь. Другие — вольно или невольно — противопоставляли Алексея Михайловича его сыну, Петру I, сравнивая их личности и итоги царствования. Проигрыш по масштабам личностным был явный: средний человек, пускай даже и не лишенный дарований, никак не мог перевесить гения. Итоги же правлений, примеренные к шкале светских европеизированных ценностей, также оказывались несоизмеримыми: там — прозябание, здесь — прорыв, там — долгополое, длиннобородое Московское царство, здесь — выбритая, затянутая в мундир Российская империя. В. О. Ключевский пытался примирить оба мнения и одновременно найти истину. Его Алексей Михайлович уже в движении, в неустойчивой позе пешехода: одна нога прочно опирается на старину, другая занесена в будущее.

Предлагаемый очерк не ставит задачу оценить личность и правление второго Романова. Цель куда скромнее: рассказать об одном из увлечений Алексея Михайловича. Тем не менее сопоставления века XVII с веком XVIII, отца с сыном, едва ли удастся избежать. Отчасти повинно в этом крепко прилепившееся к царю прозвище — «Тишайший», которое воспринимается обычно как характеристика личных качеств Алексея Михайловича: он царь тихий, смирный, богобоязненный, послушный. Словом, человек во всем адекватный своей эпохе.

Историки и здесь уже давно внесли ясность: «Тишайший» — полуофициальный титул московских государей, который стал употребляться еще в XVI веке. Тишайшим величали, молясь о здравии во время церковной службы, не одного Алексея Михайловича, но и его отца, и сыновей, в том числе вовсе не тихого, а скорее «буйного» Петра. Но история с титулованием как-то выпадает, а вот взгляд на Алексея Михайловича как на тишайшего царя-батюшку сохраняется. Впрочем, удивляться этому не приходится. Произошло то, что достаточно часто случается в истории и что можно назвать подменой. В свое время личное имя Цезаря превратилось в титул — цезарь, царь; в нашем случае, наоборот, титул «Тишайший» подменил человека, стал если не личным именем, то, по крайней мере, характерной чертой личности.

Но, может быть, подобная подмена имеет право на существование, и наш Тишайший, как «тишайший человек», был именно такой личностью? Рассказ об увлечении царя позволит убедиться, что это было далеко не так. Из-за иконописного образа лика царя проступает живая личность. И эта личность вовсе не «тишайшая»: в ней присутствует и темперамент, и остроумие, и глубина.

Читатель может справедливо возразить, что царское увлечение и государственная деятельность — сферы друг от друга далекие и оценку исторической значимости и заслуг Алексея Михайловича нельзя связывать с количеством добытого на охоте зверья и птиц. Все так. Но едва ли можно оспорить, что при самодержавном строе правления личные качества государя — его ум, воля, темперамент или, напротив, безволие, слабоумие, даже безумие приобретают огромное, иногда определяющее значение. Потому и охотничьи утехи царя для исследователя — изучение все той же политической истории, поскольку именно здесь Алексей Михайлович, как никогда и нигде, открывается как личность. И эту личность много легче понять в ее мотивах и в поступках на поприще государственном. А понять — это значит и объяснить, и сравнить с предшественниками и потомками…

Исконно царская забава

О страстном увлечении царя Алексея Михайловича «красной соколиной охотой» большинству читателей известно чуть ли не со школьной скамьи. То была страсть великая, отмеченная печатью постоянства и даже вдохновения. В охоте царь находил радость и сердечную отраду. Он вглядывался в стремительный полет соколов и кречетов с той же жадностью, с какой царь Петр спустя несколько десятилетий примется рассматривать корабельные чертежи. В этом они оба, отец и сын, удивительно похожи друг на друга. И одновременно разительно отличны, как отличны их царствования. Петр с самого начала придал своим увлечениям «государственный характер», повернул на службу Отечеству. Из его потешных выросла гвардия, из голландского ботика — флот, из собрания уродцев — Кунсткамера. От увлечения Алексея Михайловича осталось иное — воспоминания и известный «Урядник сокольничего пути». Алексей Михайлович, увлекаясь, развлекался, Петр — созидал. Разные масштабы личностей и разные эпохи!

Однако не следует забывать, что это были эпохи, которые следовали одна за другой. Потому даже в «красной соколиной охоте» Алексея Михайловича можно увидеть черты времени переходного, которое не просто предшествует, а и подготавливает будущее.

Сам Алексей Михайлович называл себя «охотником достоверным», вкладывая в это определение нечто большее, чем просто «настоящий охотник». Достоверный — не только охотник истый, завзятый, до тонкостей знающий охотничье дело, а и сумевший опоэтизировать, поднять охоту до уровня эстетического наслаждения.

В отличие от Петра, многие из увлечений которого пришли к нему неведомо какими путями, охота для московских правителей — занятие традиционное. Большим любителем охоты был отец Алексея Михайловича, царь Михаил Федорович. Правда, первый Романов более жаловал охоту звериную. В начале его правления, когда царская псарня, пережившая злоключения Смутного времени, являла собой жалкое зрелище, Михаил Федорович даже дерзнул отбирать охотничьих собак у столичной знати. Но не чурался царь и птичьей охоты. Именно с ней связано последнее упоминание о его участии в охоте. В сентябре 1643 года в селе Рубцово-Покровское Михаил Федорович тешил соколами царевича Алексея Михайловича. Любопытно, что несколько десятилетий спустя, 30 июля 1671 года, Алексей Михайлович так же «тешал» в Коломенском своего наследника, царевича Федора Алексеевича.

Но вернемся ко времени, когда он еще был царевичем Алексеем. Секретарь голштинского посольства Адам Олеарий, оставивший интереснейшие записки о Московии XVII века, сообщает, что охотничьих птиц держал и «дядька» царевича, боярин Борис Иванович Морозов. Он всячески поощрял увлечение своего воспитанника, а после воцарения в 1645 году Алексея Михайловича — не без корысти для себя: сгоравший охотничьей страстью молодой государь больше думал о ловле зверя, чем об управлении государством, и тем развязывал руки Морозову, возглавившему правительство.

Увлечение Алексея Михайловича не случайность, он облюбовал то, что в глазах общества было традиционно и достойно царского сана. В послесмутные десятилетия все сопряженное со стариной, с прежним идеализированным бытием и бытом обретало в глазах современников ценность особенно почитаемую. Царь, отправлявшийся на охоту так же, как отправлялись на охоту его «прародители», был той частью мозаики, из которой складывалось полотно обретенной тишины и покоя. А именно «тишины и покоя» жаждало общество, сотрясенное социальными и политическими катаклизмами Смуты. Любые новации, какие в конце столетия позволит себе Петр, были бы уж совсем непонятны и неуместны. Первые Романовы в продолжение десятилетия с тщанием школяров подражали образцам поведения истинно православного государя, и любое отступление было для них связано с муками почти гамлетовскими. Пример тому — сам Алексей Михайлович с его увлечением театром.

Ему страсть как хочется самому смотреть «комедийные действа» и молодую жену, Наталью Кирилловну, потешить, но не давало покоя сомнение: нет ли в этой забаве непристойного, греховного для православного человека и монарха? Царь готов разрешить «французские пляски», то есть балет, но только без музыки, ибо для него, воспитанника «ревнителей православия», есть только духовная музыка, а все остальное — от Сатаны. Ситуация почти парадоксальная, рожденная столкновением двух культур, и можно лишь представить, каков бы был этот «балет» в тишине, перед сидящим царем и столбом торчавшими царедворца ми! Против такого выступили даже устроители действа, и царь оказался перед выбором. В этих мучениях «балетомана-царя» — своеобразная драма эпохи, которая утрачивала былую монолитность религиозного сознания, вкушала первые плоды рационалистического, светского восприятия мира. Конфликт был преодолен с помощью духовника. Тот разрешил музыку, взяв на себя прегрешения царственного духовного сына. Однако и благовещенскому протопопу был нужен авторитет святой старины, ссылка на то, что музыка и танцы существовали при дворе византийских императоров.

Охота подобных проблем не ставила. Она прилична и благопристойна — исконная царская забава.

В юности Алексей Михайлович если и не предпочитал, то и не отказывался от звериной ловли. Он охотился на медведей, лосей, волков, «осочил» лисиц. Все это требовало неутомимости, ловкости и силы, что трудно вяжется с привычным мешковатым внешним обликом Алексея Михайловича. Однако на деле царь был хорошим всадником и неплохо управлялся с любой охотничьей снастью. Охота на медведя едва не стоила жизни Алексею Михайловичу.

Предание так описывает этот случай. Оставленный спутниками в звенигородских чащобах, царь вдруг натолкнулся на медведя. Гибель казалась неминуемой, когда неожиданно появился старец и отогнал свирепого зверя. Старец исчез, но вернувшийся в Савво-Сторожевский монастырь Алексей Михайлович по иконе преподобного Саввы, который якобы был писан иноком, его видевшим при жизни, опознал своего спасителя. То был Савва, ученик Сергия Радонежского. Царь был спасен заступничеством чудотворца. И без того полюбившийся Тишайшему монастырь теперь стал ему вдвойне дорог. Культ Саввы принимает общероссийский масштаб. Царь часто наезжает в монастырь, ведет здесь обширное каменное строительство и вмешивается в дела братии с такой горячностью, будто сам был архимандритом.

Сохранилось обширное послание по поводу саввинского казначея Никиты, который в подпитии дрался и изгонял из монастыря поставленных на постой стрельцов. Алексей Михайлович воспринял буйство казначея как ослушание, лично ему нанесенную обиду. «От царя и великого князя… врагу божию, богоненавистцу и христопродавцу и разорителю чюдотворцова дома (то есть Саввина монастыря. — И. А.) и единомысленнику сатанину, врагу проклятому, ненадобному шпырю и злому пронырливому злодею казначею Никите», — так начал он свое гневное послание, написанное, строго говоря, по ничтожному поводу.

Эпизод примечателен для понимания личности царя, здесь он предстает вовсе не таким благодушным и «тихим» монархом, каким нередко рисуется. Достаточно задеть то, что он любит и почитает, как он в момент — кипяток. Впрочем, в этом кипении видна и известная ущемленность. «Хто тебя, сиротину, спрашивал над домом Чюдотворцовым да и надо мной, грешным, властвовать?» — гневно вопрошал царь. Речь, конечно, шла не о покушении Никиты на царскую власть. Но слишком многочисленны были в первые годы правления Алексея Михайловича случаи ослушания, чтобы не заставить царя задуматься над этим. Со временем Тишайший стал воспринимать подобное очень болезненно, с тем потаенным, обращенным к себе вопросом: соответствует ли он, богоданный государь, высоте своего царского сана? Ответ на вопрос оборачивался чрезмерно гневливой реакцией на любое ослушание. В этом — психологические истоки многих начинаний правления второго Романова, включая создание такого учреждения, как Тайный приказ (или Приказ тайных дел — личная канцелярия царя для особо важных дел).

Очень скоро Алексей Михайлович стал отдавать предпочтение соколиной охоте. В отличие от звериной, в которой удачливость и мастерство охотника определяются количеством и размерами добытых трофеев, в птичьей более всего почиталась красота полета и выучка птицы. «Красная потеха», начиная с обучения птиц и кончая главным действом — охотою, более всего отвечала эстетическим вкусам Алексея Михайловича.

Царь был ненасытен в своем увлечении. Есть все основания упрекнуть царя в непоследовательности: написав в «Уряднике» хорошо всем известное наставление: «Делу — время, а потехе — час», сам он нередко поступал как раз наоборот.

Широк разброс мест охоты. Царь то ехал «тешиться за Москвою рекою на Хвилях», то промышлял «в Кунцовских заразех» (то есть в оврагах), то заглядывал «в рощу, что под Семеновским» или отправлялся мимо Коломенского на Борисовскую плотину. Это не считая мест дальних, Рогочева, Калязина и других.

Поэт птичьей охоты

Переполнявшие его во время охоты чувства обыкновенно были настолько сильными, что требовали выхода. Царь Алексей выплескивал их на бумагу, оставив нам прекрасные образцы тогдашнего красноречия. В этом своем пристрастии к перу царь предстает перед нами скорее как человек нового времени, и даже его неизбывная склонность к учительству и наставлению не особенно противоречит этому предположению. В учительском слове он видел прежде всего побудительную силу к действию, к службе ему «всем сердцем», «с радостью», будь то служба ратная, приказная или на государевой кречатне. Алексей Михайлович на свой лад, не выходя за рамки средневековых истин, выпестовывал становую идею русской государственности — идею службы.

Постоянный адресат «охотничьих писем» царя Афанасий Иванович Матюшкин — его двоюродный брат по материнской линии и ближайший помощник царя в любимом деле. Адресуя ему письма, Тишайший мог быть вполне уверенным в том, что главный ловчий не только поймет его до тонкостей, а испытает настоящее наслаждение от одного только описания охоты.

Примеров тому множество. Однажды, отправившись «отведывать» — опробовать — птиц за Сущово к Напрудному, он наехал на «прыск» — залитое весенним паводком мелкое место. Прыск был небольшой, шесть саженей на две, и острый глаз царя тотчас приметил все преимущества места. «Да тем хорош, — пишет он Матюшкину, — что некуда утечь, нет иных водиц близко». Тотчас пустили любимого сокола Мадина, но он «не слез», не спустился за добычей. Следом подбросили «Семена Ширяева дикомыта». Он не подвел, и царь в описании не поскупился на превосходные степени.

В своих письмах царь — настоящий поэт птичьей охоты. Он создал знаменитый «Урядник сокольничего пути», подлинный гимн своему увлечению. Чего стоит одно только вступление к «Уряднику»: «И зело потеха сия полевая утешает сердца печальныя, и забавляет веселием радостным, и веселит охотников сия птичья добыча», — восклицает автор, приглашая читателей усладиться особенностью и красотой полета каждой птицы. «Безмерна славна и хвальна кречатья добыча. Удивительна же и утешительна и челига кречатья добыча. Угодительна же и потешна дермлигова переласка и добыча. Красносмотрительно же и радостно высокова сокола лет… До сих же доброутешна и приветлива правленых ястребов и челигов ястребьих ловля; к водам рыщение, ко птицам же доступание».

Каждая строка предисловия не просто красива, она содержательна. Царь знает, о чем пишет. Красота полета сокола — в высоте и в стремительном, почти неуловимом для глаза падении на добычу, ударе и в новом крутом подъеме, новой «ставке» — нападении. Сокол «с великим верхом» — лучший сокол, оттого и «красносмотритель но… высоково сокола лет». Дермлиги (мелкие разновидности сокола), не давая опомниться своей добыче, атаковали ее сверху и снизу. То и была «дермлигова переласка», которая в суете и неутомимости своей казалась даже потешной…

Исследователи литературы охотно включают «Урядник» в число литературных памятников Древней Руси. В нем видят начала эстетические, слово художественное. Все справедливо. Но «Урядник» — это еще и целое мировоззрение, царский проект устроения мерного и благочинного мира. Это особенно ощутимо, когда выспренний тон предисловия сменяется вполне конкретным описанием церемонии посвящения в сокольничий чин. Для царя и его современников в строгом, соразмерном распорядке церемонии, когда каждый знает свое место и делает свое дело, и таится подлинная красота и честь для каждой вещи и каждого чина. Потому «Урядник» и далее не утрачивает своей праздничности — «красоту и удивление». Он лишь несколько меняет тональность.

Вся церемония предполагает особое «уготовление», которое символизирует этапы «красной охоты». В передней избе к приходу государя стелится «ковер диковатой» (серо-голубого цвета), на который кладется подушка, набитая пухом диких уток. Против подушки-изголовья ставятся четыре нарядных стула для четырех лучших, первостатейных птиц — соколов и кречетов. Между стульями кладется крытое попоной сено, где будут наряжать новопоставленного в чин. Сено и попона — символы коня: нет сокольничего без птицы, но нет настоящей птичьей охоты и без коня.

Все это вместе названо «местом». И люди, и птицы, расставленные по месту, все должны быть в лучших платьях и в «большом наряде». Сам нововыборный должен стоять одетым «в государево жалованье» — это новый суконный кафтан с золотыми и серебряными нашивками «х какому цвету какая пристанет», в «ферезее» и шапке, обязательно надетой «искривя». Далее следует процедура пришествия царя и приветствия начальных сокольников и рядовых. Затем наступало время «объявлять образец и чин». Процедура открывалась «наряжанием» птиц. То было не повседневное надевание на птиц обнасцов, колокольцев, клобучков, а настоящее священнодействие, исполненное глубокого символического смысла. Не случайно это действо открывается фразой подсокольничего: «Начальные, время наряду и час красоте». Поразительны определения, которые предшествовали каждому следующему движению участников. Посвящаемому в чин вручают рукавицу, которую он должен «вздевать тихо и стройно». Надевши же, «пооправяся», «поучиняся» и перекрестясь, он берет сокола. «Урядник» требует сделать это не просто так, а «премудровато», то есть умело, и «оброзсцовато». Это и есть «стройство» — умение вести себя так, как должно вести себя по новому чину.

Далее подсокольничий должен был подступать к государю. Здесь «Урядник», притронув шись к заоблачной высоте царского сана, требовал идти «благочинно, смирно, урядно»; остановиться «поодоле» от царя надо было «человечно, тихо, бережно, весело»; птицу при этом надо держать «честно (достойно), явно, опасно (осторожно), стройно, подправительно (исправно, по образцу), подъявительно (напоказ) к видению человеческому и к красоте кречатье». Так «Урядник» связывал воедино те центральные понятия, которые объявлены в предисловии и через «стройство», то есть действие, являли всем красоту, честь и меру.

Средневековое общество корпоративно. Алексей Михайлович создает избранную корпорацию, корпорацию сокольников, особость которой и закреплялась особостью посвящения. При этом невольно возникает сравнение: подобную игру со своим «Всешутейшим и Всепьянейшим Собором» позднее затеял Петр. Но насколько отличны оба действа! Петр осмеивал, издевался, выворачивал напоказ то, что испокон веков было неприкасаемо: обычаи предков, жизненный уклад, священнический сан. Словом, Преобразователь покушался и расшатывал. Алексей Михайлович устанавливал и упрочивал. И пускай это упрочивание происходило в мире почти особом, созданном царским увлечением, но в сознании Тишайшего по этой мере должно строиться и все остальное.

Культивируемая особость преследует задачу вполне прозаическую: побудить сокольничих к добросердечной, старательной службе. Обряд наряжания нововыборного, к примеру, предполагал чтение письма-наставления о «послушании», то любимое Алексеем Михайловичем поучение, доводимое им нередко до степени заурядного занудства. По царю, служить значит «во всякой правде быть постоянну и тверду», слушаться «однослову», отступаться от всякого «дурна» и «плутовства», обязанности свои выполнять «прилежно и безскучно», начальников «любить что себя».

Перед нами — целый кодекс служебной чести, образец, или, точнее, настоящий тип идеальной службы. И хотя в XVIII веке тема службы зазвучит в ином оформлении, нельзя не заметить совпадений в общей направленности — стремление абсолютизма формирующегося (время царя Алексея) и абсолютизма сформировавшегося (время Петра и его наследников) все строго регламентировать и предписывать.

До сих пор остается окрытым вопрос об авторстве «Урядника». Принадлежал ли он перу одного Алексея Михайловича или был результатом творчества нескольких человек? В тексте легко уловить интонации Тишайшего, именно ему присущие стилистические обороты и мысли, формы обращения. Само произведение сохранилось в двух списках, один из которых неполный и, по-видимому, представляющий последний рукописный вариант. Оба списка содержат приписки, сделанные рукой Алексея Михайловича. Но отнести ли их на счет царя-редактора или на счет царя-автора, сказать все же затруднительно. Царь привык «чернить» бумаги, подготовленные ему дьяками и подьячими. Но он «чернил» и по нескольку раз свои собственные письма, выступая в роли требовательного писателя, который добивается не только точности мысли, но и красоты, «устроения слова».

Страсть автора «Урядника» к церемониалу также как будто позволяет говорить об авторстве Алексея Михайловича. Достаточно сравнить «Урядник» с церемониалом «отпуска» в 1654 году боярина князя А. Н. Трубецкого с его полком против польского короля. Параллели явные — от текстологических повторений до подробно расписанного сценария. И там и здесь проглядывает отличительная черта царя — любовь к деталям. И все же перечисленные доводы в пользу авторства Алексея Михайловича остаются только доводами. Окончательную ясность в этот вопрос должно внести лишь прямое указание, проще — рука царя. Сейчас же следует ограничиться признанием безусловного участия Тишайшего в работе над текстом.

Дела государственные и охотничьи

Бесспорно, что с охотничьими делами царь управлялся лучше, чем со многими государственными. С одного взгляда царь угадывал, например, качество птицы: «Видитца как бы тяжел», — пишет он про полет одного сокола и «Добр добре будет» — о другом. Но самое удивительное, что Алексей Михайлович, столь часто ошибавшийся в подборе своих помощников, был точен в оценке деловых качеств своих сокольников. Будь он так же деловит, требователен и прозорлив в общении со своими государственными мужами, то итоги его царствования, без сомнения, были бы много весомее.

Доверив руководство сокольниками и кречатней уже упомянутому Афанасию Матюшкину и Василию Голохвостову, Алексей Михайлович строго следил за всем, постоянно вмешивался, перепроверял и распекал своих помощников. Царь при этом ни о чем не забывал и строго взыскивал за «небрежение». Строгости были действительно великие. Непорядки на Потешном дворе, где находились птицы, моментально портили настроение царю. Но настоящая беда для сокольников наступала, если птица гибла или улетала. Здесь уж благодушный государь превращался в грозовую тучу, мечущую в виновных громы и молнии. «Вы на меня не встречайте», — то есть не пеняйте, писал он Матюшкину и Голохвостову, предупреждая, что безжалостно взыщет с них, а заодно и с сокольников, которых по-отечески царь собирался «перепороть кнутом».

Царь хорошо знал весь штат Потешного двора — кречетников, сокольников и ястребников. Он собственноручно, по памяти, составлял поименные росписи, вписывал и чернил их имена. Так, «потешив» царевича Федора, Алексей Михайлович уже на следующий день составил список тех, кто «вчерашнего дни были на поле». При этом он с тщательностью провизора принялся выискивать точное соответствие чина и служебного рвения размерам пожалования: кому по киндяку (кафтану) «лучшему», кому — по «середнему», а кому просто по киндяку.

Привычно разделяя служилых людей на «чины» и «статьи», царь добавлял к этому момент нравственный. Однако нравственность эта была у него своеобразной. Среди кречетников, сокольников и ястребников он выделяет тех, «у каторых добрые птицы бывают и сами добры»; «другая статья, каторая поплоще»; «третья статья худы». Логика царя проста и несокрушима: «добрые» — те, у которых птицы лелеяны и пригодны к делу, а «худые» к птицам невнимательны. При этом в оценке «птичьих способностей» своих сокольников царь, как уже отмечалось, был на диво прозорлив.

В представлении Алексея Михайловича особое положение сокольничих позволяло поручать им задания ответственные и даже «пикантные». Так, по поверью, вода, которой омывались ноги больных монахов, обладала чудодейственными свойствами. То был, по сути, взгляд языческий, официально осуждаемый. Царь это знает и тем не менее шлет настоятелям Троицкого и Савво-Сторожевского монастырей указы: они должны омыть братию и ту воду «прислать тайно, никому не поведавшие сию тайну». Понятно, привезти воду должны люди надежные, держащие язык за зубами, а это — сокольничие.

Царское увлечение было дорогим удовольствием. На содержание штата и обитателей Потешного двора уходили немалые средства. Одних сокольничих числилось около ста человек, птиц же — более трех тысяч. Здесь были соколы, кречеты, челиги, копчики, ястребы, по всей видимости, даже орлы. Чтобы прокормить такое множество хищных птиц, на дворе держали до ста тысяч пар голубей. Но и этого не хватало. По признанию самого Алексея Михайловича, часто случалось так, что «птицы поспевали», а голуби, идущие на корм, «исходились». В поисках выхода Тайный приказ, в ведении которого находилась царская охота, даже наложил на приписанных крестьян «голубиную повинность».

В особой цене были красные или подкрасные соколы, белые ястребы. В поисках таких птиц ловцы-помытчики рыскали по всем уголкам царства, особенно по Сибири и Двине. За пойманными соколами из Москвы отправляли доверенных лиц с обстоятельными наказами, какие не всегда получали и воеводы. Так, направляя в 1662 году в Тюмень за шестью кречетами Елизара Гаврилова, подьячие, памятуя о слабостях и пороках русского человека, предупреждали: «А буде… от их пьянства… и ото всякого их небрежения над птицами учинитца какое-то дурно… за то были от великого государя в великой опале, что о том государь укажет».

Соколиная охота была любимым развлечением не одного русского монарха. Почиталась она и при других дворах. Потому неудивительно, что царь нередко посылал соколов и ястребов в дар монархам. Чаще всего такие посылки шли в Персию, где более, чем где-либо, знали толк в птицах и могли оценить подарок. Направляя очередное посольство к шаху, царь дает не наказ послам, а инструкции — «как тешить шах Аббасово Величество». Охотник и здесь побеждает в Алексее Михайловиче государя. Его мало интересует то, чего должно добиться посольство, зато сильно волнует, как воспримет его птиц шах, сумеет ли насладиться красотой «рыщения» соколов.

Со смертью Алексея Михайловича Потешный двор быстро пришел в упадок. Его ближайшие преемники не сумели и не хотели поддерживать его в прежнем состоянии: царь Федор Алексеевич — прежде всего из-за своей физической немощи и большого пристрастия к лошадям и стрельбе из лука; Петр Алексеевич — из-за полного к этому виду охоты равнодушия. В последующем в семье Романовых появлялись страстные охотники, такие, как Анна Иоанновна, валившая зверя с одного выстрела (чуть ли не с порога дома), или Александр II, бесстрашно хаживавший на крупного зверя. Однако никто из них уже не поднялся до уровня своего пращура, истинного певца охоты и «достоверного охотника» — царя Алексея Михайловича.

Соколиная охота: Ловчие птицы — крылатые волки

Охота с тетеревятником

— Тише! — останавливает нас Петрович. — Бой «тянет воздух» — жди охоты… 

 Мы замираем в жухлой листве. Собака срывается в заросли тростника. «Хорошо пошел! — провожает легавую взглядом охотник. — Слышите: утиное кряканье?» — присаживается к нам дед. Мы различаем шлепок о воду, как будто бросили камень, и позже уже отчетливо — кряканье уток и хлопанье крыльев.

— Вот это табунок! — ахает, увидев взлетевшую стаю, Петрович.

— Будет где тебе, Гриша, развернуться!

Он снимает кожаный колпак-клобучек с головы сидящего на его руке ястреба. Челиг (так называют самцов этой птицы) срывается с перчатки хозяина. «На хороших крыльях пошел в атаку, — подается вперед дед. — Сейчас догонит: утки не успели еще разогнаться». Тетеревятник, опрокидываясь назад, мощным броском снизу прихватывает утку, летящую позади остальных. «Сцепились, — сжимает кулаки охотник. — Эх! Гляди, как «заклубились» в воздухе, до земли-то — рукой подать…» Утка в бурой листве сильно била крыльями, таща ястреба на себе. Гриша, развернув крылья и хвост, впился в бок жертвы лапами. «Бой, помоги», — подбодрил Петрович спешащую на помощь легавую. Через минуту утка была приторочена к поясу, а Гриша сидел на перчатке у хозяина. 

— На охоте с Гришей я сам обретаю крылья, — сияет дед.

— Не поверите: когда ястреб промахивается — на меня наваливается неимоверная физическая усталость…

Как совершенно свободная птица из поднебесной вышины добровольно возвращается на руку хозяина?..

У соколиной охоты — богатые традиции

Одного умиляет грациозная поступь кошки, другого — прикосновение сильной собачьей лапы, а иных приводит в восторг взмах крыла дикой птицы, неуловимый поворот головы с мощным клювом… Сокольником стать нельзя, им нужно родиться. «За два с половиной цента можно купить патрон и убить цаплю, которая стала бы трофеем сокола только после долгих месяцев…», — метко заметил американский профессор Леопольд Олдо. Сокольник — это состояние души.

У соколиной охоты — богатые традиции. В Москве есть парк «Сокольники», Сокольничья улица, Соколиная гора… А многие ли знают, что улица Трифоновская названа в честь Трифона — святого, изображаемого на белом коне с соколом. «Есть Ширяево Поле в Сокольниках, — дополняет заведующий лабораторией НИИ охраны природы Александр Григорьевич Сорокин. — Это родина московского «Спартака», но даже футболисты этого клуба вряд ли знают, что Ширяем звали одного из лучших царских соколов, разбившегося на этой поляне в запале бешеной атаки».

Три века назад в слободе Напрудной близ Сокольников шла охота великих князей на мокрую и верховую птицу с соколами и кречетами. Охота царя Алексея Михайловича помещалась и на потешных дворах в подмосковных селах Коломенское и Семеновское.

Адарь, Мурат, Булат, Боярин, Гамают, Стреляй, Лихач, Салтан… Большинство имен кречетам и сапсанам (разновидности соколов) давал сам царь, причем самки, которые были крупнее и ценились особенно дорого, получали исключительно мужские имена. Алексей Михайлович лично следил за каждой птицей и давал письменные советы, если был в отъезде. На царских кречатнях содержалось до 3 тысяч ловчих птиц. Их обслуживало более 300 сокольников. В отапливаемых «сушилах» — чуланчиках на особых колодках — поодиночке сидели ловчие птицы. На кречатнях господствовала железная дисциплина, всякий недосмотр наказывался очень сурово. Ловчие птицы составляли «государеву заповедь» — монопольную царскую собственность, продавать их частным лицам строго запрещалось. Кормили ястребов и соколов только самым свежим мясом (говядиной и бараниной). И голубями — для чего содержался специальный голубиный двор, где птиц обитало свыше ста тысяч пар. Сизарей собирали и у крестьян, несших «голубиную повинность».

Амуниция ловчих птиц была двух родов — полевая и парадная. Полевая делалась из кожи и простой прочной материи, тогда как для изготовления парадной использовались сафьян, червленый бархат, шелк и парча. На отделку шли пряденые золотые и серебряные нити, жемчуг, а в отдельных случаях и драгоценные камни. Колокольца, надеваемые на лапы птице, изготавливались из меди, серебра и даже золота.

Ловчие птицы стоили недешево. В Туркмении ловчий балобан стоил столько же, сколько верблюд с седлом, а беркут в Киргизии оценивался, как 3-4 хорошие лошади.

Фигурировали ловчие птицы и в качестве дипломатического «оружия». За белых русских кречетов можно было добиться уступок от правителей иноземного государства, попросить помощи, задобрить повелителя. Однажды герцог Бургундский выкупил у турок из плена своего сына… за 12 белых кречетов!

Многие коронованные особы скоро сделались страстными поклонниками этого развлечения. Персидский шах, например, содержал для охоты 800 соколов с целой армией конных сокольничих, конюхов и другой прислуги. Одни птицы были обучены охоте на гусей, другие — на лисиц, третьи — на кабанов.

В XIII веке была написана книга «Об искусстве охотиться с птицами». Автор — император Священной Римской империи Фридрих II.

Рядом с охотой как забавою — «ловами» в исполнении князей и дружинников, существовали «ловы» как простонародный промысел. «Князья отдавали предпочтение соколам, красота полета которых, безусловно, не сравнима ни с какой другой птицей, — поясняет Сорокин. — Простой же люд держал в основном ястребов, выгодно отличавшихся от соколов добычливостью. Вопросы обеспечения себя пропитанием ставились на передний план».

Казахи и теперь говорят: «Если хочешь охотиться для сердца — должен иметь сокола, а если для желудка — достаточно завести ястреба».

Арабы ловят соколов, балобанов и сапсанов на слепую приманку

Потребности в ловчих птицах были очень значительны ввиду их высокой смертности от болезней и постоянного «отлета» во время охоты.

Русские князья посылали на север особые «ватаги» — добывать кречетов и сапсанов. Каждая артель доставляла на княжескую сокольню по три живых кречета в год. Держали птиц во время транспортировки в возках или специальных ящиках, обитых изнутри войлоком и рогожей. Кормили соколов в дороге оленьим мясом. Сами «помытчики» в пути должны были остерегаться всяческих соблазнов: «беречься от пьянства и служилых людей, от табаку и от зерни, от всякого воровства и от блядни унимать…» Специалисты пользовались значительными льготами: они были не подвластны княжеским судам. Существовали своего рода династии «помытчиков». «При Иване Грозном, например, семья помытчиков Блазновых получила в полное владение значительную территорию на побережье Баренцева и Белого морей, где были гнезда кречетов и сапсанов, — рассказывает Сорокин. — Блазновы на десять лет были освобождены от обычного соколиного оброка».

Уже в те времена пойманных соколов помытчики научились тайно, воровски сбывать на сторону, и птицы «уходили» за границу. Особо ценились как дипломатические подарки белые ястребы, которых именовали «красными».

Ныне контрабанда птиц приняла невиданный размах. «Черный рынок толкает горе-специалистов ловить всех птиц, у кого нос крючком и когти есть! — горячится Сорокин. — Не умея должным образом добывать, транспортировать и содержать птицу, браконьеры губят ее в большом количестве».

Гнезда хищников располагаются на высоких деревьях и скальных обрывах, в почти не доступных каменных нишах. Чтобы достать птенца, нередко приходится брать с собой веревочную лестницу, настоящее альпинистское снаряжение, а иной раз и надевать «кошки».

Разные виды ловчих птиц имеют свои особенности в дрессировке и подготовке к охоте. Птенец, взятый на воспитание из гнезда, называется гнездарь. «Охотничье законодательство нашей страны хотя и ограничивает, но не запрещает отлов диких ястребов в природе, — объясняет Сорокин. — Но ориентируется, как и во всех цивилизованных западных странах, на охоту с птицами, выращенными с молодого возраста». Попавший к человеку и выросший в его окружении птенец не знает другой жизни и поэтому легче переносит неволю.

Птенца берут из гнезда в возрасте трех недель. Предпочтение отдают самкам. «Самцы, содержащиеся в неволе, более нервозные», — поясняет Сорокин. Если птенец в гнезде один, то в этом случае сокольники придерживаются незыблемого правила: его нужно оставить, чтобы в дальнейшем сохранить гнездо. Взрослые птицы вполне спокойно переносят изъятие, если в гнезде останется хотя бы один птенец.

— Арабы ловят соколов, балобанов и сапсанов по-своему, — рассказывает Сорокин. — Сначала с помощью обычной сетяной ловушки добывают сравнительно мелкого и слабого сокола — лаггара. Тонкой ниткой ему сшивают веки, ослепляя несчастную птицу. Затем к лапам подвязывают небольшой шар, сделанный из верблюжьей шерсти, к которому, в свою очередь, крепятся многочисленные петли из плетеного конского волоса. Ловушка готова. Охотник разыскивает отдыхающего сокола или сапсана и пускает в полет своего ослепленного лаггара. Не видя ничего впереди себя, лаггар летит неровным, неуверенным полетом, неся подвязанный к лапам шерстяной шар. Со стороны это выглядит, будто лаггар поймал какую-то тяжелую добычу и с трудом тащит ее в укромное место. Отобрать у собрата добычу — одно из правил соколиной жизни…

Обучение ловчей птицы — целая наука 

Перчатка-мама. Обучение ловчей птицы — целая наука. Из-за малейшей ошибки в обращении с ней птица может либо стать «домашней», либо, наоборот, навсегда исчезнуть в небесной синеве.

— Вы думаете, можно рассказать, как воспитывают гнездаря до ловчей птицы? — возмущается старший научный сотрудник Русского соколиного центра Александр Бородин. — Помните анекдот про то, как работает трансформатор? У-у-у-у! — картинно гудит он. — Так и с птицей. Чтобы воспитать — по-охотничьи говорят «выносить», — ловчую птицу, в первую очередь, нужно любить, во-вторых — обладать большим терпением и запасом свободного времени.

Удивительно, но балобаны, сапсаны, кречеты в «умелых руках» размножаются и в неволе. Птенцы, что будут впоследствии выпущены в природу, не видят человека в первые дни жизни. «Они запечатлевают, а потом и отождествляют себя с теми, кто находится рядом, — поясняет Бородин. — Если птенец воспитывается как ловчая птица, он должен видеть будущего хозяина как можно чаще».

Кормят гнездаря в искусственном гнезде-ячейке небольшими кусочками мяса с примесью мелко рубленных костей и шерсти. Набираясь сил, при пятиразовом кормлении он съедает примерно 2 голубя в сутки.

При кормлении на «гнездо» кладут перчатку, на которой впоследствии будет сидеть ястреб. Птенец должен привыкнуть к ее виду.

Шаг за шагом птицу приучают садиться на руку охотника и получать там корм. «Рука сокольника, одетая в перчатку, должна стать для птицы самым безопасным и привлекательным местом», — уточняет наш консультант. Пока ястреб ест, его начинают потихоньку носить. Поэтому-то воспитание и дрессировка птицы и называется вынашиванием.

Затем птицу учат слетать на руку охотника с присады- дуги, обшитой мягким сукном или искусственной синтетической травкой. Как только ястреб начнет «ходить» (взлетать) на руку с 30-50 метров, как говорят, с «полтычка», его приучают прилетать издалека, размахивая приманкой — вабилом — перьевой игрушкой из пары голубиных крыльев.

После этого переходят к упражнениям по «притравливанию» — натаскиванию на дичь. «Вопреки распространенному мнению, молодой ястреб не умеет охотиться, — удивляет нас Сорокин. — У него есть лишь склонность к охоте, заложенная природой». — «Видите, у нас на заднем дворе — ловушка для ворон, — показывает на хитрую постройку младший научный сотрудник центра Надежда Михайлова. — Врановые и являются в основном объектом напуска. Это в царские времена при кречатне держали множество цапель, журавлей, коршунов.

При первых напусках на клюв жертв поначалу надевали специальные футляры, а огнем лучины обжигали еще и когти».

«Дрессированная хищная птица является выношенной, если она ест на руке, спокойно ведет себя на перчатке при ношении ее сокольником, охотится — преследует дичь, пущенная с руки, и летит к хозяину на зов», — подводит итог Бородин.

Ястреб-тетеревятник Мачо Аморалис — гроза ворон

Из вольеров, где восседают ловчие птицы, словно веет историей…

— Это наша Медвежатница, — показывает на беркута Бородин. — Попала она к нам… из Дома ребенка, что на Ленинском проспекте. Залетела самка к детворе в окно и набросилась на… плюшевого медвежонка, растерзав его когтями. Отсюда и кличка.

— Знакомьтесь: грозная Мафия, — подводит к клетке с кречетом наш консультант. — Злобная «дама», надо заметить. Недавно очередному самцу голову скрутила.

— А это Мачо Аморалис… Что, разве не похож на Бандераса? Смотрите, как плотно сложен, — перебирает маховые крылья «шустрого мальчишки» охотник.

Взгляд желтых непроницаемых глаз цепляет. Не поворачивая головы, ястреб с заметным превосходством отслеживает все наши передвижения.

— Да он у вас больше на волка похож, чем на птицу! — не могу оторвать взгляд от крючкообразного клюва тетеревятника. Буровато-серое

оперение ловчей птицы отливает на закате лесным сумеречным оттенком.

Широко расставленные мощные лапы-«схватни» намертво зацепились за присаду. «Хищник, — пожимает плечами хозяин, надевая на голову любимца кожаный колпак-клобучок, который защищает от ненужных зрительных раздражений. — Сейчас он вам в один миг ворону поймает».

Спускаемся к реке. Мачо с беспристрастным видом сидит на кожаной перчатке хозяина. Заметив греющихся у полыньи ворон, охотник снимает с ястреба клобучок и резко подбрасывает птицу в направлении добычи. Вороны в панике рассыпаются над рекой. Короткий, стремительный бросок — и хищник хватает лапами не слишком расторопную птицу. Нападение ястреба птицы не забывают долго. «Теперь ворон здесь не увидите несколько недель», — кормит любимца частью припасенной крысы хозяин. Живая ворона водружена в сумку. «Для дрессировки ястреба-перепелятника», — поясняет Бородин.

Будет ли и далее возрождаться «высокое искусство красной и славной птичьей потехи»?

«Сокол — не ружье, которое после охоты можно повесить на стену, — рассуждает Бородин. — С птицей надо общаться. Чтобы противостоять дикой птице, которая летает целый день, она должна быть физически развита. Крылатого охотника нужно кормить: доставать перепелов, лабораторных крыс, покупать мясо. Сокольнику следует иметь специально дрессированных подсокольных собак, следящую систему-телеметрию, датчики которой крепятся к лапам птиц, транспорт, чтобы выезжать в угодья. А главное — время. На тренировку одной птицы уходит до 2 часов в день. То есть человек не должен ничем другим заниматься, кроме соколиной охоты. Это должно стать его профессией, его образом жизни».

Наблюдая хищных птиц в зоопарке, многие думают, что любимое их занятие — сидеть неподвижно, устремив взгляд в пустоту. Проведя в питомнике не один день, я убедилась, что хищники — живые и игривые существа. Малый ястреб, например, азартно играл с хозяином в футбол. Бородин на дорожке подбрасывал банку из-под колы, а перепелятник каждый раз ловко ловил ее лапами. Сокол Зевс у нас на глазах битый час играл с мячиком, бросая и ловя его, словно убегающего мышонка. «Нет дикой птицы, более отзывчивой на терпеливую любовь, нежели хищники», — улыбался, глядя на любимцев, обычно очень суровый Александр Бородин.

Текст Светлана Самоделова, фото www.nexplorer.ru

Царь Алексей Михайлович с боярами на соколиной охоте близ Москвы

Во второй половине XVII столетия придворная охота превратилась в постоянное занятие русских царей. На охоту тратились огромные средства, ее регламентировали четкие правила, у нее имелись свои традиции и атрибутика. Царь являлся законодателем охотничьей моды и эстетики, которой следовал весь двор. Алексей Михайлович был страстным любителем соколиной охоты. С ранней весны до поздней осени он почти ежедневно выезжал в поле. В «кречетнях» в селе Коломенском и селе Семеновском, в «сокольничьих дворах» в слободе Сокольники содержалось более трех тысяч ловчих птиц. Их обслуживали сотни служителей-сокольников. Их одежды, поражавшие богатством, а также снаряжение птиц были украшены драгоценными камнями и золотым шитьем. Иностранцы с восторгом описывали охоту, на которую царь их мог пригласить в знак особой милости. В своей картине Сверчков, основываясь на изучении исторических трудов, старинных предметов быта и костюмов, воссоздал великолепие царского охотничьего выезда. (Е. Ш.)

Электронный каталог «Герои и злодеи русской истории». СПб, 2010. С. 144.

Царь Алексей Михайлович (Тиша́йший) (1629—1676) – сын царя Михаила Фёдоровича, отец императора Петра I. Титулярный элемент «тишайший» (перевод с латинского слова «serenissimus», входившего в титул римских императоров) имел отношение не к личности монарха, но к его сану и наследовался русскими царями до Петра I включительно. С 1645 — царь. Был дважды женат: на Марии Милославской (1648) и Наталье Нарышкиной (1671), что в будущем привело к ожесточенной борьбе за власть между детьми. В ходе войны с Польшей (1654—1667) вернул исконно русские земли. Вел неудачную войну с Швецией (1656—1658) за выход к морю. В 1654 состоялось воссоединение Украины с Россией. Реформы Алексея Михайловича во многом определили основные направления петровских преобразований. Было усовершенствовано русское законодательство (Соборное уложение 1649 года), проводились церковная реформа, реформа армии по европейскому образцу. Активно усваивались внешние формы западноевропейской культуры, возникали новые жанры литературы и искусства, появился профессиональный театр. В то же время страна пережила церковный раскол, многочисленные бунты и восстания. На рубеже ХIХ–ХХ веков эпоха Алексея Михайловича вызывала ностальгический интерес, поскольку в ней видели воплощение национальной идеи.
Во второй половине ХVII столетия придворная охота превратилась в постоянное занятие русских царей. На охоту тратились огромные средства, ее регламентировали четкие правила, у нее имелись свои традиции и атрибутика. Царь являлся законодателем охотничьей моды и эстетики, которым следовал весь двор. Алексей Михайлович был страстным любителем соколиной охоты. С ранней весны до поздней осени он почти ежедневно выезжал в поле. В «кречетнях» сел Коломенского и Семеновского, в «сокольничьих дворах» в слободе Сокольники содержалось более трех тысяч ловчих птиц, которых обслуживали сотни сокольников. Их одежда, а также снаряжение птиц были украшены драгоценными камнями и золотым шитьем. Иностранцы с восторгом описывали охоту, на которую царь их мог пригласить в знак особой милости.

Сверчков Николай Егорович (1817–1898) – известный художник-анималист XIX века, обладающий даром правдиво и свободно изображать сцены с лошадьми. Он был широко известен не только в России, но и в Европе, с успехом выставляя свои полотна на выставках в Париже, Брюсселе, Лондоне. После Всемирной выставки в Париже художник был удостоен ордена Почетного легиона. Природный дар помог Сверчкову занять место художника крупнейших в России Хреновского и Чесменского государственных конных заводов. В этой должности он создал целую галерею, представляющую породистых лошадей. Известный историк В. И. Коптев в «Очерке русского коннозаводства» (1872) отмечал: «Н. Е. Сверчков написал много портретов знаменитых Хреновских рысаков, которые навсегда останутся в глазах будущих коннозаводчиков прототипами и идеалами, от которых не следует отдаляться…».
Уже к концу 1840-х Сверчков становится признанным мастером модного в те годы «конного портрета». Ему позируют Александр III и придворные сановники, генералы Д. И. Скобелев и А. А. Болдырев, граф А. Г. Орлов-Чесменский и персидский шах Насреддин, маркиза Траверсе и А. Я. Панаева. Академия художеств заказывает Николаю Егоровичу серию картин, посвященную истории России XVI–XVIII веков. Над ними он работал почти двадцать лет. К этой серии относится и данное произведение. Страстную любовь к лошадям художник пронес через всю жизнь, став основоположником анималистического направления в русском искусстве.

Слева внизу: Н. Сверчковъ 1873

17–18 ВЕКА • Большая российская энциклопедия

17–18 века

Воз­ник­но­ве­ние рус­ско­го те­ат­ра. Ис­то­ки те­ат­ра на Ру­си уже при­сут­ство­ва­ли в язы­че­ских об­ря­дах – ка­лен­дар­ных, тру­до­вых, охот­ничь­их и осо­бен­но сва­деб­ных, в ко­то­рых име­лись эле­мен­ты иг­ры и те­ат­ра­ли­за­ции. С при­ня­ти­ем хри­сти­ан­ст­ва об­ря­ды по­сте­пен­но транс­фор­ми­ро­ва­лись в об­ря­до­вые иг­ры, за­тем в иг­ри­ща; из об­щей мас­сы их уча­ст­ни­ков вы­де­ли­лись пер­вые на­ив­ные про­фес­сио­наль­ные но­си­те­ли пе­сен­но-тан­це­валь­но­го, цир­ко­во­го и те­ат­раль­но­го ис­кус­ст­ва – ско­мо­ро­хи. Они объ­е­ди­ня­лись в «ва­та­ги» и, бро­дя по стра­не, раз­вле­ка­ли на­род, в то же вре­мя чер­пая у не­го те­мы и об­ра­зы для сво­его твор­чест­ва. Не­ко­то­рых ос­тав­ля­ли при сво­их дво­рах кня­зья и боя­ре, и они ста­но­ви­лись «бо­яр­ски­ми» уве­се­лите­ля­ми – «бая­на­ми», шу­та­ми и «ду­ра­ка­ми», в т. ч. и у са­мих го­су­да­рей (По­теш­ный чу­лан, 1572; По­теш­ная па­ла­та, 1613). В борь­бе за ис­ко­ре­не­ние язы­че­ской ере­си цер­ковь пред­при­ни­ма­ла го­не­ния и на ско­мо­ро­хов. Цар­ские ука­зы (1648, 1649 и др.) о за­пре­ще­нии их ис­кус­ст­ва и все­го, что с ним свя­за­но (ма­сок, муз. ин­ст­ру­мен­тов и пр.), при­ве­ли к ис­чез­но­ве­нию ско­мо­ро­хов. Од­на­ко на­род­ная сме­хо­вая куль­ту­ра со­хра­ня­лась, под­час по­ро­ж­дая пер­вич­ные те­ат­раль­ные фор­мы, напр., уст­ную на­род­ную дра­му, по­сте­пен­но воз­ник­шую из иг­рищ к 17 в. («Лод­ка», «Царь Мак­си­ми­ли­ан», «Царь Ирод», «Ко­ме­дия о Пет­руш­ке»; по­след­ние две ча­ще ра­зыг­ры­ва­лись кук­ла­ми). Эта куль­ту­ра дол­гое вре­мя су­ще­ст­во­ва­ла па­рал­лель­но с фор­ми­рую­щим­ся про­фес­сио­наль­ным те­ат­ром, ис­под­воль ока­зы­вая на не­го воз­дей­ст­вие.

Те­атр в соб­ст­вен­ном смыс­ле сло­ва поя­вил­ся на Ру­си как при­двор­ный при ца­ре Алек­сее Ми­хай­ло­ви­че. Уст­рои­те­лем пер­вых спек­так­лей стал ближ­ний боя­рин А. С. Мат­ве­ев, а не­по­сред­ст­вен­ным ру­ко­во­ди­те­лем – пас­тор лю­те­ран­ской кир­хи И. Г. Гре­го­ри, ко­то­ро­му госу­дарь ука­зал «дей­ст­во­вать из Биб­лии Кни­гу Ес­фирь». В спек­так­ле бы­ло за­ня­то ок. 60 обу­чен­ных Гре­го­ри ино­зем­цев, жив­ших в мо­с­ков­ской Но­во­не­мец­кой сло­бо­де, гл. ро­ли ис­пол­ня­ли за­ез­жие ино­стран­цы-про­фес­сио­на­лы. Пер­вое пред­став­ле­ние («Ар­так­сер­ксо­во дей­ст­во») со­стоя­лось 17.10(27.10).1672 в с. Пре­об­ра­жен­ском под Мо­ск­вой, где воз­ве­ли и пер­вое в Рос­сии те­ат­раль­ное зда­ние – «Ко­ме­дий­ную хо­ро­ми­ну». В ию­не 1673 в ак­тё­ры на­бра­ли рус­ских из по­дья­чих и др. слу­жа­щих. По­сле смер­ти Гре­го­ри те­ат­раль­ное де­ло про­дол­жили Ю. Гюб­нер и С. Чи­жин­ский, а по­сле смер­ти ца­ря Алек­сея Ми­хай­ло­ви­ча (1676) спек­так­ли пре­кра­ти­лись.

Эпо­ха Пет­ра I. При Пет­ре I в 1702 был ор­га­ни­зо­ван пер­вый пуб­лич­ный театр (го­су­дар­ст­вен­ный: на сред­ст­ва каз­ны и под опе­кой дво­ра), для ко­то­ро­го из Гдань­ска вы­вез­ли не­мец­кую труп­пу, воз­глав­ляе­мую И. Кун­стом, обя­зав­шим­ся обу­чать и на­бран­ных в ак­тё­ры рус­ских. На Крас­ной пло­ща­ди по­строи­ли «Ко­ме­ди­аль­ную хра­ми­ну». В ре­пер­ту­ар вхо­ди­ли т. н. три­ум­фаль­ные ко­ме­дии, по­свя­щён­ные по­бе­дам Рос­сии в Се­вер­ной вой­не 1700–21, пье­сы на ис­то­ри­че­ские сю­же­ты со встав­ны­ми фар­со­вы­ми сце­на­ми («О кре­по­сти Гру­бе­тона, в ней же пер­вая пер­со­на Алек­сандр Ма­ке­дон­ский» и др.). По­сле смер­ти Кун­ста в 1703 труп­пой ру­ко­во­дил О. Фюрст. В 1706 не­мец­кие ак­тё­ры поки­ну­ли Рос­сию, в 1707 «Ко­ме­ди­аль­ную хра­ми­ну» на­ча­ли раз­би­рать и спек­так­ли пе­ре­не­сли в «до­маш­ний» те­атр млад­шей се­ст­ры Пет­ра ца­рев­ны На­тальи Алек­се­ев­ны, су­ще­ст­во­вав­ший как при­двор­ный сна­ча­ла в с. Пре­об­ра­жен­ском, а за­тем в С.-Пе­тер­бур­ге до её смер­ти (1716).

В кон­це 17 – на­ча­ле 18 вв. в Рос­сии поя­вил­ся школь­ный те­атр, ши­ро­ко рас­про­стра­нив­ший­ся во мн. го­ро­дах, где дей­ст­во­ва­ли ду­хов­ные шко­лы, а поз­же се­ми­на­рии; он был тес­но свя­зан с те­ат­ром при­двор­ным, а так­же де­мо­кра­ти­че­ским лю­би­тель­ским и по­лу­про­фес­сио­наль­ным. Не­ко­то­рые из се­ми­на­рис­тов уча­ст­во­ва­ли в пред­став­ле­ни­ях за сте­на­ми учеб­ных за­ве­де­ний и вхо­ди­ли в т. н. труп­пы «охот­ни­ков» (лю­би­те­лей), час­то яв­ля­ясь их ру­ко­во­ди­те­ля­ми.

1720-е годы – середина 18 века. В 1720–40-е гг. в Рос­сии бур­но раз­ви­ва­лось те­ат­раль­ное лю­би­тель­ст­во сре­ди раз­ных сло­ёв об­ще­ст­ва – от при­двор­ных до кре­по­ст­ных. Шко­лой для них ста­но­ви­лись пред­став­ле­ния ино­стран­ных ак­тё­ров и трупп, вы­сту­пав­ших как на при­двор­ной, так и на «воль­ной» (го­род­ской) сце­нах. С мо­мен­та всту­п­ле­ния на пре­стол Ан­ны Ива­нов­ны (1730) при рус. дво­ре по­сто­ян­но функ­цио­ни­ро­вал при­двор­ный те­атр из при­гла­шён­ных ино­стран­ных ар­ти­стов (му­зы­кан­ты-вир­туо­зы, италь­ян­ские труп­пы ко­ме­дии дель ар­те, опер­ные и ба­лет­ные ис­пол­ни­те­ли, с 1742 – Фран­цуз­ская ко­ме­дий­ная труп­па, по­зна­ко­мив­шая рус. пуб­ли­ку с клас­си­ци­ст­ским ре­пер­туа­ром). Го­род­ской об­ще­дос­туп­ный те­атр пред­став­ля­ла «Не­мец­кая ко­ме­дия», ос­но­ван­ная И. Х. Зиг­мун­дом, ко­то­рый в 1742 по­лу­чил при­ви­ле­гию на со­дер­жа­ние це­лой «воль­ной» се­ти те­ат­ров в ря­де го­ро­дов: Мо­ск­ве, С.-Пе­тер­бур­ге, Ри­ге, Ре­ве­ле, Вы­бор­ге, Нар­ве.

В 1740-е гг. рус­ское те­ат­раль­ное лю­би­тель­ст­во ак­ти­ви­зи­ро­ва­лось как в при­двор­ной, так и в де­мо­кра­ти­че­ской сре­де. К уча­стию в при­двор­ных лю­би­тель­ских ко­ме­ди­ях всё ча­ще при­вле­ка­ли ка­де­тов – уче­ни­ков Ка­дет­ско­го шля­хет­но­го кор­пу­са (от­крыт в С.-Пе­тер­бур­ге в 1732; в 1734–35 по­став­ле­на «Ко­ме­дия об Ио­си­фе»). Сре­ди ус­троите­лей спек­так­лей был В. К. Тре­диа­ков­ский. По при­ка­зу имп. Ели­за­ве­ты Пет­ров­ны си­ла­ми ка­дет­ско­го те­ат­ра бы­ли по­став­ле­ны тра­ге­дии («Хо­рев», 1747, – пер­вая рус­ская клас­си­ци­ст­ская тра­ге­дия; «Гам­лет», 1748; «Си­нав и Тру­вор», 1750, и др.) и не­сколь­ко ко­ме­дий А. П. Су­ма­ро­ко­ва (вхо­див­ше­го в пер­вый на­бор Ка­дет­ско­го кор­пу­са). В 1750–51 ка­дет­ский те­атр пе­ре­жи­вал рас­цвет: кро­ме Су­ма­ро­ко­ва для не­го пи­са­ли М. В. Ло­мо­но­сов и Тре­диа­ков­ский. Спе­ци­аль­но для его спек­так­лей обо­ру­до­ва­ли ма­лень­кий те­атр во внут­рен­них по­ко­ях Зим­не­го двор­ца, хо­тя ка­де­ты вы­сту­па­ли и на боль­ших сце­нах С.-Пе­тер­бур­га, Пе­тер­го­фа, Цар­ско­го Се­ла. Ка­дет­ский те­атр фак­ти­че­ски стал свя­зую­щим зве­ном ме­ж­ду те­ат­ром лю­би­тель­ским и про­фес­сио­наль­ным, при­двор­ным и де­мо­кра­тиче­ским, окон­ча­тель­но уп­ро­чив при дво­ре убе­ж­де­ние в не­об­хо­ди­мо­сти и свое­вре­мен­но­сти соз­да­ния рус­ско­го про­фес­сио­наль­но­го те­ат­ра.

В 1740-е гг. за­мет­но ак­ти­ви­зи­ро­ва­лась и дея­тель­ность де­мо­кра­ти­че­ско­го те­ат­ра – «охот­ни­ков», вы­шед­ших на но­вый этап, ко­то­рый уже мож­но бы­ло на­звать по­лу­про­фес­сио­наль­ным. Труп­пы «охот­ни­ков» про­су­ще­ст­во­ва­ли вплоть до нач. 1770-х гг. По­доб­ную труп­пу ор­га­ни­зо­вал в кон. 1740-х гг. в Яро­слав­ле Ф. Г. Вол­ков. В янв. 1752 ука­зом имп. Ели­за­ве­ты Пет­ров­ны труп­пу вы­зва­ли в С.-Пе­тер­бург. По­сле не­сколь­ких спек­так­лей че­ты­рёх из две­на­дца­ти ак­тё­ров ос­та­ви­ли в сто­ли­це, а ос­таль­ных, на­гра­див, от­пра­ви­ли на­зад. А. Ф. По­пов и И. А. Дмит­рев­ский бы­ли от­да­ны в Ка­дет­ский кор­пус, где под ру­ко­во­дством Су­ма­ро­ко­ва со­вер­шен­ст­во­ва­лись в те­ат­раль­ном мас­тер­ст­ве. Фё­до­ра и Гри­го­рия Вол­ко­вых при­чис­ли­ли к при­дворно­му те­ат­ру, а в 1754 и они по­сту­пи­ли в Ка­дет­ский кор­пус, где так­же обу­ча­лись у Су­ма­ро­ко­ва.

Портрет Ф. Г. Волкова. Художник А. П. Лосенко. 1763.

2-я половина – конец 18 века. 30.8(10.9).1756 имп. Ели­за­ве­та Пет­ров­на под­пи­са­ла Указ об уч­ре­ж­де­нии «Рус­ско­го для пред­став­ле­ний тра­ге­дий и ко­ме­дий те­ат­ра». Та­ким об­ра­зом, в Рос­сии по­явил­ся на­цио­наль­ный, про­фес­сио­наль­ный, го­су­дар­ст­вен­ный, по­сто­ян­но дей­ст­вую­щий те­атр. Ди­рек­то­ром на­зна­чи­ли Су­ма­ро­ко­ва. В пер­вую труп­пу во­шли: бра­тья Фё­дор, Гри­го­рий и Гав­ри­ла Вол­ко­вы, По­пов, Дмит­рев­ский, яро­слав­ский ко­мик Я. Д. Шум­ский, пер­вые рус. ак­три­сы М. С. Вол­ко­ва и О. С. Шум­ская, а так­же А. М. Дмит­рев­ская. Ак­тё­рам от­да­ли па­ла­ты гра­фа М. Г. Го­лов­ки­на на Ва­силь­ев­ском ост­ро­ве, на­зван­ные «Рос­сий­ским ко­ме­ди­ант­ским до­мом»; спек­так­ли уст­раи­ва­лись так­же на сце­не при­двор­но­го Опер­но­го до­ма. Те­атр уч­ре­ди­ли как «пуб­лич­ный» и пред­став­ле­ния да­ва­ли «для на­ро­да за день­ги», а ино­гда для при­двор­ной пуб­ли­ки «без­де­неж­но». Од­на­ко труп­па ис­пы­ты­ва­ла по­сто­ян­ные труд­но­сти, ко­то­рые не мог­ли по­крыть сбо­ры от спек­так­лей, и в янв. 1759 рус. труп­пу пе­ре­ве­ли в раз­ряд при­двор­ных (что оз­на­ча­ло, с од­ной сто­ро­ны, ос­во­бо­ж­де­ние от ма­те­ри­аль­ных за­бот, а с дру­гой – пол­ную за­ви­си­мость от дво­ра и ог­ра­ни­че­ние кру­га зри­те­лей). В 1761 Су­ма­ро­ков ос­та­вил пост ди­рек­то­ра, труп­пу воз­гла­вил Ф. Г. Вол­ков, а по­сле его смер­ти – Дмит­рев­ский. В 1766 Ека­те­ри­на II ос­но­ва­ла Ди­рек­цию им­пе­ра­тор­ских те­ат­ров во гла­ве с И. П. Ела­ги­ным, ко­то­рый раз­ра­бо­тал «Штат всем к те­ат­рам и к ка­мер и к баль­ной му­зы­ке при­над­ле­жа­щим лю­дям». В 1783 соз­дан «Ко­ми­тет, управ­ляю­щий зре­ли­ща­ми и му­зыкой» с кол­ле­ги­аль­ной фор­мой уп­рав­ле­ния, в 1786 за­ме­нён­ный «Глав­ной ди­рек­ци­ей над зре­ли­ща­ми и му­зы­кой».

Крепостной театр Шереметевых. Спектакли давались в московской городской усадьбе Шереметевых, в имении Кусково, с кон. 1790-х гг. – в Останкинском дворце-театре, по оснащённости не уступавшем луч…

В 1757 в Мо­ск­ве при Им­пе­ра­тор­ском ун-те ор­га­ни­зо­вал­ся лю­би­тель­ский те­атр из сту­ден­тов, ко­то­рым ру­ко­во­дил М. М. Хе­ра­сков. В мае 1759 со­сто­ял­ся пер­вый пуб­лич­ный спек­такль в Опер­ном до­ме те­ат­ра Дж. Б. Ло­ка­тел­ли у Крас­ных во­рот, а в ап­ре­ле 1760 труп­па пре­об­ра­зо­ва­лась в «Рос­сий­ский те­атр» и ста­ла про­фес­сио­наль­ной (ос­но­ву её со­ста­ви­ли вос­пи­тан­ни­ки «клас­сов ху­до­жеств» уни­вер­си­тет­ской гим­на­зии из де­тей раз­но­чин­цев). В ре­пер­ту­ар вхо­ди­ли пье­сы Су­ма­ро­ко­ва, Моль­е­ра, М. А. Ле­гра­на, Хе­ра­ско­ва. Од­на­ко смерть имп. Ели­за­ве­ты Пет­ров­ны обор­ва­ла дея­тель­ность те­ат­ра: на­чал­ся го­дич­ный тра­ур, во вре­мя ко­то­ро­го те­ат­ры не функ­циони­ро­ва­ли. Пуб­лич­ный рус­ский те­атр вновь от­крыл­ся в Мо­ск­ве «под ди­рек­ци­ею» Н. С. Ти­то­ва в нач. 1766 в Опер­ном до­ме на Яу­зе, спус­тя три го­да он по­тер­пел фи­нан­со­вый крах. С 1769 мо­с­ков­ский те­атр стал ча­ст­ной антре­при­зой И. Бель­мон­ти, ко­то­рая за­тем пе­ре­хо­ди­ла из рук в ру­ки. С 1776 ею вла­дел анг­ли­ча­нин М. Г. Ме­докс, ко­то­рый в 1780 вы­стро­ил на ул. Пет­ров­ке зда­ние те­ат­ра, по­лу­чив­ше­го на­зва­ние Пет­ров­ский те­атр.

Рус­ский на­цио­наль­ный те­атр окон­ча­тель­но сфор­ми­ро­вал­ся и об­рёл жиз­нен­ную си­лу, ко­гда в еди­ном не­раз­рыв­ном це­лом – спек­так­ле – вос­со­еди­ни­лись ак­тё­ры и нац. дра­ма­тур­гия. Су­ма­ро­ков стал не толь­ко пер­вым ди­рек­то­ром те­ат­ра и пер­вым те­ат­раль­ным пе­да­го­гом, но и тео­ре­ти­ком рус. клас­си­циз­ма, об­рет­ше­го в Рос­сии свои, от­лич­ные от фран­цуз­ско­го, чер­ты. Са­мым по­пу­ляр­ным из ев­ро­пей­ских дра­ма­тур­гов на рус. сце­не 18 в. был Моль­ер. В 1760-е гг. по­ми­мо пе­ре­во­дов поя­вил­ся жанр т. н. пе­ре­де­лок со «скло­не­ни­ем» ино­стран­ных под­лин­ни­ков на рус. нра­вы (с за­ме­ной имён и фа­ми­лий, с вне­се­ни­ем ме­ст­но­го ко­ло­ри­та в язык и ха­рак­те­ры дей­ст­вую­щих лиц и об­ста­нов­ку). Та­ко­вы, пре­ж­де все­го, пье­сы В. И. Лу­ки­на – «Мот, лю­бо­вью ис­прав­лен­ный», «На­гра­ж­дён­ное по­сто­ян­ст­во», «Ще­пе­тиль­ник» (все 1765).

В кон.1760-х – нач. 1770-х гг. рус. дра­ма­тур­гия ста­ла бо­лее раз­но­об­раз­ной в сти­ле­вом и жан­ро­вом от­но­ше­нии. Про­дол­жая клас­си­ци­сти­че­ские тра­ди­ции Су­ма­ро­ко­ва, дра­ма­тур­ги раз­ра­ба­ты­ва­ли жанр тра­ге­дии («Ди­до­на», 1769, «Рос­слав», 1784, «Ти­то­во ми­ло­сер­дие», 1785, все – Я. Б. Княж­ни­на; «Со­ре­на и За­мир» Н. П. Ни­ко­ле­ва, 1785), в ко­то­рой не­ред­ко зву­ча­ли сво­бо­до­люби­вые ти­ра­но­бор­че­ские но­ты («Ва­дим Нов­го­род­ский» Княж­ни­на, 1789, опубл. в 1793). Раз­ви­вал­ся ко­ме­дий­ный жанр, ро­ж­да­лись со­вер­шен­ные об­раз­цы са­ти­ри­че­ской ко­ме­дии – «Бри­га­дир» (1770), «Не­до­росль» (1782) Д. И. Фон­ви­зи­на, «Ябе­да» В. В. Кап­ни­ста (1798). В 1770-х гг. воз­ник но­вый жанр рус­ской ко­ми­че­ской опе­ры – «Аню­та» М. И. По­по­ва (1772), «Ро­за­на и Лю­бим» Ни­ко­ле­ва (1778), «Мель­ник – кол­дун, об­ман­щик и сват» А. О. Аб­ле­си­мо­ва (1779), «Не­сча­стье от ка­ре­ты» (1779) и «Сби­тен­щик» (1783) Княж­нина, «Санкт-Пе­тер­бург­ский гос­ти­ный двор» М. А. Ма­тин­ско­го (1782). Ши­ро­ко ста­ви­лись так­же пе­ре­вод­ные пье­сы сен­ти­мен­та­ли­ст­ско­го на­прав­ле­ния – «слёз­ные ко­ме­дии» и «ме­щан­ские дра­мы». Сце­ни­че­скую жизнь всем этим про­из­ве­де­ни­ям да­ва­ли рус. ак­тё­ры не­сколь­ких по­ко­ле­ний: Ф. Г. Вол­ков, Дмит­рев­ский, Т. М. Трое­поль­ская, И. И. Ка­ли­граф, В. П. По­ме­ран­цев, Е. Ф. Ива­но­ва, М. С. Си­няв­ская, про­слав­лен­ные тра­ги­ки Я. Е. Шу­ше­рин и П. А. Пла­виль­щи­ков, ко­ми­ки Шум­ский, А. Г. Ожо­гин, С. Н. Сан­ду­нов; бле­стя­щие ис­пол­ни­те­ли ко­ми­че­ских опер Е. С. Сан­ду­но­ва, А. М. Кру­тиц­кий.

Во 2-й пол. 18 в. мо­с­ков­ский те­атр замет­но от­ли­чал­ся от пе­тер­бург­ско­го. С од­ной сто­ро­ны, в Мо­ск­ве бы­ло боль­ше «воль­но­сти» (в от­но­ше­нии ре­пер­ту­ар­ных ог­ра­ни­че­ний, сти­ле­вых, со­словных и пр. пред­рас­суд­ков), а с дру­гой – к теат­ру от­но­си­лись бо­лее серь­ёз­но, стра­ст­но. Мо­ск­ва сла­ви­лась и свои­ми «знатока­ми», лю­би­те­ля­ми сце­ни­че­ско­го ис­кус­ст­ва. Мно­гие из них со­дер­жа­ли до­маш­ние те­ат­ры из соб­ст­вен­ных кре­по­ст­ных, где луч­шие мо­с­ков­ские ак­тё­ры 1780–90-х гг. пре­по­да­ва­ли ак­тёр­ское ис­кус­ст­во. Толь­ко в Мо­ск­ве их на­счи­ты­ва­лось бо­лее 20 (труп­пы С. С. Ап­рак­си­на, Н. Б. Юсу­по­ва, кня­зей Все­во­лож­ских, кня­зей Га­га­ри­ных и др.). Од­ним из са­мых зна­чи­тель­ных кре­по­ст­ных те­ат­ров был те­атр гра­фов Ше­ре­ме­те­вых (ак­три­сы П. И. Жем­чу­го­ва, Т. В. Гра­на­то­ва и др.). В про­вин­ции в 18 в. кре­по­ст­ные те­ат­ры и труп­пы час­то за­ме­ня­ли пуб­лич­ные го­род­ские те­ат­ры, ко­то­рые поя­ви­лись поз­же и не­ред­ко об­ра­зо­вы­ва­лись из быв. кре­по­ст­ных трупп, вы­ку­п­лен­ных или от­пущен­ных на во­лю. Кре­по­ст­ной те­атр внёс су­ще­ст­вен­ный вклад в раз­ви­тие на­цио­наль­но­го те­ат­раль­но­го ис­кус­ст­ва и со­дей­ст­во­вал его ши­ро­ко­му рас­про­стра­не­нию не толь­ко в круп­ных го­ро­дах, но и по всей Рос­сии.

Раз­ви­ва­ясь в рус­ле клас­си­циз­ма и сен­ти­мен­та­лиз­ма, окон­ча­тель­но сфор­ми­ро­вав­шись в сер. 18 в., рус­ский на­цио­наль­ный про­фес­сио­наль­ный те­атр к нач. 19 в. на­ко­пил ог­ром­ный твор­че­ский по­тен­ци­ал (нац. дра­ма­тур­гия, бли­ста­тель­ные ак­тё­ры, те­ат­раль­ные зда­ния с совр. ос­на­ще­ни­ем) и вос­пи­тал зри­теля, спо­соб­но­го не толь­ко по­ни­мать проис­хо­дя­щее на сце­не, но и вли­ять на этот про­цесс. Всё это яви­лось пред­по­сыл­ка­ми то­го мощ­но­го подъ­ё­ма, ко­то­рый про­изо­шёл в рус. те­ат­ре и дра­ма­тур­гии в 19 в.

Личность царя Алексея Михайловича. Полный курс лекций по русской истории

Личность царя Алексея Михайловича

Среди западников и старозаветных людей, не принадлежа всецело ни к тем, ни к другим, стоит личность самого царя Алексея Михайловича. Известна мысль, что если бы в период культурного брожения в Московском государстве середины XVII в. московское общество имело такого вождя, каким был Петр Великий, то культурная реформа могла бы совершиться раньше, чем это произошло на самом деле. Но таким вождем царь Алексей быть не мог. Это был прекрасный и благородный, но слишком мягкий и нерешительный человек.

Не такова натура была у царя Алексея Михайловича, чтобы, проникнувшись одной какой-нибудь идеей, он мог энергично осуществлять эту идею, страстно бороться, преодолевать неудачи, всего себя отдать практической деятельности, как отдал себя ей Петр. Сын и отец совсем несходны по характеру; в царе Алексее не было той инициативы, какая отличала характер Петра. Стремление Петра всякую мысль претворить в дело совсем чуждо личности Алексея Михайловича, мирной и созерцательной. Боевая, железная натура Петра вполне противоположна живой, но мягкой натуре ею отца.

Негде было царю Алексею выработать в себе такую крепость духа и воли, какая дана Петру, помимо природы, еще впечатлениями детства и юности. Царь Алексей рос тихо в тереме московского дворца, до пятилетнего возраста окруженный многочисленным штатом мам, а затем, с пятилетнею возраста, переданный на попечение дядьки, известного Бориса Ивановича Морозова. С пяти лет стали его учить грамоте по букварю, перевели затем на Часослов, Псалтирь и Апостольские Деяния; семи лет научили писать, а девяти стали учить церковному пению. Этим собственно и закончилось образование. С ним рядом шли забавы: царевичу покупали игрушки: был у него, между прочим, конь «немец кого дела», были латы, музыкальные инструменты и санки потешные, словом, все обычные предметы детского развлечения. Но была и любопытная для того времени новинка – «немецкие печатные листы», т. е. выгравированные в Германии картинки, которыми Морозов пользовался, говорят, как подспорьем при обучении царевича. Дарили царевичу и книги; из них составилась у него библиотека числом в 13 томов. На 14-м году царевича торжественно объявили народу, а 16-ти лет царевич осиротел (потерял и отца и мать) и вступил на московский престол, не видев ничего в жизни, кроме семьи и дворца. Понятно, как сильно было влияние боярина Морозова на молодого царя: он заменял ему отца.

Дальнейшие годы жизни царя Алексея дали ему много впечатлений и значительный жизненный опыт. Первое знакомство с делом государственного управления, необычные волнения в Москве в 1648 г., когда «государь царь к Спасову образу прикладывался», обещая восставшему «миру» убрать Морозова от дел, «чтобы миром утолилися»; путешествия в Литву и Ливонию в 1654-1655 гг., на театр военных действий, где царь видел у ног своих Смоленск и Вильну и был свидетелем военной неудачи под Ригой, – все это развивающим образом подействовало на личность Алексея Михайловича, определило эту личность, сложило характер. Царь возмужал, из неопытного юноши стал очень определенным человеком, с оригинальной умственной и нравственной физиономией.

Современники искренно любили царя Алексея Михайловича. Самая наружность царя сразу говорила в его пользу и влекла к нему. В его живых голубых глазах светилась редкая доброта; взгляд этих глаз, по отзыву современника, никого не пугал, но ободрял и обнадеживал. Лицо государя, полное и румяное, с русой бородой, было благодушно-приветливо и в то же время серьезно и важно, а полная (потом даже чересчур полная) фигура его сохраняла величавую и чинную осанку. Однако царственный вид Алексея Михайловича ни в ком не будил страха: понимали, что не личная гордость царя создала эту осанку, а сознание важности и святости сана, который Бог на него возложил.

Привлекательная внешность отражала в себе, по общему мнению, прекрасную душу. Достоинства царя Алексея с некоторым восторгом описывали лица, вовсе от него независимые, – именно далекие от царя и от Москвы иностранцы. Один из них, например, сказал, что Алексей Михайлович «такой государь», какого желали бы иметь все христианские народы, но немногие имеют» (Рейтенфельс). Другой поставил царя «наряду с добрейшими и мудрейшими государями» (Коллинс). Третий отозвался, что «царь одарен необыкновенными талантами, имеет прекрасные качества и украшен редкими добродетелями»; «он покорил себе сердца всех своих подданных, которые столько же любят его, сколько и благоговеют перед ним» (Лизек). Четвертый отметил, что при неограниченной власти своей в рабском обществе царь Алексей не посягнул ни на чье имущество, ни на чью жизнь, ни на чью честь (Мейерберг). Эти отзывы получат еще большую цену в наших глазах, если мы вспомним, что их авторы вовсе не были друзьями и поклонниками Москвы и москвичей. Совсем согласно с иноземцами и русский эмигрант Котошихин, сбросивший с себя не только московское подданство, но даже и московское имя, по-своему очень хорошо говорит о царе Алексее, называя его «гораздо тихим».

По-видимому Алексей Михайлович всем, кто имел случай его узнать, казался светлой личностью и всех удивлял своими достоинствами и приятностью. Такое впечатление современников, к счастью, может быть проверено материалом, более прочным и точным, чем мнения и отзывы отдельных лиц, – именно письмами и сочинениями самого царя Алексея. Он очень любил писать и в этом отношении был редким явлением своего времени, очень небогатого мемуарами и памятниками частной корреспонденции. Царь Алексей с необыкновенной охотой сам брался за перо или же начинал диктовать свои мысли дьякам. Его личные литературные попытки не ограничивались составлением пространных, литературно написанных писем и посланий[9]. Он пробовал сочинять даже вирши (несколько строк, «которые могли казаться автору стихами», по выражению В. О. Ключевского). Он составил «Уложение сокольничья пути», т. е. подробный наказ своим сокольникам. Он начинал писать записки о польской войне. Он писал деловые бумаги, имел привычку своеручно поправлять текст и делать прибавки в официальных грамотах, причем не всегда попадал в тень приказного изложения. Значительная часть его литературных попыток дошла до нас, и притом дошло по большей части то, что писал он во времена своей молодости, когда был свежее и откровеннее и когда жил полнее. Этот литературный материал замечательно ясно рисует нам личность государя и вполне позволяет понять, насколько симпатична и интересна была эта личность. Царь Алексей высказывался очень легко, говорил почти всегда без обычной в те времена риторики, любил, что называется, поговорить и пофилософствовать в своих произведениях.

При чтении этих произведений прежде всего бросается в глаза необыкновенная восприимчивость и впечатлительность Алексея Михайловича. Он жадно впитывает в себя, «яко губа напояема», впечатления от окружающей его действительности. Его занимает и волнует все одинаково: и вопросы политики, и военные реляции, и смерть патриарха, и садоводство, и вопрос о том, как петь и служить в церкви, и соколиная охота, и театральные представления, и убийство пьяного монаха в его любимом монастыре… Ко всему он относится одинаково живо, все действует на него одинаково сильно: он плачет после смерти патриарха и доходит до слез от выходок монастырского казначея. «До слез стало! видит чюдотворец (Савва), что во мгле хожу», – пишет он этому ничтожному казначею Саввина монастыря. В увлечении тем или иным предметом царь не делает видимого различия между важным и неважным. О поражении своих войск и о монастырской драке пишет он с равным одушевлением и вниманием. Описывая своему двоюродному брату (по матери) Аф. Ив. Матюшкину бой при г. Валке 19 июня 1657 г., царь пишет: «Брат! буди тебе ведомо: у Матвея Шереметева был бой с немецкими людьми. И дворяне издрогали и побежали все, а Матвей остался в отводе и сорвал немецких людей. Да навстречю иные пришли роты, и Матвей напустил и на тех с небольшими людми, да лошадь повалилась, так его и взяли! А людей наших всяких чинов 51 человек убит да ранено 35 человек. И то благодарю Бога, что от трех тысяч голов столько побито, а то все целы, потому, что побежали; а сами плачют, что так грех учинился!.. А с кем бой был, и тех немец всего было две тысячи; наших и больше было, да так грех пришел. А о Матвее не тужи: будет здоров, вперед ему к чести! Радуйся, что люди целы, а Матвей будет по-прежнему». Царь сочувствует храброму Шереметеву и радуется, что целы благодаря бегству его «издрогавшие» люди. Позор поражения он готов объяснить «грехом» и не только не держит гнева на виновных, но душевно жалеет их. Ту же степень внимания, только не сочувственного, царь уделяет и подвигам помянутого Саввинского казначея Никиты, который стрелецкого десятника, поставленного в монастыре, зашиб посохом в голову, а оружие, седла и зипуны стрелецкие велел выметать вон за двор. Царь составил Никите послание (вместо простой приказной грамоты) «От царя и великого князя Алексея Михайловича всея Руси врагу Божию, богоненавистцу и христопродавцу и разорителю чюдотворцова дома (т. е. Саввина монастыря) и единомысленнику сатанину, врагу проклятому, ненадобному шпыню и злому пронырливому злодею казначею Никите». В этом послании Алексей Михайлович спрашивал Никиту: «Кто тебя, сиротину; спрашивал над домом чюдотворцовым да и надо мною, грешным, властвовать? кто тебе сию власть мимо архимандрита дал, что тебе без его ведома стрельцов и мужиков моих Михайловских бить?» Так как Никита счел себе бесчестием, что стрельцы расположились у его кельи, то царь обвинил монаха в сатанинской гордости и восклицал: «Дорого добре, что у тебя, скота, стрельцы стоят! лучше тебя и честнее тебя и у митрополитов стоят стрельцы по нашему указу!… дороги ль мы пред Богом с тобою и дороги ль наши высокосердечныя мысли, доколе отвращаемся, доколе не всею душою и не всем сердцем заповеди Его творим?!» За самоуправство царь налагал на монаха позорное наказание: с цепью на шее и в кандалах Никиту стрельцы должны были снести в его келью после того, как ему «пред всем собором» прочтут царскую грамоту. А за «роптание спесивое» царь грозил монаху жаловаться на него чудотворцу и просить суда и обороны пред Богом.

Так живо и сильно, доходя до слез и до «мглы» душевной, переживал царь Алексей Михайлович все то, что забирало его за сердце. И не только исключительные события его личной и государственной жизни, но и самые обыкновенные частности повседневного быта легко поднимали его впечатлительность, доводя ее порою до восторга, до гнева, до живой жалости. Среди серьезных писем к Аф. Ив. Матюшкину есть одно – все сплошь посвященное двум молодым соколам и их пробе на охоте. Алексей Михайлович с восторгом описывает, как он «отведывал» этих «дикомытов» и как один из них и «безмерно каково хорошо летел» и «милостию Божией и твоими (Матюшкина) молитвами и счастием» отлично «заразил» утку: «Как ее мякнет по шее, так она десятью перекинулась» (т. е. десять раз перевернулась при падении)! В деловой переписке с Матюшкиным царь не упускает сообщать ему и такую малую, например, новость: «Да на нашем стану в селе Таинском новый сокольник Мишка Семенов сидел у огня да, вздремав, упал в огонь, и ево из огня вытащили, немного не сгорел, а как в огонь упал, и того он не слыхал». Во время морового поветрия 1654-1655 гг. царь уезжал от своей семьи на войну и очень беспокоился о своих родных. «Да для Христа, государыни мои, оберегайтесь от заморнова ото всякой вещи, – писал он своим сестрам, – не презрите прошения нашего!» Но в то самое время, когда война и мор, казалось, сполна занимали ум Алексея Михайловича и он своим близким с тоскою в письмах «от мору велел опасатца», он не удержался, чтобы не описать им поразившее его в Смоленске весеннее половодье. «Да буди нам ведомо, – пишет он, – на Днепре был мост 7 сажен над водою; и на Фоминой неделе прибыло столько, что уже с мосту черпают воду; а чаю, и поиметь (мост)»… Рассказывают, будто бы однажды в докладе царю из кормового дворца было указано, что квасы, которые там варили на царский обиход, не удались: один сорт кваса вышел так плох, что разве только стрельцам споить. Алексей Михайлович обиделся за своих стрельцов и на докладе раздраженно указал докладчику: «Сам выпей!»

Мудрено ли, что такой живой и восприимчивый человек, как царь Алексей, мог быть очень вспыльчив и подвижен на гнев. Несмотря на внешнее добродушие и действительную доброту, Алексей Михайлович по живости духа нередко давал волю своему неудовольствию, гневался, бранился и даже дрался. Мы видели, как он бранил «сиротину» монаха за его грубые претензии. Почти так же доставалось от «гораздо тихаго» царя и людям высших чинов и более высокой породы. В 1658 г., недовольный князем Ив. Ан. Хованским за его местническое высокомерие и за ссору с Аф. Лавр. Ординым-Нащокиным, Алексей Михайлович послал сказать ему царский выговор с такими, между прочим, выражениями: «Тебя, князя Ивана, взыскал и выбирал за службу великий государь, а то тебя всяк называл дураком, и тебе своею службою возноситься не надобно; …великий государь велел тебе сказать имянно, что за непослушание и за Афанасия (Ордина-Нащокина) тебе и всему роду твоему быть разорену». В другой раз (1660 г.), сообщая Матюшкину о поражении этого своего «избранника» князя Хованского-Тараруя, царь виною поражения выставлял «ево беспутную дерзость» и с горем признавался, что из-за военных тревог сам он «не ходил на поле тешиться июня с 15 числа июля по 5 число, и птичей промысл поизмешался». Несмотря, однако, на беспутную дерзость и «дурость» князя Хованского, Алексей Михайлович продолжал его держать у дел до самой своей кончины: вероятно, «тараруй» (т. е. болтун) и «дурак» обладал и положительными деловыми качествами. (Надобно вспомнить, что в ужасные дни стрелецкого бунта 1682 г. правительство решилось поставить именно этого тараруя во главе Стрелецкого приказа). Еще крепче, чем Хованскому, писал однажды царь Алексей Михайлович «врагу креста Христова и новому Ахитофелу князь Григорью Ромодановскому». За малую, по-видимому, вину (не отпустил вовремя солдат к воеводе С. Змееву) царь послал ему такие укоры: «Воздаст тебе Господь Бог за твою к нам, великому государю, прямую сатанинскую службу!… И ты дело Божие и наше государево потерял, потеряет тебя самого Господь Бог!… И сам ты, треокаянный и бесславный ненавистник рода христианского – для того, что людей не послал, – и нам верный изменник и самого истинного сатаны сын и друг диаволов, впадешь в бездну преисподнюю из неяже никто не возвращался… Вконец ведаем, завистниче и верный наш непослушниче, как то дело ухищренным и злопронырливым умыслом учинил; а товарища твоего, дурака и худого князишка, пытать велим, а страдника Климку велим повесить. Бог благословил и предал нам, государю, править и рассуждать люди свои на востоке и на западе и на юге и на севере правду; и мы Божии дела и наши государевы на всех странах полагаем – смотря по человеку, а не всех стран дела тебе одному, ненавистнику, делать, для того: невозможно естеству человеческому на все страны делать, один бес на все страны мещется!…» Но, отругав на этот раз князя Гр. Гр. Ромодановского, царь в другое время шлет ему милостивое «повеление» в виде виршей:

«Рабе Божий! дерзай о имени Божии

И уповай всем сердцем: подаст Бог победу!

И любовь и совет великой имеей с Брюховецким.

А себя и людей Божиих и наших береги крепко»

и т. д.

Стало быть, и Ромодановский, как Хованский, не всегда казался царю достойным хулы и гнева. Вспыльчивый и бранчливый, Алексей Михайлович был, как видим, в своем гневе непостоянен и отходчив, легко и искренно переходя от брани к ласке. Даже тогда, когда раздражение государя достигало высшего предела, оно скоро сменялось раскаянием и желанием мира и покоя. В одном заседании Боярской думы, вспыхнув от бестактной выходки своего тестя боярина И. Д. Милославского, царь изругал его, побил и пинками вытолкал из комнаты. Гнев царя принял такой крутой оборот, конечно, потому, что Милославского по его свойствам и вообще нельзя было уважать. Однако добрые отношения между тестем и зятем от того не испортились: оба они легко забыли происшедшее. Серьезнее был случай со старым придворным человеком, родственником царя по матери, Родионом Матвеевичем Стрешневым, о котором Алексей Михайлович был высокого мнения. Старик отказался, по старости, оттого, чтобы вместе с царем «отворить» себе кровь. Алексей Михайлович вспылил, потому что отказ представился ему высокоумием и гордостью, – и ударил Стрешнева. А потом он не знал, как задобрить и утешить почитаемого им человека, просил мира и слал ему богатые подарки.

Но не только тем, что царь легко прощал и мирился, доказывается его душевная доброта. Общий голос современников называет его очень добрым человеком. Царь любил благотворить. В его дворце, в особых палатах, на полном царском иждивении жили так называемые «верховые (т. е. дворцовые) богомольцы», «верховые нищие» и «юродивые». «Богомольцы были древние старики, почитаемые за старость и житейский опыт, за благочестие и мудрость. Царь в зимние вечера слушал их рассказы про старое время о том, что было «за тридцать и за сорок лет и больши». Он покоил их старость так же, как чтил безумие, Христа ради, юродивых, делавшее их неумытными и бесстрашными обличителями и пророками в глазах всего общества тою времени. Один из таких юродивых, именно, Василий Босой, или «Уродивый», играл большую роль при царе Алексее как его советник и наставник. О «брате нашем Василии» не раз встречаются почитательные упоминания в царской переписке. Опекая подобный люд при жизни, царь устраивал «богомольцам» и «нищим» торжественные похороны после их кончины и в их память учреждал «кормы» и раздавал милостыню по церквам и тюрьмам. Такая же милостыня шла от царя и по большим праздникам; иногда он сам обходил тюрьмы, раздавая подаяние «несчастным». В особенности перед «великим» или «светлым» днем Св. Пасхи, на «страшной» неделе, посещал царь тюрьмы и богадельни, оделял милостыней и нередко освобождал тюремных «сидельцев», выкупал неоплатных должников, помогал неимущим и больным. В обычные для той эпохи рутинные формы «подачи» и «корма» нищим Алексей Михайлович умел внести сознательную стихию любви к добру и людям.

Не одна нищета и физические страдания трогали царя Алексея Михайловича. Всякое горе, всякая беда находили в его душе отклик и сочувствие. Он был способен и склонен к самым теплым и деликатным дружеским утешениям, лучше всего рисующим его глубокую душевную доброту. В этом отношении замечательны его знаменитые письма к двум огорченным отцам: князю Никите Ивановичу Одоевскому и Афанасию Лаврентьевичу Ордину-Нащокину об их сыновьях. У кн. Одоевского умер внезапно его «первенец», взрослый сын князь Михаил в то время, когда его отец был в Казани. Царь Алексей сам особым письмом известил отца о горькой потере. Он начал письмо похвалами почившему, причем выразил эти похвалы косвенно – в виде рассказа о том, как чинно и хорошо обходились князь Михаил и его младший брат князь Федор с ним, государем, когда государь был у них в селе Вешнякове. Затем царь описал легкую и благочестивую кончину князя Михаила: после причастия он «как есть уснул; отнюдь рыдания не было, ни терзания». Светлые тоны описания здесь взяты были, разумеется, нарочно, чтобы смягчить первую печаль отца. А потом следовали слова утешения, пространные, порой прямо нежные слова. В основе их положена та мысль, что светлая кончина человека без страданий, «в добродетели и в покаянии добре», есть милость Господня, которой следует радоваться даже и в минуты естественного горя. «Радуйся и веселися, что Бог совсем свершил, изволил взять с милостию своею; и ты принимай с радостию сию печаль, а не в кручину себе и не в оскорбление». «Нельзя, что не поскорбеть и не прослезиться, – и прослезиться надобно, да в меру, чтоб Бога наипаче не прогневать!» Не довольствуясь словесным утешением, Алексей Михайлович пришел на помощь Одоевским и самым делом: принял на себя и похороны. «На все погребальные я послал, – пишет он, – сколько Бог изволил, потому что впрямь узнал и проведал про вас, что опричь Бога на небеси, а на земли опричь меня, ни у ково у вас нет»[10]. В конце утешительного послания царь своеручно прописал последние ласковые слова: «Князь Никита Иванович! не оскорбляйся, токмо уповай на Бога и на нас будь надежен!»

Горе А. Л. Ордина-Нащокина, по мнению Алексея Михайловича, было горше, чем утрата кн. Н. И. Одоевского. По словам царя, «тебе, думному дворянину, больше этой беды вперед уже не будет: больше этой беды на свете не бывает!» У Ордина-Нащокина убежал за границу сын, по имени Воин, и убежал, как изменник, во время служебной поездки с казенными деньгами, «со многими указами о делах и с ведомостями». На просьбу пораженного отца об отставке царь послал ему «от нас, великаго государя, милостивое слово». Это слово было не только милостиво, но и трогательно. После многих похвальных эпитетов «христолюбцу и миролюбцу, нищелюбцу и трудолюбцу» Афанасию Лаврентьевичу царь тепло говорит о своем сочувствии не только ему, Афанасию, но и его супруге в «их великой скорби и туге». Об отставке своего «добраго ходатая и желателя» он не хочет и слышать, потому что не считает отца виновным в измене сына. Царь и сам доверял изменнику, как доверял ему отец: «Будет тебе, верному рабу Христову и нашему, сына твоего дурость ставить в ведомство и соглашение твое ему! и он, простец, и у нас, великаго государя, тайно был, и не по одно время, и о многих делах с ним к тебе приказывали, а такова простоумышленнаго яда под языком его не видали!» Царь даже пытается утешить отца надеждой на возвращение не изменившего якобы, а только увлекшегося юноши. «Атому мы, великий государь, не подивляемся, что сын твой сплутал: знатно то, что с малодушия то учинил. Он человек молодой, хощет создания Владычня и творения руку Его видеть на сем свете; якоже и птица летает семо и овамо и, полетав довольно, паки ко гнезду своему прилетает: так и сын ваш вспомянет гнездо свое телесное, наипаче же душевное привязание от Святого Духа во святой купели, и к вам вскоре возвратится!» Какая доброта и какой такт диктовали эти золотые слова утешения в беде, больше которой «на свете не бывает!» И царь оказался прав: Афанасьев «сынишка Войка» скоро вернулся из дальних стран во Псков, а оттуда в Москву, и Алексей Михайлович имел утешение написать Аф. Л. Ордину-Нащокину, что за его верную и радетельную службу он пожаловал сына его, вины отдал, велел свои очи видеть и написать по московскому списку с отпуском на житье в отцовские деревни.

Живая, впечатлительная, чуткая и добрая натура Алексея Михайловича делала его очень способным к добродушному веселью и смеху. Склонностью к юмору он напоминает своего гениального сына Петра; оба они любили пошутить и словом и делом. Среди писем к Матюшкину есть одно, написанное «тарабарски», нелегким для чтения шрифтом и сочиненное только затем, чтобы подразнить Матюшкина шутливым замечанием, что когда его нет, то некому царя покормить плохим хлебом «с закалою». «А потом буди здрав», – милостиво заключает царь свой намек на какую-то кулинарную оплошность его любимца. Другое письмо к Матюшкину все сплошь игриво. Царь пишет из «подхода» и начинает поручением устроить маленький обман его сестер-царевен: «Нарядись в ездовое (дорожное) платье да съезди к сестрам, будто бы от меня приехал, да спрошай о здоровьи». Матюшкину, стало быть, приказано просто лгать царевнам, что он лично прибыл в Москву из того подмосковного «потешного» села, где тогда жил государь. Вслед за этим поручением царь Алексей сообщает Матюшкину: «Тем утешаюся, что столников беспрестани купаю ежеутрь в пруде… за то: кто не поспеет к моему смотру, так того и купаю!» Очевидно, эта утеха не была жестокой, так как стольники на нее видимо напрашивались сами. Государь после купанья в отличие звал их к своему столу: «У меня купальщики те ядят вдоволь, – продолжает царь Алексей, – а иные говорят: мы де нароком не поспеем, так де и нас выкупают да и за стол посадят. Многие нароком не поспевают». Так тешился «гораздо тихий» царь, как бы преобразуя этим невинным купаньем стольников жестокие издевательства его сына Петра над вольными и невольными собутыльниками. Само собой приходит на ум и сравнение известной «книги, глаголемой Урядник сокольничья пути» царя Алексея с не менее известными церемониалами «всешутейшего собора» Петра Великого. Насколько «потеха» отца благороднее «шутовства» сына, и насколько острый цинизм последнего ниже целомудренной шутки Алексея Михайловича! Свой шутливый охотничий обряд, «чин» производства рядового сокольника в начальные, царь Алексей обставил нехитрыми символическими действиями и тарабарскими формулами, которые по наивности и простоте немногого стоят, но в основе которых лежит молодой и здоровый охотничий энтузиазм и трогательная любовь к красоте причьей природы. Тогда как у царя Петра служение Бахусу и Ивашке Хмельницкому приобретало характер культа, в «Уряднике» царя Алексея «пьянство» сокольника было показано в числе вин, за которые «безо всякие пощады быть сосланы на Лену». Разработав свой «потешный» чин производства в сокольники и отдав в нем дань своему веселью, царь Алексей своеручно написал на нем характерную оговорку: «Правды же и суда и милостивыя любви и ратного строя николиже позабывайте: делу время и потехе час!» Уменье соединять дело и потеху заметно у царя Алексея и в том отношении, что он охотно вводил шутку в деловую сферу. В его переписке не раз встречаем юмор там, где его не ждем. Так, сообщая в 1655 г. своему любимцу «верному и избранному» стрелецкому голове А. С. Матвееву разного рода деловые вести, Алексей Михайлович, между прочим, пишет: «Посланник приходил от шведскаго Карла короля, думный человек, а имя ему Уддеудла. Таков смышлен: и купить его, то дорого дать что полтина, хотя думный человек; мы, великий государь, в десять лет впервые видим такого глупца посланника!» Насмешливо отозвавшись вообще о ходах шведской дипломатии, царь продолжает: «Тако нам, великому государю, то честь, что король прислал обвестить посланника, а и думнаго человека. Хотя и глуп, да что же делать? така нам честь!» В 1656 г. в очень серьезном письме сестрам из Кокенгаузена царь сообщал им подробности счастливого взятия этого крепкого города и не удержался от шутливо-образного выражения: «А крепок безмерно: ров глубокой – меншей брат нашему Кремлевскому рву; а крепостию – сын Смоленску граду: ей, чрез меру крепок!» Частная, неделовая переписка Алексея Михайловича изобилует такого рода шутками и замечаниями. В них нет особого остроумия и меткости, но много веселого благодушия и наклонности посмеяться.

Такова была природа царя Алексея Михайловича, впечатлительная и чуткая, живая и мягкая, общительная и веселая. Эти богатые свойства были в духе того времени обработаны воспитанием. Алексея Михайловича приучили к книге и разбудили в нем умственные запросы. Склонность к чтению и размышлению развила светлые стороны натуры Алексея Михайловича и создала из него чрезвычайно привлекательную личность. Он был один из самых образованных людей московского общества того времени: следы его разносторонней начитанности, библейской, церковной и светской, разбросаны во всех его произведениях. Видно, что он вполне овладел тогдашней литературой и усвоил себе до тонкости книжный язык. В серьезных письмах и сочинениях он любит пускать в ход цветистые книжные обороты, но, вместе с тем, он не похож на тогдашних книжников-риторов, для красоты формы жертвовавших ясностью и даже смыслом. У царя Алексея продуман каждый его цветистый афоризм, из каждой книжной фразы смотрит живая и ясная мысль. У него нет пустословия: все, что он прочел, он продумал; он, видимо, привык размышлять, привык свободно и легко высказывать то, что надумал, и говорил притом только то, что думал. Поэтому его речь всегда искренна и полна содержания. Высказывался он чрезвычайно охотно, и потому его умственный облик вполне ясен.

Чтение образовало в Алексее Михайловиче очень глубокую и сознательную религиозность. Религиозным чувством он был проникнут весь. Он много молился, строго держал посты и прекрасно знал все церковные уставы. Его главным духовным интересом было спасение души. С этой точки зрения он судил и других. Всякому виновному царь при выговоре непременно указывал, что он своим проступком губит свою душу и служит сатане. По представлению, общему в то время, средство ко спасению души царь видел в строгом последовании обрядности и поэтому сам очень строго соблюдал все обряды. Любопытно прочесть записки дьякона Павла Алеппского, который был в России в 1655 г. с патриархом Макарием Антиохийским и описал нам Алексея Михайловича в церкви среди клира. Из этих записок всего лучше видно, какое значение придавал царь обрядам и как заботливо следил за точным их исполнением. Но обряд и аскетическое воздержание, к которому стремились наши предки, не исчерпывали религиозного сознания Алексея Михайловича. Религия для него была не только обрядом, но и высокой нравственной дисциплиной: будучи глубоко религиозным, царь думал вместе с тем, что не грешит, смотря комедию и лаская немцев. В глазах Алексея Михайловича театральное представление и общение с иностранцами не были грехом и преступлением против религии, но совершенно позволительным новшеством, и приятным, и полезным. Однако при этом он ревниво оберегал чистоту религии и, без сомнения, был одним из православнейших москвичей; только его ум и начитанность позволяли ему гораздо шире понимать православие, чем понимало его большинство его современников. Его религиозное сознание шло, несомненно, дальше обряда: он был философ-моралист, и его философское мировоззрение было строго-религиозным. Ко всему окружающему он относился с высоты своей религиозной морали, и эта мораль, исходя из светлой, мягкой и доброй души царя, была не сухим кодексом отвлеченных нравственных правил, суровых и безжизненных, а звучала мягким, прочувственным, любящим словом, сказывалась полным ясного житейского смысла теплым отношением к людям. Склонность к размышлению и наблюдению, вместе с добродушием и мягкостью природы, выработали в Алексее Михайловиче замечательную для того времени тонкость чувства, поэтому и его мораль высказывалась иногда поразительно хорошо, тепло и симпатично, особенно тогда, когда ему приходилось кого-нибудь утешать. Высокий образец этой трогательной морали представляет упомянутое выше письмо царя к князю Ник. Ив. Одоевскому о смерти его старшего сына, князя Михаила. В этом письме ясно виден человек чрезвычайно деликатный, умеющий любить и понимать нравственный мир других, умеющий и говорить, и думать, и чувствовать очень тонко. Та же тонкость понимания и способность дать нравственную оценку своему положению и своим обязанностям сказывается в замечательном «статейном списке», или письме Алексея Михайловича к Никону, митрополиту Новгородскому, с описанием смерти патриарха Иосифа. Вряд ли Иосиф пользовался действительно любовью царя и имел в его глазах большой нравственный авторитет. Но царь считал своей обязанностью чтить святителя и относиться к нему с должным вниманием, поэтому он окружил больного патриарха своими заботами, посещал его, присутствовал даже при его агонии, участвовал в чине его погребения и лично самым старательным образом переписал «келейную казну» патриарха, «с полторы недели ежедень ходил» в патриаршие покои как душеприказчик. Во всем этом Алексей Михайлович и дает добровольный отчет Никону, предназначенному уже в патриархи всея Руси. Надобно, прочитать сплошь весь царский «статейный список», чтобы в полной мере усвоить его своеобразную прелесть. Описание последней болезни патриарха сделано чрезвычайно ярко с полной реальностью, причем царь сокрушается, что упустил случай по московскому обычаю напомнить Иосифу о необходимости предсмертных распоряжений. «И ты меня, грешнаго, прости (пишет он Никону), что яз ему не воспомянул о духовной и кому душу свою прикажет». Царь пожалел пугать Иосифа, не думая, что он уже так плох: «Мне молвить про духовную-то, и помнит: вот де меня избывает!» Здесь личная деликатность заставила царя Алексея отступить от жестокого обычая старины, когда и самим царям в болезни их дьяки поминали «о духовной». Умершего патриарха вынесли в церковь, и царь пришел к его гробу в пустую церковь в ту минуту, когда можно было глазом видеть процесс разложения в трупе («безмерно пухнет», «лицо розно пухнет»). Царь Алексей испугался: «И мне прииде, – пишет он, – помышление такое от врага: побеги де ты вон, тотчас де тебя, вскоча, удавит!.. И я, перекрестясь, да взял за руку его, света, и стал целовать, а во уме держу то слово: от земли создан, и в землю идет; чего боятися?.. Тем себя и оживил, что за руку-то его с молитвой взял!» Во время погребения патриарха случился грех: «Да такой грех, владыка святый: погребли без звону!.. а прежних патриархов с звоном погребали». Лишь сам царь вспомнил, что надо звонить, так уже стали звонить после срока. Похоронив патриарха, Алексей Михайлович принялся за разбор личного имущества патриаршего с целью его благотворительного распределения; кое-что из этого имущества царь и распродал. Самому царю нравились серебряные «суды» (посуда) патриарха, и он, разумеется, мог бы их приобрести для себя: было бы у него столько денег, «что и вчетверо цену-то дать», по его словам. Но государя удержало очень благородное соображение: «Да и в том меня, владыко святый, прости (пишет царь Никону): немного и я покусился иным судам, да милостию Божиею воздержался и вашими молитвами святыми. Ей-ей, владыко святый, се от Бога грех, се от людей зазорно, а се какой я буду прикащик: самому мне (суды) имать, а деньги мне платить себе ж?!» Вот с какими чертами душевной деликатности, нравственной щекотливости и совестливости выступает перед нами самодержец XVII в., боящийся греха от Бога и зазора от людей и подчиняющий христианскому чувству свой суеверный страх!

То же чувство деликатности, основанной на нравственной вдумчивости, сказывается в любопытнейшем выговоре царя воеводе князю Юрию Алексеевичу Долгорукому. Долгорукий в 1658 г. удачно действовал против Литвы и взял в плен гетмана Гонсевского. Но его успех был следствием его личной инициативы: он действовал по соображению с обстановкой, без спроса и ведома царского. Мало того, он почему-то не известил царя вовремя о своих действиях и главным образом об отступлении от Вильны, которое в Москве не одобрили. Выходило так, что за одно надлежало Долгорукого хвалить, а за другое порицать. Царь Алексей находил нужным официально выказать недовольство поведением Долгорукого, а неофициально послал ему письмо с мягким и милостивым выговором. «Похваляем тебя без вести (т. е. без реляции Долгорукого) и жаловать обещаемся», – писал государь, но тут же добавлял, что эта похвала частная и негласная: «И хотим с милостивым словом послать и с иною нашею государевою милостию, да нельзя послать: отписки от тебя нет, неведомо, против чего писать тебе!» Объяснив, что Долгорукий сам себе устроил «бесчестье», царь обращается к интимным упрекам: «Ты за мою, просто молвить, милостивую любовь ни одной строки не писывал ни о чем! Писал к друзьям своим, а те – ей, ей! – про тебя же переговаривают да смеются, как ты торопишься, как и иное делаешь… Чаю, что князь Никита Иванович (Одоевский) тебя подбил; и его было слушать напрасно: ведаешь сам, какой он промышленник! послушаешь, как про него поют на Москве»… Но одновременно с горькими укоризнами царь говорит Долгорукому и ласковые слова: «Тебе бы о сей грамоте не печалиться: любя тебя пишу, а не кручинясь; а сверх того сын твой скажет, какая немилость моя к тебе и к нему!… Жаль конечно тебя: впрямь Бог хотел тобою всякое дело в совершение не во многие дни привести… да сам ты от себя потерял!» В заключение царь жалует Долгорукого тем, что велит оставить свой выговор втайне: «А прочтя сию нашу грамоту и запечатав, прислать ее к нам с тем же, кто к тебе с нею приедет». Очень продуманно, деликатно и тактично это желание царя Алексея добрым интимным внушением смягчить и объяснить официальное взыскание с человека, хотя и заслуженного, но формально провинившегося.

Во всех посланиях царя Алексея Михайловича, подобных приведенному, где царю приходилось обсуждать, а иногда и осуждать поступки разных лиц, бросается в глаза одна любопытная черта. Царь не только обнаруживает в себе большую нравственную чуткость, но он умеет и любит анализировать: он всегда очень пространно доказывает вину, объясняет, против кого и против чего именно погрешил виновный и насколько сильно и тяжко его прегрешение. Характернейший образец подобных рассуждений находим в его обращении к князю Григорию Семеновичу Куракину с выговором за то, что он (в 1668 г.) не поспешил на выручку гарнизонам Нежина и Чернигова. Царь упрекнул Куракина в недомыслии, в том, что он «притчею не промыслит, что будет» вследствие его промедления. «То будет (объясняет царь воеводе): первое – Бога прогневает… и кровь напрасно многую прольет; второе – людей потеряет и страх на людей наведет и торопость, третье – от великаго государя гнев примет; четвертое – от людей стыд и срам, что даром людей потерял; пятое – славу и честь, на свете Богом дарованную, непристойным делом… отгонит от себя и вместо славы укоризны всякия и неудобные переговоры восприимет. И то все писано к нему, боярину (заключает Алексей Михайлович), хотя добра святой и восточной церкви и чтобы дело Божие и его государево свершалось в добром полководстве, а его, боярина, жалуя и хотя ему чести и жалея его старости!» Наблюдения над такими словесными упражнениями приводят к мысли, что царь Алексей много и основательно размышлял. И это размышление состояло не в том только, что в уме Алексея Михайловича послушно и живо припоминались им читанные тексты и чужие мысли, подходящие внешним образом к данному времени и случаю. Умственная работа приводила его к образованию собственных взглядов на мир и людей, а равно и общих нравственных понятий, которые составляли его собственное философско-нравственное достояние. Конечно, это не была система мировоззрения в современном смысле; тем не менее в сознании Алексея Михайловича был такой отчетливый моральный строй и порядок, что всякий частный случай ему легко было подвести под его общие понятия и дать ему категорическую оценку. Нет возможности восстановить в общем содержании и системе этот душевный строй, прежде всего потому, что и сам его обладатель никогда не заботился об этом. Однако для примера укажем хотя бы на то, что, исходя из религиозно-нравственных оснований, Алексей Михайлович имел ясное и твердое понятие о происхождении и значении царской власти в Московском государстве как власти богоустановленной и назначенной для того, чтобы «рассуждать людей вправду» и «беспомощным помогать». Уже были выше приведены слова царя Алексея князю Гр. Ромодановскому: «Бог благословил и предал нам, государю, править и рассуждать люди своя на востоке и на западе и на юге и на севере вправду». Для царя Алексея это была не случайная красивая фраза, а постоянная твердая формула его власти, которую он сознательно повторял всегда, когда его мысль обращалась на объяснение смысла и цели его державных полномочий. В письме к князю Н. И. Одоевскому, например, царь однажды помянул о том, «как жить мне, государю, и вам, боярам», и на эту тему писал: «А мы, великий государь, ежедневно просим у Создателя … чтобы Господь Бог… даровал нам, великому государю, и вам, боярам, с нами единодушно люди Его, Световы, рассудити вправду, всем равно». Взятый здесь пример имеет цену в особенности потому, что для историка в данном случае ясен источник тех фраз царя Алексея, в которых столь категорически нашла себе определение, впервые в Московском государстве, идея державной власти. Свои мысли о существе царского суждения Алексей Михайлович черпал, по-видимому, из чина царского венчания или же непосредственно из главы 9-й Книги Премудрости Соломона. Не менее знаменательным кажется и отношение царя к вопросу о внешнем принуждении в делах веры. С заметной твердостью и смелостью мысли, хотя и в очень сдержанных фразах, царь пишет по этому вопросу митрополиту Никону, которого авторитет он ставил в те годы необыкновенно высоко. Он просит Никона не томить в походе монашеским послушанием сопровождавших его светских людей, «не заставливай у правила стоять: добро, государь владыко святый, учить премудра – премудрее будет, а безумному – мозолие ему есть!». Он ставит Никону на вид слова одного из его спутников, что Никон «никого де силою не заставит Богу веровать». При всем почтении к митрополиту, «не в пример святу мужу», Алексей Михайлович видимо разделяет мысли не согласных с Никоном и терпевших от него подневольных постников и молитвенников. Нельзя силой заставить Богу веровать – это по всей видимости убеждение самого Алексея Михайловича.

При постоянном религиозном настроении и напряженной моральной вдумчивости Алексей Михайлович обладал одной симпатичной чертой, которая, казалось бы, мало могла уживаться с его аскетизмом и наклонностью к отвлеченному наставительному резонерству. Царь Алексей был весьма эстетичен – в том смысле, что любил и понимал красоту. Его эстетическое чувство сказывалось ярче всего в страсти к соколиной охоте, а позже – к сельскому хозяйству. Кроме прямых ощущений охотника и обычных удовольствий охоты с ее азартом и шумным движением, соколиная потеха удовлетворяла в царе Алексее и чувству красоты. В «Уряднике сокольничья пути» он очень тонко рассуждает о красоте разных охотничьих птиц, о прелести птичьего лета и удара, о внешнем изяществе своей охоты. Для него «его государевы красныя и славные птичьи охоты» урядство или порядок «уставляет и объявляет красоту и удивление»; высокого сокола лет – «красносмотрителен и радостен»; копцова (т. е. копчика) добыча и лет – «добро-виден». Он следит за красотой сокольничьего наряда и оговаривает, чтобы нашивка на кафтанах была «золотная» или серебряная: «к какому цвету какая пристанет»; требует, чтобы сокольник держал птицу «подъявительно к видению человеческому и ко красоте кречатьей», т. е. так, чтобы ее рассмотреть было удобно и красиво. Элемент красоты и изящества вообще играет не последнюю роль в «урядстве» всего охотничьего чина царя Алексея. То же чувство красоты заставляло царя увлекаться внешним благочестием церковного служения и строго следить за ним, иногда даже нарушая его внутреннюю чинность для внешней красоты. В записках Павла Алеппского можно видеть много примеров тому, как царь распоряжался в церкви, наводя порядок и красоту в такие минуты, когда, по нашим понятиям, ему надлежало бы хранить молчание и благоговение. Не только церковные церемонии, но и парады придворные и военные необыкновенно занимали Алексея Михайловича с точки зрения «чина» и «урядства», т. е. внешнего порядка, красоты и великолепия. Он, например, с чрезвычайным усердием устраивал смотры и проводы своим войскам перед первым литовским походом, обставляя их торжественным и красивым церемониалом. Большой эстетический вкус царя сказывался в выборе любимых мест: кто знает положение Саввина-Сторожевского монастыря в Звенигороде, излюбленного царем Алексеем Михайловичем, тот согласится, что это одно из красивейших мест всей Московской губернии; кто был в селе Коломенском, тот помнит, конечно, тамошние прекрасные виды с высокого берега Москвы-реки. Мирная красота этих мест – обычный тип великорусского пейзажа – так соответствует характеру «гораздо тихаго» царя.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Комплекс Измайлово — НИУ ВШЭ

Несколько сотен лет Измайловская усадьба принадлежала императорскому двору. Русские цари и их спутники вели охоту в окрестных рощах, и после революции местность получила официальный статус Московской области. Со временем на месте деревьев и болот будут возводиться фабрики и рабочие поселки. Одна из этих фабрик не была похожа на другие; это не машины и не оборудование, а ответы на ряд вопросов.

Царская дорога

Местом современного строительного комплекса Высшей школы экономики в средние века была усадьба Измайлово под Москвой. Территория усадьбы была огромной, что свидетельствовало о более высоком статусе ее владельцев. В XVI веке Измайлово принадлежало брату одной из жен Ивана Грозного — Никите Романовичу Юрьеву. Сын Никиты Романовича, Иван Никитич Романов, владел имением до 1640 года, примерно тогда же оно перешло в царскую собственность.С этого времени и до середины XIX века не было ни одного русского царя или императора, который бы не обращал внимания на это место.

Сама усадьба расположена на острове северо-восточнее нынешнего Измайловского комплекса НИУ ВШЭ. Единственная дорога, которая раньше вела из Москвы в усадьбу, шла почти точно по нынешнему Измайловскому шоссе. Усадьба использовалась в основном весной и летом, когда двор покинул город. Зимой и осенью его использовали в течение более коротких периодов времени, в основном для охоты.

Измайлово. Отправление императора Петра II на соколиную охоту

г. 1727-1729. Художник И.Ф. Зубов

Еще один топоним местности — Соколиная гора. Название имеет прямое отношение к охоте. Раньше рядом с нынешней станцией метро Семеновская располагалась обширная роща. В роще был устроен соколиный двор для развлечения царя Алексея Михайловича, который был заядлым охотником. Практически все Романовы и их царственные свиты любили соколиную охоту, псовую охоту и вообще охоту.Историк М. Хмыров так описывает одну из их типичных охотничьих походов: «В назначенный день, на рассвете, охотничьи рога уже радостно дул со двора князя-цезаря. Десятки охотников на псов, сокольников и помощников сокольников, все на горных конях, сгруппировались у ворот Цезаря … На луки одного из охотников прыгнули стайки собак; другие … держали изящных сибирских соколов в бархатных капюшонах, расшитых золотом, серебром и шелком, с колокольчиками на шее.Князь-цезарь, извещенный о том, что все готово, выезжает из ворот на арабском жеребце. Бросив взгляд на всю охоту, состав которой с гостями иногда доходил до 500 человек, князь подал знак. И все пошли за ним в Коломенский или Измайлово, удивляя пересекающихся блеском поезда. Конвой тянулся длинным хвостом позади ».

Исходя из описаний охотничьих походов Петра II из Измайлово и Алексея Михайловича из Кремля, можно представить всю пышность и грандиозность этого события.

В Измайлово было огромное количество водоемов, как искусственных, так и естественных, в том числе множество болот. Одно из таких болот называлось Благуша, оно было окружено рощей и находится в непосредственной близости от нынешних зданий Вышки.

Благушенская роща долгое время находилась под охраной судебной администрации. Ранее этот район не входил в состав Москвы. Территория, протянувшаяся вдоль дороги от села Семеновский до Измайловского парка, не застраивалась и сохранила свои поля и сады.Только в начале ХХ века эта часть бывшей царской дороги была включена в полицейские рубежи города, а уже в 1917 году она стала полноценным районом Москвы.

Топографический план Москвы. 1838. В центре карты Благушское болото. Нижняя дорога, идущая с запада на восток, — нынешнее Измайловское шоссе. Чуть правее его изгиба находится Измайловский комплекс НИУ ВШЭ

.

По мере приближения города к территории появилось много фабрик — фабрик, которые в основном производили текстиль, кирпич или олово, — а также небольшие мастерские и глиняные карьеры.Рабочие жили в бараках и общежитиях. Дома, в основном деревянные, одно- или двухэтажные, без водопровода и канализации. В конце XIX века местность превратилась в типичный рабочий пригород. Строительство велось наугад, улиц практически не было, многие водоемы были загрязнены промышленными отходами, не было освещения.

К этому времени относится и деревянный дом с резными оконными рамами, стоявший через дорогу от Измайловского комплекса НИУ ВШЭ.По некоторым данным, революционер Петр Щербаков жил в находившихся здесь рабочих бараках. Был членом Российской социал-демократической рабочей партии (Б) Благуша-Лефортово, создавал отряды Красной гвардии на предприятиях Благуше-Лефортовского района. Щербаков погиб в ноябре 1917 года в возрасте 30 лет во время боев на улицах Москвы. Похоронен в Некрополе у ​​Кремлевской стены, а в 1922 году его именем была названа улица, проходящая рядом с домом.

Дом, в котором жил революционер П.П. Щербаков. Вид из здания в Измайловском комплексе НИУ ВШЭ

2014

В 1897 году было решено застроить и навести порядок в Благушском районе. Начальнику Измайловского лесничества Дмитрию Ивановичу Мочальскому было поручено разработать план улицы. Ему помогали Фортунатов (инженер), Миронов (геодезист), Давыдов (учетчик), Борисов (мастер) и начальник Удельного ведомства Вельяминов.Благушский район был разделен на кварталы перпендикулярных улиц. Основные пролегали от города до окраин и носили имена великих князей: Михайловская (ныне Щербаковская), Алексеевская (Зверинецкая) и Петровская, которая в советское время стала Кирпичной. А перпендикулярно к ним шли улицы, названные в честь всех планировщиков. Некоторые из них теперь носят одноименное название, например, Вельяминовская улица. Еще есть улица Благуша.

Расчетный центр

В 1931 году при Главном хозяйственном учете Госплана было принято решение о создании в Москве первого механизированного расчетного центра.Год спустя он открылся на Кирпичной улице. Это привело к изменению статуса всего региона — он стал одним из научных центров столицы.

В своей книге How Machines Compute M.S. Тукачинский пишет: «В Москве на Кирпичной улице стоит четырехэтажный дом с большими окнами. У входа вывеска: Первый Московский завод механизированного расчета при ЦД СССР «Союзмашучёт». Фабрика расчета! Его сырье — это числа как задача; его продукт — числа как решение.Кроме того, это настоящий завод с несколькими сотнями различных машин, выполняющих миллионы вычислений в день — завод, на котором, как и на любом заводе, каждой новой работе предшествует процесс проектирования и разработки технологии ».

Одной из задач механизированного вычислительного центра была обработка данных национальной переписи населения. Вся информация поступала в вычислительный центр в виде бумажных документов. Дальнейший процесс обработки был разделен на три этапа: первичная обработка документов, подготовка компьютерного носителя — чаще всего это были перфокарты — и собственно обработка данных, а также проверка и форматирование.Огромные машины занимали целые комнаты и выполняли все три этапа процесса.

Текущий адрес расчетного центра — Измайловское шоссе, д. 44, корпус 2, сейчас это один из корпусов Высшей школы экономики.

Четырехэтажный фасад здания выходит на Кирпичную улицу, стены оштукатурены имитацией камня. Нижний уровень имеет горизонтальные пояса и более темного цвета. Вдоль центрального фасада тянутся несколько вертикальных плоских лопастей.

Его простота и даже некоторая строгость дизайна компенсируется ритмичностью однотипных больших квадратных окон, размещенных на торцах и на главном фасаде. Как будто дом сделан из оконных кубиков. Именно через эти многочисленные окна здание наполняется светом и воздухом.

От двора до прямоугольных секций здания были симметрично надстроены две дополнительные секции, более узкие и более высокие, с небольшими окнами. У них было второстепенное, служебное назначение.В одном из выступов тоже металлическая труба котла.

Внутреннее устройство первого в Москве механизированного вычислительного центра соответствует его производственному назначению. В нем есть обширные залы с несколькими рядами квадратных колонн. Свет в комнаты проникает с трех сторон, а потолки имеют низкие деревянные балки. Под несколькими слоями обоев, сделанных в разные моменты времени, был обнаружен фрагмент оригинального рисунка межфестковой стены, покрытый тонкой кистью. Фрагмент слишком мал, чтобы с уверенностью сказать, что стены центра оклеены обоями, но сама идея чрезвычайно интересна.

Грузовой лифт выходит прямо в холлы, что было необходимо для доставки расчетного оборудования.

В здании сохранились лестницы, напоминающие 1930-е годы. Сюда входят лестничные решетки с изогнутыми деревянными перилами, а также двери, ведущие на лестничные площадки, и пол самих лестничных площадок. Оригинальная мозаика простых геометрических форм из гранитной крошки в крашеной бетонной смеси также придает зданию колорит 1930-х годов. Подобные мозаики широко использовались в интерьерах учебных и заводских корпусов 1930-х годов.

В настоящее время в здании ведется ремонт. К учебным заведениям теперь предъявляются совершенно другие требования.

Вид на Измайловское шоссе и ГМК Росстата (справа) из окна верхнего этажа дома № 33 по Кирпичной улице

2014

Рядом с главным зданием находится вспомогательное здание поменьше бывшего центра. Это здание также является частью нынешнего Измайловского комплекса НИУ ВШЭ. Текущий адрес: Измайловское шоссе, 44, корп.1.В этом двухэтажном здании сохранились следы советских времен. Особого внимания заслуживает входная дверь первого этажа.

Первый в Москве механизированный вычислительный центр был присоединен к Центральному статистическому управлению СССР в 1964 году. Четыре года спустя началось строительство 110-метрового небоскреба главного вычислительного центра Центрального статистического управления и завершилось в 1980 году. конструкция возвышалась над всеми домами на соседних улицах. В итоге была создана единая организация — Главный расчетный центр Центрального статистического управления СССР, который после многих лет преобразований был переименован в Главный межрегиональный центр обработки и распространения информации Федеральной государственной службы статистики (ГМС Росстата) в г. 2005 г.В то же время началось строительство еще одного дома — № 33 по улице Кирмичной. Комфортабельное современное здание с просторными холлами и офисами завершило комплекс компактно расположенных зданий Расчетного центра.

Три из четырех зданий в настоящее время принадлежат Высшей школе экономики, в том числе два здания бывшего механизированного вычислительного центра (Измайловское шоссе, 44, корпуса 1 и 2) и новое девятиэтажное здание на улице Кирпичной, 33.

Русский престол в период правления царя Алексея Михайловича — в фондах Президентской библиотеки

29 марта 2018 г. исполняется 389 лет со дня рождения царя Алексея Михайловича (1629–1676) — второго государя из династии Романовых, вступившего на российский престол; отец первого императора России Петра Великого.На портале Президентской библиотеки размещен электронный сборник «Дом Романовых. Земский собор 1613 года», один из его разделов посвящен Алексею Михайловичу. В подборку вошли редкие книги и документы, раскрывающие личные качества и характер правления этого самодержца.

«Находясь среди испорченного московского общества такой культурный лидер, как Петр Великий — культурный прорыв в Московской России можно было обозначить раньше, чем он произошел на самом деле», — пишет С.Платонова в издании «Царь Алексей Михайлович» (1913 г.), электронная копия которого размещена на портале Президентской библиотеки. — Но такого лидера не было. Напротив, глава Московского государства был тогда любопытным и приятным, но более благородным, чем практически полезным правителем. <...> Современники искренне любили Алексея Михайловича. Само появление царя говорило в его пользу и привлекало к нему. В его живых голубых глазах светилась редкая доброта «.

По И.Катаев в своей книге «Царь Алексей Михайлович и его время» (1901 г.) эта доброта была активна: «Благотворительность к собратьям была отличительной чертой царя: она была направлена ​​на людей бедных и несчастных. При дворе было щедрое пожертвование от царя, на застолье их приглашали на «суровые» — то есть на обеды ».

Воспитание под присмотром «дядюшки» — боярина Бориса Морозова — наложило отпечаток на впечатлительную молодежь. К двенадцати годам у царевича была своя детская библиотека, среди книг — лексикон (своего рода энциклопедический словарь), грамматика и космография.Помимо любознательности, Алексей отличался редкой православной набожностью: строго соблюдал посты и посещал церковные службы.

Алексей Михайлович вступил на престол в 1645 году. В первые годы его правления государством фактически управлял все тот же боярин Б. И. Морозов. Главной заботой нового правительства было пополнение государственной казны. С этой целью в 1646 году королевским указом была увеличена плата за соль, население перестало покупать ее, а доходы казны упали.Солевой налог был отменен, но одновременно с его уплатой население начало собирать задолженность по налогам за два предыдущих года. В 1648 году массовое недовольство жителей Посада в Москве привело к Соляному бунту. Было очевидно, что в стране необходимо проводить широкие преобразования.

В 1649 году Земский собор принял новый свод законов — «Уложение царя и великого князя Алексея Михайловича», который оставался основным законом Российского государства до 1830 года. Новый свод законов содержал нормы не только процессуального, но и процессуального характера. но также государственное, гражданское, административное и уголовное право.Кодекс жестко ограничивал права духовенства, которое, за исключением патриарха и его слуг, теперь подлежало суду на общих основаниях и не могло приобретать поместья. Для управления бывшей вотчиной монастырей и духовенства был учрежден Монашеский орден. Это нововведение послужило поводом для первых разногласий между монархом Алексеем Михайловичем и Никоном, возведенным в 1652 году на престол патриархов Московских и всея Руси. Молодой царь почитал патриарха, прислушивался к его советам, но со временем их отношения разладились.

«Несомненно», — писал А. Вайдемайер в своем очерке «О России под властью Дома Романовых до единства Петра Великого» (1858 г.), что смирением и кротостью Никон мог вернуть себе милосердие. о государя, снисходительном и добросердечном, но так много перед ним; а Никон, напротив, не покорился духу, поступил высокомерно и торжественно проклял своих врагов. Значение и влияние этого на людей было сильным. Царь приказал построить собор, в котором изложены действия Никона с требованием исключения его из патриархата ».

Тем не менее, «у царя Алексея Михайловича не было того, чем в высшей степени отличался Петр Великий», — пишет И. Катаев в упомянутой книге, «не было твердости и самостоятельности характера. Он легко подчинялся чужому влиянию. народ <...> дал много власти людям, которые этого не заслужили ».

От разного рода бед государь уперся своей любимой соколиной охотой и даже вел своего рода «охотничьи записки». В издании «Охотничий дневник царя Алексея Михайловича 1657 года», электронная копия которого размещена на портале Президентской библиотеки, мы читаем: «25 апреля, суббота, после ранней трапезы отправились в поход на Тверские поля. чтобы насладиться, и пришел в последний час дня.В тот день было пасмурно, а с четвертого часа до вечера шел дождь ».

Не будучи по характеру борцом и реформатором в той мере, в какой вскоре перед русским народом предстал его сын Петр Великий, Алексей Михайлович, однако, стремился навести порядок в государстве. И во многом это было связано с упомянутым Кодексом. Во время правления царя Алексея продолжалось колонизационное движение Сибири, прославляющее Хабарова и других казаков. Основаны города Нерчинск и Иркутск.Важным достижением российской дипломатии во время правления Алексея Михайловича стало воссоединение Украины с Россией.

Коллекция династии Романовых насчитывает около 900 предметов хранения. Среди них официальные документы, мемуары, дневники, деловая и личная переписка, фрагменты кинохроники, фотографии и картины, аудиозаписи радиопрограмм, научно-популярные фильмы, исторические исследования, библиография и многое другое.

Музеев Московского Кремля: — Русская царская и императорская охота XVII – XVIII веков.Из собрания Музеев Московского Кремля

8 сентября 2017 — 5 ноября 2017

Салехард, Шемановский Ямало-Ненецкий районный музейно-выставочный комплекс

Организаторы:
Музеи Московского Кремля, Ямало-Ненецкий районный музейно-выставочный комплекс им. Шемановского
При поддержке:
Министерство культуры Российской Федерации, Музеи Московского Кремля, Департамент Культура Ямало-Ненецкого автономного округа
Участники:
Музеи Московского Кремля

«Русская царская и императорская охота XVII – XVIII веков».Из собрания музеев Московского Кремля », проходившая в Ямало-Ненецком окружном музейно-выставочном комплексе им. Шемановского, посвящена охоте — одному из самых популярных развлечений русских царей и императоров. в демонстрации величия, величия, власти и власти государя своим подданным и иностранным гостям.

Экспозиция знакомит зрителей с чудесными шедеврами, веками хранившимися в Оружейной палате Московского Кремля.Ни в одном российском музее нет подобной коллекции художественных и исторических раритетов. Причина в том, что Московский Кремль играл исключительную роль как центр суверенитета и место, где размещались как Королевская, так и Оружейная сокровищницы. Здесь, в кремлевских мастерских, изготавливали сохранившееся охотничье оружие и доспехи для русских царей. В 1810 году старинная сокровищница пополнилась коллекциями охотничьего оружия императоров и императриц из Русткамеры Санкт-Петербурга.

Более восемнадцати уникальных предметов рассказывают о разных видах охоты, а также о вкусах и личных предпочтениях русских царей и императоров XVII – XVIII веков.

Экспозиция открывается разделами, посвященными Оружейной палате и Конюшенной сокровищнице — без них трудно представить сокровищницу русских государей XVII века.

Редкие экспонаты царского дорожного снаряжения, создающие яркое изображение торжественного ухода царя и его свиты на охоту, выставлены в разделе «Царский выезд на охоту».

Остальные разделы представляют охотничьи предпочтения первых царей Дома Романовых. Царь Михаил Федорович любил езду на собачьих упряжках и травлю медведя. На выставке представлены как стальные дамасцированные копья, которые использовались для охоты на медведя, так и амулеты с медвежьим когтем, служившие охотничьими амулетами. Царь Алексей Михайлович очень страстно любил соколиную охоту с ловчими птицами, которая предполагала использование лука в луковом футляре и стрел в колчане, также представленных на выставке. Экспозицию украшает рожок, служивший сигналом о начале охоты.Для охоты на лесных зверей использовались аркебузы, ключевые предметы музейной коллекции, изготовленные кремлевскими оружейниками, а также карабины, пороховницы и патронные ящики.

В XVIII веке охота стала изумительным галантным развлечением императора Петра II, императриц Анны Иоанновны, Елизаветы Петровны и Екатерины II. В экспозиции представлены изделия российских государей — лучшие произведения ведущих российских и западноевропейских оружейных центров. Впервые на выставке представлены кинжал и гарда, принадлежащие князю А.Г. Долгоруков, участвовавший в охоте с императором Петром II, к общественности. В экспозиции представлено редкое оружие из коллекции Петра III: помповое пневматическое ружье, винтовка, арбалет и другие. Особый интерес представляют объекты «номинальной» охоты (когда дичь гнали собак), такие как ошейники и поводки. Ружья с монограммами императриц Анны Иоанновны, Елизаветы Петровны и Екатерины II отражают моду и предпочтения царских охотниц.

Выставка знакомит зрителей с ярким миром придворной жизни 17-18 веков и стоит посетить всем, кто интересуется русской историей, культурой и искусством.

Музеи Московского Кремля: — Русская царская и императорская охота. Из собрания Музеев Московского Кремля

25 ноября 2016 г. — 28 мая 2017 г.

Тула, Тульский государственный музей оружия

Организатор:
Министерство культуры Российской Федерации, Музеи Московского Кремля, Тульский государственный музей оружия и оружия

Выставка «Русская царская и императорская охота. Из собрания Музеев Московского Кремля »посвящена охоте — одному из самых популярных развлечений русских царей и императоров.Это была важная часть придворного церемониала, направленная на демонстрацию великолепия и величия, авторитета и власти государя его подданным и иностранным гостям.

Экспозиция Тульского государственного музея оружия и оружия знакомит зрителей с прекрасными шедеврами, веками хранившимися в Оружейной палате Московского Кремля. Ни в одном российском музее нет подобной коллекции художественных и исторических раритетов. Причина в том, что Московский Кремль играл исключительную роль как центр суверенитета и место, где размещались как Королевская, так и Оружейная сокровищницы.Здесь, в кремлевских мастерских, изготавливали сохранившееся охотничье оружие и доспехи для русских царей. В 1810 году старинная сокровищница пополнилась коллекциями охотничьего оружия императоров и императриц из Русткамеры Санкт-Петербурга.

Более сотни уникальных предметов рассказывают о разных видах охоты, а также о вкусах и личных предпочтениях русских царей и императоров XVII — XVIII веков.

Экспозицию открывают разделы, посвященные Оружейной палате и Конюшенной сокровищнице — без них трудно представить сокровищницу русских государей XVII века.

Редкие экспонаты царского дорожного снаряжения, создающие яркое изображение торжественного отъезда царя и его свиты на охоту, выставлены в разделе «Королевский выезд на охоту».

Остальные разделы представляют охотничьи предпочтения первых царей Дома Романовых. Царь Михаил Федорович любил езду на собачьих упряжках и травлю медведя. На выставке представлены как стальные дамасцированные копья, которые использовались для охоты на медведя, так и амулеты с медвежьим когтем, служившие охотничьими амулетами.Царь Алексей Михайлович любил соколиную охоту с ловчими птицами, в которой использовались лук в футляре для лука и стрелы в колчане, также представленные на выставке. Экспозицию украшает рожок, служивший сигналом о начале охоты. Для охоты на лесных зверей использовались аркебузы, ключевые предметы музейной коллекции, изготовленные кремлевскими оружейниками, а также карабины, пороховницы и патронные ящики.

В XVIII веке охота стала изумительным галантным развлечением императора Петра II, императриц Анны Иоанновны, Елизаветы Петровны и Екатерины II.В экспозиции представлены изделия российских государей — лучшие произведения ведущих российских и западноевропейских оружейных центров. В экспозиции представлено редкое оружие из коллекции Петра III: помповое пневматическое ружье, винтовка, арбалет и другие. Особый интерес представляют объекты «номинальной» охоты (когда дичь гнали собак), такие как ошейники и поводки.

Отдельную часть экспозиции составляют оружие, изготовленное тульским оружейником, известным своим высококлассным художественным и техническим мастерством.

Выставка знакомит зрителей с ярким миром придворной жизни 17-18 веков и стоит посетить всем, кто интересуется русской историей, культурой и искусством.

Сохранение лесов по шкале человеческих ценностей: пример России

Сохранение лесов по шкале человеческих ценностей: пример России

0899-B3

Тепляков Виктор 1


Аннотация

В статье обсуждается сохранение лесов в России посредством изучения некоторых исторических, культурных, социальных и экономических вопросов.До 1970-х годов социальные опросы свидетельствовали о том, что большая часть населения Земли не задумывалась об экологии. Среди человеческих ценностей были перечислены здоровье, карьера, семья, мир во всем мире и т.д. за последние десятилетия, и эволюция отношения людей к окружающей среде связана с экономической устойчивостью и принятием целей сохранения природы.Это верно для развитых стран и не так очевидно для стран с переходной экономикой, таких как Россия. Например, ряд НПО пытаются повысить осведомленность международного сообщества о статусе девственных и относительно нетронутых лесов в России. Но эти заботы далеко отстают от повседневных потребностей простых людей даже в лесных районах, и сохранение лесов не входит в их личные человеческие ценности. При этом мышление людей определяется не только физиологическими инстинктами и экономической ситуацией в стране, но и корнями в русской истории и культуре.


Введение

Какова основная тенденция в развитии системы общечеловеческих ценностей? Ответ почти очевиден — экология, и Саммит Земли в Рио-де-Жанейро показал это в 1992 году и последующие саммиты в Нью-Йорке (1997) и Йоханнесбурге (2002). Проблемы экологии появились несколько десятилетий назад, но понимание опасности пришло только в середине прошлого века. Человечество осознало, что потребительское отношение к природе — неправильный путь.

Комиссия ООН (1987), возглавляемая Гру Харлем Брундтланд, представила доклад «Наше общее будущее» об окружающей среде и развитии, который дал черную картину экологической ситуации в мире.Отчет показал, что ежегодно около 11 миллионов гектаров лесов уничтожаются и около 6 миллионов гектаров продуктивных земель подвергаются опустыниванию. Многие виды находятся под угрозой исчезновения, сжигание ископаемого топлива и выбросы других промышленных газов могут привести к глобальному потеплению, кислотные дожди убивают леса и т. Д. Экологическое движение, поддерживаемое средствами массовой информации, пробудило общественное беспокойство по поводу сохранения природы. Благодаря формированию экологических ценностей, отношения между людьми и природой из интуитивных и преимущественно аффективных превратились в индивидуально всеобъемлющие и осознанные.Эта трансформация привела к изменению менталитета и экологического поведения людей, которые стали более целенаправленными, устойчивыми и негативными по отношению к тем, кто разрушает природу.

В современном обществе духовные регуляторы социальной жизни имеют разные формы, такие как ценности, идеалы, социальные нормы, код поведения, мотивация и т. Д. Одни создают стратегию действий индивида, другие регулируют эту стратегию и определяют поведение человека. Эти явления духовной жизни создают систему иерархии, вершиной которой является ориентация на общечеловеческие ценности.

Фридрих Энгельс сказал, что в начале истории еда, одежда и дом были основными потребностями человека. Он указал на жизненно важные человеческие ценности, которые лес дает людям. История человечества тесно связана с лесом.

Человеческие ценности

Очень сложно составить классификацию человеческих ценностей, хотя можно выделить несколько групп, таких как экономические, этические, политические и другие. В конкретной культуре человеческие ценности нельзя отделить друг от друга, потому что они представляют собой целостную систему ценностей.Но все системы имеют одну основу — фундаментальный уровень ценностей, который создает уникальное общество. Этические ценности — фундаментальные ценности, которые пронизывают все человеческие ценности современного общества. Среди широкого набора ценностей можно выделить несколько кластеров — жизненно важные (жизнь, здоровье, еда, безопасность), социальные (свобода, благосостояние, социальное равенство, справедливость), эстетические (красота, стиль, гармония), экономические (эффективность, прибыльность). и другие ценности. Как мы могли видеть, человеческие ценности проистекают из повседневной жизни и человеческих потребностей.В задачу данной статьи не входит дать классификацию человеческих ценностей. В статье дается краткое представление о проблемах сохранения лесов в России в связи с глобальными или фундаментальными общечеловеческими ценностями.

До 1970-х годов социальные опросы показывали, что большая часть населения Земли не задумывалась об экологии. Здоровье, карьера, семья, мир во всем мире и т. Д. Входили в число общечеловеческих ценностей. Например, исследование, проведенное в СССР и США (Саморегуляция …, 1979), показало, что доминирующие ценности различались, за исключением миротворчества между народами, которое было ранжировано в качестве первого приоритета (см. Таблицу ниже).

Приоритет

СССР

США белые люди

США Афроамериканцы

1

поддержание мира между народами

2

здоровье

охрана (безопасность),

свобода

3

интересные работы

свобода

социальное равенство

4

счастливая семейная жизнь

счастье

безопасность семьи

5

любовь

уверенность в себе

жизнь с комфортом

6

хорошие друзья

жизнь с комфортом

самоуважение

Нижний

7-life с комфортом

10-настоящая дружба, 14-любовь

9- настоящая дружба, 15-любовь

Для России это верно даже сейчас с некоторыми отклонениями.Осенью 2002 года семьдесят студентов мужского пола в возрасте от 17 до 20 лет, приехавших из разных уголков России и обучающихся в Москве, были вовлечены в микроисследование на приоритетность человеческих (жизненных, социальных и экологических) ценностей и лесных ценностей. Они оценили ряд человеческих ценностей от 1 до 15, которые были сгруппированы в три группы — высокие (1-5), средние (6-10) и низкие (11-15) приоритеты. Они также оценили некоторые значения лесов от 1 до 5. Результаты следующие.

Данные на Рисунке 1 показывают, что учащиеся волнуют следующие вопросы: здоровье, сама жизнь и счастливая семья.Самый низкий приоритет был отдан еде. Кроме того, ряд студентов отметили снижение различных ценностей с 70 (здоровье) до 41 (еда), что определяет важность их приоритетов. По сравнению с данными из таблицы (для жителей СССР) почти нет разницы в приоритетах Здоровье (70 ответов) — Счастливая семья (63) — Любовь (65) — Благополучие / комфорт (62) — Безопасность (61) даже в последовательности появления.

Рисунок 1. Жизненные ценности

Социальные ценности (Рисунок 2) были ранжированы от Дружбы (67 ответов) — Свобода (65) — Карьера / Интересная работа (51/50) до Справедливости (36).По сравнению с таблицей, рисунок также показывает, что Мир между народами не является приоритетом — всего 44 ответа, а что касается других ценностей, Интересная работа и Друзья по-прежнему наверху.

Рисунок 2. Социальные ценности

Самый низкий приоритет был отдан экологическим ценностям (Рисунок 3), хотя значения «Чистая вода» и «Свежий воздух» получили соответственно 45 и 43 ответа. Самый низкий приоритет получил «Сохранение леса». Это показывает, что учащиеся, получившие базовое образование в школе, связывают окружающую среду в основном с загрязнением, и, как следствие, их заботы касаются только этой области.

Рисунок 3. Экологическая ценность

Почему сохранение лесов было оценено так низко?

Лесные ценности

Фундаментальные человеческие ценности по-прежнему являются ценностями сегодняшнего дня, и Встречи на высшем уровне Земли показали, что обеспокоенность людей по поводу экологической безопасности, воды, воздуха и лесов для будущих поколений резко возросла за последние десятилетия, а также эволюция отношения людей к окружающая среда связана с экономической устойчивостью и принятием природоохранных целей.Это верно для развитых стран и не так очевидно для стран с переходной экономикой, таких как Россия. Например, ряд НПО пытаются повысить осведомленность международного сообщества о статусе девственных и относительно нетронутых лесов в России. Но эти заботы далеко отстают от повседневных потребностей простых людей даже в лесных районах, и сохранение лесов не входит в их личные человеческие ценности. Цифры выше — хорошая иллюстрация.

Лесные принципы ЮНСЕД провозглашают, что «лесные ресурсы должны управляться и использоваться устойчиво для удовлетворения социальных, экономических, экологических, культурных и духовных потребностей нынешнего и будущих поколений».Здесь следует подчеркнуть слово «настоящее», потому что для многих людей «устойчивое использование природных ресурсов» означает в основном «сохранение для будущих поколений», хотя в середине прошлого века Гиффорд Пинчот писал: «Существовало фундаментальное заблуждение, что сохранение означает не что иное, как бережное отношение к ресурсам для будущих поколений. Более серьезной ошибки быть не может. Первый важный факт о сохранении заключается в том, что оно означает развитие »(Пинчот, 1947, стр. xix).

Как известно, древесина не является приоритетом, когда мы говорим о лесных ценностях.Когда людей просили ранжировать ценности леса, они ставили древесину на более низкое место, исходя из экологических характеристик, таких как чистый воздух и вода, дикая природа, эстетика и т. Д., Хотя без деревьев нет леса (Харин О. и В. Тепляков , 1990). Это также было доказано упомянутым в статье обзором. Респонденты очень низко оценили представление о том, что лес является источником древесины (8-е место), хотя 5 из 27 студентов отдали ему наивысший приоритет (см. Рисунок 3).

Почти 80% студентов (55 из 70) упомянули лесной ландшафт, а 18 из них отдали ему высший приоритет (33%).Первоочередное внимание было уделено представлению о том, что лес является производителем кислорода (15 из 48) и местом, где люди могут собирать недревесные лесные продукты (11 из 53). Более подробная информация представлена ​​на рисунке ниже.

Рис. 4. Ценность леса

Эта диаграмма отражает общее восприятие леса под влиянием школьного образования (ландшафт, кислород, дикая природа) и личных ощущений (НДПЛ, микроклимат / релаксация, походы). Для этой группы студентов охота вообще не была приоритетом (упомянуто только 16 человек).Это можно объяснить возрастом респондентов, поскольку реальный интерес к охоте проявляется в возрасте 35-45 лет или, возможно, новое поколение никогда не заинтересуется охотой.

В России менталитет всегда уходил корнями в историю и культуру. С самого начала национального развития лес был общей ценностью для наших предшественников. Известный русский историк Василий Ключевский писал: «Лес служил русскому народу разными способами: экономически, политически и даже морально.Строили из сосны и дуба, топили из березы и осины, освещали свои хижины березовыми щепками, обували себя лыком и делали из липы орудия труда. Веками на севере, как и раньше на юге, лес кормил хозяйство шкурами пушных зверей и медом лесных пчел. Лес служил надежным убежищем от внешних врагов, которые обременяли русский народ горем и цепями … »(Цит.: Тепляков и др., 1998, v).

Это можно проиллюстрировать некоторыми примерами из истории России, когда Россия использовали лес для разных целей (Тепляков и др., 1998; Тепляков, 1999а).

Выживание. Согласно историческому развитию человеческих сообществ, во многих местах девственные леса давали людям пищу, кров, одежду. Также он служил источником дров для разных целей (отпугивание животных, приготовление пищи, обогрев мест для ухода).

Религия. Лес также был местом поклонения. Поклонение лесу, роще, дереву, ручью, озеру или колодцу практиковалось во многих странах, когда люди выживали за счет охоты, рыбалки и собирательства.В то время «священные рощи» — обширные лесные массивы были местом событий, описанных в зловещих легендах. «Святые рощи» обладали определенными преимуществами, потому что людям было запрещено пользоваться ими. В этих ограниченных зонах дикие виды могут воспроизводить и выращивать потомство без вмешательства человека, пополняя прилегающие леса дикими животными. Такие насаждения также защищали различные травы и лекарственные растения, а также ягоды и корни.

Оборона. Защитные цели лесов были еще одним поводом для защиты лесных массивов.Линия лесов, отделявшая верховья от степи, защищала южную границу России от вторжений. Эта линия протянулась на сотни километров и прослужила до начала XVIII века. Во многих случаях линия защиты леса нарушалась незаконными рубками или выпасом скота, которые повреждали молодые деревья и оставляли тропы в лесу. Нарушители понесли суровое наказание. Эти леса также были защищены от огня.

Охота. Также члены царской семьи и дворяне должны были охранять свои охотничьи угодья от других людей.Согласно русским летописям, русский великий князь Игорь убил человека, который охотился на его землях без его разрешения. Такие же правила применялись для охоты на бобра и птиц, а также для деревьев, на которых пчелы собирали мед. Для защиты охотничьих мест царя Алексея Михайловича (отца Петра Великого) были созданы специальные убежища, такие как Лосиный остров (ныне национальный парк под Москвой) или Измайлово (ныне парк в Москве). Чтобы сохранить птичьи гнезда для соколиной охоты, царь учредил охраняемые территории на 7 островах Белого моря недалеко от современного Мурманска.

Судостроение. Больше причин — это защита уровня воды в реках для судоходства, а также облегчение спуска леса на воду для судостроения. Петр Великий признал водораздельные леса вдоль рек, а виды деревьев, пригодные для судостроения (дуб, клен, сосна, вяз, лиственница), своим Указом от 1 февраля 1703 г. назвали запрещенными для общественного пользования. Согласно Указу от 19 ноября 1703 г. Заготовка этих деревьев была строжайше запрещена, и наказание было очень суровым — казнь до смерти.

Охрана окружающей среды. Для защиты лесных земель от чрезмерного использования в 1888 году защитные функции лесов были признаны и развиты в Законе о лесах (Устав). В этом Законе подчеркивалось, что леса очень полезны для защиты источников воды, а также от водной эрозии, оползней, снежных горок, песчаных бурь и т. Д.

Когда мы хотим оглянуться назад в историю человечества, чтобы попытаться увидеть Развитие отношений человека и природы мы начинаем с древних времен.В те времена природа рассматривалась как сотворенный мир, в котором человек является гостем. Вторжение было либо недопустимо, либо ограничивалось сложными ритуалами. Поклоняясь земле и природе, люди брали от нее не больше, чем им было нужно в данный момент. Люди были частью Природы, и оставить в гармонии с Природой было философией. Лес был довольно важным символом природы. Его почитали не только как ресурс, но и как святое ложе Вселенной. Такое мировоззрение сохранилось у аборигенов леса до ХХ века.Однако впоследствии благоговение уступило место стратегиям укрощения природы …

В период инквизиции природа рассматривалась как создание Господа, но более низкого уровня, потому что Господь давал душу только людям. Природа признавалась источником зла, которое следовало победить или поработить, а человеческая жизнь рассматривалась как союз души, творения Господа, с телом, греховным началом природы. Это дало возможность сформировать негативное отношение к природе и повод для насилия над ней. Это восприятие не могло поддержать никаких научных исследований природы.

Эпоха Возрождения принесла новый взгляд на природу. Мужчины находили его красивым и великолепным, способным доставлять радость и вдохновение. Люди признали природу убежищем от греха и разложения человеческой цивилизации. Позже человек стал царем природы, и его право быть господином для любых других форм жизни на Земле было провозглашено и сохранено на протяжении веков. В результате человеческая природа была испорчена и отделена от Вселенной. Можно сказать, что большинство человеческих болезней возникло в то время, когда люди стали агрессивными по отношению к природе и начали ее уничтожение.

Главный вопрос сегодняшнего дня — продолжим ли мы эту агрессивность и деструктивное использование природы, или мы изменим свое поведение или, по крайней мере, разработаем какой-то этический кодекс? (Тепляков, 1999б).

Современная цивилизация не учит людей уезжать на природу. Агрессивность по отношению к природе и потребительство приводят человечество к экологическому кризису. Говоря о кризисе, я вспоминаю формулировку русского поэта и писателя Ивана Бунина: «Кризис — подарок судьбы спящему».Эти слова подчеркивают необходимость решения сложных вопросов, которые могут привести людей к новому развитию. Сегодня экологическая ситуация может стать основой новой цивилизации. Концепция любви к природе, которая противоположна покорению природы, остается важной, даже если используются различные научные категории, такие как «регулирование» или «оптимизация». Жить в гармонии с природой — ключевая концепция Альдо Леопольда — «гармония между человеком и землей» (Леопольд, 1949, с.207).

Возвращаясь к основной идее статьи, стоит упомянуть движение к Глобальной этике, и особенно к созданию Глобальной сети по этике лесов (Heinonen, Pelkonen and Saastamoinen, 2002).

Выводы

Завершая свою статью, я хотел бы спросить наших политиков: «Мы все еще живем в эпоху стремления к лучшему миру мяса, более теплой одежде и месту, более близкому к огню? Или мы достаточно цивилизованы, пытаясь объединить наши потребности с природной пропускной способностью? »

Когда сын Фридриха Шиллера стал главным лесником, он воскликнул: «Вы великий человек: вы работаете анонимно, без вознаграждения, без тирании и эгоизма, и плоды вашей преданности созреют для далеких потомков».Вы можете себе представить, что эти слова принадлежат поэту, всегда считавшему лесника охотником и убийцей живой природы? (Мейер, 1973).

Нам нужны лесники и люди, работающие в лесном секторе, которые знают не только свою профессию, но и с кем мы работаем. Мы должны суметь донести наши цели и задачи в области лесного хозяйства до простых людей. Лес — это не древесина — лес — это храм, и, молясь и делая все возможное для сегодняшнего дня, мы можем сохранить свое будущее.

Список литературы

Heinonen, R., П. Пелконен и О. Саастамойнен. 2002. Потребность в глобальной сети по вопросам лесной этики. Группа экспертов по глобальной лесной этике, Йоханнесбург, 29 августа 2002 г.

Харин О. и Тепляков В. 1990. Экологические проблемы лесопользования. (О некоторых экологических вопросах лесопользования). В кн .: Лесная экология, Лесоводство б охраны Лесов от Пожаров. Известия Московского лесотехнического института, № 234: 45-47.

Леопольд А. 1949. Альманах «Страна песков» и кое-где зарисовки.Нью-Йорк, издательство Оксфордского университета.

Мейер А. 1973. Лес в прошлом. В лесу. Роберт Б. Люс Ко., Инк. Вашингтон — Нью-Йорк.

Пинчот, Г. 1947. Новые пути. Нью-Йорк: Харкорт, Брейс.

Саморегуляция и Прогнозирование Социального Поведения Личности. (Саморегуляция и прогнозирование социального поведения личности) 1979. Ленинград.

Тепляков В. 1992. Лес в жизни допетровской Руси.Учебник. Издано Московским лесотехническим институтом. Москва

Тепляков В., Кузьмичев Э., Баумгартнер Д., Эверетт Р. 1998. История лесного хозяйства России и его лидеров. Опубликовано Университетом штата Вашингтон. Пуллман, Вашингтон.

Тепляков В. 1999а. Эрозия социальных структур в лесном секторе России. В: Мировые леса, общество и окружающая среда. Том 1. Kluwer Academic издательства.

Тепляков В. 1999б. Нужен ли нам профессиональный кодекс чести лесовода? (Нужен ли нам профессиональный кодекс лесной этики?).В кн .: Журнал «Лесное хозяйство», №3: 11-12.


1 Представительство МСОП в России и СНГ
Маршала Василевского, 17,
123182 Москва, Россия
Тел. + 7 (095) 190 46 55
Факс + 7 (095) 490 58 18
[адрес электронной почты защищен]
www.iucn-cida.ru
www.iucn.ru

Биографические данные
Д-р Виктор Тепляков отвечает за координацию Программы сохранения лесов в России и странах СНГ.До прихода в МСОП в 1999 году он преподавал в Московском государственном лесном университете с 1977 по 2000 год. Он также был заместителем директора и директором по научным исследованиям в Федеральной лесной службе России с 1993 по 1999 год. Он имеет обширную область знаний и был ведущим специалистом. получатель долгосрочной стипендии Массачусетского и Гарвардского университетов. Он имеет докторскую степень. в области управления лесами, инвентаризации и планирования. Он автор и соавтор более 110 публикаций. Доктор Тепляков работает в IUFRO с 1990 года, и в настоящее время он является членом Правления IUFRO.

Мужское придворное платье: Россия 1720-1917 гг.

До царствования Петра Великого (Петр I, правил в 1682–1725 гг.) Россия была изолирована от Европы. Затем Петр представил множество западных институтов и практик. Его реформа одежды заменила традиционную русскую одежду европейской модой, или «саксонской и французской» модой, как ее называли в России.

Коронации

Коронационные вестники, 1797

Пять русских рыцарских орденов, одежды четырех из которых показаны ниже, были учреждены в соответствии с европейской традицией, а членство в них было дворянским по происхождению или в качестве награды за службу.Каждый орден отмечал праздник святого, которому он был посвящен. На нем собрались все члены ордена, соблюдая свое общение с церковными церемониями, официальным обедом и балом.

У каждого рыцарского ордена были свои глашатаи, которые служили посланниками на церемониях их ордена и императорских коронациях. С 1724 года появились также специальные коронационные герольды, которые провозгласили нового императора по всей Москве и возглавили коронационный шествие в ярких красочных костюмах.Павел I реформировал российскую систему рыцарских орденов, восстановив и стандартизировав их одежду, а также униформу других придворных чиновников.

Платье вестника ордена Андрея Первозванного, 1797 г. Музейный номер. ТК-1658, ТК2561 / 1-2, © Музеи Московского Кремля

Гербовая накидка Вестника ордена Святой Анны, Иоганна Кольба и Марии Остеррайх, 1797, Музей № ТК-1653, © Музеи Московского Кремля

Туника для кавалера ордена Святого Георгия, 1798 г., № музея.ТК-298, © Музеи Московского Кремля

Гербовая накидка и шляпа для Вестника ордена Святой Екатерины, Иоганна Кольба, Федота Вончакова и Марии Остеррайх, 1797 г. ТК-1663, ТК-1566, © Музеи Московского Кремля

Форма главного церемониймейстера, 1797, Музей № ТК-1682, © Музеи Московского Кремля

Коронация Павла I, 1797

Павел I, сын Петра III и Екатерины Великой, вступил на престол в 1796 году после долгого правления своей матери.На коронации он носил форму, которую сам спроектировал в стиле прусской военной формы. На следующий день после коронации император приказал всем императорским полкам, включая два лейб-гвардейских полка, Семеновский и Преображенский, принять тот же стиль.

Павел I был первым российским императором, надевшим военную форму при коронации. Его интерес к униформе поддержал британский принц Уэльский (будущий король Георг IV), который был полковником нескольких полков и коллекционировал униформу.Когда Наполеон Бонапарт стал императором Франции в 1802 году, он начал носить свою армейскую форму в качестве повседневной одежды.

Коронационный мундир Павла I, 1796 г., музейный номер ТК-3018, © Музеи Московского Кремля

Коронационный мундир Павла I, 1796 год. ТК-3018, ТК-1552, © Музеи Московского Кремля

Коронация Александра I, 1801

Шляпа коронационного мундира Александра I, 1801 г., музейный номер ТК-2748, © Музеи Московского Кремля

Александр I вступил на престол в 1801 году после убийства своего отца, Павла I.Он получил гуманитарное образование при дворе своей бабушки Екатерины Великой, и, став императором, он модернизировал многие аспекты русского общества.

Как и его отец, Александр был очарован военной формой. Он разработал новые для русских полков и надел форму Преображенского полка на свою коронацию.

Придворный заметил, что «Императорский двор стал напоминать солдатские казармы. Кабинет императора был заполнен санитарами, посыльными и младшими капралами, моделировавшими униформу различных войск, и император часами проводил с ними, делая отметины мелом на их туниках и нижнем белье среди образцов щеток для усов, щеток для обуви, досок для полировки пуговиц. и другие подобные вещи.’

Табакерка с портретом Петра III, 1754–61, Музейный №. МЗ-4129, © Музеи Московского Кремля

Дмитрий Иванович Евреинов, Миниатюрный портрет Александра I, 1802–1804 гг., Музейный №. МП-9065, © Музеи Московского Кремля

Коронация Николая I и Александра II, 1825 и 1855 годы

Николай I вступил на престол после смерти своего брата Александра I в 1825 году, а в 1855 году ему наследовал его сын Александр II.

Отец и сын были генералами.Они участвовали в российских военных кампаниях до и во время своего правления, включая наполеоновское вторжение и иностранные войны 1812–1814 годов, а также Крымскую войну 1853–186 годов. Надев военную форму на коронацию, они подчеркнули роль императора как военачальника России.

В своем выборе коронационной формы Николай показал преемственность между предыдущим царствованием и его собственным. Затем Александр внес ряд реформ в интересах простоты и комфорта.Он дал название русской одежды, полукафтан, новому плащу с юбкой, который уже носят в Западной Европе, тем самым подчеркнув свою политику «официального национализма», которая привлекла внимание к истории России.

Коронационный пояс Николая I, 1826 г., Музейный №. ТК-1916 / 1-2, © Музеи Московского Кремля

Шлем из коронационного мундира Александра II, 1855 г., Музейный №. ТК-1558, © Музеи Московского Кремля

Сапоги из коронационного мундира Александра II, 1855 г., Музейный №.ТК-1558, © Музеи Московского Кремля

Коронационный мундир Александра II, 1855 г., Музейный № ТК-1988, © Музеи Московского Кремля

Коронационный герб Александра III, 1883 г., Музейный №. ТК-3039, © Музеи Московского Кремля

Коронация Александра III, 1883

Александр III, второй сын Александра II, вступил на престол в 1881 году после убийства своего отца. Он оставил после себя успешную военную карьеру, командуя гвардейскими частями и войсками Санкт-Петербурга, а в русско-турецкой войне 1877-188 гг. Возглавил отряд численностью 40 000 человек.Награжден Георгиевским крестом за исключительную военную службу и личное боевое мужество.

Александр поощрял простоту в одежде русского народа. Он был образцом для подражания для своих подданных, нося форму на приемах и балах, а также на церемонии коронации в 1883 году. Желая, чтобы форма российской армии максимально напоминала русский национальный костюм, он разработал эту новую форму. Но по сравнению с великолепным платьем, которое носили остальные члены его семьи, оно выглядело мрачным по цвету и грубым кроем.

Коронация Николая II, 1896

«И какой это был славный день — безоблачное небо с едва достаточным ветром, чтобы пошевелить лист, а жаркое солнце заливало многие позолоченные купола Москвы и Кремля так, что они сияли, как огонь». Даже погода сыграла свою роль. идеально подходит для коронации Николая II, по словам корреспондента газеты The Times. Получив привилегированное место с прекрасным видом, он описал эту церемонию как «безусловно, самую великолепную и, возможно, самую впечатляющую церемонию, которую я когда-либо видел».

Николай II был последним императором, вступившим на престол, и его коронация в 1896 году была последней в истории России. Он также был исключительно великолепен, и поскольку регалии — ткани, религиозные облачения и придворная ливрея — хранились в Московской оружейной палате, они пережили потрясения большевистской революции 1917 года.

Презентационная ткань, 1896 г., Музейный номер ТК-719, © Музеи Московского Кремля

Мундир для коронации, 1896 г., Музейный №ТК-3040, © Музеи Московского Кремля

Петр II, форейторы и маскарадные костюмы

Гардероб Петра II, 1727-30

Европейская мода по-прежнему носилась при русском дворе Петра II, внука Петра Великого. Хотя Петр II правил менее трех лет (1727–1730), его гардероб хорошо представлен в кремлевских коллекциях. Он включает костюмы и нижнее белье в западном стиле, а также некоторые неформальные предметы одежды, сохраняющие влияние традиционной русской одежды.

Большая часть этой одежды была сделана во Франции, поскольку в России еще не было опыта в пошиве одежды и текстильного производства, необходимых для создания западной моды. Многие ткани — шелк, шерсть и лен — были импортированы из известных европейских центров текстильной промышленности.

Петру II было всего 14 лет, когда он умер, и различия в размерах его одежды показывают рост мальчика-подростка. Некоторые из его одежды выглядят едва изношенными, в то время как другие, например, его траурные куртки и охотничья одежда, использовались и ремонтировались очень часто.

Ливрея почтальонов и ямщиков, 1825–1917

Маскарадный костюм Николая II, 1903, Музейный номер ТК-2922, © Музеи Московского Кремля

Все чины императорских слуг носили ливрею или придворную форму. Форейторы и кучеры, чьи ливреи изображены здесь, сопровождали свиту императора на официальных выездах верхом или на императорских экипажах.

Судебная ливрея включала в себя как относительно простую одежду для повседневного использования, так и роскошную униформу для особо торжественных случаев.Помимо коронаций, эти особые мероприятия включали празднование дней святых, освящение церквей, осмотр войск и встречу новой королевской невесты.

Экипажи, конюшни, персонал и униформа находились в ведении Департамента конюшен суда. Надписи и ярлыки на подкладках некоторых предметов одежды предполагают, что для изготовления ливрей в отделе работали как русские, так и иностранцы. Новые проекты должны были быть одобрены самим императором.

В 1903 году Николай II и императрица Александра организовали специальный маскарадный бал.Они пригласили аристократию принять участие в мероприятии в русской одежде 17 века, что вызвало новый интерес к русской истории и традиционной одежде.

Куртка кучера, 1881–1917 гг., Музей №. ТК-3054, © Музеи Московского Кремля

Жакет форейтора, 1825-1855 гг., Музейный номер ТК-1874, © Музеи Московского Кремля

Гости заказывали свои костюмы в крупных ателье по пошиву одежды в Москве и Санкт-Петербурге, особенно в студиях императорских театров Санкт-Петербурга.Императорская семья наняла директора Императорского Эрмитажа и бывшего директора императорских театров для создания своих костюмов.

Русский бал был настолько эксклюзивным и впечатляющим событием, что многие запомнили его как последний бал в истории России. Один комментатор описал это как настоящую сказку с «обилием традиционных национальных костюмов, богато украшенных редкими мехами, великолепными бриллиантами, жемчугом и полудрагоценными камнями, большинство из которых в их оригинальной оправе. Семейных драгоценностей было выпущено в изобилии, превзошедшее все ожидания.’

Золото и серебро

Золото и серебро на протяжении всей истории человечества вызывали восхищение у людей всех культур. Развитие инструментов и навыков металлообработки позволило обрабатывать и полировать эти драгоценные металлы для личного украшения в виде ювелирных изделий и одежды, а также предметов домашнего обихода. Привлекающий внимание блеск золота и серебра, редкость их руд, а также труд и затраты на их переработку и обработку означают, что эти материалы означают социальный статус и богатство во всех обществах.

Пороховая фляга Петра III, 1728-1762 гг., Музейный номер ОР-2244, © Музеи Московского Кремля

Карманный телескоп, Музейный номер ТК-1429, © Музеи Московского Кремля

Больше всего золота и серебра традиционно принадлежало монарху, чьи одежды и имущество щедро украшали эти драгоценные металлы. При дворах по всему миру короны, скипетры, державы и булавы, тарелки и широкий спектр предметов домашнего обихода изготавливаются из золота и серебра.Из этих металлов также изготавливают украшения, которые вышивают и вплетают в ткани королевских мантий и другой одежды, поэтому одежда переливается на свету. Мало того, что королевские семьи носили золото и серебро, их слуги, солдаты и свита также были великолепно одеты в блестящую униформу.

Золото и серебро занимают видное место в регалиях Российского Императорского Двора. Даже практичные предметы, такие как пороховая фляга и телескоп, украшены драгоценными камнями и драгоценными металлами.

Костюм Вестника Александра Невы, 1797, Музейный номер ТК-1647, © Музеи Московского Кремля

Обработка тканей золотом и серебром — очень старое искусство. Тонкие проволоки из металлических нитей были вплетены в ткани еще в 3000 году до нашей эры. Обертывание очень тонких листов золота или серебра вокруг основной нити из льна или шелка создавало более прочную и гибкую пряжу для использования в ткачестве или вышивке. В Европе эта техника использовалась более 3000 лет для создания ткани из золота и ткани из серебра.Оба они используются для самых важных королевских праздников, коронаций и свадеб во многих обществах.

Золото и серебро также олицетворяют чистоту материала, качество, которое ценится в религиозных церемониях. В христианской церкви оба металла используются в сосудах для причастия, и традиционно все поверхности, соприкасающиеся с освященным вином и хлебом, должны были быть золотыми. Религиозные облачения выполнены в символических цветах и ​​богато украшены вышивкой и тесьмой из драгоценных металлов. Во время королевской коронации облачения священников или священнослужителей, проводящих церемонию коронации и благословения, столь же формальны и роскошны, как и одежды монарха.Фелонион — одна из основных облачений священников в Русской Православной Церкви.

Нити, обмотанные золотом и серебром, также можно ткать на узких ткацких станках для создания самых разнообразных плетений. Затем они пришиваются к одежде, по швам, по краям и другим краям ткани. Металлическая тесьма используется в придворной ливрее и военной форме для украшения и отличия одного звания или группы от другого.

Фелонион плетеный золотой нитью, 1896 г., A.&V.Сапожниковы, Музей № ТК-161, © Музеи Московского Кремля

Коронационный костюм Петра II, 1727, музейный номер ТК-1935, © Музеи Московского Кремля

Нити, обмотанные золотом и серебром, также можно ткать на узких ткацких станках для создания самых разнообразных плетений. Затем они пришиваются к одежде, по швам, по краям и другим краям ткани. Металлическая тесьма используется в придворной ливрее и военной форме для украшения и отличия одного звания или группы от другого.

В Императорской России существовало пять рыцарских орденов, принадлежавших к знатному происхождению или в качестве награды за службу. Герольды каждого ордена служили посланниками на церемониях своего ордена и императорских коронациях, облачаясь в яркую и отличительную униформу, украшенную золотой и серебряной тесьмой.

Коронационный мундир Александра II, 1855 г., Музейный № ТК-1788, © Музеи Московского Кремля

Коронационный мундир императора Александра I, 1801 г., музейный №ТК-3020, © Музеи Московского Кремля

При плетении круглой косы золотые и серебряные тесьмы часто наматываются на одежду, а не прикрепляются шитьем.

Нити, покрытые золотом и серебром, использовались не только для изготовления тканей и тесьмы, но и для вышивания. Это требовало особого мастерства шитья, чтобы не сорвать металлическое покрытие с сердцевины нити. В вышивке большинство металлических ниток накладываются на поверхность ткани и прошиваются тонкими шелковыми нитками.

Полное отсутствие золота и серебра в одежде императора и его двора имело особое значение, что видно по траурному мундиру Петра II (1715-1730). Этикет траура допускал только самый глубокий черный цвет из тканей без блеска — обычно шерсти. Никакой тесьмы, бахромы, кисточек или вышивки на траурном платье не было — отсутствие каких-либо украшений, выражающих как личное, так и общественное горе в связи со смертью монарха или любимого человека.

Мундир русского придворного камергера, Музейный №.ТК-1647, © Музеи Московского Кремля

Красный шерстяной костюм Петра II, 1727-1730 гг., Музейный номер ТК-2911, © Музеи Московского Кремля

Траурный мундир Петра II, 1715-1730 гг., Музейный номер ТК-2607, © Музеи Московского Кремля

Шапки и ботинки

Шляпы в «Великолепии царей» делятся на разные категории, но все они связаны со статусом и властью. На выставке также представлены сапоги придворных герольдов и императоров, первые из которых довольно причудливы и декоративны, а вторые — более мрачны и функциональны.

Головные уборы

Шляпы носят по разным причинам. Их носят как защиту или украшение головы. Иногда они указывают на род занятий или религиозные обряды владельца. Примеры в «Великолепии царей» делятся на разные категории, но все они относятся к статусу и власти.

Черная «трехугольная» или трехугольная шляпа, показанная ниже, — одна из девяти шляп, сохранившихся в гардеробе Петра II. Сделанный из черной шерсти и обшитый по краю позолоченной тесьмой, он, вероятно, дополнял его форму лейб-гвардии Семеновского, зеленое шерстяное пальто и жилет, украшенные такой же тесьмой.Его форма типична для модных западноевропейских шляп того времени и была популярна на протяжении большей части 18 века.

Напротив, шлем Александра II, который он носил во время его коронации в 1856 году, представляет собой русскую версию прусского (немецкого) шлема под названием «Пикельхаубе». Этот стиль головного убора олицетворял военную власть нового царя и его роль главы армии. Его носили русские солдаты во время Крымской войны (1854-1856 гг.). Череп и козырьки из вареной кожи служили практичной защитой макушки и затылка.Он также очень декоративен: металлический шип, выступающий из короны, может иметь конский волос или, как в этом примере, перо. Эти красочные петушиные перья обозначали ранг владельца.

Шляпа лейб-гвардии Семеновского, 1727–1730 гг. Музей № ТК-2755, © Музеи Московского Кремля

Шлем из коронационного мундира Александра II, 1855 г., Музейный No. ТК-1558, © Музеи Московского Кремля

Шляпа Николая II на Русском балу 1903 года.Fabrique de Chapeaux Bruno Frères, 1903, Музейный номер ТК-2924, © Музеи Московского Кремля

Даже нарядное платье императора могло включать шляпу. Шляпа, завершавшая наряд царя Николая II на Русском балу 1903 года, символизировала древность династии Романовых. В основу всего костюма легли изображения царя Алексея Михайловича (годы правления 1645–1676), который символизировал дозападническую Россию. Маскарадная шляпа имеет корону из украшенной драгоценностями ткани золота, отороченную глубокими полями из меха соболя.Мех мог приносить тепло, но он был особенно роскошным и дорогим, в соответствии с золотыми и эмалированными украшениями шляп, инкрустированными жемчугом и драгоценными камнями в виде стилизованных цветов граната. Шляпа перекликается с «Шапкой Мономаха» или «Золотой Шапкой», изображенной на портретах царя Алексея, и является старейшим предметом из собрания Оружейной палаты Москвы. Легенда гласит, что это был подарок русским правителям от византийского императора Константина Мономаха (годы правления 1042-1055). Его носили на всех ритуалах коронации с конца 15 по 17 века.

Слуги суда также носили шляпы на церемониях. Шляпы герольдов на коронации Александра III в 1883 году подчеркивали их церемониальную роль во время торжества. Сознательно возвращаясь к западноевропейской одежде 17-го века, шляпа в стиле мушкетера, как и все аксессуары к одежде герольда, была разработана художниками, работающими в Императорских театрах. Он сделан из красного бархата, дерзко декорирован страусовыми перьями, золотой тесьмой и кисточками. Окантовка белых перчаток из детской кожи с монограммой Александра II сочетается с шляпой и парой сапог.

Пиджак и кепка Postilion от Bruno Frères, Fournrs DE S.A.I./Le Grand Duc Héritier A.A. 1881–1917, Музейные № ТК-3051, ТК-1590, © Музеи Московского Кремля

Как и все слуги на параде, форейторы, сопровождавшие королевские кареты, покрывали головы. Эта черная бархатная фуражка сочетается с курткой из черной шерсти, украшенной такой же геральдической тесьмой, сплетенной с двуглавыми орлами. Верх его короны украшен пуговицей и позолоченной бахромой, а браслет застегивается на металлическую пряжку.Внутри черная шелковая подкладка простегана ватным материалом и украшена штампом золотой краской знаменитой петербургской шляпной мастерской «Bruno frères». Fourners DE S.A.I / Le Grand Duc Heritier A.A., ’(братья Бруно, поставщики своих императорских величеств, великий герцог-наследник А.А.). Этот бизнес располагался на Невском проспекте, 36, одной из самых важных улиц для шоппинга в Санкт-Петербурге конца XIX — начала XX века. Французские мастера славились своим мастерством в торговле одеждой по всей Европе, некоторые из них поселились в России.

Сапоги

Ботинки закрывают как ступню, так и голень. Они издавна использовались для верховой езды и в армии, поскольку они защищают ноги и поддерживают лодыжки, облегчая солдатам передвижение на большие расстояния по сложной местности. Они также обеспечивают защиту от непогоды, например, когда земля покрыта снегом или грязью. Европейские ботинки эволюционировали от сложных дизайнов в XVI и XVII веках до множества простых военных стилей в XIX веке.Отчасти в результате наполеоновских войн (1812-14 гг.) Военные ботинки вошли в моду и были адаптированы как повседневная одежда. Великолепие царей — это сапоги, которые носили придворные герольды и императоры, причем первые были довольно причудливыми и декоративными, а вторые — более мрачными и функциональными.

Сапоги Вестника ордена Андрея Первозванного выполнены из черного бархата и украшены серебряной тесьмой и розетками. Их форма, шнуровка и перекрещенная тесьма по центру спереди намеренно исторические по стилю.Подобные сапоги носили коронационные герольды в конце 18 века. Сделанные из красного бархата с красными кожаными каблуками, они были вышиты львиными головами. Шнуровка спереди и декоративные элементы, вероятно, были смоделированы по образцу сапог, которые носили во времена Римской империи. В обоих случаях такой орнамент и стиль подчеркивали важность церемониальной роли герольда как представителя и посланника царя.

Сапоги коронационного герольда, 1797 г. ТК1399 / 1-2, © Музеи Московского Кремля

Сапоги Вестника ордена Святого Андрея Иоганна Даниэля Эрмшера, 1797 г.Музей № ТК-1693 / 1-2, © Музеи Московского Кремля

Напротив, сапоги «Коронационного вестника 1896 года» более прочные, сделаны из цветной кожи с золотым орнаментом Э.П. Пономарев, артист Императорских театров. Декоративные отвороты в передней части стопы восходят к моде 17 века. У них было практическое назначение, когда владелец был верхом на лошади, защищая переднюю часть стопы от трения стремени. Такие сапоги давали владельцу статус сопровождать коронационную процессию и носили их с тканью из золотой накидки с вышивкой императорского герба и красной мушкетерской шляпой.

В отличие от декоративных сапог, которые носили герольды, сапоги, которые новый царь традиционно носил на коронациях с конца XVIII века, были простыми сапогами для верховой езды. Это была стандартная часть униформы лейб-гвардии Преображенского полка. Основанный Петром Великим, Преображенский был первым полком Российской Императорской Гвардии, и их полковником был сам царь. Эти сапоги, которые носил Александр I на коронации в 1801 году, сделаны из черной кожи. Такой материал гибкий, практичный и удобный.Кожа плотно прилегала к задней части лодыжки, чтобы удерживать металлическую шпору, которая использовалась для управления лошадью во время езды. Такие практичные сапоги символизировали роль царя как могущественного полководца.

Сапоги коронационного герольда, Э. Штумпф, 1896 г. ТК-1632 / 1-2, © Музеи Московского Кремля

Коронационный мундир Александра I, 1801 г. ТК-1906 / 1-2, © Музеи Московского Кремля

Развлечения в Москве — Парк Сокольники

Москва — прекрасное туристическое направление с богатой историей и культурой.Но если вы чувствуете, что у вас передозировка истории и вам нужно отдохнуть от городской суеты, парк «Сокольники» в Москве — хорошая идея. Из всех развлечений чем заняться в Москве Сокольники — самый яркий способ провести день. Парк имеет статус особо охраняемой природной территории.

История парка «Сокольники»

Этот московский парк может не входить в ваш список приоритетов, если у вас всего 3 дня в Москве или меньше, но в парке есть свое очарование и история.Парк «Сокольники» получил свое название от русского слова «сокол» — сокол. Территория нынешнего парка «Сокольники» была излюбленным местом государевой охоты и местом обитания сокольников — специальных дрессировщиков этих птиц. Царь Алексей Михайлович основал парк в 17 веке, так как он любил там соколиной охоты. Парк почти в 22 раза больше крошечного парка Музеон в центре Москвы, и ему есть что предложить.

Зоны тишины и наблюдение за птицами в Сокольниках

Сегодня «Сокольники» — это пространство, где каждый может найти себе занятие по душе и развлечению по интересам.Прежде всего, это прекрасное место для прогулок: здесь есть зоны тишины, которые позволяют расслабиться и насладиться природой. Например, в Сиреневом саду есть все виды растений, которые цветут с весны до осени: красиво цветущие груши, декоративные яблони и абрикосы маньчжурские, розы, барбарис и, конечно же, сирень.

На территории сада проложен милый «сухой ручей» с деревянными мостиками, а также установлены скульптуры, воспевающие любовь и материнство. Жители Сокольнического района приняли активное участие в пополнении коллекции деревьев в саду.

В дикой природе парка есть зайцы, белки и ласки, а также 76 видов птиц, поэтому, если вам интересно понаблюдать за птицами, вы не найдете лучшего места в Москве! Кроме того, здесь есть 13 водохранилищ и лодочная станция, где вы можете арендовать лодку, чтобы полюбоваться видами на озеро.

Достопримечательности в парке Сокольники

Если вы жаждете адреналина, двадцать аттракционов итальянского производства для вас. Воздушная гонка с мертвой петлей — аналог одного из самых посещаемых аттракционов Центрального парка Нью-Йорка.Время работы: с 10:30 до 20:00 семь дней в неделю, но график может меняться в зависимости от погодных условий.

Парк Сокольники Москва. фото Аллы Соколовой

Бассейны в парке Сокольники и не только развлечения

Бассейн «Бассин» — одно из самых популярных мест у местных (кстати, после Парка Горького, которому в 2018 году исполняется 90 лет!). Есть два бассейна (итальянский и немецкий), один из них с подогревом. Здесь можно весело провести целый день за столами для настольного тенниса, прокатом спортивного инвентаря, пляжными качелями и кафе с летним двориком.

Проект «Бассейн» — хит летнего пляжного сезона в Москве и единственная по-настоящему летняя площадка в центре города для любителей водных развлечений и пляжных вечеринок.

Антикварная барахолка Сокольники

Если вы хотите совместить активный отдых, укромные уголки природы и покупку антикварных сувениров, то можете сделать это только в Сокольниках, так как это единственный парк, в котором каждую субботу регулярно проходит блошиный рынок. Здесь можно найти старинные предметы быта и интерьера, винтажную одежду и антикварные игрушки, украшения и милые подарки, книги и журналы, фарфор и стекло.

Антикварная барахолка в Сокольниках — уникальный проект, ведь здесь продают вещи все, а самые аутентичные и редкие вещи можно купить по смехотворно дешевым ценам. Антикварный блошиный рынок работает с 10:00 до 18:00, вход для посетителей свободный.

Музей в парке Сокольники

В настоящее время музей парка «Сокольники» работает в формате выставок. С 15 июня по 15 октября 2017 года проходила выставка «Парад цветов», посвященная 60-летию Большого и Малого Розариев.Выставка открыта ежедневно с 10.00 до 19.00, вход всего 50 рублей. Экскурсии проводятся ежедневно в 15:00, 16:00, 17:00 и 18:00. Билет с гидом 100 руб.

Прокат спортивного инвентаря

Вам не придется скучать, если вы ищете активный отдых на природе! В парке предоставляются услуги по аренде спортивного инвентаря. Самокаты и роликовые коньки — отличный способ познакомиться с парком, их можно взять напрокат с 10.00 до 22.00. Обратите внимание, вам необходимо будет оставить удостоверение личности или 5000 рублей в качестве залога.

В школе моноциклов «Сокольники» можно проявить оригинальность и научиться ездить на одноколесном велосипеде. Это станет отличной историей для вашего Instagram. Езда на одноколесном велосипеде — веселое и безопасное развлечение для взрослых и детей от 7 лет.

Кроме того, одноколесный велосипед — отличный вид общественного транспорта — легкий, компактный и быстрый. Школа открыта круглый год, и у вас есть возможность протестировать разные типы одноколесных велосипедов, а также попробовать свои навыки балансировки на балансировочной доске.

Московский парк «Сокольники».

Экскурсии по парку Сокольники

Завораживающие пейзажи и развлечения в московском парке — это еще не все, что есть в «Сокольниках». Совершите экскурсию по Сокольникам, которая расскажет вам историю о парке, его природе и малоизвестных фактах.

  • Гастроли-перформанс «Чаепитие в Сокольниках» перенесет вас в начало 20 -х годов века. В те времена Сокольники славились не только благоустроенным парком, но и оживленным летним особняком, который летом привлекал множество простых мужчин и предпринимателей.Герои спектакля — известные российские драматурги: Чехов и Островский. Герои расскажут вам историю этих мест, куда приезжали отдохнуть и набраться сил многие поколения москвичей. Звучит весело, правда? Но это еще не все!
  • Примите участие в растопке самовара и отведайте традиционный русский чай с русскими сладостями, приготовленными на Коломенском Музейном заводе по старинным рецептам. Убедитесь, что вы включили его в свой список путешествий по Москве. Программа рассчитана на группу до 25 человек.Стоимость группового билета 13 500 рублей. Стоимость группового билета с переводом на английский — 16 500 рублей.
  • Во время экскурсии «История старого парка» вы узнаете, где находится уникальный храм Тихона Задонского и колоссальная модель Солнечной системы, как здесь ограбили Ленина и сколько времени нужно пройти на лыжах, чтобы добраться из Москвы до Санкт-Петербурга. Петербург. Эти и многие другие истории вы услышите во время прогулки по аллеям старого парка. Экскурсии для индивидуальных посетителей организуются каждое последнее воскресенье месяца в 12:00.Стоимость индивидуального билета: 250 руб. Стоимость семейного билета: 200 руб. Стоимость для группы не более 25 человек: на русском — 3 500 руб., На английском, китайском — 6 000 руб.
  • Театрализованная экскурсия «Культурная поездка в Сокольники» — поход по парку с рассказами и играми. Вы познакомитесь с достопримечательностями парка, которому 50 лет. Вашим гидом будет девочка-пионер, которая каждое лето проводит в пионерлагере в Сокольниках. Вы узнаете, как устроенные Петром майские гуляния в Сокольниках превратились в первомайские демонстрации и почему именно здесь проходили знаменитые Ленинские ели.
  • Но самое главное, в этом культурном туре вы сыграете в давно забытые советские игры и почувствуете, каково было быть советским школьником в середине 20 века. Продолжительность экскурсии — 1 час 30 минут, стоимость группового билета — 8000 рублей, стоимость группового билета с переводом — 11000 рублей.

Это лишь некоторые из летних развлечений в одном из красивейших парков Москвы — Сокольниках. Парк расположен очень удобно — всего в 400 метрах от метро «Сокольники» (красная ветка, северо-восток).Всю актуальную информацию и анонсы событий можно найти на официальном сайте.

Самые популярные сообщения

.

Author: alexxlab

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *