Керенский и корнилов их роль в истории революции – Мятежник или марионетка? Как Корнилов стал жертвой интриг Керенского | История | Общество

homsk.com

А. Ф. Керенский и Л. Г. Корнилов

Своим ближайшим помощником в деле создания сильной власти Керенский выбрал Л. Г. Корнилова, который отрицательно относился как к Советам, так и к правительству. С его помощью А. Ф. Керенский надеялся освободить власть от советской зависимости, установить в стране жесткий порядок.

19 июля Корнилов назначается Главковерхом, тогда же пост управляющего военным министерством занял Б. В. Савинков.

3 августа Корнилов предоставил Керенскому вариант программы, в которой ввиду нарастающего хозяйственного паралича, ставящего под угрозу снабжение армии, предлагались милитаризация фабрик, заводов, железных дорог и введение смертной казни в тылу.

А. Ф. Керенский счел вариант программы чрезмерно резким по форме, оглашение программы в такой редакции могло, по его мнению, спровоцировать революционное выступление. В то же время министр-председатель выразил согласие с предложенными мерами. Позже он писал: » Существо требований генерала Корнилова являлось только своеобразной формулировкой тех мер, которые уже отчасти проводились, отчасти проектировались Временным правительством, и это существо отвечало настроениям ответственных демократических и либеральных кругов».

10 августа доработанный текст был вновь передан Керенскому. Военный раздел предусматривал восстановление дисциплинарной власти начальников в полной мере: резкое ограничение полномочий комиссаров и комитетов, введение смертной казни в тылу. В «Гражданском разделе» предусматривалось объявление железных дорог и работающих на оборону заводов и шахт на военном положении, запрещение митингов, забастовок и вмешательство рабочих в хозяйственные дела. Подчеркивалось, что » указанные мероприятия должны быть проведены в жизнь немедленно с железной решимостью и последовательностью».

Прибывшему 13 августа в Москву Корнилову была устроена восторженная встреча на вокзале. 14  августа он выступил на Государственном совещании. Основной причиной развала армии он назвал « законодательные меры», принятые после Февраля. Заявил, что разницы « между фронтом и тылом относительно суровости необходимого для спасения страны режима не должно быть». В заключении подчеркнул, что «нельзя терять ни одной минуты. Нужна решимость и твердое непреклонное введение намеченных мер».

С начала августа Корнилов стал перебрасывать к Петрограду верные ему части 3-й конный корпус генерала А. М. Крымова, Кавказскую туземную дивизию, 5-ю Кавказскую кавалерийскую дивизию и другие.

А. Ф. Керенский к моменту Государственного совещания уже шел в блоке с Корниловым, но в своих мемуарах он отрицает это. Вспоминая работу совещания, он пишет, что «совершил тогда одну большую ошибку. К тому времени я уже знал о готовящемся военном заговоре… Если бы я знал в то время, что во главе заговора стоит Верховный главнокомандующий, которого я сам назначил и на помощь которого в борьбе с заговорщиками полагался, то, конечно же, сказал бы об этом на совещании и немедленно, тут же, на месте, принял все необходимые меры».

Нам представляется, что Керенский пытается здесь осветлить свою роль, связанную с выступлением Корнилова.

Когда после Государственного совещания Керенский получил от Корнилова новую телеграмму с требованием безотлагательного введения мер, изложенных в его записке от 10 августа, оттягивать решение премьер уже не мог, так как понимал, что Государственное совещание показало необходимость поддержки правых сил.

17 августа, вернувшись в Петроград из Москвы, он вызвал Савинкова и сообщил ему, что принципиально согласен с запиской Корнилова. Вместе с тем, он выговорил Савинкову за то, что «контрреволюция подняла голову» и что он, Савинков, тоже виноват в этом, поскольку выдвижение Корнилова — это его рук дело.

20 августа русскими войсками была оставлена Рига. В связи с этим 22 августа на имя Керенского и Савинкова из Ставки пришла новая телеграмма. Корнилов требовал » крутых мер» и немедленного подчинения ему Петроградского военного округа. На 24 августа в Могилеве было запланировано совещание с целью обсуждения проекта нового положения о комиссарах и армейских комитетах. На него должен был выехать управляющий военным министерством Б. Савинков. Керенский пригласил его к себе и выразил согласие на включение Петроградского военного округа в состав формируемой Петроградской армии и подчинение ее таким образом главковерху, но с оговоркой: из округа выделить сам Петроград, который по прежнему остается в ведении военного министра. «Иначе нас здесь «скушают»», — сказал Керенский.

На этот случай, если в городе в конце августа произойдет выступление большевиков, Савинков должен был испросить у Ставки кавалерийские части для проведения в жизнь военного положения и разгрома большевиков.

Таким образом, намерения Керенского и Корнилова совпали, ведь Корнилов уже отдал приказ о переброске 3-го конного корпуса, Туземной дивизии и других частей к Петрограду. На совещании в Ставке 23 августа была достигнута договоренность, что войска будут подтянуты к Петрограду к 28-29 августа. Таким образом, несмотря на некоторые оговорки и условия   (Керенский выражал недоверие Крымову,  как подозреваемому в монархизме; «ликвидация» главного комитета Союза офицеров», который был Керенскому подозрителен), Керенский по существу санкционировал действия Ставки, уже двинувшей войска к Петрограду. В Ставке господствовала эйфория. Началось совещание по вопросу о форме правления. Решили создать « Совет народной обороны». Обладающий всей полнотой власти. Во главе Корнилов, его помощник Керенский, члены- генерал Алексеев, адмирал Колчак, Савинков, Филоненко.

При Совете должно быть правительство — исполнительный орган. В него намечали широкое представительство: от бывших царских министров -«либералов» М. Покровского и П. Игнатьева до Плеханова. В общем замышляли «надпартийное» правительство под диктаторской рукой Корнилова.

Наиболее туманным эпизодом в этой главе является, наверное, вопрос о событиях, приведших к распаду союза Керенского с Корниловым. Этот разрыв связан с именем Владимира Николаевича Львова.

22 августа он посетил Керенского в Зимнем дворце, поставив перед Керенским вопрос: согласен ли министр — председатель войти в контакт с некой группой «общественных деятелей»,  имеющих достаточную  силу, чтобы  обеспечить  ему прочную поддержку справа?

Керенский потребовал разъяснений. Не получив ответа, он, практически, согласился на то, чтобы Львов продолжил переговоры с этой группой «общественных деятелей». Такая позиция Керенского не представляется неожиданной. Осторожные разговоры о концентрации власти уже велись с ним до визита Львова. Керенский понял, что группой, о которой говорил Львов были какие-то «прокорниловские» элементы.

В историографии не решен вопрос: был ли визит Львова 22 августа к Керенскому его личной инициативой, или за его спиной кто-то стоял? Достоверного ответа нет. Но, несомненно, визит был навеян «правой» средой, в которой Львов вращался на Государственном совещании.

Для всех делегатов совещания было очевидна нервозность Керенского,   даже   истерия,   которая   являлась   отражением неустойчивости режима, пытавшегося «усидеть между двумя стульями».

Это породило у некоторых деятелей стремление нажать на Керенского, чтобы он освободился от влияния Советов и взял «правый» курс.

Покинув Керенского, Львов возвратился в Москву. Здесь он повидался с Добрынским, Аладьиным, братом Николаем, которым сообщил что Керенский дал ему полномочия на переговоры с Корниловым.

24 августа Львов вместе с Добрынским и Аладьиным прибыли в Ставку. На заявление Львова о том, что он прибыл от Керенского с целью выяснения той «конструкции власти», которая нашла бы поддержку Верховного главнокомандующего, Корнилов отметил, что единственным исходом является установление диктатуры и объявление страны на военном положении. Корнилов, в переговорах со Львовым, выдвигал уже более радикальные, категоричные требования, чем при визите Савинкова.

Вместе с тем, Корнилов передал Львову, что в связи с беспорядками, которые могут возникнуть с введением в Петрограде военного положения, Керенскому и Савинкову лучше выехать в Ставку. Обстановка в Могилёве произвела на Львова тяжелое впечатление. Из своей поездки он узнал, что офицерство в Ставке ненавидит Керенского.

Когда Савинков прибыл в Петроград с докладом об итогах поездки, тот уже колебался. Это объясняется тем, что наметившийся альянс с Корниловым и Ставкой, может обернуться для него политическим провалом. Керенский мучительно искал спасительного разрешения. В этот момент, днем 26 августа к нему второй раз является Львов. Он сообщил, что привез предложения Корнилова:

1. Объявить Петроград на военном положении.

2.  Уйти всем министрам в отставку.

3. Передать всю власть — военную и гражданскую - Верховному главнокомандующему, который составит новый кабинет министров.

Львов передал также предложение Корнилова приехать в Ставку Керенскому и Савинкову, добавив от себя, что этого делать не стоит, так как Керенский будет арестован или даже убит.

Керенский, воспользовавшись провокационным визитом Львова, разрывает с Корниловым. Нужно отметить, что не отвергая усилий Савинкова и Филоненко, направленных на совместные действия с Керенским, корниловское окружение одновременно вело скрытую деятельность, целью которой было выступить в обход Керенскому. И Керенский, как нам кажется, точно улавливал это.

Его реакция на «ультиматум» Корнилова была юридически профессиональной. 26 августа Керенский прибыл в военное министерство и по аппарату Юза вызвал Корнилова. Он приглашал на эти переговоры Львова, но тот опаздывал. Скорее всего, он опасался переговоров. Говоря за Львова, Керенский попросил подтвердить Корнилова то решение, о котором Львов должен был известить Керенского. Корнилов подтвердил, что действительно просил Керенского «приехать в Могилев». Тогда Керенский, говоря уже о себе, передал, что он понимает ответ Корнилова как подтверждение слов, переданных ему Львовым, то есть включил в «корниловское подтверждение» все три пункта ультиматума, о которых Корнилову ничего сообщено не было.

Керенский ликовал. Корнилов сам расписался под своим ультиматумом. Встретив опоздавшего Львова уже на обратном пути в Зимний, Керенский пригласил его в свой кабинет, где еще раз просил повторить содержание корниловского «ультиматума». Как только Львов закончил свой рассказ, из- за ширмы появился начальник петроградской милиции полковник С. Блавинский, который подслушал, по просьбе Керенского, весь разговор. Теперь у Керенского был свидетель. Львов был арестован.

Придя на заседание правительства в Малахитовый зал. Керенский сообщил министрам о случившемся, квалифицируя действия Корнилова как мятеж. Он потребовал чрезвычайных полномочий, В своих мемуарах он пишет; «Высказавшись за подавление мятежа, я заявил, что считаю возможным бороться с поднятым мятежом лишь при условии, если мне будет передана Временным правительством вся полнота власти». Все министры формально подали в отставку. Правительство, образованное в 20-х числах июля, практически перестало существовать. Теперь Керенский совещался фактически только с Терещенко и Некрасовым.

27 августа в Ставку пошла телеграмма: «Генералу Корнилову. Приказываю вам немедленно сдать должность генералу Лукомскому. Вам надлежит немедленно прибыть в Петроград. Керенский». В этот же день, вечером, в Ставке узнали, что в газетах появилось сообщение, обвиняющее Корнилова в попытке «установить государственный порядок, противоречащий завоеваниям революции».

«Корниловские» войска приближались к Петрограду. 27 августа командующему ими Крымову пришли две телеграммы; Керенский просил остановить движение войск к столице, Корнилов — не обращал на приказы Керенского внимания. Крымов, с самого начала выступавший против соглашения с Керенским, продолжал движение рассредоточенными и деморализованными распоряжениями Керенского. Кроме того, Крымову не удалось наладить связь со Ставкой. Вечером 30 августа он уезжает в Петроград, что нанесло «корниловскому» движению тяжелый удар.

31 августа Крымов был принят Керенским в Зимнем дворце, где утверждал, что он не причастен к намерению свергнуть правительство, клялся, что действовал во имя государственного порядка. В этот же день он покончил жизнь самоубийством. Керенский на допросе Чрезвычайной следственной комиссии показывал, что, когда стало известно, что Крымов застрелился, один из его офицеров сказал: «Ну, теперь все концы в воду». Смерть Крымова символизировала конец «корниловского» выступления.

Керенский победил благодаря тому, что сделав крен влево, он получил   мощную   поддержку   со   стороны  революционно — демократических организаций.

Генеральский мятеж разбился о единый революционно - демократический фронт. Увы, он просуществовал всего несколько дней. Ленин тогда утверждал, что если бы тогда он сохранился, власть могла бы мирным путем перейти к многопартийным Советам, а Гражданская война, вероятнее всего, была бы исключена. Но, сломив «правых», Керенский преисполнялся веры в то, что покончит и с «левыми». Керенский лишился «правого» стула, а усидеть на одном не хотел, да и не мог.

Большевики утверждали, что Керенский готовит новую «корниловщину». Оказавшись перед лицом растущей роли Советов, Керенский вновь начинает двойную игру: против отступающей «корниловщины» и, одержавшей победу, советской демократией, в которой все большую роль играли большевики.

Жестом в сторону Советов стало снятие 31 августа  с  поста комиссарверха Филоненко, увольнение Савинкова с постов генерал - губернатора и управляющего военным министерством.

1 сентября Керенский объявил Россию республикой. В начале сентября из тюрьмы были выпущены под залог Л. Д. Троцкий и другие большевики.

Жестом «влево» стало назначение начальником штаба Ставки генерала Алексеева, в котором «правый» лагерь видел свидетельство «истинно государственных намерений правительства».

2 сентября Корнилов и Лукомский были взяты под арест.

Д. Волкогонов в своем двухтомнике «Ленин» пишет: «Генеральский мятеж схож с августовским путчем 199 как-то сразу потерял своё влияние, а через 74 года, в сходной августовской ситуации, его лишился и Горбачев. В этом опасность бесконечного балансирования, маневрирования, которые в определенные моменты нужны, во сутью долгосрочной политики быть не могут…. Возвращаясь к тем драматическим дням, Керенский уже в 1919 году справедливо пишет, говоря о корниловщине: «Заговор открыл дверь большевикам».

Путч Корнилова оказался для большевиков спасительным, вдохновляющим, обнадеживающим; после него их авторитет пошел в гору и быстро стало падать влияние Керенского.

Таким образом, попытки  А. Ф. Керенского усилить государственную власть не увенчались успехом. В связи с отсутствием четкой, единой, продуманной до мельчайших деталей, поддерживаемой какими-то крупными группами, политической линии, у Керенского почти не осталось сторонников, ни постоянно окружавшей его толпы, ни делегаций, ни прожектов. История отвернулась от своего недолгого « любовника».

biofile.ru

Мятежник или марионетка? Как Корнилов стал жертвой интриг Керенского | История | Общество

Когда говорят об альтернативных путях истории, обязательно ищут точки, где она могла бы свернуть с магистральной дороги. Октябрьская революция 1917 г.: после какого события она стала неизбежностью? Есть веские основания считать таким событием выступление генерала Корнилова в сентябре 1917-го. Более того, именно это выступление явилось прологом Гражданской войны, разделившей страну на красных и белых и, по разным данным, унёсшей жизни то ли 8, то ли 13 млн человек.

Корниловский зигзаг

Престарелого Александра Керенского в эмиграции постоянно донимали вопросом: «Можно ли было в 1917 г. избежать Октябрьской революции большевиков?» Вот что отвечал бывший премьер:

— Можно. Но для этого следовало расстрелять одного человека.

— Ленина?

— Нет. Меня.

Разумеется, это чистой воды кокетство, приправленное цинизмом. Однако в 1917 г. действительно был момент, когда устранение Керенского автоматически делало большевистский переворот невозможным. Несколько дней, которые в советской традиции называли Корниловским мятежом, а сейчас сменили формулировку на более обтекаемую — выступление генерала Корнилова.

Как всё начиналось — триумфальное прибытие Лавра Корнилова на заседание государственного совещания… и чем всё закончилось. Солдаты-корниловцы, участники «мятежа», сдают оружие войскам Временного правительства.

Кто в диктаторы?

Само по себе это выступление длилось 5 дней. Формальный отсчёт ведут с ночи на 9 сентября 1917 г. Именно тогда в 2 часа 40 минут Верховный главнокомандующий Лавр Корнилов отправил шифрованную телеграмму: «Корпус сосредоточится в окрестностях Петрограда к вечеру. Я прошу объявить Петроград на военном положении».

Против кого сосредоточены силы? Кто и для чего должен объявить военное положение? И с чего, собственно, Верховный главнокомандующий вдруг бросает верные себе войска на столицу? Неужели действительно желает сместить правительство и по примеру Наполеона стать диктатором?

На первый взгляд всё сходится. Особенно в свете поведения самого Корнилова. Всего за пару недель до этого он появился с докладом на государственном совещании, где Керенский ждал от него выступления по сугубо воен­ным делам, а вместо этого получил чисто политическую речь, где Корнилов яростно требовал восстановления дисциплины не только на фронте, но и в тылу, и в промышленности, и в сфере путей сообщения, недвусмысленно намекая, что навести порядок можно только по-настоящему твёрдой рукой. Плюс маленький штрих. Прибывшего на заседание Корнилова высшее офицерство буквально несло на руках и сопровождало овацией. Все симптомы Наполеона налицо.

Однако на поверку выйдет, что никакой личной власти Корнилов 9 сентября ещё не желал. А все эти военные приготовления, стягивание войск к столице и разговоры о военном положении происходили не просто с ведома, но по договорённости с Керенским. Более того, даже по его просьбе. Грозная телеграмма и вовсе была адресована Борису Савинкову, управляющему воен­ным министерством и заместителю Керенского. Можно сказать, давая эту телеграмму, Лавр Корнилов взял под козырёк и замер в положении «чего изволите?».

Инструмент для премьера

Дело в том, что мастер спорта по политическим кошкам-мышкам Александр Керенский вёл сложную игру. Ему необходимо было расчистить сферу российской политики под себя — стать единственным «настоящим революционером» и одновременно «гарантом порядка». Главным препятствием было наличие революционеров гораздо более «настоящих» — большевиков. Их нужно было окончательно загнать в политическое небытие. Но так, чтобы это не выглядело шагом назад и не казалось контрреволюцией. В качестве инструмента Керенскому был нужен уникальный персонаж — решительный, жёсткий, популярный в армии и в обществе, доказавший свою преданность революции и при этом без политических амбиций.

Корнилов подходил на роль идеально. Вот генерал Антон Деникин — о его жёсткости: «Ему свойственны были решимость и крайнее упорство в ведении самой тяжёлой, казалось бы, обречённой операции». Вот генерал Алексей Брусилов — о его парадоксальной популярности в войсках: «Корнилов свою дивизию никогда не жалел, она несла ужасающие потери, а между тем офицеры и солдаты его любили и ему верили». Популярность в обществе была тоже на высоте — в 1915 г. Корнилов после разгрома своей дивизии попал в австрийский плен, но годом спустя сумел бежать, пробрался через линию фронта и, бравируя молодцеватостью, явился в ставку главкома в той же самой форме, в которой осуществил побег. Пресса подняла радостный крик: «Вот такие генералы нужны русской армии!»

Что до преданности революции, то и здесь всё в порядке. Корнилов доказал её и символически, и реально. Во-первых, лично вручил Георгиевский крест унтер-офицеру Тимофею Кирпичникову, «первому солдату, поднявшемуся против цар­ского строя», единственным подвигом которого было убийст­во штабс-капитана Ивана Лашкевича — именно с этого эпизода, по сути, и началась Февральская революция. Во-вторых, именно Корнилов арестовал супругу последнего русского императора.

При наличии такого инструмента, как Корнилов, Керен­скому оставалось только найти повод для устранения большевиков. Загвоздка была лишь в том, что сами они этого повода не давали и дать не могли — Ленин бежал сначала в Разлив, а потом и вовсе в Финляндию. Троцкий сидел в тюрьме. Остальные вели себя тихо.

Торжество паранойи

И потому в ход пошла им­провизация. Давно было замечено, что выступление генерала Корнилова как-то очень точно приурочено к знаменательной дате — ровно полгода Февральской революции. И это никакое не совпадение. Собственно, так оно и было предусмотрено сценарием Керенского. 

«Делай раз!» — в столице организуется праздник в честь революции. А в ходе праздника организуются умеренные беспорядки, которые очень удобно свалить на большевиков. Объявляется военное положение.

«Делай два!» — в Петроград быстро, решительно вступают загодя подтянутые войска генерала Корнилова и молниеносно наводят порядок, «спасая Родину и революцию».

«Делай три!» — объявляется, что предатели-большевики хотели продать все достижения революции… Ну, скажем, немцам. Советы разгоняются к чертям, большевики ликвидируются, Керенский устанавливает диктатуру и дальше ведёт войну «до победного конца», имея при себе такого удобного и безотказного Корнилова.

План стройный. План вполне реализуемый. Более того, его уже начали приводить в исполнение, но внезапно всё пошло не так. Что же помешало? Происки большевиков? Работа иностранных разведок? Паранойя Керенского?

Правильный ответ — номер три. Считается, что Керенского напугали — дескать, Корнилов только и ждёт, чтобы на штыках ворваться в Петроград и стать военным диктатором, а самого Керенского то ли отстранить от власти, то ли вовсе убить. Называют даже имя информатора — Владимир Львов. Бывший член Временного правительства действительно «челночил» между Корниловым и Керенским и вроде бы сказал последнему: «В ставке Корнилова вас ненавидят и при малейшей возможности убьют». 

Самое интересное, что это было похоже на правду. Вот слова Петра Краснова, одного из корниловских командиров: «Керенского в армии ненавидят. Туземцам всё равно, куда идти и кого резать, лишь бы их князь Багратион был с ними. Никто Керенского защищать не будет». Загадочные «туземцы» — та самая Дикая дивизия, набранная из кавказцев и лично преданная Корнилову. Её командир, князь Дмитрий Багратион, перед походом на Петроград получил от Корнилова предписание: «Разоружить все войска нынешнего Петро­градского гарнизона и всех рабочих заводов и фабрик, ничьих распоряжений, кроме исходящих от меня, ни в коем случае не исполнять, против неповинующихся лиц гражданских или воен­ных должно быть употребляемо оружие без всяких колебаний или предупреждений».

Однако между понятиями «правда» и «похоже на правду» разница существенная. Проверить это можно было только на практике. Теперь всё зависело от Керен­ского. Убьют его «туземцы» Корнилова? А может быть, нет? Может быть, генерал всё-таки верен долгу? Допустим, верен. А кто поручится за всех его офицеров?

Старт Гражданской 

Несколько часов раздумий. О чём? О судьбе России или о своей судьбе? Видимо, всё-таки о своей. И даже не о судьбе, а о безопасности. Потому что выбор Керенского был труслив. Сделать так, как хотел раньше, но с точностью до наоборот. Вместо того чтобы руками «верного генерала» убрать большевиков, обратиться к большевикам с просьбой «разгромить контрреволюционного мятежника Корнилова».

Тех дважды просить было не нужно. С этого момента войска генерала Корнилова оказались парализованы. Эшелоны, выдвинувшиеся для захвата Петрограда, встали — рабочие-железнодорожники попросту разобрали пути. Тут же в считаные часы возникла Красная гвардия — под видом «борьбы с корниловщиной» были моментально легализованы боевые отряды большевиков, которые сразу же получили со складов 40 тыс. винтовок.

Только после этого выпускается воззвание: «Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России». И принимает всю полноту власти на себя. Запала, впрочем, хватило ненадолго. Как только дело запахло прямым столкновением, генерал сдал назад: «Я не хочу, чтобы пролилась хоть капля братской крови». 

Теперь, спустя сто лет, мы можем вслед за лидером партии кадетов Павлом Милюковым спросить себя: «Понимал ли Керенский в эту минуту, что, объявляя себя противником Корнилова, он выдаёт Россию Ленину? Понимал ли он, что данный момент последний, когда схватка с большевиками могла быть выиграна?»

Этот вопрос можно дополнить: «Понимал ли Керенский, что с этой минуты началась Гражданская война?» Потому что одно дело — ввести войска в столицу для подавления беспорядков, пусть даже и выдуманных. Штука грязная, подлая, но привычная. И совсем другое — растравить народ против армии. Керенский, объявив Корнилова мятежником и арестовав генералов, которые не сделали ничего, а только выразили солидарность с Корниловым, пошёл по второму пути. Среди арестованных — Антон Деникин, Сергей Марков, Иван Эрдели. Люди, которые чуть погодя придумали и организовали Белое дело. По большому счёту с того момента страна была расколота на красных и белых уже необратимо. Последствия противостояния аукаются до сих пор.

Хроника неудавшегося переворота

Фронда с фронта

28 августа. В Москве на государственном совещании (подобие отсутствовавшего тогда парламента) Верховный главнокомандующий русской армией Лавр Корнилов требует покончить со всевластием Советов, ввести смертную казнь в армии (за дезертирство и неподчинение) и на железнодорожном транспорте (за саботаж), запретить забастовки на оборонных заводах и политическую агитацию на фронте.

3 сентября. Немцы взяли Ригу. Путь на Петроград для них фактически открыт.

9 сентября. Премьер Александр Керенский обвинил Корнилова в попытке государственного переворота и сместил с должности.

10 сентября. Корнилов отказался подчиниться, снял с фронта 3-й кавалерийский корпус генерала Александра Крымова и двинул его на Петроград. Требования расплывчатые: исключить из Временного правительства «предателей Родины».

11 сентября. Керенский объявляет Корнилова изменником, издаёт указ о его аресте и призывает все левые силы к защите революции. 

Продвижение войск к столице остановлено: железнодорожники (у них самый сильный и боевой профсоюз в стране) разобрали пути. С солдатами работают агитаторы Петросовета, с Кавказской туземной конной дивизией (более известна как Дикая) — делегаты съезда мусульманских народов. Большевики в Петрограде приступают к созданию Красной гвардии, прообраза Красной армии. Для «защиты революции» им легально выдано 40 тыс. винтовок.

14 сентября. Корнилов сдался Временному правительству, призвав сторонников не оказывать его представителям сопротивления. Крымов обвинил Корнилова в трусости и застрелился. Корнилов под арестом в гостинице «Метрополь» в Могилёве.

Викторина «100 лет революции»

Мы продолжаем викторину «100 лет революции». До 7 ноября на страницах «АиФ» будут публиковаться вопросы, отвечая на которые, вы сможете проверить свои знания по истории вообще и истории русской революции в частности. Правильные ответы — в каждой следующей публикации проекта «100 лет революции» в еженедельнике «Аргументы и факты».   

1. Какая характеристика была дана юнкеру Михайловского артиллерийского училища Лавру Георгиевичу Корнилову?

1. Тих, скромен, добр, трудолюбив, послушен, исполнителен, приветлив.
2. Болезненно честолюбив, резок, вспыльчив, психически неуравновешен.
3. Скрытен, подозрителен, склонен к интригам, не терпит критики.

2. Чтобы окончательно дискредитировать Корнилова, один из деятелей революции написал статью, где доказывалось, что генерал — иностранный агент. Кто был автором статьи?

1. Кадет Павел Милюков.
2. Большевик Иосиф Сталин.
3. Эсер Флориан Федорович.

3. Пока Корнилов сидел под арестом, по его делу работала следственная комиссия. К каким выводам она пришла?

1. Существование заговора генерала Корнилова представляется по делу недоказанным.
2. Действия генерала Корнилова могут быть квалифицированы как мятеж, направленный на свержение правительства.
3. Комиссия не успела закончить работу по делу из-за Октябрьской революции.

Ответы на вопросы предыдущей викторины (см. «АиФ» № 28).

1. Лев Троцкий.
2. Рабочий-оружейник Константин Иванов.
3. «Я верю в разум и совесть русского народа…»

www.aif.ru

Керенский, Корнилов и Ленин

В июле 1917 г. немцы начали контрнаступление. Образованное тогда же коалиционное правительство во главе с Керенским справиться с ним не смогло – немецкие войска приблизились к Риге. В стране обострялись социальные проблемы: безработица, инфляция, нехватка продовольствия, которая после благополучных царских времен казалась всем ужасающей – никто не знал, что еще их ждет через год! 26 августа Верховный главнокомандующий генерал Л. Г. Корнилов решился на военный переворот, чтобы железной рукой остановить развал государства, уничтожить большевиков, в которых он, не без основания, видел могильщиков новой России. Но действия Корнилова оказались бездарными, у него не было ни четкого плана захвата власти, ни союзников, ни сил для переворота. Петроградский совет отказался иметь с ним дело, и посланные генералом на Петроград войска даже не дошли до столицы. «Заговор Корнилова» углубил кризис, вдохнул силы в большевиков, ставших главными борцами против «махрового контрреволюционера» Корнилова. Партия большевиков стала быстро наверстывать упущенное после июля 1917 г., она усилила свои позиции в Совете, провела в руководители Совета Л. Д. Троцкого – опытного демагога и оратора. Вернувшись из США в Россию в мае 1917 г., Троцкий сблизился с Лениным и стал одним из вождей большевиков. Ленин, находившийся в Финляндии, внимательно следил за обстановкой в Петрограде. Легальная победа большевиков в Совете казалась ему важнейшим этапом для захвата государственной власти, в сущности, сигналом к выступлению. Он начинает бомбардировать товарищей по ЦК записками о необходимости выступления. Однако другие члены ЦК партии большевиков с Лениным были не согласны, считали, что он не очень хорошо понимает ситуацию в стране. Наверное, так оно и было. Все оценки и аргументы Ленина о якобы уже созревших в России условиях для немедленной «социалистической революции» оказались неверны, как и расчеты на крестьянское восстание по стране и немедленную мировую революцию. Ошибался он и в представлениях о наступившем полном крахе армии. Но так случилось, что во всей стране, охваченной недовольством, не знающей что и как делать, только Ленин казался тем политическим лидером, который будто бы знал, что и как делать. Это выгодно отличало его от казавшегося немощным, инертным Временного правительства, которое погрязло в текучке правительственных дел и которое, в сущности, не управляло, а ждало лишь выборов Учредительного собрания, чтобы передать ему свою неудобоносную власть. Обладая необыкновенной волей, бешеной энергией, готовностью ради власти пренебречь моралью, «буржуазными ценностями», Ленин действовал и действовал. Он стал инициатором конкретных и реальных планов захвата власти и привлек к реализации их инициативных и преданных ему людей, что и обеспечило в конечном счете успех большевиков.

Россия в Советский период (1917–1991) Образование Советской России. Гражданская война Революция 25 октября 1917 г.

25 октября (7 ноября по новому стилю) 1917 г. большевики захватили власть. Этому предшествовала борьба мнений в большевистском руководстве. Находившийся в Финляндии В. И. Ленин настойчиво требовал от товарищей решительно взять власть в свои руки и был убежден, что это удастся сделать легко. Но члены ЦК – Каменев, Зиновьев и, возможно, Сталин – считали, что мятеж не нужен. Они полагали, что назначенный на 25 октября II Всероссийский съезд Советов и так добровольно передаст власть большевикам. Ленин же настаивал на выступлении до съезда и, видя тщетность своих усилий, в начале октября тайно приехал в Петроград. На заседании ЦК 10 октября он рвал и метал – или восстание для захвата власти, или он разгонит ЦК и обратится «напрямую к низам». В итоге за ленинскую резолюцию проголосовали 10 членов ЦК из 12. После этого 10 октября созданный Л. Троцким Военно‑революционный комитет (ВРК) при Петроградском совете, обосновавшийся в Смольном институте, начал готовить захват власти.

Мятеж начался 24–25 октября. Он не был похож на настоящую революцию с уличными боями, баррикадами, параличом городской жизни, как это случилось в 1905 г. При полной бездеятельности Временного правительства, при нейтралитете Петроградского гарнизона ВРК начал рассылать по столице своих комиссаров с малочисленными отрядами образованной из рабочих и солдат Красной гвардии, чтобы они заняли основные правительственные здания, почту, телеграф, вокзалы. Во многих случаях это происходило легко, мирно и незаметно. Город жил привычной жизнью, в театрах шли спектакли (в тот вечер в Мариинском пел Федор Шаляпин). Люди возвращались с лекций, концертов, а навстречу им по улицам двигались какие‑то отряды с красными повязками. Ночью мятежники обстреляли Зимний дворец, и в 2 часа 25 октября отряды Антонова‑Овсеенко с минимальными потерями заняли резиденцию Временного правительства и арестовали его членов («Кто тут временный – слазь! Кончилось ваше время!» – из стихов В. Маяковского). Никакого кровопролитного штурма Зимнего и не было. Власть буквально упала в руки большевиков. Недаром Ленин впоследствии писал о событиях 25 октября: «Вышло чудо». Вечером того дня открывшийся II Съезд Советов оформил передачу власти большевикам. Ленин зачитал два первых декрета нового, ставшего с тех пор советским, правительства: Декрет о мире и Декрет о земле.

То, что последовало после этого, вызвало ужас у всех интеллигентов, ранее необычайно воодушевленных идеями равенства, свободы, демократии. Поддерживая свержение самодержавия, презирая «слабовольное» правительство Керенского, они приветствовали «грядущих гуннов». Вот эти «гунны» и пришли. Огромные толпы черни вывалили на улицы и начали грабить магазины и убивать подряд всех «эксплуататоров». М. Горький, типичный либерал‑интеллигент, в отчаянии тогда воскликнул: «Мне плохо. Как будто Колумб достиг наконец берегов Америки, но Америка противна ему». Впрочем, сам «буревестник революции» ранее призывал: «Пусть сильнее грянет буря!»

Большевики, движимые утопическими идеями коммунизма, приступили к уничтожению всех прежних основ жизни русского общества. За несколько дней была разрушена армия, разогнана полиция, выпущены из тюрем заключенные (в том числе и уголовники), прекращено действие законов и ликвидирована вся система судопроизводства. Преступников «судил народ», т. е. уличная толпа, на основании «пролетарской совести и революционного самосознания». М. Горький в своей газете «Новое время» 20 декабря 1917 г. описывал, как толпа, поймав на рынке воришку, зверски его избила, а потом повела топить в Мойке, в проруби, что вызвало полный восторг детей, этих «будущих строителей жизни». Самосуд, массовые убийства полицейских, офицеров, чиновников, дворян, священников и вообще всех прилично одетых людей стали обыденным явлением, хотя большевики и приняли декрет об отмене смертной казни. При этом они обвиняли в воцарившейся на улицах городов анархии «буржуазию», которая якобы «идет на злейшие преступления, подкупая отбросы общества и опустившиеся элементы, спаивая их для целей погромов». На улицах Петрограда и других городов воцарились анархия, разбои. Типичными стали грабежи магазинов и винных подвалов. Лозунг «Грабь награбленное!», брошенный в одной из речей Лениным, витал над толпой, оправдывая преступления.

studfiles.net

Корниловский мятеж 1917 года кратко

Мятеж не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе.

Маршак С.Я.

Корниловский мятеж проходил с 25 по 30 августа 1917 года. Противниками выступали верховный главнокомандующий армией генерал Корнилов и премьер-министр Керенский. События тех дней находят больше вопросов, чем ответов. Официальная версия гласит о том, что генерал Корнилов поднял мятеж и пытался захватить власть. Он пытался сосредоточить власть в своих руках, чтобы стать единственным правителем России, уничтожив плоды февральской революции. В рамках сегодняшней статьи я хочу привести некоторые факты из Корниловского мятежа, которые укажут слабые стороны официальной версии, а также позволит взглянуть на это историческое событие с другой точки зрения.

Путь Корнилова к власти

Лавр Георгиевич Корнилов родился в 1870 году. Он закончил Омский кадетский корпус, набрав наивысший бал. В 1898 году окончил академию Генерального штаба.  Участвовал в русско-японской войне, героически проявив себя в сражении под Мукденом. С началом первой мировой принял командование пехотной дивизией. В ее составе попал в плен в апреле 1915, а в июле 1916 бежал. 2 марта 1917 был назначен командующим Петроградским военным округом. Участвовал в разгоне демонстраций в апрельские кризисные дни. После конфликта с Советами возвращается на фронт и принимает командование арией. Они едва ли не единственная, кто успешно воюет. 19 июля занял пост Главнокомандующего, сменив на этой должности Брусилова.

Почему возник мятеж

25 июля в Ставке, которая находилась в Могилеве, Лавр Корнилов высказал идеи, которые заключались в наведении в стране порядка. Для этого предполагалось реализовать следующие меры:

1. Немедленное введение в стране военного положения.
2. Отмена полностью или частично Приказ №1.
3. Введение военно-полевых судов в армии.
4. Запрет политической деятельности бармен.

Этими мерами предполагалось навести порядок на фронте и в тылу.

3 августа Корнилов прибывает в Петроград и в этот же день в газете Известия публикует свой «Доклад временному правительству». Доклад вызвал широкий резонанс, поскольку люди, получившие власть в результате февральской революции, почувствовали угрозу. Доклад Корнилова получил полное одобрение среди генералов и среди общественных организаций России.

С 12 по 15 августа 1917 года на Государственном совещании выступали Керенский и Корнилов. Керенский говорил о перемирии и осуждении любых форм экстремизма. Корнилов говорил о принятии решительных мер для наведения порядка в стране. Речь Корнилова была встречена с гораздо большим энтузиазмом, чем речь Керенского. После Корнилова на заседании выступал генерал казачьих войск Каледин, который частично поддержал идеи главнокомандующего, заявив, что все революционные организации внутри страны должны быть уничтожен.

Корнилов пользоваться популярностью армии, общественных организаций, буржуазии. Это была существенная сила, к которой нужно было прислушиваться. Поэтому Керенский решился на ведение переговоров. 23 августа заместитель военного министра Савинков после распоряжения Керенского проводит переговоры с Корниловым. По результатам этих переговоров были сформированы следующие позиции:

• 29 августа 1917 года в Петрограде вводилось военное положение.
• Петроградский военный гарнизон полностью переходил в распоряжение главнокомандующего.
• Для наведения порядка в Петрограде в город перебрасываются 3 кавалерийский корпус генерала Крымова.
• Создание чрезвычайного совета народной обороны для управления страной. В совет должны были войти Корнилов, Керенский, Алексеев, Колчак, Савинков и Филоненко.

25 августа армия генерала Крымова, в состав которых входили Первая донская казачья дивизия , Уссурийская конная дивизия, Кавказская туземная конная дивизия, начали движение на Петроград. Корнилов находился в ставке.

Мятеж

22 августа Владимир Николаевич Львов, бывший обер-прокурор Синода, встретился с Керенским и предложил свои услуги в переговорах с Корниловым, чтобы уладить разногласия между ними. Дальше есть 2-е версии событий. Львов говорит, что Керенский дал согласие, а Керенский утверждает, что согласия на встречу не давал. Кому верить? Нужно рассматривать совокупность следующих действий, чтобы понять ответ на этот вопрос.

24 августа Львов встречается с Корниловым в Ставке. Генерал подтверждает все 4 пункта оговоренные раньше, и заявляет, что ждет Керенского в Могилеве для передачи полномочий.

26 августа Львов возвращается в петроград и передает требования Керенскому. Так начался Корниловский «мятеж». Однозначно формировать хронику событий этого дня невозможно, поскольку и  источников осталось крайне мало. Около полуночи Керенский созывает экстренное заседание правительства и объявляет об измене Корнилова.  Одновременно с этим он требует:

• Всей полноты власти для себя
• Создание Директории, которая будет управлять страной.

Ничего из этого премьер-министр не получил. Все министры экстренного совещания подали в отставку. Это был переломный момент, когда Керенский фактически лишился опоры.

27 августа Керенский отправляет приказ в Ставку. В нем он приказывает Корнилову сложить с себя полномочия главнокомандующего, передав их своему начальнику штаб Лукомскому. Лукомский ответил отказом и полной поддержкой своего командира.  Сам Керенский обращается за поддержкой во ВЦИК, который образует «Комитет народной борьбы с контрреволюцией».

Россия, наша Родина умирает!  Кончина ее близка! Временное правительство, которое поддерживает большинство Советов, полностью осуществляет план немецкого генерального штаба. Правительство убивает армию и потрясает страну изнутри. Я, генерал Корнилов, заявляю – мне ничего не нужно, кроме сохранения России и ее могущества. Я клянусь довести народ путем победы до Учредительного собрания, на котором будет решена судьба государства и государственной жизни.

Давр Корнилов

28 августа выходит экстренный выпуск газеты «Известия», в котором Керенский обвиняет генерала Корнилова в государственной измене и попытке мятежа. Он подтвердил, что 26 августа через Львова получил ультиматум Корнилова о передачи ему всей полноты государственной и военной власти. В статье он повторил приказ Корнилову сдать должность командующего, а также уведомил о переводе Петрограда на военное положение.

Генерал Крымов и его роль

Тем временем к Петрограду шла армия генерала Крымова, который понятия не имел о происходящем. Он начал выдвижение еще до ссоры Керенского и Корнилова и был абсолютно уверен в том, что все идет по плану. Однако под Псковом он получает 2 приказа, которые повергли его в шок. Одновременно приходит приказ Корнилова идти на Петроград, и приказ Керенского немедленно отступить. После раздумий он решает выполнять приказ своего командира. Но возникли проблемы. Армия была готова идти на Петроград, но она шла туда наводить порядок, а тут оказалось, что они идут спасать Корнилова и снимать Керенского.  Поэтому Крымов пошел на хитрость. Он объявил армии, что в Петрограде бунты и армия должна туда войти, чтобы навести свой порядок. Возникли 2 проблемы:

• Донская казачья дивизия под командованием Хрещатицкого отказалась двигаться дальше.
• Туземная дивизия в полном составе объявила о прекращении действий.

Особо интересен случай Туземной дивизии. Она состояла из кавказских народов. К слову, в Петрограде крайне боялись ее прихода, поскольку понимали, что кавказцам все равно кто там «правый», а кто «левый» — будут просто резать всех. Но в это самое время в городе проходил съезд лидеров мусульманских общин, которые направились в дивизию и в течение часа с ней общались. После этого кавказцы решили не воевать.

Фактически Крымов остался без армии, и в его карьеры впервые была ситуация, что армия отказалась выполнять его приказы. Он всегда гордился отношениями с солдатами, которых хорошо понимал. Но тут такой поворот. Фактически на этом Корниловский мятеж был окончен.

Генерал Крымов 30 августа пребывает в Петроград для встрече с Керенским. Нам не известно о чем они говорили, известно только, что в эту же ночь Крымов застрелился.

Арест Корнилова

На стороне Керенского был известный генерал Алексеев, который пользовался большим уважением в войсках. 31 августа Алексеев прибывает в Могилев. Содержание его беседы с Корниловым также неизвестно, но после нее Корнилов согласился сложить с себя полномочия главнокомандующего, если власть отпустить Деникина и других генералов, которые были арестованы как изменники, а также признает факт недопонимая и не будет объявлять никого мятежниками. Алексеев передает эти требования в Петроград, после чего Керенский назначает себя главнокомандующим, Алексеева начальником штаба, а генерала Верховского военным министром.

Свои обещания Керенский не сдержал. Алексееву дан приказ разобраться с мятежниками и 2 сентября он арестовывает Корнилова еще 21 человек из его армии.

Через 3 дня в ставку приезжает Керенский, который лично отчитал Алексеева, что арестованных очень мало и нужно жоще наказать как можно больше людей. Алексеев отказался и подал в отставку.

Генерал Корнилов находился под арестом в Могилеве. Потом сбежал и принял участие в Гражданской войне, погибнув под Екатериноградом.

Можно ли назвать Корниловский мятеж мятежом?

Советские историки однозначно говорили, что Корниловский мятеж это был заговор с целью разрушения свобод, завоеванных революцией. В постсоветской эпохе все чаще говорится о том, что между Керенским и Корниловым был договор,  который в последний момент пошел не по плану, что привело к конфронтации. Действительно «красное знамя революции» Керенского и «преданная армия» Корнилова могли навести порядок в стране.

Сам же мятеж и то, как его преподносили Советы, имеет ряд очень спорных моментов:

• Генерал Корнилов все время «мятежа» не покидал Могилев.  Вы можете себе представить, что начался бунт, а его вожак находится за сотни километров?
• Если предположить, что это действительно был мятеж, то центром мятежа был Могилев, где находилась Ставка. Следовательно восстала вся армия. Тогда абсолютно непонятно, почему после самоубийства Крымова Корнилов не послал другие полки на Петроград. Ведь армия была за него…
• Как удалось арестовать генерала в Ставке, которая была центром мятежа?

На самом деле Корнилов, как солдат, хотел спасти Россию, которой угрожала война. Его требования были разумными. Генерал требовал полноты власти для себя до созыва Учредительного собрания, но именно это сделал и Керенский. Премьер-министр за стуки до официального заявления потребовал для себя всей полноты власти. Проблема в том, что Керенскому власть была нужна для укрепления своих позиций, а Корнилову – чтобы спасти армию и страну, не допустив разгрома на фронте.

В конце я предлагаю ответить поклонникам классической версии на простой вопрос – кто подавил Корниловский мятеж? Все мятежи  и бунты кто-то подавлял. Даже если вы не помните имени конкретного человека, то можете вспомнить армию, которая подавила мятеж Разина, Медные бунты и другие мятежи. Но кто подавил мятеж генерала Корнилова? Получается что никто. Мятеж сам по себе возник и сам по себе исчез. Не логично это…

Исторические последствия

В исторической оценки событий августа 1917 года можно понять как Корниловский мятеж повлиял на октябрьскую революцию. Дело в том, что все партии, кроме большевиков, так или иначе оказались вовлечены в события «мятежа». В конечном итоге это подорвало веру людей к ним. Но большевики оказались мудрее. Они не поддержали ни Корнилова ни Керенского, в результате чего народ увидел в них своих, а не людей, готовых на все ради власти. Это привело к их поддержке и усилению позиций, чот в свою очередь привело к октябрьской революции.

istoriarusi.ru

КЕРЕНСКИЙ И КОРНИЛОВ. Керенский

КЕРЕНСКИЙ И КОРНИЛОВ

Ко времени назначения генерала Корнилова Верховным главнокомандующим ситуация на фронте начала стабилизироваться. Германо-австрийские войска, испытывавшие острую нехватку резервов, остановили успешно развивавшееся наступление. Россия потеряла все свои завоевания в австрийской Галиции, но в создавшейся ситуации это можно было считать очень скромной платой. Временное затишье на фронтах позволило Корнилову более внимательно сосредоточиться на задуманной им программе оздоровления армии.

30 июля в Ставке состоялось совещание, на котором присутствовали министр путей сообщения П. П. Юренев, министр продовольствия А. В. Пешехонов и их помощники. Главное командование на совещании представляли Корнилов, его начальник штаба генерал А. С. Лукомский и некоторые другие старшие чины. В прозвучавших докладах была нарисована удручающая картина полного развала железнодорожного транспорта. Подводя итог обсуждению, Корнилов сказал, что России сейчас нужно иметь три армии — армию в окопах, армию в тылу, работающую на нужды фронта, и армию железнодорожную. Он заявил, что не касается вопросов о мерах оздоровления тыла, но, по его мнению, в тылу должна быть установлена такая же жесточайшая дисциплина, которую он стремится возродить на фронте.[288]

Эти положения легли в основу докладной записки Корнилова, представленной им Временному правительству. История ее появления выглядит следующим образом. Еще после июльского совещания с участием Керенского генерал-квартирмейстер Ставки Плющевский-Плющик по своей инициативе систематизировал и обобщил прозвучавшие на нем предложения. Сразу же по назначении Корнилова Верховным главнокомандующим Плющевский представил ему подготовленные материалы. Корнилов попросил оформить их в виде сводной записки. В итоговом варианте содержалось требование распространить законы военного времени на тыловые районы, ликвидировать большинство комитетов в армии. Предполагалось их сохранить лишь на уровне рот и батальонов, ограничив их ведение исключительно вопросами культурно-хозяйственными. Всё это было изложено в очень жесткой, почти ультимативной форме.

1 августа Плющевский подал записку Верховному главнокомандующему. Корнилов оставил текст почти неизменным и в ночь на 3 августа взял ее с собой в Петроград. Накануне в разговоре по прямому проводу он сообщил Савинкову о своем намерении затронуть поставленные в записке вопросы в докладе правительству. Петроградских партнеров Корнилова это очень встревожило. Корнилов был нужен Савинкову для того, чтобы оказывать давление на Керенского, самостоятельные же его инициативы в эти планы не вписывались.

Рано утром на подъезде к столице, в Павловске, в поезд Корнилова сел Филоненко. Бывший комиссар 8-й армии теперь получил повышение и стал ближайшим помощником Савинкова в военном министерстве. Первым делом Филоненко ознакомился с текстом записки. Как он позже показал на следствии по «корниловскому делу», составлена записка была крайне неудачно, прежде всего потому, что порождала у читателя подозрение в намерении составителей вернуть страну к старым порядкам. Филоненко сказал об этом Корнилову и по его реакции понял, что тому это не понравилось. Довершил дело еще один неприятный эпизод. Уже в черте Петрограда поезд Корнилова столкнулся с вагонеткой, перевозившей шпалы. В результате этого на вокзал прибыли только незадолго до полудня, с опозданием почти на час.

Немедленно с вокзала Корнилов отправился на встречу с Керенским, а Филоненко, захватив с собой записку, поехал к Савинкову. Беседа Керенского с Корниловым началась в раздраженном тоне. Керенский сказал, что со времени назначения Корнилова главковерхом все его обращения к правительству звучат как настоящие ультиматумы. Корнилов ответил, что дело не в нем, а в обстановке, требующей немедленных и жестких мер. Далее, по словам Корнилова, Керенский поинтересовался, следует ли ему оставаться на посту главы государства. «Смысл моего ответа, — говорил Корнилов на следствии, — состоял в том, что, по моему мнению, влияние его в значительной степени понизилось, но тем не менее я полагаю, что он как признанный вождь демократических партий должен оставаться во главе Временного правительства и что другого положения я не представляю».[289]

Остановимся на этом более подробно. Удивляет уже сама тема разговора. С чего бы это Керенскому советоваться с Корниловым по поводу своей будущей судьбы? В интерпретации Керенского всё было по-другому. Он, наоборот, защищал свою позицию, и вопрос его звучал чисто риторически: «Ну, предположим, я уйду, что же из этого выйдет?»[290] В конечном счете не важно, как это обстояло на самом деле. Главное — как поняли друг друга собеседники. В понимании Керенского, он дал знать, что никуда не уходит и уходить не собирается. Корнилов же воспринял эту мимолетную фразу как свидетельство того, что Керенский готов признать свою несостоятельность. Вся «корниловская история» густо замешана на таком, чисто человеческом, взаимном непонимании.

Поскольку заседание правительства было назначено лишь на четыре часа пополудни и свободного времени оставалось достаточно, Корнилов отправился в особняк военного министра на Мойку для разговора с Савинковым. Здесь уже давно находился Филоненко. Он успел познакомить Савинкова с запиской Корнилова и соответствующим образом его настроить. Савинков попросил Корнилова воздержаться до времени от оглашения записки, мотивируя это тем, что аналогичные меры уже готовятся в военном министерстве. Корнилов согласился и передал привезенный с собой текст Савинкову.

В итоге свой доклад правительству Корнилов ограничил чисто военными вопросами. Он охарактеризовал обстановку на фронтах, численность армий, состояние артиллерии, интендантского снабжения и т. п. Прогнозируя развитие событий в будущем, Корнилов сказал, что, по его мнению, следующий удар немцы нанесут в районе Риги. Присутствовавшие были напуганы и подавлены. Когда на улице раздался громкий звук лопнувшей автомобильной шины, все вздрогнули и инстинктивно обернулись на окна.[291]

С этим докладом связан эпизод, еще раз подтверждающий, что любая мелочь, случайно сказанное слово могут породить весьма серьезные события. Когда в выступлении Корнилова стали звучать конкретные цифры о количестве войск и вооружений на фронте, Савинков подал Керенскому записку: «Уверен ли министр-председатель, что сообщаемые генералом Корниловым государственные и союзные тайны не станут известны противнику в товарищеском порядке?»[292] Прочитав записку, Керенский наклонился к Корнилову и шепотом попросил его воздержаться от оглашения секретных сведений. И опять, как и раньше, каждый понял это по-своему. Керенский утверждал, что он просто не хотел затруднять внимание слушателей техническими деталями.[293] По его словам, он не придал никакого значения этому замечанию и не мог предполагать, чем это обернется в дальнейшем. Савинков же позднее объяснял свои опасения тем, что, по его сведениям, некоторые министры-социалисты находились в слишком тесном контакте с лицами, заподозренными в контактах с противником.

Для Корнилова это стало настоящим шоком. Выходило, что правительство, которому он подчинялся и готов был сохранять верность, включает в себя прямых или косвенных агентов врага. Из разговора с Савинковым уже после заседания он понял, что тот имеет в виду министра земледелия эсера В. М. Чернова. Видимо, какие-то основания для подозрений у Савинкова были. Среди старых знакомых Чернова по эмиграции действительно был некий А. Е. Цивин, работавший на германскую разведку.[294] Но дело даже не в том, сколь много информации немцы получили благодаря этому источнику (скорее всего, очень немного). После того что произошло, Корнилов не мог доверять центральной власти. Можно сказать, что этот незначительный эпизод стал для него очередным шагом по пути к противостоянию правительству Керенского.

В ту же ночь Корнилов отбыл обратно в Могилев. Савинков, по-прежнему надеявшийся на успех начатой им игры, остался в Петрограде. Рассуждения о политической игре чаще всего подразумевают наличие неких низменных или, во всяком случае, корыстных целей. Савинков, безусловно, был человеком честолюбивым, но в данном случае его поведение объяснялось иным, нежели вульгарное стремление к власти.

Мы говорим об игре только потому, что методы, использовавшиеся Савинковым, очень напоминали классический набор интриг. Но он по-другому просто не умел, к интригам и многоходовым комбинациям его приучила долголетняя карьера подпольщика. Конечная неудача Савинкова стала еще одним подтверждением того, что негодные средства могут погубить самую благую цель.

В те дни Савинков почти ежедневно бывал в доме у супругов Д. С. Мережковского и З. Н. Гиппиус (с которыми, кстати, был знаком и к которым захаживал и Керенский). Похоже, что ему нужно было выговориться, излить душу кому-то, кому он доверял. В дневниках Зинаиды Гиппиус зафиксированы подробные рассказы Савинкова, позволяющие выяснить суть задуманного им. Савинкова не меньше других волновали нараставшая в стране анархия и большевистская угроза. Выход из создавшегося положения он видел в соединении авторитета Керенского и Корнилова. Корнилов должен был обеспечить опору в войсках, стать залогом возрождения армии. Участие Керенского служило бы гарантией сохранения демократии и свободы. Свою задачу Савинков видел в том, чтобы обеспечить их сотрудничество. Комбинация «двух К» в этом случае превращалась в «ККС», и это, пожалуй, единственное, в чем проявилось честолюбие Савинкова.

Заставить двух столь разных людей протянуть друг другу руки было делом непростым. Савинков это понимал. «Корнилов — честный и прямой солдат… Он любит свободу, это я знаю совершенно точно. Но Россия для него первое, свобода — второе. Как для Керенского свобода, революция — первое, Россия — второе». Савинков был готов и к тому, что Корнилов захочет пойти один. В этом случае он заранее заявлял, что останется с Керенским. «Я, конечно, не останусь с Корниловым. Я без Керенского в него не верю… Но я не верю, что и Керенский один спасет Россию и свободу; ничего он не спасет».[295] В этом было главное слабое место задуманного Савинковым плана. Прежде чем заставить Корнилова и Керенского доверять друг другу, он должен был сделать так, чтобы они доверяли ему самому.

Между тем Керенский все больше разочаровывался и в Корнилове, и в Савинкове. Это разочарование было совершенно неизбежным, так как Керенский (и мы уже об этом писали) абсолютно не умел выбирать сотрудников. От каждого из них он ждал, что тот будет «верным слугой» и не больше. Это срабатывало в отношении юных поклонников обоего пола. Когда же речь шла о людях с самостоятельными амбициями, все быстро заканчивалось испорченными отношениями.

Буквально на следующий день после отъезда Корнилова в «Известиях» Петроградского совета появились обширные отрывки из привезенной им записки. Савинков клялся в том, что из военного министерства такой утечки быть не могло. Оставалось предположить, что информация просочилась из канцелярии министра-председателя и, возможно, не без его ведома. Левая пресса мгновенно подняла шум по поводу попытки установления военной диктатуры. Имя Корнилова склоняли на все лады, прямо обвиняя его в «контрреволюции».

Семена раздора были посеяны. До этого Корнилов и не думал о возможном выступлении против правительства. Он должен был предполагать, что его программа может быть отвергнута Керенским, но единственным выходом в этом случае видел свою отставку. Сейчас у него появились и другие мысли. Мы думаем, что решающую роль в этом сыграл описанный выше инцидент, имевший место на заседании кабинета министров. Для Корнилова стало страшным открытием то, что даже в составе правительства могут быть вражеские агенты. В этом случае отставки было мало. Искренне верящий в то, что его миссия — спасти Россию, Корнилов был готов ради этого на всё.

Утром 7 августа он отдал распоряжение о выводе с Румынского фронта 3-го конного корпуса и Кавказской туземной дивизии. Последняя, больше известная как «Дикая дивизия», была сформирована из горцев Северного Кавказа, причем исключительно из добровольцев, так как коренное население этого региона было освобождено от воинской повинности. Всадники-горцы пользовались репутацией свирепых и неустрашимых борцов, всецело преданных своим командирам.

Выведенные с Румынского фронта конные соединения предполагалось сосредоточить в районе Невель — Новосо-кольники — Великие Луки. Сама идея создания крупного кавалерийского резерва принадлежала еще Брусилову. Родилась она в дни июльского контрнаступления немцев, когда ряд полков и дивизий самовольно отошли в тыл, угрожая разложением всего фронта. Для подавления беспорядков нужна была конница, а ее не хватало, в то время как на южном фланге она была в избытке.

Тем не менее начальник штаба Ставки генерал А. С. Лу-комский счел это распоряжение подозрительным. Со своими вопросами он пошел к Корнилову. Тот ответил, что хочет сосредоточить конницу в таком районе, откуда ее легко было бы в случае необходимости перевести либо на Северный, либо на Западный фронт. Лукомский заявил, что Западный фронт не вызывает опасений. Немецкое наступление ожидается в районе Риги, и потому было бы целесообразнее сосредоточить конницу в районе Пскова, то есть в тылу Северного фронта. Однако Корнилов остался при своем решении. Сомнения остались и у Лукомского.

Я, конечно, сейчас же отдам необходимые распоряжения, но у меня получается, Лавр Георгиевич, впечатление, что вы что-то недоговариваете. Выбранный вами район для сосредоточения конницы очень хорош на случай, если бы ее надо было бросить на Петроград или Москву; но, на мой взгляд, он менее удачен, если речь идет лишь об усилении Северного фронта. Если я не ошибаюсь и вы действительно что-то недоговариваете, то прошу — или отпустите меня на фронт, или полностью скажите мне ваши предположения. Начальник штаба может оставаться на своем месте лишь при полном доверии со стороны начальника.

Корнилов несколько секунд подумал и ответил:

— Вы правы. У меня есть некоторые соображения, относительно которых я с вами еще не говорил. Прошу вас тотчас же отдать распоряжение о перемещении конницы, и срочно вызовите сюда командира 3-го конного корпуса генерала Кры-мова. А мы с вами подробно переговорим после моего возвращения из Петрограда.[296]

В дальнейшем ситуация имела несколько вариантов развития. Перемещение конницы могло так и остаться техническим мероприятием, касающимся только дел на фронте. Однако при другом раскладе сил конный кулак мог стать серьезным аргументом в политическом противостоянии. Те, от кого зависело принятие решения, продолжали колебаться, но достаточно было случайности, для того чтобы сложившееся равновесие рухнуло навсегда.

Следующая глава >

biography.wikireading.ru