Историческое понятие это – В. М. Живов История понятий, история культуры, история общества |  Читать онлайн, без регистрации

Исторические понятия, их виды, формы работы по их формированию. — КиберПедия

Исторические понятия различной широты обобщения относятся к теоре­тическому компоненту содержания учебного исторического материала. Про­цесс их формирования всегда являлся важной частью школьного обучения, по­скольку в понятиях историки видели и видят «стержень» системы научных знаний. Под понятием понимаем логически оформленную общую мысль о предмете, идею чего-нибудь. Овладение историческими понятиями означает усвоение учащимися наиболее важных, характерных признаков исторических фактов, отражение в их сознании событий, явлений и процессов прошлого и на­стоящего в наиболее существенных связях и отношениях. Это — основа осмыс­ления огромного множества исторических фактов, с которыми школьники встречаются в курсах истории, их систематизации и обобщения. В свою оче­редь, это ведет к формированию ведущих мировоззренческих идей, предопре­деленных целями и содержанием школьного исторического образования. Отбору, характеристике и формированию понятий в школьных курсах ис­тории помогают их классификации, осуществленные по нескольким основани­ям.

По содержанию исторического материала понятия делят на: экономиче­ские, социально-политические, историко-культурные, идеологические. С уче­том возрастных познавательных возможностей учащихся, при отборе этой группы понятий и их определении применяются критерии: 1) достаточность для характеристики качественного своеобразия изучаемых фактов данной эпохи; 2) необходимость для элементарного понимания учащимися сути исторических событий и явлений; 3) полезность при познании новых фактов этого же поряд­ка. Для целенаправленной работы с понятиями необходимо, во-первых, чет­ко представлять себе их структуру. Условно ее можно изобразить формулой: понятие = термин + определение, где под термином понимается слово или со­четание слов, обозначающее понятие, а под определением — краткое или раз­вернутое перечисление признаков в их иерархической последовательности: ро­довые, видовые и дополнительные.

Процесс формирования понятий протекает эффективно, если выделенные учителем типические черты создаваемых образов осмысливаются учениками как признаки понятий. Подростки легче усваивают признаки тех понятий, которые можно представить наглядно. Лишь в дальнейшем они передают их содержание в более обобщенной форме.

Понятия в школьных курсах истории делятся на частные исторические (триера, мушкет, пагода, боярин, хоромы), общеисторические (раб, натуральное хозяйство, христианская церковь, крепостное право), социологические(цивилизация, монархия, религия, война, экономика…).



Пути формирования исторических понятий.

Можно отметить два варианта (путя) формирования понятий – индуктивный и дедуктивный. Индуктивный – от 1. изучения фактов, формирования представления к 2. выделению существенных признаков понятий и 3. определению понятий и

4. применению понятий. Дедуктивный путь формирования понятий начинается в обратной последовательности – с 4 пункта и постепенно доходит до 1-го.

21. Исторический портрет, формы работы по характеристике исторической личности. Без знания личности изучение истории не может быть полным. Исторические личности – это люди, оставившие значительный след в истории. При изучении личностей недопустима категоричность в оценках: применение лишь одного из оценочных цветов – черного или белого, деление на «наших» или «ненаших». В своей работе мы все чаще и чаще обращаемся к историческому портрету.

Что такое исторический портрет? Портрет от фр. portrait, от старо-франц. portraire – воспроизводить что-либо черта в черту, устар. парсуна (от лат. persona – личность особа) – изображение или описание какого-либо человека либо группы людей, существующих или существовавших в реальной действительности, в том числе художественными средствами живописи, графики, гравюры, скульптуры, фотографии, полиграфии, а также в истории исторический портрет, литературе и криминалистике словесный портрет.

Выяснив, что же такое портрет вообще, обратимся к его разновидности. Исторический портрет, историческая личность – воплощение истории России. Исторические личности – это вместилище душевной и физической энергии, неожиданные открытия, вклад в отечественную и мировую историю. Преобразования, происходившие в эпоху их правления, их деятельность, личность, роль в судьбе России – вопросы, интересу-ющие и привлекающие внимание исследователей нашего времени не менее чем в прошлые века. Рассматривая их жизнь и деятельность, нельзя забывать о том, что каждый из них творил в условиях внутренней и внешней борьбы. Различные историки по-разному оценивают их деятельность. Одни, восхищаясь, отодвигают на второй план недостатки и неудачи, другие, наоборот, стремятся выставить на первое место все пороки, обвинить в неправильном выборе и преступных деяниях.



Изучение личностей является одним из приоритетных направлений деятельности учащихся. Важно оптимально организовать и методически разнообразить варианты этой работы.

При подготовке докладов и сообщений на семинарских занятиях используется такая форма как описание исторического портрета личности.

Исторический портрет –это комплекс взаимосвязанных психологических и политических характеристик исторической личности.

При составлении исторического портрета студенту следует обратить внимание на следующие моменты:

  1. Характеристика исторической эпохи и окружения деятеля.Указать годы жизни (годы правления) исторического деятеля, охарактеризовать исторические условия, в которых формировалась личность и протекала жизнь данного деятеля (процессы политической, экономической, социальной и духовной жизни). Опишсать среду (семья, ближайшее окружение), в которой протекали детство и юность деятеля, процесс воспитания и образования.
  1. Психологический портрет.Охарактеризовать особенности психоэмоционального склада, темперамента, стиля мышления и др. Дать характеристику личностным качествам, наиболее ярко проявившимся в период правления или деятельности на благо Российского государства.
  1. Политический портрет. Описать цели, средства и результаты политической деятельности. Осветить общественно-политические, философские взгляды на политическое устройство, развитие России и её место в мировой политике. Проследить изменения в политических взглядах и деятельности личности.
  1. Собственная оценка вклада личности в историю России.Дать характеристику результатов деятельности исторической фигуры.

 

cyberpedia.su

II. Понятие исторического

Если мы поставим вопрос о том, что же вытекает из вышеизложенных соображений для иного, чем естественнонаучный, метода, то оказывается, что уразумение сущности естественнонаучного образования понятий прежде всего некоторым образом расчистило поле для этого иного метода. Ведь пока задачу познавания усматривают в том, чтобы предоставлять копию действительности, утверждение, гласящее, что могут существовать два противоположных друг другу научных метода, и в особенности для противоположных друг другу вида научного изложения, должно представляться неприемлемым. Раз наука должна отображать, то, так как лишь одна копия верна, всякий научный метод может преследовать лишь одну и ту же цель. Тогда методологические различия всегда могут быть выведены лишь из предметных особенностей материала, представляющего для исследования в разных пунктах разные трудности. Но дело принимает совершенно иной оборот, коль скоро мы откажемся от теории отображения. Тогда совершенно непостижимо, почему обработка и преобразование данной действительности наукой должны иметь место лишь с одной точки зрения в одном направлении. Итак, констатирование того, что естествознание отображает действительность, выясняет в то же время и возможность использующей совершенно иные приемы науки.

Но раз мы узнаем далее не только сущность, но и границы естественнонаучного образования понятий и раз мы в состоянии указать на такие вопросы, дать ответы на которые навсегда должно остаться невозможным для естествознания, эта возможность превращается в необходимость. Теперь само собой разумеется, о каких вопросах идет речь при этом, какой пробел всегда должно оставлять в нашем знании естествознание даже в том случае, если оно понимается в вышеуказанном мыслимо наиболее широком смысле. Существует множество вещей и процессов, интересующих нас не только со стороны того, в каком отношении находятся они к общему понятию или системе понятий, но имеющих для нас значение и как воззрительные и индивидуальные формы, то есть как действительность. Но всюду, где оказывается налицо этот интерес, естественнонаучное образование понятий бессильно помочь нам. Этим утверждением мы отнюдь не желаем, как это всякий раз приходится подчеркивать, умалить ценность естествознания, но только обнаружить своеобразие, а благодаря этому, конечно, односторонность его приемов. Мы намерены лишь выяснить, что наука о том, что не сопряжено ни с каким определенным временем, но имеет силу всюду и навсегда, при всей ее ценности не способна высказывать решительно ничего относительно того, что действительно существует в определенных пунктах пространства и времени и что произошло лишь один раз в том или ином месте, в тот или иной момент. Что действительно происходит и что прежде происходило в мире? Что было и как возникло сущее? И это такие вопросы, которые мы можем поставить. Однако естествознание никогда не сможет ответить на эти вопросы, так как всякий действительный процесс в своей воззрительной и индивидуальной форме полагает предел его понятиям; но, если вообще должен существовать ответ на эти вопросы, его может дать лишь наука, по форме своего изложения отличающаяся от естествознания во всех существенных пунктах. Отныне наша задача заключается в том, чтобы изучить логическую структуру этой науки, в особенности же метод ее изложения, отграничить ее от естествознания и благодаря этому найти принцип логического разделения эмпирических наук.

Не может более подлежать сомнению и то, какое имя должна будет носить эта наука: в языке мы находим для нее лишь одно единственное слово. Все то, что сообщает нам о процессах в определенных пунктах пространства и времени, мы называем историей, и поэтому, если должна существовать наука, об этих процессах, она должна будет называться исторической наукой. К истории мы обращаемся всюду в тех случаях, где наш интерес не удовлетворяется естествознанием, так как этот интерес направлен на воззрительное и индивидуальное — то есть когда нас интересует сама действительность. Только история способна заполнить тот пробел, который неизбежно оставляет в нашем знании естествознание. История рассматривает действительность с совершенно иной точки зрения и пользуется совершенно иным методом. Впоследствии мы увидим, в чем состоит этот метод в частностях. Уже теперь можно установить, что его наиболее общая точка зрения должна отличаться от наиболее общей точки зрения естественных наук и даже быть противоположна последней. История может пытаться изображать действительность не таким образом, чтобы при этом имелось в виду общее, но лишь таким образом, что при этом имеется в виду частное, так как лишь частное действительно происходит.

Конечно, сообразно развитым выше соображениям, это, по-видимому, не много дает для логического обоснования истории как особой науки. Быть может, сторонники естественнонаучного метода скажут, что против этих определений понятий ничего нельзя возразить, но что благодаря им история, по существу, дела заранее лишается научности. Пусть рассмотрение действительности как природы, то есть так, что при этом имеется в виду общее, односторонне. Но можно полагать, что именно в этой односторонности и состоит сущность науки, и дело в том, чтобы применить этот односторонний метод и к предметам, которые до сих пор трактовались “лишь” исторически. Однако мы не думаем, что это возражение может иметь существенное значение. Считая его правильным, пришлось бы в то же время и утверждать, что никоим образом нельзя признавать историю наукой. Но мы не касаемся этого вопроса, и на первых порах ограничиваемся указанием на то, что название “история” во всяком случае может употребляться лишь для обозначения такой науки, которая сообщает нам то, что действительно произошло. Вся история ставила перед собой эту задачу. Раз мы знаем границы естественнонаучного образования понятий, мы знаем, что эта задача не по силам естествознанию, и этого для нас достаточно. Характеризовать какую-либо часть естествознания как историю кажется нам произвольной терминологией. Мы предполагаем здесь, что история должна трактоваться как наука о действительных процессах именно потому, что предметом научного интереса служит не только общее, но и частное. Мы живем среди индивидуального, и мы действительны лишь как индивидуумы. Требовалось бы еще доказать неправомерность интереса к частному. Пока это не доказано, утверждения вроде того, что только общее может служить предметом научного изображения, не имеют никакого значения, но содержат в себе лишь petitio principii наихудшего рода, что конечно, зачастую встречается в сочинениях естественнонаучных “историков”.

Напротив того, более значения имеет другое непосредственно представимое возражение. Разве в том случае, если история, как изображение действительных процессов, должна быть наукой, мы не приходим благодаря этому к понятию такой задачи, которая полна логических противоречий именно согласно нашим прежним рассуждениям? Ведь, как мы обстоятельно показали, действительность в ее воззрительной и индивидуальной форме не входит ни в какую науку. Из этого положения мы были в состоянии вывести необходимость и своеобразие естественнонаучного метода. Ведь во всяком случае экстенсивное многообразие мира доступно лишь естествознанию, так как такая наука, которая не ищет законы, вообще не способна преодолеть эту необозримость. Там, где задача состоит в том, чтобы изучить совокупность эмпирической действительности, может применяться лишь естественнонаучный метод, и из этого прежде всего вытекает, что эмпирическая наука, которая не есть естественная наука, может делать своим предметом разве что небольшую часть мира.

Далее: хотя бы мы и отвлеклись от экстенсивного многообразия действительности и ограничили историю частью мира, понятие иного метода, чем естественнонаучный, все же вызывает некоторое недоумение. Ведь мы знаем, что интенсивная необозримость всякого единичного процесса равным образом полагает непреодолимые пределы познанию, стремящемуся к изображению действительности, как она есть; отсюда вытекает, что и не естественнонаучные, или исторические, дисциплины должны производить преобразование и обработку данной им действительности. Спрашивается, может ли эта обработка не стремиться равным образом только к упрощению, и не остается ли, следовательно, понятие истории совершенно проблематическим?

Конечно, пока мы нашли всего лишь проблему — а в этом заключается суть дела, раз мы ограничиваем историческую науку частью действительности, — ее задача уже не оказывается полной противоречий; лишь там, где требовалось одновременно преодолеть экстенсивное и интенсивное многообразие мира, закон природы должен был казаться единственным логически совершенным средством для разрешения этой задачи, а цель всей работы науки могла состоять лишь в образовании общих понятий. Но там, где нет речи об экстенсивной необозримости, по крайней мере, не исключена возможность того, что существует род научной обработки, который находится в совершенно ином, так сказать, более близком отношении к эмпирической действительности, чем естествознание, и которому, хотя он и не может охватить всего интенсивного многообразия своего материала, тем не менее никогда не приходится иметь тенденцию к тому, чтобы все более и более удаляться от эмпирической действительности. В таком случае эта обработка, быть может, способна дать нечто, имеющее для нас такое значение, как будто благодаря ему представлена сама действительность. Чтобы сказать, в каком направлении это, например, было бы возможно, следует лишь напомнить рассмотренный выше не естественнонаучный род описания, причем на первых порах мы можем остаться при понятии исторической науки как понятии необходимой проблемы наукоучения. Пока для нас достаточно того, что это понятие не содержит в себе никакого логического противоречия. Точнее мы разовьем его лишь в четвертой главе. Здесь мы только желаем — для того, чтобы найти противоположность естествознанию — констатировать такой интерес, который не могут удовлетворить понятия естествознания, и указать на такое изображение действительности, которое способно доставить удовлетворение этому интересу к действительным процессам, не останавливаясь, по крайней мере на первых порах, подробнее на логической структуре этого изложения.

Итак, в непосредственной связи с установлением сущности и границ естественнонаучного образования понятий у нас получается понятие истории, и, хотя мы дошли всего лишь до постановки проблемы, однако в общем уже установлена противоположность между историей и естествознанием. История никогда не может пытаться приводить свой материал в систему общих понятий, которая тем более совершенна, чем менее содержится в ней эмпирической действительности, но она старается по крайней мере приблизиться к изображению самой действительности. Поэтому ее, по сравнению с естествознанием, восходящим от частного к общему, от действительного к обязательному, можно охарактеризовать и как подлинную науку о действительности (eingentliche Wirklichkeitswissenschaft). Ту противоположность, о которой идет речь, пожалуй, лучше всего сформулировать следующим образом: вся эмпирическая действительность может быть подведена еще и под иную логическую точку зрения, чем та, сообразно которой эта эмпирическая действительность есть природа. Она становится природой, коль скоро мы рассматриваем ее таким образом, что при этом имеется в виду общее; она становится историей, коль скоро мы рассматриваем ее таким образом, что при этом имеется в виду частное. Всякая эмпирическая наука берет за исходный пункт непосредственно данную в опыте действительность; наиболее общее различие методов следует искать лишь в том, что производят с этой действительностью различные науки, то есть речь идет лишь о том, ищут ли они общее и недействительное в понятии или действительное в частном и единичном. Одна задача выпадает на долю естествознания, другая — на долю исторической науки.

Как это само собой разумеется, мы берем здесь понятие истории в мыслимо наиболее широком и чисто логическом значении, и соответственно этому мы имеем в виду применять и понятие “историческое”: так мы можем назвать предмет истории в тех случаях, где двусмысленность этого слова делает сомнительным, имеем мы в виду науку или ее объект. Конечно, это понятие исторического охватывает не только ту часть действительности, которая составляет объект исторических наук в употребительном смысле слова, но, в своей чисто логической форме, оно применимо и к любой части всей эмпирической действительности, поскольку мы имеем в виду то, что она всюду состоит из воззрительных и индивидуальных образований. И даже вся действительность с этой точки зрения есть исторический процесс, хотя и не может существовать всеобщей истории этого процесса. Лишь при более точном определении понятия исторических наук может выясниться, какой частью этого “исторического” занимается история, и что же, следовательно, есть “история” в более узком смысле. Но уже здесь мы видим, что, чем бы ни занималась история и как бы ни определялось точнее понятие ее, понятие исторического в наиболее общем его значении совершенно не зависит от всех предметных различий, как, например, от различия между природой и духом. При определении этого понятия нас вообще не занимают какие бы то ни было свойства, которыми обладает лишь некоторая часть эмпирической действительности, так как лишь такое чисто логическое понятие может служить нам для того, чтобы понимать эмпирические науки в их методологических особенностях.

Для того, чтобы сделать полностью вразумительным наше понимание “исторического”, мы должны еще уяснить, что вышеприведенные основания суть единственные действительно имеющие решающее значение основания, препятствующие нам трактовать историю сообразно естественноисторическому методу. Ведь нередко говорят, что “историческая жизнь”, то есть действительность, которой занимается история в более узком смысле слова, в силу каких-либо оснований не единообразна, подобно природе, а потому и невозможно подвести ее под понятия законов. Так, например, и Зигварт полагает, что, когда речь идет о предметах исторического исследования, мы “не можем наперед предполагать подобную же правильность, как в области природы”66. Это, конечно, верно постольку, поскольку открытие законов, имеющих силу для той действительности, которой большей частью занимается история, может представлять гораздо большие трудности, чем открытие законов, имеющих силу для той действительности, с которой имеют дело естественные науки, в особенности же науки о телах. Но ни в каком случае нельзя будет основывать на этом обстоятельстве принципиальную противоположность между природой и историей и устанавливать логическое значение исторического. Напротив, вопреки подобным аргументам, всегда будет оставаться правильным тот взгляд, согласно которому историческая жизнь есть часть действительности, равным образом как и все иное, и, хотя, быть может, труднее открывать ее законы, однако нет ни малейшего основания для того, чтобы признавать навсегда невозможным разрешение этой задачи. Напротив того, чем труднее задача, тем привлекательнее отважиться взять на себя ее разрешение.

В противоположность этому мы должны поставить на вид, что рассуждения относительно большей или меньшей трудности науки, формулирующей законы (Gesetzeswissenschaft), не имеют решительно ничего общего с тем, что мы желаем установить. Конечно, “историческая жизнь” есть часть действительности, как всякая иная; но это не имеет в этом контексте никакого значения потому, что именно вся действительность исторична в указанном смысле. Далее, конечно, можно пытаться открывать законы для всякой действительности, и конечно, под понятия может быть подведена и та действительность, с которой имеет дело история. Только то, что получается при этом образовании понятий, никогда не может быть историей. Там, где действительность должна быть постигнута в ее индивидуальности и конкретности (Besonderheit), бессмысленно подводить под ее общие законы или устанавливать законы “исторического”, которые, как мы знаем, суть не что иное, как такие общие понятия, которым свойственна безусловная обязательность. Ведь эти понятия законов, как всякие понятия, выражали бы всегда лишь то, что никогда не происходит действительно, и поэтому цель исторических наук тем несомненнее оказывалась бы не достигнутой, чем более удавалось бы открывать законы той действительности, историю которой желают изучить. Не в том дело, чтобы было более или менее трудно открывать законы истории, но в том, что понятие “исторического закона” есть contradictio in adjecto — то есть историческая наука и наука, формулирующая законы, суть понятия, взаимно исключающие друг друга.

Мы намерены еще применить этот общий принцип к одному специальному случаю, для которого он имеет особое значение. Нередко можно слышать, что отдельные исторические личности не могут быть поняты естествознанием, так как они слишком сложны для того, чтобы их можно было полностью обозреть, между тем как телесные процессы вследствие их простоты, напротив того, не представляют таких трудностей. И это мнение должно быть отвергнуто самым решительным образом; не говоря уже о вышеуказанных основаниях и принимая в соображение то, что мы установили относительно понятия индивидуума, мы тотчас же поймем насколько оно ошибочно. Всякий лист на дереве, всякий кусок серы, с которым имеет дело в своей реторте химик, есть индивидуум и, как индивидуум, столь же мало входит в какое-либо понятие, как и какая-либо великая историческая личность. Коль скоро мы имеем пред собой листья или куски серы, мы, правда, непроизвольно превращаем данные нам единичные индивидуумы в понятия, то есть мы не обращаем внимания на то, что делает их индивидуумами; мы должны делать это, так как лишь таким образом мы впервые получаем “серу” или “листья” в смысле естествознания. Так как индивидуумы здесь вообще не интересуют нас, то мы забываем потом, что мы сделали, и не делаем никакого различия между “листом” в смысле естествознания и данным определенным листом как историческим фактом. Напротив того, когда речь идет о других индивидуумах, в особенности о личностях, трудно, и даже невозможно, упустить из виду это различие. Обратив индивидуумов, например Гёте, в понятие, мы должны тотчас заметить это, так как тогда у нас остается всего лишь “поэт”, “министр”, “человек”, но уже не Гёте. Но это различие не должно вводить нас в заблуждение относительно того, что процесс, благодаря которому мы поставили на место этого листа и этой серы “лист” или “серу” в смысле естествознания, логически совершенно одинаков с тем процессом, благодаря которому мы ставим на место Гёте “поэта”.

Каким же образом происходит, что мы так легко упускаем это из виду, хотя оно, в сущности, само собой разумеется. В большинстве случаев это вытекает из одного совершенно внешнего обстоятельства. Существуют индивидуумы, носящие лишь нарицательные имена. Раз мы образовали из них понятие, наименование остается одним и тем же как для понятия, так и для индивидуума. Напротив того, когда речь идет об индивидуумах, имеющих собственные имена, наименование меняется, и это обстоятельство должно тотчас обращать наше внимание на то, что мы сделали. Но, по отношению к тому, о чем здесь идет речь, эта перемена наименования совершенно случайна. Чисто логически совершенно безразлично, говорим ли мы о сере вообще вместо того, чтобы говорить о данном куске серы, или же о человеке, о поэте вообще вместо того, чтобы говорить о Гёте. Поэтому когда говорят, что выдающаяся историческая личность слишком сложна для того, чтобы ее могли охватить понятия естествознания, телесный же процесс, напротив того, прост, это свидетельствует о чрезвычайной путанице понятий. Ведь это не исключало бы возможности впоследствии понять и личности, и в этом заключалось бы утверждение, гласящее, что существует различие между теми индивидуумами, с которыми имеет дело история в более узком смысле, и другими вещами, которые равным образом суть исторические индивидуумы в наиболее общем значении слова. Но именно это мнение мы и оспариваем здесь. Историческое лицо непонятно не как сложная личность, но как индивидуум, то есть оно разделяет эту непонятность со всем действительным. Ведь не может быть ничего “более простого”, чем кусок серы, и тем не менее всякий кусок серы, который мы рассматриваем так, что при этом имеется в виду не природа серы, но индивидуальные особенности отдельного куска, есть необозримое многообразие, и поэтому он совершенно так же непонятен, как например Гёте или Кант. Итак, непонятность вообще никогда не бывает в более высокой степени присуща каким-либо особым вещам, например личностям, естественнонаучное же трактование всегда по отношению ко всей действительности дает нам лишь то, что уже не интересует историка. Ницше замечает: “Коль скоро устранены индивидуумы, тогда можно разгадать ход истории, так как тогда устранен единственный иррациональный фактор”67. Это положение ложно, так как, говоря об индивидуумах, Ницше, конечно, имеет в виду выдающиеся личности. А эти личности вовсе не оказываются единственным иррациональным фактором, но вся действительность и, вследствие этого, все историческое, подобно личностям, “иррациональны”.

Наконец, мы должны отличать наше определение понятия исторического не только от всех тех взглядов, сторонники которых желают понять сущность исторических наук из своеобразия особого материала, например, человечества или т. п., но мы должны вкратце сформулировать еще и наше отношение к зачастую отстаиваемому пониманию, старающемуся выработать действительно логическое понятие об историческом. Например, И. Бернхайм говорит: “Обозревая различные науки, мы замечаем, что существует три различных рода рассмотрения наукой ее объектов, смотря потому, что она желает знать о последних: 1) каковы объекты сами по себе и какие свойства они имеют, то есть их бытие; 2) как они стали, или становятся, тем, что они суть — их развитие; 3) что означают они в их связи друг с другом, в мировой связи. Сообразно этому отграничиваются друг от друга естественнонаучный, исторический, философский роды рассмотрения”68.

Несомненно, вышеприведенное различение между естествознанием и историей с логической точки зрения оказывается наилучшим из употребительных различений именно потому, что оно принимает в соображение метод, а не материал; но в строгом смысле мы не можем признать этой противоположности между бытием и становлением, когда речь идет об объектах эмпирической действительности. Все эмпирическое бытие есть также становление и процесс (Geschehen), так как всякий действительный процесс (Vorgang) изменяется медленнее или быстрее, и этого бытия эмпирических объектов нет в понятиях. Отстаивать вышеупомянутое определение понятий “история” и “естествознание” в строгом смысле можно было бы лишь в том смысле, что перед естествознанием ставилась бы задача, состоящая в том, чтобы восходить от эмпирического мира становления и процессов (Werden und Geschehen) к недоступному опыту миру постоянного бытия, тогда как история оставалась бы при эмпирическом бытии. Однако это истолкование, как мы видели, вызывает значительные возражения, и притом очевидно, что не оно имеется в виду в тех случаях, когда объектом естествознания признается бытие, а объектом истории — становление и процесс (Geschehen).

Собственно говоря, если не допускать бытия, не доступного опыту, в качестве предмета естествознания, противоположность между тем, что вещи суть, и тем, чем они становятся, оказывается налицо лишь в тех различных словесных выражениях, в которые обыкновенно облекают свои суждения, с одной стороны, естественные науки, с другой стороны, — исторические науки. Высказывания, в которые входят понятия (die begrifflichen Aussаgen), принимают такую форму, что то или иное так или иначе есть, между тем как историческое повествование сообщает, что то или иное было. Но в первом случае словом “sein* выражается лишь вневременная (zeitlose) обязательность, и словесная формулировка не должна скрывать от нас, что естествознание не имеет в виду самой действительности, но образует понятия, которые оно противополагает изменчивому бытию, как нечто устойчивое и постоянное. Конечно, та иллюзия, будто бы естествознание трактует о постоянном, остающемся равном самому себе бытии, весьма объяснима. Раз его понятия имеют силу, то оно находит в действительности такие образования, которые могут быть подведены под них. Тогда оно легко доходит до утверждения, гласящего, что существует вещи и процессы, всегда одинаковые и постоянные, так как в самом деле в них то, что составляет содержание понятий, всегда опять встречается во многих пунктах пространства и времени. Напротив того, историк, которого интересует не то, что обще нескольким формам, находит все в становлении и изменении, так как не подлежит никакому сомнению, что постоянны лишь понятия и что этим понятиям вовсе не соответствуют одинаковые и постоянные элементы действительности как исторические факты. “В химии,— говорит, например, Оствальд,— одинаковыми признаются такие тела, свойства которых, если оставить в стороне произвольные количество и форму, совершенно согласуются”69. Конечно, они признаются одинаковыми, но фактически ни одно тело не одинаково с другим телом, так как оно действительно лишь в “произвольных” форме и количестве, и то, что естествоиспытателю кажется произвольным, для историка может быть именно тем, что его занимает.

Итак, если история отграничивается от естествознания таким образом, что история должна исследовать процессы (Geschehen) и становление, а естествознание — бытие, то эта противоположность по крайней мере не точно сформулирована. В ней или еще кроется остаток платоновского реализма в теории понятий, который обращает то, что никогда не бывает действительным, во всегда сущее и устранение которого есть одна из существеннейших предпосылок для выяснения научных методов, или эта формулировка вызвана тем обстоятельством, что для выражения имеющих силу вневременно (zeitlos) положений естествознания, мы пользуемся глаголом “быть” в настоящем времени, из чего, конечно, никоим образом нельзя выводить логической сущности естественных наук. Различение, устанавливаемое между естествознанием и историей, должно основываться не на противоположности между бытием и становлением, которая, по меньшей мере, может вызывать недоразумения, но лишь на противоположности между постоянно имеющими силу понятиями и всегда изменяющейся и становящейся действительностью. Раз мы берем слово “понятие” в том смысле, в каком мы исключительно употребляли его до сих пор, и разумеем под “действительностью” лишь доступный опыту мир, то открытая нами принципиальная логическая противоположность может быть охарактеризована и как противоположность между наукой, имеющей дело с понятиями, и наукой, имеющей дело с действительностью.

Этого, пожалуй, достаточно для выяснения понятий “природа” и “история” в их наиболее общем значении. В дальнейшем изложении речь идет о том, чтобы показать, каким образом с помощью этого можно установить логическое разделение эмпирических наук.

studfiles.net

Словарь понятий и терминов по истории

Абсолютная монархия — самодержавие, государство, в котором монарху принадлежит неограниченная власть. При этом создаются мощный бюрократический аппарат, армия и полиция, а деятельность органов управления прекращается.
Автократия — бесконтрольное самовластие одного лица.
Автономия — право самостоятельного осуществления власти (в некоторых оговоренных заранее пределах) для части государственного образования на своей территории.
Авторитаризм — антидемократическая система политической власти, обычно сочетающаяся с элементами личной диктатуры.
Агора — площадь, где собирались свободные граждане, — народное собрание в древнегреческом городе-государстве.
Агрессор — государство, осуществляющее вооруженное посягательство на суверенитет, территорию или политическую систему другого государства.
Администрация — совокупность органов управления.
Административно-территориальное деление — деление территории страны на более мелкие единицы со своими органами управления.
Акрополь — укрепленная часть древнего города.
Амнистия — освобождение от уголовной или др. ответственности.
Анархия — безвластие, неподчинение законам, вседозволенность.
Антанта — союз Англии, России и Франции против Германии в Первой мировой войне;
Антигитлеровская коалиция — союз стран, боровшихся против гитлеровской Германии и др. держав оси, — СССР, Великобритании, США, Франции, Китая, Югославии, Польши и др.
Аристократия — родовая знать, высшее сословие.
Аутодафе — публичная казнь еретиков по приговору инквизиции.
Баланс сил (равновесие, уравновешивание) — примерное равенство военных потенциалов противостоящих сторон.
Барщина — принудительный труд крепостного крестьянина в хозяйстве феодала.
Блокада — система политических и экономических мероприятий, направленная на нарушение внешних связей какого-либо государства. Применяется с целью изоляции блокируемого объекта.
Буржуазия — класс собственников, использующий наемный труд. Доходы обеспечивает присвоение прибавочной стоимости — разницы между затратами предпринимателя и его прибылью.
Буферные государства — страны, расположенные между враждующими государствами, разделяющие их и обеспечивающие таким образом отсутствие общих границ и контакта враждебных друг другу армий.
Бюрократия — господство чиновничества, власть бумаг, когда центры исполнительной власти практически не зависят от народа. Характеризуется формализмом и произволом.
Вандалы — древнегерманское племя, захватившее и разграбившее Рим. В переносном смысле — дикари, враги культуры.
Вассал — феодал, зависящий от своего сеньора. Нес определенные повинности и воевал на стороне сеньора.
Великое переселение народов — движение германцев, славян, гуннов и др. на территории бывш. Римской империи в IV-VII вв.
Вербальная нота — форма текущей межгосударственной переписки.
Вече — народное собрание в Древней Руси (Новгород, Псков)
Вотум — мнение, выраженное голосованием.
Гаагские конвенции — международные соглашения о законах и обычаях ведения войны (приняты в Гааге в 1899 и 1907 гг.), о защите культурных ценностей (1954), по международному  частному праву и др.
Герб — отличительный знак страны, области, дворянского рода.
Гетман — военачальник, глава “реестровых” казаков в XVI- XVIII вв. в Украине.
Гильдия — союз купцов, торговцев, ремесленников в средние века.
Гимн государственный — торжественная песнь, официальный символ государства.
 Государство — объединение людей (населения), проживающих на одной территории и подчиняющихся одним законам и распоряжениям общей для всех власти.
Демократия — форма государства и общества, основанные на признании народа источником власти и участником управления.
Демонстрация — шествие, митинг или другая форма массового выражения настроений в обществе.
Денонсация — отказ одной из сторон соблюдать в дальнейшем заключенные ранее соглашения, договоры и т.п.
Депрессия — фаза развития экономики, следующая за кризисом перепроизводства. Синоним — застой. Великая депрессия — экономический и политический кризис 1929-1933 гг. в США.
Деспот — правитель, угнетающий своих подданных самовластнои бесконтрольно.
Диктатура — политический режим, означающий полное господство отдельной личности или общественной группы.
Династия — последовательный ряд родственников — правителей государства.
Дож — глава Венецианской и Генуэзской республик в средние века.
 Дружина — постоянный вооруженный отряд, войско князя,
Ересь — отклонение от предписанных религией взглядов.
ЕЭС (Европейское экономическое сообщество, “Общий рынок”) -организация, основанная в 1957 г. с целью устранения всех ограничений в торговле между ее членами.
Железный занавес — так на Западе называли границу между странами Варшавского договора (“коммунистическими”) и остальным миром.
Закон — свод правил, выполнение которого обязательно для всех.
 Запорожская Сечь — организация украинского казачества, военная республика во главе с кошевым атаманом в XVI- XVIII вв. с центром за днепровскими порогами, на островах.
 Изоляция — создание непреодолимых барьеров между государствами или общественными группами.
 Империализм -• фаза развития общества, когда соперничающие между собой финансово-промышленные группировки, монопольно владеющие рынком, контролируют все области жизни и сливаются с государственной властью.
Империя — монархия или деспотия, имеющая колониальные владения или включающая в себя разнородные элементы.
Индустриальная революция — переход на качественно новый уровень техники и технологии, приводящий к резкому увеличению производительности труда и выпуска продукции.
Инквизиция — в XIII-XIX вв. система судов в католической церкви, независимых от светской власти. Преследовала инакомыслящих и еретиков, применяла пытки и казни.
 Казачество — военное сословие в России в XVI-XX вв. Возникло на Днепре, Дону, Волге, Урале, Тереке в виде вольных общин, являлось главной движущей силой народных восстаний в Украине и в России. В XVIII в. превратилось в привилегированное военное сословие. В начале XX в. существовало 11 казачьих войск (Донское, Кубанское, Оренбургское, Забайкальское, Терское, Семиреченское, Уральское, Уссурийское, Сибирское, Астраханское, Амурское), насчитывавших в общей сложности 4,4 млн чел., свыше 53 млн десятин земли. С 1920 г. как сословие упразднено. В 1936 г. созданы казачьи соединения, принимавшие участие в войне; в 40-х гг. расформированы. С конца 80-х гг. началось возрождение казачества; общая численность в СНГ — свыше 5 млн чел.
 Капитализм -общественная формация, основанная на частной собственности на орудия и средства производства, системе свободного предпринимательства и наемного труда.
 Класс — большая группа людей, роль которых в экономической системе общества и в отношении к собственности сходна.
Коммунизм — общественный строй, отвергающий частную собственность на средства производства. Теория была разработана К. Марксом, ф. Энгельсом, В. И. Лениным. Попытка построения такого строя была предпринята в 1917-1991 гг. в СССР.
Консерватизм — приверженность к старому, устоявшемуся, недоверие ко всему новому и неприятие изменений в обществе.
Конституционная монархия — система правления, при которой власть монарха ограничена законом (обычно конституцией).
Конституция — основной закон государства.
 Контрразведка — деятельность специальных служб по пресечению разведывательной (шпионской) деятельности соответствующих органов других стран на собственной территории.
Конфедерация — форма объединения стран, при которой они полностью сохраняют свою независимость, но имеют общие (объединенные) органы для координации некоторых действий. Как правило, это внешняя политика, связь, транспорт, вооруженные силы. Пример — Швейцарская Конфедерация.
Кризис — период острых затруднений в экономике. Характеризуется увеличением безработицы, массовыми банкротствами, обнищанием населения и т.п.
Кроманьонец — первобытный человек; древний представитель современного человеческого вида (Homo sapiens, человек разумный). Ему предшествовал неандерталец.
Либерал — сторонник свободы личности и свободы предпринимательства.
Матриархат — устройство общества, характеризующееся доминирующим положением женщины. Родство и наследование считались по материнской линии. Был распространен в начальный период родового строя.
Монархия — государство, во главе с королем, царем, императором и т, п., власть которого обычно передается по наследству.
Народ — все население одной страны (реже — часть населения, однородная по национальному составу).
НАТО — Североатлантический союз, военно-политический блок государств Европы, а также США и Канады.
Национал-социализм — идеология немецких нацистов. Для нее характерны слепое подчинение “фюреру”, чувство превосходства над другими народами, вседозволенность по отношению к “низшим”, стремление к мировому господству.
Национальная символика — совокупность символов, изображений, цветовых сочетаний, присущих определенным национальным, этническим или территориальным общностям. Используется в гербах и флагах государств и др. образований.
Национально-освободительное движение — борьба за независимость этнической группы или всего населения колонии, а также борьба за экономическую и политическую самостоятельность части населения многонациональной страны.
 Нация — историческая общность людей, сложившаяся благодаря общности их территории, экономических связей, литературы, языка, особенностей культуры и характера.
Оброк — натуральная или денежная повинность крестьян феодалу.
Общий рынок — то же, что и ЕЭС (организация, основанная в 1957 г. с целью устранения всех ограничений в торговле между ее членами).
Опричнина — система мероприятий Ивана IV Грозного по борьбе с боярской оппозицией (массовые репрессии, казни, земельные конфискации и др.).
 Ось (“ось Берлин -Рим”) — военный союз агрессивных фашистских режимов (1936 г.) для подготовки и ведения войны за мировое господство. Вскоре к “оси” присоединилась Япония.
Патриархат — устройство общества, в котором доминируют мужчины. Возник в период разложения родового строя.

Парламент — представительный (выборный) орган власти в государстве. Впервые образован в XIII в. в Англии.
Плебисцит — опрос населения по важнейшим вопросам: Целостности государства, форме правления, реформам и т. д. Как правило, законодательной силы не имеет.
Племя — объединение нескольких родов под управлением вождя.
Президент — избираемый глава государства или организации.

Полис — город-государство в античном мире.
Раб — человек, жизнь и труд которого принадлежат рабовладельцу.
Радикал — сторонник решительных, крайних, кардинальных мер в вопросах преобразования общества.
Разведка — совокупность мер для сбора данных о действительном или возможном противнике.
Расизм — теория об изначальном превосходстве людей с определенным цветом кожи, глаз и другими внешними различиями. На практике приводит к унижению, конфликтам, погромам, кровопролитным войнам и т. п.
 Реакционный — сопротивляющийся общественному прогрессу, стремящийся к сохранению отживших общественных порядков.
Республика — форма правления, при которой высшая власть принадлежит выборному представительному органу (парламентская) или избираемому президенту (президентская республика).
Революция — качественный скачок; насильственное изменение общественных отношений.
Референдум — всенародное голосование по важнейшим вопросам жизни страны. Имеет законодательную силу.
Род — группа людей, связанная кровным родством (происходит от общего предка) и обладающая общей собственностью.
 Свободное предпринимательство — система поощрения частной инициативы в организации предприятий, банков, торговли и т. п.
Славяне — крупнейшая группа народов Европы: восточные (русские, украинцы, белорусы), западные (поляки, чехи, словаки и др.), южные (болгары, сербы, хорваты и др.).
Смерды — крестьяне в Древней Руси.
Социализм — общественная система, основанная на государственной или общественной собственности на орудия и средства производства и отсутствии эксплуатации человека человеком (в соответствии с теорией марксизма-ленинизма).
Социальная защита — поддержка государством или обществом малообеспеченных слоев населения (стариков, детей и т. п.).
Суверенитет государства — независимость его во внешних и верховенство во внутренних делах.
Сюзерен — феодал, которому подчинены другие, более мелкие феодалы (вассалы). Король — всегда сюзерен.
Терроризм — преступное посягательство на жизнь невинных людей с целью достижения политических или иных целей.
Фашизм— террористическая диктатура с использованием крайних форм насилия. Сочетается с национализмом и расизмом.
 Федерация — устройство государства, при котором вся территория разделена на административные единицы, а часть полномочий верховной власти делегируется местным властям (издаются местные законы, взимаются местные налоги и т. д.).
Форум — площадь в Древнем Риме, центр политической жизни. В настоящее время — представительное собрание, съезд.
Царь — монарх, король. Титул происходит от имени Гая Юлия Цезаря. Титул государей всея Руси, начиная с Ивана IV Грозного.
Чиновник — исполнитель государственных установлений и законов государства, государственный служащий.Эволюция — постепенный, плавный (в отличие от революции) переход к новому качеству, новой общественной формации.

www.examen.ru

История — это… Что такое История?

Это статья о научной дисциплине. О процессе развития человеческого общества см. Всемирная история.

Исто́рия (др.-греч. ἱστορία — расспрашивание, исследование) — область знаний, а также гуманитарная наука, занимающаяся изучением человека (его деятельности, состояния, мировоззрения, социальных связей и организаций и так далее) в прошлом.

В более узком смысле история — это наука, изучающая всевозможные источники о прошлом для того, чтобы установить последовательность событий, исторический процесс, объективность описанных фактов и сделать выводы о причинах событий[1][2][3][4].

Первоначальное значение, этимология и смысл термина

Первоначальное значение слова «история» восходит к древне­греческому термину, означавшему «расследование, узнавание, установление». История отождествлялась с установлением подлинности, истинности событий и фактов. В Древнеримской историографии (историография в современном значении — отрасль исторической науки, изучающая её историю) это слово стало обозначать не способ узнавания, а рассказ о событиях прошлого. Вскоре «историей» стали называть вообще всякий рассказ о каком-либо случае, происшествии, действительном или вымышленном.

Николаос Гизис. Аллегория истории, 1892 г.

Истории, популярные в той или иной культуре, но не подтверждаемые сторонними источниками, например, легенды о короле Артуре, считаются обычно частью культурного наследия, а не «беспристрастным исследованием», которым должна быть любая часть истории как научной дисциплины[5][6].

Слово история пришло из греческого языка ( ἱστορία, historia), и происходит от праиндоевропейского слова wid-tor-, где корень weid-, «знать, видеть»[7][8]. В русском языке представлен словами «видеть» и «ведать»[9].

В Древней Греции слово «история» означало любое знание, получаемое путём исследования, а не только собственно историческое знание в современном смысле. Например, Аристотель использовал это слово в «Истории животных»[10]. Оно встречается также в гимнах Гомера, сочинениях Гераклита и тексте присяги Афинскому государству. В древнегреческом было также слово historeîn, «исследовать», которое сначала использовалось только в Ионии, откуда затем распространилось на всю Грецию и, в конце концов, всю эллинистическую цивилизацию.

В том же древнегреческом смысле слово «история» употреблялось Френсисом Бэконом в широкоупотребительном термине естественная история. Для Бэкона история — «знание о предметах, место которых определено в пространстве и времени», и источником которого является память (так же как наука — плод размышлений, а поэзия — плод фантазии). В средневековой Англии слово «история» чаще использовалось в смысле рассказа вообще (story). Особый термин история (history) как последовательность прошедших событий появился в английском языке в конце XV в., а слово «исторический» (historical, historic) — в XVII в.[11] В Германии, Франции и России в обоих смыслах по-прежнему употребляется одно и то же слово «история»[10].

Поскольку историки являются одновременно наблюдателями и участниками событий, их исторические труды написаны с точки зрения их времени и обычно не только являются политически пристрастными, но и разделяют все заблуждения своей эпохи. По словам Бенедетто Кроче, «Вся история — современная история». Историческая наука обеспечивает истинное изложение хода истории путём рассказов о событиях и их беспристрастного анализа[12]. В наше время история создаётся усилиями научных институтов.

Все события, которые остаются в памяти поколений, в той или иной аутентичной форме составляют содержание исторической хроники[13]. Это необходимо для выявления источников, наиболее важных для воссоздания прошлого. Состав каждого исторического архива зависит от содержания более общего архива, в котором найдены те или иные тексты и документы; хотя каждый из них претендует на «всю правду», часть таких заявлений обычно опровергают. Кроме архивных источников, историки могут использовать надписи и изображения на памятниках, устные предания и другие источники[14], например, археологические. Поставляя источники, независимые от исторических, археология особенно полезна для исторических исследований, не только подтверждая или опровергая показания очевидцев событий, но и позволяя заполнить информацией временные промежутки, о которых нет свидетельств современников.

История одними авторами относится к гуманитарным наукам, другими — к общественным[15], а может и рассматриваться как область между гуманитарными и общественными науками[16]. Изучение истории часто сопряжено с определёнными практическими или теоретическими целями, но может быть и проявлением обычного человеческого любопытства[17].

Историография

Термин историография имеет несколько значений. Во-первых, это наука о том, как пишется история, насколько правильно применяется исторический метод, и как он развивается. Во-вторых, тем же термином обозначают совокупность исторических трудов, часто тематически или иным способом отобранных из общей совокупности (например, историография 1960-х годов о средних веках). В-третьих, термином историография обозначают причины создания исторических сочинений, выявляемые в ходе их анализа, по выбору тематики, способу интерпретации событий, личным убеждениям автора и аудитории, к которой он обращается, по использованию доказательств или методу ссылок на других историков. Профессиональные историки обсуждают также возможность создания единого рассказа об истории человечества или серии таких рассказов, конкурирующих за аудиторию.

Философия истории

Философские вопросы в истории

  • Какова важнейшая единица в истории — личность? Гражданское общество? Цивилизация? Культура? Национальное государство?
  • Имеются ли в истории общие для всех образцы или какой-то прогресс? Цикличность? Не может ли вся человеческая история быть случайной и лишённой всякого смысла?

Философия истории — часть философии, пытающаяся решить вопрос о конечном смысле человеческой истории. К этой же области философии относятся спекуляции о возможном телеологическом конце истории, то есть развивается ли история по какому-то плану, имеет ли какую-то цель, направляющие принципы и конечна ли она во времени. Философию истории не следует путать с историографией, то есть с исследованием истории как академической дисциплины, которая имеет определённые методы, их практическое применение и собственную историю развития. С другой стороны, не следует путать философию истории с историей философии, то есть исследованием истории философской мысли.

Профессиональные историки обсуждают также вопрос, является ли история наукой или свободным искусством. Это разделение является в значительной степени искусственным, так как историю как область знания обычно рассматривают в разных аспектах[18][19][20].

К основным подходам к развитию философии истории можно отнести следующие:

  • формационный (К. Маркс, Ф.Энгельс, В. И. Ленин, И. М. Дьяконов и др.)
  • цивилизационный (Н. Я. Данилевский, О.Шпенглер, А.Тойнби, Ш.Айзенштадт, Б. С. Ерасов, Д. М. Бондаренко, И. В. Следзевский, С. А. Нефёдов, Г. В. Алексушин и др.)
  • мир-системный (А. Г. Франк, И.Валлерстайн, С.Амин, Дж. Арриги, М. А. Чешков, А. И. Фурсов, А. В. Коротаев, К.Чейз-Данн, Л. Е. Гринин и др.)
  • Школа «Анналов»: М. Блок, Л. Февр, Ф. Бродель, А. Я. Гуревич.
  • Эстафетно-стадиальный (Ю. И. Семёнов) (по сути, не более чем модифицированный марксистско-формационный подход, где главной движущей силой общественного развития выступает та же классовая борьба, а конечной целью — коммунизм.)

Методы истории


Основы исторического метода


Современные историки ставят перед собой следующие вопросы:

  1. Когда исторический источник был написан?
  2. Где он был создан?
  3. Кем?
  4. На каком ранее существовавшем материале основывался автор?
  5. Какова была оригинальная форма источника?
  6. Насколько источник заслуживает доверия?

Исторический метод заключается в следовании принципам и правилам работы с первоисточниками и другими доказательствами, найденными в ходе исследования и затем используемыми при написании исторического труда.

Геродот (484—425 гг. до н. э.)[21] большинством историков считается «отцом» этой науки:

Геродот из Галикарнасса собрал и записал эти сведения, чтобы прошедшие события с течением времени не пришли в забвение и великие и удивления достойные деяния, как эллинов, так и варваров не остались в безвестности, в особенности же то, почему они вели войны друг с другом[22] .

Однако начало использования научных методов в истории связывают с другим его современником, Фукидидом, и его книгой «История Пелопоннесской войны». В отличие от Геродота и его религиозных коллег, Фукидид рассматривал историю как продукт выбора и поступков не богов, а людей, в которых искал все причины и следствия[21].

Собственные традиции и развитые методы исторического исследования существовали в древнем и средневековом Китае. Основы профессиональной историографии там заложил Сыма Цянь (145—90 гг. до н. э.), автор «Исторических записок». Его последователи использовали этот труд как образец для исторических и биографических сочинений.

На христианскую и вообще западную историографию большое влияние оказал Аврелий Августин. Вплоть до XIX века историю обычно воспринимали как результат линейного развития по плану, определённому Творцом. Гегель также следовал этой идее, хотя и придал ей более светский вид[17]. Из философии Гегеля идея линейного исторического прогресса попала и в марксистскую философию истории.

Арабский историк Ибн Хальдун в 1377 году анализировал ошибки, которые часто совершают историки. Он подчёркивал культурные различия между современностью и прошлым, что это требует внимательного отношения к источникам, выделения принципов, согласно которым можно дать им оценку и наконец, интерпретировать события и культуру прошлого. Ибн Хальдун критиковал предвзятость и легковерие историков[23]. Его метод заложил основы для оценки роли государства, пропаганды, средств коммуникации и систематической предвзятости в историографии[24], в связи с чем Ибн Хальдун считается «отцом арабской историографии»[25][26][27]. Большое значение имела разработка Ибн Халдуном концепции политико-демографических циклов, представлявшей собой одну из первых попыток научного описания исторической динамики[28].

Среди других историков, оказавших влияние на становление методологии исторических исследований, можно упомянуть Ранке, Тревельяна, Броделя, Блока, Февра, Фогеля. Против применения научной методологии в истории выступали такие авторы, как Х.Тревор-Ропер. Они заявляли, что для понимания истории требуется воображение, поэтому следует считать историю не наукой, а искусством. Не менее спорный автор Эрнст Нольте, следуя классической немецкой философской традиции, рассматривал историю как движение идей. Марксистская историография, представленная на западе, в частности, работами Хобсбаума и Дойчера, ставит целью подтверждение философских идей Карла Маркса. Их оппоненты, представляющие антикоммунистическую историографию, такие как Пайпс и Конквест, предлагают интерпретацию истории противоположную марксистской. Существует также обширная историография с точки зрения феминизма. Ряд постмодернистских философов вообще отрицает возможность непредвзятой интерпретации истории и существования в ней научной методологии[источник не указан 1140 дней]. В последнее время всё большую силу начинает набирать клиодинамика — математическое моделирование исторических процессов.

Постижение закономерностей исторических процессов

В начале XIX века основатель позитивизма Огюст Конт обещал доказать, что «существуют законы развития общества, столь же определенные, как и законы падения камня». Но установить законы истории было не так просто. Когда немецкий историк Карл Лампрехт попытался отстаивать точку зрения Конта, то Эдуард Мейер, другой немецкий историк, ответил, что в течение многолетних исследований ему не удалось открыть ни одного исторического закона и он не слышал, чтобы это удалось другим. Макс Вебер считал бессмысленными попытки поиска исторических закономерностей. Философ Карл Ясперс писал: «История имеет глубокий смысл. Но он недоступен человеческому пониманию». Эдвард Хьюлетт Карр утверждал, что на Западе больше не говорят об «исторических законах», что само слово «причина» вышло из моды.

При этом отрицание причинной обусловленности событий прошлого ставило под сомнение право истории считаться наукой. Так, философ Бертран Рассел говорил: «История — ещё не наука. Её можно заставить казаться наукой лишь с помощью фальсификаций и умолчаний». Социолог Эмиль Дюркгейм говорил: «История может считаться наукой лишь в той степени, в которой она объясняет мир».

На постижение законов истории претендовал марксизм, выдвинувший теорию общественно-экономических формаций и утверждавший, что развитие производительных сил приводит к изменению производственных отношений, которые и определяют сущность каждой формации. Но этот подход не позволяет объяснить глубокие различия между характером развития общественных отношений у различных народов.

Герберт Спенсер и Освальд Шпенглер рассматривали человеческие общества как подобия биологических организмов, которые рождаются, живут и умирают. Арнольд Тойнби проделал колоссальную работу, описав в 12 томах историю 21 цивилизации (первый том этого труда вышел в свет в 1934 году). Он пытался сравнивать развитие этих цивилизаций и пришел к выводу, что цивилизация рождается как «ответ» конкретного общества на «вызов» со стороны природы или других обществ. «Вызовом» могло быть перенаселение, вторжение внешних врагов или другое событие, ставящее под угрозу существование общества, а «ответом» — социальная организация или технические новшества, позволяющие обществу выжить.

В середине XX века наиболее популярной теоретической концепцией исторического развития стала теория модернизации. По определению одного из создателей этой теории, Сирила Блэка, модернизация — это процесс адаптации традиционного общества к новым условиям, порожденным промышленной революцией.[29]

Вопрос о распространении различных общественных систем во многом сводился к проблеме распространения технических инноваций, культурной диффузии. Наиболее четко идеи диффузионизма были сформулированы в так называемой теории культурных кругов. Eё авторы Фридрих Ратцель, Лео Фробениус и Фриц Гребнер считали, что сходные явления в культуре различных народов объясняются происхождением этих явлений из одного центра, что важнейшие элементы человеческой культуры появляются лишь однажды и лишь в одном месте. Они дают народу-первооткрывателю решающее преимущество перед другими народами.

В 1963 году Уильям Макнил, один из учеников Тойнби, опубликовал монографию «Восхождение Запада». Он детально описал фундаментальные открытия древности и Средних веков, которые вызвали радикальные перемены в общественной структуре.

Но эта концепция не давала ответа на вопрос о причинах катастрофических кризисов, время от времени постигавших различные страны. Немецкий экономист Вильгельм Абель, сопоставив динамику численности населения Европы с динамикой цен, пришел к выводу, что картина циклического развития экономики с XII века вплоть до промышленной революции в целом соответствует мальтузианской теории.[29]

В 50-е и 60-е годы XX века мальтузианская теория циклов нашла подробное отражение в обобщающих трудах Слихера ван Бата, Карло Чиппола и ряда других авторов. Большую роль в разработке этой теории играла французская школа «Анналов», в частности работы Жана Мевре, Пьера Губера, Эрнеста Лабрусса, Фернана Броделя, Эммануэля Ле Руа Ладюри. В 1958 году, подводя итог достижениям предшествующего периода, редактор «Анналов» Фернан Бродель заявил о рождении «новой исторической науки», La Nouvelle Histoire. Он писал: «Новая экономическая и социальная история на первый план в своих исследованиях выдвигает проблему циклического изменения. Она заворожена фантомом, но вместе с тем и реальностью циклического подъема и падения цен». В скором времени существование «новой исторической науки» было признано во всем западном мире. В Англии она стала называться новой научной историей, а в США — новой экономической историей, или клиометрией. Исторический процесс описывался клиометристами с помощью огромных числовых массивов, баз данных, закладываемых в память компьютеров.

В 1974 году вышел первый том «Современной миросистемы» Иммануила Валлерстайна. Развивая идеи Фернана Броделя, Валлерстайн показал, что становление мирового рынка связано с неравномерностью экономического развития. Страны «мирового центра», где появляются новые технологии и откуда исходит диффузионная (а иногда и завоевательная) волна распространения инноваций, благодаря этому эксплуатируют страны «мировой периферии».

В 1991 году появилась демографически-структурная теория Джека Голдстоуна. Она опиралась на неомальтузианскую теорию, но предлагала более детализированный подход, в частности, она рассматривала влияние кризиса перенаселения не только на простой народ, но также на элиту и на государство.

В работе «В погоне за мощью» Уильям Макнил, описывая диффузионные волны, порожденные техническими открытиями Нового времени, дополняет свою модель описанием мальтузианских демографических циклов. Таким образом, можно говорить о новой концепции развития человеческого общества, в которой внутреннее развитие общества описывается с помощью неомальтузианской теории, однако на демографические циклы иногда накладываются волны завоеваний, порожденных совершенными в других обществах открытиями. За этими завоеваниями следуют демографические катастрофы и социальный синтез, в ходе которого рождается новое общество и новое государство.[29]

Исторические периоды

Разбиение истории на те или иные периоды используется для классификации с точки зрения определённых общих идей[30]. Названия и границы отдельных периодов могут зависеть от географического региона и системы датировки. В большинстве случаев, названия даны ретроспективно, то есть отражают систему оценок прошлого с точки зрения последующих эпох, что может влиять на исследователя, и поэтому к периодизации следует относиться с должной осторожностью[31].

История (исторический период) в классическом понимании начинается с появлением письменности. Период, предшествующий её появлению, называют доисторическим периодом. В российской историографии выделяют следующие крупнейшие периоды мировой истории:

Существуют также альтернативные периодизации всемирной истории. Например, в западной историографии окончание средних веков связывают с XVI веком, после чего начинается единый период современной истории.

Исторические дисциплины

  • Археография — теория и практика издания письменных источников.
  • Археология — изучение по вещественным источникам исторического прошлого человечества.
  • Архивоведение — изучение вопросов комплектования архивов, а также хранения и использования архивных документов.
  • Архонтология — изучение истории должностей в государственных, международных, политических, религиозных и других общественных структурах.
  • Бонистика — изучение истории печатания и обращения бумажных денежных знаков.
  • Вексиллология (флаговедение) — изучение флагов, знамён, штандартов, вымпелов и прочих предметов подобного рода.
  • Генеалогия — изучение родственных взаимосвязей людей.
  • Генетическая генеалогия — изучение родственных взаимосвязей людей путем использования методов генетики.
  • Геральдика (гербоведение) — изучение гербов, а также традиция и практика их использования.
  • Дипломатика — изучение исторических актов (юридических документов).
  • Документоведение — комплексная наука о документе и документно-коммуникационной деятельности, изучающая в историческом, современном и прогностическом планах процессы создания, распространения и использования документных источников информации в обществе.
  • Историография — изучение истории и методологии исторического познания, а также изучение взглядов и работ различных историков.
  • Историческая география — наука на стыке истории и географии.
  • Историческая демография — наука о демографической истории человечества.
  • Историческая метрология — изучение употреблявшихся в прошлом мер — длины, площади, объёма, веса — в их историческом развитии.
  • Источниковедение — изучение исторических источников.
  • Методология истории — изучение различных систем методов, которые могут быть использованы в процессе исторического исследования и специфики различных исторических научных школ.
  • Нумизматика — изучение истории монетной чеканки и денежного обращения по монетам.
  • Палеография — изучение истории письма, закономерности развития его графических форм, а также памятников древней письменности.
  • Папирология — изучение текстов на папирусах, находимых преимущественно в Египте.
  • Сфрагистика — изучение печатей (матриц) и их оттисков на различных материалах.
  • Фалеристика — изучение наградных знаков отличия.
  • Хронология — изучение последовательности исторических событий во времени либо наука об измерении времени.
  • Эортология — изучение церковных праздников.
  • Эпиграфика — изучение надписей на твёрдых материалах (камне, керамике, металле и пр.)

Дисциплины, связанные с историей

  • Антропология — изучение человека и его взаимодействия с миром.
  • Гендерная история — история взаимодействия мужского и женского опыта как одного из наиболее важных аспектов социальной организации.
  • Социокультурная антропология — наука о культуре как совокупности материальных объектов, идей, ценностей, представлений и моделей поведения во всех формах её проявления и на всех исторических этапах её развития.
  • Культурология — наука, изучающая культуру, наиболее общие закономерности её развития.
  • Краеведение — изучение архитектуры, биологии, географии, истории, культуры, литературы, медицины, религиозных культов, самоуправления, сельского хозяйства, спорта, топонимики, фортификации, экологии конкретного региона.
  • Психоистория — изучение психологической мотивации поступков людей в прошлом.
  • Этнология и этнография — изучение народов и этносов, их происхождения, культуры и поведения (определение предмета обеих дисциплин, а также их связь с социокультурной антропологией остаются дискуссионными).

Смежные дисциплины

  • Военная история — наука о происхождении, строительстве и действиях вооружённых сил, составная часть военной науки.
  • Историческая психология — наука на стыке истории и психологии.
  • История культуры — наука о ценностном мире исторических эпох, народов, индивидов и других носителей исторического процесса.
  • История науки — история научных знаний, политических и правовых учений, история философии и т. п.
  • История государства и права — изучает закономерности развития государства и права у различных народов мира в разные исторические периоды.
  • История политических и правовых учений — изучает особенности взглядов на вопросы сущности, происхождения и существования государства и права различных мыслителей в различные исторические периоды.
  • История религии — изучение возникновения и развития религиозных верований и сакральных культов, взаимосвязей и особенностей локальных и мировых конфессий.
  • История экономики — изучение явлений и процессов, связанных с эволюционным развитием и взаимодействием хозяйственной деятельности человека.

Примечания

  1. Profesor Richard J. Evans The Two Faces of E.H. Carr  (англ.). History in Focus, Issue 2: What is History?. University of London (2001). Архивировано из первоисточника 21 августа 2011. Проверено 10 ноября 2008.
  2. Professor Alun Munslow What History Is  (англ.). History in Focus, Issue 2: What is History?. University of London (2001). Архивировано из первоисточника 21 августа 2011. Проверено 10 ноября 2008.
  3. Introduction // Knowing Teaching and Learning History, National and International Perspectives / Peter N. Stearns, Peters Seixas, Sam Wineburg (eds.). — New York & London: New York University Press, 2000. — P. 6. — ISBN 0-8147-8141-1
  4. Nash Gary B. The «Convergence» Paradigm in Studying Early American History in Schools // Knowing Teaching and Learning History, National and International Perspectives / Peter N. Stearns, Peters Seixas, Sam Wineburg (eds.). — New York & London: New York University Press, 2000. — P. 102–115. — ISBN 0-8147-8141-1
  5. Seixas Peter Schweigen! die Kinder! // Knowing Teaching and Learning History, National and International Perspectives / Peter N. Stearns, Peters Seixas, Sam Wineburg (eds.). — New York & London: New York University Press, 2000. — P. 24. — ISBN 0-8147-8141-1
  6. Lowenthal David Dilemmas and Delights of Learning History // Knowing Teaching and Learning History, National and International Perspectives / Peter N. Stearns, Peters Seixas, Sam Wineburg (eds.). — New York & London: New York University Press, 2000. — P. 63. — ISBN 0-8147-8141-1
  7. Joseph, Brian (Ed.) & Janda, Richard (Ed.) (2008), «The Handbook of Historical Linguistics», Blackwell Publishing (published 30 December 2004), с. 163, ISBN 978-1405127479 
  8. Мюллер М. О силе корней // Наука о языке. Филологические записки, Воронеж, 1866.
  9. Online Etymology Dictionary, http://www.etymonline.com/index.php?search=history&searchmode=none
  10. 1 2 Ferrater-Mora, José. Diccionario de Filosofia. Barcelona: Editorial Ariel, 1994.
  11. Whitney, W. D. The Century dictionary; an encyclopedic lexicon of the English language. New York: The Century Co, 1889.
  12. Whitney, W. D. (1889). The Century dictionary; an encyclopedic lexicon of the English language. New York: The Century Co. Page 2842.
  13. WordNet Search — 3.0, «History».
  14. Michael C. Lemon (1995).The Discipline of History and the History of Thought. Routledge. Page 201. ISBN 0-415-12346-1
  15. Scott Gordon and James Gordon Irving, The History and Philosophy of Social Science. Routledge 1991. Page 1. ISBN 0-415-05682-9
  16. Ritter, H. (1986). Dictionary of concepts in history. Reference sources for the social sciences and humanities, no. 3. Westport, Conn: Greenwood Press. Page 416.
  17. 1 2 Graham, Gordon Chapter 1 // The Shape of the Past. — Oxford University, 1997.
  18. Elizabeth Harris, In Defense of the Liberal-Arts Approach to Technical Writing. College English, Vol. 44, No. 6 (Oct., 1982), pp. 628—636
  19. Arise Cliodynamics. Nature 454, 34-35 (3 July 2008) | doi:10.1038/454034a; Published online 2 July 2008
  20. Arise Cliodynamics. sott.net/articles
  21. 1 2 Lamberg-Karlovsky, C. C. and Jeremy A. Sabloff Ancient Civilizations: The Near East and Mesoamerica. — Benjamin-Cummings Publishing, 1979. — P. p. 5.
  22. Геродот. История. / Пер. и прим. Г. А. Стратановского. Статья В. Г. Боруховича. (Серия «Памятники исторической мысли».) Л.: Наука, 1972.
  23. Ibn Khaldun, Franz Rosenthal, N. J. Dawood (1967), The Muqaddimah: An Introduction to History, p. x, Princeton University Press, ISBN 0-691-01754-9.
  24. H. Mowlana (2001). «Information in the Arab World», Cooperation South Journal 1.
  25. Salahuddin Ahmed (1999). A Dictionary of Muslim Names. C. Hurst & Co. Publishers. ISBN 1-85065-356-9.
  26. Enan, Muhammed Abdullah (2007), «Ibn Khaldun: His Life and Works», The Other Press, с. v, ISBN 9839541536 
  27. Dr. S. W. Akhtar (1997). «The Islamic Concept of Knowledge», Al-Tawhid: A Quarterly Journal of Islamic Thought & Culture 12 (3).
  28. Коротаев А. В. Долгосрочная политико-демографическая динамика Египта: Циклы и тенденции. М.: Восточная литература, 2006. ISBN 5-02-018526-4
  29. 1 2 3 С.Нефедов, доктор исторических наук, старший научный сотрудник Института истории и археологии Уральского отделения РАН. Постижение истории.
  30. Marwick, Arthur The Nature of History. — The Macmillian Press LTD, 1970. — P. 169.
  31. Tosh, John The Pursuit of History. — Pearson Education Limited, 2006. — P. 168–169.

Литература

 

История по странам

dic.academic.ru

определение и происхождение термина, научная специфика, многообразие концепций

История как хронология событий, произошедших на земле за весь период существования человечества, должна служить бесценным опытом для современного поколения людей.

Однако изречения известных исторических деятелей свидетельствуют об обратном:

«Главный урок истории заключается в том, что человечество необучаемо», — говорил У. Черчилль. «История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков», — писал В. Ключевский.

В чем же истинная цель исторической науки, и каким образом она реализуется?

Определение термина

Термин история имеет 2 основных значения:

  1. Процесс развития в природе и обществе, например: история развития Земли, история мироздания, история какой-либо науки (права, медицины и т.д.).

  2. Наука, изучающая прошлое человеческого общества в различных аспектах: деятельном, философском, социальном и др.

Что касается конкретно исторической науки, то она на основании источников информации о прошлом изучает и описывает исторический процесс, устанавливая объективность фактов и причинно-следственную связь между ними.

Происхождение термина

Слово «история» восходит к древнегреческому ἱστορία (historia), которое в свою очередь образовано от праиндоевропейского wid-tor-, где корень weid- переводится как «знать, видеть». Еще одно слово – historeîn употреблялось в значении «исследовать».

Таким образом, изначально «история» отождествлялась со способом установления, выяснения, узнавания истинности какого-либо факта или события. Она включала более широкий, по сравнению с современным, спектр значений, подразумевая всякое знание, добываемое через исследование, не ограничиваясь рамками человеческой истории.

Позднее — в Древнем Риме — «историей» стали называть рассказ о каком-либо происшествии, случае.

Предмет истории

В вопросе предмета изучения истории среди исследователей нет единого мнения.

Ученые-материалисты видят ключевые показатели общественного развития в способе производства материальных благ. Поэтому главный предмет исторической науки для них – общество в его экономическом аспекте.

Историки, занимающие либеральные позиции, ставят во главу угла человеческую личность, от природы наделенную естественными правами и реализующую их в процессе саморазвития. Определение истории как «науки о людях во времени», данное французским ученым М. Блоком, как нельзя лучше характеризует такой подход.

Отсюда – балансирование истории на грани общественных и гуманитарных наук.

Исторические методы, принципы и источники

Исторические методы базируются на принципах работы с обнаруженными первоисточниками и артефактами.

К базовым принципам исторической науки относят:

  1. Принцип истины как высшей цели исторического познания.
  2. Принцип историзма, устанавливающий рассмотрение объекта истории в его развитии.
  3. Принцип объективности, защищающий историческую истину от искажений и субъективных влияний.
  4. Принцип конкретности, предписывающий изучать исторический предмет, полагаясь на особенности места и времени его развития.
  5. Принцип опоры на исторические источники и др.

Согласно последнему принципу, исторические работы исследователей должны основываться на объектах, непосредственно отражающих исторический процесс. Исторические источники бывают:

  • Письменные — Они в свою очередь делятся на государственные акты (законы, договоры и др.) и описания (летописи, дневники, жития, письма).
  • Языковые (лингвистический материал).
  • Устные (фольклор).
  • Этнографические (обряды и обычаи).
  • Вещественные — К ним относят найденные в результате археологических раскопок орудия труда, предметы культуры и быта и др.

Исторические дисциплины

Среди вспомогательных исторических дисциплин, служащих изучению разнообразных исторических источников, выделяются:

  • Архивоведение (изучает и разрабатывает архивы).
  • Археография (собирает и издает письменные исторические источники).
  • Бонистика (изучает вышедшие из обращения денежные купюры как исторические документы).
  • Вексиллология (изучает флаги, знамена, штандарты, вымпелы и т.п)
  • Генеалогия (изучает родственные связи между людьми).
  • Геральдика (изучает гербы).
  • Дипломатика (исследует древние юридические документы).
  • Источниковедение (занимается теорией, историей и методикой изучения документов и предметов материальной культуры прошлого).
  • Кодикология (изучает рукописные книги).
  • Нумизматика (занимается историей монетной чеканки и денежного обращения).
  • Ономастика (историко-лингвистическая дисциплина, изучающая происхождение собственных имен).
  • Палеография (исследует памятники письменности, графику).
  • Сфрагистика или сигиллография (изучает печати и их оттиски).
  • Хронология (изучает исторические события в их последовательности) и др.

Философия истории

На сегодняшний день существует несколько подходов к толкованию исторического процесса, объясняющих закономерности, цели и возможные итоги его развития. К ним относятся следующие:

  • цивилизационный, рассматривающий историю в процессе рождения и угасания цивилизаций; Ярчайшими представителями этого подхода стали: О. Шпенглер, А.Тойнби, Н. Я. Данилевский и др.;

  • формационный, материалистический подход, опирающийся на общественно- экономические формации; Его создателями были: К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин;

  • эстафетно-стадиальный, считающийся разновидностью марксистско-формационной концепции, в которой главной движущей силой истории является классовая борьба, а ее конечной целью – коммунизм; Разработан Ю. И. Семёновым.

  • мир-системный, исследующий социальную эволюцию общественных систем; Его создатели: А. Г. Франк, И. Валлерстайн, Дж. Абу-Лутход, А. И. Фурсов, Л. Е. Гринин и др.

  • школа «Анналов», изучающая историю ментальностей, ценностные установки. Ее основатели и последователи: М. Блок, Л. Февр, Ф. Бродель, Ж. Ле Гофф, А. Я. Гуревич и др.

histerl.ru

§ 1. История как научное понятие

Понятие „история» принадлежит к числу древнейших науч­ных понятий. В переводе с древнегреческого языка оно озна­чает развертывание, расспрашивание, узнавание и первоначаль­но относилось к любым видам познания окружающего мира. Уже в VII—VI вв. до н. э. это понятие употреблялось древнегре­ческими философами Фалесом, Анаксимандром и другими при­менительно к вопросам происхождения и сущности Вселенной, | также в отношении редких, далеких и загадочных явлений, ||ких, как магнетизм, разливы Нила, солнечные затмения. В VI в. до н. э. в Милете и других ионийских городах появились Твк называемые логографы (прозаики, -авторы прозаических рассказов), самым известным из которых был Гекатей Милет-СКИЙ. Используя в качестве источников эпические поэмы, мифы, Народные предания, они излагали происхождение отдельных Местностей, городов, храмов и называли свою деятельность историей». Наконец, это понятие широко употреблял „отец ЩСТории» Геродот (V в. до н. э.). Называя свою книгу „исто-ей», он подчеркивал, что его основной метод — расспраши-иие, узнавание. Однако еще долгое время понятие „история» кватывало все виды ученой деятельности в самых разных частях, и практически лишь в новое время за ним утвердил-I его современный смысл.

Впрочем, и в современном языке понятие „история» являет-достаточно многозначным. Можно, например, „войти в исто-в», но можно и „попасть в историю». Очевидно, что в этих ; фразах значение слова „история» весьма различно. Среди нескольких значений этого слова выделяется два ундаментальных: 1) прошлое и все, что происходило в нем, 2) рассказ об этом прошлом, зафиксированный в устной и цсьмснной традиции. Вопрос о соотношении этих двух значе-КЙ выступает как центральная методологическая проблема, оделяющая природу исторической науки. В противополож-ность распространенным в буржуазной науке представлениям о неадекватности наших знаний о прошлом исторической дей­ствительности марксизм исходит из признания возможности познать средствами исторической науки прошлое человеческого общества в его объективной реальности.

Это, однако, не означает отождествления истории как дей­ствительности и истории как науки. Развенчивая теорию тож­дества общественного бытия и общественного сознания, В.И.Ле­нин указывал на невозможность для общественного сознания полностью отразить необходимую цепь развития, складываю­щуюся из повседневной деятельности людей, и видел высшую задачу в том, чтобы охватить объективную логику эволюции общественного бытия в ее общих и основных чертах1. В полной мере это положение относится и к исторической науке, которая не может претендовать на буквальное отражение всего того, что происходило в реальной действительности. Она имеет дело лишь с такими явлениями в жизни человеческого общества, которые оказали более или менее значительное влияние на ход исторических событий и в совокупности своей дают возмож­ность осветить в „общих и основных чертах» весь пройденный человечеством путь.

Предметом познания всякой науки является „определенная целостная совокупность наиболее существенных свойств и при­знаков объекта познания, которая подвергается изучению, вовлечена в научно-познавательный процесс… Определение пред­мета науки — это, в сущности, определение диапазона и ха­рактера ее исследовательских задач»2. История, конечно, не мо­жет изучать прошлое человечества „во всей его конкретности и многообразии»3, а должна выделять из этого многообразия наиболее значительные явления. В этом смысле она является наукой избирательной, и сложность вопроса как раз и заключает­ся в том, чтобы обеспечить оптимальный отбор таких явлений из жизни человеческого общества, которые бы позволили вос­создать его объективную историю.

1 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 18. С. 345.

2Ковальченко И. Д. Место истории в системе общественных наук //Вопросы истории. 1987. № 7. С. 4. Подробнее см.: Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. М., 1987. К сожалению, этот ка­питальный труд, впервые в советской литературе рассматривающий в систематизированном виде основные методологические проблемы истори­ческой науки в органической связи с методами исторического исследова­ния, не использован в настоящей работе, так как она была завершена до его выхода в свет.

3 См.: Большая Советская Энциклопедия. 3-е изд. М., 1972. Т. 10. С 575.

16При этом нельзя ограничиваться простой ссылкой на то, что предмет истории составляют существенные явления в жизни общества, так как понятие „существенные» лишено однозначно­го содержания. В каждой системе ценностей имеются свои кри­терии, различающие явления существенные и несущественные. Вкладывая собственный смысл в это понятие, она таким обра­зом воплощает самое понимание истории обществом на раз­ных этапах его развития. Это понимание, естественно, изменяет­ся вместе с изменением условий существования общества. Понятие существенного в истории по-разному понималось во Времена Геродота, Августина Блаженного или Вольтера; неоди­наково трактуется оно и в одну и ту же эпоху в различных Идеологических системах. Но это означает, что понятие предме-:а истории является своеобразным зеркалом, отражающим эво-цию представления общества об истории и ее задачах. Про-зировав, как на протяжении существования историописа-изменялось понимание существенного в прошлом, а следо-нельно, и понятие предмета истории, мы получим представле-ie об эволюции требований общества к нашей науке и вместе С этим о возрастании объема позитивного содержания, заклю­ченного в этом понятии. Различие между тем, как понимал ой предмет исследования, например, Геродот, и тем, как его нимают историки-марксисты, обусловливается не только 13Ными социальными условиями и требованиями, но и прогрес-самой науки.

Таким образом, предмет истории сам историчен, что и долж-определять наш подход к его рассмотрению. Мы сосредо-!Имся на характеристике предмета марксистской историче-ОЙ науки, пытаясь конкретизировать понятие существенного В истории в его современном марксистском толковании. Вместе тем для того, чтобы более рельефно оттенить марксистскую ктовку вопроса, будут рассмотрены представления на этот IT, распространенные в буржуазной науке. Это позволит л я дно показать принципиальную новизну, внесенную марк­сизмом в понимание предмета истории как науки, исследующей Конкретные объективные закономерности реальной действи-

ИЛЫ1ОСТП.

studfiles.net

Ступени развития исторических понятий — КиберПедия

 

Вопрос о развитии исторических понятий имеет принципиальное значение. Качественную изменчивость, подвижность явлений общественной жизни можно адекватно отобразить только с помощью столь же качественно подвижной системы исторических понятий. Нет, раз и навсегда данных, неизменных исторических понятий, что само по себе бесспорно. Гораздо менее очевидным является то, через какие этапы, ступени проходит развитие понятий, если допустить, что упомянутое развитие не хаотично и бессистемно. Выделение возможных ступеней развития понятий решающим образом связано с выявлением факторов, обусловливающих качественную изменчивость понятий, следовательно, с изучением движущих сил их развития. Попытка обозначить основные вехи, через которые проходит развитие исторических понятий, предпринимается в данном случае.

Отметим в качестве тривиальной истины, что без историка не может быть писаной истории, поскольку он — и это также очевидно — не может быть творцом истории как действительности, как процесса деятельности людей.

 

 

Как бы ни подчеркивать творческий характер мышления историка, с научных ли или с субъективистских позиций подходя к этому вопросу, незыблемым остается одно: мышление способно лишь воспроизвести действительность в понятиях, создать ее адекватно-научный или искаженный образ. Но из этой по сути своей абсолютной обусловленности мышления историка действительностью не следует, что понятия, формируясь, проходят в мышлении тот же путь своего развития, что и сами исторические явления и процессы. Это значительно упрощало бы и картину самого мышления в целом и формирование исторических понятий в особенности. Во-первых, в понятиях фиксируется прежде всего логика развития исторических явлений и процессов, хотя в конечном итоге она является лишь воспроизведением их истории. Во-вторых, последовательность мыслительных операций в познании общественных явлений определяется, как известно, ретроспективным характером этого познания. Вследствие этого также процесс познания остаётся в каждый данный момент незавершённым, причём для развития понятия не имеет решающего значения то, закончены, свершились ли соответствующие явления и процессы или они находятся в стадии своего развития. Развитие событий не является единственной причиной движения соответствующих понятий, ибо последнее имеет место и тогда, когда события уже произошли. Движение понятий находит новые источники в конечном счёте в поступательном развитии истории и в развитии самого знания. Очевидно, что на одном этапе развития понятия изменением его содержания движет развитие самих явлений; на другом упомянутое изменение имеет место и после того, когда они свершились. Это ставит вопрос о роли в возникновении и развитии понятия той действительности, в условиях которой оно возникло, и, во-вторых, роли окружающей историка эпохи. Это последнее обстоятельство не придаёт историческим понятиям некий всевременной характер, ибо они всегда остаются понятиями определённого предмета, т.е. являются исторически переходящими, как и сами явления. Однако оно позволяет с некоторой условностью выделять среди факторов образования исторических понятий те, которые связаны с эпохой возникновения понятия, и те, которые действуют впоследствии. Для изучения понятия важно выяснить как условия его происхождения, так и предпосылки его дальнейшего развития. Все это не может быть сконцентрировано в рамках одной исторической эпохи. Если бы значение имели только условия происхождения понятия, то тогда его содержание ограничивалось бы лишь представлениями современников о событиях, т.е. в конечном итоге представлением эпохи о самой себе. Никакая эпоха не обходится, как известно, без использования исторических представлений предшествующего времени, с другой стороны, эти представления никогда не заимствуются в неизменном виде, сочетаясь с вырабатываемыми новыми взглядами и оценками событий.



 

 

Попытки выводить совокупность познавательных средств, в том числе исторические понятия только из прошлого, если оно — предмет исследования, имели место в истории науки, но они оказались несостоятельными. Известный представитель немецкого историзма XIX в. Ранке считал недопустимым выходить за пределы представлений, содержащихся в источниках изучаемой эпохи, и связывал с этим реализацию своего идеала объективного познания. Речь шла о попытке реализации идеала познания, лишенного каких бы то ни было предпосылок в современной исследователю эпохе. Крах этой и любой другой аналогичной попытки закономерен.



Однако это не исключает того, что в представлениях эпохи о самой себе содержится в той или иной мере мыслительный материал, не устраняемый последующим развитием познания в целом и исторических понятий в особенности. Роль и значение этого материала прямо пропорциональны моменту реального отражения действительности в источниках.

Ибо историческое познания реализуется через изучение источников, между исследователем и эпохой находится источник. Эта во многих отношениях решающая особенность исторического познания имеет важное значение и для изучения проблемы языка историка: чем ни более отдаленная эпоха письменной истории изучается, тем труднее, как правило, решается задача использования многих специальных терминов и понятий, без прочтения которых невозможно понять вполне содержание источников. Историческое исследование не обходится без использования такой терминологии, тем более, что определённая её часть становится научными понятиями. Между специальным историческим термином и понятием нередко не существует непроходимой грани, однако отличать одно от другого необходимо. С точки зрения развития познания и его понятийного аппарата, терминология источников является начальной ступенью обобщения, генерализации, в каких бы неразвитых формах она ни выступала в том или ином источнике. Следовательно, терминология источников является также начальной ступенью образования понятий. Это верно в той мере, в какой историческое познание вообще основано на изучении исторических источников. Отсюда не следует, что все научные понятия прошли через эту ступень, но абсолютное большинство специальных исторических понятий терминологически и отчасти по содержанию обязано своим происхождением историческим источникам.

 

 

Развитие исторического познания, в частности, не устраняет терминологии, нередко перерастающей в понятия и обозначающей социальную дифференциацию в обществе в различные эпохи.

Необходимо, однако, подчеркнуть, что для возникновения и развития понятия не имеет решающего значения то, оставила ли после себя эпоха соответствующую терминологию для своего обозначения или нет. Представления, составляющие научное понятие, нередко облекаются в словесную оболочку (знак, фонему) из другой эпохи — большая семья, земледельческая община и т.д. И специальные исторические понятия терминологически выводятся не всегда из изучаемой эпохи. Но и в тех случаях, когда это имеет место, содержание соответствующего понятия является результатом не столько простого заимствования содержания соответствующего термина, сколько научного анализа, исходным пунктом которого является терминологический анализ. Термин манор, столь не ясный в средневековых источниках, лишь в трудах историков главным образом XIX в. становится обозначением английской разновидности средневековой вотчины. Многозначный в средневековых источниках термин марка в трудах немецких буржуазных историков середины — второй половины XIX в. (Г.Л. Маурер и др.) закрепляется в качестве обозначения одной из форм общинного устройства в аграрных отношениях средневековья. Равным образом из ряда значений термина аллод в раннесредневековых источниках в научной литературе сохраняется его употребление как синонима земельного владения.

Закрепление терминологии за определенными явлениями в ходе языковой, социальной практики людей и в развитии исторического познания имеет две стороны. Оно в известном смысле избирательно и условно. Принципиально не важно то, каким именно термином обозначается то или иное явление. Слово, термин в качестве языкового письменного знака, в качестве фонемы не имеет сходства с тем, что оно обозначает, причем в этом нельзя усматривать какую-либо особенность языка исторической науки. Любая знаковая система языка не претендует, как известно, на сходство с тем, что именно она передает. Природа терминов и слов разговорного языка математических формализмов, химических формул, графиков, уравнений и т.д. в этом отношении едина — все они являются обозначениями, не несущими печати сходства с обозначаемым.

Может показаться, что поскольку речь идёт об известной условности, то это не имеет ничего общего с наукой. Но язык, если речь идёт о научном языке, доказывает свою научность практически. Значит, существует не только отрыв знака от того, что он обозначает, но и единство с ним.

 

 

Язык науки – не субъективный продукт творчества исследователей. Фундаментальной закономерностью, движущей его развитием, является его связь с предметом научного исследования в каждом случае. В этом смысле содержание слов, формализмов неязыкового происхождения является формой отображения действительности.

«То обстоятельство, — писал Маркс, — что земельная собственность приобретает формы, допускающие капиталистический способ ведения сельского хозяйства, является продуктом специфического характера этого способа производства. Доход земельного собственника и при других формах общества можно назвать рентой. Но он существенно отличен от ренты, какой она является при этом способе производства» [242]. Упомянутая условность возникновения и движения терминологии никоим образом не превращает в условность содержание терминов и понятий — признаков и черт действительности, обозначаемых средствами знаковой структуры языка. Условно то, каким термином обозначается явление, но, безусловно, то, что своё содержание терминология заимствует из обозначаемых явлений. Это бесспорно с точки зрения источника содержания терминов, хотя исследователю, как правило, приходится преодолевать немалые трудности для того, чтобы выявить это содержание. Например, реконструкция содержания терминов патриций в древнем Риме, инвеститура в средние века опирается на достаточно полный «набор» признаков, которые включали в себя эти термины в соответствующую эпоху. Далеко не так очевидно содержание терминов свобода в варварских правдах, бордарии в «Книге страшного суда» и т.д.; в таких случаях исследователь стоит перед необходимостью не столько выявить смысл, который вкладывался в тот или иной термин в свое время, сколько понять явления, процессы, которые за этим термином скрываются. В этом смысле содержание терминов обычно реконструируется историком, будучи результатом анализа, а не заимствуется в готовом виде. Это, однако, никоим образом не ставит под вопрос наличие обусловленности содержания терминов исторической действительностью, которая всегда является также ведущей нитью движения терминологии — изменения значения терминов, отмирания одних и возникновения новых и т.д. Анализ группы терминов со значением «раб» показывает связь их происхождения и содержания с различными географическими районами существования рабства в древней Греции, с временем их возникновения, с разными источниками рабства и т.д.

 

 

В конечном же счёте обнаруживается тесная связь упомянутой терминологии с сущностью рабства и его динамикой в сторону классических античных форм этой системы [243]. Следовательно, без её изучения невозможно дать исчерпывающую и дифференцированную характеристику состояния и эволюции рабства в интересующую эпоху.

Терминология эпохи, отразившаяся в источниках, представляет собой, с логической точки зрения, первоначальную форму отражения действительности — первоначальную для научного ее постижения, поскольку ей самой предшествует этап живой разговорной речи. Следовательно, терминология эпохи — начальная ступень образования понятий, которые связаны с эпохой по содержанию. Содержание это фиксируется в тех или иных признаках явлений, процессов, обозначаемых термином. В ходе исследования эти признаки могут быть оценены различными исследователями с известными различиями, их роль в последующем развитии представлений о предмете может меняться, но сами они объективны, не зависят от последующего развития событий; современная историку действительность также не может ничего изменить в существе и содержании этих признаков. Содержание терминов реконструируется историком, и реконструкция опирается в известной степени на точку зрения, подход исследователя, которые уже не могут быть заимствованы только из исторических условий изучаемой эпохи. В то же время эта реконструкция не может быть ничем иным, как воспроизведением, отражением объективной логики изучаемых событий.

Терминология источников — в силу её особенностей, выраженных в ней первичных форм обобщения материала — особенно тесно связана с действительностью. Одно из важнейших свидетельств раннего аллода, как владения, а не свободно отчуждаемой частной собственности большой семьи салических франков содержится, как известно, в процедуре его наследования — явлении, столь характерном для своей эпохи и столь же специфичным по отношению ко всем предшествующим ему и более поздним формам землевладения. Конечно, исследователь использует и другие данные для того, чтобы доказать этот признак аллода, — то, что аллод в уплату виры за убийство не идёт, что Салическая правда не содержит каких-либо упоминаний о фактах купли, продажи, дарения, заклада аллода. Последнее, впрочем, уже — не столько свидетельство самого источника, сколько вывод, вытекающий из сопоставления аллода с теми или иными формами свободно отчуждаемой частной собственности на землю, высшей и самой развитой из которых является капиталистическая земельная собственность.

 

 

В целом же содержание термина и понятия аллод вырастает из столь специфичных условий, что их невозможно заимствовать из другой эпохи.

Для выяснения вопроса об истинном смысле терминов со значением раб важно понять связь происхождения этих терминов с теми или иными ступенями развития рабства. Конечно, понимание этого предполагает условие, которого нет в содержании соответствующих источников — наличие представлений о высшей, наиболее развитой ступени развития рабства. Однако признаки, по которым судят о наличии и этой ступени рабовладения и которые составляют содержание понятия раба как «говорящего орудия», отнюдь не произвольны и не характерны для всей эпохи господства рабовладения; эти признаки также не встречаются, например, в условиях патриархального рабства древних германцев эпохи Цезаря и Тацита. Эргастерии, приравнивание раба к имуществу, работорговля — эти и другие явления античной эпохи используются исследователем для характеристики рабства и притом классической ступени его развития.

Опыт реконструкции содержания исторических терминов в науке неоспоримо свидетельствует о том, что такая реконструкция невозможна без учета реальных признаков и черт соответствующей эпохи и в то же время она не ограничивается только этим. Если под реконструкцией понимать установление точного смысла терминов, который они имели в интересующую исследователя эпоху, то речь идёт, очевидно, об установлении обозначаемого ими понимания событий, явлений и т.д. их современниками. Однако при этом нужно учитывать обстоятельство, которое всегда важно — об отношении этого понимания к действительности. Оно представляет собой так или иначе форму самосознания эпохи, и степень его достоверности, истинности устанавливается с позиции, которая уже не является точкой зрения современников событий.

Терминология источников является начальной ступенью образования и развития исторических понятий в том смысле, что в терминах выражаются первичные, нередко связанные с непосредственными чувственными восприятиями современников черты, признаки событий, устанавливаются те или иные связи между ними, одним словом, содержатся первые формы логического осмысления действительности. Войдут ли упомянутые восприятия в последующее развитие исторических представлений, в том числе в содержание исторических понятий и в какой именно степени они войдут — на этот вопрос нельзя дать одного общего ответа, ибо это решается исследованием в каждом конкретном случае; бесспорно лишь, что самосознанием современников исторические представления никогда не ограничиваются.

 

 

Для современной историографии и философии истории проблема происхождения понятийного аппарата относится к числу весьма интенсивно обсуждаемых. Историческое исследование, писал канадский философ истории У. Дрей, стремится понять прошлые эпохи насколько это возможно в их собственных терминах. Но существует, с точки зрения Дрея, и другой уровень исследования. Стандарты, развиваемые на этом уровне, представляются историку важными в условиях его собственной эпохи. Дрей высказывает убеждение в том, что современные ценности должны входить в историческую реконструкцию и сомневается относительно возможности избежать ценностных суждений уже на первом уровне исследования. Дрей не допускает, что прошлое может быть реконструировано в терминах его собственных стандартов значимости [244].

Французский историк Марру признаёт наличие ряда вариантов образования понятий. Это понятия, возникшие в конкретных условиях времени и пространства. Проблема здесь в том, по мнению Марру, чтобы выяснить, какой смысл вкладывали современники в эти понятия. Более сложный вариант тот, когда в источниках мы имеем дело с понятиями, образованными историком или вообще неким посредником между исследователем и прошлым, что требует, по мнению Марру, двойной проверки со стороны исследователя [245]. Наконец, понятия образуются самими историками, даже если при этом используются термины соответствующей эпохи; в этом случае возникает опасность осовременивания прошлого [246]246. Отношение к возможности использования терминологии источников в современной историографии неоднозначно — от отрицания такой возможности до утверждения необходимости использовать термины именно в том смысле, какой вкладывали в них современники описываемых событий. Решение этого вопроса обычно связано в каждом случае с той или иной оценкой роли современной историку действительности в образовании и развитии понятий. Бесконечность и хаотичность прошлого имеет для нас смысл, писал немецкий историк В.Ю. Моммзен, лишь благодаря историку. Это становится возможным только на основе применения определённого понятийного аппарата, который хотя и опирается на язык соответствующих объектов, но в принципе не может быть заимствован оттуда.

 

 

Именно тот факт, утверждал В.Ю. Моммзен, что историк подходит к прошлому исходя из определённой, обусловленной его собственной общественной ситуацией точки зрения и постигает её определенным, также сформированным под влиянием современности аппаратом, делает историю, говоря словами Кроче, «современной историей» [247]. Другие историки подходят к оценке роли современности несколько более сдержанно. Точка зрения современности рассматривается как условие более глубокого понимания событий, чем то, которое было доступно их современникам. Кокка признавал наличие потребности в категориях и системах понятий, сохраняющих познавательное значение применительно к современности, раскрывающих содержание источников, но не выводимых только из них [248]. Теория понимания историзма, писал Велер, слишком долго довольствовалась интерпретацией целенаправленных действий с помощью внутренне присущих данному времени масштабов и возможностей, но не видела или отрицала, что прошлое может и должно постигаться по мере надобности исходя их теоретических позиций сегодняшнего дня [249].

Признание роли современности в познании прошлого и в формировании понятийного аппарата историка ставит перед исследователями трудную проблему: в какой мере влияние современности содействует познанию, как определить границы этого влияния, которые бы не допускали отрыва познавательных средств от изучаемых явлений прошлого и искажения истинного смысла этих явлений? Отсюда проистекают призывы к осторожности в применении категорий современной историку эпохи к прошлому [250]. В этой связи западногерманский исследователь Рюзен писал, что содержание прошедшей истории не может быть заменено современной историей; фактическое состояние человеческого прошлого остаётся пробным камнем исторического познания [251].

 

 

Попытка отгородиться от презентизма в этом, как и в других случаях не выходит за пределы пожеланий, поскольку она не подкрепляется наличием необходимого объективного критерия, предупреждающего модернизацию. Однако неспособность историка предупредить модернизацию прошлого в тех случаях, где он хочет от неё отмежеваться хотя бы теоретически, никак не свидетельствует против факта большого влияния современной историку эпохи на его исследования, в том числе на понятийный аппарат этого исследования. Бесспорно, что у историка нет и не может быть иной отправной точки анализа, кроме его собственной эпохи. Влияние современности на логический аппарат мышления историка идёт по следующим основным направлениям.

Во-первых, современность определяет то, что можно охарактеризовать как язык историка, т.е. научные понятия в сочетании с литературным разговорным языком. Очевидно, что в этом отношении историк лишен выбора, ибо он не может отказаться от языка эпохи, как и от своей принадлежности к ней. Уже по этой причине историк не в состоянии описать прошлое только в терминах самого прошлого. Современный историку язык — это не только средство изложения результатов исследования, но и орудие этого исследования; язык, далее, та форма — и единственная, уникальная в своем роде форма, — в которой реализуется социальная функция исторического знания. Никакая иная знаковая система не была бы в состоянии донести все богатство исторических представлений до широкого читателя и сделать его доступным пониманию. Так осуществляется воспитание историей.

Во-вторых, влияние современности на формирование понятийного аппарата осуществляется через выбор тематики и предмета исследования в каждом конкретном случае. Этот выбор всегда подсказывается — или обусловливается непосредственно — современностью, которая выдвигает на первый план исследования те или иные грани прошлого в качестве научно и социально значимых. Актуальность той или иной темы в общем не зависит от степени её близости к современной историку эпохе, хотя именно последняя несёт в себе заряд особой злободневности. Очевидно, что определяя предмет исследования, современность тем самым предопределяет особый, соответствующих ему категориальный аппарат. Это касается, прежде всего «набора» познавательных средств. Содержание же категорий формируется как результат отражения изучаемой эпохи. В реальной истории современность уже не может изменить что-либо в прошлом, придать ему какие-то новые неведомые ранее черты и грани; современность качественно не совпадает ни с одной из эпох всей предшествующей истории.

 

 

Поэтому познание прошлого не совпадает и не может совпадать — ни частично, ни полностью — с познанием современности, а категории, выведенные из изучения прошлого не всегда применимы к изучению современности. Однако соотношение прошлого и современности в акте познания невозможно понять только с точки зрения их несовпадения; их противопоставление недопустимо. В истории каждая новая эпоха вырастает из предыдущей, современность коренится в прошлом, что делает неустранимой связь познания прошлого с современностью.

Поэтому, в-третьих, современность является одной из важнейших предпосылок развития категорий, обогащения их содержания. Движение истории, вершиной которого в каждый данный момент является окружающая историка действительность, обнажает в прошлом новые связи и отношения, которые были скрыты от современников или даже недоступны их пониманию. С поступательным развитием истории ничего не меняется в том, что уже произошло, ушло в прошлое, но меняется общеисторическая перспектива, в свете которой должно оцениваться прошлое; проявляются такие, в том числе отдельные, последствия событий, которых не могли знать современники этих событий. Все это становится источником развития, углубления, обогащения соответствующих исторических представлений и оценок. Одним словом, с высоты современности с развитием истории расширяются возможности понимания прошлого.

Конечно, роль современности в развитии познания нельзя оценивать однозначно. Практика исторического исследования показывает, что современная историку действительность является не только источником развития познания, но и причиной необъективного в своей основе изображения прошлого; все дело в том, на каких позициях стоит и интересами каких общественных сил руководствуется историк. Далее, в понятие современности, как движущей силы познания, необходимо включать и само состояние исторических исследований. Новые научные результаты могут быть, как известно, связаны с обнаружением новых источников и новых фактов и т.д. Современная историку действительность обусловливает состояние исторических исследований, но относительная самостоятельность последних этим не уничтожается. То, что, например, в развитии советской историографии общинное устройство франков эпохи Салической правды квалифицировалось то в качестве родовой общины, то в качестве марковой организации, являясь, согласно третьей, в настоящее время практически общепринятой точке зрения, земледельческой общиной [252] — все эти различия во взглядах невозможно вывести из тех или иных изменений в исторических условиях развития советской историографии; с точки же зрения внутреннего её развития с учётом трудности самого источника упомянутые различия не являются чем-то невероятным.

 

 

Относительная самостоятельность исторической науки в окружающих её условиях предупреждает против превращения её категорий и всего объёма исторического знания в некое служебное средство тех или иных преходящих общественных, прежде всего идеологических потребностей; благодаря этому также открывается возможность реализации социальной функции исторического познания на научной основе.

Наличие двоякого рода факторов образования и развития исторических понятий, действующих в условиях существования реальности, отображаемой в понятии и в условиях современной историку эпохи, не означает, что понятие имеет двоякую природу или двоякий источник. У понятия только один источник — историческая реальность той эпохи, из которой оно выводится. Это в равной мере относится и к понятиям — современникам соответствующей эпохи, и к понятиям, возникшим в другую, более позднюю эпоху; механизм их возникновения в обоих случаях имеет принципиальное сходство. Разница в том, что понятие, терминологически не выводимое из источников соответствующей эпохи, не проходит стадию слова — термина разговорной речи, переходящего в источники с присущей ему многозначностью и нечеткостью содержания. В образовании понятия, являющегося результатом обобщения материала ушедшей в прошлое эпохи, важная роль принадлежит современной историку эпохе, но оно никоим образом не является слепком современных в каждый данный момент отношений. Это в такой же степени характеризует развитие понятия, терминологически восходящие к изучаемой эпохе.

 

 

cyberpedia.su

Author: alexxlab

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *