Luden.io готовит симулятор бога на ARKit
Студия Luden.io, разработавшая мультиплатформенные игры виртуальной реальности серий InMind и InCell, анонсировала свою первую игру дополненной реальности на движке Apple ARKit. Ей стал симулятор бога ARrived, в котором игрок становится всесильным покровителем первобытного племени, идущего на встречу непредсказуемому будущему.
В самые важные моменты племя обращается к «богу» за мудрым советом о том, как ему поступить. Игрок выбирает из нескольких вариантов действий и ведёт подданных к процветанию или катаклизмам. Технология ARKit позволяет поселить племя на столе, кушетке, полу или даже простой лужайке.
Команда обещает вести максимально открытую разработку для СМИ и пользователей, для чего будет активно публиковать новости на аккаунтах ARrived в Twitter и Facebook. Следить за процессом, давать комментарии, предлагать функции и голосовать за решения также можно в Trello. А желающие протестировать раннюю версию AR Tribe в конце этого лета должны зарегистрироваться здесь.
Мы хотим сделать ваше первое приложение, которое поможет вам познакомиться с технологией ARKit и повеселиться, — рассказал редакции Олег Чумаков, генеральный директор Luden.io. — Но если вы копнёте глубже, окажется, что эта игра о том, как адаптироваться к быстро меняющейся среде и помочь адаптироваться другим. Даже если вы не покровитель собственного племени.
ARKit — платформа для разработки приложений дополненной реальности под операционную систему iOS. В данный момент Apple распространяет раннюю версию движка, а полноценный релиз произойдёт в рамках релиза iOS 11 — в сентябре 2017 года вместе с новыми версиями iPhone. Подробнее об ARKit читайте в специальном разделе Голографики.
Не пропускайте важнейшие новости о дополненной, смешанной и виртуальной реальности — подписывайтесь на Голографику в ВК, Twitter и Facebook!
Далее: Лекция: Интерактивные игры в дополненной реальности
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Поддержи Голографику на Patreon!
Ученые: люди придумали строгих богов, когда общество стало слишком большим и сложным
- Николай Воронин
- Корреспондент по вопросам науки
Автор фото, Getty Images
Древние люди, будучи не в силах понять многие явления природы — например, молнии или наводнения, — придумывали им сверхъестественные объяснения. Так появилась вера в богов, по своей прихоти контролирующих силы природы.
Однако в последние несколько тысячелетий у богов появилась и другая, не менее важная функция: они стали судьями, которые наказывали людей за те или иные провинности и, соответственно, поддерживали в обществе некий набор этических норм.
Конечно, происходило это по мере развития общества, и ученые много десятилетий спорили о том, что же появилось раньше: вера во всевидящих и строго карающих богов или большие группы живущих совместно людей со сложной социальной структурой?
Ответ на этот вопрос, кажется, нашли социологи и антропологи Оксфордского университета, изучив верования нескольких сотен древнейших сообществ.
Они пришли к выводу, что суровые «боги-морализаторы» появлялись лишь тогда, когда людей становилось слишком много — и у них появлялась потребность в некой объединяющей их силе.
Автор фото, Getty Images
Сила эта, конечно же, была сверхъестественной, то есть могла контролировать не только природу, но и людей.
И, таким образом, помогала объединять разрозненных, не знакомых друг с другом представителей древних культур, заставляя их сотрудничать и заниматься общими делами на благо всего общества.
«Великое мщение»
Боги древнего мира — исключительно жестокие и мстительные существа, сурово наказывающие за малейшую провинность. Этим они разительно отличаются от божеств современных религий — милосердных и всепрощающих.
Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить Ветхий Завет: если верить этому священному тексту, строгий бог иудеев регулярно устраивал массовые истребления грешников — от Содома и Гоморры, когда «дождем серы и огня» были полностью уничтожены два города, до Всемирного потопа, который и вовсе пережила одна-единственная благочестивая семья.
Герой культового фильма «Криминальное чтиво» перед каждым убийством зачитывает своим будущим жертвам цитату из Книги ветхозаветного пророка Иезекиля: «И совершу над ними великое мщение наказаниями яростными; и узнают, что Я Господь, когда совершу над ними Мое мщение».
Сравните ее с цитатой из Нового Завета: «Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете».
Чтобы понять, когда именно боги стали судьями и что стало этому причиной, ученые Оксфордского университета изучили 414 древнейших сообществ, живших в 30 различных регионах мира за последние 10 тысяч лет.
Каждое сообщество оценивалось по 51 признаку в смысле сложности социальной структуры (размер крупнейшего поселения, наличие писаного кодекса правил поведения и т.п.), а также по четырем признакам веры в сверхъестественные силы — в том числе верили ли люди в карающих богов, наказывающих за те или иные проступки.
Выяснилось, что первой из известных нам религией, где боги стали не только олицетворять силы природы, но и занялись морализаторством, стали верования древних египтян.
Примерно в 2800 г. до н.э., во времена Второй династии, у верховного бога Ра-Солнца появилась дочь Маат — богиня справедливости, закона и миропорядка.
Кодекс Маат (в переводе ее имя означает «правда», «порядок») лег в основу представлений древних египтян об этике — о том, как следует поступать в той или иной ситуации.
Считалось, что, поступив иначе, человек нарушает гармонию и навлекает несчастья на себя и на всех окружающих. Поэтому за соблюдением правил Маат внимательно следили в обществе.
Далее аналогичное превращение безучастных сил природы в сверхъестественный надзорный орган происходило в древних государствах по всей Евразии: в Месопотамии (ок. 2200 г. до н.э.), Анатолии (1500 г. до н.э.) и Китае (1000 г. до н.э.).
После этого, в первом тысячелетии до нашей эры, началось активное развитие религий, объединявших уже сразу несколько государств — таких как буддизм или зороастризм.
Объединявших, в том числе, и единым моральным кодексом.
Северный Кавказ: исторические очерки
Дела давно минувших дней сплошь и рядом отзываются в днях нынешних. А пуще того отзывается в них наша неосведомленность в том, что и как было. Знание истории — не панацея, не универсальный инструмент решения современных проблем, однако оно чрезвычайно полезно для осмысления происходящего сегодня и порой удивительным образом помогает если не изменить, то скорректировать наши представления, зачастую складывающиеся под влиянием газетно-телевизионной информации и лихих высказываний участников ток-шоу. Именно поэтому “ДН” видит смысл в обращении к максимально объективной истории нашей страны и открывает подрубрику “Полезная история”. В ней мы предполагаем несколько раз в год печатать исторические очерки, которые, мы надеемся, позволят восполнить пробелы в наших знаниях и поспособствуют нам с большей основательностью судить о современной ситуации.
Мы начинаем с весьма чувствительной для страны темы Северного Кавказа. Ее будет вести Владимир Владимирович Дегоев, доктор исторических наук, профессор МГИМО-Университета, директор Центра проблем Кавказа и региональной безопасности Института международных исследований, автор множества книг по истории и современности Кавказа и наш давний автор, ставший еще в 1999 году лауреатом премии журнала “Дружба народов” за великолепный очерк “Имам Шамиль по ту сторону войны и политики”.
Строение общества
В XVI веке Северный Кавказ представлял собой географическое пространство, населенное десятками племен и народностей. Обитая в разных природно-климатических условиях, они отличались друг от друга языком, уровнем и характером общественного строя, культурными особенностями, численностью. Все они находились на той или иной стадии перехода от патриархально-родовых отношений к раннефеодальным, классовым. При этом даже этносы, достигшие относительно высокой социальной организации, еще очень долго сохраняли архаичные черты, оказывавшие существенное влияние на весь уклад народной жизни. Отсюда постоянно возникающие перед исследователями проблемы формационной (или цивилизационной) идентификации данных обществ.
Вопрос о путях генезиса, уровне и типе феодальных отношений на Северном Кавказе является остро дискуссионным с научной точки зрения, а в последние два десятка лет он еще и глубоко идеологизирован. Принято думать, будто наличие или отсутствие феодализма имеет прямое отношение к культурно-цивилизационной, исторической репутации народа, его статусу на вертикально стоящей лестнице общечеловеческого прогресса.
Формационная теория марксизма с ее идеей об универсальных закономерностях эволюции общества поощряла советских историков в стремлении непременно найти у народов Северного Кавказа XVI—XIX веков ту “классическую” модель феодализма, которая якобы существовала в Западной Европе (на самом деле даже там никакой единообразной классичности не было). Когда сделать это по очевидным причинам не удалось, родилась некая адаптированная к местным реалиям концепция “горского феодализма”, в свою очередь ставшая предметом научных и околонаучных споров.
Не вникая в их запутанные детали, выделим в этой концепции то, что в ней представляется наиболее правдоподобным, аргументированным, логичным, а следовательно, научно плодотворным. Сквозь эту призму “горский феодализм” выглядит как весьма специфическая, аморфная, находящаяся в стадии формирования и развивающаяся в очень медленном и неровном, “приливно-отливном” темпе социально-хозяйственная и социально-культурная система. Ее сословно-иерархическое или, по-марксистски, классовое содержание заметно разнилось от территории к территории, в одних случаях свидетельствуя о начальных этапах эволюции социума, в других — о переходных и более зрелых.
Куда менее развита сугубо политическая составляющая этой системы. В ней в той или иной степени наличествовали лишь элементы государственности, так и не оформившиеся в полноценное феодальное государство. Как справедливо замечают многие ученые, на Северном Кавказе княжеская власть — в принципе являющаяся прообразом ранних монархий — осталась на стадии вождества или дополитических форм предводительства. Это прочно закреплялось в социально-психологических, культурных и поведенческих кодах в виде идей свободы и равенства, ревностно охранявшихся от посягательств всякого рода “политических реформаторов” и “объединителей”.
Государств в полноценном смысле слова на Северном Кавказе не было. Но были более или менее выраженные элементы государственности. В большей степени они характерны для таких этнополитических образований, как Кабарда (Большая и Малая), шамхальство Тарковское, Тюменское ханство, уцмийство Кайтагское, Аварское нуцальство (позже — ханство), Табасаранское майсумство, Цахурский (или Элисуйский) султанат, Дербентское ханство. В меньшей — для Северо-Западного Кавказа (Черкесии), где зачаточные формы государственности наличествовали лишь у так называемых “аристократических” или “княжеских” племен.
Особняком стоит Ногайская Орда, которая возникла после распада Золотой Орды в степях Предкавказья, простирающихся от устья Дона на западе до междуречья Кумы и Терека на востоке. Строго географически значительная часть Орды не относилась к Северному Кавказу, однако ее существенное влияние на геополитическую ситуацию в регионе в XVI веке заставляет учитывать данный фактор.
Кочевой образ жизни ногайцев придал их социальной и “государственной” (или, скорее, протогосударственной) организации специфические черты, совокупно именуемые в современной этнологической науке очень условным термином “кочевой феодализм”. В середине XVI века Ногайская Орда разделилась на Малую, оставшуюся в Предкавказье, и Большую, откочевавшую за Волгу и Яик.
Северокавказские квазигосударства, с точки зрения социально-политической, были сложносоставными системами. В наиболее развитых из них существовала многоступенчатая общественная иерархия, внешне построенная на сеньориально-вассалитетном принципе. Самую верхнюю строчку в ней занимал князь (иногда “старший” или, заимствуя русскую феодальную терминологию, “великий” князь), статус которого обозначался в разных местах по-разному: хан, шамхал, нуцал, уцмий, майсум, султан.
Далее шли представители феодальной аристократии и феодального сословия в целом, также именовавшиеся в соответствии с местными историко-культурными и языковыми традициями: беки, мурзы, таубии, уорки, уздени и т.д. Отношения их с князьями носили сложный и не до конца выясненный учеными характер. Определенная степень подчинения безусловно существовала, но она зависела от конкретного соотношения силы, влиятельности и амбиций сеньора, с одной стороны, и его вассалов — с другой и нередко была лишь кажущейся.
Судя по источникам, еще менее четкой являлась система соподчинения внутри класса феодалов. В северокавказских языках (мы, разумеется, исходим из того, что они отражают реалии жизни) есть целый набор слов для определения того или иного местоположения в социальной иерархии, и это, по логике, должно свидетельствовать о наличии по крайней мере формальной вассалитетной зависимости одних от других. В то же время бесчисленные примеры совершенно своевольного поведения тех, кто считался вассалами, говорят о весьма номинальном характере такой зависимости.
Непроста картина и на нижних этажах северокавказских обществ. Помимо кровнородственных общин (тухум, тейп) на разных стадиях разложения имелись довольно крупные общинные союзы (джамааты, магалы), где уже заметен территориально-соседский принцип расселения. Одна часть этих общностей подчинялась князьям и феодалам, платя различные подати. Другая часть была свободной и управлялась выборными старшинами. Эти социальные организмы в Дагестане и Чечне назывались “вольными обществами”, в Черкесии, как уже отмечалось, — демократическими племенами. Жизненно важные вопросы обсуждались на народных собраниях, там же принимались соответствующие решения, обязательные к коллективному исполнению.
Вольные общества и их западно-кавказские аналоги являлись прежде всего военными организациями. Война в форме набегов на ближних и дальних соседей, а также наемничество были частью их повседневности. В иных случаях — едва ли не главным способом существования. Источники иногда называют эти объединения “военными республиками”. По понятным причинам они становились важным фактором в политической расстановке сил и на Северном Кавказе, и в Закавказье. В условиях перекрестного столкновения противоположных интересов местных политических игроков разных калибров спрос на “профессиональные услуги” вольных обществ и на союзнические отношения с ними был высок.
Эти социальные структуры специализировались отнюдь не только на войне. Имеются достоверные исторические сведения о вполне развитой хозяйственной жизни горцев. Для отдельных ее отраслей — в частности ремесел — были характерны образцы высочайшей производственной культуры. Горские общества также вели активный товарообмен с равниной, в котором определенную роль уже играл всеобщий эквивалент — деньги в виде серебряных и золотых монет.
Мирная, хозяйственная деятельность в большей степени была свойственна общинам, находившимся в зависимости от князей и феодалов, что, однако, совсем не означало беззащитности или безопасности этих общин для окружающих. Постоять за себя могли любой аул, любая семья, любой мужчина.
Отношения князей и их вассалов с общинниками строились на некоем негласном договоре: князь обеспечивал безопасность общины от наиболее серьезных внешних угроз, а в ответ получал натуральную ренту и, заодно, лояльность. Такой договор основывался на обычаях, и поэтому нарушение его дорого обходилось нарушителю. По большому счету общинники зависели от князя так же, как и он от них. Его власть ограничивалась неписаными (а иногда и кодифицированными) нормами права и морали. Требования, выходившие за их пределы, нередко наталкивались на вооруженный отпор и грозили потерей всякого влияния на “низы”.
У князя была дружина, призванная защищать его владения, а также служить атрибутом власти и могущества. Порой она использовалась для княжеских “забав” — охоты и такой ее разновидности, как тайный грабеж соседних территорий. Дружине также приходилось участвовать в бесчисленных межкняжеских войнах и усобицах, во многих случаях спровоцированных кровной местью.
Какую бы цель ни преследовал набег — грабительскую, социально-престижную, политико-завоевательную, — он являлся, с одной стороны, вековой традицией, с другой — военно-техническим приемом практически у всех народов Северного Кавказа. Глубоко деструктивную составляющую набегов с точки зрения экономики, межплеменных, межэтнических и межгосударственных отношений отрицать трудно. Кроме прочего, эта традиция вносила свой вклад в раскручивание маховика кровной мести в масштабах, не знавших ни социальных, ни географических, ни политических границ. Как банально замечено по этому поводу в одном из бесчисленных исторических источников, “подвиги наездничества всегда оканчивались кровью”.
Нередко князья (шамхалы, ханы, уцмии и т.д.) совершали разбойничьи набеги не ради самих набегов, а для того, чтобы заставить богатых соседей откупаться от этой угрозы и тем самым поставить их в данническую зависимость.
Отдельные, наиболее крупные князья имели примитивный административный аппарат или, скорее, некое его подобие. Он занимался управлением “дворцовым” хозяйством, сбором налогов и разными организационными вопросами. Но этот аппарат так и не оформился в специализированную отрасль власти — князь, как правило, предпочитал во все вникать сам.
Связь правителя с его “дворцовой” челядью и дружиной носила не только и зачастую не столько институциональный, сколько личный, ситуативный характер. Поэтому прочность социально-политических позиций князя во многом зависела от его персональных качеств. Они же играли огромную роль в глазах рядовых “подданных” — общинников, которым было вовсе не безразлично, кому подчиняться.
Личный авторитет князя мог стать определяющим фактором в деле обеспечения широкой народной поддержки (в виде ополчения) в случае большой войны.
Важнейшей составляющей княжеского авторитета являлась его готовность следовать обычаям и традициям (адатам), которые распространялись на сферу отношений правителя как с “придворной” знатью, так и с простым народом. На Северном Кавказе, особенно у западных адыгов, кабардинцев и осетин, складывавшийся веками поведенческо-бытовой этикет и нравственный кодекс обладали поистине сакральным смыслом. Нарушение этих правил приравнивалось к святотатству и обрекало нарушителя — вне зависимости от его социального положения — на строгое наказание в той или иной форме.
Одним словом, правитель, пренебрегающий заветами предков, мог легко лишиться социальной опоры и в ближнем кругу, и в обществе в целом. А вместе с ней — политического статуса. Иногда и жизни.
Однако патриархальные нормы служили не только средством ограничения власти князя, но и эффективным инструментом ее укрепления. Аталычество, аманатство, побратимство, куначество, гостеприимство, круговая порука, взаимопомощь, ритуальные подношения — все эти институты традиционного общества при умелом их использовании гарантировали правителю весьма прочные и разветвленные связи, образующие целую сеть социальной клиентелы.
Эти же институты, наряду с династическими браками и вековыми кровно-родственными связями, работали и на уровне межкняжеских — политических и, в каком-то смысле, “международных” — отношений на Северном Кавказе.
По всей видимости, именно требовательными патриархальными традициями, связывавшими местных правителей узами естественного и искусственного родства, а также соответствующими моральными обязательствами, следует объяснить тот факт, что во внешнеполитических вопросах мелкие княжества-государства ориентировались на более крупные, как бы делегируя им свои полномочия в этой важной сфере. В Дагестане, к примеру, тарковские шамхалы порой осуществляли весьма широкое представительство на международной арене, хотя преувеличивать его эффективность не стоит.
Еще одним фактором, способствовавшим упрочению власти северокавказского князя-правителя, становилась возможность осуществления судебных, третейских функций — возможность, возникавшая в связи с общественной потребностью в высшей арбитражной инстанции. Народное собрание далеко не всегда могло выполнять роль такого регулятивного механизма, особенно когда речь шла об отношениях между враждующими общинами или отдельными представителями феодальной знати.
Этнополитическая карта региона
Северокавказские квазигосударства в большинстве своем были полиэтничными образованиями с весьма размытыми и постоянно меняющимися географическими границами. Они отличались внутренней неустойчивостью и ярко выраженными центробежными тенденциями, вызванными целым рядом причин, в том числе слабостью княжеской власти и отсутствием четкого порядка ее наследования. Междоусобицы и дробление территорий были привычными явлениями.
В результате этнополитическая карта региона часто менялась: одни квазигосударства исчезали, другие возникали. Так, на рубеже XVI—XVII веков Кабарда распалась на Большую (западную) и Малую (восточную). А Тюменское ханство и Табасаранское майсумство вообще прекратили свое существование. Несколько позже из шамхальства Тарковского выделилось несколько вполне самостоятельных политических единиц, пусть и миниатюрных.
Внутрикняжеские и межкняжеские распри провоцировали вмешательство внешних сил, как кавказских, так и внекавказских (Иран, Турция, Крымское ханство, Россия). Это также приводило к перекройке границ и к перераспределению сфер влияния. К XVI веку, например, утратило свою независимость Дербентское ханство, фактически став северной провинцией Ирана.
С другой стороны, внешний фактор — когда стихийно, а когда и сознательно — превращался в механизм поддержания определенного политического равновесия в регионе. У феодально-княжеских элит появилась относительная свобода выбора иностранных покровителей. Эта свобода давала некоторое пространство для лавирования между внешними игроками путем противопоставления их друг другу. Становясь объектом не только угроз, но и ухаживания со стороны крупных соседних держав, местные князья обретали дополнительный политический вес.
Эта ситуация, помимо всего прочего, позволяла удерживать в северокавказских квазигосударствах очень хрупкий баланс между центростремительными и центробежными факторами. К числу последних относилось то обстоятельство, что эти политии не были этнически однородными. В зависимости от Кабарды (а значит, в известном смысле, в ее составе) находились осетины, карачаевцы, балкарцы, абазины, западная часть ингушских и чеченских обществ. Еще более пестрым был этнический состав шамхальства Тарковского, Аварского нуцальства, уцмийства Кайтагского — кумыки, аварцы, даргинцы, ногайцы, лезгины, лакцы, агулы, чеченцы, ингуши, таты, горские евреи.
В ряде случаев зависимость “нетитульных” этносов от “титульных” имела экономические причины. К примеру, кабардинские князья контролировали выходы из горных ущелий (где в XVI веке жили осетины, балкарцы, карачаевцы, абазины, ингуши, чеченцы) на пастбищные равнины, без которых невозможно отгонное скотоводство — основное занятие всех горских народов.
Аналогичным экономическим и политическим рычагом активно пользовались тарковские шамхалы, в руках которых находились прикаспийские пастбища, где жители горных общин могли пасти свой скот на условиях аренды. Это ставило их в прямую зависимость от шамхалов и принуждало к лояльности, хотя и не гарантировало ее.
Тут, кстати, следует отметить, что владение равнинной территорией обычно является эффективным инструментом экономического, политического и культурного воздействия на тех, кто живет выше. Не случайно, универсальным средством общения — lingua franca — становятся “равнинные” языки. (Таким языком для Северо-Восточного Кавказа был кумыкский.) Именно на равнине происходил интенсивный товарообмен. Именно через равнину пролегали важнейшие торговые пути. Именно равнина страховала горы от неизбежных рисков, связанных с ограниченной природными условиями производственной базой.
Экономическая диктатура равнины вызывала у жителей высокогорья двойственное чувство: с одной стороны, презрение к ее изнеженности, с другой — затаенную зависть к ее богатству и культуре.
Характерной особенностью северокавказского культурно-цивилизационного ландшафта было отсутствие городов как системообразующих центров социально-экономического и политического развития.
Единственное и очень яркое исключение — Дербент, древнейший город и морской порт, крупный центр ремесел и торговли, обязанный своей высокой культурно-урбанистической репутацией по меньшей мере двум обстоятельствам: он во многом был частью персидской цивилизации и ввиду своего географического расположения исторически выполнял чрезвычайно важную функцию контактной зоны, через которую Европа (включая Россию) и Восток общались и познавали друг друга. В каком-то смысле Дербент был всекавказским культурным феноменом и одновременно неповторимым, уникальным для Северного Кавказа явлением.
Замки и крепостные сооружения ханов, выполнявшие совершенно иные, военно-оборонительные функции, так и не стали, в отличие от Европы, предвестниками урбанистической эпохи. Города в регионе возникнут лишь с приходом России в XVIII веке и за пределами ханских резиденций.
Горная местность создавала естественные и труднопреодолимые препятствия для самых разных видов общения, без которого немыслимы ни экономический рост, ни политическое единство. Положение усугублялось тем, что суровые реалии жизни (войны, междоусобицы, набеги, грабежи) заставляли делать все, чтобы обеспечить недоступность поселений, для каждого из которых внешний мир, как правило, ассоциировался с угрозой.
В результате система коммуникаций — одна из базовых предпосылок общественного развития — оставалась в первозданном состоянии. Отсюда замкнутость, обособленность, неподвижность, оберегаемые как первое условие самосохранения и безопасности.
В XIX веке русские и иностранные знатоки социально-культурного быта Северного Кавказа, не сговариваясь, констатируют одно и то же: “своеобразный мир с особым складом домашних и общественных отношений”, “замкнутый круг жизни” и “роковую необходимость” выхода из него.
Поэтому многие предпочитали селиться высоко в горах, гарантируя себе безупречную защиту и тем самым возможность для безнаказанного нападения на более уязвимых.
Горные ущелья служили идеальным средством консервации социально-культурного быта. Течение исторического времени там как бы останавливалось. Горцы питали глубочайшее недоверие к разного рода реформам и нововведениям.
Северный Кавказ был полиэтничным пространством с незапамятных времен. С XVI века эта особенность приобретает еще более выразительные проявления. Оба берега Терека в его среднем и нижнем течении, бассейны рек Сунжа и Фортанга заселяются русскими беглыми крестьянами (отчасти староверами), давшими начало гребенскому казачеству.
От слова “гребни” — небольшие горы в терско-сунженском междуречье. Происхождение слова “казак” — предмет давней дискуссии среди ученых. В русских источниках термин “казаковать” означал “совершать набеги”, “разбойничать”. Но это занятие, знакомое отнюдь не только казачеству, было общим “историческим достоянием” всех народов Северного Кавказа.
В общих чертах его можно характеризовать как многосмысловую категорию, включавшую в себя такие параметры, как способ добывания средств к существованию, хозяйственная специализация, этническая принадлежность, социально-культурный облик, религиозная идентичность, политическая организация. Со временем это понятие эволюционирует из аморфной субстанции в более конкретную, позволяющую отождествлять казачество с крупным сообществом, которое занимало обширную территорию, имело славянское ядро (обладая одновременно признаками субэтноса и сословия), исповедовало православие, тяготело к общинно-демократическим формам социально-экономического бытия и военному образу жизни как способу самозащиты. Уникальной культурной особенностью казачества являлась его открытость и готовность вбирать в себя разнородные этнические элементы.
Со временем славянское население росло. Находясь в тесном соседстве, казаки и горцы заимствовали друг у друга хозяйственные приемы, ремесленные навыки, культурно-бытовые особенности, военное мастерство.
Общение это не было безмятежным. Случались вооруженные столкновения, взаимные набеги, борьба за территорию. Это, однако, не мешало, если не способствовало (как ни парадоксально) развитию интереса друг к другу.
Возникали и ширились торговые связи. Горцы стали использовать тот же сельскохозяйственный инвентарь и те же земледельческие приемы, что и казаки. Было оценено удобство русских изб. Часто именно такой тип жилища с соответствующим внутренним убранством предпочитали горцы, переселявшиеся на равнину. Казакам, в свою очередь, пришлась по душе очень практичная, приспособленная к местным природно-климатическим условиям горская одежда. В будущем, особенно в период Кавказской войны, это приведет к трагикомичным ситуациям, когда казаки и горцы, не разобравшись, кто перед ними, открывали огонь по своим товарищам.
Широко практиковались и заимствования нематериального характера. Горский обычай куначества стал очень важным институтом межэтнического общения, обладавшим миротворческим потенциалом и приносившим большую пользу в сложных, остро конфронтационных обстоятельствах.
Причем даже в условиях противостояния элементы взаимопонимания и “дипломатические” контакты возникали между русскими и горцами стихийно, вне зависимости от официальных действий российского правительства. Сама повседневная реальность с ее житейским прагматизмом становилась наилучшим регулятором “международных” отношений.
Не были русские чужаками и на Северо-Западном Кавказе, где четкие следы их присутствия археологические и письменные памятники фиксируют с IX века. В результате победы киевского князя Святослава в войне с Хазарским каганатом (965—967 гг.) Древнерусское государство ненадолго приобрело такие размеры и такое внутриполитическое содержание, в которых историки увидели основание говорить об “империи Святослава”. Находившиеся от нее в даннической зависимости территории простирались вплоть до Кавказского хребта. С этносами, населявшими это пространство, также устанавливались военно-союзнические и “династические” отношения, например, с ясами (аланами-осетинами) и касогами (кабардинцами и черкесами или адыгами). Их боевые дружины, находясь на службе у Святослава и его преемников, активно вовлекались во внутренние дела Киевской Руси, включая междоусобную борьбу за власть.
Приблизительно в это же время в районе Северного и Южного Прикубанья, а также Восточного Приазовья образовалось Тмутараканское княжество — нечто вроде вотчинно-наследного владения киевских князей. Этот уникальный по своему историческому значению выселок играл важную военно-политическую, торгово-экономическую и культурно-коммуникативную роль на Северном Кавказе и в Предкавказье. Тмутараканское княжество можно назвать “маленьким Вавилоном”, где жили, узнавали друг друга, учились понимать и заимствовать чужое русские, хазары, греки, ясы, касоги, абазины, евреи, итальянцы.
Правда, такая жемчужина, как Тмутаракань, находившаяся на перекрестке торговых путей и этим богатевшая, была также яблоком раздора. Извне ее хотели захватить соседи, изнутри — те или иные политические группировки. В подобных условиях и в отрыве от основного массива Киевского государства долго просуществовать княжество не могло. С нашествием монголов следы Тмутаракани в исторических хрониках теряются окончательно.
Однако говорить о бесследном растворении русского населения княжества нельзя. Часть его, как считают ученые, действительно была ассимилирована автохтонными местными этносами и пришедшими монголами. Другая же в поисках спасения раздробилась на мелкие группы, создала очаговые поселения по всему Северному Кавказу и выжила, дождавшись в конце концов “второго пришествия” Руси в этот регион в XVI веке.
Есть поэтому резон согласиться с мнением исследователей, полагающих, что в многовековом процессе освоения Северного Кавказа русскими есть культурно-историческая и демографическая непрерывность.
Религии
Вопрос о доминирующей религии на Северном Кавказе в XVI—XVII веках и
общественно-политической роли религиозного фактора крайне сложен и
спорен.
Историографические данные об этом отрывочны и противоречивы. Пожалуй,
единственное, на чем они сходятся, так это на том, что среди простонародья, то
есть подавляющего большинства населения, преобладало язычество.
Известно также, что в материальной культуре, преданиях, некоторых тотемических обрядах западных адыгов и осетин сохранились следы христианства византийского толка, распространенного у них в период с VI по XIV век.
В I веке н. э. апостол Андрей Первозванный, согласно преданию, проповедовал христианство среди алан (осетин), абхазов, черкесов (адыгов), сумев обратить многих из них в новую веру. Миссионерская работа на Северном Кавказе продолжалась и позже. С IV века заметную роль в христианизации региона играет Грузия. Но наибольших успехов в этом добивается Византия. К началу VI века на территории Черкесии (Зихии), Тамани и Абхазии насчитывалось 24 города-колонии (соответственно 6, 7, 11) с церквами, где проповеди и молитвы читались как на греческом, так и на местных языках. Тогда в Черкесии было 4 епархии, епископы которых назначались из Константинополя и принимали участие в византийских церковных соборах.
В правление императора Юстиниана (527—565 гг.) греческие монахи селились среди алан и строили там каменные церкви, способствуя укреплению позиций христианства. Византийские летописи начала VIII века сообщают о “чрезвычайной набожности” алан и черкесов. Христианство являлось официальной религией в Аланском царстве (X—XII века), где была своя епархия, преобразованная затем в митрополию в составе Константинопольской патриархии.
Есть данные о влиянии христианства на кабардинцев, начиная со II века н. э. Это время, судя по всему, сохранилось в народной памяти достаточно прочно, поскольку в XVI веке послы Кабарды просили московских царей о восстановлении у них христианства.
Не подлежат сомнению многочисленные исторические свидетельства о широком распространении христианства в Кавказской Албании (Дагестан и Восточное Закавказье) с IV по VII век. Эту религию в той или иной степени исповедовало все полиэтничное население государства, включая лезгин, чеченцев, тюрков, у которых многие исследователи находили следы христианской обрядности вплоть до середины XVIII века.
По памятникам архитектуры и эпиграфики отчетливо прослеживается христианское влияние и в посталбанском Дагестане VIII—XII веков, а также в Ингушетии (Ассинская котловина).
Значительный вклад в христианизацию Северного Кавказа внесло Тмутараканское княжество, ставшее с начала X века крупным культурным центром и первой русской епархией в регионе. Построенные там монастыри и церкви с их внутренним убранством и фресками говорят, кроме всего прочего, о тяготении местных этносов к духовному единству. Поразительными сегодня кажутся абсолютно достоверные сведения о том, что в оформлении интерьеров тмутараканских храмов использовались кавказские орнаментальные мотивы, а в качестве иконописцев приглашали мастеров северокавказского происхождения, в частности абазин.
Другим ретранслятором христианства греческого образца было Абхазское царство (786—1089 гг.) — сильное, богатое, независимое государство, разделенное на 22 епископства, которые подчинялись каталикосу Пицундскому. После завоевания Абхазии грузинским царем Давидом IV Строителем (1089 год) эта функция отчасти перешла к Грузии. Яркий след в деле развития христианства на Северном Кавказе оставила царица Тамара, правившая с 1184 по 1207 год.
Нашествие монголов в 20-х годах XIII века и последующее их господство во многом изменили политическую и этническую карту Северного Кавказа. Как любые завоеватели, они не терпели сопротивления и подавляли его беспощадно. Но после решения этой сугубо военной проблемы монголы устанавливали на покоренных территориях такую форму власти, которая проявляла к местной культуре и религии чувство, именуемое рядом исследователей веротерпимостью, хотя уместнее, вероятно, назвать его безразличием. Главным для монголов было устранить на своем пути крупные политические единицы, способные к организованному сопротивлению. Вникать же во внутреннюю жизнь уже подчинившихся народов они не собирались.
В монгольских завоеваниях, в отличие, к примеру, от арабских, не было агрессивно-мессианского начала. Идеологически монголы ничего не могли предложить местному населению, точнее, ничем не могли подавить его духовно. До конца XIII века они придерживались языческих обрядов, а впоследствии колебались между буддизмом, исламом и христианством. Монголы нанесли сильный удар по православию на Северном Кавказе не столько потому, что целенаправленно боролись против чужой веры, сколько потому, что вытеснили автохтонное население (в основном алан) из Предкавказья и заперли его в горных ущельях, где оно, оказавшись физически отлученным от внешнего мира, вернулось к политеизму.
Несомненный интерес для историков и этнологов представляет тот факт, что у алан-осетин, вытесненных монголами с равнины в горы, произошли крах центральной власти, упадок весьма развитого политического строя и реставрация патриархально-родовых отношений. Одновременно возродилось и язычество как идеологическая система, более соответствовавшая архаическим реалиям жизни. В русской историко-этнографической литературе высказано нечто вроде гипотезы, согласно которой дикая негостеприимная природа гор, создававшая для социума постоянную угрозу физического исчезновения, сужала для человека мир идеального, духовного, воображаемого. Точнее говоря, этот мир рождал особую разновидность творческой фантазии — порой пламенной и неуемной, — но в нем было мало места для организованного конфессионального начала, плохо приживающегося в условиях культурно-пространственной изоляции.
В несколько лучшем положении были черкесы. Эти разобщенные и лишенные военно-политического единства племена не воспринимались монголами в качестве серьезной преграды на своем пути. Пришельцев мало интересовали верования народов Северо-Западного Кавказа, и поэтому христианство здесь сохраняется еще довольно долго.
В XIV веке распространенную среди местных жителей греческую веру попытались вытеснить католические (генуэзские) миссионеры, пробиравшиеся в верховья Кубани, в район нынешнего Кисловодска и даже в Дагестан. Но их постигла неудача. По данным источников, в конце столетия Черкесия была населена “христианами, исповедующими греческую веру” и отправляющими богослужебные ритуалы на ясском (осетинском) и черкесском языках.
В отличие от первых волн монгольских завоеваний, нашествие уже достаточно исламизированного войска Тимура (Тамерлана) в конце XIV века нанесло православию на Северном Кавказе гораздо более чувствительный урон. Признаки “священной войны за веру” со всеми ее кровавыми последствиями были налицо.
Процесс упадка христианства усугубился османским завоеванием Константинополя, а затем Крыма и Черноморского побережья Кавказа (вторая половина XV века). Северокавказские этносы лишились культурных и физических контактов с центрами греко-православной веры.
Христианству было трудно укорениться на Северном Кавказе необратимо. Это пространство напоминало бурлящий котел, в котором все менялось с калейдоскопической быстротой. Здесь не было ничего незыблемого, сформировавшегося. Постоянным являлось только одно — движение. В этом состоянии пребывало все, что находилось не в горах, где легче было остановить время, законсервировать жизнь.
На равнине же, оголенной перед лицом сменявших друг друга завоевателей и миграционных волн, происходили сложнейшие процессы этно-, культуро-, политогенеза. Такие понятия, как насиженные, обжитые места, являлись даже для самых могущественных на определенный момент этнических сообществ преходящей и в принципе недостижимой роскошью.
В этом безжалостном плавильном котле бесследно погибало одно, неузнаваемо трансформировалось другое, нарождалось третье. В горниле такого мощного цивилизационного метаболизма ни одна из великих монотеистических религий (христианство, ислам, иудаизм, буддизм) не смогла одержать безоговорочную победу, которая во многом осталась за язычеством. Однако победившее идолопоклонство пошло, если так можно выразиться, на компромисс с христианством (как, впрочем, и с исламом), введя в свою обрядовую практику новые, явно заимствованные элементы.
Деградация церквей и превращение их в языческие святилища не помешали христианским образам и христианским идеям сохраниться в духовной культуре северокавказских народов. Известно, в частности, что среди тотемических символов большим почтением пользовались каменные и деревянные кресты. Именно они становились центральным атрибутом в молитвенных ритуалах.
В пантеоне богов, которым поклонялись на Северном Кавказе, главное место принадлежало “всемогущему творцу”, ассоциировавшемуся с Иисусом Христом. Также был широко распространен культ христианских пророков и святых — Ильи, Св. Георгия, Михаила Архангела, Св. Матфея, Св. Марии Богоматери. Не задумываясь над происхождением этих обычаев, горцы праздновали Пасху, Рождество, Сретение, Вознесение Господне.
Ислам начал проникать на Северный Кавказ со времен арабских завоеваний в VII—VIII веках. Но процесс утверждения этой религии затянулся на многие столетия и протекал медленно и неровно. Поначалу сферой его распространения был Юго-Восточный и Центральный Дагестан, затем Северный Дагестан, Кабарда и, наконец, Северо-Западный Кавказ. Население предгорных и горных местностей стало исповедовать ислам на несколько веков позднее, чем “равнина”. Его принимали в основном господствующие сословия в своих социальных и идеологических интересах. Постепенно новая религия превращалась в культурный феномен, воплотившийся в выдающихся памятниках архитектуры и письменности.
Вместе с тем остается дискуссионным вопрос о том, насколько глубоко укоренился ислам даже среди элит северокавказских обществ. Как свидетельствуют источники, традиционная народная культура многое из ислама решительно отторгала, а то, что впускала в себя, перекраивала на собственный лад, иногда до неузнаваемости. Повседневная и праздничная обрядовая практика представляла собой причудливый симбиоз языческих и исламских ритуалов.
Адат и шариат
Дагестан XVI—XVII веков считается наиболее исламизированным социополитическим пространством по сравнению с остальными территориями Северного Кавказа. Но и там этой религии не удалось проникнуть в толщу народной жизни настолько, чтобы преобразить последнюю радикально и необратимо. Степень влияния ислама была жестко обусловлена величиной общественной потребности в таких регулятивных механизмах, которые своей эффективностью явно превосходили бы систему адатов.
Между тем конкурировать с простыми, привычными и понятными горцам адатными нормами было очень трудно. В условиях патриархально-родового быта практически не оставалось такой сферы, где обычное право не справлялось бы со своими социальными функциями.
Вместе с тем нет ничего удивительного в том, что и адаты не были абсолютно безупречными судебными инструментами: некоторые из них служили источниками споров и разнотолков. Втиснуть все многообразие реальной жизни в “правовые нормы” было невозможно.
Адат оказался необычайно живучим институтом прежде всего потому, что он органично соответствовал замкнутому общинному миру, охранявшему себя от всяких перемен как главного источника угроз собственному существованию.
Для общества с едва заметными темпами эволюции адата вполне хватало, тем более, что он имел и определенные ресурсы гибкости, позволявшие ему обогащаться новыми “правовыми” прецедентами и таким образом приспосабливаться к ситуациям, когда избежать исторических подвижек было нереально.
Кроме того, широкая, “всесословная” востребованность и прагматичность адата придавали ему не только социальную, но и политическую функцию. Это тонко уловили наиболее сообразительные дагестанские правители, предпринимавшие едва ли не с XII века попытки кодификации адатов. Тем самым обычное право встраивалось в систему власти, хотя, разумеется, далеко не в том институциональном виде, в каком это имело место в высокоразвитых государствах, и далеко не с такой эффективностью, какая автоматически сводила бы к минимуму необходимость в более или менее даровитой личности, умеющей использовать “закон” в собственных политических интересах.
Мощные исторические корни адата служили ему защитой от вторжения шариатских правил жизни, более сложных и более требовательных. Мусульманское судопроизводство предполагало наличие специально обученных людей, которых в Дагестане было очень мало. Шариат предусматривал гораздо более строгие наказания, чем адат, в том числе за преступления, которые таковыми у горцев не считались. Для внедрения основ шариатского законоведения, отторгавшихся традиционалистским обществом, необходимо было сильное единовластие. Но именно в нем Дагестан издавна испытывал большой недостаток.
Восполнить его пытались еще арабские завоеватели, назначавшие своих наместников (валиев) в Кайтаге, Табасарани и Казикумухе, от которых, как гласит легенда, пошли местные “правящие династии” уцмиев, майсумов, шамхалов и т.д. Но их власть была ограничена и в пространстве, и в своем внутреннем содержании. За пределами владений первых наследственных правителей Дагестана (а иногда даже за пределами их замков) простиралось огромное пространство, населенное вольными обществами, которые оставались вне всякого внешнего контроля.
Впрочем, и в пределах “княжеских” владений утвердить шариат силой было, по уже указанным причинам, совсем не просто. Правители прагматического склада и не пытались этого делать. Более того, они охотно использовали непререкаемый авторитет адатов в интересах сохранения своей власти и социального влияния, а также для укрепления материального положения. Немаловажную статью доходов дагестанских владетелей составляли штрафы с виновных, взыскиваемые по решению адатных судов.
Вместе с тем в судебную и культурную практику мало-помалу проникают и элементы шариата — ровно в той мере, в какой их способно было усвоить массовое сознание. Ни для дагестанских политических элит, ни тем более для простонародья принятие ислама не стало каким-то единовременным актом. Поскольку фундаментальные основы жизнедеятельности общества оказывали новому миропониманию жесткое сопротивление, ему пришлось долго и трудно приспосабливаться к реальности.
Относительно успешно, хотя и очень медленно, шариат просачивался в те большей частью периферийные ниши социального бытия, где он встречал меньшее противодействие и где он, в виде своеобразного юридического подспорья, восполнял несовершенство адата. Это — вопросы, связанные с внутрисемейными отношениями, тяжбами по поводу наследования имущества (важно отметить, что из этих тяжебных случаев исключались дела, касавшиеся раздела наследства между потомками владетельных /феодальных/ фамилий) и некоторыми “гражданскими” исками.
Жизненно важные проблемы общества решались на основе адатов, сохранявших прочные позиции не только благодаря могучей исторической инерции, но и, как уже говорилось, благодаря наличию определенного ресурса, позволявшего адаптироваться к постепенным, нереволюционным изменениям. У адата этот потенциал гибкости был выше, чем у шариата.
В результате в области судопроизводства и общественного правления на Северо-Восточном Кавказе сложились параллельные системы с неравномерным распределением функций. С очень большой долей терминологической вольности можно сказать, что адат однозначно преобладал в сфере “публичного права” (в вопросах особой социальной значимости), в то время как в сфере частных и семейных отношений применялись также нормы шариата.
Следствием компромисса между обычным правом и новыми установлениями стал так называемый маслагат — мировая сделка с участием посредников, избранных тяжущимися. Как бы символическим выражением взаимотерпимого сосуществования адата и шариата (там, где такое сосуществование действительно имело место) являлся с виду весьма странный обычай проводить судебные разбирательства по адату на площади перед мечетью.
Конфликт и взаимодополняемость в отношениях между адатом и шариатом были выгодны дагестанским правителям, ибо они могли выбирать для своих целей либо одно, либо другое. А подчас вообще действовать по собственной прихоти, особенно тогда, когда враждующие горские общества или отдельные горцы предпочитали прибегать к посредническому, “княжескому” суду.
Все вышеописанное было характерно для территорий с более или менее организованными, протогосударственными формами управления. Что до вольных обществ, то там всецело господствовал адат, но и он порой оказывался для них чересчур взыскательным сводом правил. Сознание горца было слишком специфическим, чтобы уместить в себе идею личного подчинения кому-либо. Он примирялся с естественной для него необходимостью следовать общинным обычаям, но решительно бунтовал, когда они обретали чрезмерно персонифицированный вид. Одно дело — власть над человеком анонимной силы, освященной веками традиции, и совсем другое — повиновение воле совершенно конкретной личности.
Тем не менее некий стихийный практицизм заставлял вольные общества постепенно задумываться над сомнительными сторонами “абсолютной” свободы с точки зрения коллективной пользы. Многие аулы возвели эту свободу в такую степень, которая приближалась к анархии, грозившей роковыми последствиями для хозяйства и самого существования социума. Подчиняясь инстинкту самосохранения, они стали приглашать со стороны людей, которым готовы были доверить управление общиной. Разумеется, речь шла о законах адата. Со временем, правда, судебно-административные функции пытались взять на себя кадии — шариатские судьи, — но они, как правило, не пользовались уважением и часто изгонялись из аула.
Нет сомнения, что дагестанские общества с самого начала проявляли повышенную восприимчивость к культурно-просветительской и, отчасти, религиозно-обрядовой составляющей ислама. Обладая могучим духовным ресурсом, он, как и все новое, вызывал и интерес, и сопротивление. Эта сложная религиозная система требовала ума, воли, пытливости, самоотречения. Поэтому она в силу своей взыскательности не могла стать всеобщим культурным достоянием, а являлась уделом избранных, пользовавшихся большим авторитетом — как обладателей сакрального, не доступного другим знания. Перед некоторыми из них просто благоговели, пока они не вмешивались в дела сугубо практического, политического свойства.
В принципе похожую функцию, но в более скромных масштабах выполнял ислам на Центральном и Северо-Западном Кавказе. Туда он стал проникать гораздо позже, чем в Дагестан, и имел несколько иную область применения и еще более узкий социальный круг потребителей. Поскольку экспортером новой религии в Черкесию и Кабарду были Турция и Крымское ханство, враждовавшие с Россией, то в их версии ислама преобладал политический, антихристианский компонент. Вместе с тем местная феодальная знать согласилась принять новую веру еще и для того, чтобы дальше отделить себя от “черни” в социально-культурном плане.
Что касается роли ислама в качестве внутриполитического и, так сказать, международно-правового, регулятивного фактора, то она была крайне ограничена. Единоверие нисколько не мешало феодальным правителям-мусульманам вести междоусобные войны (в том числе во исполнение закона кровной мести), выбирать региональных и внерегиональных союзников, а также долгосрочную внешнеполитическую ориентацию на ту или иную крупную державу, независимо от ее конфессиональной принадлежности.
В исторических источниках нет убедительных подтверждений эффективности использования догматов ислама в интересах укрепления “княжеской” (в собирательном значении слова) власти. Если бы даже такие попытки предпринимались, положительный результат их вызывает сомнения, ибо трудно представить, каким образом эгалитарный дух этой религии можно было поставить на службу политики социального подчинения светскому правителю.
Получившая широкое хождение в кавказоведческой литературе мысль о существовании тесного, взаимовыгодного и плодотворного союза между властью и религией на Северном Кавказе остается сугубо теоретическим предположением, механической проекцией европейского исторического опыта на совершенно иную культурную почву. Да и в Европе, как известно, светские и религиозные власти находились в очень сложных отношениях друг с другом.
Впрочем, существовал один способ — теократизация власти. Однако никто из северокавказских князей и не подумал прибегнуть к нему, понимая, что общество не готово к этому. (Не созрело оно для идей теократии и гораздо позже, в XIX веке, о чем наглядно свидетельствует неудавшийся эксперимент имама Шамиля.)
Непохоже, чтобы намного продуктивнее были другие идеологические инструменты предержания власти, в частности — мифы об иноземном происхождении “правящих” кланов. Возможно, они в некоторых ситуациях могли работать на укрепление престижа и на задачу создания вокруг института княжеской власти некоего таинственного флера. Однако вопрос о том, в чем выражалась реальная политическая польза этих генеалогических легенд, далеко не ясен.
Многие родовые предания не без гордости сообщают о “не местных” корнях основателей того или иного рода. Ничего неправдоподобного тут нет, однако проследить генеалогическую линию до самого истока, как правило, невозможно. Для Северного Кавказа (да и не только для него) подобные легенды — обычное дело.
Вообще, следует заметить, что идеология, или, точнее, протоидеология (каковой по сути и являлись народные предания, верования, обряды и элементы монотеизма), выполняла не столько политическую, сколько сугубо социальную функцию, обеспечивавшую равновесие и устойчивость внутриобщинного мира.
Этой же цели объективно служил и религиозный синкретизм, составлявший едва ли не главную особенность мировоззрения северокавказских народов. Язычество сложно и причудливо переплеталось с христианством и исламом, в одних случаях приспосабливаясь к ним, а в других — приспосабливая их к себе. Оно, будучи древнейшей идеологической системой, обладало колоссальным потенциалом самовоспроизводства. Политеизм был удобен своей простотой и непритязательностью: предметы поклонения — небо, земля, вода, роща, гора и т.д. — не приходилось искать, они не требовали перенапряжения человеческой фантазии, обременительных обрядов и большого жреческого штата. Христианство же и ислам предполагали церкви, мечети, пастырский персонал, строгую обрядовую дисциплину, более чувствительное ограничение свободы и более энергичную работу души и мысли.
Этнополитическая мозаика
Отсутствие политического и идеологического единства на Северном Кавказе сопровождалось недостатком единства культурного, духовного. Причина отчасти в том, что тамошние этносы не имели своей письменности. Опыты (сами по себе подчас блестящие) приспособления арабской графики к местным языкам были эпизодичными и малопродуктивными. Отсюда невозможность широкого использования богатств “национального” языка в социально-политических целях (кодификация законов, административно-судебное делопроизводство, массовая информация, пропаганда и т.д.).
Таким образом, Северный Кавказ XVI века — это огромная этнополитическая мозаика, одни элементы которой постоянно взаимодействовали и оказывали друг на друга то или иное влияние, другие находились в состоянии социально-экономической автаркии, которая надежно охранялась объективными природно-ландшафтными условиями и субъективным нежеланием открываться внешнему миру, воспринимавшемуся как враждебная среда.
Вне (или в очень слабой) зависимости от темпов формационного развития, крайне замедленных на Северном Кавказе, происходило интенсивное дробление этнополитического пространства, имевшее пагубные последствия всеобщего характера, а для отдельных этносов — катастрофические.
Признаки обратного процесса — формирования какого-то подобия политических агломераций хотя бы в субрегиональных рамках — отсутствовали напрочь. Борьба за власть, земли и “подданных” принимала ожесточенные формы, приводя к нескончаемым малым войнам с большим разрушительно-демографическим эффектом.
Глубоко разноречивая, разрозненная, путаная информация, оставленная нам теми, кто наблюдал политическую и социальную жизнь Кавказа извне, создает порой впечатление полного хаоса и перманентной войны всех со всеми. Во многом это действительно было так в силу огромной системно-деструктивной роли обычая кровной мести, обуздать который представлялось практически нереальным. Зачастую ссора (порой из-за форменного пустяка) двух мужчин, заканчивавшаяся гибелью одного из них, вырастала в многовековую кровную вражду между семьями, родами, племенами, сопровождаясь тяжелейшими последствиями и переселениями целых аулов, спасавшихся от кровомщения.
Когда жертвой становился какой-нибудь представитель высшей знати, то счеты сводились уже на другом уровне — между крупными, более или менее организованными политическими сообществами, принимая характер междоусобных войн, в ходе которых возникали сопутствующие цели, куда более масштабные, чем наказание обидчиков.
Кровная месть становилась поводом для решения совсем других задач, спусковым механизмом, позволявшим вырваться наружу давно вызревавшему столкновению в борьбе за господство над определенной территорией. В этой борьбе победа одних и поражение других могли менять локальную политическую ситуацию в разных направлениях, иногда упрощая ее, а иногда и усложняя.
В любом случае, даже помимо мощной цепной реакции, порождаемой вендеттой между влиятельными владетелями, тот комплекс причин, о котором говорилось выше, препятствовал попыткам придать северокавказскому политическому пространству более цельный и упорядоченный вид.
В течение многих веков с этим не могли справиться ни местные претенденты на роль “гегемонистов”, ни внешние завоеватели, у которых, казалось бы, были все средства и стимулы для наведения там элементарного порядка в целях осуществления хотя бы какого-то контроля над покоренным населением.
Точка зрения авторов, комментарии которых публикуются в рубрике
«Говорят эксперты МГИМО», может не совпадать с мнением редакции портала.
|
Тема 3. «У истоков человеческого общества» 3.1 Периодизация первобытного общества.3.2 Социальная организация рода и племени. 3.3 Мировоззрение первобытного человека. 3.3 Периодизация первобытного общества. Особенностью первобытной культуры является гармония человека и природы. Человек еще не полностью отделился от животного мира, он ощущает себя его частью. Эта неразрывность природного и социального нашла отражение и в первобытной культуре, и в мировоззрении первобытного человека. Представления первобытных людей о мире, природе, обществе, человеке, законах жизни нашли отражение в мифологии. При этом само сознание людей было мифологично. Древний человек не разделял миф и действительность. Для него миф был также реален, как его собственное детство, как вчерашняя охота, как завтрашний день…. Миф для первобытного человека был осмыслением реальности, которая существует сейчас и существовала задолго до нас. Коллективный практический опят накапливался множеством поколений, поэтому лишь он считался «самым верным и надежным» источником знаний о мире. Для того, чтобы описать окружающий мир, надо, по представлениям древних людей, рассказать, как он появился. Нынешнее состояние мира – это следствие давно произошедших событий и действий мифических героев – богов или предков. В любом мифе мифологическое событие отделено от настоящего каким-то большим промежутком времени: как правило, мифологические рассказы относятся к «стародавним временам», «начальным временам». Вспомните, и русские народные сказки обычно начинаются с присказки «давным-давно, в тридевятом царстве, в тридесятом государстве…», «это было еще при царе Горохе…», «Это было в те года, когда у кур росли рога…», «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой…». Мифологическое время – это время, когда все было не так как теперь. Мифологическое прошлое – это особая эпоха первотворения: первый человек, первая женщина, первый огонь, первое копье, первая охота…Все происходящее в мифе воспринимается как образец для жизни в настоящем. Анализируя мифы, дошедшие до нас, мы можем понять, как воспринимал мир первобытный человек, как он мыслил, как чувствовал, как жил. Поэтому можно выделить несколько главных особенностей первобытной культуры:
|
Тотемизм как черта первобытной культуры
Определение 1
Тотемизм (totem — его род) – это религиозная и социальная система, в основе которой располагается культ тотема.
Тотемизм – это культурное средство организации среды обитания общества.
Это глубокая, не имеющая сомнений вера в тождественность членов коллектива особям конкретного вида животных. Это животное становилось тотемом данного коллектива. Это осознание единства человека, общества друг с другом и в то же время – фундаментальное отличие от других социальных групп.
Свойства тотема
- В тотеме видели доброго заботливого предка-покровителя, который защищал своих почитателей от невзгод.
- Выбор тотема зависел от физико-географической характеристики местности.
- Тотем не имел божественных характеристик и свойств, человек просто верил в родство с ним.
- Взаимоотношения человека со своим тотемом строились на запретах, табу: убивать и есть своего тотема было запрещено. Лишь в некоторых обрядах есть мясо тотема позволялось для усиления магической силы и связи с ним.
Замечание 1
Впервые в общий обиход это понятие ввёл путешественник Дж. Лонг в $1791$ году, позаимствовав его у индейцев североамериканского племени Оджибва, с языка которого термин означал знак, символ, герб племени, помимо этого термин означал название животного, которому племя поклоняется.
Тотемизм как яркая форма проявления древней культуры
В науке тотем подразумевает себя в качестве класса каких-либо явлений природы или объектов, которым оказывается особое поклонение социальной группой, племенем, родом, кланом, отдельным индивидом, поскольку они верят, что имеют с ними родственную связь, называя себя их именами.
Тотемом может стать любой объект, но наиболее распространёнными были животные.
К тотему относились как злому или доброму покровителю, который оберегал социальную группу от болезней, голода, смерти.
Помимо животных, в качестве тотема могут выбираться:
- Солнце
- Дождь
- Ветер
- Вода
- Железо
- Отдельные части растений, животных
Готовые работы на аналогичную тему
Всё мировоззрение первобытного анимиста наполнено тотемическими представлениями. Основным признаком тотемизма является вера в то, что тотем является прародителем племени, общества, рода и т.д., выступая сосредоточием каждого представителя социальной группы.
Если тотемом является какое-либо животное, то оно полагается действительным родоначальником племени, клана, рода. Предшественник тотемизма – теротеистический культ представлял все природные явления и предметы одушевлёнными и антропоморфными в образе животных, поэтому в тотемизме так распространён культ животного.
В тотемизме, как в источнике дальнейшего развития религиозных представлений, включены все главные его элементы:
- Единство и связь человека с божеством, где божество является отцом своих почитателей
- Культ табу, запреты
- Жертвоприношение тотема и его вкушение
- Выбор избранного тотема с целью поклонения
- Власть религии над отношениями в социуме
Тотемизм являлся отражением доминирования над человеком сил социального становления, не природного характера, а общественного бытия. Это господство было иллюзорным и фантастичным.
Животные, которые являлись отражением тотема, не имели в воображении племени сверхъестественной силы влиять на их деятельность. По мере своего развития тотемизм обрёл всевозможные ритуальные действия, которые породили различные праздники, в процессе празднования которых члены группы надевали на себя принадлежащие животному шкуры и кости, подражая им. Некоторые из действий приобретали магический характер. Поэтому тотемиз был тесно связан с магией.
Замечание 2
Тотемистические предки стали родоначальниками традиций, обычий, норм, социальных институтов, создателями сегодняшнего мира.
материалы в помощь преподавателю – тема научной статьи по философии, этике, религиоведению читайте бесплатно текст научно-исследовательской работы в электронной библиотеке КиберЛенинка
именно студенты являются движущей силой изменений, и решения, принятые студентом или студенческим коллективом, распространяются «снизу вверх» на уровень преподавателя, кафедры, факультета, университета» [6, с. 108].
Резюмируя все вышеизложенное, отметим, что проблема вовлеченности сохраняет свою актуальность и в современных условиях. Выше всего студенты ценят заинтересованность преподавателей в достижениях их учебной деятельности, учитывают их личные возможности. Университет также влияет на вовлеченность через включение студентов в разные виды активности в рамках образовательного процесса. Теория студенческой вовлеченности полагает, что и студент, и преподаватель, и университет ответственны за вовлеченность в процесс подготовки будущего специалиста.
1. Правдина М. Стили преподавания и вовлеченность студентов ГУ ВШЭ в процесс обучения: оценка позитивных эффектов // Мониторинг университета. 2010. № 3. С. 2-11.
2. Зимняя И. А. Педагогическая психология. Учебник для вузов. Изд. 2-е, доп., испр. и перераб. М.: Издат. корпорация «Логос», 2000. 384 с
3. Маркова А. К., Матис Т. А., Орлов А. Б. Формирование мотивации учения. М., 1990.
4. Груздев И. Зарубежный опыт исследований отчисленных студентов // Мониторинг университета. 2011. № 6. С. 8.
5. Фрумин И. Д,. Добрякова М. Что заставляет меняться российские вузы: договор о невовлеченности // Вопросы образования. 2012. № 2. С. 159-191.
6. Дроботенко Ю. Б., Альтергот Е. Г. Преподаватели и студенты как агенты образовательных изменений // Вектор науки Тольятинского государственного университета. Серия: Педагогика, психология. 2013. Вып. 2(13). С. 106-109.
© Дука Н. А., Стовба А. А., 2016
УДК 372.82
О РАННИХ ФОРМАХ РЕЛИГИОЗНОСТИ: МАТЕРИАЛЫ В ПОМОЩЬ ПРЕПОДАВАТЕЛЮ
Рассматривается зарождение первобытных верований, объясняются причины их появления, описывается их роль в жизнедеятельности первобытного общества. С изменением общественных условий жизни, первобытные формы верований не исчезли полностью. Одни из них нашли свое место в современных религиях, другие стали неотъемлемой частью бытовых суеверий и предрассудков. Материал предназначен для преподавания курсов религиоведения и истории культуры.
Ключевые слова: мифология, тотемизм, табу, фетишизм, магия, анимизм, первобытные религии.
Е. В. Козловская E. V. Kozlovskaya
ON EARLY FORMS OF RELIGIOSITY: MATERIALS FOR TEACHERS
The article considers the origin of primitive beliefs, explains the reasons of their emergence, and describes their role in life activities of the primitive society. With the change of public living conditions, primitive forms of beliefs haven’t disappeared completely. Some of them found their place in modern religions; the others became an integral part of common superstitions and prejudices. The materials are designed for teaching the courses «Religious Studies» and «Cultural History’.
Keywords: mythology, totemizm, taboo, fetishism, magic, animism, primitive religions.
Единство верований первобытного человека и его представлений о реальном мире отразилось в устной традиции, что способствовало возникновению первобытной мифологии. В первобытном обществе мифология была основным способом понимания мира. Мифология отражает фантастические представления человека об окружающей природной и социальной жизни. Мышление первобытных людей не было отделено от эмоциональной сферы жизни. «Следствием этого явилось наивное очеловечивание окружающей природной среды и вытекающая отсюда всеобщая персонификация в мифах и широкое «метафорическое» сопоставление природных и культурных (социальных) объектов. Человек переносил на природные объекты свои собственные свойства, приписывал им жизнь, человеческие чувства. Выражение сил, свойств и фрагментов космоса в качестве конкретно-чувственных и одушевленных образов порождало причудливую мифологическую фантастику. Космос час-
то представляется в мифах живым великаном, из частей которого может быть создан мир…» [1, с. 17]. Мифотворчество — одна из существенных сторон истории культуры. Ведущее место в первобытных мифах занимали зооант-ропоморфные предки и обоготворенные герои, поскольку родство с тотемом, культ умерших предков, представления о магической силе идолов и амулетов являли собой основу духовной жизни. Древнейшие мифы были краткими и простыми по своему содержанию. Затем появлются более сложные мифы, в которых переплетаются разные мотивы и образы, мифы становятся развернутым повествованием эпического характера. Тематика мифов охватывает самый широкий круг главных проблем мироздания.
В мифе происхождение предмета приравнивается к его сущности: «Научному принципу объяснения противопоставляется в мифологии «начало» во времени. Объяснить устройство вещи — это значит рассказать, как она делалась,
описать окружающий мир — значит рассказать о его происхождении. Нынешнее состояние мира — рельеф, небесные светила, породы животных и виды растений, образ жизни, социальные группировки и религиозные установления и т. д. — все оказывается следствием событий давно прошедшего времени и действий мифических героев, предков или богов» [2, с. 39]. К самым древним мифам относятся мифы о животных, связанные с тотемическими представлениями первобытных людей, а также солярные, лунар-ные и астральные мифы (о происхождении солнца, луны и звезд).
Миф изображал природу и весть мир, населенными живыми мистическими и фантастическими существами. Мифология имела большое значение в первобытном мировоззрении, которое проявлялось во всеобщности общинно-родовых связей и отношений, перенесенных на природу и на весь мир в целом, который воспринимается как универсальная родовая община. Таково социально-историческое происхождение мифологии, и именно поэтому она имела всеобщее распространение в течение тысячелетий.
Мифотворчество сопровождалось различными типами верований. Фетишизм (от фр. fetiche — идол, талисман, от португальского feitico — заколдованная вещь) — это поклонение неодушевленным предметам, которым приписывались сверхъестественные свойства [3, с. 145]. Такие предметы назывались фетишами. Фетишем мог стать любой предмет: камень, дерево, клык зверя. Позднее человек сам изготавливал фетиши в виде деревянных фигурок или каменных изваяний (идолов).
В качестве примера архаического фетиша можно упомянуть дельфийский омфал, или «пуп земли». Когда-то Рея, желая спасти новорожденного Зевса от своего мужа Кроноса, дала ему вместо младенца камень, завернутый в пеленки, который Кронос и проглотил. Затем, извергнутый Кроносом, камень был помещен в Дельфах как центр земли и стал почитаться как святыня. Древние люди облачали его в разные одежды и окуривали разными благовониями.
Первобытный человек, в силу своего ограниченного сознания, приписывал обычным предметам и явлениям необычные для них свойства, сверхъестественную силу. Так постепенно появляются религиозные верования. Древний человек принимал случайные связи за главные. Например, заметив сходство камня с животным, он брал этот камень на охоту, и если охота была удачной, то человек считал, что камень, похожий на животной — основная причина удачной охоты. Так обычным предметам приписывались сверхъестественные свойства.
В некоторых современных религиях фетишизм сохранился в виде веры в талисманы и амулеты. Амулет (от лат. Amuletum — оберег) — предмет, который, по суеверным представлениям, способен охранять его владельца от бедствий. Талисман (от позднегреч. telesma — посвящение, чары) — предмет, который, по суеверным представлениям, приносит счастье, удачу, или выступает в роли оберега. Современными фетишами (талисманами и амулетами) у суеверных людей являются, например, подковы, кулоны, слоники, игрушки, счастливые проездные билеты.
Постепенно внутреннее значение физического тела начинает отделяться от него самого и приобретает более
самостоятельное значение. Появляется анимизм (от лат. animus — дух). Анимизм — вера в существование духов, переселение душ, одухотворенных сил природы, животных, растений и некоторых неодушевленных предметов, связанная с приписыванием им разумного начала и сверхъестественных свойств. Суть анимизма состоит в признании самостоятельной, способной существовать отдельно от человека, животных, растений некой силы или существ, способных соединяться с ними и их покидать [4, с. 284].
Наиболее ранней формой анимизма является вера в духов. Этнографы объясняют появление мира духов своеобразным истолкованием первобытным человеком целого ряда оптических и акустических явлений: теней, эха, отражений, шумов и т. д., в реальности которых он не сомневался, поскольку об их существовании свидетельствовали его чувственные восприятия. Эти восприятия приводили первобытных людей к заключению, что в окружающем мире, наряду с обычными телесными, вполне осязаемыми вещами и существами, имеется еще ряд таких же реальных, как и он сам, существ, которые обладают свойством быть неуловимыми в своей телесности. Эти существа — духи.
Для первобытного человека духи не считались сверхъестественными, они принадлежали к такому же естественному порядку, как и прочие вещи и явления природы. Их единственная отличительная особенность — способность быть неуловимыми, принимать вид любого предмета, дерева, камня и т. д. Мир духов — это невидимый мир. Позднее этот невидимый мир начал наделяться таинственной силой, появилось разграничение на добрых и злых духов.
Первобытные люди верили в сверхъестественные связи между людьми и животными. На раннем этапе формирования человеческого общества тотемизм выполнял регулятивную роль семейно-бытовых и социальных отношений. Сущность тотемизма заключалась в вере в существование особой связи между группой людей (племенем или родом) и определенным видом животных или растений. Первобытные люди считали своими сверхъестественными родственниками тотемы животных. Тотемы воспринимались людьми как покровители рода или племени, защитники и заступников, помощники в разрешении каких-либо проблем. Тотемы считались братьями и сестрами людей, и поэтому зачастую свои родовые коллективы первобытные люди называли их именами. Изначально в качестве тотемов почитались только те животные, на которых охотились. Затем (с увеличением человеческих коллективов) родственные отношения были распространены и на других животных, у отдельных народов — на растения, предметы и природные факторы.
Тотемизм имеет две основные черты: 1. Выделение в качестве главных объектов поклонения тотемических духов, т. е. двойников тотемов. Это поклонение выражалось через молитвы-просьбы, ритуальные пляски, табу, жертвоприношения, изготовление и почитание изображений тотемов, тотемические праздники. Особым способом поклонения были обряды уподобления тотемам. 2. Разрешение убивать и поедать тотема, которому поклонялись, только при условии соблюдения особых религиозных процедур. Важно было: убить и съесть по правилам, т. е. так, чтобы не нанести вред тотемическому духу. Тотемизм до сих пор присутствует в некоторых современных религиях. Особенно сильно
его влияние в индуизме, где многие животные почитаются как «священные» (например, корова). Тотемические верования являют собой систему жизнедеятельности людей, их повседневных поступков, их отношений с окружающей средой, с другими людьми. Важнейший элемент этой жизнедеятельности — тотемическая обрядность [5, с. 214].
Параллельно с тотемизмом существует обычай табуи-рования — запрета на некоторые формы поведения. Классической страной, в которой система табу получила свое наибольшее развитие, является Полинезия. В Полинезии система запретов охватывала все сферы жизни и являлась единственной формой регламентации, заменявшей все то, что в современном обществе обеспечивается моралью, религией, правом. Запрет налагался на употребление в пищу мяса какого-либо животного (тотема), общения постороннего с женщиной после ее брака, работу в какой-либо определенный день (например, субботу). Действия табуи-рованных объектов являются двойственными — опасными и полезными. Из верований связанных с табу происходит также деление всех объектов на чистое и нечистое. Чистые
— значит невредимые, с ними можно иметь дело. Нечистые
— несущие в себе нечто губительное и опасное [6, с. 135].
Так, например, у евреев и народов, исповедующих ислам, мясо свиньи считается нечистым и потому не употребляется в пищу. Вразумительного объяснения этому нет, а ссылки на то, что это грязное животное, выглядят, не особо убедительно, так как свинья — это очень разборчивое в питании животное. Следует сказать, что большинство запретов и обрядов, связанных с этой системой непонятны и иррациональны. Единственное их основание — это идущий из глубины веков принцип запретного.
Наряду с тотемизмом и табу значительное место в жизнедеятельности первобытного человека занимала магия (греч. тадюа — колдовство, чародейство) — совокупность представлений и обрядов, в основе которых лежит вера в таинственные силы, с помощью которых, путем определенных символических действий возможно оказать влияние на людей, предметы, ход событий в нужном для человека направлении.
Можно выделить следующие основные виды магии:
1. Производственная магия — заклинания орудий труда, вызов дождя, обряды, призванные обеспечить удачную охоту или хороший урожай. Это наиболее распространенный вид магии. Первобытный человек перед охотой на зверя совершал целую. систему магических обрядов. Например, перед охотой на медведя или оленя совершались магические действия, в процессе которых охотники стреляли в чучело или иное изображение этого зверя. Считалось что, если они удачно стреляли в эти изображения, то в реальной охоте у них будет положительный результат. Во время этих действий совершались ритуальные танцы, имитирующие телодвижения охотника во время выслеживания зверя, погони и т. д. и выкрикивались определенные заклинания. В ходе развития появлялись новые разновидности производственной магии: земледельческая, скотоводческая, гончарная, кузнечная, спортивная, учебная.
2. Лечебная магия — заклинания, молитвы, снадобья от болезней.
3. Вредоносная магия — «наведение» порчи на врага. Эта магия, согласно верованиям первобытных людей, пре-
дохраняла общину от злых умыслов иноплеменников, наносила последним вред, или даже вызывала смерть.
4. Предохранительная магия — особая разновидность религиозных табу — запреты на совершение каких-то определенных действий, якобы могущих навлечь сверхъестественным образом несчастья и беды.
5. Военная магия — ритуальные пляски воинов, заговаривание оружия.
6. Метеорологическая магия, или магия погоды — земледельческие племена прибегали к ней, чтобы вызвать дождь, необходимый для хорошего урожая.
7. Любовная магия — различные способы «привораживания» и «отвораживания» и др.
Магия пронизывала все сферы жизнедеятельности человека. Однако Б. Малиновский отмечал, что магические действия применяются там, где деятельность в большей мере носит вероятностный или опасный характер. Так, в рыболовстве магические приемы практикуются при промысле акул и других крупных рыб. Строительство лодки сопровождается магическим обрядом, строительство дома — не всегда. На основании этих фактов Б. Малиновский делает вывод, что «магические представления и действия возникают тогда, когда человек не уверен в своих силах, когда он сталкивается с проблемами, решение которых зависит не столько от него самого, сколько от множества привходящих факторов. Именно эта зависимость и заставляет человека полагаться на помощь таинственных сил и совершать символические действия» [2, с. 97].
В современной культуре, как отголоски магии, существует множество ритуалов, которые люди, вполне осознано, используют в повседневной жизни. Вот, например, интересный ритуал, связанный со студенческой жизнью: чтобы получить отличную оценку, студенты кладут в обувь под пятку пятикопеечную монету. Или другой пример, перед экзаменом категорически запрещается стричь волосы, бриться и мыть голову (считается, что это может способствовать получению плохой оценки, так как все полученные знания смоются водой).
Также в этой связи стоит упомянуть ритуалы, возникшие как результат смешения религиозных идей с народными магическими культами. Например, в селах до настоящего времени сохранилось поверье выбрасывать оставшуюся после трапезы пищу, а до еды ее непременно следует прикрывать. Считается, что в оставленную без крышки пищу, может «черт нагадить». Корни этой традиции восходят к древнему табу, согласно которому нельзя есть в присутствии других людей, а после еды от остатков пищи следует избавляться. Подобные ритуалы призваны предохранять человека от порчи, которая может быть наведена через остатки пищи, которые, как считается, связаны с пищей, находящейся в желудке. Многие этические запреты также берут свое начало в магии, например запрет свистеть в доме. В деревнях обычно говорят: «не свисти, а то хозяйство просвистишь» или «не свисти, а то денег не будет». Аналогично можно интерпретировать запреты переворачивать хлеб «вверх ногами», класть на стол ключи и др.
Кроме того, существует множество ритуалов, которые люди совершают неосознанно, под влиянием общественных традиций. Огромное число ритуалов, связанных
с правилами хорошего тона, являются пережитками первобытной предохранительной магии. Например, истоки закона гостеприимства, принятого практически у всех цивилизованных народов, лежат в древнем предохранительном ритуале против наведения порчи через недоеденную пищу. Изначально смысл этого ритуала заключался вот в чем: гость, разделяя трапезу с хозяевами, тем самым демонстрирует, что он не имеет намерения навести на них порчу, поскольку через совместно съеденную пищу эта порча может нанести вред и ему самому. Так же можно объяснить широко распространенный на сегодняшний день обряд «чоканья» бокалами. Первоначально этот ритуал предназначался для того, чтобы, разбрызгиваясь, напитки ритуально смешивались.
С изменением общественных условий жизни, первобытные формы верований не исчезли полностью. Одни из них были поглощены сменившими их религиями, другие оттеснены в сферу бытовых суеверий и предрассудков. Так, амулеты и талисманы являются пережитком первобытного фетишизма. Магические верования и ритуалы легли в основу культовой практики многих религий. Значительное место они занимают в системе бытовых суеверий: вера в порчу,
в гадания, заговоры и т. д. Анимизм также является неотъемлемой частью современных религий и обыденно-бытовых суеверий.
1. Тейлор Э. Б. Миф и обряд в первобытной культуре / пер. с англ. Д. А. Коропчевского. Смоленск: Русич, 2000. 624 с.
2. Малиновский Б. Магия, наука и религия. М.: Рефл-бук, 1998. 294 с.
3. Фрезер Д. Д. Золотая ветвь. М.: АСТ-ИЗДАТЕЛЬС-ТВО, 2003. 781 с.
4. Леви-Строс К. Структура мифа. СПб.: Кн. Дом, 1992. 346 с.
5. Мифы народов мира. Энциклопедия / гл. ред. С. А. Токарев. М.: Совет. энцикл., 1980. 672 с.
6. Зубов А. Б. История религии. М.: МГИМО-Универси-тет, 2006. Кн. 1. 436 с.
© Козловская Е. В., 2016
УДК 376.1
ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ СУБКУЛЬТУРЫ СОВРЕМЕННОГО ПОДРОСТКА-КАДЕТА
Статья посвящена особенностям формирования субкультуры современного подростка-кадета. Выделены элементы и специфика субкультуры современного подростка-кадета, позволяющие считать ее автономным целостным образованием. Исследование проводилось на базе Омского кадетского военного корпуса.
Ключевые слова: субкультура, субкультура современного подростка-кадета, социальная основа субкультуры современного подростка-кадета, характеристики субкультуры современного подростка-кадета, особенности формирования субкультуры современного подростка-кадета.
Н. В. Кравченко N. V. Kravchenko
PECULIARITIES OF FORMATION OF THE PRESENT JUNIOR CADET’S SUBCULTURE
The article is devoted to peculiarities of formation of the present junior cadet’s subculture. The elements and characteristics of the present junior cadet’s subculture, that allow us to consider it an autonomous integral formation, are emphasized. The research was conducted on the base of the Omsk Cadet Military Corps.
Keywords: subculture, present junior cadet’s subculture, social basis of the present junior cadet’s subculture, characteristics of the present junior cadet’s subculture, peculiarities of the present junior cadet’s subculture.
Актуальность рассмотрения особенностей формирования субкультуры современного подростка, обучающегося в кадетском военном корпусе, обусловлена малой изученностью субкультур современных подростков вообще и субкультуры современного подростка-кадета в частности.
Общее понятие субкультуры (лат. sub — под и cultura -культура; подкультура) достаточно основательно раскрыто в социологии, антропологии и культурологи и обозначает культуру части общества, которая отличается своим поведением от преобладающего большинства, а также социальные группы носителей этой культуры. [1, с. 161]. Общепризнан тот факт, что субкультура может отличаться от доминирующей культуры собственной системой ценностей, языком, манерой поведения, одеждой и другими аспектами. Различия между носителями субкультур определены полом,
возрастом, родом занятий, национальностью и другими признаками, среди которых немаловажное значение имеют социальные события, приводящие к изменению образа и уровня жизни индивида в обществе.
Анализ состояния изученности рассматриваемой проблемы позволяет констатировать отсутствие общепризнанной типологии субкультур, что дает нам право выделить субкультуру современного подростка-кадета как автономное целостное образование.
Социальной основой данной субкультуры выступают: подростковый возраст, гомогенный состав (мальчики), оторванность от семьи и проживание в условиях круглосуточного пребывания в общеобразовательном учреждении, особый уклад жизни с четким регламентом деятельности, элементы военной армейской культуры в повседневной жизни, военно-
Из мрака дикости — к свету знаний. Каменный век / Хабр
Автор –врач Артемий Липилин. Научное сообщество Фанерозой.
Необходимое предуведомление….
Первым в 1901 году Нобелевскую премию получил ныне полностью забытый французский поэт Сюлли-Прюдом. Следующим, в 1902 году – один из столпов исторической мысли, немец Теодор Моммзен, трезвый слог которого похож на допрос беспристрастного следователя. Через год Моммзен уйдёт в мир иной, а вместе с ним и историческая наука, в том виде, который он представлял. На смену ему придут историки, которые будут исходить из собственного жизненного опыта. Например, Арнольд Тойнби – истый христианин, и Христос для него – альфа и омега человеческой цивилизации – и не важно, рассматривает ли Тойнби Южно-американский ареал, Поднебесную или древний Восток. Или наш Лев Гумилёв – трактует историю исходя из своего чудовищного лагерного опыта. История для него одна большая зона, откуда могут бежать только яростно агрессивные пассионарии. Пассионарность для него – это и походы Чингисхана, и объединение Московского княжества и расширение Римской империи. Но ни Тойнби, ни Гумилёв не грешат против фактов, то есть соблюдают принцип интеллектуальной честности. Постарается соблюсти принцип интеллектуальной честности и автор этого цикла. Вторым немаловажным принципом является принцип историзма – не будем упрекать героев за то, что они не знали, казалось бы, очевидных принципов и явлений, они жили и работали в контексте конкретных знаний и представлений….
Перейдём непосредственно к истории.
«Наши предки, люди дикие и грубые…»
Для начала определимся с границами и периодизацией истории первобытного мира (с этого важного момента будет начинаться значительная часть заметок об истории естествознания). История первобытной эры охватывает период от появления рода Homo (примерно 2 млн лет назад) до становления первых государств.
По своей продолжительности первобытная эпоха охватывает более 99% всей истории человечества. В истории первобытной эры в конце XX века было принято выделять три периода:
Становление первобытного общества: эпоха праобщины или первобытного человеческого стада (свыше 2 млн лет назад до 50 – 40 тыс. лет назад).
Зрелость первобытного общества: эпоха первобытной общины (ок. 50 – 40 тыс. лет назад до 10-ого тысячелетия до н.э.)
Разложение первобытного общества: эпоха классообразования (с 10-ого тысячелетия до 5-ого тысячелетия до н.э).
В наше время деление на «праобщины», «первобытные общины» и «классы» всё чаще считаются ретроспективными, и как говорит Дробышевский С.В., слишком абстрактными терминами. Однако, для понимания того, как становилась наука, мы всё же воспользуемся старым делением, по причине указанной в спойлере.
!спойлер!При редактировании данной статьи один из лидеров сообщества консультировался с учёным, антропологом Станиславом Владимировичем Дробышевским. Поскольку известно, что разделения на «классы» и «общества» устарели, вместо них чаще стали делить просто на эпохи. Однако, с таким подходом, внятно, невозможно проследить становление науки и рассмотреть границы превращения человека из «первобытного» в цивилизованного. Поиск литературы по новым историческим источникам нам ничего не дал. В литературе переход зачастую становится либо внезапным, либо создаются очередные гипотетические деления: первобытное общество, древнее общество, цивилизованное общесто и т. д. Чтобы разобраться в этом вопросе, мы и обратились к антропологу, который ожидаемо подтвердил, что новой достоверной литературы по этому вопросу нет, ибо вся старая терминология является абстрактной, а адекватную новую не завели. Поэтому, рискуя получить тапками по голове за то, что мы, якобы злые коммунисты ( хотя многие из нас имеют социалистические, коммунистические, анархические вгляды, тем не менее мы не считаем, что это плохо и не вносим наши политические взгляды в науку, стараясь писать нейтрально. Это наши взгляды и судить за них нас никто не имеет права) и пользуемся советской литературой, которую некоторые не заслуженно любят ровнять с жёлтой прессой, мы воспользуемся старой терминологией исключительно для того, чтобы показать, как примерно возникала наука. Пусть это и плохой инструмент, но лучше иметь плохой инструмент в поле, чем поднять белый флаг над проблемой и остаться без инструмента.
Итак, по интересному стечению обстоятельств, о врачевании в первобытную эпоху человеческой истории мы знаем значительное больше, чем о естественно-научном знании.
Достоверные научные знания базируются на данных археологии, палеопатологии, данных посменных источников (хотя, первобытная эпоха является бесписьменным периодом в истории человечества и не оставила нам посменных источников, в силу неравномерности исторического развития, так как переход к классовому обществу происходил неравномерно и растянулся более чем на 5 тысяч лет. Это позволило народам, раньше создавшим цивилизации и овладевшим письменностью, оставить многочисленные письменные памятники о своих первобытных соседях) и данных этнографии – данные этнографических исследований о первобытных обществах весьма фрагментарны и базируются, в основном, на основании археологических исследований. В то же время исследования более поздних первобытных сообществ (апополитейные) письменной эры, развивающихся синхронно с классовыми обществами (синполитейных) даёт обширный этнографический материал и позволяет экстраполировать полученные данные на первобытные сообщества далёкого прошлого. И если данные палеопатологии являются просто констатацией фактов о том, чем и как часто болели наши предки, а данные анализа письменных источников и этнографических материалов позволяют лишь с некоторой долей достоверности реконструировать знания далёких предков человека о врачевании, то самым надёжным источником будут являться археологические данные. Таким образом, большая часть из приведённых материалов будет базироваться на археологических, палеоантропологических исследованиях.
Человек не успел окончательно выделиться из животного мира, а уже начал накапливать и, в каком-то смысле, систематизировать знания об окружающем мире. Археологические исследования показывают, что уже ближайшие предки рода Homo – австралопитеки, наряду с собирательством, занимались охотой на мелких и крупных животных, т.е. были всеядными, следовательно, тысячелетний эмпирический опыт и трудовая практика древнейших людей позволяла им познавать целебные и токсичные свойства не только растений, но и частей животных, и всей окружающей их живой и неживой природы (минералов, вод и солнца) и использовать их для лечения своих недугов. Действительно, широко известен факт, что дикие животные в естественной среде обитания используют окружающие их растения и минеральное сырьё для лечения болезней. Знания об этом передаются путём научения из поколения в поколение.
Не отсюда ли начинает свою историю медицина? Практически от лишённых человеческого разума существ к вершинам современного знания – через живую передачу от учителя к ученику.
В одной из теорий о происхождения бипедальности (двуногости — прямохождения) человека значилась такая версия, что обезьяноподобные предки человека встали на две ноги, чтобы заботиться, в том числе о заболевших и раненых соплеменниках – укрыть их от хищников, принести воды, пищи или лекарственных растений. Кто знает, может быть, зачаточная, полуинстинктивная, врачебная деятельность сыграла значительную роль в становлении человека как вида.
Первыми свидетельствами о заботе о соплеменниках стали более частые находки скелетов тяжелобольных и пожилых особей, которые могли выжить, только находясь под защитой коллектива сородичей и получая достаточное количество пищи, которую сами уже не моли добыть. Одним из самых ранних таких примеров являются останки Homo erectus georgicus — вернее, череп Дманиси 3444 возрастом 1,85 – 1,77 млн лет.
Череп Дманиси 3444 — одно из древнейших свидетельств заботы о беспомощных соплеменникахПримечательным в этом черепе является зарастание всех швов на черепе, выпадение практически всех зубов с зарастанием альвеол, т.е. задолго до смерти. Дикие животные, утратившие все зубы, никогда не выживают, так как соплеменники не склонны заботиться о них. Соответственно, обитателям стоянки из Дманиси была присуща забота о беспомощном ближнем. Казалось бы, беспомощный старик является не более чем обузой для первобытных людей.
Что же заставляло проявлять такую длительную заботу?
Пожилые и беспомощные люди стали не просто конкурентами за ограниченные ресурсы, но и хранителями бесценного опыта. В условиях, когда средний индивид доживает до 30 лет, редкий «старик» становится необычайно важным членом социума.
Забота об искалеченных соплеменниках – относительно распространённое явление для людей первобытной эры. Обитатели северного Ирака (около 50 тыс. лет назад) не один год заботились об индивиде Шанидар I – он перенёс травму лба и, вероятно, был глух. У него не было правой руки по локоть, вероятно, левого глаза, он хромал на правую ногу в результате перелома стопы, тем не менее он дожил до примерно 45 лет – весьма солидный по тем временам возраст – и погиб при обвале свода пещеры.
Череп и кости верхней конечности индивида Шанидар I.Еще старше шестидесятилетний мужчина Шанидар V, весьма нездоровый индивид, в довершение получивший травму лба и страдавший от артрита. Помимо него, есть ещё один известный инеандерталец из Ла Шапелль-о-Сен, который лишился за свою жизнь практически всех зубов.
Трехмерная реконструкция позвоночного столба неандертальца Ла Шапелль-о-Сен с признаками спондилита. Прекрасно видны следы болезни, которые приносили страдания данному индивиду.Его рот едва открывался, позвонки поражены столь выраженным спондилитом (спондилёз инфекционной природы), что позвоночный столб практически потерял возможность сгибаться, причём часть из позвонков вследствие патологии, а не почтенного возраста – позднее это состояние было обозначено как болезнь Баструпа, которая возникает при значительных нагрузках на позвоночник во взрослом возрасте.
То же можно сказать о крупных суставах конечностей. Добавляли сложности и зажившие переломы рёбер, а костные разрастания вокруг наружного слухового прохода говорят о том, что, возможно, он тоже был глух. Именно этот набор патологий и породил представление о неандертальцах как о согбенных троглодитах.
Слепок черепа неандертальца из Ла Шаппель-о-Сен.У другого «известного» неандертальца – Ла-Ферраси I – описан артроз крестцово-подвздошного сочленения.
Были и другие подобные. Вообще продолжать этот список можно ещё долго: Крапина 180, Кеббара 2, Шанидар 3, Киик-Коба 1 – но это говорит скорее о хорошем здоровье первобытных людей и тяжёлой первобытной жизни, чем о врачебных знаниях первобытных людей.
Реплика реконструкции черепа неандертальца из Ла Шаппель-о-Сен выполненная Kesh Corvus, мастером команды Фанерозой.Кстати существует т.н. называемый палеопатологический парадокс: чем больше на костных останках следов заживших травм и прижизненных деформаций, тем более здоровым был человек при жизни: ведь, чтобы болезнь оставила видимые изменения, нужен большой отрезок времени. А если на скелете нет никаких следов, вероятнее всего, человек не обладал богатырским здоровьем – погиб от заболевания практически без сопротивления.
Тем не менее у учёных есть вполне достоверные знания о первобытном этапе медицинских знаний.
Как ни странно, одно из самых древних свидетельств о применении лекарственных средств относится не к предкам человека разумного, а человека неандертальского. Останки носят наименование Шанидар IV. Скелет принадлежал мужчине возрастом примерно 30 – 40 лет. Останки носят на себе следы бурной жизни, но последнюю точку поставила травма, полученная им скорее всего во время охоты. Неандертальский мужчина получил перелом одного из нижних рёбер (VII или VIII справа). По ребрам видно, что травма заживала, но что-то пошло не так, и первобытный охотник скончался. Вероятнее всего причиной этому послужила нагноившаяся гематома или, возможно, травма почки.
Останки индивида Шанидар IV и грот, где они были обнаружены.Но самое интересное – это не то, от чего погиб неандерталец, а что было обнаружено в погребении. При микроскопическом исследовании проб грунта в нём было обнаружено 28 видов растений, в основном пыльцы. Причём эта пыльца образовывала скопления – так, как будто в могилу были положены пучки трав. Казалось бы, ну, и что в этом удивительного?
У неандертальцев был крайне примитивный погребальный обряд, тем не менее они могли положить в погребение букеты цветов. Но при палиопалинологическом (споро-пыльцевом анализе) было установлено, что непосредственно цветы принадлежали всего к семи видам: тысячелистнику, жёлтому солнечному васильку, крестовнику, гадючьему луку, алтею и эфедре. Все эти растения являются лекарственными и применяются примерно в одних и тех же случаях. Все они используются для снятии отёка, остановки кровотечения и обезболивания, в основном при заболеваниях почек. Современные курды, обитатели севера Ирака, и сейчас используют эти растения при заболеваниях почек.
Следующий интересный случай применения медицинских знаний относится уже к предкам человека разумного современного типа – возрастом приблизительно 14 тыс. лет.
Скелет человека из Рипаро Виллабруна. Скелет лежал на спине в узкой неглубокой яме. Источник: https://vk.com/wall13101842_2951В 1988 году в итальянском гроте Рипаро Виллабруна обнаружен скелет мужчины возрастом примерно 25 лет. Жизнь явно не баловала этого индивида: диффузный пороз теменных и затылочных костей, и многочисленные отверстия в верхней стенке глазницы явно свидетельствуют о перенесённой в раннем возрасте анемии, вероятнее всего, из-за инфекционного или паразитарного заболевания.
Поясничные позвонка изношены и несут на себе признаки наличия грыж Шморля, поясничный гиперлордоз (изгиб вперёд) говорит о высоких нагрузках на позвоночник.
Следы кариеса на зубах человека из человека из Рипаро Виллабруна. Источник: https://vk.com/wall13101842_2951Но самое интересное – это следы кариеса на правом третьем моляре, «зубе мудрости». Кариес – заболевание весьма нехарактерное для охотников-собирателей и обнаружен всего несколько раз. Но и это не самое удивительное. Поверхность кариозной полости оказалось сильно исцарапанной: по результатам экспериментальных исследований, аналогичные изменения можно получить только при воздействии на зуб кремнёвой микропластинкой.А именно такие пластинки умели изготавливать соплеменники мужчины, создатели культуры эпиграветт.
Судя про трассологическому анализу, первобытный стоматолог старался максимально вычистить кариозную полость (остаётся только догадываться, что перенёс этот мужчина во время манипуляции). Царапины на наружной поверхности зуба сильно истёрты – значит, человек пользовался пролеченным зубом ещё довольно долго после операции. Кроме того, исследования содержимого «дупла» показали наличие вещества, похожего на пчелиный воск. Достоверно утверждать невозможно, но существует высокая вероятность того, что после санации кариозной полости дантист каменного века положил в больной зуб восковую пломбу.
Зуб человека из Рипаро Виллабруна со следами стоматологической операции.Доказательством этой версии служит ещё то, что на боку погребённого скелета обнаружена маленькая кожаная поясная сумка. При жизни человек из Рипаро Виллабруна носил в ней ком непонятного вещества, которое могло быть смесью прополиса и охры, то есть вещества для самостоятельного обновления «пломбы».
Реконструкция человека из Рипаро Виллабруна. Источник: https://vk.com/wall13101842_2951Однако, эмпирические знания первобытного человека, полученные в результате практического опыта, были весьма ограничены. Первобытный человек не понимал связи многих явлений окружающей его природы. Его бессилие перед природой порождало иррациональные представления об окружающем мире. На этой почве в период ранней родовой общины началось зарождение первых религиозных представлений, которые неизбежно отражались на природе врачевания.
Среди таких представлений можно выделить основные формы:
Тотемный столб индейцев Тлинкитов1. Тотемизм – вера человека в существование между его родом и определённым видом животного или растения тесной связи. Такое существо считали «отцом», «старшим братом», защитником от бед. Тотемизм является отражением связи рода с естественной средой. Ранней родовой общине был свойственен зооморфный тотемизм. 2. Фетишизм – вера в сверхъестественные свойства неодушевлённых предметов. Сначала версия распространилась на орудия труда («удачливое» копье или полезные предметы обихода) – т.е. имела вполне материалистическую основу. Впоследствии фетиши стали изготавливаться специально в качестве культовых предметов и получали идеалистическое толкование. Так, вероятно, появились талисманы и амулеты. 3. Анимизм – вера в души, духов и всеобщее одухотворение природы. Предполагается, что такие представления связаны с ранними формами культа мёртвых предков. 4.Магия – стала вершиной развития представлений о мире у первобытных людей.
Алэл — кетская кукла-фетишЭто форма веры в способность человека воздействовать на материальную действительность посредством сверхъестественных манипуляций. В основе магического мышления лежит непонимание истинных связей событий и явлений природы. В своей работе «Золотая ветвь» Джеймс Джордж Фрэзер выделяет две формы магических воздействий: контагиозные – в основе которых лежит представление о том, что вещи бывшие в контакте друг с другом, способны продолжать взаимодействовать на расстоянии, и гомеопатический (или имитативный) – в основе которого лежит представление о способности взаимодействовать друг на друга подобных объектов – «подобное воздействует на подобное.»
Бубен Большого шамана.Среди многочисленных разновидностей магии появилась и лечебная магия – лечение болезней и травм, основанное на культовой практике. Окончательно первобытная культовая практика сформировалась позднее, в период развитой родовой общины, когда зооморфный тотемизм предков-животных постепенно трансформировался в антропоморфный тотемизм и культ предков. Культ отразился на представлении о причинах болезней: возникновение болезни понималось как результат вселения в тело больного духа умершего предка или духа болезни. Подобные толкования оказали влияние и на приёмы врачевания, целью которых стало удаление духа болезни из тела больного путём уговоров, а потом и методами насильственного «изгнания».
Особое значение в таком понимании болезни приобрело применение различного рода слабительных и рвотных средств, а также кровопускание. Но особое место в ряду практик изгнания духов приобрела трепанация черепа. Несомненные доказательства подобной процедуры существуют начиная с неолитических времён. Свидетельством этому служат многочисленные черепа, собранные в разных местах Старого Света и носящие следы прижизненного хирургического вмешательства. Трепанация неолитического периода впервые была реконструирована в 1773 – 1774 гг, когда в Лионе доктор Прюньер демонстрировал несколько черепов из дольменов Ложери со следами прижизненной трепанации. Удивительно, что в большинстве случаев (более 70%!) трепанация заканчивалась успешно, о чём свидетельствует образование костной мозоли по периметру трепанационного отверстия.
Черепа со следами трепанации и последующего заживления. Среди методик трепанации можно выделить три основных: высверливание, выскабливание и пропиливание костей черепа. В зависимости от используемой методики будут зависеть форма и размеры отверстия. Это очень интересно, так как уровень развития человечества, уже на тот момент времени, показывал то, что человек умел лечить определённого рода болезни связанные с головой.Врачевание в эту эпоху продолжало оставаться коллективным. Накопление эмпирических знаний отражало коллективный опыт племени. В то же время превратное миросозерцание и фантастические верования становились основой лечебной магии и культовых ритуалов врачевания. В период разложения первобытного общества становление классового неравенства вело к внутриплеменному расслоению, усилению племенной организации и, следовательно, укреплению культа племенных покровителей и религиозных представлений.
Со временем это привело к появлению профессиональных служителей культа. Сфера их деятельности включала сохранение и передачу положительных знаний, толкование обычаев и религиозные функции: врачевание, судопроизводство и прочее.
В первобытном обществе шаман выполнял широкий круг функций от лекаря до хранителя религиозных и «юридических» знаний.Окончательно разложение родоплеменного строя завершилось при переходе от присваивающего хозяйства – к производящему, то есть от перехода от охоты-собирательства к ведению сельского хозяйства, одомашниванию животных и сельскохозяйственных культур. Это потребовало организации постоянных поселений и ведения учёта и, как следствие, появления письменности.
Самым древним поселением постоянного типа – подобием города – считается Иерихон на территории современного Израиля. Возраст древнейшего поселения определяется как 12 – 10 тыс. лет до н.э. В ходе формирования общества скотоводов, межклассовые противоречия всё нарастали, что в конечном итоге привело к переходу от первобытнообщинного строя к рабовладельческому. Древнейшие цивилизации подобного типа сформировались в области плодородного полумесяца на территории передней Азии (долина Тигра и Евфрата), в долине Инда, Ганга, Янцзы и Хуанхэ. О них и будет следующий рассказ.
Список использованной литературыАлексеев В.П. Першиц А.И. «История первобытного общества: учебник для ВУЗов» 5-е издание. Изд-во Высшая школа М. 1999.
2. Бужилова А.П. «Homo sapiens. История болезни» изд-во «Языки славянской культуры» М. 2005.
3. Дробышевский С.В. «Байки из грота. 50 историй из жизни древних людей» Изд-во АНФ М. 2018
4. Дробышевский С.В. «Достающее звено. Книга вторая. Люди. Изд-ва АСТ М. 2017
5. Дробышевский С.В. «Предшественники. Предки? Часть V: палеантропы» Изд-во ЛКИ М. 2010
6. Сорокина Т.С. «История медицины» 8-е издание. Издательский центр Акадания М. 2008
7. Фрэзер Д.Д. «Золотая ветвь» Изд-во АСТ М. 2011.
8. Элиаде Мирча «История веры и религиозный идей. От каменного века до элевсинских мистерий» Изд-во «Академический проект» М. 2014
9. Элиаде Мирча «Шаманизм. Архаические техники экстаза» Изд-во «Академический проект» М. 2014.
Святой Катери Текаквита | Franciscan Media
Изображение: Витраж Святой Катери Текаквиты | Католическая церковь Святого Стефана, Чесапик, Вирджиния | фото NheyobСвятитель дня на 14 июля
(1656-17 апреля 1680)
История Святой Катери Текаквиты
Кровь мучеников — это семя святых. Спустя девять лет после того, как иезуиты Исаак Йогес и Жан де Леланд были подвергнуты томагавке ирокезскими воинами, недалеко от места их мученической смерти в Ауривилле, штат Нью-Йорк, родилась девочка.
Ее мать была христианкой-алгонкин, взятой в плен ирокезами и отданной в жены вождю клана могавков, самого смелого и жестокого из пяти народов. Когда ей было четыре года, Текаквита потеряла родителей и младшего брата в результате эпидемии оспы, которая оставила ее изуродованной и полуслепой. Ее усыновил дядя, который сменил ее отца на посту вождя. Он ненавидел приход черных халатов — миссионеров-иезуитов — но ничего не мог с ними поделать, потому что мирный договор с французами требовал их присутствия в деревнях с христианскими пленниками.Ее тронули слова трех черных роботов, которые поселились у ее дяди, но страх перед ним удерживал ее от поиска наставлений. Текаквита отказалась выйти замуж за храброго могавка, и в 19 лет наконец набралась храбрости, чтобы сделать шаг в обращении. Ее крестили с именем Катери — Екатерина — в пасхальное воскресенье.
Теперь с ней будут обращаться как с рабыней. Поскольку в воскресенье она не работала, Катери в тот день не получала еды. Ее жизнь в благодати быстро росла. Она сказала миссионеру, что часто размышляет о великом достоинстве крещения.Она была сильно тронута любовью Бога к людям и видела достоинство каждого из своего народа.
Она всегда была в опасности, потому что ее обращение и святая жизнь вызвали сильное сопротивление. По совету священника Катери ускользнула однажды ночью и начала 200-мильную пешеходную прогулку в христианскую индийскую деревню в Су-Сент-Луисе, недалеко от Монреаля.
В течение трех лет она росла в святости под руководством священника и пожилой женщины-ирокезов, полностью отдавая себя Богу в долгих часах молитвы, милосердия и усердного покаяния.В 23 года Катери дала обет девственности — беспрецедентный поступок для индийской женщины, будущее которой зависело от замужества. Она нашла место в лесу, где могла молиться час в день, и ее обвинили в том, что она встретила там человека!
Ее приверженность девственности была инстинктивной: Катери не знала о религиозной жизни женщин, пока не посетила Монреаль. Вдохновленные этим, она и двое друзей хотели создать общину, но местный священник отговорил ее. Она смиренно приняла «обычную» жизнь.Она практиковала чрезвычайно суровый пост в качестве покаяния за обращение своего народа. Катери Текаквита умерла накануне Великого четверга. Свидетели рассказали, что ее исхудавшее лицо изменило цвет и стало похоже на лицо здорового ребенка. Линии страдания, даже оспины, исчезли, и на ее губах появилась легкая улыбка. Она была беатифицирована в 1980 году и канонизирована в 2012 году.
Отражение
Нам нравится думать, что наша предполагаемая святость мешает нашему положению.Если бы только у нас было больше одиночества, меньше сопротивления, больше здоровья. Катери Текаквита повторяет пример святых: святость процветает на кресте повсюду. И все же у нее было то, что нужно христианам — всем людям: поддержка общины. У нее была хорошая мать, отзывчивые священники, друзья-христиане. Они присутствовали в том, что мы называем примитивными условиями, и расцвели в древней христианской триаде молитвы, поста и милостыни: единения с Богом в Иисусе и Духе, самодисциплины и часто страданий и милосердия к ее братьям и сестрам.
Нажмите здесь, чтобы узнать больше о Saint Kateri!
американских индейцев в Техасе | Техасский альманах
В 1900 году перепись населения США насчитала всего 470 американских индейцев в Техасе. В 1990 году их было 65 877 человек. Статистика опровергает тот факт, что индейцы в Техасе имеют гораздо более долгую историю. В качестве доказательства штат заполнен индейскими названиями — графство Чероки, такие города, как Ваксахачи, Анауак и Накогдочес, а также такие места, как озеро Каддо и пик Команче.
Очевидно, в ХХ веке в Техас вернулась культура.
До 1900 года, по оценкам историков, более 50 индийских «народов» бродили по прериям или имели более постоянные поселения на территории нынешнего штата Техас. Племена, кланы, семьи, отряды, союзы, конфедерации:
американских индейцев танцуют в виноградной лозе.Все эти термины использовались для описания различных групп коренного населения, населявших этот регион. Некоторые из них, такие как Каранкава и Джумано, лишь ненадолго появляются в современной истории, исчезнув примерно во время первого европейского поселения.
Часто два названных «племени», с которыми сталкиваются авантюристы, на самом деле были одним и тем же племенем, но на французском и испанском языках они назывались по-разному.
В доисторические времена — еще 37 000 лет назад, по оценкам некоторых антропологов, в Техасе жили примитивные народы, которые являются предками современных американских индейцев.
Место захоронения в Пермском бассейне, датируемое 12 000 лет назад, было обнаружено в 1953 году, и на останках его скелета была написана надпись «Минни из Мидленда». Парк озера Лаббок также находится на месте первобытной цивилизации, датируемой 12000 лет назад.
Эти ранние мигранты прибыли сюда, возможно, пересекли сухопутный мост между Аляской и Азией и двинулись на юг. Ученые говорят, что в 1492 году Северную Америку населяло почти 10 миллионов коренных жителей, но к середине 19 века это население сократилось на 90 процентов. В 1830 году, по словам Уолтера Прескотта Уэбба, англо-американцев в Техасе было «больше, чем мексиканцев и индейцев вместе взятых».
Следует иметь в виду, что все эти цифры об «индейцах» не включают потомков коренных народов, которые были окультуризованы или христианизированы и смешаны с la raza .Институт техасских культур хорошо говорит об этом: «Почти забыто, что во многих техасских семьях проходит сильная индейская кровь. Техасцы мексиканского происхождения произошли от гордых народов, которые создали великие цивилизации к югу от Рио-Гранде задолго до Приехали испанцы », — говорится в буклете« The Indian Texans », изданном институтом.
Никогда не статично, аборигенное население толкало друг друга с территории на территорию. К тому времени, когда прибыли европейцы, никогда не существовало единой границы между Европой и Индией.Это было намного сложнее. Это было скорее вопрос испанско-англо-французских-команчей-каддо-апачей и т. Д. Границ.
Основными участниками драмы Техаса 19-го века, безусловно, были команчи, которые в это время спустились с прохладных высокогорья южных Скалистых гор и верхом на лошадях изгнали другие племена из Западного Техаса. Липан-апачи были главными жертвами этого нового устройства.
В меньшей степени Тонкава и Вичитас были пойманы в битве за территорию над уступом Балконов, где начинается Страна Техас-Хилл.
Единственная другая группа, населявшая западный Техас, апачи мескалеро, уехала в Мексику или в резервацию Нью-Мексико в 1870-х годах. В январе 1881 года банда Мескалероса совершила набег на дилижанс в каньоне Куитман в графстве Хадспет. «Техасские рейнджеры преследовали, убили восемь и разогнали остальных. Это был последний бой индейцев на земле Техаса». (Индийские техасцы) .
Примерно за четверть века до переписи населения 1900 года последняя крупная военная кампания против индейцев произошла после битвы за Адобские стены в Панхандле.27 июня 1874 года отряд кайова и команчей во главе с Куаной Паркером атаковал охотников на буйволов, разбивавших лагерь на заброшенном торговом посту на канадской реке. В конце боя трое охотников были убиты и 13 индейцев убиты. Эта битва спровоцировала военные действия 1875 года, в результате которых последние индейцы, жившие к востоку от реки Пекос, оказались на территории Оклахомы.
Такой вид принудительной миграции в Оклахому произошел десятилетиями ранее в Восточном Техасе в другой исторический момент — битву при Нехе в округах Ван Зандт и Хендерсон, недалеко от современного Чендлера.Здесь, в 1839 году, против народа чероки выступили вооруженные силы Республики Техас во главе с вождем Боулзом, которого также звали Дували. Эти чероки были вытеснены в Техас из юго-востока Соединенных Штатов после войны 1812 года правительством США. В то же время политика приветствия со стороны испанских официальных лиц, которые хотели стать буфером для англо-американской миграции, привлекла чероки к северо-востоку от реки Тринити.
Несмотря на примирительное влияние Сэма Хьюстона, президент Техаса Мирабо Б.Ламар сумел провести в жизнь свою враждебную индийскую политику и прогнать фермеров чероки на север через Красную реку.
За несколько десятилетий между битвой 1839 года в Восточном Техасе и битвой 1874 года за Адобанные стены, немногие государственные земли были зарезервированы для индейцев. В отличие от других штатов на западе США, у федерального правительства не было государственной земли в Техасе для передачи индейцам.
Законодательный орган Техаса выделил 53000 акров земли возле реки Бразос для двух резерваций в 1854 году.Однако резервация Клир-Форк и резервация Бразос возле форта Белкнап вскоре столкнулись с подозрением и враждебностью со стороны белых поселенцев в этом районе.
В 1859 году остатки команчей в Клир-Форке и Тонкавас, Вичитас, а также остатки Каддо в резервации Бразос были вытеснены на север через Красную реку на территорию Индии.
Задолго до того, как англо-американцы и эти равнинные индейцы Западного Техаса столкнулись друг с другом, испанские миссии в Южном и Восточном Техасе повлияли на другие группы туземцев, в первую очередь на каддо.
В 1690 году конфедерация Каддо в Восточном Техасе стала центром миссионерского рвения францисканских монахов.
Эти индейцы были частью культур курганов, окружающих Мексиканский залив от Юкатана до менее развитых групп юго-востока Соединенных Штатов. Каддо были оседлыми земледельцами.
Одно из племен каддонов, которое испанцы называют теджас, является источником названия Техас.
коауильтекцев в Южном Техасе послужили толчком для миссий в Сан-Антонио.Европейские болезни, к которым они не были застрахованы, уменьшили их число. Команчи и апачи убили гораздо больше. А остальные были поглощены мексиканским народом.
Другие индейцы, такие как тлашкальцы, были привезены из Мексики испанскими францисканцами для помощи в организации миссий. Эти индейцы — главный пример тех, кто стал окультуризованным, и их потомки все еще живут в Южном Техасе.
Сегодня в Техасе три резервации. Самая старая из них — индейская резервация Алабама-Кушатта в округе Полк на юго-востоке Техаса, где проживает около 650 человек.Эти остатки ручья были вытеснены в Техас с юга Соединенных Штатов и позже присоединились к делу независимости Техаса от Мексики.
Они были единственной группой, которая когда-либо могла заставить правительства республики, штата и федерального правительства гарантировать определенные земли.
Два других племени — оба вдоль реки Рио-Гранде — получили государственное юридическое признание только с 1960 года. Эти две группы прибыли в Техас после прибытия европейцев.
Тигуа, которые перебрались из области вокруг современного Альбукерке, живут на подопечной земле в округе Эль-Пасо, и в 1994 году в списках племен значилось 1463 человека с уровнем крови в одну восьмую или больше.
Кикапу, родом из района Великих озер, в 1985 году получили землю для резервации к югу от Игл-Пасс, но полукочевые люди продолжают каждый год переезжать из Мексики на юго-запад Соединенных Штатов в качестве наемных сельскохозяйственных рабочих. Они проводят зимние месяцы в небольшой резервации. Их около 650.
Начиная с 1950-х и до 1980 года, федеральное правительство переселило до 40 000 индейцев в район Даллас-Форт-Уэрт в рамках программы интеграции в более широкую американскую культуру.
Для многих из этих индейцев программа была лишь кратким экспериментом в городской жизни. Большинство предпочло вернуться в свои резервации в других штатах, но многие остались и стали ядром возрождения американских индейцев в Техасе.
Сегодня в районе Даллас-Форт-Уэрт проживает около 20 000 городских индейцев, и большинство других индейцев в Техасе живут и работают в городских условиях, хотя в большинстве округов есть несколько американских индейцев среди своих граждан.
Культура американских индейцев отмечается во многих различных паувау и других фестивалях.Паувау — это собрания, на которых участники танцуют под ритм барабанов в сопровождении песнопений.
Чандлер, место битвы при Нехе, ежегодно проводит Дували-Хуп в последние выходные сентября. Он включает в себя индийскую кухню, соревнования по стрельбе из лука и туры по историческим местам коренных американцев.
Более 5000 человек ежегодно собираются на Powwow Texas Red Nations в Далласе. Мероприятие проводится в ноябре.
Grand Prairie проводит национальный чемпионат Powwow в Traders Village в начале сентября.
В Кроули, к югу от Форт-Уэрта, в начале мая проводится ежегодная паувау Texas Kiowa Tia-Pia.
Межплеменной совет Хьюстона проводит свою ежегодную паувау в мае.
Ларедо — это место ежегодного паувау в последнее воскресенье мая.
Сан-Антонио принимает пау-вау в июле.
В Корпус-Кристи Совет коренных американцев прибрежных изгибов проводит свою ежегодную паувау в начале осени.
Ассоциация студентов американских индейцев Техасского университета A&M спонсирует пау-вау в кампусе Колледж-Стейшн каждый февраль.
В ноябре Независимый школьный округ Остина спонсирует празднование первой субботы ноября.
В индейской резервации Алабама-Кушатта между Ливингстоном и Вудвиллом в первые выходные июня проводится ежегодная паувау.
Другие культурные мероприятия в штате включают фестиваль Святого Антония в Эль-Пасо. Тигуа, для которых Ислета-дель-Сур-Пуэбло была основана в 1681 году и является одной из старейших этнических групп в Техасе, чтят своего святого покровителя церемониями, аутентичными танцами и этнической едой.
Посетителей также ждут в резервациях Тигуа и Алабама-Кушатта круглый год.
Государственный парк Каньон Пало Дуро возле Каньона — место проведения летних церемоний индейцев Квахади в начале октября.
In Post, ежегодная индийская церемония сбора урожая проходит в конце марта. Равнинный индийский танец исполняется на восходе солнца на следующий день после первого дня весны. Направление ветра на восходе солнца определяет успех наступающего года. Есть традиционная церемония и ранний завтрак.
индийских декоративно-прикладных искусств ежегодно отмечаются на двух мероприятиях в Северном Техасе. Центр города Даллас является местом проведения ежегодного фестиваля искусств и рынка американских индейцев в октябре.
А в Форт-Уэрте Музей науки и истории ежегодно в октябре проводит День американских индейцев.
– написано Робертом Плочеком для Texas Almanac 1998–1999 .
ДЛЯ ДАЛЬНЕЙШЕГО ЧТЕНИЯ:
• Англия, Нельсон, «Городские индейцы: тропы надежды», Texas Highways, , октябрь 1995 г.
• Сотрудники института, Индейцы Техаса , Институт техасских культур, Сан-Антонио, 1970.
• Ньюкомб, W.W. Jr., Индейцы Техаса , University of Texas Press, 1961 (четвертая печать в мягкой обложке, 1978).
• Атли, Роберт М., Индейские границы американского Запада 1846-1890 гг. , University of New Mexico Press, 1984.
— Фото автора Lisa LeVrier.Sentinelese
Sentinelese — самое изолированное племя в мире, которое захватило воображение миллионов.Они живут на собственном небольшом лесном острове под названием Северный Сентинел, который размером примерно с Манхэттен. Они продолжают сопротивляться любому контакту с посторонними, нападая на любого, кто приближается.
После цунами 2004 года этот член племени сентинельцев был сфотографирован, стреляя стрелами по вертолету.
© Indian Coastguard / Survival
В ноябре 2018 года американец Джон Аллен Чау был убит членами племени сентинельцев.
В 2006 году два индийских рыбака, пришвартовавшие свою лодку возле Северного Сентинела, чтобы спать после браконьерства в водах вокруг острова, были убиты, когда их лодка вырвалась из строя и дрейфовала на берег.Браконьеры, как известно, незаконно ловят рыбу в водах вокруг острова, ловят черепах и ныряют за лобстерами и морскими огурцами.
Племя ясно дало понять, что не хочет контактов. Это мудрый выбор. Соседние племена были истреблены после того, как британцы колонизировали их острова, и у них отсутствует иммунитет к распространенным заболеваниям, таким как грипп или корь, которые уничтожили бы их население.
Survival International — единственная организация во всем мире, борющаяся за прекращение истребления неконтактных племен, таких как сентинельцы.
Пожалуйста, сделайте пожертвование сегодня →
| Северный Сентинельский остров, дом сентинельцев, как видно сверху. © Survival |
Большая часть того, что известно о сентинельцах, была собрана путем наблюдения за ними с лодок, пришвартованных на расстоянии более чем в стрелке от берега, и нескольких коротких периодов, когда сентинельцы позволяли властям подойти достаточно близко сдать кокосы. Неизвестно даже, как они себя называют.
Сентинельцы охотятся и собираются в лесу, а ловят рыбу в прибрежных водах. В отличие от соседнего племени Джарава, они делают лодки — это очень узкие каноэ с выносными опорами, которые описываются как «слишком узкие, чтобы в них поместиться два фута».Их можно использовать только на мелководье, так как они управляются и двигаются с помощью шеста, как плоскодонка.
Считается, что сентинельцы живут тремя небольшими группами. У них есть два разных типа домов; большие общественные хижины с несколькими очагами для нескольких семей и несколько временных убежищ без сторон, которые иногда можно увидеть на пляже, с местом для одной нуклеарной семьи.
Женщины носят нитки из волокон, обвязанные вокруг талии, шеи и головы. Мужчины также носят ожерелья и повязки на голову, но с более толстым поясом.Мужчины несут копья, луки и стрелы.
| Сентинельцы обладают прекрасным здоровьем, в отличие от тех андаманских племен, земли которых были уничтожены. © Survival International |
Хотя средства массовой информации обычно называют «каменным веком», это явно не так. Нет оснований полагать, что сентинельцы жили таким же образом в течение десятков тысяч лет, как они, вероятно, жили на Андаманских островах.Их образ жизни будет меняться и адаптироваться много раз, как и все народы. Например, теперь они используют металл, который был вымыт или извлечен из затонувших кораблей на островных рифах. Железо заточено и используется для того, чтобы наводить стрелу.
Судя по тому, что видно издалека, островитяне-сентинельцы явно чрезвычайно здоровы и процветают, в отличие от великих андаманских племен, которым британцы пытались принести «цивилизацию». Люди, которых видели на берегах Северного Стража, выглядят гордыми, сильными и здоровыми, и в любой момент наблюдатели заметили много детей и беременных женщин.
Они привлекли международное внимание после азиатского цунами 2004 года, когда член племени был сфотографирован на пляже, стреляя стрелами по вертолету, который проверял их благополучие.
Сентинельцы, Андаманские острова.
© Christian Caron — Creative Commons A-NC-SA
В конце 1800-х годов М.В. Портман, британский «командующий андаманцами», высадился с большой командой на Северном Сентинельском острове в надежде связаться с сентинельцами.В группу входили следопыты из андаманских племен, которые уже вступили в контакт с британцами, офицеры и заключенные.
Они нашли недавно заброшенные деревни и тропы, но сентинельцев нигде не было. Через несколько дней они наткнулись на пожилую пару и несколько детей, которых «в интересах науки» отвезли в Порт-Блэр, столицу острова. Как и ожидалось, вскоре они заболели, а взрослые умерли. Детей отвезли на остров с рядом подарков.
Неизвестно, сколько сентинельцев заболели в результате этой «науки», но вполне вероятно, что дети передали бы свои болезни, и результаты были бы разрушительными. Это всего лишь предположение, но может ли этот опыт объяснить непрекращающуюся враждебность сентинельцев и их неприятие посторонних?
В 1970-х годах индийские власти время от времени посещали Северный Сентинел, пытаясь подружиться с племенем. Часто это происходило по приказу сановников, которые хотели приключений.Во время одной из таких поездок на пляже остались две свиньи и кукла. Сентинельцы проткнули свиней копьем и закопали их вместе с куклой. Такие посещения стали более регулярными в 1980-х годах; команды попытаются приземлиться в месте, недоступном для стрел, и оставить подарки, такие как кокосы, бананы и кусочки железа. Иногда сентинельцы делали дружеские жесты; в других случаях они уносили дары в лес, а затем стреляли стрелами в контактную сторону.
| Сентинельцы жили на своем острове около 55 000 лет и не имели контактов с внешним миром. © Survival International |
В 1991 году произошел прорыв. Когда официальные лица прибыли в Северный Сентинел, племя жестом пригласило их принести подарки, а затем впервые приблизилось без оружия. Они даже зашли в море к лодке, чтобы собрать побольше кокосов. Однако этот дружеский контакт продлился недолго, хотя поездки за подарками продолжались несколько лет, встречи не всегда были дружескими. Иногда сентинельцы направляли свои стрелы в контактную группу, а однажды они атаковали деревянную лодку своими теслами (каменный топор для рубки дерева).Никто не знает, почему сентинельцы сначала упали, а затем возобновили свою враждебность по отношению к контактным миссиям, и не умер ли кто-либо в результате болезней, выявленных во время этих визитов.
В 1996 году прекратились регулярные миссии по раздаче подарков. Многие официальные лица начали сомневаться в целесообразности попытки связаться с людьми, которые были здоровы и довольны и процветали самостоятельно до 55000 лет. Дружеские контакты оказали только разрушительное воздействие на великие андаманские племена. Продолжительный контакт с сентинельцами почти наверняка имел бы трагические последствия.
В последующие годы были сделаны лишь случайные посещения, опять же с неоднозначной реакцией. После цунами 2004 года официальные лица дважды приезжали, чтобы на расстоянии проверить, что племя выглядит здоровым и не страдает. Затем они заявили, что никаких дальнейших попыток связаться с сентинельцами предприниматься не будет.
Контактная миссия Sentinelese
Кадры одной из многих попыток правительства установить контакт с изолированными сентинельцами путем поощрения зависимости от внешних подарков, таких как кокосы.После протестов Survival и местных сторонников такие контактные поездки официально прекратились, поскольку они подвергают обе стороны серьезному риску.
Их крайняя изоляция делает их очень уязвимыми для болезней, к которым у них нет иммунитета, а это означает, что контакт почти наверняка будет иметь для них трагические последствия.
После кампании Survival и местных организаций, индийское правительство отказалось от планов связаться с сентинельцами, и их текущая позиция по-прежнему заключается в том, что никаких дальнейших попыток связаться с племенем предприниматься не будет.
Проводятся периодические проверки с лодок, стоящих на якоре на безопасном расстоянии от берега, чтобы убедиться, что сентинельцы выглядят хорошо и не решили искать контакта.
Eco Tribal FairTrade Creations от PrimitiveTribalCraft на Etsy
Посвященный осознанию осознанного потребления, уважению и сохранению старых традиционных ремесел и навыков, а также поддержке сельского и племенного населения по всему миру.
Я открыл этот магазин, путешествуя по миру, встречая увлекательные земли, людей, общины и их искусства и ремесла, желая поддержать их, сохранить вкус этой магии и поделиться ею со всем миром, и особенно поддерживая эти навыки, которые исчезают в нашем современном мире ~
В глубине души я хотел найти способ поддержать сохранение этих древних ремесел, привлечь внимание современного мира к этому и помочь этим обществам выжить.
Для нас это не одежда, а канал для развития более глубокого сознания, роста, доброты и любви ко всем существам и планете ~
Я считаю, что пришло время объединиться как племя и создать более мирное, связанное и образ жизни с любовью ~
Наша цель — помочь внести в мир позитивные изменения.Поддерживать движение сознательного пробуждения. Чтобы привлечь внимание к тому, что мы покупаем и где мы это покупаем. Выбор, который ежедневно оказывает большое влияние на мировую экономику.
Мы стремимся поддерживать экологические, социальные и сознательные проекты по всему миру.
, пожалуйста, обращайтесь к нам с любыми идеями, видениями или проектами.
Наш стиль дизайна вдохновлен древним миром и племенами, смешанными с современными элементами. Видение заключается в том, чтобы найти источник наиболее этичных, справедливых, традиционных, экологических и натуральных материалов.. прямо из семени ~
Мы Все Дети Матери Земли.
Пусть все существа процветают в свободе, мире и изобилии.
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲
Присоединяйтесь к племени! Подпишитесь на наши специальные предложения и обновления
http://eepurl.com/bO4f4r
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲
Посетите нас на Instagram, Facebook и Youtube!
⋙ www.instagram.com/primitive.tribal.craft
⋙ www.facebook.com/primitivetribalcrafts
⋙ www.youtube.com/c/PrimitiveTribalcraft
▲ ▲ ▲ ▲
Love & Light
๑ Primitive Tribal Craft ๑
www.primitivetribalcraft.com
посетителей изучают навыки примитивного образа жизни на фестивале к западу от Хеджвилля, Западная Вирджиния.
Ричард Белисл | [email protected]
HEDGESVILLE, W.Va. — снятие шкуры с кролика, окраска ткани с кожурой красного лука, выращивание средневековых грибов, выращивание овощей в соломенных тюках и другие навыки приусадебного хозяйства были продемонстрированы в эти выходные в North American Bushcraft’s Primitive to Фестиваль препперов.
Посетители узнали о разжигании огня, кузнечном деле, молотке кремня, традиционной стрельбе из лука, выявлении съедобных растений, изготовлении тыкв и, в самой популярной палатке, приготовлении домашнего пива.
Джейсон Древенак ежегодно проводит фестиваль на своем участке площадью 138 акров по адресу 1435 Providence Church Road, недалеко от Mountain Lake Road к западу от Hedgesville. Древенак — третье поколение его семьи, владеющее недвижимостью.
Его одежда в субботу включала шорты из оленьей кожи, толстый шерстяной пуловер и сандалии. Удержание Данбара, его надоедливого 25-фунтового томата от хвастовства, прервало его обязанности по управлению фестивалем.
«Основное внимание в нашем обучении уделяется подготовке людей к проблемам, с которыми они могут столкнуться, если в стране произойдёт культурный и финансовый коллапс», — сказал он.«Мы должны знать, как производить и находить еду, воду и убежище, куда бы мы ни пошли. Наша цель — передать знания и навыки, необходимые для сохранения примитивных технологий нашей культуры».
Оружие, кроме тех, которые используются для законной охоты, не являются частью философии Bushcraft.
«Мы миролюбивы», — сказал он. «Мы не хотим свергать правительство».
Древенак сказал, что Североамериканская школа бушкрафта является некоммерческой.
«Мы не хотим зарабатывать кучу денег», — сказал он.«Мы хотим изменить ситуацию».
Продавцы и демонстранты устанавливают палатки и столы вокруг фестивальной площадки.
Райан Райс из Уилмингтона, штат Делавэр, продемонстрировал свое мастерство красителей с использованием натуральных материалов, таких как корень марены, семена аннато, куркума и черные бобы.
Райс превратил свои навыки в коттеджный бизнес. Он проверяет магазины подержанной одежды на предмет мужской и женской одежды из хлопка, шелка и шерсти и красит ее для перепродажи.
Лаура Хьюз из Шеннондейла, W.Вирджиния продавала мед от собственных пчел и домашние консервы из своего сада.
«У меня тоже есть свиньи», — сказал Хьюз, член Конфедерации племен индейцев силец из Орегона.
Лекарственные и кулинарные травы Хиллари Баначовски сделали ее стол активным местом сбора. Все выращено в ее заповеднике «Священные корни трав» недалеко от Шепердстауна, штат Западная Вирджиния,
Согласно ее веб-сайту www.sacredrootswv.com, Баначовски считает, что «создание устойчивого будущего начинается с сада.»
Primitive Duvet Cover De Ambesonne Funky Tribal Patron Que R
Описание
POLITICAS
—————————— ————————————————
— ——————— TIEMPOS DE ENVÍO ————————
— ————————- DE 12 A 15 DÍAS ——————— ——-
———- HÁBILES A CIUDADES PRINCIPALES ————
—————- ————————————————— ————
—TITULO—
Primitive Duvet Cover de Ambesonne Funky tribal patrón que олицетворяет африканский стиль танцевальных движений Духовные инструменты из 3 пьез Juego de sábanas con fundas de almohada Многоцветный размер King
Песо дель Продукт: 3.51 Весов
— DESCRIPCIÓN CORTA —
Включает 1 королевский фундамент 104 x 88 2 основных альмохада 36 x 20 comodidad no Incluida en el juego, сделанный из микрофибры tejido de 100%, супер цепилладо suave para la máxima comodidad colores vivos e Imagen Fácil de Usar La Funda Nórdica Tiene Una Cremallera Oculta Sin Component Las Fundas de Almohadas Tienen Cierres de Sobres Lavador de la Máquina Ciclo de Frio, Caja Fuerte del Secador Hierro Fácil excelente costura y Mano de Obra Fund nórdica las fundas están impresas en el lado delantero solamente
—DESCRIPCIN LARGA—
примитивное пододеяльник, ambesonne, фанк племенной узор, который представляет африканский стиль, духовные танцевальные инструменты, 3 пьезы, juego de cama, con fundas, king размер, разноцветный
Кодиго: B07558G3Y3
Largo: 14.17 Pulgadas
Ancho: 10.71 Pulgadas
Alto: 2.2 Pulgadas
Цвет: MARRÓN ROJO
Talla: KING
Марка: Ambesonne
Модель: nev_16835_king
Fabricante: Ambesonne
———- ————
Algunos municipios no tienen cobertura por nuestro proofedor logístico, ante la cual se entregan en un oficina o correponsal asignada.
* Productos, stock y tiempos de entrega sujetos a cambios
* Envío Internacional
Para confirmar cambios de tallas, o erroresde referencias, contáctate con nosotros entre las 24 horas siguientes, después de generar la orden.En caso de no realizar este processso, enviaremos la referencia de la publicación.
«================================================= ========== »
• Somos фасилитаторов, traemos los productos desde el external para ti. El processso se realiza con proofedores internacionales. Por ende, pueden existir variaciones de stock y / o Precio, como resultado de la actualización automática realizada diariamente. Ante lo cual realizamos la devolución de dinero. •
«======================================== =================== »
« =========================== ============================== »
• Los repuestos electrónicos para vehículos no cuentan con Garantía del Proseedor.Ответственность Ante lo cual no nos hacemos. •
«======================================= ================== »
¿TIENEN ALGUNA GARANTÍA?
Nuestros proofedores nos ofrecen una garantía de 30 días la cual extendemos a nuestros clientes, esta cubre daños por defectos del material or errores en la fabricación. NO cubre mala manifestación por parte del usuario.
¿QUÉ PUEDO HACER EN CASO DE RETRACTO?
En caso de que ya no desee el producto recibido, puede realizar la devolución del mismo en un periodo no mayor a 5 días, a partir de su entrega.Para ello, deberá pagar el costo del retorno hacia USA, Este varía de acuerdo al tamaño y peso del producto.
POR FAVOR PREGUNTE DISPONBIILIDAD ANTES DE COMPRAR
Toda nuestra mercancia es importada por Favor valide su disponibilidad
NO HACEMOS ENTREGA INMEDIATA, TODOS NUESTROS PRODUCTOS SON IMPORTADOS.
————————————————- —————————-
——————— — TIEMPOS DE ENVÍO ————————
——————— —— DE 12 A 15 DÍAS —————————
———- HÁBILES ПРИНЦИПАЛЫ СЮДАД ————
———————————— ——————————————
Столкновение культур Джеффа Коэна в Театре Вест-Энда
«Человек, который съел Майкла Рокфеллера», который открылся в театре Вест-Энда в сентябре, переехал в Офф-Бродвей.Он находится в Театре Арклайт, 152 West 71st Street, Манхэттен; (212) 868-4444 или dogrunrep.com . Ниже приводится обзор Рэйчел Зальц, опубликованный в The New York Times 20 сентября.
Кто может лучше рассказать историю исчезновения Майкла Рокфеллера, чем люди, среди которых он исчез? Это простая, но умная идея повествования, лежащая в основе пьесы Джеффа Коэна «Человек, съевшей Майкла Рокфеллера», постановки Dog Run Rep, которая имеет легкое, уверенное прикосновение, даже когда она ступает на весомую культурную почву.
Немного предыстории: В 1961 году Майкл Рокфеллер, антрополог и сын Нельсона Рокфеллера, тогдашнего губернатора Нью-Йорка, исчез у западного побережья острова Новая Гвинея. Майкл, вероятно, утонул после того, как его каноэ обрушилось; он пытался доплыть до берега, но его тело так и не нашли. Но поскольку люди асматов, которых он изучал, практиковали каннибализм и хедхантинг, было много предположений о том, как он встретил свою смерть.
Мистер Коэн и Кристофер Стоукс, рассказ которых вдохновил на создание пьесы, переворачивают классическую встречу антрополога и «примитивной» культуры.Здесь Другой — это белый человек, который пришел позвать.
Асмат украшен краской и минималистичной одеждой, но они прекрасно говорят на американском английском. Мы видим Майкла (Аарон Стрэнд) их глазами: улыбающегося и лепечущего парня в хаки, который, как они узнают, является членом богатого нью-йоркского племени Рокфеллеров.
Майкл видел резные фигурки Мастера Дизайна (превосходного Дэниела Моргана Шелли) и поручает ему сделать больше. Но Designing Man попадает в ловушку политических махинаций своего лучшего друга, Half Moon Terror (Дэвид Кинг, тоже очень хорош), и Майкл тоже становится пешкой в этой игре.
Менее чем за час фильм «Человек, который съел Майкла Рокфеллера» режиссера Альфреда Прайссера оживлен и интересен. Помогает то, что мистер Прайссер и его превосходный состав нашли тон — слегка комическая серьезность — который так хорошо подходит темам пьесы о насилии и недопонимании между культурой и культурой.
Ярким моментом (и демонстрацией мастерства мистера Прейссера) является длинная бурлескная сексуальная сцена между «Дизайнерским человеком» и женой его лучшего друга, Обильным блаженством (Трейси Джек, которая чуть не крадет шоу).В то время как Плентифул осваивает все более креативные и акробатические способы создания человека, она закладывает в его голову идею — Майкл Рокфеллер должен умереть.
Но здесь есть нечто большее, чем просто вражда. Майкл может быть бледным шифром со странными бумажными деньгами и фотоаппаратом на шее, но Designing Man чувствует его добрую волю и открытость.
