«вкусное кофе» и «Интернет» с заглавной буквы – Новости Владивостока на VL.ru
С 1 сентября вступает в силу приказ номер 195 Министерства образования и науки от 8 июня, определяющий список словарей, грамматик и справочников, содержащих нормы современного русского литературного языка. Отныне, например, не будет ошибкой говорить «вкусное кофе», отмечает газета «Мой район».Статус официальных авторитетов получили «Орфографический словарь русского языка» Б.Букчиной, И.Сазоновой и Л.Чельцовой, «Грамматический словарь русского языка» под редакцией А.Зализняка, «Словарь ударений русского языка» И.Резниченко и «Большой фразеологический словарь русского языка» с комментарием В.Телия.
Орфографический словарь под редакцией Букчиной, в частности, признал, что у слова «кофе» есть теперь не только мужской, но и средний род. «Интернет», согласно новым правилам, необходимо писать с большой буквы, а название боевого искусства — «карате» вместо «каратэ». Поясняется, что правильно писать и говорить «бра’чащиеся», а не «брачу’ющиеся».
Что касается ударений, то теперь официально можно говорить «догово’р» и «до’говор», «йо’гурт» и «йогу’рт», «по сре’дам» и «по среда’м».
Изменение нормы — это объективная реальность, поясняет Иван Леонов из Института русского языка имени Пушкина. Словарь лишь фиксирует то, как принято говорить в данном языке в данную эпоху. Если раньше слово «зал» было женского рода («зала»), то теперь женский род в этом случае считается ошибкой.
Критики обращают внимание на то, что список Минобразования вышел очень кратким и в него попали лишь словари издательства «АСТ-пресс». Зато в нем не оказалось ни самого известного и авторитетного справочника Д.Розенталя, ни полного академического справочника В.Лопатина (спорного, но содержащего гораздо больше новых слов и выражений, вызывающих затруднения).
Отсутствие других изданий в перечне не значит, что во всех остальных словарях нет языковой нормы, просто издательства не подавали заявок в специальную комиссию, говорит Леонид Крысин. В дальнейшем список официальных изданий обещают расширить.
До недавнего времени понятие официальных справочников русского языка, признанных учеными и государством, отсутствовало, отмечает «Наука и жизнь». Федеральный закон «О государственном языке Российской Федерации», принятый в 2005 году, не мог исполняться в полной мере, пока Министерство образования и науки не утвердило первый официальный список грамматик, словарей и справочников. Теперь в спорных ситуациях необходимо будет апеллировать к указанным словарям.
www.newsvl.ru
Институт русского языка РАН разрешил говорить «звОнишь» и другие неправильные произношения
В новом орфоэпическом словаре Института русского языка РАН, над которым ученые работали 15 лет, в появились допустимые нормы произношения слов, которые раньше употребляли только малограмотные жители страны. По видимому, учёные пошли на поводу у толпы, раз узаконили слова «позвОнишь», «вклЮчит», «рАкушка» и т.п.
По мнению составителей словаря, не все нововведения такие уж новые — многие вернулись в современный русский из дореволюционной России. По какому принципу «узаконивают» спорные ударения и как часто нам придется заново учить правила орфоэпии, разбиралась корреспондент «Вестей ФМ» Татьяна Григорьянц:
«Не успела российская общественность отойти от «кофе», который может быть среднего рода, как придется скоро привыкать к «дОговорам», «йогУртам» и «позвОните». Хотя, конечно, для части населения ничего непривычного в таком произношении этих слов нет. Но есть и другая, к счастью, большая часть общества, которую, мягко говоря, передергивает от вновь появившихся «допустимостей» в русском языке.
С 2005 года любой человек или юридическое лицо может составить свой словарь или справочник и предоставить его на экспертизу. Желающих находится не много, что неудивительно: составление словаря — дело кропотливое и требует не одного года упорной работы. Но новые словари все же появляются. Последний, орфоэпический, совсем недавно был разработан Институтом русского языка РАН.
В это издание включили слова и варианты их произношения, которые раньше были недопустимы. Например, слово «включИшь», согласно новому словарю, можно произносить как с ударением на второй слог, так и на первый — «вклЮчишь», а «позвОнишь» — маленькая радость для тех, кто никак не может запомнить правильный вариант «позвонИшь». Создается впечатление, будто академики «подгоняют» правила русского языка под неграмотную часть населения. Из серии, проще поменять нормы, чем отучить от «звОнишь». В этом не сомневается писатель Эдуард Успенский.
«Им хочется быть, как им кажется, ближе к народу, а они ближе к «быдлу”. Я очень консервативный человек, я против изменений. Потому что появилось очень много противных слов, таких как «сфоткайте” меня, пожалуйста, давайте вместе «сфоткаемся”… Меня аж колотун бьет от таких слов».
Однако разработчики орфоэпического словаря объясняют новые нормы произношения тем, что будущее — за этими вариантами. Впрочем, за некоторыми из них и прошлое. Например, в случае со словом «йОгурт». Берем известный «Орфоэпический словарь русского языка» под редакцией Аванесова. Первое издание 1983 года — там один вариант: «йогУрт». Потому как всю первую половину двадцатого века была интеллигентская традиция так говорить. Эту традицию и решено было внести в новый словарь как один из вариантов произношения. Из чего следует, что не все «странные» и кажущиеся неграмотными ударения ставили в норму по принципу «так говорит большинство». Президент Российской академии лингвистических наук Эмма Володарская рассказала, что является главным при определении нормы.
«Чтобы продолжать выполнять свою основную функцию, а именно, сохранение коммуникаций. Язык, который не сохраняет коммуникацию, перестает быть нужным».
То, что русский язык претерпевал и претерпевает многочисленные редакции — это не пугает. Изменения в лексиконе — следствие времени и развития общества. Было бы странно в век научно-технического прогресса говорить: «иже еси на МКАД» или «сие есть, господин достопочтенный, сотовый телефон». Но язык — своего рода лакмусовая бумажка общественного сознания, говорит кандидат исторических наук Марина Михейкина.
«Если говорить о России, процесс демократизации, естественно, вызвал упрощения языка, не всегда, правда, легитимные. Таким образом язык реагирует на снятие определенных запретов».
Те, кто учился на филологических факультетах в середине ХХ века, знают, что было две нормы произношения слов — старшая норма и младшая. Но этими понятиями оперировали лишь специалисты, в обществе же был единый свод правил, на который все ориентировались. Не было политики «двойных стандартов», поясняет член редакционного совета портала «Грамота.ру» Юлия Сафонова.
«Это не значит, что авторы нового словаря сделали что-то неправильно… Или наврали о чем-то. Да, никто не говорит «включИшь”, но мне не нравится, что это предлагают сделать нормой! Тогда как — у нас две нормы?! Хорошо, я могу разобраться и сказать, я выбираю старшую норму. А что делать тем, кто сидит в эфире?»
Видимо, коллекционировать словари, но не утруждать себя запоминанием современных норм — они все равно, по мнению экспертов, поменяются через 20-25 лет».
sibdepo.ru
Филолог Владимир Пахомов об изменениях в русском языке и почему не надо этого бояться: Лекторий: Библиотека: Lenta.ru
В культурном центре «Онежский» в рамках совместного проекта сайта «Теории и практики» и департамента культуры города Москвы «Городской лекторий» состоялась лекция главного редактора портала «Грамота.ру», кандидата филологических наук Владимира Пахомова. Он рассказал, как в истории русского языка менялось правописание, почему употребление слов «звонит» с ударением в первом слоге и «кофе» в среднем роде не является показателем безграмотности и почему бессмысленно запрещать иностранные слова. «Лента.ру» публикует основные тезисы его выступления.
В представлении большинства людей очень часто смешиваются два разных понятия: язык и правописание (орфография). Поэтому русский язык нередко воспринимают просто как набор правил, причем кем-то когда-то придуманных и случайным образом систематизированных в учебниках и справочниках. Многие искренне верят, что, если человек правила выучил, это означает, что он знает родной язык.
На самом деле правила правописания — это не сам язык, а его оболочка. Их можно сравнить с оберткой, в которую завернута шоколадная конфета (она в данном случае подобна языку). И в школе в основном изучают именно правила правописания, а не язык. Писать грамотно еще не означает безупречно владеть русским языком. Доктор филологических наук Игорь Милославский справедливо отмечает, что «уровень владения родным литературным языком определяется способностью человека точно и полно понимать все, что он читает или слышит, а также его умением выразить абсолютно ясно свои собственные мысли и чувства в зависимости от условий и адресата общения». Подчеркну: язык и правописание — совершенно разные вещи.
В правилах правописания нет ничего специально кем-то придуманного. Наша орфография стройна и логична. 96 процентов написаний русских слов основаны на одном-единственном принципе — главном принципе русской орфографии. Это морфологический принцип, суть которого состоит в том, что каждая морфема (приставка, корень, суффикс, окончание) пишется одинаково несмотря на то, что в разных словах может произноситься по-разному. Например, мы говорим ду[п] и ду[б]ы, но пишем этот корень одинаково: дуб.
В истории русского языка было всего две реформы графики и орфографии. Первая проведена Петром I в 1708-1710 годах. В большей степени она касалась графики: было узаконено написание прописных (больших) и строчных (маленьких) букв, из русского алфавита убраны лишние буквы и упростилось написание остальных. Вторая произошла в 1917-1918 годах. Это уже была реформа и графики, и орфографии. В ходе нее убраны буквы Ѣ (ять), Ѳ (фита), I («И десятеричное»), твердый знак (Ъ) на конце слов. Кроме того, были изменены некоторые правила правописания. Например, в родительном и винительном падежах прилагательных и причастий окончания -аго, -яго заменялись на -ого, -его (например, стараго — старого), в именительном и винительном падежах множественного числа женского и среднего родов -ыя, -ія — на -ые, -ие (старыя — старые).
Кстати, инициаторами этой реформы были вовсе не большевики. Изменения в русской орфографии назревали давно, подготовка началась еще в конце XIX века. Орфографическая комиссия при Императорской академии наук начала работать в 1904 году, а первый проект представлен в 1912-м. Некоторые предложения ученых были очень радикальными: например, на конце слов предлагалось убрать не только твердый знак (Ъ), но и мягкий (Ь). Если бы это предложение приняли (впоследствии лингвисты от него отказались), то мы сейчас писали бы не «ночь», а «ноч».
В мае 1917 года проект реформы был одобрен Временным правительством. Предполагалось, что переход на новую орфографию пройдет постепенно, какое-то время будут считаться правильными и старое написание, и новое. Но захватившие власть большевики подошли к этому вопросу в свойственной им манере. Новые правила вводились немедленно, а в типографиях отряды революционных матросов изымали «отмененные» литеры. Это привело к казусу: литеру твердый знак (Ъ) тоже отбирали несмотря на то, что его написание в качестве разделительного знака внутри слов сохранялось. Поэтому наборщикам приходилось использовать апостроф (’), так возникли написания типа с’езд.
Демонстрация в поддержку мира с Германией, декабрь 1917 года
Фото: Mary Evans Picture Library / Global Look
Принятие в 1956 году официально действующих до сих пор правил русского правописания не являлось реформой орфографии: в тексте содержалось не много изменений. Например, теперь нужно было слова «панцирь», «цирюльник», «цинга», «циновка» писать с буквой «и» вместо «ы», «по-видимому», «по-прежнему» через дефис вместо принятого ранее слитного написания, утверждались написания «чёрт», «идти», «прийти» — вместо «чорт», «итти», «придти».
Следующая серьезная реформа правописания в русском языке намечалась на 1964 год. Многим лингвистам была очевидна неполнота и некоторая противоречивость правил 1956-го, которые изобиловали огромным числом исключений. Идея состояла не в том, чтобы упростить русскую орфографию, а в том, чтобы сделать ее еще стройнее, системнее и логичнее, облегчить усвоение в школе. Это было важно как для учителей, которые и в 1960-е годы часто жаловались на невысокую грамотность школьников и нехватку часов на изучение русского языка, так и для государства. Почему, например, предлагалось писать «заец»? Смотрите, мы же пишем «боец» — «бойца», «бойцу». В спорном слове тоже исчезает гласная: «зайца», «зайцу», так почему бы не писать «заец» по аналогии с «боец»? Иными словами, речь шла не об упрощении ради упрощения, а об устранении неоправданных исключений. К сожалению, после смещения Хрущева новые руководители страны, у которых была «аллергия» на идеи своего предшественника, свернули уже подготовленную реформу.
Вновь о необходимости упорядочить правила русской орфографии заговорили уже в конце 1990-х годов. Изменилась страна, изменилось время, и многие правила 1956 года стали выглядеть не только устаревшими, но и откровенно нелепыми. Например, в советские годы, в соответствии с идеологическими установками, армию СССР требовалось именовать исключительно Вооруженными Силами. В то же время при написании названий армий социалистических стран с большой буквы писалось только первое слово — Вооруженные силы, а армии капиталистических государств, стран НАТО можно было называть только вооруженными силами.
Кроме того, появилось много новых слов, их первых частей: медиа, интернет, веб, бизнес. Поэтому Орфографическая комиссия РАН начала работу над новой редакцией правил правописания, с актуальными для современной письменной речи примерами. Лингвисты обсуждали изменения в написании отдельных слов (многим памятна дискуссия о словах «парашют», «брошюра», «жюри», которые предлагалось писать с «у», впоследствии от этой идеи языковеды отказались). Увы, работа лингвистов не вполне добросовестно освещалась в СМИ, журналисты говорили о будто бы готовящейся «реформе языка» и т.д. В результате общество отнеслось к работе Орфографической комиссии крайне негативно, поэтому подготовленный ей проект новой редакции правил русского правописания не был утвержден и свод 1956 года остается общеобязательным до сих пор.
Однако труд Орфографической комиссии не пропал даром, его итогом стал полный академический справочник «Правила русской орфографии и пунктуации», вышедший в 2006 году, а также академический «Русский орфографический словарь» под редакцией доктора филологических наук Владимира Лопатина — самый полный орфографический словарь современного русского языка. Изменений по сравнению с правилами 1956 года в них немного. Например, отглагольное прилагательное «считаный», которое раньше было исключением и писалось с двумя буквами «н», теперь подведено под общее правило и пишется с одной «н», в то время как причастие — с двумя (считаные минуты и считанные бухгалтером деньги, ср.: жареная картошка и жаренная на сковородке картошка).
Мы поговорили о том, как часто меняется правописание. А как часто меняется русский язык? Постоянно, ведь русский язык — живой язык, а не меняются только мертвые языки. Изменения в языке — нормальный процесс, которого не надо бояться и считать деградацией, разрушением языка.
Меняется место ударения в словах. Возьмем самый знаменитый пример с глаголом «звонить», все равно ни один разговор о языке без него не обходится. Некоторые носители языка демонстративно изображают мучительные страдания, услышав ударение звОнит (притом что сами совершают аналогичные орфоэпические ошибки, совершенно не замечая этого, например говорят свЕрлит вместо нормативного сверлИт), а журналисты по отношению к ударению звОнит употребляют любимый штамп «лакмусовая бумажка безграмотности». Между тем лингвистам известно о наличии в языке такого явления, как перемещение ударения у глаголов на -ить в личных формах с окончания на корень (этот процесс начался в конце XVIII века). Какие-то глаголы уже прошли этот путь. Например, когда-то говорили: грузИт, варИт, катИт, курИт, платИт. Сейчас мы говорим: грУзит, вАрит, кАтит, кУрит, плАтит.
Приговорная грамота церковного собора 1589 года
Фото: Александр Поляков / РИА Новости
Знание этой тенденции дало авторам вышедшего в 2012 году «Большого орфоэпического словаря русского языка» основания зафиксировать вариант вклЮчит (запрещавшийся ранее) в качестве допустимого (при строгой литературной норме включИт). Нет сомнений, что этот вариант, уже прошедший путь от запрещаемого до допустимого, продолжит движение в сторону единственно возможного и рано или поздно вытеснит старое ударение включИт, подобно тому как некогда новый вариант плАтит вытеснил старое ударение платИт.
Тот же самый процесс происходит и с глаголом «звонить». Он тоже пошел бы по этому пути, но мы — носители языка — его не пускаем. Образованная часть общества относится к варианту звОнит резко негативно, и именно поэтому он пока не включен в словари в качестве допустимого (хотя еще в 1970-е лингвисты писали, что запрет ударения звОнит носит явно искусственный характер). Сейчас, в 2015 году, нормативно только звонИт. Но знание орфоэпического закона, о котором сказано выше, дает основания утверждать, что так будет не всегда и ударение звОнит, скорее всего, рано или поздно станет единственно правильным. Не потому, что «лингвисты пойдут на поводу у безграмотных людей», а потому, что таковы законы языка.
В процессе эволюции языка нередко меняются лексические значения некоторых слов. Корней Чуковский в своей книге «Живой как жизнь» приводит любопытный пример. Известного русского юриста А.Ф. Кони в последние годы жизни (а умер он уже при советской власти в 1927 году) очень возмущало, когда окружающие употребляли слово «обязательно» в новом значении «непременно», хотя до революции оно означало только «любезно», «услужливо».
Язык меняется на грамматическом уровне. Известно, что в древнерусском языке было шесть типов склонения существительных, а в современном русском осталось три. Было три числа (единственное, двойственное и множественное), осталось только два (единственное и множественное).
И здесь стоит сказать о еще одной интересной закономерности. Мы знаем, что эволюция — это путь от простого к сложному. Но в языке все наоборот. Эволюция языка — это путь от сложных форм к более простым. Грамматика современного русского языка проще, чем древнерусского; современного английского — проще, чем древнеанглийского; современного греческого — проще, чем древнегреческого. Почему так происходит?
Я уже сказал, что в древнерусском языке было три числа: единственное, двойственное (когда речь шла только о двух предметах) и множественное, то есть в сознании наших предков предметов могло быть один, два или много. Сейчас в русском только единственное число или множественное, то есть может быть один предмет или несколько. Это более высокий уровень абстракции. С одной стороны, грамматических форм стало меньше и произошло некоторое упрощение. С другой — категория числа с появлением разграничения «один — много» стала более стройной, логичной и четкой. Поэтому эти процессы не только не являются признаком деградации языка, но, наоборот, свидетельствуют о его совершенствовании и развитии.
Фото: Юрий Алексеев / РИА Новости
Многие люди неверно представляют себе работу лингвистов. Одни считают, что они выдумывают правила русского языка и заставляют общество по ним жить. Например, все говорят «убить паука тапком», а лингвист утверждает, что так говорить нельзя, потому что слово «тапка» женского рода (правильно будет: «убить паука тапкой»). Некоторые полагают, что лингвисты упрощают норму в угоду малообразованным людям и включают в словари безграмотные варианты вроде кофе в среднем роде.
На самом деле лингвисты не придумывают языковые нормы, они их фиксируют. Наблюдают за языком и записывают выводы в словари и энциклопедии. Ученые должны это делать независимо от того, нравится ли им тот или иной вариант или нет. Но вместе с тем они смотрят, отвечает ли вариант законам языка. В зависимости от этого помечают вариант как запрещенный или разрешенный.
Почему очень часто слово «кофе» употребляют в среднем роде? Только ли от безграмотности? Вовсе нет. Дело в том, что мужскому роду слова «кофе» сопротивляется сама система языка. Это слово заимствованное, неодушевленное, нарицательное, несклоняемое и оканчивающееся на гласную. В подавляющем большинстве такие слова в русском языке относятся к среднему роду. «Кофе» попало в исключения, потому что были когда-то в языке формы «кофий», «кофей» — мужского рода, они склонялись, как «чай»: выпить чая, выпить кофия. И вот памятником давно умерших форм и является мужской род слова «кофе», в то время как законы живого языка втягивают его в средний род.
И эти законы очень сильны. Даже слова, которые им сопротивляются, все равно со временем сдаются. Например, когда в 1935 году в Москве открылся метрополитен, СМИ писали: метро очень удобен для пассажиров. Выходила газета «Советский метро», а Утесов пел: «Но метро сверкнул перилами дубовыми, сразу всех он седоков околдовал». Слово «метро» было мужского рода (потому что «метрополитен» мужского рода), но постепенно «ушло» в средний род. Следовательно, то, что «кофе» становится словом среднего рода, происходит не от безграмотности людей, а потому, что таковы законы развития языка.
Также любой разговор о русском языке не обходится без обсуждения заимствования слов. Часто приходится слышать, что русский язык засоряется иностранными словами и срочно надо избавляться от заимствований, что, если не принять меры и не остановить поток заимствований, мы все скоро будем говорить на смеси английского с нижегородским. И эти мифы передаются из поколения в поколение.
Подпольная печать революционеров
Фото: Mary Evans Picture Library / Global Look
То, что русский язык немыслим без заимствованных слов, очень легко доказать. Достаточно привести примеры слов, которые нам кажутся исконно русскими, но на самом деле таковыми не являются. Так, еще в древнерусский язык из скандинавских языков пришли слова «акула», «кнут», «сельдь», «ябеда», из тюркских — «деньги», «карандаш», «халат», из греческого — «грамота», «кровать», «парус», «тетрадь». Даже слово «хлеб», очень вероятно, является заимствованием: ученые предполагают, что его источник — готский язык.
В разные эпохи в русском языке обычно преобладали заимствования из какого-то одного языка. Когда во времена Петра I Россия строила флот, чтобы «прорубить окно в Европу», к нам пришло множество слов, связанных с морским делом, при этом большая часть — из голландского языка (верфь, гавань, компас, крейсер, матрос), ведь именно голландцы в то время считались лучшими корабельными мастерами и многие из них работали на российских верфях. В XVIII-XIX веках русский язык обогатился названиями блюд, одежды, украшений, предметов обстановки, пришедшими из французского языка: суп, бульон, шампиньон, котлета, мармелад, жилет, пальто, гардероб, браслет, брошь. В последние десятилетия слова в русский язык приходят в основном из английского языка и связаны они с современными техническими устройствами и информационными технологиями (компьютер, ноутбук, смартфон, онлайн, веб-сайт).
Сказанное отнюдь не означает, что русский язык такой бедный или жадный: он только принимает и ничего не отдает. Вовсе нет. Русский тоже делится своими словами с другими языками, но экспорт чаще идет не на Запад, а на Восток. Если сравним русский язык и казахский, например, то увидим, что в казахском языке очень много заимствований из русского. Кроме того, русский язык является посредником для очень многих слов, идущих с Запада на Восток и с Востока на Запад. Такую же роль играл в XVII-XIX веках польский язык, через который в русский пришло очень много слов (благодаря полякам мы говорим «Париж», а не «Пари», «революция», а не «революсьон»).
Если запретим иностранные слова, то просто-напросто остановим развитие языка. И вот тогда-то есть угроза, что мы начнем говорить на другом языке (например, на том же английском), ведь русский язык в этом случае не позволит нам выражать мысли полно и подробно. Иными словами, запрет на употребление иностранных слов ведет не к сохранению, а к уничтожению языка.
lenta.ru
Кофе стал среднего рода — МК
Все меняется. В том числе и нормы русского языка. С 1 сентября согласно приказу Министерства образования можно будет употреблять слова совсем не так, как мы привыкли. К примеру, слово “кофе” теперь имеет не только мужской, но и средний род. Эти новые правила взяты из четырех свежеопубликованных словарей, “содержащих нормы современного русского литературного языка”. Теперь то, что раньше считалось ошибкой, официально закреплено правилом.Четыре словаря, в которых изложены новые варианты использования слов в русском языке, — это “Орфографический словарь русского языка” Букчиной, Сазоновой, Чельцовой, “Грамматический словарь русского языка: Словоизменение” Зализняк, “Словарь ударений русского языка” Резниченко и “Большой фразеологический словарь русского языка” Телия.
Кроме слова “кофе”, которое теперь можно употреблять и в среднем роде, вот самые необычные новости, пришедшие из этих словарей. Отныне можно произносить:
— Не только “договОр”, но и “дОговор”
— Не только “по срЕдам”, но и “по средАм”
— Не только “йОгурт”, но и “йогУрт”
Один из создателей “Орфографического словаря”, Инна Сазонова, рассказала, что все четыре словаря — результат огромных исследований, словари прошли строжайшую экспертизу в научных институтах. А в “Орфографическом словаре” особое внимание обращено на те грамматические формы, где люди чаще всего делают ошибки.
— Вот слово “кофе”. Посмотрите в Большой академический словарь. Там написано: кофе — м. и ср. р (разг). То есть средний род употребляется в разговорной речи. Мы сняли эту помету и написали, что слово “кофе” употребляется в мужском и среднем роде. Первым стоит мужской род, а это значит, что мужской род является в данном случае основным, а средний — дополнительным, но также возможным.
“А вы будете говорить “горячее кофе”, “дОговор” или “йогУрт”? — спросили мы наших экспертов.
Писательница Александра МАРИНИНА:
— Боже мой, неужели кто-то еще говорит “йогУрт”? Да еще и это будет правильно? Нет, я никогда не смогу так говорить — хотя бы потому, что мне уже за 50 и так говорить я не привыкла. Всю жизнь нас учили, что так употреблять эти слова — это ошибка. Я никогда не смогу сказать “горячее кофе” или “дОговор”. В моей речи и в моей жизни не изменится ничего, только, может быть, я буду чаще смеяться. Если я буду такое встречать в официальной печати, это будет резать мне взгляд и просто покажется смешным.
Евгений РЕВЕНКО, ведущий программы “Вести недели”:
— Нельзя узаконивать безграмотность и делать ее нормой. Наоборот, нужно образовывать и самообразовываться. Я с трудом могу представить, что буду обучать ребенка таким ударениям. Ну а в эфире я этого не скажу НИКОГДА!
Сергей БУНТМАН, зам. главного редактора радио “Эхо Москвы”:
— У нас много всякой ерунды узаконивают. Такая допустимость просто смешна. Мы в эфире позволяем себе разговаривать вольно, но не до такой же степени. Я бы вообще установил еще более жесткие правила для теле- и радиоведущих — пусть говорят на хорошем русском языке. Ну а приглашенные гости пускай уж разговаривают как хотят. У нас и так язык грязный, много иностранных слов, а тут еще решили его немного запачкать. “Один кофе, один булочка” — это не по мне. Я таким правилам подчиняться не буду.
Евгения ДОБРОВОЛЬСКАЯ, актриса:
— Люди занимались “улучшением” русского языка во все века. Тот же Ломоносов приложил немало сил для того, чтобы сделать нашу речь лучше. Но Ломоносов — это совсем другое дело. Лично я вообще не доверяю ни современным институтам, ни школам, ни каким-либо другим учебным учреждениям. И слышать ударения “дОговор” или “йогУрт” мне будет очень неприятно. До невозможности. Но что же делать, мы тут вряд ли на что-то повлияем. Главное — самим хранить ту речь, которую считаем правильной.
Кофе сдался среднему роду: новые нормы русского языка
После того, как 1 сентября Министерство образования и науки России во главе с недавно назначенной Ольгой Васильевой утвердило список словарей, закрепляющих нормы современного русского языка, в Интернете (теперь это слово следует писать только с большой буквы) развернулась ожидаемая бурная дискуссия между сторонниками и противниками нововведений и измененных правил. Одобренные словари отныне, в любом случае, становятся официальным эталоном государственного языка Российской Федерации для всех чиновников.
Всего официальных словарей в России теперь четыре – «Орфографический словарь русского языка» Б. Букчиной, И. Сазоновой и Л. Чельцовой, «Грамматический словарь русского языка» под редакцией А. Зализняка, «Словарь ударений русского языка» И. Резниченко и «Большой фразеологический словарь русского языка» с комментарием В. Телия. Новый орфографический словарь окончательно закрепляет за словом «кофе» кроме мужского также и средний род. Слово «Интернет» следует писать только с большой буквы.
По мнению чиновников Минобрнауки, на самом деле, никакие правила русского языка не меняются – утвержденные словари лишь фиксируют изменения, которые «де-факто» в языке уже произошли и закрепились. Нормой теперь становится ударение на первый слог в слове «дОговор», хотя по-прежнему можно говорить и «договОр», так же, как, на выбор, «по срЕдам» и «по средАм». Обычными русскими словами стали «офшор», «ремейк», «риелтор», «файл-сервер» и «файф-о-клок».
О русском языке как о живом организме в интервью Радио Свобода рассуждает публицист и литератор, поэт Лев Рубинштейн:
– У русского языка десятки лиц: есть язык уличный, бытовой, есть языки профессиональных групп, есть, например, язык писательской компании (и он совсем не такой, как на каких-то официальных литературных чтениях). А есть язык российских государственных чиновников. Вы сталкивались ли с такими российскими чиновниками, кто, действительно, заглядывает в словари, у кого в кабинетах традиционные декоративные собрания сочинений великих писателей, в красивых дорогих переплетах – потрепанные, потому что их хотя бы открывали? Вы таких людей находили?
– Нет, вы знаете, что-то мне такие не попадались. В каких-то единичных случаях бывают чиновники, у которых есть хоть какой-то гуманитарный «бекграунд», в качестве исключения – да, такие люди бывают. Но в целом язык чиновников, насколько я помню и советские годы, и позже, конечно, резко отличался и отличается от того нормативного русского языка, который пользовались, например, я и мои друзья. Это были всегда довольно разные языки. И часто чиновники вкладывали в слова совершенно не те значения, которые вкладывал, например, я. Поэтому какая будет норма у чиновников – мне совершенно, честно говоря, неинтересно, это все равно будет для меня чужой язык. И не будут они ни в какие словари смотреть.
– Дети в подавляющем большинстве все ходили и ходят в обычную среднюю русскую школу. Что же тогда происходит с речевым аппаратом ставшего взрослым человека, как только он встает на первую ступеньку российской государственной лестницы, а до этого – советской?
– Прежде всего, чиновник подражает другим образцам. Любой чиновник встроен в какую-то иерархию, и, так или иначе, он вольно или невольно старается говорить так же, как говорит его начальство. Я это заметил еще в поздние советские годы, когда разное мелкое партийное начальство примерно разговаривало, как Леонид Ильич Брежнев. В совершенстве копировать Брежнева было трудно, он был, конечно, непревзойденным образцом косноязычия – но я замечал, что люди очень старались. Они пытались невнятно произносить какие-то согласные звуки; люди, даже не с юга России, произносили южнорусское фрикативное «г», потому что высокое начальство было примерно из этих мест, типа Днепропетровска. И они так разговаривали, и мелкое начальство так же разговаривало, и все так разговаривали. А подчиненные Сталина, вероятно, тоже как он пытались разговаривать, единственное – они его акцент не воспроизводили. А так – тоже этими тихими голосами, скупыми короткими фразами. Я помню речи, в записи, каких-то деятелей сталинского времени. Так что тут школа ни причем, школой для них является подражание вышестоящим.
– Произнесение слова «кофе» в среднем роде для меня, и не только для меня, казалось когда-то верхом безграмотности. Хотя моя учительница русского языка в средней школе и говорила, лет 30 назад, что «кофе идет семимильными шагами к тому, чтобы стать среднего рода». За что все долго боролись: за хорошее или за плохое?
– С одной стороны, грамотный человек все-таки старается придерживаться некой узаконенной нормы, и это «нормально», потому что иначе, если бы не было нормы, то мы бы лет через 50 перестали бы друг друга понимать. Норма нужна, но она не может быть догмой. Норма, так или иначе, всегда идет за статистическим процессом. Очень многие люди употребляют слово «кофе» в среднем роде, и я совершенно не против того, чтобы это в словаре узаконилось – но я сам никогда так не буду говорить. Есть какие-то вкусовые вещи, и поэтому какие-то изменения в языке и даже в ударениях я могу принять, а какие-то нет. И я даже не всегда могу объяснить, почему. Даже если будет нормой, скажем, употребление глагола «позвонить» как «позвОнишь», я никогда так говорить не стану, мне это режет слух. «Кофе» я не буду употреблять в среднем роде. В словарях моей молодости, например, существовало слово «фОльга», с ударением на первый слог, но я не помню, чтобы кто-нибудь реально так произносил. А оказывается, нормой является «фОльга». Вы скажете – «фОльга»? Я – нет.
– Я даже помню, что когда-то «какао» был мужского рода. Несколько поколений назад кому-то, наверное, «какао» в среднем роде резало слух, как сейчас «кофе» среднего рода.
Норма нужна, но она не может быть догмой
– Да-да. Но в юные годы я знал немало интеллигентных пожилых москвичек, что называется, «из бывших», и они многие слова произносили на мой слух диковинно. Они говорили «кОстюм» или «патэфон». Потому что так говорили в их молодости.
– Или «галстух», у Михаила Булгакова встречающийся постоянно, например, вспоминается.
– Именно, «галстух». Все меняется. Но я подчеркиваю, что руководствуюсь одновременно двумя вещами – я уважаю норму, закон, но я не в меньшей степени уважаю собственные привычки.
Лев Рубинштейн– Нужно ли вообще тогда какую-либо норму закреплять, если мы говорим о том, что изменения в языке стремительны? Или, может быть, устанавливать нормы – и тогда уж требовать их соблюдения потом?
– Но никто этого не сможет потребовать! В петровские времена были установлены какие-то специальные нормы именно для дворян, для дворянских детей, как надо говорить там, как надо говорить тут. У Ломоносова в свое время было «Учение о трех стилях», которое являлось очень полезным, потому что языковая мешанина была страшной. Но я человек демократически настроенный, и я, во-первых, не считаю, что надо кому-то навязывать норму, а во-вторых, это невозможно.
– Люди, которые сейчас жалуются на то, что происходит стремительная деградация языка, говорят, что если слово «договОр» уже можно произносить как «дОговор», то, например, различия между глаголами «надеть» и «одеть» тоже скоро сотрутся, «крЕмы» окончательно станут «крЭмАми», и сказать «звОнит» будет вполне нормальным. В какой момент можно будет говорить уже о потере красоты и эстетичности в языке?
Деградация языка мне видится в том, что совершенно размываются значения слов
– Нет, красота – вещь конвенциональная, и как мы договоримся, то и будет считаться красотой. Я насчет «лингвистической катастрофы» тоже часто и много думаю, только она для меня, конечно, не в различии ударений. Кстати, «дОговор» мне почему-то не режет слух, в отличие от «позвОнишь» или «кофе» среднего рода. Хотя я, повторяю, так говорить не буду! Это не свидетельствует о деградации языка, разумеется, потому что язык все время меняется. Он даже на моей, достаточно долгой, но все-таки не настолько уж долгой, памяти тоже часто менялся. Мы этого просто не замечаем. Деградация языка мне видится совершенно в другом – в том, что совершенно размываются значения слов. Ударения – это не самое главное. И, если какой-нибудь депутат скажет: «Пойдемте-ка выпьем черное кофе», – ну, и пусть скажет. Они и без того много чего говорят.
– Но вы с ним на кофе не пойдете, да?
– Даже не представляю себе ситуацию, при которой я бы сделал такой выбор. Кстати, я общаюсь с людьми более-менее своего круга, хотя и достаточно широкого, и почему-то для всех, с кем я контактирую, вопроса, какого рода слово «кофе», не существует. Я не уверен, что из-за того, что в каком-то словаре что-то появится, кто-то станет облегченно и радостно говорить «мое кофе». Я таких людей не знаю. Но они есть, наверное.
– А может ли стремительно наступить момент, когда даже самые известные, например, строки Пушкина большинство людей не будут понимать? Так же, как сейчас невозможно взять и прочитать, допустим, «Слово о полку Игореве»?
– «Слово о полку Игореве» действительно мало кто может в оригинале прочитать. А что касается «Евгения Онегина», то я скажу печальную вещь: вы об этом тревожно говорите в некотором будущем времени, а я сильно подозреваю, что это уже так есть сейчас! Более того, мы в моей молодости, как все, читали в школе «Онегина» и учили наизусть всякие «письма Татьяны», а потом, только прочитав комментарии Юрия Лотмана, я понял, что я там тоже далеко не все правильно понимал.
ru.krymr.com
«ЗвОнит» — это правильно»: эксперты назвали устаревшие правила русского языка
Грамотность становится заложницей шаблонов
Новые времена — новые слова. И новое звучание старых слов, что гораздо важнее — в первую очередь для журналистов. Во всем мире стараются держать руку на пульсе — к примеру недавно информационное агентство Associated Press объявило, что термин «интернет» стал обыденностью и будет писаться с маленькой буквы. А в России последний орфоэпический словарь русского языка для работников радио и телевидения был выпущен в 1985 году под редакцией знаменитого Розенталя… Специалисты-русисты решили восполнить пробел и издали новый специализированный «Словарь трудностей русского языка для работников СМИ».
Одна из ключевых идей словаря заключается в том, что язык — гибок и склонен эволюционировать. А вот люди, по воле профессии работающие с языком — не всегда обладают должной гибкостью. Основная языковая проблема журналистики заключается не в глупых школьных ошибках — их, как правило, не делают даже самые зеленые юнкоры. Главная проблема — это «избыточная грамотность», заставляющая использовать устаревшие и не применяемые большинством граждан ударения и склонения слов. Когда журналист говорит или пишет академически правильно, но не так, как большинство из его аудитории, это подрывает доверие к журналисту, и акцентирует внимание на нехарактерно звучащей форме, а не на сути, ухудшая восприятие информации. Так считает автор «Словаря трудностей русского языка для работников СМИ», доцент факультета журналистики МГУ Михаил Штудинер:
— Вариантность — одно из важнейших свойств нашего языка. Но в сфере СМИ с советских времен было принято всегда выбирать какой-то один вариант произношения или написания, чтобы не провоцировать разнобоя в эфире. И в свое время даже на юбилее Розенталя сотрудники Центральной редакции радио пели шутливые куплеты, где, в частности, обыгрывались и нюансы произношения: «…Собкор сказал «КарАкас», а диктор — «КаракАс…» Поэтому я в словаре даю все формы слов, которые корректно применять. К слову, использование старых энциклопедий — не всегда правильный выбор для журналиста… Вот, скажем, имена собственные, которые с словарях даются с ударением, не соответствующим русской традиции. В энциклопедиях — ВАшингтон, МАрлон БрАндо, Иоган ГУтенберг. Просторечные же варианты звучат иначе — ВашингтОн, МарлОн БрандО, ГутенбЕрг. И именно эти «неправильные» варианты и нужно использовать. Часто бывает, что уже изменилась и норма, и рекомендация, а в старом словаре все еще прежний вариант, который на слух звучит дико… Вот характерный пример — все нормальные люди, и грамотные, и не очень, говорят про отрицательную температуру — «минусовАя». Но ни один словарь из множества тут даже не допускает вариантности — правильно «минусОвая», и точка! Или слово «исчерпАть» — в словарях звучит «исчЕрпать», но так же никто не говорит! В подобной ситуации журналист должен говорить не «по-словарному», а так, как от него ожидает большая часть его аудитории! Слова «минусОвая», «исчЕрпать», «танцовщИца» и т.п. будут восприняты, как ошибки, подрывая доверие к журналисту. А догматизм у нас часто закладывается со школы — в пособиях для подготовки к ЕГЭ я видел, скажем, слово «исчерпать» с ударением на «Е»…
Часто грамотность ставится заложницей шаблонов — как это, к примеру, происходит со знаменитым глаголом «звонить», считает профессор Института русского языка им. Виноградова РАН Дмитрий Савинов:
— Одиозное слово «звонит», которое стало каким-то эталоном грамотности… Считается, что грамотные люди ставят ударение на «И» — звонИт, а остальные — на «О» — звОнит. Но, что интересно, в старину большинство глаголов звучали именно с ударением на окончание — сегодня мы говорим «вАрит», а раньше говорили «варИт». Большинство слов со временем поменяли ударение (к примеру, мы сейчас не говорим «грузИт» — а говорим «грУзит»), а «звонит» — ударение сохранило. Да, пока еще считается, что «звонИт» — однозначно правильно, но слишком много людей ставят ударение на «О». Хочется специалистам по русскому языку, или нет — но будущее явно за вариантом «звОнит»! Язык — это живой процесс, остановить его эволюцию невозможно. Но при этом в орфоэпических заданиях по русскому языку из ЕГЭ преобладают именно такие слова — детей, по сути, заставляют зазубривать искусственно навязанные устаревшие формы…
www.mk.ru
Новые нормы русского языка? | Православие и мир
С 1 сентября вступил в силу приказ Министерства образования и науки, определяющий список словарей, грамматик и справочников, содержащих нормы современного русского литературного языка.
Министерство утвердило список словарей, признанных образцовыми с точки зрения норм русского языка. Это «Орфографический словарь русского языка» Брониславы Букчиной, Инны Сазоновой и Людмилы Чельцовой, «Грамматический словарь русского языка» под редакцией Андрея Зализняка, «Словарь ударений русского языка» Ирины Резниченко и «Большой фразеологический словарь русского языка» с культурологическим комментарием Вероники Телия.
Во всех спорных ситуациях отныне обязательно аргументировать свою позицию ссылками исключительно на указанные словари. Настоящий переполох в СМИ вызвали новости о том, что «кофе» правильно употреблять как в мужском, так и в среднем роде, «Интернет» необходимо писать с большой буквы. Название боевого искусства – «карате» вместо «каратэ». Вместо слова «брачующиеся» предлагается употреблять «брачащиеся». Заключать можно и «договОр», и «дОговор», как по срЕдам, так и по средАм. «Йогурт» теперь можно произносить с ударением на второй слог: «йогУрт».
Справочная служба русского языка комментирует «новые» правила, отвечая читателю на вопрос: «Неужели эти нормы станут жесткими, или все-таки возможна вариативность? Если я привыкла говорить “вкусный кофе”, “заключить договОр”, нужно ли мне менять привычки?»
«Во-первых, поправки внесены не в языковые нормы, а в способы их регламентации: обозначен перечень современных справочных изданий, регламентирующих нормы словоупотребления и написания в современном русском языке. Шаг, в принципе, очень разумный, учитывая, сколько популярных (т. е. рассчитанных на массовую аудиторию) словарей и справочников сегодня издается. В этом изобилии читателю-нелингвисту трудно сориентироваться. Кроме этого, выходят в свет и откровенные подделки; иногда за новейшие словари современного русского языка выдаются перелицованные издания середины прошлого, а то и позапрошлого века.
Однако сегодняшний состав перечня вызывает у языковедов множество вопросов (почему именно эти издания? почему среди рекомендуемых изданий нет грамматик и пособий по практической стилистике? почему в списке нет академического справочника по правописанию? и т. д.). Обнадеживает тот факт, что этот перечень изданий может (и должен!) быть дополнен.
Теперь – собственно языковые вопросы: кофе, договор и брачащиеся.
Существительное кофе фиксируется многими словарями как двуродовое уже много лет, о чем мы неоднократно писали в наших ответах (при этом не следует забывать о стилевой разнице: кофе мужского рода – это строгая литературная норма; средний род – это сфера разговорного общения).
На допустимость (подчеркнем: именно допустимость, а не обязательность) в непринужденной речи варианта договор словари указывают в течение последнего десятилетия, см., например: Горбачевич К. С. Словарь трудностей произношения и ударения в современном русском языке. СПб., 2000. Но это ни в коей мере не делает вариант договор неправильным.
Наконец, вариант брачащиеся тоже возник не сегодня, словари фиксируют его достаточно давно, без всяких стилистических помет, наравне с брачующиеся.
Следует добавить, что во многих СМИ сегодня можно прочитать и такую фразу: «Отныне слово Интернет надо писать с прописной буквы». Однако только этот вариант (Интернет с прописной, т. е. большой, буквы при самостоятельном употреблении) и раньше был единственно верным, так что никаких нововведений в этом вопросе также не произошло.
Подчеркиваем, что обсуждаемые «жареные» грамматические, произносительные и словообразовательные варианты (кофе как существительное среднего рода, договор и брачащиеся) ни в коем случае не заменяют варианты, привычные нам и вам, а только признаются допустимыми исходя из практики словоупотребления, так что языковые привычки менять не нужно. Поверьте, в языке постоянно происходят куда более существенные изменения, которые общество не замечает просто потому, что они не попадают в сферу внимания СМИ».
Дискуссия об орфографической реформе продолжается в течение многих лет, в ближайшее время на «Православии и мир» будет опубликован ряд материалов, посвященный этой теме.
Фото: РИА Новости
www.pravmir.ru
