Как вы оцениваете последствия смуты: Каковы были последствия Смуты?

Урок для 10 класса по истории «Смутное время Российского государства»

Автор: учитель истории ГБОУ СОШ №182 Санкт-Петербурга

Тема урока: Смутное время Российского государства

Цели урока:

• на основе анализа документального и учебного материала определить причины, сущность и последствия Смутного времени;

• развивать умение анализировать, систематизировать, обобщать учебный материал;

• формировать умение рассматривать историческую проблему с различных позиций;

• совершенствовать навыки самостоятельной работы с документами;

• выработать собственное отношение к рассматриваемой проблеме.

Оборудование урока: учебник – Сахаров А.Н., Буганов В.И. История России с древнейших времен до конца XVII века; рабочие листы с документами, вопросы и задания к документам.

I. Вступительное слово учителя.

Тридцатилетие с конца XVI по начало XVII века в русской истории получило название Смута или Смутное время. Этот термин, предложенный еще в XVII в. был подхвачен исследователями, поскольку очень точно давал представление о происходивших в то время событиях: смена царей, кровавые междоусобицы, острая политическая и социальная борьба, иностранная интервенция, народно-патриотические движения.

Многие знаменитые историки прошлого и настоящего пытались оценить факты истории Смутного времени. Первые русские историки В.Н. Татищев, М.М. Щербатов и Н.М. Карамзин видели в Смуте “безумную распрю знатных шляхецких родов”, “буйство народное”, “разврат русских людей от черни до вельмож”, “бунт безумный и беспощадный”. Н.М. Карамзин называл Смуту “делом ужасным и нелепым”, результатом “разврата”, подготовленного тиранством Ивана Грозного и властолюбием Бориса Годунова, повинного в убиении Дмитрия и пресечении законной династии. С.М. Соловьев полагал, что Смута была решительным столкновением общественных (земских) и “противообщественных” (родовых) начал русского общества. В.Б. Кобрин определил Смутное время как “сложнейшее переплетение разнообразных противоречий – сословных и национальных, внутриклассовых и межклассовых”. Зарубежные историки Д. Честертон и Г. Нольте отмечали, что главным в Смуте было “яростное вторжение широких народных масс в сферы высшей политики”.

Нет единства и в вопросе о причинах Смуты. Современники рассматривали Смуту так: “Смута – божья кара за грешную жизнь”. (“Новая повесть о российском царстве”, 1610 – 1611 гг.). Н.М. Карамзин считал, что Смута вызвана вмешательством иноземных врагов России. Н.И. Костомаров сводил кризис к политическому вмешательству Польши, а самозванцам отводил роль проводников католического влияния. С.М. Соловьев связывал причины Смуты с внутренними факторами – “династическим кризисом”, а также с “дурным состоянием нравственности в обществе”, обращал внимание на эгоистичность устремлений различных социальных групп общества, особенно антигосударственную роль вольного казачества. В.О. Ключевский выстроил концепцию “смутного времени” как порождения сложного социального кризиса. Согласно данной концепции, поводом к Смуте послужило пресечение правящей династии Рюриковичей, представителей которой народное сознание признавало в качестве “природных государей”. Причины самой Смуты В.О. Ключевский видел в строе государственных повинностей, породившем социальную рознь. Нарушилась связь сословий: служилых и тягловых. Они отказались выполнять свои обязанности перед государством. Согласно схеме Ключевского начали Смуту бояре, затем настала очередь дворян, позже поднялись низы. С.Ф. Платонов видел истоки Смуты в правлении Ивана Грозного, который неразумной внутренней политикой привел к разделению русского общества на враждующие группировки.

Ваша задача: на основании приведенных документов сформулировать и обосновать собственное мнение о причинах, сущности и последствиях Смутного времени”.

Даются разъяснения по форме проведения урока, поясняются задания, способ оформления ответов, сообщаются критерии оценки.

II. Учащиеся получают листы с заданиями и документами.

Вопросы и задания к документам:

1. Сформулируйте определение Смуты (Смутного времени), перечислите её причины.
2. Опишите положение в стране, которое привело к возможности появления самозванцев.
3. Кто и почему поддержал Лжедмитрия в стране и за рубежом?
4. Можно ли считать Смуту специфическим российским явлением?
5. Как вы оцениваете последствия Смуты?

Документы:

I. Из документов времен Смуты:

“… А будет вы от того вора и от Марины и от сына ее не отстаните, и с нами и со всею землею будете не в соединеньи, и враги наши польские и литовские люди царствующий град Москву и все грады Московского государства до конца разорят, и всех вас и нас конечно погубят, и землю нашу пусту и безпамятну учинят, и того всего взыщет Бог на вас, что мы своим развратаньем с нами не в соединеньи, да окрестныя все государства назовут вас предатели своей вере и отечеству. Но и паче всего, каков вам о том дати ответ на втором пришествии пред праведным Судиею? Молим вас, господа, и просим со слезами единородную братью свою, православных христиан, пощадите себя и свои души, отступите от такого злапагубного начинания, и отстатьте от вора и от Марины и от сына ее, и будьте с нами и со всею землею в соединеньи…”

Из грамоты II ополчения с призывом отстать от “воровства”. 1612 год.

“… Разделился народ надвое и бысть тогда велия беда во всех градех, и во святых обителях, и в селех, и на путех: везде убо друг друга стрежаху и брат брата, послушающе, кто речет, яко расстрига Гришка Отрепьев царь, а не Дмитрий царевич, и без розыску и без испытания те вси смерть примаху”.

Из повести “История о первом патриархе Иове”.

“Стоять за истину всем безизменно, к начальникам быть во всем послушными и покорливыми и не противиться им ни в чем; на жалованье ратным людям деньги давать, а денег не достанет – отбирать не только имущество, а и дворы, и жен, и детей закладывать, продавать, а ратным людям давать, чтоб ратным людям скудости не было”.

Из приговора нижегородцев о создании II ополчения.

II. Исторические цитаты:

“17 февраля 1598 г. правитель Борис Годунов единогласно был избран царем на Земском соборе. Что могло быть торжественнее, единодушнее, законнее сего наречения? И что благоразумнее? Переменилось только имя царя, власть державная оставалась в руках того, кто уже давно имел оную и властвовал счастливо для целости государства, для внутреннего устройства, для внешней чести и безопасности России. Так казалось, но сей, человеческою мудростию наделенный, правитель достиг престола злодейством… Казнь небесная угрожала царю – преступнику и царству несчастному”

Н.М. Карамзин “История государства Российского”

“В Смуту народ осознавал свою силу и играл царями, узнав, что они могут быть избираемы и низвергаемы его властью”.

Н.М. Карамзин “История государства Российского”

“… Иван Грозный привел страну в пропасть, и все же в народной памяти он остался ярким и сильным человеком. Борис Годунов пытался вытащить страну из пропасти. И поскольку это ему не удалось, он остался в народной памяти лишь изворотливым, лукавым, неискренним человеком.
Борис Годунов сделал первую до Петра попытку ликвидировать культурную отсталость России от стран Запада. В Россию приезжает значительное количество иностранных специалистов. Вероятно, если бы в распоряжении Годунова оказалось еще несколько спокойных лет, Россия более мирно, чем при Петре, и на сто лет раньше пошла бы по пути модернизации. Но этих спокойных лет не было. Голод погубил Бориса. Волнения охватывали все большие территории. Царь катастрофически терял авторитет. Те возможности, которые открывало перед страной правление этого талантливого государственного деятеля, оказались упущены. Победа самозванца была обеспечена, по словам А.С. Пушкина, “мнением народным”.

В.Б. Кобрин “Смута”

“Он [Лжедмитрий I] не оправдал тех надежд, которые возлагали на него в Речи Посполитой. Чтобы заручиться поддержкой дворянства, царь щедро раздавал земли и деньги. Деньги Лжедмитрий занимал у монастырей. Вместе с просочившейся информацией о католичестве царя, займы тревожили духовенство. Крестьяне надеялись, что добрый царь Дмитрий восстановит право перехода в Юрьев день. Но, не вступив в конфликт с дворянством, Лжедмитрий не мог этого сделать. Крестьянам, ушедшим от своих господ в голодные годы, лишь дано было разрешение оставаться на новых местах. Эта мизерная уступка не удовлетворила крестьян, но вызвала недовольство дворян. Ни один социальный слой внутри страны, ни одна сила за ее рубежами не имели оснований поддерживать царя. Потому-то так легко и был свергнут он с престола…”

В.Б. Кобрин “Смута”

“Такой динамический период был на редкость богат не только яркими событиями, но и разнообразными альтернативами развития… Смутное время оказалось временем утраченных возможностей, когда не осуществились те альтернативы, которые сулили более благоприятный для страны ход событий”.

В.Б. Кобрин “Смута”

“… Наша смутная эпоха ничего не изменила, ничего не внесла нового в государственный механизм, в строй понятий, в быт общественной жизни, в нравы и стремления, ничего такого, что, истекая из ее явлений, двинуло бы течение русской жизни на новый путь, в благоприятном или неблагоприятном для нее смысле. Страшная встряска перевернула все вверх дном, нанесла народу несчетные бедствия; не так скоро можно было поправиться после того Руси… Русская история идет чрезвычайно последовательно, но ее разумный ход будто перескакивает через Смутное время и далее продолжает свое течение тем же путем, тем же способом, как и прежде. В тяжелый период Смуты были явления новые и чуждые порядку вещей, господствовавшему в предшествовавшем периоде, однако они не повторялись впоследствии, и то, что, казалось, в это время сеялось, не возрастало после”.

Н.И. Костомаров “Смутное время Московского государства”

“Надо хорошо запомнить, что Смутное время не было временем революции, перетасовки и перестановки старых порядков. Оно было только… всесторонним банкротством правительства, полным банкротством его нравственной силы. Правительство было нечисто, оно изолгалось, оно ознаменовало себя рядом возмутительных подлогов. Народ это видел хорошо и поднялся на восстановление правды в своем правительстве, на восстановление государственной власти, избранной правдою всей Земли, а не подлогами и “воровством” каких-либо городов и партий. Пожарский с Мининым сделались руководителями и предводителями этой всенародной правды. Они шли с нижегородцами не для того, чтобы перестроить государство на новый лад, а напротив. Шли с одною мыслью и с одним желанием восстановить прежний порядок, расшатавшийся от неправды правительства. Смутное время тем особенно и замечательно, что в нем роли правительства и народа преставились. В это время не народ бунтовал и безобразничал, не подвластная среда шумела и шаталась, а безобразничала и шаталась вся правящая, владеющая среда. Народ, измученный, растерзанный поднялся и унял ее, водворил тишину и спокойствие в государстве. Тем его подвиг и окончился”.

И.Е. Забелин “Минин и Пожарский. Прямые и кривые в Смутное время”

“… В основе Смуты лежала борьба социальная: когда поднялся общественный низ, Смута превратилась в социальную борьбу, в истребление высших классов низшими”.

В.О. Ключевский

“…Смута наша богата реальными последствиями, отозвавшимися на нашем общественном строе, на экономической жизни ее потомков. Если Московское государство кажется нам таким же в основных своих очертаниях, каким было до Смуты, то это потому, что в Смуте победителем остался тот же Государственный порядок, какой формировался в Московском государстве в XVI веке, а не тот, который принесли бы нам его враги – католическая и аристократическая Польша и казачество; жившее интересами хищничества и разрушения, отлившееся в форму безобразного “круга”. Смута произошла не случайно, а была обнаружением и развитием давней болезни, которой прежде страдала Русь. Эта болезнь окончилась выздоровлением государственного организма. Мы видим после кризиса Смуты тот же организм, тот же государственный порядок. Поэтому мы склонны думать, что Смута была только неприятным случаем без особенных последствий”.

С.Ф. Платонов “Лекции по русской истории”

“В Смуте шла борьба не только политическая и национальная, но и общественная. Не только воевали между собой претенденты на престол московский и сражались русские с поляками и шведами, но и одни слои населения враждовали с другими: казачество боролось с оседлой частью общества, старалось возобладать над ней, построить землю по-своему – и не могло. Борьба привела к торжеству оседлых слоев, признаком которого было избрание царя Михаила. Эти слои и выдвинулись вперед, поддерживая спасенный ими государственный порядок. Но главным деятелем в этом военном торжестве было городское дворянство, которое и выиграл больше всех. Смута много принесла ему пользы и укрепила его положение. Смута ускорила процесс возвышения московского дворянства, который без нее совершился бы несравненно медленнее. …Что касается до боярства, то оно, наоборот, много потерпело от Смуты. Но вышесказанным не исчерпываются результаты Смуты. Знакомясь с внутренней историей Руси в XVII веке, мы каждую крупную реформу XVII века должны будем возводить к Смуте, обусловливать ею. Если к этому мы прибавим те войны XVII века, необходимость которых вытекала прямо из обстоятельств, созданных Смутой, то поймем, что Смута была очень богата результатами и отнюдь не составляла такого эпизода в нашей истории, который случайно явился и бесследно прошел. Можно сказать, что Смута обусловила почти всю нашу историю в XVII веке”.

С.Ф. Платонов “Лекции по русской истории”

“… Это печальная выгода тревожных времен: они отнимают у людей спокойствие и довольство и взамен дают опыты и идеи. Как в бурю листья на деревьях повертываются изнанкой, так смутные времена в народной жизни, ломая фасады, обнаруживают задворки, и при виде их люди, привыкшие замечать лицевую сторону жизни, невольно задумываются и начинают думать, что они доселе видели далеко не все. Это и есть начало политического размышления. Его лучшая, хотя и тяжелая школа – народные перевороты. Этим объясняется обычное явление – усиленная работа политической мысли во время и тотчас после общественных потрясений”.

III. Итоги.

Учащиеся работают с источниками, сопоставляют, анализируют позиции различных авторов, выполняют задания, делают выводы на основе проделанной работы и оформляют их в тетрадях.

Источники и литература:

1. История России: народ и власть. – М., 1998.

2. Забелин И.Е. Минин и Пожарский. Прямые и кривые в Смутное время. – М., 1963.

3. Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций в трех книгах. – М.: Мысль, 1993.

4. Кобрин В.Б. Смута. – М.: Наука, 1987.

5. Костомаров Н.И. Смутное время Московского государства. – СПб, 2001.

6. Морозова Л.Е. История России в лицах. Первая половина XVII в.: Государственные деятели Смутного времени. – М.: Школа-Пресс, 2000.

7. Скрынников Р.Г. Россия в начале XVII в. Смута. – М., 1988.

8. Скрынников Р.Г. Самозванцы в России в начале XVII в. – Новосибирск, 1990.

9. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. – М., 1962.

10. Смута в Московском государстве начала XVII столетия в записках современников. – М., 1998.

11. Платонов С.Ф. Смутное время. – СПб: Лань, 2003.

Смуты и институты – аналитический портал ПОЛИТ.РУ

 

Мы публикуем полную расшифровку лекции выдающегося российского экономиста и государственного деятеля, директора Института экономики переходного периода, доктора экономических наук, профессора Егора Тимуровича Гайдара, прочитанной 19 ноября 2009 года в клубе — литературном кафе Bilingua в рамках проекта «Публичные лекции Полит.ру».

 

См. также:

Текст лекции

Егор Тимурович Гайдар
(фото Н. Четвериковой)

Дорогие друзья, уважаемые коллеги, у меня только что вышла книга, которая называется «Власть и собственность». Она состоит из двух частей: первая из них – «Смуты и институты», о которой я в основном и буду говорить, а вторая – это «Государство и эволюция». Если первая часть – это совсем свежая книга, которую я закончил месяца полтора тому назад, то вторая была написана в 1994 году. Почему я согласился с предложением издательства «Норма» их объединить? В обеих работах о нынешнем кризисе ничего конкретно не сказано, об этом я говорю в других своих публикациях. Но стратегически, на мой взгляд, и та, и другая части работы тесно связаны с нынешним экономическим кризисом, его влиянием на российскую экономику, и в этой связи – с приоритетами российской экономической политики и общей политики в кризисный и посткризисный период.

Начну со своей старой работы «Государство и эволюция». Она о том, что разделение власти и собственности – это важнейшая предпосылка долгосрочного устойчивого экономического роста. Нынешний кризис мало кто прогнозировал. Кризисы вообще прогнозировать очень трудно: они меняются, происходят в меняющемся мире. МВФ – вполне авторитетная организация – корректировала свои прогнозы темпов экономического роста на 2009 год несколько раз. Она скорректировала прогнозы глобального экономического роста примерно на 5% роста ВВП между концом 2007 года и октябрем 2009 года. 5% мирового ВВП – можете себе представить, что это такое для мировой экономики, потоков капитала, рынков сырьевых товаров, и в этой связи – для российского бюджета, российского платежного баланса. Даже такая очень авторитетная организация радикально ошиблась в прогнозах. Другие организации тоже сильно ошибались в прогнозах.

Еще летом 2008 года вполне квалифицированный экономист – Андрей Илларионов, который долгие годы работал советником президента России по экономике, – подробно объяснял, почему никакой рецессии в США не будет, почему никакого влияния на глобальный экономический рост состояние нынешней рыночной экономики не окажет, почему оно никак не скажется на российской экономике. Это происходило в то время, когда американская экономика уже полгода была в состоянии рецессии (официально это было декларировано в ноябре 2008 года). Это произошло не потому, что он не старался правильно спрогнозировать развитие событий, а потому, что это очень сложно сделать.

Для России кризис еще раз показал, что зависимость от энергоресурсов, от цен на сырье создает очень тяжелые проблемы. Потому что они колеблются в широком диапазоне, ими очень трудно управлять и их практически невозможно прогнозировать. Знаете, если бы люди умели прогнозировать цены на нефть, то тот, кто научился это делать, заработал бы десятки миллиардов долларов на фьючерсных контрактах. И не надо думать, что никто этого сделать не пытался. Но пока – не получается, из-за того, как устроены рынки, какая эластичность спроса и предложения в краткосрочной и долгосрочной перспективе.

Это значит, что экономики, которые зависят от цен на сырье, – другие, чем обычные экономики. Такие, как экономика Еврозоны, Японии, или Соединенных Штатов Америки, где изменение условий торговли на 15% воспринимается как катастрофа. А если у вас условия торговли на основные товары меняются не на 15%, а в три раза? Мы в какой-то степени были к этому готовы. Именно поэтому мы сразу задействовали стабилизационный фонд и крупные золотовалютные резервы. Меня еще два года назад спрашивали, причем не российские популисты, а в Мировом банке: «Зачем вам такие крупные золотовалютные резервы?» Сейчас представить страшно, что случилось, если бы их не было.

Но все равно это ставит перед нами острую стратегическую задачу диверсификации российской экономики. Потому что иначе мы все время (все время – это раз в несколько лет) будем сталкиваться с очень тяжелыми проблемами в собственной экономике. Потому что, когда у вас цены на сырье высокие, то вам все время говорят: «Чего же вы копите деньги?», «Отчего же вы их не потратите?», «Почему вы не возьмете на себя те или другие важные социальные обязательства?». Отказываясь при этом понимать, что если, не дай Бог, по независящим от вас причинам, эти цены снизятся, то, что же нам делать: распускать армию, закрывать университеты, школы, госпитали, снижать в два раза пенсии? Это создает очень тяжелые риски для экономической политики. В этой связи, конечно, значимость темы диверсификации российской экономики, о которой российские власти, российское экспертное сообщество много говорили последние годы, но мало что для этого делали, становится ключевой стратегической задачей, теперь уже во многом осознанной.

Проблема с решением задачи диверсификации сырьевой экономики состоит в том, что это нельзя сделать простыми в политическом отношении способами: давайте дадим денег на такие-то и такие-то высокотехнологические производства. Дело в том, что в зависимых от сырья экономиках, как правило (есть исключения типа Норвегии), довольно высок уровень коррупции. У нас он плюс ко всему еще в последние годы имеет устойчивую тенденцию к повышению: как по данным внутренних опросов, так и опросов международных инвесторов. Значит, если вы даете деньги бюрократии на то, чтобы она диверсифицировала экономику, вы точно получите увеличение суммы откатов в этих областях. При этом вам абсолютно не гарантировано решение поставленных задач.

Динамичный экономический рост диверсифицированных экономик в мире начался где-то на рубеже ХVШ-ХIХ веков. С подачи замечательного экономиста, лауреата Нобелевской премии Саймона Кузнеца этот процесс получил название «современного экономического роста». Ему предшествовали тысячелетия экономической стагнации. После неолитической революции мы вошли в длинный период, когда у нас душевой валовый внутренний продукт практически не рос, как не росли продолжительность жизни, уровень образования, уровень урбанизации, – общество было стабильным. Это было в те времена, когда власть и собственность были слиты. Условно говоря, ты что-нибудь придумал новое, использовал это нововведение, а у тебя это пришли и отобрали – просто потому, что они сильнее. А если так, зачем что-то придумывать?

Картина начала меняться только тогда, когда постепенно сложилась ситуация, которую Дуглас Норт – другой лауреат Нобелевской премии – назвал «связанные руки власти». Когда стало ясно, что если обладатели собственности что-то сделают, то их собственность будет принадлежать им. Когда стало ясно, что именно они отвечают за рост благосостояния, за рост эффективности своих предприятий, за введение инноваций. А власть отвечает за внешнюю безопасность страны, за правопорядок, за осуществление правосудия, за социальную защиту. Именно с этого времени и происходит ускорение темпов роста душевого валового внутреннего продукта в десятки раз по сравнению со всем, что происходило на протяжении предшествующих тысячелетий. То есть произошло разделение собственности и власти.

В нефтяную промышленность вам вложат деньги и в Нигерию, где совсем нехорошо с правопорядком, с коррупцией, с правом собственности, с судебной системой. Вложат просто потому, что это – нефтяная промышленность. Если вы хотите, чтобы ваши инвесторы, международные инвесторы вкладывали деньги в высокотехнологичные отрасли, тогда создайте минимально необходимые предпосылки для этого. Дальше все, что я скажу, будет тривиально, но при этом будет правдой, потому что от этого никак нельзя уйти, что показывает богатый мировой опыт.

Нужно добиться, чтобы у вас были реальные гарантии прав собственности, чтобы была реально независимая система судов, которая рассматривается обществом как справедливая. Чтобы у вас был не слишком коррумпированный государственный аппарат, чтобы у вас была прозрачность в процедуре принятия государственных решений. Чтобы была свобода слова, было реальное разделение властей. Еще раз подчеркиваю: я понимаю, насколько тривиальны эти вещи, о которых я говорю. Но если вы хотите диверсифицировать экономику реально, то добиться цели, не сделав этого, абсолютно невозможно. Об этом, собственно, моя старая книга – «Государство и эволюция».

Теперь перейдем к новой книге – «Смуты и институты», название которой и было вынесено в качестве заглавия моего сегодняшнего выступления. Это тоже имеет некоторое отношение к кризису. Это не роман, это «книга-предупреждение». Управлять Россией в условиях, когда реальные доходы населения в течение десяти лет, предшествующих кризису, росли на 10% в год, – занятие очень приятное и комфортное. Когда реальная заработная плата растет на 10%, – тоже очень приятно. Валовой внутренний продукт растет на 7% – хорошее дело. Я даже не могу понять, зачем в такой ситуации манипулировать выборами, снимать какие-то партии с выборов, устраивать подтасовки. Потому что в такой экономической ситуации и так выигрыш выборов обеспечен: чтобы не выиграть выборы, надо как-то особенно постараться.

И вдруг ты неожиданно для себя переходишь в другой режим, когда реальные доходы населения не растут, а падают. ВВП не растет на 7% в год, а в этом году, видимо, упадет на 10-11%. Когда инвестиции не растут на 20% в год, а, видимо, в этом году упадут, примерно, на 20%. Промышленное производство – наверное, на 15%, вместо роста на 10%. И это – уже совсем другая экономика.

Пока наше общество реагировало на все происходящее поразительно спокойно. Я ведь представляю себе, что было бы в Америке при изменении тренда ВВП с плюс семи на минус десять процентов; представляю, что было бы в Германии в подобной ситуации. У нас общество, конечно, напряжено, но реагирует очень спокойно. Об этом свидетельствует такой довольно надежный показатель уровня социального протеста, как число людей, участвующих в забастовках. Оно практически не выросло за время кризиса, но это не значит, что так будет продолжаться всегда. Мы сейчас достаточно прилично отреагировали на кризис с точки зрения макроэкономики. Я имею в виду меры по изменению валютного курса, процентной ставки – все это было сделано довольно грамотно. Ну, чуть запоздало. Месяцев так на шесть-девять я бы сделал все это раньше, но в целом – грамотно.

 Но дальше мы упираемся в проблему микроэкономики. Проблема микроэкономики – это не шутка. Это вопрос о том, что надо концентрировать производство на наиболее эффективных предприятиях, и, значит, надо закрывать неэффективные. Это надо делать, иначе потом придется закрывать все предприятия, потому что стабилизационный фонд не вечен. Власти пока этого делать не хотят. Они говорят руководителям крупных корпораций, которые хотят реструктуризации, что делать этого не надо. Вы, друзья, сначала договоритесь с губернаторами о том, что они согласны на закрытие у себя неэффективных заводов. А какой же нормальный губернатор на это согласится? Мир, в котором мы будем дальше жить, станет после кризиса очень жестким, потому что кризис – это механизм очищения экономики. Выжившие после кризиса мировые корпорации, с которыми нам надо будет конкурировать, будут более эффективными корпорациями, чем те, которые были до кризиса. Если мы при этом не адаптируем свою экономику к этим изменившимся реалиям, мы будем неконкурентоспособны, и значит, не способны расти. Так что с социальной точки зрения серьезные проблемы у нас, похоже, еще впереди.

Еще раз подчеркну, с политической точки зрения управлять страной в условиях быстро растущей экономики и высоких сырьевых цен – очень приятная задача. Выполнять ее в условиях быстро падающего ВВП и низких  бюджетных доходов – это совершенно другая задача. А у нас, как вы понимаете, бюджетный баланс изменился от +4-8% в год до -10% в этом году.

Политическая реакция. Здесь есть две реальные альтернативы, причем у каждой из них, на мой взгляд, в нашем руководстве есть свои сторонники. Первая альтернатива – ужесточение репрессий. Раньше они были совершенно избыточными. Можно, конечно, ответить на кризис и изменение политической ситуации более жестким прессингом по отношению к несогласным, более жестким преследованием диссидентов, более жестким подавлением любых акций недовольств. Но это очень опасный путь, это – тупик. Это очень опасный путь, потому что ты никогда не знаешь, когда ты перетянешь гайки. Ты никогда не знаешь, когда у тебя подавленный протест выльется на улицу. Причем не в тех масштабах, в которых он проявляется сегодня, а в тех, в которых он проявлялся в митингах 1990-1991-го годов, когда ты не можешь его контролировать. Я это прекрасно помню.

Второй вариант – это мягкая, постепенная либерализация режима, то есть создание элементарных основ свободы слова на массовых каналах информации, восстановление системы разделения властей, установление системы сдержек и противовесов, восстановление реального федерализма, реальных выборов. Нельзя сказать, что это невозможно сделать. Хотя бы потому, что это делалось, причем во многих странах. Испания после Франко – отнюдь не единственный такой пример, просто он самый очевидный. Но то же самое делалось и во многих других странах. На самом деле, вот эта моя книжка – она о том, почему не надо выбирать первый путь, а надо выбирать второй.

Проблемы с первым путем состоят в том, что вся система институтов может функционировать в устойчивом режиме, но иногда, непредсказуемо, она имеет обыкновение рушиться. Рушиться в течение двух-трех дней. Еще раз подчеркну, никогда не знаешь, когда ты сорвешь гайки. Смуты – это как революции, это ситуации, при которых режим вдруг рушится. За ним рушатся все его институты, а для создания новых институтов требуются годы, иногда и десятилетия. Тогда наступает длинный период деинституализации, со свойственными этому периоду очень тяжелыми, а иногда опасными и кровавыми последствиями.

26-ого февраля 1917 года практически никто в Петербурге не предполагал, что царский режим может рухнуть. Измениться – может, стать более либеральным – да, но чтобы рухнуть…  В 1789 году, накануне взятия Бастилии, никто в Париже тоже не предполагал, что режим может рухнуть. Это было полной неожиданностью и для элиты, и для участников событий. Я думаю, что кто-то из вас хорошо помнит реалии утра 19 августа 1991-го года. Ваш покорный слуга совершенно не предполагал, что режим рухнет в течение следующих трех дней. Ничего в российской истории не давало оснований для подобного рода гипотез.

Это всегда происходит неожиданно и для элиты, и для общества. По-моему, Василий Розанов писал: «Русь слиняла в два дня. Даже «Новое время» нельзя было закрыть так быстро». Это действительно так происходит: в какой-то момент у авторитарного, не очень популярного режима вдруг не оказывается ни одного надежного полка. После этого он рушится, причем рушится стремительно. Вот у ГКЧП не нашлось ни одного надежного полка. У царского режима в феврале 1917-го тоже не нашлось ни одного надежного полка. Полковник Кутепов, очень храбрый, преданный царю офицер, абсолютно готовый отдать  приказ расстрелять толпу из пулеметов, не получил ни одной надежной бригады. Получил только сводный отряд, которому прислали пулеметы без глицерина: их невозможно было использовать для стрельбы. Именно так обычно и бывает. А когда режим начинает рушиться, все сразу перестает работать, потому что никому неохота брать на себя ответственность, – черт его знает, как все это повернется.

Егор Тимурович Гайдар
(фото Н. Четвериковой)

Хорошие американские и европейские специалисты написали бездну работ о том, что я и мои коллеги все сделали неправильно. Потому что надо было понимать, что для создания институтов, необходимых для эффективного функционирования рыночной капиталистической экономики, нужно длинное-длинное время. Все это очень интересно читать, зная, что институты старого режима рушились на протяжении часов – не дней или, тем более, лет.

Вот реалии 22-23 августа 1991 года: руководство Минобороны, правительство, вице-президент арестованы, республики одна за другой провозглашают свою независимость. Совершенно ясно, что ни одного полка, который готов выполнить приказ Горбачева, в его распоряжении нет. Дальше выясняется, что у Ельцина – тоже. Это прекрасно показали чеченские события ноября 1991 года. То есть армии не существует, как ее не существовало после 28-го февраля 1917 года. Просто не было.

Первый год Гражданской войны – это реально война между латышскими стрелками и чехословацким корпусом, в котором наши с вами сограждане принимали крайне ограниченное участие. Почему в этой ситуации оказываются дееспособными именно этнические войска – это отдельная тема. Я не хочу сейчас в нее вдаваться, но это именно так. Это просто свидетельство того, что армии – нет.

Есть одна известная история. Во время разговора между профессором Милюковым и агентом германской разведки Гейзе в 1918 году (сам Милюков этот разговор хорошо описал) Гейзе говорит ему: «Вы просите нашей помощи в свержении большевистского режима. Но при этом не хотите согласиться на условия Брест-Литовских соглашений, достигнутых между нами и большевиками. Ну, согласитесь, когда судьбу вашей страны решают две тысячи чехословаков, и вы просите от нас помощи, чем-то надо поступиться». На что Милюков ему говорит: «Не две тысячи – больше». Он получил ответ: «Какая разница?»

Надо понимать, что первый результат подобного развития событий – это то, что у вас нет армии. Особенно это характерно для ситуации с полиэтническими образованиями. Возьмем, например, 1991 год, крах ГКЧП. Кравчук вызывает к себе трех командующих округами, расположенными на Украине, и говорит, что теперь они подчиняются ему. Министерство обороны Советского Союза считает, что они по-прежнему подчиняются ему. – Допустим. А это попросту значит, что они не выполнят ничьих приказов, для чего всегда найдутся основания. Если они выполнят приказ Министерства обороны, то нарушат украинский закон. Если выполнят указ украинских властей, нарушат данную присягу. – Этой армии не существует! И это было прекрасно понятно в период, последовавший за августовскими событиями. К тому же, это полиэтническая армия. А кому, скажем, лояльны казахи, которые служат на Украине? Казахским властям? Украинским властям? Союзным властям? – Ничьи приказы они не выполняют. Это прекрасно документировано, и я цитирую некоторые документы по этому поводу.

Что происходит в других силовых структурах? В этой ситуации они просто перестают работать. Во-первых, они не знают, кто выиграет, а кто проиграет, то есть за что им потом придется отвечать. Отвечать за сотрудничество с новыми властями? Поэтому бывшее КГБ перестает предоставлять какую бы то ни было информацию кому бы то ни было. Органы МВД формально проявляют лояльность, но реально милиция с улиц исчезает, – разбирайтесь сами. Бандюганы что-нибудь сделают для обеспечения порядка – в том виде, в каком  они его представляют.

При этом у вас исчезает пограничная служба, потому что пограничная служба, скажем, на Украине, теперь подчинена украинским властям – это один из первых декретов украинских властей. А никакой границы между Россией и Украиной за день выстроить, разумеется, невозможно. То же самое относится к Прибалтике. Это наши основные, важнейшие порты, значит, теперь нет ни таможни, ни границ. Естественно, что республики давно «забыли» присылать какие бы то ни было налоговые доходы в распоряжение советских властей. Там просто их не было. Собственно, как их не было в распоряжении французских властей периода французской революции 1789-1794 годов. Тогда французские революционные власти (современные экономические историки часто упрекают их за это) приняли действительно очень странное решение о ликвидации старых налогов до введения новых. Но разве могли они реально сделать что-нибудь другое, когда у них тоже не было ни армии, ни полиции, ни аппарата для того, чтобы взимать эти налоги.

Когда и если вы оказываетесь в этой ситуации, у вас все равно есть государственные функции. Допустим, армия у вас не боеспособна, – но нельзя совсем-то отказаться от ее финансирования, это очень опасно. Есть какие-то элементарные функции государства, которые оно должно выполнять. Содержать дороги, например. А если вы не можете собрать налоги, что вам остается? – Вам остается печатать деньги. Либо устраивать систему неплатежей, как это было во времена английской революции, либо печатать деньги, как во времена, скажем, французской революции, русской революции 1917-1922 годов, российской революции 1991-1993 годов. Если вы не можете собрать налоги нормально и не можете в достаточной мере сократить государственные расходы, вы начинаете финансировать их за счет эмиссии, хотите вы этого или нет.

Это само по себе не страшно; в конце концов, при инфляции случались подобного рода ситуации, их иногда можно и пережить. Но беда гиперинфляции состоит в том, что у вас возникают тяжелые проблемы продовольственного снабжения крупных городов. Это прекрасно известно на примере французской революции. Что интересно, когда читаешь материал по экономике французской революции, экономике русской революции 1917-1922 годов, мои правительственные документы 1991-1993 годов, они поразительно похожи. Суть такая – вы не можете собрать налоги, вы печатаете деньги. У вас возникают очень высокие темпы инфляции. А крестьяне не хотят продавать вам дефицитное продовольствие, к тому же быстро дорожающее в условиях инфляции. То есть, пожалуйста, вы можете иметь свободные цены или вы можете иметь несвободные цены – все равно. Действительно, зачем нужна эта крашеная бумага?

Отсюда возникает очень тяжелая альтернатива. Приходится решать. – Или вы пытаетесь устроить то, что Владимир Ильич Ленин называл «героический поход за хлебом в деревню с пулеметами». Или вы пытаетесь найти формы, позволяющие вам купить у крестьян продукты по приемлемым для них ценам. Во Франции периода Великой французской революции, в России периода революции 1917 года на долгое время был избран вариант вот этого «похода за хлебом в деревню с пулеметами». Во время французской революции пулеметов, естественно, не было, поэтому – с ружьями. Это гражданская война, вопросов нет. Но, во-первых, у вас очень мало военных ресурсов, потому что нет организованной армии, нет организованной полиции. Во-вторых, а кто же вам отдаст? Крестьяне в свое время были приучены платить повинности, но они были приучены платить повинности тем властям, которые существовали на протяжении многих и многих десятилетий и столетий. А вы-то им кто? Условно говоря, вы вынуждены опираться на помощь санкюлотов или на продотряды, которые и в том, и в другом случае деревня воспринимает, как грабителей.

Одно дело, когда у вас есть упорядоченная система сбора налогов. Она может быть отвратительной, но она упорядочена, привычна. Другое дело, когда приходят одни – грабят, приходят другие – тоже грабят. И тут уж, естественно, надо либо бежать в лес, либо самому браться за ружье, либо как-то иначе управляться с этой ситуацией. Между тем, снабжение городов в условиях, когда у вас нет организованной, устойчивой власти, крайне затруднено. Устойчивость власти зависит от того, кого поддержит улица. Причем речь идет не о поддержке миллионов людей, а о поддержке двух – пяти тысяч людей, но организованных. Этого вполне достаточно, чтобы свергнуть власть.

Скажем, когда шла речь о том, кому будет принадлежать власть в Питере в июле или октябре 1917 года, или в январе 1918, во время разгона Учредительного собрания, или в Москве, во время эсеровского восстания, – всегда вопрос заключался в том, кого поддержат две-три тысячи организованных людей. И это вопрос, ответ на который определял будущее очень большой страны.

Начиная работу в правительстве, мы очень хорошо понимали эту ситуацию. Собственно, для этого нас туда и пригласили. Если бы все было хорошо, разве опытные, шестидесятилетние, квалифицированные хозяйственники, которые всю жизнь шли к руководству ключевыми экономическими ведомствами, ушли бы в сторону? Разве они сказали бы: «Теперь молодые ребята пусть попробуют разобраться»? – Нет, конечно. Они ушли потому, что не представляли себе, что делать в ситуации, когда у вас нет армии, милиции, таможни, пограничной охраны и функционирующей налоговой системы. И вдобавок к этому – продовольствия, чтобы прокормить крупные города, было не больше чем до февраля месяца.

Мы довольно прилично представляли себе ситуацию. У нас в России она осложнялась дополнительным важным фактом – развалом единой рублевой зоны. Мы с самого начала отклонили для себя вариант «героического похода с пулеметами». Мы категорически не хотели гражданской войны. Мы были убеждены, что это нанесет страшный вред. Но если ты не можешь взять зерно силой, придумай, как предложить селу те условия контракта, которые оно примет. Они могут быть не идеальными для тебя, болезненными для города, но они должны быть приемлемыми. А что это значит? – Это значит, что необходима либерализация цен. Как это было во Франции 1794 года, как это было в России 1921 года. Когда ты понимаешь, что твой «героический поход» задохнулся или невозможен, ничего другого тебе не остается. Лучше всего сказал об этом один мой хороший знакомый, министр финансов Мексики, на одном семинаре, когда я ему обрисовал сложившуюся ситуацию и спросил, что бы он сделал на моем месте, он сказал: «Я бы застрелился. Все остальные выходы хуже».

Плюс к этому у нас было еще одно дополнительное обстоятельство, с которым в более простом виде столкнулась Австро-Венгерская империя после ее краха. Проблема состояла в том, что разные эмиссионные центры печатают общую валюту. Тебе нужно, чтобы за любые цены хлеб тебе продавали, но тогда ты должен, хоть в какой-то степени, контролировать денежное предложение. Пойди ты его проконтролируй, когда у тебя 15 центральных банков бывших союзных республик – ныне независимых государств – совершенно неподконтрольно тебе печатают общие деньги. Они печатают их не в наличной, а в безналичной форме, но тебе-то не легче от этого. Для того чтобы чисто технически разделить единую рублевую зону, тебе нужно, при хорошем варианте, девять месяцев. Ведь для этого надо перестроить всю систему банковских расчетов.

Поэтому мы думали о том, чтобы отложить полномасштабную либерализацию цен до 1 июля 1992 года и объединить ее с введением национальной российской валюты, сильной стабилизационной программой – примерно по польскому сценарию. Но когда мы проанализировали ситуацию с запасами зерна, с тем, что происходит, и сколько нам нужно времени для того, чтобы разделить денежное пространство, мы поняли, что у нас нет этого резерва времени. Россия просто столько не протянет, и все кончится трагически.

А дальше, конечно, был страшно опасный эксперимент с либерализацией цен в условиях, когда ты твердо знаешь, что не контролируешь денежную массу. И мы начали работу в этом направлении. Примерно с конца января я стал получать материалы о том, сколько и кто нам сбросил денег, не имея, естественно, возможности задним числом это контролировать. Это был очень опасный эксперимент, но, в общем, он сработал: мы решили фундаментальную задачу, которую перед собой ставили, – не допустили голода. Один из самых счастливых дней в моей жизни был где-то в мае, когда я понял, что как бы ни было дальше тяжело, но голода в России, по образцу 1918 года, не будет.

А между тем у Ленина его «героический поход с пулеметами» закончился полным провалом, поскольку к лету 1918 года поставки хлеба в крупные города снизились до нуля. Были дни, когда Москва и Питер не получали ни одного вагона хлеба. Я об этом знал и до того, как стал разбираться с деталями, с архивными материалами. И все-таки, для меня это было загадкой. Ленин – человек жесткий, жестокий, крови был готов пролить сколько угодно. Если перечитать ленинские  работы этого периода, становится ясно, что для него хлебное снабжение крупных городов было просто «альфой» и «омегой» вопроса о том, как остаться у власти. Тем не менее, он ничего не смог сделать.

Когда начинаешь разбираться, понимаешь, как это получалось. Скажем, читаешь очень откровенные мемуары продовольственного работника из Тулы, написанные в конце 1920-х годов. Их суть: взять хлеб в деревне было очень трудно и очень опасно. Мы послали отряд под началом товарища такого-то – так их поубивали. До этого мы приняли другое решение – мы выставляем пулеметы на станцию и отцепляем вагоны. А если кто не согласен, то мы расстреляем. Имеются в виду вагоны с зерном, следующие в Москву. В такой ситуации совершенно неудивительно, что в Москву и Питер ничего не приходило.

У нас рыночные отношения заработали к середине 1992 года. Тема продовольственного снабжения к этому времени практически оказалась снятой с политической повестки дня. Если вы посмотрите архивы заседаний правительства, вы увидите, что нет этой темы. Есть масса других тем, но проблема снабжения крупных городов продовольствием просто исчезает.

Но за это, конечно, надо было заплатить немало. Временное правительство считало, что либерализация цен – это политическое самоубийство. Потому что такая мера – это удар по городской бедноте, которая потенциально являлась наиболее легко мобилизированной группой. Именно она была важнейшим участником беспорядков, которые привели к революции.

Да и нам было понятно, что это очень опасная штука. Опросы ВЦИОМа показывают, что отношение российского общества к происходившему в 1991 году было очень противоречивым. С одной стороны, большая часть общества ждала катастрофы: голода, отсутствия водоснабжения. Она была достаточно благосклонно настроена по отношению к экономическим реформам, хотела приватизации, особенно приватизации квартир. Но категорически не хотела либерализации цен. Как я думаю, большинство присутствующих понимает: рыночная экономика без свободных цен работать не может. Поэтому было нужно принимать решения, необходимые, чтобы отвести катастрофу. При этом было понятно, что эти решения будут заведомо непопулярны.

В свое время я написал записку Борису Николаевичу Ельцину, который, напомню, был поразительно талантливым политиком. Понимаете, человек выигрывает выборы в столице авторитарного государства, где против него работает государственный аппарат, пресса, этот человек в 1989 году в Москве побеждает с результатом 90% голосов. А потом в крупном индустриальном городе Екатеринбурге – опять же с результатом 90% голосов. Это, конечно, политик от Бога. Сейчас это, может быть, забыто, а тогда было абсолютно очевидным. В том числе поэтому он не проиграл ситуацию в августе 1991 года. Он был очень популярен, и никто не хотел связываться с силами, которые стояли против него.

Итак, осенью 1991 года я и мои коллеги написали ему записку, суть которой была предельно проста. Во-первых, что ситуация сложилась очень тяжелая, во-вторых, что он может попытаться сохранить свою популярность, ничего не делая. Но это – очень ненадолго. Богатый исторический опыт показывает: масса популярных вождей французской революции, которые ничего не могли поделать с экономикой, свои головы не сохранили. А второй вариант – он инвестирует весь свой политический капитал в проведение реформ, которые а) абсолютно необходимы, б) крайне непопулярны в народе.

Егор Тимурович Гайдар
(фото Н. Четвериковой)

Я потом перечитывал архивные материалы и увидел, что тогда он принял стратегическое решение – оказался готов инвестировать свой политический капитал в необходимое, но непопулярное решение. Наверное, он, не будучи профессиональным экономистом, не в полном объеме понимал, что это практически значит. Он был популярным политиком, и у него, наверняка, было представление о том, что я и мои коллеги, преувеличиваем, что на своей популярности он все это вынесет. Когда после либерализации цен отношение к нему стало быстро и радикально меняться, он тяжело переживал. Знаете, популярный политик, так же, как красивая женщина, любит жить в атмосфере обожания. Поэтому для него это было очень тяжело. Его политические оппоненты, разумеется, прекрасно все это понимали. Они отлично представляли себе риски, на которые он пошел. И, естественно, думали, как использовать в своих целях то, что с политической точки зрения он подставился.

Я помню заседание Государственного совета, где было все руководство России (по-моему,  25 октября 1991 года), когда Ельцин собрал руководство, включая Хасбулатова и Руцкого, и рассказал, что он собирается делать. Он спросил: «Есть ли кто-нибудь, кто с этим не согласен?» Ни одной руки не поднялось, было только гробовое молчание. Нужно понимать, что при этом часть из них считала Ельцина политическим самоубийцей. Слава Богу, он сделал то, что надо было сделать.

Дальше возникает длинный период того, что тоже характерно для периодов смут, – его можно назвать «двоевластие». У нас ведь была очень своеобразная конфигурация власти. Конституция Российской Федерации была бумажкой, которая, пока существовала КПСС, не интересовала ровным счетом никого. По-моему, Бухарин говорил, что суть нашей Конституции в том, что партия все определяет. Потом, когда провалился путч и распустили КПСС, можно было перечитать конституцию и понять, что жить по ней невозможно. Потому что она не дает ответа на элементарнейшие вопросы: «кто что решает?», «чьи решения важны?», «кто за что отвечает?». Ну, скажем, власть советов. Формально местное отделение МВД подчиняется местному совету. А что, на указания областного управления МВД ему вообще наплевать? Возникла ситуация крайне опасная, особенно опасная в условиях государства, начиненного ядерным оружием.

Ельцина часто упрекают в том, что он сразу после августовских событий не распустил съезд, Верховный Совет и не назначил новые выборы. Причем его упрекают в этом люди добронамеренные, в том числе, квалифицированные западные исследователи. Эту тему мы, естественно обсуждали многократно. Но, знаете, одно дело обсуждать эти вещи на лавочке, а другое – когда тебе надо принимать решения. Какие были конституционные основания распускать съезд? Никаких! А его поняли бы? Вот его только что поддержал Верховный Совет, съезд во время противостояния с ГКЧП, у него еще не распущен Советский Союз. И вдруг выходит Борис Николаевич и говорит: «А теперь, друзья мои, хотя я не имею на это никакого права, я вас распускаю. У меня, правда, нет еще ни одного лояльного полка, который поддержал бы это решение, но я вас распускаю». Верховный Совет и съезд сказали бы: «А не пошел бы ты куда-нибудь подальше». Это я точно знаю. Ну и что? – Мы получаем полный и окончательный бардак.

Именно поэтому Ельцин очень хотел новую Конституцию. Для него в некотором смысле это было завершением периода смуты. Он хотел мирно к нему прийти и был готов на очень широкие компромиссы, но компромиссы ведь нужны с двух сторон. Собственно, один из наиболее вероятных и возможных компромиссов, который был практически согласован, больше того, проголосован съездом и утвержден Ельциным, был достигнут в декабре 1992 года. Это произошло на так называемом конституционном совещании, который вел нынешний председатель Конституционного Суда Валерий Зорькин. Я не буду рассказывать о том, что предшествовало этому совещанию. Я тогда представлял исполнительную власть, и во многом выработал формат соглашения.

Он был предельно простой. Вы хотите моей отставки? – Хорошо. Вы ее получите. Но при этом мы договариваемся о том, что будет подготовлен согласованный вариант новой Конституции, который устранит из нее все нелепости старой. В этой работе будут принимать участие и Верховный Совет, и сторона президента. Либо нам удастся договориться о согласованном варианте – и тогда он будет вынесен на референдум, либо на референдум будут вынесены два варианта – президентский и Верховного Совета. Учитывая уровень поддержки президента и Верховного Совета, было ясно, какой вариант имеет стопроцентные шансы быть принятым. Причем, я вас уверяю (я знаком с деталями), что президентский вариант отнюдь не был бы тогда таким, каким был вынесен после октябрьских событий 1993 года.

Мы договорились, в Кремле проголосовали, а потом я, естественно, ушел в отставку. Позже депутаты, в лице Хасбулатова, сказали, что их черт попутал: они совершили ошибку, и ничего этого делать не надо, никакого референдума. После чего были заложены основы тех событий, которые произошли 3-4 октября 1993 года, которых Борис Николаевич очень хотел избежать.

Мы вышли из этого периода смуты. С тяжелыми экономическими, социальными, внешнеполитическими потерями, но база для того, чтобы дальше развиваться, была создана. А дальше была тяжелая дискуссия о том, что делать, когда период смуты завершен, когда Конституция принята и кризис двоевластия преодолен. Что делать? Именно сейчас начинать те реформы, которые мы не могли проводить  в условиях двоевластия? (Многие из них были проведены потом, в том числе, в начале 2000 года). Или, наоборот, ничего не делать?

Моя позиция, я думаю, присутствующим понятна. Но была и другая позиция, суть которой состояла в том, что народ устал от реформ: «Сколько можно? Давайте, отдохнем, спокойно поработаем. Ну, а потом, может быть, с течением времени вернемся к этому вопросу». Вторая позиция победила. Мы дорого за это заплатили. И это уже совсем другая история. Спасибо.

Обсуждение лекции

Борис Долгин: У нас цикл лекций в этом году открылся выступлением историка и политолога Андрея Зубова. Он, в частности, ставил вопрос о том, нельзя ли было все-таки России тогда, в 1991 году, при роспуске СССР, не объявлять себя продолжателем Советского Союза? Либо «переучредиться» заново, либо объявить себя продолжателем Российской империи. Насколько обдумывался этот вариант? Вроде бы у Бориса Николаевича в мемуарах есть слова об этом, но вы, естественно, лучше знаете живой ход дискуссии.

Егор Гайдар: Вариант, в таком немножко абстрактном виде, обсуждался, но мы его практически сразу отклонили. Были очень важные практические проблемы, которые нам надо было решать. Первая и главная из них была судьба советского ядерного оружия. Это главное, что было у нас в голове во время Беловежских соглашений. С этой точки зрения, если бы мы пересмотрели отношение к происходившему в августе 1991 года, нам было бы гораздо труднее добиться решения той задачи, которого мы все-таки добились, хотя и тяжело – вытащить ядерное оружие из всех постсоветских государств, кроме России.

Борис Долгин: Ну и, видимо, Совет Безопасности?

Егор Гайдар: Естественно, Совет Безопасности, но это было производное.

Вопрос: Егор Тимурович, спасибо огромное. Очень короткий вопрос. Вы начали с Илларионова. Можно ссылку на текст, где он сказал, что рецессии не будет?

Егор Гайдар: Это его интервью, по-моему, 1 августа 2008 года Л.Телень. В Интернете вы это найдете элементарно.

Вопрос из зала: Хотелось бы услышать о проекции того опыта, о котором вы говорили, на сегодняшний день.

Егор Гайдар: Проекция этого опыта на сегодняшний день, видимо, такая: не надо думать, что, завинчивая гайки в условиях ухудшившейся экономической ситуации, можно обеспечить политическую стабильность.

Григорий Чудновский: Егор Тимурович, как я понял, ваш прогноз возможных смут состоит в следующем: из-за того, что кое-какие предприятия не обанкрочены, в дальнейшем можно ожидать социальных взрывов. Детонатором этого процесса могут стать несколько тысяч хорошо организованных лиц. В этой связи мне представляется, что вы не учли некоторые институты, которые действовали еще при царизме. Я слышал одно интересное воспоминание о русско-японской войне. Однажды, когда на фронте сложилась тяжелая ситуация, ждали подкрепления, а вместо этого приехало два вагона с иконами. Я, правда, не знаю результата (насколько это заменило патроны и снаряды), но такое действие было, и оно предполагало позитивный результат.

Не считаете ли вы в связи с огромными усилиями, которые предпринимают первые лица государства по восстановлению религиозных институтов, что именно этот институт, а не налоговые органы, угомонит несколько тысяч людей, которые 4 ноября ходят маршами? Умиротворит тех людей, у которых не хватает хлеба и денег. И именно это укрепляет институты для будущего. Спасибо.

Егор Гайдар.: Знаете, мне кажется, что выигрывать в русско-японской войне так действительно невозможно.

Борис Скляренко: Егор Тимурович, было, если я не ошибаюсь, три варианта приватизации, из которых выбрали польский вариант. Что явилось решающим доводом при выборе данного варианта? Ведь приватизация в Польше была по существу давно свершившимся фактом. Значительная часть собственности была приватизирована в советское время. В сельском хозяйстве, в строительстве был довольно большой удельный вес частной собственности и корпоративных предприятий. Можно ли было у нас этот опыт применять, если у нас традиция частного собственника была вытравлена, в отличие от Польши? Не было ли это опрометчиво?

Егор Гайдар: Во-первых, это просто неточно. Никогда у нас не было выбора в пользу польского варианта приватизации. Тем более что польская приватизация как раз во многом задохнулась. Кроме того, там действительно был частный сектор. Выбирать польский вариант было очень трудно, потому что не было никакого польского варианта. Реально обсуждалось, выбирать ли венгерский вариант приватизации, за что выступали я и Анатолий Борисович Чубайс, или выбирать, условно говоря, чехословацкий вариант. Нам с Анатолием Борисовичем чехословацкий вариант не нравился: у нас совершенно нет привычки народа к рынку, люди не понимают, что это за бумажки, и так далее.

К тому времени, как мы были назначены в правительство, чехословацкий вариант приватизации – «ваучерный» – был уже принят Верховным Советом и был весьма популярен. Политически продать идею легко: мы вам бесплатно даем бумагу, которую потом вы обмениваете на всенародную собственность. Мы долго обсуждали с Анатолием Борисовичем вопрос, что нам делать в этой ситуации. У нас не было шансов провести через Верховный Совет закон о нормальной, прозрачной, денежной приватизации. Было ровно 0% шансов.

А что мы могли сделать? Мы могли заблокировать практическое воплощение в жизнь уже принятого закона о ваучерной приватизации. Мы дня три с ним просидели, размышляя на эту тему. Параллельно шел процесс «серой» приватизации красными директорами через аренду. Было ясно, что если мы еще долго будем сидеть, то все надо отдать красным директорам. Тем более что опросы общественного мнения показывали – рабочие и так считают, что директора и есть собственники их предприятий. Поэтому после длинных дискуссий мы все-таки решили – черт с ним! Будем приватизировать по этому закону. По крайней мере, у нас появится торгуемая собственность, рынок прав собственности. И раньше или позже, если мы не наделаем фатальных ошибок, собственность во многом перейдет в руки тех, кто лучше всех ею распоряжается. Вот такое решение.

Борис Долгин: Я могу пояснить, откуда возник вопрос о польском варианте. Из интервью с Альфредом Кохом. Он просто упоминал, что была опасность, которую видели по Польше, что потихонечку, без активной приватизации, все будет переходить к красным директорам. Вот, собственно, о чем шла речь.

Егор Тимурович Гайдар
(фото Н. Четвериковой)

Егор Гайдар: Я понял, что имел в виду Алик. Не то, что был сознательно обозначенный вариант польской приватизации. Это вопрос о том, что на самом деле потом случилось в Польше.

Борис Яременко: Анатолий Борисович как-то рассказывал в одном из интервью, что якобы уже был разработан вариант, но внесли и рассматривались оба варианта – и с Вашей стороны, и со стороны Верховного Совета. То есть возникают разночтения. Все-таки вариант был принят или был принят только закон?

Егор Гайдар: Конечно, был принят закон.

Вопрос из зала: Егор Тимурович, я этот вопрос 17 лет носил в своем кармане, и хотел его задать либо вам, либо Чубайсу. Значит, вам повезло больше. В варианте приватизации было два ограничивающих условия. Первое условие – приватизировалось 40% государственной собственности, второе – ваучеры имеют хождение в течение полутора лет. Зачем нужны были два ограничивающих условия, когда с помощью одного достигалась цель, которую вы преследовали? Достаточно было приватизировать 40% госсобственности в течение полутора лет, а ваучеры сделать ходящими 25, а может быть, и 50 лет. То есть, грубо говоря, вы же свое политическое будущее этим похоронили. Допустим, те 40% собственности были бы приватизированы за 75 миллионов ваучеров, а не за 150 млн. Осталось бы еще 75 миллионов. Ну, ввели бы правило, что вся остальная госсобственность приватизируется наполовину за деньги, наполовину за ваучеры. Сегодня, может быть, ваучер действительно стоил бы «Волгу», через 10 лет он бы, может быть, стоил «Мерседес». И ваше политическое будущее, и будущее Анатолия Борисовича было бы перспективным.

Егор Гайдар: Я в данном случае вынужден переадресовать ваш вопрос Анатолию Борисовичу.

Борис Долгин: Если у нас будет возможность, мы попробуем его спросить. Нет, я не шучу совершенно.

Владимир Молотников (Издательство АСТ): Добрый вечер, Егор Тимурович. Позволительно ли будет задать вопрос, исходя не только из услышанного сегодня, но и из прочитанного в вашей книге?

Егор Гайдар: Конечно.

Владимир Молотников: В книге вы пишете, что смута – социальная болезнь. Отличие смуты от революции заключается в том, что смута не приводит к смене институтов, а революция к таковой смене приводит. Насчет гражданской войны там несколько фраз, которые не очень проясняют вашу позицию. А сегодня я услышал, что мы вышли, наконец, из периода смуты. Я как историк не разделяю того, что вы написали о смуте рубежа ХVI-ХУП веков. Но все-таки, из чего мы вышли: из смуты или из революции?

И либерализация цен. Мы предотвратили гражданскую войну – и, соответственно, ничего больше не будет? Или смута все-таки продолжается? А тот вариант приватизации, который был избран, может ли он стать источником революции?

Егор Гайдар: Для меня революция – это подтип смут. Смута – это всегда крах институтов прошлого режима. Революция – слово, очень разнообразно используемое в странах. Когда говорят о революции американцы, англичане, французы или мы, то имеются в виду разные вещи. Но в любом варианте ясно, что революция, так же, как и смута, – это когда рушатся институты предшествующего режима. В этой связи, при всем различии смут и революций, у них есть общие характерные черты, о чем я пытаюсь писать.

Мы вышли из периода смуты, как мы вышли из периода смуты в 1922 году. Когда мы приняли новую советскую Конституцию, стабилизировали денежную систему, финансовую систему, то есть, может быть, мне этот режим крайне не нравился, но он перестал быть режимом смуты. С этой точки зрения мы сейчас тоже вышли из периода смуты. Я хочу подчеркнуть, что мне не обязательно может нравиться нынешний режим. Но его проблемы – это не проблемы смуты.

Значит ли это, что мы не столкнемся с новой смутой? Нет, ни в коей степени не значит. В книжке я написал, что не хочу, чтобы мы столкнулись с периодом новой смуты.

Владимир Молотников: Егор Тимурович, еще одно. Вы характеризуете смуту как социальную болезнь. Поговорим о классической смуте. Русская историческая наука дает примерно такое определение смуты: «Смута – это поражение больного государственного организма, которое вызвано всем ходом предшествующей истории. Она порождает те противоречия, которые обычным, мирным, путем решить нельзя». Как вам кажется, какое из этих определений перспективнее? Смута – это действительно болезнь? Вот, например, смута ХVП век. Предыдущий организм здоров? Время Ивана Грозного – это время здорового организма?

Егор Гайдар: Знаете, общепринятого определения смуты, как и общепринятого определения революции не существует. Поэтому мы употребляем эти слова достаточно условно. Для меня вопрос о том, был ли здоров организм при Иване IV, конечно, интересен, и ясно, что он был совершенно нездоров, но что является причиной, – это вопрос, подлежащий серьезному обсуждению. Чаще всего смуты связаны с экономическими невзгодами. Скажем, обложениями крестьянства при Иване IV, неурожаями при Борисе Годунове. Смута французская, конечно, была связана с неурожаями 1788 года, как и с тем, что аристократия была поразительно косной и не готовой идти на компромисс. Причины бывают разнообразные. Но я постарался здесь вообще не входить в обсуждение этой тематики, которая бесконечна и отдельна. Я обсуждаю вопрос о том, что происходит с обществом, когда крах существующего режима становится реальностью. Почему смута стала реальностью, пусть об этом кто-нибудь другой напишет.

Кирилл (студент): У меня вот такой вопрос. В одном из интервью радиостанции «Эхо Москвы» вы сказали, что если бы вернулись в 1992 год, вы бы исправили множество технических деталей. Например, вы бы осуществили либерализацию цен на нефтепродукты не летом 1992-го года, а в январе. Какие еще технические детали вы можете назвать?

Егор Гайдар: Конечно, то, как мы либерализовали внешнеэкономическую деятельность. Мы в январе ввели очень сложную, запутанную систему регулирования внешнеэкономической деятельности. На это были свои основания, но потом мы вынуждены были менять систему: она была очень неудобной для практического применения.

Евгений Тесленко: Егор Тимурович, спасибо вам за лекцию, хотя, честно говоря, значительно интереснее было бы послушать ваш прогноз о том, что нас ждет.

Борис Долгин: Это можно воспринять как вопрос?

Евгений Тесленко: С небольшим дополнением. Получилось так, что к 1991 году все разрушилось, разъехалось: народ на грани голода, страна на грани войны. Ваша команда вся в белом и пытается что-то делать. На самом деле – немножко другое. Вы не воспринимаетесь как экономист, вы воспринимаетесь как символ, политик, идеолог, гуру, который получил в 1991 году реальную власть в стране, которая хотела демократии, либерализации, каких-то свобод. Но через полтора года большинство этих людей хотели уже Сталина, Берию и так далее. Поэтому прогноз ваш был бы интересен, даже безотносительно к тому, насколько он будет проработан. Он  идеологически интересен.

Егор Гайдар: Насчет того, что население думало через полтора года. Я напомню, о чем оно думало через один год и четыре месяца, когда население спросили, одобряет ли оно экономическую политику, которую проводило правительство, начиная со 2-ого января 1992 года? Вопрос был абсолютно издевательским, потому что Верховный Совет был стопроцентно убежден, что население экономических мер не одобряет. 52% российского населения, которое к тому времени еще не забыло реалии позднего Советского Союза, сказало, что одобряет. Вам не нравится ответ российского народа по этому поводу?

Евгений Тесленко: Есть политтехнологи, есть организация опросов.

Егор Тимурович Гайдар
(фото Н. Четвериковой)

Егор Гайдар: Какие там политтехнологи?! Ну что вы?! Это же 1992 год. К тому же эти данные опросов редактируются. Теперь небольшой комментарий по поводу прогноза. Кризис нынешний – очень тяжелый и необычный по своей природе. Просто потому, что он происходит в меняющемся мире: в мире, где отсутствуют золотовалютные стандарты, где нет фиксированных валютных курсов, где открытые потоки капитала. Эти кризисы еще очень плохо понимают и мало умеют прогнозировать. Скажем, в 1990-х годах очень квалифицированная экономическая команда в администрации Клинтона и в Международном валютном фонде проспала кризис 1994 года и кризис 1998 года. Не потому, что они не хотели или были неквалифицированными специалистами, но просто потому, что было сложно. Мало точек для опоры.

Сейчас идет дискуссия по двум вопросам, и у нас, и в мире. Это будет короткий кризис или длинный? Я сам думал об этом, читал много литературы, обсуждал эту тематику с несколькими мировыми экономистами, которым я доверяю. Наше общее мнение такое: мы не знаем. А если мы не знаем, надо исходить из худших гипотез и проводить очень осторожную денежную и финансовую политику.

Вопрос из зала:  Оцените, пожалуйста, с точки зрения реформ институтов, что нужно реформировать. Вы сказали о реформе институтов базисных, институтов макроуровня. А вот об институтах микроуровня, о корпоративном секторе, что вы можете сказать? Какое направление дальнейших реформ ему требуется? Как вы оцениваете его нынешние качества, в частности, сегмент крупных конгломератов и сегмент госкорпораций? Оправдан ли он?

Егор Гайдар: По поводу сегмента госкорпораций я согласен с мнением нашего президента, которое он высказал некоторое время тому назад. Мне ничего не показывает (из того, что я знаю), что этот сегмент эффективен. Можно по-разному относиться к тому, как была проведена приватизация, но до того, как она была проведена, у нас добыча нефти регулярно и резко падала. Это факт. То, что после ее проведения добыча нефти начала быстро расти – это тоже факт. Когда мы начали национализировать нефтяную промышленность, она расти перестала – это тоже факт. Это мой ответ на вопрос о госкорпорациях.

Что касается корпоративного сектора, там главные проблемы – улучшение качества корпоративного управления и то, чтобы корпорациям не мешали их реструктурировать, не политизировали микроэкономику. Если вы имеете крупную корпорацию, дайте ей быть эффективной. Вы имеете десять алюминиевых заводов, пять из них заведомо неэффективны. Вам нужно сосредоточить производство на пяти эффективных заводах. Так вот, если вам говорят, что по каким-то политическим мотивам этого делать нельзя, то раньше или позже вы закроете все десять.

 

 

Вопрос из зала: Будьте добры, ответьте на вопрос. Вы упомянули два возможных пути развития: либо постепенная либерализация, либо закручивание гаек. Какие должны сложиться экономические и политические предпосылки для быстрого ухода Путина от власти? При каких предпосылках это возможно?

Борис Долгин: Это вы считаете частью первого или второго варианта?

Продолжение вопроса: Я задал вопрос так, как я его задал.

Егор Гайдар: Я не являюсь гадалкой.

Петр Филиппов: Егор Тимурович, у меня наполовину вопрос, а наполовину социальный заказ. Ваша позиция по поводу смут и из лекции, и из книги вполне ясна. Смута – это болезнь. Но вот что интересно: после того, как институты разрушены и начинают воссоздаваться, когда общество переходит из состояния болезни в некое состояние, близкое к здоровому, то эти институты почему-то в разных странах возникают по-разному. Скажем, во время Французской революции основные надежды были связаны с разделением властей. Революция произошла, и утвердилась авторитарная власть Наполеона. Правда, при этом был принят кодекс Наполеона, расчистивший дорогу рынку, частной собственности. У нас Смута закончилась в 1993-м году, а какие институты сформировались? Суд независимый? Так сказать было бы слишком оптимистично. Если в суде не ведется протокол — а протоколы у нас не ведутся ни в одном суде, — то говорить о правосудии не приходится. Зато в ряде восточноевропейских стран мы имеем вполне честные, независимые суды. Тогда можно сформировать социальный заказ для лобастых мальчиков и девочек. А как формируются институты после смуты? Что влияет на это: политическая власть, менталитет, экономические условия? Это чрезвычайно важно для развития нашего общества. Спасибо.

Егор Гайдар: Я согласен, что это очень интересный и сложный вопрос. Конечно, здесь сказываются и национальные традиции, сказывается масса других факторов. Скажем, формирование мало-мальски приличных судебных систем в Восточной Европе, на это, конечно же, огромное влияние оказала перспектива членства в ЕС, просто огромное влияние. У нас такой перспективы не было. У нас не было этого…

Борис Долгин: …этого якоря.

Егор Гайдар: Разумеется, это один из факторов.

Арсений Исаев: Вопрос такой. Начало 90-х характеризовалось смутой политической, а сейчас – экономической. При этом всегда сокращаются ресурсы. Тогда, может быть, материальные ресурсы, а сегодня сокращается такой ресурс, как денежная ликвидность. Куда сегодня ушла денежная ликвидность не только в нашей стране, но и в Америке, да и во всем мире? Ответьте, пожалуйста, если возможно.

Егор Гайдар: Собственно, в Америке денежная ликвидность не сократилась. Там просто тяжелый кризис доверия между банками и между банками и корпорациями. После «Lehman Brothers» кому охота кому-то давать? Можно вкачивать туда ликвидность сколько угодно по линии регресса, но банки крайне осторожно к этому относятся. Что касается нас, развивающихся стран, то здесь два фактора. Первый — примерно тот же, что и в Америке, — недоверие между банками, банками и реальным сектором. И это разумная стратегия. Понимаете, выкачивать деньги в банке, а потом говорить им, как надо их хранить, для этого нужно полагать, что ты, как Центральный банк, знаешь лучше, как их размещать. А тогда кто отвечает перед вкладчиками за размещение денег? При этом я – категорический противник всех попыток надавить на банки, чтобы они размещали средства в реальном секторе. Вот они сохраняют стабильность банковской системы, у нас нет оттока депозитов из банковской системы — и слава Богу. Банки, естественно, хотят получать прибыль. Когда они решат, что с точки зрения их интересов — сохранности вкладов, доверия вкладчиков, репутации банка, — лучше давать деньги реальному сектору, так они именно это будут делать. То же происходит и у нас, и, в общем, в мире.

У нас на это накладывается другой фактор, связанный с ликвидностью. То, что развивающиеся рынки в условиях тяжелого кризиса всегда сталкиваются с оттоком капитала. Так устроена мировая экономика, что в условиях кризиса капиталы предпочитают доходность и надежность. Надежность – это наиболее ликвидные ценные бумаги с наиболее длинной историей. Поэтому, хотя кризис начинается в Америке, тем не менее, капиталы утекают в Америку.

Вопрос из зала: Вы и многие ваши коллеги употребляете слова «восстановление институтов». Тот же самый суд, в 90-е годы он зависел от бандитов, сейчас он зависит от власти. Честно говоря, то, что сейчас, мне нравится больше. Это первое. Второе – вы говорите про то, что нужно что-то сделать. Вы возглавляете крупный институт. Почему вы для общенациональной дискуссии не выдадите какой-нибудь серьезный проект изменения политической ситуации? Спасибо.

Егор Гайдар: По поводу судов я, пожалуй, скорее с вами не соглашусь. То есть в очень грубой форме то, что вы сказали, конечно, имеет полный смысл. Но я неоднократно обсуждал состояние нашей судебной системы с разными людьми, которые с ней сталкиваются, в том числе с представителями крупного международного бизнеса, крупных юридических фирм, чтобы понять, как они сами оценивают ситуацию в судебной системе. В 90-е годы я оценивал ее как ужасную. Но она постепенно, медленно все-таки улучшается. Вот, скажем, в 1991 году, если у вас возникал правовой спор, какому из хозяйствующих субъектов вообще приходило в голову обращаться в суд? Можно было обратиться к губернатору, к мэру, к бандитам – только не в суд. Ну, это же смешно! Шаг за шагом, постепенно у нас увеличилась роль судебной системы. Это мне рассказывал один из практикующих предпринимателей. Понимаете, бандитам ведь тоже неохота друг в друга стрелять. У них семьи и так далее. Поэтому они, прежде чем браться за выполнение некоего задания, нанимают квалифицированного юриста и проверяют, кто на самом деле прав. Это – первый шаг. Второй шаг – они теперь обычно ждут вынесения официального судебного приговора и только после этого начинают осуществление действий, направленных на изъятие соответствующих денежных средств. То есть это такой медленный, постепенный процесс увеличения роли, повышения доверия к судебной системе. Международные юристы говорили: слухи о том, что каждое дело в России можно выиграть, просто занеся деньги, совершенно не точны. Во-первых, не каждый возьмет. В 95% случаев это вообще невозможно. Правда, есть 5%, когда это возможно, и это самые крупные дела, тем не менее, доля-то растет.

А вот начиная где-то с начала 2000-х годов, я такие сигналы перестал получать. Доверие к судебной системе начало постепенно снижаться, что является, на мой взгляд, очень плохим признаком. В данном случае меня не столько интересует, от кого зависят суды, – от бандитов или от власти, потому что и тех, и других очень легко перепутать. Меня интересует, растет ли доверие к судебной системе.

Борис Долгин: Вы возглавляете Институт экономики переходного периода (ИЭПП). И второй вопрос был такой: может быть, вы какие-то документы разработали? То есть мы знаем, какие вы документы разрабатывали, по военной реформе, например.

Егор Гайдар: Мы регулярно разрабатываем очень много документов.

Борис Долгин: Собственно, есть сайт ИЭППа.

Егор Гайдар: Где всегда можно посмотреть все последние документы.

Голос из зала: Но что о нем знают 140 миллионов россиян?

Егор Гайдар: Ну, мы же не Первый канал телевидения. На 140 миллионов российского населения мы все равно не выйдем.

Борис Долгин: Но мы пытаемся сделать вопрос более публичным. Вот мне Петр Филиппов подсказывает, что Институтом Гайдара был разработан Налоговый кодекс.

Петр Филиппов: Налоговый кодекс, по которому мы сегодня живем, разработан в институте Гайдара и непосредственно с его участием. Это ответ на ваш вопрос.

Борис Долгин: Мы будем пытаться увеличивать публичность работ ИЭППа. Всегда рады.

Егор Гайдар: Вы знаете, это иногда полезно, иногда нет. Если бы я делал всю нашу работу по налоговому кодексу публичной, я вас уверяю, мы бы его не приняли.

Борис Долгин: Но явно о каких-то ваших проектах знают меньше, чем хотелось бы.

Сергей: Егор Тимурович, вы несколько раз сказали о том, что затрудняетесь что-либо прогнозировать по поводу развития международного кризиса. Хотелось бы от вас услышать, насколько это связано, и связано ли вообще с кризисом в экономической науке? Как вы оцениваете наши знания в области экономики? Это островок в океане, или наше незнание – небольшое озеро в беспредельной пустыне? И если вы ожидаете каких-то кардинальных изменений в существующей экономической парадигме, что это могло бы быть?

Егор Гайдар: Вы знаете, много хороших экономистов, как и врачей, все время обращали внимание на сходство наших дисциплин: они созданы для того, чтобы лечить недуги. Медицина лечит человеческие болезни, а экономисты — наши социально-экономические недуги. Мы как-то сидели с одним очень хорошим врачом и обсуждали проблемы наших дисциплин. Мы сошлись на том, что я все очень хорошо знал про экономику, а он про медицину, когда мы защищали свои кандидатские диссертации. Мы прочитали все правильные учебники, все правильные книжки. Но чем дальше мы занимались своими дисциплинами, тем больше мы понимали, что наши знания крайне ограничены. Ну, что, мы мало старались научиться лечить рак? – Много старались. Что, мы мало старались прогнозировать цены на нефть? – Много старались, и денег нам на это дали немерено. Не получилось. Потому что это сложные дисциплины. Здесь первое, что надо понимать, — это ограниченность наших знаний. Кризисы мы прогнозировать не научились. Мы знаем, как они развиваются, мы знаем их механизмы. Более или менее знаем, что надо делать, но прогнозировать их мы не научились пока. Может быть, с течением времени научимся.

Сергей: А по поводу парадигмы, вы видите какие-то кардинальные изменения?

Егор Гайдар: Вы знаете, если говорить о парадигме, я бы поставил вопрос иначе. Опять же, если повторять этот пример с медициной и экономикой, что бы я хотел поправить в области экономических знаний? Добиться того, чтобы практика и теория были связаны, примерно, так же тесно, как они связаны в медицине. Потому что в экономике, к сожалению, на протяжении последнего полувека пошло такое сильное, повальное, увлечение чистым теоретизированием. То есть когда ты публикуешь хорошие статьи, которые печатает «American Economic Review», у тебя это цель жизни. Ты для этого учишься в университете, потом защищаешь диссертацию, потом получаешь возможность печататься в хороших изданиях и в лучшем случае получаешь Нобелевскую премию по экономике. А когда и если страна столкнулась с кризисом, и тебя вызывает председатель Центрального банка или Федеральной резервной системы и говорит: «Слушай, подскажи, чего делать-то?»

Борис Долгин: Время назад не возвращается.

Егор Гайдар: Даже когда банк, в котором ты участвуешь, разорился.

Вопрос: Уважаемый Егор Тимурович, я сначала хочу вас поблагодарить за мою личную свободу. Вы, может быть, этого не знаете, но когда-то, в 1987 году, вы вступились за очень эффективно работающее кооперативное предприятие – артель «Старатели Печоры». Его возглавлял Туманов, а я в 1987 году был при нем молоденьким мальчишечкой и исполнял обязанности главного бухгалтера. А по тогдашним законам всегда преследовался и руководитель, и главный бухгалтер, который был ответствен за все. Вы вступились — и никаких репрессий кроме расформирования очень эффективно работающего предприятия не было. Уголовное преследование было закрыто. Мы, к счастью, остались на свободе, в огромной степени благодаря лично вашему участию. Потом вы написали об этом статью в журнале «Коммунист».

А вопрос у меня такой. Не изучали ли вы в последующем серьезно такую эффективную форму хозяйствования, как кооперативную? И не думали ли вы о том, чтобы вместо той «гоп-стоп» приватизации, которая все-таки прошла по нашей стране, проводить очень серьезную последовательную цепь каких-то мероприятий по превращению наших трудовых коллективов в коллективы собственников? Чтобы не захватывали «красные директора» предприятия, чтобы не захватывали бандиты. Может быть, с экономической точки зрения эти предприятия были бы так же эффективны, как и частные предприятия с одним собственником. Но в социальном плане у нас бы сформировались огромные коллективы собственников, которые повлияли бы на принятие экономических решений на каждом предприятии. Спасибо вам большое.

Егор Гайдар: Вы знаете, я историю с этой артелью прекрасно помню. Я этим занимался и писал по этому поводу в журнале «Коммунист».

Борис Долгин: Где вы были завотделом экономики.

Егор Гайдар: Да. Больше того, могу вам сказать, что тогда остановить это колесо было безумно трудно. Безумно трудно. Моему главному редактору по поводу того, что мы заняли неправильную позицию, звонил лично Михаил Сергеевич Горбачев после того, как ему по этому поводу позвонил лично Егор Кузьмич Лигачев. Тем не менее, в результате наших публикаций, хотя артель и расформировали, но уголовное преследование было прекращено. Из этого хотели сделать такое показательное дело. Это было практически начало перестройки, и нужно было показать, кто хозяин в доме.

Что касается сценария развития по кооперативной модели. Мы об этом, естественно, думали. И, в общем, участвовали в создании закона о кооперации, еще горбачевского. Но пришли к выводу, что скорее это такая тропинка. Там, где получается, как в Печоре, ну, и замечательно. Мы должны снимать преграды на этом пути. Но сделать из этого масштабный национальный проект, не имея Туманова в каждой артели, это очень опасно.

Григорий Глазков: Спасибо. Я большое удовольствие получил от выступления. И я бы, во-первых, прокомментировал немножко про болезнь. Мне кажется, что параллель с медициной здесь очень продуктивна. Действительно, болезни ни у человека, ни у общества просто так не бывает, болезнь — это проявление тех процессов, которые проходили до того, как появились симптомы болезни. И в этой связи про корни того, что происходит с обществом, с экономикой. Сюда же примыкает вопрос о том, а как вырастают другие институты на месте старых? Взять хотя бы пример в отношении судов. Я так думаю, что в тех странах, которые мы называем Восточной Европой, они до этого имели уже свою историю. Ну, был перерыв на несколько десятилетий, но с исторической точки зрения это довольно короткий отрезок. А существование Советского Союза, здесь дело даже не в том, что оно было дольше. На самом деле не было принципиальных отличий от того, что было до 1917-го года, если говорить о правовой культуре общества, если говорить о независимом суде и так далее. Какие-то ростки независимого суда в России успели появиться, но они были очень слабые и не укоренились в этой почве. Если переводить то, что я сказал, в вопрос, то он звучит так: «Насколько неизбежно то, что происходит сейчас? И могло ли быть по-другому с точки зрения динамики общественного сознания, правовой культуры, политической культуры общества?» Мое предположение, что это все вполне закономерно.

Егор Гайдар: Боюсь, что я в целом согласен. Я думаю, что мимо тебя не прошла моя книжечка, которая называется «Гибель империи». Там же, действительно, есть симметричная ситуация. Я только что из Польши. Абсолютно очевидно, что для Польши национальная независимость была предметом мечтаний. Когда они обрели независимость, католическая церковь уговаривала своих прихожан поддержать реформы, потому что это нужно для независимости Польши. У нас крах Советского Союза — это крах империи. А крах империи – это всегда травма. Конечно, ясно, что это совершенно разные ситуации.

Друзья мои, с вашего разрешения, я немножко устал.

Борис Долгин: Прошу прощения у всех, кто не смог задать свой вопрос. Если вы подадите записки, то, может быть, когда-нибудь мы попросим Егора Тимуровича ответить на них.

Егор Гайдар: Да, конечно. Спасибо вам большое.

В циклах «Публичные лекции «Полит.ру» и «Публичные лекции «Полiт.ua» выступили:

• Александр Филиппов. Дискурсы о государстве
• Вадим Радаев. Революция в торговле: влияние на жизнь и потребление
• Егор Гайдар. Смуты и институты
• Анатолий Вишневский. Конец североцентризма
• Алек Эпштейн. Почему не болит чужая боль? Память и забвение в Израиле и в России
• Татьяна Черниговская. Как мы мыслим? Разноязычие и кибернетика мозга
• Сергей Алексашенко. Год кризиса: что случилось? что сделано? чего ждать?
• Алексей Миллер. Историческая политика: update
• Владимир Пастухов. Сила взаимного отталкивания: Россия и Украина — две версии одной  трансформации
• Александр Юрьев. Психология человеческого капитала в России
• Андрей Зорин. Гуманитарное образование в трех национальных образовательных системах
• Александр Аузан. Национальная формула модернизации
• Владимир Плунгян. Почему современная лингвистика должна быть лингвистикой корпусов
• Никита Петров. Преступный характер сталинского режима: юридические основания
• Сергей Чебанов. Рефренность мира
• Андрей Зубов. Восточноевропейский и послесоветский пути возвращения к плюралистической государственности
• Виктор Живов. Русский грех и русское спасение
• Виктор Вахштайн. Конец социологизма: перспективы социологии науки
• Теодор Шанин. О жизни и науке
• Яков Паппэ. Российский крупный бизнес в период кризиса
• Евгений Онищенко. Конкурсная поддержка науки: как это происходит в России
• Николай Петров. Российская политическая механика и кризис
• Александр Аузан. Общественный договор: взгляд из 2009 года
• Сергей Гуриев. Как изменит кризис мировую экономику и экономическую науку
• Александр Асеев. Академгородки как центры науки, образования и инноваций в современной России
• Олег Мудрак. Язык во времени. Классификация тюркских языков
• Тамара Морщакова. Правосудие: результаты и перспективы реформ
• Амитай Этциони. Новая глобальная архитектура: механизмы перехода
• Ростислав Капелюшников. Конец российской модели рынка труда
• Сергей Иванов. Второй Рим глазами Третьего: Эволюция образа Византии в российском общественном сознании
• Даниил Александров. Школа как место национальной сборки
• Евгений Гонтмахер. Социальная политика в контексте российского кризиса
• Вадим Волков. Трансформация российского государства после 2000 года
• Лев Лифшиц. Что и зачем мы охраняем? Ценностная структура объекта
• культурного наследия
• Максим Кронгауз. Язык и коммуникация: новые тенденции
• Павел Уваров. У истоков университетской корпорации
• Владимир Бобровников. Безбожники рисуют ислам: советская (анти)религиозная пропаганда в комментариях востоковеда
• Владислав Иноземцев. Сценарии посткризисного развития России
• Алексей Левинсон. Средний класс и кризис
• Марина Бутовская. Эволюционные основы агрессии и примирения у человека
• Николай Розов. Циклы истории России: порождающий механизм и контекст мировой динамики
• Алексей Миллер. Понятие «нация» и «народность» в России XIX века
• Леонид Ионин.  Социокультурные последствия кризиса
• Елена Зубкова. Сталинский проект в Прибалтике
• Александр Долгин. Перепроизводство свободы как первопричина кризиса
• Публичное обсуждение. Климатический кризис: вызов России и миру
• Татьяна Черниговская. Язык и сознание: что делает нас людьми?
• Георгий Касьянов. «Национализация» истории в Украине
• Игорь Кон. Раздельное обучение: плюсы и минусы
• Константин Сонин. Экономика финансового кризиса
• Адам Михник. Польша, Россия, Европа
• Ольга Бессонова. Образ будущего России в контексте теории раздаточной экономики
• Александр Кынев. Результаты региональных выборов и тенденции политического процесса
• Александр Аузан. Национальные ценности и российская модернизация: пересчет маршрута
• Леонид Григорьев. Как нам жить с мировым финансовым кризисом
• Евсей Гурвич. Институциональные факторы экономического кризиса
• Дмитрий Тренин. Мир после Августа
• Анатолий Ремнев. Азиатские окраины Российской империи: география политическая и ментальная
• Светлана Бурлак. О неизбежности происхождения человеческого языка
• Лев Гудков. Проблема абортивной модернизации и морали
• Евгений Штейнер. Ориентальный миф и миф об ориентализме
• Михаил Цфасман. Судьбы математики в России
• Наталья Душкина. Понятие «подлинности» и архитектурное наследие
• Сергей Пашин. Какой могла бы быть судебная реформа в современной России
• Ольга Крыштановская. Российская элита на переходе
• Эмиль Паин. Традиции и квазитрадиции: о природе российской «исторической колеи»
• Григорий Ревзин. Современная московская архитектура
• Алексей Миллер. «Историческая политика» в Восточной Европе: плоды вовлеченного наблюдения
• Светлана Боринская. Молекулярно-генетическая эволюция человека
• Михаил Гельфанд. Геномы и эволюция
• Джонатан Андерсон. Экономический рост и государство в Китае
• Кирилл Еськов. Палеонтология и макроэволюция
• Элла Панеях. Экономика и государство: подходы социальных наук
• Сергей Неклюдов. Предмет и методы современной фольклористики
• Владимир Гельман. Трансформация российской партийной системы
• Леонид Вальдман. Американская экономика: 2008 год
• Сергей Зуев. Культуры регионального развития
• Публичное обсуждение. Как строить модернизационную стратегию России
• Григорий Померанц. Возникновение и становление личности
• Владимир Кантор. Российское государство: империя или национализм
• Евгений Штейнер. Азбука как культурный код: Россия и Япония
• Борис Дубин. Культуры современной России
• Андрей Илларионов. Девиация в общественном развитии
• Михаил Блинкин. Этиология и патогенез московских пробок
• Борис Родоман. Автомобильный тупик России и мира
• Виктор Каплун. Российский республиканизм как социо-культурная традиция
• Александр Аузан. Национальные ценности и конституционный строй
• Анатолий Вишневский. Россия в мировом демографическом контексте
• Татьяна Ворожейкина. Власть, собственность и тип политического режима
• Олег Хархордин. Что такое республиканская традиция
• Сергей Рыженков. Российский политический режим: модели и реальность
• Михаил Дмитриев. Россия-2020: долгосрочные вызовы развития
• Сергей Неклюдов. Гуманитарное знание и народная традиция
• Александр Янов. Николай Данилевский и исторические перспективы России
• Владимир Ядов. Современное состояние мировой социологии
• Дмитрий Фурман. Проблема 2008: общее и особенное в процессах перехода постсоветских государств
• Владимир Мартынов. Музыка и слово
• Игорь Ефимов. Как лечить разбитые сердца?
• Юхан Норберг. Могут ли глобальные угрозы остановить глобализацию?
• Иванов Вяч. Вс. Задачи и перспективы наук о человеке
• Сергей Сельянов. Кино 2000-х
• Мария Амелина. Лучше поздно чем никогда? Демократия, самоуправление и развитие в российской деревне
• Алексей Лидов. Иеротопия. Создание сакральных пространств как вид художественого творчества
• Александр Аузан. Договор-2008: новый взгляд
• Энн Эпплбаум. Покаяние как социальный институт
• Кристоф Агитон. Сетевые сообщества и будущее Интернет технологий. Web 2.0
• Георгий Гачев. Национальные образы мира
• Дмитрий Александрович Пригов. Культура: зоны выживания
• Владимир Каганский. Неизвестная Россия
• Алексей Миллер. Дебаты о нации в современной России
• Алексей Миллер. Триада графа Уварова
• Алексей Малашенко. Ислам в России
• Сергей Гуриев. Экономическая наука в формировании институтов современного общества
• Юрий Плюснин. Идеология провинциального человека: изменения в сознании, душе и поведении за последние 15 лет
• Дмитрий Бак. Университет XXI века: удовлетворение образовательных потребностей или подготовка специалистов
• Ярослав Кузьминов. Состояние и перспективы гражданского общества в России
• Андрей Ланьков. Естественная смерть северокорейского сталинизма
• Владимир Клименко. Климатическая сенсация. Что нас ожидает в ближайшем и отдаленном будущем?
• Михаил Юрьев. Новая Российская империя. Экономический раздел
• Игорь Кузнецов. Россия как контактная цивилизация
• Андрей Илларионов. Итоги пятнадцатилетия
• Михаил Давыдов. Столыпинская аграрная реформа: замысел и реализация
• Игорь Кон. Мужчина в меняющемся мире
• Александр Аузан. Договор-2008: повестка дня
• Сергей Васильев. Итоги и перспективы модернизации стран среднего уровня развития
• Андрей Зализняк. Новгородская Русь (по берестяным грамотам)
• Алексей Песков. Соревновательная парадигма русской истории
• Федор Богомолов. Новые перспективы науки
• Симон Шноль. История российской науки. На пороге краха
• Алла Язькова. Южный Кавказ и Россия
• Теодор Шанин, Ревекка Фрумкина и Александр Никулин. Государства благих намерений
• Нильс Кристи. Современное преступление
• Даниэль Дефер. Трансфер политических технологий
• Дмитрий Куликов. Россия без Украины, Украина без России
• Мартин ван Кревельд. Война и современное государство
• Леонид Сюкияйнен. Ислам и перспективы развития мусульманского мира
• Леонид Григорьев. Энергетика: каждому своя безопасность
• Дмитрий Тренин. Угрозы XXI века
• Модест Колеров. Что мы знаем о постсоветских странах?
• Сергей Шишкин. Можно ли реформировать российское здравоохранение?
• Виктор Полтерович. Искусство реформ
• Тимофей Сергейцев. Политическая позиция и политическая деятельность
• Алексей Миллер. Империя Романовых и евреи
• Григорий Томчин. Гражданское общество в России: о чем речь
• Александр Ослон: Общественное мнение в контексте социальной реальности
• Валерий Абрамкин. «Мента тюрьма корежит круче арестанта»
• Александр Аузан. Договор-2008: критерии справедливости
• Александр Галкин. Фашизм как болезнь
• Бринк Линдси. Глобализация: развитие, катастрофа и снова развитие…
• Игорь Клямкин. Приказ и закон. Проблема модернизации
• Мариэтта Чудакова. ХХ век и ХХ съезд
• Алексей Миллер. Почему все континентальные империи распались в результате I мировой войны
• Леонид Вальдман. Американская экономика: 2006 год
• Эдуард Лимонов. Русская литература и российская история
• Григорий Гольц. Происхождение российского менталитета
• Вадим Радаев. Легализация бизнеса: баланс принуждения и доверия
• Людмила Алексеева. История и мировоззрение правозащитного движения в СССР и России
• Александр Пятигорский. Мифология и сознание современного человека
• Александр Аузан. Новый цикл: Договор-2008
• Николай Петров. О регионализме и географическом кретинизме
• Александр Архангельский. Культура как фактор политики
• Виталий Найшуль. Букварь городской Руси. Семантический каркас русского общественно-политического языка
• Даниил Александров. Ученые без науки: институциональный анализ сферы
• Евгений Штейнер. Япония и японщина в России и на Западе
• Лев Якобсон. Социальная политика: консервативная перспектива
• Борис Салтыков. Наука и общество: кому нужна сфера науки
• Валерий Фадеев. Экономическая доктрина России, или Почему нам придется вернуть глобальное лидерство
• Том Палмер. Либерализм, Глобализация и проблема национального суверенитета
• Петр Мостовой. Есть ли будущее у общества потребления?
• Илья Пономарев, Карин Клеман, Алексей Цветков. Левые в России и левая повестка дня
• Александр Каменский. Реформы в России с точки зрения историка
• Олег Мудрак. История языков
• Григорий Померанц. История России в свете теории цивилизаций
• Владимир Клименко. Глобальный Климат: Вчера, сегодня, завтра
• Евгений Ясин. Приживется ли у нас демократия
• Татьяна Заславская. Человеческий фактор в трансформации российского общества
• Даниэль Кон-Бендит. Культурная революция. 1968 год и «Зеленые»
• Дмитрий Фурман. От Российской империи до распада СНГ
• Рифат Шайхутдинов. Проблема власти в России
• Александр Зиновьев. Постсоветизм
• Анатолий Вишневский. Демографические альтернативы для России
• Вячеслав Вс. Иванов. Дуальные структуры в обществах
• Яков Паппэ. Конец эры олигархов. Новое лицо российского крупного бизнеса
• Альфред Кох. К полемике о «европейскости» России
• Леонид Григорьев. «Глобус России». Экономическое развитие российских регионов
• Григорий Явлинский. «Дорожная карта» российских реформ
• Леонид Косалс. Бизнес-активность работников правоохранительных органов в современной России
• Александр Аузан. Гражданское общество и гражданская политика
• Владислав Иноземцев. Россия и мировые центры силы
• Гарри Каспаров. Зачем быть гражданином (и участвовать в политике)
• Андрей Илларионов. Либералы и либерализм
• Ремо Бодеи. Политика и принцип нереальности
• Михаил Дмитриев. Перспективы реформ в России
• Антон Данилов-Данильян. Снижение административного давления как гражданская инициатива
• Алексей Миллер. Нация и империя с точки зрения русского национализма. Взгляд историка
• Валерий Подорога. Философия и литература
• Теодор Шанин. История поколений и поколенческая история России
• Валерий Абрамкин и Людмила Альперн. Тюрьма и Россия
• Александр Неклесcа. Новый интеллектуальный класс
• Сергей Кургинян. Логика политического кризиса в России
• Бруно Гроппо. Как быть с «темным» историческим прошлым
• Глеб Павловский. Оппозиция и власть в России: критерии эффективности
• Виталий Найшуль. Реформы в России. Часть вторая
• Михаил Тарусин. Средний класс и стратификация российского общества
• Жанна Зайончковская. Миграционная ситуация современной России
• Александр Аузан. Общественный договор и гражданское общество
• Юрий Левада. Что может и чего не может социология
• Георгий Сатаров. Социология коррупции (к сожалению, по техническим причинам большая часть записи лекции утеряна)
• Ольга Седакова. Посредственность как социальная опасность
• Алесандр Лившиц. Что ждет бизнес от власти
• Евсей Гурвич. Что тормозит российскую экономику
• Владимир Слипченко. К какой войне должна быть готова Россия
• Владмир Каганский. Россия и регионы — преодоление советского пространства
• Борис Родоман. Россия — административно-территориальный монстр
• Дмитрий Орешкин. Судьба выборов в России
• Даниил Дондурей. Террор: Война за смысл
• Алексей Ханютин, Андрей Зорин «Водка. Национальный продукт № 1»
• Сергей Хоружий. Духовная и культурная традиции России в их конфликтном взаимодействии
• Вячеслав Глазычев «Глубинная Россия наших дней»
• Михаил Блинкин и Александр Сарычев «Российские дороги и европейская цивилизация»
• Андрей Зорин «История эмоций»
• Алексей Левинсон «Биография и социография»
• Юрий Шмидт «Судебная реформа: успехи и неудачи»
• Александр Аузан «Экономические основания гражданских институтов»
• Симон Кордонский «Социальная реальность современной России»
• Сергей Сельянов «Сказки, сюжеты и сценарии современной России»
• Виталий Найшуль «История реформ 90-х и ее уроки»
• Юрий Левада «Человек советский»
• Олег Генисаретский «Проект и традиция в России»
• Махмут Гареев «Россия в войнах ХХ века»
• АUDIO

История

История

Задание по истории к семинару 1 ноября 2005 года

1. Наследие Византии и теория «Москва — III Рим». Как связаны между собой эти два понятия?
2. Каковы были последствия Флорентийской Унии для русской церкви, государства и общественного сознания?
3. Почему на Руси по сравнению с Западной Европой было так мало еретических движений и какие это имело последствия?

Задание по истории к семинару 16 ноября 2005 года Переписка Ивана Грозного с князем Андреем Курбским

1. Источниковедческий анализ: время, место, обстоятельства появления источника. Достоверность, репрезентативность, стиль.
2. Суть спора.
3. Кто прав? (обосновать)

Почитать переписку можно здесь, либо здесь

Задание по истории к семинару 23 ноября 2005 года Россия в период смутного времени.

1. Смутное время как структурный кризис: причины, сущность, проявления.
2. Основные этапы смуты. Роль иностранной интервенции.
3. Итоги смутного времени, его оценка в трудах ведущих отечественных историков.

Самостоятельная работа:

1. В чем заключалась проблема исторического выбора России между Востоком и Западом в период Смуты: возможные альтернативы развития и поиски нетрадиционных форм политической власти?
2. Как вы оцениваете историческую роль Бориса Годунова (путь к престолу, суть, методы и результаты политики)? При ответе старайтесь опираться на достижения современной историографии. Свою точку зрения обоснуйте.
3. Как вы считаете, Смута ускорила или замедлила окончательное оформление на Руси системы крепостной зависимости?

Литература:

• Буганов В.И. Мир истории: Россия в XVII столетии. М.,1989
• Гутнов Д.А. Люди и события Смутного времени. М.,1994
• Кузнецов В.Б. Смутное время в Московском государстве. М.,1993
• Морозова Л.Е. Смутное время в России. М.,1990
• Платонов С.Ф. Борис Годунов. М.,1999
• Скрынников Р.Г. Борис Годунов. М.,1978
• Скрынников Р.Г. Самозванцы в России в начале XVII в.: Гришка Отрепьев. Новосибирск.1990

Задание по истории к семинару 1 марта 2006 года Политические движения в России в начале XIX века

Надо обязательно рассказать про декабристов и восcтание декабристов, а также про другие общественно-политические движения.

Литература:

Экономическое развитие России в XVII в.

Цель урока: сформировать у учащихся представление о новых явлениях в сельском хозяйстве, ремесленном производстве, торговле России в XVII в.

Основные знания: социально-экономические последствия Смуты; начало экономической специализации различных районов страны; усиление роли барщины и оброка в аграрном секторе экономики; превращение ремесла в мелкотоварное производство; предпосылки, становление и развитие мануфактурного производства; сущность и специфика формирования всероссийского рынка; предпосылки роста городов.

Образовательная среда: учебник, рабочая тетрадь, настенная карта «Экономическое развитие России в XVII в.», схема «Развитие отраслей экономики в XVII в.».

Внутрипредметные связи: Средние века: рост торговли и городов в Европе; Новая история: развитие капитализма.

Персоналия: А. Д. Виниус.

Ключевые понятия: мелкотоварное ремесло, специализация, укреплённые линии, бобыли, купцы, кооперация, мануфактура, ярмарка, всероссийский рынок, протекционизм, крепостное право.

Даты и события: 1653 г. — принятие Таможенного устава; 1667 г. — принятие Новоторгового устава.

Характеристика основных видов деятельности ученика (на уровне учебных действий): объяснять значение понятий мелкотоварное ремесло, специализация, укреплённые линии, бобыли, купцы, кооперация, мануфактура, ярмарка, всероссийский рынок, протекционизм, крепостное право; обсуждать причины и последствия новых явлений в экономике России XVII в.

Основные сведения

В период Смуты хозяйство страны было разорено. Обо всех юго-западных землях современники говорили как о «пашне, поросшей лесом», «пустоши, что была деревней». Посевные площади здесь сократились почти в 30 раз. Половина всех деревень в стране обезлюдела. Главной причиной хозяйственного упадка была нехватка рабочих рук. В запустении пребывала и государственная казна. В этих условиях необходимо было найти средства для хозяйственного возрождения России.

Одним из таких средств стала раздача земель дворянам, что должно было привести к укреплению не только помещичьего, но и крестьянского хозяйства. Осваивались заволжские и сибирские земли, где постепенно внедрялась трёхпольная система.

Дворяне стремились не допустить ухода крестьян со своих земель. На протяжении всей первой половины XVII в. дворяне обращались к царю с челобитными, в которых просили отменить «урочные лета». В ответ на эти прошения царь Михаил в 1637 г. увеличил срок розыска беглых крестьян до 9 лет, а в 1641 г. — до 10 лет для беглых и до 15 лет для вывезенных другими землевладельцами (как правило, боярами).

Новой чертой развития сельского хозяйства стала специализация отдельных районов России на выпуске той или иной продукции.

В XVII в. происходят важные изменения — ремесло превращается в мелкотоварное производство, т. е. в производство для продажи на рынке, когда мастер заранее не знает, кто купит его товар. Также происходит создание и укрупнение ремесленных мастерских. Ещё одним новшеством стала специализация ремесленного производства в различных районах России.

Перемены в ремесленном производстве создавали предпосылки для развития в России предприятий нового типа — мануфактур. Они были основаны на разделении труда и использовании ручной ремесленной техники. Первой русской мануфактурой был Пушечный двор, возникший ещё в конце XV в.

Главной особенностью развития торговли в XVII в. стало начало формирования всероссийского рынка, под которым понимают укрепление хозяйственных связей и расширение обмена товарами между различными частями страны, основанного на экономической специализации территорий. Впервые появились крупные всероссийские ярмарки.

Активно развивалась внешняя торговля, шедшая в западном направлении в основном через Архангельск (до 75 %), в восточном — через Астрахань. Поскольку развитие торговли сдерживали внутренние таможенные барьеры, в 1653 г. был принят Таможенный устав, ликвидировавший мелкие таможенные пошлины.

Несмотря на успехи в развитии мануфактурного производства и торговли, Россия отставала от развитых стран Западной Европы.

Развитие торговли, ремёсел, промышленности привело к росту городов. Расширение границ страны требовало хозяйственного освоения новых территорий. Большую роль сыграли созданные в эти годы укреплённые линии, состоявшие из цепи городов-крепостей.

План изучения нового материала: 1. Последствия Смуты. 2. Сельское хозяйство. 3. Ремесло. 4. Мануфактуры. 5. Торговля. 6. Рост городов.

Ход урока

Начать урок целесообразно с повторительной беседы.

Вопросы для учащихся: 1. Чем завершилась Смута? 2. По каким направлениям велась борьба за восстановление Российского государства? К каким результатам эта борьба привела?

Обобщив ответы на эти вопросы, учитель переходит к рассмотрению темы урока.

1. Изучение данного пункта плана начинается с беседы.

Вопросы и задания для учащихся: 1. Как современники оценивали экономическое состояние страны после Смуты? 2. Почему появились «пустые дворы» и бобыли? 3. Приведите конкретные примеры хозяйственного запустения и упадка страны.

2. Этот пункт плана объясняет учитель, делая акцент на том, что восстановление хозяйства страны было связано с развитием дворянского землевладения и закрепощением крестьянства.

3. Данный пункт плана является одним из наиболее трудных для восприятия учащимися. Главным в данном случае является переход от традиционного ремесленного производства к мелкотоварному. Свой рассказ учитель чередует с беседой с учениками.

Вопросы для учащихся: 1. Какие новшества проявились в развитии российских ремёсел в XVII в.? 2. Каковы были особенности ремёсел в столице? 3. У кого из ремесленников продукция стоила дороже — у тех, кто работал на заказ, или у тех, кто производил товары для продажи?

Ученики выполняют задание 6 к § 4 рабочей тетради и заполняют таблицу:

Специализация ремесленного производства в России первой половины XVII в.

Центры производства

Виды производства

4. На данном этапе урока учитель напоминает учащимся, что такое мануфактура, когда и где впервые появились мануфактуры (с понятием «мануфактура» семиклассники уже встречались, изучая курс Новой истории). По ходу усвоения нового материала ученики заполняют таблицу:

Мануфактуры в Западной Европе и России

Сходства

Различия

Далее учитель рассказывает о первых российских промышленниках и предпринимателях. Рассказ учителя чередуется с беседой с учащимися.

Вопросы для учащихся: 1. Как вы оцениваете деятельность владельцев российских мануфактур? 2. Чем различалось положение владельцев мануфактур в России и Западной Европе?

5. Говоря о всероссийском рынке, учитель объясняет суть этого понятия, активно используя при этом возможности исторической карты «Экономика России XVII в.» (с. 42 учебника).

Вопросы для учащихся: 1. Какие факты свидетельствуют о формировании единого российского рынка? Почему его формирование не могло произойти раньше? 2. Какую роль в формировании рынка играли ярмарки? 3. Чем российский рынок отличался от внутреннего рынка других европейских стран? Что мешало его развитию? 4. Почему Новоторговый устав 1667 г. вводил жёсткие правила в отношении иноземных купцов?

6. О росте городов рассказывает учитель. По ходу рассказа проводится беседа с учениками.

Вопросы для учащихся: 1. Почему именно XVII в. был отмечен бурным ростом городов в России? 2. Какую роль в процессе роста городов играли укреплённые линии? 3. Чем отличались новые российские города от старых европейских?

Выводы. В течение XVII в. в хозяйственной жизни России произошли значительные перемены. Развивалось мануфактурное производство, усиливалась специализация районов страны на производстве определённых видов продукции, формировался всероссийский рынок. Однако все эти перемены происходили на фоне дальнейшего закрепощения крестьянства. В своём экономическом развитии Россия отставала от передовых стран Европы.

Домашнее задание: § 4, вопросы и задания к нему. В рабочей тетради: задания 1—5, 7 к § 4.

Эффективность вечных кодов двоемыслия. «E-xecutive.ru»

12.04.2013

«Эффективность вечных кодов двоемыслия»

Имперское сознание россиян непоколебимо. Поколение интернета пока не способно к проектированию будущего. Экономисты наивны в своих цеховых объяснениях. Самое главное свойство российского общества – тотальное недоверие: всех ко всем, считает социолог культуры Даниил Дондурей.

Собеседник E-xecutive.ru – главный редактор журнала «Искусство кино», член Совета по развитию гражданского общества и правам человека при Президенте РФ, кандидат философских наук Даниил Дондурей.

E-xecutive.ru: Социологи и политологи полагают, что российское общество сейчас находится в кризисе. В чем его природа?

Даниил Дондурей: Состояние российского общества определяется чередованием, взаимодействием и отторжением двух сущностей, которые я называю «Россией-1» и «Россией-2». Под «Россией-1» я понимаю вневременной протофеодализм, систему консервативных отношений, государственную пышность и лицемерие, византийские представления о человеке, власти, о нормах и правилах. На протяжении веков эти принципы жизни периодически входят во взаимодействие с модернизационными европейскими по сути и по форме представлениями о человеке, свободе, справедливости – сторонников и носителей этих ценностей я отношу к «России-2». В результате взаимодействия «Россия-1» неминуемо отторгает «Россию-2», после чего следует период, когда страна начинает накапливать отставание. А затем прорывается в будущее уже через революцию, бунт, «смутное время», смену типа властителя. Такие кризисы происходили в российской истории много раз. Мы живем именно в такой период – отказа от адекватных ответов и даже от понимания настоящих вызовов времени. В представлениях интеллектуальной элиты, а значит и в обществе нарастает ощущение надвигающегося кризиса.

E-xecutive.ru: В каких сферах происходит конфликт «России-1» и «России-2»?

Д.Д.: Я предлагаю пользоваться таким понятием как «система российской жизни». Мне кажется неправильным отделять друг от друга разные сферы человеческой деятельности. Принято считать, что экономика «отвечает» только за формы хозяйствования – экономическая политика, кредит, денежное обращение, бюджет… Политика – за качество управления и организацию государства и общества. Социология фиксирует то ли прожективные, то ли оценочные категории: «Как вы относитесь к исторической роли Сталина? Как вы оцениваете деятельность Путина? За кого вы будете голосовать?». Но мало внимания уделяется тому, как ценностные системы функционируют в данном социуме, в различных его средах, группах или национальных общностях, регионах. Как система моральных норм и запретов сочетается с общежитейской практикой, с межличностными отношениями, с многовариатнтным пониманием политической реальности… Как люди относятся к «чужим», «иным», например, к иностранцам. К воровству или богатству. Получается, что хозяйствование у нас рассматривается отдельно от общественного мнения, оно в свою очередь – отдельно от причин отторжения конкуренции, состояния национальной безопасности или неблагополучия в семье. Мне же думается, что в каждом нашем действии срабатывают достаточно универсальные образцы поведения, паттерны, которые национальная культура помещает в сознание каждого человека. На самом деле, такие явления как рейдерство, откаты чиновникам, решение открыть или закрыть бизнес, личностная способность считывать художественные языки – все это части единого синдрома. Элементы гигантского здания российской жизни, инкубатором которой является российская культура. Ее я, естественно, понимаю в широком смысле: не как отрасль, жизнь гениев или предоставление досуговых услуг, а как производство и усвоение разного рода смыслов.

E-xecutive.ru: Чередование двух модусов – это удел России? Или нечто подобное есть в других странах?

Д.Д.: Это – невероятно сложный вопрос, и я сейчас не могу серьезно и аргументировано говорить о других этносах. Есть большие этносы, которые являются ведущими для многих регионов мира. Германия как образец для Северной Европы. США. Китай или Япония. Россия, даже потеряв статус сверхдержавы, сохраняет функции регионального лидера, влиятельной державы. Поэтому было бы очень интересно, как циклы российской истории сказываются на развитии Казахстана или Украины. Или, скажем, Молдавии как части румынского этноса. Или Грузии после двухсотлетнего воздействия русской жизни. Думаю, что в этих странах происходит очень много пророссийских и антироссийских мутаций, но это требует специальных исследований.

E-xecutive.ru: Почему эти модусы чередуются? В чем причина?

Д.Д.: Это тоже очень сложный вопрос. Российская культура, благодаря своей удивительной пластичности, поразительно устойчива во времени. Некие матрицы в ней живут с XIII или даже с IX века, со времен взаимодействия между Александром Невским, которого Сталин назначил быть национальным героем, и Ордой (Личность Александра Невского вызывает споры: одни считают его деспотом, другие – святым. – E-xecutive.ru). Мы видим эти же культурные коды и в XVII, и в ХХ веке: они сильнее времени, постоянно воспроизводятся в разных обличиях. Культура создает принципы выживаемости социума в его целостности, вместе с национальной общественной психологией, образцами поведения, с социальными и частными взаимоотношениями, с пониманием того, что такое власть, суд, свобода, подчинение, труд. Она транслирует многие из этих принципов из века в век. Держит российский социум, оберегает его от распада. В этом плане наша культура – невероятно ресурсная система. Она столетиями сохраняет «Россию-1», вместе с ее имперским сознанием, подавлением рыночных отношений, концентрацией ресурсов за счет насилия над личностью, аккумулированием власти за счет притеснения человека – в этой системе он всегда ничто. Именно поэтому происходит парадоксальное: Россия со своими вечными кодами двоемыслия создает великое искусство, чтобы демонстрировать себе и миру, как мы восторгаемся человеком, как переживаем за него. Отсюда Толстой, отсюда Пушкин, отсюда Чехов – второй после Шекспира по количеству постановок драматург мира. Толстого знает каждый человек на планете, потому что он один из трех-четырех русских, которых изучают во всех школах мира, от пригородов Кейптауна до Северной Кореи. Я сказал бы, что Лев Толстой – это своего рода «Россия-3».

E-xecutive.ru: Можно ли выразить эти модусы – «Россию-1» и «Россию-2» в социологических терминах: на какие классы, группы, слои они опираются?

Д.Д.: Мощные культурные коды (несвобода, единовластие, отсутствие права, несолидарность, непрозрачность отношений) за тысячу лет подтвердили свою живучесть. В России никогда не было нескольких ветвей, власти – всегда только одна – у государя. Тотально и мощно. И это доказывает эффективность работающей здесь культурной, а следовательно политической и экономической модели, то есть «России-1». Симпатии большинства людей всегда на стороне именно этой культуры, потому что именно она их формировала. Продолжает делать это с блеском. Со времен Владимира Ясно Солнышко до Владимира Владимировича Путина народ на стороне власти, до очередной смуты, конечно. Если бы в допетровской России проводились социологические опросы, они, полагаю, показали бы, что 90% россиян поддерживают действующего властителя. Доминирующая культура («Россия-1») периодически, часто умело, использует возможности западной цивилизации, приоткрывает границы-окна для идей, людей, товаров, заимствует те или иные технологии. Сталинская модернизация – пример политики такого рода: довести крестьян до смерти, чтобы, заплатив золотом и зерном за зарубежные станки, модернизировать отсталое производство. Проблема «России-1» именно в ее гуманистической, а, следовательно, технологической непродуктивности: лучше всего она может заставлять, обманывать, заимствовать и прививать, но не может регулярно, без мобилизации создавать в больших количествах нечто конкурентоспособное. Именно поэтому ей периодически нужна «Россия-2», ориентированная на европейские ценности.

E-xecutive.ru: Западные социологи говорят об ускорении пульса истории времени во второй половине ХХ века, о появлении «новых людей» (поколения X, Y, Z), которые не хотят жить так как жили их отцы. Как реагирует «Россия-1» на X, Y, Z?

Д.Д.: С одной стороны, пока мы не видим способности российских новых поколений предложить что-то перспективное: или ресурсы еще не накоплены, или культура пока не разрешает породить жизнеспособных лидеров, а может быть, есть какие-то другие причины. Я бы сказал, что успехи проектантов Болотной площади очень частные. Они не сопоставимы ни по содержанию, ни по масштабу с мифологической платформой российской консервативной культуры, с ее способностью заимствования западных практик. (Не случайно Владимир Владимирович руководство Центральным банком поручил не силовикам, а все-таки ученице Евгения Ясина Эльвире Набиуллиной). Хотя, возможно, проводники «России-1» искренне считают, что и XXI веке можно ввезти западное «железо», а содержание, программные ценности оставить в Европе.

E-xecutive.ru: Но возможно ли заимствовать «постиндустриальные станки» и отринуть «постиндустриальные смыслы»? Существуют ли они отдельно друг от друга?

Д.Д.: Да, здесь, безусловно, есть противоречие. В постиндустриальной экономике исключительно важен человеческий капитал, его качество. Самый ужасный вызов, который стоит перед российской интеллектуальной жизнью, связан с его недооценкой, довольно примитивным пониманием. Человеческий капитал у нас воспринимается исключительно в социологических и экономических характеристиках (демография, благосостояние, образование, расселение, государственная опека). Иными словами, граждане воспринимаются экономистами как такие же ресурсы как нефть, оборудование, помещения, электроэнергия… Но люди обладают опасным для работодателей свойством – они живые. Следовательно, могут вдохновляться. Иметь драйв или впадать в депрессию. Могут не хотеть работать, воровать или пытаться творить. Уважать работодателя, а могут испытывать к нему – и дальше главное словосочетание нынешней российской системы жизни – чувство недоверия.

E-xecutive.ru: Недоверие как главное качество российской жизни?

Д.Д.: Да. В том числе недоверие работников к работодателям, а их – к наемным работникам. И тех, и других – к партнерам и к государству. А государства – к бизнесу. Взаимное налоговое недоверие. А еще – мужа к жене. Детей – к родителям. Родителей – к детям. Гигантское разрушение — болезни человеческих межличностных связей. Разъедание социальных общностей, повсеместное чувство несолидарности. Россия является страной, где показатели подросткового и молодежного суицида выше среднемировых в три раза (20 смертей на 100 тыс. человек в год). Эта, как и другие беды, также имеет неосознаваемые культурные предписания, поскольку дети, во-первых, не получают моделей будущего, не снабжаются ими. Во-вторых, они не способны сами находить ответы на огромное количество вопросов — вызовы жизни. Они не умеют жить! Умирают не потому, что хотят погибнуть – они не знают ни для чего жить, ни как жить. Просто не научились. В России 54 развода на 100 браков. Из 100 детей 47 воспитываются вне брака. Положение хуже, чем во время войны. Семья как один из самых старых, тысячелетних институтов, в кризисе.

E-xecutive.ru: У подростков нет модели будущего, но есть она у взрослых?

Д.Д.: Многие полагают, что положение может измениться, если что-то поправить в политике… Ну, например, провести честные выборы. Или уговорить Дмитрия Анатольевича (Медведева. – E-xecutive.ru) пойти на второй срок. Или провести институциональную революцию, чтобы заработала экономика. Все это фрагментарно и наивно. В свое время Егор Гайдар и Анатолий Чубайс, с которыми я несколько раз обсуждал эту тему, полагали, что, стоит людям показать возможности свободного рынка, и у них поменяется мировоззрение. Увидят в магазине вместо двух – сто сортов колбасы, и, все – станут другими людьми. Мы давно живем в рынке, но посмотрите, на всех интернет-площадках идет голосование за советскую власть, как знакомый и одобряемый тип вековечной Московии. Почти все социологические опросы фиксируют эти настроения. Обратите внимание на отношение большинства к Сталину, к истории, к бизнесу, к государству – это все – рудименты «России-1». Еще раз подчеркну: в любом приватном или социальном действии мы сталкиваемся с предписаниями культурной системы, из которых нельзя вырвать какой-либо один элемент. Экономика не может существовать отдельно от других сторон сфер «системы российской жизни». Между «Россией-1» и «Россией-2» из века в век идет обмен программами. Они всегда находятся рядом, подталкивают, конфликтуют. Параллельно консервативной всегда существовала модернизационная «Россия-2», идущая от Немецкой слободы, от графа Михаила Лорис-Меликова, от министра Сергея Витте, до «другого сознания» в ГУЛАГе и Егора Гайдара…

Сейчас господствующая модель жизни микширует продвижение западных представлений, основывающихся на идеях свободы, международной интеграции, уважении к человеку и гражданскому обществу. Вместе с тем уже зреет понимание того, что протофеодальные схемы не способны должными темпами и необходимыми формами развивать нашу страну – это осознание только начинается. Приходит понимание того, что гражданское общество в будущем вполне может забрать у государства целый ряд функций, что и происходит в мире. Существующие государственные институты насилия в виде налоговых, таможенных, полицейских и других специальных служб, в том числе часто отнимающих деньги у бизнеса, уже не справляются со своими задачами. Чиновники приватизировали государственные функции, а господствующая система контролирует накапливаемое отставание. Проецирует, заказывает его. Система российской жизни делает это мощно и хитро. А вот реальные «пружины» этого процесса не отрефлексированы, потому что сама рефлексия во многом табуирована.

E-xecutive.ru: В вашей логике прорыв в будущее происходит через «смутное время», но после прорыва «Россия-1» вновь занимает господствующее значение?

Д.Д.: Вспомните русскую историю на стыке XIX и XX веков. Идеи анархистов и «Народной воли» привели к убийству Александра II и Петра Столыпина, революции 1905 года, февралю 1917-го. Остановимся здесь. Кто тогда мог представить, что уже через год, в 1918-м году под управлением идеологии большевиков прохожих будут хватать на улицах и убивать тысячами в качестве заложников? Кто мог предположить, что это будут делать те самые люди, которые обучались в лучших университетах России? «Смутное время» мировоззренческого брожения пришлось на период быстрого экономического развития России в начале ХХ века. Большевики через мифологию преодолели смуту, погасили ее насилием.

Ответ на вопрос о том, какое будущее нас ожидает, на мой взгляд, зависит от размера нынешних окон и обстоятельств взаимодействия между «Россией-1» и «Россией-2» – будет ли оно достаточно для того, чтобы в будущее было переброшено большинство населения. Сейчас, когда требуется ускорение, власть все сильнее давит на культурные, мировоззренческие, моральные, психологические тормоза. Это делается довольно грубо. Но тут могут быть самые неожиданные повороты, подобные тому, что произошло в 1991 году. Тогда проводники консерватизма открыли окна — разрешили частную собственность, свободу, границы, положив тем самым конец советским рассуждениям о социальной и имущественной справедливости и светлом будущем. Относительно быстро перекодировали путь развития страны.

Я – поклонник «двоичного» устройства нашей культуры, со всеми ее возможностями, пластичностью, с кодами и образцами – познанными и непознанными. Думаю, что она в любых ситуациях может находить способы перескока в будущее. Иногда через простой переворот, как это было в истории с Павлом I и Петром III (приходят гренадеры, и, как выразился Александр I: «Теперь все будет как при бабушке»), иногда через прозрения власти, через смуту или осознание элитами последствий своей немочи или цинизма. Вот и сейчас она, конечно, найдет путь в постиндустриальное, виртуальное общество, к 3D-принтерам и другим передовым технологиям, чтобы … в итоге сохранить Александра Невского в качестве национального героя. Хочется, чтобы это произошло без крови.

Беседовал Андрей Семеркин, E-xecutive

16 апреля 2013
12.04.2013

«Эффективность вечных кодов двоемыслия»

Имперское сознание россиян непоколебимо. Поколение интернета пока не способно к проектированию будущего. Экономисты наивны в своих цеховых объяснениях. Самое главное свойство российского общества – тотальное недоверие: всех ко всем, считает социолог культуры Даниил Дондурей.

Собеседник E-xecutive.ru – главный редактор журнала «Искусство кино», член Совета по развитию гражданского общества и правам человека при Президенте РФ, кандидат философских наук Даниил Дондурей.

E-xecutive.ru: Социологи и политологи полагают, что российское общество сейчас находится в кризисе. В чем его природа?

Даниил Дондурей: Состояние российского общества определяется чередованием, взаимодействием и отторжением двух сущностей, которые я называю «Россией-1» и «Россией-2». Под «Россией-1» я понимаю вневременной протофеодализм, систему консервативных отношений, государственную пышность и лицемерие, византийские представления о человеке, власти, о нормах и правилах. На протяжении веков эти принципы жизни периодически входят во взаимодействие с модернизационными европейскими по сути и по форме представлениями о человеке, свободе, справедливости – сторонников и носителей этих ценностей я отношу к «России-2». В результате взаимодействия «Россия-1» неминуемо отторгает «Россию-2», после чего следует период, когда страна начинает накапливать отставание. А затем прорывается в будущее уже через революцию, бунт, «смутное время», смену типа властителя. Такие кризисы происходили в российской истории много раз. Мы живем именно в такой период – отказа от адекватных ответов и даже от понимания настоящих вызовов времени. В представлениях интеллектуальной элиты, а значит и в обществе нарастает ощущение надвигающегося кризиса.

E-xecutive.ru: В каких сферах происходит конфликт «России-1» и «России-2»?

Д.Д.: Я предлагаю пользоваться таким понятием как «система российской жизни». Мне кажется неправильным отделять друг от друга разные сферы человеческой деятельности. Принято считать, что экономика «отвечает» только за формы хозяйствования – экономическая политика, кредит, денежное обращение, бюджет… Политика – за качество управления и организацию государства и общества. Социология фиксирует то ли прожективные, то ли оценочные категории: «Как вы относитесь к исторической роли Сталина? Как вы оцениваете деятельность Путина? За кого вы будете голосовать?». Но мало внимания уделяется тому, как ценностные системы функционируют в данном социуме, в различных его средах, группах или национальных общностях, регионах. Как система моральных норм и запретов сочетается с общежитейской практикой, с межличностными отношениями, с многовариатнтным пониманием политической реальности… Как люди относятся к «чужим», «иным», например, к иностранцам. К воровству или богатству. Получается, что хозяйствование у нас рассматривается отдельно от общественного мнения, оно в свою очередь – отдельно от причин отторжения конкуренции, состояния национальной безопасности или неблагополучия в семье. Мне же думается, что в каждом нашем действии срабатывают достаточно универсальные образцы поведения, паттерны, которые национальная культура помещает в сознание каждого человека. На самом деле, такие явления как рейдерство, откаты чиновникам, решение открыть или закрыть бизнес, личностная способность считывать художественные языки – все это части единого синдрома. Элементы гигантского здания российской жизни, инкубатором которой является российская культура. Ее я, естественно, понимаю в широком смысле: не как отрасль, жизнь гениев или предоставление досуговых услуг, а как производство и усвоение разного рода смыслов.

E-xecutive.ru: Чередование двух модусов – это удел России? Или нечто подобное есть в других странах?

Д.Д.: Это – невероятно сложный вопрос, и я сейчас не могу серьезно и аргументировано говорить о других этносах. Есть большие этносы, которые являются ведущими для многих регионов мира. Германия как образец для Северной Европы. США. Китай или Япония. Россия, даже потеряв статус сверхдержавы, сохраняет функции регионального лидера, влиятельной державы. Поэтому было бы очень интересно, как циклы российской истории сказываются на развитии Казахстана или Украины. Или, скажем, Молдавии как части румынского этноса. Или Грузии после двухсотлетнего воздействия русской жизни. Думаю, что в этих странах происходит очень много пророссийских и антироссийских мутаций, но это требует специальных исследований.

E-xecutive.ru: Почему эти модусы чередуются? В чем причина?

Д.Д.: Это тоже очень сложный вопрос. Российская культура, благодаря своей удивительной пластичности, поразительно устойчива во времени. Некие матрицы в ней живут с XIII или даже с IX века, со времен взаимодействия между Александром Невским, которого Сталин назначил быть национальным героем, и Ордой (Личность Александра Невского вызывает споры: одни считают его деспотом, другие – святым. – E-xecutive.ru). Мы видим эти же культурные коды и в XVII, и в ХХ веке: они сильнее времени, постоянно воспроизводятся в разных обличиях. Культура создает принципы выживаемости социума в его целостности, вместе с национальной общественной психологией, образцами поведения, с социальными и частными взаимоотношениями, с пониманием того, что такое власть, суд, свобода, подчинение, труд. Она транслирует многие из этих принципов из века в век. Держит российский социум, оберегает его от распада. В этом плане наша культура – невероятно ресурсная система. Она столетиями сохраняет «Россию-1», вместе с ее имперским сознанием, подавлением рыночных отношений, концентрацией ресурсов за счет насилия над личностью, аккумулированием власти за счет притеснения человека – в этой системе он всегда ничто. Именно поэтому происходит парадоксальное: Россия со своими вечными кодами двоемыслия создает великое искусство, чтобы демонстрировать себе и миру, как мы восторгаемся человеком, как переживаем за него. Отсюда Толстой, отсюда Пушкин, отсюда Чехов – второй после Шекспира по количеству постановок драматург мира. Толстого знает каждый человек на планете, потому что он один из трех-четырех русских, которых изучают во всех школах мира, от пригородов Кейптауна до Северной Кореи. Я сказал бы, что Лев Толстой – это своего рода «Россия-3».

E-xecutive.ru: Можно ли выразить эти модусы – «Россию-1» и «Россию-2» в социологических терминах: на какие классы, группы, слои они опираются?

Д.Д.: Мощные культурные коды (несвобода, единовластие, отсутствие права, несолидарность, непрозрачность отношений) за тысячу лет подтвердили свою живучесть. В России никогда не было нескольких ветвей, власти – всегда только одна – у государя. Тотально и мощно. И это доказывает эффективность работающей здесь культурной, а следовательно политической и экономической модели, то есть «России-1». Симпатии большинства людей всегда на стороне именно этой культуры, потому что именно она их формировала. Продолжает делать это с блеском. Со времен Владимира Ясно Солнышко до Владимира Владимировича Путина народ на стороне власти, до очередной смуты, конечно. Если бы в допетровской России проводились социологические опросы, они, полагаю, показали бы, что 90% россиян поддерживают действующего властителя. Доминирующая культура («Россия-1») периодически, часто умело, использует возможности западной цивилизации, приоткрывает границы-окна для идей, людей, товаров, заимствует те или иные технологии. Сталинская модернизация – пример политики такого рода: довести крестьян до смерти, чтобы, заплатив золотом и зерном за зарубежные станки, модернизировать отсталое производство. Проблема «России-1» именно в ее гуманистической, а, следовательно, технологической непродуктивности: лучше всего она может заставлять, обманывать, заимствовать и прививать, но не может регулярно, без мобилизации создавать в больших количествах нечто конкурентоспособное. Именно поэтому ей периодически нужна «Россия-2», ориентированная на европейские ценности.

E-xecutive.ru: Западные социологи говорят об ускорении пульса истории времени во второй половине ХХ века, о появлении «новых людей» (поколения X, Y, Z), которые не хотят жить так как жили их отцы. Как реагирует «Россия-1» на X, Y, Z?

Д.Д.: С одной стороны, пока мы не видим способности российских новых поколений предложить что-то перспективное: или ресурсы еще не накоплены, или культура пока не разрешает породить жизнеспособных лидеров, а может быть, есть какие-то другие причины. Я бы сказал, что успехи проектантов Болотной площади очень частные. Они не сопоставимы ни по содержанию, ни по масштабу с мифологической платформой российской консервативной культуры, с ее способностью заимствования западных практик. (Не случайно Владимир Владимирович руководство Центральным банком поручил не силовикам, а все-таки ученице Евгения Ясина Эльвире Набиуллиной). Хотя, возможно, проводники «России-1» искренне считают, что и XXI веке можно ввезти западное «железо», а содержание, программные ценности оставить в Европе.

E-xecutive.ru: Но возможно ли заимствовать «постиндустриальные станки» и отринуть «постиндустриальные смыслы»? Существуют ли они отдельно друг от друга?

Д.Д.: Да, здесь, безусловно, есть противоречие. В постиндустриальной экономике исключительно важен человеческий капитал, его качество. Самый ужасный вызов, который стоит перед российской интеллектуальной жизнью, связан с его недооценкой, довольно примитивным пониманием. Человеческий капитал у нас воспринимается исключительно в социологических и экономических характеристиках (демография, благосостояние, образование, расселение, государственная опека). Иными словами, граждане воспринимаются экономистами как такие же ресурсы как нефть, оборудование, помещения, электроэнергия… Но люди обладают опасным для работодателей свойством – они живые. Следовательно, могут вдохновляться. Иметь драйв или впадать в депрессию. Могут не хотеть работать, воровать или пытаться творить. Уважать работодателя, а могут испытывать к нему – и дальше главное словосочетание нынешней российской системы жизни – чувство недоверия.

E-xecutive.ru: Недоверие как главное качество российской жизни?

Д.Д.: Да. В том числе недоверие работников к работодателям, а их – к наемным работникам. И тех, и других – к партнерам и к государству. А государства – к бизнесу. Взаимное налоговое недоверие. А еще – мужа к жене. Детей – к родителям. Родителей – к детям. Гигантское разрушение — болезни человеческих межличностных связей. Разъедание социальных общностей, повсеместное чувство несолидарности. Россия является страной, где показатели подросткового и молодежного суицида выше среднемировых в три раза (20 смертей на 100 тыс. человек в год). Эта, как и другие беды, также имеет неосознаваемые культурные предписания, поскольку дети, во-первых, не получают моделей будущего, не снабжаются ими. Во-вторых, они не способны сами находить ответы на огромное количество вопросов — вызовы жизни. Они не умеют жить! Умирают не потому, что хотят погибнуть – они не знают ни для чего жить, ни как жить. Просто не научились. В России 54 развода на 100 браков. Из 100 детей 47 воспитываются вне брака. Положение хуже, чем во время войны. Семья как один из самых старых, тысячелетних институтов, в кризисе.

E-xecutive.ru: У подростков нет модели будущего, но есть она у взрослых?

Д.Д.: Многие полагают, что положение может измениться, если что-то поправить в политике… Ну, например, провести честные выборы. Или уговорить Дмитрия Анатольевича (Медведева. – E-xecutive.ru) пойти на второй срок. Или провести институциональную революцию, чтобы заработала экономика. Все это фрагментарно и наивно. В свое время Егор Гайдар и Анатолий Чубайс, с которыми я несколько раз обсуждал эту тему, полагали, что, стоит людям показать возможности свободного рынка, и у них поменяется мировоззрение. Увидят в магазине вместо двух – сто сортов колбасы, и, все – станут другими людьми. Мы давно живем в рынке, но посмотрите, на всех интернет-площадках идет голосование за советскую власть, как знакомый и одобряемый тип вековечной Московии. Почти все социологические опросы фиксируют эти настроения. Обратите внимание на отношение большинства к Сталину, к истории, к бизнесу, к государству – это все – рудименты «России-1». Еще раз подчеркну: в любом приватном или социальном действии мы сталкиваемся с предписаниями культурной системы, из которых нельзя вырвать какой-либо один элемент. Экономика не может существовать отдельно от других сторон сфер «системы российской жизни». Между «Россией-1» и «Россией-2» из века в век идет обмен программами. Они всегда находятся рядом, подталкивают, конфликтуют. Параллельно консервативной всегда существовала модернизационная «Россия-2», идущая от Немецкой слободы, от графа Михаила Лорис-Меликова, от министра Сергея Витте, до «другого сознания» в ГУЛАГе и Егора Гайдара…

Сейчас господствующая модель жизни микширует продвижение западных представлений, основывающихся на идеях свободы, международной интеграции, уважении к человеку и гражданскому обществу. Вместе с тем уже зреет понимание того, что протофеодальные схемы не способны должными темпами и необходимыми формами развивать нашу страну – это осознание только начинается. Приходит понимание того, что гражданское общество в будущем вполне может забрать у государства целый ряд функций, что и происходит в мире. Существующие государственные институты насилия в виде налоговых, таможенных, полицейских и других специальных служб, в том числе часто отнимающих деньги у бизнеса, уже не справляются со своими задачами. Чиновники приватизировали государственные функции, а господствующая система контролирует накапливаемое отставание. Проецирует, заказывает его. Система российской жизни делает это мощно и хитро. А вот реальные «пружины» этого процесса не отрефлексированы, потому что сама рефлексия во многом табуирована.

E-xecutive.ru: В вашей логике прорыв в будущее происходит через «смутное время», но после прорыва «Россия-1» вновь занимает господствующее значение?

Д.Д.: Вспомните русскую историю на стыке XIX и XX веков. Идеи анархистов и «Народной воли» привели к убийству Александра II и Петра Столыпина, революции 1905 года, февралю 1917-го. Остановимся здесь. Кто тогда мог представить, что уже через год, в 1918-м году под управлением идеологии большевиков прохожих будут хватать на улицах и убивать тысячами в качестве заложников? Кто мог предположить, что это будут делать те самые люди, которые обучались в лучших университетах России? «Смутное время» мировоззренческого брожения пришлось на период быстрого экономического развития России в начале ХХ века. Большевики через мифологию преодолели смуту, погасили ее насилием.

Ответ на вопрос о том, какое будущее нас ожидает, на мой взгляд, зависит от размера нынешних окон и обстоятельств взаимодействия между «Россией-1» и «Россией-2» – будет ли оно достаточно для того, чтобы в будущее было переброшено большинство населения. Сейчас, когда требуется ускорение, власть все сильнее давит на культурные, мировоззренческие, моральные, психологические тормоза. Это делается довольно грубо. Но тут могут быть самые неожиданные повороты, подобные тому, что произошло в 1991 году. Тогда проводники консерватизма открыли окна — разрешили частную собственность, свободу, границы, положив тем самым конец советским рассуждениям о социальной и имущественной справедливости и светлом будущем. Относительно быстро перекодировали путь развития страны.

Я – поклонник «двоичного» устройства нашей культуры, со всеми ее возможностями, пластичностью, с кодами и образцами – познанными и непознанными. Думаю, что она в любых ситуациях может находить способы перескока в будущее. Иногда через простой переворот, как это было в истории с Павлом I и Петром III (приходят гренадеры, и, как выразился Александр I: «Теперь все будет как при бабушке»), иногда через прозрения власти, через смуту или осознание элитами последствий своей немочи или цинизма. Вот и сейчас она, конечно, найдет путь в постиндустриальное, виртуальное общество, к 3D-принтерам и другим передовым технологиям, чтобы … в итоге сохранить Александра Невского в качестве национального героя. Хочется, чтобы это произошло без крови.

Беседовал Андрей Семеркин, E-xecutive

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе встречи со студентами и профессорско-преподавательским составом МГИМО и Дипакадемии, Москва, 1 сентября 2017 года

Уважаемый Анатолий Васильевич,

Уважаемый Евгений Петрович,

Дорогие друзья,

Хотел бы искренне в очередной раз на этой традиционной встрече приветствовать первокурсников, преподавателей, руководство МГИМО и Дипакадемии. Но, прежде всего, первокурсников, которые сегодня впервые вступают в новый этап уже самостоятельной жизни и вливаются в ряды тех, кто решил посвятить свою жизнь профессии специалиста-международника, неважно из какой международной сферы – будь то дипломатия, бизнес, журналистика или международные отношения. Сейчас очень много профессий, которые не могут быть полноценными без международного фактора.

Я только что присутствовал на торжественной линейке в первый учебный день гимназии имени Е.М.Примакова Московской области, где говорили о значении, которое в нашей стране придается молодому поколению. Наверное, и в этой аудитории уместна эта тема, потому что через какое-то непродолжительное время именно вам предстоит брать на себя ответственность за обеспечение развития нашего Отечества, защиты его интересов на международной арене. Неотъемлемое условие для того, чтобы страна развивалась эффективно – обеспечение максимально благоприятных внешних условий за счет проведения ответственной, самостоятельной,   ориентированной на национальные интересы внешней политики. Таким курсом мы следуем последовательно.

Президент Российской Федерации В.В.Путин неоднократно подчеркивал, что то, что мы сейчас наблюдаем в виде конфронтации, попыток изолироваться или самоизолироваться – это совсем не наш выбор. Мы открыты для сотрудничества со всеми, кто к этому готов, но, разумеется, на основе взаимного уважения, равноправия, учета интересов друг друга, соблюдения международного права во всей его полноте, а не только в той части, которая сегодня отвечает конъюнктурным стремлениям того или иного нашего партнера.

Россия обладает уникальным геостратегическим положением, значительным военно-политическим и экономическим потенциалом, статусом постоянного члена Совета Безопасности ООН и благодаря всем этим факторам является одним из ключевых центров человеческой цивилизации. Мы не раз в нашей истории доказывали, что способны успешно решать задачи внутреннего развития, эффективно отстаивать свой суверенитет, а при необходимости защищать права наших соотечественников за рубежом, служить опорой союзникам. История убеждала уже не раз, что подчинить нас какому-то чуждому влиянию, пытаться решать свои проблемы за наш счет не получится, и я уверен, не получится и впредь. Повторю еще раз, эти уроки извлекаются, наверное, не всеми.

Не секрет, что определенной части того, что принято называть политической элитой на Западе не нравится наша самостоятельная политика. Там хотели бы иметь дело с послушной Россией, готовой идти на уступки  во вред себе. Отсюда – стремление наказать нас за то, что мы отстаиваем свое законное место в международных делах и в мире. Вы, наверняка, знаете, как происходят попытки такого наказания. Используются различные   инструменты сдерживания, санкции, информационные войны, нацеленные на то, чтобы извратить наши принципиальные подходы к различным международным проблемам и опорочить наш курс в международных делах.

Хорошо известно, кто на самом деле в последние годы нарушал основополагающие принципы международного права – суверенное равенство государств, обязательства не вмешиваться в их внутренние дела и мирным способом урегулировать все споры. Все это Устав ООН. Знаем, кто попрал обязательства в ОБСЕ, резолюции СБ ООН, бомбил Югославию, Ирак и Ливию, сеял хаос в регионе Ближнего Востока и Северной Африки и кто дал возможность поднять голову террористическому интернационалу, благодаря чьим авантюрам была создана «Аль-Каида», ИГИЛ и «Джабхат ан-Нусра», которые сейчас являются главными врагами всего человечества.

Россия всегда выступала и будет выступать против беззакония на международной арене. Совсем недавно мы совместно с Китайской Народной Республикой  подписали декларацию о повышении роли международного права в межгосударственных отношениях и распространили ее в качестве официального документа ООН. Пригласили к дискуссиям, но энтузиазма со стороны наших западных партнёров не наблюдаем, хотя будем твердо продолжать работать в интересах стабилизации мирового порядка.

При этом очень важно понимать, что мы не стремимся ни к возрождению империи, ни к геополитической или какой-то иной экспансии. Все, что мы хотим, – строить свою жизнь самим, без чужих подсказок и непрошенных советов, без попыток натравливать на нас дружественные и родственные нам народы, с которыми нас связывают многие столетия совместной истории, культуры, традиций и семейные узы. При этом и мы сами не навязываем свои взгляды и рецепты никому. Но, как я уже сказал, мы не приемлем логики чьей-то исключительности, по принципу «что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку».

Мы видим, что многим на Западе трудно признать очевидную вещь – «постбиполярный» этап закончился. Расчеты заменить его воцарением гегемона провалились. Сегодня идет процесс становления нового, более справедливого и демократического полицентричного мироустройства. Его суть – в появлении и укреплении новых центров экономической мощи и связанного с этим политического влияния. Руководствуясь собственными национальными интересами, страны и возрождающиеся центры силы стремятся активно участвовать в формировании международной повестки дня, чтобы она отражала их интересы, уверенно берут свою часть ответственности за поддержание безопасности и стабильности на различных уровнях. По сути, многополярность – это воплощение культурно-цивилизационного многообразия современного мира, желания народов самим определять свою судьбу, естественного стремления к справедливости, причем так, как это видели те, кто писал Устав ООН. Перечитав его, мы поймем, что ничего сверхъестественного те, кто хочет большей справедливости в мировых делах, не просят.

Стремление узкой группы западных государств воспрепятствовать чаяниям народов, не гнушаясь диктата и применения силы в обход СБ ООН,    конечно, тормозит становление многополярного миропорядка, но остановить этот объективный и неумолимый процесс никто не в состоянии.

Мы убеждены в безальтернативности возрождения культуры диалога, поиска компромисса, возвращения к созидательной дипломатии как инструменту согласования общеприемлемых решений – в политике, экономике, финансах, экологии. Только объединяя усилия всем миром и на основе баланса интересов можно выйти на эффективные развязки, и делать это следует не откладывая.

Напряженность последних лет  дорого обходится для международной стабильности. Особую тревогу вызывают настойчивые усилия НАТО по изменению военно-политической ситуации в Евроатлантике, включая наращивание военного присутствия и инфраструктуры в приграничных с Россией регионах, и, конечно же, создание европейского сегмента американской глобальной ПРО. Наверное, это понятно тем, кто инициирует подобные неконструктивные действия, что при любом развитии событий мы сможем надежно обеспечить суверенитет и безопасность страны. Но как страна ответственная, мы твердо привержены тем декларациям, которые принимались за последние 20 лет в ОБСЕ и Совете Россия-НАТО. Мы все хотим сформировать пространство равной безопасности в Евроатлантике и Евразии, никто из нас не будет укреплять свою безопасность за счет ущемления безопасности других. К сожалению, эти декларации остались на бумаге в виде политических обещаний. Наши попытки сделать их юридически обязательными были отвергнуты западными странами. Убежден, если бы этого не произошло и если бы равная и неделимая безопасность действительно обрела юридически обязывающую форму, то многих конфликтов, которые сохраняются сейчас в Европе давно бы не было, их бы урегулировали. Я думаю, это касается приднестровского, карабахского и косовского конфликтов. При наличии юридически обязывающих норм равной безопасности уже давно можно было договориться о неприменении силы в Закавказье, чего мы давно добиваемся. Самого свежего украинского кризиса, наверное, вообще бы не было, если бы мы все уважали те обязательства, которые брали на себя в ОБСЕ – равной и неделимой безопасности.

Тем не менее, мы будем по-прежнему добиваться объединения усилий всех стран в Евроатлантике и во всем мире для отражения общих для всех страшных угроз, прежде всего угрозы международного терроризма. Мы помогаем законному Правительству Сирии ликвидировать террористов и способствуем общесирийскому политическому процессу, причем работаем со всеми сторонами и не поощряем вмешательства извне, исходя из того, что судьбу своей страны должны определять сами сирийцы. Ровно на основе таких же принципов мы работаем со всеми участниками кризисов в Ливии,      Ираке, Йемене для решения стоящих перед этими странами проблем. Предлагаем помощь в возобновлении палестино-израильских переговоров, продвигаем инициативы о национальном примирении в Афганистане, в мирном урегулировании ядерной проблемы Корейского полуострова.

Долгосрочный характер носит реализация инициативы Президента России В.В.Путина по формированию Большого Евразийского партнерства, который предусматривает налаживание открытой многосторонней торгово-экономической кооперации стран-участниц ЕАЭС, ШОС, АСЕАН, а в перспективе и других государств Азии и Европы, в интересах формирования единого экономического пространства от Атлантики до Тихого океана. Это давняя идея, но сейчас с учетом живого интереса, который проявляется к ней в региональных интеграционных группировках, вполне может претвориться в конкретные дела.

Надеемся, что здравый смысл и политическая мудрость позволят восстановить наши отношения с ЕС и его членами на основе подлинного добрососедства, предсказуемости и открытости.

Что касается еще одного нашего соседа – США, то, как говорил Президент Российской Федерации В.В.Путин, мы не ищем ссоры с этой страной и были всегда дружественно настроены к американскому народу. Сейчас открыты для конструктивного взаимодействия – там, где это отвечает российским интересам. Искренне хотим, чтобы двусторонняя политическая атмосфера стала нормальной. Но, как вам известно, для танго нужны двое. Пока, по-моему, наши американские партнеры исполняют раз за разом индивидуальный брейкданс.

Мы в целом по-прежнему будем продвигать позитивную повестку дня, взаимоуважительные подходы, искать и находить компромиссы. Именно таким образом выстраиваем наше взаимодействие в ЕАЭС, ОДКБ, СНГ, ШОС, БРИКС и на двусторонней основе без преувеличения со странами всех континентов.

Спасибо. Готов ответить на ваши вопросы.

Вопрос: В июле Россия, США и Иордания договорились о создании зоны деэскалации на юго-западе Сирии, однако встретили жесткую критику со стороны Израиля. С чем, на Ваш взгляд, связана подобная реакция этой страны?

С.В.Лавров: Я бы не сказал, что это решение стало неким шагом в сторону игнорирования интересов безопасности Израиля. Когда это решение готовилось, то наряду с трехсторонними российско-иордано-американскими контактами израильские партнеры информировались о том, в каком направлении движется эта работа. По завершении основной ее части (модальности конкретного функционирования данной зоны, обеспечения ее мониторинга, наблюдения за ненарушением прекращения огня, за доставкой гуманитарной помощи еще предстоит согласовать, хотя зона уже функциональна) мы слышали, в том числе во время визита Премьер-министра Б.Нетаньяху в Сочи для встречи с Президентом России В.В.Путиным, то, что Израиль по-прежнему озабочен своей безопасностью. Мы это прекрасно понимаем. Всегда во всех наших дискуссиях по ближневосточной проблематике, будь то сирийская, ливанская, палестино-израильская, мы исходим из того, что в любой договоренности (к сожалению, их пока не так много) интересы безопасности Израиля, как, естественно, и всех других стран, должны быть обеспечены. Мы заверили израильских коллег, что если у них и есть какие-то опасения насчет того, что их безопасность будет уязвлена, то они не должны иметь под собой каких-либо оснований, потому что мы твердо привержены тому, чтобы этого не произошло. Подтверждением того, что так оно и есть, является комментарий самого Б.Нетаньяху в ответ на измышления какой-то израильской газеты о том, что его встреча с В.В.Путиным закончилась плохо. Он назвал это абсолютной неправдой. Это, наверное, самый хороший ответ на Ваш вопрос.

Вопрос: Еще Император Николай I  в беседе с Послом Франции говорил, что  его брат завещал ему крайне важные дела, и самое важное дело – восточное. Г.Киссинджер также отмечает, что события на Востоке, в частности в Сирии, демонстрируют чудовищную тенденцию распада государственности, постоянных споров и войн. В данном регионе ключевую роль играют ближневосточные державы, в частности Катар. Как, на Ваш взгляд, сирийский вопрос влияет на развитие двусторонних российско-катарских отношений?

С.В.Лавров: Нет ничего удивительного в том, что такие постоянно огнедышащие регионы, как Ближний Восток, Балканы, привлекающие к себе различных внешних игроков (причем не только соседних, но и издалека), остаются  в центре внимания мировой политики многие века. Отсюда Вы «перекинули мостик» к нашим отношениям с Катаром. У нас очень хорошие отношения со всеми странами региона, включая государства Персидского залива, как арабские, так и Иран, с которыми мы выстраиваем доверительные отношения, всегда основываясь на желании понять конкретные интересы, которые продвигают наши партнеры в той или иной ситуации. Мы не согласны с теми, кто заявляет, что ту или иную страну в этом регионе нужно «посадить в коробку» (если переводить прямо) и вообще не выпускать за ее границы, чтобы она нигде ни на кого не влияла. Это нереально. Любая страна – большая или маленькая – имеет в современном мире свои интересы, которые не могут ограничиваться ее внутренним периметром. Всегда будет интерес работать с соотечественниками, соплеменниками той же конфессии, которой принадлежишь ты.

Недавно состоялась наша поездка в Кувейт, ОАЭ, Катар, через несколько дней мы едем в Саудовскую Аравию и Иорданию. Со всеми этими странами у нас хорошие отношения.

Если говорить о сирийском кризисе и его влиянии на наши отношения с Катаром, то с момента, когда администрация Б.Обамы полностью оказалась несостоятельной в выполнении договоренности, которую мы достигли с Дж.Керри еще в сентябре 2016 г. (несостоятельность объяснялась тем, что они провалили свое обещание отмежевать бандитов из «Джабхат ан-Нусры» от нормальной оппозиции, расписавшись в беспомощности), мы поняли, что нужно искать договороспособных партнеров, и таковыми оказались Турция и Иран. Мы договорились с ними о начале астанинского процесса, к которому в качестве наблюдателей подключились иорданцы и США, уже при Администрации Д.Трампа. Этот процесс продолжает активно работать, в его рамках одобрена и реализуется на практике Концепция создания зон деэскалации. Об одной (юго-западной) мы только что говорили. Созданы также зоны в Восточной Гуте и в районе г.Хомс, которые также достаточно успешно налаживают свое функционирование, – там решаются вопросы патрулирования, мониторинга, доставки гуманитарной помощи. МИД и Министерство обороны России настойчиво просят международные гуманитарные организации не тянуть с направлением такой помощи под предлогом выдуманных проблем с Правительством Б.Асада. Проблем нет – безопасность обеспечена. Дело в том, чтобы направлять помощь непосредственно в эти зоны по маршрутам, которые наиболее эффективны, однако наши партнеры пытаются сохранять «трансграничные» маршруты, которые использовались с территорий Турции и Иордании при практическом отсутствии какого-то контроля со стороны ооновцев. Там просто физически трудно это обеспечить и важно понимать, что перевозят в тех или иных грузах. Уверен, что большинство товаров являются гуманитарными, но учитывая, что на территории стран региона действуют различные неподконтрольные никому группировки, могут быть и злоупотребления. Мы хотим этого избежать.

Когда мы стали работать в «астанинском формате» с Ираном и Турцией, то специально поинтересовались у арабских коллег в регионе, устраивает ли их такой формат. Конкретно Катар и Саудовская Аравия сказали нам, что их подходы к сирийскому урегулированию представляет Турция, но параллельно с этим мы вели двусторонний диалог с Эр-Риядом и Дохой. Мой нынешний визит подтвердил, что у нас с Катаром, по большому счету, есть нюансы в подходах – мы более близки с проправительственными силами, а они с оппозиционными. Но желание прекратить войну, понимание важности использования в этих целях зон деэскалации и налаживания прямого диалога между всеми нетеррористическими вооруженными отрядами и Правительством у нас абсолютно идентичные. Также катарские коллеги подтвердили нам необходимость обеспечить светский характер сирийского государства, в котором все этноконфессиональные группы будут пользоваться равными правами и будут одинаково защищены.

Повторю, легких партнеров, наверное, нигде нельзя найти, но если ты слушаешь своего собеседника и стараешься его услышать, то он отвечает взаимностью, и тогда вы находите решения, позволяющие двигаться вперед. Это гораздо сложнее, чем требовать, чтобы все подчинились твоему мнению, а неподчинившихся тут же, без всякой дипломатической дискуссии, загонять в санкционные режимы. Но у меня нет сомнений в том, что это в миллион раз продуктивнее.

Вопрос: Каковы были Ваши впечатления от первой заграничной командировки?

С.В.Лавров: Сразу после института я поехал в командировку в качестве секретаря-референта в Посольство в Коломбо в Шри-Ланке. Когда самолет приземлился (в Посольство летело несколько человек, включая дежурных комендантов), нас встречал микроавтобус с сотрудником Посольства и водителем. Мы ехали, когда уже было темно кругом. Квакали лягушки, шумели цикады. Спустя минут двадцать мы спросили, далеко ли до города, а нам ответили, что мы уже в городе.

Я провел четыре года в этой прекрасной стране, которая только вышла из гражданской войны. Природа очень щедро одарила именно Шри-Ланку великолепными пляжами, горными районами (в течение нескольких часов можно из комфортного горного воздуха попасть на жаркий пляж). В этой стране, конечно, есть и интересные исторические памятники: старый город Канди, Нувара Элия, горная вершина Адамов пик (по легенде, именно туда попали Адам и Ева, когда их изгнали из Эдема). Страна была в состоянии только после гражданской войны, и многое было там не в порядке.

Второй раз я оказался в Шри-Ланке года четыре назад, и сразу же взыграли ностальгические чувства. Мне понравилось, что страна уверенно развивается, становится краше. Для нас наиболее важным было то, что уже построили новое Посольство России, которое стало проектироваться, когда я еще находился там в 1973 г. Поэтому долгострой, к сожалению, свойственен и нашим зарубежным партнерам (правда, там были бюрократические сложности). Посольство получилось прекрасным, чему я очень рад.

Первая командировка – это всегда новый мир, открытие для себя новых друзей. Если кто-то бывал за границей с туристической целью до того, как поехать туда работать, то это совсем другая история. В командировке ты общаешься, понимая, что это часть твоей работы, и ты должен, в идеале, получать удовольствие от общения с зарубежными партнерами, но и понимать, как это поможет тебе формулировать те вещи, которые требуются от тебя по служебным обязанностям.

Вопрос: Известно, что с основания ЕС Франция играла значимую роль в судьбе Евросоюза. Изменится ли траектория развития этого объединения с приходом нового лидера Франции?

С.В.Лавров: Президент Франции Э.Макрон обещает именно это, заявляя, что скоро у него будут конкретные идеи, как встряхнуть и возродить Европу, вернув ей активный интерес к решению своих проблем и преодолению сложностей, связанных с «брекзитом» и, прямо скажем, засильем брюссельской бюрократии, что вызывает недовольство не только у открытых критиков Еврокомиссии, таких как Польша, Венгрия и ряда других стран, но и у грандов – Германии, Франции, – это подспудно все равно проскальзывает. Это и понятно: Германия – самая мощная страна и, наверное, это должно быть отражено в том, как функционирует ЕС и как там принимаются решения. У кого больше экономического, политического, финансового веса, тот вправе претендовать на то, что его голос будет звучать громче и весомее. Однако еврокомиссары часто считают себя самыми главными и поэтому допускают, что национальные правительства можно игнорировать так же, как сейчас происходит с проектом «Северный поток–2». Есть официальное заключение юридической службы самой Еврокомиссии о том, что проект никоим образом не нарушает действующие в Евросоюзе правила и не требует никаких дальнейших согласований, а отдельные еврокомиссары говорят, что их юрслужба это сказала, но они будут думать по-другому. Это пример того, как действия Брюсселя воспринимаются в качестве тормоза на пути реализации взаимовыгодных проектов.

За последние несколько лет Франция действительно была больше поглощена внешнеполитическими инициативами и уделяла мало внимания Европе, как бы отдавая лидерство Берлину. Сейчас Президент Э.Макрон сказал, что считает важным не только сохранять германо-французскую связку, но и делать ее более сбалансированной. Это его решение. Будем наблюдать и делать выводы, поскольку для нас небезразлично, как развивается ЕС. Хотим видеть его единым, сильным и опирающимся на принципы межгосударственного общения, которые всегда использовались в нормальных ситуациях: равноправие, взаимное уважение и поиск баланса интересов.

Вопрос: Представляется, что Вашингтон рассматривает российскую дипсобственность в США как «разменную монету». Правда ли это? Если так, то что они хотят получить взамен?

С.В.Лавров: Если честно, даже не хочу это комментировать.

Мы наблюдаем какие-то пароксизмы, связанные с той самой исключительностью, которую Президент США Б.Обама постоянно подчеркивал, аррогантно указывая на место, по его разумению, которое должны занимать все остальные страны.

Санкции против России начались еще в 2013 г., задолго до украинских событий. Придумывались разные поводы. Была раздута история вокруг трагедии с юристом С.Л.Магнитским. Сейчас выясняются многие интересные факты, которые те, кто стоят за раздуванием данного скандала и принятием на его основе санкций, стараются замотать, воздействовать на суды, в которых рассматриваются иски в отношении того же самого У.Браудера, напрямую связанного, по убеждению наших следователей, с аферами, которые привели к смерти С.Л.Магнитского. Потом были другие санкции. На нас обижались из-за того, что Э.Сноуден решил не лететь туда, где ему грозила смертная казнь, попросив у нас убежища по гуманитарным соображениям. Б.Обама в 2013 г. даже отменил визит в Москву, который был согласован накануне саммита «Группы двадцати» в Санкт-Петербурге.

Неумение воспринимать реальность очень характерно для администрации Б.Обамы. Э.Сноуден попросил политического убежища в России в то время, как в США политического убежища просят миллионы людей, а некоторых они сами выкрадывают и обвиняют в чем угодно. Э.Сноуден, наверное, по американским законам совершил некие неправомерные действия, но нам США вообще никогда никого не выдавали даже, когда это были люди, совершившие преступления в России. Он в России ничего не нарушал и попросил защитить его от американской Фемиды, которая вполне могла приговорить его к электрическому стулу.

Еще один немаловажный факт – пока Э.Сноуден летел из Гонконга в Москву, чтобы дальше пересесть на рейс в Латинскую Америку, у него аннулировали паспорт. По всем, в том числе международным законам, мы не имели права никуда выпускать его из аэропорта, где и решалась судьба предоставления ему убежища.

Наверное, президент Б.Обама испытывал какие-то комплексы, что проявилось в неспособности выполнить договоренность о сирийском урегулировании. Американцы оказались просто неспособны сделать то, о чем договорились и что однозначно отвечало их интересам. Может, не захотели, а может, оказались неспособны отделить ту самую «Джабхат ан-Нусру» и прекратить с ней сотрудничать.  Наши подозрения всегда крутились вокруг того, что они хотят впоследствии использовать ее для свержения режима Б.Асада, и пока не подкреплены ничем, кроме фактов, которые говорят о том, что они не борются против «Джабхат ан-Нусры» и не выполнили свое обещание изолировать ее.

Возможно, на почве расстройства внешней политикой и поражением Демократической партии на президентских выборах Б.Обама совершил, как я считаю, абсолютно неприличный шаг и за день до Нового года выгнал 35 российских дипломатов, что с семьями составляет более 100 человек, дав им два дня на то, чтобы они убрались. Это означало, что они не смогут дождаться прилетавшего через три дня прямого рейса Москва–Вашингтон, а должны будут ехать с детьми в Нью-Йорк 500 с лишним километров в не очень простых условиях, с багажом и прочим скарбом. Это было не очень благородно, тем более со стороны лауреата Нобелевской премии мира. Людям специально создали условия, когда они должны были натерпеться физических и бытовых сложностей из-за того, что на отъезд им дали два дня, было необходимо собирать вещи и уезжать. Конечно, российское руководство направило туда спецрейс, чтобы нормально, по-человечески всех вывезти.

Плюс, американцы арестовали, а, по сути, национализировали российскую собственность. Мы думали, что нынешняя Администрация сможет проявить здравый смысл, но, к сожалению, этого не позволили русофобы в Конгрессе, принявшие закон, в котором отнятую российскую собственность будет невозможно вернуть без «благословения» на то самого Конгресса. При нынешнем составе Конгресса и антироссийской истерике это практически невозможно. Произошедшее нарушает и американские законы, поскольку речь идет о нашей собственности, а в США она может быть отнята только по решению суда. Но их это не останавливает – у них специфическое понятие сути правового государства.

Как вы знаете, мы ответили абсолютно адекватно. Не стали делать чрезмерных шагов, попросили американскую сторону привести в полное соответствие количество российских и американских дипломатов с обеих сторон. Причем, если угодно, благородно включили в число российских дипломатов не только наши двусторонние дипломатические миссии в США, но и Представительство России при ООН (хотя оно не имеет никакого отношения к российско-американским отношениям и аккредитовано не при Белом доме, а при Генеральном секретаре ООН), а это более 150 человек. То есть, мы позволили американцам сохранить дополнительно больше на 150 сотрудников, занимающихся двусторонними вопросами в России, по сравнению с нашими сотрудниками, которые занимаются аналогичными вопросами в США. Мы считали, что это справедливо. Также мы попросили их прекратить использовать собственность, которая не идет ни в какое сравнение с комплексами под Вашингтоном и Нью-Йорком. Там это серьезные объекты, где можно отдыхать, принимать иностранных гостей, заниматься спортом, а здесь это небольшая территория в Серебряном Бору и небольшой склад, где они что-то хранили.

По поводу того, что вчера сообщил мне Госсекретарь США Р.Тиллерсон и что потом нам расписали в ноте, у меня двойственное ощущение. Они явно хотели как-то зацепиться за нашу логику о том, что 455 дипломатов – это паритет, и стали отталкиваться от этой логики, сократив на одну единицу количество российских генконсульств в США. У нас были генконсульства в Нью-Йорке, Сан-Франциско, Сиэтле и Хьюстоне. Это давняя история, потому что при СССР у США тоже было четыре генконсульства: в Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Владивостоке и Киеве. СССР не стало, Киев перестал быть местом, где находится американское генконсульство в России, и мы предложили США открыть четвертое генконсульство на нашей территории. Они отказались, сказав, что трех им достаточно. Здесь, конечно, можно говорить о паритете, но он все равно остается специфическим, поскольку, как я сказал, в количество дипломатов мы включили сотрудников Постпредства при ООН. Сейчас я говорю об этом и понимаю, что влезать в детали этой темы не очень хочется.

Отмечу, что закрытие генконсульства в Сан-Франциско, о котором было объявлено, также сопровождалось требованием освободить его за двое суток. Мы дали американцам месяц на то, чтобы они привели количество своего персонала в соответствие с количеством нашего в США, а наших 35 человек с семьями выгнали за двое суток и сейчас заставляют за это же время закрыть генконсульство. Сказали, правда, что все, кто работают в генеральном консульстве и еще в двух точках, занимавшихся в основном экономическими вопросами в Вашингтоне и Нью-Йорке, не обязательно должны уезжать, если не хотят, и могут быть переведены в другие наши загранучреждения – в Посольство в Вашингтоне и генконсульства в Сиэтле и Нью-Йорке.

Мы только ночью получили подробную ноту. Занимаемся этим и отреагируем, как только закончим анализ. Хочу сказать, что вся эта история с обменом санкционными выпадами затеяна была не нами, а администрацией Б.Обамы именно с целью подорвать российско-американские отношения и не позволить Д.Трампу выйти на стезю своего президентства с конструктивными предложениями, чтобы максимально затруднить для него выполнение своих предвыборных заявлений о необходимости нормализации отношений с Россией. Президент США Д.Трамп и сейчас повторяет эти заявления. Президент России В.В.Путин неоднократно говорил о том, что мы также в этом заинтересованы, но взаимоуважительное движение должно быть встречным. Мы к этому готовы. Разговор на эту тему продолжится независимо от того, когда и как мы отреагируем.

Вопрос: На пятом году членства России в ВТО в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации был внесен законопроект о денонсации протокола о присоединении России к соглашению. Как Вы считаете, какое влияние оказывает настоящая политическая ситуация на экономическую составляющую членства России в ВТО?

С.В.Лавров: Уже совершенно точно, что такое влияние не позитивно. Уже не раз мы говорили, что секторальные торгово-экономические санкции, которые ввели против нас, подрывают принципы и дух ВТО и соглашений, заключенных в ее рамках. Не раз говорили и о том, что планы по созданию региональных торгово-экономических блоков закрытого характера, которые вынашивала еще администрация Б.Обамы, также создают риски для глобальной открытой торговой системы, воплощенной в ВТО.

Сейчас, когда мы были вынуждены в ответ на абсолютно нелегитимные санкции ЕС и США предпринять ответные встречные меры, возникает достаточно много торговых споров, которые в нынешней ситуации не очень просто рассматривать. Мы выступаем всегда за то, чтобы любые споры урегулировались на основе взаимоприемлемых договоренностей за пределами арбитражных процедур. Не всегда это получается. Короткий ответ: «да», это не помогает эффективному использованию преимуществ, которые однозначно для России присутствуют в случае нормального функционирования  всех механизмов ВТО.

Вопрос: Я гражданин Республики Беларусь. Недавно в Польше был принят закон, предусматривающий снос памятников периода Советов, в т.ч. порядка нескольких сотен памятников солдатам Красной Армии, которые ценой своей жизни освободили от фашизма саму Польшу и всю Европу. Такое вопиющее решение является оскорбительным для России и других стран, участвовавших в борьбе с фашизмом. В чем, на Ваш взгляд, причина такого поведения со стороны Польши? Каким образом можно было бы предотвратить негативные последствия подобных действий?

С.В.Лавров: Причина, по-моему, заключается в тех, кто заводит националистические настроения в польском обществе, кто очень старательно переписывает историю, кто пытается возродить польский национализм с позиций преподносимой исключительности, кто пытается свалить вину за все польские беды на нашу страну. Все это включает мероприятия, которые сейчас проводятся с целью преподнести Пакт Молотова-Риббентропа как начало и реальную причину Второй Мировой войны, забывая о том, что когда был Мюнхенский сговор и Чехословакию «поделили», Польша молча забрала себе «очень лакомый кусок». То, что это явилось серьезным толчком к созданию конфликтного потенциала в Европе, в Польше предпочитают не говорить. Так же предпочитают не говорить о том, что задолго до Пакта Молотова-Риббентропа Великобритания и Франция заключили схожие договоренности с гитлеровской Германией. Я не буду брать более древнюю историю, те времена, когда Польша продвигала идеи «троеморья», опять-таки стремясь упрочить свое влияние по периметру наших границ, не говоря о том, когда Польша внутри России пыталась укреплять за счет наших земель свои позиции.

У нас с поляками есть совместная Российско-польская группа по сложным вопросам. У каждой страны есть полное право иметь свой взгляд на свою историю, историю своих соседей и историю своих отношений с другими странами.  Эта Комиссия работала достаточно продуктивно. На некоторых этапах выходили на совместные статьи, и была даже идея о совместном учебнике, посвященном значительному периоду отношений между Россией/СССР и Польшей. Сейчас Польша заморозила все без исключения форматы нашего общения: комиссии, которые существовали под эгидой министров иностранных дел и с участием других ведомств и целый ряд других каналов. Польша пытается формальное сохранение бумаги об этой Группе использовать для того, чтобы навязывать свои представления о происходящем. В ситуации, когда происходит то, с чего Вы начали свой вопрос, это абсолютно неприемлемо.

Вы знаете, у поляков много проблем с интерпретацией событий Второй Мировой войны, причем далеко не только с нами. Недавно у них были проблемы с украинцами, где на кладбище во Львове вандалами были обезображены могилы. Украинская сторона не нашла ничего лучше, как опять обвинить нас, что-де польские захоронения были осквернены российскими бандитами во Львове.

Я считаю, что привносить эти исторические фантазии в сегодняшнюю реальную политику очень опасно. В Польше ощущается реальное «промывание мозгов» населению в однозначно антироссийском ключе. Параллельные заявления о том, что они готовы общаться, предложения о встречах, лишь подчеркивают, что на таком фоне это просто невозможно.

Постоянно раздувается вранье в связи с трагедией, произошедшей в апреле 2010 года, когда самолет президента Польши Л.Качиньского с большим количеством представителей руководства разбился под Смоленском, задев березу в условиях плохой видимости, когда все рекомендовали не заходить на посадку. Все давно установлено. Сейчас пытаются делать какие-то абсурдные заявления о том, что обнаружены следы каких-то взрывчатых веществ на крыльях самолета. Все давным-давно было согласовано и завизировано нашими польскими коллегами.

Мне трудно здесь что-то добавить. Я вижу одержимость тем, чтобы создать в польском обществе атмосферу полного неприятия всего, что связано с Россией. Это плохо и абсолютно не соответствует принципам, под которыми подписалась Польша, вступая в ООН и при создании ОБСЕ. На это обращают внимание в той же ОБСЕ, потихоньку начиная критиковать Польшу. Надеюсь, что если все это продолжится, то будут критиковать за подобные ультранационалистические настроения более серьезно.

Вопрос: Говоря о будущем российской дипломатии, не подскажете, что должно стать ее основой для претворения в жизнь нашего внешнеполитического курса? Есть ли такие неэффективные методы, которые необходимо было бы исключить, т.е. другими словами, которые свое «отжили»?

С.В.Лавров: Если говорить в таком политическом плане, в том, что касается политических методов, то я уже упоминал, что методы диктата, ультиматума и санкций свое «отживают». На мой взгляд, они уже должны по сути дела считаться отжившими свое. Почему я упомянул санкции в качестве части дипломатии? Когда сейчас идет дискуссия вокруг КНДР и что с ней делать, мы и китайцы говорим, что исчерпаны все возможные санкции, которые были нацелены на то, чтобы не дать КНДР использовать внешние связи для развития запрещенных ей Советом Безопасности ООН ракетных и ядерных программ. Все мыслимые и даже немыслимые санкции, которые напрямую мало относятся к этим сферам жизнедеятельности КНДР, уже приняты Советом Безопасности ООН. В дополнение приняты односторонние санкции, которые мы считаем абсолютно нелегитимными. Если есть санкции Совета Безопасности ООН по одному вопросу, о котором договорились, то участник этой договоренности не имеет ни морального, ни юридического, я считаю, права делать что-то сверх этого. Коллективные санкции как решение Совета Безопасности ООН обязательны для всех. По моему убеждению, от таких решений нельзя ничего отнять (не выполнять что-то из того, что было согласовано), но ничего нельзя также и прибавлять. Когда мы сейчас с Китаем говорим, что методы давления исчерпаны и призываем придумать условия, чтобы сесть за стол переговоров, то нам отвечают, что военного решения никто не хочет (Россия и Китай, конечно, тоже никакого военного решения не приемлют). Но чтобы этого не было, то нужно «продолжить дипломатию». На наш вопрос о способе, отвечают предложением принять дополнительные санкции. Наши западные партнеры в своем менталитете определяют санкции как метод дипломатического инструмента. От них надо отказаться, равно как и от ультиматумов.

За американцами это стало водиться достаточно давно, а сейчас к этому стали привыкать европейцы. Как только они выносят свое предложение, которое явно сформулировано в одностороннем ключе и не отражает интересов того, кому это предложение делается, а мы и другие при этом призываем сесть, поговорить и обсудить, то отказываются, ссылаясь на время и указывая на санкции как инструмент «ускорения». Так сейчас пытаются действовать в отношении Южного Судана, который администрация Б.Обамы сознательно выпестовала и «отколола» от Судана. Сейчас в Южном Судане США что-то не понравилось, и они хотят применять против этой республики новые санкции по принципу «что хочу, то и ворочу». Формально это дипломатическая позиция, но этому не место в дипломатии.

В дипломатии есть место культуре консенсуса, культуре поиска диалога. Как в любой семье, когда у Вас не очень хорошее настроение, но Вы хотите чего-то добиться от товарища или родственника, то можно кричать (в зависимости от того, боится он Вас или нет, он может согласиться или нет), но лучше всего всегда, подавив в себе все нервные потуги, начать договариваться. Еще раз подчеркну, это гораздо дольше, чем крик с надеждой, что кто-то дрогнет, но в подавляющем большинстве случаев это единственный путь.

Если рассматривать то, о чем Вы спросили, с точки зрения современных технологий, то, конечно, их надо осваивать: социальные сети, электронную почту как средство доставки информации, многое другое. По мере развития нового технологического уклада эти возможности будут только расширяться, но это никогда не заменит прямой человеческой дипломатии через общение по двум причинам. Во-первых, сейчас очень много хакеров и «утечек». Они гораздо легче происходят именно в электронных средствах информации, нежели с традиционных носителей. Многие будут опасаться слишком много доверять новым технологиям, по крайней мере в том, что касается самых деликатных вещей. Во-вторых, ничем не заменить ситуацию, когда ты смотришь человеку в глаза и когда понимаешь, отвечает ли он тебе искренне (а не думает, как ему сформулировать реакцию на твой твит). По-моему, все так.

По поводу того, что касается ошибок, то в каждом случае их надо рассматривать индивидуально. Кто-то когда-то ошибся в Совете Безопасности ООН и на Корейском полуострове в начале 50-х гг. появились американские войска под названием «Войска ООН». Это конкретная ошибка. Необходимо рассматривать историю дипломатии в каждом конкретном случае.

Вопрос: В течение этого года мы наблюдаем тревожные сведения касательно настроений новой американской Администрации по выходу из Парижских соглашений. Судя по всему, это происходит, потому что эти соглашения не соответствуют интересам американской элиты. В связи с тем, что Вы в своем выступлении говорили об этом, а мы наблюдаем не одно десятилетие, что часто для США международные нормы или Устав ООН не становятся средством ограничения их власти, какие рычаги должны быть созданы? Какими способами можно воздействовать, в частности на США, чтобы решать общемировые и важные вопросы, которые представляют интерес для всего человечества?

С.В.Лавров: Я убежден, что только диалог и открытость к диалогу на основе равноправия, готовность услышать реальные озабоченности, которые побудили США выходить из Парижских соглашений, как и готовность и необходимость услышать реальные озабоченности любой страны, которая меняет свое отношение к тому или иному международному документу. Это происходит не первый раз.

Б.Обама баллотировался с обещанием сделать несколько сугубо конкретных вещей: закрыть нелегальную базу в Гуантанамо (чего он не сделал) и ратифицировать, среди прочего, Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний. Об этом он перестал даже упоминать через пару лет, и тоже не сделал. Это серьезные вещи, возможно, не менее серьезные, чем соглашения по климату. По большому счету, это добровольное дело. В этом и состоит сила международных договоров и конвенций ‒ к ним присоединяются добровольно. Страна, которая увидела, что «вырисовывается» текст, который не учитывает ее интересы, вполне вправе не присоединиться. Так многие не присоединяются к Статуту МУС. Россия, подписав его, очень долго присматривалась, как он будет работать. В итоге мы отозвали свою подпись, потому что Обвинитель МУС повел себя абсолютно неадекватным образом, просто отказавшись рассматривать жалобы жителей Южной Осетии на то, как они подверглись нападению грузинской армии. Вместо этого он заявил, что будет рассматривать, как югоосетины действовали по отношению к напавшим на них грузинам.

Возвращаясь к парижскому документу. Он рамочный, а не прямого действия. Мы при подписании четко сказали, что будем рассматривать вопрос о его ратификации в зависимости от того, какой сложится механизм его реализации. Предусмотрено, что подписавшие страны после того, как эта рамочная договоренность будет одобрена, начинают процесс переговоров о том, что конкретно она означает, в том числе каковы доли сокращения выбросов, как и кем они будут контролироваться. Это самое главное, потому что это по большому счету конкретизированный лозунг. Там нет механизма его имплементации. Мы будем ждать, пока он будет согласован, посмотрим, насколько понятным, отвечающим нашим интересам и интересам других государств его удастся сделать, насколько он будет жизнеспособен. Это абсолютное право страны подвесить свое присоединение к той или иной международной конвенции. Но при всех обстоятельствах нужно разговаривать и убеждать. Президент США Д.Трамп, придя к власти, обещал пересмотреть многие сферы внешней политики в военно-политической, экономической, торговой и экологической сферах. Еще только формируется позиция Администрации, ей не дают нормально работать, хотят сделать все, чтобы она так и осталась в таком нерабочем состоянии. Несколько сотен чиновников второго уровня – заместители и ниже глав ведомств – не только не назначены, но даже их кандидатуры не внесены в Конгресс. Пытаются связать руки, придумать какие-то российские вмешательства, связи Д.Трампа и его семьи с Россией. Скоро будет уже десять месяцев, как играет эта тема в США. Она всплыла прямо накануне голосования, ни единого факта никто на стол так и не положил. Я считаю, что это стыдно для взрослых людей, которые занимают не самые последние посты в исполнительной, судебной и законодательной власти в США.

Вопрос: Встреча президентов России В.В.Путина и США Д.Трампа стала одной из главных интриг саммита «Большой двадцатки». Ранее Вы заявляли, что она внесет ясность в будущие отношения этих двух стран. Оправдались ли эти ожидания? Что изменится в российско-американских отношениях?

С.В.Лавров: Я считаю, что никто никогда не может внести стопроцентную ясность, хоть миллион раз встречайся. Но стало яснее, что Д.Трамп, как он сам неоднократно заявлял после встречи (в т.ч. совсем недавно), заинтересован в нормализации отношений с Российской Федерацией. Это встречное желание. У нас точно такая же позиция. Мы  готовы двигаться с той скоростью и на ту глубину, которая будет комфортна для Администрации Д.Трампа. Мы понимаем, что их пытаются сейчас «поджарить» по каждому поводу, извините за жаргон. Не считаем необходимым как-то активничать на американском направлении, но понимаем, что Администрацию просто хотят подрубить. В этом контексте и рассматриваем санкционные действия, которые Конгресс США навязывает Президенту США Д.Трампу (это теперь уже не вызывает ни у кого сомнения), принятие закона, который не столько направлен против России, сколько на достижение той же самой цели – связать Д.Трампу руки, не позволить ему в полной мере использовать свои конституционные полномочия в сфере внешней политики.

Жизнь никогда не бывает одноцветной, она всегда намного богаче. Диалектика нас учит, замечая неприемлемое и учитывая то, что делается враждебного в отношении тебя, делать выводы о своей реакции, но она должна быть такой, чтобы в дополнение к нанесенному тебе ущербу сам себе дополнительно еще не навредил. Естественно, при этом мы будем жестко отвечать на те вещи, которые наносят нам ущерб абсолютно на ровном месте и которые продиктованы только желанием испортить наши отношения с США.

Вопрос: Каковы на сегодняшний день позиция и роль России в сфере международного экологического сотрудничества?

Ответ: Я этого только что коснулся. Мы являемся частью Парижского соглашения по климату, хотим, чтобы оно приобрело очертания, которые уже позволят судить о том, насколько эффективно оно будет исполняться. Волею судеб после того, как распался СССР, когда у нас промышленность «лежала на боку» (а после этого восстанавливалась очень непросто, но с использованием современных экологических технологий), у нас количество выбросов углекислого газа в атмосферу сейчас такое, что мы без какого-либо напряжения к 2030 г. не только достигнем той доли, уровня которой нам предстоит достичь, но наши показатели будут гораздо ниже этой квоты. Наша позиция в том, что касается проблемы изменения климата, объективно очень прочная и честная. Но повторяю, нам помогла ситуация, когда у нас был глубокий кризис после распада СССР. В принципе мы выступаем за то, чтобы экономическое сотрудничество развивалось и углублялось, но чтобы это делалось не на основе каких-то панических однозначных утверждений и требований, а на основе научного анализа. По тому же изменению климата в последнее время появилась масса глубоких научных статей, которые анализируют состояние климата планеты за несколько тысячелетий. Я не специалист, но наверняка те, кто принимают решение сегодня, должны быть знакомы с этими исследованиями. Мне кто-то сказал, что есть школы мысли скептиков, которые считают, что все эти требования внедрения новых дорогостоящих технологий (иначе-де планета «перегреется» и наступит коллапс) очень напоминают «Проблему 2000 г.». Может быть, Вы не помните, была такая «Проблема 2000 г.», когда накануне нового тысячелетия огромное количество людей подчеркивали необходимость срочно закупать новые компьютеры, потому что старые при этих трех нулях просто выключатся. Кто-то продал очень неплохую партию этих компьютеров по всему миру. Потом, когда выяснилось, что старые компьютеры прекрасно пережили новогоднюю ночь, мы забыли это. Но проблема такая была.

Я не хочу сказать, что то же самое происходит с изменением климата, отнюдь нет. Сейчас появляется массив научного анализа про тысячелетний ряд наблюдений. Когда в Антарктиде нашли замерзшую воду подземного озера – это тоже помогло сделать выводы, которые касаются анализа изменений климата в течение многих тысячелетий. Поэтому мы за научный подход. Сейчас Президент Российской Федерации В.В.Путин показывает пример борьбы со свалками, это ведь тоже экология. Для нас она гораздо важнее, по-моему, чем сейчас понять, насколько важно будет понижать нашу долю выбросов углекислого газа. Поэтому к экологии подходим комплексно. Заверяю Вас, что на международных конференциях по окружающей среде нашу позицию воспринимают с большим уважением, у нас много идей и предложений, которые, в конечном счете, становятся предметом международных договоренностей.

Вопрос: Сергей Викторович, для многих студентов Вы сегодня кумир и на Вас равняются. Скажите, а кто был Вашим кумиром, когда Вы были студентом?

С.В.Лавров: Это не очень, наверное, правильно – у меня было много кумиров. Тогда таким словом не апеллировали, относили его к разряду беллетристики, но были люди, которых мы считали примером и хотели быть на них похожими. Например, Е.М.Примаков – несомненно, один из них. Не хочу никого обидеть. Кумир – это что-то заоблачное, а люди, на которых равнялись, наверное, их фамилии ничего вам не скажут, не буду перечислять, чтобы не забыть и не обидеть кого-то. Это люди, которые учили меня работать, когда я пришел после МГИМО (У) сначала на пару месяцев в МИД, а потом поехал в Шри-Ланку. Я им всем очень благодарен, до сих пор со многими из них встречаюсь, общаюсь. Здесь у Вас тоже есть учителя, которые наверняка надолго запомнятся Вам после того, как Вы успешно закончите это прекрасное учебное заведение.

Вопрос: Недавно были новости о том, что Парламент Республики Молдовы отправил запрос в ООН о выводе российских миротворцев из Приднестровья, на что Президент Приднестровья В.Н.Красносельский ответил, что, вероятнее всего, в этом случае будет война. Как Вы оцениваете эту ситуацию? Каков риск обострения конфликта?

С.В.Лавров: Я не думаю, что нужно предрекать войну. Никто этого не хочет, кроме тех, кто водил рукой представителей молдавского Правительства, когда они писали ноту о необходимости вывода наших военнослужащих из Приднестровья. Те, кто подсказал это молдавскому Правительству – хотят войны между нами и Украиной, между нами и Молдовой. Это линия на сдерживание России. Как говорится, ничего лишнего. Санкции и все остальное оттуда. Наши военнослужащие находятся в Приднестровье на основе соглашений, которые были заключены вскоре после того, как горячую фазу конфликта в начале 90-х удалось погасить благодаря российской армии, после этого соответствующее подразделение российской армии было преобразовано в объединенную группу российских войск Приднестровья с единственной целью – охранять колоссальные запасы боеприпасов на складах Колбасна. Параллельно были созданы миротворческие силы, в которые также вошли наши военнослужащие, которые занимаются поддержанием стабильности на Днестре.

С тех пор, как эти решения были приняты, ни единого срыва в какие-то силовые акции в Приднестровье не происходило. Были напряженные инциденты, но никогда никто ни в кого не стрелял. Все понимали, что вывод нашей группы войск, которая охраняет склады с боеприпасами, зависит от того, насколько успешно будет решаться вопрос политического урегулирования. Потому что население Приднестровья, после того, как они почувствовали горячую войну с Молдовой, которая была остановлена, заявило, что они никуда не отпустят военнослужащих и не дадут вывезти оружие до тех пор, пока им не предоставят те права, о которых была договоренность. Мирные граждане буквально ложились на рельсы.

Когда в 2003 г. начался процесс планового урегулирования, в соответствии с которым в рамках территориально-целостной Молдовы Приднестровье получало особый статус, за тот период, когда готовилось это соглашение, вывезли половину того, что хранилось на этих складах, и все было нормально. И вывезли бы давным-давно все остальное, если бы тогдашний Президент Молдовы В.Воронин не отказался подписать парафированный текст соглашения, потому что ему позвонили из Брюсселя. Все это знают.

Вот почему там находятся наши военнослужащие, которые уйдут, как только будут созданы условия для вывоза этих смертоносных запасов. Те люди, которые подсказывают Молдове совершать эти конфронтационные действия, именно они тормозят работу группы «5+2», которая создана под эгидой ОБСЕ и занимается урегулированием. Им не нужно урегулирование, им нужно что-то неприятное сделать для Российской Федерации, опять втянуть нас в очередную кризисную ситуацию.

Вопрос: В 2018 г. пройдут выборы Президента Российской Федерации. На сегодняшний день таких ярких, сильных, харизматичных личностей, как Вы, которые смогли бы взять ответственность за страну и повести за собой народ, не так уж и много. Рассматриваете ли Вы себя как кандидатуру для выборов?

С.В.Лавров: Нет, не рассматриваю. Скажу откровенно, не в порядке лести, а в порядке искреннего заявления, мне очень комфортно и приятно работать с Президентом Российской Федерации В.В.Путиным. Я вижу, что у нас есть еще целый ряд задач, которые необходимо решить на внешнеполитическом фронте, и то, что Министерство иностранных дел России этим активно занимается, я считаю самым главным в своей жизни.

Вопрос: Все мы знаем, что в октябре в Сочи состоится Всемирный фестиваль молодежи и студентов, и МГИМО (У) также активно интегрировано в подготовку. Планируете ли Вы посетить Фестиваль?

С.В.Лавров: Да, я планирую посетить этот Фестиваль. Сейчас решается логистическая часть этой темы, потому что одновременно там будут проводиться заседания дискуссионного клуба «Валдай», на которых будут присутствовать иностранные гости, с которыми придется провести переговоры. Мы стараемся спланировать это таким образом, чтобы все это посмотреть и обязательно пообщаться с участниками Фестиваля.

Вопрос: В ответе на один из вопросов Вы упомянули Иран как партнера России. Некоторое время назад в вестнике «РБК» была размещена информация о проекте создания Ираном и Россией судоходного канала из Каспия в Персидский залив. Вы можете прокомментировать какую-нибудь информацию о реализации этого проекта? Какие выгоды может получить Россия от создания данного канала? Какое сопротивление может встретить данный проект в мировом сообществе?

С.В.Лавров: Проще было бы остановиться на первом вопросе, могу ли я это подтвердить. Я этого не знаю. Остальные вопросы уже, наверное, не актуальны. Но такие идеи, наверняка, могут витать у кого-то в головах. Сейчас каналы – модная тема. Наши никарагуанские друзья хотят параллельно Панамскому каналу через свою территорию рыть канал, там даже всерьез это обсуждается.

Про канал, о котором Вы упомянули, вообще ничего не слышал. Слышал, что на каком-то этапе были идеи построить канал между Черным и Каспийским морями, но научная проработка этой темы показала ее рискованность. Но буквально сегодня прочитал, что на Украине в сети Интернет открыто голосование за то, чтобы прорыть канал, отделив физически Крым от Украины. Такие идеи появляются.

Вопрос: Какие шаги в международной политике должна предпринять Россия для укрепления курса национальной валюты?

С.В.Лавров: Это совсем не моя специальность. Я не хочу давать дилетантских советов. Мне кажется, что у нас курс валюты после известных резких падений стабилизировался. И то, что я читаю в различных публикациях, в том числе на Западе, это всеми признается. Как дальше будет развиваться дело, я сказать Вам не могу. Следите за тем, как комментируют это специалисты.

Вопрос: Вы известны всем не только как Министр иностранных дел России, но и как многогранная личность, автор стихов, Ваши выступления мгновенно разбирают на цитаты, поскольку у Вас есть свой индивидуальный стиль, характеризующийся виртуозным владением речью и остроумием. Я, как студентка, не могу не задаваться вопросом, как, занимаясь профессионально любимым делом, которое увлекает и требует максимальной отдачи, не дать ему полностью себя поглотить, а суметь сохранить разнообразие внутреннего мира и свою индивидуальность? Как в погоне за совершенством не переступить грань между профессионализмом и обезличенностью? Не могли бы Вы, опираясь на Ваш опыт, дать мне и моим товарищам совет?

С.В.Лавров: Очень трудно проводить психоанализ самого себя. Для меня работа всегда была на первом месте, но не руководствуйтесь этим в своей жизни. Я никогда не переходил к каким-либо досугам, пока не сделаю всю свою работу. Я это делал с остервенением, желая, может быть, иногда в ущерб качеству закончить поскорее.

Вопрос: За последние полгода ситуация на Корейском полуострове резко накалилась за счет участившихся ракетных запусков, совершаемых Северной Кореей и резкой реакции США. В то же время Россия предпринимает все попытки сохранить мир. Как вы думаете, сможет ли Россия не допустить военного вмешательства США в дела стран Корейского полуострова?

С.В.Лавров: Одна Россия, конечно же, не сможет. Здесь надо опираться на здравый смысл многих государств. Прежде всего, у нас с Китайской Народной Республикой есть совместные подходы и инициатива, которая была закреплена в заявлении министров иностранных дел России и Китая 4 июля, когда здесь с визитом был Председатель КНР Си Цзиньпин. Она распространена в ООН – СБ ООН, ГА ООН и также во всех резолюциях. Мы напоминаем о том, что во всех резолюциях, которыми вводились санкции СБ ООН, обязательно есть положения о том, что необходимо добиваться мирного решения, возобновления переговоров и так далее.

Сейчас мы оказались в той ситуации, о которой предупреждали – спираль конфронтации начинает раскручиваться очень опасным образом. Последовательность воспроизводится одна и та же. Где угодно можно начать запуск ракеты или ядерные испытания, результат – резолюции с санкциями. Затем очередные учения США и новый запуск в ответ на эти учения – новые резолюции и санкции. Мы предложили поддержать последовательный подход к разрядке напряженности. В этом контексте поддержали китайскую инициативу т.н. «двойной заморозки», то есть Северная Корея замораживает все свои запуски и испытания, а США и Южная Корея резко сокращают масштабы своих военных учений. Мы это говорили еще Дж.Керри. Американцы нам сказали то же самое, что сейчас повторяют в Администрации Д.Трампа – это неравноценное предложение, потому что запуски и ядерные испытания Северной Кореи запрещены СБ ООН, а военные учения – это абсолютно легитимная вещь. На это мы отвечаем, что не стоит упираться в такую легалистскую логику. Конечно, никто не обвиняет американцев в том, что они нарушают международное право, но, если дело идет к войне, а американцы сами признают, что военная опция у них остается в очень активной разработке, то тогда, наверное, если мы хотим предотвратить войну, первый шаг должен сделать тот, кто умнее и сильнее. Тут не может быть сомнений, кто в этой паре обладает такими качествами. Хотя, кто знает.

Министр обороны США Д.Мэттис несколько раз говорил, что военное решение этой ситуации будет сопряжено с колоссальными человеческими жертвами. Нам американцы это тоже подтверждают. Мы у них спрашиваем, что эти жертвы, прежде всего, будут среди ваших союзников – Японии, Южной Кореи, а они нам намекают, что, может, мол, сложится такая ситуация, когда не останется другого выбора. Это совершенно жуткий вариант развития событий. Будем все-таки добиваться того, чтобы эти переговоры возобновить. Мы знаем, что американцы по какому-то полускрытому, полуофициальному и полуакадемическому каналу разговаривают с представителями Пхеньяна. Не будем иметь ничего против, наоборот, мы будем только за, если они договорятся о какой-то деэскалации, чтобы все остыли, сели за стол переговоров и начали говорить.

У нас есть общая цель – денуклеаризация Корейского полуострова, чтобы на Севере не было ядерного оружия и на Юге, чтобы не было ни своего, ни американского ядерного оружия. Но также необходимо признать, что любая страна, включая Северную Корею, имеет право на гарантию безопасности. Много же было угроз, что там сменят режим, объединят ее насильно с Южной Кореей. В этом смысле мне стало очень приятно, когда недавно Государственный секретарь Р.Тиллерсон выступил с инициативой «четырех нет» – применению силы, смены режима, ускоренному объединению Северной и Южной Кореи и перехода американскими войсками 38-й параллели. В общем-то правильные слова. Но, к сожалению, пока они никак не трансформируются в какие-то шаги, которые можно было бы использовать для начала этих переговоров. Мы стараемся по своим каналам со всеми участниками т.н. шестисторонних переговоров нащупать какие-то вещи, которые позволят всем нам все-таки разработать нечто функциональное и увести ситуацию в сторону от этих обоюдных военных угроз. Конечно, это будет предполагать категорический отказ Северной Кореи от всяких испытаний и запусков ракет.

Вопрос: Известный британский государственный деятель У.Гладстон говорил, что главным принципом внешней политики является успешное управление внутри страны. Как Вы относитесь к этому высказыванию? Считаете ли его правильным?

С.В.Лавров: Чем сильнее любая страна экономически, социально и в плане обеспечения собственной безопасности, тем эффективнее ее внешняя политика. В этом нет сомнений. То, что сейчас наша внешняя политика набрала очень хороший ход, вышла на хороший уровень и достигла высот, на которых с Россией уже никто не может не считаться, отличает нас от той ситуации, которая была в девяностые годы, когда у нас просто не было никакой экономики, была развалена социальная сфера. Безусловно, у нас сейчас есть трудности, сопряженные с известными обстоятельствами, но по большому счету это экономика, которая работоспособна. Это признается уже всеми. Мы это ощущаем на внешнеполитическом фронте, нам легче работать с такой экономикой, нежели с той, которая была в девяностые годы.

Вопрос: Всем известно, что у Вас очень насыщенная и интересная биография. Вы побывали во многих странах, знакомы со многими выдающимися личностями, с главами других государств. Какой момент в Вашей дипломатической жизни стал самым ярким и запоминающимся, стал Вам уроком и, возможно, станет уроком и для нас?

С.В.Лавров: Самые яркие моменты в моей жизни связаны не только с дипломатической службой. Не хочу оказаться в ситуации, когда я что-то забуду упомянуть. Много было моментов, которые доставляют удовлетворение проделанной работой. Это и целый ряд двусторонних договоров, которые мы заключили с соседними странами, в том числе в отношении окончательного урегулирования проблемы границ. Это было важно после распада СССР. Это и договорённость по ядерной программе Ирана, которая заняла многие годы. Надеюсь, сейчас мы не позволим дать ее развалить, хотя многие в Вашингтоне советуют это сделать поскорее. Это плохая идея, которая встраивается не в логику режима нераспространения ядерного оружия, а в логику поддерживания управляемого хаоса. Как только где-то что-то намечается в конструктивном ключе, те, кто хочет «ловить рыбку в мутной воде», обязательно должны вставить туда какую-то новую занозу. Вспоминается также договоренность с экс-Госсекретарем США Дж.Керри по Сирии год назад сразу после встречи президентов России В.В.Путина и США Б.Обамы в Китае, где они окончательно согласовали на компромиссной основе в концептуальном плане остававшуюся проблему. Нам было поручено положить это на бумагу. Это заняло какое-то время. Документ был готов. Это был настоящий прорыв. Я думаю, что если бы тогда американцы не оказались беспомощными  в подавлении «Джабхат ан-Нусры», сирийский кризис сейчас был бы уже в стадии политического урегулирования без каких-либо рецидивов. Есть много всего. Я просто с ходу об этом не думал. Мемуары писать не собираюсь, поэтому приятное в этой жизни не систематизировал.

Вопрос: Как уже отмечали многие эксперты, в том числе и Вы, за последние несколько десятков лет ряд западных стран выработал систему дестабилизации и нарушения суверенитета более слабых, беззащитных государств. На протяжении последних двадцати-тридцати лет она успешно применялась в Восточной Европе и на Ближнем Востоке. Ирак, Ливия и ряд других стран стали ее жертвами. Но в случае с Сирией, когда ее Президент Б.Асад вместе с Россией стал отстаивать суверенитет своего народа, многие увидели возможность обрушения этой злой и несправедливой системы. Верите ли Вы, что победа в Сирии станет принципиальным фактором в изменении устоявшейся системы на Ближнем Востоке? Если да, то в какую сторону она изменится?

С.В.Лавров: То, что достижение урегулирования в Сирии станет безусловно позитивным фактором не только для Ближнего Востока, но и для всех международных отношений, сомнений нет. По крайней мере, это остановит черед грубейших вторжений, которые произошли – в Ираке без всякого обсуждения в СБ ООН, в Ливии, где было нарушение того ограниченного мандата, который выдал Совет Безопасности ООН. Именно то, что Сирия сейчас пошла по другому пути благодаря в том числе и нашей помощи, злит наших западных партнеров. В стремлении сохранить и удержать доминирование, которым они наслаждались многие века, они идут на такие резкие движения и необдуманные поступки.

Кстати, они сами рассуждают о том, когда они снимут против нас санкции. Мы изначально сказали, что эта тема нас не касается. Вы их вводили, вы их и снимайте. Мы обсуждать какие-то условия снятия санкций не собираемся. Но они сами в разговорах с собой, с мировой общественностью, с прессой и СМИ начинают говорить, что Россия должна выполнить Минские договоренности, хотя в них десять раз упомянут киевский режим, а Россия – ни разу. Сейчас многие начинают понимать абсурдность этого условия, в частности, политики в Германии уже публично говорят об этом, но тем не менее в том духе, что хотят снять санкции, понимают, что с Россией надо взаимодействовать, без нее трудно решать многие проблемы, но пусть она сначала выполнит Минские договоренности. Потом вдруг стала появляться тема Сирии – если бы только Россия стала сотрудничать с нами по Украине, и еще бы по Сирии перестала поддерживать Б.Асада, тогда бы мы и сняли с нее санкции. Как по З.Фрейду, они выдают правду о том, что им не нравится все, что касается хоть какой-то позитивной роли России. К сожалению, такие люди есть, но к счастью, их становится все меньше и меньше. Но те, кто придерживается таких позиций, пока у власти надолго и останутся. Нужно работать с теми, кто такие позиции занимает.

Но в более широком плане, конечно, это будет сигналом о том, что нельзя больше диктовать в одностороннем порядке решения, не учитывая мнение ни страны, о которой идет речь, ни тех стран, которые также заинтересованы в том или ином вопросе. Это не переломит тенденцию. Общие тенденции, как я об этом говорил в самом начале, тяготеют к многополярному миру, но до этого будет переходная эпоха, если мы правильно оцениваем то, что видим сейчас в международных отношениях. Но в рамках этой эпохи пока еще мы остаемся на восхождении к пику сопротивления этой тенденции. Пик недалек. Все больше наших западных партнеров понимают, что нужно не то, что смириться с объективностью, а понять реальные тенденции современности, что свои национальные интересы тем же западным странам гораздо проще и эффективнее обеспечивать, идя в ногу с этой тенденцией, а не против течения.

Вопрос: Как известно, история развивается по спирали. Как Вы думаете, в истории Российского Государства и его дипломатии были схожие с современной ситуацией периоды?

С.В.Лавров: Идентичного никогда ничего не бывает, но история повторяется несколько раз. Периодов, когда нас сдерживали, очень много. Их можно даже не перечислять. Если Вы занимаетесь историей, Вы их все знаете. На нашей территории была смута, были захватчики. Никогда это не заканчивалось тем, что наш народ пропадал, смирялся. Всегда рано или поздно он находил в себе силы. В «горячей» войне, как это было в Великую Отечественную войну и в Отечественную войну 1812 года, это была решительная и резкая национально-освободительная борьба. В других ситуациях требовалось больше времени, может быть, другой вид мужества, больше связанный с терпением и созданием условий, чтобы ты возобладал. Я думаю, что и сейчас терпения нам не занимать. «Горячей» войны никто не хочет, мы не собираемся в ней участвовать, но видя то, что происходит вокруг, мы должны иметь вооружение, армию, флот, воздушно-космические силы, которые соответствуют современным реалиям.

Я читаю многие западные материалы. Они сейчас открыто об этом пишут аналитические заметки во всяких военных журналах, признают, что у нас суперсовременная армия и воздушный флот. Их больше всего поражает и то, что это и очень сильный военно-морской флот. Мы говорим это не для того, чтобы провоцировать кого-то на гонку вооружений или испытать на прочность. Просто ситуаций, когда слабовооруженная страна становится объектом поглощения не в юридическо-правовом плане, а в плане самостоятельности, достаточно много.

Повторю еще раз, периодов, когда нас пытались сдерживать разными способами, включая военные, немало. Но сдерживали и санкциями. Это же не первый раз, когда против нас в таком масштабе применяются санкции. Вспомните советское время, если Вы читали про ту историю. Тогда тоже санкций было немало. Самое главное, что помимо того, что у нас есть огромная богатейшая территория, армия, флот и военно-космические силы, у нас есть российский народ, который генетически впитал в себя нашу цивилизационную культуру, открытость ко всему миру при понимании, что мы будем готовы разговаривать и дружить с теми, кто хочет отвечать взаимностью на равноправной основе и кто не будет приходить «в наш монастырь со своим уставом». Я убежден, что эти качества очень хорошо знают все те, с кем общаются наши люди, когда бывают за границей и принимают гостей здесь. Очень рассчитываю, что Ваши коллеги из зарубежных государств, учась бок о бок с нашими гражданами, во всей полноте почувствуют эту великую черту российского народа.

«Республики Донбасса если не победили, то отстояли свое право на существование»

Известный российский военкор Дмитрий Стешин в традиционном предновогоднем блиц-интервью ЛИЦ делится своим видением достижений и проблем Республики в уходящем году и прогнозом на год наступающий.

— Как вы оцениваете положение Республик Донбасса к началу 2018 года?

— Украине все меньше и меньше нужно даже внешне демонстрировать желание вернуть Донбасс обратно. А значит тактически и политически Республики Донбасса если не победили, то отстояли свое право на существование.

Донбасс дождался начала внутренней смуты на Украине, она усиливается – можно включить новости – и нет никаких надежд, что там что-то наладится или все упокоится. Нет, смута будет идти до победного конца. Надеюсь, Республики этим воспользуются для расширения границ Русского мира, а может быть и освобождения всей Украины. Освобождения от проекта «Антироссия», в который Украину превратили.

— Что считаете самыми значимыми достижениями и проблемами ЛНР и ДНР?

— Однозначно – переход под внешнее управление знаковых предприятий Донбасса. Больше нет той шизофренической ситуации, когда Донбасс сам оплачивает войну против себя. Этот парадокс давал в руки весомые козыри как идеологическим врагам Республик, так и «караул-патриотам» с их истерической «всепропальщицкой» подрывной пропагандой.

Еще один позитивный сдвиг – внутренние чистки в Республиках – это естественный процесс любого государственного строительства. Можно вспомнить слова Жеглова о наличии преступности и умении государственной власти ее обезвреживать. Не вижу ничего ужасного в происходящем, кроме того, что этот процесс можно было запустить несколько раньше – осенью 2016, когда в ЛНР, например, пошли первые метастазы.

Проблемы, я считаю, по-прежнему низкий уровень жизни немалой части населения Республики, особенно бюджетников. Думаю, власти обратят на это внимание.

— Ваш прогноз развития ситуации вокруг Республик Донбасса в грядущем году?

— Я надеюсь, что начнется процесс слияния Республик и растопыренные пальцы сожмутся в кулак. Хорошо бы в следующем году дать этим кулаком крепко тем, кто заслужил.

***

Дмитрий Стешин – российский журналист, с 2000 года работает корреспондентом «Комсомольской правды», освещает военные конфликты, последствия природных и других катаклизмов. Работал на Ближнем Востоке, на Северном Кавказе и в Сирии. Освещал драматические события в республиках Донбасса, неоднократно работал в ЛНР. Лауреат ряда премий в области журналистики, в том числе премии имени Юлиана Семенова, национальной премии «Искра», премии Артема Боровика, премии Союза писателей России «Русская тема». За освещение белых пятен в истории блокады Ленинграда, награжден медалью «В память 300-летия Санкт-Петербурга». Также имеет медали «За возвращение Крыма» и «Участник военной операции в Сирии». 

Оценка воздействия кризиса общественного здравоохранения, политика

Молли Майер — вице-президент Mintel Reports в Северной и Южной Америке, отвечает за аналитические группы Mintel Reports в США, Канаде и Бразилии, а также за объемы рынка США. Она специализируется на изучении интересов потребителей, первичных количественных исследованиях, синдицированных исследованиях, оценке рынка и конкурентной разведке. 01 февраля 2021 г. 01 февраля 2021 г.

COVID-19 бушует, а программы вакцинации с трудом запускаются

Когда впервые появилась пандемия COVID-19, мы, , опирались на наш почти 50-летний опыт работы в качестве экспертов по потребителям и рынку .У нас также было огромное преимущество глобальной аналитической сети, и учился на опыте наших коллег в Китае и во всем мире и их взглядах на реакцию потребителей и предприятий. Мы использовали это для разработки модели для оценки воздействия пандемии на каждый потребительский рынок, который мы обслуживаем, в краткосрочной, среднесрочной и долгосрочной перспективе. Эта оценка была включена в каждый отчет Mintel в США, который мы публикуем с апреля 2020 года .

В начале марта 2020 года мы запустили первую волну исследования US , специально посвященного восприятию потребителей COVID-19 .С тех пор мы продолжаем отслеживать настроения потребителей в отношении COVID-19, изменяя наши вопросы по мере развития пандемии. Как команда исследователей, мы были одержимы отслеживанием развития вируса и пониманием его влияния на потребителей и рынки, которые мы анализируем.

Как команда исследователей, мы были одержимы отслеживанием развития вируса и пониманием его влияния на потребителей и рынки, которые мы анализируем.

Что мы делаем с этим

С лета 2020 года мы исходим из предположения, что вакцина будет выпущена в 2021 году; это предположение подтверждается, пока мы говорим.Мы также предположили, что развертывание вакцины не будет немедленно сигнализировать о полном восстановлении во многих категориях и что последствия пандемии, особенно потеря рабочих мест, уровень безработицы и неравномерное восстановление среди потребителей, приведут к длительному и медленному развитию рынка. восстановление .

Текущие и будущие экономические условия и чему мы можем научиться из прошлого

Несмотря на то, что это кризис здравоохранения, мнения о том, как бороться с COVID-19, стали в значительной степени политизированными.Тем не менее, многие предприятия потерпели неудачу, и даже большему количеству компаний пришлось уволить персонал или сократить часы работы, что часто оказывало катастрофическое воздействие на финансы домашних хозяйств, поскольку США погрузились в рецессию. Хотя условия, окружавшие спад 2007–2009 годов, несомненно, отличаются, мы смогли оглянуться назад, проанализировав наши исследования и выводы, сделанные во время последней рецессии, и узнать от них, как рынки отреагировали на экономические потрясения и стратегии, которые сработали для брендов в последний период. время вокруг.

В то время как США больше не находится в рецессии, уровень безработицы остается высоким — 6.7% по состоянию на декабрь 2020 года. Важно отметить, что влияние этой безработицы непропорционально сильно сказалось на черных и латиноамериканских потребителях. Поскольку количество заявок на пособие по безработице намного превышает количество заявлений, которые наблюдались во время прошлых рецессий, восстановление полной занятости в стране рассматривается как решающий шаг на пути к восстановлению экономики.

Что мы делаем с этим

На протяжении 2020 года мы, , постоянно отслеживали не только пандемию, но и ее последующее влияние на макроэкономические факторы, доверие потребителей и рекомендации регулирующих органов .В прогнозах с июля 2020 года заложена уверенность в том, что без сдерживания восстановление экономики будет продолжительным и будет следовать форме расширенной проверки — резкое снижение, за которым последует долгое, медленное восстановление. В то же время мы признаем, что влияние как на потребителей, так и на рынки было неравномерным, и неравенство будет усугубляться.

Политические беспорядки и социальные волнения вплетены в ткань Америки

Если не считать пандемии и рецессии, США находятся в разгаре социального восстания.Несоразмерное воздействие COVID-19 на чернокожих и испаноязычных потребителей, убийство Джорджа Флойда и несколько других инцидентов на расовой почве, которые привели к его смерти, привели к пробуждению социальной и расовой справедливости по всей стране. В течение летних месяцев 2020 года американцы выражали свой гнев и разочарование и требовали перемен посредством маршей, демонстраций и протестов в поддержку жизней чернокожих. Хотя они были в основном мирными, некоторые из них сопровождались материальным ущербом и насилием.

Эти события добавили напряжения и без того расколотой Америке. Затем спорные президентские выборы 2020 года добавили в огонь накала страстей. Несмотря на отсутствие веских доказательств, горячее убеждение в том, что результаты выборов были сфальсифицированы в результате широко распространенного фальсификации результатов голосования, привело к тому, что толпа разгневанных протестующих штурмовала столицу страны 6 января 2021 года, когда Сенат голосовал за утверждение избранного президента. , Победа Джо Байдена.

«Идеальный шторм» событий и ужасных обстоятельств изменил восприятие мира многими потребителями и потребует от брендов большей ответственности и целенаправленного ведения бизнеса.

Эти растущие разногласия проявляются не только в поведении потребителей и поддержке социальных и политических причин, но и в выборе бренда. Поскольку потребители продолжают уделять первоочередное внимание самовыражению, индивидуальности и справедливости, мы можем ожидать пылкого потребительского активности в ближайшие месяцы и годы. «Идеальный шторм» событий и ужасных обстоятельств изменил восприятие мира многими потребителями и потребует от брендов большей ответственности и целенаправленного ведения бизнеса.

Что мы делаем с этим

В Mintel мы помним об этих разделениях и о том, как легко людям оказаться в эхо-камере, которая просто укрепляет их собственную точку зрения. Таким образом, мы поощряем и способствуем сотрудничеству и открытому обсуждению не только между нашими аналитическими командами, но и всей организацией . Весь наш контент проходит строгий процесс контроля качества, в ходе которого идеи и анализ подвергаются сомнению, а в представлены противоположные точки зрения, что позволяет нам рассматривать различные аспекты для повышения качества наших идей .

Будь то комментарии аналитиков, вроде того, что вы читаете сейчас, годовой отчет по категориям или индивидуальное консультирование, углубляющееся в намерение покупки, мы уверены, что наше исследование проанализировано, а наши рекомендации разработаны без предвзятости , чтобы помочь нашим клиенты принимают более обоснованные бизнес-решения.

В первой части этой серии, состоящей из двух частей, подробно рассказывается о той ясности и уверенности, которую обеспечивают исследования потребителей и рынка в периоды неопределенности. Подробнее читайте здесь.

% PDF-1.4 % 4337 0 obj> эндобдж xref 4337 77 0000000016 00000 н. 0000003088 00000 н. 0000003470 00000 п. 0000003599 00000 н. 0000003759 00000 н. 0000003919 00000 н. 0000004079 00000 п. 0000004472 00000 н. 0000005248 00000 н. 0000005401 00000 п. 0000005452 00000 п. 0000005502 00000 н. 0000005552 00000 н. 0000005775 00000 н. 0000005853 00000 п. 0000006738 00000 н. 0000007096 00000 п. 0000007557 00000 н. 0000008733 00000 н. 0000009587 00000 н. 0000014342 00000 п. 0000014442 00000 п. 0000015668 00000 п. 0000015768 00000 п. 0000016798 00000 п. 0000017006 00000 п. 0000017249 00000 п. 0000017486 00000 п. 0000017560 00000 п. 0000017757 00000 п. 0000017885 00000 п. 0000018061 00000 п. 0000018150 00000 п. 0000018204 00000 п. 0000018311 00000 п. 0000018365 00000 п. 0000018488 00000 п. 0000018542 00000 п. 0000018596 00000 п. 0000018675 00000 п. 0000018725 00000 п. 0000018858 00000 п. 0000018912 00000 п. 0000019019 00000 п. 0000019073 00000 п. 0000019180 00000 п. 0000019234 00000 п. 0000019452 00000 п. 0000019611 00000 п. 0000019665 00000 п. 0000019768 00000 п. 0000020000 00000 н. 0000020109 00000 п. 0000020163 00000 п. 0000020268 00000 н. 0000020472 00000 п. 0000020561 00000 п. 0000020609 00000 п. 0000020716 00000 п. 0000020829 00000 п. 0000020883 00000 п. 0000020976 00000 п. 0000021023 00000 п. 0000021072 00000 п. 0000021195 00000 п. 0000021243 00000 п. 0000021291 00000 п. 0000021345 00000 п. 0000021456 00000 п. 0000021510 00000 п. 0000021564 00000 п. 0000021618 00000 п. 0000021787 00000 п. 0000021841 00000 п. 0000021895 00000 п. 0000002842 00000 н. 0000001877 00000 н. трейлер ] >> startxref 0 %% EOF 4413 0 obj> поток xb«`b`X8v8h9Z9r00 \ H`Pqpl;]} qh9DD3v9 \,} AfLNLԙtZ 璧 foge $ ۨ «» Q, }или TctLÄQZα $? O # F |:> vN b $ r մ pzp @ ‘Orw8O / `hgxxEH O | [tnfew1M

1968: Год потрясений и перемен

Вашингтон, округ Колумбия

Специальное послание в канун Рождества от Apollo 8 , см. Соответствующий пресс-релиз

Черная сила: Руководство по предметам Национального архива

Президентская комиссия по расследованию убийства Роберта Кеннеди, обнаружение помощи в записях

Провозглашение президента Джонсона об объявлении 4/7/68 национальным днем ​​траура по MLK Jr.

Телеграмма от главнокомандующего Тихоокеанским флотом к председателю Объединенного комитета начальников штабов по делу: Тет, 31.01.1968. Информация адмирала Шарпа генералу Уэстморленду о ситуации в Сайгоне, включая нападение на посольство США.

Отчет о психологических операциях армии США по кампании и наступлению Тет, 31.10.1968 г.

Ежедневная записка президента Джонсона, 5 октября 1968 г. Выдержка: «В Мехико наблюдается общее чувство незащищенности после крайних проявлений насилия 2 октября.Столица изобилует слухами о революции и военном перевороте, и правительство ожидает серьезного саботажа перед открытием Олимпиады 12 октября ».

Ежедневная записка президента Джонсона от 8 октября 1968 г. Выдержка: «Временное перемирие может последовать за последними
. ночное решение студенческих лидеров приостановить массовые митинги. Если этот запрет будет соблюден, это сгладит ситуацию с Олимпиадой, но студенты ни в коем случае не сдались, и любое перемирие будет в лучшем случае непростым. Правительство не отказалось от своих обвинений в том, что в беспорядках виноваты левые.”

Стенограммы аудиозаписей телепередачи Apollo 8 , 24 декабря 1968 г.

Выводы об убийстве Мартина Лютера Кинга-младшего, специальный комитет Палаты представителей по делам об убийствах

Прокламация 3839, определяющая 7 апреля 1968 года как день национального траура по MLK

Другое:

The Enduring Chronicle: документы о гражданских правах в Национальном архиве в Атланте

Президентские библиотеки

Инцидент USS Pueblo , Глава 5, Фонды президентских библиотек, касающиеся военнопленных и пропавших без вести, из справочного документа Национального архива 104

Библиотека Кеннеди

Роберт Ф.Кеннеди — биография

Выступления Роберта Ф. Кеннеди

Заявление РФК об убийстве МЛК, 4 апреля 1968 г.

Аудиозапись заявления РФК об убийстве МЛК, 4 апреля 1968 г.

Библиотека Джонсона

Вьетнам и президентство, СМИ и роль общественного мнения, 11.03.2006, включает обсуждение наступления Тет с Дэвидом Халберстамом, Фрэнсис Фицджеральд, Брайаном Уильямсом, Дэном Рэзером и Стивом Беллом.

Viet Reflections on Tet, 05.02.1968, из Ежедневного доклада президента о Северном Вьетнаме: Севервьетнамский анализ У.S. Политическое отношение к войне во Вьетнаме после наступления на Тет. Генерала Уэстморленда называют «хвастливым», а Джонсона путают «как человека на луне».

Упоминание Тета в Послании Джонсона к нации, в котором объявляются шаги по ограничению войны во Вьетнаме и сообщается о его решении не добиваться переизбрания, 31 марта 1968 г.

ЦРУ публикует ранее засекреченные президентские брифинги в Президентской библиотеке LBJ (включая обсуждение Тет) 16.09.2015

Телефонная выдержка: Президент Линдон Джонсон рассказывает о бурных событиях в первые четыре месяца 1968 года, включая Тет и инцидент в Пуэбло

Разговор между LBJ и MLK

Ежедневная запись в дневнике президента Джонсона от 4 апреля 1968 года об убийстве MLK

Библиотека Никсона

Записка для президента от Генри Киссинджера, Анализ для Вьетнама.Отрывок: «Шок от наступления на Тет был частично связан с нашей неспособностью точно проанализировать имеющиеся разведданные».

Помощь в собрании записей кампании 1968 года

Библиотека Рейгана

Замечания о подписании законопроекта о признании дня рождения МЛК национальным праздником, 02.11.1983.

Прокламация 5431 о создании Мартина Лютера Кинга младшего, день, 18 января 1986 г.

Библиотека Ford

Речь президента Форда на симпозиуме «Скажи, как есть», 1 марта 1968 года, включает обсуждение Тет.

Пресс-релиз конгрессмена Форда об инциденте Пуэбло , 05.02.1968,

конституций для новых демократий: отражение суматохи или агенты стабильности?

Бланкенагель, А. (1992). К конституционализму в России. Обзор Конституции Восточной Европы 1.2 (лето): 25-27.

Google ученый

Коэн А. (1993). Сравнение проектов Конституции России. Евразийские доклады: что такое Россия , Центр американо-евразийских исследований. 3.2 (Зима).

Коэн, А. (1995). Преступление без наказания. Journal of Democracy 6.2 (апрель): 34-45.

Коломер, Дж. М. (1995). Стратегии и результаты в Восточной Европе. Journal of Democracy 6.2 (апрель): 74-85.

Google ученый

Эльстер, Дж. И Слагстад, Р. (ред.).(1988). Конституционализм и демократия. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Google ученый

Хардин Р. (1989). Почему конституция? В Б. Грофмане и Д. Виттмане (ред.), Записки федералиста и новый институционализм. Нью-Йорк: Agathon Press.

Google ученый

Hoadley, J.F. (1986). Истоки американских политических партий.1789–1803 гг. Лексингтон: Университетское издательство Кентукки.

Google ученый

Холмс, С. и Лаки, К. (1994a). Буря по поводу совместимости. Обзор Конституции Восточной Европы 3.1 (зима): 120-122.

Google ученый

Холмс, С. (1994b). Проектирование избирательных режимов. Обзор конституции Восточной Европы 3.2 (весна).

Лакер, В.(1994). Мечта, которая не удалась. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Google ученый

Lijphart, A. (1984). Демократии. Нью-Хейвен: издательство Йельского университета.

Google ученый

Lijphart, A. (Ed.). (1992). Парламентское правительство против президентского. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Google ученый

Линц, Дж.Дж. И Валенсуэла А. (ред.). (1994). Провал президентской демократии. Балтимор: Издательство Университета Джона Хопкинса. 2 тт.

Google ученый

Ordeshook, P.C. (1992). Конституционная стабильность. Конституционная политическая экономия 3 (2): 137–175.

Google ученый

Ordeshook, P.C. (1995). Институты и стимулы. Журнал демократии 6.2 (апрель): 46-60.

Ordeshook, P.C. и Швецова О. (1995). Если Гамильтону и Мэдисону просто повезло, то на что еще надеяться российский федерализм. Конституционная политическая экономия , 6.2 (лето): 107-126.

Google ученый

Остром В. (1991). Значение американского федерализма. Сан-Франциско: ICS Press.

Google ученый

Пауэлл, Г.Б. (1982). Современные демократии. Гарвард: издательство Гарвардского университета.

Google ученый

Райкер, W.H. (1964). Федерализм: происхождение, действие, значение. Бостон: Маленький Браун.

Google ученый

Ратленд, П. (1994). Неужели демократия подвела Россию. В А. Леввич, Демократия и развитие. В печати: Polity Press.

Сартори, Г. (1994). Сравнительная конституционная инженерия. Нью-Йорк: Издательство Нью-Йоркского университета.

Google ученый

Schattschneider, E.E. (1941). Партийное правительство. Нью-Йорк: Холт, Райнхарт, Уинстон.

Google ученый

Семлер Д. (1994). Конец первой русской республики. Обзор Конституции Восточной Европы 3.1 (Зима): 107-113.

Google ученый

Шарлет Р. (1992). Советский конституционный кризис. Армонк, Нью-Йорк: M.E. Sharpe, Inc.

Google ученый

Шарлет Р. (1993). «Этнические» республики России и конституционная политика. Евразийские доклады: что такое Россия , Центр американо-евразийских исследований 3.2 (Зима).

Шугарт, М.С. и Кэри, Дж. М. (1992). Президенты и собрания: конституционный дизайн и динамика выборов. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Google ученый

Тиг, Э. (1994). Россия и Татарстан подписывают договор о разделе власти. RFE / RL Research Report 3.14 (8 апреля).

Торсон, К. (1993). Битва за центральную власть в России: президентская или парламентская система. Евразийские доклады: что такое Россия , Центр американо-евразийских исследований 3.2 (Зима).

Толц В. (1993). Составление новой конституции России. RFE / RL Research Report 2.29 (июль).

Wallich, C. (1994). Россия и вызов бюджетного федерализма. Вашингтон, округ Колумбия: Всемирный банк.

Google ученый

Уильямсон, К. (1960). Американское избирательное право от собственности к демократии 1760-1860. Принстон: Издательство Принстонского университета.

Google ученый

Беспорядки в Латинской Америке и Карибском бассейне

Реферат

В этой заметке работа с конца 2001 г. до августа 2002 года обновлен в попытке распутать потенциальное заражение и побочные эффекты Аргентины кризис из других источников совместного движения или рынка волатильность. Мы также изучаем данные о потоках прямых иностранных инвестиций, спрашивая о потенциально более длительном ухудшении потоки капитала в регион.Недавнее увеличение спредов по всему региону, по-видимому, больше коррелирует с автономное увеличение спредов в Бразилии (в основном вызвано неопределенности, связанные с избирательным периодом, хотя также под влиянием потрясений на фондовом рынке США и падения экспорта из-за обвала аргентинского рынка), чем с затяжным аргентинским кризисом. В какой-то степени это отражает в некоторой степени общую волатильность рынка, которая была ощущается за пределами региона ЛАК.Таким образом, можно ожидать, что нынешняя ситуация с высокими уровнями и волатильностью спредов в регионе будет сохраняться до тех пор, пока неопределенности, связанные с бразильским избирательным процессом продолжать влиять на восприятие Бразилии странового риска; и дальнейшее ухудшение этого восприятия могло иметь важные последствия для доступа к рынку и распространения область.Политические события в других странах (электоральные переходы в Боливии, Колумбии и Аргентине, социальные беспорядки в Перу и Венесуэле, рост насилия в Колумбия), а также некоторые формы политического заражения (Заявления Дюальде о провале промаркетинга политика в МЕРКОСУР; новые антиприватизационные позиции в некоторые страны, такие как Перу), возможно, также способствовали спред увеличивается и волатильность.Волатильность и рост в восприятии риска на рынках ОЭСР, как следствие недавние корпоративные бухгалтерские скандалы также могут способствовать к волатильности и высоким спредам в регионе. Тем не мение, доказательства таких эффектов пока значимы только для несколько стран (особенно Мексика и Бразилия).

Цитата

«Перри, Гильермо Э .; Фисс, Норберт. 2003. Беспорядки в Латинской Америке и Карибском бассейне.Рабочий документ Всемирного банка; № 3. Вашингтон, округ Колумбия: Всемирный банк. © Всемирный банк. https://openknowledge.worldbank.org/handle/10986/15050 Лицензия: CC BY 3.0 IGO ».

Нефтяной рынок в смятении: дело проигравших и победителей

Особый

4 июня 2018 г. , автор: Хуго Эркен и Инге де Вриде

• Текущий рост цен на нефть в основном связан с факторами предложения, такими как продление соглашения ОПЕК о сокращении поставок, узкие места в нефтедобыче Венесуэлы и выход США из ядерной сделки с Ираном
• Наш официальный прогноз Rabobank состоит в том, что цены на нефть снизятся с текущих максимумов и стабилизируются в течение года.Ожидаемое увеличение спроса на нефть и сокращение добычи будет обеспечено за счет увеличения добычи на суше в Северной Америке. Более того, Саудовская Аравия и Россия недавно подали сигнал о постепенном увеличении добычи во второй половине 2018 года
• Однако геополитический стресс, связанный, например, с переизбранием президента Мадуро в Венесуэле и ожидаемым объявлением США об экономическом карантине Ирана , может нарушить рынок нефти в ближайшем будущем и привести к новой волатильности цен на нефть
• Мы используем макроэконометрическую модель NiGEM для оценки воздействия двух сценариев цен на нефть на различные экономики мира.При умеренном сценарии цены на нефть вырастут до 90 долларов за баррель в течение некоторых кварталов. В суровом сценарии цены вырастут до 115 долларов США за баррель и останутся на этом уровне до 2022 года. Наши результаты показывают, что глобальный рост замедлится в этих сценариях на 0,4–0,9 процентных пункта в период с 2018 по 2022 год. Экономическое воздействие, однако, очень неравномерно распределяется между странами, но лучше всего его можно разделить на три разные группы стран: уязвимые, удачливые и неблагополучные
• Наиболее уязвимыми являются развивающиеся рынки нетто-импортеров нефти, такие как Индия и Турция, которые испытывают краткосрочные трудности в случае быстрого роста цен на нефть, но несколько оправляются от первоначальных ударов.В нашем тяжелом сценарии Турция — единственная страна, которая окажется в рецессии с ожидаемым ростом ВВП -0,5% в 2019 году
• Счастливчики — страны-экспортеры нефти, которые извлекают выгоду из роста цен на нефть, например Ближний Восток и Россия. Россия движется по золотой траектории, особенно в тяжелом сценарии, сочетая относительно низкую инфляцию ниже 5% с очень высокими экономическими выгодами (6,8% в 2019 году)
• Неудобными являются страны-чистые импортеры нефти, которые несут умеренные убытки, например США и Еврозона.США, крупнейший в мире импортер нефти после Китая, теряет 1,9 п.п. роста ВВП до 2022 года по нашему суровому сценарию, что составляет почти 500 млрд долларов США

Введение

Рисунок 1: Цена на нефть марки Brent почти достигла отметки 80 долларов за баррель Источник: Macrobond, Rabobank

С середины 2017 года цены на нефть существенно выросли (диаграмма 1). Brent даже подтолкнули к 80 долларам за баррель (баррель) после того, как администрация Трампа объявила о выходе из Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД или Иранская ядерная сделка) 8 мая.Более того, если глобальная геополитическая напряженность продолжит расти в 2018 году, мы можем ожидать еще большей волатильности цен на нефть. Для мировой экономики рост цен на нефть может быть истолкован как форма ужесточения денежно-кредитной политики, увеличивающая расходы, что происходит параллельно с утечкой глобальной ликвидности в долларах США из-за ужесточения денежно-кредитной политики ФРС. В 2015 году мы подробно рассказали о влиянии падения цен на нефть на мировую экономику (см. Hayat, 2015) и причинах падения цен (Dumitru, 2015).В этом выпуске мы исследуем обратное: мы оцениваем текущий рост цен на нефть и особенно то, какой экономический ущерб нанес бы, если бы цены на сырую нефть продолжили свой резкий рост. Чтобы оценить глобальное экономическое воздействие в двух сценариях цен на нефть, мы используем NiGEM, макроэконометрическую модель мировой торговли, которая хорошо приспособлена для преодоления шоков предложения цен на нефть.

Что вызывает рост цен на нефть?

Механизмы

Цены на нефть зависят от трех факторов: спроса, предложения и ожиданий финансового рынка (Kaufmann, 2011).Спрос на нефть в основном определяется экономическим ростом и энергоемкостью потребления, в то время как предложение нефти зависит от фундаментальных факторов, таких как потрясения для производственных мощностей, запасов нефти или геополитических рисков, а также факторов, которые влияют на цены, изменяя реакцию предложения. , такие как структура рынка, экономика геологоразведки и технический прогресс (см. Думитру, 2015). Например, нефтяной сектор вложил значительные средства в разработку новых технологий добычи углеводородов из сланцевых пластов в США, что объясняет, почему США значительно расширили поставки нефти с 2010 года и далее (рис. 2).

Рисунок 2: Вклад в мировые поставки нефти Источник: Управление энергетической информации (EIA), Macrobond, Rabobank.
Пояснение: BRA = Бразилия, CAN = Канада, CHN = Китай, IRN = Иран, IRQ = Ирак, KWT = Кувейт, MEX = Мексика, NGA = Нигерия, NOR = Норвегия, QAT = Катар, RUS = Российская Федерация, SAU = Саудовская Аравия, ОАЭ = Объединенные Арабские Эмираты

Цены на нефть определяются не только спросом и предложением на нефть, но и в большей степени ожиданиями финансовых рынков. На рубеже веков торговля финансовыми инструментами, связанными с нефтью, заметно увеличилась.С одной стороны, производители нефти могут застраховаться от будущего снижения цен на нефть, что приведет к более стабильному рынку. На другом конце спектра трейдеры могут открывать позиции на рынке нефти и зарабатывать деньги на спекуляциях, что обычно приводит к большей волатильности. Существует общее мнение, что торговля нефтепродуктами на финансовых рынках усилила волатильность цен на нефть. Более того, ожидания рынка в отношении будущих потрясений спроса и предложения на нефть существенно влияют на текущую цену на нефть.Это объясняет, почему новости на геополитическом фронте заставляют цены на нефть реагировать почти мгновенно.

Текущий скачок цен на нефть

При уровне 4,4 млрд метрических тонн в 2016 году добыча и потребление нефти остались на уровне. Однако ВР ожидает, что добыча будет все больше падать по сравнению с растущими потребностями, и рынок нефти в ближайшие годы будет оставаться напряженным (диаграмма 3).

Рисунок 3: Мировая добыча и спрос на нефть Источник: Управление энергетической информации (EIA), BP, Macrobond, Rabobank Рисунок 4: Производство в США выросло Источник: Macrobond, EIA, база данных нефти JODI, Rabobank.
Примечание: значительное падение нефтяных вышек в 2015 году является результатом снижения цен на нефть, что резко снизило рентабельность добычи сланцевой нефти.

Что касается недавних событий, МВФ (2018) утверждал в своем последнем «Перспективе развития мировой экономики», что 80% скачка цен на нефть, который мы наблюдали с середины 2017 года, можно отнести на счет узких мест со стороны предложения. Рост мировой экономики, который поддерживал спрос на нефть, привел к росту цен только на оставшиеся 20%. МВФ определяет тройные узкие места со стороны предложения.Во-первых, ОПЕК согласилась продлить соглашение об ограничении поставок нефти до конца 2018 года, что означает сокращение поставок на 1,2 млн баррелей в сутки (баррелей в сутки) по сравнению с уровнем добычи в октябре 2016 года. Более того, Россия также согласилась придерживаться текущих уровней, что сокращает предложение еще на 0,6 млн баррелей в сутки по сравнению с октябрем 2016 года. Во-вторых, произошли некоторые непредвиденные события, ограничивавшие поставки нефти. Венесуэла сталкивается с усиливающимися макроэкономическими и финансовыми проблемами и неожиданно резко сократила добычу сырой нефти.Кроме того, были проблемы с добычей в Ливии и в Северном море. В-третьих, США не смогли отреагировать на сокращение предложения увеличением добычи сланца из-за повреждения инфраструктуры бурения нефтяных скважин ураганом. Однако в последнее время количество буровых установок и экспорт нефти в США увеличиваются в связи с ростом цен на нефть (диаграмма 4).

Новые геополитические потрясения могут поднять цены на нефть

Наш официальный прогноз Rabobank состоит в том, что цены на нефть снизятся с текущих максимумов и стабилизируются в течение года (см. Наш Ежемесячный прогноз и Ежеквартальный прогноз: шельфовая энергетика): ожидаемое увеличение спроса на нефть и сокращение добычи будет удовлетворено увеличением добычи на суше в Северная Америка.Более того, капитальные вложения в добычу и добычу нефти восстановились в 2017 году на фоне более низких безубыточных цен на нефть и, как ожидается, в ближайшие годы вырастут, но это только положительно повлияет на доступную мощность с определенным временным лагом. Более того, Саудовская Аравия и Россия недавно дали понять, что готовы увеличить добычу нефти во второй половине 2018 года, чтобы успокоить рынки (см. Bloomberg).

Однако есть вероятность, что серия новых заявлений о внешней политике США в предстоящий период вызовет политическую напряженность в отношениях с рядом важных мировых поставщиков нефти.Прежде всего, 8 мая президент Трамп произнес 18-минутную речь, в которой объявил о выходе из Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД). Этот план более известен как ядерная сделка с Ираном, который был подписан в 2015 году США вместе с Великобританией, Францией, Китаем, Россией и Германией. Выход США из сделки означает, что США повторно наложат все санкции, введенные до заключения сделки, против Ирана, и у фирм есть горизонт в 90 или 180 дней, чтобы уменьшить свои риски. Более того, 21 мая госсекретарь США Майк Помпео предоставил дополнительную информацию о том, как США собираются закрутить гайки иранскому режиму в ближайшие пару месяцев.Стало ясно, что США будут настаивать на жестких вторичных санкциях в течение шести месяцев, и США будут принимать жесткие меры против европейских союзников, которые продолжают торговать и инвестировать в Иран. Речь Помпео по крайней мере подчеркивает, что мы можем ожидать большей волатильности цен на нефть в следующие пару месяцев. Помимо динамики в сделке с Ираном, президент Венесуэлы Мадуро из PSUV был переизбран 20 мая еще на шестилетний срок. Его переизбрание усугубит политическую нестабильность в Венесуэле, которая началась более года назад и привела к гуманитарному кризису и краху экономики.Через день после результатов выборов президент Трамп подписал указ о введении санкций США в отношении Венесуэлы. Штрафы США являются ответом на то, что вице-президент Пенс назвал «незаконным результатом этого фальшивого процесса». Однако санкции не включают санкции в отношении импорта венесуэльской нефти. Согласно заявлению США, это нанесет вред венесуэльскому народу и нанесет ущерб интересам США. Но если напряженность продолжит расти и будут введены новые санкции в отношении венесуэльской нефти, ожидается, что это снова отразится на ценах на нефть.

Короче говоря, геополитические события в ближайшем будущем могут нарушить рынок нефти и привести к новой волатильности цен на нефть. Вопрос в том, каковы будут глобальные экономические последствия, если цены на нефть будут подняты до еще более высокого уровня.

Каковы экономические последствия повышения цен на нефть?

В специальном отчете Rabobank за 2015 год (см. Hayat, 2015) мы оценили, какие страны выиграют от падения мировых цен на нефть в течение 2015 года.Главный вывод этого отчета заключался в том, что страны-чистые потребители нефти, скорее всего, выиграют от падения цен на нефть больше, чем потеряют чистые производители, поэтому, наоборот, рост цен на нефть будет означать плохие новости для мировой экономики.

Экономические последствия очень неравномерно распределены между странами. Наиболее уязвимыми странами являются чистые импортеры нефти, на долю которых приходится значительная доля энергоносителей в их совокупной потребительской корзине (диаграмма 5), что характерно для многих развивающихся рынков. В этих странах рост цен на нефть приводит к ухудшению состояния счета текущих операций, более высокому оттоку портфеля, что оказывает понижательное давление на валюты и снижает покупательную способность из-за более высокой инфляции.

Рисунок 5: Топ-15 чистых потребителей нефти Источник: BP, Macrobond, OEC, Rabobank Рисунок 6: Топ-15 чистых производителей нефти Источник: BP, Macrobond, OEC, Rabobank

Согласно этим показателям, Япония, Индия, Южная Корея и Сингапур особенно уязвимы перед ростом цен на нефть. Однако, если мы примем во внимание историческую взаимосвязь между японской иеной и сингапурским долларом и шоками цен на нефть, мы можем зарегистрировать приток капитала в эти страны. Эти притоки уменьшат любое существенное понижательное давление на их валюту и, следовательно, предотвратят значительное ухудшение условий торговли.

Для чистых экспортеров нефти экономическая картина совершенно противоположная. Высокие цены на нефть, как правило, приносят облегчение странам, которые в значительной степени зависят от этих сырьевых товаров, что приводит к увеличению государственных доходов, улучшению текущего счета и увеличению валютных резервов. Ближний Восток, Африка и Россия, скорее всего, увидят, что их внешние позиции заметно улучшатся, хотя положительное влияние на Венесуэлу и Россию ослабляется экономическими санкциями США.

Следующий вопрос: каковы будут последствия дальнейшего роста цен на нефть? Чтобы ответить на этот вопрос, мы запускаем два сценария с макроэконометрической моделью торговли NiGEM.

Анализ сценария

NiGEM

Мы используем макроэконометрическую модель NiGEM для оценки влияния двух сценариев цен на нефть на различные экономики в мире. Цены на нефть влияют на экономику NiGEM тремя различными способами (дополнительную информацию см. В Приложении II). Во-первых, более высокие цены на нефть сокращают торговлю между странами, поскольку импортные и экспортные цены поддерживаются. Во-вторых, более высокая цена на нефть способствует более высокой инфляции, которая снижает реальный располагаемый доход домашних хозяйств и, как следствие, сказывается на частном потреблении домашних хозяйств.Наконец, потенциальный объем производства подвергается негативному воздействию из-за меньшего использования нефтяных ресурсов в общей добыче.

В нашем сценарии умеренных цен на нефть мы предполагаем, что цена на нефть продолжит расти до 90 долларов США за баррель во втором квартале 2018 года на фоне геополитических потрясений (рисунок 5). После того, как он будет оставаться повышенным в течение нескольких кварталов, он постепенно снизится до 80 долларов за баррель. В нашем суровом сценарии цены поднимаются до 115 долларов за баррель в конце 2018 года, и мы увидим резкий откат цен на нефть только после 2022 года.Помимо роста цен на нефть, мы ожидаем снижения обменных курсов стран-чистых импортеров нефти, за исключением нескольких крупных компаний, которые столкнутся с притоком капитала на фоне их безопасного поведения. Наконец, мы ожидаем, что уязвимые развивающиеся рынки-чистые импортеры столкнутся с более высокими инвестиционными премиями, что приведет к увеличению стоимости капитала для пользователей и окажет давление на частные инвестиции. Мы видели аналогичные события во время истерики в 2013 году, что значительно увеличило спреды свопов на дефолт по кредиту (CDS).Все предположения см. В Приложении I.

Мы сравниваем сценарии с базовым уровнем, который представляет собой прогноз RaboResearch, описанный в Ежеквартальном экономическом бюллетене за март 2018 года, дополненный недавно опубликованными данными и новыми выводами относительно цен на нефть, процентных ставок и валют. В нашем базовом сценарии один баррель нефти марки Brent стоит 72 доллара США во втором квартале 2018 года, после чего он немного снизится до 68 долларов США и 64 доллара США соответственно в третьем и четвертом квартале этого года.Наш долгосрочный прогноз цены на нефть остается неизменным по сравнению с нашим мартовским прогнозом.

Рисунок 7: Мягкий и тяжелый сценарий для цены на нефть Macrobond, Rabobank Рисунок 8: Совокупная потеря глобального ВВП в случае серьезного шока предложения нефти составляет 0,9пп Источник: Macrobond, NiGEM, МВФ, Rabobank

Результаты

Наши результаты показывают, что в целом глобальный рост замедлится в результате повышения цен на нефть. В нашем умеренном сценарии мир теряет 0,4 процентных пункта экономического роста в период с 2018 по 2022 год, а в нашем тяжелом сценарии глобальные экономические потери в конечном итоге составят 0.Всего 9пп (рисунок 8). Глобальные потери ограничены, поскольку влияние на чистых производителей и потребителей нефти в некоторой степени компенсирует друг друга. Однако под относительно гладкой поверхностью для отдельных стран можно обнаружить гораздо больше турбулентности (таблица 1).

В таблице 1 показаны три переменные экономического результата для выбранного числа стран за период 2018-2022 гг .: 1) ВВП , 2) инфляция и 3) вклад чистой торговли в ВВП (т.е. экспорт минус импорт). В первом столбце мы показываем совокупную разницу роста ВВП по сравнению с нашим базовым уровнем. Если мы возьмем Китай в качестве примера, влияние на рост ВВП в нашем тяжелом сценарии покажет цифру -1,5%. Это означает, что в нашем тяжелом нефтяном сценарии Китай потеряет 1,5 п.п. роста ВВП до 2022 года по сравнению с нашим базовым уровнем. Во втором столбце мы сообщаем о пике инфляции, который в случае Китая составляет 3,6% в тяжелом сценарии. В третьем столбце показан совокупный вклад чистого экспорта в рост ВВП по сравнению с нашим базовым уровнем.В случае Китая, общий вклад в рост чистого экспорта (экспорт минус импорт) на 0,6 процентных пункта выше, чем в нашем базовом сценарии. Это связано с более быстрым сокращением китайского импорта по сравнению с экспортом по сравнению с базовым уровнем, поскольку импортные цены растут быстрее, чем экспортные.

Таблица 1: Краткосрочные результаты сценария: 2018-2022 гг. Источник: NiGEM, Rabobank

Из Таблицы 1 мы можем провести различие между тремя разными группами стран:

1. Уязвимые : чистый импорт нефти уязвимые развивающиеся рынки, испытывающие краткосрочные трудности из-за быстрого роста цен на нефть, но несколько оправляющиеся от первоначальных ударов.Этими странами являются: Индия, Турция, Южная Африка и Вьетнам
2. Счастливчики : страны, которые выигрывают от роста цен на нефть, например Ближний Восток, Россия и Швейцария
3. Неудобные : страны-чистые импортеры нефти, которые несут умеренные убытки: например, Страны ОЭСР, Китай и развитые страны Азии (Сингапур и Республика Корея)

Уязвимые
Первая группа стран наиболее уязвима к быстрому росту цен на нефть и состоит из стран с развивающейся экономикой, нетто импортирующих нефть, таких как Индия, Турция, Вьетнам и Южная Африка.Эти страны испытывают относительно сильное обесценение своих валют, быстрый рост инвестиционных премий, всплеск инфляции и значительный удар по экономике в краткосрочной перспективе. Таблица 1 маскирует краткосрочную боль, которую испытывают эти страны, поскольку в этих странах также наблюдается довольно резкое восстановление роста после того, как первоначальная боль утихла. Траектории ВВП Турции и Индии хорошо иллюстрируют эту конкретную модель (рис. 9 и 10).

Рисунок 9: Турция — единственная страна, которая окажется в рецессии в нашем сценарии тяжелой нефти Источник: Macrobond, NiGEM, Rabobank Рисунок 10: При сценарии тяжелой нефти Индия может проиграть 2.3пп роста в краткосрочной перспективе Источник: Macrobond, NiGEM, Rabobank

Турция столкнется с серьезным ударом по своей экономике, если цены на нефть продолжат расти. Наши расчеты показывают, что эти потери ВВП по сравнению с базовым сценарием могут в конечном итоге составить -7пп в 2018 и 2019 годах вместе. При тяжелом сценарии Турция попадет на территорию рецессии: рост ВВП на 0,5% в 2019 году.

Индия, являющаяся четвертым в мире чистым импортером нефти, также является одной из наиболее уязвимых стран для нефтяного шока.Более высокие цены на нефть приводят к повышению импортных цен и ухудшению дефицита текущего счета, который в Индии уже достиг многолетнего максимума в 2017 году. Ослабление показателей текущего счета оказывает давление на отток капитала, в то время как Индия также подвержена оттоку портфеля, вызванному дальнейшее ужесточение долларовой ликвидности со стороны ФРС (см. Erken, Hayat and Heijmerikx, 2018). В целом, более высокие цены на нефть приведут к снижению курса INR на 12% в нашем тяжелом сценарии, что приведет к повышению импортных цен до еще более высокого уровня.Хотя внешний сектор Индии выиграет от ослабления INR, индийская экономика в целом будет хуже на 1,2пп (умеренная) и 2,3пп (серьезная) до 2020 года. Это равно 433 млрд индийских рупий и 860 млрд рупий упущенного роста. соответственно. Индийская экономика компенсирует некоторые из этих потерь после 2020 года, но в конечном итоге долгосрочный ущерб все равно будет в пределах 300-500 миллиардов индийских рупий (от 5 до 8 миллиардов долларов США). Такое воздействие, безусловно, вернет воспоминания о влиянии демонетизации прошлого года.

Счастливчики
Как и ожидалось, от роста цен на нефть выиграют чистые экспортеры нефти. В наших расчетах это, например, африканские страны (например, Ангола, Нигерия и Алжир, не показанные в таблице 1), Ближний Восток и Россия. На Ближнем Востоке, однако, последствия не очень очевидны, и экономический рост до 2022 года довольно ограничен: 0,4 пп в умеренном сценарии и 1,0 пп в нашем тяжелом сценарии. Внутренний спрос на Ближнем Востоке будет процветать, но в меньшей степени, чем, например, в России, из-за относительно высокой инфляции (которая в наших сценариях уже может быть недооценена, см. Диаграмму 11).Отчасти это связано с тем, что некоторые страны Ближнего Востока импортируют нефть и, следовательно, сталкиваются с импортной инфляцией. Кроме того, инфляция резко возрастает, потому что мы не ожидаем повышения курса валют на Ближнем Востоке в целом, в результате чего Ближний Восток, в отличие от России, не выигрывает от более низких импортных цен и лишь в меньшей степени от более высоких доходов от дополнительный экспорт.

Рисунок 11: Высокая инфляция на Ближнем Востоке и рост цен на нефть идут рука об руку Источник: NiGEM, Rabobank

Российская Федерация, которая может столкнуться с положительной ситуацией из-за роста цен на нефть, — это относительно низкая инфляция (ниже 5%) с очень высоким ростом, особенно (6.8% в 2019 г.). На всем прогнозном горизонте результаты нашей модели показывают, что Россия получит 1,4пп в нашем умеренном сценарии и на 3,9пп по сравнению с базовым сценарием в нашем тяжелом сценарии, при этом внутренний спрос вырастет на 2,1пп и 6,1пп (по сравнению с базовым сценарием). , соответственно. Сочетание укрепления рубля и высоких экспортных цен приводит к низкой инфляции (в краткосрочной перспективе) и высоким доходам от экспорта, что стимулирует внутренний спрос. После 2020 года инфляция снова возрастет из-за положительного разрыва производства и более высоких экспортных цен важнейших торговых партнеров России.Кроме того, доходы от экспорта снижаются из-за эффекта базы в виде укрепления рубля и роста цен на нефть.

Швейцария также выиграет от увеличения чистой нефти. Швейцарский франк в значительной степени укрепляется из-за потоков инвестиций-убежищ. Укрепление швейцарского франка приводит к снижению импортных цен, что даже приводит к довольно значительной дефляции и росту частного потребления.

Рисунок 12: Ставки США высоки. Источник: Macrobond, BEA, NiGEM, Rabobank

Неудобные
Неудобная третья и последняя группа: страны-чистые импортеры нефти, которые несут умеренные убытки в наших нефтяных сценариях.Важным из них, конечно же, являются США. В нашем тяжелом нефтяном сценарии США теряют 1,9пп прироста ВВП до 2022 года, что равно 0,4пп в год (рисунок 12). Учитывая уровень ВВП в 2017 году в 17 триллионов долларов США, США потеряют 130 миллиардов долларов добавленной стоимости к 2022 году в нашем сценарии умеренного нефтяного шока и почти 500 миллиардов долларов в нашем тяжелом сценарии. Тот факт, что США несут относительно большие потери, объясняется тем, что после Китая США являются крупнейшим чистым импортером нефти в мире (диаграмма 5). В результате значительно более высокие цены на нефть в наших сценариях напрямую отражаются на повышении цен производителей и потребителей, что оказывает понижательное давление на конкурентоспособность экспортной продукции и частное потребление.Хотя сокращение импорта из-за более высоких импортных цен и меньшего внутреннего спроса частично компенсировало это негативное влияние на ВВП, общее влияние на США остается в значительной степени негативным. Это также объясняет, почему США с макроэкономической точки зрения стремятся смягчить шоки поставок нефти за счет запуска двигателя при бурении сланцев.

Рисунок 13: Рост реальных располагаемых доходов приближается к нулю. Источник: Macrobond, BEA, NiGEM, Rabobank

Для Нидерландов влияние на потребление и чистый экспорт сопоставимо с влиянием в США, но по величине меньше.В нашем умеренном сценарии за пять лет рост будет снижен только на 0,5пп, о чем вряд ли стоит упоминать. При тяжелом нефтяном сценарии Нидерланды теряют 1,2 п.п. роста ВВП до 2022 года по сравнению с базовым уровнем, равным 0,25 п.п. в год. Наиболее заметное экономическое воздействие в Нидерландах вызвано ростом инфляции, которая достигла пика в 3,3% в 2019 году и сказывается на росте реальных располагаемых доходов населения (который упадет до 0% в 2019 году). По совпадению пик инфляции усугубился из-за повышения налогов на добавленную стоимость в том же году.Более низкий реальный располагаемый доход (рисунок 13) наносит ущерб, в частности, частному потреблению, которое теряет 2,5 п.п. роста до 2022 года. Улучшение чистого экспорта из-за более слабого евро по сравнению с базовым уровнем смягчает экономический ущерб, причиненный более низким частным потреблением. В абсолютном выражении Нидерланды потеряют 3,5 млрд евро при экономическом росте до 2022 года при умеренном сценарии и несколько более 9 млрд евро при нашем тяжелом нефтяном сценарии.

Выводы

Из-за различных узких мест со стороны предложения цены на нефть резко выросли с середины 2017 года, в результате чего цена на нефть марки Brent в мае 2018 года составила почти 80 долларов за баррель.Хотя Саудовская Аравия и Россия недавно дали понять, что они готовы постепенно увеличивать добычу нефти во второй половине 2018 года, геополитические события, такие как сделка с Ираном и переизбрание президента Венесуэлы Мадуро, могут вызвать политическую напряженность с рядом важных глобальных событий. поставщики нефти в ближайшее время. Эта напряженность может привести к сбоям на рынке нефти и возобновлению волатильности цен на нефть. Таким образом, мы исследуем макроэкономические эффекты двух сценариев цен на нефть в этом Специальном выпуске: умеренного сценария , в котором мы предполагаем, что цена на нефть будет продолжать расти до 90 долларов США за баррель и постепенно снижаться, и сценария сурового , в котором цены поднимаются до 115 долларов за баррель и остаются повышенными в течение длительного периода времени.

Наши результаты показывают, что рост цен на нефть, в частности, приводит к глобальным экономическим потерям. Более конкретно, мир теряет 0,4 пп экономического роста в период с 2018 по 2022 год в нашем умеренном сценарии и 0,9 пп в нашем тяжелом сценарии. Однако экономический эффект очень неравномерно распределяется между странами. Экономические эффекты можно разделить на три разные группы стран: уязвимые, счастливые и неблагополучные.

К уязвимым относятся страны-чистые импортеры нефти на развивающихся рынках, таких как Индия и Турция, которые в ближайшие два года понесут серьезный ущерб из-за стремительного роста цен на нефть, но несколько оправятся от первоначальных ударов после 2020 года.Турция — единственная страна, которая в конечном итоге окажется в кратковременной рецессии при нашем тяжелом сценарии с ожидаемым ростом ВВП -0,5% в 2019 году. Счастливчики — страны-экспортеры нефти, которые извлекают выгоду из роста цен на нефть, например Ближний Восток и Россия. Хотя чистый экспорт отрицательно влияет на рост ВВП в этих странах, особенно в России внутренний спрос будет значительно расти благодаря относительно низкой инфляции (ниже 5%) и высоким доходам от экспорта нефти (рост ВВП на 6,8% в 2019 году). Неудобными являются страны-чистые импортеры нефти, которые несут умеренные убытки, например США и Еврозона.США, крупнейший в мире импортер нефти после Китая, теряет 1,9пп прироста ВВП до 2022 года по нашему суровому сценарию, что составляет почти 500 млрд долларов США.

Приложение I: предположения сценария

Цена на масло

В нашем базовом сценарии цены на нефть несколько более мягкие цифры в следующих кварталах отражают рост добычи в США, компенсирующий снижение, вызванное Венесуэлой. Геополитическая напряженность в отношениях с Ираном снижается, и мы видим умеренный рост добычи в Ливии.Более того, Саудовская Аравия и Россия недавно подали сигнал о постепенном ослаблении ограничений на поставки во второй половине 2018 года. Хотя некоторые из недавних стимулов носили более спекулятивный характер, ужесточение временной структуры подразумевает дополнительную поддержку.

Сценарий умеренных цен на нефть отражает продолжающийся геополитический стресс, в частности, в Иране. Это также отражает недостаточный рост продаж в Венесуэле, Ливии и Нигерии. Добыча в США растет, но этого недостаточно, чтобы компенсировать эти изменения, и цены на нефть вырастут до 85-90 долларов США.Чтобы оценить уравновешивающее влияние дополнительной добычи сланца, мы опираемся на исследования Middeldorp, Groenewegen and De Vreede (2018), которые разработали модель VAR для оценки реакции производства в случае резкого скачка цен на нефть. По их мнению, примерно 50% первоначального ценового шока было обращено вспять через два года.

В нашем сценарии суровых цен на нефть мы предполагаем, что стабильность на Ближнем Востоке подорвана полным срывом ядерной сделки с Ираном.Как следствие, текущий прокси-конфликт между Ираном, Саудовской Аравией и Израилем перерастет в вооруженный конфликт, который будет иметь серьезные негативные последствия для мировых поставок нефти и приведет к скачку цен до 115 долларов за баррель. Более того, цена на нефть остается высокой в ​​течение длительного периода времени из-за этих серьезных ограничений предложения. Однако в конечном итоге высокая цена на нефть приведет к привлечению значительных капиталовложений, что приведет к увеличению производственных мощностей, хотя и со значительным временным лагом.Таким образом, в этом сценарии мы видим резкий откат цен на нефть после 2022 года.

Курсы валют

В наших сценариях мы предполагаем, что обменные курсы чистых экспортеров нефти , таких как Мексика, Ближний Восток, Канада и Норвегия, останутся стабильными. Валюты, которые мы ожидаем повышения, — это валюты-убежища, такие как швейцарский франк (CHF), и валюты, которые демонстрируют явную положительную (т. Е. Повышающуюся) корреляцию с ростом цен на нефть в прошлом, например австралийский доллар (AUD), Новая Зеландия. доллар (NZD), шведская крона (SEK) и сингапурский доллар (SGD).Мы также ожидаем небольшого повышения курса рубля, учитывая важность Российской Федерации в поставках нефти. Однако мы отметили лишь небольшое повышение курса, поскольку корреляция между ценами на нефть и рублем ослабла после того, как США ввели санкции против России.

Чтобы проанализировать влияние высоких цен на нефть на обменный курс чистых импортеров нефти, мы оцениваем следующую модель для всех стран-чистых импортеров нефти:

, где E — обменный курс страны i по отношению к доллару США в день t , O — спотовая цена Brent, d — временной тренд, а e — идиосинкразический термин ошибки.Мы используем ежедневные данные с января 2005 года по май 2018 года. Результаты модели используются в нашем умеренном сценарии , чтобы сделать простой прогноз для различных валют. Для нашего тяжелого сценария мы умножаем рассчитанный эффект на коэффициент масштабирования 1,5. Помимо результатов модели, мы используем экспертное мнение наших стратегов RaboResearch FX для корректировки результатов модели.

Рисунок A.1: Турецкая лира, вьетнамский донг и индийская рупия столкнутся с наибольшим понижательным давлением Источник: Macrobond, Rabobank

Рисунок A.1 показано наше общее ожидаемое влияние на валюты по отношению к доллару США со 2 квартала 2018 г. по 4 квартал 2019 г. Наши расчеты показывают, что турецкая лира (TRY), вьетнамский донг (VND привязан, а резервы иностранной валюты низкие) и индийская рупия (INR) столкнутся с наибольшим понижательным давлением в случае дальнейшего роста цен на нефть. В наших умеренных сценариях ожидается снижение курса этих валют на -9,0%, -8,3% и -7,9% соответственно. В нашем тяжелом сценарии понижательное давление будет самым сильным по пяти валютам: турецкая лира (-13.5%), VND (-12,5%), RON (-12,0%), INR (-11,9%) и ZAR (-11,0%).

Денежно-кредитная политика

Рост цен на нефть не сулит ничего хорошего для инфляции, особенно когда нефть составляет значительную долю в общей корзине импорта. Однако мы не ожидаем немедленной реакции центральных банков на изменение своей денежно-кредитной политики, чтобы противодействовать росту инфляции на фоне более высоких цен на нефть. Центральные банки хорошо осведомлены о том, что более высокие цены на нефть приводят к единовременному увеличению инфляции издержек, что должно заставить их с осторожностью изменять процентные ставки.Однако крупные чистые импортеры нефти с уязвимыми внешними финансовыми позициями рискуют, что рост инфляции будет связан со структурно более высокими инфляционными ожиданиями , которые могут вызвать, например, профсоюзы выбирают более высокие уровни заработной платы. Чтобы этого не произошло, центральные банки этих конкретных стран могли бы предпочесть предупредительное повышение процентных ставок, чтобы предотвратить развитие такого сценария. При использовании вариантов денежно-кредитной политики по умолчанию в NiGEM центральные банки реагируют в соответствии с нашими предположениями.Что касается Европейского центрального банка, мы решили экзогенизировать учетную ставку до конца 2020 года, чтобы предотвратить политический ответ на растущую инфляцию издержек. В случае с Резервным банком Индии (RBI) мы меняем денежно-кредитную политику на ценовое таргетирование.

Инвестиционная премия

Рисунок A.2: Инвестиционные премии на основе спредов CDS Источник: Macrobond, Rabobank

Страны, которые столкнутся со значительным обесцениванием своих валют, скорее всего, также столкнутся с более высокими инвестиционными премиями, что приведет к увеличению стоимости капитала для пользователей, капиталовложений. замещение рабочей силы и окажет давление на частные инвестиции или внутренний спрос в целом.В NiGEM данные по инвестиционной премии определяются как разница между долгосрочными ставками государственных и корпоративных AAA. Инвестиционные премии могут возрасти в случае нехватки ликвидности, более высокой наценки, которую банки взимают с фирм, или нормирования кредита, которое увеличивает теневую цену заимствования. Во время истерики в 2013 году мы увидели, что многие развивающиеся рынки столкнулись с ухудшением показателей и резким ростом инвестиционной премии. Чтобы смоделировать рост инвестиционной премии в наших двух сценариях, мы используем рост 10-летних спредов по свопам на дефолт по кредиту (CDS) во время истерики в 2013 году в качестве прокси для нашей инвестиционной премии в мягком сценарии (рисунок А.2). В тяжелом сценарии мы снова используем коэффициент масштабирования 1,5.

Приложение II: использование NiGEM для резких скачков цен на нефть

Использование NiGEM для анализа сценариев имеет три основных преимущества. Во-первых, модель позволяет нам оценить влияние нескольких ключевых переменных в краткосрочной и среднесрочной перспективе, таких как торговые потоки, прямые иностранные инвестиции и рынок труда. Во-вторых, NiGEM гарантирует, что глобальные торговые потоки рассматриваются в рамках закрытого бухгалтерского учета. Таким образом, торговые потоки между странами составляют глобальную торговлю, а возможные торговые или экономические потрясения учитываются через матрицу глобальной мировой торговли.В-третьих, NiGEM — это модель коррекции ошибок (ECM), которая гарантирует, что краткосрочные отклонения ВВП от потенциала роста страны в конечном итоге компенсируются.

Шок цен на нефть влияет на базовый уровень NiGEM по трем различным каналам.

1) Импортные и экспортные цены

Рост цен на нефть приведет к сокращению торговли между странами из-за увеличения экспортных и импортных цен. NiGEM рассматривает экспортные и импортные цены как средневзвешенные товарные и не товарные цены.Цены на импорт и экспорт сырьевых товаров являются средневзвешенными по пяти сырьевым товарам: мировым ценам на нефть, мировым ценам на продукты питания, мировым ценам на напитки, сельскохозяйственному сырью и мировым ценам на металлы.

2) Масло на входе

Во-вторых, рост цен на нефть приведет к сокращению использования нефти и, как следствие, к снижению потенциальной добычи в стране. В NiGEM спрос на энергию постепенно корректируется в зависимости от реальной цены на нефть, с эластичностью единицы в долгосрочной перспективе. Повышение цены на нефть сократит потребление нефти:

, где OI — потребление нефти, RX — номинальный обменный курс, CED — дефлятор потребительских расходов и WDPO — мировая цена на нефть.Использование масла напрямую влияет на поступление нефти, что является одним из факторов предложения для определения потенциального объема производства:

, где YCAP — потенциальный объем производства, K — общий основной капитал, L — общее количество отработанных часов, M — ввод нефти, а TECHL — технологические изменения, связанные с увеличением рабочей силы. Параметры являются либо параметрами производственной функции, либо параметрами масштаба. Уравнение (2) основано на соотношении CES между капиталом и трудом, встроенном в структуру Кобба-Дугласа.Меньший ввод нефти ( M ) приводит к снижению потенциальной добычи. Любые отклонения ВВП от YCAP учитываются в системе цен, которая приводит спрос в соответствие с предложением.

3) Инфляция и внутреннее потребление

Более высокая цена на нефть влияет на инфляцию через вышеупомянутые каналы (через более высокие импортные цены и косвенно через более низкий потенциальный объем производства), а также на рост цен производителей. Более высокая инфляция ведет к снижению располагаемого дохода, покупательной способности и, как следствие, к снижению личного потребления домашних хозяйств.Это негативно сказывается на росте ВВП.

Литература

Думитру А. (2015), За кулисами резкого падения цен на нефть , Rabobank.

Erken, H.P.G., R. Hayat и H. Heijmerikx (2018), Индия: торговые войны и бегство капитала , Rabobank.

Хаят Р. (2015), Нефть: хорошее, плохое и уродливое , Rabobank.

МВФ (2018), Циклический подъем, Структурные изменения , Перспективы развития мировой экономики.

Кауфманн, Р.К. (2011). Роль фундаментальных показателей рынка и спекуляций в недавних изменениях цен на сырую нефть. Энергетическая политика , 39 (1), 105-115.

Middeldorp, M., J. Groenewegen en I. de Vreede (2018), Приложение — Outlook 2018 — Геополитические риски , Rabobank.

Rabobank Quarterly: Offshore Energy (2018), Цена на нефть снизилась в течение 2018 года , Rabobank.

Rabobank Global Economic Outlook: торговая политика Трампа может нанести ущерб положительной динамике в мировой экономике, мартовский экономический ежеквартальный бюллетень, Rabobank.

Влияние экономической, политической и социальной глобализации на избыточный вес и ожирение в 56 странах с низким и средним уровнем доходов

2.2. Эконометрические характеристики

Начиная с самой экономной модели, нас в первую очередь интересует, как влияют различные проявления глобализации на индивидуальный риск избыточной массы тела:

Y _{c i t} = X _{c t} β + C _{c i t} γ + D _t + e _{c i t}

(1)

где Y _cit — манекен для превышения нормального веса (т.е.е. избыточный вес или ожирение), для человека i , проживающего в стране c на момент времени t ; X _ct — вектор ковариат на уровне страны, измеряющий различные измерения глобализации, с соответствующим вектором параметров β ; C _cit фиксирует управляющие переменные индивидуального уровня с соответствующим вектором параметров γ ; D _t — это временной эффект, позволяющий нам контролировать потенциальную временную зависимость или любые глобальные факторы (например,g., глобальные экономические кризисы), которые могут повлиять на наши интересы, и e _cit — это термин ошибки, который, как предполагается, не коррелирует с X _{(i) ct} . Чтобы учесть потенциальную пространственную корреляцию члена ошибки, все наши стандартные ошибки группируются в соответствии с идентификаторами кластера, указанными в наборе данных. В остальной части статьи мы будем ссылаться на «избыточный вес», когда имеем в виду «превышающий нормальный вес», то есть либо избыточный вес, либо ожирение.

Наши данные получены из нескольких источников. Результаты и индивидуальные контрольные переменные были получены в результате демографических и медицинских обследований (DHS), собранных в общей сложности в 56 странах за период 1991–2009 гг. (Определения переменных, а также полный список стран и лет, использованных для проведения обследований, можно найти в онлайн-версии). Приложение Дополнительный материал). Обследования DHS были подробно описаны в другом месте (S. Subramanian et al., 2011). Контрольные переменные на уровне страны взяты из Индикаторов мирового развития, сопоставленных Всемирным банком.Индексы глобализации были взяты из индекса глобализации KOF, подготовленного Швейцарским федеральным технологическим институтом (Dreher, 2006). Наконец, в качестве дополнительной контрольной переменной использовался индекс экономической свободы от Heritage Foundation.

Интересующая переменная результата (т.е. избыточный вес) была определена как имеющая индекс массы тела (ИМТ) больше или равный 25 кг / м ² . ИМТ был рассчитан путем деления веса каждого человека в килограммах на рост в метрах.Чтобы сократить выбросы, были исключены наблюдения за женщинами, чей ИМТ был выше 50 кг / м ² или чей вес был больше или равен 220 кг. Кроме того, были исключены наблюдения за женщинами, рост которых был больше или равен 2,2 м. В целом, в объединенной выборке данные по ИМТ были доступны примерно для 72% от полной выборки из 1225816 женщин. Мы ограничили выборку для анализа только небеременными женщинами в возрасте 15–49 лет. Хотя исходная выборка включала женщин старше 49 лет, для подавляющего большинства наблюдений антропометрические данные были собраны только в группе 15–49 лет.Фактический размер выборки, использованный в регрессионном анализе, варьировался от 756 000 до 887 000.

В качестве альтернативы использованию избыточной массы тела в качестве зависимой переменной в некоторых исследованиях использовалась непрерывная переменная ИМТ (De Vogli et al., 2013; S. Subramanian et al., 2011). Мы решили не следовать этому подходу, поскольку увеличение ИМТ, связанное с различными независимыми переменными, может иметь очень разные последствия в зависимости от исходного значения ИМТ. Например, изменение ИМТ с 18 до 19 (т.е. от недоедания к нормальному весу — то есть к желаемому результату) вряд ли можно сравнить с увеличением ИМТ с 24 до 25 (то есть от нормального веса к избыточному весу — то есть нежелательному результату). Измерение связи между ковариатами и ИМТ не учитывает эту разницу, в то время как измерение влияния ковариант на избыточный вес (рассматриваемый как фиктивная переменная) учитывает.

Связанные с глобализацией индикаторы, содержащиеся в векторе X _{(i) ct} , были определены для одного общего показателя глобализации, а также для трех под-измерений: экономического, политического и социального (Dreher, 2006), как обсуждалось выше. .Для каждого индекса и для каждого года мы разделили значения для каждой страны на четыре квартиля, чтобы обеспечить более интуитивную интерпретацию результирующих параметров взаимосвязи между избыточным весом и глобализацией, вместо использования непреобразованных или логарифмически преобразованных KOF- оценки. Например, положительный параметр на втором макете (при условии, что первый макет служит ориентиром) предполагает увеличение риска избыточного веса для людей, живущих в стране, которая находится во втором квартиле глобализации, по сравнению с другими 55 странами в в любой год.Использование квартилей также позволяет нам уловить потенциальную нелинейность во взаимосвязи между глобализацией и избыточным весом.

Поскольку страны конкурируют за увеличение инвестиций, становясь более открытыми по сравнению с другими в конкретный год (Asiedu, 2002), мы выбрали категоризацию по годам для категорий глобализации. В качестве альтернативы, мы могли бы классифицировать страны на основе их положения по отношению ко всем другим странам за все годы вместе взятые, но это ответит на другой вопрос: как стать более глобализированными не только по отношению друг к другу, но и по отношению к некоторой долгосрочной средней глобализации. уровень — связан с риском избыточного веса.

Кроме того, вектор C _cit содержит ковариаты индивидуального уровня, которые, как ожидается, улучшат точность оценки главного вектора параметров, β . Вектор включает показатели для разных уровней образования, для разных возрастных групп, для проживания в городе, профессионального статуса, а также для размера семьи. Образование было определено с использованием манекенов DHS для шести уровней, то есть для людей без начального образования, неполного начального, полного начального, неполного среднего, полного среднего и высшего образования.Профессиональный статус женщины зависел от самоотчета о ее текущем статусе занятости, и отдельные манекены были определены для безработных, работающих в секторе услуг (профессиональные и управленческие; канцелярские; продажи; домашнее и домашнее хозяйство; услуги), в сельском хозяйстве (сельское хозяйство по найму и самозанятости) и с физическим трудом (квалифицированный ручной; неквалифицированный ручной).

Основным требованием для согласованной оценки параметров в модели (1) является то, что член ошибки не коррелирует с ковариатами.Это вряд ли будет разумным предположением, поскольку как избыточный вес, так и глобализация могут быть вызваны некоторыми другими ненаблюдаемыми факторами, не включенными в модель (1). В принципе, наш набор данных позволяет нам включать фиксированные эффекты для страны (CFE), которые должны контролировать любые неизменяющиеся во времени ненаблюдаемые факторы глобализации и избыточного веса. Однако, с учетом фиксированных эффектов страны, индикаторы на уровне страны будут использоваться только во временном изменении (т. Е. «В пределах вариации»). Для 19 из 56 стран (включая самую большую страну — Индию) данные были собраны только за один год, поэтому с добавлением фиксированных эффектов страны эти страны будут исключены из анализа.Более того, даже в странах, у которых были данные за более чем один год (n = 37), лишь в нескольких из них имелись какие-либо различия в квартилях глобализации по годам. В спецификациях, которые включают как индивидуальный, так и страновой контроль, только 9–10 стран (из 56) по каждому измерению глобализации имели какие-либо вариации в квартилях глобализации, что привело к значительному исключению стран из анализа (включая некоторые очень крупные). (например, Бразилия, Турция, Египет, Индия, Нигерия, Бангладеш, Эфиопия и Филиппины).Поскольку такое сокращение выборки связано с преобразованием индексов глобализации в фиктивные переменные (которые мы приняли для простоты интерпретации полученных коэффициентов), это можно исправить, избегая трансформации индикаторов глобализации и используя их как неизменные. преобразованные переменные. Следовательно, когда дело доходит до (важного) сравнения результатов на основе OLS и FE, мы вернемся к использованию непреобразованных переменных.

В качестве первого шага мы решаем проблему смешения, включая набор ковариат на уровне страны, содержащийся в векторе C ² _ct , как в спецификации (2) ниже.

Ycit = X (i) ctβ + Ccit1γ + Cct2δ + Dt + ecit

(2)

Выбор мешающих факторов на уровне страны основывался на существующей литературе о факторах, которые способствуют перемещению торговли и инвестиций между странами. , и поэтому являются движущими силами глобализации. Кроме того, ожидается, что эти переменные будут связаны с риском избыточного веса. Они включают размер рынка (Asiedu, 2006; Bevan and Estrin, 2004), измеренный здесь как общий ВВП (взятый из WDI). Размер ВВП страны также может быть связан с уровнем экономического развития и, таким образом, в свою очередь, может повлиять на риск ожирения (Goryakin, Suhrcke, 2014).Кроме того, иностранные инвесторы могут посчитать более целесообразным вкладывать средства в страны с более высоким общим уровнем образования и социально-экономическим развитием (Asiedu, 2006; Walsh and Yu, 2010). Индекс человеческого развития (ИЧР), разработанный ПРООН, является широко известным показателем, который учитывает не только уровень жизни, измеряемый ВВП на душу населения, но и два других важных компонента: ожидаемую продолжительность жизни при рождении и уровень грамотности. Глоберман и Шапиро (2002), например, обнаружили, что ИЧР и ПИИ существенно коррелировали в спецификациях, которые не учитывали институты управления и индикаторы инфраструктуры.Аналогичным образом, в нескольких исследованиях (например, Dinsa et al., 2012; Goryakin and Suhrcke, 2014; C. Monteiro et al., 2004b) было обнаружено, что социально-экономический статус и развитие могут быть связаны с избыточным весом и ожирением и, следовательно, могут влиять на человека. В данном случае важен Индекс Развития.

Кроме того, еще одним важным фактором глобализации (и потенциально экономического и социального развития, которое, в свою очередь, может повлиять на распространенность избыточной массы тела независимо от глобализации) является качество экономических и правовых институтов (Asiedu, 2006; Obwona, 2001; Walsh and Yu. , 2010).В этой статье мы используем Индекс экономической свободы Фонда наследия. Он учитывает ряд факторов, потенциально важных для принятия решений иностранными инвесторами об установлении экономических отношений со странами, таких как: количественная мера способности начать, вести и закрывать бизнес; отсутствие тарифных и нетарифных барьеров; мера налогового бремени, налагаемого государством; безопасность имущественных прав; свобода от коррупции; гибкость рынков труда.Следовательно, этот индикатор, вероятно, будет особенно ценным в нашем поиске релевантных индикаторов глобализации на уровне страны.

Как мы упоминали выше, хотя вышеупомянутый подход предназначен для контроля за рядом потенциально важных факторов, влияющих на факторы, отказ от использования вариаций внутри страны, когда такой вариант в принципе доступен, будет слишком дорогостоящим. Поэтому в качестве окончательной проверки мы также проводим страновые оценки фиксированных эффектов на нетрансформированные баллы глобализации.