К двухтысячному году как правильно: Как правильно написать? / Законодательная Дума Томской области

Как правильно написать? / Законодательная Дума Томской области

По материалам сайта http://www.gramota.ru

Слова и обороты деловой речи, не требующие выделения знаками препинания

В списке представлены слова и выражения, о пунктуационном оформлении которых часто спрашивают посетители «Справочного бюро» ГРАМОТЫ.РУ 
Следует запомнить, что эти слова обычно не выделяются знаками препинания:
 

аналогично более или менее буквально в (конечном) итоге в конечном счете в крайнем случае в лучшем случае в любом случае в общем и целом в основном в особенности в отдельных случаях в первую очередь в противном случае в результате в связи с этим

в таком случае в то же время в целом в этой связи вдобавок вместе с тем во что бы то ни стало впоследствии всё-таки главным образом зачастую исключительно как максимум как минимум между тем на всякий случай на крайний случай

по возможности по меньшей мере по мере возможности по-прежнему практически при (всем) желании при всем (при) том при случае при этом приблизительно равным образом самое большее самое меньшее тем не менее фактически

Какую дату ставить в документе?

Датой документа считается дата его подписания, для акта — дата события, для протокола — дата заседания, принятия решения.

При написании даты используются арабские цифры (пара цифр для обозначения числа, пара цифр для месяца и четыре цифры для обозначения года), разделительный знак — точка:

Возможно также буквенно-цифровое обозначение даты: 5 марта 1999 г., 1 сентября 2007 г.

Как писать, с пробелом или без пробела: 1500г.; 150г. до н.э. / 1500 г., 150 г. до н. э.?

Графически наличие пробела — признак слова. Следует разделять все сокращения и цифры: 2007 г., 2008-2014 гг., с 2001 по 2008 г.

Можно ли так писать дату в документах: 19.04.08?

День месяца и месяц оформляются двумя парами арабских цифр (через точку), год — четырьмя арабскими цифрами: 19.04.2008.

Если дата записывается цифрами (22.08.2007), уместно ли после 2007 писать «года», и если уместно, то как правильно это делать?

Если в состав даты входит день месяца (число), месяц и год, то возможно различное написание:

• цифрами: 22.08.2007;
• словами и цифрами: 22 августа 2007 года; 22 августа 2007 г.;
• только словами: двадцать второе августа две тысячи седьмого года.

Если дата записывается цифрами, то слово года или сокращение г. после даты не требуется.

Как правильно писать: 2000-2002 г.г. или 2000-2002 гг.?

Принятое сокращение слова годы — гг.

Следует писать: 2000-2002 гг. Такое сокращение читается как «двухтысячный — две тысячи второй годы».

Обратите внимание: между числами ставится тире, без пробелов с обеих сторон.

«Адресат» при написании заявления центрируется по правому краю или по левому, но в правой части листа?

Реквизит «адресат» обычно выравнивается по левому краю, но всегда находится в правой части листа.

Когда применять наращения?

Наращение (буквенное падежное окончание) используется в записи порядковых числительных: 10-й класс «Б»; ученик 11-го класса; 1-й вагон из центра; 5-й уровень сложности; занять 2-е и 3-е места; в начале 90-х годов, 12-й маршрут.

Наращение не используется:

• В записи количественных числительных: словарь в 4 томах; работа 2 сотрудников; серия из 12 упражнений.
• При записи календарных чисел: 22 марта 2003 года, 1 апреля, 10 января.
• Если число обозначено римской цифрой: II Международная олимпиада школьников по русскому языку; IX конгресс, XXI век, Людовик XIV.
• В номерах томов, глав, страниц, иллюстраций, таблиц, приложений и т. п., если родовое слово (том, глава) предшествует числительному: на с. 196, в т. 5, в табл. 11, в прил. 1 (но: на 196-й странице, в 5-м томе, в 11-й таблице, в 1-м приложении).

Как применять наращения?

Наращение падежного окончания в порядковых числительных, обозначенных арабскими цифрами, может быть однобуквенным или двухбуквенным.

По закрепившейся традиции наращение должно быть однобуквенным, если последней букве числительного предшествует гласный звук: 5-й день (пятый день), 25-я годовщина (двадцать пятая годовщина), в 32-м издании (в тридцать втором издании), в 14-м ряду (в четырнадцатом ряду).

Наращение должно быть двубуквенным, если последней букве предшествует согласный: 5-го дня (пятого дня), к 25-му студенту (к двадцать пятому студенту), из 32-го издания (из тридцать второго издания), из 14-го ряда (из четырнадцатого ряда).

Если подряд следуют два порядковых числительных, разделенных запятой или соединенных союзом, падежное окончание наращивают у каждого из них: 1-й, 2-й вагоны; 80-е и 90-е годы.

Если подряд следуют более двух порядковых числительных, разделенных запятой, точкой с запятой или соединенных союзом, то падежное окончание наращивают только у последнего числительного: 1, 2 и 3-й вагоны, 70, 80, 90-е годы.

Если два порядковых числительных следуют через тире, то падежное окончание наращивают:

а) только у второго числительного, если падежное окончание у обоих числительных одинаковое: 50-60-е годы, в 80-90-х годах;

б) у каждого числительного, если падежные окончания разные: в 11-м — 20-х рядах.

Источник: Справочная книга редактора и корректора: Редакционно-техническое оформление издания / Сост. и общ. ред. А. Э. Мильчина. М., 1985.

Как расставить знаки препинания в первой фразе договора, содержащей обозначения договаривающихся сторон?

Правильным является такой вариант расстановки знаков препинания в этой фразе: Государственное предприятие «Общение», именуемое в дальнейшем «Предприятие», в лице генерального директора Поповича Александра Михайловича, действующего на основании Устава, с одной стороны и гражданин Росийской Федерации Бабкин Иван Васильевич, именуемый в дальнейшем «Работник», с другой стороны заключили настоящий договор о нижеследующем…

Обратите внимание на то, что в этой фразе слова с одной стороны и с другой стороны выступают в функции обстоятельства и не являются вводными, а значит и не требуют выделения знаками препинания.

Нужна ли запятая после слов «С уважением» в конце делового письма?

После слов «С уважением» принято ставить запятую, несмотря на то что правила правописания не регламентируют этот случай.

Например, корректно:
С уважением,
главный бухгалтер ООО «Морской пейзаж»
Д.О. Иванцева

Нужна ли точка после подписи в деловом письме?

Точка после подписи в деловом письме не ставится. В документах, в том числе в деловых письмах, подпись выступает в функции так называемого реквизита (обязательного элемента), не составляющего законченного предложения.

Следует отметить, что в газетных и журнальных сохраняется традиция ставить точку после подписи автора, если подпись располагается после основного текста статьи.

Что ставить после обращения Уважаемый господин Иванов — восклицательный знак или запятую?

Первая фраза делового письма — обращение — может заканчиваться восклицательным знаком или запятой. В случае если стоит запятая, текст письма начинается со строчной буквы. Если стоит восклицательный знак — пишем первое предложение с прописной.

Двухтысячи седьмой год: правильно ли мы говорим? | Культура

А для кого-то, может быть, ни одного? Всё ясно! Все знают, какой сейчас год.

Но, попробуем обсудить вопросы по порядку.

Первый вопрос — математический.

Кажется, совсем недавно мы ждали наступления нового века и нового тысячелетия. И многие поторопились встретить его с наступлением двухтысячного года. Хотя он был последним годом прошлых и века, и тысячелетия. Со многими знакомыми приходилось спорить тогда на эту тему. До некоторых так и не дошло, что сто или тысяча лет проходит не с началом сотого или тысячного года, а с их окончанием.

Да что говорить о простых людях, когда даже президент Ельцин, прощаясь со страной 31-го декабря 1999 года, заявил, что уходит на рубеже веков. Но ему так и не удалось дополнить юлианский и григорианский календари ельцинским.

Сейчас уже никто не думает, что идёт восьмой год нового века и тысячелетия. Все благополучно отпраздновали и начало 2001-го года. Первый вопрос закрыт!

Второй вопрос — лингвистический.

Для начала — лирическое отступление.

Мы знаем, как лингвисты борются за чистоту русского языка. Но, в то же время, отслеживают его динамику и вносят изменения в словари. Что не удалось Ельцину — сделал Путин. За несколько последних лет многие, вслед за президентом стали говорить вместо «обеспЕчение» — «обеспечЕние». Наверное, это скоро отразят и словари русского языка. Или уже? Как я уже писал, мои словари были изданы ещё в брежневское время.

А теперь о сути второго вопроса.

Мы знаем, что и в старые времена некоторые не могли правильно склонять числительные. Но это не бросалось в глаза. Дикторы средств массовой информации представляли собой эталон грамотности, а для политиков речи писали тоже грамотные люди.

Сейчас же и политики, и министры, а, особенно экономические обозреватели, часто путаются в числительных. Это просто режет ухо. А люди слушают и повторяют.

Но сейчас, уже седьмой год, существует новый феномен. Думаю, что филологи напишут на эту тему не одну диссертацию.

Людям очень понравилось произносить название последнего года прошедшего столетия и тысячелетия — «двухтысячный». Это раньше в течение тысячи лет произносили: «одна тысяча такой-то год» или ещё проще: «тысяча девятьсот…». И все к этому за тысячу лет привыкли и произносили правильно.

Но, наконец-то, наступил первый год нового века и нового тысячелетия — 2001-й.

Вот тут-то и возникли проблемы!

Вроде бы нужно говорить: «две тысячи первый» и так далее год. Но «двухтысячный» звучало так красиво…

И, кто-то по приобретённой за год привычке, кто-то повторяя за другими, стали говорить: «двухтысячи первый», второй и так далее… И опять так говорят многие в средствах массовой информации, а за ними и все остальные. И так уже седьмой год…

Что будем делать? Менять словари?

На второй вопрос заголовка ответа пока нет.

Я же желаю всем разобраться и говорить по-русски правильно.

P. S. Допечатываю эту статью. Параллельно слушаю радиостанцию «Эхо Москвы». Ведущая программы Евгения Альбац в диалоге с главным редактором этого радио Алексеем Венедиктовым говорит: «В двутысячи…». Послушайте сами! Это третий вариант — без буквы Х…

Вот так! Меняем словари? Или посылаем их…

И говорим, кому как нравится? Ведь всё равно понятно.

Русский язык новгородцев. Как правильно и почему: Который год?

Мы открываем рубрику о нашем языке. О том, как говорят и пишут в нашем городе.

В речи новгородцев много интересного, своеобразного и креативного. Но есть и сомнительные моменты, то есть такие, где новгородцы сомневаются, правильно ли это. Или, если уж пошёл совсем откровенный разговор, не сомневаясь, говорят неверно.

Именно об этом и пойдёт речь в рубрике. Зачем? Чтобы развеялись сомнения тех, кто колеблется, или возникли сомнения у тех, кто, не задумываясь, говорит, как привык. И главное, чтобы мы стали чуть-чуть более внимательными к тому, как и что мы говорим, пишем, читаем и слушаем.

Рубрику будет вести Татьяна Викторовна Шмелёва, доктор филологических наук, профессор кафедры журналистики НовГУ, автор многих лингвистических работ, в том числе популяризирующих знания о русском языке. 

Казалось бы, чего проще – сказать, в каком году мы с вами живём. А не устаёшь удивляться тому, как самые разные люди по возрасту и образованию, включая персон медийных, говорят неверно. Вот уже семнадцатый год двадцать первого века, и всё никак не удаётся всем объяснить, что говорить надо:

ДВЕ ТЫСЯЧИ СЕМНАДЦАТЫЙ ГОД, ну или ДВЕ ТЫЩИ СЕМНАДЦАТЫЙ.

Различие этих двух форм – стилистическое: первая звучит в строго официальной обстановке, например, при оглашении государственных наград, а вторая более естественна дома, среди коллег и друзей. А грамматически обе они верные.

Послушайте себя: вы так говорите?

Первые пять лет двадцать первого столетия я старательно поправляла студентов, а потом оказалось, что это отнюдь не студенческий недостаток. Не говорю, как неправильно, вы наверняка сами слышали, если обращали внимание. А вдруг не обращали?

Если вы не так молоды, что держите в памяти только текущее столетие, то попробуйте припомнить, как мы говорили о годах прошлого века: тысяча девятьсот девяносто девятый год! Даже если вы так молоды, что в вашей жизни даты, начинающиеся только с двух тысяч, вспомните, как в школе учили исторические даты:

Тысяча пятьдесят четвёртый год – смерть Ярослава Мудрого и раскол христианской церкви

Тысяча сто сорок седьмой – первое упоминание Москвы в летописях

Тысяча двести сорок второй – Ледовое побоище

Тысяча триста восьмидесятый – Куликовская битва

Тысяча четыреста семьдесят восьмой – присоединение Новгорода к Москве

И так до тысяча девятьсот девяносто девятого.

И логично начинать снова: две тысячи семнадцатый, две тысячи сто сорок второй… (но это уже, наверное, без нас). Правильно? А почему про две тысячи норовят говорить в другом падеже?

Мне кажется, что виноват двухтысячный год. Мы его долго ждали, переживали Миллениум, а потом стали к нему прибавлять первый, второй и т.д. А как мы обозначали предыдущую целую тысячу лет забыли? 

Итак, запомнить очень просто: первые части числа, обозначающего год, стоят в именительном падеже? Это же легче всего.

И забудем наконец этот двухтысячный, который внёс путаницу в такую простую вещь – сказать, какой нынче год!

А год у нас две тысячи (две тыщи) семнадцатый. Это я вам точно говорю!

Года по-английски: учимся говорить правильно

Как у вас с английскими числительными? Обычно с числами от 1 до 100 проблем практически не возникает, но вот длинные названия годов могут некоторых серьезно озадачить.  

В этой статье мы поговорим о том, как читать на английском года правильно и почему американцы и британцы говорят о дате по-разному.

При изучении английского языка все рано или поздно сталкиваются с такой непростой темой, как года. И если с написанием все понятно, и цифры что русские, что англичане используют одинаковые, то вот с произношением даты могут возникнуть проблемы. Числительные — довольно сложная тема даже для самих носителей языка, что уж говорить о тех, для кого английский не является родным.

Сегодня мы постараемся раз и навсегда понять, как читаются года на английском языке и разберем все сложные случаи на конкретных примерах.

Перед тем, как разбираться в правильном произношении годов, нужно вспомнить о дате. Напомним, что если года в Великобритании и США пишутся одинаково, то вот день и месяц — по-разному.

Британский, как и европейский вариант написания — это дата / месяц / год. В американском варианте сперва идет месяц, а потом уже дата. И выглядит это так: месяц / дата / год.

Например, 1 июля 2017 года британцы напишут как 01/07/17, а американцы — 07/01/17.

Учитывайте этот факт, заполняя документы или покупая билеты. Хотите узнать больше о различиях американского и британского английского языка? Почитайте нашу большую статью о разнице между BrE и AmE.

Кстати, как сказать эту дату (1 июля 2017 года) по-английски? Правильный ответ:

The first of July, two thousand and seventeen или The first of July twenty seventeen.

Обратили внимание, что 2017 год можно сказать и как «две тысячи и семнадцать», и как «двадцать семнадцать»? Сможете предположить, какой из двух этих вариантов классический, а какой — современный?

Дело в том, что американцы особо не ищут трудностей и называют год как два двузначных числа. Кроме того, они опускают «and» перед второй частью названия года, поэтому 2017 звучит у них как twenty seventeen.

Использование and в произношении года — характерная черта скорее для британцев, чем для американцев. Например, тот же самый 2017 год они могут произнести и как two thousand and seventeen и как twenty and seventeen (различие только в произношении 20). Аналогично и американцы могут сказать как twenty seventeen, так и two thousand seventeen (но уже без and).

Если сравнивать с нашим русским произношением, то нам ближе вариант без and. Так, 2017 год по-русски мы скажем как «две тысячи семнадцатый». Поэтому понять, как по-английски год достаточно просто.

По сути, вариант с произношением 2017 года как two thousand and seventeen — это старомодный вариант. Большинство англоязычного населения по всему миру предпочитают говорить о годах без упоминания тысяч и сотен. Так что проще классифицировать эти варианты как «сложный» (с употреблением hundred/thousand) и «простой» (без них).

Кажущиеся на первый взгляд сложными для произношения года, вроде 1867, не так уж и страшны. Достаточно запомнить, что сложные «вторые числительные» от 21 до 99 произносятся как обычно: sixty-seven (шестьдесят седьмой), ninety-nine (девяносто девятый), twenty-eight (двадцать восьмой) и так далее. Простые числительные вроде 60 или 90 произносятся как sixty и ninety соответствующе. Если вы наизусть знаете цифры до 100 — никаких проблем с произношением годов у вас возникнуть не должно. Только не забывайте, что при письме они будут писаться через дефис.

Давайте разберем на примерах сложный и простой варианты произношения таких сложных годов, как 1543 или 1679.

• 1543 — fifteen hundred (and) forty-three (сложный) и fifteen (and) forty-three (простой)
• 1679 — sixteen hundred (and) seventy-nine (сложный) и sixteen (and) seventy-nine (простой)

Просто запомните, что чтобы произнести год по-английски или написать его словами, нужно разбить число на две части и в зависимости от того, какой вариант вам нужен, простой или сложный, произнести их соответствующе. Только не забывайте про «and» в британском варианте.

Более ранние даты (до 999 года) читаются как обычные числительные. Например:

• 489 — four hundred (and) eighty-nine / four eighty-nine
• 999 — nine hundred (and) ninety-nine / nine ninety-nine

Что касается дат до нашей эры и нашей эры, то обозначаются они следующим образом:

• до н. э. — BC (Before Christ) — до Рождества Христова
• н. э. — AD (Anno Domini) — от Рождества Христова

Эти обозначения могут ставиться как до, так и после года, однако классический вариант предполагает ставить их до, как это было в латыни: AD fifteen — 15-й год нашей эры.

Что касается нулей в годах — не все так просто, как хотелось бы. Нельзя сказать «zero». Если ноль встречается вам в годах до десяти (03, 06, 09 и т.д.), то произносится он как «oh». Правда, это правило действует только до 2000 года. Все года до 2010 произносятся без «oh», но с «and».

Например:

• 1909 — nineteen hundred oh nine
• 2009 — two thousand and nine

Не все года до 2000 попадают по правило «oh». Так, например, 1900 год будет не «nineteen oh oh», а просто «nineteen hundred» (тысяча девятисотый, или дословно «девятнадцать сотен»).

Кстати, а как будет звучать непосредственно 2000 год? Может быть «twenty hundred», по аналогии с 1900-м? А вот и нет. Общепринято, что 2000 год по-английски произносится как «two thousand». Это же правило касается и 1000 года, который читается как «one thousand».

Как скажете 2010 год словами? Тут мнения расходятся даже у самих британцев. Кто-то по классике скажет «two thousand and ten», а кто-то — «twenty ten». Ни один из этих вариантов не является ошибкой, и собеседник поймет вас, какой бы из них вы ни употребили.

А вот как «год» по-английски будет произноситься в датах? Если в русском языке мы говорим «год» после числа, то в английском — все наоборот. Слово «year» произносится либо перед самим годом, либо опускается вовсе. Например, 2015 год в сложном варианте будет звучать как «year two hundred and fifteen», а по-простому — «year twenty fifteen».

Помните, что с годом употребляется предлог «in» (in 2015), и если мы говорим про конкретный месяц в году — также используем предлог «in» (in October 2015). Называя точную дату, мы употребляем предлог «on» (on October 6), а при произношении добавляется еще и «the» (on the sixth of October).

Давайте разберем еще немного примеров для закрепления материала:

• Elvis Presley was born in 1935 — Elvis Presley was born in nineteen hundred and thirty-five / Elvis Presley was born in nineteen thirty-five — Элвис Пресли родился в 1935 году.

• The Beatles broke up in 1970 — The Beatles broke up in the year nineteen hundred and seventy / The Beatles broke up in nineteen seventy — Битлз распались в 1970 году

• On a very cold day in December of 1856 — On a very cold day in December of eighteen hundred and fifty-six / On a very cold day in December of eighteen fifty-six — В один очень холодный день в декабре 1856 года

• In 1609 Galileo Galilei built his first telescope and began the astronomical observations — In the year sixteen hundred oh nine (sixteen oh nine) Galileo Galilei built his first telescope and began the astronomical observations — В 1609 году Галилео Галилей построил свой первый телескоп и начал астрономические наблюдения

Как видите, не так уж и сложно разобраться с темой годов в английском языке. Главное — побольше практики. Пытайтесь произнести про себя любой год, который встречается вам в текстах. Для более продвинутой практики постарайтесь написать год числительными, а не цифрами.

Надеемся, теперь вы сможете не только сказать в каком году вы родились, но и блеснуть знаниями в области истории!

Даты в русском языке — Русский Подкаст

ГОД/YEAR Prepositional Case

В 1995 году / в тысяча девятьсот девяносто пятом году

В 2000 году / в двухтысячном году

В 1789 году / в тысяча семьсот восемьдесят девятом году

Но: Тысяча семьсот восемьдесят девятый год — очень известный год.

 

 

МЕСЯЦ / MONTH Prepositional

в феврале

в декабре

в июне

 

 

МЕСЯЦ + ГОД (MONTH + YEAR)

Prepositional + Genitive

06.1999: в июне тыcяча девятьсот девяносто девятого года

02.2001 : в феврале две тысячи первого года

 

 

ЧИСЛО + МЕСЯЦ + ГОД

All in Genitive

02.06.1999: второго июня тыcяча девятьсот девяносто девятого года

25. 02.2001: двадцать пятого февраля две тысячи первого года

10.12. 1986: десятого декабря тысяча девятьсот восемьдесят шестого года

 

 

СОБЫТИЕ/EVENT

Genitive

02.06 второго июня

25.02 двадцать пятого февраля

10.12 десятого декабря

01.01 первого января

Это случилось второго июня.

Давайте встретимся двадцать пятого февраля вечером.

Извините, но десятого декабря я занят.

Первого мая никто не работает.

 

 

НЕТ СОБЫТИЯ/NO EVENT

Nominative Neuter

08.03 восьмое марта

01.05 первое мая

10.12 десятое декабря

01.01 первое января

Восьмое марта — это Международный Женский День. Я люблю восьмое марта.

Первое мая — очень важный праздник.

Сегодня десятое декабря, завтра будет одиннадцатое декабря.

Первое января — мой любимый день.

В две тысячи восьмом году: двадцать седьмое февраля

Всего найдено: 18

Как произнести фразу » в 2018-м»

Ответ справочной службы русского языка

В две тысячи восемнадцатом.

Здравствуйте! В свое время мы встретили ДВУХТЫСЯЧНЫЙ год. Далее по грамматическим нормам должны были бы следовать ДВЕ ТЫСЯЧИ ПЕРВЫЙ, ДВЕ ТЫСЯЧИ ДЕСЯТЫЙ и т.д. годы. И соответственно в ДВЕ ТЫСЯЧИ ПЕРВОМ, В ДВЕ ТЫСЯЧИ ЧЕТЫРНАДЦАТОМ годах. Однако повсеместно звучит в ДВУХ ТЫСЯЧА ПЕРВОМ, В ДВУХ ТЫСЯЧА ЧЕТЫРНАДЦАТОМ и т.д. годах. Причем это можно услышать и по радио, и по телевизору из уст уважаемых дикторов и не менее уважаемых их гостей. Это теперь будет нормой. Спасибо.

Ответ справочной службы русского языка

Нормативно по-прежнему: в две тысячи четырнадцатом году.

Правильно ли: в две тысячи седьмом году?

Ответ справочной службы русского языка

Правильно.

Как правильно говорить: » в двух тысяча тринадцатом году» или » в дветысяча тринадцатом году»?

Ответ справочной службы русского языка

Верно: в две тысячи тринадцатом году.

как правильно писать «в двух тысяча десятом» или «в две
тысяча десятом»

Ответ справочной службы русского языка

Верно: в две тысячи десятом (году).

Уважаемая Грамота!
Как правильно говорить и писать: в две тысячи десятом году или в двух тысячи десятом году? Всегда в речи и на письме употребляю первый вариент, однако недавно услышала, как компетентный лингвист употребляет второй вариант!
Нахожусь в замешательстве!!!! Начала сомневаться в себе!!!!

Ответ справочной службы русского языка

Не сомневайтесь, правильно только в две тысячи десятом году.

Здравствуйте!!! Скажите, пожалуйста, как правильно написать в двухтысячетретьем году или в две тысячи третьем году, пара сапог или пара сапогов???

Ответ справочной службы русского языка

Верно: в две тысячи третьем году, пара сапог.

Как правильно сказать: «в две тысячи девятом году» или «в двух тысяч девятом году»?

Ответ справочной службы русского языка

Правильно: в две тысячи девятом году.

Уважаемое,справочное бюро,помогите разобраться с числительными.Две тысяча(и) сто первый год;нет две тысяча сто первого годо;дать две тысяча сто первому году;в две тысяча сто первом году;право, две тысячи лет.У Виноградова,Шанского я не нашел,Благодарю.Запрос неоднократный с моей стороны.

Ответ справочной службы русского языка

В составных порядковых числительных изменяется по падежам только последнее слово. Правильно: две тысячи сто первый год, две тысячи сто первого года, в две тысячи сто первом году.

Довольно часто в средствах массовой информации от чиновников различных рангов можно слышать: осуждЕнный, в ДВУХ тысяч … году, В Украине. С моей точки зрения правильно: осуждЁнный, в ДВЕ тысячи … году, НА Украине. Прошу Вас разрешить это противоречие. Заранее благодарю.

Ответ справочной службы русского языка

Вы правы. Правильно: осуждённый, в две тысячи… году, на Украине.

Уважаемая «Грамота».
Хотелось бы знать, как правильно пишется (произносится) сложное числительное-дата,например, в творительном падеже.
Со школы я помню: в две тысячи девятом году, а сейчас с экрана ТВ слышу: в двух тысяча девятом…
С уважением, НБ.

Ответ справочной службы русского языка

Правильно: в две тысячи девятом году, для две тысячи девятого года.

Здравствуйте,
Хотелось бы узнать как правильно произносится в 2007 году. В две тысячи седьмом или в двух тысячи седьмом году?

Ответ справочной службы русского языка

Правильно: в две тысячи седьмом году.

как правильно?
в две тысячи восьмом,-втором,-четвертом?
или иначе?
«депутатско-чиновничье» — двухтысячночетвертый,-восьмой и тд,режет слух

Ответ справочной службы русского языка

Правильно: в две тысячи восьмом, в две тысячи четвертом, в две тысячи втором и т. п. В составных порядковых числительных склоняется только последнее слово.

Подскажите, как поставить числительное «две тысячи первый год» в форму предложного падежа?
Какой вариант правильный:
— в две тысячи первом году?
— в двух тысяч первом году?
Спасибо

Ответ справочной службы русского языка

Верен первый вариант.

Здравствуйте! Подскажите как правильно склоняется словосочетание дветысячи седьмой год? В двух или две тысячи седьмом году?

Ответ справочной службы русского языка

Правильно: в две тысячи седьмом году. Страницы: 2 последняя

Представим себе для начала такое красивое число с двумя нулями и единичкой — 2001. Две тысячи первый год, первый год третьего тысячелетия. Две тысячи первый. Чтобы разобраться, нужно вспомнить, что числительные бывают количественные и порядковые.

В количественном числительном склоняются все его части, например: он проехал более двух тысяч пяти километров. В порядковых же числительных склоняется последняя часть составного порядкового числительного, согласующаяся с существительным, например: он появился в две тысячи пятом году.

Две тысячи первый -это так называемое порядковое числительное. Но оно не круглое, в отличие от года двухтысячного, оно уже разбавлено единичкой. И неужели вы скажете: «Он женился в двухтысячепервом году»? Конечно же, нет. Это и выговорить, и написать страшно. Про того, кто совершил этот решительный поступок в первом году нового тысячелетия, мы скажем: «Он женился в две тысячи первом году».

Вот с этого и начнем вести наш отсчет нового тысячелетия. В две тысячи первом, в две тысячи втором, в две тысячи третьем, четвертом, пятом, десятом, двенадцатом, тринадцатом, четырнадцатом…

Обратите внимание, по падежам изменяется только самая последняя цифра, «две тысячи» остаются неизменными в любых позициях! Кто помнит, тот сравнит это с годами ушедшего уже XX века: «Родился в тысяча девятьсот шестьдесят пятом». Так и здесь, аналогия прежняя и изменения не нужны — в две тысячи первом, втором, третьем и так далее.

Приведем пример: «Фильм был снят в две тысячи тринадцатом году, а в две тысячи четырнадцатом обошел все экраны мира». «Книга была впервые опубликована в две тысячи втором году».

Ничего сложного. Просто запомните: «две тысячи» в датах — это всегда «две тысячи».

КАК С НЕЙ БОРОТЬСЯ…

С экранов телевизоров, из радиоприемников мы слышим с завидным постоянством повторяемое: «В двух тысяча первом году… С двух тысяч первого года… К двух тысяча первому году…» Так, за редким исключением, говорят наши сограждане, вероятно, по инерции перенесшие форму употребления словосочетания «двухтысячный год» на годы последующие — две тысячи первый (второй, третий и т. д.).

А между тем перед нами не количественное числительное, где согласно правилу склоняются все его части (например: не проехал и двух тысяч одного километра, награжден двумя тысячами одним рублем), а порядковое, склонение которого подчиняется строгим правилам и не имеет вариантов: склоняется последняя часть составного поядкового числительного, согласующаяся с существительным.

Можно поздравить кого-то с двухтысячепятисотлетием (это существительное, и изменяется оно как существительное второго склонения), но нельзя использовать форму «двух тысяча» применительно к обозначению года.

Итак:

• две тысячи первый год (именительный)
• две тысячи первого года (родительный)
• две тысячи первому году (дательный)
• две тысячи первый год (винительный)
• две тысячи первым годом (творительный)
• о (в) две тысячи первом годе(у) (предложный).

Двухтысячные годы глазами авторов журнала «Неприкосновенный запас»

Елена Фанайлова: Свобода в клубе «Квартира 44». 2000-е годы. «Regime Nouveau (Режим Hуво). Россия в 1998-2006 гг.» — номер журнала «Неприкосновенный запас» вышел под таким названием. И мы сегодня собрались с одним из его редакторов Антоном Золотовым и с авторами этого номера, которые дали свою картину 2000-х годов. Евгений Сабуров, поэт, экономист, научный руководитель Федерального института развития образования; Денис Драгунский, главный редактор журнала мировой политики «Космополис»; Илья Кукулин, редактор отдела «Практика» журнала «Новое литературное обозрение»; Сергей Рыженков, политолог, заместитель директора Центра изучения современной политики; Борис Дубин, социолог, критик, переводчик, заведующий отделом социально-политических исследований аналитического «Левада-центра». Я бы хотела начать с ваших личных впечатлений, самых ярких, о 2000-х годах.

Сергей Рыженков

Сергей Рыженков: У меня одно впечатление сильное, которое независимо от других сфер… то есть я имею в виду перемены какие-то по сравнению с 1990-ми. Изменения во всем мире происходят, и Россия меняется, очень трудно отделить собственные какие-то возрастные вещи, которые претерпеваешь. Есть изменения в профессиональном статусе, в профессиональном опыте, в жизненном опыте, — это одно. А вот есть еще четкая политическая вещь, очень странная. Оказывается, крайне понизились (это я сначала таким немножко занудно-ученым образом выражусь) возможности сотрудничества с людьми из других политических ниш. Оказалось вдруг, что в 1990-е можно было общаться и даже что-то делать вместе с какими-то людьми, которые явно были из другого лагеря. И вдруг 2000-е — как отрезало. То есть появились люди, с которыми можно еще вежливо разговаривать, и на этом все сотрудничество заканчивается. Целая толпа знакомых вдруг дружно пошла в «Единую Россию», «Справедливую Россию», те люди, о которых раньше и подумать было невозможно, что такое случится. Вот это самое сильное впечатление, которое действительно можно изолировать от других впечатлений, от глобализации и прочих таких вещей.

Борис Дубин: Я хочу поддержать тут отчасти Сергея, может быть, чуть развить и сдвинуть то, что он сказал. Я сначала думал говорить о том, что стали сильно стираться различия, а как-то все более однообразно стало представать — и общественная, и не-общественная жизнь. А потом сам себя поправил: кроме одних различий — различий между «своими» и «несвоими». Вот, оказывается, за 2000-е годы стали резко возникать группы «своих» и в малом масштабе, и в большом масштабе. И «свои» уже с «чужими» никак не путаются. Это касается России в целом, и это касается нас всех, у которых образовались «свои», и мы стараемся держаться со своими. Мест, где сегодня перемешивались разные «свои», становится, по-моему, все меньше, и назвать их становится все труднее. Поэтому общий фон — серый, но в клеточку, перегородчатый такой, потому что мы же всегда сравниваем события с тем, что было до, и, с другой стороны, сравниваем с тем, что как бы находится впереди. Про 90-е мы уже сказали, а с тем, что впереди, есть ощущение, что, по крайней мере, какой-то срок мало что изменится. И это тоже определенный эмоциональный фон — и цветовой фон — того, что мы видим вокруг.

Елена Фанайлова: Наверное, это чувствуют все, потому что не случайно же Никита Михалков издает журнал под названием «Свои», и известное прокремлевское движение имеет название «Наши».

Евгений Сабуров

Евгений Сабуров: Я хочу обратить внимание на совершенно другую вещь. Я столкнулся с тем, что я совершенно не понимаю людей 20-летних. Выросло целое поколение, в котором уже нет опыта советскости, и это поколение достаточно странное. Дело не только в том, что им невозможно объяснить, что такое Госплан и чем занимался Госкомцен, но я столкнулся с такой вещью недавно у московских школьников, странная вещь: Пушкин — это архаичный, малопонятный поэт, которого очень сложно читать. В то же время своими поэтами, абсолютно понятными и воспринимаемыми «на ура» являются Хлебников, Александр Введенский, которого они читают под рэп. Они говорят на совсем другом языке, и мы этот язык не улавливаем. Возмущение всяческих составителей учебников тем, что дети не воспринимают то, что там написано, — да, это проблема. Это другое поколение, с совершенно другим опытом, с другим языком, и мы его не знаем, это поколение. Вот это на меня произвело самое большое впечатление.

Илья Кукулин: Я скажу два своих наиболее сильных впечатления от 2000-х годов. Первое впечатление заключается в том, что происходило начавшееся в конце 90-х очень интенсивное размывание нравственных критериев в интеллектуальной журналистской среде. Это касается не тех людей, с которыми я взаимодействую каждый день, к счастью. Но вот редактор газеты или интернет-издания публикует статью крайне оскорбительную или невменяемую, находящуюся, с моей точки зрения, за пределами допустимого в приличном обществе, потом с ним начинается дискуссия, он объясняет, что, вот, я, собственно, полемики и хотел… Ты разводишь руками, потому что в 2000-е годы все чаще приходится пускаться в объяснения, можно ли красть в гостях серебряные ложки, пользуясь словами Довлатова. Вторая же вещь — это образ, картинка: подготовка к параду, к 60-летию Победы в 2005 году. Стою на Тверской улице, случайно на нее вышел. Вдоль улицы в три ряда едут реконструированные полуторки времен войны, окрашенные в ярко-зеленый цвет, впоследствии они везли по Красной площади ветеранов. Они спускаются нескончаемым потоком под рекламными растяжками с рекламами «порше» и ночных клубов. Вдоль всех тротуаров стоят люди, тоже бесконечной толпой, и бесконечно снимают это со вспышками на мобильные телефоны. Вот эти спускающиеся новенькие полуторки времен войны и сплошные шквальные вспышки мобильных телефонов — пожалуй, самый потрясший меня образ 2000-х годов в России.

Денис Драгунский

Денис Драгунский: Для меня образ 2000-х годов, если взять такую же примерно картинку, которую видел Илья на Тверской, это другой немножко сюжет. Это очень затрапезный, очень заштатный русский городок, очень грязная размытая улица, колонка водозаборная, а может, даже колодец, в котором люди реально берут воду, похилившиеся заборы и все такое. И на этом колодце наклеено объявление «Быстрый интернет — без проблем» — и мобильный телефон. То есть, мне кажется, главным событием, которое мы сейчас получили, одним из важных событий (нельзя назвать самое главное событие), это то, что мы вступили в какую-то постиндустриальную эру, эру высоких цифровых технологий, не домодернизировав страну. И все. И мы уже проехали. Быстрый интернет всяко провести легче, кинуть кабель или поставить вышечку для мобильников, чем рыть водопровод. Вот так вот и будем жить. И я думаю, что вот эта матрица очень сильно отразится на 2000-х, 2010-х и дальнейших годах. Можно еще кое о чем, конечно, сказать. Произошло то, что я называю «вторым пришествием глухих». Глухота — это понятие, естественно, конвенциональное: человек глух к чему-то, что слышат остальные люди. Не бывает глухих людей вообще, я имею в виду в культурном смысле. Первое «пришествие глухих» совершилось после переворота 1917 года в России, когда пришли люди со своими, очень экзотическими понятиями о культуре, да просто о грамотности. Сейчас произошло то же самое: нормы девальвировали, но никто их не девальвирует нарочно, ни в орфографии, ни в морали. Просто пришли люди, которые прежними технологиями были отодвинуты от того светлого поля, в котором происходила полемика, в котором люди обменивались информацией, какими-то тезисами. Тот же интернет. Понимаете, интернет — это безграмотная грамматически и ужасающая с точки зрения нравственности площадка. Но это есть та реальность, в которой нам, наверное, придется жить долгое время.

Антон Золотов: Мои впечатления отчасти проиллюстрированы примерами Ильи и Дениса. Общее впечатление о 2000-х годах, которые для меня начались завершением «моих университетов», — это некое постоянное ощущение «ненастоящести» жизни (отчасти, кстати, это отражено в редакционном вступлении к номеру, в котором выражена и моя точка зрения), это ставшая повсеместно употребляться приставка «как бы». Как бы экономика, как бы рост, как бы мы удваиваем ВВП. И в этом смысле мне кажется отчасти ужасающим свидетельство того, насколько сильно разделяется вот это ненастоящее общественное, которое напоминает все больше некий маркетинговый прием, трюк… Я себя иногда ощущаю внутри некоторого рекламного ролика, такого огромного и частного. Действительно, то, о чем мы говорили, это – «свои», своего круга. И вот мне кажется, эта грань, разделение между частным и ненастоящим общественным и есть для меня основной образ, свидетельство наступивших 2000-х.

Елена Фанайлова: Почему вы назвали номер «Режим Нуво»? Это такая отсылка к термину ар-нуво, искусству начала ХХ века?

Антон Золотов: Отчасти. Собственно, номер, о котором идет речь, он юбилейный, это 50-й номер «Неприкосновенного запаса», который совпал с восьмилетним юбилеем журнала. И когда мы думали о том, чему посвятить этот номер, естественным образом возникла идея, что сам период с 1998 года по 2006-й должен и стать темой этого номера. И когда мы стали обсуждать, какие материалы могли бы в него войти, чему бы он мог быть посвящен, — как раз вот это свидетельство ненастоящести, на наш взгляд, и становится основным свидетельством вот этого периода. Когда мы говорим «нуво», это отражение, скорее, не того, что режим «новый», он, скорее, «новенький», это некоторое ощущение новостности, то есть как «новый продукт, новый товар», это отчасти прием из области экономики, маркетинга. Самое известное, с чем, безусловно, здесь есть перекличка, это праздник божоле нуво, который как раз с начала 2000-х годов очень активно продвигается в России, как маркетинговый прием. И на наш взгляд, условность и неопределенность многих явлений, понятий в рамках «режима нуво» и заслуживает отдельного рассмотрения. Мы должны снять как бы кавычки со всех слов. Опять, видите, я употребил слово «как бы», насколько оно уже вошло в речь. Мы должны убрать различные упрощающие, уменьшающие приставки, суффиксы от слов и терминов, и, мне кажется, наш номер во многом и посвящен этой задаче.

Елена Фанайлова: Ну, давайте попробуем поговорить теперь по существу. Я помню, что в начале 2000-х годов, году примерно в 2002-2003-м многие аналитики, интеллектуалы заговорили о том, что мы все чаще наблюдаем черты застоя, очень знакомые по прежней жизни, черты застоя в обществе. Здесь и «Единая Россия» как главная правящая партия, и сворачивание института свободной прессы, и неоконсерватизм во всех его проявлениях, я не буду далее продолжать. И в то же время мы наблюдаем при стабильном нефтедолларе рост интереса к буржуазному потреблению, распространение сетей самых разных потребительских — от «Ашана» до «Макдоналдса» и от «Адидаса» до «Беннетона» — не только в Москве, но и на всем пространстве нашей необъятной родины. И системы мультиплексов, и американское кино. В то же время наблюдаем зарождение нового русского фашизма и появление каких-то маргинальных левых идей. Что должен думать обычный человек про это все?

Борис Дубин

Борис Дубин: С одной стороны, думать над тем, что прикидывается все время средним и одинаковым. И второе, что связано с первым, — находить в нем внутренние различия, которые мы с ходу не видим. Все-таки то мышление, которому мы служим, как профессионалы, — это поиск различий. К вопросу о среднем. Ну, средними немножко прикинулись. Тут я согласен с Антоном и с его диагнозом ситуации. Все-таки режим такой имитационный, он немножко средним прикидывается, и каждый, заслоняясь этим средним, думает, что он-то совсем другой, и он-то свою дорожку найдет и пройдет, куда надо, и сделает то, что он хочет. Ну, хорошо прикидываться сегодня средним. И в связи с этим как бы все немножко присели… Мы понимаем, что настоящий рост всех немножко другой, но вот все присели и как будто они теперь такого среднего роста. И с этим связана другая черта (о ней сегодня еще не говорили, но, думаю, обязательно скажут), это то, то некоторое время назад начали называть словом «глянец», но не в прямом смысле — глянцевый журнал, а уже как некоторая метафорическая характеристика эпохи. Я бы хотел обратить внимание на то, что такое глянец в буквальном смысле слова. Это такое недозеркало. Когда периоды, режимы, страны, сообщества впадают в некоторое состояние, которое потом или сразу же начинают называть застоем, в них возникает такое стремление не к точному зеркалу (не дай Бог, нас покажут, какими мы есть), а к некоторому мутноватому зеркалу, глянцу, который как бы намекает на то, что зеркало есть, но говорит о том, что это зеркало не для того, чтобы в него смотреться, оно, скорее, для того, чтобы им загораживаться.

Елена Фанайлова: « Но это зеркало мне льстит».

Борис Дубин: Ну да. Оно должно польстить, но в то же время не настолько явно, чтобы привлечь ко мне внимание. Не случайно словами эпохи становятся слова типа глагола с «не» — не грузи, не парься, не высовывайся… Но за этим «не высовываться», где мы как будто одинаковые, — устроить свои дела, достичь своих целей, реализовать свои интересы и так далее, и так далее. И вот эта всегдашняя игра в похожесть, в мимикрию (прикинусь несъедобным) и вполне себе настойчивое, даже, я бы сказал, наглое преследование собственных целей и интересов, абсолютно беззастенчивое по отношению к другим. Вот сочетание этих вещей ставит мысль в тупик. И мне кажется, что надо в этот тупик углубляться и начинать с ним разбираться.

Евгений Сабуров: Я все-таки вернусь к тому, что я говорил. Мне кажется, что здесь проблема состоит еще в том, что два поколения с совершенно разным опытом, с совершенно разными по степени измотанности нервами, они ведут себя по-разному. Все, что здесь говорилось, все-таки относится к нашему поколению. И здесь действительно есть накопившаяся усталость. И при таких ценах на нефть, как сказал мне один замминистр, вообще о чем говорить, что делать? — ничего не надо делать. Вот эта возможность не делать, возможность идти в каком-то русле, все делать как бы и все делать глянцево — это усталость старых людей, людей, которые пережили тяжелейшую нервотрепку, реализовались каким-то образом, каким-то образом делали себя. Если же мы обратимся к молодым людям, то они находятся в достаточно серьезном нервическом состоянии, они напряжены, у них вовсе нет этого глянца и вовсе нет этого желания влиться во что-то среднее. Они действительно что-то хотят. Что? Может быть, они могут еще это сформулировать. Понять, что они хотят, нам чрезвычайно трудно. Я повторяю, мы говорим на разных языках, мы люди разной культуры. Но я бы здесь не стал лезть с оценками, сразу говорить, что это что-то плохое. А у нас что, все было хорошее, да? Поэтому стоит приглядеться к этому поведению, не осуждать стариков за то, что они старики, но разрешить молодежи все-таки быть несколько другими.

Елена Фанайлова: Я думаю, что Борис Владимирович имел в виду общую установку, общественную, на слово «глянец». Недавно фильм вышел, так называется. И может быть, молодым людям предлагается эта модель, и их растерянность от того, что они этого не хотят. Потому что нормальный человек… какого упрощения он может хотеть для себя? Он хочет своего индивидуального пути. Денис Драгунский не согласен со мной?

Илья Кукулин и Денис Драгунский

Денис Драгунский: Я насчет упрощения, конечно, не согласен. Мне бы хотелось вернуться к выступлению Бориса Дубина. То, что говорил сейчас Борис о глянце, мутноватом зеркале, о том, что люди не высовываются и притворяются одинаковыми, а вот за этой стенкой притворства они выстраивают, живут, собственно, достигают своей цели совершенно бесчеловечным образом. Я вдруг вспомнил, что я это уже читал, подробно, много раз в репортажах Стуруа и Кондрашова про американский образ жизни. Ну, ребята, ну, это же то, что нам объясняли в 70-е годы, как не надо жить, ну, вот и приехали. Так вот я и хочу сказать, что проблема наша заключается в том, что наша страна — это ужасно, конечно, звучит — потихонечку становится нормальной. Нормальной, может быть, в плохом смысле слова, в том смысле как нормальная страна — какая-нибудь американская глубинка, в том смысле как нормальная страна — какая-нибудь Франция под Парижем где-нибудь, немецкая обыкновенная страна. Нормальный народ — он всегда патриот, он очень любит свою родину, он любит покупать отечественные автомобили, несмотря ни на что, несмотря на то, что они хуже японских, он покупает в Америке «понтиак», а у нас «калину». Откуда эти 10 миллионов человек, которые покупают «жигули», я не знаю, почему они это делают, но они делают, они патриоты. Нормальный человек — он мистик, он верит в неопознанные летающие объекты, в Кашпировского и так далее, и в астрологию, разумеется. Нормальный человек любит очень кредиты, супермаркеты, он очень любит скидки, и он интеллектуалистские, интеллигентские мечтания видел в одном месте, вот в тех самых кроссовках того самого белого цвета. Ему это не надо. И он голосует за партию порядка. Мы, то самое старшее поколение, к которому я принадлежу и о котором говорил сейчас Евгений Федорович Сабуров, конечно, жило в тех условиях, когда главной ценностью была свобода, когда главной ценностью было интеллектуальное разнообразие, возможность читать интересные книжки, смотреть интересное кино. А сейчас надо смотреть «Крепкий орешек-4», «Гарри Поттера», ходить в «Ашан», вот чего надо. Да, но наша задача, задача интеллектуалов — только сохранить себя. А самая большая беда 2000-х годов в таком случае — это то, что… Игорь Северянин когда-то сказал, что интеллектуал, охваченный настроениями масс, зрелище отвратительное. В «Единую Россию» должны вступать простые люди, они должны за нее голосовать, не обязательно вступать. А когда серьезные люди с высшим образованием и докторской степенью начинают мне вслух объяснять, почему «Единая Россия» — самая главная партия, должна вечно держать власть, это довольно смешно.

Сергей Рыженков: Я, когда слушал коллег, понял, что я единственный понимаю режим узко, то есть как политический режим, а все остальные говорят о социально-политическом режиме. Для меня эти вещи слабее связаны, чем здесь хотели бы представить. В принципе все то, что говорилось здесь, можно рассматривать независимо от политического режима в узком смысле, эти изменения происходят во всем мире, вот это смешение. То есть давно, везде, если интернетовскую терминологию брать, те, кто имеют ресурсы, вешают такое облако тэгов и дают возможность людям в зависимости от размера этих тэгов за них зацепляться, на крючки на эти сажаться. Я себе выписывал по ходу разговора: Америка, Великая Отечественная война, мобильники… Не упоминали, но сюда же — гомосексуализм, Путин, звезды, телевизор, мигранты, православие и так далее. Вот кто имеет ресурсы, он это все вешает в том порядке и накручивает таким образом, что получается самое большое число упоминаний. И люди туда лезут. Потому что в принципе, рассматривая режим в узком смысле 2000-х годов, активно за конструирование реальности просто впервые в России принялись, ее создали заново. Понятно, что из тех кусков, которые во всем мире лежат, везде бесхозные, их берут и с ними ничего не делают, а это такой поп-арт, то есть их на какой-то носитель копируют, тиражируют и все это расходится, расходится. Люди, индивиды, без разницы — интеллектуал или неинтеллектуал, — они ничего не могут, у них нет никаких ресурсов. Интеллектуалы в принципе как бы ничего не значат. Мы между собой друг друга ценим как-то, можем спорить бесконечно, но это не имеет никакой ни рыночной, ни политической стоимости. Все делается для того, чтобы и не имело никогда просто. «Сила солому ломит», «все мое, — сказало злато, — все мое, — сказал булат»» и так далее. То есть совершенно простые вещи происходят. В этом смысле я согласен с Драгунским, что страна нормальная. Но одно дело — нормальная страна, скажем, Аргентина начала ХХ века, буржуазия появляется, капитализм, но без демократии… Капитализм без демократии — то же самое у нас. Есть эффекты капитализма, которые во всем мире одинаково проявляются, но есть большая разница между тем, когда это в контексте одном происходит, и когда в другом контексте происходит. То есть когда все время активно к тебе лезут (а многие уже как бы не замечают, бесчувственность такая появилась). Но, когда все время активно лезут, я, например, ощущаю. Почему я не должен смотреть телевизор, я не понимаю. Почему меня берут и вычеркивают из этого пространства, еще из массы пространств вычеркивают, и в гетто, в гетто куда-то?.. Я статью написал, это было результатом долгого исследования, которое мы делали с группой ученых… А закончив исследование, я принял конкретное решение: никогда не работал активно с политическими организациями, а теперь пошел и работаю. Потому что понимаю, что интеллектуальная деятельность — разговоры всякие и прочее — уже ничего не значит совсем, надо просто брать и индивидуумам организовываться куда-то, потому что, если не организовываться, с этим никто считаться уже не будет. Это не по Маяковскому – «единица – ноль», он имел в виду другое совсем. А здесь такое решение очень сложно принять, политика вызывает у всех людей (не только потому, что это нас приучили), но политика — это такое зло… Оно иногда оказывается неизбежным злом.

Елена Фанайлова: Вы сказали «принялись за конструирование реальности». Можно уточнить: кто принялся? Власть принялась?

Сергей Рыженков: Ну да, люди, которые взяли власть (силовым путем, в принципе) в начале 90-х. Постепенно вышли через череду кризисов на монополию в этой власти, и развязаны руки, что делать. Очень легко. Даже если не думать этими словами, что «мы конструируем реальность», как-то по-другому, не так социологически это выражать, там, всякие политтехнологии, все такое, все равно речь идет об этом. Это активное такое, сознательное, или полусознательное конструирование очень простой реальности, где та картинка, которую описывали, вдруг приобретает для всех смысл. Поскольку люди не являются политическими экспертами в своей массе, не являются интеллектуалами, поэтому понятно, что если имеется один такой канал, не телевизионный, а как бы совокупный такой канал воздействия, то это будет иметь серьезнейший эффект. То есть все прелести буржуазной жизни для тех, кому это доступно, плюс еще полное забвение того… Сейчас действительно все время приходится объяснять, с какого-то момента, что такое свобода. На фига тебе свобода? Че это такое? Как это пощупать вообще? И приходится объяснять, что да, это не та свобода, которая опасна чем-то, а вот какие-то на свободу есть всякие эти… Это же бред какой-то, когда это надо уже каждый раз объяснять. Более того, есть совсем страшные вещи для меня. Например, я все время поправлял… очень долго, упорно, когда люди, те, которых простыми называют, в разговоре с тобой, знакомые, говорят вдруг – «черный, чурка». Я все время поправлял. Все, на этом разговор заканчивался, потому что коммуникация невозможна. Они смотрели: а что ты поправляешь, так все ведь говорят. С какого-то времени я перестал это делать, потому что я уже не могу коммуницировать просто с этими людьми. Хуже того. Я довольно-таки давно пришел к тому, что стал сторонником равноправия женщин и мужчин. У нас есть слово в России «феминизм» для этого, которое заклейменное и так далее. Когда я вдруг произношу, что я феминист, люди… ладно, эти вот самые простые, но и вполне образованные дальше начинают интересоваться, второй вопрос с игривостью: не гомосексуалист ли я? То есть это настолько странно. У нас идет такой накат — женщина, например, как свиноматка, ей надо давать деньги, чтобы она рожала, и так далее. Немецкие коллеги говорили, что в Германии было подобное, то есть программа повышения рождаемости и так далее. Ни разу о том, что женщина человек и нужны равные права, в эти 2000-е вообще никто не помянул.

Елена Фанайлова: Это черты неоконсерватизма, безусловно.

Борис Дубин: Я бы очень хотел подчеркнуть одну мысль, которая у Сергея прозвучала — связь между компрометацией любых ценностей и тех, кто мог бы выдвинуть какую-то другую точку зрения. Это вещи, очень связанные между собой. Вообще, мне кажется, что мы описываем некоторый синдром, не просто конкретные 2000-е, а какой-то очень характерный синдром. С ним связана и имитационность этой реальности, и то, что вперед выходят именно те люди, которые хорошо умеют имитировать, а другие люди, мы видим за 2000-е годы, уходят, уходят и уходят. Потому что для меня, скажем, 2000-е — это просто еще и череда смертей тех людей, которые были или могли быть носителями другой точки зрения. Перечислять… последняя смерть – Дмитрия Пригова… можно целую вереницу. Это очень важные вещи. В этом смысле меняется вся структура поля, система противопоставлений, что хорошо, что плохо и, вообще, что такое слова «хорошо» и «плохо». Сейчас вас чаще всего спросят: а это кто сказал? Поэтому «есть ценностей незыблемая скала» не звучит в этой атмосфере. Нынешняя акустика не принимает таких вещей и, соответственно, не принимает таких людей. Медицинские причины смерти — одно, а их символический смысл — другое. И я думаю, стоит помнить об этом.

Денис Драгунский и Евгений Сабуров

Евгений Сабуров: Слова Мандельштама «есть ценностей незыблемая скала» на самом деле посвящены совершенно незначительному поэту, и эти слова — выстрел вхолостую.

Борис Дубин: Ну, он же намеренно вытягивал…

Евгений Сабуров: Озерова, да. Я хочу сказать, что я очень согласен с тем, что говорилось о нормальности, что говорил Денис Драгунский, этого общества. В английской глубинке, допустим, абсолютно то же самое. Основная задача нормализации — это воспитание какого-то потребления, не производства, не то чтобы человек потом что-то делал, производил, а чтобы человек каким-то образом потреблял нечто более съедобное, чем то, что он потребляет сейчас. Это основная задача. И мы ее несколько упускаем, не ориентируя потребление. В действительности, то, что мы говорим о потреблении каких-то вещей, мне представляется достаточно безобидным — и «Ашаны», и все это, это достаточно безобидная вещь. Другое дело, что когда только этим и ограничивается, тогда уже возникает проблема. И еще я хотел бы сказать про свободу. Понимаете, как экономист, я должен сказать, что в экономике определение свободы несколько другое. Это процесс, это не состояние. Нельзя говорить: этот свободен, этот не свободен. Можно говорить: более свободен, менее свободен. И это процесс расширения возможностей, как написал Амартия Сен. Расширяются ли возможности? Да, в потреблении вот этих вещей они расширяются, «Ашана». В потреблении какой-то информации, осмысления чего-то — они сужаются. Люди выбрали так, и хоть я не согласен с тем, что то, что происходит сейчас, это демократично. Не либерально — да, согласен. Но мы знаем, что сейчас полно феноменов этой самой нелиберальной демократии.

Елена Фанайлова: У меня только есть одно замечание. Я полагаю, что страна не нормальна, она обычна, потому что норма — это соблюдение морали. И в английской глубинке, и в других европейских глубинках, как мне кажется, с нормой все в порядке, с ощущением нормы у среднего человека, у самого обычного человека. А та необходимость ориентировать потребление людей, о которой вы говорите, мне кажется, она связана как раз с ненормальностью, с тем, что есть в обществе определенные сдвиги именно морального порядка и ориентационного порядка. Но кто должен заниматься этим ориентированием — для меня это вопрос, если интеллектуалы отключены от ресурса, как говорит Сергей, а власти это совсем не нужно?

Сергей Рыженков: Люди во всем мире отделены от политики. Аристотелевская демократия — это устаревшее понятие (так же как атомисты про атомы говорили, это тоже не те атомы, которые мы сейчас знаем). А все-таки современная демократия везде, если по Аристотелю брать, это либо олигархия, либо аристократия. И ничего другого не бывает. Любая группа, которая захватывает столько ресурсов, сколько захватила наша правящая группа, будет вести себя ровно таким же образом, никаких психологических демократов или каких-то других не бывает. Если все ресурсы на одной стороне, будет то, что у нас есть.

Илья Кукулин

Илья Кукулин: Я хотел бы вернуться к одной из прежних мыслей Сергея Рыженкова, высказанной в предыдущем монологе, про конструирование реальности. Дело в том, что вопрос о том, живем ли мы в нормальной стране или не в нормальной, мне представляется поставленным излишне обще и схоластически, потому что по каким-то параметрам ее можно счесть нормальной, по каким-то обычной, по каким-то уникальной и так далее. Важнее сформулировать, что беспокоит в том общественном развитии, например, лично меня, которое происходит в 2000-е годы, потому что, как сказал Денис Викторович Драгунский, нормальная страна — нравится нам это или нет. Вот что мне не нравится, это одновариантность, признаваемая нормой, что та норма, которая сейчас господствует, признается, как некая одновариантная, только в качестве нее и представляется. Если говорить про столь модную ныне для обсуждения Англию, то остается только вспомнить, что на недавнем рок-фестивале в Москве Англию представляла группа Fun — da — mental , привезенная в Москву по рекомендации Британского совета. Группа, состоящая из выходцев с Ближнего Востока и из Средней Азии и настроенная крайне оппозиционно по отношению к британскому правительству. Англичане считают эту группу (действительно, очень хорошую в музыкальном отношении) достойной представлять их страну на международном крупном рок-фестивале. Вот это в наглядном виде многовариантность нормы, о которой я говорю и которой я, собственно, жажду. И последнее, что я хотел бы сказать по поводу выступления Сергея Рыженкова, что конструированием реальности занимаются в любой стране много общественных групп. Но меня беспокоит, что в России сейчас установлен культ конструирования реальности, что, с одной стороны, люди в правящих элитах убеждены, что с помощью политинформаций, политтехнологий, пиара и так далее можно сделать решительно все и что вообще любое общественное действие есть результат каких-то политтехнологий, с другой стороны, многие люди, которые находятся по эту сторону телевизора, где и я, убеждены, что им «впаривают», и что по-другому не бывает. То, что люди по всему миру убеждены, что им впаривают, это меня совершенно не удивляет, это нормальная черта современного мира. А вот то, что люди убеждены, что по-другому не бывает, это меня беспокоит.

Денис Драгунский: Про норму хочется поговорить. Страна нормальная, обычная – это тоже немножко игра словами, хотя понятно, что Елена имела в виду. Так вот про норму. Действительно, с нормой у нас проблемы, потому что нормы как-то размываются, нормы становятся, как правильно говорит Илья, какими-то очень одновариантными, плоскими и какими-то скучными, не дающими возможности для развития тех же самых норм. Здесь меня в этом смысле интересует другое. Мне кажется, что вообще нормы размываются, куда-то деваются. Потому что я, например, думаю, что норма существует постольку, поскольку существует санкция за ее нарушение, потому что иначе норма значит просто слова. И вот я все думал-думал и придумал, что у нас норм-то осталось совсем мало, и они связаны с такими вещами… Например, не заплатишь за мобильник – тебя отключат, есть норма — за мобильник надо платить вовремя. Причем такая очень интересная норма: но не надо платить сразу много денег, потому что тут же окажется, что они все у тебя куда-то делись, так вот по три сотенки клади, не больше. То же самое с интернетом. За интернет надо платить — это норма. А больше норм как-то я особенно не вижу. Потому что на красный свет ходить можно, ругаться плохими словами в изящной литературе на страницах солидных журналов – тоже можно, власть ругать – тоже можно… кому-то можно, а кому-то нельзя, воровать кому-то можно, кому-то нельзя. Украдешь рельс – попадешь в тюрьму, украдешь железную дорогу – попадешь в Сенат. Не нами сказано, не про наше время, но действует. Норм осталось очень мало, и они связаны в основном с информационными технологиями. А что касается конструирования реальности, это, конечно, политтехнология, штука неприятная, противная, но не боюсь я ее, потому что мне кажется, что все процессы разворачиваются на очень могучих, совершенно безличных матрицах, прежде всего демографических – и рождаемость, и миграция. И все эти матрицы пульсируют, как им хочется, демография дышит, где хочет, и смывает, и сковыривает все, что вы хотите. Цены на нефть тоже не вечно будут так зашкаливать. Помирятся, наконец, с Ираном и Ираком, наладится… не сейчас, так через 20 лет, и будет то, что в 1985 году, когда саудовский министр закрыл Советский Союз росчерком своего пера.

Борис Дубин: Да, действительно, к вопросу о норме и о том, что везде есть все, и у нас так, как у людей. Я думаю, что не случайно те нормы, которые остались, которые Денис сейчас перечислил, это те нормы, которые соединяют нас в некотором смысле с человечеством. А во всем, что относится к нашей внутренней жизни, — можно себя вести абсолютно ненормно и все, что хотите. Поэтому очень полезно для различений, для работы дифференциации, для нашей интеллектуальной работы, например, сравнивать такие вещи… В Англии размеры фашизма и популярности господина Мосли были одни, а популярность господина Гитлера и товарища Сталина в странах другого типа была совершенно другая. В одном случае Мандельштам говорит жене: «Надя, мы пропали» — на фотографии в «Правде» первое лицо государства пожимает руку министру тайной полиции. С другой стороны, мы имеем страну, в которой сотрудник тайной полиции является первым лицом государства. Поэтому очень полезно различать, что можно, а что нельзя в странах разного типа и в разные их эпохи. Похоже на то, что мы сами в некотором смысле (мы, населяющие эту страну) допускаем возможность такого существования. В другом случае, оказывается, есть механизмы, такой возможности не допускающие. И господин Мосли запрещен к употреблению в Великобритании с определенного момента. Все, запрещен и конец.

Денис Драгунский: Адресуясь к человеку, который сказал «Надя, мы пропали». Мы уже привыкли жить в парадигме этого человека, который сказал «Надя, тебе никто не обещал, что все будет в сахаре», и мы с этим свыклись, смирились. И от этого тоже, по-моему, большие беды, что очень уж мы обожествляем данность.

Антон Золотов: Разговор про норму мне отчасти напомнил бородатый анекдот про то, что ученые наконец-то полностью расшифровали заповеди Моисея. И выяснилось, что заповедь на самом деле одна и звучит таким образом: «Не с глаголами пишется отдельно — не убий, не воруй, не прелюбодействуй». Поэтому, переходя уже к более серьезным вещам, мне кажется, что очень важно, когда мы вообще говорим о нормах, о том, что правильно, что неправильно, хорошо и нет, скорее, режим, среда, в которой существуют и варятся эти понятия. И здесь мне очень нравится образ недозеркала, о котором говорил Борис Дубин. Что такое недозеркало? Это зеркало, которое либо не отражает, либо отражает не все, либо отражает свет, попадающий в нее, как-то не по законам физики. Что это означает? Это означает, что в нашем обществе нарушена система сигналов, что, если мы говорим об элитах, о правящих группах, отсутствует обратная связь на те действия, которые они предпринимают. И это очень видно по тем действиям, которые они предпринимают, различные советы, которые создаются при министерствах, общественные палаты и так далее. К сожалению, это вполне могут быть продвинутые институты, но у нас это институты частичной компенсации, отсутствия обратной связи в обществе. На более низовом уровне – в экономике – тоже отсутствие сигналов или искажение сигналов ведет к монополизации ситуации, к еще большему усугублению ситуации. Здесь, говоря об экономическом понимании свободы, можно дать и такую интерпретацию: это ситуация, в которой менее всего искажаются экономические сигналы между людьми, между экономическими агентами. Сигналы могут быть выражены в ценах, в потоках товаров, в тех решениях, которые принимает производитель, например, что производить, кому продавать, куда направлять свой товар и так далее. Опять же, касательно нормальности: тезис, который возник, мне кажется, во многом коррелирует с книгой Андрея Шлейфера, тоже экономической. Он года четыре, по-моему, назад издал книжку «Нормальная страна», где Россия как раз по различным экономическим параметрам относится к категории нормальных стран, примерно как у всех, что отчасти подтверждается выделением России, наряду с Китаем, Индией и Бразилией, в отдельную группу стран БРИК и рассмотрением ее в ряду хотя бы этих еще трех стран. Поэтому, мне кажется, если мы хотим дать сейчас некоторый диагноз 2000-м годам, важнее для нас мыслить о 2000-х годах в категориях движения, в категории потока… то есть о той среде, которая окружает, для нас, казалось бы, как недвижимая норма… То, что мы для себя во многом открыли в рамках работы над номером «Неприкосновенного запаса» «Режим Нуво», это что сами нормы сейчас определяются и воспринимаются как подвижные, и тем самым привязка к той или иной норме ведет к заданному углу рассмотрения ситуации. Как раз когда мы берем в руки это недозеркало и пытаемся понять, насколько же мы красивы, надо ли нам делать пластическую операцию. Это, мне кажется, не совсем правильный путь.

Елена Фанайлова: Очень интересное выступление Антона Золотова, но, пожалуй, теме подвижных норм следует посвятить целую программу. Я бы хотела напоследок поговорить немного о том, что может быть ресурсом интеллектуала в обществе (Сергей Рыженков сказал, что самая большая проблема в том, что интеллектуалы отлучены от ресурса) и каким образом переориентировать потребление (это тезис Евгения Федоровича Сабурова). Меня очень это заинтересовало.

Илья Кукулин: Я хотел бы ответить на тот разговор о поколениях, который завел Евгений Федорович Сабуров. А о чем нам говорить, что нам можно сказать… мне, тем людям, которые младше меня (я, наверное, отношусь к поколению 1990-х)? То, о чем я писал в этом номере, это политика справедливой памяти. То есть это такое состояние общества, в котором разные общественные группы имеют право представлять и сравнивать свои версии прошлого. Мне кажется, что, во-первых, важно объяснить тем людям, которые младше, что нет какой-то единственно правильной версии истории, что существуют разные типы памяти об истории. И, во-вторых, что в эти типы памяти можно не теоретически, а именно этически включить память о тех репрессиях, которые были в России в ХХ веке, что это не есть очернение страны, что это не есть сеанс национального мазохизма, а что это есть способ включить общество в исторический процесс. Потому что там, где из многовариантной, многонормативной памяти общества выкидываются какие-то травматические куски, там общество выкидывается из истории. И вот это есть некоторая платформа, площадка, на которой мне бы хотелось транслировать свои какие-то знания, свои представления следующему поколению.

Денис Драгунский: Мы пришли к замечательному русскому вопросу: что делать?

Илья Кукулин: Я ответил, например.

Денис Драгунский: Ответили. Я говорю «мы» не про вас, мы все за столом. Вы ответили. У меня ответ будет, наверное, другой. Может быть, ресурсом нашим является в любом случае наше небольшое сообщество, наша работа в нашем сообществе, обмен какими-то мыслями, идеями, текстами внутри сообщества. Мне кажется, что в связи с тем, что наше государство, наша страна, наше большое общество переходит на уровень обычного, как мы говорим, или нормального, может быть, нам стоит сосредоточиться на своих внутренних проблемах, на проблемах интеллектуального сообщества, на проблемах мыслительного качества того, что мы делаем. Вы знаете, когда-то давно очень была такая королева Виктория, у нее была дочка Виктория Адельгейда, и однажды она выходила замуж. Она спросила: мама, а что мне в этот самый – извините — момент делать? Она сказала: закрой глаза и думай о Британии. Ребята, не думайте о Британии, откройте глаза и не думайте о Британии, думайте о себе, о качестве собственной работы. Если мы будем этим заниматься, я думаю, что все минется, а высокое качество интеллектуальной работы останется.

Евгений Сабуров: Никакого другого ответа, наверное, и не ожидалось. Если интеллектуалов спрашивают «что делать?», то они обязательно говорят о том, что надо заниматься культуртрегерством, ну, и при этом повышать качество предлагаемого продукта. Никакого другого ответа, собственно, нет. Но я бы обратил внимание на то, что вот этот продукт, тот, который понесут в массы Илья и Денис, он все-таки должен быть несколько ориентирован. Мы рискуем очень сильно промахнуться, если мы не поймем, с кем мы имеем дело, с кем мы разговариваем. Прекратить надо, наверное, осуждение того потребления, которое есть сейчас, его надо скорее расширять в пользу какого-то хорошего продукта, но не говорить, что это плохое общество, что оно общество потребления. Тем более, что это никакое не общество потребления, если говорить о терминах…

Борис Дубин: Это общество употребления.

Евгений Сабуров: Возможности будут расширяться. Что касается панических заявлений Дениса относительно того, что там могут прекратить весь нефтяной бум, нет, Китай нас спасет, там так потребление растет энергоресурсов…

Денис Драгунский: Как сели на нефтяной бум! Даже интеллектуал не хочет с него слезать.

Евгений Сабуров: Хочу – не хочу… Я как раз очень опасливо к этому делу отношусь. Я помню фразу одного английского бизнесмена, который сказал: Бог дал норвежцам нефть. Потом задумался и говорит: а может, дьявол. Это понятно, что нефтяная игла имеет очень серьезные опасности, но она есть и будет.

Борис Дубин: Стоило бы умножать разнообразие и усиливать формообразование. Иначе говоря, усиливать самостоятельность собственную и в то же время связанность с другими. Я не хочу начинать новую тему, но уж если говорить об усилившемся за 2000-е годы однообразии в России, один из процессов состоит в том, что в России слышен только русский голос. Я бы хотел говорить с украинцем, я бы хотел говорить с татарином, я бы хотел говорить с удмуртом, я бы хотел говорить с прибалтом. Здесь, в России, на языке, который ему представляется удобным. И мы найдем возможность говорить с ним на этом языке. По крайней мере, я готов такую возможность искать.

Сергей Рыженков: Здесь возникала тема, когда Евгений Федорович говорил о молодежи, о поколениях, потом она куда-то ушла. Но контроль над социализацией — будь то поздняя социализация взрослых, будь то тем более в школьном или студенческом возрасте — в их руках находится полностью. То есть сейчас мы получим учебник обществознания, в котором будет прописано, что есть суверенная демократия. И уже будет поколение, которое будет воспитано на этих учебниках. И они будут… ну, как все в школе к этому относятся, как-то так, но они другого знать уже не будут. Какой-то момент, вот сейчас, еще, наверное, есть, все-таки режим не устаканился еще, пока выборы, чего бы с ними не делали, существуют. Практика мировая показывает, что потеряно не все. Опрокидывающие выборы случаются, правда, не сами по себе, для этого надо много-много делать. Я писал какую-то статью, я насчитал каких-то ярких примеров – 20 с лишним случаев опрокидывающих выборов в совершенно неожиданных ситуациях. Достаточно вспомнить наши 90-е хотя бы.

Антон Золотов: Мне кажется, некоторым ответом, на оба заданных вопроса может служить следующее. Мне кажется, что российское общество не сопоставимо с мощностью ресурса тех групп, которые пытаются так или иначе его контролировать, направлять, управлять, конструировать новую реальность и так далее. И значительная его часть находится вне воздействия тех или иных сигналов посылаемых. И это говорит о том, что существует совершенно иная реальность, в которой, мне кажется, сильны горизонтальные связи, у которой есть альтернативные выборы. И поэтому вряд ли надо каким-то образом исправлять или направлять потребление, равно как и не надо каким-то образом поддерживать или, наоборот, прижимать интеллектуалов. Мне кажется, вот в этой системе, скорее всего, будет найдено свое место. Вопрос в том, что все равно конкуренция между точками зрения, между позициями сейчас недостаточная для того, чтобы обмен между всеми общественными группами был достаточным для некоего позитивного сценария развития. Но мне кажется, что, по крайней мере, предпосылки для этого существуют, и это одновременно значительный фактор неустойчивости вот этого «режима нуво». Он действительно еще не устоялся, но он уже неустойчив. Не еще, а уже, мне кажется, неустойчив. Я думаю, что за счет этого возможно какое-то дальнейшее позитивное развитие.

Как сказать ГОД по-английски Woodward English

Как сказать ГОД на английском

года обычно делятся на две части; первые две цифры и последние две цифры.

1984 делится на 19 и 84 , так что вы бы сказали девятнадцать восемьдесят четыре .

• 1066 = десять шестьдесят шесть
• 1652 = шестнадцать пятьдесят два
• 1941 = девятнадцать сорок один
• 2017 = двадцать семнадцать

Как сказать годы после 2000

Для года 2000 вы говорите (год) две тысячи .

Для 2001–2010 годов наиболее распространенным способом обозначения года является две тысячи и + число .

• 2001 = две тысячи и один
• 2005 = две тысячи пять
• 2008 = две тысячи восемь

В первые годы после 2010 года вы можете услышать две разные альтернативы.

2012 — Некоторые говорят, что

• две тысячи двенадцать , а другие говорят
• двадцать двенадцать .

Они оба используются и оба исправны.

Годы первого десятилетия каждого века

Когда год заканчивается числом от 01 до 09, например 1705, последняя часть произносится как имя буквы O + число.

• 1508 = пятнадцать или восемь
• 1709 = семнадцать О девять
• 1901 = девятнадцать О один

Когда год заканчивается на 00 (например, 1600), то год обозначается как цифр до 00 , а затем сотен .

• 1300 = тринадцать сотен
• 1700 = семнадцатьсот
• 1800 = восемнадцатьсот

Когда люди относятся ко всему веку, в конце добавляется буква S.

1500-е годы = пятнадцать сотен (= 1500-1599)

1800-е годы = восемнадцать сотен (= 1800-1899)

Конечно, вы также можете сказать 16-го века и 19-го века .

Сводная таблица

Когда вы родились?

Теги урока: Дата, Время, Годы Вернуться к: Курсы английского языка> Даты и время на английском языке

Можем ли мы наконец правильно произнести годы ?!

Теперь, когда официально наступил 2020 год, можем ли мы наконец правильно произнести его? В течение двух десятилетий я вёл проигрышную битву за то, чтобы все говорили «двадцать один» вместо «две тысячи и один», «двадцать два» вместо «две тысячи два», и так на.

Но нет, вы, ребята, ничего этого не принимали. Вплоть до прошлого года мы все говорили «две тысячи девятнадцать» вместо «двадцать девятнадцать».

Почему? В свое время они не говорили, что Декларация независимости была подписана в «тысяча семьсот семьдесят шестом». Они просто сказали «семнадцать семьдесят шесть». Почему мы не можем сделать то же самое?

На мой взгляд, все это восходит к 1968 году (то есть «девятнадцать шестьдесят восемь»), когда был выпущен фильм «2001: Космическая одиссея».К их чести, режиссер Стэнли Кубрик и сценарист Артур Кларк умоляли людей говорить «двадцать один год», но все проигнорировали их и предпочли вместо этого длинную версию.

Итак, к тому времени, когда наступил настоящий 2001 год, мы уже 30 лет были приучены говорить «две тысячи и один». И началась гниль.

Но теперь, когда нам 20, я поднимаю боевой флаг для последнего боя. Сейчас или никогда, потому что с каждым годом проблема будет только усложняться.Подумайте, как трудно будет в 2101 году, если каждый скажет «две тысячи сто один» вместо «двадцать один ноль один». Итак, теперь все вместе: «Счастливых двадцати двадцати!»

Наши потомки будут нас благодарить.

Решение проблем с местоимениями: Между тем, Merriam-Webster, специалисты по словарям, недавно объявили свое ежегодное слово года на 2019 год (это «двадцать девятнадцать», спасибо.) И Американское диалектное общество последовало их примеру, выбрав то же слово, что и слово десятилетия.

И победителем стали… «они» в знак признания все более частого использования этого местоимения во множественном числе для обозначения одного человека, чья гендерная идентичность не двоична. Это причудливый способ сказать, что некоторые люди не идентифицируют себя ни с мужчиной, ни с женщиной, и нам нужно слово, которое не заставляет нас выбирать между «он / он / его» и «она / она / она». Таким образом, люди выбирают «они» как универсальное средство, охватывающее все гендерные аспекты.

Но есть непредвиденные последствия; а именно, стирание различия между единственным и множественным числом, что может сбивать с толку.Я не отрицаю, что устаревшие двоичные различия слов представляют собой настоящую проблему, но нам действительно нужно решить эту проблему с помощью совершенно нового слова.

Это случилось однажды раньше, в 70-х годах, когда феминистки недовольны тем, что им приходится называть себя либо «мисс», либо «миссис». В конце концов, мужчинам не обязательно указывать свое семейное положение, не так ли? Итак, кто-то стряхнул пыль с «Мисс». который оставался незамеченным с 1901 года и воскресил его для современного использования.

Вы бы слышали вопли протеста! Они сказали, что это было слишком незнакомо, слишком неудобно говорить об этом и никогда не приживется.Что ж, 50 лет спустя «Мисс» теперь он спотыкается с языка, и ни у кого нет проблем с его использованием. На самом деле это «миссис». и «Мисс», которые могут устареть.

Аналогичное решение есть и для его / ее проблемы: «Зе».

Как «Мисс», это короткое, приятное слово, легко произносимое. И когда вам нужно слово для его объективных и притяжательных падежей, то есть заменить его / ее и его / ее, люди, придумавшие «ze», рекомендуют «hir» (произносится «здесь») — как в «Ze писатель и написал эту книгу сам »; «Эти идеи — hirs». или «Мне нравятся идеи для сотрудников».”

Проблема решена?

Мартин Снапп можно связаться по адресу [email protected].

Произнесение дат | Блог словаря Macmillan

Меня недавно спросили, почему мы говорим «годы» так, как мы. Почему, например, мы говорим девятнадцатьсот (1900), а две тысячи (2000)? Недавно вышедший фильм « 2012 » (произносится как « двадцать двенадцать ») высветил этот вопрос. «Что будет в 22 веке?» — продолжил вопрошающий.«Будем ли мы говорить двадцать один сто один (2101) или две тысячи сто один , или мы будем придерживаться двадцать один и один ?»

Конечно, невозможно сказать, как изменится использование в будущем. Без доступа к очень большому корпусу разговорного английского языка даже трудно сделать достоверные заявления о текущем разговоре, но я попробую. У меня сложилось впечатление, что эта путаница началась с тысячелетия, известного как год две тысячи (2000).До того, как наступил этот роковой год, мы все с радостью говорили о , девятнадцати, пятидесяти пяти, (1955) или , двенадцатом, двадцати одном, (1221), и никто ничего об этом не подумал (хотя годы до 1000-го заставили нас задуматься: я думаю, что мы склонны к скажем, год восемьсот (800) или восемьсот н.э., просто чтобы было ясно, что мы имеем в виду дату, а не просто число). Но мы говорим одна тысяча , две тысячи , а не десятьсот или двадцать сотен , поэтому было бы немного странно сказать год двадцатью сотнями .Поэтому люди привыкли называть 2000 год двумя тысячами , и, вступив на этот путь, возможно, стало трудно вернуться к предыдущей системе. Поэтому большинство людей придерживаются две тысячи два (2002), две тысячи три (2003) и т. Д., Хотя вполне возможно сказать двадцать два , двадцать три (на том же самом образец как 1902, который, насколько я знаю, всегда обозначается как девятнадцать ой два ).В самом деле, если я правильно помню, была какая-то кампания за принятие последней формы на том основании, что она более логична, и, по крайней мере, некоторые (все?) Читатели новостей Би-би-си говорят, что двадцать девять (2009), а не два. тысяча девять .

Для 2010 года кажется, что большинство людей с радостью скажут двадцать десять (2010), двадцать пятнадцать (2015) и так далее, и трудно представить, что люди в будущем скажут два тысяч сто (2100) и т. Д., А не двадцать сто .Придется подождать и посмотреть. Конечно, поскольку этот и все другие способы нумерации дат являются результатом исторической случайности, вполне возможно, что будущие события приведут к полному изменению способа подсчета и обозначения лет.

Что касается того, почему возник этот способ обозначения лет, я подозреваю, что это просто потому, что он проще и быстрее — попробуйте произнести 1777 в обоих направлениях, чтобы понять, что я имею в виду.

Мне было бы интересно узнать ваше мнение по этой теме.

Отправить это сообщение по электронной почте

Как писать даты | Распространенные ошибки в деловом английском

Есть разница между написанием дат в британском и американском английском.

В британском английском даты обычно записываются в формате день-месяц-год , например:

6 октября 2017

В американском английском даты обычно записываются в формате месяц-день-год :

6 октября 2017 г.
(обратите внимание на запятую между днем ​​и годом)

В британском английском мы также можем использовать сокращенную форму:

10.06.17
(могут использоваться разные знаки препинания: 6.10,17 или 6-10-17 )

Здесь, однако, требуется осторожность, поскольку американцы обычно ставят месяц на первое место:

06.10.17

Как вы понимаете, это может привести к двусмысленности, поскольку указанная выше дата может восприниматься как 10 июня 2017 г., а не 6 октября 2017 г.

В попытке избежать двусмысленности, возникающей из-за различных способов написания дат во всем мире, в 1988 году был принят стандарт ISO . В нем используется формат год-месяц-день следующим образом: 2017-10-6 .Однако этот формат не получил широкого распространения в Великобритании и США.

Как сказать даты

6 октября 2017 года говорится следующее:

шестого октября двадцать семнадцатого года (примечания «в» и «из»)

6 октября 2017 г. говорится следующее:

Октября шестого, двадцать семнадцатого

23 апреля 2005 г. указано следующим образом:

двадцать третьего апреля две тысячи пять

2000 год обозначен как « две тысячи ».

До 2009 года мы обычно говорим « две тысячи и… ».

2010 можно обозначить как « две тысячи десять » или « двадцать десять ».

Начиная с 2011 года мы обычно говорим « двадцать одиннадцать », « двадцать двенадцать » и т. Д.

Годы до 2000 года указаны в следующих примерах:

1984 — девятнадцать восемьдесят четыре
1902 — девятнадцать о, два
1848 — восемнадцать сорок восемь
1492 — четырнадцать девяносто два
1066 — десять шестьдесят шесть

Поскольку мы используем порядковые числа (первое, второе, третье, четвертое и т. Д.)) когда мы говорим даты, иногда мы добавляем окончания порядковых номеров, когда пишем даты, как показано ниже:

6 ^-е октябрь 2017 г.

6 октября ^-е , 2017

Раньше этот стиль был более популярен, но сейчас он, похоже, уже не в моде. Если вы все же используете его, не забудьте добавить правильное окончание (-й , -й , -й или -й ):

1 ^st , 2 ^nd , 3 ^rd , 4 ^th , 5 ^th , 6 ^th , затем используйте ^th до 21 ^st , 22 ^nd , 23 ^ряд , 24 ^ряд и др.

Аббревиатуры месяцев

Все названия месяцев имеют краткую форму, кроме мая и июня :

янв , фев , мар , апр , июл , август , сен , окт , ноя , дек

Помните, мы всегда пишем месяцы с заглавной буквы, независимо от того, пишем ли мы их полностью или сокращаем. Некоторые руководства по стилю могут добавлять точку / точку после аббревиатуры, но, как правило, не использовать ее.

Аббревиатуры дней

Все названия дней имеют сокращенные формы:

Пн , Вт / Вт , Ср , Чт / Чт , Пт , Сб , Вс

Для вторника и четверга обычно используются значения , вторник, и , четверг, , но для единообразия я рекомендую трехбуквенный стиль, выделенный жирным шрифтом выше.

Помните, мы всегда пишем дни с заглавной буквы, независимо от того, пишем ли мы их полностью или сокращаем.Некоторые руководства по стилю могут добавлять точку / точку после аббревиатуры, но, как правило, не использовать ее.

Нравится:

Нравится Загрузка …

Связанные

Запись даты на английском языке

Есть три части для записи даты. Эти;

• День (понедельник, вторник и т. Д.)
• Месяц (январь, февраль и т. Д.)
• Год (1887, 1956, 2005 и т. Д.)

Существуют различные способы написания даты на английском языке в соответствии с формальным или неформальным письмом, а также на британском или американском английском.

Запись и произнесение даты на британском английском

В британском английском сначала записывается день месяца, затем месяц (начиная с заглавной буквы), а затем год. А именно;

Есть разные способы написать дату.Они перечислены ниже с двумя примерами;

Пример: для 02/03/2021	Пример: для 06.11.1995
со словами и числами	со словами и числами
Пятница (пт), 3 февраля 2021 г.	Среда, 11 июня 1995 г.
третье февраля (,) 2021	одиннадцатое июня (,) 1995
3 февраля (,) 2021	11 июня (,) 1995
3 февраля 2021 года	11 июня 1995 г.
3 февраля 2021 года	11 июня 1995
03 февраля 2021	11 июня 1995 г.
3 21 февраля	11 июня 95
только с номерами	только с номерами
03.02.2021	11.06.1995
3.2.21	11.6.95

Все это возможно. Чем сложнее написание даты, тем оно формальнее.

Примечание:

Называя дату, мы можем добавить «the» и «of».

Пример: Для «1 октября» — мы говорим «() первого () октября»

Запись и произнесение даты на американском английском

В американском английском языке сначала записывается месяц даты, затем день и затем год.А именно;

Есть разные способы написать дату. Они перечислены ниже с двумя примерами;

Пример: для 02/03/2021	Пример: для 06.11.1995
со словами и числами	со словами и числами
Вторник (Вт), 2 марта 2021 года	Воскресенье (вс.), Шестое ноября 1995 г.
Второго марта 2021 года	Шестое ноября 1995 г.
2 марта 2021 г.	6 ноября 1995 г.
2 марта 2021 г.	6 ноября 1995 г.
2 марта 2021 г.	6 ноября 1995 г.
Мар.2, 2021	2 ноября 1995 г.
только с номерами	только с номерами
03.02.2021	11.06.1995
3.2.21	11.6.95

Все это возможно. Чем сложнее написание даты, тем оно формальнее.

Примечание:

Называя дату, мы можем добавить «

».

Пример: Для «1 октября» — мы говорим «первый октябрь»

Внимание:

1)

Если мы напишем дату со словами и числами в британском английском , мы можем поставить запятую перед годом.Однако в этом нет необходимости.

Примеры : (на 03.06.1994)

• шестого марта , 1994 (правильно)
• шестого марта 1994 г. (правильное)

Если мы напишем дату со словами и числами на американском английском языке , мы должны использовать запятую для разделения дня и года.

Примеры : (на 10.09.1999)

• 10 сентября , 1999 (правильно)
• 10 сентября 1999 г. (неверно)

2)

Если мы используем «the» артикль с датой в британском английском , мы должны также использовать «of» или наоборот.Мы не можем отделить их друг от друга.

Примеры: (на 15.10.2015)

• 15-е от октября (,) 2015 (правильно)
• 15 октября 2015 г. (правильно)
• 15 октября 2015 (неверно)
• 15-е от октября 2015 (неверно)

3)

Если мы хотим, чтобы добавляло название дня в дату на британском английском языке , мы должны поставить «название дня» перед датой, разделяя их запятыми, или мы должны объединить «название дня» с «… … »Без запятой.

Примеры: (на 23.07.2005 — воскресенье)

• Воскресенье, 23 июля 2005 г. (правильно)
• Воскресенье 23 июля (,) 2005 (правильно)

Если мы хотим, чтобы добавляло название дня к дате на американском английском языке , мы должны поставить «название дня» перед датой, разделив их запятыми.

Примеры: (на 06.08.18 — среда)

• Среда, 6 августа, 1800 (правильно)
• среда 6 августа 1800 (неверно)

4)

Если мы хотим записать дату числами только на британском и американском английском языках, мы должны разделять числа даты косыми чертами, дефисами или точками.

Примеры: (на 19.05.2017 на британском английском — ДД / ММ / ГГГГ)

• 19 / 05 / 2017
• 19 — 05 — 2017
• 19 . 05 . 2017

Примеры: (на 10.04.2018 в американском английском — ММ / ДД / ГГГГ)

• 04 / 10 / 2018
• 04 — 10 — 2018
• 04 . 10 . 2018

5)

Предлоги с датами;

Для дней и конкретных дат, которые включают определенные дни в месяце , мы используем « на » в качестве предлога перед датой.

Примеры:

• от марта 1
• от 8 января
• по 10-е октября 2017 г.
• 5 апреля апреля
г.

Для лет и месяцев (не включая конкретные дни) мы используем « в » в качестве предлога перед датой.

Примеры:

• в 2017 г.
• в 1980 году
• май
• июль

Позвольте увидеть дни, месяцы и годы на английском языке.

Чтобы узнать о днях недели, нажмите здесь

Месяцы года Нажмите здесь

ДНЕЙ МЕСЯЦА

Дни в цифрах	Дни в словах
1 ул	ель ул
2 nd	seco nd
3 ряд	thi rd
4 -й	четверка -я
5 -й	фиф -й
6 -й	шестерка -я
7 -й	семерка -я
8 -й	восьмёрка -я
9 -й	ниндзя -й
10 -й	десятка -я
11 -е	одиннадцать -й
12 -й	двенадцатый -й
13 -й	тринадцать -е
14 -й	четырнадцатый -й
15 -й	пятнадцать -е
16 -й	шестнадцать -е
17 -й	семнадцать -е
18 -й	восемнадцать -е
19 -й	девятнадцать -е
20 -й	двадцатка -й
21 ул	двадцать пихта ул
22 nd	двадцать seco nd
23 ряд	двадцать девятый рд
24 -й	двадцать четыре -й
25 -й	двадцать пятый -й
26 -й	двадцать шесть -й
27 -й	двадцать семь -й
28 -й	двадцать восьмой -й
29 -й	двадцать девятый -й
30 -й	Тридцать -го
31 ул	Тридцать пихта ул

ЛЕТ

Год записи	Говоря год
1900	девятьсот
1905	девятнадцатьсот (и) пять или девятнадцать ну пять
1956	девятнадцать пятьдесят шесть
2000	двадцатьсот или две тысячи в год две тысячи
2008	двадцать восемь или две тысячи (и) восемь
2017	двадцать семнадцать или две тысячи (и) семнадцать

Внимание:

1) Делим год на две части

Пример:

• 1950 делится на 19 и 50 .(Мы говорим «девятнадцать пятьдесят» ).

2) С 2000 по 2009 год мы не делим год на две части.

Примеры:

• 2000 (мы говорим «две тысячи» )
• 2005 (Мы говорим «две тысячи (и) пять» )

3) Для 2010 года и последующих лет мы снова делим год на две части.

Пример:

2010 делится на 20 и 10 .(Мы говорим «двадцать десять» ).

Как правильно назвать текущий год — «двадцать десять» или «две тысячи десять»?

Мне кажется, что ответ — «оба», потому что оба соответствуют стандартным устоявшимся образцам английской речи. Вдобавок ко всему, оба они ясны в контексте.

Теория единственного правильного пути заставляет некоторых людей настаивать на том, что это должен быть только один правильный путь, обычно по аналогии с другим использованием. Некоторые, например, утверждают, что должно быть «двадцать десять» по аналогии с «девятнадцать шестьдесят восемь».Но почему не «две тысячи десять» по аналогии с «двумя тысячами»? (Не говоря уже о распространенном слове «две тысячи девять», поскольку некоторые из сторонников «двадцати десяти» утверждают, что это тоже в чем-то неверно.)

Подобные аналогии работают только постольку, поскольку они помогают запомнить или распознать фактические шаблоны использования. Здесь, насколько я могу судить, обычно употребляются и «двадцать десять», и «две тысячи десять». Вы можете выбрать для себя все, что пожелаете, но нет причин считать одно правильным, а другое неправильным.Проф. Арнольд Цвикки рассказал об этом подробнее.

Между прочим, так выглядит английский язык; обычное использование на других языках может отличаться. Например, то, как я выучил русский язык — и я должен признать, что я, несомненно, не был знаком с широким спектром использования русского языка, особенно современного русского использования, — можно было бы сказать русский эквивалент «тысяча девятьсот семьдесят пятого» или «Семьдесят пятый» (подразумевается слово «год», хотя его также можно было бы включить явно), но никогда «девятнадцать семьдесят пятый» или «девятнадцатьсот семьдесят пятый».Таким образом, сказать «двадцать десятый» по-русски было бы неправильно просто потому, что это было бы отклонением от всех стандартных обычаев. (Точно так же сказать «десять сотен» по-английски было бы неправильно, хотя мой шестилетний ребенок продолжает использовать его, поскольку это совершенно логично и аналогично девяти сотням, пятнадцати сотням и т. Д. Это отклонение от всех стандартные обычаи взрослых, за исключением случаев, когда кто-то пытается подчеркнуть какой-то математический факт или аналогию, например, когда учат ребенка тому, что десять сотен равны тысяче.)

Тем не менее, все это дополнительно иллюстрирует, что разумный критерий правильности — это использование, которое варьируется от языка к языку, а не универсальная логика. Также тест не может быть какой-то ожидаемой согласованностью в пределах языка, поскольку любой, кто знает русское слово для 40 («сорок», полностью несовместимо с образцом для других кратных десяти) или английские слова для 11 и 12 (совершенно несовместимые с рисунком от 13 до 19) могу вам сказать. Язык состоит из того, что говорят его носители, а не из того, что предпочитают потенциальные логики.

Это двадцать двадцать, а не две тысячи двадцать. Позор всем, кто говорит разные

Breadcrumb Trail Links

1. News
2. Полный комментарий

Мнение: У кого есть время для всех этих слогов?

Автор статьи:

Бьянка Бхарти

Дата публикации:

31 декабря 2019 г. • 31 декабря 2019 г. • 1 минута чтения • 29 комментариев. Сейчас двадцать двадцать, а не две тысячи двадцать. Фото Джиджи Суханик / National Post

Содержание статьи

Прежде чем все начнут чокнуться с шампанским, знаменуя новое десятилетие, давайте проясним одну вещь о 2020 году: единственный правильный способ сказать, что сейчас двадцать двадцать, а не две тысячи двадцать.

Содержание статьи

На самом деле, для всех негодяев, говорящих две тысячи двадцать, сделайте свое новогоднее решение — не делать этого. Забудьте о попытках сбросить эти праздничные килограммы или отказаться от этой неприятной привычки. Вместо этого проявите уважение к первому году нового десятилетия, определив, как правильно это сказать.

Признаюсь, второе тысячелетие изменило англоязычный мир после того, как мы потратили годы, десятилетия, столетия! — разделение года на два числа.Например, 1976 год указан как девятнадцать семьдесят шесть, а не девятнадцатьсот семьдесят шесть, и никто даже не подумает, что скажет одна тысяча девятьсот семьдесят шесть — это просто безбожно.

Но в начале августа, вместе с опасениями по поводу 2000 года, пришла неуверенность в том, что мы говорим уже много лет, ну, годами.

Содержание статьи

Мы не могли произнести 2005 год так же, как произносится 1905 год (девятнадцать пятьсот пятьдесят), это звучит странно. Мы внесли поправку: это две тысячи пятый, и сказать две тысячи пятый тоже можно.

Как у тебя время?

Затем наступили 2010-е годы, и некоторые из них застряли в новом установленном стандарте. В школе мои учителя попеременно говорили «двадцать десять» и «две тысячи десять».