ИЮЛЬСКИЙ КРИЗИС 1917 — информация на портале Энциклопедия Всемирная история
Июльский кризис 1917 — социально-политический кризис 3—4 июля 1917 в период Российской революции 1917.
Был вызван конфликтом между сторонниками перехода власти к Советам и сохранения коалиции либералов и социалистов во Временном правительстве. Попытки правительства направить часть Петроградского гарнизона на фронт, где началось июньское наступление 1917, вызвали недовольство солдат. 2 июля 1917 кадеты в знак протеста против предоставления автономии Украине вышли из Временного правительства, что привело к его фактическому распаду. 3 июля 1917 начались волнения солдат, матросов и рабочих против войны. Солдаты 1-го пулеметного полка вышли на улицы Петрограда с оружием в руках во главе с анархистами (И. Солнцев) и радикальной частью большевиков из их военной организации (А. Невский и др.). Солдаты создали Военно-революционный комитет. Демонстранты выступили с лозунгами «Вся власть советам рабочих и солдатских депутатов!», «Долой 10 министров и капиталистов!».
4 июля 1917 состоялась демонстрация рабочих, солдат и кронштадтских матросов в поддержку власти Советов. Перед ними выступил Ленин, который призвал к бдительности и выдержке, поддержал лозунг «Вся власть Советам!». Демонстранты были обстреляны, произошли перестрелки. Возбужденная вооруженная толпа стояла около резиденции ЦИК, часть ее представителей пытались ворваться внутрь, был задержан министр В. Чернов, которого радикалы освободили лишь по требованию Л. Троцкого. Умеренные социалисты заявили, что большевики подняли восстание. Из-за отказа ЦИК взять власть большевики оказались в тупике. Они добивались передачи власти Советам, а лидеры Советов отказывались ее брать. Не добившись своего, демонстранты разошлись. Началось разоружение частей, участвовавших в выступлении, и аресты левых активистов. 5 июля 1917 была разгромлена редакция «Правды». В. Ленину, Г. Зиновьеву и некоторым другим лидерам большевиков пришлось уйти в подполье. Влияние Советов снизилось.
Лит.: Из истории борьбы за власть в 1917 году. Сборник документов. М., 2002; Керенский А. И. Русская революция. 1917. М., 2005; Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 33. М., 1962; Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 г. Документы и материалы. Т. 4. М., 2003; Рабинович А. Кровавые дни. М., 1992; Следственное дело большевиков. М., 2012; Суханов Н. Н. Записки о революции. М., 1991; Шубин А. В. Великая российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года. М., 2014.
К 100-летию революции: Июльский кризис
Июльская демонстрация 1917 года в Петрограде
В начале июля кадеты вышли из состава временного правительства, отказав в рассмотрении вопроса о самостоятельности Украины. Бурные дебаты возникли и по поводу отправки пулеметного полка Петроградского гарнизона на фронт. Власть постепенно переходила в руки большевиков. Временное правительство приказало расстрелять митингующих и выписало ордер на арест лидеров большевиков, обвинив их в том, что они ведут подрывную деятельность на немецкие деньги. Июльские события привели к серьезным политическим переменам — в конце месяца было образовано новое коалиционное правительство во главе с эсером А.Ф. Керенским, но ему так и не удалось достигнуть стабильности. Итог кризиса — ликвидация двоевластия в стране, после чего большевики взяли курс на вооруженное восстание.
Удостоверение на имя рабочего К.П. Иванова, которым пользовался В.И. Ленин, скрываясь от преследований Временного правительства в 1917 году
15 ИЮЛЯ (2 по ст. ст.) — начало очередного министерского кризиса (отставка министров-кадетов, несогласных с политикой Временного правительства по отношению к Украине).
16-18 ИЮЛЯ (3-5 по ст. ст.) — в Петрограде прошли антиправительственные выступления, последовавшие за военным поражением на фронте (неудачное наступление русских войск в Галиции) и правительственным кризисом (уход из правительства министров-кадетов). Демонстрация закончилась кровопролитием, несколько сотен человек были убиты и ранены. Временное правительство и Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов возложили ответственность за это на большевиков.В Петрограде состоялась грандиозная демонстрация, в которой приняли участие более 500 тысяч рабочих, солдат и матросов. Часть демонстрантов направилась ко дворцу М.Ф.Кшесинской, где находился Центральный комитет большевиков. С балкона этого особняка кронштадских моряков приветствовал В.И. Ленин.
6 июля 1917 года. Юнкера после разгрома помещений РСДРП(б) в особняке Кшесинской
1917 г. Лавр Корнилов принимает смотр
19 ИЮЛЯ (6 по ст. ст.) — в столицу начинают прибывать вызванные Временным правительством войска с фронта.
20 ИЮЛЯ (7 по ст. ст.) — ушел в отставку с постов главы кабинета и министра внутренних дел князь Г.Е. Львов. Временное правительство возглавил военный и морской министр А.Ф. Керенский.
21 ИЮЛЯ (8 по ст. ст.) — Временное правительство опубликовало постановление об аресте и предании суду руководителей большевиков (В.И. Ленина, Г.Е. Зиновьева и других), которых объявили германскими агентами и организаторами восстания против Временного правительства. Ленин и Зиновьев ушли в подполье. Всего было арестовано в эти дни около 800 большевиков, разогнаны редакция газеты «Правда» и штаб большевиков в особняке Кшесинской.
25 ИЮЛЯ (12 по ст. ст.) — возрождение смертной казни (за дезертирство) и военных судов по приказу «лидера правых» генерала Л.Г. Корнилова.
29 ИЮЛЯ (16 по ст. ст.) — А.Ф. Керенским и Временным правительством принято решение в срочном порядке эвакуировать бывшего императора Николая II и членов его семьи подальше от Петрограда в более безопасное место.
31 ИЮЛЯ (18 по ст. ст.) — для всех неожиданно «вернулся к жизни» Временный комитет Государственной думы, на заседании которого выступили правомонархические депутаты А.М.Масленников и В.М.Пуришкевич, которые резко обрушились на большевиков, на всех социалистов и систему Советов.
Временное правительство распускает сейм Финляндии, заявивший о независимости своей страны от России. На посту Верховного главнокомандующего Л.Г.Корнилов сменяет А.А.Брусилова.
Подготовил Владимир Шилов
Фото РИА «НОВОСТИ»
ЧИТАЙТЕ ПО ТЕМЕ
ИЮЛЬСКИЙ КРИЗИС. Первая мировая война 1914—1918. Факты. Документы.
ИЮЛЬСКИЙ КРИЗИС
28 июня 1914 года в боснийском городе Сараево сербским националистом Г. Принципом были убиты наследник австро-венгерского престола Франц-Фердинанд и его жена. Само же сербское правительство, хотя и догадывалось о заговоре, не одобряло его, ибо страна была истощена двумя Балканскими войнами. В исторической науке одно время шли многословные дискуссии о том, какая страна несет основную ответственность за развязывание невиданной доселе кровавой мировой бойни, Между тем достаточное количество документов на эту тему было опубликовано еще в 20-х годах, в том числе письмо министра иностранных дел Германии Г. фон Ягова немецкому послу в Лондоне князю К. М. Лихновскому. Подобно тому, как рассуждал этот видный кайзеровский дипломат в июле 1914 года, сразу же после убийства Франца-Фердинанда, в Берлине думали многие, если не все: «В основном Россия сейчас к войне не готова. Франция и Англия тоже не хотят сейчас войны. Через несколько лет, по всем компетентным предположениям, Россия уже будет боеспособна. Тогда она задавит нас своим количеством солдат; ее Балтийский флот и стратегические железные дороги уже будут построены. Наша же группа между тем все более слабеет. В России это хорошо знают и поэтому безусловно хотят еше на несколько лет покоя».[11]
Конфликт между двумя этими принципами, нараставший давно, достиг высшей стадии вследствие поведения Сербии. Его разрешения нельзя было откладывать».[12]
Однако после убийства в Сараеве в Вене все же колебались по поводу мер, которые следует предпринять в дальнейшем. Так, против решительных действий выступал австрийский премьер-министр И. Тисса, а престарелый монарх Франц-Иосиф, как всегда, сомневался, В царившей в Вене обстановке сомнений и нерешительности было решено запросить мнение главного союзника, 5 июля Вильгельм в своем дворце в Потсдаме принял австрийского посла Л. Сегени и на встрече с ним без обиняков заявил; «С выступлением против Сербии не мешкать!» Тут же был одобрен конкретный план расправы с Белградом. Расчет немцев был все тот же: если Россия не вступится за сербов, то в войне один на один Австро-Венгрия их разгромит, что пойдет на пользу центральным державам, а если же Россия заступится за своего исторического союзника, то разразится большая война в крайне выгодных для Берлина условиях. Так было решено выставить сербской стороне заведомо неприемлемый для нее ультиматум, отказ от выполнения которого послужил бы причиной вторжения австрийских войск в Сербию. Не подлежит сомнению, что именно немцы сделали первый и решающий шаг к мировой войне, бесцеремонно подталкивая своих «младших» партнеров по коалиции к крайним мерам.
Что же касается союзников по Антанте, то у них поначалу убийство наследника австрийского престола особой тревоги не вызвало. В Россию 20 июля приехали с государственным визитом президент Франции Р. Пуанкаре и председатель совета министров Р. Вивиани, которые подтвердили свои союзнические обязательства в случае войны России с Германией. Именно поэтому уже готовый австрийский ультиматум Сербии решено было не вручать правительству Н. Пашича до тех пор, пока французская делегация не отбудет на родину, — таким образом, союзники лишались возможности проконсультироваться по этому вопросу.
Австрийский ультиматум был вручен сербскому правительству только после того, как Россию покинул французский президент, — 23 июля. Для ответа Белграду был дан срок в 48 часов. Ультиматум начинался со слов о попустительстве сербского правительства антиавстрийскому движению в Боснии и Герцеговине и обвинений официального Белграда в организации террористических актов, а далее следовали 10 конкретных требований. Документ этот фактически являлся провокацией, особенно в той его части, в которой требовалось предоставить австрийским властям право провести следствие по делу об убийстне наследника австрийского престола на территории Сербии, и был составлен таким образом, чтобы ни одно уважаюшее себя независимое государство не могло его принять. Сербское правительство тотчас же обратилось за помощью к России.
Когда 24 июля телеграмма о событиях на Балканах легла на стол российского министра иностранных дел С. Д. Сазонова, тот воскликнул в сердцах: «Это европейская война!» В тот же день состоялось заседание Совета министров, на котором сербам предлагалось в ответе на австрийскую ноту проявить умеренность. Одновременно министр встретился с германским послом Ф, Пур-талесом в надежде побудить Берлин миротворчески воздействовать на австрийцев.
Характерна при этом политика, какую вел официальный Лондон, Сразу же после убийства наследника австрийского престола глава британской дипломатии сэр Грей выразил Вене глубокие сожаления, а затем на долгое время замолчал. Лишь 6 июля на встрече с германским послом в Лондоне Грей намекнул, что Англия не допустит уничтожения Франции, О России не было сказано ни слова. Еще через три дня Г|рей заявил все тому же князю Лихновскому, что Англия не связана какими-либо союзными обязательствами ни с Россией, ни с Францией и сохраняет свободу рук. При этом он излучал оптимизм. Интересно, что и австрийскому послу в Лондоне Грей говорил об ущербе мировой торговли, который может нанести война между четырьмя великими европейскими державами — Австро-Венгрией, Германией, Россией и Францией. О вероятном участии пятой великой державы — Англии — ни слова. Таким образом, у Берлина сложилось стойкое убеждение, что Лондон не будет вмешиваться в балканский конфликт, и это только придавало агрессивности немцам. Этому способствовала и непростая внутриполитическая обстановка в самой Великобритании, где все еще сильно было влияние пацифистов.
В назначенный срок сербы подготовили ответ на австрийский ультиматум. Ответная нота была составлена в крайне примирительных и дипломатичных тонах. Из 10 пунктов требований Вены было принято 9, сербы отказались только допустить, чтобы следствие по убийству Франца-Фердинанда вели австрийские чиновники — это было бы расценено всем миром как отказ Сербии от собственного суверенитета. Тем не менее австрийский посланник в Белграде барон В. Гизль, убедившись, что сербы не принимают один пункт ультиматума, затребовал свои паспорта и покинул Белград, Далее события развивались по нарастающей.
В ответ на объявление Австро-Венгрией войны Сербии 28 июля и обстрела Белграда Россия объявила мобилизацию в приграничных с Австро-Венгрией районах.
На следующий день англичане открыли карты, заявив Лихнов-скому, что Англия будет оставаться безучастной только до тех пор, пока конфликт будет ограничен Австро-Венгрией и Россией, если же в него окажетется втянута и Франция, Лондон долго оставаться в стороне не намерен. Это заявление произвело в Берлине шок, а кайзер был просто взбешен. Вместо войны только против России и Франции немцам теперь предстояло воевать и против Англии, полностью господствовавшей на море и имевшей за счет обширных колоний практически неограниченные людские и сырьевые ресурсы. Вдобавок к этому воевать на стороне центральных держав отказалась и участница Тройственного союза Италия. В Берлине уже начали поговаривать о том, что Англия могла бы. чисто гипотетически, выступить посредницей в балканском конфликте, и призвали Вену ограничиться лишь занятием Белграда в качестве залога на будущих переговорах.
Ход событий, однако, остановить уже было невозможно. 30 июля был подписан указ царя о всеобщей мобилизации в России. Германия потребовала от России прекратить мобилизацию, но, получив отказ, 1 августа объявила войну Российской империи.
Вызывает удивление то, с какой поспешностью это было сделано — вопреки планам военных, которые в качестве первоочередной задачи предусматривали разгром Франции, и отсрочка от вступления в войну России таким образом им была только на руку. Этот ход, думается, диктовался особенностью внутриполитической ситуации в Германии; немецким политикам было куда выгодней заявить сбоим согражданам, что в Европе началась война против отсталого царского самодержавия за торжество демократии, а не затеян новый передел мира в интересах второго рейха.
I августа 1914 года, используя совершенно надуманный предлог о провокациях со стороны французских пограничников и мнимых налетах французской авиации на спящих бюргеров, немецкий канцлер составил текст объявления войны Франции. Нота была вручена французской стороне под вечер 3 августа.
Теперь немцам необходимо было объяснить миру, почему они вероломно напали на Бельгию, чей нейтралитет давно был признан всеми ведущими европейскими державами, в том числе и самой Германией. Для начала канцлер Т. Бетман-Гольвег публично назвал международный договор о нейтралитете Бельгии «клочком бумаги», а затем официальные липа Германии, ничтоже сум-няшеся, заявили о якобы готовящемся в эту страну вторжении французской армии и 2 августа ультимативно потребовали пропустить в Бельгию для отражения «агрессии» немецкие войска. На размышление бельгийцам давались сутки. Руководство Бельгии не подчинилось диктату вероломного соседа и обратилось за помощью к главам Антанты,
4 августа под благородным предлогом защиты нейтралитета Бельгии на стороне своих союзников по Антанте выступил Лондон вместе со всеми своими доминионами. Так война приняла подлинно мировой характер.
Глава 3. Июльский кризис. Первая мировая война
Глава 3. Июльский кризис
Событие, послужившее формальным началом европейского политического кризиса, произошло 28 нюня 1914 года. В этот день в Сараево, центре Боснии, сербским националистом был убит наследник австрийского престола эрцгерцог Франц Фердинанд, племянник Франца Иосифа. Эта трагедия не стала случайностью. В начале XX века в Австро-Венгрии получило развитие националистическое движение славянских народов, вдохновителем которого была Сербия, небольшое христианское государство, завоевавшее независимость в результате долгой борьбы с Оттоманской империей и стремившееся к объединению всех балканских славян. Идея такого объединения оказывала большое влияние на славянское население Австро-Венгрии. Однако эта идея у наиболее радикальных ее приверженцев породила экстремистские взгляды, в результате чего эти люди встали на путь террора. А теперь расскажем, при каких обстоятельствах был убит эрцгерцог Франц Фердинанд.
В конце июня 1914 года на территории Боснии, бывшей турецкой провинции, сначала оккупированной (в 1878 году), а затем и аннексированной (в 1908 году) Австро-Венгрией, проходили маневры австрийских войск. С 25 июня за учениями наблюдал Франц Фердинанд, являвшийся генеральным инспектором армии. 28 июня, на следующий день после завершения маневров, Франц Фердинанд отправился вместе с супругой на машине в Сараево с официальным визитом к местному губернатору. Торжественный въезд Франца Фердинанда в боснийский город пришелся на день всесербского национального траура «Видовдан», который ежегодно отмечался сербским народом, почитавшим за долг помянуть славян, погибших в 1389 году в битве с турками. Сербские националисты, жаловавшие австрийцев не больше турок, заранее расценили появление австрийского престолонаследника в центре Боснии как сознательное оскорбление всех балканских славян. Австрийские военные знали о таких настроениях. Франца Фердинанда предупредили, что его поездка сопряжена с риском, однако эрцгерцог, хотя, вероятно, и помнил о печальном историческом опыте — убийствах русского царя, австрийской императрицы и президента Соединенных Штатов Америки — пренебрег опасностью, посчитав ее одной из тех голословных и несерьезных угроз, которые в изобилии сыпались на правителей и политиков. Однако на этот раз угроза не оказалась пустой: эрцгерцога ждали шесть членов террористической группы. Один из них, когда Франц Фердинанд проезжал мимо него, бросил в машину бомбу, но та отскочила в сторону и угодила в следующую машину, ранив офицера охраны. Шофер эрцгерцога рванулся вперед, увеличив скорость, однако на одном из городских перекрестков повернул не в ту сторону, а, когда затормозил, чтобы выполнить разворот, раздались револьверные выстрелы. По машине стрелял Гаврила Принцип, другой член террористической группы. На этот раз промаха не случилось: супруга эрцгерцога скончалась на месте, он сам десятью минутами позже. Принципа схватили. Арестовали и других террористов.
Следствие быстро установило, что все террористы являлись австрийскими подданными, которые успели до покушения на эрцгерцога побывать в Сербии, где получили оружие. Следователи сочли, что инициатором акции стала сербская националистическая организация «Народная защита», основанная в 1908 году и с этого времени выступавшая за присоединение Боснии к Сербии. На самом деле инициатором покушения была другая националистическая организация — «Союз смерти» — известная также и под другим, не менее зловещим названием «Черная рука». Впрочем, приведенное уточнение не столь и существенно: «Народная защита» постоянно помогала «Черной руке», а надзор за этой организацией осуществлял полковник Драгутин Димитриевич (он же Апис), руководитель сербской разведки, человек, признававший любые средства для достижения цели (в 1903 году Димитриевич принимал участие в заговоре против сербского короля Александра Обреновича, завершившемся убийством монарха и восстановлением на престоле династии Карагеоргиевичей).
Однако вернемся к арестованным террористам. 2 июля на допросе трое из них признались, что получили оружие в Сербии, а границу им помогли перейти сербские пограничники. У австрийцев появились веские основания обвинить Сербию в терроризме. В среде политиков и военных раздались голоса, призывавшие силой разрешить сербский вопрос. На их взгляд, сербы делали все для того, чтобы расшатать устои империи и добиться господствующего положения на Балканах.
Добавим от себя в качестве пояснения. После того как Сербия в 1813 году обрела национальную независимость, спустя век, в результате Балканских войн, ей удалось расширить свою территорию за счет присоединения части земель Новобазарского санджака и Македонии. Добившись значительного успеха, сербы стали все более помышлять о «Великой Сербии», объединенном государстве балканских славян. Идея такого объединения, как мы уже отмечали, оказывала большое влияние на славянское население обширных территорий, уходивших в состав Австро-Венгрии. Притязания сербов на гегемонию на Балканах вызывали у австрийских правящих кругов желание принять решительные меры для разгрома основного очага славянского национального движения — Сербии. Австрийцы полагали, что если уступить сербам, такая уступка породит цепь других слабостей, которые приведут к распаду империи.
Причастность Сербии к террористической акции, завершившейся убийством австрийского престолонаследника, подтвержденная показаниями участников покушения, подлила масла в огонь: австрийские правящие круги пришли к мысли, что война с Сербией не только желательна, но и крайне необходима. Еще до покушения на эрцгерцога граф Берхтольд, министр иностранных дел Австро-Венгрии, мысленно определил союзников в борьбе с Сербией. На взгляд министра, такими странами могли стать Турция и Болгария. Чтобы привлечь эти страны на свою сторону, Берхтольд решил воспользоваться посредничеством Германии, а для того чтобы выяснить, окажут ли немцы такую помощь — послать в Берлин своего эмиссара. Однако 4 июля, накануне отъезда эмиссара в Германию, Берхтольд, исходя из сложившейся ситуации, внес в заранее подготовленный меморандум правительства по вопросу о балканской политике ряд существенных изменений. Теперь в этом документе говорилось о том, что противоречия между Австро-Венгрией и Сербией стали «совершенно непримиримыми», и потому Австро-Венгрия сделает все возможное для того, чтобы «решительно порвать сеть, которой сербы опутывают империю». В сопроводительном письме к меморандуму Берхтольд выразил убеждение, что убийство австрийского престолонаследника явилось результатом террористической акции, «инспирированной Белградом», а резюмируя, подчеркнул, что «оплот панславянской политики на Балканах должен быть уничтожен как дестабилизирующий положение». Отправляя своего эмиссара в Берлин, Берхтольд попросил его на словах сообщить немецким властям, что Вена собирается предъявить Сербии целый ряд требований, касающихся ее политики на Балканах, а если эти требования не будут целиком выполнены, то Австро-Венгрия начнет против Сербии военные действия. И все же, исходя из действий самого Берхтольда, можно было понять, что Австро-Венгрия стремится заручиться поддержкой Германии, без которой не отважится на войну.
Однако, учитывая реалии того времени, можно прийти и к другому выводу: Австро-Венгрия могла, не опасаясь серьезных последствий, вступить в войну с Сербией без консультаций с Германией, равно как и без посторонней военной помощи. У большинства европейских держав Сербия не вызывала симпатий. Европейцы все еще помнили, как был убит Александр Обренович, да и не один, а вместе с супругой. Убийцы не только сделали свое черное дело, но и надругались над трупами, выкинув их в окно, а затем изрубив на куски саблями. Если бы Австро-Венгрия, возмущенная очередным злодеянием сербов, напала на страну — рассадник смуты и терроризма, то вполне вероятно, что европейские страны не стали бы вмешиваться в войну. Дружеские отношения с Сербией поддерживала одна Россия, но вряд ли в ее интересах было ввязываться в конфликт, да и для такого вмешательства у нее не было весомого повода. Италия, член Тройственного союза (альянса Германии, Австро-Венгрии и Италии, сложившегося в 1879–1882 годах), не стала бы препятствовать своему партнеру по коалиции. У Франции и Англии также не было причин встать на защиту Сербии. Таким образом, если бы Австро-Венгрия начала военные действия против Сербии, не занимая время на переговоры с Германией, то вполне вероятно, что локальный конфликт не превратился бы в мировую войну, да и этот конфликт, скорее всего, был бы скоро улажен — Сербии было легче принять ультиматум, чем потерять независимость.
Можно формально согласиться с установившимся мнением, что Первая Мировая война, начавшаяся столкновением между Германией и Австро-Венгрией с одной стороны и союзниками — Францией, Россией и Великобританией — с другой, была определена наличием союзов и соглашений между европейскими странами: Франция и Россия обязались помочь друг другу, если на одну из этих держав нападет Германия, Великобритания при желании могла оказать помощь Франции, партнеру по «сердечному согласию», члены Тройственного союза — Германия, Австро-Венгрия и Италия — приняли на себя обязательство действовать сообща, если на одного из участников соглашения нападут две другие державы.
Но в то же время только между собой Австро-Венгрия и Германия не были связаны официальными военными обязательствами. Инициатива привлечь немцев на свою сторону изошла от австрийцев, опасавшихся, что война с Сербией повлечет за собой и войну с Россией. Однако инициаторами этой предосторожности не были ни Берхтольд, одним из первых призвавший силой «разрешить сербский вопрос», ни Конрад фон Гетцендорф, уже на следующий день после сараевского убийства заявивший о необходимости приступить к мобилизации армии.
Сторонниками проявить осторожность и осмотрительность стали престарелый австрийский император Франц-Иосиф и глава правительства Венгрии граф Стефан Тисса. Франц-Иосиф опасался не только вероятности воевать на два фронта, но и самой войны, полагая, что столь сильное потрясение может подорвать устои империи, представлявшей собой совокупность земель с разноплеменным населением и различным социальным составом. Примерно таких же взглядов придерживался и Тисса, полагавший, что война может привести к нарушению дуализма империи, в составе которой Венгрия, хотя и уступала Австрии по количеству населения, являлась, тем не менее, ее равноправным партнером. Когда 2 июля Берхтолъд предложил Францу-Иосифу начать войну с Сербией, император настоял на другом, предписав министру сначала выслушать соображения Тиссы. Однако Тисса в тот же день в свою очередь сослался на Франца Иосифа, сообщив Берхтольду, что императору нужно время, чтобы изучить позицию Венгрии. Обескураженному министру оставалось одно: склонить императора к переговорам с Германией.
5 июля эмиссар Берхтольда был принят Вильгельмом II. Ознакомившись с меморандумом Австро-Венгрии о политике на Балканах и с сопроводительным письмом к этому документу, а также выслушав эмиссара, Вильгельм II заявил ему, что «Австро-Венгрия может рассчитывать на полную поддержку со стороны немцев», и просил довести это обещание до Франца-Иосифа. Успокоительным для австрийцев оказалось и сообщение рейхсканцлера Теобальда фон Бетмана-Гольвега, заявившего, что, по имеющейся у него информации, ни Россия, ни Англия не вмешаются в конфликт на Балканах. В то же время Вильгельм II выразил настоятельное желание, чтобы австрийцы как можно быстрее окончательно определили свою позицию, выработав конкретный план действия. Властного и импульсивного императора всегда раздражала медлительность Австро-Венгрии в принятии любого, даже самого незначительного решения.
На следующий день, 6 июля, Вильгельм II, заверив свое окружение, что Германии не угрожает розно никакая опасность, отправился на яхте «Гогенцоллерн» к норвежским фьордам в трехнедельный отпуск. К тому времени в отпуске уже находились начальник немецкого Генерального штаба и военно-морской министр, однако никаких распоряжений на их счет не последовало.
Далее события развивались следующим образом. 7 июля на заседании имперского кабинета министров Берхтольд, ободренный полученными из Берлина известиями, предложил немедленно начать военные действия против Сербии. Против выступил один Тисса. Глава правительства Венгрии предложил не спешить, а вместо необоснованной мобилизации армии направить Сербии ноту, сформулировав в документе австро-венгерские требования к этому государству, и только в случае отказа сербов их выполнить перейти к более решительным действиям. В то же время Тисса оговорил, что эти требования не должны затрагивать достоинство Сербии как суверенного государства, равно как и не должны явиться заведомо неприемлемыми. Хотя Тиссу не поддержали, не считаться с ним было нельзя: он представлял Венгрию, равноправного члена двуединой монархии. Остановились на следующем: Берхтольд не станет рекомендовать Францу-Иосифу предпринимать какие-либо действия до тех пор, пока Тисса письменно не изложит суть своей особой позиции.
Изучив предложение Тиссы, Франц-Иосиф, к разочарованию Берхтольда, согласился, что начать надо с ноты. Однако Берхтольд не сложил оружия. 12 июля он предложил Тиссе направить Сербии не ноту, а ультиматум, пояснив, что лишь решительное требование с угрозой применения мер воздействия в случае отказа выполнить его в установленный ими срок может послужить полному удовлетворению интересов империи. Ответ Тиссы Берхтольда мало устроил: глава правительства Венгрии обещал подумать. Министры встретились снова 14 июля. Тисса отверг новую идею Берхтольда, но ему пришлось уступить в другом — согласиться предоставить сербам для ответа на ноту только сорок восемь часов.
Ноту составили к 19 июля, однако к этому времени австрийцы получили неприятное известие: в Петербург выехал президент Франции Пуанкаре, прибытие которого в столицу России ожидалось 20 июля. Вручать ноту Сербии во время пребывания в России французского президента было явно не к месту: французы и русские могли быстро договориться о возможных совместных действиях против империи. Рассудив таким образом, Берхтольд принял решение вручить ноту Сербии с таким расчетом, чтобы сообщение об этом прибыло в Петербург и Париж сразу после отъезда Пуанкаре, и тем самым не только лишить союзников удобного случая быстро обсудить демарш Австро-Венгрии, но и затруднить французскому президенту оперативную связь со своим правительством.
Пуанкаре отбыл из Петербурга 23 июля. Того же числа в 6 часов вечера (па двадцать пятый день после сараевского убийства) австрийский посланник в Белграде вручил ноту министру иностранных дел Сербии. Основным содержанием ноты стали австро-венгерские требования. Первое из них обязывало сербскую сторону поместить на первой странице правительственной газеты заявление о безоговорочном осуждении всяких действий, направленных на раскол Австро-Венгрии или на отделение от нее каких-либо административных образований, равно как и любой одной области. Кроме того, Австро-Венгрия потребовала от Сербии запретить в стране антиавстрийские организации, осудить всякую антиавстрийскую пропаганду, уволить из армии офицеров по спискам, представленным австро-венгерским правительством, наказать пограничников, способствовавших переходу границы участникам покушения на Франца Фердинанда, а также допустить представителей Австро-Венгрии в Сербию для участия в расследовании убийства австрийского престолонаследника. На ответ сербскому правительству предоставлялся срок, согласованный Берхтольдом и Тиссой, — 48 часов.
Николу Пашича, главу правительства Сербии, известие о поступлении австро-венгерской ноты застало в пути — премьер-министр ехал к себе в усадьбу. Пашич вернулся в Белград только утром. К тому времени копии ноты поступили в Париж, Петербург и Берлин, однако Пуанкаре все еще был в дороге, а французский посол едва успел распаковать чемоданы в Белграде, вернувшись в столицу Сербии после болезни. Английский посол в Белграде, наоборот, только что заболел, а русский — и вовсе отсутствовал: внезапно скончавшемуся послу еще не подыскали замену. Получив ноту, члены кабинета министров Сербии, не имея возможности получить консультацию со стороны, стали ждать Пашича и только после его возвращения приступили к детальному обсуждению документа. 24 июля в Белград поступили послания из Парижа и Лондона. И французы, и англичане советовали правительству Сербии удовлетворить максимально возможное число требований австрийцев.
В тот же день министр иностранных дел Англии Эдвард Грей встретился с послами Австро-Венгрии и Германии Менсдорфом и Лихновским и предложил им склонить правительство Австро-Венгрии к продлению срока ответа на предъявленную Сербии ноту. Кроме того, Грей заявил, что считает целесообразным организовать посредничество между Австро-Венгрией и Сербией, а при необходимости — если Россия открыто выступит на стороне Сербии и объявит мобилизацию — и между Австро-Венгрией и Россией. Однако инициативы Грея поддержаны не были и, в первую очередь, Менсдорфом, заявившим, что австро-венгерская нота Сербии не является ультиматумом, и даже в том случае, если сербы не выполнят полностью предъявленные им требования, война не станет единственно приемлемым средством для разрешения сложившейся ситуации. Оставалось ждать, что ответят сербы.
Утром 25 июля члены сербского кабинета министров все еще совещались. Хотя и раздавались отдельные голоса за то, что удовлетворение всех требований австрийцев подорвет престиж Сербии как суверенного государства, правительство склонялось к тому, чтобы целиком принять поставленные в ноте условия. Положение изменилось во второй половине дня, когда в Белград поступило срочное сообщение от посла Сербии в Петербурге. Посол сообщал о том, что Россия полностью на стороне Сербии, а Николай II принял решение ввести в стране «Положение о подготовительном к войне периоде». Члены сербского кабинета министров снова вспомнили о престиже страны. На это раз решение было единодушным: удовлетворить все требования австрийцев, за исключением одного — допустить на территорию Сербии представителей Австро-Венгрии для участия в расследовании убийства престолонаследника. В 5 часов 50 минут вечера, за десять минут до истечения оговоренного в ноте срока, Никола Пашич лично вручил австрийскому посланнику ответ своего правительства. Через час австрийское посольство в полном составе уехало из Белграда.
В тот же день, поздно вечером, в Вене был подписан приказ о частичной мобилизации армии с 28 июля. Однако этот приказ не касался войск, расположенных у русской границы: австрийцы сочли целесообразным не давать оснований России для активных ответных действий.
Предосторожность австрийцев к успеху не привела: уже на следующий день Николай II принял решение осуществить частичную мобилизацию армии — привести в боевую готовность войска четырех военных округов: Киевского, Одесского, Московского и Казанского. 26 июля к мобилизации армии приступила и Сербия.
В тот же день Бетман-Гольвег связался со своими послами в Лондоне и Париже и поручил им довести до сведения официальных властей, что военные мероприятия русских расцениваются в Германии как враждебная акция. Не остался в стороне и немецкий посол в Петербурге Пурталес. Ему поручили оповестить министра иностранных дел России Сазонова, что, если мобилизация русской армии не будет прекращена, Германия ответит мобилизацией своей армии. Выполнив поручение, Пурталес сообщил Бетману-Гольвегу, что Сазонов склонен к тому, чтобы разрядить ситуацию. Кроме того, Пурталес проинформировал канцлера, что английский и французский послы в Петербурге делают все возможное для того, чтобы удержать русских от скоропалительных действий.
Получив сообщение Пурталеса, Бетман-Гольвег проинформировал о положении дел в России австрийцев. В то же время министерство иностранных дел Англии, оперируя собственной информацией, сочло вероятным, что Россия не откажется от посредничества между нею и Австро-Венгрией, а посредниками, на взгляд англичан, могли бы стать сама Англия, а также Франция, Германия и Италия. Однако реальность такого сотрудничества была крайне мала: дипломаты, как и политики, ясно не понимали, как влияют на развитие событий планы войны, коль скоро они уже приведены в действие. Наиболее трезво сумели оценить ситуацию только Джордж Бьюкенен, английский посол в Петербурге, и Жюль Камбон, французский посол в Берлине. Бьюкенен предупредил русских, что мобилизация русской армии не только вызовет цепную реакцию, но и приведет к началу военных действий. Такого же мнения придерживался и Камбон. Однако и Бьюкенен, и Камбон были только послами, а их голоса не диктовали решения людям, наделенным верховной властью.
Отметим также: каждая из держав, вовлеченных в международный конфликт, действовала по своему усмотрению, мало координируя свои действия с попытками других стран предотвратить угрозу широкомасштабной войны. В 1914 году не существовало объединения наподобие созданной после Второй Мировой войны Организации объединенных наций, поставившей себе целью поддерживать мир и осуществлять международное сотрудничество в разрешении спорных вопросов.
И все же и в 1914 году существовала возможность преодолеть возникший политический кризис. Уже 26 июля, на следующий день после разрыва дипломатических отношений между Австро-Венгрией и Сербией, министр иностранных дел Англии Эдвард Грей предложил созвать международную конференцию, чтобы обсудить положение и разработать программу действий для урегулирования конфликта.
Однако предложение Грея одобрили лишь французы. Русские сочли более целесообразным, если удастся, вступить в переговоры с австрийцами, чтобы убедить их уменьшить нажим на сербов. В то же время Россия посчитала рациональным, чтобы послы Англии, Франции и Германии в Белграде попытались уговорить сербов проявить большую терпимость к требованиям австрийцев. Статс-секретарь германского ведомства иностранных дел Готлиб фон Ягов, узнав о предложении Грея, поддержанном французами, принял английского и французского послов и, уверив обоих в безусловной заинтересованности Германии в сохранении мира, сообщил им, что более склонен поддержать инициативу России вступить в переговоры с австрийцами, но, распрощавшись с послами, не сделал даже попытки подтолкнуть австрийцев к этим переговорам. Реакция Австро-Венгрии на предложение Грея и вовсе оказалась враждебной. Ознакомившись с инициативой министра иностранных дел Англии, Берхтольд сообщил немецкому послу в Вене, что Австро-Венгрия, для того «чтобы истребить саму мысль о возможных переговорах, объявит войну Сербии в один из ближайших двух дней».
Австро-Венгрия объявила войну Сербии 28 июля. Впрочем, военные действия начались двумя днями раньше, когда австрийцы обстреляли территорию Сербии, посчитав, что сербские войска подошли слишком близко к границе. Берхтольд добился того, к чему так стремился: начать войну с Сербией до возможного вовлечения в боевые действия других стран. Правда, за месяц, истекший после сараевского убийства, положение осложнилось, однако Берхтольд, рассчитывая на быструю победу над Сербией, надеялся, что с помощью дипломатии сумеет если не исключить, то, по крайней мере, отсрочить нежелательную реакцию других европейских стран на нужное ему время.
Необходимость быстрой победы диктовалась прежде всего ограниченными возможностями австро-венгерской армии. Детально изучив разработанный Конрадом план войны и получив необходимые пояснения, Берхтольд понял, что с сербской армией, насчитывавшей шестнадцать, дивизий, одной «Минимальной балканской группой» не справиться. Требовалось усилить эту группу войсками «Эшелона Б». Но привлечение этих войск к военным действиям против Сербии оставляло «Эшелон A» — в случае нападения России на Австро-Венгрию — без необходимого подкрепления. Однако, приняв во внимание это неприятное обстоятельство, Берхтольд все же решился начать военные действия против Сербии, полагая, что Россия не станет активно ввязываться и конфликт, а начатая ею частичная мобилизация армии — не больше чем обычная демонстрация силы в период кризисной ситуации.
Другого мнения придерживался военный атташе немецкого посольства в России. Он сообщил в Берлин, что, на его взгляд, «русские начали мобилизацию армии, чтобы вступить в войну с Австро-Венгрией, если та не откажется от войны с Сербией».
Между тем в России не ограничились частичной мобилизацией армии. Были приняты и другие меры на случай войны. Военному министру было предложено незамедлительно ускорить пополнение запасов материальной части армии, а министру финансов — изъять как можно больше русских государственных вкладов из немецких и австро-венгерских банков. А 27 июля Николай II принял решение привести в боевую готовность войска еще четырех военных округов: Кавказского, Туркестанского, Омского и Иркутского. После принятого Николаем II решения переводу с мирного положения на военное подлежала половина русских вооруженных сил. Не подлежали мобилизации лишь войска, дислоцировавшиеся близ германской границы — в Польше, Белоруссии и Прибалтике.
О частичной мобилизации армии русские, в соответствии с французско-русской военной конвенцией 1913 года, уведомили французов. Ответ поступил от военного министра Франции Мессими и начальника Генерального штаба Жоффра. И тот и другой высказались за полную мобилизацию русской армии. Их можно было понять: оба военные, они считали своей обязанностью обеспечить наиболее благоприятную расстановку сил на случай войны. Военные всегда готовятся к худшему. Худшим вариантом для русских стала бы полная мобилизация немецкой и австро-венгерской армий как ответ на частичную мобилизацию русской армии. В русском Генеральном штабе отдавали себе отчет, что проведение всеобщей мобилизации в России потребует значительно большего времени по сравнению с Германией или Австро-Венгрией. Исходя из этих соображений, начальник русского Генерального штаба Янушкевич уже 28 июля высказался за немедленную полную мобилизацию армии.
Министр иностранных дел России Сазонов поддержал предложение Янушкевича, однако после совещания с французским послом в Петербурге Морисом Палеологом посчитал целесообразным сразу после указа о полной мобилизации оповестить Австро-Венгрию, Францию, Англию и Италию о том, что предпринятая Россией акция ни в коей мере не направлена против Германии, а также просить правительства этих стран довести это разъяснение до немецких властей.
29 июля Янушкевич, после встречи с Сазоновым, позвонил по телефону царю. Начальник Генерального штаба долго убеждал Николая II, что если вероятность войны весьма высока, то следует подготовиться к ней наилучшим образом, чтобы не быть застигнутыми врасплох, и потому нельзя медлить с началом всеобщей мобилизации. Николай II одобрил предложение Янушкевича.
Решение о полной мобилизации русской армии во многом повлияло на развязывание широкомасштабной войны в Европе и стало наиболее значимым в истории Российской империи. Добавим, это решение не было вызвано острой необходимостью. Возможно, на министра иностранных дел России Сазонова, поддержавшего инициативу русского Генерального штаба объявить полную мобилизацию армии, повлияла военная акция Австро-Венгрии, чьи канонерские лодки в ночь на 29 июля обстреляли Белград. Но бомбардировка не причинила городу существенного вреда, а возведенная еще турками крепость Калимегдан, стоящая на возвышенности у слияния Дуная и Савы, и вовсе не пострадала.
Однако сама по себе война на Балканах России, по существу, ничем не грозила. Как ни была мала сербская армия, даже по оценке самих австрийцев, для того чтобы разгромить сербов, им следовало привлечь к боевым действиям почти половину австро-венгерской армии («Минимальную балканскую группу» и «Эшелон Б»), а нападать на Россию одним «Эшелоном А» было явно бессмысленно. Кроме того, война с Сербией вряд ли бы стала для австро-венгерской армии легкой прогулкой, а победа, если бы и пришла, то не в те молниеносные сроки, о которых толковали Берхтольд и Конрад. Вступив на территорию Сербии, австро-венгерским войскам пришлось бы не только преодолевать упорное сопротивление неприятеля, но и считаться с рельефом местности. Горы, леса, реки и бездорожье не способствуют быстрому наступлению. Когда в 1915 году на Сербию с трех разных сторон напали войска Германии, Австро-Венгрии и Болгарии, понадобилось два месяца, чтобы сломить сопротивление сербской армии.
Исходя из этих соображений, Россия для обеспечения собственной безопасности вполне могла ограничиться частичной мобилизацией армии. Общая мобилизация вела к полной мобилизации и других европейских армий, а значит — и к европейской войне. Рейхсканцлер Германии Бетман-Гольвег, опасавшийся военных приготовлений России, уполномочил немецкого посла в Петербурге предупредить Сазонова, что «русские мобилизационные мероприятия могут вынудить немецкие власти ответить аналогичными мерами, и в таком случае войну в Европе вряд ли можно будет предотвратить». 29 июля своего канцлера поддержал Вильгельм II. Вот текст телеграммы, отправленной им Николаю II, своему кузену: «Не переусердствуй, легче разрядить ситуацию». Получив эту телеграмму после полудня, Николай II не замедлил с ответом: «Считаю за наилучшее рассмотреть австро-сербский конфликт на международной конференции в Гааге». В тот же день вечером русский царь получил еще одну телеграмму от кайзера. Вильгельм призывал царя Николая не вмешиваться в австро-сербский конфликт и приостановить мобилизацию армии, одновременно выразив готовность выступить посредником между Россией и Австро-Венгрией. Ознакомившись с телеграммой, Николай II позвонил Сухомлинову и отменил всеобщую мобилизацию армии. Царь позвонил вовремя: на Центральном телеграфе уже готовились к отправке указа о полной мобилизации во все военные округа.
Тем временем министерство иностранных дел Англии не оставляло попыток созвать международную конференцию, все еще надеясь совместно с другими странами разработать программу действий для урегулирования конфликта. Однако ни одна другая страна, кроме Франции, официально это предложение так и не поддержала. Между тем французы, опасаясь нападения немцев, начали военные приготовления, санкционированные еще 24 июля кабинетом министров. Такими мероприятиями явились возвращение из лагерей войск в пункты постоянного расквартирования, прекращение отпусков и различных командировок военнослужащим, пополнение частей вооружением и имуществом по табелям военного времени, усиление охраны границы и важных объектов внутри страны. С введением 26 июля «Положения об угрожающей опасности» подготовительные военные мероприятия еще более расширились. Вместе с тем официально ни к частичной, ни к полной мобилизации французы не приступили.
Не объявили мобилизацию и в Германии. Однако организация немецкой сухопутной армии была такова, что не требовала длительных и сложных мобилизационных мероприятий, она в любой момент была готова к войне. Вместе с тем военный министр Германии генерал Эрих фон Фалькенгайн выражал явное беспокойство по поводу частичной мобилизации русской армии, рассмотрев в этой акции угрозу реализации плана Шлиффена. В сложившейся ситуации, на взгляд генерала, наилучшим решением стала бы всеобщая мобилизация армии. Против выступили Бетман-Гольвег и Мольтке. Рейхсканцлер предлагал не торопиться с мобилизацией, мотивируя тем, что Берхтольду, министру иностранных дел Австро-Венгрии, возможно, удастся убедить русских не ввязываться в австро-сербский конфликт, а начальник Генерального штаба высказывался за введение «положения, угрожающего войной», что позволило бы, не прибегая к мобилизации, выполнить ряд мероприятий, ускоряющих перевод армии на военное положение. 29 июля Фалькенгайн, Бетман-Гольвег и Мольтке вместе с военно-морским министром адмиралом Альфредом Тирпицем собрались на совещание, но так и не сумели прийти к общему мнению. Однако в тот же день, часом позже, Мольтке встал на сторону Фалькенгайна. Тому способствовала полученная им тревожная информация. Австрийский офицер, осуществлявший связь между немецким и австро-венгерским штабами, сообщил Мольтке, что Австро-Венгрия собирается вести войну с Сербией объединенными силами «Минимальной балканской группы» и «Эшелона Б», а это означало: начнись война, восточная граница Германии окажется почти беззащитной. «Мольтке, готовясь к военным действиям, рассчитывал на сорок австро-венгерских дивизий, готовых в любой момент начать наступление на восточном фронте, а его попытались поставить перед крайне прискорбным фактом, что у своей границы с Россией Австро-Венгрия оставляет только двадцать пять дивизий, да и то с неперспективной для немцев целью — держать оборону». Ознакомившись с информацией, Мольтке сначала высказал свое крайнее недовольство австрийскому военному атташе, а спустя некоторое время телеграфировал в Вену Конраду: «Главное — противостоять русской угрозе. Немедленно мобилизуйте свою армию против России. Германия не замедлит с мобилизацией». Поступив таким образом, Мольтке явно превысил свои полномочия, но, идя на известный риск, он исходил из того, что кайзер с рейхсканцлером нацеливали австрийцев только на войну с Сербией.
Утром 31 июля Конрад ознакомился с полученной телеграммой Берхтольда. Министр иностранных дел Австро-Венгрии сначала выразил удивление: «Ну и ну! Кто в Германии руководит правительством: Мольтке или Бетман?» — а затем, решив извлечь пользу из телеграммы, заявил Конраду: «Я уж было предположил, что Германия предпочитает оставаться в тени, а это решение немецкого Генерального штаба говорит об обратном. Будем действовать». Через несколько часов Франц-Иосиф подписал указ о полной мобилизации австро-венгерской армии, который в тот же день был опубликован в газетах.
Можно полагать с очевидной определенностью, что известие об указе Франца Иосифа заставило бы Николая II снова согласиться на полную мобилизацию русской армии, однако этот вопрос решился днем раньше. 30 июля Сазонов, после совещания с Сухомлиновым и Янушкевичем, отправился на прием к царю, который в этот день находился в своей летней резиденции в Петергофе. Военный министр и начальник Генерального штаба уговорили Сазонова еще раз попытаться убедить Николая II в необходимости полной мобилизации. К тому подталкивал Сазонова и Палеолог, французский посол в Петербурге, считавший, что война Франции и Германии неизбежна и потому стремившийся как можно раньше привлечь Россию на свою сторону. Были у Сазонова и свои заботы. Министр иностранных дел опасался, что, если Россия потеряет свое влияние на Балканах, то турки могут попытаться закрыть черноморские проливы, которые имели существенное значение для связи России с союзниками.
Сазонов застал Николая II в обществе генерала Татищева. Когда министр привел все имевшиеся у него доводы в пользу немедленной полной мобилизации, особо подчеркнув, что перевод русской армии на военное положение займет значительно больше времени по сравнению с Австро-Венгрией и Германией, первым подал голос Татищев, проговорив неуверенно: «Трудный вопрос». Николай II, после некоторого раздумья, ответил: «Я решу его».
Через некоторое время Сазонов позвонил Янушкевичу и сообщил начальнику Генерального штаба, что царь все-таки подписал указ о полной мобилизации армии. «Теперь вы можете разбить свой телефон», — добавил Сазонов, Янушкевич грозился разбить телефонный аппарат, если во второй раз получит указ о полной мобилизации, чтобы вторично не получить извещение об его отмене и иметь возможность действовать с развязанными руками.
В тот же день указ о полной мобилизации русской армии был передан но телеграфу во все военные округа. Первым днем мобилизации и перевозок было назначено 31 июля. В этот день в 10 часов 20 минут в Берлин поступила телеграмма от немецкого посла в Петербурге Пурталеса. Посол сообщал: «Первый день полной мобилизации русской армии — 31 июля». К полученному известию в Берлине отнеслись по разному. Мольтке встретил его с явным удовлетворением, посчитав, что теперь сумеет быстро склонить Вильгельма II к всеобщей мобилизации. Бетман-Гольвег испытал противоположное чувство, потеряв надежду на то, что удастся убедить русских не ввязываться в австро-венгерский конфликт, а война затронет только Балканы.
В 12 часов 30 минут в Берлин поступило новое сообщение, на этот раз о полной мобилизации австро-венгерской армии. Теперь пришел черед действовать немцам. В час дня Вильгельм II объявил в Германии «состояние угрозы военной опасности», а спустя два часа русскому правительству был отправлен ультиматум, в котором говорилось, что если в течение двенадцати часов после получения ультиматума мобилизация русской армии не будет отменена, то в Германии также будет объявлена мобилизация. В тот же день немцы предупредили французов, что если во Франции начнется мобилизация армии, то такая акция будет расценена немцами как враждебная. Одновременно французскому правительству было предложено в течение восемнадцати часов сообщить немцам, станет ли Франция соблюдать нейтралитет в русско-германской войне.
Таким образом, 31 июля стало днем кульминации европейского политического кризиса, формальное начало которому положило убийство австрийского престолонаследника. Этого кризиса могло и не быть, если бы сразу после того, как австрийцы установили причастность Сербии к сараевскому убийству, они бы решились выступить против этого государства. Однако, вместо того чтобы действовать быстро и независимо, австрийцы 5 июля (на седьмой день после убийства престолонаследника) обратились за поддержкой к Германии. Но и после успешных переговоров в Берлине они проявили явную нерешительность, которая в сочетании с неблагоприятными обстоятельствами привела к тому, что нота Белграду была предъявлена лишь 23 июля, на двадцать пятый день после выстрелов в Сараево.
Можно предположить, что только нерешительность и медлительность Австро-Венгрии привели к общеевропейскому кризису, в то время как ни сама Австро-Венгрия, ни Германия, ни Россия не стремились превратить конфликт на Балканах в мировую войну. Австро-Венгрия хотела лишь одного: покарать Сербию, вдохновителя националистического движения. Германия после сараевского убийства сочла целесообразным поддержать престиж своего ближайшего союзника, однако сама к войне не стремилась. Россия, наоборот, посчитала необходимым поддержать сербов, но, как и Германия, не хотела войны.
30 июля, на тридцать второй день после сараевского убийства, Австро-Венгрия находилась в состоянии войны с Сербией, однако ее войска все еще оставались на исходных позициях, а на границе с Россией австро-венгерские частя и вовсе не разворачивались, едва успев получить приказ о полной мобилизации. Русские войска не были сосредоточены на границе и не угрожали ни Австро-Венгрии, ни Германии. В Германии кайзер с рейхсканцлером все еще верили, что австрийцы и русские организуют переговоры, путем которых урегулируют свои отношения, и, в отличие от начальника Генерального штаба, не стремились к мобилизации армии. Франция к 30 июля не приступила к мобилизации, ограничившись рядом военных приготовлений. Англичане, подобно немцам, все еще рассчитывали на то, что Россия не станет ввязываться в австро-сербский конфликт, используя силу.
Ситуация резко обострилась только на следующий день, когда стало известно о полной мобилизации русской и австро-венгерской армий, а Германия направила ультиматум России и, по существу, в такой же ультимативной форме сделало запрос Франции о соблюдении ею нейтралитета в русско-германской войне. Особенно обострил ситуацию немецкий ультиматум России. Отказаться от предъявленных русским требований Германия практически уже не могла, ибо такая уступка была несовместима со статусом великой державы. По той же причине и Россия не могла пойти на уступки. Стало ясно, что уже на следующий день Германия приступит к полной мобилизации армии. Однако такая акция не могла быть оставленной без ответа французами. В соответствии с франко-русской военной конвенцией 1892 года, Франция и Россия были обязаны, в случае перевода немецкой армии на военное положение, приступить к мобилизации своих армий. Кроме того, в конвенции говорилось о том, что если Франция подвергнется нападению со стороны Германии или Италии, поддержанной Германией, то Россия употребит все войска, какими она может располагать, для нападения на Германию, а если Россия подвергнется нападению Германии или Австро-Венгрии, поддержанной Германией, то Франция использует все войска, какими может располагать, для нападения на Германию.
И все-таки даже после ультимативных действий Германии еще оставалась надежда на сохранение мира. Франко-русская конвенция 1892 года предусматривала совместное выступление Франции и России против Германии только в случае нападения немцев (своими силами или в союзе с другой страной) на одну из этих держав. Перевод немецкой армии на военное положение обусловливал лишь мобилизацию французской и русской армий. Даже объявление немцами войны Франции или России (если только за ним не следовало военных действий со стороны немцев) не влекло за собой (согласно конвенции) обязательного совместного выступления этих стран против Германии. Однако вероятность того, что Германия, объявив войну, не приступит к военным действиям, существовала скорее только теоретически. Маловероятно было и то, что Россия уступит Германии, приняв ультиматум, который в 12 часов ночи был предъявлен русскому правительству.
Создавшееся положение не могло не вызвать беспокойства во Франции. 31 июля начальник французского Генерального штаба Жоффр предложил Мессими немедленно объявить полную мобилизацию армии. Жоффр опасался, что немцы опередят французов в сосредоточении и развертывании войск на границе, а немецкие резервисты окажутся на призывных пунктах в то время, как во Франции военнообязанные резерва все еще будут находиться у себя дома. Вот выдержка из записки Жоффра военному министру:
«Правительство должно ясно понять, что начиная с сего числа каждый день промедления с объявлением полной мобилизации может обернуться потерей от 15 до 25 км территории государства. Другими словами, наша первостепенная задача — опередить неприятеля в сосредоточении и развертывании войск».
Французское правительство рассмотрело предложение начальника Генерального штаба 1 августа. К тому времени уже стало известно о том, что Россия не ответила на ультиматум Германии. Ожидая, что в тот же день немцы объявят о переводе армии на военное положение, французы из политических соображений решили начать мобилизацию своей армии только 2 августа, чтобы эта мобилизация не предшествовала германской, а явилась ответом на таковую.
Французы не ошиблись: 1 августа днем немцы объявили полную мобилизацию армии, а в 7 часов вечера того же дня немецкий посол в Петербурге Пурталес вручил министру иностранных дел России Сазонову ноту с объявлением войны. Вручение ноты происходило в драматической обстановке: взаимные обвинения и ссылки на провокационные действия других стран чередовались с сожалениями о предпринимаемых действиях и заверениями о личной симпатии, Из кабинета Сазонова Пурталес вышел «дрожащей походкой».
Однако и после объявления Германией войны России некоторая надежда на сохранение мира все еще оставалась. Русский царь, исходя из телеграммы Вильгельма II, в которой кайзер просил не нарушать границу с Германией, полагал, что война может и не начаться. В то же время Вильгельм II, возлагая надежду на нейтральную позицию Англии в случае ненападения немцев на Францию, приказал Мольтке отказаться от плана Шлиффена и направить войска не на запад, а на восток. Обескураженный Мольтке пояснил кайзеру, что на разработку нового плана войны уйдет не менее года. Кайзер ограничился тем, что запретил нарушать нейтралитет Люксембурга.
Между тем французы пытались выяснить окончательную позицию Англии в сложившейся ситуации. Не связанная официальными военными обязательствами ни с одним государством, Англия не раскрывала своих настоящих намерений даже Франции, своему партнеру по Тройственному союзу. Впрочем, эти намерения были не ясны до конца и самим англичанам. Когда 1 августа французский посол в Лондоне Поль Камбон запросил министерство иностранных дел Англии, поддержат ли англичане французов в войне с немцами, а если поддержат, то когда и какими силами, Грей ответил ему, что этот вопрос будет рассмотрен кабинетом министров. Заседание кабинета министров состоялось 2 августа. Министры сочли возможным объявить войну Германии, если немцы нарушат нейтралитет Бельгии, определенный трактатом 1839 года и гарантированный рядом держав, в том числе и Пруссией. Кроме того, министры решили прикрыть французское побережье Ла-Манша силами Королевского флота. На большее они не пошли.
Июльский кризис | Понятия и категории
ИЮЛЬСКИЙ КРИЗИС — общественно-политические события в начале июля 1917 г., вызванные мощным антивоенным выступлением масс из-за провала июньского наступления русской армии на Восточном фронте (см. Первая мировая война 1914—1918 гг.), угрозой министров-кадетов развалить 1-е коалиционное Временное правительство (ушли в отставку 2 (15) июля) и попыткой экстремистской части большевиков захватить власть. Стихийные волнения были использованы большевиками, организовавшими вооруженные демонстрации рабочих и солдат Петрограда 3—4 июля 1917 г. под лозунгом «Вся власть Советам!». Временное правительство при поддержке эсеро-меньшевистского Исполкома Петросовета и с помощью верных армейских частей расстреляло 400-тысячную демонстрацию (более 50 убитых и около 660 раненых).
Разгром выступлений привел к разоружению рабочих и солдат, принимавших участие в уличных столкновениях. Петроград был объявлен на военном положении; в войсках ужесточалась дисциплина, на фронте была восстановлена смертная казнь. Правительство обвинило большевиков в организации мятежа и начало их преследование — были закрыты газеты, издан приказ об аресте их лидеров (В. И. Ленина, Л. Д. Троцкого, Л. Б. Каменева, А. В. Луначарского и др.), обвиненных в шпионаже в пользу Германии.
Июльский кризис закончился уменьшением влияния Советов и созданием 3—5 (16—18) июля 2-го коалиционного правительства (семь эсеров и меньшевиков, четыре кадета, два члена радикально-демократической партии, два беспартийных). Премьером (после отставки Г. Е. Львова 8 июля) стал с А. Ф. Керенский. Кабинет был объявлен «Правительством Спасения Революции» и получил «неограниченные полномочия».
Главный итог кризиса — завершился мирный период революции — с двоевластием было покончено.
Однако ситуация в стране оставалась крайне напряженной — сохранялся глубокий политический раскол в обществе: правые усилили консолидацию своих сил, обвиняя правительство в неспособности восстановить порядок; большевики (в решениях VI съезда, 26 июля — 3 августа) призывали массы к «полной ликвидации контрреволюционной диктатуры» и завоеванию власти «путем вооруженной борьбы».
Орлов А.С., Георгиева Н.Г., Георгиев В.А. Исторический словарь. 2-е изд. М., 2012, с. 207-208.
Июльский кризис. Конец двоевластия — История России
Расстрел демонстрации 4 июля 1917 года в Петрограде. Фотография.
Крах июльского наступления ускорил изживание оборонческих настроений в народе. Революционная активность масс стремительно нарастала. «Когда приходишь в рабочую среду,— говорил один из большевиков, партийных работников Выборгского района столицы,— то чувствуешь, как там бурлит и бушует».
Вместе с тем назревал новый правительственный кризис. Империалистские круги России и ее союзников открыто требовали создать правительство «твердой руки», способное покончить с революцией и обеспечить продолжение войны «до победного конца». Поражение на фронте послужило для буржуазии поводом к тому, чтобы потребовать от меньшевиков и эсеров перейти от «уговоров» к политике репрессий и, возложив на большевиков вину за военные поражения, разгромить революционный авангард пролетариата. Использовав второстепенный предлог (переговоры с Украинской радой), министры-кадеты подали 2 июля в отставку и тем самым поставили меньшевиков и эсеров перед угрозой разрыва правительственной коалиции. Перепуганные соглашатели готовы были снова пойти на уступки контрреволюции. Но массы реагировали на это иначе.
Маневр буржуазии переполнил чашу терпения рабочих и солдат. Еще с конца июня в Петрограде происходили бурные митинги протеста против наступления на фронте, нарушения демократических прав рабочих и попыток правительства отправить на фронт революционно настроенные части столичного гарнизона. Провокационная отставка министров-капиталистов обострила положение до крайней степени. 3 июля в Петрограде начались стихийные антиправительственные демонстрации. Первыми выступили солдаты 1-го пулеметного полка. Его представители пришли на заседание Петроградской конференции большевиков и заявили: «Наш полк хотят раскассировать, над нами издеваются, мы больше ждать не можем и решили выступать, для чего уже разослали своих делегатов по заводам и полкам». Движение быстро нарастало, угрожая вылиться в вооруженные столкновения.
Центральный Комитет большевистской партии считал, что революционный кризис еще не назрел. Армия и провинция не были в полной мере готовы к поддержке революционных сил столицы, а изолированное выступление в Петрограде могло лишь облегчить контрреволюции разгром революционного авангарда. Поэтому представители партии немедленно направились на фабрики, заводы, в полки с целью удержать массы от выхода на улицу. Но это оказалось невозможным. Вечером 3 июля некоторые воинские части и рабочие ряда заводов уже выступили. Солдаты вышли с оружием в руках. Считаясь с реальной обстановкой, большевики ночью 3 июля приняли решение возглавить выступление масс, чтобы придать ему мирный и организованный характер.
4 июля в столице состоялась грандиозная демонстрация. Более пятисот тысяч рабочих, солдат и матросов шли под лозунгом «Вся власть Советам!» Броневики и цепи вооруженных матросов, солдат, красногвардейцев охраняли демонстрацию от нападений и провокаций. Часть демонстрантов направилась ко дворцу Кшесинской, где помещался Центральный Комитет большевиков. Здесь, с балкона, выступили большевистские ораторы. Кронштадтских моряков приветствовал В. И. Ленин, призвавший к выдержке, стойкости и бдительности. Многочисленные делегации посетили в Таврическом дворце Центральный исполнительный комитет Советов, заявив о своей непреклонной воле: власть должна перейти в руки Советов. «Я, представитель 54 заводов,— говорил один из посланцев рабочих.— Вы видите, что написано на плакатах …Мы доверяем Совету, но не тем, кому доверяет Совет…»
Требование масс о переходе власти к Советам имело полную возможность своего осуществления. Но меньшевики и эсеры больше всего боялись расторжения коалиции с буржуазией и ради ее сохранения принимали все условия кадетов. Контрреволюционную буржуазию решительно поддержали представители союзников. 4 июля английский посол Бьюкенен вручил министру иностранных дел Терещеньо ноту, в которой потребовал восстановить смертную казнь в армии и во флоте (смертная казнь на фронте и в тылу была отменена постановлением Временного правительства 12 марта), разоружить рабочих, установить военную цензуру, запретить большевистские газеты, разоружить все полки Петрограда, принимавшие участие в демонстрации, и т. д.
Временное правительство решило применить оружие против демонстрантов, поручив командующему войсками Петроградского округа генералу Половцеву «навести в городе порядок». Соглашатели объявили демонстрацию «большевистским заговором», «бунтом», «вооруженным восстанием». Меньшевистско-эсеровский Центральный исполнительный комитет Советов постановил запретить демонстрацию, а всех, кто нарушит это постановление, считать «изменниками и врагами революции». Он срочно затребовал с фронта войска и выделил своих представителей в помощь Половцеву для кровавой расправы над мирными демонстрантами.
Днем 4 июля по приказу Половцева казаки и юнкера открыли огонь по демонстрантам. Было убито и ранено более 400 человек. Правительство объявило Петроград на военном положении. Начались аресты и убийства большевиков, революционных рабочих, расформирование воинских частей, принимавших участие в демонстрации. Контрреволюционные отряды разгромили помещения Центрального Комитета партии большевиков, редакции «Правды» и типографию, в которой печаталась газета.
Правительство отдало приказ арестовать В. И. Ленина и предать его суду по обвинению в «государственной измене» и организации вооруженного восстания. В действительности контрреволюционеры намеревались устроить не суд, а физическую расправу над вождем революции. Учитывая это, Центральный Комитет большевистской партии принял решение о переходе Ленина на нелегальное положение. В течение нескольких дней Ленин оставался нелегально в Петрограде, а затем скрывался в шалаше вблизи станции Разлив (позднее, в конце августа, он переехал в Финляндию).
Многотысячные демонстрации под лозунгом «Вся власть Советам!» прошли также в Москве, Нижнем Новгороде, Ростове, Киеве, Риге и ряде других городов. В Нижнем Новгороде произошло вооруженное столкновение рабочих с юнкерами. Серьезные волнения возникли среди матросов Черноморского флота.
Раскрывая политическую сущность июльских событий, В. И. Ленин писал: «Движение 3 и 4-го июля было последней попыткой путем манифестации побудить Советы взять власть. С этого момента Советы, т. е. господствующие в них эсеры и меньшевики, фактически передают власть контрреволюции…».
Министры-«социалисты» пытались замаскировать контрреволюционную политику. С этой целью они предложили обнародовать правительственную декларацию, содержащую обещания провозгласить Россию республикой и созвать Учредительное собрание, приступить к разработке законов о 8-часовом рабочем дне, о социальном страховании, о земле и т. д. Глава правительства князь Львов решительно отверг проект декларации и вышел в отставку. 8 июля министром-председателем Временного правительства стал А. Ф. Керенский, сохранивший за собой и пост военного и морского министра. Когда бывший царь узнал о назначении Керенского, он записал в своем дневнике: «Этот человек положительно на своем месте в нынешнюю минуту: чем больше у него будет власти, тем будет лучше».
Центральный исполнительный комитет Советов объявил Временное правительство «правительством спасения революции» и признал за ним «неограниченные полномочия и неограниченную власть». Теперь правительство Керенского стало на путь открытого террора, осуществляя программу, которую еще раньше наметили русские империалисты и их союзники. Была восстановлена смертная казнь на фронте, введены военнополевые суды и предварительная военная цензура, запрещены большевистские газеты — «Правда», «Солдатская правда» и другие, направлены карательные экспедиции в Нижний Новгород, Тверь, Царицын, Гельсингфорс и т. д.
После июльских дней власть полностью сосредоточилась в руках контрреволюционного Временного правительства, а Советы, руководимые меньшевиками и эсерами, превратились в его придаток. Добившись своей цели, кадеты смогли вернуться в правительство, 24 июля образовалось во главе с Керенским новое коалиционное Временное правительство из представителей буржуазных и мелкобуржуазных партий.
Июльские события послужили для масс суровым уроком, ускорили процесс политического развития народа. «…Именно после июльских дней,— писал В. И. Ленин,— большинство народа стало быстро переходить на сторону большевиков». Революция вступила в новую фазу развития.
хроника июльского восстания 1917 года в Петрограде :: Общество :: РБК
В июле 1917 года в Петрограде прошли демонстрации, организованные левыми силами, их главным требованием была отставка Временного правительства. Выступления были жестоко подавлены, после чего лидер большевиков Владимир Ленин бежал из столицы. Хроника событий столетней давности — в фотогалерее РБК.
Фото: Фотохроника ТАСС
Волнения в Петрограде в июле 1917 года произошли на фоне правительственного кризиса и неудач на обоих фронтах Первой мировой войны. К этому моменту в стране сложилось фактическое двоевластие, в столице параллельно существовали две системы управления: Временное правительство и Петросовет. После событий июля 1917 года это равновесие было нарушено.
На фото: демонстрация рабочих на Марсовом поле в Петрограде, 4 июля 1917 года
Фото: Фотохроника ТАСС
Ситуация в Петрограде начала обостряться еще в апреле 1917 года. Вернувшийся из эмиграции лидер большевиков Владимир Ленин представил свои «Апрельские тезисы», позднее получившие статус официального программного документа партии. В «тезисах» содержалась идея о переходе от буржуазной революции к пролетарской, в результате которого вся власть должна перейти в руки Советов.
На фото: демонстрация с лозунгами «Долой министров-капиталистов!»
Фото: «РИА Новости»
Идея большевиков практически не получила поддержки у других политических сил. Даже делегаты Первого всероссийского съезда рабочих и солдатских депутатов выступили против большевиков и заявили о поддержке Временного правительства, большинство в котором имели представители либеральных партий.
На фото: демонстрация революционных моряков в Петрограде
Фото: «РИА Новости»
В июне ситуация в Петрограде обострилась. 5 (18) июня петроградские анархисты захватили типографию газеты «Русская воля», объявив ее конфискованной для нужд социализма. Военные освободили типографию, а спустя два дня попытались выселить анархистов из их штаба на даче Дурново — здании, расположенном на нынешней Свердловской набережной Санкт-Петербурга. Это вызвало протесты левых сил прежде всего в связи с тем, что в этом же доме находилось множество других общественных организаций.
На фото: июльская демонстрация 1917 года в Петрограде под лозунгом «Вся власть Советам!»
Фото: Фотохроника ТАСС
Вскоре после этого по городу в знак протеста прокатилась волна забастовок, а 18 июня (1 июля) сразу 500 тыс. человек приняли участие в митинге. Организаторы планировали выступить в поддержку действий Временного правительства, однако в итоге акция прошла под большевистскими лозунгами. В это же время анархисты совершили налет на тюрьму «Кресты», в результате которого из нее бежало сразу несколько сотен преступников.
В ответ на это 19 июня (2 июля) власти всё же очистили дачу Дурново от анархистов, которые отреагировали на эти действия разворачиванием антиправительственной агитации на предприятиях и в казармах. В ходе этой агитации им удалось полностью переманить на свою сторону 1-й пулеметный полк, который находился в промышленной зоне на Выборгской стороне и насчитывал более 11 тыс. солдат.
На фото: рабочие Петроградского орудийного завода на июльской демонстрации
Фото: «РИА Новости»
2 (15) июля начался кризис во Временном правительстве, связанный с тем, что несколько его делегатов пошли на значительные уступки во время переговоров по вопросу об автономии Украины. Часть правительства в знак протеста покинула его состав — такое положение дел воспринималось как признак очевидной слабости кабинета, которое левые силы также постарались использовать в свою пользу.
На фото: демонстрация в Петрограде с требованием свержения Временного правительства и передачи власти Советам
Фото: Фотохроника ТАСС
В ночь на 4 (17) июля возле Таврического дворца собралось несколько десятков тысяч демонстрантов. К этому моменту уже было известно, что к митингу должны присоединиться матросы из Кронштадта. Большевики приняли еще одну резолюцию, в которой практически открыто призвали к вооруженному восстанию. К утру кронштадтские матросы собрались возле штаба большевиков, к ним присоединился 2-й пулеметный полк из Ораниенбаума. Вскоре толпа, насчитывавшая несколько десятков тысяч вооруженных человек, двинулась в сторону Таврического дворца.
На фото: солдаты 1-го пулеметного полка, разоруженные Временным правительством за участие в июльской демонстрации
Фото: Фотохроника ТАСС
Толпу кронштадтских матросов, направлявшихся к Таврическому дворцу, в центре города начали обстреливать, те открыли ответную беспорядочную стрельбу. Тем не менее им удалось добраться до дворца, где их уже ждала огромная толпа в еще несколько десятков тысяч человек. Все вместе они осадили дворец с требованиями к Всероссийскому центральному исполнительному комитету (ВЦИК), избранному на съезде рабочих и солдатских депутатов, забрать себе власть в стране.
На фото: расстрел демонстрации на углу Садовой и Невского проспекта в июле 1917 года
Фото: Sovfoto / UIG / Getty Images
Часть толпы ворвалась в Таврический дворец и задержала лидера эсеров, министра земледелия Виктора Чернова. Освободить его удалось лишь после вмешательства одного из лидеров большевиков — Льва Троцкого. К этому моменту в развитие ситуации вмешался командующий войсками Петроградского военного округа Петр Половцов, который дал распоряжение полку конных артиллеристов под прикрытием сотни казаков двинуться к Таврическому дворцу и разогнать толпу, открыв в случае необходимости огонь.
На фото: войска Временного правительства на Дворцовой площади Петрограда, июль 1917 года
Фото: Архив БРЭ
Основные столкновения между артиллерией и казаками с одной стороны и восставшими с другой произошли в районе Литейного моста. Защитникам Таврического дворца удалось разогнать толпу, большая часть которой после начавшейся стрельбы в панике разбегалась по разным частям города. 5 (18) июля по Петрограду прокатилась волна арестов в большевистских боевых отрядах, также была занята редакция газеты «Правда», а на следующий день большевики практически без боя сдали свой штаб. Спустя четыре дня Владимир Ленин и Григорий Зиновьев бежали из столицы в поселок Разлив, а Временное правительство постановило арестовать их и других лидеров большевиков.
На фото: казаки, подавлявшие восстание большевиков
Фото: Фотохроника ТАСС
7 (19) июля в результате правительственного кризиса в отставку ушел председатель Временного правительства Георгий Львов.
На фото: юнкера, участвовавшие в разгроме особняка Кшесинской и редакции газеты «Солдатская правда» в июле 1917 года
Фото: Sovfoto / Getty Images
Спустя три дня сформировался новый состав кабинета, который возглавил эсер Александр Керенский (на фото в центре), а большую часть портфелей получили представители социалистических партий.
Фото: wikipedia.org
По итогам июльских событий 1917 года Временному правительству на некоторое время удалось сосредоточить в своих руках почти всю полноту власти в стране, отодвинув на второй план Советы. Тем не менее властям не удалось использовать в свою пользу пошатнувшийся авторитет левых сил, прежде всего большевиков. Экономическая ситуация в стране продолжала стремительно ухудшаться, из-за чего популярность радикальных, в том числе ультралевых, идей в обществе снова быстро возросла.
На фото: торжественные похороны в Александро-Невской лавре казаков, погибших на улицах Петрограда 3–5 июля 1917 года
Автор
Артем Солодков
Июльский кризис 1914 года | Международная энциклопедия Первой мировой войны (WW1)
Введение ↑
Объяснение того, как Европа погрузилась в Первую мировую войну, было сложной задачей, которая разделяла историков на протяжении более ста лет и продолжает оставаться спорной. Некоторые из последних публикаций о происхождении войны в целом и июльского кризиса в частности вновь открыли дискуссию о происхождении войны накануне столетия. [1] В самых последних публикациях признается, что кризис можно понять только в международном контексте, и пытаются понять события июля 1914 года, анализируя решения, принятые правительствами всех европейских великих держав. [2]
Все правительства великих держав разделяли опасения, что в какой-то момент в ближайшем будущем крупная европейская война станет неизбежной. Этот фатализм лежал в основе большинства решений в первые предвоенные годы, а также объясняет решения, принятые во время июльского кризиса. Годы до начала Первой мировой войны характеризовались международной напряженностью, взаимной подозрительностью и широко распространенной гонкой вооружений в Европе. Хотя оглядываясь назад, может показаться, что крупная война была почти неизбежной, стоит отметить, что на самом деле в эти последние мирные годы великие державы предприняли ряд успешных попыток предотвратить крупномасштабную войну.Мирные конференции и посредничество, а не война, были обычным способом урегулирования международных кризисов, по крайней мере, между так называемыми великими державами (Австро-Венгрия, Франция, Германия, Великобритания, Россия и Италия). В то время как более мелкие государства вступали друг с другом в вооруженные конфликты (а иногда и с великой державой), правительства в Вене, Париже, Берлине, Лондоне и Санкт-Петербурге этого не делали, и войны удалось избежать в нескольких важных моментах. [3] Эта история «войн, которых удалось избежать» [4] является решающей предпосылкой для понимания принятия решений европейскими государственными деятелями и военными лидерами во время июльского кризиса 1914 года, когда началась Великая война, которую так часто ожидали и которую так часто избегали. , наконец, вспыхнул.До войны системы альянсов поддерживали мир и выступали в качестве сдерживающих факторов, и можно утверждать, что они «в целом действовали как сдерживание войны», а не являлись ее причиной. [5] Во время июльского кризиса правительства некоторых стран продолжали попытки найти дипломатическое решение международного кризиса, возникшего в результате убийства наследника австро-венгерского престола. Однако в Вене и Берлине не было такого желания проводить еще одну конференцию или посредничество.
Убийство ↑
Общеевропейской войне нужен был спусковой крючок, и это было обеспечено убийством наследника австро-венгерского престола Франца Фердинанда, эрцгерцога Австрийского Эсте (1863-1914) и его жены Софи, эрцгерцогини Австрии (1868). -1914) в столице Боснии Сараево 28 июня 1914 года. Убийство, совершенное боснийскими сербскими националистами, часто описывалось как искра, которая зажгла бы континент, пронизанный международной напряженностью.Однако европейская война не была неизбежной. Вплоть до последнего момента некоторые европейские государственные деятели отчаянно пытались избежать эскалации кризиса, выступая за посредничество, в то время как другие делали все, что в их силах, чтобы разразиться локальная война, перерастание которой в европейский конфликт они были готовы рискнуть. .
Известие из боснийской столицы об убийстве австрийского наследника престола прозвучало «как молния», как сообщает Berliner Lokal-Anzeiger 29 июня 1914 года.Накануне девятнадцатилетний боснийский серб Гаврило Принцип (1894-1918), входивший в небольшую группу заговорщиков, планировавших нападение на этого представителя двойной монархии, застрелил Франца Фердинанда и его жену. Убийство эрцгерцога вызвало всеобщее возмущение.
Почему эрцгерцог стал жертвой заговора с применением насилия? Мы знаем, что заговор восходит к сербской столице Белграду, где каждый из шести молодых людей, ожидавших несчастного эрцгерцога в Сараево, был радикализирован сербскими националистическими и ирредентистскими организациями, такими как так называемая «Черная рука».Сербия была угрозой и раздражителем для Австро-Венгрии, особенно после того, как она вышла победительницей из недавних балканских войн 1912 и 1913 годов и, как следствие, почти удвоила свою территорию и увеличила свое население с 3 миллионов до 4,5 миллионов сербов. Целью правительства было объединить еще больше сербских территорий и людей со страной — и эти люди жили в многоэтнической двойной монархии, включая части Хорватии, Воедовины и Санджака, а также Боснию, которые были аннексированы Австрией. -Венгрия в 1908 году.
Трое молодых заговорщиков бросили бедные жизни в Сараево в Белград. Трифко Грабеж (1895-1918), Неделько Чабринович (1895-1916) и Гаврило Принцип были членами революционной организации Mlada Bosna (Молодая Босния). В сербской столице они поддались антигабсбургской пропаганде подпольных организаций, таких как Narodna Odbrana и «Черная рука» (официальное название — «Союз или смерть»), группы заговорщиков, которая отстаивала эту идею. великой Сербии.Среди его членов были ведущие военные, в том числе руководитель военной разведки Драгутин Димитриевич (1876-1917), также известный как Апис.
В Вене убийство было немедленно воспринято как сербская провокация, хотя реальных доказательств причастности сербов к заговору было трудно. В то время они не могли знать, что один из зачинщиков этого акта действительно был членом правительства Сербии. За этим успешным убийством стояли глава сербской военной разведки Апис и члены секретной организации «Черная рука», так же как они стояли за неудачной попыткой убить императора Австрии Франциска Иосифа I (1830-1916) в 1910 г.Однако это не был заговор, санкционированный сербским правительством.
Пожалуй, трагическая ирония заключается в том, что убийство Франца Фердинанда привело к войне между Австро-Венгрией и Сербией. Он выступал против такой войны в последние несколько лет своей жизни и по этому поводу столкнулся с начальником Генерального штаба Францем Конрадом фон Хетцендорфом (1852-1925). [6] Еще более трагичным является тот факт, что среди лиц, принимающих решения на площади Баллхаусплац в Вене, он был сторонником предоставления большего количества прав меньшинствам в Двойной монархии.Однако это фактически сделало его более мишенью, так как опасались, что после его восшествия на престол он мог позволить меньшинствам в Двойной монархии иметь больше права голоса в их собственных делах. Это беспокоило венгров, которые хотели защитить свой нынешний статус как наиболее влиятельного меньшинства в империи Габсбургов, но это также беспокоило сербских ирредентистов, которые опасались, что реформы при Франце Фердинанде Kaiser могли помешать будущему объединению Сербии. . После убийства Гаврило Принцип ссылался на этот мотив, утверждая, что Франц Фердинанд был опасен для Сербии, потому что он «как будущий правитель воспрепятствовал бы нашему союзу, осуществив определенные реформы, которые, очевидно, противоречили бы нашим интересам». [7]
Потенциальные убийцы прошли обучение обращению с оружием в Белграде и были вооружены оружием из сербского государственного арсенала в Крагуеваце. Они переправляли их в Боснию разными маршрутами при помощи членов «Черной руки». В Боснии к ним присоединились еще три заговорщика: Данило Илич (1891-1915), Велько Чубрилович (1895-1915) и Чивьетко Попович (1896-1980). Самому младшему из их группы было всего семнадцать.
Они выстроились в очередь по ранее объявленному маршруту, по которому Франц Фердинанд и его жена будут двигаться в то воскресное утро, идя от железнодорожного вокзала до ратуши Сараево.Однако первая попытка убить эрцгерцога не удалась. Неделько Чабринович бросил бомбу на набережную Аппеля, но она отскочила от открытого кабриолета, в котором ехала пара. Он взорвался под автомобилем позади, ранив нескольких зевак и пассажиров этого автомобиля, в том числе Эрика фон Мерицци (1873-1914), адъютанта австро-венгерского военного губернатора провинции Оскара Потёрека (1853-1933). . Эрцгерцог не пострадал; его жена получила небольшую рану на щеке.
Попытка Чабриновича покончить жизнь самоубийством с помощью цианида не удалась, и его последующий прыжок в реку также не был фатальным, так что неудачный убийца был арестован на берегу реки.Пару поспешно отвезли в ратушу. Потиорек, который отвечал за довольно минимальные меры безопасности во время поездки, заявил, что не может гарантировать безопасность пары, и посоветовал отменить оставшуюся часть запланированной программы. Однако Франц Фердинанд настоял на том, чтобы посетить Мерицци в больнице, прежде чем продолжить официальную программу. Отменили бы только посещение Национального музея. В качестве компромисса было решено, что колонна должна следовать другим маршрутом, а не, как планировалось, ехать по Франц-Йозеф-штрассе.Однако, к сожалению, об этом изменении плана, похоже, не сообщили водителю в первом автомобиле, который свернул на улицу, как планировалось ранее. В поспешно проведенном обратном маневре машина эрцгерцога остановилась прямо перед Принципом, который случайно оказался в том же самом месте. В нескольких метрах от своей цели ему удалось выстрелить эрцгерцогу в шею, а его жену в живот. Софи и Франц Фердинанд скончались в машине вскоре после того, как добрались до резиденции губернатора.Несчастные молодые убийцы не могли знать, насколько они вошли в историю в тот день.
Принципу удалось убить королевскую чету, но он не смог убить себя и был арестован до того, как возмущенная толпа смогла его линчевать. Убийцы не раскрыли никаких подробностей планирования или связи с «Черной рукой». Вскоре начали распространяться слухи о том, что премьер-министр Сербии Никола Пашич (1845-1926) заранее предупреждал о планируемом убийстве, которое он передал австрийскому посланнику в Белграде, хотя Пашич отрицал, что знал о заговоре заранее. [8] Его предупреждение, в свою очередь, не было воспринято всерьез в Вене, особенно Леоном Риттером фон Билински (1846-1923), министром финансов, который также был губернатором Боснии и Герцеговины. Этот факт был неудобен как для Пашича, так и для Билиньски, которые в последующие недели хотели преуменьшить значение того, что было получено предупреждение. После убийства все, что они могли сделать, это дождаться официальной реакции на это убийство в Вене.
Реакция на убийство ↑
Согласно The Times в Лондоне, убийство эрцгерцога «вызвало ужас и ужас по всей Европе». [9] Георг V, король Великобритании (1865-1936) назначил недельный траур при дворе, Николай II, российский император (1868-1918) и его министр иностранных дел выразили сердечные сожаления в Вену, [10 ] и в Берлине Вильгельм II, немецкий император (1859-1941) искренне горевал своего друга «Франци», которого он в последний раз видел всего несколько недель назад. Однако в Вене ответ был более разнообразным. Официальной реакцией на убийство было возмущение, но этот внешний вид резко контрастировал с частными мыслями некоторых.Франц Фердинанд не пользовался всеобщей популярностью — немцы в рамках двойной монархии считали его слишком славянофилом, славяне — слишком немецкими, а венгры — слишком австрийскими. [11] Более того, некоторые лица, принимавшие решения в Вене, в течение некоторого времени стремились к «расплате» с Сербией — шагу, против которого всегда выступал эрцгерцог, и считали это прекрасной возможностью.
Чтобы объяснить перерастание кризиса в полномасштабную войну, в этой статье сначала рассматривается Вена и ее союзник Берлин.Именно в Вене война (то есть война между Австро-Венгрией и Сербией) была впервые сознательно рискована и спланирована в ответ на убийство. Как вспоминал Леопольд барон фон Андриан-Вербург (1875-1951) после окончания войны: « Мы, , начали войну, а не немцы и тем более Антанта — это я знаю». [12] Необходимо было заручиться поддержкой Германии, и она тоже помогла спланировать эту войну на ранних стадиях кризиса. Франция, Россия, Великобритания и Италия решительно участвовали гораздо позже, в июле 1914 года, когда большинство решений уже было принято и Белграду был предъявлен ультиматум с намерением начать войну. [13] До этого момента лица, принимавшие решения в Вене и Берлине, сознательно держали в неведении относительно характера своего плана большинство европейских государственных деятелей. Конечно, они ожидали реакции на убийство и получили известие о запланированных действиях против Сербии, так что ультиматум не стал для них полной неожиданностью, когда он был наконец поставлен. [14] Однако до тех пор, пока к Сербии не были предъявлены твердые требования, ее потенциальные союзники не могли повлиять на кризис, который до 23 июля и доставки австро-венгерской ноты почти полностью принадлежал двойному альянсу. партнеры Австро-Венгрия и Германия.
Начальник Генерального штаба Австро-Венгрии Конрад приветствовал предлог для войны с Сербией. Он все еще сожалел о том, что он, как и его немецкий коллега Хельмут фон Мольтке (1948-1916), считал «упущенной возможностью» для «расплаты с Сербией» в 1909 году. [15] Другие так называемые «ястребы». »В Вене также стремились воспользоваться очевидной возможностью для ведения войны против Сербии, панславянская агитация которой угрожала подорвать единство Австро-Венгерской империи. [16]
Всего через день после убийства Конрад имел конфиденциальную встречу с министром иностранных дел графом Леопольдом фон Берхтольдом (1863-1942), на которой начальник штаба немедленно потребовал войны против Сербии в ответ на преступление. Даже без каких-либо прямых доказательств он предположил, что за убийством стоит Белград, и потребовал «мобилизации против Сербии». Берхтольд был более спокойным, выступая за предъявление требований Сербии, таких как «роспуск некоторых организаций, увольнение начальника полиции и т. Д.».». Он согласился с Конрадом, что это подходящий момент «для решения сербского вопроса», но не мог согласиться на немедленную мобилизацию. [17]
Прежде всего, необходимо установить, как союзник двойной монархии, Германия, отреагирует на любое возможное движение против Сербии. Первой возможностью для этого стала встреча с послом Германии в Вене Генрихом фон Чирски (1858-1916). Однако он, похоже, не был сторонником войны. Таким образом, он сообщил в министерство иностранных дел Германии ( Auswärtiges Amt ) в Берлине:
Я часто слышу здесь высказывание, даже среди серьезных людей, о желании, чтобы с сербами, наконец, был сделан окончательный и принципиальный расчет.К сербам сначала следует предъявить ряд требований, а в случае, если они не согласятся с ними, следует принять энергичные меры. Я пользуюсь случаем при каждом таком случае, чтобы тихо, но очень убедительно и серьезно посоветовать против слишком поспешных шагов. [18]Этот отчет, полученный 2 июля в Берлине, был встречен Kaiser Wilhelm II с характерной яростью. На полях документа он сердито написал: «Кто уполномочил его так поступать? Это очень глупо.Это не его дело, потому что ее планы зависят исключительно от Австрии «. Здесь мы также находим первый из многих обнадеживающих советов Берлина союзнику в Вене: «Сербы должны быть отсортированы, и , правильно, , скорее, !» Возможно, понятно, что Kaiser отреагировал таким образом. Он был искренне потрясен потерей друга, и мысль о цареубийстве была ему особенно противна. Убийство было преступлением, за которое нужно было отомстить. Для Auswärtiges Amt эти заметки на полях означали, что для Kaiser Вена отреагировала по своему усмотрению, и посол Чирски отказался от своего поначалу осторожного отношения.Отныне правительство в Вене будет получать только поддержку от своего союзника.
Миссия Хойоса ↑
Однако в начале кризиса Австро-Венгрия не могла быть уверена, как Германия будет действовать в случае австрийско-сербской войны. Поэтому был отправлен посланник для выяснения позиции Берлина. 5 июля граф Александр фон Хойос (1876-1937) прибыл в немецкую столицу с меморандумом и письмом от Kaiser Franz Joseph, в котором разъяснялось затруднительное положение Австрии после убийства и ввиду сербских провокаций, и он спросил: Немецким лицам, принимающим решения, за их взгляды на планы Австрии на будущее.
В Берлине возможность балканского кризиса была одобрена военными и политическими лицами, принимающими решения, поскольку считалось, что такой кризис обеспечит участие Австрии в последующем конфликте (в отличие от более ранних марокканских кризисов, ибо пример). Когда Хойос прибыл в Берлин, чтобы выяснить позицию могущественного союзника на случай, если Австрия потребует от Сербии требований, его заверили, что Германия безоговорочно поддержит Австрию, даже если она решит начать войну из-за убийства, и даже если такая война перевернется. в европейскую войну.Это был так называемый «пустой чек» Германии для Вены. Посол Австрии в Берлине граф Ладислав Сёгень-Марих (1841-1916) сообщил, что
кайзер уполномочил меня сообщить нашему милостивому величеству, что в этом случае, как и во всех других, мы можем рассчитывать на полную поддержку Германии. Он должен, как он сказал ранее, сначала выслушать то, что сказал имперский канцлер, но он не сомневался ни в малейшей степени, что г-н фон Бетманн Хольвег полностью с ним согласится. Особенно это касалось наших действий против Сербии.Но он (кайзер Вильгельм) считал, что эту акцию нельзя откладывать. Позиция России в любом случае была бы враждебной, но к этому он был готов годами, и даже если бы война между Австро-Венгрией и Россией должна была закончиться, мы могли быть уверены, что Германия будет на нашей стороне с обычной верностью союзник. [19]Историки спорят, почему руководители Германии решили поддержать своего союзника во что бы то ни стало, и некоторые считают «пустой чек» решающим шагом, который привел Европу к войне.Для Доминика Ливена, например, это был «самый решающий момент в вхождении Европы в войну». [20] По подсчетам лидеров Германии, кризис был прекрасной возможностью проверить Антанту, которая, казалось, окружала Германию и ее ослабляющего союзника Австро-Венгрию. Они по-прежнему были уверены, что в войне, если она начнется, могут выиграть партнеры по Тройственному союзу (Германия, Австро-Венгрия и Италия), в то время как в долгосрочной перспективе державы Антанты (Россия, Франция и Великобритания) выиграют. стать непобедимым.В частности, беспокоило то, что Россия увеличит свою армию и улучшит железнодорожную инфраструктуру до такой степени, что в ближайшем будущем для Германии станет невозможным вести успешную войну против России. Тогда Германия будет беспомощно «окружена» враждебными державами на Востоке (Россия) и Западе (Франция и, возможно, Великобритания). Канцлер Теобальд фон Бетманн Хольвег (1856-1921) резюмировал эту стратегию следующим образом: «Если война не начнется, если царь не хочет ее или если Франция будет интересоваться миром, тогда у нас все еще есть шанс расколоть Антанту из-за этого. [21] Таким образом, Россия потерпела бы поражение — либо в военном, либо в дипломатическом плане, прежде чем увеличение ее армии могло бы вступить в силу.
Планирование ультиматума ↑
Обещание Берлина о поддержке позволило правительству Вены спланировать свои следующие шаги против Сербии. Это произошло на важном заседании Совместного совета министров 7 июля. Все участники осознавали тот факт, что любые действия против Сербии могут не только привести к войне с этой страной, но и могут перерасти в войну против России (Россия считала себя защитником славянского народа и могла быть не готова к посмотрите, как Сербия была разгромлена Австро-Венгрией).Берхтольд объяснил, что «война с Сербией может привести к войне против России». Однако он считал, что в долгосрочной перспективе это было неизбежно из-за антигабсбургской внешней политики России. «Логическим результатом […] было бы опередить наших врагов и своевременно рассчитаться с Сербией, чтобы остановить развитие процесса, происходящего в настоящее время, что мы не сможем сделать позже». [22] Другими словами, на карте была превентивная война против все усиливающейся России, а также «расплата» с Сербией.После долгих дискуссий участники встречи пришли к соглашению, что войну с Сербией необходимо спровоцировать ультиматумом, чтобы, по крайней мере внешне, Вена действовала разумно и умеренно, а не просто немедленно объявила войну Сербии. Только премьер-министр Венгрии Иштван Тиса (1861-1918) не согласился с общим настроением встречи.
что чисто дипломатический успех, даже если он закончится вопиющим унижением Сербии, был бы бесполезен, и что поэтому такие далеко идущие требования должны быть адресованы Сербии, что сделает отказ почти неизбежным, так что путь к радикальному решению с помощью военных действий должны быть открыты. [23]Планируемый ультиматум нужно было держать в секрете, пока лица, принимающие решения Австро-Венгрии, ждали подходящего момента, чтобы предъявить Сербии свои требования. Задержка была необходима по ряду причин. Это было время ежегодных отпусков солдат. Мало того, что это выглядело бы подозрительно, если бы все они были отозваны в свои бараки, но и урожай не мог быть поставлен под угрозу. Как объяснил Берхтольд 6 июля, «монархия должна будет существовать за счет урожая в течение всего года». [24] Другой причиной секретности было то, что другие державы не должны подозревать, что Вена может спланировать военный удар по Сербии. Кроме того, дополнительную проблему представлял запланированный государственный визит президента Франции и других членов французского правительства в Россию. В период с 21 по 23 июля два союзника смогут обсудить свой совместный ответ на любую австрийскую провокацию Сербии. Вместо того, чтобы допустить это, было решено рассчитать ультиматум так, чтобы он прибыл в самый неудобный момент для лидеров России и Франции, как раз тогда, когда президент Раймон Пуанкаре (1860-1934) сел на корабль France , чтобы начать свою работу. долгое путешествие домой.Он не ступит на французскую землю до 29 июля, оставив французское правительство практически без эффективного руководства. Как сообщил Берхтольд Kaiser Франца Иосифа:
Все присутствующие [на следующем совместном заседании совета 14 июля] разделили мое мнение о том, что, если мы направим ультиматум во время встречи в Санкт-Петербурге, это может быть расценено как оскорбление и что личная дискуссия между амбициозным президентом республики а царь по поводу новой ситуации, созданной отправкой ультиматума, повысит вероятность того, что Франция и Россия могут вступить в войну. [25]Текст ультиматума был определен на следующем заседании совета министров 14 июля, а также подробности о его доставке. Это должно было быть заведомо неприемлемым по своему характеру, и Белграду будет дано всего 48 часов для ответа. В тот же день Берхтольд сообщил Kaiser Франца Иосифа: «Текст ноты, которая должна быть отправлена в Белград, как она была урегулирована сегодня, такова, что мы должны считаться с вероятностью войны». [26]
В то время как большинство лиц, принимающих решения в Вене и Берлине, на самом деле не хотели войны в Европе и , имеющиеся данные показывают, что они, безусловно, были готовы рискнуть.В Вене они были мотивированы растущим осознанием растущей потери престижа Австро-Венгрии и фатализмом того, что ждет в будущем, что означало, что они предпочитали, говоря словами современной немецкой поговорки, «конец террору террору». это никогда не кончится ». В Берлине их подтолкнули к принятию риска европейской войны ведущие военные советники Германии, которые во многих случаях выступали за войну «чем скорее, тем лучше» и уверяли политиков, что у Германии есть хорошие шансы победить своих врагов.Военное руководство Германии вызывало в воображении образ России, которую Германия все еще может победить в это время, но которая в будущем окажется слишком сильной, чтобы успешно справиться с ней. [27] Эти фаталистические взгляды разделяли их военные коллеги в Риме и Вене, а также в Лондоне и Париже росли опасения по поводу предсказанной будущей силы России. Ни Франция, ни Великобритания не чувствовали, что могут покинуть Россию из-за опасений того, что может случиться, если она выйдет победителем из войны.К сожалению, такие оценки предполагаемой силы России не убедили россиян в том, что их будущее не находится под угрозой.
В течение этих первых дней кризиса венские лидеры информировали своих коллег в Берлине о своих планах, в то время как для внешнего мира оба правительства производили впечатление спокойствия, даже отправляя своих главных лиц, принимающих решения, в отпуск, чтобы поддержать эту иллюзию — Вильгельм II считал это «ребяческим», но, возможно, это было гораздо хитрее. [28] Это определенно помогло избавиться от других сил. Как выразился Жан-Жак Беккер, «трудно представить, чтобы руководители страны, предавшиеся радостям туризма […], спланировали развязку европейской войны», и тем не менее, именно так было в Австро-Венгрии. и Германия, где под предлогом отпуска за кулисами замышлялась война. [29]
Итальянский партнер по альянсу также намеренно держался в неведении, за исключением некоторых неосмотрительных действий немецкого посла Людвига фон Флотова (1867-1948).Несмотря на такой преднамеренный обман, российские, французские и британские лидеры ожидали реакции со стороны Вены и использовали это время для согласования своей позиции (например, во время президентской поездки Франции в Санкт-Петербург) — хотя, когда подробности этого наконец раскрылись, суровый характер ультиматума удивили всех. Именно из-за этого обмана другие крупные державы не играли решающей роли в июльском кризисе до 23 июля, дня, когда ультиматум был окончательно предъявлен в Белграде. Хотя правительства других европейских держав все более подозрительно относились к намерениям австрийского правительства и осознавали, что планируются некоторые действия, правительства других европейских держав ожидали, что Австро-Венгрия будет добиваться какого-либо возмещения, но они в основном не знали о масштабах тайного заговора. в Вене и Берлине.В столицах других великих держав возмущение Вены по поводу этого террористического акта, безусловно, разделили, и было признано, что он получит надлежащую компенсацию в той или иной форме. Однако другие державы были застигнуты врасплох серьезностью требований, выдвинутых Сербией, и теперь подозревали, что руководители Вены полны решимости спровоцировать войну. Суровый характер ультиматума подтвердил лицам, принимающим решения в Санкт-Петербурге, Париже и Лондоне, что им необходимо работать вместе, чтобы предотвратить начало войны, или, если это окажется невозможным, занять наилучшее положение для ее ведения. .Для Санкт-Петербурга и Парижа это означало координировать свои действия друг с другом, а также пытаться обеспечить, чтобы Лондон объявил о своей поддержке Антанты в случае войны.
Ультиматум и попытки посредничества ↑
Надежды на то, что мирное решение может быть найдено, рухнули в 18:00. 23 июля, когда австрийский министр в Белграде Владимир Гисль (1860-1936) поставил 48-часовой ультиматум в адрес министерства иностранных дел Сербии, тщательно рассчитанный для обеспечения максимальных неудобств для Франции и России, в частности, как президент Франции было известно, что он возвращался домой из Св.-Петербург в то время, когда австрийские требования были переданы. [30] В дополнение к заявлению о том, что сербское правительство было виновно в том, что оно допустило существование подрывного движения в Сербии, которое выступало против аннексии Боснии Австро-Венгрией, текст ультиматума требовал, чтобы Белград принял аннексия Боснии. Ее попросили принести официальные извинения в сербской прессе, дистанцируясь от «всей массы усилий, конечной целью которых является отделение от территорий Австро-Венгерской монархии, которые ей принадлежат». [31] Еще десять отдельных требований вынудили сербское правительство, inter alia , запретить все публикации, которые могут разжигать ненависть и презрение к монархии; ликвидировать организацию Народна одбрана ; ликвидировать антигабсбургские учебные материалы; уволить всех офицеров и чиновников, которые вели пропаганду против Австро-Венгрии; помочь австрийским органам подавить подрывные движения в Сербии; провести судебное расследование в отношении всех участников заговора 28 июня; арестовать майора Войю Танкосича и Милана Цигановича, государственного чиновника Сербии, «которые оба были скомпрометированы результатами расследования»; уволить и наказать тех пограничников, которые участвовали в контрабанде оружия в Боснию.
Барон Гисл, австро-венгерский министр в Белграде, был обвинен в вынесении ультиматума и дал указание: «Как бы сербы ни отреагировали на ультиматум, вы должны разорвать отношения, и дело должно дойти до войны». [32] Через 48 часов после предъявления ультиматума Гисль и остальная часть австрийской делегации поспешно покинули Белград. Однако сербский ответ на «неприемлемый» ультиматум поразил всех и был, по словам Кристофера Кларка, «шедевром дипломатической двусмысленности». [33] Однозначно или нет, на бумаге правительство Белграда согласилось почти на все требования, в результате чего заранее определенное решение Австрии отклонить ответ Белграда выглядело подозрительным в глазах тех европейских держав, которые хотели попытаться сохранить мир. Однако сомнительно, что даже самое полное принятие австрийских условий обеспечило бы для Белграда иной исход. Как отмечает Томас Отте, «каким бы примирительным ни был официальный ответ на австро-венгерскую ноту, его никогда не было достаточно.Вена хотела войны ». [34] Даже Kaiser Вильгельм II теперь думал, что все причины для войны исчезли. В Великобритании министр иностранных дел сэр Эдвард Грей (1862-1933) воодушевился сербским ответом и предположил (неоднократно), что вопрос может быть решен за столом переговоров, но его предложения о посредничестве получили лишь половинчатую поддержку со стороны Берлина, а не занята Веной.
Вместо этого с 23 июля в кризисе преобладали попытки со стороны Антанты, а также Альянса заставить Грея заявить о позиции Великобритании.Обе стороны надеялись, что их рука будет усилена четким заявлением из Лондона о том, на чьей они стороне. Важно помнить, что после предъявления ультиматума это больше не было кризисом, в котором доминировало решение партнеров по двойному альянсу. Если до этого момента партнеры по Антанте совещались друг с другом, несмотря на слухи и небольшую разведывательную информацию, полученную от шпионов и неосторожных дипломатов, то теперь Франция, Россия и Великобритания должны были реагировать и принимать решения, которые повлияли бы на исход событий.Однако, несмотря на давление со стороны своих партнеров по Антанте, британское правительство, в этот момент все еще озабоченное ирландским вопросом и решившее не вмешиваться в континентальные ссоры, отказывалось до самого конца июля брать на себя обязательства перед своими союзниками. Пытаясь предотвратить эскалацию кризиса, министр иностранных дел Великобритании держал свои карты при себе и отказывался брать на себя обязательства в отношении Великобритании тем или иным способом.
Утверждалось, что Великобритания могла сыграть более решающую роль, объявив о своих намерениях поддержать Францию раньше, и что в результате исход кризиса мог быть другим.Согласно этой точке зрения, если бы лица, принимающие решения в Германии, знали раньше и с уверенностью, что Великобритания не осталась бы нейтральной, они бы приняли предложения о посредничестве и посоветовали бы мир в Вене. Конечно, Берлин работал на (ошибочно принятом) предположении, что британский нейтралитет возможен и даже вероятен. Однако для Грэя было невозможно заявить о поддержке Великобритании, учитывая, что британский кабинет был разделен по поводу участия в европейской войне, и никакое определенное решение о поддержке Франции было невозможно, пока нарушение Германией нейтральной Бельгии не предоставило Грею столь необходимую причину для вступая в войну.К тому времени он был настолько убежден, что Великобритании необходимо заявить о своей поддержке Франции и России, что пригрозил уйти в отставку по этому поводу. [35]
В решающие последние дни июля руководители Великобритании разрывались между страхом перед победоносной Германией или победоносной Россией, если последней удастся выиграть войну без британской поддержки. Мы, конечно, можем только предполагать, изменило бы мнение лиц, принимающих решения в Вене или Берлине, более раннее заявление о вмешательстве Великобритании и сделало бы их более склонными к посредничеству вместо войны.Перспектива британского нейтралитета, основанная на недоразумении немецкого посла в Лондоне, принца Карла Макса фон Лихновского (1860-1928), безусловно, привела к попыткам в последнюю минуту в Берлине изменить план развертывания для того, чтобы только немецкие войска отправлялись в Восток, предполагая, что британский нейтралитет был желанным результатом в Германии и мог изменить то, как она начала боевые действия. [36] Тем не менее, было бы несправедливо рассматривать двойственность политики сэра Эдварда Грея как причину войны, не в последнюю очередь потому, что его нерешительное отношение было мотивировано желанием избежать эскалации кризиса, хотя это безусловно, позволил Германии погрузиться в иллюзию британского нейтралитета. [37] Руки Грея, однако, были связаны, поскольку британская общественность и большая часть кабинета министров не были готовы к войне из-за Сербии, пока кончина Бельгии, наконец, не дала повод для участия в континентальных делах. До этого момента Грей опасался, что определенное обещание поддержки могло заставить Францию или Россию более охотно принять риск войны, и постоянно отказывался заявлять о поддержке Британии так или иначе.
Во Франции принятию решений мешало то обстоятельство, что высокопоставленные государственные деятели находились за границей во время государственного визита в Санкт-Петербург.Петербург в течение многих решающих дней кризиса (как мы видели, ультиматум был приурочен к тому, чтобы предъявить ультиматум в самый неподходящий момент для французских лиц, принимающих решения). Позиция Франции по отношению к ее российскому союзнику была тщательно изучена историками, чтобы установить, повлияло ли чрезмерное давление или, по крайней мере, готовое предложение поддержки на решения в Санкт-Петербурге, и можно ли приписать виновность в войне, таким образом, Франции. (аргумент, выдвинутый, например, ревизионистами в межвоенные годы). [38] Конечно, два союзника заверили себя во взаимной поддержке и договорились о «непримиримом противодействии любым австрийским мерам против Сербии». [39] Пуанкаре определенно, похоже, был готов рискнуть войной со своей позицией, если Германия и Австрия решат не отступать «перед лицом такой непоколебимой солидарности», и, как указывает Кристофер Кларк, кажется, что два союзника не обсуждали, какие меры они согласились бы принять Австрию на законных основаниях после убийства, вместо этого просто договорились об отклонении любых требований, предъявленных Сербии. [40]
Франция оказалась зажатой между двумя стульями, желая убедить Россию, что она может рассчитывать на поддержку со стороны Парижа, и в то же время ей нужно было примириться, чтобы удержать Британию на стороне. Его желание заручиться поддержкой Великобритании сказалось даже на его военных планах. Ничто не должно указывать партнеру по Антанте на то, что Франция может нести ответственность за начало военных действий, а меры по мобилизации должны быть отложены до тех пор, пока не будут получены достоверные новости о действиях Германии, в то время как французские войска были намеренно отведены на десять километров за границу, чтобы гарантировать, что вражеские войска действия не были бы даже случайными.
В течение нескольких недель после убийства руководители России с тревогой отреагировали на слухи о том, что Австрия, возможно, планирует принять суровые меры против Сербии. Первоначально убедившись в опровержении Вены, ультиматум удивил всех, и в тексте ультиматума министру иностранных дел Сергею Сазонову (1860–1927) сразу же говорилось, что война «неизбежна». [41] На заседании Совета министров 24 июля министры обсудили тот факт, что к Сербии были предъявлены требования, которые «полностью неприемлемы для Королевства Сербия как суверенного государства».Тем не менее было принято решение посоветовать Сербии не оказывать никакого сопротивления какому-либо вооруженному вторжению, в то время как Вену нужно было попросить продлить срок, а разрешение на мобилизацию должно было быть запрошено, чтобы охватить все возможные случаи. [42] 25 июля были приняты меры по частичной мобилизации четырех округов («период подготовки к войне»), которые вступили в силу рано утром 26 июля. Историки, которые возлагают ответственность за войну на Россию, сделали многое из этого раннего решения. [43] Однако, поскольку руководители России изо всех сил старались подчеркнуть, эта мобилизация не сделала войну неизбежной, хотя справедливо сказать, что решение начать период подготовки к войне «было первым шагом России вниз [ скользкая дорожка »к войне. [44] В то же время российское правительство стремилось поддержать предложения Великобритании о посредничестве, и они также настаивали на том, чтобы британцы решили, будут ли они вовлечены в потенциальную войну на стороне франко-российского союза.
Перспектива поддержки России была большим облегчением для премьер-министра Николы Пашича в Белграде, и утверждается, что отказ Сербии от частей ультиматума мог быть сделан на основе этой поддержки. [45] Однако для Пашича было невозможно принять все условия Австро-Венгрии, не в последнюю очередь из-за недавних военных успехов Сербии, но также потому, что, как мы видели, они были намеренно разработаны так, чтобы быть неприемлемыми для суверенное государство.Общественное мнение, вероятно, не потворствовало бы такому внешне видимому проявлению слабости, даже если бы премьер-министр был склонен к принятию. Более того, расследование предыстории убийства привело бы австрийцев к Драгутину Димитриевичу, главе сербской военной разведки и организации «Черная рука», стоявшей за убийством. Требование проведения расследования под руководством Австрии было неприемлемым, поскольку оно показало бы, что сербское правительство, хотя и не было зачинщиками заговора, тем не менее заранее знало о нем и потерпело неудачу в своей попытке предотвратить убийство.
Только в самую последнюю минуту, когда стало ясно, что Британия тоже вмешается, если разразится война, канцлер Германии Бетманн Хольвег попытался сдержать австрийцев, но его предложения о посредничестве поступили слишком поздно и в любом случае не были достаточно сильная. У них также не было поддержки со стороны военного руководства Германии, которое продолжало призывать своих коллег в Вене предпринять быстрые шаги. Австрия объявила войну Сербии 28 июля, начав «локальную войну», которой руководители Вены хотели в течение некоторого времени, и они не хотели прекращать войну против Сербии, чтобы сделать возможными дальнейшие переговоры.Своим объявлением войны и немедленной бомбардировкой сербской столицы они привели в действие эффект домино из приказов о мобилизации и объявления войны ведущими европейскими державами, что привело к войне, которая намного превзошла то, что они планировали или хотели.
К 1 августа все попытки локализовать конфликт потерпели неудачу, и Германия оказалась в состоянии войны с Россией, как и предсказывалось еще во время визита Хойоса в Берлин. Война Вены против Сербии теперь отошла на второй план за войной против России, и Берлин ожидал, что его союзник изменит свои военные планы и расставит приоритеты в мобилизации против их общего российского врага.К тому времени, когда Великобритания объявила войну Германии 4 августа после вторжения Германии в нейтральный Люксембург 2 августа и Бельгию 4 августа (что было необходимо в соответствии с планом развертывания Германии, так называемым планом Шлиффена [46] ), Альянс держал (без Италии, которая решила остаться нейтральной) столкнулась с державами Антанты в «великой битве», которой так долго боялись и ожидали в равной мере, но масштаб и исход которой никто не мог даже представить.
Заключение ↑
Историки спорят о происхождении Первой мировой войны более ста лет, и июльский кризис является особенно спорным аспектом этой долгой дискуссии.Тот факт, что в 1919 году победившие союзники предприняли необычный шаг, приписав «вину в войне» Германии и ее союзникам, привел к спорам о происхождении войны, которые с самого начала основывались на спорах о правде и лжи. Этому не способствовал тот факт, что еще до того, как разразилась война, лгали о том, кто вызвал эскалацию кризиса, поскольку все стороны пытались выглядеть так, как будто на них напали. Ни одно правительство не могло надеяться смести миллионы добровольцев для агрессивной войны.Их позиционирование и обман во время июльского кризиса и впоследствии затемнили нашу точку зрения и позволили историкам участвовать в беспрецедентных дебатах по поводу интерпретации мельчайших деталей.
Почему «предотвращение конфликтов» не сработало в 1914 году, как это было во время предыдущих кризисов? [47] Какую роль играли некоторые ключевые лица, принимавшие решения, такие как главы штабов, министры иностранных дел и монархи? В 2003 году Ричард Гамильтон и Хольгер Хервиг заявили: «Представление Ллойд Джорджа о невинном или непреднамеренном« скольжении »резко противоречит имеющимся сейчас свидетельствам». [48] В одном из недавних крупных расследований июльского кризиса, «самого сложного события современности», собрано внушительное количество международных доказательств, при этом не было возбуждено дело против одного государства. «В этой истории нет дымящегося пистолета; или, скорее, по одному в руках каждого главного персонажа », — утверждает Кристофер Кларк в ревизионистском отчете, который в значительной степени оправдывает Германию, где когда-то она почти полностью обвинялась, и фокусирует наше внимание на решениях и действиях некоторых других великих Вместо этого полномочия. [49] Отказ от возложения какой-либо вины или ответственности восходит к Дэвиду Ллойд Джорджу (1863-1945), в то время как в большинстве описаний истоков войны с 1960-х гг. других, одновременно взвешивая доказательства для всех. [50] Большинство согласится с тем, что рассмотрение событий лета 1914 года через истинно международную призму необходимо, если мы хотим понять действия «людей 1914 года».Сегодня все еще нет единого мнения о причинах войны, но сохраняется интерес к изучению кризиса со всех мыслимых сторон и по-новому. Тем не менее, хотя возможно, на основе имеющихся документальных свидетельств, создать учетную запись, которая возлагает некоторую ответственность на одного или всех основных игроков в июле 1914 года, тем не менее в Вене и Берлине были те, кто создал кризис после убийства и тех, кто в Санкт-Петербурге, Париже и Лондоне, кто отреагировал на преднамеренную провокацию Сербии со стороны Австро-Венгрии, которая, в свою очередь, отреагировала на предполагаемую провокацию со стороны Сербии.Если все лидеры считаются ответственными, то, возможно, они не были таковыми. В правительствах центральных держав было принято сознательное решение использовать «золотую возможность» преступления в Сараево в качестве спускового крючка для войны, которую они давно хотели вести и которую они считали неизбежной в долгосрочной перспективе. Более того, дипломатическая победа считалась бесполезной и сознательно исключалась в Вене, в то время как в Лондоне, например, дипломатическое решение искалось до самых последних дней кризиса.Другие правительства должны были выбрать, хотят ли они признать, что у Австрии есть искреннее недовольство и удовлетворить их требования, или они готовы объявить свой блеф и рискнуть общей европейской войной. Мотивированные общим фатализмом, который считал, что будущая европейская война будет неизбежен, и который видел угрозу снижения собственного статуса великой державы, если кто-то покажется слабым своим союзникам или даже своему собственному населению, в конце концов все они предпочли не отступать. и, воодушевленные поддержкой друг друга, противостоять реальным и воображаемым угрозам.Оглядываясь назад, легко осудить все правительства за их действия, поскольку они развязали конфликт, который они не могли контролировать, и, в случае центральных держав, они в конечном итоге не смогли победить. Но если мы спросим, почему этот кризис не был смягчен, как другие, заранее, ответ прост: не все хотели предотвратить войну, не все считали это наихудшим исходом июльского кризиса, а некоторые были готовы рискнуть войной. вместо того, чтобы рисковать снижением своего международного статуса.
Анника Момбауэр, Открытый университет
Редактор раздела: Уильям Маллиган
| Статья | Автор | Тип | Статус | Изменено Это свойство является особым свойством в этой вики. | Версия | Редактор Это свойство является специальным свойством в этой вики. | |||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Испанский нейтралитет | Каролина Гарсиа Санс | Концепция | Готова к публикации | 25 октября 2021 года 14:30:01 | 1.1 | Мануэль | |||||||
| Литература (Российская Империя) | Николаус Катцер | Региональная тематическая статья | Отсутствуют элементы | 25 октября 2021 года 12:33:57 | 1.0 | Мануэль | mi|||||||
| Человек | Готов к публикации | 22 октября 2021 г. 09:26:16 | 1.0 | Моника Деринг | |||||||||
| Австро-Венгрия | Питер М.Джадсон | Статья регионального исследования | Готова к публикации | 22 октября 2021 г. 08:32:05 | 1.0 | Моника Деринг | |||||||
| Топал Осман Ага | Никос Сигалас | Лицо Элементы 902 902 902 2021 14:51:09 | 1.0 | Мануэль | |||||||||
| Кемаль Ататюрк | Эрол Юлкер | Личность | Элементы отсутствуют | 20 октября 2021 14:50:48 | 1.0 | Мануэль | |||||||
| Харилаос Филиппидис | Никос Сигалас | Персона | Отсутствуют элементы | 20 октября 2021 14:50:12 | 1.0 | Мануэль | |||||||
| Мануэль | Erol2 | Мануэль | Erol2 | ||||||||||
| Отсутствуют элементы | 20 октября 2021 г. 14:49:34 | 1.0 | Мануэль | ||||||||||
| Германос Каравангелис | Никос Сигалас | Личность | Отсутствуют элементы | 20 октября 2021 г. 14:49:29 .0 | Мануэль | ||||||||
| Комитет Союза и Прогресса (CUP) | Ахмет Куяш | Организация | Элементы отсутствуют | 20 октября 2021 года 14:48:08 | 1.0 | Мануэль | 26Падение Багда | ||||||
| Кристоф Херцог | Событие | Отсутствуют элементы | 20 октября 2021 г. 14:47:30 | 1.0 | Мануэль | ||||||||
| Французский мандат для Сирии и Ливана | Идир Уахес | Концепции элементов | 20 октября 2021 г. 14:46:54 | 1.0 | Мануэль | ||||||||
| Бахаеддин Шакир | Лицо | Отсутствуют элементы | 20 октября 2021 14:45:26 | 1.0 | Мануэль | Labour bataranillons | Организация | Элементы отсутствуют | 20 октября 2021 г. 14:45:00 | 1.0 | Мануэль | ||
| Кампания и битва при Галлиполи | Событие | Отсутствуют элементы | 20 октября 2021 14:42:52 | 1.0 | Мануэль | ||||||||
| Ноемвриана | Событие | Отсутствуют элементы | 20 октября 2021 г. 09:16:40 | 1.0 | Мануэль | ||||||||
| Дзяньвань | |||||||||||||
| Готова к публикации | 19 октября 2021 года 08:48:53 | 1.0 | Мануэль | ||||||||||
| Греция | Loukianos Hassiotis | Региональная статья обзора | Готова к публикации октябрь 2064 1221 905: 36:39 | 1.0 | Мануэль | ||||||||
| Историография 1918 — сегодня (Германия) | Региональная тематическая статья | Элементы отсутствуют | 1.0 | Мануэль | Интернирование | ||||||||
| Serhiy Choliy | Региональная тематическая статья | Готова к публикации | 17 октября 2021 20:15:37 | 1.0 | Margit | ||||||||
| Противоречие Статья о войне и гражданственности | Thematic Survey | Thematic Survey | Элементы отсутствуют | 8 октября 2021 г. 10:30:55 | 1.0 | Мануэль | |||||||
| Столетие (Ирландия) | Эдвард Мэдиган | Региональная тематическая статья | Готова к публикации | 8 октября 2021 года 07:05:01 | 1.0 | Музей Моники Деринг | ) | Андреа Брайт | Статья тематического обзора | Готова к публикации | 6 октября 2021 г. 07:00:55 | 1.0 | 160.45.169.62 |
| Макс Вебер | Персональные элементы отсутствуют | 5 октября 2021 г. 14:38:441.0 | Мануэль | ||||||||||
| Цичао Лян | Клеменс Бюттнер | Человек | Отсутствуют элементы | 30 сентября 2021 г. 13:20:00 | 1.0 | Мануэль | |||||||
| Сегодня | Историография Филипе Рибейро де Менесес Ана Паула Пирес | Региональная тематическая статья | Готова к публикации | 29 сентября 2021 года 07:00:46 | 1.0 | 160.45.169.62 | |||||||
| Centenary (Австрия) | Stefan Wedrac | Элементы отсутствуют | 28 сентября 2021 12:36:16 | 1.0 | Мануэль | ||||||||
| Animals64 | отсутствует | 17 сентября 2021 года 08:17:41 | 1.0 | Мануэль | |||||||||
| Джорджия | Стивен Ф. Джонс | Пространство | Готово к публикации | 15 сентября 2021 года 07:00:38 | 1.0 | 160.45.212.135 | |||||||
| Историография 1918 — сегодня (Япония) | Андреа Ревелант | Региональная тематическая статья | Готова к публикации | 31 августа 2021 14:40:40 | 1.0 | Мануэль | Фумимаро Коноэ | Лицо | Отсутствуют элементы | 31 августа 2021 г. 08:11:53 | 1,0 | Мануэль | |
| Британская Индия | Отсутствуют элементы статьи регионального исследования | 20643 13:40:571.0 | Мануэль | ||||||||||
| Вернер Зомбарт | Лицо | Отсутствуют элементы | 24 августа 2021 г. 13:36:45 | 1.0 | Мануэль | ||||||||
| Hombart | Париж Событие | Отсутствуют элементы | 24 августа 2021 г. 12:49:00 | 1.0 | Мануэль | ||||||||
| Халил Кут | Тигран Мартиросян | Персона | Отсутствуют элементы | 24 августа 2021 г. 12:47289 | 1.0Мануэль | ||||||||
| Сомали | Массимо Заккария | Пространство | Готово к публикации | 30 июля 2021 года 07:00:41 | 1.0 | 160.45.169.62 | Гиффилиос Ильясова | ||||||
| Васурко Ильясова | |||||||||||||
| Персона | Готова к публикации | 28 июля 2021 года 07:00:54 | 1.0 | 160.45.169.62 | |||||||||
| Главный штаб (Российская Империя) | Софья Анисимова | Организация Готова | 908 к публикации 28 июля 2021 г. 07:00:461.0 | 160.45.169.62 | |||||||||
| Вашингтонская конференция | Тадаши Накатани | Событие | Готово к публикации | 23 июля 2021 года 07:00:39 | 1.0 | 160.45.169.62 | Версальский договор | Susanne Brandt | Event | Готово к публикации | 21 июля 2021 07:00:59 | 1.0 | 160.45.169.62 |
| Михаил Васильевич Алексеев | Софья | 21 июля 2021 г. 07:00:511.0 | 160.45.169.62 | ||||||||||
| Centenary (Румыния) | Флорин Цуркану | Региональная тематическая статья | Отсутствуют элементы | 20 июля 2021 г. 14:58:43 | 1,0 | Мануэль | (Франция) )Региональная тематическая статья | Отсутствующие элементы | 20 июля 2021 12:49:37 | 1.0 | Мануэль | ||
| Набор в армию (Великобритания и Ирландия) | Региональная тематическая статья | Элементы отсутствуют | 20 июля 2021 г. 12:13:45 | 1.0 | Мануэль | ||||||||
| Военнопленные (Португалия) | Региональная тематическая статья | Отсутствуют элементы | 20 июля 2021 г. 12:13:05 | 1.0 | Мануэль | ||||||||
| Германия) | Региональная тематическая статья | Отсутствуют элементы | 12 июля 2021 г. 10:19:37 | 1.0 | Макс | ||||||||
| Пресс-журналистика (Португалия) | Ноемия Мальва Новаис | Региональная тематическая статья | Готов к публикации | 1 июля 2021 14:29:12 | 1.0 | Моника Деринг | |||||||
| Мемориал Вердена | Герд Крумейх Антуан Прост | Пространство | Отсутствуют элементы | 1 июля 2021 года 09:35:53 | 1 июля 2021 года 09:35:53 | 1.0 902 902 из | Мануэля 902 | Герд Крумейх Антуан Прост | Событие | Отсутствуют элементы | 1 июля 2021 г. 09:35:31 | 1.0 | Мануэль |
| Российский экспедиционный корпус | Софья Анисимова | 9064 9064 Пианисимова G издательство | 1 июля 2021 07:07:28 | 1.0 | Мануэль | ||||||||
| Посмотреть другие результаты | |||||||||||||
| Статья | Автор | Тип | Статус | Изменено Это свойство является специальным свойством в этой вики. | Версия | Редактор Это свойство является специальным свойством в этой вики. | |||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Испанский нейтралитет | Каролина Гарсиа Санс | Концепция | Готова к публикации | 25 октября 2021 года 14:30:01 | 1.1 | Мануэль | |||||||
| Литература (Российская Империя) | Николаус Катцер | Региональная тематическая статья | Отсутствуют элементы | 25 октября 2021 года 12:33:57 | 1.0 | Мануэль | mi|||||||
| Человек | Готов к публикации | 22 октября 2021 г. 09:26:16 | 1.0 | Моника Деринг | |||||||||
| Австро-Венгрия | Питер М.Джадсон | Статья регионального исследования | Готова к публикации | 22 октября 2021 г. 08:32:05 | 1.0 | Моника Деринг | |||||||
| Топал Осман Ага | Никос Сигалас | Лицо Элементы 902 902 902 2021 14:51:09 | 1.0 | Мануэль | |||||||||
| Кемаль Ататюрк | Эрол Юлкер | Личность | Элементы отсутствуют | 20 октября 2021 14:50:48 | 1.0 | Мануэль | |||||||
| Харилаос Филиппидис | Никос Сигалас | Персона | Отсутствуют элементы | 20 октября 2021 14:50:12 | 1.0 | Мануэль | |||||||
| Мануэль | Erol2 | Мануэль | Erol2 | ||||||||||
| Отсутствуют элементы | 20 октября 2021 г. 14:49:34 | 1.0 | Мануэль | ||||||||||
| Германос Каравангелис | Никос Сигалас | Личность | Отсутствуют элементы | 20 октября 2021 г. 14:49:29 .0 | Мануэль | ||||||||
| Комитет Союза и Прогресса (CUP) | Ахмет Куяш | Организация | Элементы отсутствуют | 20 октября 2021 года 14:48:08 | 1.0 | Мануэль | 26Падение Багда | ||||||
| Кристоф Херцог | Событие | Отсутствуют элементы | 20 октября 2021 г. 14:47:30 | 1.0 | Мануэль | ||||||||
| Французский мандат для Сирии и Ливана | Идир Уахес | Концепции элементов | 20 октября 2021 г. 14:46:54 | 1.0 | Мануэль | ||||||||
| Бахаеддин Шакир | Лицо | Отсутствуют элементы | 20 октября 2021 14:45:26 | 1.0 | Мануэль | Labour bataranillons | Организация | Элементы отсутствуют | 20 октября 2021 г. 14:45:00 | 1.0 | Мануэль | ||
| Кампания и битва при Галлиполи | Событие | Отсутствуют элементы | 20 октября 2021 14:42:52 | 1.0 | Мануэль | ||||||||
| Ноемвриана | Событие | Отсутствуют элементы | 20 октября 2021 г. 09:16:40 | 1.0 | Мануэль | ||||||||
| Дзяньвань | |||||||||||||
| Готова к публикации | 19 октября 2021 года 08:48:53 | 1.0 | Мануэль | ||||||||||
| Греция | Loukianos Hassiotis | Региональная статья обзора | Готова к публикации октябрь 2064 1221 905: 36:39 | 1.0 | Мануэль | ||||||||
| Историография 1918 — сегодня (Германия) | Региональная тематическая статья | Элементы отсутствуют | 1.0 | Мануэль | Интернирование | ||||||||
| Serhiy Choliy | Региональная тематическая статья | Готова к публикации | 17 октября 2021 20:15:37 | 1.0 | Margit | ||||||||
| Противоречие Статья о войне и гражданственности | Thematic Survey | Thematic Survey | Элементы отсутствуют | 8 октября 2021 г. 10:30:55 | 1.0 | Мануэль | |||||||
| Столетие (Ирландия) | Эдвард Мэдиган | Региональная тематическая статья | Готова к публикации | 8 октября 2021 года 07:05:01 | 1.0 | Музей Моники Деринг | ) | Андреа Брайт | Статья тематического обзора | Готова к публикации | 6 октября 2021 г. 07:00:55 | 1.0 | 160.45.169.62 |
| Макс Вебер | Персональные элементы отсутствуют | 5 октября 2021 г. 14:38:441.0 | Мануэль | ||||||||||
| Цичао Лян | Клеменс Бюттнер | Человек | Отсутствуют элементы | 30 сентября 2021 г. 13:20:00 | 1.0 | Мануэль | |||||||
| Сегодня | Историография Филипе Рибейро де Менесес Ана Паула Пирес | Региональная тематическая статья | Готова к публикации | 29 сентября 2021 года 07:00:46 | 1.0 | 160.45.169.62 | |||||||
| Centenary (Австрия) | Stefan Wedrac | Элементы отсутствуют | 28 сентября 2021 12:36:16 | 1.0 | Мануэль | ||||||||
| Animals64 | отсутствует | 17 сентября 2021 года 08:17:41 | 1.0 | Мануэль | |||||||||
| Джорджия | Стивен Ф. Джонс | Пространство | Готово к публикации | 15 сентября 2021 года 07:00:38 | 1.0 | 160.45.212.135 | |||||||
| Историография 1918 — сегодня (Япония) | Андреа Ревелант | Региональная тематическая статья | Готова к публикации | 31 августа 2021 14:40:40 | 1.0 | Мануэль | Фумимаро Коноэ | Лицо | Отсутствуют элементы | 31 августа 2021 г. 08:11:53 | 1,0 | Мануэль | |
| Британская Индия | Отсутствуют элементы статьи регионального исследования | 20643 13:40:571.0 | Мануэль | ||||||||||
| Вернер Зомбарт | Лицо | Отсутствуют элементы | 24 августа 2021 г. 13:36:45 | 1.0 | Мануэль | ||||||||
| Hombart | Париж Событие | Отсутствуют элементы | 24 августа 2021 г. 12:49:00 | 1.0 | Мануэль | ||||||||
| Халил Кут | Тигран Мартиросян | Персона | Отсутствуют элементы | 24 августа 2021 г. 12:47289 | 1.0Мануэль | ||||||||
| Сомали | Массимо Заккария | Пространство | Готово к публикации | 30 июля 2021 года 07:00:41 | 1.0 | 160.45.169.62 | Гиффилиос Ильясова | ||||||
| Васурко Ильясова | |||||||||||||
| Персона | Готова к публикации | 28 июля 2021 года 07:00:54 | 1.0 | 160.45.169.62 | |||||||||
| Главный штаб (Российская Империя) | Софья Анисимова | Организация Готова | 908 к публикации 28 июля 2021 г. 07:00:461.0 | 160.45.169.62 | |||||||||
| Вашингтонская конференция | Тадаши Накатани | Событие | Готово к публикации | 23 июля 2021 года 07:00:39 | 1.0 | 160.45.169.62 | Версальский договор | Susanne Brandt | Event | Готово к публикации | 21 июля 2021 07:00:59 | 1.0 | 160.45.169.62 |
| Михаил Васильевич Алексеев | Софья | 21 июля 2021 г. 07:00:511.0 | 160.45.169.62 | ||||||||||
| Centenary (Румыния) | Флорин Цуркану | Региональная тематическая статья | Отсутствуют элементы | 20 июля 2021 г. 14:58:43 | 1,0 | Мануэль | (Франция) )Региональная тематическая статья | Отсутствующие элементы | 20 июля 2021 12:49:37 | 1.0 | Мануэль | ||
| Набор в армию (Великобритания и Ирландия) | Региональная тематическая статья | Элементы отсутствуют | 20 июля 2021 г. 12:13:45 | 1.0 | Мануэль | ||||||||
| Военнопленные (Португалия) | Региональная тематическая статья | Отсутствуют элементы | 20 июля 2021 г. 12:13:05 | 1.0 | Мануэль | ||||||||
| Германия) | Региональная тематическая статья | Отсутствуют элементы | 12 июля 2021 г. 10:19:37 | 1.0 | Макс | ||||||||
| Пресс-журналистика (Португалия) | Ноемия Мальва Новаис | Региональная тематическая статья | Готов к публикации | 1 июля 2021 14:29:12 | 1.0 | Моника Деринг | |||||||
| Мемориал Вердена | Герд Крумейх Антуан Прост | Пространство | Отсутствуют элементы | 1 июля 2021 года 09:35:53 | 1 июля 2021 года 09:35:53 | 1.0 902 902 из | Мануэля 902 | Герд Крумейх Антуан Прост | Событие | Отсутствуют элементы | 1 июля 2021 г. 09:35:31 | 1.0 | Мануэль |
| Российский экспедиционный корпус | Софья Анисимова | 9064 9064 Пианисимова G издательство | 1 июля 2021 07:07:28 | 1.0 | Мануэль | ||||||||
| См. Другие результаты | |||||||||||||
«Лампы гаснут…»: сообщение об июльском кризисе
Ссылка на Национальный архив: FO 371/1899Воскресенье 28 июня 1914 года было теплым и солнечным, и большинство лондонцев наслаждались днем отдыха. Единственным исключением был клерк-резидент в министерстве иностранных дел, который дежурил, чтобы справиться с любым неожиданным кризисом, который мог произойти. В 16.00 пришла короткая телеграмма от генерального консула в Сараево: «Новости получили здесь наследник и его супруга убиты сегодня утром с применением взрывного устройства».
Двумя часами позже британский посол в Вене получил дополнительную информацию: «Сначала в их вагон по пути к ратуше была брошена бомба, а позже молодой сербский студент выстрелил в них обоих из револьвера, когда они возвращались в Конак».
Так начался «июльский кризис» — период между убийством в Сараево эрцгерцога Франца Фердинанда и началом Первой мировой войны. На следующее утро стало широко распространено известие об убийстве наследника престола Габсбургов и его жены Софи Чотек.Под заголовком «Австрийская трагедия» The Times подробно осветила это событие. Но хотя это убийство шокировало Европу, мало кто изначально ожидал, что трагедия будет иметь серьезные политические последствия за пределами Балкан. Тем не менее, в течение 37 дней Европу содрогнул конфликт, а Британия оказалась втянутой в мировую войну.
Следите за июльским кризисом в Twitter100 лет спустя после июльского кризиса 1914 года Министерство иностранных дел и по делам Содружества в режиме реального времени публикует в Твиттере отрывки из телеграмм, депеш и писем министерства иностранных дел, чтобы дать представление о том, как развивалась последовательность событий и как к кризису относились со стороны Великобритании. .
Название основано на бессмертных словах министра иностранных дел Великобритании сэра Эдварда Грея: «Лампы гаснут по всей Европе. Мы больше не увидим их зажженными при нашей жизни ».
Дипломатические перевозкиСледите за развитием событий, подписавшись на @ WW1FO в Twitter
Твиты взяты из тома британских дипломатических документов, впервые опубликованного в 1926 году, в котором запечатлены события июльского кризиса: британские документы о происхождении войны, 1898-1914 гг. Том XI: Начало войны, 28 Июнь — 4 августа 1914 г.
В них представлена дипломатическая переписка и протоколы основных участников июльского кризиса: сэра Эдварда Грея; Сэр Артур Николсон, постоянный заместитель министра иностранных дел; Сэр Эйр Кроу, помощник заместителя госсекретаря министерства иностранных дел; Сэр Фрэнсис Берти, посол Великобритании в Париже; Сэр Джордж Бьюкенен, посол Великобритании в Санкт-Петербурге; Сэр Морис де Бунзен, посол Великобритании в Вене; Сэр Эдвард Гошен, посол Великобритании в Берлине; Сэр Фрэнсис Вильерс, британский министр в Брюсселе; Дэйрелл Краканторп, Временный поверенный в делах Великобритании в Белграде; W.Г. Макс Мюллер; Генеральный консул Великобритании в Будапеште и вице-консул Великобритании в Сараево Дж. Ф. Джонс.
В своих депешах послы рассказывают о встречах с правительственными чиновниками, беседах с дипломатами из других стран и резюмируют то, что писала национальная пресса. Входящие депеши распространялись по министерству иностранных дел, где официальные лица часто комментировали их, известные как «протоколы».
Министр иностранных дел написал послам, давая инструкции или докладывая о беседах, проведенных с иностранными посланниками в Лондоне.За время своего пребывания на посту министра иностранных дел сэр Эдвард Грей только один раз выезжал за границу и вместо этого предпочитал поддерживать отношения через послов в Лондоне: графа Лихновского от Германии, графа Бенкендорфа от России, М. Камбона от Франции и графа Менсдорфа от Австро-Венгрии.
Постоянный заместитель министра иностранных дел в частном порядке переписывался с дипломатами, особенно на более удаленных должностях, чтобы держать их в курсе мыслей и мнений дома и передавать информацию из других миссий.
Для входящих сообщений твиты упорядочены по дате, когда они были получены в Министерстве иностранных дел, а не отправлены из зарубежных почтовых отправлений. Использовались современные варианты написания географических названий и людей. Все документы можно прочитать полностью в этой (сторонней) копии тома.
Открытка к убийству эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараево. Автор Карл Трёстл @Wikimedia Commons Истоки июльского кризисаХотя убийство эрцгерцога послужило непосредственным катализатором войны, его истоки уходят корнями в соперничество великих держав в 19 веке: унизительное поражение Франции Пруссией в войне 1870 года и последующая потеря Эльзаса и Лотарингии, соперничество между Австро-Венгрия и Россия за влияние на Балканах, стремление Германии к статусу мировой державы и последующее военно-морское соперничество с Великобританией.
К 1914 году Европа была разделена на два конкурирующих лагеря, в каждом из которых находились миллионы вооруженных людей, и у каждого была своя вражда и страхи. С одной стороны, стоял Тройственный союз, в который входили Германия, Австро-Венгрия и Италия; с другой стороны, двойственный союз Франции и России. Великобритания была связана с последним соглашением (или взаимопониманием), заключенным с Францией в 1904 году и Россией в 1907 году, обычно именуемым Тройственным Антантой. Но Великобритания стремилась не только поддержать Францию и Россию в борьбе с германской гегемонией, но и не допустить их втягивания в немецкую орбиту или дать им почувствовать, что они могут полагаться на британскую поддержку, чтобы бросить вызов самой Германии: по сути, для поддержания « баланса сил ». ‘ в Европе.
Германия пыталась расколоть англо-французское согласие, спровоцировав дипломатический кризис из-за Марокко в 1905 году и снова в 1911 году. Однако это имело эффект подтверждения, а не подрыва англо-французской дружбы: обе страны вступили в якобы ни к чему не обязывающие военные переговоры спланировать, как они могли бы сотрудничать, если разразится война, а также заключили военно-морское соглашение в 1912 году, согласно которому французский флот охранял Средиземное море, а Королевский флот охранял северное побережье Франции.
Попытки достичь политического и военно-морского урегулирования с Германией потерпели неудачу, поскольку обе страны преследовали несовместимые цели. Германия хотела обеспечить британский нейтралитет в случае европейской войны, в то время как Великобритания хотела положить конец морской гонке с Германией. Однако лучшие отношения с Германией были достигнуты по мелочам. В августе 1913 года было достигнуто соглашение о будущем португальских колоний, а в июне 1914 года Великобритания согласилась присоединиться к Багдадской железной дороге.
По мере того как турецкое могущество продолжало ослабевать, в Европе вспыхнули войны из-за ее территориальных владений.Во-первых, в 1912 году Греция, Сербия, Болгария и Черногория боролись с османами за их балканские территории. Вмешательство крупных европейских держав положило конец конфликту, но в 1913 году снова вспыхнули бои, на этот раз из-за добычи.
Напряжение в регионе все еще оставалось высоким в 1914 году. Эти волнения и националистический пыл беспокоили Австро-Венгрию с ее многонациональной империей. Габсбурги долгое время работали над ограничением требований славянской автономии в пределах своих границ, и у них были непростые отношения со своим соседом, Сербией, одним из основных бенефициаров балканских войн.
Немецкие лидеры были пессимистичны по поводу восприятия окружения Тройственной Антантой и возрождения российской власти после поражения последней от Японии в 1905 году. Австро-Венгрия беспокоилась о Сербии как поборнике панславизма и России, как региональный конкурент и сторонник славянского национализма.
Именно на этом фоне национализма и милитаризма, союзов и соперничества развернулся июльский кризис…
Следите за твитами от @ WW1FO, начиная с 28 июня 2014 года.
Следите за прошлым. Подпишитесь на наши уведомления по электронной почте.
Что такое июльский кризис?
Арест Неделько Чабриновича за попытку убийства эрцгерцога Франца Фердинанда и его жены.Июльский кризис был одним из главных событий, которые послужили катализатором начала Первой мировой войны. Убийство эрцгерцога Франца Фердинанда, наследника австро-венгерского престола, привело к тому, что страна заказала расследование в отношении Королевства Сербия, которое должно было сотрудничать , провал которого Австро-Венгрия вторгнется в Сербию.Австро-Венгрия нуждалась в помощи Германии, чтобы реализовать свою угрозу, но Россия также была готова помочь защитить Сербию. Из-за тогдашней глобальной игры за власть и союзов в цепь конфликта в конечном итоге войдут Франция и Великобритания. Те, кто осуществил убийство, хотели объединить все южнославянские территории, которые были вне правил Сербии или Черногории. Затем последовала серия дипломатических встреч и дискуссий в июле месяце, которые не принесли плодов.
Убийство
28 июня 1914 года Фердинанд посетил военные учения в Боснии, которую Австро-Венгрия аннексировала в 1908 году, не зная, что Данило Илич поставил шесть вооруженных ирредентистов; пять сербов и один боснийский мусульманин, чтобы убить его.Сербский майор Войя Танкосич проинструктировал Неделько Чабриновича взорвать бомбу и принять цианистый калий, чтобы избежать захвата, что он и сделал, но Фердинанд не пострадал, а цианид только вызвал у Чабриновича тошноту. Во время ареста и допроса Чабриновича Гаврило Принцип застрелил Фердинанда и его жену. Хотя Принцип тоже принял цианид, убить его не удалось. Первоначальное заявление Сербии было отрицанием причастности и утверждало, что оно предупредило Австро-Венгрию о возможном убийстве, хотя в Сербии царило восхитительное настроение.
Расследования
Австро-венгерские и немецкие официальные лица обратились с просьбой расследовать причастность сербов и русских, когда выяснилось, что Танкосич дал указания убийце.Этот запрос поступил после того, как один из убийц был арестован и сообщил подробности причастности сербов и встречи, которую они провели во Франции. Сербия отказалась выполнить ряд требований Австро-Венгрии и Германии, которые должны были снизить напряженность в то время, когда Россия заключала союз с Румынией, Болгарией, Сербией, Грецией и Черногорией против Австро-Венгрии. Все это время Германия была более чем готова к войне и хотела, чтобы Австро-Венгрия как можно скорее напала на Сербию, чтобы застать Россию и Францию врасплох.
Ультиматум и сербский ответ
Австро-Венгрия разработала ультиматум, который Сербия не могла принять, чтобы они могли начать войну. Ультиматум из десяти пунктов требовал подавления антиавстро-венгерских настроений в Сербии, удаления конкретных военнослужащих, принятия австро-венгерских боевиков в Сербии и вовлечения их в процесс над убийцами, объясняя, почему высшие сербские официальные лица враждебны по отношению к Австрии. -Венгрия и информирование Австро-Венгрии о каждом шаге, предпринятом для выполнения ультиматума.У Сербии было 48 часов на ответ. Ответ Сербии был неоднозначным: одни историки утверждали, что она согласна со всеми ультиматумами, в то время как другие утверждали, что Сербия подготовила грамотное письмо, в котором, по-видимому, согласились с некоторыми пунктами ультиматума, хотя на самом деле это был сильно надушенный отказ. Великобритания предприняла посреднические усилия, чтобы остановить войну, в то время как Германия возглавляла пропагандистский аппарат, который дискредитировал сообщения о том, что она участвовала в разработке ультиматума.
Объявление войны
Австро-Венгрия объявила войну Сербии 28 июля 1914 года в 11:00.Россия приказала частичную мобилизацию в своих районах, граничащих с Австро-Венгрией, в то время как Германия, Франция и Великобритания находились в резерве. Последовавшие за этим дипломатические встречи включали обвинения и угрозы между Австрией, Германией, Великобританией, Францией и Бельгией с упоминанием таких не-игроков, как Италия и Люксембург. Во время встреч Россия привела свою армию в состояние повышенной боевой готовности в ожидании приказов. 1 августа 1914 года Германия объявила войну России, а на следующий день она взяла под свой контроль Люксембург и предъявила Бельгии ультиматум с просьбой о беспрепятственном проходе ее армии по пути во Францию.Бельгия отказалась, и 3 августа Германия объявила войну Бельгии и Франции. Германия совершила casus belli, когда она нарушила нейтралитет Бельгии и Люксембурга, и по этой причине Великобритания объявила войну Германии 4 августа. Объявление войны Австро-Венгрией России 6 августа 1914 года стало последним событием, приведшим к Первой мировой войне. .
Марк Овуор Отиено в политике- Дом
- Политика
- Что такое июльский кризис?
Мобилизация и невнимательность в июльском кризисе на JSTOR
Информация о журналеInternational Security издает ясные, хорошо задокументированные эссе по всем аспектам контроля и применения силы, от всех политических точки зрения.Его статьи охватывают современные вопросы политики и исследуют стоящие за ними исторические и теоретические вопросы. Очерки международной безопасности определили дискуссию по Политика национальной безопасности США и программа стипендий. по вопросам международной безопасности. Читатели журнала International Security узнают о новых разработках в: причины и предотвращение войны этнический конфликт и миротворчество проблемы безопасности после холодной войны Европейская, азиатская и региональная безопасность ядерные силы и стратегия контроль над вооружениями и распространение оружия постсоветские проблемы безопасности дипломатическая и военная история
Информация об издателеОдна из крупнейших университетских издательств в мире, MIT Press издает более 200 новых книг каждый год, а также 30 журналов по искусству и гуманитарным наукам, экономике, международным отношениям, истории, политологии, науке и технологиям, а также по другим дисциплинам.Мы были одними из первых университетских издательств, которые предлагали названия в электронном виде, и мы продолжаем внедрять технологии, которые позволяют нам лучше поддерживать научную миссию и широко распространять наш контент. Энтузиазм прессы к инновациям находит отражение в том, что мы постоянно исследуем этот рубеж. С конца 1960-х годов мы экспериментировали с поколениями электронных издательских инструментов. Благодаря нашей приверженности новым продуктам — будь то электронные журналы или совершенно новые формы коммуникации — мы продолжаем искать наиболее эффективные и действенные средства обслуживания наших читателей.Наши читатели ожидают от наших продуктов превосходного качества и могут рассчитывать на то, что мы сохраним приверженность созданию строгих и инновационных информационных продуктов в любых формах, которые может принести будущее издательского дела.
слухов о Великой войне: британская пресса и англо-германские отношения во время июльского кризиса
[Т] Ключевой элемент в работе Оргилла — это его аргументированное расследование того влияния, которое пресса оказала на разжигание сомнений среди министров либерального кабинета по поводу целесообразности начала войны.. . Примечательно, что Оргилл смог написать такое подробное исследование недостаточно изученного элемента июльского кризиса, показав, что даже по теме, которая породила бесчисленное количество работ за последнее столетие, действительно можно что-то сказать. новый.
— Journal of British Studies
Слухи о Великой войне: британская пресса и англо-германские отношения во время июльского кризиса Натан Н. Оргилл вносит важный новый вклад в дебаты о происхождении Первой мировой войны. Мировая война через исследование роли британской прессы.Оргилл демонстрирует, что британская пресса способствовала как нерешительности внешней политики сэра Эдварда Грея в июле 1914 года, так и надеждам и убеждениям Германии в том, что Британия останется нейтральной в европейской войне, — факторы, которые, по мнению многих ученых, были ключевыми причинами войны. Это исследование является незаменимым чтением для всех, кто серьезно изучает июльский кризис.
— Джек С.
