Философия ницше это: самое интересное о книгах, писателях, литературных жанрах и течениях

«Секс вызывал у него отвращение» Ницше не верил в Бога и ненавидел женщин. Как он влюбился в русскую?: Книги: Культура: Lenta.ru

Идеи Фридриха Ницше о сверхчеловеке, смерти Бога, воле к власти и рабской морали поставили под сомнение принятые в XIX-XX веках общественные нормы и модели политических отношений и оказали значительное влияние на западную культуру. Им восхищались Альбер Камю, Айн Рэнд и Мартин Бубер. На русском языке вышла подробная биография философа «Жизнь Фридриха Ницше», написанная Сью Придо. С разрешения издательства «КоЛибри» «Лента.ру» публикует фрагмент текста, посвященный отношениям Ницше с будущей писательницей, философом и психоаналитиком Лу Саломе и философом Паулем Рэ.

Еще не успев познакомиться с Ницше, Лу решила жить с ним и Рэ в тройственном союзе. Она представляла себе Heilige Dreieinigkeit — Святую Троицу философствующих свободных умов, «почти до краев переполненных духовностью и остротой разума».

Ее фантазии обрели плоть за время, предшествующее прибытию Ницше в Рим: она проводила с Рэ миазматические ночи в прогулках вокруг Колизея, когда он рассуждал о философии и изводил ее бесконечными разговорами о своем блестящем друге.

«Сознаюсь честно: я была совершенно убеждена в том, что мой план — настоящее оскорбление общепринятых норм, и, тем не менее, план этот был осуществлен, хотя сначала я увидела все это во сне. Мне приснился замечательный рабочий кабинет с книгами и цветами, где проходили наши беседы, рядом — две спальни, а в зале — веселый и одновременно серьезный круг друзей-единомышленников». Не вполне понятно, правда, как распределялись по двум спальням три человека.

Этот необычный план Лу не скрыла от Мальвиды, которая назвала его бесстыдной фантазией и серьезно обеспокоилась. Слабая мать Лу, постоянно переигрываемая дочерью, узнав об этой схеме, решила вызвать на подмогу ее братьев. Все были против. Даже Рэ, по словам Лу, был «еще растерян», хотя и влюблен по уши.

За первые три недели он успел предложить ей руку и сердце, включив в предложение необычное условие — нужно было обходиться без секса, потому что секс вызывал у него отвращение

Лу секс тоже был противен из-за подростковой травмы в Санкт-Петербурге: ее почтенный учитель, пожилой женатый голландский священник с дочерьми ее возраста, внезапно попытался взять ее силой. Предложение mariage blanc, сделанное Рэ, пришлось бы ей по вкусу, если бы она заботилась о своей репутации. Респектабельности оно бы ей точно прибавило. Но Лу собственная репутация не беспокоила вовсе. Она прожила долгую жизнь и ничто так не любила, как эпатирование буржуа.

20 апреля 1882 года Ницше сел на паром и покинул Мессину, а 23 или 24 апреля прибыл в Рим. Несколько дней он приходил в себя у Мальвиды на роскошной вилле Маттеи, а затем был признан достаточно оправившимся от морского путешествия, чтобы познакомиться с Лу. Все решили, что встретиться лучше всего в соборе Святого Петра — довольно забавный выбор для атеистической компании свободных умов.

Он был в Риме впервые. Никакой путеводитель не мог подготовить его к пути с виллы Мальвиды рядом с Колизеем в собор Святого Петра, где он должен был наконец встретить загадочную девушку. Как Тесей, следовавший за нитью Ариадны по лабиринту Минотавра, он следовал за тенью, отбрасываемой колоссальной Тосканской колонной Бернини. Когда он вошел в темный, окуренный благовониями собор, то никак не мог найти ее глазами. Впоследствии Лу станет роскошной и пышной красоткой, рядящейся в шелка с оборками и меха, но в то время ее неизменная униформа ученицы философа свидетельствовала о монашеской чистоте: темное платье в пол с длинными рукавами и высоким воротником, а под ним тесный корсет, который подчеркивал фигуру в виде песочных часов. Русые волосы были тщательно убраны назад, открывая лицо классической русской красавицы — широкое и с высокими скулами. У нее были голубые глаза, взгляд которых часто описывали как умный, пристальный и страстный. Она сознавала свою красоту и наслаждалась властью, которую она ей придавала. Она рассказывала, что прежде всего ее в Ницше поразила сила его глаз. Они заворожили ее. Казалось, они смотрели больше внутрь, чем наружу. Полуслепой, он не рыскал глазами и не отводил их. Характерное для близоруких людей впечатление тяжелого, пронзающего собеседника взгляда полностью отсутствовало. «Прежде всего его глаза казались защитниками и привратниками его сокровищ — немых тайн, которые не должны были открываться непрошеному гостю».

Но это заключение, вероятно, было сделано позже. В соборе на нем были темные очки, без которых он просто ничего бы не увидел. А Лу не смогла бы изучить его глаза сквозь толстые стекла, да еще в полумраке собора.

«Направленный внутрь, как будто на расстоянии», — так Лу описывает его взгляд. Это вполне можно принять за автопортрет — описание ее собственных глаз. Другие часто писали, что ее глаза обладали странным качеством — казалось, что они смотрели на дальние горизонты. Приходилось щелкать пальцами, чтобы завладеть ее вниманием, добраться до ее внутреннего мира, заставить увидеть физическую реальность прямо перед нею. Противоречивое сочетание опрометчивой, страстной безрассудности и этих странных взглядов вдаль обеспечило ей исключительный дар добиваться признаний. Она слушала, как зеркало, отражающее мысли говорящего. Говорила она мало, но сама ее пассивность воодушевляла на дальнейшие откровения. Именно ей в свое время сам Зигмунд Фрейд доверил психоанализ своей дочери Анны.

Фото: Fine Art Images / Diomedia

Ницше поприветствовал ее словами, которые явно были отрепетированы: «Какие звезды свели нас вместе?» «Цюрихские», — ответила она, опуская всех на землю.

Сначала ее голос с русским акцентом показался Ницше резким. Да и она сначала была разочарована. Ей представлялся человек-водоворот, такой же дерзкий и революционный, как его разум, или по крайней мере человек выдающейся наружности. Перед ней же стоял человек настолько обычный, настолько малопримечательный, что это было попросту смешно. Невысокого роста, спокойного поведения, с тщательно причесанными прямыми каштановыми волосами и в аккуратной одежде: казалось, он поставил себе цель не привлекать ничьего внимания. Он говорил тихо, почти беззвучно. Даже смеялся он тихо. Его задумчивость производила впечатление тщательно продуманной. Когда он говорил, то немного сутулился — казалось, чтобы получше протолкнуть слова. У нее было неприятное ощущение, что Ницше частично выключен из разговора.

Разве так должен был выглядеть иконоборец, который, по словам Рэ, хвастался, что считает напрасно прожитым день, когда не отказался по меньшей мере от одного из своих убеждений? Его немое одиночество было для нее настоящим вызовом. Ей хотелось узнать, почему он оставляет между своим истинным «я» и миром такую дистанцию. Она чувствовала, что сбита с толку его «воспитанным, элегантным поведением». Это воспитанное и элегантное поведение, разумеется, было таким же отрепетированным, как и его приветствие, которое мгновенно перенесло их в высший мир судьбы и предначертаний, поместив их встречу в колесо вечного возвращения в соответствии с цитатой из его второго «Несвоевременного размышления», «О пользе и вреде истории для жизни»: «…При одинаковой констелляции небесных тел должны повторяться на земле одинаковые положения вещей вплоть до отдельных, незначительных мелочей; так что всякий раз, как звезды занимали бы известное положение, стоик соединялся бы с эпикурейцем для того, чтобы убить Цезаря, а при другом положении Колумб открывал бы Америку».

Пока Лу и Ницше беседовали в соборе Святого Петра, Рэ скрывался в темноте ближайшей исповедальни — якобы с благочестивым намерением поработать над своими записями, а на деле, конечно, чтобы подслушивать. Лу утверждает, что они с Ницше сразу же пустились в обсуждение своего будущего тройственного существования и места обитания, однако затем она сама противоречит своему сну о «Святой Троице», утверждая, что Ницше предложил изменить уже составленный ею на пару с Рэ план, объявив, что в интеллектуальном партнерстве должны жить лишь они вдвоем. Что бы ни случилось в первую неделю их знакомства в Риме, нет сомнения, что эти трое собирались жить вместе.

Ницше отнесся к предложенной схеме с энтузиазмом. Он хотел снова стать студентом и посещать лекции в Сорбонне, надеясь получить научные доказательства своих идей о вечном возвращении. Лу и Рэ охотно отправились бы в Париж, где могли бы возобновить знакомство с Иваном Тургеневым.

Фридрих Ницше

Фото: Hulton Archive / Getty Images

Встреча в соборе так утомила Ницше, что ему пришлось вернуться к постельному режиму на вилле Мальвиды, где его навестили Рэ и Лу. Он охотно читал и декламировал им из книги, которую писал, — «Веселой науки». То был искрометный выплеск неудержимого хорошего настроения, которое пришло к нему на пороге новых приключений. В предисловии он утверждает, что книга написана ради развлечения после долгого отчуждения и бессилия, что она отражает возвращение веры в завтрашний день, выражает предчувствие грядущих вновь открытых берегов. Он начал писать ее в Генуе, как раз в то время, когда был зачарован ничем не усложненной телесностью «Кармен», воплощением в образе Кармен вечной женственности и напряженным ожиданием знакомства с прекрасной умной девушкой Лу Саломе, которая в Риме только и говорила всем, как мечтает с ним встретиться. И вот они встретились — и замаячила перспектива Парижа.

Несмотря на весь интерес к Ницше, Лу не читала ни одной его книги. Ну и ладно: ее яркость, ум и серьезность произвели на него глубочайшее впечатление.

Ницше имеет репутацию женоненавистника, которая в принципе вполне заслужена. Много раз он отрицательно отзывался о женщинах — в основном в тех случаях, когда его уж очень изводили мать и Элизабет. Но в описываемый период его сочувствие к женщинам и проникновение в женскую психологию были весьма примечательны.

В афоризмах о женщинах из «Веселой науки» заметны доброта и сочувствие. Еще важнее здесь его революционная идея о том, что в парадоксальном воспитании женщин высшего класса есть нечто удивительное и ужасное. Их держали в полнейшем неведении относительно вопросов пола, убеждали, что все, связанное с полом, — зло, которого необходимо стыдиться. И затем их, словно молнию, метали в объятья брака, подвергая ужасам супружеских обязанностей, — и с кем! С человеком, которого они должны были больше всего любить и ценить! Как могли они справиться с неожиданным и шокирующим соседством божества и зверя? «[Женщины] тут действительно завязали себе такой душевный узел, равного которому не сыщешь!» — проницательно заключал он.

Таким вполне могло быть описание отношений Лу с ее почтенным пожилым учителем и долговременной травмы, которую нанесло ей его внезапное хищное нападение, обращение божества в зверя.

За неделю, которая прошла после первой встречи в соборе Святого Петра, Лу еще больше увлеклась Ницше. Она считала его человеком, который неуклюже носит свою маску. Ей было очевидно, что он пытается вписаться в мир. Он напоминал божество, вышедшее откуда-то с вершин диких гор и надевшее костюм, чтобы казаться человеком. Бог должен носить маску, иначе люди погибнут, ослепленные его сияющим образом. Это позволило ей думать о том, что сама она никогда не носила маску, — ей никогда не требовалась маска, чтобы ее поняли. Маску Ницше она сочла умиротворяющей, обусловленной его добротой и жалостью к другим. Она цитировала его афоризм: «Всякий глубокий ум нуждается в маске, — более того, вокруг всякого глубокого ума постепенно вырастает маска». (…)

С самого начала Ницше всерьез воспринял идею тройственного сожительства. Он в шутку переименовал союз в несвятую троицу, но в то же время достаточно серьезно относился к общественным условностям, так что чувствовал необходимость защитить репутацию Лу, предложив ей вступить в брак: «Я считаю себя обязанным защитить вас от людских сплетен и сделать вам предложение…» Передать предложение он попросил Рэ.

Поручение для Рэ было довольно забавное, ведь он сам уже сделал предложение Лу и влюблялся в нее только сильнее. Получив предложение и от Ницше, Лу обеспокоилась, что соперничество за ее руку поставит под удар весь интеллектуальный эксперимент. Не было сомнений, что все предприятие будет, как и должно, зависеть от силы эротической энергии, которая, однако, не должна превращаться в физическую связь. Она попросила Рэ передать отказ от ее имени и объяснить Ницше, что она вообще принципиально не намерена выходить замуж. Кроме того, практично добавляла она, вступив в брак, она потеряет свою пенсию дочери русского дворянина — единственные средства к ее существованию.

В Риме становилось сыро и вредно для здоровья. Ницше уже давно лежал в постели. Для выздоровления ему требовался холодный свежий воздух. Он решил вместе с Рэ уехать на север, в Итальянские Альпы. Лу очень хотелось к ним присоединиться, и она умоляла Рэ это устроить.

«Госпожа Лу, моя повелительница, — отвечал Рэ. — Завтра утром, около одиннадцати, Ницше нанесет визит вашей матери, и я буду его сопровождать, дабы выказать свое уважение… Ницше не может ответить, как он будет чувствовать себя завтра, но он хотел бы непременно представиться вашей матери, прежде чем мы вновь увидимся на озерах».

Мать Лу прямо предостерегла Ницше от общения с ее дочерью. Лу была опасна и неконтролируема, подвержена диким фантазиям. Однако план продолжал разворачиваться. Лу с матерью выехали из Рима 3 мая, а Рэ и Ницше — на следующий день. 5 мая все они воссоединились в Орте, где на следующий день Ницше и Лу ускользнули от остальных и совершили восхождение на Монте-Сакро — гору, укорененную в мифах и символике не меньше, чем Пилатус.

Восхождение на гору вместе с Лу он впоследствии описывал как великолепнейший опыт в своей жизни. (…)

Пауль Рэ

Фото: public domain

В процессе восхождения они вели беседу о своем юношеском богоборчестве. Она сочла, что он, подобно ей самой, на самом деле весьма религиозен. Она тоже в раннем возрасте утратила некогда горячую христианскую веру. Оба разговаривали о глубоких и неудовлетворенных религиозных потребностях. Это противопоставляло их Рэ, чей упрямый бездушный материализм казался им даже оскорбительным. Ницше подверг ее своего рода философской проверке — тщательно опросил ее на предмет знаний и верований. Ее ответы, по его словам, он счел такими разумными и созвучными своим идеям, что доверил ей некоторые мысли, которые не поверял еще никому. Правда, что это были за мысли, она не говорит. Возможно, он развивал свою теорию вечного возвращения, которая владела его умом в то время. Мог он упомянуть и пророка Заратустру, которого рассматривал как возможного будущего выразителя своих взглядов. Мог поделиться и другой своей тайной — идеей смерти Бога, описанной в книге «Веселая наука», которую как раз готовил к публикации.

Впоследствии он писал Лу: «В Орте я задумал план шаг за шагом подвести вас к заключительной идее моей философии — вас я посчитал первым человеком, готовым к этому».

Восхождение на Монте-Сакро убедило его, что в Лу он нашел ученицу, которую так долго искал. Она должна стать непоколебимой проповедницей его идей и проводником его мыслей.

Лу предсказывала, что Ницше станет пророком новой религии, а учениками его станут герои. Оба они писали, насколько похоже думали и чувствовали, как подхватывали слова друг друга. Они кормили друг друга словами, как кормят друг друга с ложечки едой. Индивидуальность стиралась: они додумывали мысли друг друга и заканчивали друг за другом предложения. Когда они спустились с горы, он тихо сказал ей: «Благодарю вас за самый великолепный сон в моей жизни».

При виде того, как они спускаются, лучась от счастья, как будто занимались на вершине горы любовью, мать Лу пришла в ярость, а Рэ обезумел от ревности. Он засыпал ее вопросами, а Лу спокойно отбила его мелочные атаки, ответив: «Один лишь его смех — уже деяние».

Прошли годы, между ними произошло много всего, но никто из них не отрицал глубочайшей важности обретенного ими на Монте-Сакро интеллектуального и духовного единения, хотя никто из них и не объяснял его причин.

Лу прожила долгую жизнь, и ее часто спрашивали, целовались ли они с Ницше на Монте-Сакро. В ответ она, устремив глаза куда-то вдаль, говорила: «Целовались ли мы на Монте-Сакро? Я уж и не помню». Ницше же никто не решался задать тот же вопрос.

Перевод Александра Коробейникова

Фридрих Ницше – биография, фото, личная жизнь, философия, библиография

Биография

Фридрих Ницше – немецкий философ, мыслитель, поэт и даже композитор. Его неакадемическое учение получило широкое распространение не только в научно-философском сообществе, но и далеко за его пределами. Ницше поставил под сомнение ключевые принципы общепринятых в XIX-XX веках норм культуры и морали, общественных и политических отношений. Концепция философа и по сей день вызывает много споров и разногласий.

Детство и юность

Фридрих Вильгельм Ницше родился 15 октября 1844 года в деревне Рёккен, расположенной неподалеку от Лейпцига. Его отец, Карл Людвиг Ницше, равно как и оба его дедушки, был лютеранским священником. Через несколько лет у мальчика появилась сестра Элизабет, а еще через пару лет – брат Людвиг Йозеф. Младший брат Фридриха скончался в 1849 году, а его сестра прожила долгую жизнь и ушла в мир иной в 1935 году.

Мыслитель Фридрих Ницше

Вскоре после рождения младшего сына Карл Людвиг Ницше скончался. Заботы по воспитанию Фридриха полностью взяла на себя его мать. Так продолжалось до 1858 года, когда возмужавший юноша отправился получать образование в престижной гимназии «Пфорта». Время учебы в гимназии стало судьбоносным для Ницше: там он впервые начал писать, увлекся чтением античных текстов и даже пережил непреодолимое стремление посвятить себя музыке. Там же Фридрих познакомился с произведениями Байрона, Шиллера, Гёльдерлина, с работами Вагнера.

В 1862 году Ницше начал обучение в Боннском университете, выбрав филологию и теологию. Студенческая жизнь скоро наскучила молодому студенту; вдобавок к этому у него не складывались отношения с однокурсниками, которым он пытался привить прогрессивное мировоззрение. Поэтому скоро Фридрих перевелся в Лейпцигский университет. Как-то раз, прогуливаясь по городу, он случайно забрел в лавку старых книг и приобрел произведение «Мир как воля и представление» Артура Шопенгауэра. Книга очень впечатлила Ницше и оказала влияние на его становление как философа.

Артур Шопенгауэр

Учеба Фридриха на факультете филологии в Лейпцигском университете проходила блестяще: уже в 24-летнем возрасте парня пригласили преподавать классическую филологию в статусе профессора в Базельском университете. Это был первый случай в европейской системе высшего образования, когда столь юному ученому было позволено получить статус профессора. Тем не менее, сам Ницше не получал большого удовольствия от учебы, хотя и не отказался строить профессорскую карьеру.

Однако философ недолго проработал в должности преподавателя. Заступая на этот пост, он решил отказаться от гражданства Пруссии (Базельский университет расположен в Швейцарии). Потому во Франко-прусской войне, состоявшейся в 1870 году, Ницше участвовать не смог. Швейцария в этом противостоянии занимала нейтральную позицию и потому разрешила профессору лишь работу санитаром.

Фридрих Ницше в молодости

Фридрих Ницше с детства не отличался сильным здоровьем. Так, в восемнадцатилетнем возрасте он страдал от бессонницы и мигреней, в тридцать лет, вдобавок к этому, практически ослеп и начал испытывать проблемы с желудком. Работу в Базеле он завершил в 1879 году, после чего начал получать пенсию и вплотную занялся написанием книг, не переставая бороться с болезнью.

Философия

Первая книга Фридриха Ницше была опубликована в 1872 году и носила название «Рождение трагедии из духа музыки». До этого философ отправлял на публикацию ряд научных статей, но полноценных книг еще не издавал. Его первое серьезное произведение состоит из 25 глав. 

Фридрих Ницше в молодости

В первых 15 Ницше пытается установить, что являет собой греческая трагедия, а в последних 10 – рассказывает и рассуждает о Вагнере, с которым он познакомился и дружил на протяжении некоторого времени (пока композитор не принял христианство).

«Так говорил Заратустра»

Ни одно другое произведение философа не может претендовать на уровень популярности книги «Так говорил Заратустра». Основные идеи для своего знаменитого труда Фридрих Ницше получил благодаря поездке в Рим в конце XIX века. Там он познакомился с писательницей, врачом-терапевтом и философом Лу Саломе. Ницше нашел в ней приятного слушателя и был очарован гибкостью ее ума. Он даже попытался сделать ей предложение, но Лу Саломе предпочла браку дружбу.

Лу Саломе, Пауль Реё и Фридрих Ницше

Вскоре Ницше и Саломе поссорились и больше не общались никогда. После этого Фридрих написал первую часть труда «Так говорил Заратустра», в которой современные исследователи безошибочно угадывают влияние душевной подруги философа и представлений об их «идеальной дружбе». Вторая и третья части работы увидели свет в 1884 году, а четвертая появилась в печатном варианте в 1885 году. Ее Ницше издал в количестве 40 штук на свои средства.

Книга Фридриха Ницше «Так говорил Заратустра»

Стиль этого произведения меняется по мере повествования: он оказывается то поэтическим, то комическим, то вновь близким к поэзии. В книге Фридрих впервые ввел такой термин, как сверхчеловек, а также начал развивать теорию воли к власти. На тот момент эти идеи были проработаны слабо, и впоследствии он развил свою концепцию в работах «По ту сторону добра и зла» и «К генеалогии морали». Четвертая книга произведения посвящена истории о том, как Заратустра высмеивал ненавистных ему почитателей собственного учения.

Воля к власти

Практически через все сочинения философа проходит мораль о воли к власти как о базовой концепции его теории. По мнению Ницше, властвование представляет собой первопричинную природу, первооснову сущего, а также способ существования. В этом плане Фридрих противопоставлял волю к власти постановке целей. Он говорил о том, что выбор цели и движение к ней уже можно назвать полноценным актом властвования.

Смерть Бога

Фридрих Ницше активно интересовался вопросами религии и смерти. «Бог умер» — один из его известных постулатов. Это высказывание философ объяснял как возрастание нигилизма, ставшее следствием обесценивания сверхчувственных оснований жизненных направлений. 

Философ Фридрих Ницше

Ученый также критиковал христианство за то, что жизни в реальном мире эта религия предпочитает бытие в мире загробном. Этой теме автор посвятил книгу «Антихрист. Проклятие христианству». Впервые свою нигилистическую позицию Фридрих Ницше выразил в книге «Человеческое слишком человеческое», увидевшей свет в 1876 году.

Личная жизнь

Фридрих Ницше неоднократно менял свои взгляды на женский пол, поэтому популярность его цитаты «Женщины – источник всей глупости и неразумия в мире» не отражает в полной мере его взгляды. Так, философ успел побывать и женоненавистником, и феминистом, и антифеминистом. При этом его единственной любовью, вероятно, была Лу Саломе. Об отношениях философа с другими женщинами сведений нет.

Фридрих Ницше и Лу Саломе

На протяжении многих лет биография философа была тесно связана с жизненным путем его сестры Элизабет, которая заботилась о брате и помогала ему. Однако постепенно в этих отношениях начался разлад. Мужем Элизабет Ницше стал Бернард Ферстер, один из идеологов антисемитского движения. Она даже уехала вместе с мужем в Парагвай, где сторонники этого движения намеревались создать немецкую колонию. Из-за денежных затруднений Ферстер в скором времени покончил с собой, и вдова вернулась в родную страну.

Фридрих Ницше с сестрой Элизабет Ницше

Ницше не разделял антисемитские взгляды сестры и критиковал ее за подобную позицию. Отношения между братом и сестрой наладились только к концу жизни последнего, когда ему, ослабленному болезнями, нужна была помощь и уход. В результате Элизабет получила возможность распоряжаться литературными произведениями брата. Она отправляла труды Ницше на публикацию только после внесения своих правок, в результате которых некоторые положения учения философа искажались.

Элизабет Ницше поддерживала идеи нацистов

В 1930 году Элизабет Ферстер-Ницше поддержала нацистскую власть и пригасила Гитлера стать почетным гостем музея-архива Ницше, который она создала. Вождь фашистского движения остался доволен визитами и назначил сестре философа пожизненную пенсию. Это отчасти стало причиной того, что Ницше нередко ассоциируется в умах обывателей с фашистской идеологией.

Смерть

Философ нередко оказывался непонятым как близкими людьми, так и широкой общественностью. Его идеология начала набирать популярность лишь в конце 1880-ых годов, а в начале XX века его труды были переведены на многие языки мира. В 1889 году творческая работа Фридриха Ницше прекратилась из-за помутнения рассудка.

Фридрих Ницше в психиатрической клинике

Существует мнение, что философа шокировала сцена избиения лошади. Этот припадок и стал причиной прогрессирующего психического недуга. Последние месяцы своей жизни писатель провел в базельской психической больнице. Через некоторое время престарелая мать забрала его в родительский дом, однако вскоре она скончалась, из-за чего философ получил апоплексический удар. 

Ницше скончался 25 августа 1900 года.

Библиография

• «Рождение трагедии, или Эллинство и пессимизм»
• «Несвоевременные размышления»
• «Человеческое, слишком человеческое. Книга для свободных умов»
• «Утренняя заря, или мысли о моральных предрассудках»
• «Весёлая наука»
• «Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого»
• «По ту сторону добра и зла. Прелюдия к философии будущего»
• «К генеалогии морали. Полемическое сочинение»
• «Казус Вагнер»
• «Сумерки идолов, или как философствуют молотом»
• «Антихрист. Проклятие христианству»
• «Ecce Homo. Как становятся сами собою»
• «Воля к власти»

КАЗАНСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ. А. Н. ТУПОЛЕВА

Фридрих Вильгельм Ницше — немецкий мыслитель, классический филолог, композитор, поэт, создатель самобытного философского учения, которое носит подчёркнуто неакадемический характер и получило распространение, выходящее далеко за пределы научно-философского сообщества.

Неакадемическое учение Фридриха Ницше получило широкое распространение не только в научно-философском сообществе, но и далеко за его пределами. Ницше поставил под сомнение ключевые принципы общепринятых в XIX-XX веках норм культуры и морали, общественных и политических отношений. Концепция философа и по сей день вызывает много споров и разногласий. Фундаментальная концепция Ницше включает в себя особые критерии оценки действительности, поставившие под сомнение базисные принципы действующих форм морали, религии, культуры и общественно-политических отношений и, впоследствии, отразившиеся в философии жизни. 

   

Практически через все сочинения философа проходит мораль о воли к власти как о базовой концепции его теории. По мнению Ницше, властвование представляет собой первопричинную природу, первооснову сущего, а также способ существования. Символ философии Ницше — сверхчеловек. По его словам, сверхчеловек — это то, чего нужно достичь, человек же — это мост между животным и сверхчеловеком. Сверхчеловек должен смотреть на человека так же, как и человек смотрит на животное, то есть с презрением.

Что делать? Философия Фридриха Ницше и теория сверхчеловека сегодня.

   

С литературой по теме, вы можете ознакомиться в научно-технической библиотеке им. Н.Г. Четаева КНИТУ-КАИ

	Ницше, Фридрих. О пользе и вреде истории для жизни; Сумерки кумиров; Утренняя заря [Текст] : сборник: пер. с нем. / Ф. Ницше. — Минск : ООО «Попурри», 1998. — 512 с. Аннотация: В сборник вошли три произведения из наследия немецкого философа Фридриха Ницше (1844—1900). Для широкого круга читателей.
	Ницше, Фридрих Вильгельм. Так говорил заратустра. рождение трагедии или эллинство и пессимизм [Электронный ресурс] / Ф. В. Ницше. — Электрон. дан. — М : Издательство Юрайт, 2018. — 314 с. Аннотация: В настоящее издание вошли две известные работы немецкого философа — «Так говорил Заратустра» и «Рождение трагедии, или Эллинство». «Так говорил Заратустра» — самое известное произведение Ницше, находящееся на стыке философии, поэзии и прозы. В нем раскрываются ключевые идеи философа, отразившиеся в учениях о сверхчеловеке и о вечном возвращении, т. е. цикличности любого развития. «Рождение трагедии, или Эллинство» — это эстетический трактат, в котором рассматривается сосуществование в искусстве аполлоничиского и дионисийского начал. Данное произведение оказало большое влияние на развитие искусства.
	Ницше, Фридрих Избранные произведения / Ницше, Фридрих. — М. : Просвещение, 1993. — 573с. Аннотация: В книгу включены четыре работы немецкого мыслителя Ф.Ницше, вошедшего в мировую культуру глубокой философией познания человеческого Я. В своих работах он анализировал привычки, привязанности, идеалы, ценности и стремления стать независимым. Он раскрывал коллизии совести, выступал против всего, во что верили, что требовали и считали священными другие, критиковал мещанские воззрения и обычаи.
	Ницше, Фридрих Стихотворения. Философская проза : Пер. с нем. / Ницше, Фридрих. — СПб. : Худож. лит., 1993. — 672с. Аннотация: Оригинальный подбор предложенных вниманию читателей произведений представляет Фридриха Ницше (1844 — 1900) не только как философа, но также как писателя и поэта. Сборник позволяет проследить и основной путь движения философский мысли Ницше, и то, как эволюционировала художественная форма в его произведениях.
	Ницше, Фридрих Вильгельм. Так говорил Заратустра / Ф. В. Ницше; пер. с нем. — М. : Издательство «Э», 2017. — 352 с.  Аннотация: «Так говорил Заратустра» — отчасти философский, отчасти поэтический трактат немецкого мыслителя Фридриха Ницше. Никогда не давая окончательных ответов, автор предоставляет возможность читателю разрешать нравственные и общечеловеческие вопросы. Центральная тема книги — образ сверхчеловека, человека-творца, обладающего могущественной волей изменить мир. Сверхчеловек превосходит человека настолько же, насколько человек превосходит обезьяну. Воспевая мысль о том, что каждый из нас должен идти своим путем, Ницше раскрывает в произведении свои мысли о том, какое место занимает человек в окружающем мире, обществе себе подобных и в отношениях с самим собой.

По материалам с сайта http://stuki-druki.com/authors/Nicshe.php

Материалы подготовлены: О.А. Кулябиной, главным библиотекарем сектора социокультурных коммуникаций НТБ им. Н.Г. Четаева

Да пребудет с тобой сила. Концепт «воли к власти» Фридриха Ницше

Понимание Ницше феномена воли стараниями различных интерпретаторов и идеологов легло в основу немецкого фашизма с его идеей захвата власти над «неполноценными» расами. Однако «воля к власти» в изложении самого Ницше имеет мало общего с упомянутым политическим режимом. Concepture публикует последнюю статью курса о самом неоднозначном концепте провозвестника сверхчеловека.

Свое начало идея воли к власти как общемирового закона берет в тексте «Так говорил Заратустра», где само описание Заратустры дается автором через понятие воли к власти. Но что же имеет в виду Ницше под этими интригующими словами?

Начнем с того, что ни в одном произведении, даже в работе с названием «Воля к власти», Ницше не дает определения этому загадочному термину. На смысл термина косвенно указывают некоторые фразы из разных работ, например, оговорка Ницше о том, что о воли к власти осмеливались говорить только в Афинах.

В философии Ницше воля становится не просто одним из терминов, сквозь призму воли Ницше объясняет все совершающееся. Воля для Ницше – это принцип, который структурирует всю идейное содержание его философии. По Ницше, воля к власти есть неотъемлемая часть всех жизненных явлений, которую нельзя втиснуть в рамки философской категории, поскольку она шире всякой категории.

Именно сложность этого понятия привела к разночтениям и послужила названием для отдельной работы, которая, кстати говоря, не является целиком работой Ницше. Речь идет о книге «Воля к власти. Переоценка всех ценностей», где можно найти варианты определений термина «воля к власти». Ницше на самом деле собирался произвести переоценку всех ценностей, но только вот не успел, зато за него это сделали другие.

«Воля к власти» представляет собой произвольную компиляцию черновиков Ницше, которую структурировала его сестра, увлеченная профашистскими настроениями своего мужа. По сути, эта работа не может в полной мере считаться работой самого Ницше.

В работе «Воля к власти» идея Ницше подвергается искажению, так как вместо «воли к власти» читателю подсовывают «волю властвовать, господствовать», а это большая разница. И вот почему. В прижизненных работах Ницше не было и не могло быть такой откровенной фашистской направленности, звучащей как однозначный призыв к захватническим действиям, призыв к реализации воли сильного доминировать над слабым. Ницше трактовал волю к власти как волю к мощи, силе, жизнеутверждающему началу. Недаром некоторые переводчики вместо двусмысленной «воли к власти» употребляли «волю к мощи», а это уже совсем другое дело.   

В работе «Европейский нигилизм» другой великий немецкий философ Хайдеггер писал, что воля к власти не тождественна стремлению захватить политическую власть.

Воля к власти согласно Ницше – это постоянное утверждение жизни и реализация творческого потенциала. Поэтому она противостоит другой воле, ограниченной существующим и не способной это существующее преобразовывать, что приводит эту волю к самоотрицанию. «Воля есть созидательница», – говорит Ницше устами Заратустры.   

Сама жизнь для Ницше – это безостановочный процесс столкновения множества индивидуальных воль, которые хотят стать еще сильнее, то есть получить больше власти. Волю нельзя постичь через логику, как жизненно стихийное явление она не поддается рациональному объяснению, выходит за пределы познавательных возможностей человека. 

Ошибочно трактовать противостояние воль как банальную борьбу за выживание, желание подчинять, доминировать. По Ницше, «борьба идет за преобладание, за рост и расширение, за мощь воли к власти, которая и есть воля к жизни».   

Поскольку философия Ницше есть философия жизни, то мы не найдем итога, которым он завершает свои размышления о жизни как хаотическом, находящемся в постоянном становлении потока.

Противник сухой, безжизненной системности, Ницше дал «волю к власти» как «живую» альтернативу всем мертвым формам современной философии, таким как каузальность, субстанция, субъект, объект и др.

Роль главного атрибута «воли к власти» Ницше отводит свободе, снова говоря устами Заратустры: «Воля освобождает: таково истинное учение о воле и свободе». Однако речь идет о такой свободе, которая не мешает процессу развертывания самой жизни. Жизнь и есть единственная цель воли. И волей этой обладает уже сверхчеловек. Именно сверхчеловека называет Ницше «наивысочайшим самоосуществлением воли».

лекция о главном произведении Ницше — T&P

Историк философии Дмитрий Хаустов предлагает воспринимать «Заратустру» Ницше в качестве этики немецкого философа, который противопоставлял сверхчеловека серой массе — последним людям, пассивно потребляющим чужие смыслы. Это своеобразный призыв Ницше отказаться от всех смыслов, навязанных мнимыми авторитетами, и создавать свои собственные. Проект «Под взглядом теории» на T&P публикует последнюю расшифровку лекции о Фридрихе Ницше, прочитанной в Гуманитарном центре «Пунктум».

Мы сегодня завершаем разговор о Ницше. Скажем так, эта лекция — результирующая. Все дело в том, что «Заратустра» — это центральное произведение Ницше, он сам таковым его считал, и мы можем смело ему доверять. Учение Заратустры — это центр учения самого Ницше. Напомню факты: Ницше начинает писать эту книгу в 1883 году, тогда была написана первая часть. Вся книга выходит уже в 1885 году, все четыре части.

Но чтобы мы смогли перейти к Заратустре, мы должны закончить с генеалогией христианской морали. Вспомним некоторые детали. В древнем обществе существует власть силы, власть воина. Соответственно, аристократическая власть. Но жреческая власть — тоже власть. И внутри самой аристократической власти происходит разлом: власть воина и власть жреца. И это противоположные типы власти по самому принципу действия. Сила воина идет вовне — он моментально реагирует на раздражитель, без всяких задержек. Такой силе покоряются люди, покоряется природа. У жреца такой внешней силы нет, он — как тип — развивается иначе. Жрец реагирует не на внешний раздражитель, но на след. Его реакция производится на воображаемом уровне. Происходит интериоризация раздражителя. И позже воображаемое жреца переходит на символический уровень, символизируется. Воображаемое переходит в символический порядок языка. Появляются специальные термины, смыслы внутри религии: грех, вина и так далее. Эти термины суть механизма власти жреца. Жрец хочет повелевать, но он не может осуществлять свою власть посредством силы, подобно воину. Ему нужны иные инструменты, иные механизмы власти. Он навязывает некие смыслы феноменам, и с помощью этих смыслов он повелевает миром.

Жрец реагирует не на внешний раздражитель, но на след. Его реакция производится на воображаемом уровне. Воображаемое переходит в символический порядок языка. Появляются специальные термины, смыслы внутри религии: грех, вина и так далее. Эти термины суть механизма власти жреца. Жрец хочет повелевать, но он не может осуществлять свою власть посредством силы, подобно воину. Ему нужны иные инструменты, иные механизмы власти.

Идем дальше. Ницше выделяет три этапа движения жреческого типа. Первый этап — это злопамятность. Это рессентимент, дух мщения. Это и есть реакция на след, а не на сам раздражитель. У воина такого нет. Воин реагирует сразу, спонтанно, у него нет следов. Как же жрец одерживает победу над воином, ведь воин заведомо сильнее? Ведь нигилизм — это и есть победа жреца как типа. Это происходит, потому что жрец владеет языком, владеет символическим порядком. Это его сила. И задача его — сделать слабыми физически сильных, реально сильных. Оказывается, сильных можно сделать слабыми посредством языка, через символический порядок.

Следующий этап после злопамятности — это нечистая совесть. Нечистая совесть — это переориентация злопамятности. «Ты виноват» превращается в «я виноват». Воображаемая реакция перенаправляется с объекта на субъект. Человек становится виновным. Я страдаю, у меня все плохо, мне надо найти виновного. Раньше это всегда был кто-то другой. Теперь же я сам становлюсь виновным. И так подрывается моя сила. Меня отягчает моя воображаемая вина. Этот внутренний импульс виновности переводится жрецом на символический уровень — изобретается грех. Грех — это орудие жреца. Человек становится слабым, покоряется жрецу, когда он становится грешным, виновным. Виновный человек теряет силу. Так происходит разрушение аристократического идеала, типа воина.

Я страдаю, у меня все плохо, мне надо найти виновного. Раньше это всегда был кто-то другой. Теперь же я сам становлюсь виновным. И так подрывается моя сила. Меня отягчает моя воображаемая вина. Этот внутренний импульс виновности переводится жрецом на символический уровень — изобретается грех.

Поэтому движение от изобретения нечистой совести до наших дней есть движение ослабления, оскудения человеческих сил. Человек вырождается. Естественная история человека, по Ницше, это история вырождения. И крайняя точка вырождения — это нигилизм. Но мы пропустили еще третий этап этого движения — аскетический идеал. Слабый человек стремится отстраниться от мира. Как мы связаны с миром? Мы соотносимся с миром посредством силы: есть силы мира, а есть наши силы. Они вступают в некие отношения, и в этой констелляции сил мы взаимодействуем с миром. А в аскетическом идеале мы уходим от мира. Что говорит христианство? Мир — это грешно, низко, гадко. Тело подвергается изгнанию, тело есть проводник греха, тело нужно преодолеть. Во имя чего? Во имя абстракта иного мира, который где-то там якобы есть. Так жрец говорит своей пастве. И с позиции того мира жрец осуждает этот мир, мир тел и сил.

Итак, аскет уходит от мира. Он стремится забыть тело, в нем уже нет сил. Таким его сделало христианство, таким его сделал жрец. К аскетическому идеалу приходит, например, Шопенгауэр. Он осуждает мир воли, полный боли и страдания, он стремится от него уйти. Куда уйти? В аскезу, ибо искусство, эстетическая сфера не может избавить нас от воли на долгое время. Аскеза — это практика подавления воли и силы. Из-за этого Ницше отворачивается от Шопенгауэра, видит в нем нигилиста и декадента. То же — с Вагнером, который приходит к христианскому идеалу уже в «Парсифале». Они оба отрицают жизнь. Ницше же принимает и утверждает жизнь.

Нигилизм — это чистое отрицание жизни. И в этом он гораздо шире всяких политических концепций, которые тоже называются нигилизмом. Ницше понимает нигилизм предельно широко. Нигилизм — это просто отрицание жизни, воля к Ничто. И христианский нигилизм отрицает мир ради некоего Бога. А потом он отрицает и самого Бога, ведь последний умер, потому что «мы его убили». Получается, что человек, движимый негативной энергией отрицания, в конце концов отрицает и то, ради чего он отрицал все остальное. Он начинает отрицать самого Бога.

Ницше понимает нигилизм предельно широко. Нигилизм — это просто отрицание жизни, воля к Ничто. И христианский нигилизм отрицает мир ради некоего Бога. А потом он отрицает и самого Бога, ведь последний умер, потому что «мы его убили».

Тут возникает сложная коллизия. Казалось бы, нигилист отрицает саму жизнь. Но как это возможно? Чтобы отрицать жизнь в ее целом, нужно из нее выйти, нужно увидеть ее целиком с некой иной точки зрения. Человек на такое неспособен. Поэтому отрицание жизни — это отрицание не жизни в ее целом, но отрицание какой-то конкретной жизни, какого-то конкретного типа жизни с позиции другого типа жизни. Поэтому нигилизм — это тоже воля к власти, воля к власти одного типа жизни над другим. Несложно понять, что речь идет об отрицающем типе жизни, который стремится властвовать над силой. Слабый тип отрицает сильный тип. Это и есть нигилизм.

И Ницше прослеживает этапы поступательного движения нигилизма в европейской культуре. Мы выделили эти этапы: злопамятность, нечистая совесть, аскетический идеал. Здесь одни ценности борются с другими ценностями. Как мы видим, именно христианские, сугубо нигилистические, ценности одерживают верх над аристократическими ценностями. Жрец одолевает воина. Абсолютных же ценностей вообще нет и не может быть. Различные относительные ценности воюют друг с другом. Христианские ценности в финале своего движения отрицают мир, отрицают даже Бога.

Напомню, что Ницше разводит в стороны Христа и христианство. Христос учил, что царство Божие в сердцах, то есть здесь. А в христианстве происходит фальсификация учения Христа. Главный фальсификатор учения Христа — это апостол Павел, чистый тип жреца, одержимый своей волей к власти. Павел помещает Христа в порядок текста, то есть в символический порядок. Власть — это текст. Живое учение умирает, на его место встают догматы, ритуалы, нигилистические ценности христианства, канонизированные в букве. Текст, эта вотчина смыслов и интерпретаций, начинает отправлять власть жреца. И в виде текста как канона некоторый относительный смысл, установленный жрецом, претендует теперь на абсолютный смысл. Смысл стремится стать сущностью. Но сущностей нет, как учит Ницше, а есть лишь смыслы. И Павел выдумал именно такой смысл, смысл вырождения и нигилизма.

Текст, эта вотчина смыслов и интерпретаций, начинает отправлять власть жреца. И в виде текста как канона некоторый относительный смысл, установленный жрецом, претендует теперь на абсолютный смысл. Смысл стремится стать сущностью.

Ницше отмечает, что и вся наука, и вся метафизика на деле питаются этими самыми христианскими смыслами. Воля к Истине — очередная воля к абсолютизации смыслов. Наука претендует на абсолют, метафизика претендует на абсолют. Наука ищет истину, которая в очередной раз расскажет нам, как все есть на самом деле. «На самом деле» — это страшное выражение, оператор воли к Истине, оператор абсолютизации частных смыслов. Тем же самым занимается и философия как метафизика. Религия, наука, метафизика — все это нигилизм.

А пафос Ницше, напротив, смыслотворческий: смыслы надо творить. А не возводить уже данные смыслы в абсолют. Человек — это творец смыслов, всегда новых смыслов. Творение смыслов — это судьба и история человека. А когда человек прекращает творить новые смыслы, когда он устало присаживается на старые смыслы, которые превратились в абсолют, начинается нигилизм. Такова ситуация XIX века: Ницше обнаружил вокруг себя человечество, которое устало присело на старые смыслы. Присело отдохнуть на лживом абсолюте. Ницше не застал ХХ век, но все, что он мог бы в нем увидеть, только подтвердило бы его слова. Ведь что такое конец истории? Это и есть тотальный, доведенный до крайности нигилизм, когда прекращается всякий антагонизм, то есть прекращается творение новых смыслов. В царстве конца истории человек уже ничего не будет делать, он будет отдыхать. Но Ницше прекрасно понимает, что это невозможно: такой отдых — это банальное вырождение человека. Отдыхая, человек умирает. Ведь мы умираем, когда нас покидают силы. Человек конца истории — это человек без сил, мертвый человек.

Ницше не застал ХХ век, но все, что он мог бы в нем увидеть, только подтвердило бы его слова. Ведь что такое конец истории? Это и есть тотальный, доведенный до крайности нигилизм, когда прекращается всякий антагонизм, то есть прекращается творение новых смыслов. В царстве конца истории человек уже ничего не будет делать, он будет отдыхать.

Здесь мы подходим к Заратустре. Весь пафос, который Ницше направляет против нигилизма и декаданса, содержится в учении Заратустры. Скажу несколько слов о самой книге. Начнем с того, кто такой Заратустра. Мы знаем, что есть такой исторический персонаж — Зороастр, Заратуштра, персидский пророк. Как правило, его жизнь и учение относят к VI веку до нашей эры. Почему же Ницше берет готового персонажа, а не выдумывает своего собственного? Ведь для нового учения нужен новый пророк.

Необходимо вспомнить, о чем учил пророк Заратустра. В основе его учения — дуализм добра и зла, которые извечно борются друг с другом. Как пророк добра, Заратустра начинает вводить концепции морали, посмертного воздаяния за грех и так далее. На символическом уровне Заратустра пытается отвратить от пути зла и направить на путь добра. Это уж совсем интересно, потому что Заратустра у Ницше говорит что-то совершенно противоположное. Почему так?

Ницше пишет об этом в Ecce Homo. Заратустра — это первый человек, который ответствен за мораль. И кому же, как не ему, исправлять эту ошибку теперь, в XIX веке? Ницше призывает Заратустру к ответу, в своей книге он оживляет его и направляет его по другому пути. Этот новый Заратустра, как мы видим, основательно изучил Ницше. Все учение Ницше и до «Заратустры», и после «Заратустры» содержится в учении самого Заратустры. Такой Заратустра уже должен был проследить генеалогию морали, разобраться с христианством, пережить сумерки идолов, пофилософствовать молотом и так далее. Только после этого возможен приход Заратустры. Только тогда возможен Великий полдень. Что это за символ? Полдень — то время, когда исчезают тени. Теней больше нет. Абсолютная ясность света. Что есть тени, если не вся тяжесть предрассудков, от которой необходимо избавиться? В полдень нет теней, и именно теперь приходит Заратустра.

Заратустра — это первый человек, который ответствен за мораль. И кому же, как не ему, исправлять эту ошибку теперь, в XIX веке? Ницше призывает Заратустру к ответу, в своей книге он оживляет его и направляет его по другому пути.

«Так говорил Заратустра» — невероятно емкая, невероятно насыщенная книга. Разбирать ее — дело не одного дня, даже не одного месяца. Мы можем открыть ее на первой же странице и столкнуться с великим множеством символов. Что мы видим? Заратустре исполняется тридцать лет. Почему тридцать? Он идет в горы. Почему в горы? Его животные — орел и змея. Почему именно эти животные? Это поэтическое произведение, перегруженное символикой, которую нужно как-то понимать, и это трудоемкий процесс. Это к слову о том, насколько все это неподъемно. Поэтому в контексте одной лекции можно говорить только о самых общих вещах.

Так почему же тридцать лет? Мы знаем, что и Христу было тридцать лет. Заметим, что Заратустра в тридцать лет только поднимается на гору, а там он проводит еще десять лет. То есть в тот момент, когда он спускается к людям, ему уже сорок. Что такое сорок лет? В древнегреческой культуре 40 лет — это акме, вершина человеческой жизни. У греков не было привычного для нас летоисчисления: родился тогда-то, умер тогда-то. Их это мало интересовало. О человеке нужно судить в его расцвет, в акме, в 40 лет. Поэтому Заратустра спускается к людям в этом возрасте. Что касается животных: орел парит, это агрессивная птица. Это дух легкости, но и силы. Змея — это мудрость, но вместе с тем и символ вечного возвращения — символ «уроборос», змея, кусающая собственный хвост. Это цикл времени. Цикл противоположен линейному времени, прогрессу, телеологической истории. Цикл противостоит абсолютному смыслу как цели истории. Если время циклично, то нет никакой цели.

Как видно, символики здесь очень много. Поэтому мы будем стараться вычленить именно идеи, а не частные символы. Итак, Заратустра спускается с горы, вторгается в нигилистический быт жителей деревни и начинает их учить. Учить о сверхчеловеке. Кто это — сверхчеловек? Нам, русскоязычным, очень повезло — наше слово «сверхчеловек» весьма адекватно замыслу Ницше. Другим людям повезло чуть меньше. К примеру, американцы переводили это слово как Superman. Это, конечно, никуда не годится. Уже тогда стали появляться подобные комиксы, фильмы, и Ницше с этим никак не связан. Был другой вариант — Overman. Это чуть лучше, но все же есть неприятные коннотации: Overman — это скорее повелитель. Ницше имеет в виду не совсем это.

Заратустра учит о сверхчеловеке, совершенно не проясняя, о чем же он учит. Сверхчеловек — это смысл человека. Это движение вперед, то, что далее, то, что после. Его нет и никогда не было. А раз так, его невозможно описать. Это принципиально, потому что эта мысль получит свое развитие в философии ХХ века, в первую очередь в экзистенциализме. Человек как проект, человек как брошенный вперед, направленный в будущее. Сущности у человека нет, есть одно становление.

Так вот, кто это такой — сверхчеловек? Самое интересное, что вам об этом нигде не скажут. Заратустра учит о сверхчеловеке, совершенно не проясняя, о чем же он учит. Сверхчеловек — это смысл человека. Это движение вперед, то, что далее, то, что после. Это проект. Его нет, его никогда не было. А раз так, его невозможно описать. Это принципиально, потому что эта мысль получит свое развитие в философии ХХ века, в первую очередь в экзистенциализме. Человек как проект, человек как брошенный вперед, направленный в будущее. Человек не есть, он становится, меняется. Сущности у человека нет, есть одно становление. Человек принципиально нетождествен самому себе, он находится в постоянной динамике. Ницше пишет, что человек — это мост между чем-то и чем-то. Он — стрела, пущенная вперед. Сам факт человеческой проектности — это и есть сверхчеловек. Сверхчеловек — это проект человека. Я предлагаю именно такой вариант интерпретации. Конечно, были и иные интерпретации. Кто-то понимал сверхчеловека эволюционистки. Сразу вспоминается, к примеру, национал-социализм с его белокурой бестией. Но мы таким путем идти не будем.

Идеал сверхчеловека мы можем также назвать «неаскетическим идеалом», в противоположность аскетическому идеалу. Вернемся к нигилизму. Нигилизм — это состояние брожения масс. Ницше пишет о всем том, что противится учению о сверхчеловеке. Таковы массы. Массы — это то, что не есть сверхчеловек. Возникает антитеза сверхчеловеку — последний человек. Это и есть та самая масса, которая выходит на сцену конца истории. Типов больше нет, остается сплошная масса последних людей. Это однородный и гомогенный людской поток, пребывающий в своей апатии, в своем отрицании, исповедующий волю к Ничто. Исповедуя Ничто, эта масса и пребывает в своем Ничто, где ничего не происходит. Последний человек связан с такими вещами, как производство, как потребление, как техника. Самого вопроса о технике у Ницше еще не стояло, он встанет только в ХХ веке. Но развитие техники неотделимо от массы. Масса вписана в логику производства и потребления. Масса сама производит, сама потребляет — это замкнутый круг, брожение производства и потребления. В ХХ веке об этом написано очень много прекрасных книг. Но уже Ницше выделяет некоторые предпосылки развития этой ситуации.

Массы — это то, что не есть сверхчеловек. Это однородный и гомогенный людской поток, пребывающий в своей апатии, в своем отрицании, исповедующий волю к Ничто. Последний человек связан с такими вещами, как производство, как потребление, как техника. Масса вписана в логику производства и потребления. Масса сама производит, сама потребляет — это замкнутый круг, брожение производства и потребления.

При Ницше эта масса зарождалась и складывалась, и он выражает это в концепте последнего человека. Заратустру окружают последние люди, и они совершенно счастливы в своем Ничто. Ведь счастливым тоже можно быть по-разному. Можно быть счастливым с точки зрения аристократического идеала. Как это? Счастье — это действие. А есть другое, аскетическое, нигилистическое счастье, счастье покоя и наркоза. К примеру, любимое массами телевидение — это такой вот наркоз. Массе последних людей необходимо как можно меньше напрягать себя, действовать. Сверхчеловек противоречит такому счастью последних людей.

Сверхчеловек — это дионисийский человек, человек силы и становления. В этом образе заключена этика Заратустры. Я вообще предлагаю читать это произведение как этику, работу по этике. Здесь художественным языком излагается этика Ницше, его практическая философия. Заратустра — учитель этики.

Итак, Ницше выделяет три — снова три — этапа развития неаскетического идеала. Этапы такие: верблюд, лев и ребенок. Верблюд должен стать львом, а лев должен стать ребенком. Что подразумевается под этими символами? Верблюд — это дух тяжести. Его же олицетворяет карлик, который сидит на плечах Заратустры. Заметьте, и сам Заратустра подвержен этому, он тоже испытывает тяжесть, но он скидывает этого карлика, который искушает его, предлагает Заратустре успокоиться. Верблюд на себе несет какую-то ношу, как Заратустра карлика. Что это за тяжести, которые несет верблюд?

Это старые верования, идеалы, которые уже есть, которые человек не изобрел сам. Это наследие выродившейся культуры. Это мораль, это придуманные кем-то ценности, порабощающие человека. Все это несет на себе верблюд, всю эту кипу наследия цивилизации и культуры. Так вот, верблюд должен стать львом. Лев — это возвращение к аристократическому идеалу. Это сила, победа, воинские добродетели, пафос разрушения. Лев еще не созидает, он разрушает. Чтобы избавиться от тяжести старых ценностей, нужно их разрушить. Все новое предполагает разрушение старого. Место надо освободить, ибо оно занято старым. Я не говорю о конкретном месте, где стоит старый памятник, а мы его снесем и поставим новый. Речь идет о месте в нас самих.

Сверхчеловек — это дионисийский человек, человек силы и становления. В этом образе заключена этика Заратустры. Я вообще предлагаю читать это произведение как этику и работу по этике. Здесь художественным языком излагается этика Ницше, его практическая философия.

Этой работой расчистки места занимается лев. Это чистая агрессия, освобождение от ноши, от духа тяжести, от рабства верблюда. А теперь лев должен стать ребенком. Это возвращение к абсолютной невинности игры. Этот образ Ницше вычитывает у Гераклита, самого любимого своего философа. Мир Гераклита — это ребенок, играющий в игры. Игра принципиально неутилитарна, в ней нет цели помимо нее самой, игра — это чистое творчество, созидание. Любимое занятие Гераклита — наблюдать за игрой детей, и это символ мира. В ребенке еще нет вины. Человек должен сбросить вину и вернуться в невинность игры ребенка. Игра — это высочайшее утверждение жизни, игра всегда говорит жизни «Да».

Так вот, последний человек не может сбросить дух тяжести, он близок к земле, он не летает. А Заратустра учит, что дух тяжести, то есть старые ценности, необходимо сбросить. Необходимо сбросить тяжесть авторитетов. И Заратустра говорит своим ученикам: «Бегите от меня». Почему так? Потому что бежать нужно от авторитетов, любых авторитетов. Авторитет запросто присаживается на наши плечи. Когда на плечах у нас сидит какой-то авторитет, мы еще не готовы творить новые ценности, новые смыслы. Именно поэтому и самого Заратустру надо скинуть, бежать от него, творить собственные смыслы. Здесь устами говорит сам Ницше, который тоже может сесть на наши плечи в качестве великого авторитета. И Ницше предостерегает нас, он не хочет становиться авторитетом, ведь это будет отрицанием его собственного этического учения. Усвоив мысль Ницше, мы должны бежать от него в творчество собственных смыслов.

Заратустра говорит своим ученикам: «Бегите от меня». Потому что бежать нужно от любых авторитетов. Когда на плечах у нас сидит какой-то авторитет, мы еще не готовы творить новые ценности, новые смыслы. Именно поэтому и самого Заратустру надо скинуть, бежать от него, творить собственные смыслы.

Скажу теперь несколько слов о вечном возвращении. Эта концепция также появляется у Ницше крайне редко, она не разрабатывалась. Скорее, это гипотеза, идея. Заратустра говорит о вечном возвращении. Все, что есть вокруг нас, было уже бесчисленное количество раз, и бесчисленное количество раз все это будет — и этот паук, и этот лунный свет, и эти ворота. Очень странная мысль. С ней нужно что-то делать.

Логически доказать концепцию вечного возвращения нельзя, были такие попытки. Возможно, и не нужно этого делать. К примеру, Делез, автор прекрасной книги о Ницше, видит в этой концепции скорее некий этический, практический принцип. Это очень соблазнительно, если читать «Заратустру» как этическую книгу. Ницше будто вводит здесь некий императив: воли так, чтобы ты в то же время мог волить бесчисленного повторения того, что ты волишь. Проще говоря, воли по-настоящему, со всей страстью. Если человек волит по-настоящему, то он одновременно волит бесконечного повторения своей воли. Используя этот императив, человек избавится от полумер, избавится от неподлинного волеизъявления. Даже если он будет хотеть лениться, он будет лениться в полную силу, наслаждаясь этим будто бы в бесконечности. Такой вот императив воли. Это касается всего: и желаний, и действий.

Мотив смерти в философии Ф. Ницше Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Цветухина Е.А. Мотив смерти в философии Ф. Ницше // Электронный научно-методический журнал Омского ГАУ. — 2018. — Спецвыпуск №5. — URL http://e-joumal.omgau.ru/images/issues/2018/S05/00555.pdf. — ISSN 2413-4066

УДК 141.2

Цветухина Екатерина Андреевна

Кандидат философских наук, старший преподаватель кафедры «Философия и социальные

коммуникации»

ФГБОУВО ОмГТУ, г. Омск

kat [email protected]

Мотив смерти в философии Ф. Ницше

Аннотация: В статье предпринимается попытка объяснить основные категории философии Ф. Ницше из жизни самого философа. Автор статьи показывает, что основным источником философствования великого мыслителя был его страх перед собственной смертью. Все концепты философии Ф. Ницше созданы им, чтобы «снять» страх перед смертью и, в конце концов, преодолеть смерть. Фиксируя возможность собственной смерти, философ экстраполирует ее на культуру, которая также как и сам философ стоит у «той самой черты». Прибегая к аналогии, автор приходит к выводу, что новая культура, именуемая интеллектуалами постмодерном, это попытка преодоления модерном собственной смерти.

Ключевые слова: Ф. Ницше, смерть, вечное возвращение, воля к власти.

Люди делятся на два типа: те, кто утверждает, что читать Ф. Ницше легко — его можно открыть в любом месте, и поймёшь написанное непосредственно. Удовлетворенные тем, что в нескольких афоризмах они познали суть философии Ф. Ницше, они остаются довольные этим впечатлением и идут заниматься своими делами. Другой тип людей тоже проходит эту первоначальную стадию чтения Ф. Ницше, однако, столкнувшись с тем, что увлечённость изначально привлекательным философом сменяется неприятием бессвязного на вид разнообразия его идей, так что читать его становится совершенно невыносимо, они понимают, что это первая стадия — лишь знакомство, приглашающее к длительной работе. Мы причисляем себя все же ко второму типу людей, желающему все-таки постичь гений этого великого мыслителя.

В связи со сказанным, хотелось бы попытаться найти ответ на вопрос: а существует ли одна ключевая идея философии Ф. Ницше? Кажется, что каждое высказывание его отменяется другими высказываниями. Самопротиворечие есть основная черта мысли Ф. Ницше. У него почти всегда на то или иное суждение найдётся ему противоположное. Возникает впечатление, что он обо всём имел по два мнения.

В Веселой науке Ницше критикует какую бы то ни было мораль в целом: «В сущности мне противны все морали, которые гласят: «Не делай этого! Отрекись! Преодолей себя!» [1]. При этом он и не думает заметить, что сам проповедует собственную мораль, в которой различие между добром и злом имеет место лишь в их тождестве: «хорошие поступки суть утонченные дурные; дурные поступки суть те же хорошие поступки в более грубом и глупом виде» [1].

Здесь же он замечает, что «…убеждения суть более опасные враги истины, чем ложь». «Что же такое, в конце концов, человеческие истины? Это неопровержимые человеческие заблуждения» [2]. Нетрудно представить и можно ожидать, что несколько страниц спустя

Ницше станет утверждать обратное: «Вопрос, нужна ли истина, должен быть не только заведомо решен в утвердительном смысле, но и утвержден в такой степени, чтобы в нем нашли свое выражение тезис, вера, убеждение: нет ничего более необходимого, чем истина, и в сравнении с нею все прочее имеет лишь второстепенное значение» [1].

Поэтому из Ницше можно приводить любые цитаты, подтверждая именно то, что хочешь. В зависимости от обстоятельств на Ф. Ницше в разное время могли ссылаться большинство из существующих партий: атеисты и верующие, консерваторы и революционеры, социалисты и индивидуалисты, методичные учёные и мечтатели, люди интересующиеся политикой и аполитичные, вольнодумцы и фанатики.

Отмеченный когнитивный диссонанс, возникающий при чтении Ф. Ницше — это следствие нашей привычки предпочтения одной из двух взаимоисключающих возможностей. Оказывается ошибочным упрощением бытия. Противоречия в философии Ф. Ницше — иллюстрация абсурдности рациональной бивалентной логики, демонстрация отказа от истины и идеала.

Чтобы облегчить понимание Ницше, порой упрощают дело и спрашивают о его главной идее, о том, какие из его сочинений более важны. Все правы друг относительно друга и никто не прав сам по себе.

К. Ясперс, описывая картину творчества Ницше, прибегал к сравнению: «дело выглядит так, будто в горах взорвали утёс; камни, уже более или менее обработанные, указывают на существование цельного замысла. Но сооружение, ради которого был, по-видимому, осуществлён взрыв, не возведено. Творчество — это груда строительного материала. Распознать замысел возможно, имея в виду идею сооружения в целом. Но и таковое сооружение, в свою очередь, безусловно не является единственно возможным: по-видимому, существуют различным образом пересекающиеся возможности множества построек; иногда берёт сомнение: фрагмент в данной форме неудачен или относится к идее другого сооружения. Видимо, задача состоит в том, чтобы стремиться увидеть за этими обломками здание, пусть оно и не откроется никому как единое, последовательно выстроенное, завершённое целое» [3].

Непозволительно по своему разумению вырывать из философии Ф. Ницше что-либо и вкладывать нечто другое; напротив, каждое слово следует воспринимать серьёзно. Сама интерпретация осуществляется путём соотнесения друг с другом центральных тезисов. За счёт этого образуется некое универсально-ориентирующее ядро, которое в процессе дальнейшей интерпретации может сохраняться или изменяться.

Ни для кого не секрет, что Ф. Ницше всю жизнь страдал от мигреней и других, заставляющих его неимоверно страдать, болезней. Во время приступов в беспамятстве Ф. Ницше преследуют видения, в которых отец приходит за ним и уносит в могилу с собой. В бодрствовании его не отпускает мысль о том, что он умрет. Постоянные оговорки, по заметкам современников из разряда: «У меня новая идея. Видимо придется пожить еще пару лет».

Дыхание смерти обнажает ужас перед Ничто. Классическая рациональность, столкнувшись с Ничто, в свое время вытеснила его в трансцендентную запредельность, символически выраженную в фигуре Бога и первопричины. Страх перед собственной конечностью в этом случае снимался через соединение с идеалом, запечатленным в образе вечного райского покоя и блаженства.

Но Ф. Ницше был образованнейшим человеком своего времени. Об этом говорит тот немалый факт, что в свои двадцать четыре года он уже был приглашен на должность профессора в университет. Для такого человека был очевиден упадок культуры в ее отношении к ценностям человеческого существования, которые после эпохи немецкой классики превратились в свод ригоризмов и лицемерных проповедей, не имеющих ничего общего с реальным существованием человека, его духовной жизнью. Эти мысли совершенно последовательно вылились в идею смерти Бога.

Итак, смерть Бога — это отправная точка философствования Ф. Ницше. Поскольку Бог мертв, то соприкоснувшись со смертью, человек предстаёт перед Ничто во всей его полноте, что означает для него то, что за границей наличного ничего нет, есть только смерть. Однако даже ее

пережить и ощутить после смерти недоступно. Поэтому смерть открывается через нарушение запрета, через разрушительную силу Дионисия.

Крах истины, ломка стереотипов, низвержение идолов, вылившиеся в идею переоценки ценностей — это не акт хулиганства в истории философии и культуры и не модный для того времени тренд — это единственная возможность подступиться к феномену смерти и преодолеть страх перед нею.

Стремлением к разрушению как переживанию смерти объясняется выход Ницше к идее инстинкта. Самым мощным источником и краеугольным камнем морали во все времена оставался половой инстинкт. Поэтому, неудивительно, что этот животный инстинкт стал основой для мироощущения Ницше, стремившегося снять через нарушение запрета на инстинкт страх перед смертью. Действительно, человек, являясь изначально самой природой, придумывает условные ограничения для того, чтобы обрести себя? Ведь достаточно просто не уходить от себя, достаточно принять себя во всей своей сути.

Но сам Ф. Ницше понял это не сразу. В первый этап своей жизни (1844-1879), связанный с учебой в университете и вплоть до разногласий с Вагнером Ницше являл собой воплощение немецкой усердности, педантичности и долженствования «верблюда». Разрыв с Вагнером и ухудшающееся здоровье знаменует собой начало нового периода жизни Ницше, в котором он, подобно льву, бросает вызов себе и культуре. Развивающиеся отношения с Лу Соломе и мощная поддержка в ее лице, вдохновляют его на создание, как он сам замечал, самой восхитительной своей идеи. Исходя из того, что жалкое существование верблюда можно волочить изо дня в день и смерть в таком случае оказывается лучшим финалом. Но парадокс в том, что при том, что его преследует ощущение приближающейся смерти, Ф. Ницше не хотел умирать. Что если предположить, что мы живем не единственную жизнь, что если, этот кошмар и тлен вернется ко мне снова и снова? Такая постановка вопроса заставляет по-новому оценить свое существование. Результатом этих размышлений стала идея вечного возвращения (1881).

Вечное возвращение — стремление к развитию. Если все вернется еще раз и мне предстоит прожить ту же жизнь, то мне не хочется вернуться к себе слабому, такому. Я господин своей судьбы, своей этой и будущих жизней. Я вернусь к такому себе, которого сам пожелаю. Выбрать этот путь — это и есть та самая воля к власти, власти над собою.

«Я снова возвращусь с этим солнцем, с этой землею, с этим орлом, с этой змеею — не к новой жизни, не к лучшей жизни, не к жизни, похожей на прежнюю: я буду вечно возвращаться к той же самой жизни, в большом и малом, чтобы снова учить о вечном возвращении всех вещей, чтобы повторять слово о великом полдне земли и человека, чтобы опять возвещать людям о сверхчеловеке» [4].

Как мы видим из высказывания самого Ницше, идея вечного возвращения центрирована на другой мощной идее о сверхчеловеке. Так что одно без другого теряет силу. Перефразируя М. Хайдеггера, «Вечное возвращение» — мотив человека для построения нового сущего; «сверхчеловек» — название для существа человека, которое соответствует этому сущему.

Естественно, Ф. Ницше, будучи образованнейшим человеком своего времени и знатоком античной культуры понимал, что идея вечного возвращения не нова. Вечное возвращение в классическом ее понимании есть представление о возвращении подобного. Уникальность идеи Ф. Ницще состоит в том, что вечное возвращение должно элиминировать повторение, благодаря реализующейся в человеке воле к власти над собою.

Воля к власти у Ф. Ницше, таким образом, вовсе не являет собой частное проявление той беснующейся воли А. Шопенгауэра, полагаемое родство с которой стало основанием для представления Ф. Ницще последователем его философии. Воля к власти — способ жизни, осуществляющийся посредством переоценки ценностей и нарушением запрета на инстинкт.

Таким образом, перед нами выстраивается замысел всей философии Ф. Ницше как проекта будущего человека. При этом нам становится очевидно, что исходным пунктом этого проекта стала жизнь самого философа, а точнее — жизнь, противопоставляемая смерти. В статье мы показали, что все основные категории философии Ф. Ницше берут свое начало в идее смерти. Философия Ф. Ницше — это реакция на упадок культуры. Смерть культуры в данном случае не

преодолевается проектом Ф. Ницше. Философия Ф. Ницше зафиксировала становление новой культуры, которая только набирает свой «цвет».

Таблица 1

_Становление новой культуры в философии Ф. Ницше_

Категория Модерн Постмодерн

Причина Бог(первопричина) Смерть Бога

Цель Сверхсистема Сверхчеловек

Основа Разум Инстинкт

Мотив Истина Вечное возвращение

Субъект Человек-подобие Человек-оригинал

Метод Трансцендирование Трансгрессия

Способ Соответствие идеалу Воля к власти над собою

«Цветение» культуры будет зависеть от нас, когда бы мы сами двинулись путём подлинного Ф. Ницше. Но любая интерпретация Ф. Ницше не может однозначно выявить основную идею его философии. Но данный философ этого и не требует. Его тексты также как и его интерпретации способны лишь подготовить то, что каждый для себя сделает из Ф. Ницше. Никто не увидит в Ф. Ницше единства, кроме тех, кто сам его сотворит.

Ссылки на источники:

1. Ницше Ф. Веселая наука. [Электронный ресурс]. — URL: http://www.nietzsche.ru/works/main-works/svasian/ (дата обращения 12.03.2018)

2. Ницше Ф. Человеческое, слишком человеческое [Электронный ресурс]. — URL: http://www.nietzsche.ru/works/main-works/human/var-human/ (дата обращения 12.03.2018)

3. Ясперс К. Ницше. Введение в понимание его философствования — СПб.: Изд-во «В. Даль», 2003 — 629 с.

4. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого [Электронный ресурс]. URL: http://www.nietzsche.ru/works/main-works/zaratustra/antonovsky/ (дата обращения 12.03.2018)

Ekaterina Tsvetukhina

PhD in Philosophical sciences, senior Lecturer of «Philosophy and Social Communications» chair Omsk state technical university

Motive of Death in F. Nietzsche’s Philosophy

Abstract: In article an attempt to explain the main categories of philosophy of F. Nietzsche from life of the philosopher is made. The author of article shows that his fear of own death was the main source of philosophizing of the great thinker. All concepts of philosophy of F. Nietzsche are created by it «to remove» fear of death and, eventually, to overcome death. Fixing possibility of own death, the philosopher extrapolates it on culture which also as well as the philosopher costs at «that line». Resorting to analogy, the author comes to a conclusion that the new culture called by intellectuals a postmodern is overcoming attempt by a modernist style of own death. Keywords: F. Nietzsche, death, eternal return, will to the power

Объясняем сложные философские мемы • Arzamas

Идея блага, мировой дух, русский космизм, солипсизм, аналитическая теология — рассказываем о­б этих и других понятиях с помощью смешных картинок

Подготовили Артур Третьяк, Григорий Часовских

Один из основ­ных и достаточно трудно формулируемых концептов философии Ницше — вечное возвращение: «Ибо все, что может идти, — не должно ли оно еще раз пройти — этот длинный путь вперед!» Это цитата из романа Ницше «Так говорил Заратустра», на который, судя по всему, наткнулся в ленин­градской квартире персонаж «Иро­нии судьбы» Женя Лукашин. И теперь ему кажется, что он неслу­чайно ходит с друзьями в баню каждый Новый год.

•

В массовой культуре архиепископ Мир Ликийских святитель Николай известен как Чудотворец и прообраз Санта-Клауса, но прежде всего он был активным участни­ком жизни Церкви IV века, в том числе спора о природе Святой Трои­цы. Так, Арий и его сторонники — ариане — утверждали, что Святая Троица не единосущна и нераздельна, а подобосущна, выстраивая таким образом между Богом Сыном и Богом Отцом неко­торую иерархию. Существует преда­ние, согласно которому на Первом Никейском соборе святитель Николай ударил Ария за подобное неуважение к Святой Троице. Тот самый случай, когда исторический прообраз может быть интереснее своего вымышленного аналога — Санты.

•

Главными чемпионами в области древнегре­ческой риторики признаны Аристо­фан, Сократ, Диоген и Зенон, изображенный на этой картинке. Последний очень изящно критиковал применимость математических абстрак­ций к реаль­ности в своих задачах-парадоксах — так называемых апориях. Одна из самых известных — про Ахилла и чере­паху — заключается в том, что Ахилл никогда не сможет догнать черепаху, потому что во время каждого настигаю­щего ее шага она уже будет заносить лапу хоть на санти­метр, но вперед.

•

Подпись внизу: «Все страницы пустые, что за бред».

Философия скорее ставит нам вопросы, нежели их разрешает. Хотя и решать проблемы философы, конечно, пытаются. Некоторые — вроде Платона, Гуссер­ля, Гегеля, Канта, Конта — даже уверены, что им это удалось. Но тут же появляется толпа критиков, а среди них обяза­тельно оказывается лучший ученик философа, который ставит под сомнение ответы.

•

Знаменитое выражение Декарта «Cogito ergo sum» — «Я мыслю, следовательно, я есмь», или «Я мыслю, следовательно, я суще­ствую», — коротко говоря, о том, что можно сомневаться во всем, кроме собственного существования; если же ты вдруг перестаешь думать, то исчезаешь моментально. Де­вуш­­ка оборачива­ется к Декарту и смотрит на него с подозрением, предполагая, что он о чем-то думает, но вот о чем? Однако это не так уж и важно: главное, что если он мыс­лит — значит, он есть.

•

— Отец, я начал читать «Бытие и время».
— Боромир прочитал бы «Принципы математики».

«Принципы математики» — неподъемная работа по логике и философии мате­матики англичан Рассела и Уайтхеда. Освоить трехтомник под силу только настоящим смельчакам, каким и видит своего сына Боромира наместник Гон­дора Денетор II из «Властелина колец». Его младший сын Фарамир выбрал не тот трактат, чтобы впечатлить отца, ведь труды немецкого философа Хай­деггера, популярного в среде немодной моло­дежи, в частности «Бытие и время», явно не то, чем должен заниматься истинный сын Гондора. Налицо классическое противопоставление ясной и логич­ной аналитической филосо­фии («Принципы») — и туманной, запутанной континентальной («Бытие и время»).

•

В философии русского религиозного мыслителя, мистика и поэта Владимира Соловьева (1853–1900) одно из важнейших мест занимало понятие Софии — самой сущности высшей мудрости, по своему значению прибли­жающейся к ипостаси Святой Троицы. Философ утверждал, что София даже являлась ему в женском обличье и, конечно же, была прекрасна. Однако многие студенты испытывают устойчивый скепсис к русской философии: она метафо­рична, религиозна и, как неко­торым кажется, не очень оригинальна по отноше­нию к западной. 

•

Если вы смотрели фильм «Матрица», то не удивитесь мысли, что привычная реальность может быть просто убедительной иллюзией. Эта картинка ирони­зирует над позициями солипсизма  Идеи солипсизма впервые замечены у гре­ческого софиста-досократика Горгия из Леон­тины (483–375 годы до н. э.).: солипсисты считают, что единственное, что реально существует, — это индивидуальное сознание. Так, британский философ Джордж Беркли (1685–1753), близкий идеям солипсизма, считал, что мир как таковой дан нам не в форме реальности, а именно как сово­куп­ность чувств и ощущений, зависящих, собственно, не от внешних реальных объектов, а как раз от нашего сознания и возникающих в голове идей объектов.

•

Знаменитые постмодернисты XX века (вверху слева направо: Лакан, Сартр, Делёз, Бодрийяр) и свинка Пеппа едут по дороге на велосипедах и вот-вот преградят путь Хайдеггеру — главному немецкому философу XX века и немец­кой мысли вообще. Хайдег­гер в своем философском проекте стремился заново переопре­делить вопрос о роли философии в мире. Такие вещи всегда даются непросто и сопро­вождаются в некотором роде насилием. Поэтому ему ничего не остается, кроме как врезаться в философию на полном ходу.

•

Иногда историю философии уподобляют различным линиям, которые идут от одного философа к другому. Прослеживая эти линии и сравнивая их, можно судить о развитии истории философии и о связях между различными течения­ми. Однако у всяких течений есть точка, откуда впервые проклады­вается тропа. Как говорил британский математик и философ Альфред Норт Уайтхед, «вся философия — это заметки на полях Платона». Поэтому Платон — могучий волк, который идет в авангарде стаи.

•

Если быть внимательным, то и в героях «Смешариков» можно узнать древне­греческих философов ионийской школы  Ионийская школа — стихийно-материали­стическое направление древнегреческой философии, объединяющее философов, которые жили и учили в городах, находя­щихся на побережье Ионийского моря.. Гераклит, Анаксимандр, Фалес и Анаксимен тоже искали первооснову мира и находили ее в различной материи: Гераклит видит в основе нашего мира огонь, Фалес — воду, Анаксимандр — апейрон, нечто бесфор­мен­ное и загадочное на стыке других стихий, а Анаксимен, его ученик, просто заме­нил апейрон на воздух, потому что так удобно и всем понятно.

•

В том, что святой отец задает вопрос «С какого ты города?», нет ошибки. В труде «О граде Божьем» Августин Блаженный много рассуждает о том, каким должен быть град, под которым мы скорее понимаем не конкретную террито­рию, а общественное устройство. А еще — каким град быть не должен. Напри­мер, языческим. И если вдруг там любят другого Бога, то его жите­лей можно и побить: Августин известен тем, что именно в этом трактате заложил основу христианской модели теории справед­ливой войны, где оправдывал возмож­ность разговаривать с язычни­ками не только посредством проповедей, но и на языке дубины и камня.

•

Надпись слева: «Каждый в Афинах». Справа: «Сократ, постоянно задающий вопросы».

Именно так обыватели Афин воспринимали бесконеч­ные вопросы Сократа о благе, справедливости и добродетелях, на которые они не могли найти ответа. Острый метод Сократа критиковал мораль­ные устои афинян, и народ Афин приговорил его к смертной казни за богохульство (считая, что он не чтит богов, которых чтит город) и развращение молодежи (придумы­вает новых божеств).

•

Надпись слева: «Гегельянцы». Справа: «Гегель».

В кадре со съемок блокбастера «Человек-паук: Вдали от дома» актриса Зендая, исполняющая роль Эм Джей, кажется, не в восторге от навязчивых объяснений исполнителя главной роли. Такое же лицо могло бы быть у Гегеля, если бы он услышал объяснение своей философии своими же последователями — гегель­ян­цами. В их представлении идеи Гегеля превратились во что-то очень далекое от него самого, а иногда даже враждебно-материалисти­ческое, как, напри­мер, у Фейер­баха или Маркса  Подробнее об этом — в лекции Артемия Магуна «Бог у атеистов»..

•

Идея — центральная в философии Платона. Он считал философов людьми, лучшими во всех отношениях. Они хорошо понимают, что происходит в мире, так что было бы неплохо, чтобы именно философы были правителями. А еще им доступен высший мир идей, в котором живут только идеальные прообразы нашего мира. 

•

В современном мире соревнуются два фило­софских направления — ана­лити­ческое, опирающееся на методы логического и лингвистического анализа языка для реше­ния философских проблем, и континенталь­ное, больше опи­раю­­щееся на анализ опыта. Особняком стоит русская философия. Один из самых известных исследователей русской мысли Василий Васильевич Зеньковский (1881–1962) считал ее самобытной и особой традицией. Этот мем иронизирует над скепсисом по отноше­нию к русской философии со стороны большей части поколения юных мыслителей.

•

Пропозиционная логика, или логика высказываний, является одной из базовых логических моделей, с ней имеют дело первокурсники, изучающие курс логики. Сталкиваясь с логическими задачками, полными непонятных значков и перемен­ных, они ужасаются. При решении таких задач главное — скрупу­лезно выстроить таблицы истинности: это простой способ понять истинность и ложность различных логических функций. Но всегда находится смелый парень, который решает не строить такие таблицы: следуя своей интуиции, он легко может найти правильный ответ.

•

Представитель атеистического экзистен­циализма Жан-Поль Сартр назвал своего кота Ничто. Здесь Ничто смотрит на нас так, как будто это Сартр принад­лежит ему и запи­сывает его мысли на бумаге.

•

Многие, принимаясь за тексты Хайдеггера (лучезарная фигура в правом верх­нем углу), надеются, что им вот-вот откроется исти­на бытия. Однако туман­ный поэтический язык его работ часто оказы­вается им не по зубам. Одна из главных задач философа — вывести нас в состоя­ние подлинного бытия: по Хай­дег­геру, большинство людей не способны поставить вопрос о бы­тии и даже о самой нашей способ­ности задавать подобные вопро­сы, тем са­мым их бытие оказывается не подлинным.

•

Сейчас, когда говорят о неких вселенских абстрактных сущностях, обычно их не персо­нифицируют. Хотя, например, Бога, как пра­вило, изображают белым бородатым мужчиной «по образу и подобию» человека. У немецкого философа Георга Вильгельма Фридриха Гегеля абсолютный дух — некая абстрактная душа мировой истории, — познавая саму себя, вполне могла материали­зоваться в реальных исторических персона­жах. Так, Гегеля в свое время впечатлил Наполеон, а герой, который делает историю здесь и сейчас, лучше подходит под описание духа времени, чем синий гуманоид.

•

Космизм  Космизм — ряд религиозно-философских, мистических, эстетических и научно-футурологических течений начала XX века. Основан на представлениях о человеке и человечестве как элементах, связанных в единое целое с космосом и развивающихся вместе с ним по неким закономерностям. — интеллектуальное явление, которое в России приобрело особенно много приверженцев, — сочетает в себе, каза­лось бы, несочетаемые вещи: религиозную православную метафизику и стремле­ние к научному познанию мира. Философия располагается где-то посередине, но она как бы играет для космистов свою мелодию, и те впадают в романтическое мечтание о заселении космического пространства воскрешенными людьми.

•

В истории мысли Платон прославился тем, что первым предложил пол­ноценный (пусть и утопический) проект идеального государ­ства. А еще посоветовал держать философа у политического руля. И уж конечно, луч­шего кандидата, чем сам Платон, по его собственному мнению, нет. В Афинах его политическая карьера не задалась, и он поехал в Сиракузы по приглашению местного тирана Дионисия. Дионисий был совестливым человеком — и даже начал жить скромнее. Но построить идеальное государство все равно не полу­чилось, и вместо просвещенной тирании люди получили эрудированного тирана. Это действительно напоминает современные слоганы: так, во время недавних выборов президента бот распространял по интернету сразу ставшее мемом сообщение о том, что он на выборы никогда не ходил, но в этот раз точно пойдет — голосовать за одного из кан­дидатов, потому что он — «кандидат от народа».

•

«Банальность зла» — одно из самых извест­ных произведений Ханны Арендт (это она на картинке слева). В нем делается парадок­сальное утверждение, что зло — это не что-то дьявольское и страшное, зло случается с нами, когда мы бездумны и не мыслим, слепо следуем правилам и протоколам, то есть когда мы просто банальны, поэтому подобный упрек действи­тельно серьезный. А вгоняя в Ужас, по Мар­ти­ну Хайдеггеру, приот­кры­вается само Ничто, — это уже путь к пониманию клю­чевых вопросов метафизики, в частности сущего как оно есть.

•

Здесь снова противоставляются представи­тели континентального и анали­тического направления политической мысли. Среди континенталов было много левых, например Жан-Поль Сартр, Антонио Грамши и Дьёрдь Лукач. Выходит, что они — настоящие защитники свобод, готовые пойти на барри­кады даже из-за повышения цен на кофе в универси­тетском буфете. А аналитики, по их представлениям, только и делают, что зани­маются своими математическими проблемами и вообще пользуются всеми благами капитализма.

•

Выбрав основателя социологической науки Огюста Конта в качестве любимого фило­софа, вы легко сможете найти общий язык с девушкой, которая не испы­тывает особой приязни к филосо­фии: Конт весьма скепти­чески относился к филос­офии и считал, что она должна быть заменена позитивным знанием, то есть знанием, основанным на современной науке, которая, по его мнению, способна, в отличие от фило­софии, реально что-то дать человечеству.

•

«Что я могу знать?», «Что я должен делать?», «На что я могу надеяться?» — основные вопросы философии Иммануила Канта. Их венчает четвертый — и самый главный: «Что такое человек?».

•

Перед нами яркий пример неувядающей популярности философии Мишеля Фуко среди молодого поколения. После него мы обрели новый взгляд на тра­ди­ционные институты, ведь, по Фуко, школы, больницы, университеты и прочие учрежде­ния — это места, где актуализи­руется дисциплинарная власть, контролирую­щая наши тела и мысли.

•

Надпись слева: «Факультет философии Оксфордского университета». В лапах у кота «Бытие и время» Хайдеггера.

Компания аналитических мыслителей из Оксфор­да смеется над мудреным трактатом «Бытие и время» немецкого мистика Хайдеггера (подглядываю­щего из-за забора). Для уважающего себя аналитика подобное чтиво всего лишь литературная критика или попытка поставить некоторые псевдопроблемы. Настоящая философия для джентльмена из Оксфорда излагается простым и ясным языком, может быть описана в формулах и графиках и должна раскладываться на логически решаемые кейсы.

•

Диалектика Сократа — это способ пости­жения истины посредством диалога. С помо­щью искусства наводящих вопросов — майевтики и иронии — этот античный фило­соф помогал своему собеседнику прийти к истине самому. Впрочем, в «Диалогах» Платона этот метод демонстрируется доста­точно прозаично: большую часть ответов собеседников Сократа составляют незамысло­ватые возгласы вроде «Воистину так!» или «Ты прав, Сократ!».  

Кто такой Фридрих Ницше? — Ежедневно

« Тот, кто сражается с монстрами, может позаботиться о том, чтобы таким образом не превратиться в монстра. И если долго вглядываешься в бездну, бездна смотрит и в тебя ». — Фридрих Ницше

Фридрих Ницше, немецкий философ, родился в 1844 году в Реккене, на территории тогдашней Пруссии. Его отец, лютеранский пастор, умер, когда Ницше было пять лет. В молодости Ницше писал стихи, сочинял музыку и изучал греческий, латынь, иврит и французский язык.Он проявлял особый интерес к поэтам контркультуры, таким как Гёльдерлин и Ортлепп, что было ранним свидетельством его неприятия общепринятых ценностей. Ницше, пожалуй, наиболее известен своим неприятием общепринятой морали и религиозных ценностей. Он начал рассматривать Бога как творение человека, а не наоборот, и увидел в вере противоположность поиску истины. В современной философии и литературоведении его убежденность в том, что нет истин (фактов), а есть только интерпретации, оказала длительное влияние:

«Против [эмпиризма], который останавливается на [наблюдаемых] явлениях -« Есть только факты », — я бы сказал, нет, факты — это именно то, чего нет, только интерпретации.Мы не можем установить какой-либо факт «сам по себе»: возможно, было бы глупо хотеть сделать такое ». Фридрих Ницше, Воля к власти .

В 1864 году Ницше продержался один семестр своего богословия в Боннском университете, прежде чем отказаться от своих планов стать министром и сосредоточиться на классической филологии (изучении исторического развития классических языков и текстов). Под руководством Фридриха Ритчля в Лейпцигском университете Ницше завершил филологическое образование.Невероятно, но в 24 года и без докторской степени Ницше был предложен профессором классической филологии в Базельском университете, Швейцария, в 1869 году.

В течение следующего десятилетия Ницше несколько разочаровался в «кресельной» позиции классической филологии. Вместо этого он все больше интересовался тем, как изучение древности может дать психологическое понимание, относящееся к современным проблемам. К концу 1870-х он покинул Базельский университет из-за серьезных проблем со здоровьем, включая мигрень и расстройство желудка.В 1878 году Ницше написал Human, All Too Human , заложив основу для будущих работ. Посредством серии афоризмов он выступает против идеи Бога и вообще против любых ненатуралистических взглядов на этику и эстетику. Идеи «хорошего» или «плохого» изображаются как социальные конструкции, независимо от того, применяются ли они к действиям или эстетическим творениям, таким как музыка или картины.

Ницше никогда не был женат, но трижды делал предложение Лу Андреас-Саломе. После трех отказов Ницше стал очень изолированным и крайне больным.Принимая большие дозы опия и хлоралгидрата, его письма приобрели более темные и противоречивые тона. Он написал первую часть « Так говорил Заратустра», — свою первую книгу, содержащую знаменитую фразу «Бог мертв», в 1983 году. Его открытый и крайний атеизм еще больше оттолкнул его и сделал непригодным для работы в немецких университетах, даже в Лейпцигском университете. отвергая его. Между 1878 и 1888 годами Ницше завершил в общей сложности двенадцать книг, но в 1889 году он заболел психическим заболеванием с депрессией, возможно, вызванной слабоумием.Следующие десять лет он провел на попечении медицинских работников и своей сестры, наконец, умер от инсульта 25 августа 1900 года.

Среди самых влиятельных идей Ницше был его отказ от традиционной европейской морали и религии. Со времен Просвещения философы пошли по стопам мыслителей, подобных Канту, в попытках создать разумную основу христианской морали. Ницше отверг это как глупую затею. Его заявление о том, что «Бог мертв», основано на его наблюдении за тем, что верующие в христианство все чаще отказываются от своей веры и, таким образом, оставляют основы европейской коллективной морали рушиться.Ницше не думал, что мы можем просто попытаться заменить фундамент, но что для того, чтобы на самом деле построить новую коллективную мораль, все должно быть исследовано, разорвано на части, а затем построено заново с нуля.

Центральным элементом убеждений Ницше о морали является его вера в дихотомию между моралью «раба» и «господина». Ницше считал, что идея «хорошего» часто используется как способ достижения власти. Согласно Ницше, мораль господ процветала в древнем, домонотеистическом религиозном мире и характеризовалась ассоциацией «хорошего» со счастьем, богатством и властью, а «плохого» со слабостью, несчастьем и бедностью.В высшей морали идея «добра» больше сосредоточена на том, что хорошо для человека, в отличие от более абстрактной идеи «добра» как моральной ценности. «Рабская мораль» была реакцией на господствующую мораль. Связанная с иудео-христианской моралью, рабская мораль переосмысливает моральную дихотомию как одно из «добра» и «зла», где добро ассоциируется с кротостью, аскетизмом, милосердием, мистицизмом и верой, а зло ассоциируется с эгоизмом, богатством, материализмом. , и погоня за властью.

Ницше отвергал оба этих типа морали и считал, что напряжение между ними (тот факт, что они в основном инвертируют друг друга) является причиной нигилизма, который, по его мнению, процветал в Европе.Он чувствовал, что попытка рабской морали уравнять всех людей тормозит общество, заставляя исключительных людей стыдиться своих способностей. Ницше считал, что, хотя предписанная мораль эффективна в поддержании организованности и контроля масс, исключительные люди должны не обращать на нее внимания и создавать свою собственную мораль. В целом, он выступал за возврат к господствующей морали, потому что, по его мнению, это обеспечивало более мощную и автономную основу этики, чем рабская мораль. Кроме того, в отличие от своего аналога, он не требовал религиозных рамок, что было необходимо, когда «Бог умер.”

«Бог мертв. Бог остается мертвым. И мы его убили. «Ницше, Веселая наука, Раздел 125

Это не какой-то ликующий момент атеиста в стиле Ричарда Докинза для Ницше, а более широкий комментарий к состоянию основ морали и знаний во все более светской Европе. Бог, который был фундаментом, на котором на протяжении тысячелетий базировались вся европейская мораль и метафизика, все больше подвергался сомнению в результате Просвещения и сопровождающих его тенденций к секуляризации.Несмотря на то, что Ницше сопротивлялся простой морали религиозных институтов, смерть Бога влекла за собой возможность чрезвычайно опасной повсеместной потери смысла. Он видел угрозу пессимистического пассивного нигилизма , который возникнет в результате осознания людьми того, что их системы ценностей и убеждений вырвали почву из-под ног. Опасность состоит в том, что люди перестанут искать смысл и просто согласятся с бессмысленным существованием.

Однако, с другой стороны, Ницше видел большие возможности в этом крахе религиозной этики и метафизики.Человечество доказало бы свою силу, если бы могло противостоять нигилизму и найти путь через него, чтобы выковать новые истины, смыслы и идеалы. Один из способов, которым Ницше предлагает бороться с недугом, — это делать то, что заставляет нас чувствовать себя сильными. Честно говоря, становится немного странно:

«Что хорошо? — Все это усиливает в человеке чувство силы, волю к власти, саму власть. Что такое плохо? — Все это от слабости. Что такое счастье? — Ощущение, что сила увеличивается на — сопротивление преодолено.» Антихрист, Секция 2, Фридрих Ницше

Эту «волю к власти» в более милосердных интерпретациях следует рассматривать как внутренний процесс, который включает в себя вызов внутренней силы, необходимой для того, чтобы приблизиться к миру с твердой решимостью. Тем не менее, Ницше также делает довольно тревожные комментарии вроде:

«Слабые и неблагонадежные погибнут: первый принцип нашей благотворительности. И им в этом нужно помочь ». ( Антихрист , Раздел 2)

Еще один способ борьбы с надвигающимся нигилизмом, который видел Ницше, — это утверждение.Он очень ясно излагает значение этого в The Gay Science:

.

«Я хочу узнавать больше и больше, чтобы видеть прекрасным то, что необходимо в вещах; тогда я буду одним из тех, кто делает вещи красивыми. Amor fati: впредь пусть это будет моей любовью! Я не хочу воевать против того, что уродливо. Я не хочу обвинять; Я даже не хочу обвинять тех, кто обвиняет. Отводить взгляд будет моим единственным отрицанием. И в целом, и в целом: когда-нибудь я хочу быть только согласным.”Ницше, Веселая наука

Это утверждение жизни может стать основой системы ценностей, поскольку оно побуждает нас склоняться к опыту и действиям, которые поддаются утверждению.

Одно из немногих достоинств, которые Ницше целиком продвигает как противостояние нигилизму, — это правда или честность. Истина позволяет нам достоверно утверждать жизнь, не просто утверждать какое-то представление о том, какой, по нашему мнению, должна быть жизнь , но и утверждать жизнь такой, какая она есть на самом деле (– Не просто нести то, что необходимо, еще меньше скрывает это … но люблю это »- Ecce Homo , раздел 10).Истина — это тоже форма силы. Способность обращаться с правдой и действовать честно сохраняется за теми, кто наделен властью делать это.

Тип иллюзий или выдумок, которые поощряет Ницше, — это то, что мы находим в искусстве. Ницше был большим поклонником искусства и его способности делать прекрасными нежелательные, уродливые вещи в мире. По мнению Ницше, искусство было противоядием от порой вопиющих и сложных реалий истины. В книге «Рождение трагедии » он подробно исследует, как греческие трагедии взяли самые трудные и ужасные жизненные переживания и превратили их в прекрасное.Без искусства, которое помогло бы нам разобраться с правдой, правда стала бы «совершенно невыносимой… [и] привела бы к тошноте и самоубийству». ( Веселая наука , 107)

В своей миссии указать на кризис нигилизма, с которым столкнулся западный мир, Ницше поставил себя в положение, когда он должен предлагать решения некоторых очень больших проблем. Его работа оказала огромное влияние на мир, в немалой степени потому, что некоторые элементы его философии были приняты нацистской партией, которая восприняла его размышления о власти как высшее благо, чтобы прийти к выводам, которые Ницше определенно ненавидел (он был категорически против антисемитизма, который видел в свое время).

Ницше определенно предвидел кризис смысла в западном мире. Однако многие из его решений этой проблемы оказались несколько непродуманными, и его работа, безусловно, оставалась открытой для уродливых интерпретаций, используемых для поддержки злонамеренных действий. Ницше, возможно, лучше всего читать с пониманием того, что он был человеком, у которого были большие идеи, много хороших, но некоторые из них отражали ум, все более разрушаемый психическим заболеванием. Это не для того, чтобы сбрасывать со счетов его анализ, но чтобы предостеречь от искреннего принятия его мировоззрения.Если некоторые вещи, которые он говорит, не имеют смысла или кажутся совершенно опасными, проблема может быть больше связана с Ницше, чем с вами.

Веселая наука (1882)

Это самая личная работа Ницше, сочетающая философию и поэзию в исследовании Бога, силы, истины и искусства. Именно в этой книге Ницше впервые заявил: «Бог мертв».

Так говорил Заратустра: Книга для всех и никого (1883)

Этот философский роман исследует смерть Бога и развивает идею Übermensch, или самодостаточного человека, представленного в Веселая наука .

О генеалогии морали (1887)

Это книга, в которой Ницше конкретизирует свой анализ морали как борьбы за власть. В этой книге развиваются идеи морали рабов и господ и отрицание иудео-христианских моральных систем.

Ecce Homo (1888)

Последняя книга, которую Ницше завершил перед своим психическим срывом, Ecce Homo представляет собой интересную смесь, казалось бы, насмешливого самоуничижения и философии.В этой книге Ницше исследует свою жизнь. Очаровательная смесь самоанализа и философии, это поистине уникальная книга.

[*] Идея Ницше о любви к жизни, вся она убедительна, но ее легче сказать, чем сделать. Постарайтесь поразмышлять о плохом, обидном или сбивающем с толку опыте своей жизни, который кажется полностью негативным. Каким образом это событие повлияло на вас положительно? Есть ли способ увидеть этот опыт как неотъемлемую часть своей жизни?

[*] Ницше считал, что искусство дает необходимую отсрочку от силы истины.Можете ли вы вспомнить произведения искусства или музыки, которые имели бы особое значение? Как это искусство или музыка соотносятся с реалиями вашей жизни? Есть ли связь между этим и жизненными истинами, которые вас больше всего беспокоят?

[*] Для Ницше правда и честность имеют первостепенное значение для полноценной жизни. Как вы в последнее время лгали себе или другим? Насколько вы свободны от обмана и самообмана? Вы говорите себе ложь, которую хотите преодолеть?

«Чем выше мы парим, тем меньше мы кажемся тем, кто не умеет летать.”

«И мы должны считать потерянными каждый день, в который мы хотя бы раз не танцевали. И мы должны называть ложью любую истину, которая не сопровождалась хотя бы одним смехом ».

«Змея, которая не может сбросить шкуру, должна умереть. А также умы, которым мешают изменить свое мнение; они перестают быть разумом ».

«Жить — значит страдать, выжить — значит находить смысл в страдании.”

«Здесь пути людей разделяются. Если хочешь стремиться к душевному покою и счастью, тогда верь; если хочешь быть учеником истины, спрашивай ».

Наследие Фридриха Ницше

У идеала морали нет более опасного соперника, чем идеал высшей силы, жизни с максимальной энергией, который также называют идеалом эстетического величия. Эта жизнь на самом деле является высшим достижением варвара, и, к сожалению, в наши дни увядания цивилизации она завоевала множество приверженцев.В погоне за этим идеалом человек становится гибридом, грубым духом, чей жестокий склад ума оказывает ужасное воздействие на слабых.
—Новалис

Я не человек, я динамит.
—Фридрих Ницше

Нельзя сказать, что Ницше одобрял общества, которые его идеи сформировали так глубоко. Напротив, он будет смотреть на распространение демократии и торжество средств массовой информации и массовой культуры с отвращением, граничащим с ужасом.Он будет ненавидеть широко распространенные нападки на ранг, иерархию и социальные различия; политическую эмансипацию женщин, в частности, он отверг бы как (по цитате из «Генеалогия морали ») «одно из наихудших проявлений всеобщего уродства Европы ». Даже случайный атеизм, релятивизм и гедонизм нашего времени — даже поведение и установки, которые могут показаться (по захватывающей фразе Ницше) «за гранью добра и зла», — заслужили бы его презрение именно за то, что были приняты небрежно: это было первый принцип с этим врагом первых принципов, чтобы ничего не упростить ни себе, ни нам.

Прославление власти Ницше и его утверждение о том, что «вообще нет моральных фактов», являются мрачными признаками эпохи.

«Увы, наступает время, когда человек больше не будет рожать звезду. Увы, наступает время самого презренного человека, того, кто уже не может презирать себя. Вот, я показываю вам последнего человека .

«Что такое любовь? Что такое творение? Что тоска? Что такое звезда? »- спрашивает последний мужчина и моргает.

«Земля мала, и на ней прыгает последний человек, делающий все маленьким.Его раса неистребима, как блошки; последний человек живет дольше всех.

«Мы изобрели счастье», — говорят последние люди и мигают. Они уехали из регионов, где было тяжело жить, потому что нужно тепло. Человек по-прежнему любит ближнего и трется о нем, потому что ему нужно тепло.

«Болеть и питать подозрения — для них грех: действовать осторожно… Время от времени немного яда: это приводит к приятным сновидениям. И много яда в конце для приятной смерти.

«Работают до сих пор, потому что работа — это развлечение. Но нужно быть осторожным, чтобы развлечение не стало слишком мучительным…

«Ни пастуха, ни одного стада! Все хотят одного и того же, все одинаковы: тот, кто считает иначе, добровольно попадает в сумасшедший дом…

«Один умен и знает все, что когда-либо происходило: так что насмешкам нет конца. Все еще ссорятся, но скоро примиряются — иначе это может испортить пищеварение.

«Днем мало удовольствия, а ночью мало удовольствия, но при этом очень важно здоровье.

«Мы изобрели счастье», — говорят последние люди и мигают ».

Услышав описание Заратустры, толпа кричит: «Дай нам этого последнего человека, о Заратустра… Преврати нас в этих последних людей!»

Я процитировал это так подробно, потому что он дает очертание практически всего, что Ницше считал презренным: отсутствие у последнего человека стремления и амбиций, его кротость и поглощенность «маленькими удовольствиями», даже его одержимость здоровьем.

Если многое из того, что характеризует современный мир, вызвало отвращение у Ницше, то немногое в его духовном ландшафте его не удивило бы.Объявив о «смерти Бога» — то, что он назвал «величайшим событием последнего времени», — Ницше предвидел рост аномии, растущее чувство тревоги и бессмысленности, «невыносимую легкость бытия»: весь экзистенциалистский арсенал отчаяния и отчаяния. духовное оцепенение. Все это он диагностировал под заголовком нигилизм : ситуация, в которой «обесцениваются высшие ценности» и вопрос «Почему?» не находит ответа. Он предсказал, что последний человек станет ответом на нигилизм, но все последствия смерти Бога еще не раскрылись.«Само событие слишком велико, — писал он, — слишком далеко, слишком далеко от способности толпы к пониманию даже для того, чтобы можно было думать о том, что уже достигло ». А когда они все-таки приедут, какие уверенности вдруг не станут необязательными! — «например, вся наша европейская мораль». Возможно, не зря Ницше вложил первое сообщение о смерти Бога в уста сумасшедшего. Сказать, что он приветствовал такое развитие событий, было бы правдой только наполовину.Он думал, что это означает освобождение, да: со смертью Бога Ницше считал, что человек будет свободен создавать ценности, которые больше соответствуют человеческой природе, чем унаследованные религиозные ценности. Но он знал, что потеря религиозной веры грозит человеку ужасающей безродностью. Что происходит, когда «самые высокие ценности обесцениваются»? Кто или что займет место Бога? Какие чудеса заполнят вакуум, оставленный неустойчивой моралью? Какие непостижимые утешения человек изобретет для себя без веры? В значительной степени философия Ницше — это попытка смириться с этими вопросами: исследовать потери, соблазны и возможности, которые они подразумевают.Ницше также, похоже, верил, что он создал роман — и честный — ответ на нигилизм, хотя не всегда ясно, что его ответы можно эффективно отличить от проблем, для решения которых они предназначены.

Ницше язвительно заметил, что христианство — это «платонизм для масс». Сегодня в академии существует то, что мы можем назвать ницшеанством для масс, поскольку отряды уютных нигилистов повторяют его идеи и взгляды. Утверждение Ницше о том, что истина — это просто «подвижное множество метафор, метонимий и антропоморфизмов», например, стало настоящей мантрой в отделах сравнительной литературы по всей стране.Но даже если разъедающие убеждения Ницше об истине, морали и религии кажутся привычными для модных ученых, в остальном его вряд ли можно назвать политкорректным. «Когда у женщины есть склонности к учености, — говорит Ницше в книге Beyond Good and Evil (1886), — обычно с ней что-то не так в сексуальном плане». «Что для женщины правда? С самого начала ничто не было для женщины более чуждым, отталкивающим и враждебным, чем правда; ее великое искусство — ложь, ее высшая забота — только внешний вид и красота.Конечно, поскольку Ницше настаивал на том, что истина «уродлива» и превозносила «простую видимость», можно было бы дать положительную интерпретацию этого утверждения. Но я сомневаюсь, что какой-либо герменевтический вывод может спасти его замечание о том, что мужчина, обладающий «глубиной», должен думать о женщине так же, как «восточные»: «как об имуществе».

Неделя в культуре.

Рекомендации редакторов журнала

The New Criterion , доставка прямо на ваш почтовый ящик.

Даже больше, чем большинство мыслителей, люди позаимствовали у Ницше самые разные вещи.Отчасти это является функцией его стиля, эпиграмматического, литературного, а иногда и неуловимого до загадки. Многие из его центральных идей и доктрин — Вечное Возрождение, Übermensch (которое Шоу хитро перевел как «сверхчеловек», придавая этой идее слегка комическую ауру), даже Воля к власти — функционировали скорее как наводящие на размышления метафоры, чем как аргументы. В самом деле, хотя нельзя точно сказать, что Ницше отверг аргументы, есть ощущение, что он прибегал к ним неохотно: насколько лучше — более драматично, более убедительно — представить незабываемый образ вместо того, чтобы нагибаться, чтобы развить аргумент! «Alles, was tief ist, liebt die Maske»: «Все глубокое, — писал Ницше, — любит маски.«Конечно, Ницше любил маски. Он был философом, но часто писал как поэт; а поэты, как он провозгласил в Заратустре , «слишком много лгут». Он задавался вопросом, является ли Заратустра поэтессой? Интересно, а Ницше ли?

Тот, кто не желает видеть в человеке великое, имеет самый зоркий глаз на то, что в нем низкое и поверхностное, и поэтому выдает — самого себя.

Любой, кто глубоко заглянул в мир, может догадаться, сколько мудрости заключается в поверхностности людей.

Очень умным людям начинают не доверять, когда они стесняются.

Когда нам нужно изменить свое мнение о человеке, мы очень сильно считаем неудобства, которые он нам причиняет.

Живот — причина того, почему человеку нелегко принять себя за бога.

«Я сделал это», — говорит моя память. «Я не мог этого сделать», — говорит моя гордость и остается непреклонной. В конце концов — память уступит место.

Однако, несмотря на достоинства Ницше как стилиста, стоит отметить, что он не всегда хорошо писал. Так говорил Заратустра, например, — это претенциозное риторическое болото, кое-где перемежающееся блестящими наблюдениями. (Ницше, который считал, что с Заратустрой он «подарил человечеству величайший подарок, который был дан ему до сих пор», очевидно, думал иначе: «Поняв шесть предложений из него, — отмечал он в Ecce Homo , -« ​​поднимет на более высокий уровень существования, чем мог бы достичь «современный» человек ». сахаринность до изнеженности, неравномерность темпа, без стремления к логической чистоте.По иронии судьбы, многие поклонники Ницше были более всего сбиты с толку элементами его творчества — например, идеей художника как поставщика «метафизического комфорта» в « Рождение трагедии » или квазибиблейской риторикой Заратустра — это он позже отверг или отказался признать.

Особой специализацией Ницше был психологический афоризм: скальпельное раскрытие мотивов.

В стиле Ницше главное — выразительность; согласованность — другое дело.Многие критики пытались показать, что в целом его работа обнаруживает гораздо больше единства, чем кажется на первый взгляд; он также, несомненно, обнаруживает более систематический характер, который можно было изначально заподозрить: эпистемология, этика, метафизика, эстетика — Ницше имел особые вещи, чтобы сказать обо всех традиционных философских темах, хотя он часто говорил их нетрадиционным способом. Как предположил один комментатор, вполне может быть правдой, что книги Ницше легче читать и труднее понимать, чем книги почти любого другого мыслителя.Путешествие по книгам Ницше раскроет совершенно разные утверждения об истине, целомудрии, немцах, Вагнере, евреях, морали, науке, искусстве и христианстве — чтобы упомянуть несколько тем, которые захватили его внимание. Легко цитировать Ницше практически для любых целей, и неудивительно, что его работа была разработана для поддержки идей, которым он будет радикально противостоять. Учитывая его настойчивое утверждение, что «когда человек пишет, он не только хочет, чтобы его понимали, но и точно так же хочется, чтобы его поняли , а не », это неудивительно.Философ-экзистенциалист Карл Ясперс дал отличный совет: не следует довольствоваться каким-либо утверждением в трудах Ницше, пока не найдешь отрывок, который ему противоречит: только тогда можно будет решить, что он имел в виду на самом деле.

ненамного лучше хищных зверей без клетки. Они наслаждаются свободой от всех социальных ограничений, они компенсируют себе в пустыне напряжение, порожденное длительным заключением и замкнутостью в мире общества, они возвращаются назад на год к невинной совести хищного зверя, как торжествующие монстры, которые, возможно, выйти из отвратительной процессии убийств, поджогов, изнасилований и пыток, взволнованные и невозмутимые души.

В 1887 году подобное прославление насилия и «сладострастия победы и жестокости» могло быть просто пикантным; к 1930-м годам, когда нацисты использовали риторику Ницше как гирлянду для своих убийств, стало невозможно рассматривать такие отрывки нейтрально. Сочувствующие комментаторы Ницше, без сомнения, правы в том, что он был бы в ужасе от нацизма и Третьего рейха. И они правы в том, что он считал себя ярым «антиантисемитом». Но, как признал сам Ницше, отчасти то, что делает его «динамитом», — это неразрывная связь между его атакой на мораль и аморализмом его «белокурых зверей».«Поскольку кто-то принимает это, — отмечает он, -« его вера в мораль, во все моральные принципы ослабевает ».

Нападки Ницше на мораль напрямую вытекают из его понимания природы человека. Основное философское влияние на мировоззрение Ницше, несомненно, оказал Артур Шопенгауэр, «единственный учитель и суровый надсмотрщик, которым я хвастаюсь», как Ницше назвал в Schopenhauer as Educator (1874), третьем из его Несвоевременных размышлений. В основе философии Шопенгауэра лежит революционное утверждение, что традиционное понимание человека как «разумного животного» ошибочно.В шаге, который предвосхитил Ницше и Фрейда, он переворачивает платонико-христианское представление о человеке, утверждая, что человек по сути своей будет , а не разумом. Согласно Шопенгауэру, разум, сознание, мораль, суждение — все свойства, которые мы связываем с эго, — всего лишь эпифеномены непостижимого и бесцельного стремления, которое одушевляет всю природу.

Там, где традиционная философия называла разум «пилотом» души, для Шопенгауэра разум был опорой воли: марионеткой, которую били необъяснимыми и принципиально аморальными побуждениями.Шопенгауэр считал, что зависимость человека от воли обрекает его на постоянные страдания и несчастья. « Willing, , — пишет он, — происходит от недостатка, от недостатка и, следовательно, от страдания». Каждое кажущееся удовлетворение — всего лишь прелюдия к скуке или новому желанию. Отсюда закоренелый пессимизм Шопенгауэра. «Существование, безусловно, следует рассматривать как заблуждение или заблуждение, — заключает он, — возвращение от которого является спасением». Шопенгауэр так высоко ценил искусство и эстетический опыт именно потому, что в искусстве он находил временное убежище от императивов воли.Эстетический опыт «поднимает нас из бесконечного потока желаний…». [F] или в тот момент, когда мы освобождаемся от жалкого давления воли. Мы празднуем субботу каторги желающих; колесо Иксиона стоит на месте ».

Ницше считал, что его уединенные странствия и размышления принесли ему идеи, слишком продвинутые и разрушительные для большинства его современников.

Учение Шопенгауэра произвело неизгладимое впечатление на Ницше, как и на многих его современников.И идея, что человек — вся природа — по сути своей является волей, и его почти религиозный взгляд на эстетический опыт стали постоянными чертами мысли Ницше. Ницше сначала тоже принял пессимизм Шопенгауэра. Но в своей зрелой работе он перевернул этику Шопенгауэра точно так же, как Шопенгауэр перевернул традиционную антропологию. Ницше утверждал, что традиция не только ошибочна, рассматривая человека как прежде всего разумное животное, но и ценить бытие выше становления, постоянство превыше мимолетности, безвременье во времени.Превратив добродетель в необходимость, Ницше стал превозносить желание — а следовательно, и страдание — как источник всей радости и силы. Это было его существенным нововведением в отношении Шопенгауэра. Если Шопенгауэр видел в искусстве своего рода пропедевтику отречения, то для Ницше искусство было альтернативой отречению и предполагаемому им пессимизму. Вместо того чтобы принижать волю, Ницше прославлял ее. Для него отрицание существования Шопенгауэром было свидетельством «ненависти ко времени», которую мы должны научиться преодолевать.В Zarathustra Ницше критикует тех, кто «встречает больного, старика или труп, и тотчас же они говорят:« Жизнь опровергнута ». Но опровергаются только они сами, и их глаза, которые видят только одно лицо существования. . » Как это ни парадоксально, чтобы утвердить себя в целом, человек должен научиться утверждать себя в своей незавершенности: как смертный и по существу ограниченный во времени. Человек должен научиться говорить «да» времени. Вопрос о том, верил ли Ницше в то, что он достиг радикального утверждения смертности, за которое он выступал, остается открытым.Хотя он снова и снова говорит о себе как о «говорящем да», он изображает даже Заратустру как укушенного «тарантулом» мести; и в одной заметке он признается, что «я пытался утвердить жизнь сам — но ах!»

Фридрих Вильгельм Ницше родился 15 октября 1844 года в Реккене, Саксония. Старший из трех детей, он был назван в честь короля Пруссии Фридриха Вильгельма, день рождения которого он разделил. Человек, который позже объявил христианство «бедствием тысячелетий» и подписал себя «антихристом», был закутан в религию, когда был ребенком.Его отец, Карл Людвиг, был лютеранским проповедником и сыном священнослужителя. Он был образованным человеком: музыкальным, книжным и немалым мирским. В конце 1830-х годов он служил второстепенным придворным, обучая трех прусских принцесс в Альтенбурге. Он явно произвел на короля благоприятное впечатление, поскольку его пастырь в Реккене был подарком короны. Мать Ницше, на тринадцать лет моложе своего мужа, также была ребенком пастора, которого воспитывали послушно и набожно. Когда она вышла замуж в 1843 году, семнадцатилетняя невеста присоединилась к своему мужу в семье, в которую входили его овдовевшая мать и две незамужние сводные сестры.В семье будущего апостола «безграничного здоровья» тоже было много недугов. Вначале близорукий молодой Фридрих начал страдать от мигрени, которая преследовала его на протяжении всей его жизни, в то время как его тети и бабушка хронически боролись с различными нервными и желудочными жалобами: они тоже стали мучить Ницше. Его отцу не повезло еще больше. В 1848 году он начал страдать от загадочной болезни мозга. Диагноз — диагноз, который преследовал Ницше в более поздние годы — был «размягчением мозга».«Ему было тридцать шесть, когда он умер в июле следующего года.

Впереди еще трагедия. В 1850 году умер младший брат Ницше, Иосиф. Не имея возможности обеспечить свою семью на пенсию вдовы, фрау Ницше вскоре переехала с Фридрихом и его заботливой сестрой Элизабет в Наумбург, чтобы воссоединиться со своей тещей и невестками, которые переехали туда вскоре после смерти Карла Людвига. Серьезный, чрезвычайно привередливый юноша, казалось, был обречен на одежду. Его главными интересами были музыка и теология, а его серьезное поведение и увлеченность религией вдохновили одноклассников называть его «маленьким пастырем».В 1858 году Ницше получил полную стипендию для немецких школ-интернатов в Шульпфорте, Итоне и Винчестере. Он плохо успел по математике, но преуспел в языках и литературе. По общему мнению, Ницше стал самым мягким из людей: тихим, скромным, безупречно вежливым и корректным. Однако не может быть никаких сомнений в том, что он обладал железной волей. Еще в юности он практиковал «преодоление себя» с ужасающей жестокостью. Рональд Хейман, один из многих биографов Ницше, вспоминает разоблачающий эпизод из школьной жизни философа.Ницше вступил в спор о Гаю Муциусе Сцеволе, легендарном римском солдате, который, как говорят, был захвачен врагом и, как говорят, непоколебимо сунул правую руку в огонь, чтобы доказать свое безразличие к боли. Чтобы не отставать, молодой Ницше взял пригоршню спичек, зажег их и крепко держал горящие палки в протянутой ладони, пока префект не сбил их с ног. Мальчик уже сильно обгорел.

Хотя его по-прежнему тянуло к богословию и музыке — Ницше продолжал сочинять много фортепианной музыки, качество которой примерно такое же, как и его зрелое богословие, — он решил изучать классическую филологию.Сначала он отправился в Бонн, а затем последовал за своим наставником, выдающимся филологом Фридрихом Ритчлем, в Лейпцигский университет в 1865 году. Вскоре после прибытия в Лейпциг Ницше наткнулся на издание главного философского труда Шопенгауэра, The World as Will и Представительство в магазине подержанных книг.

В 1865 году Кельн посетил и явно потусторонний Ницше. Попросив своего гида отвести его в ресторан, вместо этого он был переведен в бордель.Ошеломленный шлюхами, одетыми в марлю, Ницше на мгновение замер. «Тогда я инстинктивно решил, что пианино — единственная душевная вещь», — сообщил он в письме. «Я взял несколько аккордов, которые избавили меня от паралича, и я сбежал». Вернулся ли Ницше позже в это или подобное учреждение — вопрос спорный. Многие комментаторы думают, что Ницше умер девственницей; Фрейд предположил, что он заразился сифилисом в мужском борделе в Генуе; Томас Манн считал «неоспоримым» то, что безумие Ницше было продуктом третичного сифилиса.Он заставил Адриана Леверкюна — главного героя Доктора Фауста , которого он смоделировал по образцу Ницше, — разыскать проститутку Эсмеральду и, несмотря на ее предупреждения, сознательно заразить себя: прелюдия к его пакту с дьяволом. Сам Ницше вскоре после того, как сошел с ума, утверждал, что он дважды заразился в 1866 году, хотя к тому времени он был ненадежным свидетелем. В любом случае стоит отметить, что, если его психическое расстройство было вызвано сифилисом, болезнь протекала нерегулярно: у него не было недержания мочи, его речь не была невнятной, и он сохранил некоторый контроль над своей памятью.

Когда в 1870 году разразилась франко-прусская война, Ницше вызвался служить санитаром госпиталя на фронте, чтобы, как он выразился, внести свою «небольшую долю в ящик для подаяний Отечества». Хрупкий ученый вскоре стал жертвой дифтерии и дизентерии. Существует некоторое предположение, которое обычно отвергается, что он, возможно, также заразился сифилисом от ухода за ранеными солдатами. Утверждение Менкена о том, что Ницше был «рабом наркотиков», является чем-то вроде преувеличения, хотя верно, что примерно в это же время он приобрел пожизненную привычку дозировать себя различными лекарствами.В дополнение к другим особенностям, в последующие годы он регулярно прибегал к таким сильнодействующим седативным средствам, как веронал и хлоралгидрат, чтобы бороться с кошмаром хронической бессонницы.

Хотя он иногда хвастался своим сильным телосложением, правда в том, что к середине 1870-х годов Ницше был физически сломлен, и ему приходилось очень осторожно подходить к своему питанию. «Алкоголь вреден для меня», — признался он во втором разделе Ecce Homo , «Почему я такой умный»: «Одного стакана вина или пива за один день вполне достаточно, чтобы превратить мою жизнь в юдоль невзгоды.В 1876 году ему пришлось взять отпуск от преподавания, а к 1879 году его здоровье настолько ухудшилось, что он был вынужден полностью уйти из Базеля. Учитывая его массу недугов, удивительно не то, что он окончательно сошел с ума, а то, что он так долго оставался ясным и продуктивным. «Мое существование — ужасное бремя», — писал он врачу в 1880 году.

Постоянная боль, ощущение, похожее на морскую болезнь в течение нескольких часов в день, полупаралич, при котором мне трудно говорить, в виде яростных судорог перемен. (в агонии последнего меня рвало три дня и ночи; я жаждал смерти)….Если бы я только мог описать вам непрерывность этого, постоянную боль и давление в голове и в глазах …

Хотя ранее он сделал два предложения руки и сердца (одно Лу Саломе, которая позже стала любовницей и другом Рильке) Фрейда), к тому времени, когда он пришел к публикации The Genealogy of Morals в 1887 году, Ницше считал, что «философ ненавидит брака ,… брак является препятствием и бедствием на его пути к оптимуму». С 1879 года до своего краха Ницше жил все более изолированным, странствующим существованием, существуя в основном на мизерную пенсию, предоставленную ему Базелем.Отдельная комната в скромных пансионатах в Риме, Сильс-Мария, Ницце, Ментоне, Генуе, Турине: Ницше стал странствующим рантье , , когда-либо искавшим благоприятный климат для своего жалкого здоровья. По мере продвижения восьмидесятых он обнаружил, что у него мало друзей и чуть больше читателей. В 1886 году он профинансировал издание книги Beyond Good and Evil , возможно, своей самой блестящей книги. Он написал своему другу Питеру Гасту, что ему придется продать триста экземпляров, чтобы возместить свои расходы.Через год было продано 114 экземпляров книги. «Я одиночество стал человеком», — написал он в одной заунывной записке.

Ницше пребывал в сумраке мыслей в течение десяти лет, не подозревая о своей быстро растущей известности. Его сестра, однако, быстро воспользовалась этим. Только что после неудачной попытки основать немецкую колонию echt в Парагвае вместе со своим мужем, Бернхардом Ферстером, яростным антисемитом, который недавно покончил жизнь самоубийством, ей вскоре удалось добиться единоличной юрисдикции над неопубликованными трудами своего брата.Сменив имя на Фёрстер-Ницше, чтобы усилить эффект, она назначила себя главным хранителем и привилегированным толкователем его идей. Чтобы более эффективно использовать растущий культ Ницше, она в конце концов перевезла своего брата в Веймар — город Гете и Шиллера — и взялась за контроль доступа к его бумагам, подделку писем и публикацию надуманных книг из разных заметок. Она уделяла особое внимание тем отрывкам, которые соответствовали ее собственным националистическим и антисемитским наклонностям, тем самым помогая проложить путь нацистскому прославлению философии Ницше.К моменту своей смерти в августе 1900 года Ницше был всемирно известным. Но он уже давно не мог оценить или даже осмыслить свой триумф.

По общему мнению, Ницше стал самым мягким из людей: тихим, скромным, безошибочно вежливым и корректным. Однако не может быть никаких сомнений в том, что он обладал железной волей.

В 1872 году Ницше опубликовал свою первую книгу, Рождение трагедии из духа музыки (переработанное в издании 1886 года на Рождение трагедии: или эллинизм и пессимизм ).Книга Ницше вовсе не оправдала щедрую веру академического истеблишмента в молодого неизвестного, но, казалось, была рассчитана на то, чтобы вызвать гнев филологического истеблишмента. Самая острая колкость исходила от современника Ницше в Берлине, Ульриха фон Виламовиц-Мёллендорфа, который впоследствии стал самым выдающимся филологом своего поколения. Под названием Zukunftsphilologie! — «Филология будущего», уничижительный намек на «Музыку будущего» Вагнера — брошюра Виламовица действительно уловила Ницше в ряде фактических ошибок.И вероятно, что многие идеи Ницше о происхождении греческой трагедии на самом деле ошибочны.

Но в важном смысле атака Виламовица была не по делу. Как бы то ни было, The Birth of Tragedy не является вкладом в академическую филологию. Полностью лишенный научного аппарата, это смелое, спекулятивное исследование не только рождения трагедии, но также ее смерти и обещанного возрождения в операх Рихарда Вагнера.Отчасти книга представляет собой полемику против солнечного, рационалистического взгляда на греческую культуру, воплощенного в эпитете Иоганна Винкельмана «благородная простота и тихое величие». Для Ницше неоклассический взгляд на классическую культуру был поверхностным и наивным. В своем стремлении к порядку он полностью упустил из виду подземный мир дионисийских страданий и хаоса, который стоял за величавыми аполлоническими фигурами греческих богов и героев. «Грек знал и чувствовал ужас и ужас существования», — писал Ницше. «Чтобы хоть как-то вынести этот ужас, ему пришлось поставить между собой и жизнью рождение лучезарной мечты олимпийцев.Это вмешательство было названо трагедией: Аполлон становится медиумом Диониса, обольщая страдание, эстетизируя его. В самом деле, в одной из своих самых известных строк, повторенной трижды в течение Рождение трагедии , Ницше настаивает на том, что «только как эстетический феномен вечно оправданы существование и мир. ”

Но Рождение трагедии было гораздо большим, чем интерпретация греческой культуры. Это было также началом критики Ницше современности за ее приверженность рационализму и науке.В противостоянии, которое он проводил между Сократом как воплощением разума и дионисийской мудростью трагедии, Ницше писал о Европе девятнадцатого века не меньше, чем об Афинах пятого века. Современность была окончательно сформирована «смелой разумностью» Сократа, о чем ежедневно напоминает нам триумф науки и техники. И все же, возможно, приверженность Сократа разуму за счет иррациональной упущенной реальности, а не раскрытия ее? Возможно, как сказал Ницше, это был «признак упадка, усталости, заразы, анархического растворения инстинктов?» Правда vs.жизнь: это был поразительный вывод Ницше о том, что наука, по сути, связана с нигилизмом из-за своей бескомпромиссной приверженности истине. «Вся наука, — писал он, — в настоящее время имеет цель отговорить человека от его прежнего уважения к самому себе». Чтобы спасти жизнь от науки, «ценность истины должна быть однажды экспериментально поставлена ​​под сомнение . ». Одна из любопытных черт зрелой мысли Ницше состоит в том, что он хотел поставить под сомнение ценность истины, поддерживая честность как единственную оставшуюся добродетель.Традиционно моральные добродетели были единым целым. Например, Аквинский замечает, что «почти все согласны с тем, что« моральные добродетели взаимосвязаны, что «проницательность принадлежит благоразумию, правдивость — справедливости» и т. Д. ». Стоит спросить, отделилась ли честность от семьи добродетелей. , остается добродетелью — независимо от того, остается ли она в конце концов честной. Незаурядная другими добродетелями, честность не столько раскрывает истину, сколько разоблачает ее. Является ли это честным? Ницше цеплялся за честность после отказа от других добродетелей, потому что она позволяла ему придумать самый безжалостный инструмент допроса, который только можно вообразить.Критерием его ценности стала трудность, а не истина. Таким образом, он принял ужасающую идею Вечного Возрождения в первую очередь потому, что считал ее «самой трудной из возможных мыслей» — правда ли это тоже не имело значения.

Ницше противопоставил честность правде. Он смотрел на искусство как на «противодействие нигилизму» не потому, что думал, что искусство может дать нам истину, а потому, что оно приучало нас жить открыто с неправдой. «Истина уродлива», — писал Ницше в книге «Воля к власти, ».«У нас есть искусства , чтобы не погибнуть от истины. ». Конечно, есть еще такое понятие, как нечестное искусство: искусство, которое не утверждает существования, а обещает побег от него. Именно в этом для Ницше была проблема Вагнера и всего романтизма: «подделывая… трансцендентность и не только» Вагнер отказался от честности в пользу иллюзии искупления. Ницше хотел искусство, которое признало и приняло свой статус искусства, которое упивалось внешним видом как видимостью .«Если бы мы не приветствовали искусство и не изобрели этот культ неправды», — писал он в The Gay Science ,

, тогда осознание общей неправды и лжи, которые теперь приходят к нам через науку — осознание этого заблуждения и лжи. ошибка — это условия человеческого знания и ощущения — было бы совершенно невыносимо. Честность приведет нас к тошноте и самоубийству. Но теперь нашей честности есть противодействие, которое помогает нам избежать таких последствий: искусство, как добро , воля к внешнему виду.

В конечном итоге идеал Ницше требует от нас превратить нашу жизнь в произведение искусства. Принимая инверсию Шопенгауэра традиционного образа человека, Ницше больше не считает человеческую жизнь достойной сама по себе: если человек по сути является выражением иррациональной воли, то сам по себе он морально бесполезен. Это суровая ирония, присущая попыткам Ницше возложить на человека задачу создания ценностей, а не их признания. И здесь также пересекаются эстетизм Ницше и его отрицание морали.Для Ницше человек не самоцель, а только «мост, великое обещание». Чтобы выполнить это обещание, человек должен относиться к жизни с той же властью и смелостью, которые художник привносит в свои работы. Если, как утверждал Ницше, «сама жизнь — это , по сути, присвоение, ущерб, подавление того, что чуждо и слабее; подавление, твердость », то неудивительно, что идеальный эстет будет и совершенным тираном.

Ницше не уставал указывать на то, что требования традиционной морали бросают вызов жизни.Можно сказать: да, и именно поэтому мораль так ценна: она признает, что преданность человека заключается не только в жизни, но и в том, что ее облагораживает, — что, действительно, жизнь сама по себе не является высшей апелляционной инстанцией. Но для Ницше мерой благородства является свободный пульс жизни: отсюда его склонность к биологическим и физиологическим метафорам, его призывы к «восходящим» и «нисходящим» формам искусства и жизни. Он определяет добро как то, что усиливает ощущение жизни. Если «видеть страдания других приносит пользу одному, а другим — еще больше», тогда насилие и жестокость, возможно, должны быть признаны моральными качествами и включены в палитру развлечений эстета.В более или менее концентрированной форме идеал Ницше совпадает с идеалом современности. Это идеал, который подчиняет мораль власти, чтобы превратить жизнь в эстетическое зрелище. Он сулит свободу и возвышение. Но, как указывает Новалис, это действительно высшее достижение варвара.

---

Роджер Кимбалл — редактор и издатель The New Criterion , президент и издатель Encounter Books. Его последние книги включают The Fortunes of Permanance: Culture and Anarchy in the Age of Amnesia (St.Augustine’s Press) и Кто правит? Суверенитет, национализм и судьба свободы в двадцать первом веке (книги встреч).

Эта статья впервые появилась в «Новом критерии», том 10, номер 1, на странице 28
Авторские права © 2021 Новый критерий | www.newcriterion.com
https://newcriterion.com/issues/1991/9/the-legacy-of-friedrich-nietzsche

Вечное возвращение Ницше | The New Yorker

Нужен сильный философ, чтобы взять под контроль предлог и перевести его на иностранный язык.Вот что сделал Фридрих Ницше со словом über . По-немецки это может означать «больше», «за» или «примерно». Вы читаете эссе über Ницше. В качестве префикса über иногда эквивалентно английскому «super» — übernatürlich означает «сверхъестественное», но оно имеет меньший увеличивающий эффект. Ницше изменил судьбу этого слова, когда в 1880-х годах он начал говорить о Übermensch , что было переведено как «сверхчеловек», «сверхчеловек» и «сверхчеловек».Ученые до сих пор спорят о том, что имел в виду Ницше. Существо физически более сильное? Духовный аристократ? Этакий киборг? «Overperson» может быть самым буквальным эквивалентом на английском языке, хотя маловероятно, что DC Comics продали бы много комиксов с этим названием.

В 1903 году, через три года после смерти Ницше, Джордж Бернард Шоу опубликовал свою пьесу «Человек и Супермен», в которой он приравнял Übermensch к переполненной «Жизненной силе». Три десятилетия спустя Джерри Сигел и Джо Шустер, двое подростков из Кливленда, создали первую историю «Супер-человека», изображающую персонажа не как героя в плаще, а как лысого телепатического злодея, стремящегося к «полному уничтожению».Вскоре Сверхчеловек возродился как мускулистый защитник добра, и во время Второй мировой войны он бросился в бой с нацистами. Неясно, знали ли Сигель и Шустер о Ницше в 1933 году, но слово «сверхчеловек» почти не существовало в английском языке до того, как идеи философа начали распространяться.

По мере того, как Ницше использовал свои уловки над поколениями англоязычных студентов колледжей, слово Übermensch все чаще использовалось само по себе, а «über» проскользнуло в английском языке в качестве префикса.В восьмидесятых годах Spy описал голливудского агента Майкла Овица как «агента über ». Сервис каршеринга без умлаута Uber, первоначально известный как UberCab, — это родственная разработка, намекающая на фантазии Кремниевой долины о мировом господстве. В конце двадцатого века слово «супер» перешло в немецкий язык как универсальный сленг, означающий «очень»; Если вы хотите описать что-то как действительно, действительно крутое, вы говорите, что это super super super toll . Где-то Ницше истерически смеется и кричит от боли.

Приключения «супер» и «сверхъестественного» — это тематическое исследование неизбежности философии Ницше, которая как никакое ранее влияние на повседневный дискурс и современную политическую реальность оказала влияние на повседневный дискурс. Бесчисленные книги о Ницше издаются на десятках языков каждый год, связывая его со всеми мыслимыми сферами жизни и культуры. Можно прочитать о французском Ницше, американском Ницше, прагматичном Ницше, аналитическом Ницше, феминистке Ницше, гомосексуальном Ницше, черном Ницше, защитнике окружающей среды Ницше.Среди толпы аватаров скрывается протофашист Ницше — сторонник безжалостности, жесткости и воли к власти, которого одобрительно цитируют такие ультраправые гуру, как Ален де Бенуа, Ричард Спенсер и Александр Дугин. Можно ли сказать, что философ, посеявший такую ​​путаницу, обладает последовательной идентичностью? Или, как однажды утверждал Бертран Рассел, Ницше всего лишь литературный феномен?

Когда я учился в колледже, в восьмидесятых годах, французский Ницше правил. Это был период расцвета постструктурализма, и Ницше, казалось, предвосхитил одно из центральных открытий той эпохи: мы находимся во власти постоянно меняющихся систем и перспектив.Работы Мишеля Фуко, Жиля Делёза и Жака Деррида немыслимы без примера Ницше. Так много профессоров распространили фотокопии эссе 1873 года «Об истине и лжи во внеморальном смысле», что мы могли бы процитировать его как постмодернистское присягу на верность: «Что же такое истина? Мобильная армия метафор, метонимов и антропоморфизмов. . . . Истины — это иллюзии, о которых забывают, что они такие ».

В последние несколько десятилетий на первый план вышли и другие Ницше.Англо-американские философы соединили его с различными школами постаналитической мысли, считая его психологом или социологом особого рода. Политическое мышление Ницше также является актуальной темой, хотя его идеи чертовски трудно согласовать с современными концепциями левого и правого. Он бушевал против демократии и эгалитаризма, но также против национализма и антисемитизма. Ницше часто цитируется в чатах крайне правых, а также он регулярно появляется в левых дискуссиях о будущем демократии.

Вальтер Кауфманн, немецко-американский эмигрант, чьи переводы Ницше долгое время были стандартными версиями на английском языке, однажды заявил, что сочинения философа «легче читать, но труднее понять, чем сочинения почти любого другого мыслителя». Идеологи продолжают пытаться присвоить его, потому что хотят, чтобы его риторическая огневая мощь была на их стороне. И все же Ницше, как и его павший кумир Рихард Вагнер, одновременно подчеркнут и неоднозначен, властен и неуловим. Известная поговорка Ницше о том, что «нет фактов, есть только интерпретации», относится к числу его наиболее спорных утверждений, но она прекрасно применима к его собственным приводящим в бешенство и воодушевляющим произведениям.

Странствующая, уединенная, болезненная жизнь Ницше много раз рассказывалась, в последний раз на английском языке биографом Сью Придо в книге «Я — динамит!» Название происходит от пугающего отрывка из «Ecce Homo», автобиографической книги Ницше 1888 года, которая была завершена за пару месяцев до того, как он сошел с ума, в возрасте сорока четырех лет:

Я знаю свою судьбу. Однажды мое имя будет связано с памятью о чем-то чудовищном [ etwas Ungeheueres ] — с кризисом, которого не было на земле, с глубочайшим столкновением совести, с приговором, вынесенным всему, что до этого было верили, требовали, считали священным.Я не мужчина, я динамит.

То, как сын лютеранского пастора, получивший образование в области классической филологии, оказался на этой пропасти блеска и безумия, — это основная драма жизни Ницше. Этот отрывок был прочитан как жуткое предчувствие его будущего присвоения нацистами, хотя невозможно точно узнать, о каком кризисе идет речь. Ungeheuer — неоднозначное слово, колеблющееся между чудовищным и гигантским. Кауфманн перевел это как «ужасный», что лишает его зловещего настроения.Вот великолепная трудность Ницше: когда вы углубляетесь в слово, открывается бездна интерпретации.

Ницше вырос в деревне Реккен, недалеко от Лейпцига. Церковь, в которой проповедовал его отец, все еще стоит; Бич христианства Ницше похоронен на участке рядом со зданием. Старший Ницше, как и его сын, страдал от серьезных физических и психических проблем — сильных головных болей, эпилептических инсультов, приступов амнезии — и умер в возрасте тридцати пяти лет, когда Фридриху было четыре года.У самого Ницше в среднем возрасте случился психический срыв. Старая история о том, что его срыв произошел от сифилиса, теперь широко подвергается сомнению; Более вероятное объяснение — наследственное неврологическое или сосудистое заболевание. Неврологи из Бельгии и Швейцарии пришли к выводу, что у него было кадасил , генетическое заболевание, вызывающее повторные инсульты.

«Я динамит!» ему не хватает философского содержания предыдущих биографий Рюдигера Сафрански и Джулиана Янга, но Придо — стильный и остроумный рассказчик.Она начинает с ключевого события в жизни Ницше: его знакомства в 1868 году с Вагнером, наиболее значимым немецким деятелем культуры того времени. Ницше вскоре стал профессором Базеля в удивительно молодом возрасте двадцати четырех лет, но он ухватился за шанс присоединиться к операции Вагнера. В течение следующих восьми лет, пока Вагнер завершил свой оперный цикл «Кольцо Нибелунга» и готовился к его премьере, Ницше был пропагандистом вагнеровского дела и фактотумом Мейстера.Затем он оторвался, заявив о своей интеллектуальной независимости сначала закодированной критикой, а затем неприкрытой полемикой. Рассказы об этих чрезвычайно сложных отношениях слишком часто искажаются предубеждениями с той или иной стороны. И ницшеанцы, и вагнерианцы склонны переложить идеологические проблемы на враждебный лагерь; Придо поддаётся этому искушению. Она настаивает на том, что рассказ Ницше о превосходящем выводке «светлых зверей» не имеет современного расового оттенка, и изображает Зигфрида Вагнера как арийского героя, который «едет к искуплению мира».«Фактически, Зигфрид — павший герой, который никуда не едет; Искупитель мира — Брунгильда.

Ницше, нигилизм и причины повеселиться

Немецкого философа Фридриха Ницше (1844-1900) иногда называют злой фигурой, одержимой проблемой нигилизма и «смерти Бога».

Понятно, что эти идеи вызывают беспокойство: у немногих из нас есть смелость противостоять тому, что наши кумиры могут быть пустыми, а жизнь не имеет внутреннего смысла.

Но Ницше видит не только опасность, которую представляют эти идеи, но и те положительные возможности, которые они предоставляют.

Красота и строгость текстов Ницше проистекают из его видения того, что мы можем пройти через нигилизм, чтобы разработать новые значимые способы быть людьми.

Утешение и цель через Бога

На протяжении веков Библия давала людям возможность ценить себя и над чем работать.

«Все мы, — заявляет апостол Павел, — с открытым лицом, созерцающие славу Господа, преображаемся в один и тот же образ от одной степени славы к другой» (2 Коринфянам 3:18).

В этом описании встречаются божественное и человеческое. Верующие чувствовали возвышение, потому что они привлекали внимание Бога. Бог возлюбил нас (1 Иоанна 4:19) и увидел нас, вплоть до наших греховных оснований (Евреям 4:13), но Его любовь оставалась неизменной. Эта любовь позволила нам вынести боль жизни. И поскольку он видел нас и наши недостатки, нам было рекомендовано понемногу совершенствоваться и соответствовать его образу.

«Смерть Бога может быть как разрушительной, так и освобождающей», — пишет Ницше.Эта фотография 1882 года была сделана Густавом Шульце. Викимедиа

Для Ницше, сына лютеранского пастора, рост научного понимания после эпохи Просвещения постепенно сделал невозможным сохранение веры в Бога.

«Бог мертв», — провозгласил Ницше.

Ницше видел опасность в этом атеистическом мировоззрении. Если бы мы не страдали, чтобы стать ближе к Богу, в чем был бы смысл жизни? У кого теперь мы черпаем силы, чтобы выдержать жизненные трудности? Бог был источником истины, справедливости, красоты, любви — трансцендентных идеалов, которые мы считали героически защищающими, ведущими жизни и умиранившими смертью, имеющими смысл и цель.Как мы могли теперь сыграть героя для себя?

Последствия смерти Бога ужасны, но также освобождают. В «Веселой науке» (впервые опубликованной на немецком языке в 1882 году) Ницше сообщает весть о смерти Бога человеком, обезумевшим от страха перед тем, на что может быть похожа безбожная жизнь. В конце концов, он врывается в церкви, чтобы петь заупокойную мессу к Богу.

Без Бога мы одни, открыты естественной вселенной, лишенной утешительной идеи о данной Богом цели для вещей.Согласно Ницше, этого состояния нигилизма — идеи о том, что жизнь не имеет смысла или ценности — нельзя избежать; мы должны пройти через это, как бы страшно и одиноко это ни было.

Новая заря

Для Ницше нигилизм может быть мостом к новому образу жизни. Мы «Животные неопределенного происхождения»: достаточно пластичные, чтобы их можно было переделать.

Наша задача сейчас — перейти от старого христианского образа жизни человека к тому, что Ницше называет Übermensch или «сверхчеловеческим».

Проблема христианства, по мнению Ницше, в том, что оно медленно, но верно разрушает себя: по иронии судьбы, признание правдивости как добродетели в конечном итоге приводит к интеллектуальной честности, отвергающей веру.

Фридрих Ницше, портрет Эдварда Мунка (1903 г.). Викиарт

Наше стремление к честности породило «страсть к знаниям». Теперь поиск ответов на самые трудные вопросы жизни, а не поклонение Богу — наша самая большая страсть.Мы ищем наиболее точные причины нашего существования и, скорее всего, находим ответы в науке, а не в религии.

Ницше пишет для тех, кого воодушевляют вопросы. Действительно, знание и принятие того, что мы люди и склонны ошибаться — больше не обвиняемые в попытках достичь божественного стандарта — делает нас легче. Как он пишет в «Рассвете», «смерть» Бога устраняет угрозу божественного наказания, оставляя нас снова свободными как для экспериментов с разными способами жизни, так и для совершения ошибок на этом пути.Он хочет, чтобы мы ухватились за эту возможность обеими руками.

Мы можем снова стать героями наших собственных историй, как только мы вернем от Бога нашу творческую волю. Ницше побуждает нас относиться к своей жизни как к созданию произведений искусства, учиться у художников, как терпеть и даже праздновать себя, культивируя «искусство смотреть на себя издалека как на героев».

Влияние и актуальность

Ницше продолжает оказывать огромное влияние на философию и то, как мы видим нашу повседневную борьбу.

Многие сегодня будут относиться к его убеждению, что мы живем в состоянии кризиса, задавая вопросы о смысле жизни в эпоху, отмеченную изобилием, имиджем и ущербом, нанесенным религиозным фундаментализмом.

Напротив, Ницше предлагает нам путь к смыслу и цели без ужасных последствий тех, кто навязывает свою религию другим, независимо от цены.

5 основных текстов Фридриха Ницше, которые вы должны прочитать

Фридрих Ницше родился в Роккене, недалеко от Лейпцига, в 1844 году и умер в Веймаре в 1900 году.Он считается одним из важнейших немецких философов и филологов. Он изучал классическую филологию, и его мышление находилось под сильным влиянием теологии, так как он происходил из религиозной семьи. Ницше — один из первых экзистенциалистов, и его работы оказали огромное и разнообразное влияние. Ниже мы рассмотрим пять из них.

Предоставлено Penguin Classics

Одна из самых известных философских книг за последние 150 лет была опубликована в 1892 году.Даже самые незнакомые с философией хранят ее в своей библиотеке или хотя бы слышали о Так говорил Заратустра . Ницше описал это как свою самую глубокую философскую работу, наиболее представительное отражение его мышления и видения, обращаясь к проблеме смерти Бога и появления Уберменша.

Предоставлено Penguin Classics

Пожалуй, наиболее систематизированная и связная из работ Ницше, О генеалогии морали касается — и фактически противостоит — системе ценностей Запада, как системе, которая фиксирует свободу человека, ослабевает. его существование и подрывает знания через религию, этику и философию.Немецкий философ предлагает отвергнуть эту «рабскую мораль» и поддерживает Übermensch, которые преодолеют все эти препятствия, чтобы достичь свободы и знания.

Предоставлено Penguin Classics

«Христианство по сей день остается величайшим несчастьем человечества». Это предложение суммирует основную идею и саркастический тон Антихрист , поэтому, если вы злитесь, прочитав только это, не переходите к остальному. Несмотря на то, что у Ницше было религиозное воспитание, эта книга представляет собой критику новых идей христианства, которые, по мнению философа, разрушили античный мир, единственную настоящую цивилизацию.Он не винит Христа, он стоит за него, но без колебаний критикует его представителей и деструктивный религиозный статус-кво.

Предоставлено Penguin Classics

Первая опубликованная Ницше работа описывает трагическое ощущение жизни как типичный философский аспект современности. По мнению немецкого экзистенциалиста, это чувство в основном выражается через музыку, поэтому трагедия играла доминирующую роль в рамках эстетических концепций на протяжении последовательных эпох.

Предоставлено Penguin Classics

Автобиография Ницше была написана всего за несколько недель до того, как писатель впал в безумие. Здесь дано исследование самого философа, поскольку Ницше прослеживает его жизнь, работа исследует его влияния и его, в конечном итоге, свергнуть их с ошеломляющими откровениями.

Что значит Ницше для философов сегодня?

Kritika & Kontext : Какие отрывки из произведений Ницше вы считаете наиболее оскорбительными с моральной и политической точек зрения? Как вы их интерпретируете? Как вы думаете, они отражают его общее отношение к морали и политике?

Ричард Рорти: Меня больше всего оскорбляют отрывки, в которых Ницше выражает презрение к слабости, и особенно отрывки, в которых утверждается, что с христианством что-то не так, потому что оно зародилось среди рабов.Так оно и было, но у этих рабов была хорошая идея: а именно, что идеальное человеческое сообщество будет таким, в котором любовь является единственным законом. Так бы и было. Этот христианский идеал можно отделить от ressentiment , характерного для аскетических священников, но Ницше никогда не делал этого различия.

Пол Паттон: Некоторые из его замечаний о женщинах являются одними из самых оскорбительных произведений Ницше. Я считаю, что это указание на то, в какой степени он был человеком своего времени, который не мог видеть дальше существующих культурных форм полового разделения человечества.Как и подавляющее большинство европейских мужчин девятнадцатого века, Ницше не мог отделить женский аффект, интеллект и телесные способности от предполагаемого «существенного» отношения к деторождению. Его взгляды на женщин отражают его отношение к морали и политике в том смысле, что они находятся в противоречии с возможностями, открытыми в противном случае его исторической концепцией человеческой природы. Например, иногда он признает, что якобы естественные качества женщин или мужчин на самом деле являются продуктом определенных социальных условий.Из этого можно сделать вывод, даже если он не мог, что эти качества не естественны, но подвержены изменениям. В этой области, как и в других своих социальных и политических взглядах, он был не в состоянии предвидеть некоторые пути, которыми сама динамика человеческой культурной эволюции, которую он определил, может привести нас в совершенно иное будущее.

Теодор Мюнц: Некоторые главы в произведениях: Воля к силе , По ту сторону добра и зла и Антихрист имеют отношение к этому вопросу.В них Ницше излагает свою философию переоценки всех ценностей и свою философию сверхчеловека. Я не могу отождествиться с его акцентом на физическом насилии, безжалостности, лжи, систематическом отборе человечества, с его тезисом о том, что «большинство людей не имеют права на существование, но являются обузой для высших», или с его расизмом и другими «Добродетели», такие как средства достижения власти сильных людей над слабыми. Я думаю, что эти взгляды являются ключевыми и отражают его концепцию морали и политики.

Франтишек Новосад: Ницше, по-видимому, утратил чувство меры, особенно на последних этапах своего развития, особенно в отношении христианства и концептуальных образований, которые он считал производными от христианства. Его анализ их быстро переходит в критику и осуждение. Типичная книга этого периода — Антихрист . В этой книге христианство представлено исключительно как религия негодования, как сублимация гнева бессильных, как яд, разрушивший древнюю культуру и ныне разрушающий современное западное общество.Большинство своих «оскорбительных» высказываний Ницше сформулировал именно в контексте анализа влияния христианства на менталитет современного человека. Я думаю, что нет особой причины интерпретировать эти отрывки из произведений Ницше или давать им оправдывающие объяснения. Он думал то, что писал. Когда он сказал: «Слабые и неудачники должны погибнуть […] и им нужно помочь», он подумал об этом. Очевидно, мы находим много отрывков в его работах, в которых он рассматривает предварительные условия и возможные, возможно, также нежелательные последствия своих взглядов.Если бы у нас хватило терпения, мы могли бы бесконечно играть в игру, уравновешивая наступательные и стимулирующие отрывки в его текстах. Однако крайние утверждения или доведение точки зрения до крайности являются одним из основных принципов метода Ницше. До конца жизни у него был юношеский вкус к тому, чтобы провоцировать людей, наносить удары по тому, что мы обычно считаем очевидным. Без этих отрывков, столь оскорбительных для уха гуманистически мыслящего человека, у нас не было бы других отрывков, где Ницше выводит на поверхность давно скрытые истины или нарушает вековые табу мысли.Я думаю, что Ницшеский анализ негодования необходимо представить в более исторически адекватных пропорциях. Обида — действительно действенная историческая и социальная сила, но она определенно не может полностью объяснить христианство и уж точно не только в христианстве. В действительности у каждого общества есть своя «обратная сторона», и менталитет этой обратной стороны магически притягивает почти каждое общество, так что оно может очень легко достичь «вершины». Ницше был одним из первых, кто осознал, что менталитет «обратной стороны», люмпен-пролетариата становится преобладающим в европейских обществах.Не знаю, понравилось бы ему, что его самые восторженные читатели или «недочитающие» находились среди люмпен-аристократии. Сегодняшние либеральные демократии отказались от социального образования и фактически открыли пространство для фанатиков или люмпенбуржуа, люмпенаристократического и люмпенпролетарского нигилизма.

Ян Сокол: Ницше был великим человеком и заслуживает справедливой оценки. Он был одиноким, чувствительным и чрезвычайно глубоким, возможно, тоже чем-то вроде жертвы романтизма.Его болезни и неудачи, должно быть, сыграли роль в его решении «философствовать с молотком». Ницше должен быть прочитан зрелыми, проницательными людьми: он провоцирует, оскорбляет и стремится побудить читателя думать самостоятельно. И мы не можем считать его ответственным за то, что мы знаем сегодня, но он не мог знать. Несмотря на это, он писал вещи, которые с ужасом читают: о «слишком многих», которых должны унести вихри.

Кроме того, некоторые из его утверждений о евреях вызывают беспокойство — этого нельзя отрицать.Но его общую позицию найти очень сложно. Он тщательно спрятан в глубине раненого романтического сердца, и прочитать его можно только между строк.

Leslie Paul Thiele: Прочитать корпус Ницше и не найти чего-то, что могло бы оскорбить практически любую вообразимую группу или личность, — значит не читать внимательно его работу. Взъерошивание перьев, а иногда и их выдергивание, стало для Ницше видом искусства. Это не значит, что он не имел в виду каждое написанное им слово.Но он, возможно, не верил всем сердцем в свои «истины» еще долгое время после того, как провозгласил их. Скорее, как последовательный перспективист, он имел в виду то, что сказал, но не чувствовал необходимости сводить все свои мнения и чувства к устойчивой, последовательной и однородной моральной позиции или политической платформе.

С учетом сказанного, я мог бы выбрать утверждение Ницше из По ту сторону добра и зла как особенно тревожное: «Народ — это обход природы, чтобы добраться до шести или семи великих людей. — Да: а потом их обойти.«Ницше определенно знал лучше, чем делать такое безответственное замечание. Это знаменует собой оскорбительный упадок интеллектуальной честности и навлекает на себя всевозможные шалости. Какая гнусная клевета на природу!

В конце концов, Ницше лучше других понимал, что природа выше телеологии. У него нет планов, нет пунктов назначения, и поэтому он не может делать обходных путей — чтобы добраться до полудюжины великих людей или за их пределами.

K&K: В какой степени, по вашему мнению, Ницше несет ответственность за присвоение его идей нацистами? Считаете ли вы, что политика Ницше может и / или должна быть отделена от его философии?

Рорти: Я думаю, что Ницше невиновен в поощрении нацистов.Ни один мыслитель не может позволить себе беспокоиться о том, как использовать его идеи в будущем. Ницше, как и Хайдеггер, бесполезен в качестве комментатора политической ситуации своего времени. Ни у одного из них не было политических взглядов, достойных серьезного отношения.

Patton: Я не верю, что Ницше несет личную ответственность за присвоение его идей нацизмом. Я действительно считаю, что его работа включала в себя многое из того, что поддается грубой биополитической интерпретации «высших людей», но то же самое верно и в отношении большей части социальной мысли конца XIX века, находящейся под влиянием дарвинизма.С одной стороны, условия возможности теорий расовой иерархии глубоко укоренились в европейской культуре, и катастрофические последствия такого мышления не ограничиваются Холокостом: они включают, например, разрушительные последствия европейской колонизации во многих частях страны. мир. С другой стороны, только нацисты несут ответственность за то, как они претворяют подобные теории в жизнь. В той степени, в которой Ницше часто был неспособен проследить последствия своего исторического и натуралистического понимания человеческой природы и человеческой культуры за пределами полемической борьбы и социальных форм европейского общества того времени, я действительно считаю, что его собственная политика должна отличаться от его собственной политики. философия.Или, говоря другими словами, его философия действительно предоставляет значительный и недостаточно используемый ресурс для другого подхода к политике и политической организации общества.

Münz: Ницше не несет ответственности за присвоение его идей нацистами. Он только провозгласил свою философию. С другой стороны, нацисты приняли его идеи, когда хотели отомстить миру за свое унижение во время и после Первой мировой войны и завоевать мировое господство.В то же время Ницше презирал немцев гораздо больше, чем превозносил их. Я не думаю, что его высказывания о политике являются органической составляющей его философии. Если бы мы могли их разделить, чисто философская часть осталась бы большой. Сегодня он не потерял своей ценности.

Питер Бергманн: Ницше был одним из наиболее исторически мыслящих философов. Он классно контекстуализировал своих предшественников, начиная с Сократа. Самого его можно рассматривать как философа поздней бисмарковской эпохи.Он сошел с ума в год рождения Гитлера. Поскольку крах Второго Рейха объясняет катастрофу Третьего Рейха, вопрос о посмертном влиянии Ницше является законным. Если бы он прожил столько же, сколько его сестра, он пережил бы наступление Третьего рейха. Он не был маргинальной фигурой. Он прошел обучение в элитной академии Пруссии, участвовал в франко-прусской войне добровольцем и рано приобрел известность как поборник вагнеровского культурного национализма, но только для того, чтобы полностью изменить себя.Он стал аристократическим радикалом, изо всех сил пытающимся отмежеваться от своего антисемитского издателя и демагогического зятя.

Алан Д. Шрифт: Это сложный вопрос, имеющий широкий герменевтический смысл. С одной стороны, Ницше решил писать в стиле, который вызывает недопонимание — его использование метафор, лицемерия и гипербол, в частности, упрощает восприятие его слов как означающих нечто иное, чем то, что он мог иметь в виду (при условии, что что можно точно знать, что он намеревался, что, я думаю, не так).Тем не менее, у меня нет сомнений в том, что нацисты умышленно присвоили язык Ницше и использовали уровень текстовой и редакционной коррупции, чтобы позволить Ницше явно высказывать антисемитские комментарии, которых он на самом деле никогда не говорил. Как я утверждал в печати, Ницше говорит некоторые вещи, враждебные евреям. Но они бледнеют по сравнению с его критикой антисемитов и антисемитизма. И я думаю, что при чтении в контексте многие из его самых антисемитских комментариев на самом деле риторически помещают христианство как самый гнилостный из «еврейских» плодов.

Что касается вопроса о том, можно или нужно отделять политику Ницше от его философии, это предполагает, что мы знаем, в чем заключалась его политика. В некоторых отрывках он, например, весьма симпатизирует демократии, в то время как в других отрывках он критикует демократию. В своей критике демократической посредственности он разделяет озабоченность с некоторыми из великих защитников демократии, включая Джефферсона, Мэдисона, Токвилля, Эмерсона и Милля, всех из которых беспокоит возможная «тирания большинства».Сенат США и «Коллегия выборщиков» были созданы потому, что основатели Конституции США опасались наделения «масс» прямой политической властью, и их причины были вполне совместимы с критикой Ницше демократического / социалистического / христианского «стада». ”

Novosád: Нет более ядовитого вопроса, чем вопрос об отношениях между Ницше и нацизмом. Тот, кто имеет хотя бы средний школьный уровень знаний по истории Европы за последние два столетия, знает, что фашизм и нацизм не были «воплощением» идей Ницше и что философия Ницше не была официальной философией Третьего рейха.Другое дело, что действительно было много красноречивых профессоров философии, которые поставили свои знания о трудах Ницше на службу режиму. Я считаю более законным другой вопрос: в какой степени мышление Ницше помогает нам интерпретировать фашизм и, собственно, также коммунизм. Девятнадцатый век оказался веком стабилизации с научным, промышленным и социальным прогрессом. Однако Ницше, а до него и Маркс догадывались или фактически знали, что Европа на самом деле была пороховой бочкой, и одной искры было достаточно, чтобы принести человечеству серию катастроф.

Сокол: Он несет ответственность, но и не несет ответственности. Сегодня кажется, что ему следовало обратить внимание на то, что он написал. Но за всеми его жесткими и злобными словами — он сам был застенчивым, сердечным и тихим человеком, которого соседи в Зильс-Мария называли «отшельником», — вы можете найти его в ужасе, увидев пропасть, в которой живут цивилизованные люди. человечество шло. И к несчастью пылких критиков, ими часто злоупотребляют. Насколько я могу судить, у Ницше на самом деле не было четкой политической позиции и он вообще не осознавал — возможно, подобно Марксу, например, — какой ущерб могут нанести радикальные философские взгляды, если их внедрить в реальную политику и соответствующим образом адаптировать.Это бремя, которое должны нести все «аристократы мысли». Только в одном месте, я думаю, в О генеалогии морали он, мимоходом, произносит следующее о своих критиках: «Вам не нравится правительство — но вы думаете, что вы вообще его заслуживаете?» Он имеет в виду, что мы должны — особенно критики — иногда помнить, какое благо почти любое правительство для нас, особенно если мы понимаем, что для его создания мы почти ничего не сделали, а значит, вряд ли заслужили это. Это действительно крупная политическая идея, забытая со времен Гоббса или Берка.

Thiele: В той мере, в какой политика приравнивается к управлению государством, не может быть никаких сомнений в отношении позиции Ницше. Государство он считал угрозой (развитию) высшей личности, а высшую личность — угрозой государству. Истинное величие аполитично или даже антиполитично. Ницше утверждает, что написал свои произведения таким образом, что они вряд ли будут использоваться в политических целях, полезны и не приятны для чтения для масс или для политических партий.Но их использовали, по-видимому, не «законные читатели», для которых прямо писал Ницше.

Очевидно, аудитория Ницше была больше и менее достойна, чем ожидалось. Но что означало бы возложить на него ответственность за непристойное использование его сочинений? Мы могли бы захотеть исследовать, следуя рекомендации Ницше, психологический эффект и цель этого морального учета. Почему мы чувствуем потребность в обвинении и таком ретроспективном ведении магазинов? Ницше может нас многому научить.

Возможно, мы просто говорим, что в двадцатом веке все могло бы пойти лучше, если бы Ницше был более благоразумным? Это может быть правдой, хотя по-настоящему узнать об этом невозможно. Но готовы ли мы променять Ницше со всеми его плодовитыми бесчинствами на более добрых и мягких людей? Будет ли Ницше, обладающий умеренностью и обладающий политическим чутьем, узнаваем как Ницше?

Это могло бы быть более психологически обнадеживающим для нас, если бы Ницше был понятен как коллега-демократ, либерал или пацифист.Но достижение такого прочтения означало бы для Ницше такое же ужасное впечатление, как и нацисты, изображающие его антисемитом, склонным к войне, тевтонским националистом. Ницше — это Ницше; его произведения были написаны для оправдания его существования. Я не против, чтобы читатель считал писателя ответственным за свои слова, лишь бы игра с судьей не мешала ему читать серьезно.

K&K: Полезна ли и / или актуальна ли критика эгалитаризма Ницше для современных дебатов о либеральной демократии?

Рорти: Критика эгалитаризма Ницше неоригинальна и неинтересна.Опыт показал, что высокая культура и проявление индивидуального гения остаются возможными даже в массовых демократиях, странах, в которых правители выбираются толпой. Ни одно из предсказаний восемнадцатого и девятнадцатого веков о том, что правление толпы приведет к вульгаризации мысли и жизни, не сбылось.

Patton: Критика эгалитаризма Ницше чрезвычайно актуальна для современных дебатов о либеральной демократии. С одной стороны, среди современных теоретиков либеральной демократии нет единого мнения относительно ответа на вопрос Амартии Сена: «равенство чего?» С другой стороны, либерально-демократическая теория мало что может сказать о многих проявлениях неравенства между людьми или о типах политических отношений, которые должны устанавливаться между неравными существами (людьми, а также другими животными).Либеральная демократия имеет тенденцию игнорировать различия личности, вкусов, ценностей, культурных взглядов и поведения, которые влияют на способность человека «использовать всю свою силу и достичь максимального ощущения власти» (GM III: 7). Он имеет тенденцию экстраполировать политическое равенство людей на моральное равенство их соответствующих представлений о благе, конечно, при условии, что они не нарушают определенные минимальные стандарты избегания вреда другим или «разумности». Таким образом, не принимаются во внимание важные различия между образом жизни и характером, которые существенно влияют на способность людей пользоваться своей свободой, за исключением тех случаев, когда они могут быть отнесены к обстоятельствам, за которые они не несут ответственности, и в этом случае компенсация в какая-то форма может быть из-за.Помимо этого, выбор людей — это их собственная ответственность, и либерализм не выносит суждений о ценности конкретного выбора или основаниях для выбора. Презумпция равенства позволяет либерально-демократическому правительству избегать принятия на себя ответственности за решения, которые могут быть деструктивными, вредными или лишающими людей возможности.

Напротив, историческая концепция Ницше о человеческой природе как о сложном биологическом и культурном феномене (выражении воли к власти) позволяет ему проводить качественные различия между разными способами существования и действия.Важнейшим элементом его понимания человеческой природы является чувство силы. Это чувство силы является важным аспектом человеческой деятельности, поскольку оно развивается с течением времени. Уровни чувств и интерпретации в каждом человеческом действии подразумевают сложную взаимосвязь между увеличением или уменьшением силы человека и его или ее результирующим чувством силы. Как показывает долгая история магических, суеверных и религиозных практик, нет необходимой связи между повышенным чувством силы и действительным увеличением силы.Гипотеза Ницше в О генеалогии морали (GM) состоит в том, что те действия, которые до сих пор больше всего способствовали усилению чувства власти — все формы деятельности, направленные на добро, как это определяется рабской моралью христианства, — не действуют. усилить, но может даже подорвать силу «типичного человека» (Предисловие 6 к GM). И поскольку то, что переживается как ослабление чувства власти (страдания), на самом деле может быть средством повышения способностей человека, Ницше настаивает на важности страдания и на близорукости тех, кто выступает за устранение страдания во всем. его формы (например, BGE 225).

Не видя возможной асимметрии между усилением ощущения силы и увеличением фактической силы , критики Ницше не видят, что его качественные различия между более сильными и более слабыми формами жизни, активными и реактивными формами воли к власти не совпадают. подразумевают, что человеческая природа обязательно предполагает враждебные формы проявления власти над другими. Таким образом, в то время как в Daybreak (18) он указывает, что одним из наиболее распространенных способов достижения чувства силы на протяжении всей истории были формы жестокости, применяемые к другим в ходе развлечения, наказания или поклонения богам; в The Gay Science (13) он предполагает, что причинение вреда другим — меньшее средство вызвать чувство власти в себе, чем акты доброжелательности по отношению к ним.Другими словами, желание причинить боль другим — это средство обретения чувства власти, характерного для относительно слабых людей. Поскольку история культуры включает в себя историю жестокости по отношению к другим, это происходит потому, что это в подавляющем большинстве случаев история людей рабского типа, чей основной образ действий является реактивным и негативным.

Усиление чувства власти за счет помощи или помощи другим — характеристика относительно сильных или «благородных» типов. В Beyond Good and Evil (BGE) благородные типы определяются своей властью над собой, а не своей властью над другими: «На переднем плане есть чувство полноты, силы, которая хочет переполниться, счастья связано с состоянием высокого напряжения, сознанием богатства, которое хочет дарить и раздавать.Благородный человек помогает и несчастным, хотя и не из жалости (или почти никогда), а скорее из импульса, порожденного чрезмерным изобилием власти »(BGE 260). Есть много способов помочь или принести пользу другим, которые могут усилить ощущение силы тех, кто помогает, за счет ощущения силы тех, кому помогают. Христианская благотворительность — один из любимых примеров Ницше, но современный светский эквивалент — это разновидности пассивной социальной помощи или то, что аборигены в Австралии называют «сидячими деньгами».Трудность для более высокого типа, наделенного добродетелью «дарения», примером которой является образ Заратустры, состоит в том, чтобы найти способы увеличения силы других, которые также усиливают их чувство силы, а не чувство силы дающего.

В статье Daybreak (23) Ницше предполагает, что именно слабость человека сделала чувство власти одной из самых тонких человеческих способностей: «[…] потому что чувство бессилия и страха было в состоянии почти непрерывной стимуляции так сильно и так долго, чувство силы развилось до такой степени тонкости , что в этом отношении человек теперь может сравниться с тончайшим золотым балансом.Это стало его сильнейшей склонностью; средства, обнаруженные для создания этого чувства, почти составляют историю культуры ». История политической культуры, понимаемая в этих терминах, может многое предложить современной либерально-демократической теории. Это позволяет нам увидеть, что традиционные представления об основе и степени политической власти апеллируют, прежде всего, к страху и бессилию людей, составляющих политическое сообщество. Это позволяет нам поднимать различные вопросы о природе политической власти и институтов в сообществе суверенных лиц.Поскольку критика Ницше современного эгалитаризма направлена ​​прежде всего на культурные и психологические аспекты личности, это не противоречит приверженности строгому равенству в отношении юридических и политических аспектов личности. Но он поддерживает своего рода моральный перфекционизм, которого нет в современной либерально-демократической теории.

Münz: Даже если сегодня об этом мало думают, это было важно для развития либеральной демократии, потому что демократия должна уважать своего рода «эгалитаризм», например, равные законы для всех, равные права, равные возможности и т. Д. , которую Ницше атаковал как выражение корысти слабых, рабов, брошенных жизнью на обочину.Однако он также указал на важные вещи, из которых можно было поучиться. Он говорит, например, что «мы уже привыкли к учению о равенстве людей, но не о фактическом равенстве». Это наблюдение, о котором либеральная демократия должна постоянно думать.

Schrift: Я обращаюсь к этому в предыдущем ответе. Но, чтобы быть более конкретным, я думаю, что его критика эгалитаризма, которую он разделяет с Платоном, я могу добавить, весьма актуальна для текущих дебатов о демократии в США.Можно утверждать, что демократия больше не работает в США, отчасти потому, что поляризация правых и левых позволяет чрезвычайно небольшому числу избирателей фактически определять, какая партия находится у власти. Я сам сомневаюсь, что тот факт, что Джордж Буш был переизбран в 2004 году после того, как он, возможно, проиграл, а затем украл выборы в 2000 году, и придумал ли предлог для продолжения военного предприятия, которое оказалось катастрофическим как для Ближнего Востока, так и для США. США, которые поставили США в противоречие с остальным цивилизованным миром, являются свидетельством того, что Ницше был прав в своей критике эгалитаризма.

Bergmann: Ницше был антилиберальным до злого умысла, не столько в том смысле, что он хотел помешать подъему демократии, но, скорее, занимая позицию постдемократического критика, стремящегося подорвать ее гегемонию. Триумф народа и новая женщина были близки, по крайней мере, так он утверждал. Бисмарк и Вагнер, по-разному, маргинализировали либеральную традицию 1848 года. Реакция Ницше выражала затмение немецкого либерализма при его жизни. В 1888 году он оплакивал смерть последней надежды немецкого либерализма — императора Фридриха III.Новосад: Здесь необходимо провести некоторые различия. Тем не менее, факт остается фактом: Ницше определил опасность определенного типа эгалитаризма, а именно эгалитаризма, питаемого обидой. Что-то вроде «рабского менталитета» действительно существует и в очень культивируемых формах. Это действительно яд, разрушающий любую культуру.

Sokol: Мне кажется, что Ницше критикует не эгалитаризм, а некую бесформенность, удобство и неспособность стоять на собственных ногах и мыслить своей головой.На первый взгляд Ницше кажется авторитарным, но в «Заратустре» он говорит: «Поэты слишком много лгут — и Заратустра тоже поэт». Он не дает никаких объяснений, не сомневается в своей позиции и таращит свои аргументы налево и направо. Но на самом деле он отчаянно ждет, когда кто-нибудь где-нибудь встанет и начнет защищать все эти славные ценности — но все же тишина. «Все заслуживает гибели», все напрасно, но только не для Ницше. Правда, из его работ вряд ли можно вывести какую-либо политическую философию, но она бесценна как шокирующий звонок для пробуждения в праздные времена и среди равнодушных людей, которые понятия не имеют, что с ними происходит и что, собственно, может поглотить. их.Ницше — не хороший советчик или учитель, а скорее эсхатологический пророк. Тот факт, что большая часть его пророчеств исполнилась, не полностью его вина.

Thiele: В той мере, в какой вера в равенство прекращает борьбу за рост, утверждает Ницше, она составляет «принцип , враждебный жизни , агент разложения и разрушения человека, попытку убить будущее человека. , признак усталости, тайный путь в небытие ». Очевидно, что либеральная демократия не может смотреть на Ницше как на своего отца-основателя или сторонника поддержки.Но может найти в нем достойного критика. И в некоторых отношениях мы, либеральные демократы, лучше всего можем использовать Ницше как внутреннего критика.

В Человек, все слишком человечно мы читаем, что «У каждого бывают хорошие дни, когда он открывает свое высшее« я »; и истинное человечество требует, чтобы каждый оценивался только в свете этого состояния, а не состояния его несвободы и рабства в течение рабочего дня […] Многие живут в страхе и унижении перед своим идеалом и хотели бы отрицать его: они боятся своего высшего «я», потому что, когда оно говорит, оно говорит властно.Более того, он обладает призрачной свободой приходить или держаться подальше по своему желанию; по этой причине его часто называют даром богов, тогда как на самом деле это все остальное, что является даром богов (случайности): однако это сам человек ». Такие строки могли быть написаны Эмерсоном, Торо или Уитменом, американскими поэтами-теоретиками демократической культуры. Прославлять лучшее, что есть в человеческом опыте, подразумевает искупление идеала, если не практики, демократии. И если практика либеральной демократии и эгалитаризма заставляет нас предполагать худшее, а не лучшее в человеческом существе, то критика Ницше предлагает полезное тонизирующее средство.

Слишком часто мы организуемся политически — в кампании, партии, политику и институты — исходя из самого низкого уровня, до которого опускаются люди в их несвободе и рабстве в течение рабочего дня. Политика, апеллирующая к наименьшему общему знаменателю, — это, конечно, не все, чем может быть демократия.

K&K: Как вы понимаете концепцию Ницше о «Смерти Бога»? Являются ли его нападки на монотеистические религии и все те идеологии, которые претендуют на место Бога, все еще актуальны сегодня?

Рорти: Я думаю, что Ницше был прав в том, что человеческая жизнь была бы лучше, если бы мы могли избавиться от Бога — от идеи сверхчеловеческой силы, которая заслуживает нашего уважения и послушания.Если бы мы все считали, что ничему не обязаны уважать ничего, кроме своих собратьев, это сделало бы человечество еще более счастливым. Я считаю, что отказ от метафизики (отвержение, свойственный Хайдеггеру) во многом обязан Ницше и как достойное похвалы интеллектуальное движение.

Münz: Я понимаю это очень широко, как и другие выражения его тезиса о необходимости переоценки всех ценностей. Для него смерть Бога означает не только атеизм, но и все, что связано со старым теистическим мышлением, включая до-Ницшеанский атеизм.Необходимо отказаться не только от Бога, но и от старой метафизики и рационализма, обратившись к сенсуализму, не презирая жизнь, а утверждая ее. Необходимо отвергнуть старую иудео-христианскую мораль и даже старую теорию познания, согласно которой внешняя реальность, независимая от нас, будь то Бог, материя или что-либо еще, познаваема. Здесь на Ницше оказал влияние Дарвин. Ницше дошел до противоположной крайности в морали и политике. Я думаю, что его нападки на монотеистическую религию по-прежнему актуальны.Давайте упомянем трудности, с которыми мир сталкивается сегодня с исламом. И разве не поклонялись Гитлеру и Сталину как богам? Склонность людей поклоняться человеческим богам все еще жива.

Schrift: Я определенно надеюсь, что его нападки на религию, и, в частности, на монотеистические религии, все еще актуальны сегодня, поскольку я согласен с большей частью его критики, которая во многом разделяет критику Фейербаха, Маркса и Фрейда. «Смерть Бога» можно понять по-разному: как потеря веры в личного Бога-творца, которую Ницше считал неизбежной реакцией постпросвещенческой, постдарвиновской культуры; как отказ от абсолютной основы традиционной морали; как «сущность» христианства, как сказал бы Фейербах.

Bergmann: Атеизм Ницше был сформулирован на языке сожаления: Бог мертв; мы убили его; нигилизм, увы, наша судьба; давайте будем сильными и идти вперед и т. д. Это было связано с ощущением, что затмение христианской культуры создает вакуум, который порождает новые фанатизмы. В этом смысле он атаковал национализм как новую светскую религию.

Новосад: На этот вопрос невозможно дать краткий ответ. Он включает в себя очень сложную философию истории или суждение об истории западной цивилизации.С некоторым упрощением можно предположить, что то, что Ницше хотел сказать своей концепцией «смерти Бога», — это то, что религия и особенно христианство утратили свою реальную формирующую силу. В евроатлантическом регионе религия стала делом культуры, традиций или просто украшением. С конца восемнадцатого века христианство реагировало только на новые исторические тенденции и реагировало только с опозданием на несколько десятилетий. Тот факт, что идеологии, претендовавшие на замену христианства, терпели поражение одна за другой, не является убедительным доказательством силы христианства, а только слабости его противников.Когда я говорю о слабости христианства, я имею в виду христианство как силу, формирующую общество, а не христианство как веру отдельного человека.

Сокол: Я начал читать Ницше только будучи взрослым, но с первого взгляда мне было ясно, что он говорит от ужаса и смятения. «Смерть Бога» исходит от Гегеля и, конечно же, от христианского богословия. Такой ужасный приговор — и все действуют как ни в чем не бывало. «Мы убили его», — добавляет Ницше, но «можем ли мы себе это позволить?» Все притворяются христианами, но на самом деле они ни о чем не заботятся, ни к чему не относятся серьезно и остаются довольными и праздными только потому, что у них все в порядке.Разбудит ли их хотя бы богохульство Ницше? Один афоризм называется: «Как истинный Бог стал притворством?» Христианство укрощало Бога, пока он не превратился в нечто туманное, ни от кого ничего не требующее. Согласно Ницше, это «смерть Бога». А для него всякий, кого это не беспокоит, — «нигилист». Боюсь, что это статус-кво сегодня — не как «критика Бога» (это было бы полнейшим вздором), а как человеческое безразличие и апатию. Хотя при их отсутствии у всех религиозных и псевдорелигиозных идеологий не было бы их главного ингредиента — податливого человеческого материала.

Thiele: Ницше предлагает нам два выбора: мы можем преследовать активный нигилизм или мы можем принять пассивный нигилизм. Последнее проистекает из «ненависти к жизни». Первое возникает из благодарности за жизнь. Последний нигилист — последний человек, убийца Бога, которого Заратустра обвиняет: «Вы не могли вынести того, кто видел вас, — кто видел вас немигающими, и насквозь, вы самый уродливый человек! Вы отомстили этому свидетелю ». Хотя Ницше редко признается в этой роли, он ставит перед собой задачу выследить убийцу Бога.После того, как его судят и признают виновным, Ницше надеется возвысить вместо себя активного творческого нигилиста. Этому жизнеутверждающему нигилисту удается противостоять мирским страданиям, не клевещая на мирскую жизнь.

Объяснять страдание как наказание за совершенные грехи или как вексель, который нужно выкупить за счастье в загробной жизни, по сути, означает осуждение жизни. Жизнь — это рост, а рост — это преодоление самого себя. Удаление старой кожи не безболезненно.

Ницше не брал на себя ответственность за смерть Бога, но он показал нам, как праздновать поминки.Ницшеанский проект заключался в установлении страсти к росту и величию в мире без богов. Этот проект требует, чтобы мы занимались искусством суждения. Это требует решения в отсутствие окончательных судей с белыми бородами. Это требует осуждения без взгляда бога, с которого можно было бы с уверенностью вынести наш вердикт.

Вопрос, который Ницше поставил (но часто не смог проиллюстрировать себя), заключается в том, как нам развивать искусство суждения, одновременно противодействуя негодованию, проекциям, страхам и эго-инвестициям, которые делают нас (морально) осуждающими? Да, этот сложный проект воспитания суждений особенно необходим сегодня, в эпоху растущего фундаментализма и нетерпимости.

Как нам научиться правильно судить, не подрывая своей благодарности за мирскую жизнь? Немалый подвиг. Достойный богов.

K&K: Как вы понимаете проект Ницше по переоценке всех ценностей? Вы думаете, что это обрекает его на моральный и культурный нигилизм? В частности, что вы думаете о критике Ницше «стадных ценностей»?

Рорти: Я думаю, что «переоценка всех ценностей» — слишком амбициозный лозунг. Нам не нужна революция в нашем моральном мышлении.За последние столетия мы добились большого морального прогресса за счет частичных реформ. Продолжение такой реформы — наша лучшая надежда на будущее.

Münz: Проще говоря, я понимаю это как попытку установить противоположное тому, что было и остается: установить истину согласно Ницше. Ницше был психоаналитиком. Он погрузился в человеческий интерьер. Он искал основы старых моральных ценностей и находил их главным образом в сублимированных усилиях «стада», направленных на получение власти над сильными людьми.В отличие от них, он попытался установить свои истинные ценности: мораль мастера. Я думаю, что это не ставит его в положение морального и культурного нигилизма. Он не только сказал «Нет», он не только снес, но и построил. Он установил свою собственную философию. О нигилизме можно говорить только с точки зрения старого мировоззрения, которое он действительно стремился полностью разрушить.

Bergmann: Ницше был культурным героем модернизма, культурной революции, сопоставимой с Реформацией или Просвещением.Его критика стадных ценностей отражена в позиции авангарда: элитарность для настоящего, демократическая для будущего. Ницше превозносил сверхчеловека, презирающего массу, но он также играл роль Заратустры, несущего пастве новое евангелие, утверждающее жизнь.

Новосад: Ницше наименее оригинален в том, что касается его критики стадных ценностей. Если мы посмотрим на работы любого важного мыслителя девятнадцатого века, мы обнаружим критику стадных ценностей, псевдоиндивидуализма, уравновешивания или отчуждения.Здесь следует отметить, что критика стадных ценностей не должна превращаться в выражение негодования со стороны тех, кто считает себя представителями более высокой культуры. Мы можем считать почти само собой разумеющимся, что мы живем в эпоху «переоценки всех ценностей». В этой переоценке участвует даже христианство. Несмотря на свой реальный или предполагаемый консерватизм, даже католическая церковь отличается, очень отличается от того, чем она была в девятнадцатом веке. Для Ницше нигилизм — проблема, а не решение.На самом деле у него нет решения. То, что он считает решением — идею сверхчеловека — на самом деле является призраком, иллюзией. Он справедливо считает, что качество отдельных социальных формаций можно измерить по условиям, которые они создают для «успеха индивидов», но он не предлагает никаких критериев, которые позволили бы нам решить, кто «преуспел» или кто добился успеха. — Ницше или Ганди.

Sokol: Считать Ницше нигилистом — ошибка, ненаблюдательное прочтение.Он был довольно чутким человеком, ужасавшимся миру, в котором ничто не имеет правил и ничего не стоит. Действительно, «нигилист» — это ругательство, брошенное другим. Ницше иногда называет даже себя нигилистом, но по совершенно другой причине: у всех есть рот, полный ценностей, но на самом деле все они ведут себя как скот, как сытое «стадо». То, что они называют «ценностями», — всего лишь деревянные идолы, которые ниспровергнуты сами. Люди не ищут никаких «ценностей»; скорее они следуют за другими, как стадо.Верно и сегодня, что ценность имеет только редкое, трудное, рискованное и требовательное, и все мы избегаем этого. Мы предпочитаем ждать, как все обернется.

В одном вопросе Ницше, как и Хайдеггер, может ошибаться. На самом деле нам сегодня чрезвычайно трудно смело выйти из «стада» ( das Man Хайдеггера, или, говоря современным языком, «мейнстрим»). Чтобы человек решился на это, ему нужна хотя бы надежда, что неудача не будет означать личную катастрофу.Экономика для этого хорошо оборудована: есть «общества с ограниченной ответственностью», правила страхования и банкротства. Но в сфере морали и личной оценки человек утратил вместе с христианством такие понятия, как покаяние, прощение и примирение. Без них сложно рискнуть проиграть, особенно когда, как говорит Паскаль, нам не так много не хватает.

Thiele: Ницше писал: «Моя философия направлена ​​на упорядочение рангов, а не на индивидуалистическую мораль.Идеи стада должны господствовать в стаде, но не выходить за его пределы ». Переоценка всех ценностей не означает отказ от всех ценностей. Когда Ницше переоценивает наши нравственные привычки, он подчеркивает, как они становятся препятствием на пути к свободе, когда служат конечным пунктом назначения. Но это не означает отказ от их использования и преимуществ. Их можно использовать как ступеньки.

Высшее по рангу свидетельствует о постоянном стремлении к совершенству. Это стремление вызывает эндемические изменения в личности, вовлеченной в проект преодоления самого себя.Точно так же, как личным привычкам и необходимости выходить за их пределы во всем самопреодолении, есть потребность в стадных ценностях и необходимость выходить за их пределы. Стадные ценности, которые я понимаю как нравственные привычки, ведущие к общей жизни, представляют собой ценные достижения, которые вносят вклад в нашу личную и социальную конституцию. Хотя Ницше часто читается как сторонник их полного отказа, я считаю, что он понимал необходимость опираться на них.

«Давайте жить выше самих себя, — призывал Ницше в письме, — чтобы мы могли жить сами с собой.«Жить над собой — значит возвыситься над привычным и стадным. Но, в конце концов, цель состоит в том, чтобы жить с самим собой, включая все те личные и социальные привычки, которые делают человека уникальным человеком и человеком. Цель человеческой жизни — не создание утопии, в которой победоносные силы радикального индивидуализма и свободного духа уничтожили все стадные ценности и личные привычки. У жизни нет цели, кроме самой себя. Битва между индивидуальным духом и стадными привычками не является прелюдией к будущему состоянию безнапряженного существования.Хорошая жизнь — это жизнь повседневной борьбы с привычным и стадным в каждом из нас, борьба, которая не умаляет того, что она стремится превзойти. Такое осуждение было бы клеветой на жизнь.

Я писал о Ницше с точки зрения политики души. Основное предположение состоит в том, что все, что Ницше говорит о внешней, мирской политике, является отражением его надежд и страхов относительно его собственного внутреннего устройства. Точно так же психо-духовное преодоление себя, которое он с такой остротой описывает в своих трудах, находит свои модели в мирской борьбе за власть.Итак, я утверждаю, что порядок рангов, который отмечает Ницше, должен быть достигнут прежде всего в пределах собственной души. В этой внутренней конституции, признает Ницше, стадные ценности имеют свое место. Как и личные привычки, они служат прочной основой, позволяющей летать свободному духу. Уберите асфальт, и вы никогда не оторветесь от земли.

K&K: Как вы думаете, в чем состоит актуальность атак Ницше на национализм сегодня?

Рорти: Я не думаю, что критика национализма Ницше имеет какое-то особое значение.Национализм — очень плохая вещь, но мы узнаем, чем он опасен, изучая историю, а не философски размышляя.

Münz: Я думаю, что они все еще актуальны. Национализм все еще жив, особенно в сегодняшнем «смешении рас», которое предвидел Ницше. Он также осознавал процесс «происхождения европейца», в котором он видел антинационалистические тенденции, но он довольно проницательно указал, что это выравнивание и усреднение людей могло бы стимулировать возникновение «исключительного человека с самым большим опасные и пленительные качества », потому что вновь созданным рабам потребуется хозяин.С некоторой неприязнью мы можем увидеть в этом происхождение нацизма; или, скорее, нацисты также могли принять эту идею и называть себя расой господ.

Schrift: Я думаю, что атака Ницше на национализм очень актуальна, особенно с точки зрения нового проекта ЕС. Я думаю, что его призыв к «хорошим европейцам» основан на идеях, которые нынешним мыслителям, пытающимся избежать наследия европейских национальных государств, следовало бы изучить.

Бергманн: Ницше обратился к доброму европейцу на пике европейского космополитизма.Он был пораженцем по отношению к бисмарковскому проекту немецкого господства и скептически относился к Соединенным Штатам (один фрагмент содержал фразу «Нет американского будущего!»). Он отражал европеизм модернистского движения, в котором он был ведущей фигурой.

Novosád: Насколько мне известно о работах Ницше, критика национализма, национальных ограничений, немецких ограничений, возможно, является самым положительным моментом в его поучительных текстах. Я даже думаю, что соображения Ницше о генезисе наций и современного национализма актуальны и сегодня.Сегодня мы лучше понимаем его тезис о том, что нации — это не фиксированные явления природы, а творения людей.

Sokol: С одной стороны, эти нападки подтверждают, что Ницше не был традиционным шовинистом или расистом в сегодняшнем смысле этого слова. С другой стороны, мне кажется, что он очень недооценил национализм и относился к нему с презрением. Он не беспокоился о том, куда это на самом деле идет и что выражает, почему оно было таким сильным именно в его период. Ему и в голову не приходило, что это могло стать заменой «ценности» бесформенному «стаду» и вызвать столько разрушения.Таким образом, с Ницше в этой области мы далеко не уйдем.

K&K: Как, по вашему мнению, Ницше отнесется к тому, как либеральная демократия развивалась в прошлом веке? Считаете ли вы, что его пессимизм по поводу будущего «демократического человека» был необоснованным?

Рорти: Ницше никогда не позволял себе беспокоиться о фактах, поэтому возродившийся Ницше, вероятно, не захотел бы слушать людей, указывающих на то, что демократия хорошо зарекомендовала себя за столетие после его смерти.Я не думаю, что существует такое понятие, как «демократический человек». Демократия — это способ упорядочить человеческие дела — лучший из изобретенных до сих пор способов. Но такой способ распоряжения делами не предполагает и не создает особого рода человеческого существа.

Patton: Ницше был бы весьма критически настроен по отношению к тому, как либеральная демократия превратилась в форму правления многих меньшинством на основе страха, моральной паники и грубых форм экономического корысти. Он может даже возразить, что эгалитарный подход к целям и образу жизни служит политической цели, помогая поддерживать преимущественно пассивное и послушное население.Но какими бы ни были пределы этого эгалитаризма, он поддерживает формы политической свободы, которые позволяют выработать критические реакции. Есть признаки того, что либеральная демократия также будет развиваться таким образом, чтобы поощрять более активное и ответственное гражданство. В той мере, в какой либеральная демократия допускает дальнейшую эволюцию человеческого животного вместе с его культурными и политическими формами, есть основания для оптимизма в отношении будущего.

Münz: Я думаю, он бы больше критиковал это как дальнейший упадок современного человека, и поэтому он бы указал на еще большую потребность в сверхчеловеке.Или он бы еще раз подчеркнул важность личностей прошлого, которых он считал великими и сильными, таких как Наполеон, Чезаре Борджиа и другие. В то же время Ницше мог бы считать, что демократия также способствует росту великих личностей. Это произошло бы в результате естественного отбора. Либеральная демократия также уважает естественное неравенство способностей людей. Но он делает это на основе совершенно иных предположений, чем те, которые были приняты Ницше. Пессимизм Ницше в отношении будущего демократического человека мог быть неоправданным.Жизнь развивалась в направлении, которое Ницше не мог предвидеть — отчасти благодаря усилиям «народа», а не посредством велений таких людей, как Ницше, Франко, Гитлер или Сталин.

Schrift: Здесь я должен повторить свою предыдущую мысль: тот факт, что Гитлер был всенародно избран в Германии, или тот факт, что Джордж Буш был переизбран в 2004 году после того, как, возможно, проиграл, а затем украл выборы в 2000 году, и после принятия ряда политических решений, которые были неразумными, действительно в значительной степени «антиамериканскими», а также в значительной степени, как известно, были основаны на лжи и идеологических обязательствах, которые имели мало связи с геополитическими реалиями Day, указывает на тот факт, что пессимизм Ницше в отношении «демократического человека» может быть более чем оправданным.

Bergmann: Пессимизм Ницше оказался пророческим, но его пророчества предполагали силы его времени, национализм и социализм, и они разыгрались в двадцатом веке. Мы живем в пост-ницшеанском веке.

Novosád: Я не уверен, что Ницше действительно понимал политические процессы своего времени. Если мы посмотрим более внимательно на его тексты — которые, по крайней мере, номинально относятся к его времени, — мы обнаружим, что они в основном являются вариациями древних текстов.Критика демократии Ницше — это всего лишь повторение взглядов Платона и Аристотеля. Это не результат оригинального анализа политического развития современного общества. Он не читал газет, он читал Платона. Он оставался последователем Платона в том, что касается социальных взглядов (хотя он считал себя и фактически был противником онтологии и эпистемологии Платона). Это, по-видимому, источник его взгляда на то, что развитие одной группы возможно только за счет порабощения и варварства другой группы.Поэтому он считал идею равенства препятствием на пути формирования «успешных личностей». Он едва ли мог представить себе сочетание либерализма и демократии. Вполне возможно, что он не отверг бы эту комбинацию, но принял бы ее как возможность. Ницше рассматривал демократию только как распространение потребительского подхода к жизни. Он оставался слепым к возможности того, что демократия может способствовать развитию способности принимать решения о том, какой стиль жизни принять.

Sokol: Ницше был консервативным романтиком, который придавал большое значение своей чести, уровню мышления, образованию и так далее. Как аристократ, он презирал необразованную чернь ( der Pöbel ), как это делал Гегель. Его отношение к демократии похоже на отношение Платона и Гоббса: большинство не может быть правым. Однако перед современным государством стоит другая проблема: как сохранить гражданский мир в обществе, где у людей так мало общего. Все, что у нас есть, — это наши права, и с этим у нас все идет хорошо.Он определенно не разделял той щедрости, с которой демократия дает всем равный голос. Другими словами, он не принимал и не понимал эту основную аксиому, которую я знаю от Фомы Аквинского: добро имеет тенденцию распространяться больше, чем зло. Тот, кто не принимает этого, должен иметь такую ​​же оговорку в отношении демократии и свободы, как Гоббс, Бентам или Ницше.

Слово «пессимизм» подходит Шопенгауэру или, возможно, сегодня Мэри Миджли, которая проповедует, что человек должен примириться с миром таким, какой он есть, и просто отказаться от ответственности за общество и за будущее.Это в лучшем случае какой-то комфортный, да простите — «буддийский» путь. Но это, конечно, не случай Ницше. Где бы он ни напал или напал, он всегда в тайне надеется, что где-нибудь он найдет кого-то, кто храбро встанет на защиту всех этих ценностей и докажет, что они не мертвы. Поэтому его больше всего угнетали те приверженцы, которые ехали за ним и повторяли его атаки, но без его глубокой боли. Для него это наихудшее проявление нигилизма: Alles ist wert zu Grunde gehen , все заслуживает гибели.Конечно, Ницше считал состояние мира плохим, но он так и не смирился с этим, а когда его надежды не сбылись, он впал в отчаяние и, наконец, сломался. Это веское свидетельство не того, что он нашел истину, но его искренности и даже его любви к человечеству. Он якобы сломался из-за сочувствия к лошади. К счастью, он был не Суперменом, а обычным смертным, который, возможно, взял на себя слишком много ответственности. Можно сказать, что для всех тех, кто его окружал, кто так умело уклонялся от ответственности (независимо от того, притворялись ли они, что миром движет научная или историческая необходимость), катастрофы наступили в двадцатом веке.Но, как я уже сказал, от Ницше нельзя вывести ни одной здравой политической философии, а только совершенно плохую. Ницше — хороший учитель только для тех, кто ему противостоит. Он напрасно тосковал по таким ученикам на протяжении всей своей жизни.

Ницше и альтернативные правые — Vox

«Можно сказать, что Ницше меня уговорил».

Именно так в июне прошлого года лидер белых националистов Ричард Спенсер описал свое интеллектуальное пробуждение к Атлантическому Грэму Вуду. «Красная пилюля» — это распространенный термин среди альт-правых для того «момента эврики», который переживается после конфронтации с какой-то темной и ранее скрытой правдой.

Для Спенсера и других энтузиастов альтернативных правых немецкого философа 19 века Фридриха Ницше эта темная правда звучит примерно так: все современные представления о расе, мире, равенстве, справедливости, вежливости, всеобщем избирательном праве — это полная чушь. Это конструкции, созданные людьми и позже закрепленные как вечные истины.

Ницше говорит, что мир находится в постоянном движении, что истины с заглавной буквы не существует. Он ненавидел моральные и социальные условности, потому что считал, что они душат человека.В одном из своих самых известных эссе, Генеалогия морали , которому Спенсер приписывает вдохновение для своего пробуждения, Ницше разрушает интеллектуальные оправдания христианской морали. Он называет это «рабской моралью», которую крестьяне развивают для подчинения сильных. «Опыт чтения этого был« потрясающим », — сказал Спенсер Вуду. Это перевернуло его «моральную вселенную».

Конечно, Ницше — это гораздо больше, чем это. Как человек, достаточно глупый, чтобы написать диссертацию о Ницше, я встречал много спенсеровских реакций на его мысли.И меня не удивляет, что старый немецкий философ стал путеводной звездой для растущего движения альт-правых. В его философии есть что-то панк-рок. Вы читаете это впервые и думаете: «Черт возьми, как я так долго был таким слепым ?!»

Но если вы читаете Ницше, как первокурсника колледжа, который зубрежку в середине семестра, вы обязательно неверно истолкуете его — или, по крайней мере, спроецируете свои собственные предрассудки на его работу. Когда это происходит, мы получаем «плохого Ницше», как недавно выразился Скотт Галупо из Week.

И похоже, что «плохой Ницше» вернулся, и он очень похож на то, что он делал в начале 20-го века, когда его идеи были несправедливо присвоены (первоначальными) нацистами. Так что сейчас хорошее время, чтобы вернуться к идеям Ницше и объяснить, что альтернативные правые понимают, а что нет в их любимом философе.

Белый националист Ричард Спенсер выступает перед избранными СМИ в своем офисе 14 августа 2017 года в Александрии, штат Вирджиния. Фото Тасоса Катоподиса / Getty Images

Одержимость упадком

В своей недавней книге о подъеме альтернативных правых ирландская академическая Анджела Нэгл обсуждает их одержимость цивилизационным упадком. «Они испытывают отвращение к тому, что они считают дегенеративной культурой, — сказала она мне в недавнем интервью.

Ницше приводил те же аргументы более 100 лет назад. История, которую он рассказывает в «Генеалогия морали », состоит в том, что христианство перевернуло классические римские ценности, такие как сила, воля и благородство духа.На смену им пришли эгалитаризм, общность, смирение, милосердие и жалость. Ницше видел в этом сдвиге начало великого демократического движения в западной цивилизации, которое отстаивало слабых над сильными, массы над личностью.

Альт-правые — или, по крайней мере, часть альт-правых — очарованы этим направлением мысли Ницше. Влиятельный блог альтернативных правых Alternative Right называет Ницше великим «провидцем» и опубликовал эссе, подтверждающее его предупреждения о культурном упадке.

«Будущие историки, вероятно, будут оглядываться на современный Запад как на сумасшедший дом, — пишет автор эссе, — где классические добродетели героизма, высокой культуры, благородства, самоуважения и разума почти полностью исчезли вместе с характерными чертами. взрослой жизни в целом ».

В его философии есть что-то панк-рок. Вы читаете это впервые и думаете: «Черт возьми, как я так долго был таким слепым ?!»

Христианство ошибочно, христианство право

В своем интервью The Atlantic Спенсер, признанный атеист, удивил Вуда своеобразной защитой христианства: эта религия ложна, но она «связывает воедино цивилизации Европы.”

Точка зрения Спенсера распространена среди альт-правых. Их не интересует учение Христа, но они видят, что все здание белой европейской цивилизации построено на основе христианских верований. С их точки зрения, христианский мир объединил европейский континент и сформировал белую идентичность.

Это парадокс: они считают, что Запад стал дегенеративным и слабым, потому что он усвоил христианские ценности, но они обнаруживают, что защищают христианский мир, потому что они верят, что это клей, скрепляющий европейскую культуру.

В августе прошлого года Vox Day, выдающийся мыслитель альтернативных правых (который часто цитирует Ницше в своих сообщениях), изложил основные принципы альт-правых в посте под названием «Что такое альт-правые». Есть ряд показательных моментов, одна из которых гласит:

Альт-Райт считает, что западная цивилизация является вершиной человеческих достижений и поддерживает три ее основных столпа: христианство, европейские нации и греко-римское наследие.

Ницше признал, что христианство играет центральную роль в развитии западной цивилизации, но вся его философия была сосредоточена на убеждении людей в том, что Запад должен выйти за рамки христианства.

Когда Ницше провозгласил, что «Бог мертв», он имел в виду, что наука и разум продвинулись до точки, когда мы больше не могли оправдывать веру в Бога, а это означало, что мы больше не могли оправдывать ценности, коренящиеся в этой вере. Его точка зрения заключалась в том, что мы должны считаться с миром, в котором нет оснований для наших высших ценностей.

Альт-правые пропустили эту часть философии Ницше. Их щекочет тезис о «смерти Бога», но они игнорируют его последствия.

«Аргумент Ницше заключался в том, что нужно двигаться вперед, а не возвращаться к этноцентризму», — сказал мне Хуго Дрочон, автор книги «Великая политика Ницше ». «Таким образом, Спенсер во многом застрял в« Тени Бога »- утверждая, что христианство закончилось, но пытается найти что-то, что заменит его, чтобы мы могли продолжать жить так, как будто оно все еще существует, вместо того, чтобы пробовать что-то новое».

Мужчина делает резкий жест через горло в сторону контрпротестующих, маршируя вместе с другими белыми националистами, неонацистами и членами альтернативных правых во время митинга «Объединяйтесь правых» 12 августа 2017 года в Шарлоттсвилле, Вирджиния. Чип Сомодевилла / Getty Images

Ирония расистских ницшеанцев

Альт-правые отвергают христианство, но настаивают на защите христианского мира от небелых. Но это не Ницше; это просто расизм. И недоделанная защита «христианского мира» — это попытка скрыть этот факт.

Ницше интересовали идеи, свобода мысли. В той мере, в какой он разрушил табу своего времени, он должен был высвободить творческие силы человека.Он боялся, что смерть Бога приведет к эре массовой политики, в которой люди будут искать новые «измы», которые дадут им групповую идентичность.

«Приближается время, когда борьба за господство над землей будет вестись во имя основных философских доктрин», — писал он. Под доктринами он имел в виду такие политические идеологии, как коммунизм или социализм. Но в равной степени он презирал национализм, который считал мелким и провинциальным.

Слушать, как Спенсер говорит о Ницше (и, к сожалению, я слушал его подкаст о Ницше), — все равно что слышать кого-то, кто так и не успел представить ни одну из своих любимых книг.Это разновидность дилетантизма, которую вы слышите на первом году семинаров по критической теории. Он использует такие слова, как «радикальный традиционалист» и «археофутурист», ни одно из которых ни для кого ничего не значит.

Как и многие поверхностные читатели Ницше, Спенсер взволнован радикализмом, но не воспринимает его всерьез. Отказ Спенсера от традиционного консерватизма явно уходит корнями в идеи Ницше, но фантазия Спенсера о белом этногосударстве — это именно то, что Ницше осуждал в Германии своего времени.

«Путь Ницше был не в большей [расовой] чистоте, а в большем смешении», — сказал мне Дрочон. «Его идеалом было объединить европейского еврея и прусского военного. Спенсер, насколько я понимаю, хочет только последнее. Ницше, хорошо это или плохо, тосковал по новому типу европейского гражданина, свободного от групповых привязанностей, будь то расовых, идеологических или националистических.

Расисты находят подтверждение в том, что Ницше предпочитает «арийское человечество», фразу, которую он использует в нескольких книгах, но этот термин не означает то, что расисты думают о нем.«Арийское человечество» всегда противопоставляется христианской морали в произведениях Ницше; это отсылка к дохристианскому язычеству. Во-вторых, во времена Ницше «ариец» не был чисто расовым понятием; в него также входили индоиранские народы.

Люди часто говорят, что нацисты любили Ницше, и это правда. Менее известно то, что сестра Ницше, которая отвечала за его поместье после его смерти, была сторонницей нацистов, которая позорно переставила свои оставшиеся записи, чтобы создать последнюю книгу, The Will to Power, , которая охватывала нацистскую идеологию.Это принесло ей благосклонность Гитлера, но оказало ужасную медвежью услугу наследству ее брата.

Ницше регулярно осуждал антисемитизм и даже поссорился со своим другом Рихардом Вагнером, протофашистским композитором, из-за яростного антисемитизма Вагнера. Ницше также осудил политику «крови и почвы» Отто фон Бисмарка, прусского государственного деятеля, объединившего Германию в 1871 году, за укрепление его власти путем разжигания националистических настроений и призывов к расовой чистоте.

Таким образом, невозможно согласовать философию Ницше с расовой политикой альтернативных правых, так же как было несправедливо обвинять Ницше во вдохновении нацизма.Но оба эти движения нашли достаточно двусмысленности в его мыслях, чтобы оправдать свою ненависть.

Альт-правые отвергают христианство, но настаивают на защите христианского мира от небелых. Но это не Ницше; это просто расизм.

Ницше как зеркало

Ницше любил говорить, что он «философствовал с молотком». Для кого-то на обочине, кипящего в собственной ненависти, отчуждении или скуке, его книги — это взрыв динамита. Все это разочарование внезапно кажется глубоким, как будто вы только что наткнулись на секрет, который оправдывает ваше состояние.

Он говорит вам, что мир неправ, что общество перевернуто, что все наши священные коровы ждут, чтобы их зарезали. Итак, если вы живете в полиэтническом обществе, вы отбрасываете плюрализм. Если вы привержены либеральной демократии, вы трубите о фашизме. Короче говоря, вы становитесь политически некорректными — и за это воображаете себя бунтарем.

Ницше был множеством людей — бунтарем, отшельником, мизантропом, но он не был расистом или фашистом. Он бы сторонился политики белой идентичности нацистов и альтернативных правых.Однако то, что его похитили расисты и фашисты, частично его вина. Его сочинения полны противоречий и загадок. И его зацикленность на будущем человечества легко спутать с разновидностью социального дарвинизма.

Но, в конце концов, люди находят в работах Ницше то, во что они вошли, уже веря. Вот почему альт-правые, одушевленные гневом и недовольством, находят в Ницше зеркало своего собственного негодования. Если вы ищете причину отвергнуть мир, который вам не нравится, вы можете найти его где угодно, особенно у Ницше.

История изначально была опубликована 17 августа 2017 года.

---

Поддержите ли вы объяснительную журналистику Vox?

Информированный электорат необходим для функционирования демократии. Vox стремится предоставлять четкую и краткую информацию, которая помогает людям понять проблемы и политику, которые влияют на их жизнь, — и это никогда не было так важно, как сегодня. Но наша отличительная объяснительная журналистика стоит дорого. Поддержка наших читателей помогает нам делать нашу работу бесплатной для всех.Если вы уже сделали финансовый вклад в Vox, спасибо. Если нет, подумайте о том, чтобы сделать взнос сегодня всего от 3 долларов.

.