Значение римских завоеваний для покоренных народов: 40 БАЛЛОВ !Охарактеризуйте значение римских завоеваний для покоренных народов. Можно ли

Содержание

40 БАЛЛОВ !Охарактеризуйте значение римских завоеваний для покоренных народов. Можно ли

То нет то?
Главная причина содержится, видимо, в том, что римляне умели завоевывать не только самих людей, но и их души. Завоеванные народы равномерно присоединялись к городской жизни и связанной с ней античной культуре, получали права римского гражданства и из подданных Рима сами преобразовывались в римлян. Со временем они начинали относиться к Риму не как к чужой и недоброжелательной силе, а как к своей новейшей отчизне, а к древней (греко-римской) культуре как к собственной своей. 

Образцом перевоплощения недругов в сограждан являются отношения римлян и галлов, занимавших в заключительные века до н. э. вескую часть Центральной и Западной Европы. Воинственные галлы, поселившиеся в Северной Италии, разгромили в начале IV в. до н. э. римскую армию, а затем разграбили и сожгли Рим. 

Спустя два столетия римляне ценой больших утрат подчинили для себя галлов Северной Италии. Еще через полтора столетия римский военачальник Юлий Цезарь захватил галлов, живших за Альпами на местности современной Франции.

Главной силой неодолимых легионов Цезаря были галлы из Северной Италии. 

Когда через 100 лет после Цезаря правитель Клавдий покорял Риму галлов, живших в Британии, основной силой его легионов были заальпийские галлы. В начале V в. н. э. галльский аристократ и выдающийся римский поэт Рутилий Намациан отправляясь из Рима на свою малую отчизну в Заальпийской Галлии, писал, обращаясь к богине Роме, олицетворявшей его большую родину: 

Разным народам единую ты подарила родину, 
Благо под властью твоей им беззаконье пренебрегать. 
Ты побежденным отдала участие в своем праве, 
То, что было весь мир, городом стало одним. 
Приобщение завоеванных Римом народов Европы к городской жизни и античной, то есть греко-римской культуре, несколько веков жизни этих народов в критериях древней цивилизации в окончательном счете и привели к тому, что изумительная культура малюсенького греческого народа стала основой современной западной цивилизации. Без греческой культуры и Римской империи современный мир смотрелся бы иначе, чем на данный момент, и мы сами, вероятно, были бы совсем иными.

Изучая историю старого Рима, мы можем превосходнее выяснить и осознать себя самих

Охарактеризуйте значение римских завоеваний для покорённых народом. Можно ли дать им однозначную — Мои Знания

Можно однозначно сказать, что римское завоевание стало переломным моментом истории покорённых народов. Положительное оно оказало воздействие или отрицательно, сказать не возможно, потому что мы не можем знать, что было бы с этими народами без данного завоевания. Тем не менее воздействие завоевания условно можно разделить на отрицательное и положительное.
Факторы положительного воздействия:
— прекратились постоянный войны между эллинистическими государствами и варварскими племенами, за исключением периодов гражданских войн, внутри империи царил мир;
— варварские народы приобщились к цивилизации именно благодаря римлянам;

— многие народы долгие века после падения империи пользовались римскими дорогами, амфитеатрами, домами и т.д, не в силах построить что-либо более качественнее;
— эллинистические цивилизации ещё больше сплотились, что привело к продолжению обмена достижениями культуры;
— римское право долгое время оставалось эталоном для наследников империи;
— внутри империи были созданы хорошие условия для торговли, особенно в эпоху принципата.
Факторы отрицательного воздействия:
— само завоевание порой приводило к большим жертвам, как и подавление восстаний;
— традиционные культуры галлов, кельтиберов и некоторых других народов серьёзно пострадали или были уничтожены;
— германцы, которые какое-то время были под римской властью, а потом её свергли, милитаризировались именно в борьбе с римлянами;
— каждый из народов потерял способность к самостоятельной обороне, потому попал под власть новых варваров вместе со всей империей.
Факторы нейтральные, однако ключевые для дальнейшего развития:
— единство империи во многом способствовало распространению христианства по всей её территории;
— Средневековая Европа состояла из королевств, а титул короля пришёл именно из Римской империи, Византия же просто была непокорённой Восточной Римской империей.

Какое значение имели римские завоевания для жителей покоренных земель и самих римлян?

Римская империя была самым большим государством Древнего мира. Особенностью правления римлян было включение покоренных народов в римскую жизнь. Римляне не ограничивались сбором дани и формальным признанием их владычества. Римская империя меняла жизнь покоренных народов и менялась сама вместе с ними.

Значение римского завоевания для покоренных земель

Чтобы понять, какое значение имели римские завоевания для жителей покоренных земель и самих римлян, необходимо рассмотреть такие изменения более подробно:

  • римляне строили дороги. Это способствовало отличному сообщению между провинциями. Соответственно, знания людей о мире расширялись. Если галл раньше знал только свою деревню и окрестности, то теперь он мог торговать или искать работу в больших городах далеко от дома;
  • римляне строили города, в которых были дома в несколько этажей, бани, водопровод, амфитеатры. Все эти признаки римской жизни очень привлекали варваров. Они развлекались, наблюдая за гладиаторскими боями, они отдыхали в банях, наслаждались водопроводом. Это делало их римлянами. Они воспринимали Рим, как источник хороших новшеств. То есть, Рим покорял варваров силой оружия, а удерживал их в подчинении демонстрируя им достижения своей цивилизации;
  • провинции жили по единым законам. Римские законы стали основой для современной правовой системы европейских стран. Четкие и понятные нормы были удобны. Поэтому, варвары ими пользовались и привыкли к римской системе отправления правосудия;
  • римляне учили детей племенной верхушки варваров. Они делали из них настоящих римлян. 

Таким образом, покоренные народы интегрировались в римскую жизнь, она становилась для них родной. Бывшие варвары становились римлянами в цивилизационном смысле.

Значение завоеваний для самих римлян

Римские завоевания имеют большое значение и для самих римлян. Они получали разнообразные товары со всего света в изобилии. Римляне торговали и богатели. Рост империи приводил к еще большим богатствам.

Стали практиковаться роскошные многодневные пиры. Римляне перестали быть суровыми аскетами. Они стали избалованным роскошью народом. Это и погубило Рим.

272-279 – Римское государство — Русская историческая библиотека

ГЛАВА X

 

Образование Римской державы

 

 

272. Долговечность Римского государства

От середины IV в., когда римляне начали делать завоевания вне Лациума, до середины I в., когда Рим завладел последним большим царством на Средиземном море, прошло около трехсот лет.

Образование обширной Римской державы не было делом быстрых завоеваний, подобных тем, которые совершены были первыми персидскими царями или Александром Македонским. Зато государство римлян оказалось и много прочнее прежних всемирных монархий. Царство, основанное Киром, Камбизом и Дарием Гистаспом, просуществовало лишь с небольшим два века, т.е. столько времени, сколько римлянам потребовалось на одно завоевание Средиземного моря от приобретения Сицилии до приобретения Египта (241–30). Преемникам Александра Македонского также совсем не удалось поддержать единства основанной им монархии. Между тем Римская держава, как единое государство, продержалась еще четыре века после Р. X., и если в V столетии западная её половина была разделена новыми народами, то восточная половина продолжала жить, как непосредственное продолжение великой империи, еще
целое тысячелетие.
Римляне не только постепенно, а не сразу создали свою мировую державу, но и сумели довольно прочно связать между собою её части в одно целое.

 

273. Состав римской державы

Рим начал свои завоевания, как городская республика, каких было много в древней Греции и Италии, да и долгое время после того, как создалась его громадная держава в трех частях света, сам он все еще продолжал оставаться государством‑городом, в союзе с которым и под властью которого находились другие города и страны. Лишь к концу своего исторического существования, как главы мировой державы, Рим превратился из города‑государя лишь в простую столицу государства. Все города и земли, которые завоевывались Римом, не включались в состав самой республики, или римской общины (civitas), но становились в подчиненное к ней отношение то как

союзники, то как подданные державного римского народа. Граждане Рима могли жить и не в Риме, но только в нем они могли проявлять свою верховную власть над миром, – в Риме, где они подавали голоса в комициях, где находился их сенат, где решались и судьбы подвластных народов и стран. Союзники и подданные должны были чтить величество (majestas) державного римского народа, который очень строго наказывал всякое оскорбление этого величества. Все свободное население державы Рима делилось на союзников и подданных. В положении первых находились главным образом жители Италии (Средней и Южной), в положении вторых – жители провинции, как стали называться области, завоеванные римлянами вне Италии (Средней и Южной), хотя и в провинциях в виде исключения могли быть города, пользовавшиеся привилегированным положением (например, города Греции).

 

274. Устройство Италии

Римляне закрепляли свое владычество в покоренных землях, основывая в них свои колонии. Это были городские общины, устроенные наподобие Рима и находившиеся в наиболее близких отношениях к Риму: их население состояло из граждан, пользовавшихся правом подавать голоса в римских комициях. Когда в середине IV в. римляне разрушили старый латинский союз, вступив в особые союзы с каждым латинским городом отдельно, то некоторые из них были превращены в римские трибы, или колонии, другие же сохранили отдельное существование в виде муниципиев, или общин без права подачи голоса (civitates sine suffragio). Их население было лишено права участвовать в римских комициях, но имело собственное управление и пользовалось правом вступать в брак с гражданами (jus conubii), правом торговых сделок с ними и приобретения собственности в Риме (jus commertii) и т. п., причем подобных прав у одной общины не было по отношению ко всем другим.

Когда римляне распространили свою власть вне Лациума, то стали заключать с жителями других частей Средней и Южной Италии договоры на очень различных условиях, чтобы разъединить их интересы, но всем им было оставлено внутреннее самоуправление; только права их по отношению к Риму были уже меньшими, чем у союзников из латинов. Это и были союзники (socii) в собственном смысле. Благодаря такому устройству, Италия была раздроблена на множество общин, не имевших между собою никакой иной связи, кроме подчинения Риму, к которому они притом стояли в очень различных отношениях. Во время нашествия Ганнибала одни общины остались верными Риму, другие отпали, и вот по вторичном завоевании Италии первые получили от римлян награду в виде расширения прав, другие были наказаны лишением прежних привилегий. Подобно тому, как раньше плебеи добивались равноправности с патрициями, союзники тоже поставили себе задачу получить права полного гражданства, чем и вызвана была союзническая война 91–88 г. Подняв восстание против Рима, они приняли римскую же организацию для своего будущего государства. Чтобы удержать за собою остававшихся еще верными союзников, римляне поспешили им дать права граждан, а потом пообещали сделать это по отношению ко всем общинам, которые отстанут от нового союза в течение двух месяцев. Такая политика разъединила врагов, но зато и союзникам сделана была уступка. Именно права римского гражданства были распространены теперь на всю Италию (88) с тем лишь различием, что из 35 римских триб новые граждане могли быть распределены только между 8 или 10. Это приобщение всех италиков к римскому гражданству создало еще большее неравенство между Италией и провинциями, вместе с тем, с другой стороны, укрепив положение самого Рима в Италии.

 

275. Организация провинций

Провинции, из которых первою по времени была Сицилия (241), считались добычею римского народа, их жители – его подданными (dedititii). Вся земля в провинциях поступала в собственность римского народа, и за те её участки, которыми продолжало пользоваться местное население, оно платило в качестве арендаторов известный оброк в римскую казну. Сенат посылал управлять провинциями бывших магистратов, называвшихся проконсулами и пропреторами, и вручал им от имени римского народа державную власть, или империй (imperium) над населением провинции. С этими наместниками ехали в римские провинции квесторы, заведовавшие казенными сборами, легаты, своего рода чиновники особых поручений, и целый штат писцов, ликторов и т. п. мелких должностных лиц. Проконсулу или пропретору принадлежала в провинциях и высшая судебная власть, и каждый новый наместник, подобно преторам в Риме, издавал эдикт, определявший порядок управления областью. К несчастью провинциалов, наместники менялись ежегодно, причем ни сами они, ни подчиненные им лица не получали жалования. Облеченные неограниченною властью на очень короткий срок и не получая правильного вознаграждения за свой труд, римские правители вне Италии страшно злоупотребляли своими правами и прямо обирали подвластное население. Хотя в середине II в. в Риме был издан особый закон, разрешавший провинциалам жаловаться на своих правителей после истечения срока их службы по поводу учиненных ими вымогательств (lex Calpurnia de pecuniis repetundis), на деле провинциалам было очень трудно добиться удовлетворения. Судьями провинившихся наместников были лица одного с ними положения, одних интересов, и виновные или совсем оправдывались, или наказывались небольшими штрафами. И в провинциях римляне также давали разные привилегии отдельным местностям или категориям лиц, смотря по тому отношению, какое встречали с их стороны при установлении своего владычества.

 

276. Греция под римским владычеством

Особенно благосклонно отнеслись римляне к Греции. Многие города её были освобождены от дани, почти все сохранили свое управление и суд. Римляне заменили только демократические порядки тимократическими и усилили власть должностных лиц, сравнительно с народными собраниями и с городскими советами. В течение шестидесяти лет, до первой войны с Митридатом, Греция пользовалась миром и спокойствием, но когда Митридат начал войну с Римом, греки сделали попытку восстания. С этого времени Греция вообще стала ареною борьбы Рима с его врагами и римских партий между собою. Тем не менее и впоследствии в Греции было много самоуправлявшихся городов, освобожденных от уплаты каких бы то ни было казенных сборов. Словом, у римлян это была привилегированная провинция, что объясняется культурным превосходством греков, которого не могли не чувствовать сами римляне.

 

277. Эксплуатация мира Римом

Для римского народа или, вернее, для той его части, которая составляла правящий класс державной республики, все завоеванные земли были предметом самой беспощадной эксплуатации. Во‑первых, у покоренных отбиралась часть земель, которая и отдавалась затем римским колонистам. С течением времени в некоторых провинциях образовались большие поместья римских богачей, откуда они получали немалые доходы, ими в Риме и проживавшиеся. Во‑вторых, Рим взимал с провинции большие поборы в виде налогов, оброков, пошлин. Правительство не само через своих агентов получало с плательщиков все подобные сборы, но отдавало взимание их на откуп отдельным лицам и даже целым компаниям, которые вносили в казну известную сумму, а потом выжимали ее из населения с прибавкою громадных барышей. При этом публиканы, как звали в Риме этих откупщиков, занимались еще отдачею денег в долг под большие проценты, часто ссужая людей, которые не знали, чем заплатить в казну свои налоги и оброки. Проконсулы и пропреторы действовали заодно с публиканами и с ними делились своими барышами. В‑третьих, римляне и прямо вывозили из провинции громадные суммы денег и разных драгоценностей в виде военной добычи и контрибуций. Обогащаясь насчет покоренных, они тратили нажитые такими путями деньги на покупку лучших товаров, которые потреблялись в Риме, с своей стороны не производившем никаких ценностей. Наконец, насчет опять‑таки покоренных народов развивалось в небывалых дотоле размерах рабство. Главный контингент рабов составляли военнопленные, но случалось, что римляне устраивали и своего рода охоты на людей с целью продажи их в рабство. Так поступали они, например, в провинции Азии перед войною с Митридатом, чем и объясняется страшная ненависть тамошних жителей ко всем, носившим тогу (римское одеяние). Из провинции ввозилась в Италию и в Сицилию вообще такая масса рабов, что они делались даже опасными (восстание рабов в Сицилии в 140–132 гг. и в самой Италии под начальством Спартака в 73–71 гг.).

 

278. Отсталость Рима сравнительно с восточными провинциями

И в экономическом, и в культурном отношении восточные провинции, покоренные Римом, стояли гораздо выше своего властелина. Когда в Греции и в старых культурных странах Востока (особенно в Египте) уже давным‑давно процветали промышленность и торговля, Италия все еще была страною преимущественно земледелия и скотоводства. Живя на чужой счет, римляне в эпоху великих завоеваний не развили собственной промышленности, потому что имели возможность получать все нужное за деньги, добытые войною, из других стран, да и само сельское хозяйство начало в Италии приходить в упадок. С другой стороны, греческая культура уже успела дать лучшие свои плоды, когда римляне только что стали простирать свои виды дальше Лациума и Италии. Весьма естественно, что римлянам пришлось многому учиться у своих восточных подданных, в Греции и в эллинистических царствах, среди которых особое значение принадлежало Египту с его развитой административной и финансовой системой.

 

279. «Римский мир»

Хорошая сторона римского завоевания для некоторых провинции заключалась в том, что под властью державного города прекращались раздиравшие их войны. Такое, например, значение имело установление власти Рима над Македонией и Грецией или над Трансальпийской Галлией. Только период внутренних смут в самом Риме ознаменовался возобновлением военного времени и для провинций, когда политические партии и  честолюбивые полководцы вели междоусобные войны на всем широком пространстве римских владений. После того, как эти смуты прекратились, провинции опять стали пользоваться «римским миром» (pax romama), как многие тогда называли замирение державным народом римским всех стран вокруг Средиземного моря.

ИСКУССТВО ДРЕВНЕГО РИМА

Римляне — ученики греков.Римская культура развивалась под непосредственным влиянием культуры греков. Еще в глубокой древности греки селились на побережье Апеннинского полуострова и на острове Сицилия, поэтому италики имели самые тесные контакты с их бытом и культурой.
Римляне взяли за основу греческий алфавит, на базе которого создали свой, латинский. Этим алфавитом пользуются многие народы мира и в настоящее время. Особенно возросло влияние эллинской культуры на римскую после завоеваний римлянами Балканского полуострова (II в. до н. э.). Однако, хотя римляне и стали победителями, греки все-таки остались непревзойденными в культуре. Завоеватели были покорены искусством греков. Действительно, как писал римский поэт Гораций, победители были дикими в сравнении с эллинами. Римляне стали учениками завоеванных. Они изучали язык греков, а в римских школах ученики читали их произведения, переведенные на латинский язык. Многие богатые римляне ездили учиться в Грецию- Коринф, Милет и другие города.
Римляне многому учились у греков, но это не значит, что они только заимствовали все готовое. Римляне так же, как и греки, создали много нового. Что же было своеобразным и неповторимым в римской культуре?

Римская религия.У римлян, как и у греков, было множество богов. Кроме общих богов, у каждого человека был еще свой невидимый покровитель и защитник — гений. Гений охранял и наблюдал за человеком со дня рождения и до смерти. День рождения человека являлся праздником и его гения. Римляне поклонялись гению всего римского народа, статуя которого была отлита из золота и находилась в храме на Капитолии.
Обожествлялись римлянами и добрые черты человека, такие, как верность, мужество, почет, согласие, добро, свобода, мир и другие. Эти боги безобразные. Среди множества богов был Юпитер — это тот же бог, что и Зевс у греков, с теми же обязанностями и той же деятельностью.
В зависимости от развития трудовой деятельности человека и его культуры создавались их покровители — образы богов и богинь. Так как деятельность человека была многогранной, то многочисленными и разнообразными были боги и богини.
Художественная литература и ее значение. В Риме было много талантливых поэтов, но наиболее известными были Вергилий, Овидий, Гораций. Жизнь и творчество этих и других поэтов падает на конец I в. до н. э. и I в. н. э.— время наивысшего подъема поэтического мастерства. В истории этот период назван «золотым веком» римской поэзии. Император Август сумел притянуть на свою сторону многих поэтов. Известный богатый римлянин, советчик и друг императора — Меценат организовал в своем доме кружок поэтов. Он поддерживал их тем, что оказывал материальную помощь, давал драгоценные подарки, способствовал изданию произведений. Таким образом имя Меценат превратилось в нарицательное и стало означать «богатый покровитель искусства» — то, что в наше время означает «спонсор».

Поэма Вергилия «Энеида». Представитель литературного кружка, известный придворный поэт Вергилий написал героическое произведение «Энеида», являющее собой вершину римской классической поэзии. Поэма создавалась по заказу самого императора Августа. Автор обязан был показать, что римляне — это преемники (наследники) богатой эллинской культуры и истории.
Вергилий рассказывает, что город Рим был основан потомком троянца Энея Ромулом. Так поэма «Энеида» продолжала историю греков, воспетую легендарным Гомером в поэмах «Илиада» и «Одиссея». Вергилий с большим художественным мастерством осветил историю римлян во взаимной связи с греками. На этом историческом фоне был возвеличен император Август.

Основные памятники архитектуры. Архитектура должна была подчеркивать величие, могущество и богатство Рима. И действительно, все общественные постройки — храмы, арки, колонны, форумы, цирки, театры, ипподромы, мосты — были достойны того, чтобы оправдать свое назначение. Построенный в I в. н. э. огромный амфитеатр Колизей вмещал десятки тысяч зрителей.
Римляне не только использовали некоторые элементы и направления архитектуры греков, но в своем строительстве пошли значительно дальше. Они во II в. до н. э. изобрели бетон — прочное и вяжущее вещество. Благодаря этому изобретению, а также обжигаемому кирпичу и разноцветному стеклу, которые широко использовались в строительстве, римляне создали такие устойчивые строения, что часть из них сохранилась и до настоящего времени.

Своеобразным и только римским в архитектуре были величественные арки и колонны в честь военных побед, юбилеев императоров или других значительных событий. Такие постройки назывались триумфальными. Форма арки широко использовалась при строительстве мостов, домов, водопроводов и др.
Самое чудесное сооружение, хорошо сохранившееся до наших дней,— храм всем богам — Пантеон. Около трех тысяч посетителей могут одновременно навестить его. Достоинство храма — его купол — дугообразный потолок, который напоминает небосклон.

Скульптура и ее своеобразный характер.Постройки украшались скульптурами, их размещали на площадях, в парках, скверах. Говорили, что Рим был заселен статуями. Так их много было в городе, что сенат неоднократно принимал постановление снять часть скульптур: они были лишними и не вписывались в пейзаж улицы, площади, парка и т. д.
Характерная черта римской скульптуры — портрет. Портретные статуи и бюсты богов, императоров, государственных деятелей и знаменитых людей с такой точностью передавали черты лица и характер человека, что они являются важнейшими первоисточниками при изучении истории и культуры римлян.
Таким образом, использовав все лучшее других покоренных народов,
римляне в соединении с собственными достижениями создали шедевры искусства, которые и в настоящее время удивляют своей красотой, величием и прочностью.

План урока по истории «Рабство в Древнем Риме» (5 класс)

Рабство в Древнем Риме

Цели урока: дать представление о положении рабов в Древнем Риме, развивать умения работать с различными историческими источниками, формировать стойкое неприятие рабства как грубейшего нарушения прав человека.

Планируемые результаты: предметные: овладевать целостными представлениями о причинах и сущности рабовладения; характеризовать важные факты истории Древнего мира, классифицировать и группировать их по предложенным признакам; аргументировать собственные версии и личностные позиции по дискуссионным и морально-этическим вопросам далекого прошлого;

метапредметные УУД: самостоятельно обнаруживать и формулировать учебную проблему; анализировать, классифицировать и обобщать факты и явления; формулировать свою точку зрения; с достаточной полнотой и точностью выражать свои мысли в соответствии с задачами коммуникации; давать определение понятий, определять собственное отношение к явлениям современной жизни;

личностные УУД: обрести мотивацию к изучению нового материала; осмысливать последствия римских завоеваний для покоренных народов и самих римлян; осмысливать важность изучения истории.

Оборудование: проектор, мультимедийная презентация, «черный ящик», карточки с цифрами, новыми словами, рабочие листы для учащихся, дополнительный материал (текст «Рабство в Древнем Риме»)

Ход урока:

Этап урока

Деятельность учителя и учащихся

Оборудование

Примечания

1.Организа-ционно-мотивационный

-Как настроение? Покажите жестом. (А в ДР этот жест мог спасти жизнь человека)

-В «черном ящике» лежит то, что римляне называли «panem», свободные жители Рима требовали это от своих правителей.

— «загадочные цифры» и цветок. Будьте внимательны и вы поймете, почему они оказались у нас на уроке.

— работаем с рабочими листами, зарабатываем жетоны.

На доске карточка со словами «panem et circenses», карточки с цифрами 4, 320, 36,

10000, 50000, 1½, «черный ящик» с хлебом

Жетоны

2. Аналити-ческий блок

Задание 1 в рабочем листе, 1 ученик у доски.

Карточки с событиями истории Рима, на обратной стороне буквы. Если события расставлены правильно, то при переворачивании карточек, появляется слово «рабство»

Рабочий лист

Слайды 1,2

3. Мотивация

Что бы вы хотели узнать о рабстве в Древнем Риме?

Чтобы не запутаться в потоке информации по любой теме, желательно определить для себя круг вопросов, на которые хотелось бы получить ответы

Карточки на доске: «источники рабства»

«положение рабов»

«использование рабов»

«последствия рабовладения»

Слайд 3

4.Осмысле-ние

Источники рабства

Беседа (откуда появлялись рабы в Афинах?)

Работа с текстом ч. 1

Дополнительный текст «Рабство в Древнем Риме» ч.1

Кластер «Источники рабства» на доске

36 провинций

10000 рабов в день продава-ли на рынке о. Делос

Слайды 4,5

5. Аналити-ческий блок

Задание 2 в рабочем листе

Правителям Рима поступило предложение дать рабам особую одежду, но предложение было отвергнуто. Почему?

Рабочий лист

Тест «Глаза»

6.Осмысле-ние

Положение рабов

О чем говорят эти римские поговорки?

Работа с текстом ч. 2

Дополнительный текст «Рабство в Древнем Риме» ч.2

Слайды 6, 7, 8

7. Аналити-ческий блок

Задания 3, 4 в рабочем листе

Кластер «Положение рабов» на доске, рабочий лист

Ф/М

8.Осмысле-ние

Использование труда рабов

— слайды (иллюстрации)

— фрагмент в/ф о гладиаторе

— стих. Лермонтова «Умирающий раб», беседа: какие мысли и чувства вызывает у вас это стихотворение?

Кто и как решал судьбу побежденного гладиатора?

Кластер «Использование рабов»

Слайды 9-18

4 этажа у Колизея, 50 т. зрителей он вмещал, 320 пар сражались однажды при Цезаре.

9 Осмысле-ние.

Последствия рабовладения

(Уколова, с. 150, з. 26)

Работа с текстом ч. 3

Дополнительный текст «Рабство в Древнем Риме» ч.3

1½ кг хлеба получал бесплатно неимущий гражданин Рима в день

10. Анали-тический блок

Задание 5 в рабочем листе

Рабочий лист

11. Рефлексия

«Загадочные цифры», гладиолус, хлеб.

Слова Аристотеля

(Уколова, с. 152, з. 29)

Существует ли сейчас рабство? Хотели бы вы быть рабами?

Задание 6 в рабочем листе.

Слова Сенеки «Повелевать собой – величайшая власть»

Слайд 19

Слайд 20

12. Домашнее задание

1. п. 49

2. Рассказ «Как я был в Колизее»

3. Письмо-обращение к жителям Рима об осуждении рабства

4. «Спецзадание»: прочитать повесть В. Яна «Спартак», рассказать о ней.

Слайд 21

Рабочий лист ___________________________________________

Задание 1: расположи события в правильной последовательности:_________________________

1 – Битва при Каннах

2 – Основание г. Рима

3 — Битва близ г. Зама

4 — Завоевание Римом Италии

5 — Переход Ганнибала через Альпы

6 — Разрушение Карфагена и Коринфа

7 — Начало пунических войн

Поставь себе отметку:_______ (1-2 ошибки – «4», 3-4 ошибки – «3»)

Задание 2: подпиши диаграмму в соответствии со следующими фактами: В Италии в эпоху завоеваний было 2-3 миллиона рабов и еще 4-5 миллионов свободных граждан (соотношение 1 к 2).

Задание 3: вставь пропущенное слово в предложение: «Главное отличие раба от свободного человека состоит в том, что свободный человек имел права и _____________________, а раб сам был _____________________________ своего господина»

Задание 4: придумай синквейн «Раб»:

1 строка – название Раб

2 строка – 2 прилагательных __________________ ____________________

3 строка – 3 глагола _________________ _________________ _________________

4 строка – фраза ___________________________________________________________

5 строка – 1 слово __________________

(синоним, ассоциация 1-го слова)

Задание 5: Что из перечисленного относится к источникам рабства, к положению рабов, к использованию рабов? Номера ответов занеси в таблицу.

  1. Прислуживание в доме

  2. Неуплата налогов жителями провинций

  3. Захват в плен на войне

  4. Распятие на кресте

  5. Производство продуктов питания

  6. Участие в боях гладиаторов

  7. Захват пиратами или разбойниками

  8. Работа в ремесленных мастерских и рудниках

  9. Рождение в семье раба

  10. Битье за малейшую провинность.

Источники рабства

Положение рабов

Использование труда рабов

Задание 6: Ответь на вопросы:

  1. Ты доволен (довольна) тем, как прошел урок? ____

  2. Было ли тебе интересно? ________

  3. Ты был (была) активен? _________

  4. Домашнее задание будешь выполнять с удовольствием? ________

  5. Что тебя удивило, поразило, вызвало интерес? ___________________________________

_______________________________________________________________________________

Напиши, сколько жетонов получил(а) на уроке ___________________________

Рабство в Древнем Риме.

1. Источники рабства были разнообразны. Рабами становились пленные, осужденные за преступления. Была распространена самопродажа в рабство бедняков и детей на Восток. Пополняли рынок рабов морские пираты. Они бороздили моря, грабили корабли и приморские поселения, похищали и продавали в рабство свои жертвы. Некоторое значение имело также и внутреннее воспроизводство рабской силы, т. е. воспитание рабов, рожденных рабынями, что поощрялось некоторыми рабовладельцами. Воспитанные с малых лет в рабстве, они были обучены, послушны и высоко ценились. Пользуясь попустительством римской администрации, римские сборщики налогов в провинциях давали в долг жителям деньги под огромные проценты (48%), а когда должники оказывались не в состоянии уплатить долг, их превращали в рабов. Таким образом, долговое рабство в провинциях служило одним из источников рабства во II-I вв. до н. э. В каждом городе существовали рынки рабов, где любой гражданин мог купить или продать раба. Самым крупным рынком средиземноморья считался остров Делос. Однажды здесь за день продали 10 тысяч рабов. Ни в одной стране Древнего мира – ни в Греции, ни в эллинских государствах не было такого огромного количества рабов и такой их дешевизны. Цены колебались в зависимости от притока рабов на рынок от 4 до 400 денариев. Образованные рабы, а также танцовщицы, повара, актеры стоили значительно выше.

____________________________________________________________________________

2. В имениях работало огромное количество рабов. Положение их было крайне тяжелым. Чтобы предупредить возможность побега, рабов заставляли работать в цепях и колодках, а на ночь запирали в особые помещения. Положение образованных рабов – врачей, чтецов, актеров, учителей, музыкантов, которых было принято держать в богатых домах, было лучше положения остальной массы рабов, но крайне унизительно.

По законам римского права, раб был не личностью, а вещью. Господин владел его жизнью и смертью. Все рабы были абсолютно бесправны. Вся жизнь рабов проходила в тяжелом непрестанном труде и была строго расписана управляющим. Некоторых ждала жестокая расправа – плети, наложение клейма, ссылка в рудники, смерть на арене цирка или на кресте. По старому обычаю больных рабов вывозили на остров на Тибре и оставляли там на произвол судьбы. Богач Ведий имел обыкновение бросать своих провинившихся рабов на съедение муренам – хищным рыбам, которых он держал в специальных садках. Наказание могло последовать за разбитый бокал.

____________________________________________________________________________

3. Часть рабовладельцев понимали, что люди должны быть равными. Они советовали видеть в рабах не только врагов, а друзей, рассказывали о их самоотверженности, доброте и талантах. Другие жаловались на трудности содержания рабов, указывали, что труд рабов невыгоден, что земля давала обильные плоды, когда на ней работали свободные, истощалась в руках рабов, урожаи понизились.

Раб не имел никакой надежды на улучшение своей жизни и будущего своих детей. Поэтому в своей работе он был не заинтересован и ненавидел ее. Рабы убивали своих владельцев, портили скот и инвентарь. Только плетьми и угрозами можно было заставить их работать. Хотя в сельском хозяйстве применялись некоторые изобретения – водяная мельница, тяжелый плуг, жатка, прессы для винограда, но из-за сопротивления рабов применение их было ограничено.

Превращение в раба основного труженика в сельском хозяйстве и в ремесле подрывало мелкое производство, разоряло крестьян и превращало их в нищих, состоящих на содержании у государства. Это привело к возмущениям крестьян.

Тяжелое положение рабов приводило к многочисленным восстаниям. Самые крупные из них были в середине XI века до н. э. на Сицилии (30 тысяч восставших), восстание Спартака в 74 г. до н. э. (70 тысяч).

О древнейших конструкциях. Обзор архитектурного искусства у греков | Беседы об архитектуре.

Виолле-ле-Дюк

Беседа третья: Сопоставление архитектурного искусства у греков и у римлян; различия и их причины. Из книги Э.Э. Виолле-ле-Дюка «Беседы об архитектуре». Том I. (Eugène Emmanuel Viollet-le-Duc, «Entretiens sur l’architecture», 1863—1872). По изданию Всесоюзной академии архитектуры, Москва, 1937 г. Перевод с французского А.А. Сапожниковой под редакцией А.Г. Габричевского.


Как мы уже говорили в предыдущих беседах, характерной чертой римского народа является его способность организовывать и управлять. До тех пор народы-завоеватели, история которых нам более или менее известна, отнюдь не были цивилизаторами; они завладевали страной для того, чтобы вывезти оттуда рабов и ценности; они принижали страну, вместо того чтобы ее поднять. Римляне могли быть порой в отношении покоренных народов алчными хозяевами, стремившимися к обогащению, а не к распространению цивилизации, но все же не это —  основная особенность римских завоеваний.

Мы не будем повторять историю длительной и кровавой борьбы, предшествовавшей окончательному утверждению римского владычества над италийскими народами. Это была скорее социальная борьба, чем борьба за власть, ибо для горсти патрициев дело шло о сохранении своих богатств и власти, а для народа — об освобождении его из состояния, близкого к рабству, и о завоевании им прав гражданства. Эту историю передал нам, и передал прекрасно, один из наиболее выдающихся современных писателей, Проспер Мериме, в своем труде, носящем скромное заглавие «Очерки социальной борьбы»; перед нами развертывается жестокая борьба эпохи конца республики, и мы видим (хотя это и не является целью его труда) различные источники, из которых римский народ черпал свои искусства.

Римляне начала республики, в противоположность египтянам, восточным народам и грекам, не имели собственного искусства. Всматриваясь в истинное лицо их истории, мы видим небольшой народ, подчиненный нескольким патрициям и всецело занятый собственным усилением за счет соседей, — нечто вроде пиратов на суше, — движимый прежде всего общим стремлением к власти и грабежу и весьма мало или почти вовсе не понимающий наслаждений, доставляемых благами культуры и любовью к искусству. Между тем, Рим оказался в центре народностей с необычайно развитым искусством. Кампанья и Этрурия были полны священных зданий, общественных и частных, о художественной ценности которых свидетельствует высокая красота их развалин. Этруски еще в отдаленнейшую эпоху, которая даже трудно поддается датировке, уже применяли своды, неизвестные грекам. Откуда этот народ взял подобный способ перекрытия здания? Мы не можем этого сказать, тем более, что те гипотезы, которые мы могли бы привести, представляли бы для нас чисто археологический интерес и выходили бы за рамки нашего курса. Достаточно будет сказать здесь, что свод был знаком азиатским народам задолго до интересующего нас периода западной истории. Благодаря последним открытиям в Ниневии, мы узнали о существовании сводчатых сооружений из глины, смешанной с соломой, и из формованной глины, у которых головные арки облицованы глазурованным кирпичом клинчатой формы. Римляне с редкой проницательностью заимствовали все, что они находили полезным, у чужеземцев, с которыми они были в сношениях. Так, их солдаты заимствовали свое снаряжение у нескольких наций: самнитский щит, испанский меч и т. д. Цезарь, по Саллюстию, говорит: «Большинство наших, когда видит что-либо подходящее у союзников или у врагов, весьма старательно применяет, возвратившись домой».

Римляне были по существу своему народом практичным и утилитарным. Они заимствовали у этрусков полуциркульную арку из тесаного камня, у народностей Кампании — общий план расположения священных зданий, греческие ордера, распределение помещений и украшение жилых домов. Следовательно, они черпали из разных источников, они пытались объединить два диаметрально противоположных принципа — принцип греческого архитрава и этрусской арки; действуя таким образом, они достаточно ясно показали, что их понятия об искусстве были понятиями пиратов, руководимых гордостью, а не вкусом, и рядящихся в награбленные чужеземные одежды, сочетания которых неприятно поражают своей пестротой.

Тонкий талант греков, проявлявшийся в умении наблюдать физические и моральные явления с исключительной остротой, талант, заменявший этому народу науку и давший ему больше, чем могли бы дать ему самые блестящие достижения науки, не получил развития у римлян. Они обладали гениальностью иного порядка; они были прежде всего политиками, законодателями, правителями; их искусства должны были идти иными путями, чем искусства греков. В Риме мы видим могущественную аристократию, обладающую замечательными политическими традициями и беспрестанно пополняющую ряды своих сторонников людьми всех классов, даже из среды своих противников. Римский сенат был силой и управлял всем. Сенаторы были или отпрысками старинных родов или выдающимися гражданами, занимавшими правительственные должности. Принимать участие в делах можно было, лишь пройдя через сенат; а делами для римлян были или войны, или управление покоренными провинциями, или отправление правосудия, т. е. судебное разбирательство и вынесение приговоров. Все эти занятия не имеют ничего общего с занятием искусствами. Государственные должности были целью, к которой стремился каждый римский гражданин, и это тяготение было в Риме настолько сильным, что уже в конце республики латинскую территорию занимали лишь два резко различимых класса — должностные лица и рабы; первые — владельцы земель всецело были заняты управлением своими поместьями и в особенности политическими интригами: вторые, доведенные до самого низкого состояния, предавались воровству и всем порокам, порождаемым рабством, невежеством и праздностью. Что касается свободного римского плебса, то это была самая варварская, самая грубая и самая продажная чернь, когда-либо наполнявшая большой город; готовая на все, суеверная, падкая на подкуп и потому попадавшая во власть самых ловких, самых деятельных и особенно самых богатых из членов старинных фамилий. Греки были ремесленниками, коммерсантами, людьми, чувствовавшими физическую и моральную красоту, увлекавшимися спорами и словесными состязаниями, гордыми и счастливыми тем, что они люди, что у них есть свои поэты, свои историки, свои ораторы и свои художники.

Странное явление в истории народов — это сочетание в одних и тех же людях способности к коммерческим операциям, к точным торговым расчетам и вместе с тем тонкого чутья к красоте в произведениях искусства; странно, что тщеславие разбогатевшего купца не заглушает в нем понимания истинного искусства, т. е. того, что мы называем вкусам; что нация безнаказанно производит перевороты в идеях, превозносит человека и изгоняет его, проявляет непостижимое непостоянство, с невероятной быстротой движется вперед по пути прогресса, как мы говорим теперь, в течение нескольких лет проходит сквозь все философские системы, все государственные формы, полагает основания всем наукам, ведет войны со всеми своими соседями и сохраняет посреди этого хаоса идей, систем, страстей —правильное, логическое, поступательное движение в искусстве; умеет придать ему новые формы, своеобразные и прекрасные, не позволяя отклонить себя от прямого пути под влиянием того, что в наши дни принято называть модой. Вот пример удивительных действий этого народа, дельца и художника в одном лице.

До битвы при Саламине, за 480 лет до нашей эры, у афинян не было города, вся их территория была опустошена; у них не было ничего, кроме кораблей; через двадцать лет они построили Парфенон, и Эсхил, участвовавший в сражении при Саламине, ставил свою трагедию «Персы», в которой он вывел варварского царя в героической и благородной роли. Здесь, несомненно, имеется доля искусной лести победителям, но в еще большей степени — печать возвышенного вкуса, уверенного в том, что он встретит отклик в рядах толпы. Можем ли мы с уверенностью сказать, что подобная попытка не была бы освистана у нас, и что такая лесть, почетная как для победителя, так и для побежденного, была бы правильно понята?

Греческое искусство то растет, то идет на убыль, но оно ни на мгновение не отклоняется от своего пути, оно едино, тогда как овсе остальные проявления ума и изменчивых страстей этого необыкновенного народа возникают случайно, рождаются и взаимно уничтожаются.

У римского народа мы видим совершенно иную картину; им владеет лишь одна идея—покорение мира, и эта идея так твердо укореняется в умах римских граждан, что им удается в течение неполных двух веков завоевать три четверти Европы, всю западную Азию и Северную Африку, несмотря на угрожающие симптомы разложения, которые, даже в последние годы республики, вызывали предчувствие распада старого языческого общественного строя. Механизм, которым пользуются римляне для достижения этого результата, весьма несложен: римский гражданин держится, как властелин; когда он завоевывает земли, он присваивает ager publicus, государственное имущество своих врагов, он отдает его на откуп; затем он поощряет эмиграцию колонов на территорию покоренных народов, он обеспечивает римлянам и их союзникам возможность существования в подвластной ему стране; эти жители, сделавшись собственниками, охраняют и защищают свои владения и вскоре основывают чисто римские колонии. Если римляне даруют какой-нибудь стране звание союзника, они берут ее под свою опеку, обязывают ее сражаться в их рядах с более отдаленными врагами, ассимилируют ее в своих интересах, включают ее в свою обширную организацию.

Таким образом, мало-помалу они создают престиж римского могущества на всей известной в ту эпоху поверхности зеленого шара, то разделяя, то поощряя, то защищая, то наказывая варварские племена. Существует римское государство, но нет греческого государства, ибо, как я уже говорил ранее, греческие поселения представляют собой не более, как общины, союзы, тогда как Рим является центром обширной государственной системы, основанной на иерархии. Рим представляет собой высшую ступень лестницы, которая могла быть разрушена только социальной революцией и нашествием варваров.

Этот краткий обзор римской политической системы необходим для понимания сущности Римского государства, так как римляне — прежде всего, как мы говорили, политики, и искусство играет у них утилитарную, служебную роль, а не служит источником наслаждения, как у греков. Римляне пренебрегают всем, что не входит в обширную систему их организации; их совершенно не интересует вопрос о том, гармонирует ли данная форма искусства с принципами этого искусства; римлянин не будет, подобно грекам, вести споры о том, могут ли его наблюдения быть выведены логическим путем; он не будет увлекаться отдельным контуром, игрой света и тени; он требует лишь одного: чтобы его произведения были чисто римскими, чтобы они символизировали его величие, могущество, и лучше всего, чтобы эти произведения соответствовали системе его политической организации, чтобы они были прежде всего полезными произведениями, в точности выполняющими свое назначение. Он прокладывает дороги, перекидывает мосты через реки, проводит воду в города при помощи колоссальных акведуков, он строит амфитеатры, которые служат местом собраний и выполняют роль настоящих городских ратуш, будучи в то же время зданиями, отведенными для развлечения граждан. Римлянину безразлично, сохраняет ли союзный или покоренный народ свою религию, — лишь бы он соблюдал законы; более того, он включает богов подвластных ему народов в ряды римских богов, и таким образом эти народы становятся причастными к его судьбе и успехам и связанными со своими властителями наиболее крепкими для людей узами — общей религией и учреждениями; точно так же он действует в области искусства. Римлянин находит среди греческих народностей выдающихся исполнителей; он ими завладевает, оплачивает их, позволяет им украшать сооружения по их вкусу, но при этом подразумевается, что греческий художник будет лишь рабочим. Что касается общего плана своих сооружений, системы их конструкции, способа их осуществления, он, как римлянин, один желает предписывать их всем и всюду, от Босфора до Британии.

Мы не можем не признать некоторого величия в этой точке зрения на искусство архитектуры и не коснуться вопроса о том, насколько она соответствует взглядам современных правительств. Гармонирует ли эта точка зрения с характерам народов Западной Европы, с характером французов, с их обычаями и традициями? В этом позволительно усомниться, ибо у французов (как и у всех народов, обладающих художественным чутьем), наделенных в большей мере воображением, нежели волей, беспрестанно требующих духовной пищи и часто увлекаемых химерами (если эта химера представляется им олицетворением чувства или идеи), независимость взглядов, исследование, критика, споры были необходимыми элементами; для развития искусств. Доказательством служит то, что искусства процветают, когда им предоставлена полная свобода, и идут на убыль и деградируют, когда им хотят задать той, когда требуют от них равномерного, единообразного развития.

Я должен пояснить свою мысль, во избежание всяких недоразумений. Искусство — это религия, или точнее — вера; но всякая вера может быть или признана, или только терпима политическим строем страны, или же развиваться вне этого политического строя. В первом случае искусство не испытывает никакого принуждения или стеснения, —оно идет вперед гордо и свободно, оно не подчиняется никаким законам, а само создает их; во втором случае оно занимает подчиненное положение, становится одним из винтиков политической машины; в третьем случае оно окутано таинственностью, у него свои секреты, оно доступно лишь посвященным. У греков искусство властвует, оно правит, не встречая возражений, его принципы могут быть просты, как всякий ход мысли, не испытывающий принуждения и препятствий. У римлян искусство поглощено государственными соображениями, оно выполняет то, что ему диктуют, оно становится средством. В средние века, у западных народов, и особенно во Франции, искусство уединяется, — у него свой собственный язык, оно шествует в тиши, преобразовывается и развивается, не считаясь с той средой, в которой оно живет.

Я надеюсь, что наши «Беседы» помогут нам выявить взаимоотношения, существовавшие и существующие между искусством и политическим строем античного и современного цивилизованного мира. Я говорю «существующие», так как мы присутствуем в настоящий момент при явлении, весьма поучительном для всякого, кто хладнокровно прислушивается к спорам, поднятым в области искусства. С одной стороны, перед нами апологеты античных искусств, с другой — апостолы средневекового искусства. Я говорю об убежденных художниках, защищающих свои принципы, и, разумеется, ставлю вне этой борьбы любителей всех художественных форм, не потому, что я игнорирую их суждения, но потому, что эта неглубокая, чисто плотская любовь в конце концов может привести нас лишь к индиферентности. Но в этих двух противоположных лагерях имеется и нечто другое, кроме художников, стоящих перед знаменем античности, и художников под знаменем средневековья; в них стоят еще, один против другого, два больших принципа, два принципа, со времен греческой античности: не перестававших вести между собой ожесточенную борьбу, которой не видно конца; один из принципов — это подчинение индивидуального разума политическим соображениям, другой же — независимость человеческого ума во всем, что относится к вопросам совести, вопросам интеллектуального вдохновения; я повторяю борьба еще не кончилась, и я не вижу никаких помех к ее продолжению, ибо, в общем, она ни для кого не опасна; но полезно знать, за что борешься, против кого и на чьей стороне.
 
Непримиримые сторонники античности долго объединяли под одним знаменем греков и римлян, между тем как искусства этих двух культур исходят из диаметрально противоположных принципов; греческие искусства свободны и независимы, римские искусства занимают положение рабов, и если бы мы разрушили преграды, поставленные между двумя лагерями — античным и новейшим, то есть все основания предполагать, что греческие художники значительно легче достигли бы взаимного понимания с художниками средневековья, чем с римскими, с которыми им хотели навязать союз несмотря на то, что фактически римляне были лишь их притеснителями.

Римские учреждения вполне соответствуют характеру римского народа, точнее говоря, римский народ сам по себе является учреждением, большим государственным и политическим механизмом, прекрасно приспособленным к своему времени и потребностям. Его искусства служат лишь выражением этого особого порядка, составляющего исключение в истории западного мира. Бросим взгляд на эту историю до и особенно после римской эры. Мы видим совершенно иную картину: перед нами почти непрерывная борьба народов с учреждениями, которые ими управляют. В средние века мы видим, например, как во Франции галло-романские народы под игом варваров не пропускают ни одного случая, чтобы не восстать против учреждений, которым их подчиняют. Чисто германская феодальная система антипатична этим народностям. Теократия ненавистна потомкам завоевателей, как и туземному населению. Королевская власть, когда с ней начинают считаться, пользуется этими враждующими элементами, чтобы их порознь и поочередно ослабить: она наблюдает за их борьбой, но отнюдь не старается ее прекратить. Что же происходит с искусством при таком социальном строе? Кто им занимается? Кто думает о том, чтобы диктовать ему формулы? Конечно, никто. Оно предоставлено самому себе, оно терпеливо продолжает свое медленное движение, пробивается всюду, где это возможно, вне этой борьбы. Оно первоначально находит приют в монастырях, но скоро задыхается в тисках монашеской системы. Оно освобождается от нее с той же энергией, какая проявляется и при основании городских общин. Правящие органы того времени — если только можно применить это название к странному нагромождению учреждений, которые мешали одно другому — недостаточно проницательны, чтобы понять, что искусство представляет собой могущественный фактор культуры; они используют его, не пытаясь его подчинить. Создается впечатление, что свобода может найти себе пристанище в одном только искусстве.

Действительно, среди этого общества, колеблющегося между всеми видами власти, бросающегося из одной крайности в другую, переживающего длительные и кровавые распри, искусство, как мы видим, совершает свой путь в полном порядке, не отклоняясь от него ни на один миг, подобно тому, как движение греческого искусства протекало закономерно среди беспорядков и борьбы, царивших в греческом обществе. Почему во Франции в средние века, так же как у греков в древности, искусство неуклонно продвигается по пути, который оно себе предначертало? Потому, что оно само управляет собой, само испытывает себя, подвергает себя критике в своей собственной среде, оно нанизывает непрерывную цепь выводов, оно свободно в своих движениях, и никто не помышляет о подчинении его рутине, иначе говоря, академической формуле; оно черпает из всех источников и руководствуется только разумом и общественным чувством. Греческое общество, как и низы средневекового общества, развивается имеете с торговлей и искусством, а искусству, как и торговля, может жить только, будучи свободным. Римляне не были ни коммерсантами, ни художниками, они занимали по отношению к населению совершенно иное положение, чем всякое современное правительство; для них, покорителей мира, все должно было быть римским или не существовать вовсе; и чтобы обеспечить это господство над народами, почти всегда менее цивилизованными, — особенно, когда это касается военных и политических учреждений, — их первым актом после победы их оружия была организация римской системы управления у побежденных и у новых союзников. Все народы-колонизаторы пользовались приблизительно теми же способами — примером могут служить современные англичане — и были вознаграждаемы тем, что сохраняли свои завоевания, способствовавшие величию и могуществу метрополии. Полная свобода вероисповеданий, охрана гражданских прав, охрана собственности, трибуналы, избиравшиеся из граждан подвластных городов, с апелляцией в римский магистрат, вмешивавшийся в судопроизводство лишь для устранения злоупотреблений местных властей и чтобы показать, что римское продление справедливее прежнего, смененного им правительства; центральная власть, защищавшая интересы без волокиты сложного административного механизма; воинская повинность для покоренного и союзного населения и то, что ближе всего связано с нашим предметом, — весьма важные общественно-полезные сооружения: дороги, мосты, каналы, земляные работы, городские стены, акведуки, порты, общественные здания, базилики, претории, театры, термы, постоянные лагери, большие склады, канализация, фонтаны и пр.

Становясь хозяином какой-либо страны, римлянин использует свои обученные войска для прокладывания дорог, осушения болот, устройства лагерей; затем он производит принудительный набор значительного количества рабочих, и вскоре облик городов меняется, план их расположения расширяется или исправляется; они окружаются каменными стенами; в них и вокруг них строятся по единообразной системе все общественные учреждения; и через несколько лет или даже месяцев галльский или германский город превращается в римский город, где римский гражданин, так же как и местный житель, находит все, что он видит в Риме.

Становится понятным, с какой быстротой, при такой системе, покоренные народы должны были свыкнуться с римскими нравами и обычаями, утратить свои местные традиции, вплоть до национального чувства. К тому же римляне фактически приносили с собой культуру, правильное управление, богатство и довольство в среду полуварварских народов; не удивительно, что последние быстро забывали нравы и обычаи, находившиеся на более низком уровне по сравнению с тем, что им давалось.

Нам необходимо было набросать эту картину для того, чтобы уяснить себе роль искусства в этой чисто политической и административной системе; эта роль была и могла быть лишь весьма второстепенной. Мы видим, что римский дух не имеет ничего общего с греческим духом. Грек постоянно дискутирует, он не останавливается на одном, он ищет лучшего, он проходит через все, и вместе с тем он раб логического принципа, основанного на законах разума, на наблюдениях и на стремлении к гармонии. В интеллектуальной области эти философы выдвигают самые противоречивые системы; для них деятельность ума не знает пределов, ее не останавливает даже доведение умозаключения до абсурда, ибо, говоря о нематериальном в природе, идя от дедукции к дедукции, строго следуя законам логики, можно дойти до доказательства возможности того, чего один лишь здравый смысл не позволяет признать возможным, например до отрицания движения или бытия. Но в области материальных тещей логика не может привести нас к подобным заблуждениям, ибо материя перед нами, она видима, ощутима, она имеет собственные свойства, свои непреложные законы. Греческий архитектор может найти различные причины, иногда абсурдные, для объяснения законов тяжести тел, но он не может отрицать этих законов, он знает, что он не может их нарушать. Он может ошибочно истолковывать причины, но не следствия, ибо греческий архитектор прежде всего — внимательный наблюдатель, осторожный, правдивый в применении своих наблюдений. Греческий скульптор не знает системы кровообращения, точных функций мускулов и костей, но он наблюдает человеческое тело в его внешних, видимых и ощутимых формах с такой проницательностью, что придает своей статуе естественные очертания и правдивое движение; он пойдет дальше природы, он ее дополнит и как бы исправит, не нарушая ее законов. Греческий архитектор поместит на колонне капитель, но он не поставит свою колонну на базу, так как эта база стесняет движение проходящих; в случае же если он придаст ей базу, эта база будет иметь такой же круглый план, как и колонна; он постарается срезать ее углы у основания, чтобы за нее не задевали ноги; все эти приемы вытекают из наблюдений и из строго правдивого применения видимых явлений природы.
 
Не будем останавливаться на деталях. Рассмотрим более важное явление, заслуживающее особого внимания. Мы говорили в нашей предыдущей беседе о том, как поступает греческий конструктор, воздвигая храм, как после целого ряда логических умозаключений он приходит к построению общей композиции, которая называется ордером, т. е. согласованием отдельных опор с несомым элементом. Когда эта композиция найдена и установлены соотношения между всеми частями, диктуемые сначала необходимостью, а затем тщательным наблюдением их взаимодействия, их функций, внешней и внутренней природы материалов, грек, найдя пропорции и соотношения архитектурных частей, удовлетворяющие в равной мере его разум и его утонченный вкус, считает, что он создал произведение, которое нельзя изменить, не оскорбив разума и вкуса, поскольку это произведение есть не что иное, как комбинированный результат этих двух качеств. Он уверен в правильности своих логических построений, так же как геометр в точности своих доказательств; он уверен в непогрешимости своих чувств, ибо их язык понятен не только ему, архитектору, но и всем, его окружающим. Короче говоря, он верит в свой разум, в свой гений, и не допускает мысли, что разум и гений могут разрешить поставленную проблему двумя различными способами, одинаково простыми и хорошими. Если он сомневается как философ, то как художник он не сомневается, ибо он определяет свойства материи, он работает над ней экспериментальными методами. Если он даже и не понимает своей композиции, то он наблюдал действие ее мощи, ее веса, света ,на ее поверхностях, ее сопротивления внешним факторам. Следовательно, результат, к которому он пришел, для него является единственным вообще достижимым. Если грек находит что-либо в определенных условиях хорошим и прекрасным, то воспроизведение этого хорошего и прекрасного в аналогичных условиях происходит естественно и логично; грек рассуждает так: «Поскольку я установил архитектурный ордер, все части которого занимают надлежащее место, поскольку я добился того, что соединение этих различных частей производит эффект, удовлетворяющий одновременно разум и чувство, постольку этот порядок (order) расположения есть ордер. Если я исключу одну из частей, если я изменю установленные между ними взаимоотношения, то я разрушу свое произведение; но мое произведение совершенно,— следовательно, я должен сохранить его в его неприкосновенности. Как я действовал, чтобы достигнуть этого совершенства? Прежде всего — мной руководил мой разум; он мне подсказал, как уложить каменные архитравы на вертикальных опорах, какое расстояние я должен оставить между ними, как я должен присоединить мой портик к стене целлы, как я должен перекрыть все в целом. Затем мои чувства указали мне пропорции формы, которые я должен придать зданию, подсказали мне, как я должен их украсить. Следовательно, мое произведение безусловно доброкачественно; оно едино, оно имеет свое разумное основание независимо от размеров, ибо размеры не меняют пропорций; следовательно, воздвигаю ли я портик вышиною в тридцать локтей или в десять локтей, отношения между различными частями этого портика, т. е. между колоннами, расстояниями между ними и антаблементом, не могут изменяться. Следовательно, мой ордер есть единый типовой образец, пропорции которого я буду воспроизводить независимо от размеров».

Так рассуждает греческий архитектор, и, оценивая эти суждения с точки зрения их жизнеспособности, нужно признать, что грек рассуждает превосходно. Действительно, дошедший до нас греческий ордер или ордера сохраняют свои пропорции независимо от размеров, и этот метод, применявшийся римлянами с некоторыми изменениями, о которых мы будем говорить ниже, был решительно оставлен лишь архитекторами средневековья.

Греческая архитектура имеет свой модуль, зависящий от нее самой; архитектура средневековья имеет модуль вне зависимости от нее самой; это — измерение человеческого тела. Римская архитектура служит переходной ступенью между этими двумя методами, и это переходное состояние вызвано тем, что римляне придают большое значение удовлетворению своих материальных запросов, утилитарности, пренебрегая отвлеченными и порожденными непосредственным чувством формами греческого искусства.

Мы очень кратко обрисовали состояние римского общества и способы его воздействия на завоеванную им обширную территорию; в его архитектуре мы найдем точное отражение его политики, и в этом отношении она является для нас неистощимым предметом изучения, незаменимым источником сведений. Но изучать римскую архитектуру нужно вдумчиво, выявляя ее подлинные черты, а не занимаясь деталями, в которые она со стоическим равнодушием облекает свои конструкции.

Греческая архитектура имеет видимые, внешние формы, вытекающие из конструкции; лучшим сравнением для греческой архитектуры может служить обнаженное человеческое тело, у которого все формы наружных частей вытекают из структуры его органов, из его потребностей, из соединения его костей, из функций его мускулов. Человек прекрасен, ибо все части его тела соответствуют своему назначению, — в нем нет ничего лишнего, каждая его часть выполняет свою функцию. Напротив, римскую архитектуру можно сравнить с человеком в одежде; мы видим человека и его одежду; эта одежда может быть хорошей или плохой, богатой или бедной, хорошо или плохо скроенной, но она не является частью его тела; ее нужно изучать, если она хорошо сделана и красива; ее нужно откинуть, если она стесняет движения человека, если в ее покрое нет ни изящества, ни смысла. В римской архитектуре имеется, с одной стороны, структура, правдивая, реальная, утилитарная конструкция, скомбинированная для выполнения программы, начертанной хозяйской рукой; с другой стороны, в ней имеется оболочка, декорация, не зависящая от структуры, подобно тому, как одежда независима от человеческого тела; римляне, будучи народом-политиком, придают ей лишь второстепенное значение; они требуют лишь одного от тех, кто одевает их здание: чтобы одежда была его достойна; Им безразлично, осмыслена ли она, точно ли она воспроизводит основные формы структуры здания, является ли она точной и правдивой оболочкой его формы, выявляет ли она его назначение. Римлянин стоит выше или, если хотите, в стороне от мыслителя-грека, он его не понимает.

Меня иногда упрекали в том, что я в архитектуре отвожу слишком много места рассудку и мало считаюсь с чувствами; возможно, что сказанное выше придаст некоторую основательность этому упреку, если я не разовью свою мысль дальше, и что такое чувство в искусстве? Может быть, это не что иное, как невольное влияние рассудка на воспитание наших инстинктов? Пастушеская собака — не что иное, как волк, у которого инстинкт направляется его рассудком животного, развитым воспитанием; вместо того чтобы пожирать овец, она сторожит их и не дает их украсть или зарезать. Инстинктивно мы издаем различные звуки, наше чувство говорит нам, что одни интонации ложны, другие правдивы; почему? Не потому ли, что наш рассудок воздействует на наш инстинкт? Почему некоторые ноты фальшивы? Почему в архитектуре некоторые пропорциональные отношения неверны? Не рассудок ли действует на наши чувства, помимо нашей воли направляя и формируя то, что мы называем чувствам? Не были ли греки народом резонеров до такой степени, что многие из их философов дошли в своих рассуждениях до безрассудного? Между тем, этот народ резонеров обладал в то же время наиболее развитым чувством прекрасного; он первый установил в архитектуре ордера, т. е. сумел превратить в закон инстинкт пропорций. Мы видим, что все народы, строившие раньше, до греков, руководствовались тем же инстинктам, той же внутренней потребностью установить определенные отношения и различия между частями сооружения; но, между тем, мы знаем, что ни один из этих народов не сумел довести этот инстинкт до силы закона, и доброго закона, ибо его можно было изменить не иначе, как в ущерб впечатлению, производимому на чувства.

Все памятники мира, от глубин Востока до крайних пределов Запада, производят на зрителя двойственное впечатление (я, разумеется, говорю лишь о памятниках, достойных нашего внимания). Мы испытываем восхищение, наслаждение, но вместе с тем и замешательство, смущение, ощущаемое при виде предмета, для понимания которого требуется напряжение ума. Это двойственное впечатление дает следующий результат: если ум зрителя не охвачен стремлением к знанию, то он пугается и проходит мимо, не стараясь понять. Одни только греческие памятники, единственные из всех, производят целостное впечатление; не нужно никаких усилий, чтобы их понять, чтобы освоиться с их сущностью; они так же ясны для первого встречного, как и для художника, глубоко сведущего в своем искусстве. Греческий памятник говорит то, что он имеет сказать, сразу и всем; и, странное дело, это необыкновенное и прекрасное свойство кажется недостатком в глазах людей, которые привыкли видеть в архитектуре вечную загадку. При мне иногда спрашивали: «В чем же красота Парфенона?» Это равносильно вопросу: «В чем красота молодого, хорошо сложенного, обнаженного человеческого тела?» На это можно лишь ответить: «Обнаженный человек прекрасен, потому что он есть; потому, что без всяких умственных усилий, без всяких расчетов, мы знаем, что он движется, что он силен, что он ощущает, видит, думает, что он совершенен, что он един». При помощи своего закона ордеров греки сумели в архитектуре добиться этого простого впечатления. Греческое здание не требует ни пояснения, ни комментариев; оно прекрасно, ибо иным оно не может быть, подобно тому, как человек прекрасен, ибо лучшего нельзя создать. Я полагаю, что невозможно достигнуть этого совершенства иным путем, чем разумно удовлетворяя чувства.

Витрувий, не будучи великим философом, но пропитанный греческими идеями в искусстве и отражающий их лишь поверхностно, как всякий истый римлянин, начинает свою третью книгу, посвященную храмам, главой, в которой пытается установить аналогию между пропорциями человеческого тела и пропорциями храмов и их ордеров. Эта глава Витрувия на самом деле ничего не устанавливает; из нее нельзя извлечь никаких выводов; но она приподнимает край завесы, скрывающей от нас ту философию, которую греки применяли в архитектуре, если, только мы будем искать в структуре человеческого тела не метрическую шкалу, как это делает Витрувий, чтобы установить отношения между частями в системе расположения архитектурных элементов, а метод. Кроме того, не следует забывать, что греки всё относили к человеку и что ни один народ не изучал человека подробнее с точки зрения и психики и материи. Чтобы установить законы пропорций в архитектуре, как это сделали греки, необходимо было найти точку опоры, исходную точку, так как пропорции на первый взгляд кажутся лишь произвольным отношением, инстинктивным стремлением, которое не поддается точному определению. Но греки, несмотря на то, что они были поэтами, не довольствовались туманными идеями; им нужно было применять форму или принцип во всем, даже по отношению к вещам нематериального порядка. Лучшим доказательствам служит их мифология.

Если бы до нас дошел какой-нибудь трактат об архитектуре, написанный Иктином, то мы, может быть, получили бы точное объяснение этой аналогии человеческого тела с системой расположения архитектурных элементов вообще и с ордерами в частности. За неимением такого трактата, мы попытаемся рассуждать так, как мог бы рассуждать Иктин. Человек представляет собой наиболее совершенный из всех сложных организмов, и это относительное совершенство настолько явно, настолько реально, что» он сделался господином всех этих существ. Человек — венец творения; следовательно, если строить, то нужно взять его за образец, не в отношении форм, придаваемых тем объектам, которые хотят построить, но в отношении методов, применяемых при постройке. Человек — самый прекрасный среди сложных организмов, ибо строение его тела отвечает самым сокровенным его потребностям, его функциям и его интеллекту. Следовательно, если хотят, чтобы здание было прекрасно, необходимо строго подчинить его структуру тому же принципу. Среди сложных организмов у многих имеются отдельные органы, более совершенные, чем у человека, многие более ловки и более сильны, но ни один из них не представляет собой настолько совершенного сочетания физических свойств, в точности согласованного с его материальными и духовными запросами. Следовательно, нужно найти это сочетание, эту аналогию между органическими потребностями и внешней формой для того, чтобы воздвигнуть совершенное здание. С этой точки зрения греки могли рассматривать строение человеческого тела, как образец правильного метода, достойного подражания в архитектуре, когда она достигла развития, потребовавшего новых прекрасных форм, которые выявляли бы конструкцию здания и согласовывались бы с ней. Но, как я уже говорил, грек — прежде всего наблюдатель и ценитель формы; он видит в человеческом теле не то, что находим в нем мы, анатомы, все подвергающие анализу; он видит лишь (с необычайно тонкой проницательностью), что кости приводятся в движение пучками мускулов, которыми они покрыты, в свою очередь, одетыми упругой тканью; грек изучает остеологию, лишь наблюдая игру мускулов и кожный покров; он не отделяет друг от друга различные части, изначально составляющие единое целое, он не изучает их независимо одну от другой, но великолепно знает их функции и их отношения, одним словом, их наружный вид. Поэтому, когда он строит, он придает всем архитектурным частям гармоничные отношения, согласованные с функцией здания, и его архитектура обладает той простотой, которая восхищает нас в строении человеческого тела. Следовательно, в тексте Витрувия кроется доля правды, если не формально, то по существу, когда он говорит о влиянии строения человеческого тела на греческую архитектуру. Я считаю, что нужно остерегаться слишком абстрактных идей при философском изучении такого позитивного искусства, как архитектура. Я позволю себе поэтому облечь эти принципы в конкретную оболочку, взяв для этого формы греческой архитектуры, которые могут подтвердить эти принципы.

* А — Селинунт, акрополь
** В — Парфенон
*** С — Храм Деметры в Элевсине

В строении сложного организма, и особенно человеческого тела, каковы бы ни были его движения, каков» бы ни было его положение, система костей не только всегда видна, но образует выступающие точки, соединяемые вогнутыми и выпуклыми кривыми, в зависимости от мясистых частей, находящихся между ними. Эти кривые тем более приближаются к прямой линии, чем энергичнее движения тела. Греки поняли и ввели это правило в скульптуре, что вполне естественно, и, по-видимому, первые применили его в архитектуре. До них египтяне в своих архитектурных профилях, очевидно, подражали растительному миру. Их капители, например, явственно воспроизводят закругления цветов и плодов. У греков мы видим иное: их профили скорее напоминают изгибы, образуемые мускулами или мясистыми частями, присоединенными к костям и заполняющими промежутки между ними. Когда художник хочет придать мощный вид одной из частей в общей архитектурной композиции, он, вычерчивая свой профиль, старается изобразить энергичные формы, принимаемые человеческим телом, когда усилие или резкое движение напрягает или натягивает его мускулы. Поэтому он не вычерчивает свои профили при помощи инструмента, например циркуля; его рукой управляет лишь тонкое чувство форм, которые ему прекрасно знакомы по его наблюдениям. Контур дорийской капители, например, в наиболее древних греческих памятниках представляет собой довольно резко выраженную кривую (рис. 12, профиль А *). Чем больше художник вдумывается в свое искусство, тем упорнее он старается усовершенствовать выражение своей мысли; это приводит его к настойчивому подчеркиванию первого выражения, к усилению производимого им впечатления; контур первоначальной дорийской капители скоро начинает казаться ему недостаточно энергичным, недостаточно выражающим несущий элемент; он чертит профиль В** затем связывает колонну с капителью и превращает вал под абаком в конус, подобно тому, как это показано в профиле C***. Таким образом, греческий архитектор путем рассуждений постепенно переходит от капители А, вал которой кажется подушкой, мягким телам, помещенным между колонной и абаком, к капители С, профиль которой, твердый до сухости, действительно является сильной опорой, передающей на ствол колонны весь вес абака и поддерживаемой им части.

И если мы внимательно рассмотрим эти профили, то мы увидим, что расчеты конструктора и чутье художника идут нога в ногу по тому же пути. Архитрав над капителью А, самой древней из всех трех, своей лицевой стороной помещается в D, т. е. на вертикали ствола колонны. Уже для строителя Парфенона неприятен вид этого выступа DG, оказавшегося ненужным в законченном здании; поэтому он продвинул лицевую сторону архитрава, поместив его на капители в точке Е, т.е. навесу, отчего его канитель сделалась более мощной. Вскоре греческий архитектор продвигает грань архитрава F еще дальше за пределы ствола колонны и еще усиливает впечатление несущей функции капители.

Ясно, что если греки не воспроизводили деревянных конструкций при постройке дошедших до нас сооружений из камня или мрамора, они тем более не воспроизводили растений в деталях этих зданий подобно тому, как это постоянно делали египтяне, как это пытались делать римляне и после них — художники средневековья.

Я уже говорил, что греки первые установили определенные законы пропорций, которые мы называем ордерами, или системой расположения элементов; отсюда не следует делать вывод, что греческий ордер или греческие ордера были чем-то абсолютным в своих пропорциях. Эти законы ни в малейшей степени не стесняли у них свободы художника; они были не абсолютными, но относительными, и хотя можно установить определенные отношения между различными частями дорийского ордера одного и того же периода, но вместе с тем допускается большая свобода в применении этих правил и бесчисленные варианты; дорийский ордер всегда остается дорийским ордером, подобно тому, как человек всегда остается человеком; но один человек имеет крепкое сложение, другой — нежное, один — низкорослый и коренастый, другой — строен и хрупок. Эти различия не нарушают относительной гармонии, или относительных пропорций; но вот что никогда не сделают греки ни в скульптуре, ни в архитектуре: они никогда не приставят головы и торса Геркулеса к ногам Диониса, тяжелый и массивный антаблемент они не поставят на тонкие колонны с большими интервалами. Это изучение отношений, которые должны существовать в ордере, т. е. во всех частях одного здания, они доводят до мельчайших деталей. Эта связь, эти отношения существуют не только между основными частями одной и той же системы элементов, в колоннах, капителях, антаблементах, расстановке опор, пролетах и заполнениях, но также и между профилями, их контурами, их выступами; они существуют даже (насколько можно об этом судить) в окраске этих сооружений.

При постройке своих наиболее значительных зданий греки применяли только два ордера — дорийский и ионийский. Сравнивая эти два ордера между собой, мы сразу заметим, что каждому из них присуща своя особая гармония, несмотря на то, что они основаны на одном и том же принципе. Структура — та же, разница лишь в ладе. Вся композиция дорийского ордера в целом строга и проста по своим основным пропорциям, и эта строгость и простота видны в мельчайших деталях; эффект достигается, как мы уже объясняли, очертаниями, силуэтами, игрой света и тени на больших поверхностях, контуром профилей. В ионийском ордере, наоборот, мы видим изящество общих пропорций, и это изящество сохраняется во всех деталях, в более тонких и многочисленных профилях, в более грациозной орнаментации, рассыпанной более щедро. Дорийский ордер как бы создан для более обширных зданий или для зданий, расположенных так, чтобы их видно было издалека; ионийский ордер как бы подходит для зданий, созданных для рассмотрения их вблизи, для привлечения взоров тонкостью своих деталей. Можно, пожалуй, назвать дорийский ордер мужественным, а ионийский женственным; а между тем, ни тот ни другой не отступают от общих правил, которые греческий архитектор считал себя обязанным соблюдать в ордерах, или в системе расположения элементов. Колонны ионийского ордера более тонки, чем колонны дорийского, но они покрыты большим количеством каннелюр; их капители, покрытые скульптурными украшениями, более значительны; части антаблемента более разграничены, стволы колонн покоятся на круглых базах, ибо инстинкт греческого художника подсказывает ему, что, украшая капитель, высекая более изящную колонну, он не может грубо поставить ее непосредственно на цоколь здания, — необходим был переход. В обоих ордерах встречается одинаковое применение общих принципов; анты никогда не имеют капителей, принятых для колонн, ибо грек обладает слишком тонким чутьем, чтобы поместить на плоском пилястре или на вершине стены капитель, которую он считает подходящей для колонны, для ствола, имеющего круглое сечение. Оба ордера имеют сходное строение; лишь значительно позднее грек исключит из ионийского ордера некоторые второстепенные части, содержащие конструктивные элементы, как, например, триглиф.

Не следует думать, что соблюдение ордеров стесняло греческого архитектора; закон не уничтожает личной самостоятельности художника. Он постоянно ищет лучшего и никогда не думает, что достиг абсолютного совершенства. Мы пытались разъяснить, какое значение он придает производимому эффекту, как проницательно он наблюдает игру света и тени на поверхностях, живописный абрис силуэтов на фоне неба. Греческий художник одарен слишком утонченными чувствами, чтобы подчиниться закону, властному и слепому. Если он применяет симметрию, то скорее как уравновешивающий момент, чем как геометрическое правило. Греческому художнику никогда не вздумалось бы придать внешнее сходство двум сооружениям, имеющим различное назначение. Остатки греческих памятников и ценнейшие описания Павсания говорят нам о том, что греки никогда не прибегали к жалким приемам современных архитекторов, рассчитывающих, что ансамбль произведет сильное впечатление, если применить для всех зданий на городской площади, независимо от назначения каждого из них, один и тот же ордер. Греки наблюдают природу и поступают так же, как она; она имеет свои законы, но вместе — с тем она бесконечно разнообразна. Если бы мы попытались доказать греческому архитектору красоту симметричного расположения наших больших современных архитектурных комплексов, этих одинаковых фасадов сооружений, различных по своим функциям, по расположению помещений и общей ориентации, он нас пожалел бы и, вероятно, сказал бы нам: «Почему же, если вы считаете, что красота заключается главным образом в симметрии, вы не стараетесь добиться от неба приказания солнцу восходить и заходить одновременно на востоке и на западе для того, чтобы наши здания всегда были освещены сразу с двух сторон? В природе все протекает по контрасту; она вам показывает, что добро чувствуешь только противопоставляя его злу, что свет не существует без тени, что вещь велика лишь вследствие относительности ее размеров, что в одном и том же виде нет двух вполне одинаковых существ, и вы думаете достичь красоты и добра, изменяя естественный порядок вещей, заменяя разнообразие однообразием. Вот городская площадь, окруженная зданиями; одно из них — здание суда, другое — дворец министра, в третьем помещаются конторы и комнаты писцов, четвертое — казарма, пятое — общественная касса, шестое отведено под празднества; вы называете мне их, и я вам охотно верю; «о если вы не напишете на дверях этих различных зданий, что именно в них помещается, как же я это узнаю? Эта сторона площади освещается солнцем весь день, а та остается в тени, а я вижу на теневой стороне те же портики, что и на солнечной. Я вижу в комнатах ваших писцов такие же окна, как и в ваших парадных залах. Я вижу на фризах этих строений тот же скульптурный орнамент, на акротериях те же эмблемы; и, делая эти неразумные вещи якобы для соблюдения правил искусства, вы уверяете, что вас вдохновляют наши обычаи. Но разве вы никогда не были в Аттике, в Пелопоннесе, в наших колониях? Неужели вы будете уверять, что вас вдохновило наше искусство только потому, что я вижу здесь колонны с капителями и антаблементами, ордера, помещенные здесь случайно, без всякого основания? Неужели вы думаете, что архитектура состоит в том, чтобы повторить на фасаде части, которые вы у нас заимствовали и которым довольно слабо подражаете? Я не знаю, что вы за народ, но вы не греки и даже не римляне. .. Наши архитекторы поступали совершенно иначе. Правда, у них были законы, но они их толковали, а не подчинялись им, как стадо баранов, которых пастушеский посох гонит по узкой тропинке. Греческий архитектор, когда ему поручали постройку здания, старался прежде всего в точности выполнить предначертанную ему программу; он стремился сделать для всех ясным назначение своего сооружения не только по общему расположению, но используя для этого и скульптурные украшения; он ставил его, учитывая благоприятную ориентировку каждого помещения; он не стал бы украшать здание, предназначенное для конторских помещений, таким же образом, как дворец крупного должностного лица или зал для собраний. Влюбленный в свое произведение, изучая его со всех сторон, пересматривая и совершенствуя его беспрестанно, он ничего не хотел оставить несовершенным; он не скрыл бы за роскошными фасадами грубо оштукатуренных простых деревянных перегородок: он лишь с сожалением расстался бы со своим произведением, опасаясь, не забыл ли он какой-нибудь детали, не оставил ли он без внимания какого-нибудь тайного уголка, не подал ли он чем-нибудь повод к критике. Не говорите же, что вы идете по нашим стопам: вы украли у нас несколько лохмотьев, в которые наряжаетесь, как дикари, думающие внушить уважение тем, что набросили на плечи кусок пурпурной ткани, но вы не понимаете ни нашего духа, ни нашего языка. Люди, которые жили за несколько веков до нас в этом городе и которых вы называете варварами, более похожи на нас, чем вы. Хотя они и говорят на другом языке, но я все же понимаю, что они рассуждают, чувствуют, что они сумели выразить то, что хотели сказать. Я слышу, что вы расхваливаете в своих школах наших художников… Не насмешка ли это? Не думаете ли вы оказать им дань уважения, оставляя без внимания их ум и способности и одеваясь в их одежды, которые не на вас сшиты и которые вы не умеете носить?»

Древний грек, перенесенный в современный Париж или Лондон, мог бы сказать еще многое; осторожнее будет вовремя прервать его.

После того как вы более или менее подробно рассмотрели природу греческого духа и его проявления в искусстве, обратимся к оценке римского духа.

Римский народ располагает многочисленными армиями; солдат, которых он может использовать для общественных работ, он владеет громадной массой рабов, по крайней мере вдвое более многочисленных, чем свободные граждане. Это — рабочие руки. Благодаря завоеваниям и способу управления завоеванными областями, в римские сундуки притекают огромные богатства; используя рабочие руки, римляне возводят здания; используя богатства, они оплачивают ценные материалы и художников. Их социальным и политическим строем обусловливается то, что постройка и украшение зданий представляют собой две различные процедуры. Метод римлян весьма практичен; он состоит в использовании строительных возможностей, обусловливаемых их социальным строем. Если это возможно (а это возможно почти всегда, так как римляне богаты), они облекают свою постройку в роскошные одежды, но прежде всего они располагают невероятным количеством рабочих, которых они и используют на постройках. Ломать камень, приготовлять известь, возить песок, формовать и обжигать кирпич может каждый, — для этого нужна лишь пара сильных рук; для этих подготовительных работ не требуется специального обучения. Армии солдат и рабов, собранных со всех концов Европы, вполне пригодны для этой цели. Римляне смотрят на это именно так и действуют сообразно с этим.

Какой же метод в этих условиях нужно избрать для постройки обширных сооружений? Прежде всего — отказаться от требующих больших усилий при добыче материалов крупных размеров, тяжелых и поэтому с трудом транспортируемых, нуждающихся для своей отёски в искусных каменотесах, требующих для своего подъема и установки сложных приспособлений, следовательно, продолжительного времени и специальных рабочих. К таким способам работы римляне прибегают лишь в исключительных случаях. Обычно они пользуются совершенно иным методом. С помощью многочисленных и большей частью неквалифицированных рабочих они заготовят огромные количества мелкого материала, заставят их формовать кирпич, обжигать на месте известь, возить песок; затем архитекторы наметят стены и опоры; тысячи рабочих, под начальством нескольких заведующих мастерскими и под надзором надсмотрщиков, будут месить раствор, таскать руками камень, гальку, кирпич; несколько профессионалов из этой толпы будут возводить двойные стены, которые рабочие заполнят плотным бетоном. Когда дело дойдет до кладки сводов, то вмешается архитектор со своими знаниями; он велит установить деревянные кружала. В дереве нет недостатка, — Галлия и Германия покрыты необъятными лесами. Он покроет эти кружала досчатой обшивкой, и после этого те же каменщики и рабочие выложат на этой же деревянной опалубке кирпичный каркас, который потом заполнят бутовым камнем и раствором. Искусный начальник строительства, несколько плотников, несколько хороших каменщиков и тысячи рабочих рук могут по этому методу воздвигнуть самое обширное здание в течение нескольких месяцев.

Ничто так не напоминает римского метода работы, как наше железнодорожное строительство: лучшие произведения римской архитектуры были созданы тем же способом, т. е. с помощью нескольких опытных рабочих и тысячи рук, работавших вслепую, но под строгим и постоянным надзором, соблюдая определенные правила, установленные опытом. В подтверждение того, что я говорю, и в доказательство равнодушного отношения римлян к украшению своих зданий можно было бы привести в качестве примера целый ряд общественно-полезных сооружений, оставшихся лишь грубо отесанными, хотя римляне могли за несколько веков придать окончательные художественные формы и наружной оболочке. Ворота Порта Маджоре в Риме, через которые проходит «акведук Клавдия» — триумфальные ворота, по замыслу чисто монументальное здание, не имеют наружной отделки, а между тем нужно отметить, что эти ворота, построенные Тиберием и Клавдием, сыновьями Друза, были реставрированы при Веспасиане, так же как и акведук, и затем при Тите, его сыне. Строители и оба реставратора этого великолепного акведука не забыли поместить на стенах надписи, напоминающие об их щедрости, но не позаботились об окончательной отделке этого общественного сооружения. Прежде чем высечь свое имя на здании, построенном на пожертвованные им средства, грек непременно потребовал бы, чтобы здание было закончено и достойным образом свидетельствовало перед потомством о вкусе и о любви к искусству того, кто его воздвиг. Даже в Колизее встречаются части, где отделка едва намечена.

Но особенно сильно сказывается эта небрежность в местностях, отдаленных от столицы империи. Так, в Провансе амфитеатр в Ниме не весь имеет отделку; большой акведук, так называемый Пон дю Гар (Pont du gard), так и остался без отделки, — она имеется лишь в отдельных местах. Во всех провинциях империи можно наблюдать это равнодушное отношение к художественным формам. Римлянина прежде всего интересует план сооружения, т. е. точное расположение каждой части возводимого им здания, относительные размеры его частей как в плане, так и в высоту, а кроме того (то, о чем мы совершенно не думаем, хотя и претендуем на римское происхождение), его заботит ориентация, выбор участка, возможность использовать профиль местности, а также экономические соображения. Римлянин никогда не отличается скупостью, но он экономен, т. е, он не желает терпеть убытка ни на земельном участке, ни на материалах; он не понимает художника, работающего, как грек или средневековый мастер, для самого себя; он желает, чтобы скульптор, которого он оплачивает, работал для публики и чтобы его, римлянина, богатство доставило ему почет. К тому же он приглашает художника лишь после того, как его практические требования удовлетворены; опять-таки роль художника — лишь одеть здание. Римлянин не интересуется тонкостью деталей, он предпочитает одеть свое здание дорогими мраморами, богатыми по краскам; он их ценит за редкость и трудность обработки, — в этом сказывается его вкус, вкус выскочки.

Как мало это похоже на творческие(методы греков! У них все рабочие — художники. Не требуйте от них построек, при которых человек превращается в машину; вы не найдете ни одного кубометра извести в их постройках; фундаменты они наскоро делают из камней, уложенных насухо, без раствора, — они избегают, насколько возможно, этой грубой, чертой работы; они ставят свои здания на скале, — почвенные условия их страны для этого весьма благоприятны; но зато они стремятся показать все части строений, возвышающиеся над поверхностью земли; у каменотеса есть своя профессиональная гордость, так же как у скульптора; он хочет, чтобы обработка его камня была видна, чтобы по крайней мере одна из его поверхностей была показана лицом. Грек не применяет сводов, не столько потому, что они ему неизвестны (это трудно допустить), сколько потому, что этот способ сооружения требует мощных опор, инертных строительных массивов, а греку претит использование человеческих рук для изготовления масс, большая часть которых скрыта, а между тем требует тяжелого физического труда. Каковы бы ни были преимущества сводчатой конструкции, эти преимущества в глазах трека не могут компенсировать унизительности (если можно так выразиться) изготовления опор. К тому же, почва его страны не только освобождает его от необходимости строить фундаменты, но и снабжает его в изобилии прекрасными материалами; если же у него не хватает мрамора, как в Великой Греции, в Сицилии, он покрывает камень тонкой штукатуркой, накладываемой с неподражаемой тщательностью и искусством. Эту штукатурку он окрашивает так, чтобы его работа была видна, чтобы она выступала во всей ее красоте, так как грек — во всем художник: он любит и чтит то, что создает, он хочет, чтобы ни одна деталь его произведения не осталась скрытой от зрителя.
Если римлянин располагает талантливыми художниками и может добыть мрамор, хотя бы ценой больших затрат и привозя его из самых отдаленных местностей, то, закончив здание теми способами, которые мы только что описали, покончив с осуществлением своей программы, он велит покрыть свою постройку облицовкой из драгоценных материалов, распиленных на тонкие плиты, он украшает ее карнизами, он присоединяет к ней колонны, антаблементы; своды он покрывает штукатуркой с лепными украшениями, раскрашенными и позолоченными, он становится греком в отношении внешнего вида материала, насколько это в его силах. Но греческие здания невелики, а римские сооружения обширны и высоки.

Римлянин ставит греческие ордера один на другой; более того, — в этом сказывается презрение римлян к греческой рассудочности, — в греческих ордерах имеются только архитравные перекрытия, римлянин же признает для своих общественных зданий лишь арки и своды, а над архивольтами он помещает архитравные перекрытия на колоннах, т. е. он берет греческую систему ордеров в качестве рамки, служащей ему для украшения его утилитарной конструкции. Странная оплошность, показывающая, насколько римлянин отделяет конструкцию от декоративных деталей, считая их лишь роскошью, одеждой, назначение и происхождение которой его мало интересует.

В этом применении греческих форм, в постройках, противоречащих принципам греческой конструкции, римлянам не следует подражать, а между тем, нужно сказать, что с этого началось у нас изучение римской архитектуры с эпохи Возрождения. Очевидно, правдивые принципы во всех климатах и во все времена, хотя бы они и отвечали здравому смыслу и были вполне разумны, всё же не признаются именно теми, кто, собственно говоря, к должен был бы их провозглашать и защищать как аксиомы.

Ничто не может сильнее противоречить здравому смыслу, чем укладка архитравного перекрытия над аркой, так как арку, которая по своей природе является разгрузочным элементом, как раз и нужно было бы помещать над архитравным перекрытием, еле выдерживающим собственный вес. Хрупкий предмет должен быть защищен прочным предметом, а не наоборот. Это правило действительно во все времена. Крестьянка, идущая на рынок, в город, несет свою обувь в руках всю дорогу и надевает ее лишь перед входом в город; всем приходилось это наблюдать; но, можно ли отсюда выводить заключение, что обувь сделана для ношения ее в руках во время ходьбы и для надевания ее на ноги, когда вы садитесь? Кто найдет нужным прививать этот обычай и кто будет считать варварами всех людей, надевающих обувь для ходьбы? Нога может иметь прелестную форму, башмак может быть шедевром, но, тем не менее, башмаки в действительности сделаны для того, чтобы надевать их на ноги, а не для того, чтобы носить их в руках. Недостаточно любоваться произведениями античности, — нужно сначала убедиться, что они находятся на соответствующем месте; а ведь архитравное перекрытие на полуколоннах, увенчивающее арку, весьма неприятно поразило бы грека времен Перикла. Он непременно спросил бы, увидев это сочетание конструкций, не подходящих одна к другой: «Не проломился ли архитрав и не пришлось ли поэтому, чтобы поддержать его, поставить около колонн опорные столбы, а затем подвести под него арку?» Но если бы ему сказали, что эта конструкция задумана и выполнена в таком виде, что это — архитектурная комбинация, то грек, вероятно, пожал бы плечами.

Мы уже не греки, и нам не подобает пожимать плечами каждый раз, когда подобные несообразности бросаются нам в глаза. Но мы .во всяком случае имеем право рассуждать и не принимать римскую архитектуру безоговорочно, а различать в ней конструкцию римских сооружении, которую нельзя не признать прекрасной, и их заимствованную внешнюю оболочку; так мы и постараемся поступать в дальнейшем. Мы позволим себе, признавая качества, присущие греческому и римскому искусству, не смешивать их в одном банальном чувстве восхищения, но различать их, ибо каждое из них служит выражением различных, даже враждебных, принципов; мы позволим себе видеть в первом самую тонкую и свободную передачу благородных человеческих чувств; во втором же — слепое подчинение материальным потребностям, административному устройству политически могущественного государства.

Греческая архитектура являет нам в настоящее время лишь небольшое количество памятников, почти совершенно разрушенных и все одного типа; она не может быть подвергнута критике; мы можем лишь восхищаться остатками этого чудесного искусства, искать в нем те плодотворные и напрасно забытые основы, значение которых я сделал попытку снова осветить.

Что касается римской архитектуры, то с ней дело обстоит иначе: ее сооружениями еще покрыта часть территории старого света; к ней относятся всевозможные сооружения от дорог и акведуков до триумфальной арки и вотивной колонны.

История римского народа, начиная от конца республики, нам хорошо известна, несомненно лучше, чем наша собственная; в его законах, в его обычаях для нас нет ничего неясного. Следовательно, вполне возможно, даже легко, проследить шаг за шагом путь искусства на протяжении истории этого великого народа, тем более, что у римлян искусство, как и религия, играет лишь роль орудия его неизменной, единой политики. «Стимулами к религии послужили у римлян не страх и не благоговение, — говорит Монтескье * («Рассуждение о политике римлян в религии» („Dissertation sur la Politique des Re¬mains dans la Religion»), — но необходимость иметь ее, как неотъемлемую принадлежность всякого общества. ..» И далее: «Я вижу между римскими законодателями и законодателями других народов ту разницу, что первые создали религию для государства, а остальные — государство для религии». Эта цитата с таким же успехом может быть отнесена к искусствам; римляне имели искусства, ибо они понимали, что искусства должны существовать во всяком цивилизованном государстве; это было делом приличия, а не убеждения, как у египтян или у греков. И заметьте следующее: когда римляне строят храм, т. е. святилище для божества, они заимствуют его план и композицию у греков. У них нет собственного храма, как у египтян или у греков. Официальная римская религия была импортирована из Греции. В мифологии у обоих народов были те же идеи: обожествление сил природы; но форма мифов, однако, весьма различна. Вот пример, поясняющий эту разницу: Стерквилиний (бог удобрения), создающая сила у римлян, соответствует Эросу (Амуру) у греков. Но когда дело касается гражданских сооружений, вмешивается римлянин-законодатель. Он приказывает, он знает, что именно ему требуется, и заимствует у других народов лишь одежду для своего здания, причем еще кроит ее но своему усмотрению. Он не терпит, чтобы художник навязывал ему свои принципы; он не тратит усилий на развязывание гордиева узла, — он его разрубает. Он относится к искусству, как Клавдий Пульхер перед началом морской битвы отнесся к суеверию своих солдат; священные куры не хотели клевать пищу, это было дурным предзнаменованием. «Если они не хотят есть, — сказал он,— пусть пьют». И он велел бросить их в море. Если искусство подобно религии, живой пламенной вере для верящего в него художника, то для всех тех, кто не принадлежит к числу художников, оно является лишь стеснительным предрассудком. Представьте себе корпорацию архитекторов, скульпторов и живописцев, подчиняющихся непреложным принципам в государстве, не имеющем никаких убеждений в области искусства; это создает затруднения на каждом шагу. Римляне — прежде всего политики, законодатели и правители — не могли допустить в своем обществе подобной помехи. Художники у них либо рабы, либо вольноотпущенники, либо граждане, которых: они систематически держат в тени. Они охотнее сделают префектом флейтиста, чем архитектора или скульптора. Римлянину безразлично, применит ли архитектор тот или иной ордер, карниз или облом в своем здании. Но в тот день, когда архитектор пожелает рассуждать и выдвинет определенные принципы, которым он считает себя обязанным подчиняться, хотя бы это шло вразрез с приказанием римского магистрата, в тот день, когда он откажется, например, возвести три этажа в сооружении, которое по его мнению обладало бы лучшими пропорциями, имея лишь два этажа,— в этот день, на какой бы авторитет он ни ссылался, какие бы он ни приводил, кроме того, разумные доводы, римский магистрат прикажет ему прежде всего подчиниться распоряжениям и не станет обсуждать с ним принципов его искусства, ибо римлянин не признает иных авторитетов, кроме государственной пользы. Широко известный эпизод дает представление о том, каковы были идеи римлян в области искусства. Муммий Ахеец, приказавший привезти из Греции в Рим драгоценнейшие произведения искусства, уговорился, что если при перевозке испортят одну знаменитую картину Зевксиса, то виновные в небрежном обращении с ней обязаны будут сделать ему новую такую же. У нас нет сведений о том, как римские магистраты обходились с художниками и какую долю самостоятельности они им предоставляли; мы можем лишь строить догадки. Но нам известны мнения, высказывавшиеся этими магистратами относительно некоторых религиозных сект, находившихся в таком же положении, в каком оказались бы художники, исповедывавшие непреложные доктрины в окружении римского общества.
 
Ни одно правительство не было более веротерпимым, чем римское. Оно разрешало все религии при условии, что сами они будут так же терпимы к другим религиям. Оно преследовало лишь египетскую, иудейскую и христианскую религии, ибо полагало, что все три отличаются нетерпимостью. Оно считало все эти три религии опасными для государства; оно долгое время не делало никакого различия между ними, ибо в его глазах у египтян, евреев и у христиан служители культа образовывали особую корпорацию, не подчинявшуюся гражданским властям и отделявшую духовное от светского, как стали говорить потом. Римляне запрещали, например, культ Вакха не как религиозный культ, но потому, что он нарушал порядок, подобно тому, как в наши дни государство допускает свободу вероисповеданий, но никому не может позволить учинять скандалы и беспорядки в общественных местах. В Риме жрецы и авгуры были магистратами. «В нашем городе, — говорит Цицерон, — цари и сменившие их магистраты всегда имели двоякое значение и управляли государством под покровительством религии».

Если римское правительство придерживалось этих взглядов в отношении религии, то тем больше оснований оно имело для того, чтобы придерживаться их в области искусства, которое в его глазах имело несравненно меньшее значение. Мы не будем рассуждать здесь о том, правы или неправы римляне с точки зрения искусства, могло ли искусство развиваться под гнетом римского магистрата или должно было постепенно прийти в упадок. Мы здесь стараемся лишь собрать те сведения, которые помогли бы разъяснить читателям глубокие различия, отделяющие греческое искусство от римского. К тому же в наши задачи не входит рассмотрение политической истории народов, мы лишь хотим показать, до какой степени в искусствах, и особенно в архитектуре, отражаются нравы и учреждения народов, среди которых они развиваются. Греки были в религиозном отношении менее терпимы, нежели римляне; об этом свидетельствуют смерть Сократа, преследование Алкивиада за оскорбление афинских герм и тот факт, что пелопоннесцы сдались греческим войскам лишь на следующий день после Марафонской битвы, так как им нужно было сначала справить религиозное празднество; их гражданские учреждения далеко не обладали твердостью и мудростью римских. Греки были вздорны и беспокойны, но уклад их жизни был удивительно благоприятен для развития искусств.

Если бы нам пришлось делать окончательные выводы из всего сказанного выше, то они оказались бы печальными, так как привели бы нас к следующей очевидности: чем более мудры, тверды, упорядочены учреждения, которыми управляются народы, тем труднее искусству жить собственной жизнью и создавать совершенные произведения. Мы не думаем, что кто-либо мог рассуждать так перед Людовиком XIV; однако этот король действовал в полном согласии со своими принципами абсолютной монархии, в качестве главы единой нации, когда он решил, что Францию нужно покрыть римскими зданиями; римская архитектура была единственной, гармонировавшей с его политической системой, и не поздоровилось бы тому, кто вздумал бы доказывать ему, что если общество хочет иметь искусство, то оно должно предоставить некоторую свободу художникам в вопросах искусства. Скажем прямо: там, где замешан человек, с его разнообразными чувствами, с его взаимоотношениями, с проявлением его разума и чувств, там заключения, выведенные по правилам чистой логики, редко бывают правильными. Нужно учитывать бесконечную изменчивость человеческих инстинктов, противоречия, которыми полон человек, его традиции, его предрассудки, его темперамент. Но существуют все же известные законы в жизни народов, проходящие через века, пробивающиеся несмотря на революции и различие религий, и сохраняющие свою неизменную сущность. Те два противоположных принципа развития, источник которых у греков и у римлян мы только что описали, живут и всегда будут жить, и мы увидим, как долгое время спустя они влияют на архитектуру. Спрашивается, не наивно ли перед лицом истории этих великих путей человеческого духа спорить о преимуществах той или иной школы, предавать анафеме ту или иную форму выражения искусства? Поистине, мы полагаем, что это бесполезно.

Я снова и снова повторяю: существует лишь одно искусство. Это — искусство, пребывающее в полном согласии с обычаями, учреждениями и духом народов; если оно принимает различные формы, то это лишь доказывает, что дух, обычаи и учреждения народов различны. Если оно, с течением времени, как бы возвращается к своей исходной точке, то это лишь служит доказательством того, что аналогичное явление происходит в учреждениях, обычаях и духе народов. Если оно заблуждается и бродит в поисках своего пути, не нужно кричать ему: «Вот единственный верный путь, это путь, по которому я иду». Удовольствуемся тем, что внесем во всё свет и ясность; поможем искусству внимательным изучением, серьезным и беспристрастным анализом, но не будем толкать его вправо и влево под предлогом того, что мы направляем его на правильный путь. Любовь к искусству и изучение всего искусства в целом, а не отдельного его вида, исследование его истинных основ — вот единственные средства, к которым должны прибегать мудрые умы в те периоды, когда искусство якобы начинает или приходить в упадок или заблуждаться.

Мы только что говорили о духе народов; но что такое дух народов? Я не хочу оставлять неясности в умах моих читателей и избегаю туманных выражений, приводящих к двусмылицам, ибо нам необходимо установить взаимное понимание во всех пунктах.
 
В каждом организованном обществе имеются три различных элемента: элемент, который мы называем духом нации, обычаи, которые она вводит, и учреждения, которым она подчиняется или которым ее подчиняют. У тех народов древности, которые нам хорошо известны, у греков и у римлян, столь различных между собой, имеется свой собственный дух, вполне гармонирующий с их обычаями и учреждениями. Не всегда было так с момента распространения христианства. Ужасный беспорядок, вызванный вторжением варваров на Европейский материк, оставил глубокие следы, ощутимые и в наше время, и эти следы еще не скоро исчезнут. Отсюда — чудовищные противоречия, существовавшие в средние века и в новейшие времена между духом народов, учреждениями, которыми они управляются, и обычаями, которые среди них распространены. Отсюда — постоянное тяготение народов поступать по внушению собственного духа и жестокости при подавлении этих проявлений их духа, часто противоречащих тем учреждениям, которым народу приходится подчиняться.

Это краткое отступление необходимо для пояснения того, что я подразумеваю под духом какого-либо народа. Дух народа — это не что иное, как тот склад, который ему свойствен для выражения своих моральных и физических запросов. Дух греческого народа заставляет его выявлять и облекать в рациональные формы то, что он создает. Дух римского народа влечет его к подчинению всех вещей общественным соображениям, тому, что мы называем государством. Греческий дух выше учреждений, дух римского народа заключается в подчинении учреждениям. «Morituri te salutant, Caesar» В этих словах — «Идущие на смерть приветствуют тебя, Цезарь!» — самое подлинное выражение римского духа. Афины имели Сократа — Рим не мог его иметь. Сократ — афинянин в Афинах: его слушают, он опасен, он подрывает верования, оспаривая их, —его заставляют умереть. Но он не был бы римлянином в Риме, его бы не слушали, он не был бы опасен. В Риме считают опасными Гракхов. Еще более опасен там Спурий Меллий, раздавший во время голода хлеб римскому народу и убитый Сервилием Агалой за то, что он этими средствами старался будто бы снискать себе популярность, опасную для государства. В Риме опасными считаются не философы, а преобразователи социального строя и люди, становящиеся в оппозицию к гражданским законам.

Между античными искусствами, духом и нравами народов, история которых нам хорошо известна, существует столь полная гармония, эти искусства столь живо отражают характер народов, тесно связанный с их учреждениями, что изучение этих искусств является основным, элементарным предметом, о самого начала необходимым и незаменимым занятием молодежи. И если вы разрешите взять пример из окружающей действительности, мы скажем, что все, кто занимался изучением средних веков и ренессанса XVI века, смогли достигнуть полезных результатов в своих занятиях лишь после предварительного изучения языческой древности. На наш взгляд, исключительное изучение искусства средневековья было бы равносильно возвращению к варварству. Но вместе с тем мы считаем узким и недостаточным преподавание, ограничивающееся языческой древностью, и нелогичным — преподавание, пытающееся обойти молчанием некоторые стадии в развитии искусств и заставляющее нас перескочить от века цезарей к веку Франциска I, Юлия II, Льва X и Генриха II.

Если справедливо считать искусства греков и римлян тесно связанными с политическим строем этих народов, если разумно и полезно изучать их с этой точки зрения, то большой ошибкой будет искать столь же тесных взаимоотношений между искусствами и учреждениями средних веков. В эту эпоху нашей истории народный дух почти непрерывно борется с учреждениями этих народов. В искусстве живейшим образом отражается эта борьба; именно вследствие этого его методы, вместо того чтобы быть простыми, как у древних, сложны, требуют тщательного исследования, проверки, освещения путем критики и анализа. Но это не значит, что изучение искусства средневековья излишне! Наоборот, по нашему мнению, оно должно способствовать развитию ума, придать ему гибкость, необходимую в наше время, при нашем социальном строе — сложном, раздираемом вновь и вновь возникающими противоречиями, строя, в котором как бы суммированы традиции прошлого с физическими и моральными потребностями современности, социального строя, в котором все колеблется, все неуравновешенно, все постоянно ставится под вопрос, где дух народов ищет своего окончательного выражения, пробиваясь сквозь чащу сомнений, систем, революций, где учреждения уже не пытаются подавить этот дух, но стремятся после стольких испытаний прийти к соглашению с ним.

Итак, мы наметили наш план. Если он обширен, это не наша вина, — этого требует наша эпоха; его по крайней мере нельзя будет упрекнуть в ограниченности. Мы будем последовательно рассматривать великое единство принципов римского искусства, выявляя то, что в нем есть чисто римского, затем элементы, разрушившие это единство, влияние христианского духа на архитектуру, новый порядок, установившийся среди хаоса первых столетий средневековья сначала в монастырской среде, а затем, в XII веке, среди гражданского населения; взаимоотношения и различия, существующие между этим новым порядком и духом народов, скрытое, упорное, независимое развитие искусств наперекор политическим системам, совершенно враждебным этому развитию; упадок, являющийся следствием этого непрерывного состояния борьбы, ибо искусство средних веков уподобляется франкмасонству, которое, как всякая замкнутая организация, становятся узким и бесплодным. Мы проследим великое движение Возрождения, его странные противоречия, его усилия достигнуть результата, противоположного тому, которого оно ожидало. Наконец, способы использования в наши дни труда стольких поколений, применение тех принципов, которые ими руководили.

Заканчивая эту беседу, мы тем, кто нам скажет: «Изберите новое, современное искусство», ответим: «Сначала добейтесь того, чтобы наша эпоха не представляла собой смеси традиций античной древности, влияния духа христианства, длительной средневековой борьбы между духом городов к остатками завоеваний варваров, попыток духовенства и королей достигнуть абсолютной власти, непрерывных возмущений низших классов против феодальной системы, с редким упорством повторяющихся возмущений подневольного труда против этой системы.

Добейтесь того, чтобы мы забыли реформацию — это гигантское нагромождение знания и критики. Добейтесь того, чтобы мы перестали быть потомками наших предков. Добейтесь того, чтобы кончился век сомнений, чтобы все традиции не были подорваны этими сомнениями, все системы ими не были опрокинуты. Найдите место в старой Европе, куда могла бы ступить нога, не наткнувшись на развалины. Дайте нам цельные учреждения, обычаи, вкусы, не связанные с прошлым; науки, не являющиеся результатом трудов наших предшественников. Добейтесь, наконец, того, чтобы мы забыли все, что было сделано до нас. Тогда у нас будет новое искусство, и мы совершим нечто невиданное до сих пор; ибо человеку трудно учиться, но еще труднее забывать».

Зачем побеждать? | Национальное географическое общество


Тысячи лет лидеры намеревались взять под свой контроль другие общества. Некоторые сделали это, чтобы получить больше власти. Другие хотели разбогатеть. А другие пытались укрепить свои империи.

Со временем многие империи поднимались и падали. Завоеватели использовали большие армии для захвата власти. Что побудило этих правителей покорять новые земли?

Причин несколько. Один был шансом захватить богатства другой земли.По этой причине римский Юлий Цезарь завоевал Галлию в 58 г. до н. Э. Галлия покрывала часть современной Франции, Швейцарии, Бельгии, Люксембурга, Германии и северной Италии.

Еще одной причиной было желание торговать. Монголы были народом в Азии. Они хотели взять под свой контроль Шелковый путь. Шелковый путь представлял собой совокупность торговых путей. Он простирался через Азию и Европу.

Александр Македонский (также известный как Александр Великий), Юлий Цезарь и Вильгельм Завоеватель — три легендарных завоевателя.Все трое создали, а затем вырастили свои империи. Они сделали это, чтобы завоевать власть и богатство. Чтобы иметь большую империю, нужно было не только иметь больше земли. Это также означало, что нужно платить больше людей. Увеличение налогов помогло завоевателям разбогатеть.

Александр

Александр Великий стал царем греков в Македонии в 20 лет. Он был железным правителем. Он подавлял восстания и убивал своих врагов. Александр также был мастером войны. Он вел свои армии с большим военным мастерством.

Юлий Цезарь

Юлий Цезарь первым построил свою власть в Риме. Затем он укрепил власть Рима посредством завоеваний. Во время его правления Рим стал намного богаче. Конечно, большая часть этих богатств досталась Цезарю.

Вильгельм

Вильгельм впервые укрепил свою власть в Нормандии, во Франции. Затем он завоевал Англию. Уильям полностью изменил английское общество. Как король Англии, он передал государственную власть в руки своего народа, французских норманнов.Он сделал то же самое с богатством страны.

Многие древние завоеватели истории верили, что имеют право на власть. Александр думал, что он сын Зевса. Из-за этого он чувствовал, что заслужил власть. Уильям был уверен, что ему предназначено править Англией. Чингисхан также считал, что ему предназначено стать лидером.

Стремление к власти явно очень сильно у исторических лидеров. Завоеватели сталкиваются с огромными опасностями за шанс править. Тем не менее, они готовы противостоять этим опасностям.Они считают, что вознаграждение больше, чем риски.

Империи, изменившие мир

Империи, изменившие мир

г. Империи, изменившие мир:

г. Римская и арабская империи и их влияние на мир сегодня

На империи влияет окружающий их мир, но в большей степени люди внутри них. Это верно для наций сегодня и наций в прошлом. Религия, культура и само общество коренятся в людях, а не в людях. в обстоятельствах или в окружающей среде.В обстоятельства и окружающая среда влияют на общество только верованиями людей. Империи не исключение. Два империи находились под сильным влиянием завоеванных ими обществ, и общества, в свою очередь, находящиеся под их влиянием, были Римской и Арабской империями, особенно в области религии, архитектуры и литературы.

И Арабская, и Римская империи оказали огромное влияние на мир, в котором мы живем. знаю сегодня. Рим держал большую часть Европа, включая Великобританию, Францию, Испанию и большую часть Германии. Арабская империя захватила восточную половину Римской империи, Византии, после падения Рима в V веке н. Э., А также современный Ближний Восток, который состоял из различных держав, в том числе персидских Империя. Религия оказала большое влияние обе эти культуры, изначально происходящие от меньшинств в населении. Христианство возникло в Западной Римской Империи в I веке н. Э. с учением человека по имени Иисус, которого христиане провозглашали своим Мессия.Истории, которые сохранились сегодня в христианской священной книге, Библии, говорят об учении Иисуса, которого его последователи верят, что был Сыном Божьим. Любовь Господь, Бог твой, всем сердцем, всей душой и всем своим умом и всеми силами. В во-вторых: люби ближнего твоего как вы сами. (Spielvogel, 152) Эти учения в конечном итоге привели его к проблемам с иерархией иудейской церковь, которая сочла учение Иисуса еретическим. Из-за соглашения между римлянами и иудейскими вождями римлянин магистрат Понтий Пилат приказал арестовать Иисуса, призвал Христа и позже его распятие. В мученичество Христа и учения Апостолов, его учеников и другие привели к распространению христианства по всей Римской империи. Поначалу христианство было незначительным раздражением для имперских властей. иерархии, но со временем христианство стало государственной религией римского Империя при Константине.Христианство, тоже изменилось в результате римлян. Мученичество стали обычным явлением, и страдания христиан стали считаться святыми; чем больше страдал, казалось, тем ближе они подходили к Богу. Эта идея сохранялась и в современную эпоху. Точно так же ислам возник на Ближнем Востоке несколько сотен лет спустя, в седьмого века н. э. как продолжение веры, начатой ​​евреями в незапамятные времена. Учения Первый пророк ислама, Мухаммед, фигурирует в Коране (Коране), священном тексте ислама. текст, который проповедует Бога! Там не бог, кроме Него, Живого, Самосущного: Он низверг Спасение.(Кишланского, 129) Это был в надежде привести к спасению больше людей, чем Мухаммед и его последователи начали распространять веру ислама среди народов Среднего Восток. Сам ислам был основой для Арабской Империи и изменился после смерти Мухаммеда на несколько сект которые сохранились до наших дней. В давление Империи и жажда власти над народами вызвали создание разделений в исламе, разделов, которые существуют сегодня во всем мире.

Архитектура — еще один аспект культур Вдохновленный как империей, так и подчиненной нацией. В Испании есть прекрасные примеры влияния, которое берберы и мавры, оба племени, связанные с Арабской империей, имели в архитектуре, с фантастическими мечетями и замками в разных регионах страны. Сооружения, построенные арабами, оказались под влиянием местных жителей в такие места, как Африка, где и завоеватели, и завоеванные народы строили сооружения слегка измененными традиционными способами.Рим были похожие опыты. Римский Империя оставила свой след во всей Европе, Северной Африке и на Ближнем Востоке. их бани, которые были центрами общественного здоровья и социализации. Некоторые из этих ванн используются до сих пор. Эта концепция, возможно, привела к нашему современному спа. Однако одно из самых известных римских указаний, Римская дорога, действительно не начинать Роман вообще. Искусство строительство дорог пришло к римлянам от этрусков, другого народа Италии, который Рим завоевал и пал в период Римского царства и республика.

Греческая литература оказала большое влияние на римскую литературу и мифологию, литература, которая позже оказала влияние на средневековый и современный миры. Греческая сказка Гомера, Илиада , является приквелом к ​​римской сказке. сказка Энеида , написанная Вергилием. История «Илиада » и ее греческое продолжение — «Одиссея ». о Троянской войне и возвращении одного человека домой. Aeneid — это рассказ об одном троянце, ищущем новый дом после того, как греки уничтожили его.Оба эти сказки попадают в современный мир через различные переводы. Odyssey и Aeneid — это классические истории о путешествиях, которые некоторые современные романисты ищут вдохновения. Не только Илиада оказал влияние на литература Рима и современного мира, это также оказало влияние на мифологию Рима. Илиада сделала это возможно, что рассказ Вергилия об Энее также может быть рассказом о том, где римляне люди пришли из.В Энеиде года , Вергилий пишет:

Предопределено изгнание с троянского берега
В Италию, лучшую лавинскую прядь.
Пораженный штормами, он был на суше и на море
Силой Небес, чтобы удовлетворить
Суровый Юнон бессонный гнев; и многое на войне
Он страдал, ища, наконец, основать
Город, и принесите богов его отцов
В безопасное место жительства в Лацио; откуда возник
Латинская раса, преподобные лорды Альбаса.
И с ее холмов — имперский Рим с широкими стенами. (Кишланского, 104)

Рассказ об Энеиде года — это рассказ о бегстве Энея из руин Троя в поисках Италии, где он обнаруживает, что он основывает великий город, и из этого великого города придут архитекторы великой империи. Этой великой империей был Рим, согласно сказке Вергилия, которая часть римской истории и мифологии.

Арабская империя имела аналогичный опыт с литературой, но она имела дело с литературой. со своей священной книгой, Кораном (Кораном). Стиль Корана очень похож на стиль других религиозных тексты, включая Тору и Библию. Этот может быть потому, что религиозные тексты имеют тенденцию следовать определенной схеме, но это также может отражать народы, живущие в арабской империи. Арабы очень терпимо относились к неисламским народам и их стилю поведения. написание своих священных текстов может свидетельствовать об их изучении других религий. Многие арабские религиозные тексты сохранились до наших дней, а Коран до сих пор остается руководство по повседневной жизни для многих людей, живущих на Ближнем Востоке, в Юго-Западной Азии, и Северная Африка.

Рим и Арабская империя оказали большое влияние на общества, в которых они жили. победили, но эти общества также повлияли на культуру, письменность и архитектура их завоевателей. Сегодня, люди видят свидетельства того, что это сохранилось в таких местах, как Испания, Северная Африка, Ближний Восток и большая часть Европы. испанский язык мечети и римские дороги в Британии сохранились до наших дней как напоминание об империях, которые оставили свой бесспорный след в мире и, оставив свой след, нашли вещи восхищаться и включать в свою культуру тех, кого они обогнали. Литература, будь то мифологическая, религиозная или фантастическая история, оказался изменен силами вокруг себя по мере слияния и изменения культур под давлением Империи. Четное сама религия изменила и изменила мир, когда она вступила в контакт с эти две империи. Их широкие влияние помогло сформировать мир, который мы знаем сегодня.

Работы Цитировано
Марк А. Кишланский. Источники всемирной истории: чтения для мира Цивилизация (Цинциннати, Огайо: Wadsworth, 1999).

Назад

BBC — История — Обзор: Римская Британия, 43

Вторжение и завоевание

Бронзовая статуя Боудикки, расположенная на набережной Виктории, Лондон ©

За столетие до этого, как в 55, так и в 54 году до нашей эры, Юлий Цезарь вторгся в Британию с целью завоевания. Но восстание в Галлии (современная Франция) увлекло его еще до того, как он подавил решительное сопротивление британских партизан.

Британия осталась свободной — и таинственной, опасной, экзотической. В популярном представлении римлян это было место болота и леса, тумана и мороси, населенное свирепыми воинами, раскрашенными в синий цвет. Это был прекрасный полигон для проверки способности императора править.

Во время вторжения Клавдиев армия из 40 000 профессиональных солдат — половина граждан-легионеров, половина вспомогательных войск, набранных на более диких окраинах империи — была высадлена в Британии под командованием Авла Плавтия.

Археологи спорят, где они приземлились — Ричборо в Кенте, Чичестер в Сассексе или, возможно, оба. Где-то, возможно, на реке Медуэй, они вели великую битву и разгромили катувеллауни, племя, которое доминировало на юго-востоке.

Затем в присутствии самого Клавдия они штурмовали столицу врага Камулодун (Колчестер).

Но сопротивление продолжалось повсюду. Продвигаясь на юго-запад Британии, римляне вели осадную войну, чтобы уничтожить великие форты западных племен железного века на холмах.Проезжая через Мидлендс и за его пределы, они столкнулись с ожесточенным сопротивлением по мере приближения к Уэльсу, где беглый принц Катувеллаунов Каратак сплотил валлийские племена на новом антиримском фронте.

Уэльсу потребовались десятилетия, чтобы поработить его. Прежде чем это было сделано, в 60-61 годах нашей эры произошел взрыв на востоке Британии. Горечь против римского гнета привела Боудикку, королеву племени иценов, к восстанию, которое было близко к изгнанию захватчиков.

Позже, при губернаторе провинции Гней Юлиус Агрикола, римляне заняли север Британии, достигнув того, что сейчас называется Морей-Ферт в 84 году нашей эры.Это, хотя и не принесло полной победы, должно было стать высшей точкой для Римской империи в Британии.

Род занятий

В другом месте границы империи подверглись нападению. Требовалось подкрепление. Численность войск в Великобритании пришлось сократить.

Поэтапный отход был проведен с крайнего севера, в конечном итоге приведя армию к линии, протянувшейся через современный Нортумберленд от Ньюкасла-апон-Тайна до Карлайла на Солуэй. Это была линия, вдоль которой была построена стена Адриана в 120-х и 130-х годах нашей эры.

Здесь и по всей империи римляне рисовали на карте символические линии. С одной стороны «цивилизация», с другой — «варвары». На земле линии были сделаны реальными из камня, земли и дерева.

Линия протянулась на 73 мили через северную часть Британии — ров, заросли шипов, каменная стена, ряд фортов, замков и смотровых башен, а также постоянный гарнизон численностью около 8000 человек.

Остальная часть римской армии также размещалась на западе и севере — в одиноких вспомогательных фортах в Уэльских горах, Пеннинах или Южных возвышенностях современной Шотландии; или в одной из трех больших крепостей легионеров в Иска Силуриум (Карлеон), Дева (Честер) и Эборакум (Йорк).

Здесь на протяжении 350 лет римской оккупации армия оставалась доминирующей. Вокруг фортов росли поселения ремесленников и торговцев, поддерживаемые армейскими контрактами и солдатами. Местные фермы поставляли зерно, мясо, кожу, шерсть, пиво и другие товары первой необходимости.

Но изменение было ограниченным. Земля была бедной и малонаселенной, и армия забирала те немногие излишки, которые были, так что атрибутов романизированной жизни было мало.

Романизация

Только в низменной зоне — к югу и востоку от неровной линии от Линкольна до Эксетера — части Британии стали отчетливо выглядеть средиземноморскими.

Когда армия двинулась вперед, политики взяли верх. Племенные центры железного века были преобразованы в римские города с регулярными сетками улиц, форумами (рыночными площадями), базиликами (залами для собраний), храмами, театрами, банями, амфитеатрами, торговыми центрами и отелями.

Образцы градостроительства и общественной архитектуры были римскими, а вот руководители — нет. Города были построены местными дворянами, которые за одно или два поколения превратились из кельтских воинов и друидов в романизированных джентльменов.

Высшие классы Великобритании обрели новый стиль. Синяя краска и колесницы отсутствовали. Присутствовали галльское вино и греческие мифы. Чтобы добиться успеха, чтобы выглядеть утонченно, нужно было теперь демонстрировать ранг и статус в моде «империя».

Для правителей империи изменение культуры покоренных элит было хорошей политикой. Империя управлялась из городов, где советы, сформированные из местных дворян, отвечали за сбор налогов и поддержание порядка в окружающей сельской местности.Это было дешевое правительство, но оно все равно было очень успешным.

Вместо притока иностранных властителей, вызывающих возмущение, местная элита руководила делами от имени Рима. И в благодарность за то, что их власть и собственность были сохранены, они оказались верными слугами. Свидетельство тому — энтузиазм, с которым они романизировали.

К середине II века нашей эры в большинстве из двадцати или около того римских городов имелся полный набор общественных зданий. Многие из дворян уже начали строить городские дома и загородные виллы.С этого времени в верхнем сегменте рынка наблюдался полномасштабный жилищный бум.

В больших городах, таких как Веруламиум (Сент-Олбанс) и Кориниум (Сайренчестер), вскоре было пятьдесят или более величественных домов и десятки вилл в пределах суток езды от центра. Возникли компании мозаичных мастеров, художников-фресковых художников и гончаров, которые подпитывали бум роскошной жизни, а морские пути, реки и дороги были заняты доставкой таких деликатесов, как рыбный соус из Испании, стеклянная посуда из Рейнской области и помпейская бронза.

Снижение

Мозаика Хинтон Святой Марии, 4 век нашей эры, Дорсет, Англия ©

Это не могло продолжаться. Империю поддерживали военные трофеи. Конец расширения означал конец субсидии. Императоры повысили налоги. Они мобилизовали рабочую силу. Они позволили армии «жить за счет земли», пока она шла по империи.

Раздувшаяся имперская элита, армия в четверть миллиона человек, тысячи миль границ, которые необходимо охранять — это было огромным бременем для жителей провинции, бременем, которое медленно подрывало экономическую жизнеспособность империи.

Тем временем враги Рима становились сильнее, особенно немцы и готы Центральной Европы, которые угрожали границам Рейна и Дуная.

К середине третьего века нашей эры великий бум закончился, и ресурсы были вложены в оборону. Вокруг городов были построены стены, превратившие их в крепости. Внутри начался медленный спад. Общественные здания были заколочены, старые особняки рассыпались и заросли сорняками.

Более поздние попытки возродить города сверху оказались безрезультатными.Римские императоры поздней империи были более диктаторскими и безжалостными, стремились централизовать и упростить управление, а также убедить людей поддержать оборону.

Принятие христианства было частью этой программы, о чем в Британии свидетельствуют несколько позднеримских церквей, обнаруженных при раскопках, несколько мозаик с христианскими изображениями, случайная серебряная ложка или чаша с нанесенными христианскими мотивами.

Но политика правительства не вызвала особого энтузиазма.Общество стало апатичным, гражданский дух угас, города продолжали приходить в упадок, и даже виллы в конце концов сдались.

Римская Империя — Исторический центр

Образец цитирования: К. Н. Труман «Римская империя»
historylearningsite.co.uk. Сайт изучения истории, 16 марта 2015 г. 24 декабря 2021 г.

Римская империя включала большую часть того, что теперь считалось Западной Европой. Империя была завоевана римской армией, и в этих завоеванных странах установился римский образ жизни. Основными завоеванными странами были Англия / Уэльс (тогда известный как Британия), Испания (Испания), Франция (Галлия или Галлия), Греция (Ахея), Ближний Восток (Иудея) и прибрежный регион Северной Африки.

В первые годы Рима государство жило в страхе перед своим более могущественным соседом Карфагеном. Карфагеняне были великими торговцами в Средиземном море, и, поскольку римляне хотели расширить свою торговую зону, столкновение было неизбежным.В 264 году до нашей эры между римлянами и карфагенянами произошла первая война. В серии из трех войн, известных как Пунические войны, римляне в конечном итоге победили карфагенян. Однако на это ушло более 100 лет, и войны в конечном итоге закончились в 146 году до нашей эры. Во второй Пунической войне римляне проиграли несколько важных сражений, самое известное из которых — против карфагенского генерала Ганнибала. Однако к 146 году до нашей эры римляне были достаточно сильны, чтобы захватить город Карфаген в Северной Африке. Карфаген был сожжен дотла, и все признаки города были уничтожены римлянами как знак того, что власть карфагенян исчезла навсегда.

После поражения Карфагена римляне стали самым могущественным средиземноморским государством. Победа над карфагенянами дала римлянам все необходимые им возможности для расширения своей власти в Средиземном море. Чем богаче и могущественнее становились римляне, тем больше у них возможностей для дальнейшего расширения своей империи.

Римляне не удовлетворились завоеванием земель рядом с ними. Они понимали, что в более отдаленных землях также могут быть богатства, которые сделают Рим еще более богатым.Отсюда их стремление завоевать Западную Европу. На пике своего могущества, около 150 г. н.э., Рим контролировал величайшую империю, когда-либо существовавшую в Европе в то время. Многие из покоренных народов извлекли выгоду из римского правления, поскольку римский образ жизни был навязан этим завоеванным обществам. Римские общественные бани, дороги, водоснабжение, жилье и т. Д. Появились в Западной Европе, хотя многие из них вышли из употребления после того, как римляне вернулись в Рим.

По иронии судьбы, огромные размеры империи, которым многие восхищались, также были главной причиной падения могущества римлян.Римлянам было очень трудно удерживать власть во всей своей империи, и снабжение их армии было серьезной проблемой, поскольку их коммуникации были растянуты до предела. Сила империи опиралась на успех римской армии. Когда этот успех начал ослабевать, империя могла только начать распадаться.

Знакомство с Древним Римом | Британский музей

Согласно легенде, Рим был основан в 753 г. до н.э. Ромулом, сыном римского бога войны Марса.В мифе говорится, что находящийся под угрозой местный король приказал бросить Ромула и его брата-близнеца Рема на берегу реки Тибр. Несмотря на то, что они были младенцами, пара выжила на месте, которое впоследствии стало Римом, благодаря доброте местных жителей, бога Тиберина и, что самое известное, заботе волчицы, которая давала приют и молоко для детей.

Римляне прочно отождествляли себя с этим мифом, и «Волк и близнецы» стали мощным символом всей Империи. На этой бронзовой фигурке (рис. 1) изображен волк, кормящий грудью Ромула и Рема.Считается, что этот орнамент был создан в Италии примерно с 100 г. до н.э. до 100 г. н.э., через 700 лет после рождения мифа, что подчеркивает силу, которую этот миф сохранял столетия спустя. При ширине чуть более 6 см эта маленькая статуэтка, возможно, находилась в домашней святыне или ларариуме .

На самом деле, примерно в то же время — 8 век до нашей эры — несколько деревушек на вершинах холмов постепенно превратились в важный город из-за своего стратегического положения на реке Тибр, важном торговом пути.Ранняя материальная культура Рима и окружающих городов находилась под сильным влиянием культуры соседних народов, включая этрусков, которые, в свою очередь, черпали вдохновение у греков, с которыми они активно торговали. Наряду с объектами происходил обмен и принятие историй, мифов и религиозных идей, и поэтому одни и те же герои и боги встречаются среди трех разных цивилизаций.

В 616 г. до н.э. Тарквиний Приск стал первым из трех этрусских королей Рима. Разрозненные деревни Рима теперь превратились в один город, а деревянные хижины заменили каменные здания.Именно при этрусских королях заболоченная центральная область у подножия Палатина была должным образом осушена и стала сердцем города, известным как Римский форум.

Римская республика [ushistory.org]

Древние цивилизации 1. Откуда мы знаем? а. Археологи и их артефакты б. Антропологи и их люди c. Историки и их время d. Географы и их пространство 2. Доисторические времена а. «Я люблю Люси» б. Еда, одежда и кров c.Страница прямо из истории d. Первые технологии: огонь и инструменты 3. Древний Египет а. Жизнь вдоль Нила б. Египетская социальная структура c. Династии d. Мумии e. Пирамиды f. Женщины Древнего Египта 4. Ранний Ближний Восток а. Жизнь в Шумере б. Вавилония ок. Кодекс Хаммурапи: око за око d. Ассирийцы: конница и завоевания e. Персидская империя ф. Финикийцы: отплытие g. Евреям и страна молока и меда з. Рождение христианства i. Мухаммад и вера ислама 5.Древняя Греция а. Возвышение городов-государств: Афины и Спарта б. Рождение демократии c. Боги, богини и герои d. Греческая литература e. Искусство и архитектура f. Мыслители г. Александр Великий h. Олимпийские игры 6. Древний Рим а. Римская республика б. Юлий Цезарь ок. Отель Pax Romana d. Жизнь народа e. Гладиаторы, колесницы и римские игры f. Падение Римской империи 7. Африка а. Королевство Гана б. Мали: Культурный центр c. Бенин и его королевский двор d.Великий Зимбабве e. Жизнь в пустыне 8. Южная Азия: Индия и за ее пределами а. Ранняя цивилизация в долине Инда б. Кастовая система c. Расцвет индуизма d. Рождение и распространение буддизма e. Период Гуптов в Индии 9. Китай а. Среднее царство б. Династия Шан — первая зарегистрированная история Китая ок. Династия Хань — Культурные высоты d. Династия Тан — Золотой век e. Даосизм и конфуцианство — древние философии 10. Япония: островная нация а. Японская религия и духовность б.Ранняя история и культура c. Феодальная Япония: эпоха воина d. Боевые искусства e. Жизнь в период Эдо 11. Империи Центральной и Южной Америки а. Кровь королей: мир майя б. Расшифровка символов майя c. Империя инков: Дети Солнца d. Мир ацтеков e. Столкновение культур: Столкновение двух миров

Римляне установили форму правления — республику — которая копировалась странами на протяжении веков. Фактически, правительство Соединенных Штатов частично основано на модели Рима.


Лестница к политической власти в римском сенате была иной для богатых патрициев, чем для плебеев из низшего сословия.

Все началось, когда римляне свергли своих этрусских завоевателей в 509 г. до н. Э. Этруски, расположенные к северу от Рима, правили римлянами на протяжении сотен лет.

Освободившись, римляне установили республику, правительство, в котором граждане избирали представителей для правления от их имени. Республика сильно отличается от демократии, в которой каждый гражданин должен играть активную роль в управлении государством.

Гражданин

Римское представление о гражданине развилось во время Римской республики и значительно изменилось во время поздней Римской империи. После того, как римляне освободились от этрусков, они установили республику, и все мужчины старше 15 лет, которые произошли от первоначальных римских племен, стали гражданами. Граждане Рима отличались от рабов и других неграждан тем, что носили тогу; большинство было в белой тоге. Во времена Империи каждый император носил пурпурную тогу, чтобы отличиться как принцепс , или «первый гражданин».»

Гражданство сильно различается. Полноправный гражданин мог голосовать, жениться на свободнорожденных и заниматься коммерцией. Некоторым гражданам не разрешалось голосовать или занимать государственные должности, но они сохраняли другие права. Третий тип граждан мог голосовать и заниматься коммерцией. но не мог занимать должность или жениться на свободнорожденных женщинах.

В поздней республике рабы-мужчины, которым была предоставлена ​​свобода, могли стать полноправными гражданами. Около 90 г. до н.э. неримские союзники Республики получили права гражданства, а к 212 г. до н.э.E, согласно Эдикту Каракаллы, все свободные люди Римской Империи могли стать гражданами.
Фрески украшают стены давно забытых этрусских гробниц. Эта картина, найденная в гробнице авгуров в Тарквинии, называется Дверь ада .

Аристократия (класс богатых) доминировала в ранней Римской республике. В римском обществе аристократов называли патрициями. Самые высокие посты в правительстве занимали два консула или лидера, правившие Римской республикой. Этих консулов ​​избирал сенат, состоящий из патрициев.В то время граждане низшего класса или плебеи практически не имели права голоса в правительстве. И мужчины, и женщины были гражданами Римской республики, но только мужчины могли голосовать.

Традиция предписывала строго разделять патрициев и плебеев; брак между двумя классами был даже запрещен. Со временем плебеи избрали своих представителей, называемых трибунами, которые получили право вето на меры, принятые сенатом.

Постепенно плебеи получили еще большую власть и в конечном итоге смогли занять должность консула.Однако, несмотря на эти изменения, патриции все еще могли использовать свое богатство, чтобы купить контроль и влияние над избранными лидерами.


Ганнибал повел своих слонов на юг, на итальянский полуостров во время Второй Пунической войны. Римский сенат

История римского сената восходит к истории самого Рима. Сначала он был создан как консультативная группа из 100 человек для римских царей. Позже короли расширили группу до 300 человек. Когда короли были изгнаны из Рима и была образована республика, Сенат стал самым могущественным руководящим органом.Вместо того, чтобы давать советы главе государства, он избирал руководителей, называемых консулами.

Сенаторы веками принадлежали исключительно к классу патрициев. Они практиковали навыки риторики и ораторского искусства, чтобы убедить других членов правящего органа. Сенат созывал и принимал законы в курии, большом здании на территории Римского форума. Намного позже Юлий Цезарь построил большую курию для расширенного Сената.

К 3 веку до н. Э. Рим завоевал огромные территории, и могущественные сенаторы послали армии, договорились об условиях договоров и полностью контролировали финансовые вопросы республики.

В конце концов, диктатор Сулла поставил под сомнение контроль над сенаторами около 82 г. до н. Э. Сулла убил сотни сенаторов, увеличил количество членов Сената до 600 и назначил сенаторами многих непатрициев. Юлий Цезарь увеличил число до 900 (после его убийства оно было уменьшено). После создания Римской империи в 27 г. до н. Э. Сенат ослаб под властью сильных императоров, которые часто насильственно принуждали этот правящий орган. Несмотря на то, что он просуществовал до падения Рима, римский сенат стал просто церемониальным собранием богатых, умных людей, не имевших власти управлять.

Иногда возникали чрезвычайные ситуации (например, война), которые требовали решительного руководства одним человеком. В этих обстоятельствах Сенат и консулы могли назначить временного диктатора править на ограниченный период времени до разрешения кризиса. Положение диктатора носило очень недемократический характер. Действительно, диктатор обладал всей властью, принимал решения без всякого одобрения и имел полный контроль над вооруженными силами.

Лучшим примером идеального диктатора был римский гражданин по имени Цинциннат.Во время чрезвычайной военной ситуации римский сенат вызвал Цинцинната с его фермы, чтобы тот стал диктатором и возглавил римскую армию. Когда Цинциннат ушел из-под диктатуры и вернулся на свою ферму всего через 15 дней после того, как он успешно победил врагов Рима, республиканские лидеры восстановили контроль над Римом.

Двенадцать таблиц

Одним из нововведений Римской республики было понятие равенства перед законом. В 449 г. до н. Э. Руководители правительства вырезали некоторые из важнейших законов Рима на 12 больших таблицах.Двенадцать таблиц, как они стали называться, были первыми письменными римскими законами. Хотя законы были довольно суровыми по сегодняшним меркам, они гарантировали каждому гражданину равное обращение перед законом.

Законы из Двенадцати таблиц

  • Женщины должны оставаться под опекой, даже когда они достигли своего совершеннолетия (за исключением девственниц-весталок).
  • Расточительству запрещается управлять своим имуществом.
  • Разрешено собирать фрукты, падающие на чужой ферме.
  • Если кто-либо спел или сочинил против другого человека песню, которая вызывала клевету или оскорбление другого, он должен быть забит до смерти.
  • Быстро убить … ужасно деформированного ребенка.
  • Что касается закона и гражданства, римляне применили уникальный подход к завоеванным землям. Вместо того, чтобы править этими людьми как завоеванными подданными, римляне предложили им стать гражданами. Затем эти люди стали частью Рима, а не врагами, сражавшимися с ним.Естественно, эти новые граждане получили такие же законные права, как и все остальные.

    Пунические войны

    Ранняя Римская республика часто оказывалась в состоянии постоянной войны со своими соседями. В одном случае, когда римляне сражались с карфагенянами, Рим был почти завоеван. Жители Карфагена (город на территории современного Туниса в Северной Африке) были успешной торговой цивилизацией, интересы которой начали вступать в противоречие с интересами римлян.

    Обе стороны вели три кровопролитных войны, известных как Пунические войны (264–146 гг. До н. Э.).C.E.), по контролю над торговлей в западной части Средиземного моря. Во время второй войны карфагенский генерал Ганнибал успешно вторгся в Италию, возглавив армию со слонами через Альпы. Он нанес римской армии сокрушительное поражение, но не смог разграбить сам город Рим. После оккупации и разорения Италии на протяжении более десяти лет Ганнибал был наконец побежден римским полководцем Сципионом в битве при Заме в 202 году до н. Э.

    Почему «Пунический»?

    Как слово «Пунический» стало прилагательным, означающим «относящийся к народу Карфагена»? «Пунический» происходит от латинского слова Poenicus, а означает «житель Карфагена».«Карфаген был основан финикийцами, и Poenicus — латинское слово, означающее« финикийцы ».

    К Третьей Пунической войне Рим был готов навсегда положить конец карфагенской угрозе. После успешной многолетней осады Карфагена римляне сожгли город дотла. Легенда гласит, что римляне насыпали почву солью, чтобы на ней больше ничего не росло. Карфаген был окончательно разбит, и Римская республика была в безопасности.

    Глава 9: Римская Империя — Западная цивилизация: Краткая история

    Когда Октавиану удалось победить Марка Антония, он устранил последнее препятствие на пути к собственному контролю над обширными территориями Рима.На словах поддерживая идею о том, что Республика все еще выжила, он фактически заменил республиканскую систему системой, в которой один суверен правил римским государством. Поступив так, он основал Римскую империю, политическое образование, которое просуществовало почти пять веков на западе и более тысячи лет на востоке.

    Эта система называлась принципатом , правилом «Первого». Точно так же, хотя «Цезарь» изначально было просто фамилией линии Юлия Цезаря, «Цезарь» стал синонимом самого императора к концу I века нашей эры.Римские условия правления продлились до двадцатого века нашей эры: имперские титулы правителей как России, так и Германии — «Царь» и «Кайзер» — означали «Цезарь». В свою очередь, английское слово «император» происходит от imperator , титула победившего римского полководца, который был принят римскими императорами в качестве еще одного почетного титула. Английское слово «принц» — это еще одно романизм, от Princeps Civitatis , «Первый гражданин», термин, придуманный для себя Августом.Для ясности в этой главе будет использоваться англизированный термин «император» для обозначения всех лидеров римской имперской системы.

    Пик римского могущества пришелся на первые двести лет существования Римской империи, период, который запомнился как Pax Romana : Римский мир. В период расцвета Римской империи, примерно с 1 года н.э. до 200 года н.э., можно было путешествовать от атлантического побережья Испании или Марокко до Месопотамии, используя хорошие дороги, говоря на общем языке и пользуясь официальной защитой от бандитизма. .Римская империя была такой же богатой, могущественной и славной, как и любая другая в истории до того момента, но она также представляла угнетение и империализм рабов, бедных простолюдинов и покоренных народов.

    Октавиан, несомненно, был архитектором Римской империи. В отличие от своего двоюродного дедушки, Юлия Цезаря, Октавиан устранил всех политических соперников и установил постоянное наследственное императорство. Все это время он утверждал, что восстанавливает не только мир и процветание, но и саму республику. Поскольку термин Rex (король) был бы ненавистен его собратьям-римлянам, Август вместо этого называл себя Princeps Civitatus , что означает «первый гражданин».Он использовал Сенат, чтобы поддерживать фасад республиканского правления, инструктируя сенаторов о действиях, которые они должны были предпринять; Хорошим примером является то, что Сенат «попросил» его остаться консулом на всю жизнь, что он любезно принял. К 23 г. до н. Э. Он занял пожизненное положение трибун, положение, которое давало неограниченные полномочия при принятии законов или наложении вето на них. Все солдаты принесли ему личные клятвы верности, и, завоевав Египет у своего бывшего союзника Марка Антония, Августу там поклонялись как последнему фараону.Сенат наградил Октавиана почетным титулом Августа : «прославленным» или «полубожественным». Именно под этим именем, Август Цезарь, он запомнился лучше всего.

    Несмотря на свою очевидную личную власть, Август счел полезным поддерживать фасад Республики наряду с республиканскими ценностями, такими как бережливость, честность, храбрость и честь. Он установил строгие моралистические законы, которые наказывали (элитных) молодых людей, которые пытались избежать брака, и прославлял благочестие и лояльность консервативных замужних женщин.Даже когда он по собственной воле превратил правительство из республики в бюрократический инструмент, он настаивал на традиционных республиканских верованиях и республиканской культуре. Это, несомненно, отражало его собственные консервативные вкусы, но также облегчало переход от республики к автократии для традиционных римских элит.

    По мере того, как полномочия Августа росли, он получил совершенно новый правовой статус, imperium majus , который был чем-то вроде доступа к чрезвычайным полномочиям диктатора при республике.В сочетании с его продолжающимся трибуналом и прямым управлением провинциями, в которых в то время находилась большая часть римской армии, практический контроль Августа над римским государством был неконтролируемым. В целом, юридические категории, используемые для объяснения и оправдания реальности огромных полномочий Августа, хорошо работали во время его правления, но иногда оказывались серьезной проблемой для более поздних императоров, потому что немногие были так компетентны, как он. Последующие императоры иногда вели себя так, как будто законы действительно не имели отношения к их собственному поведению, а формальные отношения между императором и законом никогда не были четко определены.Императоры, уважавшие римские законы и традиции, завоевали престиж и почитание за это, но никогда не было формального юридического вызова имперской власти. Точно так же по прошествии столетий, когда многие императоры пришли к власти с помощью силы, стало до боли очевидно, что буква закона во многих случаях менее важна, чем личная власть данного императора.

    Одна из наиболее впечатляющих сохранившихся статуй Августа. Среди прочего, Август был мастером пропаганды, заказав многочисленные статуи и бюсты для установки по всей империи.

    Эта необычайная сила не вызвала сопротивления в значительной степени потому, что практические реформы, проведенные Августом, были эффективными. Он превратил сенат и конный класс в настоящую государственную службу для управления огромной империей. Он устранил налоговое фермерство и заменил его налогообложением через наемных чиновников. Он учредил регулярную курьерскую службу. Его войска даже напали на Эфиопию в ответ на нападения на Египет, и он принял послов из Индии и Скифии (современная Украина).Короче говоря, он руководил консолидацией римской власти после десятилетий гражданской войны и борьбы, которые предшествовали его захвату, и подавляющее большинство римлян и римских подданных в равной степени довольствовались упадком республики из-за повышения стабильности, которую представляло правление Августа. Только одна крупная неудача омрачила его правление: три легиона (возможно, до 20 000 солдат) были уничтожены в гигантской засаде в лесах Германии в 9 г. н.э., что остановило любую попытку расширить римскую власть за пределы рек Рейн и Дунай.Несмотря на это бедствие, после смерти Августа сенат проголосовал за его обожествление: теперь ему, как и его двоюродному деду Юлию, поклонялись как богу.

    Период Pax Romana включал в себя три различные династии:

    Юлианская династия: 14–68 гг. Н. Э. — императоры, связанные (кровью или усыновлением) с линией Цезаря.

    Династия Флавиев: 69 — 96 гг. Н. Э. — отец и два его сына, захватившие власть после непродолжительной гражданской войны.

    «Пять хороших императоров»: 96–180 гг. Н. Э. — «династия» императоров, которые выбирали своих преемников, а не переходили власть к членам их семей.

    Юлианская династия

    В любом разговоре о римских императорах возникает простая и неприятная проблема: источники. Хотя археология и сохранившиеся письменные источники создают достаточно ясную основу для понимания основных политических событий династии Юлианов, биографические детали намного сложнее. Все сохранившиеся письменные свидетельства о жизни юлианских императоров были написаны через много десятилетий, а в некоторых случаях более чем через столетие после их правления.В свою очередь, два наиболее важных биографа, Тацит и Светоний, ненавидели действия и характер юлианцев, и поэтому их рассказы изобилуют скандальными анекдотами, которые могут иметь или не иметь какого-либо основания в исторической правде (Тацит повсеместно считается более надежен, хотя книга Светония «Двенадцать цезарей » действительно делает чтение очень интересным). Таким образом, приведенные ниже биографические очерки представляют собой попытку обобщить то, что точно известно, наряду с некоторыми заметками о скандальных утверждениях, которые могут быть, по крайней мере, частично сфабрикованы.

    Когда Август умер в 14 г. н. Э., Его пасынок Тиберий (годы правления 14 — 37 гг. Н. Э.) Стал императором. Хотя вполне возможно, что Сенат попытался бы восстановить свою власть, политической воли для этого не было. Только идеалистические или озлобленные сенаторы действительно мечтали о восстановлении республики, и переворот был бы отвергнут подавляющим большинством римских граждан. В конце концов, при цезарях империя никогда не была более могущественной и богатой. Подлинные уступки были сделаны простым людям, особенно солдатам, и единственными людьми, которые действительно проиграли в краткосрочной перспективе, были старые элитные семьи патрициев, которые больше не обладали политической властью, независимой от императора (хотя они, безусловно, сохранили свое богатство. и статус).

    Тиберий начал свое правление как осторожный лидер, который делал вид, что неохотно следовал по стопам Августа как император. Более десяти лет он был достаточно компетентным императором, делегировал решения Сенату и следил за тем, чтобы империя оставалась безопасной и платежеспособной. Вдобавок он наблюдал за коренным изменением приоритетов Римского государства: Римская империя больше не предпринимала длительную кампанию расширения, как это было с первых десятилетий республики полтысячелетием ранее.Похоже, что это не было сознательным политическим выбором со стороны Тиберия, это было изменение приоритетов: сенат теперь укомплектован элитами землевладельцев, которые не основывали свою идентичность на войне, а сам Тиберий не видел в этом особой выгоды. воюет против Персии или вторгается в Германию (он также опасался, что успешные генералы могут угрожать его власти, в какой-то момент приказывая одному отменить войну в Германии). В последующие столетия Римская империя продолжала время от времени расширяться, но никогда до такой степени или темпами, которые были при республике.

    В конце концов, Тиберий перебрался в частное поместье на острове Капри (у западного побережья Италии). Биография Светония гласит, что на Капри Тиберий потакал своей склонности к кровопролитию и сексуальному насилию, что весьма сомнительно — что не подлежит сомнению, так это то, что Тиберий стал озлобленным и подозрительным, заказав убийства различных потенциальных претендентов на свой трон обратно в Рим, а иногда и игнорирование государственных дел. Когда он умер, к большому облегчению римского населения, большие надежды возлагались на его наследника.

    Этим наследником был Гай (годы правления 37 — 41 г. н.э.), более известный как «Калигула», что буквально означает «сапоги», но лучше всего переводится как «сапоги». Мальчиком Калигула вместе со своим отцом, известным и любимым генералом, связанным браком с Юлианами, переехал из армейского лагеря в армейский лагерь. При этом он любил наряжаться в миниатюрные боевые сапоги легионера; поэтому солдаты нежно окрестили его «Бутси» (в одном примечательном переводе работы Светония Робертом Грейвсом Калигула вместо этого переводится как «Ботикинс»).

    Даже если некоторые истории о его личном садизме преувеличены, нет никаких сомнений в том, что Калигула был ужасным императором. По словам биографов, Калигула быстро заработал репутацию жестокого человека и мании величия, наслаждаясь казнями (или простыми убийствами) как формой развлечения и тратя огромные суммы на демонстрацию силы. Убежденный в своей собственной божественности, Калигула удалил головы статуй богов и заменил их собственной головой. Он любил появляться на публике в образе различных богов или богинь; одним из его первосвященников был его конь Инчитатус, которого он якобы назначил римским консулом.Он организовал вторжение в северную Галлию, не имевшее тактического значения, которое завершилось Триумфом (военным парадом, традиционно одним из величайших проявлений силы и славы победившего полководца) еще в Риме.

    Большая часть скандальных сплетен о нем исторически связана с тем, что он, несомненно, был врагом Сената, видя потенциальных предателей повсюду и устраивая волны казней против бывших сторонников. Он использовал суды за измену, чтобы обогатиться, растратив казну на здания и общественные игры.Он также заставил сенаторов прислуживать ему, переодевшись в рабов, и потребовал, чтобы к нему обращались как « dominus et deus », что означает «господин и бог». В конце концов он был убит группой сенаторов и гвардейцев.

    Следующим императором был Клавдий (годы правления 41 — 54 г. н.э.), единственный по-настоящему авторитетный император из рода Юлиев после Августа. Клавдий пережил дворцовые интриги, потому что прихрамывал и говорил с явным заиканием; его считали простаком, хотя на самом деле он был очень умным.Оказавшись у власти, Клавдий показал себя компетентным и здравомыслящим императором, положив конец волнам террора, которые спровоцировал Калигула. Он продолжал наблюдать за завоеванием Англии, впервые начатым Юлием Цезарем десятилетиями ранее. Он также был ученым, осваивал этрусский и пунический языки и писал истории этих двух цивилизаций (к сожалению, истории теперь утеряны). Он восстановил имперскую казну, истощенную Тиберием и Калигулой, и поддержал римские границы. Он также установил настоящую бюрократию для управления огромной империей и начал процесс формального различия между личным богатством императора и официальным бюджетом римского государства.

    Согласно римским историкам, Клавдий в конце концов был предан и отравлен своей женой, которая хотела, чтобы ее сын от другого брака стал императором. Этим сыном был Нерон. Нерон (годы правления 54 — 68 г. н.э.) был еще одним Юлианом, который приобрел ужасную историческую репутацию; в то время как он был довольно популярен в течение своих первых нескольких лет в качестве императора, в конце концов он уступил подобной Калигуле тенденции убивать элитных римлян (включая его властную мать). В 64 г. н.э. огромный пожар почти уничтожил город, который в основном был построен из дерева.Это привело к легенде о том, что Нерон «играл на скрипке, пока горел Рим» — фактически, после пожара Нерон построил убежища для бездомных и приступил к восстановлению примерно половины разрушенного города, используя бетонные здания и сетку. -базовые улицы. Тем не менее, он действительно использовал пространство, очищенное огнем, чтобы начать строительство гигантского нового дворца в центре Рима, называемого «золотым домом», в который он вложил государственные доходы.

    Ужасная репутация Нерона возникла из-за того, что он бесспорно преследовал и преследовал элитных римлян, используя закон, названный Maiestas , который запрещал клевету на императора с целью получения огромных сумм денег от сенаторов и всадников.Он также приказал воображаемым соперникам и бывшим советникам покончить с собой, вероятно, из простой зависти. Помимо римской элиты, его другой главной целью было раннее христианское движение, которое он обвинил в пожаре в Риме и которое он безжалостно преследовал (тысячи были убиты на гладиаторской арене, разорванные дикими животными). Таким образом, две группы, которые могли писать историю Нерона — элита римлян и первые христиане — имели все основания ненавидеть его. Кроме того, Нерон очень гордился тем, что он актер и музыкант — две профессии, которые римская элита считала сродни проституции.Таким образом, его художественные пристрастия были вопиющим нарушением чувств элиты. Полностью потеряв поддержку армии и Сената, Нерон покончил жизнь самоубийством в 68 году нашей эры.

    Еще одно примечание к источникам: что общего у «плохих» императоров из рода Юлиев (Тиберий, Калигула и Нерон) было то, что они нарушили старые традиции Romanitas , растрачивая богатство и прославляя себя различными способами, таким образом вызывая неприязнь у многих элитных римлян. Поскольку их биографами стали другие элитные римляне (хотя и много лет спустя), мы в настоящее время не можем не иметь искаженного взгляда на их поведение.Историки реабилитировали большую часть правления Тиберия и (в меньшей степени) Нерона, в частности, утверждая, что даже если они в разное время конфликтовали с Сенатом и, вероятно, несправедливо преследовали по суду хотя бы некоторых сенаторов, они неплохо справились с задачей. управляют империей.

    Династия Флавиев

    После смерти Нерона разразилась короткая гражданская война. Четыре генерала боролись за императорское кресло при поддержке своих войск. В конце концов, генерал по имени Веспасиан (г.69 — 79 г.н.э.) захватил власть и основал довольно недолговечную династию, состоящую из него самого и двух его сыновей, известных в истории как Флавиев. Важность переворота Веспасиана заключалась в том, что он укрепил идею о том, что реальная власть в Риме больше не принадлежала старым властным семьям, а армиям; Веспасиан не имел законных претензий на престол, но, тем не менее, его императорский статус был утвержден Сенатом. Главной заботой императора было поддержание лояльности армий превыше всего, потому что они могли и будут открыто сражаться, чтобы посадить своего человека на трон во время кризиса — это происходило много раз в грядущие века.

    Веспасиан был одним из великих императоров ранней империи. Он вытащил государственные финансы из ужасного состояния, в котором их оставил Нерон, и восстановил отношения между императором и римской элитой; его репутации, конечно, не повредило то, что он был успешным полководцем, одним из традиционных источников статуса среди римских лидеров. Он также был известен своей открытостью и твердым мировоззрением. По общему признанию, он не держал охрану и позволял людям разговаривать с ним прямо в публичных аудиториях.В акте классической Romanitas он начал работу над знаменитым Колизеем (известным в то время как Амфитеатр Флавиев) в Риме, чтобы обеспечить грандиозную обстановку для публичных игр и представлений. Все это произошло всего за десять лет; он умер естественной смертью в 79 году нашей эры.

    Внешний вид Колизея в современном Риме.

    Старший сын Веспасиана Тит (годы правления 79 — 81 г. н.э.) был приучен следовать за своим отцом и начинал как многообещающий и компетентный император.К сожалению, почти сразу же после того, как он занял трон, извергся вулкан на юге Италии, гора Везувий, за которым вскоре последовал еще один огромный пожар, а также эпидемия в Риме. Тит изо всех сил пытался помочь жертвам всех трех бедствий, но затем у него поднялась температура и он умер в 81 году н. Э.

    Второй сын Веспасиана, Домициан (годы правления 81 — 96 гг. Н. Э.), Которому «не полагалось» занять трон, оказался ужасным правителем. Он создал атмосферу террора в элитных римских кругах, пытаясь не упустить потенциальных повстанцев, убивающих сенаторов и элиту, которых он подозревал.Он принял подобную Калигуле заботу о своем прославлении (как и Калигула, он настаивал на том, чтобы к нему обращались как « dominus et deus »), и любил предстать перед сенатом в доспехах римского полководца, возвращающегося с победы. Он был моралистом в отношении как пола, так и божественности императоров, проводя политику, согласно которой все клятвы должны быть мечом божественности императора. Единственным положительным начинанием в его правление были крупные строительные проекты, как для дворцов для него самого, так и для общественных работ (включая дороги и укрепления), и также стоит отметить, что империя оставалась под стабильным управлением во время его правления.При этом Домициан становился все более параноиком и жестоким между 89 и 96 годами нашей эры, пока, наконец, не был убит убийцами во дворце.

    «Пять хороших императоров» и Севераны

    Следуя работам великого английского историка восемнадцатого века Эдварда Гиббона, историки часто называют правителей Римской империи, последовавших за смертью Домициана, «пятью добрыми императорами», теми, кто успешно управлял Империей на ее пике. На протяжении почти столетия императоры назначали своих преемников из наиболее компетентных представителей молодого поколения римской элиты.Хотя бы потому, что ни у кого из них (кроме последнего, что привело к катастрофическим последствиям) не было собственных прямых наследников, каждый император усыновлял молодого человека в качестве своего сына, тем самым обеспечивая его преемственность. Рим процветал в этот период при этой относительно меритократической системе политической преемственности. Именно при одном из этих императоров, Траяне, империя достигла своего наибольшего территориального расширения.

    Один из важных аспектов поведения «добрых императоров» состоит в том, что они соответствуют модели «короля-философа», впервые описанной Платоном столетиями раньше.Несмотря на то, что монархия была противна древним римлянам, в период республики добрые императоры пытались жить и действовать в соответствии с традиционными римскими Romanitas , предпринимая действия не только для собственного прославления, но и на благо римского государства. Границы поддерживались (или, как при Траяне, расширялись), общественные работы и инфраструктура строились, а борьба между элитами сводилась к минимуму.

    Достижения Траяна заслуживают особого упоминания не только из-за его успехов в расширении Империи, но и из-за того, как он управлял ею.Он был привередливым и прямолинейным администратором, сосредоточившим свою значительную энергию на практических делах правления. Он лично отвечал на запросы и корреспонденцию, он учредил программу недорогих ссуд фермерам и использовал проценты для оплаты еды для бедных детей, и он тесно и успешно сотрудничал с Сенатом для поддержания стабильности и имперской платежеспособности. Тот факт, что он лично возглавил легионы в крупных военных кампаниях, увенчал его правление военной славой, ожидаемой от императора после правления Флавианцев, но его помнили, по крайней мере, также за его навыки лидера в мирное время.

    Следующие два императора, Адриан и Антонин Пий, не завоевали сопоставимой военной славы, но они действительно защищали границы (Адриан отказался от завоеваний Траяна в Месопотамии, чтобы сделать это, признавая их неустойчивость), курировал крупные строительные проекты и поддерживал Римская стабильность. Адриан провел большую часть своего правления, путешествуя по римским провинциям, особенно по Греции. По его правлению стало ясно, что власть императора практически безгранична: оба императора издавали имперские прокламации, известные как «рескрипты», вдали от Рима, которые имели силу закона.

    Этот период успешного правления в конце концов закончился, когда закончилась практика выбора компетентного последователя — император Марк Аврелий, блестящий лидер и философ-стоик (161-180 гг. Н. Э.) Назвал своего высокомерного и глупого сына Коммодом (годы правления 177-192 гг. Н. Э.) ) его соправитель за три года до смерти Аврелия. Грозовые тучи уже сгущались при Аврелии, который обнаружил, что вынужден вести военные кампании против вторжений германских племен на север, несмотря на отсутствие у него военного опыта (или, на самом деле, темперамента).Однако он был скрупулезно эффективным и целеустремленным политическим лидером. Его решение сделать Коммода своим наследником было связано с простым фактом: Аврелий был первым из пяти хороших императоров, у которого был биологический сын, доживший до взрослой жизни. Будучи императором, Коммод потакал своей любви к разврату и игнорировал государственные дела, и в конце концов был убит после двенадцати лет некомпетентности.

    Последняя династия возникла после смерти Коммода, династия Северанов, правивших с 192 по 235 г. н.э.Они столкнулись с растущей угрозой на римских границах, поскольку германские племена неоднократно (и часто, по крайней мере, временно успешно) совершали вторжения на север, а новая персидская династия, известная как сасаниды, оказывала давление на римскую территорию на востоке. Последний северанский император Северус Александр умер в 235 году н.э., положив начало ужасному периоду военного поражения и нестабильности, о котором мы поговорим в следующей главе.

    Как отмечалось выше, к 117 году н.э. при Траяне Империя достигла своего пика.Он охватывал большую часть Англии до Германии и Румынии, всю Северную Африку от современного Марокко и простирался до границ Персидской империи. За этими границами находились самые разные «варвары»; Что касается римлян, то за пределами их границ не было цивилизованных людей, кроме персов. Преемник Траяна, император Адриан, построил огромную серию укреплений для консолидации власти на границах — в конечном итоге (к третьему веку н.э.) они стали известны как липы , постоянные гарнизоны и крепости, которые должны были служить барьерами для предотвращения «Варварские» набеги.Некоторые из них сохранились до наших дней, в том числе стена Адриана в северной Англии. Пока флот патрулировал реки и океаны, эти гарнизоны контролировали доступ к империи.

    Империя на пике своего территориального развития при Траяне в 117 г. н.э.

    Что касается римлян, за этими границами были только две вещи: на севере и северо-востоке бесконечные участки негостеприимной земли и полулюдейские варвары, такие как германские племена, а на востоке — единственная другая цивилизация, которую Рим был готовы признать: персов правили сначала парфяне, а затем сасаниды.На протяжении оставшейся части периода Римской Империи Рим и Персия периодически участвовали как в набегах, так и в полномасштабных войнах, при этом ни одна из сторон не оказалась способной окончательно победить другую.

    Персия под властью парфян

    История Парфян трудно установить, потому что почти не сохранилось никаких источников, кроме римских и греческих отчетов о битве против парфян. Ясно то, что парфяне намеренно опирались на достижения более ранних периодов Ахеменидов и Селевкидов, приняв титул царя царей, основывая свою империю (начиная с 120-х годов до н.э.) в Ктесифоне, городе недалеко от Вавилона в Месопотамии, и правление сменяющейся конфедерацией оседлых народов Месопотамии и самой Персии, а также кочевых племенных конфедераций.Важно отметить, что парфяне смогли установить контроль над основными торговыми маршрутами Шелкового пути, даже получив при этом первый в истории официальный дипломатический контакт с Китаем на Западе, и, таким образом, имели прочную экономическую основу для своего военного и политического контроля над регионом.

    Персия долгое время оставалась единственным противником, которого Рим не мог победить. В отличие от римской тактики, Персия полагалась на кавалерию вместо пехоты, включая как тяжелых, бронированных копейщиков, так и высокомобильных конных лучников.Персидские войска отказывались участвовать в рукопашном бою с римскими солдатами, когда это было возможно, и вместо этого просто обрушивали на них стрелы с коня (используя составные луки, способные пробивать римские доспехи). Вероятно, самым печально известным поражением римлян было поражение войск, возглавляемых Крассом, союзником Юлия Цезаря в Первом Триумвирате. В 53 г. до н. Э. На месте, известном как Карры, персы убили 20 000 римских войск, взяли 10 000 пленных и в придачу убили Красса. Эта битва вызвала невольное восхищение римлянами, которые были вынуждены признать, что наконец-то встретили своего соперника.

    Рим был ближе всего к победе над персами при Траяне, когда ему удалось завоевать Армению и часть Месопотамии, но после его смерти Рим быстро покинул эти территории. Однако даже в то время, когда они сражались, Персия и Рим все еще вели торговлю, и Рим также перенял различные персидские технологии и военную тактику (например, Рим перенял ирригационные методы из Персии, а Персия переняла инженерные методы из Рима). В силу необходимости Рим научился добавлять в свои легионы тяжелые кавалерийские отряды к четвертому веку нашей эры.

    Мало что известно о Персии парфянского периода. Римские источники утверждали, что власть правящей династии ограничивалась как придворными интригами, так и частотой вторжений из степей (обычная проблема для оседлых династий Месопотамии и Персии, восходящая к самым истокам цивилизации). И война, и торговля приходили и уходили между Римом и Персией, при этом река Евфрат существовала как обычная граница между двумя империями и соседним царством Армения в качестве буферного государства, в котором со временем доминировала одна держава, а затем другая.В 224 году н.э. последний парфянский правитель был свергнут Ардаширом I, вождем сасанидского клана, и история Персии перешла в новую фазу под властью Сасанидов (описанной в следующей главе).

    Дальний Восток и Север

    Далеко за Персией находилась Китайская империя, которой уже тысячи лет. Китай и Рим никогда не устанавливали официальных дипломатических отношений, хотя лидеры обеих империй знали друг о друге. В течение всего периода римской имперской власти только Китай мог производить шелк, который пользовался большим спросом в Риме.Партии шелка двигались по метко названному Шелковому пути через Центральную Азию, напрямую связывая две самые могущественные империи в мире в то время (через, как упоминалось выше, Персию, которая получила огромные прибыли в этом процессе).

    Кроме того, крупный навигационный прорыв произошел во времена Августа, когда римляне научились ориентироваться в Индийском океане, используя муссонные ветры, чтобы достичь западной Индии. Там они могли продавать китайский шелк по гораздо более выгодным ценам. Это путешествие было чрезвычайно рискованным, но если римский купец сможет его осуществить и вернуться в Рим с грузовым трюмом, полным шелка, он заработает в 100 раз больше своих вложений в виде прибыли.Наряду со специями (особенно перцем) торговля шелком в конечном итоге вытянула из Рима огромное количество золота, что в течение сотен лет обмена привело к серьезным экономическим последствиям.

    Самая важная и опасная граница для Рима проходила на севере, на восточном и северном берегах Рейна и Дуная. Регион, который римляне называли , Германия, , представлял собой огромный участок земли с густым лесом, который был холодным, влажным и непривлекательным с римской точки зрения.«Немцы» представляли собой чрезвычайно разнообразную группу племен, практикующих феодальное право, систему закона, в которой правонарушения карались клановым насильственным возмездием или кровавыми выплатами. На протяжении сотен лет между различными племенами и Римской империей существовали сложные отношения, в которых римляне воевали с германскими племенами и все чаще нанимали их в качестве наемников. В конце концов, некоторым германским племенам было разрешено селиться вдоль римских границ в обмен на уплату дани Риму.

    Две крупные реки, Рейн и Дунай, были ключевыми разделительными линиями к северу от Рима, где римские легионы укомплектовали постоянные укрепления. Что касается римлян, даже если бы они были способны в военном отношении, они не хотели, чтобы завоевали немецкую территорию. Римляне были склонны считать немцев в лучшем случае полулюдьми, неспособными понять истинную цивилизацию. Некоторые римляне восхищались их храбростью и кодексом чести — тот же Тацит, который предоставляет большую часть информации о первых императорах, противопоставил предполагаемую слабость и распад своих современных римлян грубой добродетели германцев.При этом следует отметить, что большинство римлян считали, что кельты, завоеванные Цезарем веками ранее, могли учиться и ассимилироваться с римской культурой, но немцы, предположительно, не смогли. Аналогичным образом, Germania считалась слишком холодной, слишком влажной и слишком бесплодной, чтобы поддерживать организованное сельское хозяйство и поселения. Таким образом, роль лаймов заключалась в сдерживании немцев, а не в развязывании новых захватнических войн. Так продолжалось около трехсот лет, пока к третьему веку нашей эры границы не начали рушиться.

    Рим установил контроль над своей обширной территорией благодаря силе солдат-граждан Республики. Однако, как описано в предыдущей главе, республиканская военная система пришла в упадок после Пунических войн, поскольку количество свободных, экономически независимых римских граждан, способных служить в армии, уменьшилось. К первому веку большинство римских солдат стали кадровыми воинами, верными конкретному генералу, обещавшему материальные награды, а не добровольцам, которые служили только в данной кампании, а затем вернулись домой на свои фермы.

    Пожалуй, самое важное, что сделал Август помимо установления принципата, — это реорганизация римских легионов. Он создал постоянную профессиональную армию с регулярной оплатой и пенсионными выплатами, навсегда покончив с зависимостью от граждан-добровольцев — солдат, которые сражались за Рим во времена республики. Вместо этого во время империи легионеры прослужили двадцать лет, а затем были переведены в резерв еще на пять, хотя более половины умерли, не дожив до пенсионного возраста.Основными преимуществами службы были очень большой бонус, выплачиваемый при выходе на пенсию (эквивалентный 13 годам заработной платы!) И земля: военные колонии, разбросанные по всей империи, гарантировали, что верный солдат мог рассчитывать на создание процветающей семейной линии, если он прожил так долго.

    Служба в армии была изнурительной и напряженной. Предполагалось, что римские солдаты смогут пройти более 20 миль в стандартном дневном марше с тяжелым рюкзаком. Их подвергали жестокой дисциплине, вплоть до казни без надлежащего судебного разбирательства, если их сочли нарушением своих служебных обязанностей — одним из худших явлений было засыпание на карауле, которое каралось смертью от рук сослуживцев.Римские солдаты придерживались высочайших стандартов сплоченности отрядов, а их боевые навыки означали, что они были постоянно готовы к битве.

    Начиная с периода Августа, основным подразделением римских вооруженных сил был легион , самодостаточная армия, которая могла быть объединена с другими легионами для формирования полномасштабных сил вторжения, но могла также действовать самостоятельно. В период Августа каждый легион состоял из 5400 пехотинцев и 120 кавалеристов, а также сотен специалистов, таких как инженеры, стрелки и кузнецы, которые позволяли легиону действовать независимо во время путешествий.Легионы были разделены на когорты по 480 человек, каждую из которых возглавлял центурионов, ветеранов, которые поднялись по служебной лестнице и стали лидерами. Легионы были спроектированы так, чтобы быть гибкими, адаптируемыми и «стандартизированными»: каждый легион был сопоставим по своей организации, вплоть до размещения палаток в лагерях, построенных в конце каждого дня, когда легион находился в марше.

    В свою очередь, каждый легион возглавлял легионер-легат , обычно могущественный дворянин, назначенный имперским правительством или самим императором.Эти легаты часто были политиками, а не солдатами, а это означало, что ключевыми фигурами в реальной битве были центурионы, каждый из которых заслужил свое положение благодаря образцовой службе. Возможно, самым важным из всех был главный центурион, Первое Копье, который диктовал тактику на поле боя.

    Настенные изображения римского легиона в битве с характерными большими прямоугольными щитами. Обычный легионер обычно сражается строем, используя короткий меч, после метания копья при сближении с противником.

    Легионы состояли из римских граждан, но не все члены римской армии были гражданами. Напротив, такими же многочисленными, как легионы, было вспомогательных войск, : римские подданные (например, кельты, североафриканцы, сирийцы и т. Д.). который тем не менее служил империи. Вспомогательные силы были разделены на отряды пехоты и и («крылья») кавалерии. По сравнению с римскими легионами, ориентированными на пехоту, вспомогательные войска имели тенденцию варьировать свое вооружение — вспомогательными войсками могли быть пращники и лучники, а также пехотинцы и кавалерия.Они, как правило, служили разведчиками и поддерживали легионы, а также сами участвовали в боях. По состоянию на 23 г. н.э. они насчитывали около 150 000 человек, что было столько же, сколько легионы в то время. Император Клавдий наградил 25 лет службы гражданством; к началу второго века все вспомогательные лица получали гражданство после выписки.

    Ключевым легионом, который стоял отдельно от остальной армии, была преторианская гвардия , основной задачей которой была защита самого императора, за которой следовала защита Италии и города Рима.Преторианская гвардия вначале состояла из девяти когорт по 480 человек, но позже каждая когорта выросла до 1000 человек. Условия службы в преторианской гвардии были очень привлекательными: 16 лет вместо 25 и зарплата, которая была значительно выше (это было необходимостью: императоры начали с Клавдия, они знали, что они уязвимы для преторианцев и нуждаются в том, чтобы они были счастливы и лояльны). . Неудивительно, что преторианцы набирались из легионеров-ветеранов. Они не просто служили императору в Риме, вместо этого они активно участвовали в кампании как при защите римской территории от вторжения (что стало возрастающей проблемой к четвертому веку нашей эры), так и с императором во время кампании.

    Армия сыграла важную роль в интеграции провинциальных подданных в римскую культуру. Солдат, набранный из провинции, должен был выучить латынь, по крайней мере, достаточно хорошо, чтобы подчиняться приказам и выполнять их. Вспомогательные войска служили с людьми со всей империи, а не только из своих родных регионов, и у каждого солдата было общее служение Риму. Командующие офицеры часто были из глубинки Италии, что напрямую связано с римским центром. Военные семьи были реальностью повсюду, и сыновья часто становились солдатами после своих отцов.Таким образом, опыт службы в легионах или вспомогательных войсках имел тенденцию способствовать общему чувству римской идентичности, даже когда солдаты были набраны из территорий, которые были завоеваны Римом в недавнем прошлом.

    В провинции была модель, которая сохранялась на протяжении нескольких поколений. После завоевания римлянами часто возникали движения сопротивления и восстания. Они были подавлены с подавляющей и жестокой силой, часто даже хуже, чем при первоначальном вторжении. В конце концов, местные элиты влились в состав губернатора, и амбициозные люди позаботились о том, чтобы их сыновья выучили латынь.Местные жители начали присоединяться к армии и, если повезет, в конце концов вернулись с деньгами и землей, чтобы показать это. Были построены римские сооружения, такие как акведуки и бани, а дороги связывали провинцию с остальной частью империи. Короче, ассимиляция произошла. Через несколько поколений после римского завоевания многие (особенно местные элиты) в данной провинции отождествляют себя с римской цивилизацией. Между тем обычные люди в сельской местности, по крайней мере, были бы обязаны терпеть римское правление, даже если бы они не принимали его.

    Сам Рим в то время был богат. Город Рим мог похвастаться одиннадцатью акведуками, огромными сооружениями, которые доставляли пресную воду в город за много миль. В домах богатых имелась внутренняя канализация со стоками, ведущими к общественной канализации. Здесь были огромные библиотеки и храмы, а также многочисленные общественные места для отдыха, в том числе общественные бани, ипподромы и знаменитый Колизей, которые использовались в основном для показа смертоносных гладиаторских боев.

    Империя в целом достигла уровня коммерческой и сельскохозяйственной продуктивности, невиданного до семнадцатого века нашей эры.Специализированные мастера производили высококачественные товары для продажи на рынке всей империи, а более обеспеченные граждане имели доступ к качественным инструментам, посуде, постельному белью и т. Д., Большая часть из которых была произведена за сотни миль от них. В то время как долгосрочная экономическая модель заключалась в том, что более богатые части общества имели тенденцию становиться еще богаче за счет простых людей, все еще существовал значительный «средний класс», который имел относительно высокий уровень жизни.

    Следует отметить, что, хотя римляне известны не как ученые, они известны как архитекторы и инженеры.Римляне широко использовали бетон в строительных проектах. Они овладели искусством строительства арок и куполов, чтобы поддерживать потолки без внутренних опор. Используя только силу тяжести, они могли переносить воду на десятки миль не только в Риме, но и в других крупных городах Империи. Римские дороги были настолько хорошо построены, что некоторые из них сохранились до наших дней и теперь используются автомобилями, а не конными повозками, для которых они изначально были построены.

    Каждый город, построенный римлянами на их завоеванных территориях, был спланирован согласно тщательному плану, улицы были построены сетками и сосредоточены на общественном форуме с общественными зданиями.Одна из причин того, что римляне так эффективно ассимилировали завоеванные народы в римское общество, заключалась в том, что они построили большую инфраструктуру; завоевание Рима казалось менее тяжелым бременем, когда акведук, общественные бани и уличная система появились в поколении римского завоевания (относительная культурная и религиозная терпимость римской культуры также была ключевой). Все эти города были связаны 40 000 миль дорог, протянувшихся через всю империю. Основная цель этих административных столиц заключалась в том, чтобы собирать налоги и другое богатство из местных районов и направлять их обратно в Рим, но они также служили подлинными культурными центрами.Точно так же, хотя дороги часто строились с учетом передвижения войск, люди повсюду могли использовать их для торговли.

    Социальные классы

    При всем сказанном, элиты и простолюдины разделялись огромными социальными дистанциями. Даже в городе Риме большинство горожан жили в убожестве, теснясь в многоэтажных многоквартирных домах, построенных из легковоспламеняющегося дерева и возвышающихся над открытыми канализационными коллекторами. Богатые жили в роскоши, которой, вероятно, не было равных вплоть до эпохи Возрождения, но большинство римлян жили в убогих условиях.

    Большинство людей в империи, конечно же, были бедными фермерами; только меньшинство имперского населения проживало в городах. Крестьяне иногда присоединялись к армии, но большинство из них были просто бедняками, которые пытались выжить. Они были сезонными рабочими, арендовали их у богатых землевладельцев или владели фермами, но им постоянно угрожали хищные богатые. На протяжении веков бедным фермерам становилось все труднее удерживать свою землю, как из-за того, что они не могли конкурировать с огромными плантациями, возделываемыми рабами богатых, так и из-за прямого вымогательства.Есть многочисленные свидетельства того, как богатые землевладельцы просто изгоняли мелких фермеров с земли и захватывали ее; крестьяне не могли позволить себе сражаться с богатыми в суде, а у богатых не было сомнений в том, чтобы нанять головорезов, чтобы запугать крестьян и заставить их подчиниться. Время от времени более бедный римский гражданин мог лично обратиться к императору с просьбой о возмещении ущерба и добиться успеха, как и случайный провинциал к губернатору, но в подавляющем большинстве случаев бедные (как гражданин, так и негражданин) просто находились у власти. милосердие элитных помещиков.

    Один процент населения империи составляли представители аристократии, те люди, которым было разрешено участвовать в качестве официальных лиц в имперском правительстве и их семьях. В свою очередь, доступ к политической власти был явно связан с богатством — система, впервые введенная самим Августом. Для службы в императорском сенате требовался годовой доход в размере 1 000 000 сестерциев (основная монета империи). Для работы в управляющем совете небольшого города или городка требовался годовой доход в размере 100 000 сестерциев.Между тем, средний солдат зарабатывал около 1200 человек в год, а бедняки — гораздо меньше. Право собственности на землю было, безусловно, основным фактором, определяющим богатство, и с преобладанием рабства экономия на масштабе диктовала, что чем больше земли контролировалась данной семьей, тем больше богатства она могла генерировать.

    Общая картина в период римской империи такова, что богатые очень успешно становились богаче от поколения к поколению за счет остальной части римского общества: богатство элитных землевладельцев выросло примерно в восемь раз с 1 до 400 г. в то время как в римскую экономику почти не поступало новое богатство.Таким образом, в целом социальная мобильность была настолько ограничена, что практически не существовала (чтобы процитировать единственный пример, член конного класса в Империи мог иметь годовой доход примерно в 17000 раз больше бедного рабочего). Римская элита держала налоги на свою собственность на низком уровне, но провинции часто безжалостно эксплуатировались, а общий уровень налогов был высоким. Подавляющее большинство римских граждан и подданных принадлежали к тому социальному классу, в котором они оставались всю свою жизнь, независимо от их собственного интеллекта и компетентности.

    Тем не менее, хотя элита римлян могла охотиться на бедных фермеров, она хорошо осознавала угрозу, исходящую от обездоленных горожан. Таким образом, одной из ярких черт имперского периода было «правительство хлеба и цирка». Опираясь на прецедент, первоначально созданный Гракхами во время республики, имперское государство раздавало бесплатное зерно (а позднее вино и оливковое масло) мужчинам-гражданам города Рима. В конце концов, другие римские города также переняли эту практику. Кроме того, публичные игры и театральные представления были бесплатными, субсидировались государством или элитой, демонстрирующей свое богатство (наиболее популярными были цирки: скачки вокруг трека).Таким образом, римский гражданин в одном из больших городов мог пользоваться бесплатным хлебом — хотя этого было недостаточно для содержания всей семьи, для чего требовался хотя бы некоторый источник дополнительного дохода — и бесплатные развлечения. Эта политика была как циничным шагом со стороны государства, направленным на подавление городских беспорядков, так и законным правом городских жителей. Бесплатный хлеб или нет, средняя продолжительность жизни составляла 45 лет для мужчин и 34 года для женщин, последнее из-за ужасных условий вынашивания детей.

    Между тем, когда Август пришел к власти, 40% населения Италии были рабами.Не только рабы попадали в плен на войне, но и дети, рожденные от матерей-рабынь, также автоматически становились рабами. Некоторые рабы выполняли домашний труд, но большинство из них были частью огромной рабочей силы на огромных плантациях и в шахтах. Условия жизни рабов часто были ужасными, а строгий надзор и жестокая дисциплина гарантировали, что ни одно восстание рабов никогда не увенчалось успехом (несмотря на все усилия лидеров восстаний, таких как Спартак в первом веке до нашей эры). Относительно большое количество рабов действительно заслужили свою свободу, и «вольноотпущенники» как класс имели тенденцию быть новаторскими коммерческими предпринимателями, но у многих рабов было мало надежды на свободу.Рабство снизилось примерно к 200 г. н.э., потому что поставки начали иссякать, а цены выросли; без постоянного расширения империи рабов было гораздо меньше. К тому времени, однако, правовые и социальные условия фермеров выродились до такой степени, что они были в основном крепостными (известные как coli ): несвободными сельскими рабочими, едва ли лучше, чем сами рабы.

    Закон

    В республиканский период и первые несколько сотен лет Империи римская юриспруденция была разделена на провинции.Провинциальные жители несли ответственность перед своими собственными правовыми системами, пока они были верны Риму и своевременно платили налоги. Самым известным историческим примером перекрытия правовых систем Империи был библейский суд над Иисусом перед римским правителем Понтием Пилатом. Пилат попытался передать дело местному иудейскому марионеточному царю Ироду, который, в свою очередь, отказался от этого и передал Иисуса обратно Пилату. В конце концов, римское правительство казнило Иисуса за подстрекательство к восстанию, применив традиционное римское наказание в виде распятия.

    римских граждан всегда могли обратиться к римскому праву, если бы они захотели, даже если они жили в провинции, далекой от Рима. Было много льгот, не в последнюю очередь освобождение от местных законов, которым обязаны были следовать неграждане, а богатые граждане были освобождены от более ужасных форм наказания и казни (таких как распятие). Ситуация резко изменилась в 212 году нашей эры, когда император Каракалла распространил гражданство на всех свободных мужчин и женщин (чтобы упростить сбор налогов).Это было важным событием, поскольку оно распространило римское право почти на всех жителей империи.

    Некоторые концепции и практики римского права пережили саму империю. Рим положил начало традиции использования прецедентов для формирования юридических решений, а также идею о том, что в законах есть дух, который иногда важнее буквального толкования. Римляне были первыми, кто систематизировал идею о том, что обвиняемый в преступлении невиновен, пока его вина не будет доказана; это была совершенно радикальная идея в области правосудия, которое в остальном древнем мире обычно считало обвиняемого виновным, если его вина не могла быть окончательно опровергнута.

    Большая часть римского права с современной точки зрения все еще кажется крайне несправедливой. В частности, законы пришли к тому, чтобы установить формальное разделение между богатыми и бедными, даже в случае граждан. Богатые были защищены от пыток и мучительных казней, а бедные — от того и другого. По закону рабы находились в таком подчиненном положении, что свидетельские показания раба разрешались в суде только в том случае, если были получены под пытками. И, помимо всего прочего, указы императора были фундаментальной основой самого права; они не могли быть обжалованы или оспорены от имени какой-либо воображаемой высшей власти или письменной конституции.Император был не только о законе, он был законом.

    Первые два столетия своего существования Рим был чрезвычайно могущественным, а его политические институты были достаточно сильными, чтобы выдержать даже длительные периоды некомпетентного правления. Однако на границах Рима возникли проблемы: группы варваров стали более многочисленными и организованными, а меритократическая система «пяти хороших императоров» уступила место распрям, убийствам и гражданской войне.В то же время то, что начиналось как культ, зародившийся на римской территории Палестины, получило значительное распространение, особенно в восточной половине Империи: христианство.

    Цитирование изображений (Wikimedia Commons):

    Август Цезарь — Тилль Нирманн

    Колизей — Андреас Риббефьорд

    Империя 117 г.

    Author: alexxlab

    Добавить комментарий

    Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *