Проблема воспоминаний аргументы: Проблема роли детских воспоминаний. По Ю. К. Олеше

Сочинение-рассуждение Вариант 1. Проблема роли воспоминая в годы войны

В памяти каждого человека навсегда остается воспоминания о детстве, о родных и близких людях.

Где бы мы ни находились, эти воспоминания вызывают у нас теплые чувства и поддерживают на протяжении всей жизни.

Какова же роль воспоминаний в годы войны? Над этой проблемой заставляет задуматься прочитанный текст.

Отвечая на поставленный вопрос, автор рассказывает нам историю о героическом подвиге солдата. Комиссар, вызвав Корнева и Тумика, приказал им уничтожить батарею, которая обстреливала их позиции днем и ночью. Это означало, что одному из них придется пожертвовать собой ради выполнения важной миссии. Это побудило их задуматься о прожитой жизни. Автор подчеркивает, что при серьезных обстоятельствах воспоминания помогают человеку познать смысл жизни и это побуждает людей творить подвиги ради своей страны.

Тумик, вспомнив свою жизнь, осознал всю важность человеческой жизни, и он понял , что многие жизни зависят от выполнения этой миссии.

В том числе жизнь его товарища Корнева, которого дома ждали жена и сын. Тумик путем обмана обрек себя на верную смерть.

Эти эпизоды раскрывают проблему, поднятую автором. Воспоминания поддерживают человека в тяжелое время и придают ему сил для совершения подвигов.

Данные аргументы позволяют автору прийти к обоснованному выводу о том, что воспоминания в годы войны помогали людям проявлять человечность в этих суровых условиях.

Нельзя не согласиться с автором текста в том, что память людей сохраняет лучшие моменты жизни, благодаря которым человек не падает духом. На войне это играет важную роль в победе. Память о родных и близких становится стимулом для совершения подвигов.

Все вышесказанное позволяет сделать следующий вывод: воспоминания является важной частью жизни человека. Нужно ценить каждый момент своей жизни, потому что она может в любой момент оборваться.

Полезный материал по теме:

1. Проблема роли воспоминаний в годы войны по тексту Вениамина Каверина
2. Проблема самопожертвования в годы войны Цыбулько 1 вариант
3. Цыбулько. Вариант 24. Проблема проявления заботы о ближних в годы войны.
4. А. П. Платонов. Проблема борьбы с трудностями в годы войны. Вариант 24, Цыбулько. (Шёл я однажды из госпиталя…)
5. Проблема подвига людей в годы войны. По тексту Быкова. Вариант 2. Цыбулько 2018,2019

Эпистемологические проблемы памяти (Стэнфордская энциклопедия философии)

Память делает возможным познание прошлого. Но как он это делает далеко не ясно. Теория, которая больше всего претендует на Ярлык «традиционный взгляд» — это «репрезентативный Теория памяти »(или RTM).

Раздел 1.1 Репрезентативная теория памяти

Когда я вспоминаю свой двадцать первый день рождения, я вспоминаю кое-что это теперь в прошлом; Я думаю о событии, которое больше не происходит.Поэтому, по мнению друга RTM, я не могу сейчас иметь прямое отношение к моему двадцать первому дню рождения, поскольку нет сейчас событие, которому исполнилось двадцать лет. Директор непосредственным объектом воспоминания обязательно должно быть что-то, что существует на момент мемориального мероприятия; нельзя непосредственно осознавать сущности, которой не существует.

Итак, что же сразу осознается в памяти, если не мимо? Как следует из названия, ответ RTM заключается в том, что каждый знает о представление того прошедшего события.Вспомните какое-то важное событие в ваша жизнь — ваш двадцать первый день рождения, ваша бар-мицва или подтверждение, ваша свадьба и т. д. Вы вспоминаете о таких событиях, принося в мысленные образы. Итак, вы представляете, скажем, большой торт с двадцатью одной свечой сидя за столом, вокруг которого сидят ваши родители, братья и сестры. Ты вспомните свой двадцать первый день рождения, вспомнив этот образ. Таким образом с репрезентативной теорией восприятия RTM утверждает, что объект вашего непосредственного осознания в памяти — это представление или имидж, и именно благодаря тому, что теперь у вас есть этот образ, теперь вы можете вспомнить событие, которое вспоминаете.

Сложность возникает практически сразу. Как последнее предложение вышеприведенный абзац предполагает, что другие когнитивные процессы или способности также использовать изображения или репрезентации. Совершенно очевидно, восприятие и воображение в решающей степени зависят от того, насколько соответствующие образы. Что же тогда делает представление память изображение, а не перцептивное или воображаемое представление?

В своем Трактате о природе человека Дэвид Хьюм обсуждает это очень вопрос.Хьюм не был реалистом-перцептуалистом, тем не менее с репрезентативным компонентом репрезентативного реализм. Как и другие эмпирики своего времени, Юм считал, что непосредственными объектами познания являются представления. Это был его взгляд на отношение этих восприятий к чувственным объектам, которые отличал взгляды Юма от взглядов Локка (и от взглядов Беркли). идеализм).

Юм разделил представления, населяющие разум, на два типы: впечатления и идеи.Впечатления — это основное здание блоки познания. В отличие от идей памяти и воображения, впечатления приходят на нас с «силой и живостью». Один раз у нас сложилось впечатление, мы часто обнаруживаем, что «он снова делает свое появление там как идея ». Когда это происходит, впечатление сохраняет некоторую живость и мощь, и «в некоторой степени промежуточное звено между впечатлением и идеей »[Hume, 1739, Bk. 1, Часть 1, Раздел 2], в этом случае это образ из памяти. Если это полностью теряет свою живость, тогда это «идеальная идея» и это воображение.

Юм, таким образом, отвечает на наш вопрос о различении характеристика образов памяти, обращаясь к относительной живости и сила изображения. Образы в памяти по определению более тусклые чем впечатления, но живее и мощнее, чем образы воображение.

Хотя утверждение Юма может иметь некоторую внешнюю правдоподобность памяти, ее недостатки быстро выявляются. Во-первых, как Юм сам признает, в принципе ничто не мешает идее воспоминаний из-за того, что они были явно слабыми и лишенными силы (так же, как идеи воображения может быть ярким и сильным).Юм может и говорит, что когда идеи в памяти слабы, они часто не распознаются как воспоминания изображения, но вместо этого принимаются за воображение. Но это ответ сбивает с толку вопрос. Наша забота здесь и та, что Юм обращается в соответствующих разделах Трактата , является с метафизикой памяти, а не с ее эпистемологией. Так что не имеет значения, что иногда образы памяти могут быть ошибочно приняты за образы воображения. Ведь даже при описании такого обстоятельства один предполагает, что дело в том, что рассматриваемое изображение является изображение в памяти и что испытуемый ошибся в оценке изображение должно быть воображением.Мы пытаемся разобраться в критериях в соответствии с которым изображение является памятью, а не условиями который можно интроспективно знать, что this.

Дела не станут намного лучше, если мы обратимся за помощью к товарищу Хьюма. в эмпиризме Джон Локк. В первом издании Эссе Что касается человеческого понимания , Локк описывает память как «Кладезь» идей, но он никогда не предлагает отчет о что отличает идею памяти от идеи воображения. А также в то время как метафора хранилища остается во втором издании Очерк , Локк, тем не менее, резко отступает от него.Он утверждает, что, поскольку идеи не существуют незамеченными, нет значительный смысл, в котором идеи памяти продолжают существовать, когда мы не думаем о них. Скорее разум имеет силу «Возродить» идеи, которые мы помним. Будь так может, хотя Локк явно является сторонником RTM, он ничего не делает для Помогите нам ответить на вопрос, что отличает память изображения из других видов. Мы посмотрим на счет Локка немного более подробно, когда мы обсудим критику Ридом RTM.

Хотя наш запрос от Юма мало помогает (потому что его отчет явно ошибочен) или от Локка (он, кажется, даже не признают проблему), есть другой эмпирик, который более полезен, а именно, Бертран Рассел. В книге The Analysis of Mind Рассел предлагает отчетливо RTM, который четко решает вопрос о том, что это такое в силу чего образ — это образ памяти. Вот четкий изложение его позиции на конкретном примере:

Предположим, вы спросите меня, что я ел на завтрак сегодня утром … процесс запоминания будет состоять из вызова изображений моих завтрак, который придет ко мне с чувством веры, например, отличает образы памяти от простых образов-воображений …

Образы-воспоминания и образы-воображения не различаются по своему внутренние качества, насколько мы можем обнаружить.Они отличаются тот факт, что образы, составляющие воспоминания, в отличие от тех, которые представляют собой воображение, сопровождаются чувством веры, которое можно выразить словами «это случилось». Простой появление образов без этого чувства веры составляет воображение; это элемент веры, который является отличительной чертой объем памяти. [Russell 1921, страницы 175-176]

Russell’s заключает свой счет следующим образом:

Память требует (а) образа, (б) веры в прошлое существование … Вера — это определенное чувство или ощущение или комплекс ощущений, отличных от ожидания или голого согласия в способ, который заставляет убеждение относиться к прошлому; ссылка на прошлое заключается в чувстве веры, а не в содержании, которому верили.[Рассел 1921, стр.186]

Расчеты памяти Юма и Рассела являются версиями RTM. Однако они различаются по двум важным аспектам. Во-первых, юмовский Счет памяти рассматривает объекты памяти как идеи. Но Юмин идеи, по сути, не являются пропозициональными. Фактически, пропозициональное представление должно быть построено из двух или более идей. Так поскольку нас интересует счет памяти веры , что по сути является пропозициональным, нам придется поискать в другом месте.На с другой стороны, «изображения», которые являются основным компонентом точки зрения Рассела, несомненно, имеют пропозициональное содержание. Рассел второй важный исходный пункт от Юма касается того, что отличительные из представлений памяти. По мнению Юма, память изображения отличаются внутренним свойством; образы памяти более ярким и сильным, чем образы воображения, и менее ярким и сильным чем впечатления. Пейс Хьюм, Рассел берет отличительной чертой образов в памяти быть относительными: образ образ памяти, если он связан с определенным чувством или верой в эффект того, что содержимое этого изображения относится к событию в мимо.

Одно из основных преимуществ взглядов Рассела над взглядами Юма состоит в том, что взгляды Рассела определенно более экономичный. Для любого события, которое воспринимается, запоминает и воображает, что нужно три отдельных изображения, каждое с соответствующий уровень бодрости и напористости. Взгляд Рассела, напротив, видит разницу между разными психическими типами как приходящий в отношении к одному и тому же представлению. Рассел, или нечто подобное, стало стандартом в современной философии по виду: разница между мыслью, что р, , желанием что p , и вера в то, что p считается найденной не в самой репрезентации, а в отношении человека к представление.Таким образом, одно и то же может быть объектом вера, мысль, желание и любое другое пропозициональное отношение.

Самым суровым критиком RTM был шотландский философ Томас. Рид, современник Юма. Я закрою этот раздел эссе, глядя на критику Ридом Локка и Юма. Это будет предоставить нам естественный переход к следующему разделу Директ Теория памяти, главным сторонником которой является не кто иной, как Рид сам.

Рид начинает свою атаку на RTM, цитируя уступку Локка. что метафора разума как хранилища идей не должна быть принимается строго.Для стандартного представления раннего модерна идея обязательно осознанно воспринимается. Сохраненные идеи, которых нет в настоящее время известно, невозможно; бессознательная идея — это неосознанная идея и, следовательно, невозможность. Итак, Локк отмечает, что Сказать, что ум — это кладезь идей, значит лишь сказать, что в уме:

во многих случаях может возродить представления, которые он когда-то с этим дополнительным восприятием, приложенным к ним, он имел их раньше; и в этом смысле говорят, что наши идеи быть в наших воспоминаниях, хотя их на самом деле нет где-нибудь.[Локк 1690, Bk II, Chapter 10]

Рид отмечает, что точка зрения Локка, похоже, больше не существующие идеи «возрождаются» или возвращаются из чисто метафорический склад. Но, как признает сам Лок в другом месте в Очерке ни один объект не может иметь двух начал существования — то есть он не может возникнуть в два разных времени. Так что нет никакого серьезного смысла возрождать старую идею. Какие Локк должен быть убежден в том, что способность ума не воскресить несуществующие идеи, но его способность производить новые идеи, которые в некоторых отношениях схожи с идеями, которые у него были раньше.Итак, Локк следует понимать как утверждение, что когда мы вспоминаем, наш разум порождает идеи что мы признаем похожими на идеи, которые у нас были раньше. Конечно, мы могли бы принять эти идеи памяти как те же самые символические идеи, которые мы ранее были, но это всего лишь предварительное мнение о том, что мы можем увидеть по размышлению не совсем верно.

Но даже это несколько сочувственное прочтение Локка создает проблемы. По мнению Локка, подразумевается не только то, что разум обладает силы для создания этих идей, но также и то, что у нас есть возможность (на реже всего), чтобы распознать эти идеи как те), которые мы видели раньше.И все же эта способность могла бы казаться самой себе предполагать память. Как говорит Рид, это признание (что эта идея видели раньше) «предполагает воспоминание о тех, кто у нас был раньше, иначе подобие или идентичность не могла бы быть воспринимается »[Reid 1785, Essay III, Chapter VII]. Далеко от освещая природу памяти, то версия RTM Локка просто предполагает то, что он пытается объяснить.

Тем не менее, даже если эта серьезная проблема будет решена или проигнорирована, другие проблемы таятся поблизости.Рид утверждает, что RTM Локка действительно не обеспечивают достаточного условия для наличия памяти. Я позволю Риду говорят за себя:

Каждый человек знает, что такое память, и имеет четкое представление о ней: но когда г-н Локк говорит о силе оживить в уме те идеи, которые после импринтинга исчезли или остались прежними. лежали вне поля зрения, вряд ли можно было бы узнать, что это память, если бы он не сказал нам. Есть и другие вещи, которые, кажется, напоминают по крайней мере столько же. Я вижу перед собой фотографию друга.Я закрыл свой глаза, или поверните их в другую сторону; и картинка исчезает, или остается, как были выложены вне поля зрения. У меня есть сила снова повернуть глаза к картинке, и сразу восприятие возрождается. Но это это воспоминание? Нет, конечно; но он отвечает как определению, так и память сама может сделать. [Рейд 1785, эссе III, глава VII]

Чтобы у меня не сложилось впечатление, что Рид выбирает только Локка, я должен с должной поспешностью замечаем, что он также не терпит счет памяти.Напомним, что теория Юма состоит в том, что память — это идея, менее яркая и убедительная, чем впечатление, но более яркая и сильнее, чем идея воображения. Всегда внимательный Читатель, Рид цитирует отрывок из «Трактата о человеке » Юма. Nature , в котором Юм предлагает свою первоначальную характеристику объем памяти. В начале Книги I, Части I, Раздела III Трактат , Юм пишет: «Мы обнаруживаем на опыте, когда впечатление присутствовало с умом, он снова производит свое внешний вид как идея; и это может произойти после двух разных способов », один из которых — по памяти.Рид спрашивает, что мог иметь в виду Хьюм. по опыту в цитируемом предложении. Рид может думать только о один правдоподобный ответ: память. Итак, пока Юм предлагает нам дефляционный счет памяти, согласно которому запоминать что-либо — это просто иметь идею, которая находится на полпути между впечатлением и идеей воображение, он помогает себе в формировании отчета, чтобы испытать который, как утверждает Рид, требует надежной памяти обычных смысл. Рид говорит:

Согласно вульгарным представлениям, память — это непосредственное знание. чего-то прошлого.Наш автор [т.е. Юм] не допускает, чтобы есть ли такое знание в человеческом разуме. Он утверждает, что память ничего, кроме настоящей идеи или впечатления. Но, определяя, что он воспринимает память как должное, он принимает как должное ту память, которую он отвергает. Можем ли мы на собственном опыте убедиться, что впечатление после его первое появление в уме, делает второе, и третье, с разной степени силы и бодрости, если бы у нас не было столь отчетливых воспоминание о его первом появлении, что позволяет нам узнать его, на его второй и третий, несмотря на то, что в интервале он претерпел очень существенные изменения.

Весь опыт предполагает память; и не может быть такой вещи, как переживать, не полагаясь на свою или чужую память; так что из отчета мистера Хьюма по этому поводу явствует, что он обнаружил сам иметь такую ​​память, которую он признает и определяет, проявляя то, что он отвергает. [Рейд 1785, эссе III, Глава VII]

Итак, Рид считает, что Хьюм незаконно занимается контрабандой стандартное понимание того, что такое память, и знания о ней предоставляет в своем дефляционном отчете.Но становится еще хуже. Теория Юма не лучше, чем теория Локка, предлагая достаточную состояние на память. Во-первых, как ранее отметили Локк и Рид, это не совсем правда, что идеи памяти — это те же самые идеи которые были испытаны раньше; когда мы перестаем осознавать оригинальные идеи, они перестают существовать. Так что память должна быть не чем иным, как «Способность производить слабое впечатление … после соответствующий сильный. » Но на это Рид предлагает следующий контрпример:

Предположим, что человек сильно ударился головой об стену, это впечатление; теперь у него есть способность повторять это вдавливание с меньшей силой, чтобы не поранить его; это, по г.Юма аккаунт, должна быть память. [Рейд 1785, эссе III, глава VII]

Рид считает, что из представлений Юма о памяти следует, что человек, способный произвести впечатление, а затем, некоторое время спустя несколько менее сильное впечатление или идея (скажем, от буквально ударившись головой о стену, однажды достаточно сильно, чтобы больно, раз не так уж и тяжело) тем самым вспоминает первое. Но наверняка такие трясти головой — это не вспоминать.

Reid предлагает еще одну критику RTM.Он отмечает структурное сходство между RTM и репрезентативной теорией восприятия. Он утверждает, что Юм следовал логике воззрения что единственные объекты, которые действительно даны в восприятии, — это идеи, что все, что мы когда-либо испытывали, — это представления, в своей естественной Вывод: все, что мы можем знать, — это наши идеи. Если есть любой урок, преподанный историей эпистемологии, заключается в том, что не существует успешных аргументов, которые основывались бы только на предпосылках содержание наших идей и которые завершаются предложениями о физические объекты.Так называемая теория идей в сфере смысла восприятие приносит с собой скептицизм по отношению к физическому миру.

Рид утверждает, что по точно таким же причинам RTM приводит к скептицизм по поводу прошлого. Если начать с тезиса, что в памяти все, о чем человек осведомлен, — это идеи, чтобы оправдать убеждения о прошлом придется привести аргумент с предпосылками о наших настоящих идеях и заключении, что прошлое — это то, как мы Запомни. Но больше нет оснований думать, что такой будет больше аргументов, чем для того, чтобы думать, что на на основе наших представлений о чувствах мы можем показать, что мир такой, как мы Предположим, что это так.

Таким образом, Рид утверждает, что версии Локка и Юма RTM терпят неудачу, потому что (а) они предполагают более надежную разновидность памяти, чем они могут позволить, (б) они не могут пролить свет на природа памяти из-за (а), (в) учетные записи, которые они предлагают, удовлетворены многими вещами, не связанными с памятью, и (г) наконец, они приводят к скептицизму в отношении прошлого. Каждый из этих пунктов хорошо изучен и вместе взятые кажутся более чем достаточной причиной для отказа Расчеты памяти Локка и Юма.

Но как насчет точки зрения Рассела? Возражения Рида попали в цель там тоже? Казалось бы, да. Как мы видели, Рассел точка зрения состоит в том, что запоминание предполагает наличие образа вместе с «чувство веры» в то, что изображение изображено в мимо. При условии, что мы, по крайней мере, в целом надежны относительно того, какие изображения мы видели ранее (то есть на предположение, что у нас нет этих воспоминаний волей-неволей), Теория Рассела включает неанализированный компонент, который включает субстанция памяти.Более того, теория Рассела согласуется с заблуждение насчет пастырства образа. То есть изображения это продукт воображения, но вводящий в заблуждение знакомства с ними будут считаться воспоминаниями с точки зрения Рассела как до тех пор, пока они связаны с чувством веры. Наконец, поскольку поскольку теории RTM Локка и Юма могут быть справедливо обвинены в помощь и подстрекательство скептика, теория Рассела виновна в тем же. Помнить — значит иметь образ и чувство веры; демонстрируя надежную связь между этими двумя и прошлым событие первое, как говорят, вспоминает, выглядит просто еще одним экземпляром спорить от текущего содержания своего разума к истине утверждения о внешнем мире (в данном случае о том, как внешний мир был ).

1.2 Прямая теория памяти

Взгляд Томаса Рида на память заслуживает обсуждения хотя бы потому, что он дает явный контраст с взглядами Локка, Юма, Рассела, и вся RTM.

Рид был критиком не только RTM, но и всего «Теория идей», на которой она основана. Таким образом, он был в отличие от репрезентативной теории восприятия, как он в RTM. В отличие от RTM и репрезентативных теорий в Вообще, Рид придерживался теории памяти, которую я назову прямой Теория памяти (DTM).По мнению Рида, память немедленно появляется в так же, как и восприятие мгновенно. Мой, скажем, увидев стол немедленно, если и только если нет другого объекта O такой что я вижу таблицу благодаря тому, что я вижу O . Репрезентативная теория восприятия утверждает, что наше восприятие мир всегда опосредован восприятием наших чувственных идей или, в словаре Юма, наши впечатления. Эти идеи и впечатления, эти представления, опосредуют наши знания о мир, если знание о мире есть.

Рид считал, что нет оснований выдвигать идеи, которые мы воспринимать сразу. Конечно, это не означает, что наши восприятие мира лишено эмпирического компонента, но только для отрицаем, что именно благодаря восприятию этого элемента мы воспринимаем мир. Рид считал, что репрезентативность восприятие было несовершенным, как и RTM. Когда я вспоминаю, что у меня была кукуруза хлопья на завтрак, — возражает Рид, — это не в силу того, что я сейчас вспоминая изображение миски с хлопьями, которое я сейчас помню мой завтрак.Скорее, мои воспоминания о завтраке — это прямой предчувствие прошлого. Конечно, есть элемент опыта на моей памяти, но это не значит, что я помню только завтрак в силу «запоминания» мысленного образа. К Чтобы перейти от опыта к репрезентативной теории, требуется два шаги: воплощение опыта в идею или образ и эпистемологическое утверждение, что мое знание о том, что я ел кукурузные хлопья на завтрак, является опосредовано моим знанием этой идеи или образа.

Что же тогда представляет собой память с точки зрения Рида? По словам Рейда, память факультет, которым мы:

… иметь непосредственное знание того, что было в прошлом.В чувства дают нам информацию о вещах только в том виде, в каком они существуют в настоящем момент; и эта информация, если она не сохранилась в памяти, мгновенно исчезнет и оставит нас в неведении, как будто никогда был…

Объект памяти … должен быть чем-то, что прошлое… То, что есть сейчас, не может быть объектом памяти; и не может то, что прошло и ушло, быть объектом восприятия или сознание.

Память всегда сопровождается верой в который мы помним, поскольку восприятие сопровождается верой в то, что то, что мы воспринимаем… [Reid 1785, Essay III, Chapter I]

Итак, описание памяти Рейда является «прямым» в том смысле, что он настаивает на том, что у нас есть «непосредственное знание прошлого.” Воспоминание — это действие ума, и оно происходит в силу этого акта. что у нас есть знание прошлого. Поэтому Рид категорически отвергает то, что некоторые заявили, что являются данным: когда кто-то вспоминает, что он воспоминание должно присутствовать во время вспоминания. Действительно, Рид не только отвергает этот принцип, но и принимает его противоположное: когда кто-то вспоминает то, что он вспоминает, не должно присутствовать когда кто-то вспоминает, но вместо этого должен быть в прошлом.

Несет ли точку зрения Рейда какую-нибудь абсурдность? Казалось, некоторые, что это делает.Могут спросить, как что-то запомнить и, следовательно, присутствовать перед умом, но в то же время не в настоящее, но в прошлом? Разве это не похоже на то, чтобы сказать, что это возможно? воспринимать несуществующие объекты? Рид ничего не допустит может присутствовать и в уме, и в то же время в прошлом, но настаивают на том, что его теория не влечет за собой таких последствий. Рид утверждает, что в то время как объект памяти обязательно находится в прошлом в то время, когда он помнят, тем не менее, «воспоминание об этом — конкретный акт ума, который сейчас существует, и которым мы являемся сознательный.[Reid 1785, Essay III, Section I] То есть, когда один помнит p , акт запоминания — это то, что представляет (или лучше «происходит»), хотя р нет. В настоящее время мы осознаем наш акт запоминания но объект действия уже в прошлом.

Пока все хорошо. Но что такое познавательный акт вспоминая? А что отличает его от других психических событий? Если мы ищем полноценный анализ памяти от Рейда, мы собираемся быть разочарованным.Хотя Рид указывает на определенные характеристики памяти (т.е. что объект должен быть в прошлом, что он дает немедленное понимание того, что запомнившаяся вещь отличается по воспоминаниям об этом и т. д.), он, кажется, считает, что это конец не поддается анализу. Он пишет:

Знание, которое у меня есть о прошлом, по моей памяти, кажется, я столь же безотчетен, как непосредственное знание вещей, пришел: и я не могу объяснить, почему я должен иметь тот, а не другое, но такова воля моего Создателя.Я нахожу в уме отчетливое представление и твердая вера в серию прошлых событий; но как это производится, я не знаю. Я называю это памятью, но это всего лишь дать ему имя; это не объяснение его причины. [Рейд 1785, Эссе III, Раздел I]

Его заявление о том, что память «необъяснима», может быть понимается по крайней мере двумя разными способами. Он мог иметь в виду только то, что он не имеет отчета о фактической работе факультета, что он отсутствует психологическая теория действия механизма посредством который мы помним.Однако это не повод думать, что память «необъяснима», но только «в настоящее время без вести пропавшие ». Итак, наиболее правдоподобная интерпретация заключается в том, что память не поддается анализу. Рид настаивает на том, что память не может быть учитывается через отношение к изображению, но вместо этого непосредственное знание прошлого, казалось бы, поддерживает неанализируемость чтения. Назвать память «не поддающейся анализу» в смысл, который имеет в виду Рид, состоит в том, чтобы сказать, что это не может быть проанализировано или сводится к составным частям, по крайней мере, не сверх его характеристика как непосредственное знание прошлого.

При поиске проблем с DTM лучше всего начать с напоминая о проблемах, с которыми сталкивается прямая теория восприятия. В наиболее очевидной и, возможно, самой серьезной проблемой для АКДС является проблема ошибки. Если воспринимать X как F — это ничто больше, чем прямое осознание того, что X — это F , тогда почему мы часто ошибаемся в наших перцептивных убеждениях? К учитывать возможность ошибки, кажется, что учетная запись должна обеспечьте место для того, чтобы что-то пошло не так.Точно так же DTM сообщает нам просто эта память дает нам непосредственное знание прошлого. Но не кажется, что так всегда бывает; в конце концов, память подвержен ошибкам. Однако эта «проблема» могла не беспокоить Рида. кто утверждает, что когда память «отчетливая и определенная» а когда разум здоров, то считается, что «не меньше наверняка, чем если бы это было основано на демонстрации »[Reid 1785, Очерк III, Раздел I]. Рид также утверждает, что при рассмотрении дела он вспоминает что-то из того, что было раньше днем: «Это невозможно, чтобы этот акт [воспоминания] был, если событие [я.е., событие вспомнилось] не произошло »[Reid 1785, Essay III, Раздел II]. Так что Рид мог бы приветствовать результат, когда DTM очевидно влечет за собой непогрешимость памяти (по крайней мере, где она запоминается отчетливо, и разум находится в хорошем рабочем состоянии). Но Признает ли Рид это или нет, это определенно проблема. Даже ясные и отчетливые «воспоминания» у тех, кто не страдает психологическое расстройство может оказаться ложным.

В двадцатом веке работ по эпистемологии объем памяти.Мы уже видели, что Рассел продолжил и улучшил традиция RTM эмпириков. Поскольку речь шла о памяти в эпистемологической литературе середины прошлого века, проблема заключалась в характере запоминания, или, точнее, природа «запоминания». Каков правильный анализ « S запоминает P при т »?

Как мы видели, существовала традиция, восходящая к Локку и Юму. согласно которому для того, чтобы помнить о событии, необходимо иметь уверенность в том, что событие произошло.В своем классическом эссе «Вспоминая», — прочли Лока К. Б. Мартин и Макс Деустшер. (и другие) как утверждающие, что условие веры необходимо для S вспоминая. В защиту Локка можно утверждать, что он был заинтересован в том, чтобы дать отчет о том, что делает вера вера в память; если это верно, то условие веры конечно не вызывает возражений.

Мартин и Дойчер предлагают веские основания полагать, что вера не нужна для S , чтобы что-то запомнить.Они приведите пример художника, который считает, что на сцене он живопись проистекает из его воображения, а не из его памяти. Однако оказывается, что мысленный образ, которым руководствуется в его работе, — это продукт о его опыте работы на ферме, когда он был очень молод. Так он помнит, Скажем, лошадь скачет по лугу, хотя, полагая, что это продукт его воображения, он не верит в то, что он изображает реальное событие. Но пока изображение причинно связанный с его прошлым опытом, художник будет помнить лошадь, даже если он не верит что на таком лугу была такая лошадь.

Рассказ Мартина и Дойчера о запоминании, по сути, это: S запоминает (что) X iff X , S наблюдал (что) X в прошлом, S текущее представление X соответственно причинно связано к S более ранний опыт (этого) X через память след. Недостаточно, чтобы текущее состояние S было просто «Причинно зависит» от более раннего состояния S , поскольку есть примеры девиантных причинно-следственных связей, в которых это состояние удовлетворены, не будучи примерами памяти.Например, предположим, что у Джонса ссора со Смитом, которую он затем описывает Джонсон. Спустя пять лет Джонс безвозвратно забыл о его несогласие со Смитом, но Джонсон, обладающий гораздо лучшими памяти, вспоминает то, что сказал ему Джонс пять лет назад, и говорит Джонсу все, что он помнит об инциденте. Теперь у Джонса есть репрезентация, причинно зависящая от его более раннего представление его ссоры со Смитом, но Джонс все еще не вспомните соответствующее взаимодействие со Смитом.Необходимо отметить, что Мартин и Дойчер могут многое сказать о том, что соответствующая причинная связь (действительно, эта фраза не встречается в их статью), но их обсуждение слишком длинное и сложное, чтобы воспроизвести здесь.

Анализ памяти, предложенный Мартином и Дойчер, был не особо в духе времени. Более распространенным был вид Нормана Малкольма, который явно избегал причинных состояний, потому что он думал, что если бы один был включен, то в любое время кто-то что-то вспомнил, она должна была иметь представления о нейрофизиология памяти.(Мартин и Дойчер правильно указывают что утверждение, что понятие «запоминание» включает причинный компонент не имеет такого значения). Малькольма, Гилберта Райла и Р.Ф. Голландия обычно требует только предыдущий опыт и отсутствие текущего независимого источника информация о событии, возможно (как в случае с Малькольмом) с дополнительное утверждение следующей контрфактической зависимости: без предыдущего опыта у испытуемого не было бы текущее представление.И снова Мартин и Дойчер поставили коллективный палец на проблеме с такими аккаунтами. Можно было бы соответствующий опыт, отсутствие текущего источника и все еще не вспоминая. Например, может оказаться, что текущее кажущееся память причинно не связана с первоисточником. Даже если мы добавим Контрфактический компонент Malcom в аккаунте, все еще может быть случаи, когда у человека есть только текущий настоящий опыт из-за более раннего опыта, но цепочка, ведущая от предыдущий опыт по настоящее время не подходит для объем памяти.

Неважно, какие именно факты о метафизике памяти и анализ запоминания, нам понадобится более точный характеристика понятия убеждения в памяти, прежде чем мы сможем продолжить. Для начала будет полезно посмотреть, чем не является память. Во-первых, заманчиво думать, что память — это знание прошлого. Но это определение вдвойне проблематично. Хотя все, кроме скептик думает, что есть знания о памяти, это повсеместно согласились с тем, что не всякая вера в память является примером знания.Вспоминается ложное убеждение. Вторая причина того, что память не может быть определена как знание прошлого — это то, что можно вспомнить событие, которое еще не произошло, или, по крайней мере, событие, которое присутствует временно. Теперь я могу вспомнить, что у меня есть докторская Запись через два часа. Можно подумать, что это память о будущем мероприятие. Однако можно обоснованно утверждать, что это всего лишь воспоминание о том, что у меня сейчас назначена встреча, чтобы увидеть врач в будущем.

Тот факт, что у человека может быть вера в память о будущем (или хотя бы о настоящем) может быть легче увидеть еще раз различие было сделано.У меня есть воспоминание о том, что японцы напали на Перл-Харбор 7 декабря ^-го -го 1941, но есть совершенно прямое чувство «помню», в котором я нельзя сказать, чтобы он помнил нападение. Некоторые философы хотят сделать это различие, говоря, что хотя я могу вспомнить , что В тот день на Перл-Харбор было совершено нападение, я не могу вспомнить это событие сам. Чтобы иметь соответствующий вид памяти о событии (в отличие от чтобы только вспомнить суждение о событии), я должен иметь испытал это на себе.Именно то, что «опыт» требование доходит до не совсем понятно. Хотя никто не родился после того, как событие действительно можно сказать, чтобы помнить его в этом смысле, это не очевидно, что в этот день нужно было быть в Перл-Харборе иметь такую ​​память. Услышав об этом по радио, вечера, вероятно, достаточно, чтобы вспомнить это событие. Отметим различие этого абзаца, назвав первый «Пропозициональная память» и последнее «событие» память ». Объектами пропозициональной памяти являются предложения; Объектами памяти событий являются события.Моя память , что торт на вечеринке был шоколадным; моя память из партии — это память событий. Пока не может быть события память о будущем событии, у человека может быть пропозициональная память о предложение, которое относится к событию, которое еще не произошло; можно помните, что событие состоится.

Хотя очевидно, что это различие реально и существенно, Я не собираюсь особо много говорить об этом здесь. С эпистемология — это прежде всего изучение знаний и рациональных убеждений, и поскольку знания и вера по своей природе предполагают, мы здесь ограничьте наше внимание пропозициональной памятью.

Теперь вопрос в том, есть ли какие-нибудь важные структурные различие между пропозициональной памятью, которая начинается как память событий событие, о котором говорится в предложении, и пропозициональная память, не требует значительного вмешательства в память событий. Например, моя память То, что моя подъездная дорога была ледяной на прошлое Рождество, является предположением, но это основываясь на моем опыте участия в рассматриваемом мероприятии. Моя вера в память тот факт, что Авраам Линкольн был застрелен в Театре Форда, не основан ни на каких такое событие (хотя, конечно, практически для любого не врожденного убеждения, произойдет какое-то событие, которое приведет к его формированию).

Могут быть случаи пропозициональной памяти, не основанные на воспоминания о событиях, даже если воспоминания связаны с переживанием рассматриваемое событие. В прошлое Рождество я поверил, что моя дорога тогда было ледяным; вот почему я припарковался на улице. Я верю, что моя подъездная дорога была обледенела, образовалась на основе моего восприятия льда. Но теперь, когда я вспоминаю состояние своей подъездной дорожки, я не основываю вера в мою память о ледяном подъездном пути. Я просто помню это моя подъездная дорога была обледенела.С другой стороны, бывают случаи, когда один вспоминает событие и формирует новое убеждение на основе воспоминаний изображение. Например, если бы меня спросили, есть ли лед на моей подъездной дорожке прошлое Рождество было однообразным, я мог бы вспомнить образ проезжей части и посмотрите, содержит ли она эту информацию. В этом случае, похоже, я использую память событий (т.е. память из моих видя проезжую часть), чтобы сформировать представление о единообразии толщина льда. Таким образом, есть реальный смысл, в котором уверенность в том, что толщина льда была (скажем) однородной, не является воспоминанием вера в хотя бы одно законное значение этого термина.Конечно есть подходящий способ мышления о убеждениях в памяти, который предусматривает, что только убеждения, которые были сформированы в предыдущее время, считаются воспоминаниями верования.

Итак, существует множество философских и даже эпистемологических вопросов. эта память поднимается. Чтобы это обсуждение оставалось управляемым, у нас будет чтобы немного сузить наш фокус. Во-первых, мы будем озабочены тем, что следует только с эпистемологией верований в память. Но как мы видно, есть ряд вещей, в которые «вера в память» может обозначить.Итак, чтобы уточнить предмет нашего обсуждения, нам придется дать ему условное (и, следовательно, несколько искусственное) определение. Пусть следующее будет нашим рабочим определением памяти убеждение:

S имеет убеждение в памяти, что p at т ₂ мсф

1. есть время до т ₂ , t ₁ , когда S считалось, что p ,
2. S поверил P в течение интервала между т ₁ и т ₂ ,
3. S считает, что p между т ₁ и т ₂ не менее иногда только диспозиционный (т.е., непроточный), и
4. S считает, что p при t ₂ причинно связано с S , полагая, что p при т ₁ соответствующим образом.

Это определение требует пояснений. Пункт (а) отличает веру в память от верований, вновь сформированных на основе образ памяти. Если раньше никто не верил p , то S теперь не может иметь веру в память, что p , хотя можно было бы теперь впервые формируют убеждение на основе воспоминаний о событиях.Пункт (b) необходим, чтобы различать случаи, когда кто-либо полагает что P за один раз полностью и напрочь забывает P , а затем повторно узнает P из независимого источника. Пункт (c) требует, чтобы убеждение не возникало все время с время, когда он был сформирован, до того момента, когда мы называем его вера в память. Я не уверен, что это ограничение необходимо, но я думаю, его наличие исключает некоторые усложняющие факторы. Например, если я считаю, что P и держу его в текущей, рабочей памяти скажем, на одну минуту, будем ли мы теперь считать это верой в память? Какие если подержать в памяти десять секунд? Две секунды? Если нам потребуется что убеждение, должно быть, отсутствовало (хотя все еще продолжало существует) какое-то время, прежде чем оно теперь будет считаться верой в память, мы не нужно заниматься этими проблемами, которые в любом случае не являются центральными для наши заботы.Еще одно важное замечание: я требовал, чтобы быть «той же верой», которая когда-то возникла, тогда диспозициональный, а затем повторяется снова. Это не требование что это была одна и та же символическая вера, но только вера с тот же контент, который после первого появления уместно причинно связаны с более ранними признаками того, что этот человек верил с этим содержанием. Когда я верю, что моя машина заперта, потому что я только что проверил двери, а потом вспоминаю, что моя машина заперта, это может быть, моя более поздняя вера не тождественна более ранней вера.С другой стороны, я не хочу утверждать, что это не тот же жетон. Я оставлю этот вопрос открытым.

Еще один вопрос, который необходимо обсудить здесь: « S имеет убеждение памяти, что P на t ’включает только верования, встречающиеся в т . Или мы хотим быть включенными в сферу нашей обсуждение убеждений, которые в то время являются диспозиционными? Это важный вопрос, потому что если мы хотим включить непереходящие убеждений, то наша область намного больше, чем в противном случае быть.

Есть веская причина быть здесь инклюзивным. В любой момент времени почти все убеждения человека предрасположены. Хороший тогда эпистемологической теории придется что-то сказать о эпистемический статус этих убеждений. Итак, наше определение веры в память не должны ограничиваться исключительно небольшим классом встречающихся убеждения памяти. Возможно, эпистемологу понадобится кое-что особенное, чтобы сказать о встречающихся в памяти убеждениях, но наша основная тема будет более общей.

Тщательно определив область нашего запроса, мы теперь в состоянии рассмотреть, как вера в память оправдание. Здесь не место спорить о каких-то конкретных теории, поэтому мы рассмотрим теоретические средства того, что различные типы теории должны избегать скептицизма в отношении веры в память. В этом в разделе мы обсудим фундаментализм, когерентизм, деонтологические теории и релайабилизма, а также актуальность интерналистских и экстерналистские соображения для обоснования веры в память.

4.1 Фундаментализм

Пожалуй, самая распространенная теория оправдания памяти вера — это разновидность фундаментализма. Мы можем различать два типа основополагающих теорий оправдания памяти вера: простой фундаментализм утверждает, что каждое убеждение в памяти, просто в prima facie оправдано. Память — это не просто хранилище веры, но и поколение механизм обоснования (см. Audi 1998, стр. 68-69).

В отличие от этого то, что мы могли бы назвать «экспериментальным фундаментализм ». Основоположник опыта требует, чтобы убеждение в памяти должно сопровождаться изображением или, по крайней мере, эмпирическим «Кажущаяся память», чтобы быть оправданной. В требовании эта память требует изображения, такой вид ipso facto подразумевает что оправдание веры в память требует наличия опыт определенного типа, если память должна быть оправдана. (Для критическое обсуждение обеих разновидностей фундаментализма см. Сеньор 1993 г.Относительно сочувственного обращения см. Huemer 1999 и защита фундаментализма памяти см. Schroer 2008.)

Насколько правдоподобна эта разновидность фундаментализма, будет зависеть от разнообразие эпистемических обоснований, о которых идет речь. Для Например, если кто-то привержен сильной истинной связи и думает что оправданное убеждение должно быть в некотором значительном смысле вероятно, будет правдой, то при принятии любой из вышеперечисленных версий о фундаментализме не может быть и речи.Ибо нет необходимости связь между сохранением и воспоминанием убеждения (с или без кажущегося памятника), и это, вероятно, будет правдой. Этот Нельзя сказать, что память в целом ненадежна. Но это надежность в лучшем случае условна: если не считать чудес, агентская вспоминаемые убеждения, вероятно, будут правдой только в том случае, если ее формирующие убеждения (в отличие от сохранения) процессы в целом надежны. Так что простой фундаменталист будет рассматривать себя как создающую условия для внутреннее разнообразие оправданий, сводящее к минимуму связь между обоснованностью убеждения и его истинностью.

Одна из трудностей, с которыми сталкивается эмпирический фундаментализм, заключается в том, что он учитывает только статус оправдания возникающих воспоминаний верования. Но, как утверждалось выше, это оставляет почти все наши убеждения либо необоснованные (так как фундаменталист может быть прочитан как утверждение, что убеждение в памяти оправдано, только если оно имеет место) или эпистемически не учтены (поскольку, что более вероятно, фундаменталист увидит себя лишь в обеспечении условий для обоснование возникающих в памяти убеждений).Эта проблема может быть мысль разрешается обращением к контрфактам или диспозициям. Что То есть, сохраненное убеждение можно было бы принять за prima facie оправдано, если бы это убеждение возникло, оно было бы сопровождаться соответствующим образом памяти или кажущимся. Но это условие довольно явно ложное. Феноменология воспоминания в решающей степени зависит от контекста, в котором вспоминается убеждение. Обычно опыт, который возникает, когда человек вспоминает убеждение, зависит от хотя бы от того, как было воспроизведено воспоминание, сколько внимания уделяется в настоящее время платят за вспомненное убеждение, и какие другие убеждения затем происходит.

По причинам, которые станут очевидными, мы рассмотрим проблемы простого фундаментализма, когда мы обсуждаем отрицательные когерентизм.

4.2 Когерентизм

Мы можем разделить когерентистские теории на два типа: положительные и отрицательный. Позитивный когерентист будет утверждать, что вера в память оправдан, если он обладает достаточно сильным отношением когерентности со своей системой убеждений. Это «позитивная» согласованность потому что такая согласованность требует большего, чем отсутствие доксастических конфликт.Для того, чтобы вера могла положительно согласовываться, она должна каким-то образом быть поддерживается или становится вероятным доксастическая система, с помощью которой он когеры. (BonJour 1985 никогда не обсуждает эпистемологию памяти в в частности, но взгляд, который он там представляет, влечет за собой положительный когерентистский счет; и в BonJour 2002, стр. 183–184, он дает позитивный когерентистский взгляд на обоснование памяти и явно отвергает фундаментализм, который он принимает в других эпистемологических областях.) С другой стороны, отрицательный когерентист будет настаивать только на том, что не должно быть конфликта с системой убеждений, чтобы вера в память должна быть оправдана.По сути, отрицательная когерентность Теория и простая версия фундаментализма — это одно и то же: каждый утверждает, что в отсутствие поражения убеждения в памяти оправдано. (В защиту отрицательного когерентизма см. Harman 1986 и McGrath 2007; критическое обсуждение см. Senor 1995.)

Обе разновидности теории когерентности можно понять что позволяет им избежать проблемы, которую мы отметили на опыте фундаментализм: каждую из них можно рассматривать как теорию оправдания убеждения в памяти, как предрасположенные, так и возникающие (и поскольку отрицательные когерентизм и простой фундаментализм по сути одно и то же теории, здесь мы также рассмотрим простой фундаментализм).Взятый в качестве глобальных теорий оправдания веры в память они заявляют, что что любое сохраненное убеждение является prima facie оправданным. Но есть и другие проблемы, заражающие обе теории. Основная проблема для позитива теории когерентности — это то, что было названо «проблемой забытые доказательства ». Вера может положительно согласовываться с система убеждений субъекта в то время, когда это убеждение было сформировано, но позже не могут быть положительно согласованы, хотя интуитивно остается оправдано. Кто-то мог когда-то в сети поверить в то, что американские история, с которой вера в то, что Линкольн был убит в Форде Театр аккуратно подобран.Тем не менее, спустя годы после последней истории класса, это убеждение могло сохраниться, пока большая часть встраиваемой паутины была исчез. Тем не менее, интуитивно это все же оправдано. В когерентист мог бы надеяться ответить на эту проблему, заявив, что существует все еще оправдывающая сеть: убеждение — это убеждение памяти и одно может верить, что большинство представлений о памяти верны; следовательно, это убеждение, вероятно, будет правдой и, следовательно, оправдано. Эта проблема этот ответ состоит в том, что он работает практически для любого убеждения в памяти; если этот гамбит разрешен, тогда каждое убеждение в памяти будет на первый взгляд оправдано.То есть, принимая это решение проблемы забытые свидетельства равносильны торговле положительной теорией когерентности на его отрицательная сестра.

Проблема отрицательного когерентизма (и, следовательно, для простого фундаментализм) заключается в том, что вера, которая неоправданно сформирована, будет оправдываются просто потому, что хранятся в памяти. Предполагать что я считаю, ненадежно и без всякой причины, что Президент Кеннеди любил зеленый чай. Моя вера неоправданна, когда я сформировать его. Но когда я это получаю, и это становится верой в память, условия его оправдания теперь совершенно другие.Пока поскольку у меня нет опровержителей моей веры в память, отрицательный когерентист говорит нам, это оправдано. Итак, на следующий день, когда я верю, что Кеннеди любил зеленый чай, моя вера будет оправдана (поскольку я обладаю не победитель для этого). И хотя это не так остро, проблема существует также для других версий фундаментализма и когерентизма. Сначала возьмем эмпирический фундаментализм; предположим, мне кажется, что я помню, как читал, что Кеннеди любил зеленый чай, но на самом деле я никогда не читал ничего подобного и что любая историческая вера, которой я обладаю приходит с твердым убеждением («кажущееся воспоминание»), что я приобрел уверенность, прочитав ее в очень авторитетном издании.Опять же, мое необоснованное формирование убеждения вместе с моими эпистемический порок вечной веры в то, что мои исторические верования происходят из «Очень авторитетные» источники вместе превращают неоправданный вера в оправданную. Но это похоже на эпистемологию эквивалент двух неправильных вещей, делающих правильное. Обратите внимание, что такие же случай покажет аналогичную трудность для позитивного когерентизма. Для человек, который думает, что все его исторические убеждения происходят из очень уважаемого источник и тот, кто считает, что у него есть данная историческая вера, будет иметь система, с помощью которой его убеждение, что Кеннеди любил зеленый чай когеры.

Дело Кеннеди может указывать на то, что и связные объяснения оправдания веры в память разделяют общий недостаток: они оба (по крайней мере, в обычном понимании) синхронные, а не диахронические теории. Они делают оправдательный статус воспоминания убеждение исключительно функция текущее внутреннее состояние человека в рассматриваемое время. Положил несколько иначе, единственные свойства, относящиеся к оправданием моей веры являются мои нынешние, неисторические свойства.Но, возможно, дело Кеннеди показывает, что по крайней мере в некоторых обстоятельства, оправдана ли вера в память сейчас частично зависит от того, было ли оправдано ранее .

4.3 Деонтологические теории

Можно подумать, что даже если некоторые формы интернализма показано, что требует диахронического компонента, деонтологического интернализма — теория оправдания, которая подчеркивает эпистемический долг и ответственность — обязательно будет синхронной.Что важно для Выполнение долга — это то, что вам , сейчас , стараетесь изо всех сил и не то, чтобы вы сделали все, что могли, когда изначально формировали вера. Итак, синхронное удержание продолжается, если вы сейчас искренне верите, что Кеннеди был неравнодушен к зеленому чаю, и вы также верите что это убеждение было получено из очень авторитетного источника, тогда вы стараетесь изо всех сил и, безусловно, должны рассматриваться деонтологически оправданная в вашей памяти вера.

Это рассмотрение показывает, что можно описать концепцию деонтологическое обоснование, согласно которому только синхронный соображения имеют значение.Его теоретическое использование будет сродни использованию параллельное синхронное понятие выполнения этического долга и обязанность. Предположим, я должен вам сто долларов и нахожусь в положение, чтобы отплатить вам. Но вместо того, чтобы платить долг, я трачу мои деньги легкомысленно и снова разорились. Посмотрел на синхронно, моя нынешняя неспособность платить, по-видимому, заставляет меня неуплата простительна. Я не могу дать тебе того, чего у меня нет, и если «Должен» подразумевает «могу», тогда это не тот случай, когда я должен заплатить вам.Смею предположить, что эта строчка вас не впечатлит защиты, если я буду достаточно глуп, чтобы использовать его. Это показывает, что синхронные деонтологические концепции — сомнительные философские значение. Так что для синхронного теория оправдания веры в память в деонтологизме.

4.4 Релиабилизм

Если интернализм в его различных проявлениях не дает адекватного объяснение обоснованности веры в память, то мы должны рассмотреть экстернализм.Поскольку релайабилизм является наиболее правдоподобным и популярным теории экстернализма, нам стоит сосредоточиться на ней. Свободно, Reliabilism утверждает, что вера оправдана, если она является продуктом надежный процесс формирования убеждений. Пожалуй, тогда следует сказать, что вера в память оправдана, если она является продуктом надежной памяти процесс. Пока мы думаем о надежности как о склонности к генерировать истину, а не как мерило послужного списка процесса, то надежность процесса является синхронным свойством этот процесс.Так будет ли релайабилист полагать, что оправдание статус убеждения ранее не имеет отношения к его статусу в качестве воспоминания вера? Нет, не будет. Reliabilist будет думать о памяти как о том, что Элвин Голдман назвал «процесс, зависящий от убеждений» (Goldman 1979). Входом зависящего от убеждений процесса является вера. Вера в память — это (обычно, во всяком случае) вера, которая была хранится в памяти. Таким образом, надежный сторонник будет считать, что вера в память оправдано только в том случае, если поддерживающий его мемориальный процесс надежен и было ли оно оправдано при первоначальном формировании.В противном случае было бы очень не в духе релайабилизма.

Урок, который скажет нам релайабилист, состоит в том, что оправдание статус убеждения в памяти, в стандартных случаях, частично является функцией оправдывающего статуса убеждения в более раннее время. Я говорю «В стандартных случаях», потому что, конечно, можно один, чтобы получить новую информацию, которая превратится в ранее неоправданную вера в теперь оправданную веру в память. Но в большинстве случаи, когда убеждение в памяти не сопровождается новой информацией, один будет оправдан сейчас, только если он был оправдан на более раннем время.Это следствие теории правдоподобно, потому что память как правило, процесс сохранения веры, а не порождения убеждений. В отличие от восприятия, которое принимает недоксастические входные данные и производит верования, память направлена ​​на сохранение. Таким образом, естественно, что эпистемология первого зависит только от условий в то время функционирования процесса, а обоснование последнего своего рода вера предъявляет требования к своей истории. Что у обоих общего состоит в том, что происхождение убеждения имеет отношение к его эпистемологическому положение дел; родословная веры в память — просто более сложная и исторически сложное дело.

Хотя релайабилизм может показаться особенно подходящим для учет диахронических аспектов обоснования памяти убеждения, другие теории, которые мы рассмотрели, могут приспособиться к историческая точка тоже. Ровно как эти диахронные компоненты фигурируют в полноценной теории обоснования вера в память — сложный и противоречивый вопрос. Это не место для арбитража между конкурирующими эпистемическими точками зрения. Достаточно это означает, что общие проблемы, которые мы видели в стандартных с теориями обоснованного убеждения в памяти, по-видимому, можно справиться в пределах теоретические средства, доступные фундаменталистам и когерентистам эпистемологии.Каждая теория может быть изменена, например, чтобы просто требовать, чтобы, когда убеждения в памяти не основывались на новых информация теперь будет оправдана только в том случае, если она была оправдана, когда изначально сформировалось убеждение, где условия начального оправдания — это те, которые предлагает теория.

4.5 Сохранность

Утверждение о ключевом диахроническом элементе оправдание веры в память стало известно как консервационизм . Считается, что память служит сохранить как убеждение, так и его оправдание; вера, которая не имела оправдание, когда оно было сформировано, не имеет оправдания, чтобы быть сохранились.Следовательно, по мнению защитника, такое убеждение быть неоправданным при отзыве (и, если уж на то пошло, в объем памяти). (Учетные записи охранников можно найти в Audi 1995, Audi 1998, Даммет 1994, Голдман 1999 и Плантинга 1993.)

Хотя охранник может допустить, что память порождает оправдание, когда оно также порождает новое убеждение (вспомните пример о том, что я использую воспоминания о льдах на подъездной дорожке, чтобы сформировать новый уверенность в том, что лед на моей подъездной дорожке был одинаковой толщины), она настаивают на том, что, когда память действует только для сохранения веры, это не эпистемически порождающий процесс.Однако утверждение, что память не генеративный недавно подвергся атаке. Дженнифер Лэки представлены случаи, в которых при т ₁ , S имеет a prima facie оправданное, но опровергающее мнение о том, что P но со временем теряет победителя и, следовательно, при т ₂ имеет ultima facie оправдано полагают, что P . То есть при т ₁ вера неоправданна, но при т ₂ вера оправдано, хотя S не получило новых доказательств касательно P .Таким образом, утверждается, что память может порождать эпистемологические оправдание. (Обсуждение этих случаев см. В Lackey 2005, Senor 2007, и Lackey 2007.)

Мы завершим обсуждение эпистемологии памяти одним краткое рассмотрение вопроса, имеющего принципиальное значение для всего предприятие. Эпистемологи всех мастей согласятся, что Надежность памяти имеет решающее значение, если требуется знание памяти. И хотя космос запрещает долгие исследования этого вопроса, мы будем уметь указать на некоторые важные моменты о вероятности успешно показав надежность памяти.

Нет никаких сомнений в том, что в пределах определенных параметров может быть свидетельство надежности памяти и ее надежности в конкретные ситуации и среди определенных групп. Познавательный психологи могут проверять память людей на связанные пары слов и определить, при каких условиях забвение более вероятно. Такие исследования не только интересны сами по себе (отчасти потому, что мы так сильно зависим от памяти), но потенциально очень полезны в помогая нам узнать, что делать, чтобы повысить нашу способность вспоминать информация, когда это необходимо.Но так же интересно и полезно как таковое эмпирические исследования, есть основания сомневаться в их способности когда-либо показать общую надежность памяти .

Чтобы убедиться в этом, предположим, что Сид — когнитивный психолог, эксперименты, в которых испытуемые слышат пары слов и через час дают первое слово каждой пары в качестве подсказки и просят запомнить второе слово. Сид собирает свои данные с особой тщательностью, и соответствует самым высоким стандартам сбора и интерпретации данных.Предположим, Сид провел много таких исследований и пришел к выводу, что его исследования показывают что в условиях C память для слов, которые были спарены с слова, которые используются в качестве сигналов, обычно надежны. Наконец, предположим что , учитывая его общие предположения , Сид прав, утверждая, что что его исследование указывает на общую надежность. Тем не менее, при проведении В своих исследованиях Сид зависит от общей надежности его собственная память на многих поворотах. Например, при настройке эксперимента Сид опирается на свою память о принципах проведения своих исследований; указывая испытуемым и собирая данные об их ответах, он зависит от его памяти за то, что он верил, что эта группа людей — та же группа людей, которым изначально были зачитаны списки; собирая данные о каждом человеке, Сид помнит не только то, что этот человек находится в группе, но также, какой человек в группе это есть, так что данные могут быть точно записаны; наконец, на рисунке Исходя из выводов своего исследования, Сид должен, по крайней мере, помните о процедурах исследования, резюме эмпирические данные и принципы индуктивных выводов.

Проблема здесь совершенно общая. Чтобы построить аргумент в пользу всего, что не является простым силлогизмом (и, возможно, даже то), нужно полагаться на надежность своей памяти для более ранние шаги и их обоснование. Поэтому, если хочется построить что-либо, кроме простейших аргументов в пользу надежность памяти, придется зависеть от надежности объем памяти. Это означает, что любой такой аргумент заражен своего рода цикличность: построить такой аргумент можно только в зависимости от надежности памяти.Конечно, невозможность приводить некруглый аргумент в пользу памяти не показывает, что память ненадежна. Уильям Алстон (Alston 1986) утверждал убедительно, что все основные эпистемологические процессы разделяют это общая черта: их надежность невозможно показать без округлости. Тем не менее, у нас нет выбора, кроме как доверять им, и мы не должны неспособность предложить им некруговой аргумент, чтобы оспорить их в в любом случае.

Нейробиология памяти: значение для зала суда

Abstract

Хотя память временами может быть туманной, часто предполагается, что воспоминания о насильственных или других стрессовых событиях настолько хорошо закодированы, что они в значительной степени нестираемы и что воспоминания восстанавливаются уверенно скорее всего, будут точными.Однако результаты фундаментальных психологических исследований и исследований в области нейробиологии показывают, что память — это реконструктивный процесс, подверженный искажениям. В зале суда даже незначительные искажения памяти могут иметь серьезные последствия, которые отчасти вызваны распространенными неправильными представлениями о памяти, например ожидая, что память будет более достоверной, чем она может быть на самом деле.

Введение

Пионеры нейробиологии, такие как Рамон-и-Кахаль, Хебб и Марр, представили идею о том, что память закодирована в паттернах синаптических связей между нейронами.Увеличение силы этих синапсов кодирует наш опыт и тем самым формирует наше будущее поведение. Наше понимание сложных механизмов, лежащих в основе обучения и памяти, значительно улучшилось за последние десятилетия, и исследования не предоставили доказательств того, что воспоминания неизгладимы. Напротив, становится ясно, что есть несколько способов, с помощью которых воспоминания могут измениться.

«Несовершенство» памяти было известно со времен первых экспериментов с эмпирической памятью, проведенных Эббингхаусом ¹ , чья знаменитая «кривая забывания» показала, что люди не могут получить примерно 50% информации через час после кодирования.Помимо простого забывания, воспоминания обычно искажаются ^2-7 . Однако общественное восприятие памяти обычно таково, что память сродни видеомагнитофону ⁸ (вставка 1). Это различие между восприятием и реальностью памяти имеет важные последствия в контексте зала суда. В правовой системе, как и среди широкой публики, обычно считается, что память очень точна и в значительной степени неизгладима, по крайней мере, в случае «сильных» воспоминаний.

В последнее время в некоторых региональных юрисдикциях, таких как Нью-Джерси ^10,11 , Массачусетс ¹² , Техас ¹³ и Северная Каролина ¹⁴ , были внедрены процедурные изменения, призванные смягчить влияние искажений памяти и максимально сохранить точность воспоминания очевидцев. Однако правовая система не спешила приспосабливаться к результатам исследований в области памяти, хотя эти результаты имеют значение не только для показаний очевидцев, но и для того, как присяжные заседатели запоминают и взвешивают доказательства.Интерес к исследованию процессов памяти и их актуальности для зала суда возрос после появления доказательств ДНК, которые оправдали сотни людей, ложно осужденных на основании показаний очевидцев.

Распространенные заблуждения относительно памяти

Во многих странах система правосудия полагается на судей и присяжных, которые взвешивают доказательства из нескольких источников и с разным уровнем достоверности. Убеждение, что надежная память всегда высокоточная и устойчивая к искажению или потере, является досадным недоразумением в отношении memory ⁸ , которое имеет важные последствия в суде.Показания очевидцев, чьи воспоминания могли быть искажены, могут привести к осуждению невиновных людей, в то время как истинные преступники остаются на свободе. Проект «Невинность» в Нью-Йорке (www.innocenceproject.org, см. Вставку 2), который выступает за использование анализа ДНК для реабилитации неправомерно осужденных людей, перечисляет 310 реабилитированных лиц (по состоянию на 8 июля 2013 г.). Эти люди обычно осуждались на основании показаний очевидцев, и до освобождения они провели в заключении в среднем 13,6 года.Считается, что они представляют собой лишь небольшую выборку от общего числа неправомерно осужденных людей, поскольку доказательства ДНК доступны только в ограниченном количестве случаев (например, связанных с сексуальным посягательством).

Большинство людей, не участвующих в исследовании памяти (включая присяжных), в значительной степени не осведомлены о значительной податливости памяти ^2,8,15-17 (однако, см. Также ссылку ¹⁸ ). Ранние исследования общественной осведомленности о явлениях памяти показали, что, когда студентов спрашивали, как различные факторы влияют на память (например,g., межрасовая идентификация, ударение и формулировка вопросов), они были правильными только на 54% ² . Хотя учащиеся набрали больше баллов, чем случайность, оценка была на удивление низкой, учитывая влияние этих факторов на судебные дела. Подобные опросы воспроизводили эти результаты у нетрадиционных (старших, работающих) студентов и у граждан Вашингтона, округ Колумбия. В обоих этих исследованиях точность респондентов была ниже 50%, что позволяет предположить, что студенты колледжа могут быть немного лучше информированы о факторах, влияющих на память. чем широкая общественность ¹⁵ .

Более поздние исследования показали, что судьи и сотрудники правоохранительных органов не намного лучше осведомлены о феномене памяти, чем студенты колледжа ¹⁷ . Например, на анкету из 30 пунктов по темам, связанным с памятью, потенциальные присяжные (то есть граждане, которые были вызваны на должность присяжных), судьи и сотрудники правоохранительных органов (включая детективов, полицейских и специальных агентов) ответили иначе, чем очевидцы. показания экспертов по 87%, 60% и 60% предметов соответственно ¹⁷ .Таким образом, хотя судьи и сотрудники правоохранительных органов соглашались с экспертами по памяти в большем количестве утверждений относительно мифов о памяти, чем присяжные заседатели, их понимание большинства мифов о памяти все же отличалось от понимания экспертов по памяти. Есть свидетельства того, что некоторые группы населения, такие как опрошенная выборка канадских граждан, придерживаются убеждений, которые больше соответствуют убеждениям экспертов ¹⁸ . Однако самые последние исследования показывают, что остается большое расхождение между общедоступными знаниями о памяти и консенсусом экспертов ⁸ (вставка 1).

Один феномен памяти, о котором широкая публика (а следовательно, и присяжные) часто не подозревают, — это предубеждение относительно расы ^17,19 — снижение точности при идентификации лиц расы или этнического происхождения, отличных от собственного ^{2 , 20} .

Это явление связано с тем, что мы используем весь существующий объем знаний и опыта для фильтрации того, что мы воспринимаем, обращаем внимание и используем при реконструкции памяти (это известно как «смещение» памяти ²¹ ).В случае идентификации по лицу мы, как правило, больше всего знакомы и осведомлены о чертах лица нашей собственной расы и в меньшей степени о других расах или этническом происхождении. Бартлетт впервые обратил внимание на «предвзятость» памяти в своем знаменитом исследовании «Война призраков» ²² , в котором участникам было трудно вспоминать короткие рассказы дословно, когда рассказы не вписывались в их концептуальные рамки. Позднее работа Барлетта была развита Нейссером ²³ , который, как известно, сравнил восстановление памяти с палеонтологией, сказав, что «из нескольких хранимых костных осколков мы помним динозавра».Проще говоря, если мы думаем, что событие должно было произойти определенным образом на основе нашего предыдущего опыта, мы, вероятно, подумаем, что событие действительно произошло таким образом. Например, исследование показало, что люди, прочитавшие короткий отрывок о дикой и непослушной девушке, и им сказали, что это про Хелен Келлер, с большей вероятностью ошибочно вспомнят неделю спустя текст, в котором говорилось: «она была глухой, немой и слепой », чем если бы им сказали, что это отрывок о вымышленной Кэрол Харрис ²⁴ .Таким образом, если люди ожидают определенных событий во время преступления или ожидают, что определенная группа людей будет более или менее причастна к преступлениям, возможно, не стоит удивляться тому, что их воспоминания отражают эти предубеждения.

Другое широко распространенное мнение среди широкой публики состоит в том, что уверенность очевидца в точности его или ее памяти является сильным показателем фактической точности памяти ¹⁷ . Присяжные часто придают большое значение тому, насколько очевидцы уверены в своих воспоминаниях о событии — достаточно, чтобы осудить человека, даже если свидетельские показания очевидца являются единственным осуждающим свидетельством (вставка 1).Мета-анализ показал, что ошибочная идентификация очевидца имела место в 75% или более случаев, когда осужденный был позже реабилитирован на основании доказательств ДНК ²⁵ . Важно отметить, что эксперты по памяти обычно не поддерживают идею о том, что надежность и точность памяти всегда тесно связаны ^8,19 . Хотя исследования в области когнитивной психологии показали положительную корреляцию между достоверностью памяти и точностью ^26,27 , эти исследования, как правило, были лабораторными, использовали нейтральные стимулы и наблюдали общие явления памяти, а не атрибуты памяти, наиболее важные для суда.Исследования, специально посвященные показаниям очевидцев или воспоминаниям о травмирующих событиях, показали слабую ²⁸ или даже отрицательную ⁶ корреляцию между уверенностью человека в точности воспоминаний и фактической точностью этих воспоминаний. Одна из причин этих слабых корреляций заключается в том, что на достоверность можно влиять независимо от точности, например, с помощью обратной связи после идентификации, которая не влияет на точность (см. Ниже). Разрыв между уверенностью в памяти и точностью у присяжных и сотрудников правоохранительных органов можно увидеть, когда студентам колледжей или сотрудникам правоохранительных органов дают инструкции о том, как обнаруживать поведенческие сигналы обмана.Этот тренинг по «обнаружению лжи» имеет тенденцию повышать уверенность в оценке того, являются ли показания свидетеля правдивыми или лживыми, не обязательно повышая фактическую точность обнаружения обмана ^29-31 . Взаимосвязь между уверенностью и точностью намного сложнее, чем это часто считается. Точность часто вызывает уверенность, но уверенность не обязательно указывает на точность.

Недоразумения в отношении памяти могут повлиять на уголовные дела еще до того, как они попадут в суд.Убежденность в том, что уверенные и подробные воспоминания всегда точны и надежны, противоречит исследованиям, которые предполагают, что возможно обратное: уверенно вспоминаемые воспоминания иногда могут быть неточными, а настоящие воспоминания не всегда очень достоверными и подробными. Настоящие травматические воспоминания, которые можно отделить друг от друга, могут показаться ненадежными для сотрудников правоохранительных органов и широкой общественности, особенно в случаях, связанных с насилием и высоким уровнем стресса, и поэтому могут никогда не попасть в суд.Одним из ярких примеров этого является то, что по оценкам 86% сексуальных посягательств никогда не преследуются по закону на том основании, что показания жертвы не кажутся надежными ³² .

Как возникают искажения памяти

Искажения памяти могут возникать по-разному. Большинство искажений связано с явной или скрытой вводящей в заблуждение информацией. Одна из форм этого явления, «эффект дезинформации», тщательно изучалась в течение последних 30 лет ⁴ . Этот эффект относится к искажению исходной памяти после воздействия вводящей в заблуждение информации, связанной с этой памятью, например.грамм. нарушение памяти лица преступника после того, как ему представили фотографию подозреваемого в полиции, который не был истинным преступником. Эта «дезинформация» считается вводящей в заблуждение тем, что отвлекает от исходной памяти, а не потому, что она преднамеренно вводит в заблуждение. Лабораторные исследования показали, что у участника можно вызвать совершенно ложные воспоминания, например, о специальном посещении больницы в возрасте 4 лет, когда такого посещения не было ⁴ . Информация, вводящая в заблуждение, часто предоставляется непреднамеренно и может быть столь же незаметной, как небольшие вариации в формулировке вопроса.Например, когда участники просматривали кадры автомобильной аварии, на вопрос «Как быстро двигались машины, когда они врезались в друг в друга?» (курсив добавлен) выявили сообщения о 20% большей скорости движения, чем вопрос «Как быстро двигались машины, когда они наезжали друг на друга?», несмотря на то, что участники в обоих условиях просматривали одни и те же кадры ² . Первый вопрос также с большей вероятностью вызвал ложное воспоминание о разбитом стекле на месте крушения ² .Свидетелей часто вызывают для дачи показаний по конкретным деталям, таким как эти, и их отчеты могут повлиять на вероятность осуждения и степень наказания, то есть более суровое наказание за совершение преступления за поездку на более высоких скоростях.

Искажения в памяти также могут возникать из-за обратной связи, предоставленной свидетелю после его показаний. Положительная обратная связь после опознания, например, информирование свидетеля о том, что их выбор в очереди подозреваемых совпадает с выбором полицейского подозреваемого или совпадает с выбором других свидетелей, повышает уровень уверенности свидетеля в своем выборе ^33,34 .Положительная обратная связь после опознания также увеличивает более позднюю оценку свидетелем количества внимания, которое он или она уделял преступлению, и того, насколько хорошо они могли видеть место происшествия и / или преступника ^34,35 . И наоборот, отрицательная обратная связь может подорвать доверие к памяти и другим показателям ^33,36 . Кроме того, невербальная обратная связь с помощью языка тела и мимики может возникнуть, если офицеры, проводящие построение, знают, какое лицо является подозреваемым в полиции ³⁷ .Даже при отсутствии обратной связи простой повторный опрос события может повысить уверенность свидетеля в точности своей памяти ³⁸ . Такие изменения в оценках уверенности и внимания свидетелей, о которых сообщают, очень важны в зале судебных заседаний, поскольку судьи и присяжные часто используют эти факторы как показатели точности и надежности показаний свидетеля.

Искажения памяти могут возникать даже у хорошо обученных людей. В одной серии исследований изучались тщательно отобранные военнослужащие в школе выживания, которые в течение недели получали в классе инструктаж о том, как выдерживать стрессовые допросы, прежде чем они столкнулись с имитацией лагеря для военнопленных (POWC, см. Вставку 3) ^39,40 .Имитация POWC обеспечивает управляемую настройку реалистичного и личного стресса. В одном исследовании с участием более 500 военнослужащих, находящихся на действительной военной службе, участников попросили идентифицировать их следователя после освобождения из имитационного военнопленного. Эти люди четко видели нападавшего во время допроса в течение 30-40 минут. Однако только около трети отождествлений были правильными.

Поразительно, но субъекты опознали кого-то в очереди как следователя почти в двух третях случаев, когда фактический следователь не присутствовал в очереди ³⁹ .Связанное с этим исследование с участием более 800 военнослужащих показало, что на опознание следователей также легко влияла дезинформация. Например, появление вводящей в заблуждение фотографии человека, который не был допрашивателем до опознания, увеличивало вероятность ложного опознания ⁴⁰ . Ошибочная идентификация, произошедшая как с использованием дезинформации, так и без нее, была надежной, несмотря на то, что в этих исследованиях участвовала избранная группа людей, которые считались лучшими в своей способности справляться со стрессовыми ситуациями.Хотя ограничение этих исследований состоит в том, что выбор субъектов может быть предвзятым, поскольку в них участвовали участники, которые решили поступить в школу выживания, их результаты совпадают с данными лабораторных исследований свидетельских показаний очевидцев в крайне стрессовых ситуациях ^41,42 и дезинформацией. эффект ⁴ .

Искажения памяти также могут происходить просто с течением времени и при многократном пересчете событий. Хотя неудивительно, что повседневные воспоминания со временем становятся слабее и более восприимчивыми к искажениям, эмоциональные и травматические «воспоминания вспышки» также подвержены этим автоматическим искажениям.Например, после терактов 11 сентября в Нью-Йорке граждан США попросили вспомнить, когда они впервые услышали об атаках. Их попросили вспомнить этот эпизод примерно через одну-две недели после 11 сентября, через год и через три года ⁶ . Воспоминания о деталях изменились у 37% людей через год и у 43% — через три года. Интересно, что, несмотря на падение точности памяти, уверенность в точности памяти оставалась высокой — пример отрицательной взаимосвязи между достоверностью памяти и точностью — и была вызвана в первую очередь вниманием к сообщениям в СМИ и разговорами об атаке во время вмешательства. время ⁶ .

Эти типы искажения памяти усиливаются с возрастом. Например, ложная память на слова, которых не было в списке слов, представленных участнику, но которые были семантически связаны со словами в списке (тест, известный как парадигма Диза-Рёдигера-Макдермотта (DRM)), увеличивается с возрастом ³ . Точно так же, когда показаны списки объектов, некоторые из которых похожи, но не идентичны ранее увиденным объектам, участники старшего возраста с большей вероятностью, чем участники младшего возраста, неправильно идентифицируют их как повторяющиеся объекты ⁴³ .Напротив, процент одобрения для повторяющихся элементов и для новых элементов, не связанных с перечисленными элементами, в значительной степени не зависит от возраста. Старение, кажется, связано с чрезмерным обобщением воспоминаний, так что событие, похожее на предыдущее событие, чаще вспоминается как идентичное предыдущему событию. Пожилые люди также более подвержены влиянию дезинформации, чем молодые люди ^4,5 . Таким образом, по мере того как люди стареют, память о сути события может оставаться неизменной, но память о конкретных деталях события ухудшается, и люди с большей вероятностью будут ложно включать аналогичную информацию в наши воспоминания.

Ошибочность памяти имеет значение для вопроса о том, какое значение следует придавать показаниям очевидцев в судебных делах. Кроме того, присяжные подвержены предубеждениям в памяти. Например, когда фиктивные присяжные слушали аудиозаписи судебного процесса, они «вспомнили» 15% деталей, которые не были упомянуты в судебном процессе, но которые соответствуют типичному описанию преступления (например, «вытащил пистолет» никогда не говорилось , но подходит под описание грабежа) ⁹ . Это отражает естественную склонность людей «заполнять пробелы» в воспоминаниях, но такие дополнения являются неточным описанием реальных событий.Возникновение «ложных воспоминаний» может быть увеличено за счет наводящих вопросов, таких как те, которые могут быть заданы прокурорами. Мнимые присяжные «вспомнили» 25,8% деталей, которые подразумевались в наводящих вопросах прокурора в инсценированном судебном процессе, но не были заявлены очевидцами судебного процесса, что говорит о том, что присяжным трудно отсортировать показания очевидцев и адвокатов. Более того, даже когда имитирующим присяжным давали четкие инструкции сосредоточиться на показаниях свидетелей, а не на информации, полученной от адвокатов, они все равно «отозвали» 20.4% деталей, не упомянутых в показаниях очевидцев ⁹ . Таким образом, такие указания присяжным лишь незначительно уменьшили эффект наводящих вопросов и не предотвратили его полностью.

Понимание нейробиологии памяти

Наше понимание нейробиологических механизмов формирования, консолидации и извлечения памяти может объяснить, по крайней мере, до некоторой степени, почему возникают некоторые типы искажений памяти и почему «несовершенная» память является нормой. Считается, что на клеточном и молекулярном уровне эти механизмы включают процессы, связанные с долговременной потенциацией (ДП) и долговременной депрессией (ДП).

Долгосрочная потенциация (LTP) и долговременная депрессия (LTD)

Hebb ⁴⁴ предложил концептуальную основу, которая связала формирование ассоциативной памяти с зависимыми от активности изменениями силы связей в сети, а Bliss и Lømo предоставил первое прямое свидетельство такой связи ⁴⁵ . Они обнаружили, что, сильно стимулируя перфорантный путь от энторинальной коры к зубчатой ​​извилине, они увеличили легкость, с которой нейроны энторинальной коры могли возбуждать нейроны в зубчатой ​​извилине.Это усиление связей оставалось достаточно стабильным и получило название LTP. LTP зависит от активности и требует одновременного срабатывания пар нейронов. Таким образом, правило обучения, лежащее в основе LTP, довольно хорошо соответствует правилу ассоциативного обучения, установленному Хеббом. В настоящее время имеются существенные доказательства того, что LTP или, по крайней мере, аналогичный процесс, который имеет много общих механизмов с LTP, лежит в основе многочисленных форм обучения и памяти ⁴⁶ .

Многое было изучено о LTP, его механизмах и различных формах.Например, деполяризация без активации рецепторов NMDA и белкового синтеза приводит к «ранней» геббовской форме LTP, которая длится всего несколько часов. Напротив, зависимый от рецептора NMDA LTP приводит к структурным изменениям, которые не проявляют признаков деградации со временем ⁴⁷ . Это может означать, что если память подвергается такой «синаптической консолидации» и связана со структурными изменениями поздней фазы LTP, она становится неизменной. К сожалению, это не так, поскольку эти изменения не являются постоянными, а воспоминания, которые были таким образом закодированы, не являются нестираемыми.Хотя совпадающее срабатывание нейронов может привести к ДП и усилению памяти, если нейроны срабатывают некоррелированным образом (как это может иметь место, если нейроны индивидуально активируются в разных переживаниях и, следовательно, к разным воспоминаниям об этих переживаниях), это приводит к напротив, а именно снижение силы тех же самых синапсов, которые усиливает LTP. Таким образом, существует механизм, известный как LTD, для ослабления синаптических связей и, следовательно, предположительно, также и воспоминаний. Важно отметить, что LTP и LTD возникают на уровне отдельных синапсов, и одни и те же отдельные нейроны и синапсы, вероятно, участвуют в нескольких или многих воспоминаниях ⁴⁸ , что приводит к потенциальному вмешательству одного воспоминания в другое ⁴⁹ и предполагает, что обучение новой информации может перезаписать ранее изученную информацию, изменив силу синапсов, которые использовались для кодирования этой информации.И наоборот, как отмечалось выше, ранее усвоенная информация (опыт, предубеждения и т. Д.) Может влиять на усвоение новой информации.

Более того, на молекулярном уровне есть свидетельства того, что воспоминания могут быть потеряны или изменены. Во-первых, поддержание LTP, по-видимому, является активным процессом, поскольку введение дзета-ингибирующего пептида (ZIP) может деактивировать синапсы и стереть воспоминания ^50,51 . Во-вторых, считается, что процесс извлечения памяти (то есть реактивация памяти) переводит это воспоминание и потенцированные синапсы в памяти в лабильное состояние, из которого они должны повторно стабилизироваться, чтобы сохраниться.Без этого процесса, известного как «реконсолидация» (который, как и длительный LTP, требует синтеза белка), информация теряется ⁵² . Считается, что этот процесс повторного уплотнения является функционально полезным, поскольку он дает животному возможность укрепить или ослабить память или обновить ее содержимое. ⁵³ . Если содержимое памяти обновляется во время поиска, может произойти искажение памяти, о котором человек предположительно не подозревает ⁵³ .

Обратите внимание, что до сих пор мы обсуждали, как можно изменить содержимое существующей памяти. Есть основания полагать, что более свежие воспоминания могут конкурировать со старыми воспоминаниями во время поиска, что приводит к ошибкам памяти при попытке получить исходную информацию ⁵⁴ . То есть, если существуют две разные памяти о событии (например, исходная память и память, сформированная при пересказе события) или если есть две перекрывающиеся памяти (например, исходная память о рассматриваемом событии и воспоминания о последующем событии который имеет несколько одинаковых компонентов), попытка получить исходное событие вполне может непреднамеренно и неосознанно использовать информацию из второго события.Существуют нейробиологические данные, подтверждающие этот механизм изменения производительности памяти. Например, исчезновение условной реакции задействует многие (хотя, возможно, не все) те же механизмы, которые были задействованы во время первоначального обучения реакции ⁵⁵ , поддерживая идею о том, что исчезновение — это не просто потеря существующей ассоциации, но предполагает новое обучение. Феномены спонтанного восстановления (повторное появление ранее угасшей памяти) (ссылка) и растормаживания (повторное появление условной реакции после переживания нового стимула) (ссылка) также подтверждают это представление.

Обобщение с течением времени и с извлечением

Искажения памяти у людей могут возникать просто с течением времени. Частично это связано с тем, что со временем воспоминания обычно становятся менее эпизодическими (очень подробными и конкретными) и более семантическими (более широкими и обобщенными), поскольку информация многократно извлекается и перекодируется в различных контекстах. Это обобщение памяти с течением времени также наблюдалось у животных. Например, если грызун получает удар электрическим током в определенном контексте, последующие воздействия в этом контексте вызывают поведение «замораживания» ⁵⁶ .Специфичность воспоминаний может быть исследована путем воздействия на животное другого контекста. Сравнение уровней замораживания в двух контекстах показывает, насколько хорошо животное различает их (). Типичный вывод состоит в том, что замирание в тренировочной среде может не сильно ухудшаться с задержкой (т.е. животное мало забывает память) и что уровень замирания в альтернативном контексте изначально очень низкий. Однако замораживание в альтернативном контексте обычно увеличивается с задержкой, что указывает на снижение способности различать контексты в памяти или усиление зависимости от «сути» контекста, чем от конкретных контекстных деталей ^57,58 .Таким образом, даже очень заметные, сильные воспоминания, такие как воспоминание о получении шока, изначально детализированы и конкретны, но с течением времени становятся более обобщенными. Такое обобщение сильнее для сходных контекстов, чем для сильно разнородных, и гиппокамп необходим для различения контекстов, поскольку он поддерживает представления деталей, которые их различают ⁵⁹ .

Крыс подвергали обучающему воздействию (контекст A) и в этом контексте получали небольшой шок, который вызывал «застывшее» поведение (обычная реакция страха у грызунов).После задержки они были помещены либо в контекст обучения (контекст A), либо в новый контекст (контекст B). Память на шок и конкретную среду, в которой он был получен, можно оценить, измерив количество времени, которое крысы проводят в «замораживании» в каждом контексте. Через день после обучения крысы меньше замерзали в новом контексте, чем при повторном воздействии на них. Такое поведение отображает воспоминания о конкретном контексте, в котором они были потрясены, и эта способность различать два контекста со временем уменьшается.Крысы, которых тестировали через 4 недели после обучения, замораживали равное количество времени в контексте обучения и в новом контексте. Это говорит о том, что как обучающий, так и тестовый контексты (оба включают крысу, которую вынимают из домашней клетки, переводят в другую комнату, помещают в коробку и т. Д.), Соответствуют содержанию воспоминаний. Рисунок адаптирован из исх. № ⁵⁹ .

Во время формирования новой эпизодической памяти информация о связанной памяти может быть извлечена автоматически. Новое обучение, имеющее место для кодирования этого нового эпизода, может распространяться и изменять содержание этой автоматически извлекаемой информации.Например, в одном исследовании ⁶⁰ крыс подвергались воздействию двух разных контекстов (A и B) в один и тот же день в течение нескольких дней, так что между этими двумя контекстами, вероятно, образовалась некоторая ассоциация (A – B). Затем крыс подвергали воздействию одного из контекстов (B). Учитывая предшествующее обучение, крысы, скорее всего, восстановили воспоминания о другом контексте (A). В этот момент крыс подвергали электрошоку. Впоследствии уровень замораживания животных в контексте A был выше, чем в новом контексте (C) ⁶⁰ .Этот вывод согласуется с идеей о том, что помещение в контекст B реактивировало память о контексте A, так что ассоциация между контекстом B и шоком «перетекала», образуя ложную ассоциацию между контекстом A и шоком. Так же, как обучение точным ассоциациям, обучение этой неточной опосредованной поиском ассоциации зависит от рецепторов NMDA в гиппокампе ⁶¹ .

Таким образом, переживание события может привести к автоматическому извлечению информации, которой нет, но которая ранее была связана с аналогичными событиями.Учитывая, что целью нашей системы памяти должно быть использование предшествующей информации для адаптивного управления текущим поведением, можно ожидать такого автоматического извлечения воспоминаний из связанных событий. Однако возникает проблема с представлением о том, что обучение происходит в этот момент и что оно не делает четкого различия между текущим событием и полученной информацией из конкретных предыдущих событий или из общих ожиданий того, что должно произойти в таком событии. В результате все, что происходит в этом событии, ассоциируется не только с элементами, которые действительно присутствуют, но и с тем, что мы ожидаем присутствовать, исходя из нашего предыдущего опыта и предубеждений.Этот феномен был продемонстрирован в элегантном нейровизуализационном исследовании на людях ⁶² . Здесь участники изначально кодировали серию пар изображений (A – B). После тестирования памяти для этих пар они снова закодировали серию пар изображений. Некоторые из этих пар повторяли элемент из исходного списка кодирования (A – C). Во время этой второй фазы кодирования были доказательства реактивации предыдущих связанных событий (A – B) в активности гиппокампа. Количество активности для исходного события A – B во время этого связанного извлечения A – C предсказало, какая часть исходной информации A – B была потеряна и какая часть новой информации A – C была сохранена. ⁶² .

Важно отметить, что даже без учета понятия обмана трудно отличить истинные воспоминания от ложных, исследуя активность мозга. Относительный уровень активности гиппокампа во время кодирования события и во время последующего кодирования дезинформации предсказывает, какая версия будет запомнена, даже если участники уверены в точности своей ложной памяти ⁶³ . Таким образом, формирование «истинных» и «ложных» воспоминаний, по-видимому, связано с одними и теми же процессами.Во время поиска можно наблюдать различия в активности в ранних сенсорных областях для истинных и ложных воспоминаний ^64,65 , что согласуется с выводами о том, что истинные воспоминания содержат больше сенсорных деталей, чем ложные воспоминания ^3,66 . Некоторые области префронтальной коры могут быть более активными во время формирования и / или восстановления ложных воспоминаний, чем истинных воспоминаний ⁶⁷ . Однако эти различия в активации не могут отличить истинное от ложного на пробной основе (ссылка — это тот же Ref ⁶⁷ ).. Это важно в контексте свидетельских показаний, поскольку время, прошедшее между свидетелем события и свидетельством о нем в суде, может сделать эти сигналы бесполезными для различения истинных и ложных воспоминаний посредством активности мозга. Наконец, большая часть различий в активности мозга наблюдается в ранних сенсорных областях коры головного мозга, которые обычно не связаны с сознательным осознанием, что позволяет предположить, что мы не можем сознательно знать правду, даже если некоторые области нашего мозга могут отличить истинное от ложного. .

Наиболее близким к тому, что экспериментаторы смогли отличить «истинные» от «ложных» воспоминаний на пробной основе, является использование анализа многовоксельных паттернов (MVPA), относительно нового метода анализа данных фМРТ с использованием классификаторы паттернов, которые учатся использовать связанную со стимулом активность по вокселям для классификации стимулов. MVPA может субъективно отличить запомненных от забытых изображений с точностью ~ 70-75% ⁶⁸ . Однако классификаторы MVPA работали либо случайно, либо лишь немного выше вероятности при попытке отличить объективно, истинных воспоминаний от ложных — намного ниже их точности для субъективной памяти ⁶⁸ .Таким образом, даже самые передовые методы нейровизуализации в настоящее время не могут отличить объективно истинные и ложные воспоминания при анализе активности мозга.

Стресс и память

Хорошо известно, что возбуждение и гормоны стресса адреналин и кортизол, которые высвобождаются во время возбуждения, могут модулировать синаптическую консолидацию и силу памяти ⁶⁹ . Десятилетия исследований подтвердили мнение о том, что эмоциональное возбуждение приводит к активации базолатеральной миндалины (BLA), которая модулирует память, приводя к более сильно закодированным воспоминаниям.Однако это не означает, что воспоминания, закодированные во время состояния повышенного возбуждения, не могут быть потеряны или искажены. Фактически, высокий уровень стресса во время события не обязательно связан с увеличением силы памяти для этого события и может даже привести к уменьшению памяти для этого события. Действительно, как у животных, так и у людей существует перевернутая U-образная зависимость доза-реакция между уровнями гормона стресса в плазме крови и характеристиками памяти ^69,70 . Очень высокий уровень стресса во время события не обязательно связан с увеличением силы памяти для этого события и даже может привести к уменьшению памяти для этого события.Например, высокие уровни эндогенного или экзогенного кортизола у людей могут нарушать формирование декларативной памяти ⁷¹ . Таким образом, в высоких состояниях возбуждения, таких как свидетельство преступления или положение жертвы преступления, кодирование памяти может быть усилено или нарушено в зависимости от индивидуальной реакции человека на стресс.

Эмоциональное возбуждение действует и во время возвращения. Получение возбуждающей информации приводит к реактивации BLA, что может привести к дальнейшему усилению памяти ⁷² .Однако искажения могут возникнуть, если какой-либо аспект поиска или восстановления памяти ошибочен. Когда полученная информация перекодируется, эти искажения (независимо от того, являются ли они самопроизвольными или предложенными извне) потенциально могут стать частью памяти. Кроме того, у людей высокие уровни гормона стресса кортизола во время восстановления (индуцированные либо экзогенно ⁷³ , либо эндогенно ⁷⁴ ), как было показано, ухудшают восстановление личных автобиографических воспоминаний.Важно отметить, что возбуждение может улучшить память о некоторых аспектах события и ухудшить память о других аспектах. Например, насилие и травма, как правило, улучшают память о главной сути события (например, свидетели убийства), но ухудшают память о периферийных деталях события (например, одежда преступника) ^41,42 .

Очевидно, что взаимосвязь между стрессом и памятью сложна. Верные воспоминания не всегда могут сопровождаться высокой степенью уверенности и подробностями.В частности, жертвы насильственных или иных тяжких преступлений могут иметь расплывчатые и разрозненные воспоминания о событии, особенно во время первого интервью вскоре после преступления, когда уровень стресса еще высок. Неудивительно, что второе интервью, проводимое, когда гормоны стресса вернулись ближе к исходным уровням, будет содержать более последовательную историю с дополнительными деталями, которые не были упомянуты в первом интервью. Даже без стресса восстановление памяти — это вероятностный процесс.Впервые это было показано Эббингаузом для поиска простых нейтральных списков слогов ¹ . По мере того, как в процесс добавляется стресс, картина становится еще более туманной. Данные о животных, обсужденные выше, предполагают, что стресс от наблюдения за преступлением или стресс от первого интервью может либо улучшить, либо ухудшить кодирование и извлечение информации о событии преступления. Таким образом, стресс также влияет на вероятность создания ложных воспоминаний во время второго интервью. Лабораторные исследования показали, что со временем ложные воспоминания с большей вероятностью будут одобрены как настоящие воспоминания, и эти ложные воспоминания, как правило, включают больше второстепенных деталей со временем ^75-77 .Таким образом, не существует установленного правила, согласно которому информация, полученная в ходе нескольких интервью, по своей сути является истинной или ложной. При рассмотрении предоставленной информации необходимо учитывать более широкое понимание процессов памяти (влияние эмоций и времени), ситуативных факторов (насколько стрессовым был опыт для свидетеля) и согласованности показаний (какая информация была согласованной или несовместимой в ходе интервью). очевидцами.

Обращение в суды

Данные, рассмотренные выше, показывают, что память несовершенна, и что мы не можем предположить, что это хорошо понимают общественность и суды.Относительно простые изменения в процедурах могут помочь уменьшить возникновение искажений памяти. Даже в ситуациях, когда невозможно избежать искажений памяти, судьи и присяжные могут быть лучше осведомлены об ограничениях памяти. Тот факт, что память несовершенна, изменить нельзя. Возможно, мы можем изменить, насколько большое значение придается свидетельствам, извлеченным из памяти, и уверенности, приписываемой памяти.

В большинстве случаев периферийные детали событий не имеют большого значения и поэтому часто плохо вспоминаются.Однако в зале суда свидетелей часто вызывают для дачи показаний именно по таким очень конкретным деталям. Некоторые свидетели могут давать показания, в которых отсутствуют детали, местами расплывчаты и даже могут быть заметны некоторые искажения. Они также могут сообщать о своей неуверенности во многих воспоминаниях. Другие свидетели с таким же фактическим объемом информации, доступной для поиска, могут представить гораздо более ясные и подробные отчеты с большой уверенностью, данной их памяти. Как описано выше, представленная дополнительная информация и уверенность в отзыве будут определяться у этих свидетелей реконструктивной природой восстановления памяти.Таким образом, хотя в целом точные воспоминания воспроизводятся и детализируются более уверенно, чем неточные воспоминания, присяжные должны знать, что иногда расплывчатые, несколько искаженные воспоминания могут быть более достоверными, чем очень подробные и достоверные отчеты. Учитывая то, что мы знаем о нейробиологии памяти и когнитивно-психологических исследованиях памяти, «идеальные» воспоминания, сопровождаемые высокой степенью уверенности и детализации, следует воспринимать с долей скептицизма, а «несовершенные» воспоминания расплывчаты и отсутствуют. детали не следует сразу дискредитировать.Какими бы «хорошими» ни были воспоминания свидетеля о событии, на самом деле память свидетеля может быть неточной, и в настоящее время нет четкого способа сказать это. Это не означает, что доказательства, основанные на воспоминаниях, следует отбрасывать, а скорее, что полиция, судьи и присяжные должны быть осведомлены об этих нюансах, чтобы они могли придать доказательствам, основанным на памяти, должный вес.

Опрос очевидцев

Хотя взаимосвязь между уверенностью в точности воспоминаний и фактической точностью воспоминаний сложна, заявления о доверии должны быть записаны сразу после интервью или идентификации подозреваемого ²⁵ до субъективного чувства уверенности свидетеля может зависеть от обратной связи после идентификации ^33-36 или других факторов ^37,38 .Если доверие должно использоваться как показатель точности памяти, это будет наилучшая оценка достоверности для использования.

Существует обширная литература о различных подходах к опросу очевидцев. Когнитивное интервью (CI), иногда называемое «расширенным» когнитивным интервью, было разработано психологами в ответ на запрос правоохранительных органов об улучшении методов интервьюирования ^25,78 . Здесь мы рассмотрим общий план CI, поскольку он закладывает прочную основу передового опыта.

Допрос должен начинаться с передачи контроля свидетелю, т.е. свидетели должны расслабиться и чувствовать себя комфортно. Это важно для предотвращения непреднамеренной предвзятости, поскольку свидетелями могут легко манипулировать лица, обладающие предполагаемой властью и авторитетом, например, правоохранительные органы. Офицерам рекомендуется попросить свидетеля мысленно воссоздать место преступления. Это основано на исследовании контекстно-зависимой памяти, которое показало, что вспоминание лучше, когда оно происходит в том же контексте, что и обучение ⁷⁹ .

Свидетельство должно начинаться с неограниченного повествования; то есть, свидетелей следует поощрять вспоминать как можно больше деталей, даже если они вспоминают события не по порядку или детали кажутся тривиальными. Интервьюер должен давать время для длительных пауз, пока очевидец думает, расслабляется и собирает свои мысли. Этот подход отличается от стандартных полицейских допросов, в которых свидетеля часто могут прерывать и просить сообщить о событиях в определенном порядке. Разрешение свидетелям сообщать о событиях в их собственном порядке и в своем собственном темпе дает более подробный и точный отчет ²⁵ .Свидетелей следует попросить указать, когда они не уверены, и сообщить, что им не следует гадать.

После свободного повествования интервьюер может ответить на открытые вопросы, помня, что формулировка вопроса может привести к искажению памяти (как обсуждалось выше). Неопределенные артикли следует использовать вместо определенных артиклей. Например, вопрос о том, видел ли свидетель «пистолет» в отличие от «пистолета», подразумевает, что пистолет присутствовал. ² . Наконец, следует иметь в виду, что совпадение показаний нескольких очевидцев не обязательно влечет за собой большую точность, поскольку свидетели могут общаться друг с другом, и все они подвержены одним и тем же ошибкам памяти.

Идентификация подозреваемых

Существует множество руководств по построению и проведению цепочек подозреваемых. Эти правила предполагают, что в каждой очереди должен быть только один подозреваемый, и подозреваемый не должен выделяться из остальной очереди. Наполнители (другие не подозреваемые в очереди) должны выбираться на основе описания преступника очевидцами. Если невиновный подозреваемый подходит под описание преступника больше, чем другие люди в очереди, существует более высокая вероятность того, что подозреваемый будет ошибочно идентифицирован как преступник.В действительно беспристрастном составе наивные «инсценированные свидетели», которые не были свидетелями преступления, не должны выбирать одного человека чаще, чем другие ^2,25 .

Хотя ни один метод построения не может полностью устранить ложные идентификации и повысить вероятность правильной идентификации, некоторые рекомендации уменьшат количество ошибочных идентификаций без существенного снижения вероятности правильной идентификации. Первый — предупредить свидетелей о том, что истинный преступник может не присутствовать в очереди.Исследования показали, что экспериментальные свидетели имеют тенденцию выбирать подозреваемого, даже если фактическая цель не входит в состав группы ^39,40 . Указание о том, что подозреваемый может не присутствовать в строю, существенно сократило количество ошибочных опознаний, особенно в расстановках, в которых отсутствовала цель. Хотя количество правильных идентификаций также было уменьшено в этих исследованиях, это было лишь в небольшой степени ^25,80 . Во-вторых, последовательные построения (в которых потенциальные подозреваемые показаны один за другим), как правило, приводят к меньшему количеству ложных опознаний, чем одновременное построение (в котором все потенциальные подозреваемые показаны вместе) (см. Вставку 3).Этот подход также уменьшает количество правильных идентификаций, но обычно до небольшой степени ^81,82 . Принятие этих процедур встретило сопротивление, которое, как правило, основано на опасении, что это может привести к меньшему количеству обвинительных приговоров в отношении виновных подозреваемых ⁸³ . Хотя эти процедуры действительно могут увеличить количество ошибок типа I (отсутствие идентификации виновных подозреваемых и, следовательно, меньшее количество обвинительных приговоров), они уменьшают количество ошибок типа II (неправильная идентификация невиновных подозреваемых и, следовательно, неправомерные приговоры) без ущерба для общего точность; я.е., они приводят к сдвигу в сторону более консервативной идентификации, которая способствует защите невиновных подозреваемых.

Как обсуждалось ранее, искажения в памяти могут возникать в результате обратной связи после идентификации, преднамеренной или нет ^33-36 . Двойные слепые расстановки, при которых должностное лицо, руководящее составом, не знает, кого подозревает полиция, уменьшили бы такую ​​непреднамеренную предвзятость ²⁵ . Одним из критических замечаний против использования двойных слепых составов была стоимость и потребность в дополнительных людях для управления этими составами.Однако компьютерные программы могут использоваться для слепого управления составами, показывая фотографии подозреваемых на экране компьютера без присутствия каких-либо полицейских, тем самым снимая эту озабоченность.

Рекомендации для судей и присяжных

Важно помнить, что зал судебных заседаний также предъявляет большие требования к памяти судей и присяжных. Присяжные часто сталкиваются со сложными юридическими инструкциями и процедурами. Простые и четкие письменные инструкции судей помогают прояснить процесс обсуждения.В частности, с учетом данных, описанных выше относительно дезинформации ^2,4 , присяжные должны быть предупреждены о последствиях вводящих в заблуждение вопросов со стороны адвокатов. Присяжные подвергаются воздействию обвинителей и адвокатов, которые могут намеренно попытаться запутать их, перенаправить их внимание и сыграть на их эмоциях. Существуют возможности для ретроактивного и упреждающего вмешательства, поскольку юристы вмешиваются в аргументы во время судебного разбирательства. В частности, вводящие в заблуждение вопросы могут подразумевать, что факты были представлены в качестве свидетельских показаний свидетелем, которые на самом деле не были представлены.Хотя такое обучение не устраняет тенденцию использовать информацию, основанную на предубеждениях, оно снижает ее влияние ⁹ .

Присяжные также должны быть проинструктированы о том, что память очевидца не должна считаться неизгладимой, даже если событие было травмирующим. ^39-42 ; что предубеждения и ожидания человека изменятся со временем и появлением новой информации (или дезинформации ^4,40 ), и что это может изменить память; что уверенность свидетеля в том, что его память точна, не является гарантией того, что память действительно точна ^{6,28,31,34-36} ; и что даже то, что закодировано в первую очередь, фильтруется предвзятыми представлениями и схемами ⁸⁴ человека, и люди имеют тенденцию «заполнять пробелы» в памяти ⁹ .Понимание этих вопросов может помочь присяжным осознать, что свидетельские показания не эквивалентны доказательствам ДНК. Некоторые региональные юрисдикции, такие как Нью-Джерси ^10,11 , Массачусетс ¹² , Техас ¹³ и Северная Каролина ¹⁴ , начали предоставлять присяжным присяжным инструкции о том, как обращаться к свидетельским показаниям ^10,12-14 .

Кроме того, рекомендуется, чтобы присяжным было разрешено делать записи, поскольку объем информации, представленной присяжным, часто превышает разумные требования к объему памяти.Поскольку присяжные являются очевидцами событий в зале суда, их воспоминания об этих событиях также могут быть расплывчатыми и могут быть восстановлены на основе предубеждений, прежних убеждений и ожиданий, а также дезинформации. Протоколы судебных заседаний могут быть доступны, но они часто бесполезны, поскольку присяжным трудно найти соответствующую информацию в длинных протоколах. Ведение заметок не только является источником справочной информации, но и улучшает саму память (справочную информацию). Хотя некоторые могут возразить, что присяжный заседатель, который делает заметки, может доминировать в обсуждении, поощрение всех присяжных делать записи могло бы решить эту проблему.Как и очевидцы, присяжному, который очень доверяет своим воспоминаниям, с большей вероятностью будут доверять. Было бы полезно иметь это доверие, основанное, по крайней мере, на заметках, а не на одной только памяти.

Теория памяти Локка личной идентичности: определение, возражение, ответ

На протяжении веков философы пытались определить личность. В своей работе 1690 года « An Essay Concering Human Understanding » Джон Локк предполагает, что личность человека распространяется только на его собственное сознание.Связь между сознанием и памятью в теории Локка принесла ей титул «теории памяти личностной идентичности». Несмотря на критику, теория памяти личности Локка является важным предметом обсуждения в современных философских кругах.

В истории дискурса о самости и личностной идентичности возникали противоречивые точки зрения. Некоторые предполагают, что «я» — это просто ум, который думает; другие утверждают, что личность можно отождествить с телом; третьи утверждают, что даже создать представление о себе невозможно.В своем эссе Essay Локк предполагает, что «я» — это «мыслящее разумное существо, которое имеет разум и рефлексию и может рассматривать себя как себя, одну и ту же мыслящую вещь в разное время и в разных местах», и продолжает определять личную идентичность просто как «Тождество разумного существа» (Локк). Пока человек остается тем же «я», одним и тем же разумным существом, у него одна и та же личная идентичность.

Учитывая это утверждение, любое изменение в личности отражает изменение в личной идентичности, и любое изменение в личной идентичности, следовательно, подразумевает, что личность изменилась.Локк предполагает, что личность человека простирается только до уровня его сознания. Он предлагает аргумент, что, поскольку для того, чтобы быть самим собой, человек должен быть мыслящей вещью, и что поскольку «сознание всегда сопровождает мышление» (Локк), то «я», с которым человек отождествляет себя лично, распространяется и сохраняется только в пределах его сознания. Сознание, о котором говорит Локк, можно приравнять к памяти.

Это предположение подтверждается утверждением Локка о том, что «насколько [а] сознание может быть расширено назад к любому прошлому действию или мысли, настолько далеко доходит до личности этого человека; это то же «я» сейчас, каким было тогда; и это действие было совершено тем же «я», что и нынешнее, которое сейчас размышляет о нем »(Локк).Более подробно говоря, если кто-то может вспомнить какой-то опыт, Локк говорит, что он действительно имел этот опыт. Именно благодаря этому рассуждению Локк приходит к наиболее противоречивой части своей теории, которая предполагает, что верно обратное предыдущему аргументу: если человек не может вспомнить какой-то опыт, значит, у него не было этого опыта.

Память, таким образом, согласно Локку, является необходимым условием идентичности личности. Ссылаясь на состояния прерванного сознания или забывчивости, Локк утверждает, что «во всех этих случаях, когда наше сознание прерывается, и мы теряем из виду свое прошлое« я », возникают сомнения, являемся ли мы одним и тем же мыслящим существом» (Локк).Таким образом, сокращенная версия теории памяти Локка о личностной идентичности заключает, что память является одновременно необходимым и достаточным условием самости и, следовательно, личной идентичности.

Теория Локка пережила столетия тщательного изучения, споров и отрицания как его современниками, так и современными философами, многие из которых пытаются прийти к выводу, что память является необходимым условием личной идентичности. Критик Джон Перри предполагает, что «подразумеваемое достаточное условие правдоподобно: если я действительно могу вспомнить, как вчера ходил в магазин, значит, я, должно быть, пошел в магазин» (Перри), но утверждает, что это необходимое условие «слишком много». сильный.[…] То, что я не помню, как вчера ходил в магазин, не означает, что я не ходил. Возможно забыть, даже если не вспомнить »(Перри).

Критика Перри по своей сути разумна, но ее легко отвергает теоретик памяти, который предположил бы, что я или человек, который пошел в магазин, действительно отличается от того, кто не может сейчас вспомнить этот опыт. Однако более ранний критик, Томас Рид, предлагает веский аргумент, который поддерживает возражение Перри и хорошо противостоит ответам теоретиков памяти.Возражение Рида обычно называют «парадоксом храброго офицера» и изложено в его эссе «Изложение нашей личности» :

Предположим, что храброго офицера пороли, когда мальчик учился в школе, за ограбление фруктового сада, за то, что он отобрал знамя у врага в своей первой кампании, и в зрелом возрасте он стал генералом; предположим также, что должно быть признано возможным, что, когда он брал знамя, он сознавал, что его пороли в школе, и что, когда его сделали генералом, он сознавал, что берет знамя, но абсолютно не чувствовал себя виноватым. потерял сознание от порки.(Рейд)

Возражение Рида основывается на логической аксиоме транзитивности, которая гласит, что если A равно B, а B равно C, то A равно C, применяя его здесь к тождеству. Он следует логике Локка постольку, поскольку предполагает, что, согласно теории Локка, офицер — это тот же человек, что взял штандарт, учитывая его память о том, что принял этот штандарт, и тот, кто взял штандарт, является тем же человеком, что и тот, кто взял штандарт. был поркой, учитывая, что он помнил, что его пороли.

Рейд продемонстрировал, что транзитивность позволяет офицеру и мальчику, которого пороли, разделять личность, несмотря на то, что офицер потерял всякую память о том, что его пороли.Тот факт, что Рид пришел к такому выводу, используя теорию Локка, демонстрирует, что отрицание Локком генерала и мальчика как одного и того же человека игнорирует переходное свойство и, следовательно, абсурдно.

Парадокс Рида вскрывает абсурдность теории памяти Локка, которую теория не может просто игнорировать. Без каких-либо обходных оговорок теории Локка или поправок к ней теория памяти личности, похоже, потерпит неудачу. Однако теоретик памяти Х. Грайс предлагает поправку к теории Локка, которая признает контрпример Рида и избегает его.В своем эссе Personal Identity Грайс предлагает ввести новый термин, полное временное состояние (tts), которое, по его словам, состоит из «всего опыта, который каждый человек имеет в данный момент» (Грайс), чтобы исправить проблему транзитивности. Личностная идентичность состоит из серии тотальных временных состояний, которые принадлежат одному и тому же я или человеку. Предлагаемое Грайсом применение термина «полное временное состояние» для решения проблемы транзитивности, поднятой парадоксом Рейда, выглядит следующим образом:

В серии общих временных состояний, принадлежащих одному человеку, каждые t.t.s, который является членом этой серии, будет содержать в качестве элемента воспоминание о некотором опыте, который является элементом во временном предшествующем члене серии; в серии тотальных временных состояний, не принадлежащих одному человеку, этого не будет. (Грайс)

Грайс предполагает, что каждое полное временное состояние отдельного «я» или человека содержит некоторый элемент, запоминаемый опыт или впечатление, разделяемое t.t.s. предшествующий ему по времени, также принадлежащий этому человеку, явно заявляя, что это не будет верно для полных временных состояний разных людей.

Большинство сочтет утверждение Перри против теории памяти Локка логичным и правдивым; то есть просто потому, что нельзя вспомнить какой-то опыт, не означает, что это не он сам испытал. Большинство людей не захотят поверить, что, как предполагает Локк, они не разделяют личную идентичность с самими собой в раннем детстве просто потому, что они не могут вспомнить опыт детства.

Основное возражение связано с утверждением Локка, что память является необходимым условием личной идентичности, и парадокс Рейда доказывает, что это возражение основано на здравой логике.Теория Локка не может дать достойный ответ на парадокс Рейда без поправок. Ответ Грайса — идеальное решение, потому что он сохраняет исходные положения теории Локка о том, что память является одновременно необходимым и достаточным условием личной идентичности, при этом изменяя эти положения, чтобы объяснить ее транзитивный характер.

Память необходима только постольку, поскольку память о конкретном опыте содержится по крайней мере в одном общем временном состоянии в потоке t.t.s. принадлежит определенному человеку. Это условие успешно удовлетворяет критиков, которые задаются вопросом, действительно ли забвение опыта означает, что у человека не было этого опыта. Это полностью устраняет проблему парадокса Рейда, предполагая, что общее временное состояние офицера содержит в себе некоторый элемент (память), также содержащийся в t.t.s. солдата, взявшего штандарт, и что т.т.с. этого солдата содержит в себе некоторый элемент (память), также содержащийся в t.т.с. мальчика, которого пороли, и этого достаточно, чтобы сказать, что эта серия тотальных временных состояний принадлежит одному человеку. Грайс прямо заявляет, что если A равно B, а B равно C, A равно C, или, в терминах, аналогичных его, если tts-general равно tts-soldier, а tts-soldier равно to tts-boy, тогда tts-general равно tts-boy. Этот аргумент настолько убедителен, насколько может быть аргумент, и является адекватным ответом Рейду.

Грайса также замечательна тем, что разъясняет, что памяти достаточно для идентификации личности только постольку, поскольку все временные состояния в потоке разделяют некоторый транзитивный элемент.Он оговаривает, что транзитивность тотальных временных состояний не будет выполняться, если рассматриваемые т. Т. П. Не принадлежат одному и тому же человеку. Это и его утверждение о том, что «можно вспомнить только собственный опыт» (Грайс), защищает теорию памяти от критиков, которые ссылаются на эффект ложной памяти как на контрпример теории Локка. Грайс прав, когда приходит к выводу, что иллюзия переживания не эквивалентна реальному переживанию. Его недвусмысленное заявление об этом еще больше усиливает доверие к его ответу.

Хотя ответ Грайса здравый, он все же не дает адекватного определения личности. Его поправка оценивает личную идентичность на юмовский манер, делая вывод о том, что она больше похожа на связку взаимосвязанных переживаний и впечатлений, чем на независимую субстанцию. Однако, поскольку поправка Грайса обоснованно противоречит парадоксу Рида, следует сделать вывод, что его ответ на транзитивное возражение адекватен и приемлем.

Грайс, Х.П. «Личная идентичность». Перри, Джон. Личная личность. Беркли: Калифорнийский университет Press, 2008. 73-95.

Локк, Джон. «Очерк о человеческом понимании». Перри, Джон. Личная личность. Беркли: Калифорнийский университет Press, 2008. 33-52.

Перри, Джон. «Личная идентичность, память и проблема круговорота». Перри, Джон. Личная личность. Беркли: Калифорнийский университет Press, 2008. 136-155.

Рид, Томас. «Об отчете мистера Локка о нашей личности.»Перри, Джон. Личная личность. Беркли: Калифорнийский университет Press, 2008. 113-118.

Мораль, а не воспоминания, определите, кто мы

Вы когда-нибудь задумывались, что именно делает вас вами? Если бы все ваши воспоминания исчезли, растворилась бы ваша личность вместе с ними? Разве друзья и семья больше не будут воспринимать вас как того же человека, что и раньше? Для 5,3 миллиона американцев, страдающих потерей памяти из-за болезни Альцгеймера, эти пугающие вопросы больше, чем просто теоретические.

К счастью, наука, кажется, предполагает, что отнятие памяти не приравнивается к отниманию личности. Новое исследование показало, что «кто ты есть» в значительной степени определяется моральным поведением, а не объемом памяти или другими когнитивными способностями. Таким образом, хотя болезнь Альцгеймера и другие нейродегенеративные заболевания могут сильно влиять на психическое функционирование людей, пациенты могут найти некоторое утешение в том факте, что существенный дефицит памяти — когда он не сопровождается изменениями в моральных качествах — кажется, не влияет на то, как другие воспринимают, «кто вы находятся.”

Определение факторов, определяющих личность, — это старая философская проблема, которая впервые получила серьезное внимание в 17 веке ранним британским эмпириком Джоном Локком. Согласно «теории памяти» Локка, личность человека доходит до тех пор, пока его память уходит в прошлое. Другими словами, то, кто такой , критически зависит от того, что вы помните. Таким образом, когда память человека начинает исчезать, исчезает и его личность.

Это понятие идентичности как памяти получило экспериментальную поддержку в результате психологических исследований.В 2004 году исследование пациентов с болезнью Альцгеймера показало, что пациенты с нарушениями автобиографической памяти — знанием своих прошлых переживаний и событий — в стандартных психологических тестах показали изменения в силе и качестве идентичности. Сила идентичности измерялась количеством уникальных утверждений, данных пациентом в ответ на вопрос: «Кто я?» в то время как качество идентичности измерялось абстрактностью их ответов, то есть отсутствием конкретных деталей.Эти открытия, по-видимому, подразумевают, что автобиографические воспоминания создают непрерывное повествование от первого лица, которое помогает сформировать самоощущение.

Однако другие ученые по-прежнему не убеждены в предположении Локка, поскольку некоторые предполагают, что более важным для идентичности является моральная способность — переменная, которую в предыдущих исследованиях не учитывали должным образом. Доказательства этой идеи исходят из исследования социального познания, которое показало, что формирование впечатления во многом зависит от морального измерения. Другими словами, то, как мы видим людей — положительные они или отрицательные, к которым следует приближаться или избегать — в основном определяется нашей оценкой их моральных качеств, а не их интеллектом, знаниями или другими личностными качествами.Представление о том, что мораль является неотъемлемой частью идентичности, удачно известно как гипотеза эссенциального морального «я».

Исследователи из Аризонского и Йельского университетов решили исследовать эту гипотезу непосредственно на реальной клинической популяции. Их исследование было разработано, чтобы проверить, какие типы когнитивных нарушений заставляют людей больше не казаться собой для других. Важнейшим элементом дизайна было тестирование изменений личности с точки зрения стороннего наблюдателя, а не самого человека.Помимо устранения многих проблем с надежностью, присущих рассказам от первого лица, сосредоточение внимания на воспринимаемой идентичности позволило исследователям оценить влияние памяти и моральных изменений на отношения пациента с другими людьми. Это чрезвычайно важный аспект, потому что, когда кто-то кажется «другим человеком», социальные связи между пациентами и близкими или опекунами быстро ухудшаются. Эти узы критически важны для благополучия и здоровья, поскольку они являются источником ощущения единства с людьми в их жизни и с внешним миром.

Исследователи набрали 248 добровольцев из числа членов семьи, страдающих одним из трех типов нейродегенеративных заболеваний. Пациенты страдали болезнью Альцгеймера, лобно-височной деменцией или боковым амиотрофическим склерозом (БАС), каждый из которых характеризуется относительно отчетливыми когнитивными и поведенческими изменениями. Хотя БАС в первую очередь влияет на двигательную, но не на умственную функцию, болезнь Альцгеймера и лобно-височная деменция влияют на познавательные способности. Однако там, где болезнь Альцгеймера сильно влияет на такие вещи, как память и IQ, у людей с лобно-височной деменцией, как правило, происходят изменения в моральных качествах, т. Е.е. такие вещи, как честность, сострадание, порядочность и порядочность.

Участникам, большинство из которых были женаты или имели романтические отношения с пациентами, было предложено указать, насколько пациент изменился в 30 категориях черт с момента начала болезни; 15 были связаны с моралью, а остальные 15 — с личностью. Чтобы оценить степень изменения воспринимаемой идентичности, участников попросили предоставить информацию о любых различиях в их отношениях с пациентом, которые произошли в ходе прогрессирования болезни.Например, им задавали такие вопросы, как: «Пациент когда-нибудь кажется вам чужим?» и «Вы чувствуете, что все еще знаете, кто этот пациент?»

Анализ данных показал, что участники ощущали наибольшие нарушения в идентичности пациентов, когда они наблюдали изменения в моральных качествах. Другие когнитивные нарушения — например, наблюдаемые при амнезии — не оказали заметного влияния на восприятие идентичности. Следовательно, пациенты с лобно-височной деменцией показали наибольшие изменения в воспринимаемой идентичности, поскольку она конкретно влияет на функции лобных долей, лежащие в основе морального мышления и поведения.

Интересно, что у людей с БАС не было значительных изменений воспринимаемой идентичности, несмотря на сильно искаженный внешний вид, который является результатом широко распространенного ухудшения двигательной функции. Хотя у людей с болезнью Альцгеймера произошли незначительные изменения в восприятии личности, это было связано с изменениями моральных качеств, а не с потерей памяти.

Эти открытия имеют важное значение для пациентов с нейродегенеративными заболеваниями. Усилия, направленные на то, чтобы помочь больным понять себя с точки зрения своих моральных качеств, таких как альтруизм, милосердие и щедрость, могут восстановить их чувство идентичности и контроля по мере исчезновения памяти или ухудшения познания.Простое знание того, что другие продолжают воспринимать их как одного и того же человека, даже когда они чувствуют, что их собственная личность меняется, может позволить им надежно защитить свое самосознание. Кроме того, результаты подчеркивают необходимость будущих неврологических вмешательств и клинических методов лечения, направленных на поддержание когнитивных способностей, участвующих в нравственной деятельности, перед лицом болезни.

Это новое исследование также является важным интеллектуальным вкладом в обсуждение древнего вопроса о том, что делает человека тем, кем он является.Похоже, что нас определяет не наш интеллект или знание прошлого, а наше моральное поведение. По сути, идентичность — это не то, что мы знаем, а то, что мы отстаиваем.

Аргумент Платона против письма

«Скажи мне, и я забуду; покажи мне, и я запомню; вовлеките меня, и я пойму.
— Китайская пословица

***

Из «Федра» Платона, комментирующего изобретение письма.

Вот, о царь, наука, которая сделает народ Египта мудрее и улучшит их память.Мое открытие дает рецепт памяти и мудрости. Но царь ответил и сказал: « О человек, исполненный искусства, богочеловек Тот, одному дано создавать предметы искусства, а другому судить, какую меру вреда и выгоды они принесут тем, кто будет использовать им. ‘

Люди, которые изобретают что-то новое, создают новый инструмент или технологию, не обязательно должны понимать, какое социальное воздействие окажут эти изобретения.

Итак, вы из-за вашего нежного отношения к письму вашего потомка заявили, что его действие прямо противоположно.Если люди научатся этому, это вселит в их души забывчивость. Они перестанут упражнять память, потому что они полагаются на то, что написано, призывая вещи к воспоминанию уже не изнутри самих себя, а посредством внешних знаков .

То, что вы открыли, — это рецепт не памяти, а напоминания. И это не истинная мудрость, которую вы предлагаете своим ученикам, а только видимость мудрости, потому что, рассказывая им о многих вещах, не обучая их, вы заставите их казаться, что они много знают, в то время как по большей части они ничего не знают.И как люди, исполненные не мудрости, но тщеславия мудрости, они будут обузой для своих собратьев.

Одна вещь, которую мы сегодня делаем не так эффективно, как раньше, — это заучивать уроки наизусть. Если вы не знаете вещей, которые хорошо запоминаются, как вы можете рассчитывать на их применение?

Сократ сравнивает письменный текст с картиной:

Знаете, Федр, это странная вещь в письме, которое действительно делает его похожим на живопись.Работы художника предстают перед нами как живые. Но если вы спросите их, они хранят величественное молчание. То же самое и с письменными словами. Кажется, что они говорят с вами, как если бы они были умны, но если вы спросите их что-нибудь о том, что они говорят, из желания получить инструкции, они будут говорить одно и то же вечно.

Сократ считал, что письмо не является эффективным средством передачи знаний. Для него личное общение было единственным способом передачи знаний одним человеком.

Какая ирония в аргументе против написания письменного текста.

5 неожиданных причин потери памяти

Вы не можете найти ключи или забыли о встрече. Для многих людей среднего и старшего возраста такие простые акты забывчивости пугают, потому что они вызывают угрозу болезни Альцгеймера.

Но, по данным Национального института старения, болезнь Альцгеймера — не единственная проблема со здоровьем, которая может привести к забывчивости, которая часто поддается лечению, если вы знаете причину.Потеря памяти может произойти в любом возрасте и по ряду причин.

«Пациенты могут испытывать потерю памяти и описывать свои симптомы аналогичным образом, но врач может определить, какие части мозга поражены», — говорит Сет Гейл, доктор медицины, невролог из Бригама и женской больницы в Бостоне.

Он указывает на такие вещи, как полипрагмазия (прием нескольких лекарств), сильная депрессия и плохой сон, которые могут привести к нарушениям памяти. «Когда вы углубитесь и узнаете, что на самом деле происходит с функцией мозга, вы можете кого-то успокоить.У них есть способность учиться и хранить информацию, но из-за перегрузки умственных ресурсов у них возникают проблемы », — говорит д-р Гейл.

Поговорите со своим врачом о возможных проблемах с памятью, чтобы можно было решить проблему, вызывающую ваши симптомы. По словам Гейла, обсуждение ваших симптомов и прохождение различных тестов, возможно, включая МРТ, могут помочь вашему врачу определить, что влияет на вашу память. В некоторых случаях могут иметь значение одна или несколько из следующих проблем.

Это распространенное, но поддающееся лечению расстройство сна вызывает кратковременную и частую остановку дыхания в течение ночи. Это связано с потерей памяти и деменцией, по словам Константина Ликетсоса, доктора медицины, директора Центра лечения памяти и болезни Альцгеймера в Johns Hopkins Medicine и профессора и заведующего кафедрой психиатрии в Johns Hopkins Bayview. У вас может быть апноэ во сне, если вы просыпаетесь с головной болью и дневной усталостью или если ваш партнер жалуется на громкий храп.

При отсутствии лечения апноэ во сне влияет на пространственную навигационную память, говорится в исследовании, опубликованном в The Journal of Neuroscience. Этот тип памяти включает в себя возможность запоминать направления или куда вы кладете такие вещи, как ключи. Исследование предполагает, что глубокий сон, также известный как сон с быстрым движением глаз (REM), играет важную роль в памяти.

Одно из объяснений состоит в том, что у людей с апноэ во сне доставка кислорода в мозг прерывается несколько сотен раз в течение ночи, — объясняет доктор.Ликетсос. «Мозг находится в напряжении, поэтому люди просыпаются», — говорит он. Он добавляет, что травма, вызванная апноэ во сне, может проявляться в виде различных симптомов потери памяти.

Очевидные изменения в способности думать и нормально двигаться могут происходить из-за ударов, которые блокируют основные кровеносные сосуды головного мозга, говорит Гейл. Легкие проблемы с памятью также могут развиваться постепенно после бесшумных инсультов, затрагивающих более мелкие кровеносные сосуды. Эти изменения функции мозга, которые могут варьироваться от легких до тяжелых, называются сосудистыми когнитивными нарушениями.

Мозг особенно уязвим для заблокированного или пониженного кровотока, лишающего его кислорода и необходимых питательных веществ. Люди с потерей памяти подвержены большему риску инсульта. А забывчивость может быть ранним признаком инсульта, говорится в исследовании, опубликованном в журнале Stroke.

Потеря памяти может быть признаком того, что вам нужно скорректировать прием лекарств. По данным Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США (FDA), несколько типов лекарств могут влиять на память, в том числе:

FDA также предупреждает, что препараты, снижающие уровень холестерина, известные как статины, могут немного повысить риск обратимых когнитивных побочных эффектов.К ним относятся потеря памяти и спутанность сознания.

Метформин, который обычно назначают против диабета 2 типа, также вызывает проблемы с памятью. Исследование, опубликованное в Diabetes Care, показало, что у людей с диабетом, принимавших препарат, когнитивные способности были хуже, чем у тех, кто его не принимал.

Недостаток B12, одного из витаминов группы B, необходимых для нормальной работы нервов, может привести к спутанности сознания и даже к слабоумию. Каждый день вы должны получать около двух.4 микрограмма B12 в вашем рационе из натуральных источников, таких как молочные продукты, мясо и рыба, или из продуктов, обогащенных витамином B12, таких как обогащенные злаки.

Попробуйте наш бесплатный онлайн-инструмент для планирования здорового питания, которое обеспечит вас необходимыми витаминами.

СВЯЗАННЫЕ С: Как установить связь между сердцем и разумом

Значительный стресс или тревога могут привести к проблемам с вниманием и памятью, предупреждает Ликетсос.Это особенно характерно для людей, которые могут совмещать домашние и рабочие обязанности и плохо спят. По словам Ликетсоса, обычно снятие стресса может улучшить память.

Согласно исследованию, опубликованному в Journal of Pharmacy & BioAllied Sciences, невылеченный хронический стресс может привести к депрессии, которая также может повлиять на работу мозга. Расстройство настроения можно улучшить с помощью лекарств и консультаций, отмечает Национальный институт старения.

Другие состояния, которые могут привести к проблемам с памятью, включают:

• Инфекция: Потеря памяти может быть связана с серьезной инфекцией головного мозга, включая нейросифилис, говорит Гейл.
• Травма головы: По данным Национального института неврологических расстройств и инсульта США, симптомы легкой черепно-мозговой травмы могут включать спутанность сознания и проблемы с памятью и концентрацией.
• Опухоли: Опухоли головного мозга могут повлиять на память и способность обрабатывать информацию, сообщает Американская ассоциация опухолей головного мозга. Кроме того, лечение опухоли может повлиять на вашу память, включая операцию на головном мозге, химиотерапию или лучевую терапию.
• Алкоголизм, злоупотребление психоактивными веществами: Как алкоголизм, так и наркомания могут повлиять на память, говорит Ликетсос.Исследование, опубликованное в журнале Neurology, показало, что у мужчин, которые много пил, на год-шесть лет раньше, чем у тех, кто пил мало, проявлялись признаки снижения умственного развития.

Рабочая память в классе

Натан — шестилетний ребенок, учится второй год в школе. Он работает в группах с самыми низкими способностями как по чтению, так и по математике, и ему сложно справляться со многими классными занятиями. Он часто не выполняет такие инструкции, как «Положите листы на зеленый стол, карточки со стрелками в пакет, уберите карандаш и подойдите и сядьте на ковер»; как правило, он выполняет первую часть инструкции и больше не продолжает.Он также допускает ошибки в действиях, связанных с запоминанием даже небольшого количества информации во время обработки другого материала. Часто он теряет свое место в сложных задачах, совершая ошибки, например пропускает важные шаги или повторяет их. Учитель Натана говорит, что у него непродолжительная концентрация внимания, и он легко отвлекается.

У многих учителей есть ученики с такими же профилями поведения и успеваемости, как у Натана, но они вряд ли знают, что у них плохая рабочая память — проблема, с которой сталкиваются примерно 10 процентов детей.Натану, ребенку, который привлек наше внимание в ходе обычного обследования, не диагностировали расстройство развития, но он лишь медленно прогрессирует в большинстве областей обучения в классе. В ближайшие годы он, вероятно, будет идентифицирован как имеющий особые потребности в обучении чтению и математике в начальной школе, и он рискует получить низкие учебные достижения на уровне средней школы и вступить во взрослую жизнь с незначительной академической квалификацией. Натан типичен для сотен детей, с которыми мы встречались в школах в последние годы в рамках нашего исследования последствий плохой рабочей памяти для обучения и поведения.

Прежде чем более систематически рассматривать подробные характеристики таких детей, важно описать, что здесь подразумевается под рабочей памятью. Это термин, который широко используется для обозначения системы памяти, которая обеспечивает своего рода мысленный блокнот, в котором хранится информация, необходимая для повседневной деятельности, например, для запоминания телефонных номеров, следования указаниям и инструкциям, а также для отслеживания пунктов списка покупок в супермаркете. . Рабочая память состоит из нескольких взаимодействующих подсистем, которые включают специализированные хранилища вербального и зрительно-пространственного материала, а также компонент внимания, который контролирует активность в рабочей памяти (см. Baddeley, 2000).

Рабочая память может быть полезной и гибкой, но информация, хранящаяся в рабочей памяти, легко теряется из-за отвлечения внимания или перегрузки. Также существует значительная разница в объеме рабочей памяти между людьми. Таким образом, люди с ограниченными возможностями будут изо всех сил пытаться удовлетворить высокие требования к рабочей памяти во многих ситуациях, ярким примером которых является класс.

Распознавание плохой рабочей памяти в классе
Большинство детей, которые попадают в 10 процентов с наименьшими показателями рабочей памяти, демонстрируют характеристики, указанные в рамке напротив.При выявлении с помощью стандартного скрининга гендерный баланс довольно ровный, с немного большей долей мужчин, чем женщин. Поведенческий профиль детей довольно постоянен и, в отличие от таких расстройств, как СДВГ, не имеет тенденции заметно колебаться время от времени или день ото дня. Дети также не демонстрируют высокого уровня оппозиционного или гиперактивного и импульсивного поведения, связанного с СДВГ (Gathercole, Alloway et al., В печати). Однако следует отметить, что большинство детей с комбинированным подтипом СДВГ — наиболее часто диагностируемой категорией в Великобритании — действительно имеют проблемы с рабочей памятью и связанные с ними когнитивные проблемы, описанные здесь (Holmes, Gathercole, Place et al. ., 2008).

Большинство детей с плохой рабочей памятью медленно обучаются чтению, математике и естественным наукам как в начальной, так и в средней школе (Gathercole & Alloway, 2008; Gathercole & Pickering, 2000; Gathercole et al., 2004). ; Джарвис и Gathercole, 2003). Ключевой вопрос: почему? Мы предполагаем, что трудности в обучении, с которыми сталкиваются эти дети, возникают из-за того, что они не могут удовлетворить потребности в памяти во многих структурированных учебных мероприятиях (Gathercole & Alloway, 2008).Как следствие, их рабочая память становится перегруженной, и важная информация, необходимая для руководства текущей деятельностью, такая как предложение, которое они пытаются написать, или последовательность инструкций, которым они должны следовать, теряется (Gathercole, Durling et al. ., под давлением). Поскольку информация безвозвратно теряется из рабочей памяти из-за перегрузки или отвлечения внимания, ребенок не сможет продолжить работу и довести ее до успешного завершения, если он не сможет снова получить доступ к необходимой информации о критической задаче.Поэтому ребенок вынужден либо угадать на этом этапе (стратегия, которая может привести к ошибкам), либо отказаться от задачи до ее завершения. Подобные сбои в деятельности представляют собой упущенные возможности обучения для ребенка, и чем чаще они возникают, тем больше задержек в обучении.

Один из поразительных выводов, сделанных во многих исследованиях, заключался в том, что дети с плохой рабочей памятью, выявленные нами в ходе обычного скрининга, редко описываются учителями как имеющие проблемы с памятью (Gathercole et al., 2006). Скорее, они обычно сообщают, что у детей проблемы с вниманием, используя такие описания, как «это в одном ухе, а в другом» и «просто не слушает ни слова, которое я говорю». Эти описания хорошо согласуются с недавними данными о том, что люди с низкой продолжительностью рабочей памяти с гораздо большей вероятностью будут блуждать по разуму при выполнении сложных когнитивных действий (Kane et al., 2007). Это явление получило название «зонирования» и, по-видимому, является отличительной чертой ситуаций, в которых рабочая память настолько перегружена, что больше невозможно удерживать в памяти информацию, необходимую для управления текущей умственной деятельностью.Кажется вероятным, что невнимательность детей с плохой рабочей памятью возникает именно по этой причине: дети теряют важную информацию, необходимую для руководства текущей деятельностью, и таким образом отвлекают внимание от выполняемой задачи. Таким образом, потеря памяти может маскироваться под отсутствие внимания.

Оценка проблем с рабочей памятью
Методы, разработанные в последние годы, обеспечивают разумную степень выбора характера и уровня детализации оценки рабочей памяти, которые теперь также открыты для более широкого круга пользователей.Одно из нововведений заключается в том, что проблемы с рабочей памятью теперь можно оценивать косвенно, используя знания о поведении детей в классе. Теперь доступны шкалы оценки поведения, по которым учителя должны оценивать частоту проблемного поведения, связанного с плохой рабочей памятью. Доступны две шкалы: шкала оценки рабочей памяти для детей (Alloway et al., 2008) и подшкала рабочей памяти из перечня оценок поведения исполнительной функции (Gioia et al., 2000).

Остальные методы более непосредственно оценивают навыки рабочей памяти. Многие стандартные батареи тестов способностей включают два показателя рабочей памяти: прямой и обратный диапазон цифр. Из двух значений обратный диапазон цифр обеспечивает более точную оценку общей емкости рабочей памяти. Это связано с его требованием не только хранить цифры, но и мысленно перевернуть их последовательность, что накладывает существенную нагрузку на компонент внимания рабочей памяти. Ребенок, получающий низкие баллы (скажем, более чем на 1 стандартное отклонение ниже среднего) при обратном воспроизведении цифр, с высокой вероятностью имеет плохую рабочую память.Из общих батарей тестов способностей наиболее полную оценку дает Индекс рабочей памяти (WMI) Детских шкал интеллекта Векслера (4-е изд., Wechsler, 2004), основанный на трех оценках субтестов — прямое и обратное запоминание цифр и буквенно-цифровая последовательность. По нашему опыту, почти все дети с плохой рабочей памятью получат низкие оценки WMI (Alloway et al., 2008).

Одним из ограничений показателей рабочей памяти из общих наборов тестов способностей является то, что они почти исключительно вербальные по своей природе и обычно используют цифры в качестве элементов памяти.Проблема с такими оценками заключается в том, что люди, у которых есть особые проблемы с обработкой числовой информации, вероятно, будут хуже выполнять такие оценки по причинам, не связанным с недостаточным объемом рабочей памяти. Эти тесты также не учитывают другие аспекты рабочей памяти ребенка, такие как способность хранить невербальный материал и манипулировать им.

Чтобы обеспечить более широкую оценку профиля сильных и слабых сторон рабочей памяти ребенка, используются специальные батареи тестов рабочей памяти, такие как батарея тестов рабочей памяти для детей (Pickering & Gathercole, 2001) и автоматическая оценка рабочей памяти (AWMA: Alloway, 2007) можно использовать.Оба включают тесты вербальной памяти с использованием цифровых и нецифровых стимулов, а также включают тесты невербальной памяти с использованием стимулов, таких как пространственные паттерны и последовательности движений. AWMA — это компьютеризированная оценка с автоматической оценкой, которая подходит для использования учителями и психологами, а также включает в себя комплексные зрительно-пространственные тесты памяти. Такая широта оценки создает профиль рабочей памяти для ребенка, который может, например, различать дефицит основной рабочей памяти, распространяющийся по всем областям (что наиболее типично для детей с плохой рабочей памятью), и менее сбалансированные модели дефицита, которые более выражены. серьезен как для вербального материала (Archibald & Gathercole, 2006), так и для визуально-пространственного материала (Archibald & Alloway, в печати).Знание профиля сильных и слабых сторон рабочей памяти особенно полезно для определения эффективной поддержки обучения отдельных детей. Наконец, следует отметить, что эти оценки рабочей памяти предоставляют ценные перспективные индикаторы при поступлении в школу детей с риском плохой успеваемости в ближайшие школьные годы (Gathercole et al, 2003).

Предоставление поддержки в обучении
Следующим шагом после установления того, что у ребенка плохая рабочая память, является поиск способов преодоления медленного прогресса в обучении, который сопровождает это состояние.В последнее время были достигнуты важные успехи в такой поддержке, и, хотя их эффективность и практическое влияние на обучение в классе еще предстоит полностью оценить, они, по-видимому, открывают большие перспективы как по отдельности, так и в сочетании.

Поддержка в классе
Вместе с профессором Джулианом Эллиоттом и доктором Трейси Аллоуэй из Даремского университета я участвовал в разработке классного подхода к поддержке детей с проблемами плохой рабочей памяти. Этот подход разработан, чтобы избежать перегрузки рабочей памяти при структурированной учебной деятельности, и основан на наборе принципов, полученных как из когнитивной теории, так и из практики в классе, которые кратко изложены во вставке напротив.После обучения и поддержки учителя узнают, как распознавать сбои в выполнении задач из-за перегрузки рабочей памяти, контролировать ребенка на предмет этих сбоев, оценивать нагрузку на рабочую память и уменьшать при необходимости, когда возникают сбои памяти, повторно представлять информацию ребенку, если это необходимо, поощрять использовать вспомогательные средства памяти и разработать у ребенка стратегии поддержки памяти. Рабочие примеры и тематические исследования в нашей книге «Рабочая память и обучение: практическое руководство для учителей» (Gathercole & Alloway, 2008) иллюстрируют способы, которыми этого можно достичь.Особая сила этого подхода заключается в том, что он интегрирован в текущую учебную программу и эффективно применяется как для групп детей с плохой рабочей памятью, так и для отдельных лиц.

Тренировка рабочей памяти
Альтернативный подход, который также выглядит очень многообещающим, включает прямую тренировку навыков рабочей памяти. Robomemo, разработанная CogMed, Stockholm (www.cogmed.com), представляет собой компьютеризированную программу обучения, разработанную для улучшения рабочей памяти за счет интенсивной практики в действиях, которые требуют нагрузки на рабочую память.Ключевыми особенностями этой программы являются то, что ребенок работает с максимальным объемом рабочей памяти почти ежедневно в течение примерно 35 минут в день в течение шести недель в высококачественной графической среде с множеством мотивационных функций. Было обнаружено, что производительность рабочей памяти значительно улучшается с помощью Robomemo как у детей с СДВГ (Holmes, Gathercole, Place et al., 2008; Klingberg et al., 2005), так и у детей с плохой рабочей памятью (Holmes, Gathercole, Dunning et al. др., 2008). Невнимательное поведение также снижается за счет обучения.Пока что точный источник улучшения производительности рабочей памяти при обучении полностью не изучен и может возникать в результате увеличения объема базовой памяти, стратегий или того и другого.

Резюме
Проблемы с рабочей памятью относительно распространены в детстве и обычно связаны с плохой академической успеваемостью. В этой статье описан ряд важных недавних достижений в понимании проблем, с которыми сталкиваются эти дети, и в определении способов поддержки их в образовании.

Он демонстрирует захватывающие возможности, которые могут принести когнитивные подходы к обучению, если исследователи захотят расширить свои методы и интересы, чтобы они соответствовали интересам ненаучного сообщества. Когнитивная теория важна не только для экспериментальной лаборатории, но и для практического применения в жизненно важных контекстах, например в классе.

BOX : Плохой профиль рабочей памяти
I Нормальные социальные отношения со сверстниками
I Зарезервировано для групповых занятий
I Плохая успеваемость по чтению и математике
I Трудности в выполнении инструкций
I Проблемы с учебной деятельностью, требующей как хранения, так и обработки
I Трудности с размещением
I Кажется невнимательным, у него непродолжительное внимание и отвлекает

ВСТАВКА: Принципы подхода к использованию рабочей памяти в классе, см. Версию в формате PDF.

— Сьюзан Э. Гатеркол, профессор психологии Йоркского университета
[адрес электронной почты защищен]

Источники
Аллоуэй, Т.П. (2007). Автоматическая оценка рабочей памяти. Лондон: Харкорт.
Alloway, T.P., Gathercole, S.E. И Кирквуд, HJ (2008). Шкала оценки рабочей памяти для детей. Рукопись отправлена ​​в печать.
Арчибальд, Л.М. и Аллоуэй, Т.П. (под давлением). Сравнение языковых профилей: дети с определенными языковыми нарушениями и нарушением координации развития.Международный журнал коммуникативных и языковых расстройств.
Archibald, L.M. & Gathercole, S.E. (2006). Кратковременная и рабочая память при определенных языковых нарушениях. Международный журнал коммуникативных расстройств, 41. 675–693.
Baddeley, AD (2000). Эпизодический буфер: новый компонент рабочей памяти? Тенденции в когнитивных науках, 4, 417–423.
Gathercole, S.E. И Аллоуэй, Т. (2008). Рабочая память и обучение: Практическое руководство для учителей. Лондон: Мудрец.
Gathercole, S.E., Alloway, T.P., Kirkwood, H.J. et al. (под давлением). Профили внимательного и исполнительного поведения детей с плохой рабочей памятью. Обучение и индивидуальные различия.
Gathercole, S.E., Brown, L. & Pickering, S.J. (2003). Оценка рабочей памяти при поступлении в школу как продольные предикторы уровня успеваемости по национальной учебной программе. Педагогическая и детская психология, 20, 109–122.
Gathercole, S.E., Durling, M., Evans, S. et al. (под давлением). Способности рабочей памяти и успеваемость детей в лабораторных аналогах аудиторных занятий.Прикладная когнитивная психология.
Gathercole, S.E., Lamont, E. & Alloway, T.P. (2006). Рабочая память на уроках. В С. Пикеринг (Ред.) Рабочая память и образование. Лондон: Academic Press.
Gathercole, S.E. И Пикеринг, С.Дж. (2000). Дефицит рабочей памяти у детей с низким уровнем успеваемости по национальной учебной программе в 7-летнем возрасте. Британский журнал педагогической психологии, 70, 177–194.
Gathercole, S.E., Пикеринг, S.J., Knight, C. & Stegmann, Z. (2004).Навыки рабочей памяти и уровень образования: данные оценок национальной учебной программы в возрасте 7 и 14 лет. Прикладная когнитивная психология, 40, 1–16.
Джоя Г.А., Искит П.К., Гай С.С. и Кенуорти Л. (2000). Перечень рейтингов поведения исполнительной функции. Лутц, Флорида: Ресурсы для психологической оценки.
Holmes, J., Gathercole, S.E., Dunning, D.L. И Клингберг, Т. (2008). Обобщенные преимущества тренировки рабочей памяти у детей с низкой памятью. Рукопись готовится.
Holmes, J., Gathercole, S.E., Place, M. et al. (2008). Дефицит рабочей памяти можно преодолеть: Влияние тренировок и лекарств на рабочую память у детей с СДВГ. Рукопись отправлена ​​в печать.
Jarvis, H.L. & Gathercole, S.E. (2003). Устная и невербальная рабочая память и достижения на тестах по национальной учебной программе в 11 и 14 лет. Педагогическая и детская психология, 20, 123–140.
Кейн, М.Дж., Хэмбрик, Д.З., Тухольски, С.В. и другие. (2004). Общий объем рабочей памяти: Подход с латентными переменными к вербальному и зрительно-пространственному объему памяти и рассуждениям.Журнал экспериментальной психологии: Общие, 133, 189–217.
Klingberg, T., Fernell, E., Olsesen, P.J. et al. (2005). Компьютеризированная тренировка рабочей памяти у детей с СДВГ — рандомизированное контролируемое исследование.