Проблема гениальности аргументы из литературы: аргументы из литературы и сочинение - Управленческое образование

Содержание

аргументы из литературы и сочинение

Доброго времени суток, уважаемые читатели. В данной статье будут рассмотрены проблема гениальности: аргументы из литературы и авторское сочинение на представленную тему для подготовки к единому государственному экзамену.

В качестве аргументов будут использованы следующие произведения:

– М.А. Булгаков “Мастер и Маргарита”
– Исторические аргументы.

На сегодняшний день социум в жизни человека является наиболее важной частью его деятельности. Общество определяет нормы и правила, при этом, к сожалению, стремится уравнять выделяющихся людей. Безусловно, к таким людям можно отнести гениев. Гении от природы имеют уникальный склад ума, и их поведение очень часто разнится с поведением окружающих. Но может ли гениальность граничить с девиантностью? Можно ли назвать гением человека, который переступил через моральные принципы? Автор поднимает одну из неоднозначных проблем: проблему природы гениальности.

Гранин размышляет над историей Моцарта и Сальери. По мнению автора, Моцарт является гением от природы, в нем заложен определенный уровень мастерства, который всего лишь следует развивать. Сальери, напротив, вынужден всему учиться сам, и всё же ему удается быть равным Моцарту. Однако он убивает в себе гениальность после отравления Моцарта.

Пробный тест ЕГЭ 2019 русский язык от Egeshik!

Редакция нашего сайта подготовила для вас пробные тест ЕГЭ 2019 по русскому языку. Пройдите их, проверьте свои знания! Перейти к выбору теста!

Я согласен с позицией автора: гений – это человек, от природы наделенный талантом. Тем не менее, многим гениям присуще девиантное поведение. Обратимся к произведению М.А. Булгакова “Мастер и Маргарита”. Мастер обладает безупречным писательским талантом. Он пытается создать настоящий шедевр, выходит за рамки обычного человеческого восприятия.

При этом природа его гениальности непонятна обществу того времени, она не отвечает необходимым запросам, а его представителям нужны лишь штампованные “произведения”. В виду этих обстоятельств, гениальному автору нужен лишь покой, он, как говорится, оказался не в то время и не в том месте.

С другой стороны, мы можем обратиться к истории. Некоторых правителей, императоров можно считать гениями. Однако даже спустя сотни лет им сложно приписать этот статус, поскольку они направили свою гениальность в русло жестокости и преступления. Одним из таких людей можно считать Наполеона Бонапарта. Обладая безупречными навыками полководца, будучи признанным выдающимся деятелем в истории Запада, многие не назовут его гением, поскольку он совершил ряд преступлений против других государств.

Проблема гениальности и её природы является очень неоднозначной. Конечно, гениальность не определяется соблюдением моральных принципов и человечности. Но на мой взгляд, по-настоящему гениальный человек не станет направлять свои таланты в русло жестокости. Пример такого человека – Альберт Эйнштейн, который в конце своей жизни стал пацифистом, не признавая свои плоды гениальности и других людей, направленные на истребление человечества.

В данной статьей была рассмотрена проблема гениальности: аргументы из литературы и авторское сочинение о её природе также были приведены в статье. Данную работу вы можете использовать для подготовки к единому государственному экзамену по русскому языку. Желаем удачной подготовки!

Текст ЕГЭ Д.А. Гранина о гениальности » Рустьюторс

(1) С годами меня всё чаще тянет к пушкинским стихам, к пушкинской прозе. (2)И к Пушкину как к человеку. (З)Чем больше вникаешь в подробности его жизни, тем радостней становится от удивительного душевного здоровья, цельности его натуры.

(4) Вот, очевидно, почему меня так задел один давний разговор, случайный летний разговор на берегу моря.

(5) Мы гуляли с Н., одним из лучших наших физиков, и говорили об истории создания атомной бомбы, о трагедии Эйнштейна, подтолкнувшего создание бомбы и бессильного предотвратить Хиросиму.

— (б)Злодейство всегда каким-то образом связано с гением, — сказал Н., — оно следует за ним, как Сальери за Моцартом.

— (7)Как чёрный человек, — поправил кто-то.

— (8)Нет, чёрный человек — это не злодейство, — сказал Н. — (9)Это что-то другое — судьба, рок; Моцарт ведь исполняет заказ чёрного человека, он пишет реквием, он не боится… (10)А я говорю о злодействе.

(11) Я уже не помню точно фраз и не хочу сочинять диалог, спорили о том, кто Сальери для Пушкина. (12)Противник, злодей, которого он ненавидит, разоблачает, или же это воплощение иного отношения к искусству? (13)Можно ли вообще в этом смысле связывать искусство и науку? (14)А что если для Пушкина Моцарт и Сальери — это Пушкин и Пушкин, то есть борение двух начал?..

(15)От этого случайного горячего спора осталось ощущение неожиданности. (16)Неожиданным было, как много сложных проблем пробуждает маленькая пушкинская трагедия. (17)И то, как много можно понять из неё о нравственных требованиях Пушкина, о его отношении к искусству…

(18)3лодейство было для меня всегда очевидно и бесспорно. (19)3лодейством был немецкий мотоциклист. (20)В блестящей чёрной коже, в чёрном шлеме он мчался на чёрном мотоцикле по солнечному просёлку. (21)Мы лежали в кювете. (22)Перед нами были тёплые желтеющие поля, синее небо, вдали низкие берега нашей Луги, притихшая деревня, и оттуда нёсся грохочущий чёрный мотоцикл. (23)Винтовка

дрожала в моих руках… (24)Разумеется, я не думал ни о Пушкине, ни о Сальери.

(25)Это пришло куда позже — тогда, на войне, надо было стрелять…

(26)Я возвращаюсь к началу: я учился трудному искусству читать Пушкина.

(27)Простота его стихов обманчива. (28)Иногда мне казалось, что я нашёл ответ, но всякий раз новые вопросы озадачивали меня.

(29)Могут ли гении совершать злодейства? (30)Может ли злодей-убийца Сальери быть гением? (31)Оттого что он отравитель, разве музыка его стала хуже? (32)Что же злодейство доказывает, что Сальери не гений? (33)И опять: что такое гений?

(34)У Пушкина гений — Дельвиг: «Дельвиг милый… навек от нас утекший гений», Державин обладает порывами истинного гения. (35)Для Пушкина гений сохраняет древний смысл души, её творческую крылатость. (З6)Гений — не только степень таланта, но и свойство его — некое нравственное начало, добрый дух.

(37)Слово «гений» ныне обычно связано с великими созданиями, изобретениями, открытиями. (38)Конечно, в законе относительности нет ничего ни нравственного, ни безнравственного. (39)Наверное, тут следует разделить: открытие может быть гениальным, но гений не только само открытие. (40)В пушкинском Моцарте гениальность его музыки соединена с личностью, с его добротой, доверчивостью, щедростью. (41)Моцарт готов восторгаться всем хорошим, что есть у Сальери. (42)Он свободен от зависти. (43)Он открыт и простодушен.

(44) Гений Моцарта исключителен: он весь не труд, а озарение, он символ того таинственного наития, которое свободно, без усилия изливается абсолютным совершенством.

(45) Моцарт наиболее чисто олицетворяет тот дар, который ненавистен Сальери.

(46) Проще всего было объяснить ненависть завистью. (47)0 зависти твердит сам Сальери.

(48)Но разве Сальери лишь завистник? (49)Он смолоду признаёт чужой гений, он учится у великих, преклоняется перед ними, понимая прошлые свои заблуждения.

(50) Вопрос о гении и злодействе подвергает сомнению задачу, которую решал Сальери всю свою жизнь.

(51) Может ли человек стать гением?..

(52) Стать, достичь трудом, силой своего разума того, что считается божественным даром? (53)Сальери считал, что да, может.

(54) Молодость Сальери, зрелость, вся его жизнь возникла для меня как целеустремлённая, в каком-то смысле идеальная прямая.

(55) Таким представлялся мне идеал учёного. (56)Настойчивость и ясное понимание, чего ты хочешь.

(57)Сальери одержим. (58)Но идея у него особая — стать творцом. (59)Способность творить ему не была дана — он добывал её, вырабатывал…

(60) Это не слепой бунт, это восстание Разума, вернее, Расчёта.

(61) Композитором Сальери стал выдающимся. (62)Слава ему улыбнулась. (63)Музыка его нашла признание. (64)Сам Моцарт твердит в счастливые минуты мотив Сальери из «Тарара».

(65)Чем отличается гений Моцарта от негения Сальери? (66)Грань тут неуловима.

(67) Голос, который диктует Моцарту божественные созвучия, не слышен окружающим.

(68) Для них и Моцарт, и Сальери одинаковы: оба всем своим существом чувствуют силу гармонии, оба страстно любят искусство, могут ценить его, оба жрецы прекрасного, избранные служить своему делу.

(69) До той минуты, как Моцарт поднял стакан с ядом, оба — и Моцарт, и Сальери — были равноправные сыновья гармонии.

(70) Но теперь гений отделился, яд разделил их.

(71) Отравленное вино расторгло союз. (72)Последняя реакция, последнее средство отделить подлинный гений от мнимого — это нравственное испытание. (73)3лодейство открыло истинную, тёмную сущность Сальери. (74)Маска сорвана.

(75)Сущность открывается и самому Сальери. (76)Вместе с ядом начинает действовать и логическая схема: гений для Моцарта не может быть злодеем, а так как Моцарт сам гений, бесспорный гений, то, следовательно, он имеет право судить, и, значит, Сальери не гений…

(77)Нравственное начало становится пробой гения. (78)И человечество отбирает для себя лишь тех, кто несёт это нравственное начало.

(79)Пушкин оставляет Сальери жить и мучиться. (80)Остаётся злодейство, но торжествует гений.

(По Д. А. Гранину*)

* Даниил Александрович Гранин(1919-2017) — советский и российский писатель, киносценарист, общественный деятель.

Примерный круг проблем:

1. Совместимы ли гений и злодейство в представлении Пушкина? Могут ли гении совершать злодейства?
2. Может ли открытие быть нравственным или безнравственным? Исчерпывается ли нравственная оценка личности изобретателя признанием гениальности его открытия?
3. Почему Сальери ненавидит Моцарта?
4. Что такое гений?
5. Может ли человек стать гениальным только благодаря упорному труду?

Вариант 19. Цыбулько 2018. Аргументы. » Рустьюторс

Вариант 19. Разбор текста из сборника Цыбулько 2018. Аргументы.

Текст

(1)Я думаю, что я так и не понял себя. (2)Человек — больше, чем его жизнь. (З)Иногда гораздо больше. (4)Человек состоит из упущений, неосуществлённых желаний и стремлений, возможностей. (5)То, что осуществлено, — это жизнь.
(6)Но огромная часть человека — это неосуществлённое.
(7)Толстой когда-то говорил, что есть числитель и знаменатель у человека.
(8)Числитель — это то, чем он является на самом деле, а знаменатель — это то, что он о себе воображает. (9)А я думаю, что да, это дробь, но в числителе то, что ему удалось осуществить, а в знаменателе то, что ему не удалось осуществить. (10)То есть то, чем он был. (11)В числителе то, чем он стал.
(12)У каждого человека, вероятно, есть это соотношение, когда он сам куда больше, чем его жизнь. (13)Поэтому сказать, понял он себя или нет, невозможно.
(14)Я не могу.
(15)Я мог стать и тем, и другим, и третьим. (16)Я многое потерял, не сумел, или не стал, или не захотел тогда, а потом уже не смог. (17)То есть я состою из множества несбывшихся, неосуществлённых людей. (18)И я не знаю, какой бы из них был мне важнее, дороже, какой из них добился бы большего. (19)Не знаю и не могу даже это представить себе.
(20)Поэтому я не могу ответить на вопрос: понял ли я себя? (21)Могу только сказать, что я себя во многом не понял.
(22)Я теперь не понимаю, чего я боялся, допустим, в пятидесятые годы? (23)Чего я боялся? (24)Страхи у нас многое отняли. (25)Я не понял, почему я так примитивно, и грубо, и неполно любил? (26)Теперь только я понял, как я не понимал себя.
(27)В итоге жизни получается всегда величина отрицательная, потому что, как я уже сказал, человек всегда больше, чем жизнь. (28)Возможно, есть какие-то случаи более счастливых дробей.
(29)А гении? (30)У них значения числителя и знаменателя максимально сближены? (31)Трудно сказать. (32)Обычно считается, и, наверное, не без основания, что гений успевает осуществить себя полностью. (ЗЗ)Что ему предназначено, то он и успевает сделать. (34)Возможно, это и так. (35)Но ведь есть гении, которые пережили себя. (36)Ну, допустим, Россини или Артюр Рембо. (37)Писал, писал, перестал писать, стал купцом. (38)Осуществил то, что у него было запрограммировано, программу свою гениальную, или гениевую, осуществил, а потом ушёл — и всё. (39)Есть ещё, наверное, такие примеры, я сейчас просто не помню. (40)Так что с гениями трудно.

(41)Есть у гения пророческие черты, а есть провалы и неудачи. (42)Никто этого не понимает. (43)Вот Пушкин. (44)Родился в заурядной семье. (45)Я говорю грубо, но в принципе так. (46)Его не понимали. (47)Дядя его — банальный стихотворец. (48)Почему вдруг в этой среде появляется нечто невероятное?
(49)И исчезает, не повторяясь, навсегда. (50)Что такое Моцарт? (51)Тоже появилось нечто божественное и исчезло. (52)Откуда? (53)Почему? (54)Что, сочетание генов? (55)Это беспомощное объяснение.
(56)Это очень странные вещи, но очень важные. (57)Потому что жизнь без гениев была бы неинтересной. (58)Гений — это не пример для жизни, ему нельзя следовать. (59)Таланту ещё как-то можно следовать. (60)А гению…
(61)Во-первых, нет никакого соотношения между жизнью гения и его созданиями. (62)Это никак не соотносится. (бЗ)Гений может быть шалопаем, повесой, бродягой, распутником, хамом и так далее. (64)А создаёт при этом гениальные вещи. (65)Но гений может быть и примерным человеком, педантом. (66)Гёте, например. (67)Тайный советник, благопристойный немецкий быт.
(68)Я не рискну ничего определённого сказать про гения. (69)Всё, что сделал Моцарт, это так прекрасно и так велико, что бессовестно считать, что он мог бы ещё многое написать. (70)Может быть. (71)Думается, что если бы Пушкин ещё прожил, он написал бы не одну замечательную вещь. (72)Или нет? (73)Это вещи таинственные, которых грех касаться.
(По Д. А. Гранину*)

Примерный круг проблем:

1. Проблема осознания человеком своей реализации в жизни, соотношения его желаний и возможностей. ( Понимает ли человек, удалось ему реализовать себя в жизни или нет? Как соотносятся его желания и реализованные возможности?)

Авторская позиция: Человеку не всегда удается осознать, удалось ли ему реализовать себя, понять, как соотносятся его желания и реализованные возможности. Человек больше, чем его жизнь: он не только тот, кем стал в жизни, но и тот, кем себя воображает, кем хотел бы стать.

2. Проблема понимания природы гениальности и самого гения. (Какова природа гениальности, чем отличаются гении от обычных людей)

Авторская позиция: Природу гениальности объяснить трудно: выдающийся человек может появиться в самой заурядной семье. Гению удается реализовать себя максимально полно.

Кто такие гении, и что говорит о гениальности психология

Сочинения
11 класс ЕГЭ
Гениальность

Что же такое гениальность? Наверное, многие задавались этим вопросом. Возможно, гениальность – это нестандартный склад ума, совершение новых открытий. Каждый человек знает хотя бы парочку имен гениальных людей: это могут быть легендарные учены, восхитительные поэты, невероятные живописцы.

Гениальность – это амбиции человека, направленные в нужное русло. Возможность показать себя с лучшей стороны, найти себя в любимой деле и достичь в нем грандиозного успеха. Гениальным человек становиться не с рождения, а благодаря своей упорности и трудолюбию. Для того, чтобы тебя считали гением, нужно показать себя с лучшей стороны, постоянно совершенствоваться, не останавливаться на достигнутой цели.

Гениальность – слово, которое не имеет одного единственного значения. У каждого человека свои мысли на этот счет. Нет определенного понятия, что такое же гениальность. Каждый человек с рождения гениален и уникален. Однако, не каждый может отрыть в себе этот клад. Кто-то останавливается на достигнутом, а кто-то до конца верит в победу и идет к ней. Гениален тот, кто смог раскрыть в себе потенциал к чему-либо, а не наоборот, зарыть его.

Гениальный человек – это не обязательно уникум во всем. Он может быть лучшим в какой-то определенной сфере. Говоря о гениальных людях, сразу на ум приходят такие личности, как Эйнштейн, Менделеев, Леонарда да Винчи, Коперник и многие другие. Каждый из них гениален в определенной области, в определенной сфере. Именно такие люди, как они, писали историю, делали ход развитий в лучшую сторону, совершенствовали этот мир. Не всегда получается все с первого раза, однако, они не опускали руки и не зарывали свой талант.

Можно сказать, что гений – это сверх разум, который стоит на вершине горы и видит весь мир, как на ладони. Однако, пусть на эту вершину был сложный и тернистый, но он того стоил. Все трудности в сумме дают положительный результат. Гениальные люди – это не просто умные, а люди, которые смогли прыгнуть выше своей головы. Люди, которые смогли поверить в себя.

Залог успеха гениальности не такой уж и тяжелый, а труд и старание – ключевые аспекты в достижении данного залога успеха.

Вариант 2

В обществе часто разгораются споры относительно гениальных людей – принято считать их необычайно одаренными везунчиками, которые знают и умеют намного больше, чем простые люди или несчастными безумцами, наделенными необычайными способностями.

Согласно словарю, гениальностью является высшая степень творческих или интеллектуальных проявлений личности. То есть, гениальный человек – это тот, кто без труда создает произведения искусства, которые становятся настоящими шедеврами или совершает неожиданные открытия в одной из отраслей науки.

Истории известно немало примеров гениев, которые в корне изменили жить общества, открыв новые законы, части света, выдвинув, на первый взгляд, совершенно абсурдные гипотезы. Некоторые были настолько одержимы проявлениями гениальности, что не смогли стать счастливыми в жизни, так как постоянно уделяли все свое время лишь одной конкретной сфере деятельности. Именно в связи с этим, медики склонны полагать, что гениальность – это своего рода болезнь, обрекающая обладателя на то, чтобы всю жизнь страдать от необычного видения мира, возможностей, путей и вариантов решений.

Гениальность нельзя приобрести с возрастом или развить в себе в ходе работы, чаще всего, это врожденное состояние индивида, прослеживающееся еще с ранних лет, когда ребенок пишет невообразимые картины или решает такие математические задачи, над которыми задумался бы даже взрослый. Никто точно не знает, откуда берутся гениальные люди, и какие факторы оказывают воздействие на их нервную систему и интеллект, что они оказываются теми, кем являются.

Одни люди мечтают стать гениальными, веря, что это принесет им неслыханный успех, материальное благополучие, а, как следствие – долгожданное счастье. Другие, напротив, отдали бы многое, лишь бы избавиться от этого дара и хотя бы какое-то время пожить жизнью обычного человека.

Нельзя объективно сказать, гениальность – это недуг или высший дар, но именно гениальные люди меняют привычный для нас мир.

Вариант 3

Гениальность, как правило, ассоциируется с великими деятелями науки и искусства, как А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Исаак Ньютон, Франц Петер Шуберт, Имре Кальман, Г. М. Фихтенгольц и другими известными людьми, чьи творения, открытия и изобретения в свое время изменили и перевернули наш мир. Эти люди, безусловно, обладали экстраординарными способностями.

Каждый из людей предрасположен к кому то виду деятельности. И если с детства развивать эти способности, то со временем проявится талант. Такие люди становятся успешными, известными. И на этом все. Развитие способностей останавливается. Достигнув определенного мастерства, такой человек только продолжает оттачивать свой талант, поддерживает свое мастерство. У гения же нет этой планки.

Что говорят о гениях. «Гениальный человек талантлив во всем». Примером этому могут стать Д. И. Менделеев, он занимался не только вопросами, связанными с химией. Кроме этого он был экспериментатором, занимался вопросами воздухоплавания. А Леонардо Да Винчи. Помимо искусства он внес свой вклад в анатомию и медицину, инженерное дело. Он был еще и изобретателем

Гениальность — это высшая степень развития интеллекта, умственных и творческих способностей. Любой гений талант, но талант не значит гений. Гениальные люди имеют огромное преимущество над другими. Но так ли хорошо быть гением.

В психологии гениальность это отклонение от нормы. Такие люди выделяются на фоне большинства и бывают часто не понятыми. Из-за этого подвергается сарказму. «Непризнанный гений». Так говорят о многих гениальных людях, получивших известность и славу после смерти.

Часто такие люди бывают их неприспособленными к обычной жизни. Так известный советский математик И. М Виноградов, который имел феноменальную память и обладал не дюжей физической силой и всю жизнь прожил со своей сестрой, которая и обеспечивала ему комфорт.

Гениальность, как правило, сопровождает одиночество. Им тяжело с другими людьми, да другим тяжело с ними. Люди не понимают гениев, завидуют им, обходят стороной (если не считать «прихлебаев», которые хотят «искупнуться в лучах чужой славы»). Вряд ли скоро будет известно, как устроен мозг таких людей и будет ли известно вообще. Но пока существуют прогресс , во всех видах деятельности, неизбежен.

Однако презрение Эйнштейна к авторитетам также заставило его подвергнуть сомнению устоявшиеся понятия — да в такой форме, о которой хорошо обученные сотрудники академии даже не помышляли. А медленное речевое развитие позволило ему сохранить свежесть восприятия при наблюдении за теми повседневными явлениями, которые другие люди рассматривали как нечто само собой разумеющееся. «Нормальный взрослый человек вообще не задумывается над проблемой пространства и времени, — однажды объяснил Эйнштейн. — Я же развивался интеллектуально так медленно, что пространство и время занимали мои мысли, когда я стал уже взрослым».

Так было в 1905 году, когда он тянул лямку эксперта третьего класса в швейцарском Бюро патентов, выпустившись из Цюрихского Политехникума, где по финальным результатам оказался четвертым в своей группе из пяти выпускников. Эйнштейн произвел революцию в нашем понимании вселенной, предложив два краеугольных камня современной физики: теорию относительности и квантовую теорию. И он сделал это, отказавшись от одного из основных предположений, сделанных Исааком Ньютоном в начале его «Принципов», о том, что время идет параллельно, секунда за секундой, независимо от того, как мы его наблюдаем. Сегодня имя и образ Эйнштейна — нимб из всклокоченных волос, пронзительный взгляд — неотделимы от наших представлений о типичном гении.

Потом есть еще Стив Джобс. Во многом подобно Эйнштейну, который, в ходе мучительных размышлений над своми теориями брал в руки скрипку и играл Моцарта (он говорил, что это помогает ему восстанавливать связь с космической гармонией), Джобс верил в высокое назначение красоты, полагал, что искусство, точные и гуманитарные науки должны быть связаны. Бросив учебу в колледже, Джобс ходил на занятия по каллиграфии и танцам, а потом отправился искать духовное просветление в Индии — в итоге каждый созданный им продукт, начиная с Macintosh и заканчивая iPhone, в отличие от продуктов его конкурентов обладал едва ли не духовной по своей природе красотой.

Изучение биографий таких людей привело меня к Леонардо да Винчи, который, на мой взгляд, является величайшим творческим гением в истории. Опять же, это не означает, что он отличался исключительным умом. Да Винчи не мог похвастаться ни сверхчеловеческим интеллектом таких теоретиков, как Ньютон или Эйнштейн, ни математическими способностями своего друга Луки Пачоли.

Но он умел мыслить как художник и ученый, а это давало ему нечто более ценное: способность визуализировать теоретические концепции. Возможно, Пачоли и развил теории Евклида, проведя влиятельные исследования в области математической перспективы и геометрических пропорций. Однако оживили их именно иллюстрации да Винчи — изображения ромбокубооктаэдров и десятков других многогранных геометрических форм — что в конечном счете оказалось важнее. На протяжении многих лет он делал подобного рода иллюстрации для таких наук, как география (трехмерные карты, которые он чертил для военачальника Чезаре Борджиа), анатомия (его знаменитые рисунки «витрувианского человека» и плода в утробе матери), и многих других — и все это одновременно с работой над рядом произведений, ставших шедеврами мирового искусства.

Как и Франклин, да Винчи был главным образом самоучкой. Он родился вне брака, а значит, не мог следовать по стопам своего отца нотариуса и не имел права посещать одну из «латинских школ», где холеным молодым людям раннего Ренессанса преподавали классиков и гуманитарные науки. К тому же, подобно Эйнштейну, да Винчи проявлял исключительную независимость.

Казалось, его часто уязвляла собственная неграмотность, недаром он не без иронии называл себя «необразованным», но вместе с тем да Винчи не выносил «глупых людишек», которые смели относиться к нему без должного уважения. «Они расхаживают, напуская на себя важный вид, исполненные самомнения, разряженные и украшенные результатами не своих, а чужих трудов», — писал он в одной из своих записных книжек.

Таким образом, да Винчи научился бросать вызов общепринятым представлениям, игнорируя пыльную схоластику и средневековые догмы, накопленные на протяжении тысячелетий со времен упадка классической науки. Он был, по его собственным словам, учеником опыта и эксперимента. «Leonardo da Vinci, disscepolo della sperientia», — подписался он однажды. Этот подход к решению задач оказался как минимум революционным, предвосхитившим научный метод, разработанный более чем столетие спустя Фрэнсисом Бэконом и Галилео Галилеем. И он вознес да Винчи даже над самыми величайшими умами того времени. «Талант достигает цель, которую никто не может достичь, — писал немецкий философ Артур Шопенгауэр. — Гений — ту, которую никто не может увидеть».

Die Welt 24.02.2017 Estadao 29.08.2017 Lidovky 30.06.2016 Как и в случае Эйнштейна, самой вдохновляющей чертой да Винчи было любопытство. Тысячи страниц в его сохранившихся записных книжках пестрят заинтересовавшими ученого наблюдениями. Он хотел знать, что вызывает у людей зевоту, каким образом ходят по льду во Фландрии, каковы методы возведения круга в квадрат, что заставляет закрываться аортальный клапан, каким образом глаз воспринимает свет и что это значит для художественной перспективы. Он ставил перед собой задачи разобраться с такими вопросами, как устройство плаценты теленка, челюстей крокодила, мышц лица, понять природу лунного света и краев теней. «Описать, как устроен язык дятла», — отметил он в одной из моих любимых записей. Великое и благородное стремление да Винчи состояло в том, чтобы узнать все неизвестное обо всем, что можно было бы узнать, включая космос и наше место в нем.

Зачастую любопытство у него вызывали такие вещи, о которых большинство из нас в силу возраста даже не задумывается. Взять, к примеру, голубое небо. Мы видим его почти каждый день, однако едва ли многие из нас во взрослом возрасте продолжают задаваться вопросом, почему оно именно такого цвета. А вот интерес да Винчи к этому предмету не ослабевал. Много страниц исписал он в своей записной книжке, исследуя то, как в результате рассеяния света водяным паром появляются разного рода туманные или яркие оттенки голубого. Эйнштейн тоже ломал голову над этим вопросом: опираясь на работу лорда Рэлея, он разработал математическую формулу рассеяния света.

Да Винчи ни на миг не прекращал свои наблюдения окружающего мира. Гуляя по крепостным рвам замка Милана, он обращал внимание на поочередное движение пар крыльев четырехкрылых стрекоз. Проходя по улицам города, он следил за тем, как выражения лиц говоривших друг с другом людей соотносились с их эмоциями. Когда он видел птиц, он отмечал, какие из них совершали более быстрые движения крыльями на подъеме, а какие — на спуске. Наливая воду в миску, он наблюдал за образованием водоворотов.

Как и Франклин — который подростком сбежал на корабле в Англию, а потом измерил температуру океанских течений, став первым человеком, который точно нанес на карту Гольфстрим — да Винчи во время своих поездок неустанно отслеживал и изучал вихревые движения воздуха.

Благодаря этим наблюдениям его картины наполнялись целым рядом ярких художественных деталей, начиная с водной ряби вокруг лодыжек Иисуса, стоящего в реке Иордан, на картине «Крещение Христа» и заканчивая невероятными по силе рисунками Потопа. Он также был первым человеком, объяснившим, каким образом идущие от сердца потоки крови вызывают закрытие аортального клапана. А его рисунок «витрувианского человека» — произведение, в котором анатомическая точность сочетается с потрясающей художественной красотой — стало прославленным символом связи искусства и науки.

Бывают гении в определенной области, такие как Леонард Эйлер в математике или Вольфганг Амадей Моцарт в музыке. Но, по-моему, самые интересные гении — те, которые способны различить в бесконечной красоте природы систему. Гений да Винчи охватывал сразу многие дисциплины. Он счищал плоть с лиц умерших людей, вырисовывал мышцы, отвечающие за движение губ, а потом из-под его кисти на свет явилась самая незабываемая улыбка в мире. Он изучал человеческие черепа, делал многослойные рисунки костей и зубов, а потом с невероятной физиологичностью воплотил в живописи агонию святого Иеронима в пустыне. Он исследовал математические законы оптики, показал, как лучи света ударяют по роговице, а потом в «Тайной вечери» создал магическую иллюзию визуального изменения перспективы.

Разумеется, существовало множество других жадных до знаний энциклопедистов, и в эпоху Возрождения появлялись другие люди Возрождения. Но никто из них не написал портрета Моны Лизы, и уж тем более не сделал этого одновременно с созданием непревзойденных анатомических рисунков на основе множественных вскрытий, а также схем для отвода рек, объяснением того, как свет отражается от Земли на Луну, препарацией все еще бьющегося сердца убитой свиньи, дабы разобраться с работой желудочков, проектированием музыкальных инструментов, постановкой театрализованных представлений, использованием окаменелостей, чтобы оспорить библейский рассказ о потопе, а затем созданием рисунков этого потопа. Да Винчи был гением, но не просто потому, что это был человек большого ума. Он был, что важнее, воплощением универсального разума, человеком, который проявлял больший интерес к большему числу вещей, чем кто-либо в истории.

Уолтер Айзексон — бывший главный редактор Time, является автором книг Benjamin Franklin: An American Life; Einstein: His Life and Universe; Steve Jobs and Leonardo Da Vinci, на основе которых была написана данная статья.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

Сочинение про Гениальность

Каждому хочется быть чем-то выдающимся или выделяться из ряда других людей, но, как свидетельствует история и факты, не каждому подобное дано. Мне кажется, именно гениальные люди являются двигателями истории и развития человечества.

На самом деле гениальность вполне может измеряться, в частности по количественному параметру. Если говорить просто, то гениальный человек понимает и осознает больше чем простой обыватель. Безусловно, не следует путать такого человека со своеобразным интеллектуальным «стахановцем», который тупо выполняет свою работу.

Гениальный человек не равен сумме усилий какого-то количества людей, он качественно превосходит такую сумму. Даже если сто обывателей соберутся, они не смогут придумать нечто доступное гению. Таким образом, гений превосходит простого человека и качественно и количественно: он всегда за делает больше, чем доступно простому человеку и делает лучше.

Есть мнение об универсальности гениальности, то есть, как говорят, талантливый человек талантлив во всем. По моему мнению, в этом действительно есть смысл, а конкретное применение своего таланта человек получает просто по причине определенного воспитания и выбора вектора для своей деятельности.

Ведь гениальность представляет собой просто глубокое понимание мира, а как оно выражается: в музыке, писательстве или даже приготовлении пищи, не имеет особенного значения. Понявший суть, понимает эту суть во всем и далее просто использует свое понимание, выражает определенным способом. Именно поэтому гениальные люди в некоторой степени похожи и довольно легко могут понять друг друга.

Если мыслить метафорами, то гениальность возможно сравнить с пребыванием на вершине огромной горы, откуда виден весь остальной ландшафт, где разреженный воздух освежает ум. Следуя этому сравнению, бытие обывателя подобно обитанию у подножия горы, откуда остальной ландшафт особенно не разглядеть. Основной вопрос заключается в следующем: возможно ли взойти на такую вершину или локация обитания определяется по рождению, то есть кто-то, условно говоря, рождается сразу на вершине нашей метафорической горы, а кто-то – у подножия.

По моему мнению, практически каждый может на такую вершину взобраться, однако для этого требуется превзойти себя. Гений – тот, кто превосходит себя, обывательское в себе и, по сути, весь осталной мир людей, становясь в какой-то степени качественно иным существом.

«Гений в сознании потомков»

Рушников продавалось немало. Правда, встречались и те, которые были вышиты совсем недавно. Они еще были теплы от кончиков пальцев вышивальщиц. Люди не могли распрощаться с искусством вышивания, хотя вышивка уже была не такой. В ней преобладало разнообразие тонов, терялась первозданная красота, лаконичность, образность мышления, присущие той или иной вышивальщице. На мое счастье, среди тех вещей встречались и старинные рушники, на которых мелькала красная калина с темными листками, красовался буйным пламенем хмель. Увидев один рушник, я обрадовался. Это было своеобразное чудо. Каждая ниточка любовно заплетена, и в свободное от основной работы время, были сделаны открытия, которые намного опередили свое время. Собственно, легендой обвито и само имя изобретателя. Родился Александр Шаргей (настоящее имя Юрия Кондратюка) в 1897 году в Полтаве. Там закончил с серебряной медалью гимназию, оттуда поехал учиться в Петроградский политехнический институт. Но проучившись месяц – студент-первокурсник был мобилизован на фронт первой мировой войны. А после гражданской войны ему пришлось тайно изменить фамилию. Произошло так, что водоворот гражданской войны закинул юношу на юг, где он некоторое время прослужил прапорщиком в деникинской армии. Если бы после победы большевиков «белого офицера» разоблачили, ему грозила бы смерть. Вот и попросила мачеха Елена Петровна у своего знакомого документы недавно умершего брата. А Саше сказала: «Тебе, сын, надо стать другим человеком. Иначе все, чем ты живешь, пойдет по ветру». А жил юноша — среди крови и хаоса, революций и войн – космосом.

Он увлекся этой проблемой еще учась в гимназии. В это трудно поверить, но еще в 1914 году, не имея законченного среднего образования, гимназист-старшеклассник серьезно размышлял над способами прорыва человечества в межпланетное пространство. Не прекращал своих разработок он и на войне. Весной 1917 года уже существовала рукопись, где были изложены предложения, как добраться с планеты Земля до другого небесного тела: не нужно строить гигантских ракет – от космического корабля-носителя отделяется посадочно-взлетный модуль. И именно по этому принципу пошло ныне развитие космической техники. А в 1919 году юноша закончил другую рукопись, дав ей дерзкий заголовок: «Тем, кто будет читать, чтобы строить». Лишь в 1964 году увидел мир этот текст, опубликованный в книге «Пионеры ракетной техники. Кибальчич, Циолковский, Цандер, Кондратюк».

Работа содержала идеи, к реализации которых человечество приступило лишь во второй половине XX столетия: основы создания стационарных космических станций на орбитах небесных тел и их спутниках, многоцелевое использование солнечной энергии в космосе – как для нужд самого корабля, так и для передачи энергии на Землю, расчеты для корректировок полета… Еще дважды дорабатывал и дополнял новыми открытиями свою рукопись гениальный инженер-изобретатель. По его разработкам были построены со временем космический корабль «Союз», американский «Аполлон» и многие другие…Гений в сознании потомков — и почти полная неизвестность при жизни. Перед войной Юрий Кондратюк работал в скромной проектно-экспериментальной конторе ветровых электростанций. 7 июля 1941 года он пошел на фронт в составе ополчения. Считается, что он погиб в том же году как рядовой роты связи где-то на калужской земле.

Аргументы к сочинению по проблеме выбора профессии

В.А. Каверин «Два капитана»

В романе В.А. Каверина особенно жизненно важным представляется вопрос выбора будущей профессии для Сани Григорьева и его друга Вальки Жукова. Валентин – мальчик увлекающийся, его постоянно влекут всё новые и новые сферы знания. Но в итоге выбирает биологию и становится профессором. Саня очень долго идёт к своему выбору. Ещё будучи немым, он неоднократно слушал письмо, повествующее об экспедиции капитана Татаринова. В подростковом возрасте ему приходит мысль, что на самолёте достичь северного полюса гораздо проще, чем на собачьих повозках. И это решает его судьбу. Он посвящает всё своё время главной цели – стать лётчиком. Считая себя невысоким, он занимается спортом, неустанно тренируется, готовится отвечать на все вопросы по устройству самолёта. В итоге он становится лётчиком и достигает своей цели. Так мечта детства становится смыслом всей жизни.

Л.Н. Толстой «Отрочество»

Герой автобиографической повести Николенька Иртеньев на пороге взросления стоит перед выбором будущего дела всей жизни. Одарённый богатым духовным миром, он мечтает стать полезным и общественно значимым человеком. Он воображает себя «великим человеком, открывающим для блага всего человечества новые истины, и с гордым сознанием своего достоинства». Главный герой готовится к поступлению на математический факультет, только потому, «что слова: синусы, тангенсы, дифференциалы, интегралы и т. д., чрезвычайно нравятся мне». Впоследствии жизнь покажет, что выбор, сделанный таким образом, неправильный. Книга Л.Н. Толстого убеждает нас походить к выбору жизненного пути более ответственно.

М.А. Булгаков «Мастер и Маргарита»

Жизнь – долгий путь, который хочется пройти с ответственностью за каждый день. Иногда на жизненном пути происходят внезапные перемены, после которых человек понимает, что главное – впереди. Так случилось с Мастером. Он прожил большую часть жизни, работая в одном из московских музеев. Он был историком по образованию и занимался переводами, так как знал пять языков. Однажды, выиграв большие деньги, он решил посвятить себя любимому занятию: написанию романа о Понтии Пилате. Другой герой романа Иван Бездомный – писатель, даже поэт, подвязался в Грибоедове, продавая свои бесталанные произведения Берлиозу, пользуясь всеми благами МАССОЛИТа. Но встреча с Воландом, смерть Берлиоза, а потом знакомство с Мастером изменили жизнь Ивана, он стал историком, перестал писать свои бездарные стихи и посвятил свою жизнь науке: он стал сотрудником института истории и философии, профессором – Иваном Николаевичем Поныревым. Его ежемесячно беспокоит полнолуние, но он знает то, чего не знает никто. Булгаков даёт понять, что выбор профессии – дело сложное и не всегда однозначное.

Читаемое в разделе:

Проблема взаимоотношения отцов и детей. Аргументы к сочинению ЕГЭ
Проблема роли человеческой памяти. Аргументы к сочинению ЕГЭ
Проблема влияния природы на человека. Аргументы к сочинению ЕГЭ
Проблема влияния учителя на воспитание ученика. Аргументы к сочинению ЕГЭ
Проблема воздействия музыки на человека. Аргументы к сочинению ЕГЭ
Аргументы по теме «Дружба и вражда». К итоговому сочинению
Проблема преодоления жизненных трудностей в годы войны. Аргументы к сочинению ЕГЭ

Ранее опубликованные в разделе:

Проблема милосердия. Аргументы к сочинению ЕГЭ
Проблема быстротечности времени. Аргументы к сочинению ЕГЭ
Проблема природы гениальности. Аргументы к сочинению ЕГЭ
Проблема стойкости человека в жизни. Аргументы к сочинению ЕГЭ
Проблема ответственности учёного за научное открытие. Аргументы к сочинению ЕГЭ
Проблема воздействия музыки на человека. Аргументы к сочинению ЕГЭ

Новые материалы раздела:

Аргументы «Смелость и трусость». К итоговому сочинению
Аргументы «Цели и средства». К итоговому сочинению
Аргументы «Равнодушие и отзывчивость». К итоговому сочинению
Аргументы «Верность и измена». К итоговому сочинению
Проблема раннего взросления на войне. Аргументы к сочинению ЕГЭ

Статья «Привитие любви к выбранной профессии»

Составляется профессиография (описание специальности) которая содержит основные требования к специалисту, которые обуславливают успешность или не успешность, удовлетворенность или неудовлетворенность личности будущей профессиональной деятельностью. Профпробы позволяют каждому школьнику попробовать выполнять работы, выполняемые электромехаником сигнализации, централизации и блокировки. Школьник подробно знакомятся со специальностью, которую представляют обучающиеся старших курсов техникума, с правилами приема, материально-технической базой специальности, преподавательским составов, получают возможность самостоятельно выполнить некоторые работы по специальности. Затем школьники делятся на группы и им дается возможность самим выполнить наиболее просты виды работ. Основными кураторами при выполнении работ выступают преподаватели специальности, а обучающиеся старших курсов техникума помогают и направляют школьников при выполнении работ.

Каждый год в техникуме, в рамки недели специальности проводится конкурс профессионального мастерства, для обучающихся которые прошли производственную практику (по профилю специальности). Конкурсы профессионального мастерства развивают у обучающихся уважение к труду, соблюдения производственной дисциплины и техники безопасности при выполнении работ, бережное отношение к оборудованию, развитие навыков работы в команде, развитие чувства уверенности в своих силах, приобретение и накопление профессионального опыта.

В этих конкурсах обучающиеся могут показать свое мастерство, которое они достигли при прохождении практики на производстве. Члены конкурсной комиссии постоянно присутствуют во время выполнения задания для более объективной оценки каждого конкурсанта. По окончании практического задания ребята выставляют свои работы на заранее подготовленные места для оценки жюри. Жюри подводит итоги, определяет победителей, и программа конкурса заканчивается награждением победителей, вручением призов. Звучат добрые слова в адрес всех участников, благодарственные слова мастерам, подготовившим призеров. Мероприятие заканчивается в теплой дружественной обстановке.

Немаловажным мероприятием является Научно-практическая конференция, проводимая ежегодно в апреле. Проведение научно-практической конференции с обучающимися является наиболее эффективной формой внеаудиторной работы обучающихся, интенсивно стимулирует их интерес к будущей профессиональной деятельности.

В период подготовки к конференции — сбора материала, работы с литературой по специальности и подготовки выступлений — будущие специалисты приобщаются к работе с литературными источниками. Закрепляют навыки изложения полученного материала в форме сообщения. Научно-исследовательский компонент конференции значительно повышает интерес к проводимой работе и способствует приобретению навыка анализировать и обобщать полученные результаты. Проведение конференции способствует не только более глубокому усвоению изучаемой дисциплины, но и развитию интеллектуальных творческих способностей обучающихся, формированию у них нравственных ценностей.

Как составить план сочинения

«Проблема выбора профессии» (сочинение, ЕГЭ) может быть написано по следующему плану:

Вступительная часть. В ней следует кратко описать суть сочинения и рассказать, о чем будет идти речь в задании.
В основной части детально описать причину проблемы выбора своего призвания и изложить мысли о том, по каким параметрам выбирать свою будущую профессию.
Завершением сочинения должны быть выводы, в которых будет поведано о том, как не ошибиться с выбором должности, чтобы не пожалеть потом.

Подобный план поможет раскрыть такую тему, как «Проблема выбора профессии» (сочинение, ЕГЭ). Придерживаясь правильной очередности написания, учащийся не упустит важных моментов и в полной мере выскажет свои мысли.

Проблема Аргументы

Все наши действия подвержены воздействию окружающего мира. Перед тем как совершить тот или иной шаг, мы обязательно задумаемся, не противоречит ли он нормам социальных отношений, совести, морали и т. д. Это все проблема нравственного выбора. Аргументы тут просты. Один мудрец сказал, что никогда не существует правильного решения. Потому что для вас оно будет истинным, а для кого-то — ложным. Посмотрим, чему учит нас литература.

Наименование проблемы	Аргумент
Человечность, милосердие	Самые лучшие примеры приводит М. Шолохов. У него есть несколько рассказов, откуда можно черпать тезисы про милосердие и человечность. Это «Наука ненависти», «Судьба человека».
Жестокость	Порой обстоятельства вынуждают человека совершать жестокие и ужасные поступки. Тяжело найти такие аргументы. Проблема выбора возникла у героев романа-эпопеи М. Шолохова «Тихий Дон». Действие происходит в годы революции, и главным героям приходится чем-то жертвовать во имя революции.
3.	О мечте и реальности	Здесь не обойтись без романтической истории А. Грина «Алые паруса». Но что было бы, если бы Грей так и не появился в жизни Ассоль? В реальности так не бывает. Конечно, мечты порой сбываются, но нужно самому приложить немало сил для этого.
4.	Борьба добра и зла	В нас всегда борются две стихии — добро и зло. Задумайтесь над своими действиями, и вы найдете аргументы. Проблема выбора предстала и перед героями романа Булгакова «Мастер и Маргарита». Это отличное произведение, в котором очень умело переплетаются ветви хороших и плохих поступков.
5.	Самопожертвование	И снова «Мастер и Маргарита». Женщина ради своего любимого покинула свой дом, благосостояние и семью. Она стала невесомостью, тенью, продала душу дьяволу ради своего Мастера. Произведение заставляет задуматься. И еще один рассказ, который бы хотелось вспомнить в данном контексте. Это «Старуха Изергиль» Горького. Отважный герой Данко вырвал из своей груди сердце ради спасения людей, благодаря чему осветился путь, и все были спасены.

Проблема патриотизма

Прекрасные аргументы по поводу любви к Родине можно встретить во многих Именно в это тяжелое время по-настоящему проявляется искренность чувств.

Образцом идеологии о ложном и истинном патриотизме можно считать роман-эпопею Л. Н. Толстого «Война и мир». В книгах много сцен, посвященных этому. Стоит вспомнить Наташу Ростову, которая уговаривала мать пожертвовать подводами для раненых под Бородино. В это же время князь Андрей Болконский сам получает смертельное ранение в решающей битве.

Но самая большая любовь к Родине — у простых солдат. Они не произносят громкие речи, не восславляют царя, а просто готовы умереть за свой край, за свою страну. Автор прямо говорит о том, что победить Наполеона в той войне удалось только за счет сплоченности всего русского народа. Французский полководец в других странах сталкивался исключительно с армией, а в России ему противостоял простой люд разных сословий и званий. Под Бородино армия Наполеона потерпела нравственное поражение, а российское войско выиграло благодаря могучей силе духа и патриотизму.

Бедная Лиза

Произведение Николая Михайловича Карамзина под названием «Бедная Лиза» показывает пример неподдельной преданности. Елизавета – обыкновенная крестьянка, она очень благородна. Девушка полностью отдалась своей любви. Ее избранником был дворянин по имени Эраст. Он относился к этим отношениям очень просто, ему не было нужды до глубины чувств девушки. Поэтому ради собственной выгоды молодой человек без зазрений совести легко бросает девушку. Лиза переживает это очень болезненно, ее сердце разбито. В конечном итоге, крестьянка не может справиться со своими переживаниями и идет на самоубийство. Жизнь Эраста тоже не складывается, мало того, он чувствует огромный груз вины. Потому как из-за его предательства погибла ни в чем не виновная девушка, которая любила его без остатка. Она бы всё сделала, лишь бы быть с ним.

Личные проблемы

Самая больная тема для подростков — любовь. В то же время о ней интереснее всего писать. А уж сколько примеров можно привести! Любовь и романтические отношения — это еще одна проблема выбора. Сочинение заставляют писать, опираясь на собственные мысли, которые порой путаются и смешиваются. Рассмотрим, какие аргументы можно привести в данном контексте.

Сразу хочется вспомнить трагическую любовь Ромео и Джульетты в пьесе Шекспира. Непонимание со стороны родных и вражда кланов приводят к трагическим последствиям, хотя молодые искренне были влюблены и испытывали к друг другу только самые нежные и девственные чувства.

Прекрасный образец настоящих романтических отношений в рассказе Куприна «Гранатовый браслет». Прочитав это произведение, хочется верить, что любовь — это самое лучшее чувство, когда-либо возникавшее у человека. «Гранатовый браслет» — это ода молодым, гимн счастья и проза невинности.

Любовь иногда губительна. Этому в литературе есть свои аргументы. Проблема выбора предстала перед Анной Карениной в одноименном романе Л.Н. Толстого. Возникшие чувства к молодому офицеру Волконскому стали для нее губительны. Ради нового счастья женщина бросила преданного мужа и любимого сына. Она пожертвовала своим статусом, репутацией, положением в обществе. И что получила за это? Любовь и счастье или тоску и разочарование?

Проблемы выбора в человеческой жизни

Задумайтесь, как часто за день вам приходится решать вопросы, на которые есть два, а то и больше ответов? Сначала вы думаете о том, что поесть на завтрак, потом, как одеться в школу и какой дорогой туда идти. После уроков обычно задаетесь вопросом, делать уроки сейчас, или после гулянки? А пойти сегодня гулять с Машей или Колей? Все эти вопросы — это всего лишь незначительные ежедневные проблемы, с которыми вы наверняка справитесь легко.

Но в жизни есть выбор посерьезней. Рано или поздно, но вам придется думать о том, куда пойти учиться, где работать, как определить свой жизненный путь. Об этом нужно размышлять уже сейчас, на пороге взрослой жизни. Именно для этого учителя задают в школе читать произведения, анализировать их и делать выводы. Чтобы в дальнейшем вам было легче, основываясь на опыте других. Мы предлагаем рассмотреть вам, какая встречается в литературе проблема жизненного выбора. Аргументы приведем в качестве примеров.

▶▷▶▷ зависть сочинение аргументы

Интерфейс	Русский/Английский
Тип лицензия	Free
Кол-во просмотров	257
Кол-во загрузок	132 раз
Обновление:	13-09-2019

зависть сочинение аргументы — Проблема зависти — готовые аргументы и тезисы — Итоговое supersochruegevnutrennij-mir-i-sushhnost-cheloveka Cached Проблема зависти готовые аргументы для сочинения ЕГЭ Возможные тезисы: Зависть затмевает разум человека и толкает на необдуманные поступки Зависть опасна, она съедает человека изнутри Сочинение-рассуждение на тему Зависть wwwycilkacomarticlephp?id311 Cached Сочинение -рассуждение на тему Зависть Существует такое свойство человеческой натуры, как зависть Я понимаю ее как стремление заполучить то же самое, что есть у другого ОГЭ 153 9 класс Сочинение на тему ЗАВИСТЬ По Л Куклину tvoryinfosochineniya-po-russkomuindexphpso Cached И мне кажется, что она не может быть белой или чёрной Зависть всегда черна Вариант 2 Зависть это чувство, при котором человек испытывает муки от того, что кто-то успешнее его Сочинение-рассуждение на тему Зависть Экзаменационные ege-essayrusochinenie-rassuzhdenie-na-temu-zavist Cached Сочинение -рассуждение на тему Зависть Существует такое свойство человеческой натуры, как зависть Я понимаю ее как стремление заполучить то же самое, что есть у другого Зависть Сочинения-рассуждения school-essayruzavisthtml Cached Сочинение -рассуждение Бесспорно, один из наиболее плохих человеческих качеств это зависть , те ревностное отношение к достояниям и достижениям других людей Сочинение на тему Что такое зависть Сочинение и анализ wwwlang-litru201603chto-takoe-zavisthtml Cached Сочинение Что такое зависть Все люди рано или поздно сталкиваются с этим чувством Завистью Зависть может быть черной, а может быть белой, но я считаю, что это не очень хорошее чувство и Зависть сочинение — schoolessayru schoolessayruzavist-sochinenie Cached Сочинение на тему Зависть Бесспорно, один из наиболее плохих человеческих качеств это зависть , т е ревностное отношение к достояниям и достижениям других людей Что такое зависть? Сочинение ОГЭ по Л Куклину — Сочинения vopvetrunewschto_takoe_zavist_sochinenie_ogeh Cached Что такое зависть ? Сочинение ОГЭ по тексту Л Куклина, сочинение ,рассуждение,по тексту,ОГЭ,)Одноклассники возвращались домой из школы Русский язык: Литературные аргументы для ЕГЭ часть C lingvotekablogspotcom201409chtml Cached Черная зависть к таланту в результате свела его в могилу Из-за стремления к наживе Чартков сначала лишился таланта, потом радости бытия, а затем и самой жизни iv Проблема жадности: аргументы Аргументы по русскому языку к сочинению ЕГЭ bugaganetruegerusbank-argumentov Cached Чтобы сохранить (скачать) аргументы этой страницы, нажмите CtrlS Сочинение по русскому языку (ЕГЭ), шаблоны Правильные ударения в словах, как правильно ставить Promotional Results For You Free Download Mozilla Firefox Web Browser wwwmozillaorg Download Firefox — the faster, smarter, easier way to browse the web and all of 1 2 3 4 5 Next 27,600

Белая же зависть позитивная, часто она подталкивает человека к самосовершенствованию, дальнейшему ра
звитию. Litra.RU:: Умение не завидовать (на примерах из русской классической литературы) 11 класс Сочинения на свободную тему. Запишите тему сочинения Зависть не порок?. Как вы поняли, в истории чело
чинения на свободную тему. Запишите тему сочинения Зависть не порок?. Как вы поняли, в истории человечества сложились два противоположных отношения к зависти. Доказательства (аргументы): а) б) 3. Запишите тему сочинения Зависть не порок?. Как вы поняли, в истории человечества сложились два противоположных отношения к зависти. Доказательства (аргументы): а) б) 3. 46 небольших эссе обо всем: о карьеризме, интеллигентности, воспитанности, жадности, умении спорить с достоинством Как несложно создать аргумент, поработав с этой книгой Лихачева, продемонстрирую на примере: quot;Д. С. Лихачев В письмах о добром и прекрасном называет зависть ужасным чувством, от которого страдает прежде всего тот… Тема указана в заглавии Про зависть, причем Д.С. Лихачев использует разговорную предложную форму про. Излагать собственную позицию с привлечением нескольких (2) аргументов. …самовоспитания Проблема чести и совести Философские проблемы Проблема добра и зла Проблема истины и лжи Проблема жизни и смерти Проблема жизнелюбия Проблема поиска смысла жизни правды Проблема жадности Проблема зависти… Скачать сочинение Версия для печати. Но людская зависть и злоба разводятих. Мастер попадает в больницу для душевнобольных, Маргарита возвращается к нелюбимому мужу. В 1415 лет для подростков решение морально-этических проблем является актуальным: в этом возрасте они особо чувственно реагируют на негативные поступки, слова, эмоции. Как показал проведённый урок, предложенная тема пробудила в ребятах живой интерес. Они охотно вступали в дискуссию, старались быть предельно убедительными в своих аргументах…. Страсть, сжигающая душу Сальери (Моцарт и Сальери), зависть. Сальери глубоко, Готовое сочинение на тему: Зависть и талант в трагедии Пушкина Моцарт и Сальери.

предложенная тема пробудила в ребятах живой интерес. Они охотно вступали в дискуссию

умении спорить с достоинством Как несложно создать аргумент

потом радости бытия
smarter
что она не может быть белой или чёрной Зависть всегда черна Вариант 2 Зависть это чувство

Нажмите здесь , если переадресация не будет выполнена в течение нескольких секунд зависть сочинение аргументы Поиск в Все Картинки Ещё Видео Новости Покупки Карты Книги Все продукты Проблема зависти готовые аргументы и тезисы Итоговое supersochruiproblemazavistihtml янв Аргументы для сочинения ЕГЭ о проблемах, которые влечет за собой обычная зависть Сочинение на тему Зависть ЕГЭ по литературе kritikarupagephp?id апр Сочинение на тему Зависть по автора ЕГЭ по литературе также есть краткое содержание Сочинение рассуждение на тему Что такое зависть Сочинение рассуждение на тему Что такое зависть ? подтверждающих Ваши рассуждения один пример аргумент приведите из Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком Аргументы для сочинения ЕГЭ по русскому языку russiantutorru?page_id Аргументация своего мнения по выбранной проблеме одна из важнейших задач при написании Сочинение на тему Зависть Что такое зависть sochiniteruzavistklassege Зависть это одно из самых плохих качеств человека Она непременно губит личность, доброту и мировоззрение примеры зависти в литературных произведениях Рейтинг , голосов дек Мачеха изза зависти пыталась погубить молодую царевнуКоролевич Елисей спас царевну,его Аргументы по русскому языку к сочинению ЕГЭ Банк аргументов из художественной и публицистической литературы Советы по использованию аргументов из Зависть Сочинения рассуждения SchoolEssayru апр Сочинение рассуждение Бесспорно, один из наиболее плохих человеческих качеств это Аргументы ОГЭ Копилка Русский язык Шпаргалки ОГЭ по Аргументы ОГЭ Копилка, аргументы ,огэ,гиа,русский, сочинение ,подготовка, как писать,аргументация,дружба Литературные аргументы для ЕГЭ часть C Русский язык lingvotekablogspotcomchtml? сен Здравствуйте Эти аргументы мы подбирали с сыном, когда я помогала ему подготовиться к ЕГЭ Сочинение рассуждение на тему Зависть ycilkacomarticlephp?id Из зависти человек делает массу дурных поступков лжет, строит козни ЭТИ ТРУДНЫЕ АРГУМЕНТЫ Еще раз об аргументах для капканыегэрфetitrudnye что в процессе написания сочинения очень сложно подобрать необходимые аргументы небольших рассказиков, которые подарят аргументы и о любви, и о зависти , и о милосердии Какие аргументы из русской литературы можно привести к сочинению Пользователь Елена Колесникова задал вопрос в категории Другие предметы и получил на него ответ Зависть не порок? Почему мы реагируем на успехи АиФ июн Великие умы человечества в один голос твердили о том, что зависть порок и последнее из зол ОГЭ РУССКИЙ ЯЗЫК Задание Эссе ЕГЭ esseegeruогэрусскийязыкзадание РУССКИЙ ЯЗЫК Задание Определения понятий Безответственность, жадность, зависть , замкнутость, лень Сочинение на тему Зависть класс ОГЭ Самое неприятное чувство, которое может преследовать человека, хоть раз в жизни, это зависть Именно изза Аргументы к сочинению ЕГЭ банк аргументов ruMozgru авг Аргументы к сочинению ЕГЭ помогут вам иметь собственное понимание Проблема зависти Сочинение рассуждение в формате ЕГЭ Инфоурок сен Автор говорит о том, что зависть губительное чувство, которое На ряд аргументов пр , Подготовка к написанию сочинения рассуждения wwwopenclassrunode июн Аргументы Вывод Из всех страстей зависть самая отвратительная Под именем Тезисы по всем направлениям итогового сочинения Блог сен Месть Причины мести обида, зависть и тд Искусство и ремесло аргументы к сочинению Литература для аргументов к сочинению ОГЭ ЕГЭ окт Литература для аргументов к сочинению ОГЭ ОГЭ гиа по русскому Зависть Библейская Текст ОГЭ Ю Трифонов Тема зависть , нравственный мар Ю Трифонов О зависти , о нравственном выборе Проблемы и аргументы к сочинению ЕГЭ из Писем о добром и прекрасном ДС Лихачева Письмо пятнадцатое ПРОБЛЕМА ЗАВИСТИ Теория справедливости Сначала мы рассуждаем так, будто нет никакой проблемы зависти и особых психологии; а затем, утвердившись Что такое Зависть ? Сочинение рассуждение ОГЭ Школа и ВУЗ Скачать бесплатно аргументы из литературы для сочинения на экзамене Задание на PDF Аргументы к сочинению егэ о зависти СКАЧАТЬ detcycjappua detcycjappuapdf СКАЧАТЬ Аргументы к сочинению егэ о зависти PDF бесплатно или читать онлайн на планшете и смартфоне Герой жалел о случившемся, и это PDF Аргументы зависть сочинение СКАЧАТЬ diafeeycppua diafeeycppuapdf СКАЧАТЬ Аргументы зависть сочинение PDF бесплатно или читать онлайн на планшете и смартфоне Аргументы зависть сочинение PDF СКАЧАТЬ Какую роль играет зависть в наше время? школьное sochinyashkarukakuyur Зависть зло, в ней нет ничего благородного, она ведёт человека к низости , Понравилось сочинение ? PDF Примеры из литературы про зависть СКАЧАТЬ niiceapbppua niiceapbppuapdf СКАЧАТЬ Примеры из литературы про зависть PDF бесплатно или читать онлайн Аргументы из литературы для сочинения Что такое дружба Аргументы к сочинению по проблеме природы literasu literasuproblemofthenatureof Подробности Категория Аргументы к сочинению В его природе нет зла, нет зависти Он добр и честен, Урок развития речи на тему Сочинение рассуждение на открытыйурокрфстатьи Запишите тему сочинения Зависть не порок? Как вы поняли, в Доказательства аргументы а б что такое зависть сочинение с аргументами завист что такое зависть сочинение с аргументами аргумент егэ итоговое сочинение пересказ не пересказ , что такое зависть сочинение с аргументами Месть и великодушие аргументы для итогового сочинения ctegeinfoargumentyipo сен Всё об итоговом сочинении в класс темы, Месть Причины мести обида, зависть и тд Методическая разработка по русскому языку класс по июн Часть С Сочинение по тексту ССоловейчика О роскоши мнение по проблеме с привлечением нескольких аргументов Задание Зависть никогда не знает праздника PDF Цели Познакомить учащихся со ст wwwgimnazistrulesson Провести мозговой штурм по подготовке к написанию сочинения комментарий, и наличие двух аргументов Слайд Обратите вас, когда слышите слова зависть , завидовать? Подсказки для работы над сочинением Сайт сочинени Как ввести в сочинение аргументы ? Подумай над вопросом, можно делить зависть на чёрную и белую Сочинение на тему Что такое зависть Сочинение и langlitruchtotakoezavi мар Сочинение Что такое зависть Все люди рано или поздно сталкиваются с этим чувством ЛитературныеЛитературные аргументы к сочинению по янв Литературные аргументы к сочинению по книге ДЛихачева Письма о добром и прекрасном PDF Литература пример зависти СКАЧАТЬ scarhilebppua scarhilebppuapdf СКАЧАТЬ Литература пример зависти PDF бесплатно или читать онлайн на Аргументы к сочинению по проблеме природы гениальности человека Аргументы к ОГЭ по русскому языку часть Подготовка egeruargumentovkindexhtml Аргументы к ОГЭ по русскому языку часть Толкование слова понятия, явления, Аргументы справедливого человека быть беспристрастным, не оставлять места для зависти и споров Сочинения ЕГЭ по литературе Проблема зависти в Капитанской дочке Какие аргументы для wwwbolshoyvoprosru Проблема завести это проблема чести и долга Проблема вся заключается в том что оба героя не глупые и Сочинение Проблема зависти Сорока saeskanrusochinenieproblema май Зависть Что это такое?почему существует опасная боязнь зависти для любого человека? ЕГЭ русский язык Банк аргументов ФИЛОСОФСКИЕ окт Банк аргументов Зависть один из наиболее действенных элементов ненависти ЕГЭ Русский язык Литературные аргументы к заданию С ко Результат из Книги Е Соколовская Study Aids задания и ОГЭ Подготовка к сочинению рассуждению на моральноэтическую тему с опорой на Зависть Сочинение на тему sdamnaruzavist Прочитайте школьное сочинение на тему Зависть для всех классов школы по русскому языку и литературе Фестиваль педагогических идей Открытый урок Боргоякова evenkiaschoolruou_borgoyakova_ учащихся к написанию сочинения рассуждения по тексту ДСЛихачева Про зависть ;; развитие Аргументы Готовимся к итоговому сочинению Направление Месть и сен Готовимся к итоговому сочинению Месть Причины мести обида, зависть и тд Консультация учеников Аргументы для сочинений на ЕГЭ на основе анализа образов ЕГЭ Сочинение по литературе в декабре Аргумент literaturaegeruегэ сочинение по Аргумент по теме Искусство и ремесло НВ Появилась зависть к тем, кто пишет талантливо, раздражение Руководство типы эссе в английском языке и советы по их май К примеру, вы хотите написать эссе на тему Чем опасна зависть , В поддержку каждого тезиса нужно подобрать аргументы , то есть доказывающие их факты и примеры Конспект урока по русскому языку классКомплексная апр Просмотр фрагмента мультфильма О зависти Итак, вы Напишите сочинение рассуждение на тему Что такое зависть ? Второй аргумент из опыта или текста Проблема зависти аргументы егэ Электронная библиотека Сочинение на тему Проблема зависти примеры аргументов ЕГЭ по легенду о манкуртах совершенных проблемах зависти аргументы егэ Запросы, похожие на зависть сочинение аргументы зависть аргументы сочинение на тему зависть яд для сердца зависть в произведениях русской литературы любознательность аргументы из литературы одно из привычных наших чувств зависть сочинение егэ что такое зависть эссе на тему зависть класс примеры белой зависти в литературе След Войти Версия Поиска Мобильная Полная Конфиденциальность Условия Настройки Отзыв Справка

Белая же зависть позитивная, часто она подталкивает человека к самосовершенствованию, дальнейшему развитию. Litra.RU:: Умение не завидовать (на примерах из русской классической литературы) 11 класс Сочинения на свободную тему. Запишите тему сочинения Зависть не порок?. Как вы поняли, в истории человечества сложились два противоположных отношения к зависти. Доказательства (аргументы): а) б) 3. Запишите тему сочинения Зависть не порок?. Как вы поняли, в истории человечества сложились два противоположных отношения к зависти. Доказательства (аргументы): а) б) 3. 46 небольших эссе обо всем: о карьеризме, интеллигентности, воспитанности, жадности, умении спорить с достоинством Как несложно создать аргумент, поработав с этой книгой Лихачева, продемонстрирую на примере: quot;Д. С. Лихачев В письмах о добром и прекрасном называет зависть ужасным чувством, от которого страдает прежде всего тот… Тема указана в заглавии Про зависть, причем Д.С. Лихачев использует разговорную предложную форму про. Излагать собственную позицию с привлечением нескольких (2) аргументов. …самовоспитания Проблема чести и совести Философские проблемы Проблема добра и зла Проблема истины и лжи Проблема жизни и смерти Проблема жизнелюбия Проблема поиска смысла жизни правды Проблема жадности Проблема зависти… Скачать сочинение Версия для печати. Но людская зависть и злоба разводятих. Мастер попадает в больницу для душевнобольных, Маргарита возвращается к нелюбимому мужу. В 1415 лет для подростков решение морально-этических проблем является актуальным: в этом возрасте они особо чувственно реагируют на негативные поступки, слова, эмоции. Как показал проведённый урок, предложенная тема пробудила в ребятах живой интерес. Они охотно вступали в дискуссию, старались быть предельно убедительными в своих аргументах…. Страсть, сжигающая душу Сальери (Моцарт и Сальери), зависть. Сальери глубоко, Готовое сочинение на тему: Зависть и талант в трагедии Пушкина Моцарт и Сальери.

Сочинение на тему Гениальность рассуждение

Вариант 2

Вариант 3

Сочинение про Гениальность

Также читают:

Картинка к сочинению Гениальность

Марио Варгас Льоса — Почему именно литература?

Со мной часто случалось, на книжных ярмарках или в книжных магазинах, когда ко мне подходил джентльмен и просил у меня подпись. «Это для моей жены, моей маленькой дочери или моей матери», — объясняет он. «Она прекрасный читатель и любит литературу». Сразу спрашиваю: «А вы что? Не любите читать?» Ответ почти всегда один: «Конечно, я люблю читать, но я очень занятой человек». Я слышал это объяснение десятки раз: у этого человека и многих тысяч людей, подобных ему, так много важных дел, так много обязательств, так много обязанностей в жизни, что они не могут тратить свое драгоценное время, похороненное в романе, книге поэзии или литературного эссе в течение многих часов.Согласно этой широко распространенной концепции, литература — это незаменимое занятие, без сомнения высокое и полезное для воспитания чувствительности и хороших манер, но, по сути, развлечение, украшение, которое могут себе позволить только люди, у которых есть время для отдыха. Это что-то среднее между спортом, кино, игрой в бридж или шахматами; и ею можно без колебаний пожертвовать, если «расставить приоритеты» по задачам и обязанностям, которые необходимы в жизненной борьбе.

Кажется очевидным, что литература все больше становится женским занятием.В книжных магазинах, на конференциях или публичных чтениях писателей и даже на гуманитарных факультетах университетов женщин явно больше, чем мужчин. Традиционно приводится объяснение, что женщины среднего класса читают больше, потому что они работают меньше часов, чем мужчины, и поэтому многие из них считают, что они могут легче, чем мужчины, оправдать то время, которое они посвящают фантазиям и иллюзиям. У меня в некоторой степени аллергия на объяснения, которые делят мужчин и женщин на замороженные категории и приписывают каждому полу его характерные достоинства и недостатки; но нет сомнений в том, что читателей литературы становится все меньше и меньше, и что среди спасительного остатка читателей преобладают женщины.

Так почти везде. В Испании, например, недавний опрос, организованный Всеобщим обществом испанских писателей, показал, что половина населения этой страны никогда не читала книг. Опрос также показал, что в меньшинстве, которое все же читает, число женщин, которые признались в чтении, превышает число мужчин на 6,2 процента, и эта разница, похоже, увеличивается. Я счастлив за этих женщин, но мне жаль этих мужчин и миллионы людей, которые умели читать, но решили не читать.

Они заслуживают мою жалость не только потому, что не осознают того удовольствия, которого им не хватает, но и потому, что я убежден, что общество без литературы или общество, в котором литература была низведена — как некий скрытый порок — На периферии социальной и личной жизни, превратившейся в нечто вроде сектантского культа, общество обречено стать духовно варварским и даже поставить под угрозу свою свободу. Я хочу предложить несколько аргументов против идеи литературы как роскошного времяпрепровождения и в пользу того, чтобы рассматривать ее как одно из важнейших и необходимых умственных занятий, незаменимую деятельность для формирования граждан в современном и демократическом обществе. , общество свободных людей.

Мы живем в эпоху специализации знаний благодаря колоссальному развитию науки и технологий и, как следствие, дроблению знаний на бесчисленные участки и отсеки. Эта культурная тенденция, скорее всего, усилится в ближайшие годы. Безусловно, специализация дает много преимуществ. Это позволяет глубже исследовать и больше экспериментировать; это двигатель прогресса. Однако это также имеет негативные последствия, поскольку устраняет те общие интеллектуальные и культурные черты, которые позволяют мужчинам и женщинам сосуществовать, общаться, испытывать чувство солидарности.Специализация ведет к непониманию общества, к разделению людей на гетто техников и специалистов. Специализация знаний требует специализированных языков и все более загадочных кодов, поскольку информация становится все более и более конкретной и разделенной. Это тот партикуляризм и разделение, против которых нас предостерегала старая пословица: не сосредотачивайтесь слишком много на ветке или листе, чтобы не забыть, что они являются частью дерева, или слишком много на дереве, чтобы вы не забыли, что это часть леса.Осознание существования леса создает чувство общности, чувство принадлежности, которое связывает общество воедино и не дает ему распасться на мириады солипсистских особенностей. Солипсизм наций и отдельных людей порождает паранойю и бред, искажения реальности, которые порождают ненависть, войны и даже геноцид.

В наше время наука и техника не могут играть интегрирующую роль именно из-за бесконечного богатства знаний и скорости их эволюции, которые привели к специализации и ее неясности.Но литература была и будет оставаться, пока существует, одним из общих знаменателей человеческого опыта, посредством которого люди могут узнавать себя и общаться друг с другом, независимо от того, насколько различны их профессии, их жизненные планы, их географическое и культурное положение, их личные обстоятельства. Это позволило людям, во всех особенностях их жизни, выйти за пределы истории: как читатели Сервантеса, Шекспира, Данте и Толстого, мы понимаем друг друга в пространстве и времени и чувствуем себя членами одного вида, потому что В произведениях, созданных этими писателями, мы узнаем, что мы разделяем как человеческие существа, что остается общим для всех нас, несмотря на широкий спектр различий, которые нас разделяют.Ничто лучше не защищает человека от глупости предрассудков, расизма, религиозного или политического сектантства и исключительного национализма, чем эта истина, которая неизменно появляется в великой литературе: что мужчины и женщины всех наций и мест по сути равны и что только несправедливость сеет среди них дискриминация, страх и эксплуатация.

Ничто не учит нас лучше, чем литература, видеть в этнических и культурных различиях богатство человеческого наследия и ценить эти различия как проявление многогранного творческого потенциала человечества.Читать хорошую литературу, конечно, доставляет удовольствие; но это также опыт познания того, что и как мы есть, в нашей человеческой целостности и нашем человеческом несовершенстве, с нашими действиями, нашими мечтами и нашими призраками, в одиночку и в отношениях, которые связывают нас с другими, в нашем общественном имидже и в тайные уголки нашего сознания.

Эта сложная сумма противоречивых истин — как называл их Исайя Берлин — составляет саму сущность человеческого существования. В современном мире это всеобъемлющее и живое знание о человеке можно найти только в литературе.Даже другие отрасли гуманитарных наук — ни философия, ни история, ни искусство, ни тем более социальные науки — не смогли сохранить это интегрирующее видение, этот универсализирующий дискурс. Гуманитарные науки тоже поддались злокачественному разделению и разделению знаний, изолируя себя во все более сегментированных и технических секторах, идеи и словари которых лежат за пределами досягаемости обычных женщин и мужчин. Некоторые критики и теоретики даже хотели бы превратить литературу в науку.Но этого никогда не произойдет, потому что художественная литература не существует, чтобы исследовать только одну область опыта. Он существует для того, чтобы обогатить посредством воображения всю человеческую жизнь, которую нельзя расчленить, расчленить или свести к серии схем или формул, не исчезнув. В этом смысл наблюдения Пруста о том, что «настоящая жизнь, наконец просветленная и открытая, единственная полностью прожитая жизнь — это литература». Он не преувеличивал и выражал не только свою любовь к своему призванию.Он выдвигал конкретное предположение, что благодаря литературе жизнь лучше понимается и лучше проживается; и что для того, чтобы жить более полной жизнью, необходимо проживать ее и делиться ею с другими.

Братская связь, которую литература устанавливает среди людей, заставляя их вступать в диалог и заставляя их осознавать общее происхождение и общую цель, преодолевает все временные барьеры. Литература переносит нас в прошлое и связывает с теми, кто в прошлые эпохи замышлял, наслаждался и мечтал с помощью тех текстов, которые дошли до нас, текстов, которые теперь позволяют нам также наслаждаться и мечтать.Это чувство принадлежности к коллективному человеческому опыту во времени и пространстве является высшим достижением культуры, и ничто не способствует ее обновлению в каждом поколении больше, чем литература.

Борхеса всегда раздражали, когда его спрашивали: «Что толку в литературе?» Ему это показалось глупым вопросом, на который он ответил бы: «Никто не станет спрашивать, что толку в песне канарейки или красивом закате». Если такие прекрасные вещи существуют, и если благодаря им жизнь хоть на мгновение становится менее уродливой и менее печальной, разве не мелочно искать практические оправдания? Но вопрос хороший.Ведь романы и стихи не похожи на пение птиц или зрелище заходящего за горизонт солнца, потому что они созданы не случайно или природой. Это человеческие создания, и поэтому правомерно спросить, как и почему они пришли в мир, какова их цель и почему они существуют так долго.

Литературные произведения рождаются бесформенными призраками в интимной близости сознания писателя, проецируются в него объединенной силой бессознательного и чувствительностью писателя к окружающему миру и эмоциями писателя; и именно этим вещам поэт или рассказчик в борьбе со словами постепенно придает форму, тело, движение, ритм, гармонию и жизнь.Конечно, искусственная жизнь, воображаемая жизнь, жизнь, состоящая из языка, — тем не менее, мужчины и женщины ищут эту искусственную жизнь, некоторые часто, другие время от времени, потому что реальная жизнь им не подходит и неспособна предложить им то, что они хотят. Литература не возникает благодаря работе отдельного человека. Он существует только тогда, когда его принимают другие и становятся частью общественной жизни — когда он становится, благодаря чтению, общим опытом.

Одно из первых положительных эффектов происходит на уровне языка.Сообщество без письменной литературы выражает себя с меньшей точностью, с меньшим разнообразием нюансов и с меньшей ясностью, чем сообщество, чей главный инструмент коммуникации — слово — культивировался и совершенствовался с помощью литературных текстов. Человечество без чтения. не тронутый литературой, будет напоминать сообщество глухонемых и афазиков, страдающих огромными проблемами общения из-за его грубого и рудиментарного языка. Это верно и для частных лиц.Человек, который не читает, или мало читает, или читает только мусор, является человеком с ограниченными возможностями: он может много говорить, но мало что говорит, потому что его словарный запас недостаточен для самовыражения.

Это не только словесное ограничение. Это также ограничение интеллекта и воображения. Это бедность мысли по той простой причине, что идеи, концепции, с помощью которых мы постигаем секреты нашего состояния, не существуют отдельно от слов. Мы учимся говорить правильно — и глубоко, строго и тонко — из хорошей литературы, и только из хорошей литературы.Никакая другая дисциплина или отрасль искусства не может заменить литературу в создании языка, на котором люди должны общаться. Хорошо говорить, иметь в своем распоряжении богатый и разнообразный язык, уметь находить подходящее выражение для каждой идеи и каждой эмоции, которые мы хотим передать, — значит быть лучше подготовленным думать, учить, учиться, разговаривать, а также фантазировать, мечтать, чувствовать. Тайным образом слова отражаются во всех наших действиях, даже в тех действиях, которые кажутся далекими от языка.И по мере того, как язык развивался благодаря литературе и достиг высокого уровня утонченности и манер, он увеличивал возможности человеческого удовольствия.

Литература даже придала любви и желанию, а самому сексуальному акту статус художественного творчества. Без литературы не было бы эротики. Любовь и удовольствие были бы беднее, им не хватало бы утонченности и изысканности, они не смогли бы достичь той интенсивности, которую предлагает литературная фантазия. Вряд ли будет преувеличением сказать, что пара, прочитавшая Гарсиласо, Петрарку, Гонгору или Бодлера, ценит удовольствие и испытывает удовольствие больше, чем неграмотных людей, которых мыльные оперы сделали идиотами.В безграмотном мире любовь и желание не будут отличаться от того, что удовлетворяет животных, и не превзойдут грубое исполнение элементарных инстинктов.

Аудиовизуальные средства массовой информации также не способны заменить литературу в этой задаче обучения людей использованию с уверенностью и мастерством необычайно богатых возможностей, которые охватывает язык. Напротив, аудиовизуальные средства массовой информации склонны относить слова к второстепенному уровню по сравнению с изображениями, которые являются изначальным языком этих средств массовой информации, и ограничивать язык его устным выражением до необходимого минимума, далекого от его письменного измерения.Определить фильм или телепрограмму как «литературную» — это элегантный способ сказать, что это скучно. По этой причине литературные программы по радио или телевидению редко захватывают публику. Насколько мне известно, единственным исключением из этого правила была программа Бернара Пиво «Апострофы» во Франции. И это наводит меня на мысль, что не только литература необходима для полного знания и полного владения языком, но ее судьба также неразрывно связана с судьбой книги, того промышленного продукта, который многие теперь объявляют устаревшим.

Это подводит меня к Биллу Гейтсу. Не так давно он был в Мадриде и посетил Королевскую испанскую академию, которая создала совместное предприятие с Microsoft. Среди прочего, Гейтс заверил членов Академии, что он лично гарантирует, что буква «-» никогда не будет удалена из компьютерного программного обеспечения — обещание, которое позволило 400 миллионам испаноязычных на пяти континентах вздохнуть с облегчением. поскольку изгнание такого важного письма из киберпространства создало бы колоссальные проблемы.Однако сразу же после того, как он любезно уступил испанскому языку, Гейтс, прежде чем даже покинуть помещение Академии, заявил на пресс-конференции, что он рассчитывает достичь своей высшей цели до своей смерти. По его словам, эта цель — положить конец бумаге, а затем и книгам.

По его мнению, книги — анахроничные объекты. Гейтс утверждал, что компьютерные экраны способны заменить бумагу во всех функциях, которые до сих пор выполняла бумага. Он также настаивал на том, что, помимо того, что компьютеры менее обременительны, они занимают меньше места и их легче транспортировать; а также то, что передача новостей и литературы этими электронными средствами массовой информации, а не газетами и книгами, будет иметь экологическое преимущество, так как остановит уничтожение лесов, катаклизм, который является следствием бумажной промышленности.Люди будут продолжать читать, заверил Гейтс своих слушателей, но они будут читать на экранах компьютеров, и, следовательно, в окружающей среде будет больше хлорофилла.

Я не присутствовал на небольшой беседе Гейтса; Эти подробности я узнал из прессы. Если бы я был там, я бы освистал Гейтса за то, что он бессовестно объявил о своем намерении отправить меня и моих коллег, писателей книг, прямо к линии безработицы. И я бы решительно оспорил его анализ. Может ли экран действительно заменить книгу во всех ее аспектах? Я не так уверен.Я полностью осознаю ту огромную революцию, которую новые технологии, такие как Интернет, вызвали в области коммуникации и обмена информацией, и признаюсь, что Интернет ежедневно оказывает мне неоценимую помощь в моей работе; но моя благодарность за эти необычайные удобства не означает веры в то, что электронный экран может заменить бумагу или что чтение на компьютере может заменить литературное чтение. Это пропасть, которую я не могу преодолеть. Я не могу согласиться с идеей, что нефункциональный или непрагматический акт чтения, не ищущий ни информации, ни полезного и немедленного общения, может объединить на экране компьютера сны и удовольствия от слов с таким же ощущением близости, такая же умственная концентрация и духовная изоляция, которых можно достичь, читая книгу.

Возможно, это предубеждение, возникшее из-за отсутствия практики и из-за долгой ассоциации литературы с книгами и бумагой. Но даже при том, что мне нравится серфить в Интернете в поисках мировых новостей, я никогда не подошел бы к экрану, чтобы прочитать стихотворение Гонгоры, роман Онетти или эссе Паза, потому что я уверен, что эффект от такого чтения будет не быть таким же. Я убежден, хотя и не могу этого доказать, что с исчезновением книги литературе будет нанесен серьезный удар, даже смертельный.Термин «литература», конечно, никуда не денется. Тем не менее, его почти наверняка использовали для обозначения текста, столь же далекого от того, что мы понимаем под литературой сегодня, как мыльные оперы от трагедий Софокла и Шекспира.

Есть еще одна причина отводить литературе важное место в жизни народов. Без этого критический ум, который является настоящим двигателем исторических изменений и лучшим защитником свободы, понес бы невосполнимую утрату. Это потому, что вся хорошая литература радикальна и ставит радикальные вопросы о мире, в котором мы живем.Во всех великих литературных текстах, часто даже без ведома авторов, присутствует крамольная наклонность.

Литература ничего не говорит тем людям, которые довольны своей судьбой, довольны жизнью, которой они живут сейчас. Литература — пища мятежного духа, пропагандистка несоответствий, прибежище для тех, у кого в жизни слишком много или слишком мало. В литературе ищут убежища, чтобы не быть несчастным и не быть неполным. Прокатиться вместе с тощим Росинантом и растерянным Рыцарем по полям Ла-Манчи, плыть по морям на спине кита с капитаном Ахабом, пить мышьяк с Эммой Бовари, стать насекомым с Грегором Замсой: все это пути что мы изобрели, чтобы избавиться от заблуждений и навязываний этой несправедливой жизни, жизни, которая заставляет нас всегда быть одним и тем же человеком, когда мы хотим быть разными людьми, чтобы удовлетворить множество желаний, которыми мы обладаем.

Литература только на мгновение умиротворяет эту жизненно важную неудовлетворенность — но в этот чудесный момент, в этом временном приостановлении жизни литературная иллюзия поднимает и уносит нас за пределы истории, и мы становимся гражданами вневременной страны и, таким образом, бессмертными. Мы становимся более интенсивными, богаче, сложнее, счастливее и яснее, чем в ограниченном распорядке обычной жизни. Когда мы закрываем книгу и отказываемся от художественной литературы, мы возвращаемся к реальному существованию и сравниваем его с великолепной землей, которую мы только что покинули.Какое разочарование нас ждет! Однако нас также ждет грандиозное осознание, а именно, что фантазийная жизнь романа лучше — прекраснее и разнообразнее, понятнее и совершеннее — чем жизнь, которой мы живем в бодрствующем состоянии, жизнь, обусловленная ограничениями и ограничениями. скука нашего состояния. Таким образом, хорошая литература, настоящая литература, всегда подрывная, непокорная, мятежная: вызов тому, что существует.

Как мы могли не чувствовать себя обманутыми после прочтения «Войны и мира» или «Воспоминания о прошлом» и возвращения в наш мир незначительных деталей, границ и запретов, которые подстерегают повсюду и с каждым шагом разрушают наши иллюзии? Даже больше, чем необходимость поддерживать преемственность культуры и обогащать язык, величайший вклад литературы в человеческий прогресс, возможно, состоит в том, чтобы напоминать нам (в большинстве случаев без намерения), что мир устроен плохо; и что те, кто утверждает обратное, сильные и удачливые, лгут; и что мир можно улучшить и сделать более похожим на миры, которые наше воображение и наш язык способны создать.В свободном и демократическом обществе должны быть ответственные и критически настроенные граждане, осознающие необходимость постоянно изучать мир, в котором мы живем, и пытаться, даже если это становится все более и более невыполнимой задачей, сделать его более похожим на мир, который мы хотели бы населять. И нет лучшего средства вызвать недовольство существованием, чем чтение хорошей литературы; Нет лучших средств для формирования критически настроенных и независимых граждан, которыми не будут манипулировать те, кто ими управляет, и которые наделены постоянной духовной подвижностью и ярким воображением.

Тем не менее, называть литературу крамольной, потому что она делает сознание читателя более чувствительным к несовершенствам мира, не означает — как церкви и правительства, кажется, думают, что это означает, когда они устанавливают цензуру, — что литературные тексты вызовут немедленные социальные потрясения или ускорят их развитие. революции. Социальные и политические эффекты стихотворения, пьесы или романа невозможно предвидеть, потому что они не создаются коллективно или не переживаются коллективно. Они создаются отдельными людьми, и их читают люди, которые сильно различаются по выводам, которые они делают из своего письма и чтения.По этой причине сложно или даже невозможно установить точные закономерности. Более того, социальные последствия литературного произведения могут иметь мало общего с его эстетическим качеством. Посредственный роман Гарриет Бичер-Стоу, похоже, сыграл решающую роль в повышении общественного и политического осознания ужасов рабства в Соединенных Штатах. Тот факт, что эти эффекты из литературы трудно идентифицировать, не означает, что они не существуют. Важным моментом является то, что они являются следствием действий граждан, личности которых частично сформированы книгами.

Хорошая литература, временно снимая человеческое недовольство, на самом деле усиливает его, развивая критическое и нонконформистское отношение к жизни. Можно даже сказать, что литература делает людей более несчастными. Жить неудовлетворенным и воевать с существованием — значит искать то, чего может не быть, осуждать себя на бесполезные битвы, такие как битвы, в которых полковник Аурелиано Буэндиа вел в «Сто лет одиночества», прекрасно зная, что он проиграет. торговый центр.Все это может быть правдой. Но верно также и то, что без восстания против посредственности и убожества жизни мы все еще жили бы в первобытном состоянии, и история остановилась бы. Автономная личность не была бы создана, наука и технология не развивались бы, права человека не были бы признаны, свобода не существовала бы. Все это порождено несчастьем, актами неповиновения жизни, которая воспринимается как недостаточная или невыносимая. Для этого духа, который презирает жизнь, как она есть, и ищет с безумием Дон Кихота, чье безумие проистекает из чтения рыцарских романов, литература послужила большим стимулом.

Попробуем фантастическую историческую реконструкцию. Представим себе мир без литературы, человечество, которое не читало стихов или романов. В такой атрофированной цивилизации с ее скудным лексиконом, в котором стоны и обезьяноподобные жесты преобладали над словами, некоторых прилагательных не существовало бы. Эти прилагательные включают: донкихотский, кафкианский, раблезианский, оруэлловский, садистский и мазохистский — все термины литературного происхождения. Безусловно, у нас все еще будут безумные люди, жертвы паранойи и комплексов преследования, люди с необычными аппетитами и возмутительными эксцессами, а также двуногие, которым нравится причинять боль или получать ее.Но мы не научились бы видеть за этими крайностями поведения, запрещенными нормами нашей культуры, существенные характеристики человеческого состояния. Мы бы не открыли свои собственные качества, поскольку только таланты Сервантеса, Кафки, Рабле, Оруэлла, де Сада и Захер-Мазоха открыли нам их.

Когда появился роман «Дон Кихот де ла Манча», его первые читатели высмеяли этого экстравагантного мечтателя, а также остальных персонажей романа. Сегодня мы знаем, что настойчивое стремление кабальеро де ла тристе фигура видеть гигантов там, где были ветряные мельницы, и действовать таким, казалось бы, абсурдным способом, на самом деле является высшей формой щедрости и средством протеста против нищеты этого мира в мире. надежда изменить это.Сами наши представления об идеале и идеализме, столь благоухающие положительной моральной коннотацией, не были бы тем, чем они являются, не были бы ясными и уважаемыми ценностями, если бы они не были воплощены в главном герое романа посредством убедительной силы Гений Сервантеса. То же самое можно сказать и об этой маленькой и прагматичной женщине-Дон Кихоте, Эмме Бовари, которая страстно боролась за то, чтобы жить великолепной жизнью страсти и роскоши, которую она познала благодаря романам. Как бабочка, она подошла слишком близко к пламени и сгорела в огне.

Изобретения всех великих литературных творцов открывают нам глаза на неизвестные аспекты нашего собственного состояния. Они позволяют нам исследовать и более полно понять обычную человеческую бездну. Когда мы говорим «борхезианец», это слово немедленно вызывает в воображении отделение нашего разума от рационального порядка реальности и вступление в фантастическую вселенную, строгую и элегантную мысленную конструкцию, почти всегда лабиринтную и загадочную, пронизанную литературными отсылками и аллюзии, чьи особенности нам не чужды, потому что в них мы узнаем скрытые желания и сокровенные истины нашей собственной личности, которые сформировались только благодаря литературному творчеству Хорхе Луиса Борхеса.Слово «кафкианский» приходит на ум, как механизм фокусировки тех старых фотоаппаратов с их гармошками, каждый раз, когда мы, как беззащитные люди, чувствуем угрозу со стороны деспотических машин силы, которые причинили столько боли и несправедливости в современном мире. — авторитарные режимы, вертикальные партии, нетерпимые церкви, удушающие бюрократы. Без рассказов и романов того измученного еврея из Праги, который писал на немецком языке и всегда был начеку, мы не смогли бы понять бессильное чувство изолированной личности или ужас преследуемых и дискриминируемых меньшинств, с которыми сталкиваются с всеобъемлющими силами, которые могут сокрушить их и уничтожить, даже если приспешники даже не покажут свои лица.

Прилагательное «оруэлловский», двоюродный брат «кафкианского», дает голос ужасной тоске, ощущению крайней абсурдности, которое было порождено тоталитарными диктатурами двадцатого века, наиболее изощренными, жестокими и абсолютными диктатурами в мире. истории, в их контроле над действиями и психикой членов общества. В 1984 году Джордж Оруэлл в холодных и зловещих тонах описал человечество, подчиненное Большому Брату, абсолютному лорду, который с помощью эффективного сочетания террора и технологий устранил свободу, спонтанность и равенство и превратил общество в улей автоматов.В этом кошмарном мире язык также подчиняется власти и превратился в «новояз», очищенный от всякой выдумки и всякой субъективности, преобразованный в ряд банальностей, обеспечивающих рабство человека системе. Это правда, что зловещее пророчество 1984 года не сбылось, и тоталитарный коммунизм в Советском Союзе пошел по пути тоталитарного фашизма в Германии и других странах; и вскоре после этого он начал ухудшаться также в Китае, а также на анахроничных Кубе и Северной Корее.Но опасность никогда не рассеивается полностью, и слово «оруэлловское» продолжает описывать опасность и помогать нам ее понять.

Итак, нереальность литературы, литературная ложь также являются драгоценным средством познания самых скрытых человеческих реальностей. Истины, которые он раскрывает, не всегда лестны; а иногда наш образ, который появляется в зеркале романов и стихов, является образом монстра. Это случается, когда мы читаем об ужасающей сексуальной бойне, о которой фантазировал де Сад, или о темных рваных ранах и жестоких жертвах, которыми наполняются проклятые книги Захер-Мазоха и Батая.Иногда зрелище бывает настолько оскорбительным и жестоким, что становится неотразимым. Однако худшее на этих страницах — это не кровь, унижение и жалкая любовь к пыткам; худшее — открытие того, что это насилие и это излишество не чужды нам, что они являются глубокой частью человечества. Эти монстры, жаждущие проступка, прячутся в самых сокровенных уголках нашего существа; и из тени, в которой они живут, они ищут благоприятного случая, чтобы проявить себя, наложить власть необузданного желания, разрушающего рациональность, общность и даже существование.И не наука первой отважилась проникнуть в эти мрачные места человеческого разума и открыла разрушительный и саморазрушительный потенциал, который также формирует его. Это открытие сделала литература. Мир без литературы был бы частично слеп к этим ужасным глубинам, которые нам срочно нужно увидеть.

Нецивилизованный, варварский, лишенный чувствительности и грубости речи, невежественный и инстинктивный, неумелый в страсти и грубый в любви, этот мир без литературы, этот кошмар, который я описываю, будет иметь в качестве основных черт конформизм и всеобщую покорность человечество к власти.В этом смысле это тоже был бы чисто животный мир. Основные инстинкты будут определять повседневные практики жизни, характеризующейся борьбой за выживание, страхом перед неизвестным и удовлетворением физических потребностей. Для духа не было бы места. Более того, в этом мире сокрушительное однообразие жизни будет сопровождаться зловещей тенью пессимизма, ощущением, что человеческая жизнь — это то, чем она должна была быть, и что так будет всегда, и что никто и ничто не может ее изменить.

Когда кто-то представляет себе такой мир, у него возникает соблазн представить примитивов в набедренных повязках, небольшие магические религиозные общины, живущие на окраинах современности в Латинской Америке, Океании и Африке. Но я имею в виду другую неудачу. Кошмар, о котором я предупреждаю, является результатом не недостаточной разработки, а чрезмерной разработки. Как следствие технологий и нашего подчинения им, мы можем представить будущее общество, полное компьютерных экранов и динамиков, без книг, или общество, в котором книги — то есть литературные произведения — стали тем, чем стала алхимия. эпоха физики: архаичное любопытство, практикуемое невротическим меньшинством в катакомбах медиа-цивилизации.Я боюсь, что этот кибернетический мир, несмотря на его процветание и мощь, его высокий уровень жизни и его научные достижения, будет глубоко нецивилизованным и совершенно бездушным — смирившееся человечество постлитературных автоматов, отрекшихся от свободы.

Очень маловероятно, конечно, что эта жуткая утопия когда-либо осуществится. Конец нашей истории, конец истории еще не написан и не предопределен. Кем мы станем, полностью зависит от нашего видения и нашей воли.Но если мы хотим избежать обеднения нашего воображения и исчезновения драгоценной неудовлетворенности, которая обостряет нашу чувствительность и учит говорить красноречиво и строго, а также ослабления нашей свободы, тогда мы должны действовать. Точнее, надо читать.

МАРИО ВАРГАС ЛЛОСА Новая книга «Пир козла» будет опубликована Farrar, Straus & Giroux в ноябре. Он профессор иберо-американской литературы и культуры Джорджтаунского университета.

Гений двусмысленности | Автор: Джон Гросс

Уильям Эмпсон; рисунок Дэвида Левина

Дэвид Левин

1.

Уильям Эмпсон был вундеркиндом. Он поступил в колледж Магдалины в Кембридже в 1925 году со стипендией в области математики: куратор колледжа считал его одним из лучших математиков, которых он когда-либо имел. Однако в 1928 году он перешел на английский язык под руководством И.А. Ричардса, и через год или два статья, которую он написал для Ричардса, когда он был еще студентом, превратилась в одну из величайших работ современной критики — Семь типов двусмысленности .

К тому времени он также сделал себе имя благодаря стихотворениям, которые начал публиковать в кембриджских журналах.Лучшие из них были не только многообещающими, но и полностью реализованными: поразительно умными, но с творческой смелостью, выходящей далеко за рамки простой пиротехники. На мгновение до появления Одена казалось, что он может оказаться самым одаренным английским поэтом грядущего поколения.

Он дожил до 80-х годов и продолжал писать стихи (хотя и с перерывами), пока ему не исполнилось тридцать; проза до конца. Но если бы он умер в 1930 году, когда ему было всего двадцать три года, его место среди считающихся писателей все еще было бы прочным.

Двухтомная биография Джона Хаффендена, первый том которой уже вышел, создавалась более двадцати лет. Хаффенден нашел бесчисленные источники (многие из них в Китае и Японии, где когда-то преподавал Эмпсон) и поговорил с сотнями выживших свидетелей (некоторые из них только вовремя). Он также редактировал стихи Эмпсона — его заметки — это величайший художественный подвиг — и несколько томов меньших произведений Эмпсона.

Первая часть биографии энергичная и гуманная, с тонким чувством как личных причуд Эмпсона, так и социальной среды, в которой он жил и работал.Одна очевидная проблема с книгой — это ее длина. Хаффендену требуется 570 страниц (и это не считая сотни страниц с подробными записями), чтобы довести своего человека до тридцати трех лет. По сравнению с этим многие крупные биографии более важных литературных деятелей — скажем, Джойса Ричарда Эллмана — выглядят как триумфы сжатия. Несомненно, можно было бы привести доводы в пользу включения практически всего, что есть у Хаффендена. Побочные вопросы часто бывают захватывающими; второстепенные детали имеют тенденцию к сплетням. Но жизнь коротка.Дело не столько в том, что читателям будет скучно, сколько в том, что потенциальных читателей может отпугнуть.

Хаффенден может справедливо заявить, что сам Эмпсон «очень любил биографические исследования». У него не было бы грузовика с теми критическими школами (по крайней мере, с одной из которых, «Новой критикой» 1940-х и 1950-х годов его часто ошибочно называли), которые считали, что для читателя личная история автора не имеет значения. Как указывает Хаффенден,

Вопреки почти всем современным критическим теориям — включая «Новую критику», «Деконструкцию», смерть автора и «привилегии» читателя — он дал окончательному тому, который должен был составить … заведомо провокационное название Использование Биография .

Связи между его работой и его жизнью часто были более тесными, чем можно было предположить, учитывая его репутацию отстраненного, аналитического, в первую очередь идейного человека. Одним из призовых экспонатов Хаффендена в этом отношении является «Юридическая фантастика», стихотворение, вдохновленное древним изречением, утверждающим, что землевладелец является законным владельцем всего, что находится на его земле, и всего, что находится под ней. В принципе, то есть он владеет огромным конусом пространства, начинающимся в центре Земли и расширяющимся к звездам — идея, которую Эмпсон продолжает развивать с помощью блестящей серии образов и тщеславия:

Ло говорит о коротких ставках мужчин.
Твоя хорошо огороженная недвижимость разума
Ни одна высокая квартира кочевого гражданина
Смотрит, или поезд уходит.
Ваши права распространяются в соответствии с вашим требованием и выше
Без ограничений; ваша собственная земля в раю и в аду;
Ваша часть земной поверхности и масса одинаковы,
Объем всего космоса, а также всех звезд.
Ваши права распространяются там, где встречаются все владельцы, в эксклюзивном конклаве Hell’s
Pointed….

Позже он описал стихотворение, написанное в 1928 году, когда ему было всего двадцать два года, как политическое, и так оно и есть, в своей сатире на стяжательство и социально разрешенное самоутверждение.(Сколько земли нужно человеку?) Это в равной степени можно назвать философским или метафизическим. (Человек — это существо, ограниченное в двух словах, которое считает себя королем бесконечного пространства.) Но что было бы трудно догадаться, так это то, что это также очень личное, что оно было основано на исключительно тщательно продуманном завещании, оставленном отцом Эмпсона, Йоркширский оруженосец, умерший, когда Эмпсону (младшему из четырех братьев и сестер) было девять лет, и стремился обеспечить своим детям и их потомкам долю в его имении на следующие двести лет.Он также был одержим возможностью того, что соседняя горнодобывающая компания может прокладывать туннели под его землей, и он беспокоился о сохранении будущих прав на добычу полезных ископаемых. Завещание было эксцентричным делом, которое создало много проблем для семьи, но Эмпсон сожалел об этом в основном из-за стяжательства и консервативных ценностей, которые оно закрепляло.

«Старушке», написанное ранее в том же году, в некоторой степени можно рассматривать как сопутствующее произведение. Речь идет о Лоре, матери Эмпсона.¹ Это давно известно; Несмотря на всю сложность стихотворения, ясно также, что оно воплощает двойное чувство расстояния и близости между матерью и сыном, которое в значительной степени передается через образы астрономии и космических путешествий:

Созревание — это все; ее на ее остывающей планете
Revere; не берусь считать ее напрасной.
Не спроецируйте ей снаряд, не планируйте и не управляйте им;
Боги крутые в свою очередь, на солнышке давно пережили….

Благоговение отнюдь не иронично.Поэт остается отделенным от старухи возрастом, мировоззрением и многим другим; в то же время он ясно показывает свое нежное восхищение и глубокое чувство близости к ней, которое он все еще испытывает. Эмпсон однажды написал о них двоих, обсуждая стихотворение, что «хотя и изолированы, мы разделяем систему, более близкую, чем великие умы в книгах».

Вам остается только гадать, какой на самом деле была Лора Эмпсон, и Хаффенден завершает картину. Ее семья была давним землевладельцем, серьезно интересовавшимся разработкой карьеров и углем.Она была сильной, красивой, элегантной в твидовом стиле, очень умелая хозяйка поместья, охотившаяся на лис, ходила в церковь. У нее был вспыльчивый характер, и чувствительному ребенку она, должно быть, часто казалась устрашающей. Но Эмпсон чувствовал, что может положиться на нее, и позже она поддержала его, когда он попал в беду в Кембридже. У нее тоже было чувство юмора: увидев его первую попытку создать бороду, когда он был студентом, она предложила ему 10 фунтов стерлингов, если он избавится от нее, и он согласился. (Жалко, что она не возобновила свое предложение позже, когда он отрастил одну из самых неудобных бород своего времени, беспорядочный придаток, который начинался ниже его подбородка и выглядел как фальшивая борода, которая соскользнула.)

Эмпсон провел свое раннее детство в мире, находящемся всего в одном удалении от мира Троллопа. Во всех своих более поздних воплощениях — богемном, радикальном, педагогическом — он никогда не терял уверенности истинного «джентльмена». Хаффенден отлично подходит для того, чтобы поэт учился в Винчестере, наиболее интеллектуально требовательной из английских государственных школ. По его словам, это получается примерно на две трети цивилизованным, на одну треть варварским (телесные наказания и все такое). Эмпсон дорожил цивилизованными элементами, и в дальнейшей жизни, спустя много времени после того, как он отказался от классовой этики государственной школы, он продолжал выражать благодарность за полученное образование.Его школьное прозвище было «Сова-Эмпсон»; его сообразительность была легко признана, хотя он не был признанной звездой своего года. ²

Во время работы Эмпсона в Винчестере он появился в школьной постановке Доктор Фауст , сыграв Робина-клоуна. Подсюжет, в котором появляется клоун, традиционно рассматривался как вариация на религиозную тему пьесы, насмешливый аналог нисходящего прогресса Фауста. Примерно через пятьдесят лет Эмпсон написал ревизионистское исследование пьесы Марлоу, в котором Робин представлен сочувствующим, даже героическим.Эмпсон утверждает, что персонаж Робина призван убедить нас в том, что Фауст, отважный герой эпохи Возрождения, не заслуживает проклятия, как и клоун. Кристофер Хоукс, сыгравший Фауста в постановке Винчестера, помог разыграть пьесу. Это говорит о том, что роль Эмпсона в роли Робина была типичной, поскольку Хоукс также дал понять, когда Хаффенден брал у него интервью, что он всегда думал об Эмпсоне в повседневной жизни как о «персонаже», который «знал, что он был чем-то вроде клоуна. , и действовал до этого.

Клоунада, часто усиленная алкоголем, — повторяющийся мотив в книге Хаффендена. Эмпсон был шутливым и непредсказуемым; его разговор шел под необычными углами, и у него была возможность попасть в фарс. Например, в свою первую ночь в Японии в 1931 году он оказался запертым в своем отеле, вломился в окно, не осознавая, что это часть железнодорожной станции по соседству, и оказался в ведре с водой, которое стояло рядом. чрезвычайные ситуации. Он также пренебрег обычными приличиями.Он мог предложить гостю чай в кружке, которую только что использовал для бритья.

Его литературные способности не проявлялись до конца второго года обучения в Кембридже, когда он впервые опубликовал стихотворение (под сильным влиянием Гертруды Стайн) в журнале колледжа. Но через несколько месяцев после этого он стал — сенсационным — как поэт, так и критик. Кембриджские главы Хаффендена отводят приоритетное место эволюции Семи типов двусмысленности и отношениям Эмпсона с И.А. Ричардса, которые были настолько близки, как предполагает легенда, как тогда, так и позже, но более сложными. Например, если Ричардс думал о поэзии как о средстве достижения гармонии, Эмпсон видел в ней выражение конфликта.

Годы Эмпсона в Кембридже были временем надежд; а в июне 1929 года он был избран в научную стипендию Магдалины. Затем, в течение нескольких недель, случилась катастрофа. Когда он переезжал в новую комнату, носильщик из колледжа обнаружил среди его багажа несколько противозачаточных средств. Новость быстро распространилась и вскоре дошла до донов.(Также ходили разговоры о том, что он развлекал женщину в своих комнатах поздно вечером.) Сейчас это кажется невероятным, но было созвано специальное собрание руководящего совета колледжа, чтобы обсудить его судьбу, с плачевными результатами. Все могло быть иначе, если бы Ричардс, находившийся в Китае, защищал его. Как бы то ни было, Эмпсон лишили стипендии, а его имя было вычеркнуто из учебников колледжа. Ему даже было запрещено — колледжи имели такую власть — продолжать жить в Кембридже.

В течение месяца или двух он вызвал достаточно презрения, чтобы оглянуться на это дело в замечательном стихотворении под названием «Предупреждение студентам», написанном с точностью до метра и с большой долей духа антипуританской сатиры Сэмюэля Батлера Худибрас :

Помните, для чего нужен носильщик;
Он слышит ad portam у двери;
Он носит ( portat ), как ему положено
(Доны любят латинский каламбур с портвейном)
Все сказки и все волнующие буквы
Прямо к советам своих лучших игроков
(Не то чтобы он так волновал;
Но это его долг, и он будет).

Речь идет, конечно, о французских буквах. Шутка про портвейн переходит в каламбур про донов, пьющих портвейн, в книге Папы Dunciad , который обсуждается в книге Семь типов двусмысленности . Жизнерадостность Эмпсона впечатляет, но это не значит, что случившееся не было сильным ушибом.

Он был человеком сильных чувств. Враждебные критики его поэзии отвергли его как узко интеллектуального писателя или изобретателя головоломок.В применении к некоторым из его более слабых стихов такое суждение не кажется неправильным. Но в своих успешных он является мастером того, что он когда-то назвал (не в связи с его собственной работой) «певческой линией» — и строки не поют без страсти.

Он также был человеком беспокойных чувств. Многие из его ранних стихов — это любовные стихи, но любовь, которую они описывают, в основном разочарована или нереализована. Их основная тема, как он сам настаивал, — страх: «мальчик, как обычно, боится девочки»; и трудно не связать это с тем фактом, что, хотя его тянуло к женщинам, многие из его сексуальных или эротических отношений, по крайней мере, до тех пор, пока ему не исполнилось тридцать, были с мужчинами.Например, серия стихов «Письмо» («Письмо I», «Письмо 2» и т. Д.), Написанных в течение семи лет, была вдохновлена его тоской по симпатичному студенту Десмонду Ли, который был также любимым учеником Витгенштейна. В Лондоне, после того, как он покинул Кембридж, он попал под новое очарование друга по имени Кэрью Мередит, в которого он был влюблен, когда они оба были в Винчестере. В конце концов, он покинул Японию под облаком после того, как пьяный уехал к таксисту: мужчина пожаловался в полицию.

Между тем он много времени проводил на другой стороне улицы. Были связи с женщинами и в Кембридже, и в Лондоне. В Японии у него был роман с молодой женщиной по имени Хару, няней, работавшей на посла Германии. Об этом говорится в одном из его лучших стихотворений «Обад»:

.
За час до рассвета нас разбудило землетрясение.
Мой дом находился на скале. Вещь могла снимать с полок
стопки книг, разбивать бутылки в ряд.
Затем длинная пауза, а затем более сильная встряска.
Казалось, что лучше всего встать и уйти.

И это только начало стихотворения, в котором рассказывается о «Европе и ее страданиях», а затем возвращается история войны на Востоке, а затем двух влюбленных в Токио и их разлуки:

Скажите мне быстрее, что я потерял из-за этого,
Или скажите мне менее драматично, что они упускают
Кто не называет богом для хорошего броска,
Кто сказал, что после того, как два инопланетянина поцеловались
Это казалось лучшим, что было вверх и вперед.

Одна из женщин, в которую он влюбился в Лондоне, была студенткой-медиком, которая считала само собой разумеющимся, что он бисексуал: она не возражала, но их роман подошел к концу после того, что, как выяснилось, было любовью на одну ночь. . На самом деле бисексуальность была далеко не из легких вариантов. Эмпсону все еще приходилось бороться, по словам Хаффендена, «с демонами женоненавистничества в его собственной природе» — что могло бы показаться экстравагантной фразой, если бы не зловещий инцидент, произошедший в 1930 году. Поводом для этого была вечеринка, на которой он дал в честь публикации Семи типов неоднозначности .Кэрью Мередит и его жена Сибил были среди гостей; однажды вечером он попытался задушить Сибил, и вполне мог бы это сделать, если бы другой мужчина не вытащил его. Это был «ужасный опыт», — вспоминала она, когда Хаффенден разговаривал с ней шестьдесят лет спустя; и хотя к тому времени не осталось никого, кто мог бы подтвердить ее рассказ, он не видит причин сомневаться в этом. Предположительно, нападение было спровоцировано гомосексуальной ревностью. Но на работе трудно не заметить еще более тревожных переживаний.

В поэзии Эмпсона есть тоска, но есть и эстетическое наслаждение. Он очень чувственный поэт: когда он говорит нам, например, как он делает в стихотворении «Эта последняя боль», что «все те большие мечты, благодаря которым люди живут хорошо», являются иллюзией, он позволяет нам почувствовать томные влечения этих мечтаний одновременно. Это Эмпсон, который чему-то научился у Суинберна и Китса, а также у Милтона и Донна. И его критика тоже имеет вызывающую воспоминания силу, которая не получила должного внимания.

2.

Семь типов неоднозначности ворвалось в мир, в котором основной работой критика по-прежнему считалось восхваление и признательность. Демонстрируя превосходные утверждения вербального анализа, предполагается, что это принесло пользу ценителям раз и навсегда. Сам Эмпсон поддержал это убеждение чрезмерно процитированным отрывком в начале книги, в котором он сравнил критиков с собаками и разделил их на две категории: «те, кто просто борется с цветком красоты, и те, кто, менее континентальный, потом царапает его. вверх.«Я сам, должен признаться, — добавил он, — стремлюсь ко второму из этих классов».

Но идея о том, что между оценкой и анализом существует необходимая противоположность, ложна. Эмпсон также объявил в начале Seven Types , не менее уместно, что «я почти всегда буду брать стихи, которые мне нравятся, и с удовольствием писать об их достоинствах». Книга впечатляет, прежде всего, своим тонким анализом словесных эффектов — множественных значений, сжатых во фразе, или альтернативных возможностей, открываемых неопределенным синтаксисом.Но анализ сам по себе, лишенный стиля или воображения, может быть бесплодным делом, как показали слишком многие постэмпсоновские критики. Сам Эмпсон добавляет атмосферы и юмора; он характеризует и расширяет свой материал, а также анатомирует его. Выявив значение единственной строчки в Генрих V — «Поющие каменщики, строящие крыши из золота» — он переходит на страницу или около того того, что в своем роде является не менее прозой-поэзией (более уместный, более энергичный способ ) как любой фиолетовый патч в Walter Pater.Сравнение каменщиков и пчел, например:

Обе стороны наделены богатством и утонченностью, потому что желтый воск — это не позолота поверхности, даже такая, как в храме Соломона (построенном без звука молота [т. Е. Из раствора], хотя и в лучших пчелиных традициях). густо покрытые слоновой костью, но все они, как сама суть их труда, покрыты бледным эфирным и восхитительным золотом.

Обсуждая отрывок из «Моральных эссе» Папы , где поэт предвидит, что Природа возобновит свое господство над большим загородным имением —

Другой век увидит золотое ухо
Выкрой склон и кивнешь на партер

— он визуализирует, как кукуруза кивает на ветру на том, что когда-то было партером, пространством, занятым цветочными клумбами, «как герцогиня.«Герцогиня — его идея; она не является строго необходимой для его интерпретации, но имеет большое значение.

Те же самые творческие качества отличает его вторую книгу критики, Некоторые версии пастырского , во всяком случае, в большей степени. Между двумя книгами его внимание несколько сместилось. Семь типов в первую очередь касалась поэзии как выражения эмоциональных конфликтов, Некоторые версии (которая была опубликована в 1935 году) — литературы как реакции на социальную напряженность и классовые конфликты.Психоанализ витает где-то на заднем плане первой книги, марксизм — где-то на фоне второй: Эмпсон не подписывается ни под одну из систем, но он знает об их утверждениях.

Книги отличаются и более простым образом. Семь типов неоднозначности. несвязанные значения даются одновременно. Некоторые версии Pastoral — это скорее собрание эссе и эссе на очень разные темы — сонет Шекспира, «Сад» Марвелла, Опера нищего , Потерянный рай , Алиса в стране чудес . Некоторые из этих исследований — одни из лучших, что когда-либо писал Эмпсон. Глава о Мильтоне раскрывает подтексты и скрытые конфликты Paradise Lost до захватывающего эффекта. Глава о Льюисе Кэрролле применяет фрейдистские и дарвиновские идеи к книгам об Алисе с воодушевлением, с которым немногие психоаналитические критики даже начали подбираться.

Но трудно выделить центральный тезис из работы, которая проходит через такую разнообразную территорию, и даже Хаффенден признает, что то, что должно быть ключевым термином, «пастырский», не проливает много света — не тогда, когда Эмпсон использует его в совершенно ином смысле, чем общепринятый. Он пишет, что традиционное пастырство «подразумевало прекрасные отношения между богатыми и бедными». Обсуждая предполагаемую мутацию формы у избранных им писателей — Милтона, Марвелла, Джона Гей, Кэрролла и других — в скрытые пастырские, ложно-пасторальные и другие в значительной степени подрывные варианты, он, кажется, готов применить пастырский ярлык ко всему, что он выберет.

Хаффенден, однако, утверждает, что существует объединяющая тема. Он утверждает, что все главы так или иначе имеют дело с понятием изгоя, возвращающегося, чтобы судить свое общество, и козла отпущения, выступающего в роли отстраненного социального критика. Это, в свою очередь, является аллегорией роли художника, жертвенной жертвы, которая страдает от изоляции или отвержения, но в качестве награды обретает истинную независимость. И такая роль, утверждает Хаффенден, была той, с которой Эмпсон прочно отождествлялся.Как он мог этого не сделать, когда он размышлял над тем фактом — по крайней мере, так Хаффенден предпочитает говорить — что «Колледж Магдалины принес им жертву»?

Другой вопрос, не лучше ли было бы ему остаться в Кембридже. Без сомнения, это было бы лучше для Кембриджа, но он сам, возможно, скоро устанет от места, которое он описал в своем «Предупреждении для студентов» как «этот странный кудахчущий городок». В конце концов, после ухода Магдалины он пытался устроиться на работу в Бирмингемский университет, но не очень сильно.Взятый попить чаю с престарелым главой английского отдела, он немедленно начал с рекомендации «самой чудесной книги», которую хозяин просто должен был прочитать — «Сексуальная жизнь дикарей» Бронислава Малиновского. (Возможно, это был клоун Эмпсон, а не жертвенная жертва Эмпсон.) Он не получил работу и вскоре после этого погрузился в развратную жизнь фрилансера в Лондоне.

Лондонские годы, перемежающиеся тремя годами в Японии, заняли большую часть 1930-х годов.Они читают забавно: отчет Хаффендена должен понравиться всем, кому нравится картина богемного Лондона того же периода в произведении Энтони Пауэлла «Танец под музыку времени » Энтони Пауэлла. И тогда нам время от времени напоминают, что мы имеем дело с гениальным человеком. Эмпсон проводит вечер с Т.С. Друг Элиота Джон Хейворд ужасно напивается. Через день или два в качестве извинений он отправляет ему копию только что написанного стихотворения в превосходной степени «Недостающие даты»:

Это стихи, которые ты потерял, беды.
От недостающих дат, при которых сердце истекает.
Постепенно яд наполняет весь кровоток.
Отходы остаются, отходы остаются и убивают.

Его назначили преподавателем в Японии летом 1931 года в Университете литературы и науки в Токио. Он прибыл в страну незадолго до вторжения японцев в Маньчжурию. Страну охватил лихорадочный национализм: как он писал своему другу домой на следующий год, «народный ура-патриотизм и официальный милитаризм ощущается как груз на затылке.«Это не мешало ему наслаждаться японской жизнью везде, где он мог. Он оказался популярным учителем. Он проявил страстный интерес к буддизму. В эти же годы он занялся изучением базового английского языка. Он выступал с докладами об этом, писал письма в местные газеты, защищая его, и готовил Базовые версии образцов текстов. Но политика затмила все, и ему никогда не суждено было стать столь же глубоко связанным с Японией, как с Китаем.

Вторая азиатская преподавательская должность Эмпсона была в Национальном Пекинском университете с августа 1937 года.Великолепный отчет Хаффендена о двух последующих годах составил небольшую книгу «Эмпсон в Китае» (или, скорее, первую половину такой книги, поскольку он должен был вернуться в 1947 году и оставаться там до 1952 года). Почти сразу после прибытия в Пекин в 1937 году он был вынужден двинуться дальше. Началась китайско-японская война. Университеты северного Китая искали убежища на юге, и Эмпсон присоединился к ним в походе, который привел их сначала в район в центральном Китае, а затем в отдаленную провинцию Юньнань, недалеко от границы с Вьетнамом.На первом этапе путешествий его сопровождал И.А. Ричардс и его жена, а также британский государственный служащий Виктор Перселл. После их отъезда Эмпсон стал единственным европейцем, который разделил опасности и лишения изгнания со своими китайскими коллегами.

На человека производит впечатление решимость китайцев поддерживать достойные академические стандарты среди того, что Эмпсон называл «дикой жизнью, блохами и бомбами», а также его мастерство учителя. Большую часть времени ему приходилось обходиться без книг, и хотя история, о которой он однажды написал весь Отелло по памяти, оказалась мифом, его настоящие подвиги реконструкции мемориала были достаточно удивительными — огромное количество стихов , часто служащая основой для всего курса.Его ученики очень восхищались им, и их не пугала его выпивка; Напротив, оно соответствовало, как красиво выразился Хаффенден, «китайской классической традиции почтенно пьяных поэтов».

Осенью 1939 года Эмпсон начал возвращаться в Англию, прервав свое путешествие на несколько месяцев в США. Последняя часть в книге — это рассказ, по его собственным словам, о том, что произошло сразу после того, как он приземлился в Лос-Анджелесе. Он забрался на вершину холма в городском парке и начал кричать, пока несколько мальчишек с пневматическим оружием не начали стрелять в него.«Это меня в некотором роде удовлетворило; Я спустился с холма и сел на поезд до Сан-Франциско ». Сцена создает эффектное затухание.

Впереди была военная работа для Би-би-си, женитьба, отцовство, возвращение в Китай, новые критические книги, профессорская кафедра, новое поколение поклонников, рыцарство и, в конце дня, почетное товарищество Магдалины. Впереди также угасание его творческого дара, хотя и не без одного или двух заключительных стихотворений великой силы, прежде всего шести строк «Let It Go» —

Именно эта глубокая пустота — настоящая странность.
Чем больше вещей происходит с вами, тем больше вы не можете
Рассказать или вспомнить даже, что это было.
Противоречия охватывают такой диапазон.
Разговор мог бы зайти так далеко, как коснулся.
Вам не нужен сумасшедший дом и все такое прочее.

Сам Эмпсон позже принизил это стихотворение («оно кажется таким незначительным»), но люди иногда принижают то, что для них слишком много.

Все это должно дождаться выхода второго тома Хаффендена. Между тем его портрет пока что отличается отзывчивостью и научным трудом.Но нужно добавить одну оговорку. Сочувствие может иметь свою цену, и в некоторых из его более широких оценок биограф кажется слишком близким к своему предмету. Он не просто записывает ненависть Эмпсона к христианству, например, он приветствует ее. Но кто-то может отвергнуть все религии как ложные или считать, что они причинили больше вреда, чем пользы, и все же посчитать гнев Эмпсона против того, что он называл религией поклонения пыткам, несбалансированной. Дело не в его индивидуальной критике христианской доктрины — многие из них, вероятно, покажутся сегодня наиболее образованным людям обоснованной, — а в том, что он упускает из виду.Мы находимся в наличии навязчивой идеи, которая заслуживает анализа, а не аплодисментов.

Опять же, Хаффенден с самого начала заявляет, что «для Эмпсона это аксиома, что писатель не в ладах со своим обществом», и он несколько раз цитирует Эмпсона на этот счет: мы узнаем, что он однажды написал, например: что «стать морально независимым от формирующегося общества… — величайшая тема всей литературы, потому что это единственное средство нравственного прогресса». Но это аксиома, которую необходимо изучить более внимательно, чем кажется, думает Хаффенден.Литература, не говоря уже о жизни, полна персонажей, которые стали морально независимыми от своих формирующихся обществ, но также вовлечены в некоторые очень неприятные занятия.

По общему признанию, идея быть вечным бунтарем остается волнующей — при условии, что она представлена на достаточно высоком уровне. Но на практике выбор, который мы должны сделать, более сложен: быть против чего-то обычно означает быть сторонником чего-то другого. Нигде это так не верно, как в политике, и политика Эмпсона относительно легко обходится Хаффенденом, за исключением глав, посвященных Китаю.(Он получает высшие баллы за либерализм; есть легкое сожаление, что он был готов предоставить Чан Кай-ши преимущество сомнения так долго, как он это делал.) Мы обязательно услышим больше о политическом выборе и необходимости в следующем томе. однако, особенно когда Хаффенден попадает в Китай при Мао.

Остается более серьезная проблема. Эмпсон — трудный писатель, и часто, как нам кажется, необоснованно. Строки поют, но не всегда совпадают; критические идеи великолепны, но иногда трудно понять, как он переходит от одной идеи к другой.В самые неожиданные моменты он может быть таким же непроницаемым, как существа, о которых он пишет в своем эссе о Алисе в стране чудес .

Отчасти это кажется прямым отражением его характера. Виктор Перселл думал, что он одновременно близок по духу и почти полностью самодостаточен: «Он абсолютно безличен». Менее отзывчивые свидетели находили его в стороне. И это правда, что в своих сочинениях он часто виноват в том, что в более низком человеке можно было бы счесть высокомерием типа «возьми или оставь это».

Примером может служить куплет из «Обад».Поэт и безымянная японская девушка Хару провели ночь вместе, но вынуждены расстаться:

Дело было в том, что, проснувшись, он рыдал.
И, обнаружив ее не в пределах слышимости, он бы знал.

Некоторые ранние читатели стихотворения (возможно, большинство, если они пытались разгадать его) предполагали, что «он» был мужем девушки, и, как сообщается, Эмпсон был возмущен этой идеей. «Он» на самом деле был ребенком, за которым была нанята Хару.Но в стихотворении нет ничего, что указывало бы на то, что девочка — няня или что «он» не взрослый. (Это читатели, если кто имел право негодовать.)

И все же «Обад» остается прекрасным произведением. Возможно, нам просто нужно признать, что это не полностью автономное стихотворение и что метод Эмпсона дает ему право на случайные загадочные повороты и необъяснимые ссылки. Однако мое собственное ощущение таково, что его безвестность — это больше ограничение, чем многие из его поклонников готовы признать, хотя в то же время она часто менее разрушительна (как в «Обаде»), чем вы думаете.Вопрос в целом вызывает недоумение, и он заслуживает более подробного обсуждения, чем он получил. Но это, без сомнения, работа для критика, а не для биографа, и если Хаффенден не будет уделять ей много времени, было бы неразумно ожидать от него этого. Он уже сделал достаточно для читателей Эмпсона.

Любезный гений | Стюарт Хэмпшир

Уильям Джеймс написал два шедевра, которые навсегда вошли в историю мысли. Их читали и постоянно изучали во всем мире, с даты публикации до наших дней: Принципы психологии (1890) и Разновидности религиозного опыта (1902).Последняя работа — первая работа, включенная в том Библиотеки Америки Брюса Куклика, наряду с «Прагматизмом », «Плюралистическая вселенная», «Смысл истины», «Некоторые проблемы философии» и более короткими работами под заголовком «Очерки», включая «Обращение к Филиппинский вопрос », протест Джеймса против американского шовинизма и экспансии.

Джеймс был одним из двух самых любезных, я думаю, из всех гениальных философов, вторым был Дэвид Юм. Его собственный стиль, сохранившиеся записи его друзей и его семьи, а также цитируемые его комментарии на разных этапах его жизни производят впечатление, как яркое, так и четко выраженное, необычайной открытости, щедрости, уязвимости, сильной, но неуверенной энергии. незащищенного человеческого чувства и отзывчивости к мысли и науке своего времени, а также к политике и социальным изменениям вокруг него.В то время как его брат Генри копил себя и всю свою энергию на работу, в конечном итоге на издание New York Edition, которое навсегда останется на полках библиотек, Уильям погрузился в интеллектуальные дела своего времени. Всегда приятно встретить новые примеры его литературного изобилия и удовольствия от собственного фразерства, удовольствия, которое он напрямую передает читателю.

Особенность его стиля состоит в том, что он сохраняет в письменной форме, даже в своих более формальных философских работах, прямой адрес прирожденного лектора, уверенного в своей способности придать своему голосу правильный тон и изменить синтаксис его речи. предложения таким образом, чтобы одновременно вызвать привязанность аудитории и предвосхитить скуку, сопровождающую абстрактное мышление.Одинокий читатель чувствует, что его обольщают и увлекают на трудные пути мысли забавными метафорами, и он может даже почувствовать, что автор улыбается ему через прозу. Из Pragmatism : «[Прагматический] мир [говорят рационалисты] не будет респектабельным с философской точки зрения. В глазах большинства профессоров философии это сундук без бирки, собака без ошейника ».

Это была уловка Джеймса. Это произошло из-за его непреодолимого желания быть причиной движения в умах мужчин, произвести общественный эффект, взбудоражить воду и предотвратить застой. Stasis и static были для него ужасными словами. «Суть жизни в ее постоянно меняющемся характере», — сказал он. Это видение гераклитовского потока и удивительной быстротечности вещей присутствует во всех изменчивых фазах его мысли и оживляет его личный стиль. Это также соответствует его призванию как выдающегося американского философа своего времени, образно противостоящего тяжелому гегельянству второго поколения Старого Света. Грандиозные категории гегельянского и других рационализмов были для него подобны мебели Вильгельма, загромождающей душные комнаты в европейских умах: откройте окна в общий мир, чтобы мы могли свободно дышать философией, как он говорил, и отправьте чрезмерно украшенные бревна наверх. в кладовую, где Джозайя Ройс, его идеалистический коллега из Гарварда, мог бы лелеять и полировать его.

Он полностью осознавал свою репрезентативную роль, будучи послом в Европе из Гарварда и философской эмблемой суетливого, выскочки Нового Света, теперь в движении, готового сбросить ярмо разлагающихся монархий разума, все еще выживающих. в Германии и в Оксфорде. В отличие от Генри, он придерживался республиканской беззаботности в тоне, который понравился бы нефилософам и обычному читателю, стоящему над головами избранных университетов. Он знал, что может достичь этого, не теряя легкого обаяния и интеллектуальных манер, которые он всегда носил с собой и благодаря которым он был так хорошо принят в образованных обществах Франции, Германии и Англии.

Он был космополитом по своим симпатиям и связям и в то же время был настоящим американцем за границей, а Тургенев был настоящим русским в Париже. Он выступал против противоположной потребности Генри в некоторой плотности опыта, которую можно найти только в унаследованных ограничениях общей истории в Лондоне, Париже или Риме. Генри надеялся извлечь выгоду из социальной стабильности в качестве фона, разжигающего страсти; Уильям мог только извлечь выгоду из стремительных перемен, новых наук, новых экспериментов в области физиологии, или новых исследований спиритизма, или исследований религиозного мистицизма.Обоим братьям европейское общество казалось сравнительно «статичным» с его священными и почти постоянными социальными и культурными разделениями. Генри дожил до того, чтобы в 1914 году разрушить иллюзию стабильности и навсегда разрушить авторитет Европы, как если бы это был авторитет старшего брата.

Метафизическое видение Уильяма Джеймса, которое никогда не угасало до его смерти в 1910 году, повторяется здесь, в Плюралистическая Вселенная , в уверенном заявлении: «На самом деле существует не вещи, а вещи в процессе становления.Это предложение во многих отношениях точно характерно не только для Джеймса, но и для того короткого периода европейской мысли, который, как и этот том, длится с 1902 по 1910 год. субъективный опыт, не классифицируемый и не классифицируемый, стал обычным явлением в философии как во Франции, так и в Англии, и эта гераклитова философия необычайно быстро распространилась в литературных и политических кругах. Это задело нерв, реакция против научного оптимизма, как будто содрогание ощущалось перед приближающимся землетрясением войны.

In Видимость и реальность Ф. Х. Брэдли в кошмарной версии скептицизма Юма представил обычный опыт как пронизанный противоречиями и бросающий вызов всем возможным описаниям на обычном языке и всякому адекватному пониманию. Он был эдвардианским пессимистом с высоким презрением к викторианскому прогрессу и разделял чувство Джеймса метафизической нестабильности и бурной реки опыта, в которую невозможно войти дважды. Сорель в своей работе «Размышления о насилии» применил мысль Бергсона к революционной политике, которая, как он писал, должна быть непрерывным, непредсказуемым потоком всеобщих забастовок и стихийных восстаний, а не серией рационально оправданных и рационально спланированных событий.Новая философия искусства в Италии требовала прямого представления l’expérience vécu во всем его неизведанном потоке, динамизме и скорости. Доктрина l’expérience vécu , потока непосредственного опыта, никогда не охватываемого нашими концепциями, была в Бергсоне плотиной, построенной для предотвращения ожидаемого вторжения количественной науки в изучение человеческого разума.

Не враждебность к науке побудила Джеймса почитать Бергсона за его полемику, направленную против «концептуального разложения жизни», как это назвал Джеймс.Джеймс помог создать первую физиологическую лабораторию в Гарварде и всегда настаивал на применении экспериментального метода в психологии. О своей собственной работе он писал Генри: «Что касается психологии, то она хорошая, но психология находится в таком антинаучном состоянии, что всему нынешнему их поколению предначертано стать нечитаемым старым средневековым бревном, как и раньше. как только будут сделаны первые подлинные открытия ». Он экспериментировал с воздействием наркотиков на собственное душевное состояние и продолжал работать в области ненормальной и клинической психологии.

В книге Принципы психологии он объединил результаты современного эксперимента с априорными рассуждениями о природе разума и его отношении к телу в смешанном режиме, который теперь часто кажется просто сбивающим с толку. Его видение заключалось в сходящихся линиях исследования, которые в конечном итоге приведут к великолепной новой науке о разуме, включая химию мозга и физиологию воображения и эмоций. Если бы он вернулся на Землю сейчас, он был бы удивлен сравнительным отсутствием прогресса в экспериментальных науках в освещении все еще таинственной связи между разумом и телом.Открытие и коммерческий маркетинг аспирина после 1904 года, вероятно, было таким же большим шагом вперед в науках о личности, как и с тех пор, даже несмотря на то, что это была технология, не поддерживаемая каким-либо адекватным пониманием механизмов, задействованных в переживании боли.

Джеймс оставался научным оптимистом, противостоящим ретроспективным «гегелизмам», как он их называл, своего времени, хотя для себя он предпочитал удовольствия свободных спекуляций и удовольствие делать свои мысли понятными для всех. аудитории, к медленной рутинной работе эксперимента.Он всегда любил двигаться, мысленно, как и в жизни: ему не хватало необходимого спокойствия упорного экспериментатора на скамейке, и с ранних лет, когда он надеялся стать художником, он знал это.

Его гераклитовская метафизика прекрасно провозглашена, среди прочего, в лекции «Бергсон и интеллектуализм», которая является одной из лекций Хибберта, прочитанных в Манчестерском колледже в Оксфорде в мае 1908 года. Примечательно, что лекции Хибберта того года привлек более широкую аудиторию, чем когда-либо прежде на лекции по философии в Оксфорде.Аудитории, которые появлялись на лекциях по философии в Оксфорде Бертрана Рассела как до, так и после Второй мировой войны, в обоих случаях могли быть сопоставимы в ответ на ожидаемый уход от академической рутины.

Философским врагом лекций Хибберта является «блочная вселенная», в которую входят гегелевские идеалисты, особенно Брэдли, а также научные детерминисты, последователи Лапласа. Отвращаясь от блочной вселенной и метафизического монизма, плюралист должен верить, что «то, что действительно существует, — это не вещи, а вещи в процессе становления.«Опыт — это ключ, который открывает дверь в реальность, и опыт в смысле пережитого опыта, неструктурированного, но самоанализируемого, путаницы мыслей, ощущений и образов, составляющих« драматический поток личной жизни »: не опыт в смысле наблюдения, проводимого с целью аккуратного упорядочивания срезов реальности в соответствии с подходящими концепциями. То, что реальность не представляется нарезанной на готовые части, не только вопрос опыта, но и реальность даже дает ощущение, что она по своей сути неразрывна.

Джеймс, как и другие гераклиты, находит здесь гидравлические метафоры неотразимыми. Он спрашивает: «Можете ли вы окунуть в воду сетку, какой бы мелкой она ни была?» Сеть здесь представляет собой концептуальную схему, безнадежно устроенную так, чтобы заманить в ловушку свободно текущую реальность и удерживать ее на месте в неподвижности, пока мы ее изучаем. В идеале, для облегчения общения и контроля, нам нравится замораживать реку, а затем экспериментально перемещать части, чтобы обнаружить отношения между ними. Это блочная вселенная, по существу неизменный, статичный монолит, который мы заменили реальным потоком опыта в интересах интеллектуальной аккуратности и простоты манипуляций.Мы предпочли объяснение и ограниченный контроль простой истине, упрощенную и абстрактную модель сложностям реального опыта. Отношения, которые мы находим между замороженными фрагментами, извлеченными из реки, могут найти свое применение, особенно для инженеров и других технологов; но мы не должны убеждать себя в том, что эти отношения между выбранными ледяными глыбами остаются неизменными в свободно текущей реке реальности. Это невозможно. Восстановленные незамерзшими в реке, отдельные блоки перестают отличаться друг от друга, а их компоненты сливаются в неотслеживаемых узорах с бесчисленными элементами из других частей реки.

В погоне за метафорой нельзя избежать тревожной мысли: нет ли бесконечного множества различных блоков, на которые река, однажды замороженная, могла бы быть разделена? Разве тогда не существует бесконечного разнообразия теорий, каждая из которых может служить абстрактными моделями, но не истинными репрезентациями реальности? Мы выбираем теории, которые оказываются наиболее полезными при проектировании плотин на реке, а плотины создадут небольшие запасы надежных знаний на окраинах реки: это прагматизм.Внутри бассейнов мы можем безопасно рассчитывать и контролировать движение воды. Но мы никогда не должны путать маленькие бассейны причинных знаний со свободной и текущей рекой реальности. Это пафос предпочтения комфорта удивлению и безопасности удивлению. Но почему Джеймса так беспокоила эта метафизическая ошибка, ложный реализм, воплощенный в обычных претензиях на систематизированное знание? В его работах по этому поводу в последнее десятилетие жизни есть безошибочная нотка безотлагательности.

Неотложность, я полагаю, может быть прослежена до его знаменитой ранней одержимости проблемой свободы воли и его глубоко укоренившегося страха перед механистическими объяснениями человеческого мышления и человеческого поведения. Особенность машины в том, что она тупо повторяет запрограммированный цикл движений, пока не исчерпает энергию или пока не сломается. Если мир следует понимать как механическую систему или как набор механических систем, то, несомненно, «первое утро творения написало то, что прочитает последняя заря расплаты.«Никакая настоящая новость нигде не считалась невыносимой для Джеймса; что нас привлекает только видимость новизны из-за нашего незнания причин — это было предположением научных материалистов. Бергсон был «дыханием утра», как его описал Джеймс, потому что он изменил термины, в которых до сих пор обсуждалась проблема свободы воли и причинно-следственной связи; только Чарльз Сандерс Пирс в какой-то момент его опережал. Бергсон утверждал — вряд ли можно утверждать, что проблема свободы воли возникла из-за ошибки в отношении природы времени, а точнее, из-за неспособности различить истечение времени как феномен внутреннего опыта, la durée réelle или le devenir réel , и измеренное время, или часы, которые мы с пользой изобретаем, чтобы отображать и контролировать события, которые мы идентифицировали, для нашего удобства, как отдельные события: замороженные блоки от реки.

Изображение карты имеет здесь место, потому что Бергсон утверждал, что время, измеренное в дискретных единицах, представляет собой или схематизирует время в пространственной модели, а пространственная модель устраняет две существенные особенности переживаемого времени, а именно его непрерывность. поток и его почувствованное направление. Непрерывный поток, как и река Лиффи, неделим на отдельные единицы, а это всего лишь entia rationis , удобные, но все же нереальные предположения. Во-вторых, для пространственного времени мы должны добавить стрелку направления из прошлого в будущее, и это стрелка причинного объяснения, которая представляет будущее как всегда плененное прошлым и скованное цепями.

Тогда предположим, что вслед за Бергсоном и Джеймсом вся дискуссия перевернулась, когда мы вернулись к l’expérience vécu , к реальному времени, к непрекращающемуся возникновению будущего из прошлого, без готовых и чувствованных вещей. разрывы, никаких замороженных блоков, пока мы дрейфуем мимо искусственных измерительных столбов на берегу реки. Затем Джеймс, будучи хорошим эмпириком, может спросить, откуда взялась идея причинности и что это за причина, когда она изначально встречается как всеобъемлющий элемент в нашей жизни.Ответ очевиден: он исходит из нашего сознания, точнее из нашего постоянного сознания, одного состояния ума, непрерывно переходящего в другое. Еще точнее, это происходит из тех фаз сознания, в которых мы вовлечены в некоторую умственную деятельность, направляя наши мысли в одном направлении, а не в другом: мысли не плывут по своему собственному пути, как в задумчивости, а толкаются и толкаются вперед. мыслитель с какой-то целью. Юм не обращает внимания на непрерывность сознания в своем описании разума.Как писал Джеймс: «Он заставляет события биться против их соседей так сухо, как если бы они были игральными костями в коробке». Для него не были важны потоки и реки. Он видит только вспышки света и цвета, заметные формы и поверхности: это его метафоры реальности, которые образуют для него фундамент, «действительно реальное», по выражению Джеймса.

Начиная с The Principles of Psychology и далее Мысль Джеймса вращалась вокруг его внутреннего переживания времени в желании, в стремлении к результату или результату; в следующих шагах к заключению; в том, что свидетельство шаг за шагом ведет к убеждению; в одной эмоции, переходящей непосредственно в другую в непрерывном потоке чувств, в непрерывной смене чувства в амбивалентности, в отвращении, ведущем к влечению, в ликовании, ведущем к отчаянию.Этот интроспективный тип или стиль философского мышления, который во времени следует за le sens , более непрерывно культивируется во французской мысли, чем в англо-американской философии. Связь Джеймса с французской традицией происходила через Ренувье, но до него Мэн де Биран на протяжении многих лет представлял « le moi actif », направленные переходы сознания, против Идеологов и против Гельвеция, который, как и Юм, не смог объединиться. чувство личной идентичности и непрерывности личности с проявлением воли и с прямым знанием ее причинной эффективности.

В более поздних записях, собранных в томе Библиотеки Америки, Джеймс может с уверенностью заключить, что

реальная действенная причинность как конечная природа, как «категория», если хотите, реальности — это как раз то, что мы чувствуем как , как раз тот вид соединения, который обнаруживает наша собственная серия действий. Мы держим всю задницу в наших руках.

Нет причин думать, что причины и следствия всегда связаны с закономерностями и вечными повторениями, как в случае с движениями небесных тел, и нет причин думать, что деятельность исключает новизну из реального мира.Наше сознание умственной деятельности, надежды или видения, которые направляют наши действия в будущее, является примером внесения новизны в мир, по крайней мере, когда результатом является открытие или изобретение. Художник, проталкивающий карандаш по бумаге, может колебаться перед непредсказуемым поворотом в своем рисунке, но он не может, верный своему опыту, изобразить будущие сегменты линии, которые будут нарисованы, как это определено уже нарисованными прошлыми сегментами, равно как и он может представлять прошлые отрезки линии, определяемые намеченным будущим.Когда мы переносим наш опыт деятельности на внешние вещи, которые наблюдаются как регулярно связанные, и заключаем, что физическое изменение одного объекта является результатом деятельности другого объекта, мы, очевидно, не можем иметь никакого прямого ощущения этого, так сказать. изнутри; мы можем узнать о физической эффективности только экспериментально.

Джеймс и Бергсон оба знали, что писать о l’expérience vécu , внутренней жизни сознания, как истинном пути к реальности для философа, нужно было посвятить изложению философии метафорами, а не аргументации на основе четко определенных концепций.Они оба были мастерами визуальных образов и убедительных метафор, и Джеймс, по крайней мере, считал, что Юм и Кант не менее руководствовались, даже были одержимы в своих мыслях картиной отношения разума к внешним вещам, которая оставалась не менее живописной при исследовании. , и который выдавал себя в доминирующих образах и метафорах. Он никогда не верил в сокрушительную силу чистого аргумента для решения центральной проблемы философии, как в идеале могло бы случиться в суде. Позднее Рассел выразил такое же сомнение в ценности аргументов в своей книге «История западной философии », а Витгенштейн неоднократно писал о философских теориях, берущих начало в одержимости определенной картиной отношения языка к реальности.

Джеймс пошел еще дальше. Он считал, что эмоции играют непризнанную роль в гордых интеллектуальных построениях, которые называются метафизическим монизмом или плюрализмом, и что «интеллектуализм», один из его выражений оскорблений, и тяга к философским абстракциям прикрывают эмоциональные потребности и особые темпераменты. Например, существует потребность мониста в безопасности и порядке, а также его потребность в одном взгляде на правильное и понятное расположение всех ножей и вилок, кастрюль и сковородок на кухне, в отличие от глубоко ощущаемой потребности Джеймса, как плюралист за новизну, неожиданность, движение; для распространения и изменения; и за то, что Иаков назвал «всей грязью мира».«Монисты и плюралисты различаются по тем же причинам, что и Джек Леммон и Уолтер Маттау в фильме« «Странная пара» », фильме, который очень похож на Джеймса по своим взглядам. Джеймсу нравился блеск и шелковистость письма Бергсона, и, в отличие от многих «запыленных профессоров», он не относился с подозрением к интеллектуальному колдовству Бергсоном метафизических кроликов из воображаемых шляп. Он был на удивление свободен от протестантской буквальности, и в позднем письме отцу он приписал эту свободу его неортодоксальности и уединенности.

Джеймс называл себя «математически и логически слепым», и его мало изучали и не использовали академические философы в период с 1930-х по 1970-е годы, когда преобладали логика и философия языка. Но его концепция «потока сознания» и в высшей степени оригинальная, предварительная и очень яркая глава о «Я» в книге Принципы психологии никогда не исчезали из поля зрения из-за способности Джеймса улавливать звуки происходящего. движения в собственном сознании и сообщать о них.Помимо Пирса, он был единственным эмпириком, который всегда представлял себя полностью живущим в мире и импульсивно продвигающим свой неуверенный путь вперед, и он, как Рассел, не видел себя наблюдающим мир с философской высоты, а затем действующим на основе основа наблюдения и веский аргумент. Его периодические приступы депрессии выражались в ощущении, что он больше не может двигаться вперед и что он остановился. В 1872 году он написал Генри (в письме, цитируемом в томе Библиотеки Америки):

Назначение преподавать физиологию — это совершенное послание для меня прямо сейчас … общение с мужчинами, а не с моим собственным разумом, и отвлечение от тех интроспективных исследований, которые в последнее время породили во мне своего рода философскую ипохондрию.

Я думаю, что многие люди не будут восхищаться и не будут доверять здравомыслию человека, которому никогда ни в малейшей степени не угрожало неуравновешенное сознание, хотя бы потому, что тогда станет трудно отличить такое здравомыслие от простой глупости. . Психическое здоровье Джеймса, иногда, возможно, слишком сильно и искусственно выраженное, было знаменитой победой над несколькими психическими срывами, и он мог возвращать новости с другой стороны границы, особенно об ослаблении и таянии эго, а затем с огромными усилиями восстанавливать себя.Он принадлежал к поколению, которое как в Америке, так и в Англии занялось «лечением разума» вместо теософии или восточной терапией вместо естественных лекарств, к периоду, описанному в книге Генри Джеймса Бостонцы . В 1893 году он обратился к «целителю разума», чтобы избавиться от меланхолии. Описывая «больную душу» в книге « Разновидности », он приписывает «французскому корреспонденту» описание ужасающей галлюцинации, которую он позже признал своей собственной, «во время острого неврастенического приступа с фобией. Разновидности теперь вспоминают свой период настроения любопытства по поводу исключительных состояний ума, которое было сознательной реакцией на предыдущую нетерпимость к таким состояниям; так же было и « Психология секса » Хэвлока Эллиса позже, в тот же период экспериментов и просвещения, что и « Разновидности «.

Джеральд Майерс Уильям Джеймс: Его жизнь и мысль использует методы аналитической философии, чтобы дать подробный и критический анализ философии Джеймса под такими заголовками глав, как «Мысль», «Знание», «Я», «Память».В короткой главе «Жизнь и карьера» он утверждает, что я считаю убедительно, что Леон Эдель в своей биографии Генри Джеймса ошибался, видя «давно похороненную борьбу за власть» между Генри и Уильямом, Отношения Иакова и Исава. ^* Библейский акцент кажется слишком тяжелым и неуместным. В своей полезной хронологии в томе Библиотеки Америки Брюс Куклик цитирует Уильяма, отвергая компанию Генри, когда они оба были мальчиками, и сказал: « Я, , играю с мальчиками, которые ругаются и ругаются.Очевидно, два брата, которые очень сильно мыслят, должны защищать свои мысли друг от друга, как, например, Джеймс и Станислав Джойс, и необходимость удваивается, если оба гении. И Уильям, и Генри имели свои великие достижения, и они оба связывали свои достижения, составляющие их успех, с максимально возможным распространением жизни и более реалистичным пониманием ее конфликтов. Генри также остро осознавал «грязь мира», особенно влияние денег как на создание, так и на разрушение вкуса и чести.В хронологии тома Брюса Куклика упоминается Уильям за 1903 год, когда он писал другу в один из величайших моментов здравомыслия, свободный от всех ницшеанских подтекстов:

Я убежден, что желание формулировать истины — опасная болезнь. Недавно он заключил во мне союз с лихорадочными личными амбициями, которых у меня никогда не было раньше и которые я считаю нечестивыми в такой связи. Я действительно боюсь умереть, пока не уложу хеш Вселенной в еще одну книгу …! Детский идиот — как будто формулы о Вселенной могут поколебать ее величие, и как будто мир здравого смысла и его обязанности не вечны по-настоящему реальны!

Если бы всех европейских философов после смерти Канта заставили подписать свои имена под этим заявлением, прежде чем им разрешили читать лекции, мир, вероятно, был бы в целом и во многих отношениях лучше. чем это есть.

Неугомонный гений Джойс Кэрол Оутс

В романе Джойс Кэрол Оутс «Потому что это горько и потому что это мое сердце» (1990) Джинкс Фэйрчайлд, звездной спортсменке средней школы, удостоен пятисот слов. статья на тему «Верю». К своему удивлению, Джинкс обнаруживает, что бесконечно настраивает эссе — «в свирепой концентрации, — говорит Оутс, — столь же целеустремленно, как и его концентрация на баскетболе». Цель этого «изнурительного» процесса не в том, чтобы отточить его синтаксис или прояснить его мышление, а в том, чтобы представить правду так, как он ее воспринимает, и продемонстрировать его вновь обретенное ощущение того, что «слова на бумаге» могут быть «выражением души».

Вряд ли будет натяжкой увидеть здесь аллегорию собственных методов его создателя — его подход к составлению кредо, который становится кредо сам по себе. Еще в романах Квартета Оутса «Страна чудес», таких как «Дорогие люди» (1968) и «Они» (1969), получивших Национальную книжную премию пятьдесят лет назад этой осенью, Оутс приложила все усилия к пересмотру, чтобы сформировать стиль возбуждающей грубости. В ее десятках романов и сотнях рассказов, многие из которых происходят на западе Нью-Йорка, отсутствует вид хладнокровного мастерства в пользу своего рода культивируемой уязвимости, открытости к поглощению.Человеческое существование в ее понимании кажется в первую очередь соматическим занятием, и ее жадно-прилагательная проза иногда может восприниматься как своего рода театрализованная феноменология. Даже на шумной городской улице ее герои могут показаться приграничными людьми или тружениками полярной экспедиции. Когда она вызывает мир стучания сердец, ударов в ушах и слезящихся ртов, она демонстрирует освежающую свободу от смущения, безразличие к концепции чрезмерного убийства.

Подруга Оутса, писатель Джон Гарднер, однажды посоветовал ей попробовать написать рассказ, «в котором все идет хорошо, для разнообразия.«Этого еще не произошло. Ее последняя книга, огромная и часто блестящая «Ночь. Спать. Смерть. Звезды.» (Ecco) — сорок девятый роман, который она опубликовала, если исключить те, которые она написала под псевдонимами, — характерное произведение. Он начинается с акта жестокости со стороны полиции и переходит к документированию разнообразных последствий для жены и детей жертвы: алкоголизм, низкая преступность, распад брака, начинающийся нервный срыв. В журнальной записи 1977 года Оутс признала, что ее работа инстинктивно направлена на то, что она назвала «центральным, централизованным актом насилия, который, кажется, символизирует что-то за пределами себя.Возможно, наиболее ироничное заявление в ее творчестве содержится во втором романе «Сад земных наслаждений» (1967), когда женщина говорит: «Никто никого не убивал, это Соединенные Штаты», в то время как наиболее характерная часть экспозицию можно найти в «Маленькой небесной птице» (2009): «В тот ноябрьский вечер, незадолго до своей расстрельной команды, папа привел меня домой, из которого он был изгнан моей матерью. ” Среди современных американских писателей-беллетристов — а после смерти Филипа Рота и Тони Моррисон она имеет сильное право на превосходство — Оутс наиболее четко демонстрирует то, что Генри Джеймс называл «воображением катастрофы», — способность или слабость, которую она часто придает ей. творения.(«Иногда она лениво думала о землетрясениях, пожарах, зданиях, трескающихся пополам», — мы читаем в «них». «Она думала о пожарах, о бульдозерах, выравнивающих деревья и здания».) жизнь была свирепой и зловещей, случайной и множественной, Оутс использует свое чувство внутреннего хаоса как творческий ресурс. Джеймс сказал, что вечная проблема художника заключалась в том, как создать геометрический узор, скрывающий тот факт, что «отношения не заканчиваются нигде»; Оутс говорил о эластичности и текучести.В 1968 году она выразила желание опубликовать «длинную работу со многими персонажами, множеством событий, неровным и нечистым сюжетом, тесно связанным с« реальностью »» — формулировку, которая не давала бы Джеймсу спать на несколько месяцев — и, что бы там ни было. обвинения, которые были выдвинуты против работы Оутс, ее нельзя обвинить в невыполнении этого замысла.

В таких разрозненных книгах, как ее первый роман, звездный роман «С содрогающимся падением» (1964), знаменитые городские эпосы «Они» и «Страна чудес» (1971), несправедливо высмеянный мистико-политико-психосексуальный триллер « Убийцы »(1975), академическая камерная пьеса« Мария: Жизнь »(1986), хроника эпохи Эйзенхауэра« Ты должен помнить это »(1987), био-фантастика Мэрилин Монро« Блондинка »(2000) и В загадочном городке после 11 сентября «Карфаген» (2014) персонажи настаивают на том, что опыт — это беспорядок из осколков и клочков.Джессалин Макларен в «Ночь. Спать. Смерть. Звезды », отражает то, что психический режим, который она называет« вдовьим мышлением », не только помогает ей ориентироваться в изменившихся обстоятельствах, но и является не чем иным, как« едва контролируемой паникой, когда нейроны безумно срабатывают ».

«Получил сообщение от Дмитрия из Афин. Он говорит, что ваш большой палец крушит его дом ». Мультфильм Пиа Герра и Яна Бутби

Даже в благоприятном климате такая эстетика наверняка вызовет разногласия, а условия часто бывают суровыми. Если Джинкс Фэирчайлд, изо всех сил пытающийся выразить свою душу, является заместителем оутсовских принципов, то миссис Дж.Можно сказать, что Данфи, учитель английского языка на старшем курсе, олицетворяет официальные литературные стандарты. (Действие происходит в 1957 году). Она ставит Джинксу двойку с плюсом и настаивает на том, что ему повезло, что он не получил F. «Вы знаете правило, — говорит она. «Никаких лишних предложений». Когда Джинкс повторно отправляет свое задание, он получает пятерку с плюсом, и сообщение ясное — играя осторожно, он лишает себя возможности достичь чего-то выдающегося. Изображение Оутс убогой вежливости можно было бы рассматривать как указание на нос скупым рецензентам, но ее отношение к миссис Дж.Стриктура Данфи имеет более глубокие корни.

Продукт высоких достижений академических кругов 1950-х годов — она была прощальным выпускником своего выпускного класса в Сиракузском университете в 1960 году — Оутс отвергла то, что она считала преобладающими принципами литературного поведения: «симметрия, единство тона, точность. ” В исследовании поэзии Д. Х. Лоуренса — одного из серии поразительно амбициозных литературных эссе, опубликованных ею, — она взяла курс на рационалистическую повестку дня, продвигаемую выдающимся критиком Р. П. Блэкмуром, который возглавил возрождение Генри Джеймса в России. 1934 г., с изданием предисловий Джеймса («Искусство романа»).В эссе Достоевского «Бесы» Оутс посетовал на то, что критики обладают «джеймсовской чувствительностью. . . просто не может увидеть «структуру более длинных романов» и утверждал, что рыхлый мешковатый монстр — по известной фразе Джеймса — «неплотный, мешковатый и чудовищный только для критика, который путает свою относительную близорукость с эстетическим принципом».

Оутс был не одинок в этом крестовом походе — по крайней мере, сначала. В 1949 году, когда она была школьницей в округе Ниагара, Нобелевская премия была присуждена Уильяму Фолкнеру, писателю, который глубоко увлекся творчеством Достоевского и назвал Джеймса «придурком».«Многие из самых известных романистов, появившихся в те годы — Лессинг, Беллоу, Мейлер, Стайрон — отдали дань уважения русскому образцу. В критике также использовались пути выхода из формалистического тупика, в частности, в полемике Айрис Мердок «Возвращение к возвышенному и прекрасному» (1959) и «Против сухости» (1961), а также в произведении Фрэнка Кермоде « Чувство конца »(1967), исследование« дилеммы вымысла и реальности », в котором рассматриваются приемы, использованные« Идиотом ». И сам Блэкмур изменил свое мнение, приняв радикально новую позицию, в результате чего появились такие эссе, как «Свободные и мешковатые чудовища Генри Джеймса» (1951) и исследование европейского романа, основанного на творчестве Достоевского, представленное как явно выраженное. превосходит продукцию «формы.

Рекорд Оутса отличает не только долголетие, но и упорство. Какое-то время у нее был родственный дух в лице Айрис Мердок, которая примерно в 1970 году начала писать романы в манере, которую Оутс называл «застенчиво« русской »», будучи «более раскованной, более свободной, более грубой», отличавшейся « задыхающийся, глубокий, неотредактированный »голос и« неразрешенные, тревожные, провокационные концовки ». Книги Беллоу, напротив, стали короче и аккуратнее, и, в любом случае, при всей творческой энергии — «водопадах самовыражающейся энергии», представленных в таких романах, как «Дар Гумбольдта», он всегда был, по мнению Оутса, искусство «приспособления, а не террора».А современница Оутса Энн Тайлер, бывшая аспирантка славистики, ранние книги которой «напоминали извилистые потоки», была очарована очарованием традиционной структуры. Оутс, все это время, предпочитала наводнение дамбе, стремясь обуздать мистицизм и слаломные сюжетные линии книг, которые она опубликовала в годы после завершения Квартета Страны Чудес. Возникли непомерные атаки (одна, сделанная Джеймсом Уолкоттом в Harper’s , озаглавлена «Останови меня, прежде чем я напишу снова»).Но, несмотря на ее мнение о том, что «достойное молчание Дж. Д. Сэлинджера вполне понятно», учитывая «насмешливую и пренебрежительную» критическую реакцию на его последнюю опубликованную работу, молчание никогда не было ее путем.

О Рене Жираре и его идеях

СЛЕДУЮЩЕЕ — отрывок из книги Синтии Л. Хейвен «Эволюция желания: жизнь Рене Жирара » , которая выйдет в издательстве Michigan State University Press 1 апреля.

Рене Жирар прибыл в Университет Джонса Хопкинса в качестве адъюнкт-профессора в 1957 году — это был не первый его дом в Соединенных Штатах, но это было место, где он оставил постоянный интеллектуальный след в столетии своей провокационной и плодотворной дебютной книгой. Обман, желание и роман: «Я» и «Другой» в литературной структуре .Книга 1961 года, первоначально опубликованная во Франции под названием Mensonge romantique et vérité romanesque , была далеко не единственной попыткой изучить природу желания, но Жирар был первым, кто настаивал на том, что желание, которое мы считаем оригинальным и объективным, на самом деле есть заимствовано у других, что оно «миметическое». В этом он дал сильное прочтение Платона, Аристотеля и Гегеля, но с новым поворотом.

Проблема с попытками описать работы Жирара, в том числе и эту, заключается в том, что они менее риторически властны и уверены в себе, менее элегантно драчливы и провокационны, менее остроумны и мудры, чем собственное сочинение Жирара, которое служит острым клинком Толедо, пробивающим ожидания читателя. .Другие написали полки книг о его творчестве — и все же, если бы ко мне подошел заинтересованный человек и спросил, как подойти к творчеству Жирара, я бы отсылал его или ее к Deceit, Desire и Роману , а не к вторичным источникам и интерпретаторам.

Яркий тому пример — выдающийся теоретик марксизма Люсьен Гольдманн. Его трудное обсуждение первой книги Жирара в г. К социологии романа предлагает интригующее сравнение с работами венгерского историка литературы и критика Дьёрдя Лукача.Для Жирара, как и для Лукача, «роман — это история о деградировавшем поиске (который он называет« идолопоклонническим ») подлинных ценностей проблемным героем в деградировавшем мире». Но оттуда мы забредаем в заросли абстракции.

Напротив, Обман, Желание и Роман остается практичным, ясным и сосредоточенным на романах под рукой и на том, что они раскрывают о человеческой природе.

В основе книги — наше бесконечное подражание друг другу. Имитация неизбежна — это то, как мы учимся, вот почему мы не едим руками, вот почему мы общаемся без ворчания.Когда дело доходит до метафизического желания, которое Жирар описывает как желания, выходящие за рамки простых потребностей и аппетитов, то, что мы имитируем, жизненно важно, и почему, и может быть симптомом нашей онтологической болезни. Хотя он не придумал слово «мимесис» — Эрих Ауэрбах предшествует ему, наряду с Аристотелем и даже Платоном — безусловно, большая часть его использования в нашей современной культуре исходит от Рене Жирара.

«Романтическая ложь», которую пытается разрушить Жирар, — это миф о личной автономии, «подлинном я», столь дорогом для мыслителей начиная с Руссо.Герой чего-то хочет, и действительно этого хочет «он» — незатронутый другими, как если бы он также не был рабом общественного мнения и одобрения друзей и семьи. Жирар видел в этих сделках неизбежную третью — того, кто моделировал желание, кто научил нас его иметь.

Центральное место в исследуемых им романах занимает главный герой, который стремится к свободе, но вовсе не свободен, поскольку он (или она) поклоняется «посреднику», живому или мертвому, чьи желания герои принимают как свои собственные.«Объект для посредника то же, что реликвия для святого», — писал Жирар. Жюльен Сорель обожает Наполеона и хранит мемуары императора под матрасом; Эмма Бовари поклоняется модным дамам Парижа и берет любовников в подражание им.

«Даже самые увлеченные из нас никогда не чувствуют, что они действительно те, кем хотят быть», — объяснил он позже в своем эссе в Стэнфорде. «Для них самое чудесное существо, единственный полубог — это всегда кто-то другой, кому они подражают и у кого заимствуют свои желания, тем самым обеспечивая себе жизнь в бесконечных раздорах и соперничестве с теми, кого они одновременно ненавидят и восхищаются.«Нам нужен объект, потому что мы верим, что он сделает нас похожими на соперника, которым восхищаются, ложного бога, которого мы боимся и ненавидим, а также почитаем и подражаем. Соперничество становится навязчивой идеей, продолжающейся даже после того, как objet du désir был выбит за пределы теннисного корта.

Вагнеровский цикл Ring дает один пример: «Золото — это ничто , разумеется, потому что это солнечный луч, который падает на него и преображает его. И все же золото — это всего , поскольку это то, из-за чего все борются; это факт борьбы за него, который придает ему ценность и его ужас », — объяснил Жирар в интервью.

Жирар описывает два вида посредничества. Во «внешнем посредничестве» посредник существует за пределами мира героя и остается отдаленным идолом — рассказы Амада де Гаулы для бедного Дон Кихота или рыцарские сказки для Инферно Франчески да Римини. Эти формы подражания достаточно бредовые, но по самой своей природе они вряд ли будут способствовать конфликту и насилию. Однако ад вырывается наружу во внутреннем посредничестве, когда посредник жив и находится в сфере героя, а значит, способен сопротивляться и взаимно.Подражание превращается в соперничество, а обожание сменяется ненавистью. Главный герой должен «спасти» возлюбленную от антагониста или убить короля, чтобы получить трон, который, по его мнению, по праву принадлежит ему. Или она жаждет восхищения кликой, которая по ошибке превозносит соперницу, а не ее — она заслуживает должности или Пулитцеровской премии больше, чем другая. В конце концов, соперничество становится настолько сильным, что желанный объект исчезает — волан, так сказать, отбрасывается на трибуну — и соперничающие двойники все больше и больше напоминают друг друга в их взаимно разрушительном «Шпион против».Шпионские выходки — все время настаивая на том, что их разногласия приводят их в противоречие.

«Романтик является пленником манихейского противостояния между Я и Другими и поэтому всегда работает только на одном плане. Напротив пустого и безликого героя, говорящего «Я», — ухмыляющаяся маска Другого. Абсолютная внешность противоположна абсолютной внутренней ». По этой причине «романтическая работа — это оружие, направленное против других». Из этих, казалось бы, простых наблюдений следует еще многое.Книга, якобы являющаяся тематическим исследованием пяти авторов, выходит за рамки литературы и рассказывает о нашей психологии и культурных проблемах нашего мира, включая моду, рекламу, манеры, пропаганду и интеллектуальные причуды.

Обман, желание и роман уже имеет фирменный стиль письма Жирара — формальный, но привлекательный и доступный, эрудированный, проницательный и мастерский — это книга, которая сделает его репутацию. Я нашел книгу довольно захватывающей, хотя журнал Library Journal назвал ее «очень сложной критикой структуры романа» и добавил предупреждение: «Как и следовало ожидать, интерпретации очень психологичны, аргументы философские, а интеллектуальная работа ног, ослепительная; но для читателя продвижение идет медленно и убежденно, скупо.”

Однако для многих это стало откровением. «Вы всегда можете доверять французу, который рассматривает мир как ménage à trois», — писал Эндрю Галликс в Guardian , описывая теорию опосредованного желания Жирара. «Обнаружение обмана , желание и роман — это все равно что надеть очки и увидеть, как мир становится в фокусе. По сути, идея настолько проста, но в то же время настолько фундаментальна, что кажется невероятным, что никто не сформулировал ее раньше ».

Обман, Желание и Роман делает глубокое погружение в горстку авторов — Сервантес, Стендаль, Пруст, Достоевский, Флобер — и в несколько работ, в частности (в основном Дон Кихот , Красный и Черный , Одержимые и Воспоминания о прошлом ).Эти авторы, утверждает Жирар, не только видели миметическое заболевание в себе, но и нашли противоядие. Хотя это гораздо больше, чем тематическое исследование, те, кто еще не знаком с пятью авторами, которых он изучает, скорее всего, останутся без внимания. Хотя он утверждает, что «вся» великая литература построена таким образом, на самом деле рассматриваемое им подмножество невелико и целенаправленно. Он не пытается втиснуть все в свою теорию — и делает более серьезные выводы о нашей культуре, по крайней мере, столь же важные, как и его литературные размышления.

Сколько Жирар собирал вишню? И был ли жанр, который он критиковал, уже исчерпан до того, как он взялся за бумагу? В конце концов, литературная мода меняется быстрее, чем человеческая природа. Французский литературный критик Вальтер Штраус задал этот вопрос в Comparative Literature :

Профессор Жирар явно присоединяется к антиромантике и, следовательно, отвергает весь современный нигилизм; действительно, его замечания о современном письме имеют тенденцию быть враждебными (хотя часто проницательными).Боюсь, что его быстрое увольнение Ницше мешает ему нести свои ценные исследования за пределы Пруста в «век подозрений». Но именно здесь я хотел бы, чтобы исследование касалось Кафки и, возможно, Беккета; Разве весь процесс посредничества, а вместе с ним и возможность «vérité romanesque», полностью не рушится с Кафкой? И разве у Кафки и Беккета нет побуждения преодолеть желание или отказаться от него? Сила убеждений профессора Жирара побуждает меня поднять эти вопросы, но не в духе придирки, а в духе уважения к великолепным достижениям критического интеллекта, примером которых является эта книга.

Однако он упускает из виду, как Жирар имел дело конкретно с Беккетом, а также с Камю и Сартром в одной из своих последних глав; их главные герои, как он утверждал, часто являются современными воплощениями Подземного Человека, в котором метафизические желания еще более успешно похоронены под ложным покровом автономии. «Между Достоевским и другой современной художественной литературой прослеживается много поверхностного сходства. В обоих есть одна и та же ненависть к Другим и один и тот же радикальный беспорядок, один и тот же «полиморфизм» в крахе всех буржуазных ценностей.Кафка обсуждается полдюжины раз в Обман, Желание и Роман .

Ближе к дому выдающийся философ-экзистенциалист и теолог Джонса Хопкинса Ральф Харпер в журнале Journal of Religion затронул духовные последствия работы Жирара. Учитывая, насколько эти вопросы будут волновать Жирара в будущие годы, Харпера стоит процитировать подробно:

Он предполагает, что все пять романистов были участниками драмы «смерть Бога» нашей цивилизации.Верно не только то, что герои романов подражают друг другу, а не Христу, но на самом деле они имитируют, делая вид, будто верят, что спонтанность, автономия и оригинальность — это новые ценности эмансипированного человека. И каждый по-своему открыл — как бы сознательно это ни было — ложное обещание метафизической автономии и, следовательно, почувствовал необходимость взять желание — подражать кому-то другому — чтобы продолжать притворяться, что Бог действительно мертв, а человек бог.Итак, когда мы замечаем абсурдность опосредованного желания, мы действительно замечаем пафос метафизического разочарования.

Он заключил: «Тревога от такого тщательного анализа, вероятно, является одним из последствий повсеместного распространения болезни, которую Жирар называет заразной, и свидетельством психологической и метафизической проницательности автора этой увлекательной книги».

Новый автор не мог и просить большего. С тех пор многие неправильно понимали Жирара, иногда, кажется, почти намеренно.Давайте возьмем момент, чтобы снять некоторые обвинения: некоторые обвиняли Жирара в том, что он доктринер и слишком универсально применяет свой эликсир. Тем не менее, большинство французских интеллектуалов поступают именно так, устанавливая свои теории; они должны твердо отстаивать свою позицию, чтобы их вообще услышали в шумном мире французских букв. Является ли работа Жирара более поучительной, чем, например, деспотичная работа Сартра Критика диалектического разума ? В любом случае в работе Жирара может быть меньше «формулы», чем кажется на первый взгляд.За смелым декларативным языком Жирара скрывается, насколько он часто объединяет свои идеи, когда пишет, с собственным изобретательным гением в чернилах. «Рене достаточно талантлив, чтобы находить причины», — сказал мне его коллега по Хопкинсу профессор Ричард Макси. «Обычно великие люди сосредотачиваются на одной идее — у него было несколько, и у него хватило гения склеить их вместе».

Другое заблуждение подбодрило его критиков: Жирар определенно не настаивает на том, что миметическое желание является единственной движущей силой в человеческих отношениях, хотя можно, конечно, получить это прочтение в некоторых из его менее осторожных отрывков; он также не утверждает, что биологическая тяга к еде и крову миметична.Он ясно дал понять, что в основном занимается человеческими усилиями, в которых работает мимесис. Как он сам сказал, романисты, драматурги и архаическая религия «неизбежно озабочены соперничеством — конфликтное миметическое желание, которое всегда мешает и является огромной проблемой для совместной жизни, — не означает, что это единственное, что есть. ”

Он добавил, что «писатели одержимы дурным, конфликтным миметическим желанием, и это то, о чем они пишут, — это и есть литература.Я согласен с Жидом в том, что литература — о зле. Это не значит, что зло — это вся жизнь. Я все время слышу этот вопрос: «Все ли желания подражают?» Не в плохом, конфликтном смысле ».

Жирар также не осуждает миметическое желание, которое он считает неизбежным и часто желательным. По его словам, даже «плохое» миметическое желание — это дверной проем, и по своей сути хорошее, «в том смысле, что это далеко не просто подражание в небольшом смысле, это выход из самого себя». Если так, то проблема не в мимесисе, и это возвращает нас на шаг назад, возможно, на более метафизическую территорию, поскольку «деградация вымышленного мира является результатом более или менее развитой онтологической болезни», как пишет Гольдман.В конечном итоге стремятся к вертикальной трансценденции, а не к горизонтальной фиксации. Почему сопротивление идеям Жирара, которое так легко можно найти в нашей повседневной жизни, а также в нашей литературе, и не в последнюю очередь, запечатлено в наших сердцах?

«Люди боятся, что все люди равны». Эти слова коллеги Жирара, ученого Данте Джона Фречеро, преследовали меня по определенной причине: в каком-то смысле можно было бы изучить Обман, Желание и Роман именно с этой точки зрения, из страха, что наши земные боги ложны. и, в конечном итоге, такие же, как мы.Настаивание на наших радикальных различиях становится все громче и резче — как писал Жирар в книгах «Обман, желание и роман », даже несмотря на то, что «технический прогресс стирает одно за другим различия между людьми».

Синтия Хейвен является автором Джозеф Бродский: Беседы (2003), Питер Дейл в разговоре с Синтией Хейвен (2005), Чеслав Милош: Беседы (2006) и An Invisible : Портреты Чеслава Милоша (2011).

Эгоистичный нытик или Меланхоличный мальчик-гений? ‹Literary Hub

Вот некоторые вещи, о которых мы говорили в офисе Literary Hub в последнее время: Холден Колфилд — трагический герой или невыносимый плаксивый подросток? Его неправильно поняли? Актуален ли он сегодня для молодежи? «Над пропастью во ржи» хоть что-нибудь? Имеет ли значение, если это что-то значило для поколений читателей? Неужели нам это нравится только потому, что любили наши родители? Почему мы говорим об этом гораздо больше, чем Девять историй , что объективно лучше? (Я считаю, что каждому свое — но я, никогда не любивший «Над пропастью во ржи» или его глубоко фальшивый рассказчик, также не думаю, что мы должны держать вещи в каноне только потому, что они всегда были там.)

По крайней мере, мы все можем согласиться с тем, что Холден Колфилд по-прежнему (хотя и в меньшей степени) является культурным пробным камнем в этой стране, отчасти потому, что родители продолжают давать книгу своим детям, а отчасти потому, что так много студентов все еще должны читать. это в школе. Соответственно, за прошедшие годы были написаны сотни, а может быть, и тысячи критических эссе о работе Сэлинджера в целом, и о «Над пропастью во ржи», в частности, и о Холдене Колфилде в частности.Критики, как и все население в целом, не приходят к единому мнению. Например, некоторые сравнивают Холдена с Иисусом. Некоторые, с другой стороны, утверждали, что книга о его желании заняться сексом со своей младшей сестрой. Некоторые считают Холдена образцом для американской молодежи. Некоторые опасаются, что он его крах. Нам всем придется решить для себя, но в качестве небольшого руководства ниже вы можете просмотреть то, что некоторые писатели и критики сказали о Холдене, в грубом порядке от наиболее ярких до наименее впечатленных.

Фредерик Л. Гвинн и Джозеф Л. Блотнер, in The Fiction of J. D. Salinger :

После того, как читатель оправится от выпадения инвективы Холдена (например, «Ее сын, несомненно, был самым большим ублюдком, который когда-либо ходил к Пэнси, за всю рассыпчатую историю школы») и его разоблачения фальшивости (например, Radio City Рождество завершается тем, что было идентифицировано как фильм Джеймса Хилтона « Случайный урожай »), он продолжает ценить пафос одиночества и разочарования Холдена.

Но нервного цинизма и невроза недостаточно для глубокой художественной литературы, и следующим шагом для читателя должно стать осознание того, что Холден Колфилд на самом деле является святым христианином (нет необходимости называть его фигурой Христа). Правда, он мало имеет представления о любви к Богу и думает, что «все дети в нашей семье — атеисты». Но (1) он сам никогда не делает ничего плохого: вместо заповедей Холден разбивает только окна гаража (когда его брат умирает) и правило о запрете курения в общежитии Пэнси.(2) Он жертвует собой в постоянной войне против зла, даже несмотря на то, что у него есть острое манихейское осознание его повсеместности («Если бы у вас был миллион лет, чтобы сделать это, вы не смогли бы стереть даже половину [повсеместно нацарапанного грязного слова] в мире ».) И, что более важно, (3) его награда — понимание того, что если кто-то думает о человечестве, он должен любить его. Поведение Холдена объясняется его настойчивостью — как это ни странно — его другу квакером Чайлдсом на абсолютном примитивном христианстве: «Иисус никогда не посылал старого Иуду в ад.. . . Я думаю, что любой из учеников отправил бы его в ад и все такое — причем быстро, но держу пари, что Иисус этого не делал.

Ибо Иисус и Холден Колфилд искренне любят своих ближних, особенно бедных в материальном, внешнем виде и духе.

Вердикт: Холден так хорош, что он в сущности Иисус.

Тобиас Вольф, в интервью NPR в 2008 году:

[Холден] очень и очень забавный парень. И он очень хорошо разбирается в фальшивках.Проблема с Холденом в том, что ему через какое-то время все кажутся фальшивыми. Какая бы забавная книга ни была, и недавно прочитав ее снова, я нашел ее ужасно грустной.

. . .

Его младший брат, которого он боготворил за свою невиновность — как он теперь поступает со своей сестрой Фиби — умер. И он размышляет о… идя к своей могиле и попав в ливень, и думает оставить там своего брата под землей в этот ужасный день. А потом сам гуляет по улице Нью-Йорка.И должно быть празднично. Приближается Рождество. Покупателей нет. И он весь в поту. Каждый раз, когда он сходит с тротуара, он думает, что я буду все время катиться вниз и вниз. Больше никто меня не увидит. Это как бы вызывает образ его брата в могиле. И он начинает молиться своему брату — Алли, не дай мне исчезнуть. Не дай мне исчезнуть. Там такой ужас. Юмор, которым было так много в этом романе, в конце начинает распадаться, и вы остаетесь с этой обнаженной душой, страдающей от боли и конфликта.Наконец, вы видите не миром, а самим собой.

. . .

Когда я впервые прочитал это, мне показалось, что [Холден] был моим сообщником, вы знаете, товарищем по команде в этом скептицизме по поводу достоинства взрослой жизни, и теперь я смотрю на него, как на его старого учителя. , Мистер Антолини, который похлопывает себя по голове, пока он спит. Затем Холден просыпается от этого и воображает, что этот человек сделал ему попытку, которую он даже не может принять, ту доброжелательную привязанность, которая охватывает этого человека.И я питаю к Холдену такую добродушную привязанность и действительно испытываю некоторую степень печали, которой я тогда не мог бы испытать.

Вердикт: наш великий американский подросток.

Уильям Фолкнер, в обращении 1958 года к Английскому клубу Университета Вирджинии:

Я не прочитал все работы нынешнего поколения писателей. Еще не успел. Поэтому я должен говорить только о тех, кого знаю. Теперь я думаю о том, что я оцениваю как лучший, «Над пропастью во ржи » Сэлинджера, возможно, потому, что он так полно выражает то, что я пытался сказать.Юноша, отец того, что будет — должно — когда-нибудь стать человеком, более умным, чем некоторые, и более чувствительным, чем большинство, который — он даже не назвал бы это инстинктивно, потому что он не знал, что обладает этим, потому что, возможно, это сказал Бог там любили человека и хотели быть частью человечества, человечества, которое попыталось присоединиться к человеческому роду и потерпело неудачу. Для меня его трагедия заключалась не в том, что он был, как он, возможно, думал, недостаточно крутым, храбрым или заслуживающим того, чтобы быть принятым в человечество. Его трагедия заключалась в том, что когда он пытался войти в человеческую расу, там не было человеческой расы.Ему ничего не оставалось, кроме как гудеть, неистово и неприкосновенно, внутри стеклянной стены стакана, пока он либо не сдавался, либо сам был уничтожен собственным неистовым гудением.

Вердикт: Холден как трагический герой.

Луи Менанд, в «Холдене Колфилде в пятьдесят»:

Предположительно, дети реагируют на «Над пропастью во ржи », потому что они узнают себя в образе Холдена Колфилда. Считается, что Сэлинджера озвучил то, что думает каждый подросток или, по крайней мере, каждый чувствительный, умный подросток из среднего класса, но слишком сдержан, чтобы сказать, что успех — это фикция, а успешные люди в большинстве своем фальшивые. .Считается, что чтение рассказа Холдена является литературным эквивалентом первого взгляда в зеркало. Похоже, это недооценивает оригинальность книги.

. . .

Холден говорит как подросток, и поэтому естественно предположить, что он думает как подросток. Но, как и все мудрые мальчики и девочки в художественной литературе Сэлинджера, такие как Эсме, Тедди и многие блестящие Очки, Холден мыслит как взрослый. Ни один подросток (и очень немногие взрослые, если на то пошло) не видит других людей так быстро, ясно или неумолимо, как он.Холден — демон словесного надреза. . . .

« Вы должны были немного пожалеть ее, в некотором смысле «. Секрет авторитета Холдена как рассказчика в том, что он никогда не позволяет чему-либо стоять само по себе. Он всегда говорит тебе, что думать. Он всех привязал. Вот почему он такой забавный. Но редакторы The New Yorker , s были правы: Холден — не обычный подросток — он вундеркинд. Кажется (и именно поэтому его персонаж может вызывать такое привыкание), что у него есть кое-что, чего мало кто когда-либо постоянно достигает: отношение к жизни.

. . .

Холден, в конце концов, не несчастен, потому что видит, что люди фальшивые; он видит, что люди фальшивые, потому что он несчастен. То, что делает его взгляд на других людей столь резким, а его разочарование — столь невыносимым, — это то же самое, что делает чувства Гамлета такими резкими и неутолимыми: его горе. Холден, правда, должен быть своего рода интуитивным моральным гением. (Так, по-видимому, и Гамлет.) Но его ощущение того, что все бесполезно, — это обычное чувство, которое испытывают люди, когда умирает кто-то, кого они любят.Жизнь начинает казаться трогательно прозрачной попыткой заставить их забыть о смерти; они теряют к этому вкус.

Вердикт: Холден — король печали; не зеркало, а модель.

Альфред Казин, из «Дж. Д. Сэлинджер: Любимый всеми », 1961:

Мне жаль, что я вынужден использовать слово «милый» по отношению к Сэлинджеру, но нет абсолютно другого слова, которое для меня так точно олицетворяло бы застенчивое очарование и шутливость его собственного сочинения и его необычайную заботу о своем любимом Глассе. символы.

Холден Колфилд также симпатичен в «Над пропастью во ржи» , симпатичен своим маленьким мальчиком, страдающим за своего мертвого брата Элли, и милым в своей нежности к своей сестре «Старушка Фиби». Но мы ожидаем, что мальчики этого возраста могут быть милыми, то есть сознательно привлекательными и сознательно умными. Быть такими — почти их единственный ресурс в мире, где родители и учителя обладают всей властью и опытом. Симпатичность для подростка означает превращение обычной жалости детей к себе, которая возникает из-за их относительной слабости, в относительное преимущество перед миром взрослых.Это становится той ролью, которую мальчики могут играть в отсутствие других преимуществ, и The Catcher in the Rye настолько полон милой речи Холдена, милой невинности и милой любви к его собственной семье, что нужно быть абсолютным монстром, чтобы не любить это. .

Вердикт: Симпатичный.

Ихаб Хассан, в «J. Д. Сэлинджер: Редкий донкихотский жест », 1961:

На первый взгляд Холден Колфилд — типичный донкихотский герой Сэлинджера, снова ищущий простой истины.На самом деле Холден скорее убегает от лжи, чем в поисках истины, и его чувствительность к неудачам мира сочетается с его отвращением к себе. По сравнению со своим дорогим, мертвым братом, Элли, своего рода рыжеволосым святым, который объединил разум и сострадание, как ни один другой член семьи не смог, установив для всех стандарты поведения, которые они пытаются вернуть, Холден кажется нетерпимым, возможно, даже суровым. . Контролирующее настроение романа — а оно настолько последовательное, что является принципом единства — это состояние острой депрессии, всегда готовой вырваться на свободу.Но отчаяние и депрессия повсюду сдерживаются замечательным отсутствием у Холдена эгоизма, почти безупречной беззаботностью и его способностью вызывать свое юношеское воображение, «оседлать», когда он наиболее вероятен. пойти в горшок. Это противоположное давление держит действия романа в напряжении и удерживает тему сентиментального разочарования; и они поддержаны стилем разностороннего юмора.

. . .

Холден, конечно, ни в малейшей степени циничен; и он не слеп, за исключением части истины, которую в ином случае он мог бы так неуклонно поддерживать.Тем не менее, есть те, кто считает, что роман не признает своего героя и не поддерживает наше чувство трагедии. Отсутствие признания, избегание обращения и инициации почти так же присуще структуре романа, как это созвучно предвзятости американского романа подросткового возраста. . . Частичная слепота Холдена, которую правильно приписывают юношескому нетерпению Холдена по поводу реальности компромисса, усугубляется неспособностью Сэлинджера изменить точку зрения Холдена какой-либо другой.. . Существует также некоторая опасность того, что нас может слишком легко обезоружить исповедальная откровенность романа Сэлинджера. Когда Холден снова и снова говорит: «Клянусь Богом, я сошел с ума», опасность одинаково велика как в том, чтобы поверить Холдену на слове, так и полностью опровергнуть его утверждения. Холдену действительно удается заставить нас осознать, что мир сумасшедший, но его видение также является функцией его собственной подростковой нестабильности, и это видение, мы должны признать, более узкое и предвзятое, чем у Гека Финна, Парсона Адамса или Дона. Дон Кихот.Именно эта узость ограничивает комический эффект произведения. Без всякого сомнения, это забавно, и в моде, которой давно не было в американской художественной литературе. Но мы должны помнить, что настоящая комедия основана на духе компромисса, а не на непримиримости; Гек Финн и Оги Марч в этом смысле ближе к идее комедии, чем Холден Колфилд.

Однажды поняв это, мы сможем увидеть, что «Над пропастью во ржи» — одновременно забавная и устрашающая работа — традиционные различия в режимах сломались в наше время — работа, полная пафоса в первоначальном смысле этого слова.Но страдание — вещь субъективная, и хитрая настойчивость романа в страдании делает его более субъективным произведением, чем два романа, повествующих о приключениях Гека Финна и Оги Марча. Приключения — это именно то, чего Холден не терпит; его выходки в мир — это симулированное его жертвенное бремя, совершаемое с прихотью и сардоническим вызовом, определенное его судьбой. Судьба — это судьба американского повстанца-жертвы.

Вердикт: Не слепой и не циничный, а всего лишь подросток, жертва американских повстанцев.

Говард Блум, во введении к Дж. Д. Сэлинджеру «Над пропастью во ржи» :

Rereading «Над пропастью во ржи» кажется мне эстетически смешанным опытом — иногда острым, иногда сентиментальным или даже надоедливым. Однажды установленная идиома Холдена непротиворечива, но довольно ограничена в своем диапазоне и возможностях, возможно, слишком ограничена, чтобы выдержать нечто большее, чем рассказ.

И все же Холден сохраняет свой пафос даже после нескольких перечитываний.. . . Холдену в романе семнадцать, но, похоже, он не повзрослел после тринадцати, того же возраста, когда умерла Элли. Откуда берет свое начало недоверие Холдена к языку взрослых, Сэлинджер не может точно сказать нам, но это недоверие благородно и саморазрушительно. . . Фолкнер заметил, что дилемма Холдена заключалась в его неспособности найти и принять настоящего наставника, учителя или гида, которые могли бы вызвать его доверие. Дилемма, будучи духовной, ранит многих из нас, и она глубоко американская. Холден говорит о нашем скептицизме и наших нуждах.Это тяжелое бремя для столь хрупкого литературного персонажа, которое в конечном итоге окажется либо эстетическим спасением для «Над пропастью во ржи» , либо первопричиной его снижения до статуса исторического произведения.

Вердикт: посмотрим.

Максвелл Гейсмар, в Американские современные времена: от восстания к соответствию , 1958:

[Последние части повествования — это просто эпизодический отчет о «потерянных выходных» Холдена Колфилда в Нью-Йорке, который поддерживает наш интерес, но вряд ли углубляет наше понимание.

К тому же в портрете этого грустного облажанного героя есть очень неоднозначные элементы. Его городское прошлое удивительно мрачно, как родители, которые никогда не появляются в истории, как один чистый юношеский роман, который теперь «разрушен» в его памяти. . . Но поскольку интерес героя к древним египтянам распространяется только на тот факт, что они создавали мумии, то в собственном взгляде Сэлинджера на среду, в которой его герой живет, отсутствует какая-либо ссылка на ее реальную природу и динамику.

.. .

Единственное настоящее творение (или полусотворение) в этом мире — это сам Холден Колфилд. И это «сострадание», которое так восхваляется в истории и всегда выражается в ключевой фразе: «Тебе пришлось пожалеть» — к нему, к ней, к ним — также подразумевает такое же чувство превосходства. Если этот герой действительно представляет нонконформистское восстание пятидесятых, то он бунтарь без прошлого, очевидно, и без причины.

Вердикт: требует доработки.

Уоррен Френч о «Поисках Холдена спокойствия»:

Те, кто находят книгу не более чем сатирической атакой на «фальшивость», раздражающую состояние Холдена, вероятно, обеспокоены не меньше, чем сам мальчик; поскольку, как указывает Марк Розенберг, Холден страдает недисциплинированной гиперчувствительностью.Самая распространенная жалоба, которую более крутые и якобы более мудрые головы, такие как Эрнест Хавеманн, высказывают в романе, заключается в том, что Холден сам виноват во всех вещах, которые заставляют его называть других «фальшивыми». Как признает Кристофер Паркер, обвинение абсолютно верно. В первых главах романа Сэлинджер старается дать понять, что Холден делает именно то, что он возражает против действий других людей. . . Нет смысла приводить примеры, Холден, очевидно, не видит, что его критика применима к самому себе.Однако если мы думаем, что его неспособность практиковать то, что он проповедует, сводит на нет его критику, мы попадаем в argumentsum ad hominum — мы не можем оправдать свои недостатки, указывая пальцем презрения на наших критиков, особенно если вы не хотите признать, что мы такие же больные, как и они. Подобно многим чувствительным, но незрелым людям, Холден еще недостаточно хорошо контролирует свои способности, чтобы увидеть, как его ограничения применяются к себе. . . Сэлинджер не предлагает миру Холдена в качестве примера того, чем он должен быть.Если те, кто думают, что Холден мог бы взять себя в руки, если бы просто «попробовал», столь же бесчувственны, как люди, провалившие Холдена в романе, то те, кто превращает Холдена в мученика, являются жертвами такой же незрелой гиперчувствительности, что и он. Оба делают ошибку, полагая, что роман — это то, что Эрнест Джонс называет «историей всего этого». Нет . . . Однако популярность романа говорит о том, что полностью грамотной молодежи в нашем обществе особенно легко идентифицировать себя с Холденом.

Вердикт: Он отстой, но в чем суть?

Джон У.Олдридж, в В поисках ереси: Америка, Литература в эпоху согласия , 1956:

Невинность Холдена Колфилда из мистера Сэлинджера. . . представляет собой смесь городского интеллекта, юношеского презрения и сентиментализма нью-йоркцев, и единственный вызов, который он просит, единственный вызов, который ему оставалось просить, — это вызов подлинному, истинно человечному в мире, который потерял как средство приключений, так и средство любви. Но природа дилеммы Холдена, его духовного замкнутости в этом мире, заключается в том, что ему не хватает конкретной основы, он не может найти конкретного воплощения идеала, по которому он судит и находит недостатком жизнь вокруг себя.У него есть объекты для его презрения, но нет других объектов для его любви, кроме сестры. . . Следовательно, он вынужден просто выразить свое презрение, свое растущее разочарование; и неизбежно, что через какое-то время ему должно показаться, что он регистрирует это в вакууме, ибо точно так же, как он не может найти в жизни конкретного эквивалента идеалу, который он желает воплощать в жизнь, так и люди, на которых он выражает свое презрение, кажутся неадекватный ему и несправедливо обвиненный им. Хамский сосед по комнате в подготовительной школе, лицемерный учитель, глупые женщины из Лавандовой комнаты, обиженная проститутка, обычная подруга, сбитый с толку таксист, обиженный молодой человек в театре, старый друг, который обнаруживает, что его интерес к Холдену является гомосексуалистом — все эти люди действительно нежелательны и заслуживают того места, которое Холден отводит им в своей секретной классовой иерархии с ее категориями лохотроны, зануды, обманщики и извращенцы.Но они, тем не менее, человечны, хотя и бесчеловечны, и представляют собой справедливое среднее значение того, что дает культура. Они являются частью истины, которую Холден не видит и, как выясняется, никогда не может увидеть — это то, чем является одна часть человечества: ложь, фальшь, лицемерие — это компромиссы, на которые невиновность навязывается. мир, который нужно сделать. Это реальность, на которой иллюзия Холдена окончательно разбита, но за ней не следует ни признания, ни обращения. В конце он остается тем, кем был вначале — циничным, дерзким и слепым.

А что касается нас самих, то здесь есть отождествление, но нет понимания, чувство пафоса, но не трагедии. Возможно, мистер Сэлинджер максимально использовал свой предмет, но его предмет не соответствовал его намерениям, точно так же, как мир Холдена неадекватен его презрению, и это, вероятно, потому, что он не обладает достаточной человечностью, чтобы провести поиск. для человечества это кардинально осуществимо.

Вердикт: «Циничный, дерзкий и слепой» от начала до конца.

Джонатан Ярдли, в «Дж.Холден Колфилд Д. Сэлинджера, «Беспощадное старение»:

[Когда я впервые прочитал «Над пропастью во ржи »], я не мог понять, в чем заключается весь этот ажиотаж. Я разделял презрение Колфилда к «обманщикам», а также его чувство отличия и его одиночество, но он казался мне столь же фальшивым, как и те, кого он критиковал, а также невозрожденным нытиком и эгоистом. Было достаточно легко идентифицировать его с подростковой тревогой, но его ребяческое отношение было совершенно другим.

Это было тогда. Это полвека спустя. . . Перечитывание Над пропастью во ржи после всех этих лет было в буквальном смысле болезненным опытом: сочетание отвратительной прозы Сэлинджера и тощего нарциссизма Колфилда произвело эффект, сравнимый с обычным употреблением касторового масла.

Роман обычно представляет собой выражение подросткового цинизма и бунта — фильм о Джеймсе Дине в печати — но от первой страницы до последней Сэлинджер хочет, чтобы это было обоюдно.Холден — бунтарь и все такое — «самый ужасный лжец, которого вы когда-либо видели в своей жизни», «вероятно, самый большой сексуальный маньяк, которого вы когда-либо видели», — но в душе он мягок. Он всегда жалеет людей… — Мне вдруг стало чертовски жаль его, — «Тебе пришлось немного пожалеть сумасшедшего сукина сына», «Настоящим уродливым девушкам приходится нелегко. Иногда мне их очень жаль »- и он определенно святой, когда дело касается его младшей сестры Фиби. Он покупает для нее пластинку «Little Shirley Beans» и в ходе хандры на Манхэттене делает что-то неуклюжее, что дает ему шанс показать, какой он на самом деле добросердечный парень.

. . .

Действительно, можно утверждать, что «Над пропастью во ржи» породил юность в том виде, в каком мы ее знаем сейчас, состояние, которое едва ли существовало до тех пор, пока Сэлинджер не определил его. Он установил, что скулящий бунт является неотъемлемой частью подросткового возраста, и с тех пор он остается таковым.

Вердикт: «Невозрожденный нытик и эгоист», вероятно, навсегда испортил категорию подросткового возраста.

Т. Моррис Лонгстрет, рецензирующий роман в Christian Science Monitor , 1951:

Дважды появляется напоминание о Шекспире.Это близко к безнадежному определению жизни Макбета, «сказке, рассказанной идиотом. . . ничего не означая ». И Сэлинджер взял более чувствительного ребенка, чем обычный ребенок, точно так же, как Шекспир взял более чувствительного человека в Гамлете. Можно долго спорить, насколько иррационален Холден Колфилд, как и Гамлет.

Холдена, клоуна, злодея и даже героя этой сказки, просят не возвращаться в свою школу после Рождества. Это его третье изгнание, и он не может вынести встречи с родителями, поэтому он прячется в Нью-Йорке, где его поведение представляет собой кошмарную смесь одиночества, бравады и суперсвета.Джером Дэвид Сэлинджер — чрезвычайно искусный писатель, а беспощадное повествование Холдена динамично, абсурдно и полностью отталкивает своей смесью пошлости, наивности и хитрого извращения.

. . .

Холден Колфилд настолько чувствителен к чужим ошибкам, что у него нет друзей, по крайней мере, среди мальчиков. Он неуравновешен, как петух на канате. Он просит девушку сбежать с ним, а затем называет ее имена. Он страдает от одиночества, потому что отгородился от обычных детских занятий, игр, активного отдыха и дружбы.

Он способен любить мертвого брата, живую младшую сестру, всю молодость, как ясно показывает его объяснение названия книги — странно психопатическое, следует отметить. (Холден ошибочно принял слова «Прохождение сквозь рожь» как «Если тело зацепит тело» и воображает себя героическим спасителем детей, которым грозит опасность падения с утеса в поле.)

Но он также способен на здоровое отвращение от контакта с человеческими отбросами и импульсивно ищет своего рода отпущение грехов, предлагая помощь другим.Он ненавидит то, что не так с фильмами, и в конце концов забывает о себе и о своем долгожданном побеге на свободу, чтобы помочь своей сестре. Он живой, человечный, нелепый, профанный и невероятно жалкий.

К счастью, его пока немного. Но можно опасаться, что такая книга, при широком распространении, может умножить его сородичи — как это слишком легко бывает, когда о бессмертии и извращениях рассказывают талантливые писатели, чьи работы поощряются во имя искусства или добрых намерений.

Вердикт: Держите его подальше от детей, чтобы он не заразил их своим жалким извращением.

Джеймс Брайан, «Психологическая структура « Над пропастью во ржи »:

Я предполагаю, что безотлагательность принуждения Холдена, его мессианское желание защитить невиновность от взрослой коррупции, например, проистекает из безумной потребности спасти свою сестру от самого себя. Возможно, Холден бессознательно опасается осквернения лица Фиби; отсюда желание защитить лицо Фиби, которое заставляет его увлекаться мумификацией.И это может быть Фиби, которая провоцирует его тоску по застою, потому что он боится, что она может измениться — возможно, от его собственной руки. Ассоциация Холдена секса со смертью, несомненно, указывает на некоторую сексуальную вину — возможно, на страх, что он, Фиби или оба могут «умереть», если подавленные желания будут реализованы.

Вердикт: мы недостаточно доверяем Холдену за то, что он хотел переспать со своей сестрой.

Как избежать типичных ошибок в обзоре литературы

Как обнаружили многие докторанты, работающие над своими диссертациями, написание главы с обзором литературы — утомительный процесс, включающий множество шагов и ловушек.Чтобы сэкономить ваше время и душевные страдания, эта статья покажет вам наиболее распространенные ошибки, с которыми вы сталкиваетесь при составлении обзора литературы. Эти распространенные ошибки обзора литературы разбиты на три общие категории:

Письменные и стилистические вопросы
Проблемы со структурой и элементами обзора литературы
Вопросы достоверности / действительности

Типичные ошибки Категория № 1: Письменные и стилистические проблемы

Использование эмоциональных фраз — Избегайте использования эмоциональных фраз в разделе обзора литературы.Помните, что вы пишете обзор литературы с целью представить существующие течения мысли по теме вашего исследования. Это означает, что вы передаете только то, что уже существует в исследовательском мире по вашей теме. Таким образом, не должно быть субъективности, а значит, и слов эмоций.

Высказывание личного мнения в обзоре литературы — Хотя эта проблема не должна быть проблемой, я вижу ее слишком часто. Опять же, по тем же причинам, по которым вы не используете эмоциональные фразы в обзоре литературы, вы также не вставляете свое личное мнение.Обзор литературы должен быть беспристрастным отображением уже существующих мыслей и исследований по вашей теме. Это должно быть объективным, но не субъективным.

Непредвиденный плагиат — Я не буду сосредотачиваться на всех аспектах плагиата, которые существуют в диссертации или диссертации, но для обзоров литературы в целом есть несколько вопросов, на которые вы должны обратить внимание:

Необоснованные претензии
Нет ссылок на номера страниц для прямых предложений

Во-первых, вы должны очень осторожно относиться к любым необоснованным претензиям, которые вы можете сделать.Чтобы проиллюстрировать эту распространенную ошибку докторантов, обратитесь к следующему примеру необоснованной претензии:

В целом рис известен как один из основных продуктов питания на Тайване. Тайваньский совет по сельскому хозяйству заявляет, что изначально на Тайване не было местных видов риса. Выращивание риса и технологии появились на Тайване еще до эпохи Цин. Вскоре после этого рис Индика стал самым продуктивным и эффективно выращиваемым рисовым зерном, особенно из-за большого строительства водохранилищ возле рисовых полей.Во время японского колониального периода.

Этот пример полон необоснованных утверждений и поднимает несколько вопросов, например, откуда автор все это узнал? А откуда взялась информация? Помните, что независимо от того, что это за претензия и какая информация, вы должны ссылаться на нее. Отсутствие ссылки на информацию, подобную приведенному выше примеру, означает, что это можно рассматривать как плагиат , так что будьте особенно осторожны.

Использование имени и фамилии автора в тексте — При обсуждении авторов и / или исследователей в рамках вашего исследования не используйте имя и фамилию (внутри или вне скобок).Используйте только фамилию, а затем год публикации исследования, если вы должны использовать стиль APA.

Вставка длинных URL-адресов в текст исследования — Часто докторанты вставляют длинные URL-адреса, чтобы предоставить ссылки на упомянутые исследования или статьи внутри своей статьи. Не делайте этого. Вместо этого укажите источник, указав фамилию (имена) автора (ов), а затем год работы. Затем в разделе ссылок вашего документа под конкретной ссылкой на эту цитату вы должны вставить URL-адрес.

Типичные ошибки Категория № 2: Проблемы со структурой обзора литературы

Отсутствие предыстории / раздел определений — Это очень частое явление, и, к сожалению, многие студенты забывают вставить раздел предварительного обзора литературы, который дает соответствующую справочную информацию и ключевые определения терминов. Если вы не определите ключевые концепции и не представите необходимую справочную информацию по своей теме, вы оттолкнете огромную потенциальную аудиторию от своей работы, особенно если вы планируете опубликовать свою диссертацию в будущем.
При определении определенных концепций не давайте слишком много определений, чтобы не запутать свою аудиторию. Делайте это просто и приводите только самые распространенные определения соответствующих терминов и понятий.

Плохая организация и структура — Это, пожалуй, самая распространенная ошибка, поскольку плохая организация обзора литературы требует от докторантов переписывать и реструктурировать многие части. Чтобы не допустить проникновения плохой структуры в ваш обзор литературы, используйте подзаголовки, а затем систематизируйте обзоры литературы по каждому из этих подзаголовков.Это поможет вам сосредоточиться на деталях, сохраняя при этом общую картину и общую логическую цепочку, присущую вашему обзору. Это поможет вам избежать нелогичной структуры и плохой организации.

Нерелевантное содержание — Докторанты часто зацикливаются на деталях обзора своей литературы, особенно при чтении других исследований. В результате многие студенты склонны упоминать исследования или моменты, которые не связаны с темой и рассматриваемым вопросом (вопросами) исследования.Поэтому убедитесь, что в вашем обзоре литературы упоминаются исследования, полностью относящиеся к делу, и в то же время убедитесь, что соответствующие моменты, которые вы упоминаете об исследовании, также имеют отношение к вашему подзаголовку и вопросам исследования. То, что исследование важно для вашей темы, не означает, что все детали в нем имеют отношение к вашей задаче.

Не переходить к разделу методологии рецензируемой статьи — Обычно докторанты, работающие над своими диссертациями, любят сосредотачиваться только на определенных аспектах рецензируемых статей, таких как разделы аннотации, результатов и обсуждения.Однако эти студенты не понимают, что чтение раздела о методологии любых рецензируемых статей, даже беглое чтение, дает чрезвычайно ценную информацию, которая поможет им написать первоклассную диссертацию. Не упускайте возможность получить ценную информацию о том, как отточить свое исследование, изучая методики других. Помните, что методология исследования, то, как вы проводите свое исследование, — это, пожалуй, самый сложный аспект любой докторской диссертации. Учитесь у других.Если вы проигнорируете этот совет, вы потеряете время, потому что вам обязательно нужно будет добавить эти детали позже (после того, как председатель или наставник скажет вам, что это необходимо)!

Типичные ошибки Категория № 3: вопросы достоверности / действительности

Написание узконаправленного обзора литературы — Слишком много докторантов пишут свои обзоры литературы в терминах общих категорий вместо того, чтобы писать по конкретным темам (и подтемам), достаточно суженным. Это приводит к тому, что обзор литературы носит слишком общий характер и не имеет прямого отношения к их исследовательским вопросам.Таким образом, вам следует избегать тем или категорий, для полного раскрытия которых потребуется целая книга. Кроме того, как обсуждалось ранее, вы должны убедиться, что исследования, которые вы включаете в свой обзор, сформулированы с точки зрения их связи с вопросом (вопросами) вашего исследования. Наконец, хорошо используйте подзаголовки в своем обзоре литературы и убедитесь, что эти подзаголовки и их соответствующее содержание также имеют отношение к вашему исследовательскому вопросу (ам).

Полагаться на прямые цитаты — Еще одна плохая привычка, часто встречающаяся у докторантов, работающих над диссертациями, — это вставлять слишком много прямых цитат.Хотя в свое исследование можно вставить прямые цитаты, не стоит на них слишком полагаться. Это помешает вам использовать свои навыки критического мышления и применить их для надлежащего анализа, обобщения и оценки включенных вами исследований.

Использование ненаучных источников — Я слишком часто вижу, что докторанты слишком полагаются на профессиональные статьи, а не ищут более авторитетные или научные источники. Они стараются избегать авторитетных источников, потому что эти источники обычно труднее всего читать.Не используйте ярлыки (или то, что кажется ярлыками). Уделите время чтению авторитетных источников, каких бы усилий это ни потребовало. Это сделает ваш обзор литературы ярким и увлекательным для чтения. Это также даст вам чрезвычайно ценную информацию о том, как правильно провести остальную часть вашего исследования, что значительно упростит дальнейший путь.

Ссылаясь только на «поддерживающий» источник — Человеческая природа привлекает только те аргументы, которые подтверждают нашу собственную точку зрения.Вы должны помнить, что ваш диссертационный комитет полностью ожидает наличия противоположных мнений в вашем обзоре литературы и ожидает, что вы их обсудите. Поймите, что цитирование особых мнений только укрепит ваши аргументы, а не ослабит их. Хотя нет необходимости уделять им слишком много внимания, важно, чтобы вы упомянули некоторые несогласные исследования и объяснили, почему они расходятся с вашим собственным мнением.

Последнее слово — получите помощь, когда она вам понадобится!

Следование вышеупомянутым рекомендациям во избежание распространенных ошибок в обзоре литературы будет иметь большое значение, чтобы помочь вам создать потрясающую главу.Однако, как бы вы ни старались это сделать, вы все равно можете разочароваться.

Возможно, ваш научный руководитель или наставник не желает или не может оказать вам необходимую помощь. Если вы обратитесь к своим коллегам, вы можете обнаружить, что они не могут должным образом объяснить процесс, или, если они могут объяснить это вам, их процесс может не сработать для вас, поскольку не существует единой стратегии для написания обзора литературы.

В этих случаях вам не о чем беспокоиться.

аргументы из литературы и сочинение

Текст ЕГЭ Д.А. Гранина о гениальности » Рустьюторс

Вариант 19. Цыбулько 2018. Аргументы. » Рустьюторс

Кто такие гении, и что говорит о гениальности психология

Вариант 2

Популярные сочинения

Вариант 3

Сочинение про Гениальность

«Гений в сознании потомков»

Аргументы к сочинению по проблеме выбора профессии

В.А. Каверин «Два капитана»

Л.Н. Толстой «Отрочество»

М.А. Булгаков «Мастер и Маргарита»

Читаемое в разделе:

Ранее опубликованные в разделе:

Новые материалы раздела:

Статья «Привитие любви к выбранной профессии»

Как составить план сочинения

Проблема Аргументы

Проблема патриотизма

Бедная Лиза

Личные проблемы

Проблемы выбора в человеческой жизни

▶▷▶▷ зависть сочинение аргументы

умении спорить с достоинством Как несложно создать аргумент

Сочинение на тему Гениальность рассуждение

Вариант 2

Вариант 3

Сочинение про Гениальность

Также читают:

Картинка к сочинению Гениальность

Популярные сегодня темы

Марио Варгас Льоса — Почему именно литература?

Гений двусмысленности | Автор: Джон Гросс

1.

2.

Любезный гений | Стюарт Хэмпшир

Неугомонный гений Джойс Кэрол Оутс

О Рене Жираре и его идеях

Эгоистичный нытик или Меланхоличный мальчик-гений? ‹Literary Hub

Как избежать типичных ошибок в обзоре литературы

Типичные ошибки Категория № 1: Письменные и стилистические проблемы

Типичные ошибки Категория № 2: Проблемы со структурой обзора литературы

Типичные ошибки Категория № 3: вопросы достоверности / действительности

Последнее слово — получите помощь, когда она вам понадобится!

Author: alexxlab

Добавить комментарий Отменить ответ

Рубрики