Правда сердца федор сологуб проблема: Федор Сологуб «Правда сердца»

Текст с ЕГЭ 2017 Сологуб о войне, патриотизме, героизме. Проблемы и авторская позиция

Реальный текст с ЕГЭ 2017 г. Федор Сологуб о войне, патриотизме, героизме

Правда сердца

Вечером опять сошлись у Старкиных. Говорили только о войне. Кто-то пустил слух, что призыв новобранцев в этом году будет раньше обыкновенного, к восемнадцатому августу; и что отсрочки студентам будут отменены. Поэтому Бубенчиков и Козовалов были угнетены, — если это верно, то им придется отбывать воинскую повинность не через два года, а нынче.

Воевать молодым людям не хотелось, — Бубенчиков слишком любил свою молодую и, казалось ему, ценную и прекрасную жизнь, а Козовалов не любил, чтобы что бы то ни было вокруг него становилось слишком серьезным.

Козовалов говорил уныло:

— Я уеду в Африку. Там не будет войны.

— А я во Францию, — говорил Бубенчиков, — и перейду во французское подданство.

Лиза досадливо вспыхнула. Закричала:— И вам не стыдно! Вы должны защищать нас, а думаете сами, где спрятаться.

И вы думаете, что во Франции вас не заставят воевать?

Из Орго призвали шестнадцать запасных. Был призван и ухаживающий за Лизою эстонец, Пауль Сепп. Когда Лиза узнала об этом, ей вдруг стало как-то неловко, почти стыдно того, что она посмеивалась над ним. Ей вспомнились его ясные, детски-чистые глаза. Она вдруг ясно представила себе далекое поле битвы, — и он, большой, сильный, упадет, сраженный вражескою пулею. Бережная, жалостливая нежность к этому, уходящему, поднялась в ее душе. С боязливым удивлением она думала: «Он меня любит. А я, — что же я? Прыгала, как обезьянка, и смеялась. Он пойдет сражаться. Может быть, умрет. И, когда будет ему тяжело, кого он вспомнит, кому шепнет: «Прощай, милая»? Вспомнит русскую барышню, чужую, далекую»

Призванных провожали торжественно. Собралась вся деревня. Говорили речи. Играл местный любительский оркестр. И дачники почти все пришли. Дачницы принарядились.

Пауль шел впереди и пел. Глаза его блестели, лицо казалось солнечно-светлым, — он держал шляпу в руке, — и легкий ветерок развевал его светлые кудри.

Его обычная мешковатость исчезла, и он казался очень красивым. Так выходили некогда в поход викинги и ушкуйники. Он пел. Эстонцы с одушевлением повторяли слова народного гимна.

Лиза остановила Сеппа:

— Послушайте, Пауль, подойдите ко мне на минутку.

Пауль отошел на боковую тропинку. Он шел рядом с Лизою. Походка его была решительная и твердая, и глаза смело глядели вперед. Казалось, что в душе его ритмично бились торжественные звуки воинственной музыки. Лиза смотрела на него влюбленными глазами. Он сказал:

— Ничего не бойтесь, Лиза. Пока мы живы, мы немцев далеко не пустим. А кто войдет в Россию, тот не обрадуется нашему приему. Чем больше их войдет, тем меньше их вернется в Германию.

Вдруг Лиза очень покраснела и сказала:

— Пауль, в эти дни я вас полюбила. Я поеду за вами. Меня возьмут в сестры милосердия. При первой возможности мы повенчаемся.

Пауль вспыхнул. Он наклонился, поцеловал Лизину руку и повторял:

— Милая, милая!

И когда он опять посмотрел в ее лицо, его ясные глаза были влажны.

Анна Сергеевна шла на несколько шагов сзади и роптала:

— Какие нежности с эстонцем! Он Бог знает что о себе вообразит. Можете представить, — целует руку, точно рыцарь своей даме!

Бубенчиков передразнивал походку Пауля Сеппа. Анна Сергеевна нашла, что очень похоже и очень смешно, и засмеялась. Козовалов сардонически улыбался.

Лиза обернулась к матери и крикнула:

— Мама, поди сюда!

Она и Пауль Сепп остановились у края дороги. У обоих были счастливые, сияющие лица.

Вмести с Анною Сергеевною подошли Козовалов и Бубенчиков. Козовалов сказал на ухо Анне Сергеевне:

— А нашему эстонцу очень к лицу воинственное воодушевление. Смотрите, какой красавец, точно рыцарь Парсифаль.

Анна Сергеевна с досадою проворчала:

— Ну уж красавец! Ну что, Лизонька? — спросила она удочери.

Лиза сказала, радостно улыбаясь:— Вот мой жених, мамочка.

Анна Сергеевна в ужасе перекрестилась. Воскликнула:

— Лиза, побойся Бога! Что ты говоришь!

Лиза говорила с гордостью:

— Он — защитник отечества.

Примерный круг проблем:

Проблема патриотизма (в тяжелое время всегда находятся люди, которые готовы защищать Родину и те, кто готов бежать)

Как любовь помогает человеку в военное время? ( любовь придает сил, вера в то, что тебя любит, придает силы для подвигов)

Почему любовь особенно ярко проявляется в трудные минуты жизни (военное время)? ( потому человек понимает, что может потерять свою половину)

Как героизм преображает человека?

( нашему эстонцу очень к лицу воинственное воодушевление. Смотрите, какой красавец, точно рыцарь Парсифаль)

Проблема долга перед родиной федор сологуб. Правда сердца

Сочинение по тексту в формате ЕГЭ в 2019 году изменилось, но по-прежнему трудно его написать. На занятии электива в 10 классе Л.Д. Гусенцова показывает, как, двигаясь от проблемы к авторской позиции, можно понять художественный текст.

Тема элективного занятия: От проблемы к авторской позиции

Образовательные: формулировать основную проблему текста и второстепенные проблемы.

Развивающие: развивать умение учащихся логично, последовательно и выразительно излагать свои мысли, анализировать и систематизировать учебный материал; развивать познавательные и творческие возможности учащихся.

Воспитательные: воспитывать любовь к Родине, ответственность за свои поступки.

Ход занятия

I. Организационный момент. Приветствие, создание благоприятной эмоциональной атмосферы.

Известный философ Михаэль Лайтман утверждал, что «внутренний рост осуществляется только посредством решения различных проблем. Нет проблем – нет возможности для развития».

Сегодня на занятии нам предстоит решать множество проблем, а значит, у нас будет повод для внутреннего развития и роста.

II. Определение темы, цели и задач урока.

Мы продолжаем готовиться к написанию сочинения в формате ЕГЭ. Тема нашего занятия звучит так: «От проблемы текста к авторской позиции».

– Привычно ли звучит для вас эта формула? Нет ли в ней противоречия? (Обычно бывает наоборот: от позиции автора мы мы двигаемся к определению проблемы текста).

– Действительно. Но всегда ли в тексте есть четко сформулированная позиция автора?

(Нет. В художественных текстах она часто не формулируется автором.)

– В этом трудность работы с художественным текстом.

III. Проверка домашнего задания.

1.Информация о тексте (слайд №2).

Вам был предложен для ознакомления текст известного русского писателя, поэта и драматурга Федора Сологуба. Его настоящее имя – Тетерников Федор Кузьмич. Самый известный его роман – «Мелкий бес». Отрывок из рассказа Ф. Сологуба переносит нас в эстонскую деревушку.

(1)Вечером опять сошлись у Старкиных (2)Говорили только о войне. (3)Кто-то пустил слух, что призыв новобранцев в этом году будет раньше обыкновенного, к восемнадцатому августу, и что отсрочки студентам будут отменены. (4)Поэтому Бубенчиков и Козовалов были угнетены: если это верно, то им придётся отбывать воинскую повинность не через два года, а нынче

(5)Воевать молодым людям не хотелось: Бубенчиков слишком любил свою молодую и, казалось ему, ценную и прекрасную жизнь, а Козовалов не любил, чтобы что бы то ни было вокруг него становилось слишком серьезным.

(6)Козовалов говорил уныло:

― Я уеду в Африку. (7)Там не будет войны.

― (8)А я во Францию, ― говорил Бубенчиков, ― и перейду во французское подданство.

(9)Лиза досадливо вспыхнула. (10)Закричала:

― И вам не стыдно! (11)Вы должны защищать нас, а думаете сами, где спрятаться. (12)И вы думаете, что во Франции вас не заставят воевать?

(13)Из Орго призвали шестнадцать запасных. (14)Был призван и ухаживающий за Лизою эстонец, Пауль Сепп. (15)Когда Лиза узнала об этом, ей вдруг стало как-то неловко, почти стыдно того, что она посмеивалась над ним (16)Ей вспомнились его ясные, детски чистые глаза. (17)Она вдруг ясно представила себе далёкое поле битвы ― и он, большой, сильный, упадёт, сражённый вражескою пулею. (18)Бережная. жалостливая нежность к этому, уходящему, поднялась в её душе. (19)С боязливым удивлением она думала: «Он меня любит. (20)А я, что же я? (21)Прыгала, как обезьянка, и смеялась. (22)Он пойдёт сражаться. (23)Может быть, умрёт. (24)И, когда будет ему тяжело, кого он вспомнит, кому шепнёт: „Прощай, милая”? (25)Вспомнит русскую барышню, чужую, далёкую».

(26)Призванных провожали торжественно. (27)Собралась вся деревня. (28)Говорили речи (29)Играл местный любительский оркестр. (30)И дачники почти все пришли. (31)Дачницы принарядились.

(32)Пауль шёл впереди и пел. (ЗЗ)Глаза его блестели, лицо казалось солнечно-светлым, ― он держал шляпу в руке, ― и лёгкий ветерок развевал его светлые кудри (34)Его обычная мешковатость исчезла, и он казался очень красивым (35)Так выходили некогда в поход викинги и ушкуйники. (36)Он пел. (37)Эстонцы с воодушевлением повторяли слова народной песни.

(38)Дошли до леска за деревнею. (39)Дачницы стали возвращаться. (40)Призываемые начали рассаживаться в экипажи. (41)Набегали тучки. (42)Небо хмурилось. (43)Серенькие вихри завивались и бежали по дороге, маня и дразня кого-то.

(44)Лиза остановила Сеппа:

― Послушайте, Пауль, подойдите ко мне на минутку.

(45)Пауль отошёл на боковую тропинку. (46)Он шёл рядом с Лизою.

(47)Походка его была решительная и твёрдая, и глаза смело глядели вперёд.

(48)Казалось, что в душе его ритмично бились торжественные звуки воинственной музыки. (49)Лиза смотрела на него влюблёнными глазами. (50)Он сказал:

― Ничего не бойтесь, Лиза. (51)Пока мы живы, мы немцев далеко не пустим. (52)А кто войдёт в Россию, тот не обрадуется нашему приёму. (53)Чем больше их войдёт, тем меньше их вернётся в Германию.

(54)Вдруг Лиза очень покраснела и сказала:

― Пауль, в эти дни я вас полюбила. (55)Я поеду за вами. (56)Меня возьмут в сёстры милосердия. (57)При первой возможности мы повенчаемся.

(58)Пауль вспыхнул. (59)Он наклонился, поцеловал Лизину руку и повторял:

― Милая, милая!

(60)И когда он опять посмотрел в её лицо, его ясные глаза были влажны.

(61)Анна Сергеевна шла на несколько шагов сзади и роптала:

― Какие нежности! (62)Он Бог знает что о себе вообразит. (63)Можете представить: целует руку, точно рыцарь своей даме!

(64)Бубенчиков передразнивал походку Пауля Сеппа. (65)Анна Сергеевна нашла, что очень похоже и очень смешно, и засмеялась. (66)Козовалов сардонически улыбался.

(67)Лиза обернулась к матери и крикнула:

― Мама, поди сюда!

(68)Она и Пауль Сепп остановились у края дороги. (69)У обоих были счастливые, сияющие лица.

(70)Вместе с Анною Сергеевною подошли Козовалов и Бубенчиков.

(71)Козовалов сказал на ухо Анне Сергеевне:

― А нашему эстонцу очень к лицу воинственное воодушевление. (72)Смотрите, какой красавец, точно рыцарь Парсифаль.

(73)Анна Сергеевна с досадою проворчала:

― Ну уж красавец! (74)Ну что, Лизонька? ― спросила она у дочери.

(75)Лиза сказала, радостно улыбаясь:

― Вот мой жених, мамочка.

(76)Анна Сергеевна в ужасе воскликнула:

― Лиза, что ты говоришь!

(77)Лиза проговорила с гордостью:

― Он защитник Отечества. (По Ф. Сологубу*)

*Фёдор Сологуб (1863―1927) ― русский поэт, писатель, драматург, публицист.

– Какое событие всколыхнуло мирную жизнь деревни? (Первая мировая война, 1914г. )

2.Словарная работа (слайды №3, 4, 5, 6).

– Вы должны были обратить внимание на трудные или незнакомые слова в тексте, поработать с ними.

Ушкуйники – рус. пираты «Северной Руси». Лодки, на которых они ходили в свои походы, назывались ушкуями. Отсюда и название самих воинов. 11 век – время их походов.

Викинги – морские разбойники Скандинавии 9-11 веков. Дерзкие и бесстрашные люди.

Рыцарь Парсифаль – герой средневекового эпоса, совершил много подвигов. Стал персонажем многих литературных и музыкальных произведений.

Сардонический смех – 1)прям. знач. – болезненный смех с судорожным подергиванием лица; 2)переносн. знач. – язвительный, горький смех.

IV.Работа по теме урока. Выявление главной проблемы урока.

– Выявление и формулирование проблемы – это важнейший этап работы над сочинением, поскольку по всем критериям вы будете работать именно с этой проблемой: комментировать её, выражать отношение автора и собственное отношение именно к этой проблеме.

– Вспомните, какие существуют способы для выявления проблемы? (слайд №7)

1. определение темы, основной мысли, идеи автора;

2. нахождение микротем текста, опорных слов;

– Все ли эти способы мы можем использовать, работая с этим текстом? (Нет. Здесь нет предложений с явной позицией автора, т.к. это худ. текст)

– В запасе есть 2 других способа. Итак, какова тема текста? Как её определить? (Поставить вопросы о ком или о чём текст?) (слайд №8)

— Помните: тема отражает то, что на поверхности текста. Это можно выразить одним словом или словосочетанием. В данном случае лучше поставить вопрос о ком? Он не позволит уйти в сторону и заблудиться. Позже мы сможем ответить и на вопрос о чём? Но сначала поработаем с текстом.

(На доске и в рабочих листах учащихся делаются записи наблюдений над текстом).

Тема : (о ком текст?) О молодых людях.

Основная мысль текста : (что говорится на данную тему?) Одни из них не хотят идти на войну, а другие готовы защищать Родину, выполнять свой гражданский долг.

V.Формулирование проблемы текста

– Мы подошли к очень важному этапу- этапу выявления проблемы и ее формулирования. Американский журналист Луис Мерлен говорил: «Всякая проблема имеет решение – простое, удобное и ошибочное». Нам нельзя ошибаться: эта ошибка может стоить 8 баллов из 24. Попробуем найти решение простое и удобное.

– Обратите внимание на ключевые слова записанного на доске (подчеркнуть ключевые слова записей на доске: «защищать родину», « выполнять гражданский долг»).

– Вспомните, как можно сформулировать проблему ? (слайд №9)

1 способ: проблема + сущ. в род. падеже;

2 способ: вопросительное предложение.

– Сформулируйте проблему этими способами.

– Примерные формулировки проблем: (на доске)

1. Проблема выполнения гражданского долга (защиты Отечества).
2. Должен ли человек быть готов к защите Отечества?
3. В чем заключается долг перед Родиной?
4. Каждый ли готов к выполнению гражданского долга- защите Отечества

VI.Поиск альтернативных проблем

Перед вами стоит задача сформулировать одну из проблем. Художественные тексты обычно многослойны, многоаспектны. Важно ли это учесть? Это даёт нам право выбора. Это позволит выбрать тот смысловой аспект, который больше соответствует вашему опыту, знаниям. Постарайтесь на начальном этап просчитать, каким путем вам будет идти легче.

– Что же поможет нам увидеть эту многослойность текста? (план)

– Вы должны были дома подготовить план. Прочитайте.

(Чтение планов, написанных дома).

№ п/п	Названия микротем	Ключевые слова
1	Отсрочки не будет	угнетены, придется отбывать воинскую повинность
2	Воевать не хотелось	слишком любил… ценную жизнь, слишком серьезным, уеду в Африку
3	Упрек Лизы в адрес молодых людей	Стыдно, должны защищать, спрятаться
4	Перемены в чувствах Лизы к Паулю	неловко, стыдно, посмеивалась, нежность, с боязливым удивлением
5	Торжественные проводы	торжественно, вся деревня, принарядились 6
6	Изменения во внешности Пауля	мешковатость исчезла, казался очень красивым, викинги, ушкуйники
7	Объяснение в любви	решительная походка, смело, влюбленными глазами, не бойтесь, полюбила, пойду за вами, повенчаемся
8	Насмешки в адрес Пауля	точно рыцарь, сардонически улыбался, к лицу воинственное воодушевление, красавец
9	Защитник Отечества	радостно, мой жених, с гордостью

– Я убеждаюсь, что мы с вами шли в одном направлении. Предлагаю вам план, в котором, как мне кажется, отражен результат нашей работы. (план, слайд №10)

– Какие пункты плана отражают аспект, связанный с темой гражданского долга?

– Обратите внимание на оставшиеся пункты плана. (1,2,3,9, слайд №11)

– Можно ли увидеть другие смысловые аспекты текста? Какими ключевыми словами их можно выразить? (Любовь, красота, слайд №12 и №13)

– У нас есть возможность сформулировать другие важные проблемы текста. К каждой из оставшихся микротем можно поставить те же вопросы, которые мы ставили ко всему тексту, выявляя его тему, основную мысль, идею автора.

VII.Работа по группам: нахождение и формулирование других проблем текста (работа отражается в рабочих листах учащихся):

Задание для группы№1 : на основе пунктов плана сформулируйте разными способами проблемы со словом «любовь».

Задание для группы№2 : на основе пунктов плана сформулируйте разными способами проблемы со словом «красота».

VIII. Отчет групп о проделанной работе: озвучивание найденных проблем и обоснование их.

– Проблемы сформулированы, заданы проблемные вопросы. На них необходимо ответить.

– Что мы получим, ответив на них? (авторскую позицию)

– Что поможет нам правильно ответить на проблемные вопросы?

(портретные и речевые характеристики, поступки и мысли героев, средства языковой выразительности и т.д.)

IX.Итоговое задание урока – его продукт.

– Авторская позиция, сформулированная в виде ответов на проблемные вопросы, поможет проверить логичность сочинения. Запишите в рабочие листы сформулированную вами авторскую позицию по каждой проблеме.

– Прочитайте ответы(обсуждение и корректировка записей)

X.Домашнее задание.

– Сегодня мы подготовили основу для написания сочинения.

– Напишите начало работы: К1,К2, К3 по разным аспектам текста. Выбор проблем – за вами.

– Что будет основой для примеров – иллюстраций? (микротемы текста, план)

XI.Итоги занятия.

Итак, сегодня мы работали с худ. текстом и обратили внимание на некоторые сложности в работе с ним:

– многослойность, многоаспектность текста, требующая усилий для погружения в текст.

Зато есть выбор, простор для творческой работы.

– Какие аспекты предложенного для работы текста были найдены?

(Заполнение магнитной доски табличками со словами: «Многоаспектность текста», «долг», «красота», «любовь»)

– Определяя тему текста, мы отвечали на вопрос: о ком этот текст? Сможем ли мы теперь ответить на вопрос: о чем этот текст? (о гражданском долге, о любви, об истинной красоте)

– Какой аспект этого текста вам ближе? О чем будете писать работу?

XII.Рефлексия.

Вспомните, с чего начинался наш урок. Михаил Лайтман говорил о важности решения различных проблем для внутреннего роста человека.

Попробуйте ответить на несколько вопросов, подводящих итог нашему занятию.

В чем заключается долг перед Родиной?Именно над этим вопросом задумывается Ф. Сологуб в своем произведении?

Комментируя данную проблему, стоит обратить внимание на то, как отреагировали Бубенчиков и Козовалов на слух, что призыв на военную службу будет раньше обычного, и отсрочки студентам не предвидится.Молодые люди не хотели воевать.»Бубенчиков слишком любил свою молодую и…ценную жизнь, а Козовалов не любил, чтобы что бы то ни было вокруг него становилось слишком серьёзным.» Поэтому юноши подумывали об отъезде из России в другие страны, чтобы избежать войны.Их поступки и мысли говорят нам о том, что ничего не связывает их с Родиной,и они не готовы встать на защиту Отечества.

Полной противоположностью молодым людям является Пауль Сепп.Родиной этого юноши была Эстония, но молодой человек встал в ряды солдат, идущих на защиту России.Пауль изменился как внешне так и внутренне»походка его была решительная и твёрдая, и глаза смело глядели вперёд. «Юноша понимал, что он обязан встать на защиту страны, которая связывает его с самым дорогим человеком, а именно с Лизой.Слова и поступки Пауля дают нам понять, что он готов отдать свою жизнь, но защитить страну, подарившая ему человека, который готов идти за ним даже на смертный бой.

Я полностью согласна с мнением Ф Сологуба.Стоит обратиться к событиям истории нашей страны.Когда 22 июня 1941 без предупреждения немецкие войска пересекли границу Советского Союза,тысячи людей добровольно отправились военкомат.Туда шли как студенты, так и старики.Все понимали, что их Родина в опасности, что если они не встанут на ее защиту, то никто не встанет.В каждый дом провожал уходивших на фронт солдат, которые обещали защитить Родину и свою семью, выгнать немецких фашистов назад в Германию и обязательно вернуться.

Таким образом, каждый из нас должен любить свою Родину, защищать ее, чтобы никто не посмел осквернить ее просторы.

Обновлено: 2019-02-26

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter .
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Спасибо за внимание.

.

Полезный материал по теме

(1)Вечером опять сошлись у Старкиных. (2)Говорили только о войне.

(3)Кто-то пустил слух, что призыв новобранцев в этом году будет раньше

обыкновенного, к восемнадцатому августу, и что отсрочки студентам будут

отменены. (4)Поэтому Бубенчиков и Козовалов были угнетены: если это

верно, то им придётся отбывать воинскую повинность не через два года,

(5)Воевать молодым людям не хотелось: Бубенчиков слишком любил

свою молодую и, казалось ему, ценную и прекрасную жизнь, а Козовалов не

любил, чтобы что бы то ни было вокруг него становилось слишком

серьёзным.

(6)Козовалов говорил уныло:

– Я уеду в Африку. (7)Там не будет войны.

– (8)А я во Францию, – говорил Бубенчиков, – и перейду во французское

подданство.

(9)Лиза досадливо вспыхнула. (10)Закричала:

– И вам не стыдно! (11)Вы должны защищать нас, а думаете сами, где

спрятаться. (12)И вы думаете, что во Франции вас не заставят воевать?

(13)Из Орго призвали шестнадцать запасных. (14)Был призван и

ухаживающий за Лизою эстонец, Пауль Сепп. (15)Когда Лиза узнала об этом,

ей вдруг стало как-то неловко, почти стыдно того, что она посмеивалась над

ним. (16)Ей вспомнились его ясные, детски чистые глаза. (17)Она вдруг ясно

представила себе далёкое поле битвы – и он, большой, сильный, упадёт,

сражённый вражескою пулею. (18)Бережная, жалостливая нежность к этому,

уходящему, поднялась в её душе. (19)С боязливым удивлением она думала:

«Он меня любит. (20)А я, что же я? (21)Прыгала, как обезьянка, и смеялась.

(22)Он пойдёт сражаться. (23)Может быть, умрёт. (24)И, когда будет ему

тяжело, кого он вспомнит, кому шепнёт: „Прощай, милая”? (25)Вспомнит

русскую барышню, чужую, далёкую».

(26)Призванных провожали торжественно. (27)Собралась вся деревня.

(28)Говорили речи. (29)Играл местный любительский оркестр. (30)И дачники

почти все пришли. (31)Дачницы принарядились.

(32)Пауль шёл впереди и пел. (33)Глаза его блестели, лицо казалось

солнечно-светлым, – он держал шляпу в руке, – и лёгкий ветерок развевал

его светлые кудри. (34)Его обычная мешковатость исчезла, и он казался

очень красивым. (35)Так выходили некогда в поход викинги и ушкуйники.

(36)Он пел. (37)Эстонцы с воодушевлением повторяли слова народной песни.

(38)Дошли до леска за деревнею. (39)Дачницы стали возвращаться.

(40)Призываемые начали рассаживаться в экипажи. (41)Набегали тучки.

(42)Небо хмурилось. (43)Серенькие вихри завивались и бежали по дороге,

маня и дразня кого-то.

(44)Лиза остановила Сеппа:

– Послушайте, Пауль, подойдите ко мне на минутку.Походка его была решительная и твёрдая, и глаза смело глядели вперёд.

(48)Казалось, что в душе его ритмично бились торжественные звуки

воинственной музыки. (49)Лиза смотрела на него влюблёнными глазами.

(50)Он сказал:

– Ничего не бойтесь, Лиза. (51)Пока мы живы, мы немцев далеко не

пустим. (52)А кто войдёт в Россию, тот не обрадуется нашему приёму.

(53)Чем больше их войдёт, тем меньше их вернётся в Германию.

(54)Вдруг Лиза очень покраснела и сказала:

– Пауль, в эти дни я вас полюбила. (55)Я поеду за вами. (56)Меня

возьмут в сёстры милосердия. (57)При первой возможности мы повенчаемся.

(58)Пауль вспыхнул. (59)Он наклонился, поцеловал Лизину руку

и повторял:

– Милая, милая!

(60)И когда он опять посмотрел в её лицо, его ясные глаза были влажны.

(61)Анна Сергеевна шла на несколько шагов сзади и роптала:

– Какие нежности! (62)Он Бог знает что о себе вообразит. (63)Можете

представить: целует руку, точно рыцарь своей даме!

(64)Бубенчиков передразнивал походку Пауля Сеппа. (65)Анна

Сергеевна нашла, что очень похоже и очень смешно, и засмеялась.

(66)Козовалов сардонически улыбался.

(67)Лиза обернулась к матери и крикнула:

– Мама, поди сюда!

(68)Она и Пауль Сепп остановились у края дороги. (69)У обоих были

счастливые, сияющие лица.

(70)Вместе с Анною Сергеевною подошли Козовалов и Бубенчиков.

(71)Козовалов сказал на ухо Анне Сергеевне:

– А нашему эстонцу очень к лицу воинственное воодушевление.

(72)Смотрите, какой красавец, точно рыцарь Парсифаль.

(73)Анна Сергеевна с досадою проворчала:

– Ну уж красавец! (74)Ну что, Лизонька? – спросила она у дочери.

(75)Лиза сказала, радостно улыбаясь:

– Вот мой жених, мамочка.

(76)Анна Сергеевна в ужасе воскликнула:

– Лиза, что ты говоришь!

(77)Лиза проговорила с гордостью:

– Он защитник Отечества.

(По Ф. Сологубу*)

* Фёдор Сологуб (1863–1927) – русский поэт, писатель, драматург,

Показать текст целиком

Я полностью согласна с писателем,ведь любовь,в первую очередь,доказывается своими поступками,готовностью пожертвовать всем,даже своей жизнью,что,к сожалению,не так часто встретишь в современном мире.
Примером того,что человек готов сделать и на какие жертвы пойти ради своей

Критерии

• 1 из 1 К1 Формулировка проблем исходного текста
• 1 из 3 К2

Задача №1

«Для усиления масштаба разнообразия вещей Плюшкина и различных видов их применения автор использует стилистический прием (А) … (богатой и бедной). Наиболее красочно передать портреты дочерей помещика получается при помощи (Б)… (как розы). Выразить досаду автора помогает (В)… (предложение 9). Обратить внимание читателя на переломный момент в жизни героя помогает такое синтаксическое средство, как (В)… (предложения 16-18, 20-22)».

Список терминов:

1. сравнение
2. диалектизм
3. синонимы
4. антитеза
5. риторическое восклицание
6. парцелляция
7. вопросительные предложения
8. сравнительный оборот
9. литота

Показать дополнительный текст

(1) У этого помещика была тысяча с лишком душ, и попробовал бы кто найти у кого другого столько хлеба зерном, мукою и просто в кладях, у кого бы кладовые, амбары и сушилы загромождены были таким множеством холстов, сукон, овчин выделанных и сыромятных, высушенными рыбами и всякой овощью, или губиной. (2) Заглянул бы кто-нибудь к нему на рабочий двор, где наготовлено было на запас всякого дерева и посуды, никогда не употреблявшейся, — ему бы показалось, уж не попал ли он как-нибудь в Москву на щепной двор, куда ежедневно отправляются расторопные тещи и свекрухи, с кухарками позади, делать свои хозяйственные запасы и где горами белеет всякое дерево — шитое, точеное, леченое и плетеное: бочки, пересеки, ушаты, лагуны, жбаны с рыльцами и без рылец, побратимы, лукошки, мыкольники, куда бабы кладут свои мочки и прочий дрязг, коробья из тонкой гнутой осины, бураки из плетеной берестки и много всего, что идет на потребу богатой и бедной Руси. (3) На что бы, казалось, нужна была Плюшкину такая гибель подобных изделий? во всю жизнь не пришлось бы их употребить даже на два таких имения, какие были у него, — но ему и этого казалось мало. (4) Не довольствуясь сим, он ходил еще каждый день по улицам своей деревни, заглядывал под мостики, под перекладины и все, что ни попадалось ему: старая подошва, бабья тряпка, железный гвоздь, глиняный черепок, — все тащил к себе и складывал в ту кучу, которую Чичиков заметил в углу комнаты. (5) «Вон уже рыболов пошел на охоту!» — говорили мужики, когда видели его, идущего на добычу. (6) И в самом деле, после него незачем было мести улицу: случилось проезжавшему офицеру потерять шпору, шпора эта мигом отправилась в известную кучу; если баба, как-нибудь зазевавшись у колодца, позабывала ведро, он утаскивал и ведро. (7) Впрочем, когда приметивший мужик уличал его тут же, он не спорил и отдавал похищенную вещь; но если только она попадала в кучу, тогда все кончено: он божился, что вещь его, куплена им тогда-то, у того-то или досталась от деда. (8) В комнате своей он подымал с пола все, что ни видел: сургучик, лоскуток бумажки, перышко, и все это клал на бюро или на окошко.

(9) А ведь было время, когда он только был бережливым хозяином! (10) Был женат и семьянин, и сосед заезжал к нему пообедать, слушать и учиться у него хозяйству и мудрой скупости. (11) Все текло живо и совершалось размеренным ходом: двигались мельницы, валяльни, работали суконные фабрики, столярные станки, прядильни; везде во все входил зоркий взгляд хозяина и, как трудолюбивый паук, бегал хлопотливо, но расторопно, по всем концам своей хозяйственной паутины. (12) Слишком сильные чувства не отражались в чертах лица его, но в глазах был виден ум; опытностию и познанием света была проникнута речь его, и гостю было приятно его слушать; приветливая и говорливая хозяйка славилась хлебосольством. (13) Навстречу выходили две миловидные дочки, обе белокурые и свежие, как розы; выбегал сын, разбитной мальчишка, и целовался со всеми, мало обращая внимания на то, рад ли, или не рад был этому гость. (14) В доме были открыты все окна, антресоли были заняты квартирою учителя-француза, который славно брился и был большой стрелок: приносил всегда к обеду тетерек или уток, а иногда и одни воробьиные яйца, из которых заказывал себе яичницу, потому что больше в целом доме никто ее не ел. (15) На антресолях жила также его компатриотка, наставница двух девиц. (16) Сам хозяин являлся к столу в сюртуке, хотя несколько поношенном, но опрятном, локти были в порядке: нигде никакой заплаты. (17) Но добрая хозяйка умерла; часть ключей, а с ними мелких забот, перешла к нему. (18) Плюшкин стал беспокойнее и, как все вдовцы, подозрительнее и скупее. (19) На старшую дочь Александру Степановну он не мог во всем положиться, да и был прав, потому что Александра Степановна скоро убежала с штабс-ротмистром, бог весть какого кавалерийского полка, и повенчалась с ним где-то наскоро в деревенской церкви, зная, что отец не любит офицеров по странному предубеждению, будто бы все военные картежники и мотишки. (20) Отец послал ей на дорогу проклятие, а преследовать не заботился. (21) В доме стало еще пустее. (22) Во владельце стала заметнее обнаруживаться скупость, сверкнувшая в жестких волосах его седина, верная подруга ее, помогла ей еще более развиться; учитель-француз был отпущен, потому что сыну пришла пора на службу; мадам была прогнана, потому что оказалась не безгрешною в похищении Александры Степановны; сын, будучи отправлен в губернский город, с тем чтобы узнать в палате, по мнению отца, службу существенную, определился вместо того в полк и написал к отцу уже по своем определении, прося денег на обмундировку; весьма естественно, что он получил на это то, что называется в простонародии шиш. (23) Наконец последняя дочь, остававшаяся с ним в доме, умерла, и старик очутился один сторожем, хранителем и владетелем своих богатств. (24) Одинокая жизнь дала сытную пищу скупости, которая, как известно, имеет волчий голод и чем более пожирает, тем становится ненасытнее. (25) Человеческие чувства, которые и без того не были в нем глубоки, мелели ежеминутно, и каждый день что-нибудь утрачивалось в этой изношенной развалине.

(Н.В. Гоголь* «Мертвые души»)

Гоголь Николай Васильевич* — русский прозаик, драматург, публицист и критик.

Задача №2

«Чтобы подчеркнуть значимость продукта, о котором идет речь на протяжении всего текста, автор использует (А)___ (предложения 1-5). Восхищение киселем передается при помощи (Б) __ (предложения 4-5, 7-8). Наделение киселя человеческими качествами при помощи (В) __ («чувствовал», «слышал», «возмечтал» в предложениях 10-11) усиливает комический эффект произведения. Также невозможно не отметить такой синтаксический прием, как (Г) __ (предложения 11-12, 26-27, 31-32).

Список терминов:

1. эпитет
2. парцелляция
3. восклицательные предложения
4. метафора
5. фразеологизм
6. олицетворение
7. противопоставление
8. риторическое восклицание
9. лексический повтор

За­пи­ши­те в ответ цифры, рас­по­ло­жив их в по­ряд­ке, со­от­вет­ству­ю­щем бук­вам:

Показать дополнительный текст

(1) Сварила кухарка кисель и на стол поставила. (2) Скушали кисель господа, сказали спасибо, а детушки пальчики облизали. (3) На славу вышел кисель; всем по нраву пришелся, всем угодил. (4) «Ах, какой сладкой кисель!», «ах какой мягкой кисель!», «вот так кисель!» — только и слов про него. (5) — «Смотри, кухарка, чтобы каждый день на столе кисель был!» (6) И сами наелись, и гостей употчевали, а под конец и прохожим на улицу чашку выставили. (7) «Поешьте, честные господа, киселя! вон он у нас какой: сам в рот лезет! (8) Ешьте больше, он это любит!» (9) И всякий подходил, совал в кисель ложкой, ел и утирался.

(10) Кисель был до того разымчив и мягок, что никакого неудобства не чувствовал оттого, что его ели. (11) Напротив того, слыша общие похвалы, он даже возмечтал. (12) Стоит на столе да знай себе пузырится. (13) «Стало быть, я хорош, коли господа меня любят! (14) Не зевай, кухарка! подливай!»

(15) Долго ли, коротко ли так шло, только стал постепенно кисель господам прискучивать. (16) Господа против прежнего сделались образованнее; даже из подлого звания которые мало-мальски в чины произошли — и те начали желеи да бламанжеи предпочитать.

(17) — Помилуйте! — говорит один, — что хорошего в этом киселе? разве это еда? попробуйте, какой он мягкой, да слизкой, да сладкой!

(18) — Отдадимте, господа, кисель свиньям! — подхватил другой, — а сами уедем на теплые воды гулять! (19) Нагуляемся вдосталь, а там, если уж это непременно нужно, и опять домой воротимся кисель есть.

(20) Что же! свиньи так свиньи — право, киселю все равно, в каком ранге особа его ест. (21) Лишь бы ели. (22) Засунула свинья рыло в кисель по самые уши и на весь скотный двор чавкотню подняла. (23) Чавкает да похрюкивает: «Покатаюся, поваляюся, господского киселя наевшись!» (24) Сытости, подлая не знает; чуть замешкается кухарка, она уж хрюкает: «Подливай!» (25) А ежели скажут: «Был кисель, да весь вышел», — она и по углам, и по закоулкам, и под навозом мордой вышарит и уж где-нибудь да отыщет.

(26) Ела да ела свинья и наконец все до капли съела. (27) А господа между тем гуляли-гуляли, да и догулялись. (28) Догулялись и говорят друг другу: «Теперь нам гулять больше не на что; айда домой кисель есть!»

(29) Приехали домой, взялись за ложки — смотрят, ан от киселя остались только засохшие поскребушки.

(30) И теперь все — и господа, и свиньи — все в один голос вопиют:

(31) — Ели мы кисель, а про запас не оставили! (32) Чем-то на будущее время сыты будем! (33) Где ты, кисель? ау!

(М. Е. Салтыков-Щедрин* «Кисель»)

*Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович – писатель-реалист, критик, сатирик.

Задача №3

«Описывая страшные будни жителей окруженного города, которые из-за страха быть замеченными, боятся зажигать свет, автор при помощи (А)__ (в предложении 6)неоднократно подчеркивает мрак, царящий среди людей. Через (Б)__ (в предложениях 18-19) показывается боль женщины, потерявшей на войне мужа и сына. Она настолько опустошена, что не может строить полноценные развернутые выражения. При помощи (В)__ (предложение 23) писатель передает состояние матери предателя, окончательно потерявшей веру в спасение души своего сына. (Г)__(предложения 30-31) показывают радость сына, который долго не видел свою мать и искренне рад тому, что она его «поняла».

Список терминов:

1. эпитеты
2. лексический повтор
3. развёрнутое сравнение
4. метафора
5. фразеологизм
6. парцелляция
7. риторическое восклицание
8. вводных слов

За­пи­ши­те в ответ цифры, рас­по­ло­жив их в по­ряд­ке, со­от­вет­ству­ю­щем бук­вам:

Показать дополнительный текст

(1)Уже несколько недель город был обложен тесным кольцом врагов, закованных в железо; по ночам зажигались костры, и огонь смотрел из черной тьмы на стены города множеством красных глаз — они пылали злорадно, и это подстерегающее горение вызывало в осажденном городе мрачные думы.

(2) По узким улицам города угрюмо шагали отряды солдат, истомленных боями, полуголодных; из окон домов изливались стоны раненых, крики бреда, молитвы женщин и плач детей. (3) Разговаривали подавленно, вполголоса и, останавливая на полуслове речь друг друга, напряженно вслушивались — не идут ли на приступ враги?

(4) Особенно невыносимой становилась жизнь с вечера, когда в тишине стоны и плач звучали яснее и обильнее, когда из ущелий отдаленных гор выползали сине-черные тени и, скрывая вражий стан, двигались к полуразбитым стенам, а над черными зубцами гор являлась луна, как потерянный щит, избитый ударами мечей.

(5) Не ожидая помощи, изнуренные трудами и голодом, с каждым днем теряя надежды, люди в страхе смотрели на эту луну, острые зубья гор, черные пасти ущелий и на шумный лагерь врагов — всё напоминало им о смерти, и ни одна звезда не блестела утешительно для них.

(6) В домах боялись зажигать огни, густая тьма заливала улицы, и в этой тьме, точно рыба в глубине реки, безмолвно мелькала женщина, с головой закутанная в черный плащ.

(7) Люди, увидав ее, спрашивали друг друга:

(8)- Это она?

(10) И прятались в ниши под воротами или, опустив головы, молча пробегали мимо нее, а начальники патрулей сурово предупреждали ее:

(11) — Вы снова на улице, монна Марианна? (12) Смотрите, вас могут убить, и никто не станет искать виновного в этом…

(13) Гражданка и мать, она думала о сыне и родине: во главе людей, разрушавших город, стоял ее сын, веселый и безжалостный красавец; еще недавно она смотрела на него с гордостью, как на драгоценный свой подарок родине, как на добрую силу, рожденную ею в помощь людям города — гнезда, где она родилась сама, родила и выкормила его.

(14) Так ходила она ночами по улицам, и многие, не узнавая ее, пугались, принимали черную фигуру за олицетворение смерти, близкой всем, а узнавая, молча отходили прочь от матери изменника.

(15) Но однажды, в глухом углу, около городской стены, она увидала другую женщину: стоя на коленях около трупа, неподвижная, точно кусок земли, она молилась, подняв скорбное лицо к звездам, а на стене, над головой ее, тихо переговаривались сторожевые и скрежетало оружие, задевая камни зубцов.

(16) Мать изменника спросила:

(18)- Сын. (19) Муж убит тринадцать дней тому назад, а этот — сегодня.

(20) Закрыв лицо, Марианна отошла прочь, а утром на другой день явилась к защитникам города и сказала:

(21)- Или убейте меня за то, что мой сын стал врагом вашим, или откройте мне ворота, я уйду к нему…

(22) Они открыли ворота пред нею, выпустили ее из города и долго смотрели со стены, как она шла по родной земле, густо насыщенной кровью, пролитой ее сыном: шла она медленно, с великим трудом отрывая ноги от этой земли, кланяясь трупам защитников города, брезгливо отталкивая ногою поломанное оружие, — матери ненавидят оружие нападения, признавая только то, которым защищается жизнь.

(23) Она как будто несла в руках под плащом чашу, полную влагой, и боялась расплескать ее; удаляясь, она становилась всё меньше, а тем, что смотрели на нее со стены, казалось, будто вместе с нею отходит от них уныние и безнадежность.

(24) Видели, как она на полпути остановилась и, сбросив с головы капюшон плаща, долго смотрела на город, а там, в лагере врагов, заметили ее, одну среди поля, и, не спеша, осторожно, к ней приближались черные, как она, фигуры.

(25) Подошли и спросили — кто она, куда идет?

(26)- Ваш предводитель — мой сын, — сказала она, и ни один из солдат не усомнился в этом. (27) Шли рядом с нею, хвалебно говоря о том, как умен и храбр ее сын, она слушала их, гордо подняв голову, и не удивлялась — ее сын таков и должен быть!

(28) И вот она пред человеком, которого знала за девять месяцев до рождения его, пред тем, кого она никогда не чувствовала вне своего сердца, — в шелке и бархате он пред нею, и оружие его в драгоценных камнях. (29) Всё — так, как должно быть; именно таким она видела его много раз во сне — богатым, знаменитым и любимым.

(30)- Мать! — говорил он, целуя ее руки. -(31) Ты пришла ко мне, значит, ты поняла меня, и завтра я возьму этот проклятый город!

(32)- В котором ты родился, — напомнила она.

(33) Опьяненный подвигами своими, обезумевший в жажде еще большей славы, он говорил ей с дерзким жаром молодости:

(34)- Я родился в мире и для мира, чтобы поразить его удивлением! (35) Я щадил этот город ради тебя — он как заноза в ноге моей и мешает мне так быстро идти к славе, как я хочу этого. (36) Но теперь — завтра — я разрушу гнездо упрямцев!

(37) Мать сказала ему:

(38) — Иди сюда, положи голову на грудь мне, отдохни, вспоминая, как весел и добр был ты ребенком и как все любили тебя…

(39) Он послушался, прилег на колени к ней и закрыл глаза…

(40) И задремал на груди матери, как ребенок.

(41) Тогда она, накрыв его своим черным плащом, воткнула нож в сердце его, и он, вздрогнув, тотчас умер — ведь она хорошо знала, где бьется сердце сына. (42) И, сбросив труп его с колен своих к ногам изумленной стражи, она сказала в сторону города:

(43) — Человек — я сделала для родины всё, что могла. (44) Мать — я остаюсь со своим сыном! (45) Мне уже поздно родить другого, жизнь моя никому не нужна.

(46) И тот же нож, еще теплый от крови его — ее крови, — она твердой рукою вонзила в свою грудь и тоже верно попала в сердце, — если оно болит, в него легко попасть.

(М.Горький «Сказки об Италии»)

Максим Горький — литературный псевдоним Алексея Максимовича Пешкова (1868-1936) — прозаик, драматург, поэт, публицист.

Задача №4

«При помощи (А)___(«истерзанных» в предложении 17) автор наиболее красочно передает состояние книг, хранившихся в замке. Неуверенность Васькина показана в обильном использовании им (Б)__ («конечно», «может быть» в предложении 41).Негодование младшего письмоводителя передано при помощи синтаксического средства выражения — (В)__ (в предложении 46). Употребление (Г)__ («экслибрис») говорит об увлеченности героя своим делом».

Список терминов:

1. эпитеты
2. анафора
3. развёрнутое сравнение
4. метафора
5. фразеологизм
6. профессионализм
7. риторический вопрос
8. ряды однородных членов предложения
9. вводных слов

За­пи­ши­те в ответ цифры, рас­по­ло­жив их в по­ряд­ке, со­от­вет­ству­ю­щем бук­вам:

Показать дополнительный текст

(1) Осенью, переходя из летних лагерей на Ходынке в зимнее помещение, штаб пехотной дивизии, в котором тогда я служил младшим письмоводителем, занял один из таких особняков.

(2) Особняк был в готическом стиле, со стрельчатыми высокими окнами нетопленного огромного зала, служившего, видимо, столовой. (3) Птицы на плафонах, некогда напоминавшие, что лучшим украшением стола является дичь, воскрыляли теперь над расставленными столами с арматурными списками и красными папками, разбухшими от подшитых дел. (4) Моим товарищем по должности, тоже в нехитром звании младшего письмоводителя, был тощий мечтательный человек по фамилии Васькин. (5) До поступления в красноармейскую часть он работал в театральной библиотеке Рассохина переписчиком ролей. (6) Его серые близорукие глаза обычно были обращены мечтательно к окнам, за которыми стояли облетающие каштаны, губы, повторявшие слова какой-нибудь переписанной роли, шевелились.

(7) Комиссар штаба Черных, любивший дисциплину и точность, относился к Васькину критически. (8) Книжка, по-школьнически засунутая в папку с подшитыми делами, была явным нарушением порядка; кроме того, письмоводитель не справлялся с подшивкой бумаг, и его пересадили за арматурные списки. (9) Но он напутал и здесь с количеством выданного белья, и его наметили к откомандированию в строевую часть.

(10) В четыре часа дня занятия в штабе кончались, и Васькин остался раз на очередное дежурство. (11) Особняк был мрачный, с черными жерлами нетопленных каминов, и только фризы с гирляндами несущихся нимф смягчали вялую желтизну цветных витражей, едва пропускавших свет в высоких окнах.

(12) Еще с утра поломанная мебель и доски настила от разбираемой во дворе конюшни были заготовлены возле одного из каминов. (13) Васькин растопил камин, вскипятил воду в жестяном чайнике и к вечеру, когда телефонные звонки стали редки, пошел бродить по комнатам особняка. (14) В будуаре с жиденькими креслицами, которые трещали на докладах под могучими телами военных, помещался кабинет начальника штаба. (15) Венецианское зеркало в стеклянных розочках и завитках отражало под углом рабочий стол с приказами по дивизии и карту Польского фронта на стене. (16) В бывшей детской расположились топографы, и здесь уже обжито пахло краской шапирографа. (17) Наступали холода, и к печам было подвалено все, что могло пойти на топливо, в том числе старые журналы и целое плоскогорье истерзанных книг, найденных где-то в подвале. (18) Книги были в большинстве без конца и начала, с перепутанными листами, повиснувшими на нитках брошюровки.

(19) Васькин, просиживавший целыми днями в театральной библиотеке Рассохина, перед книгами благоговел. (20) Он взобрался на вершину этого книжного плоскогорья и, чихая от пыли, стал подбирать разрозненные тома сочинений классиков. (21)Может быть, на миг блеснули перед ним неистовый монолог Тимона Афинского в одном из томов Шекспира или знакомая реплика Несчастливцева в книжке пьес Островского, но Васькин забыл о том, что он дежурный по штабу. (22) Комиссар штаба дивизии Черных обычно проверял ночное дежурство. (23) Он появился в особняке во втором часу ночи, длинный, бесшумный и, как всегда, в любой час дня или ночи готовый к действию. (24)!!! Дежурного на месте не оказалось.(25) !!! Камин в огромной зале прогорел, и дотлевала последняя головешка в голубых ребринах. (26) Черных поспешно прошел через залу и толкнул дверь в коридор. (27) На полу, среди груды раскиданных книг, сидел Васькин.

(28)- Дежурный! — сказал Черных знакомым, обычно ужасавшим письмоводителя голосом.- (29) Почему вы не на месте? (30) Что вы делаете здесь?

(31) Васькин ничего не смог ответить и только протянул ему одну из книг. (32) Черных быстро, как привык просматривать донесения, прочел название книги.

(33)- Откуда здесь книги? — спросил он удивленно.

(34)- Жгут. (35) Сегодня повар книгами плиту истопил,- ответил Васькин.

(36) Черных был недавно студентом Политехнического института, и в его сейфе вместе с секретными документами лежали «Основы неорганической химии». (37) Он откинул полы длинной кавалерийской шинели и присел на груду книг рядом с Васькиным.

(38)- Вот тут, в этой пачке, Лев Толстой и Островский,- пояснил Васькин,- я их по томикам подобрал, полный комплект.(39) А вот эти на других языках, может быть, поглядите?

(40) Он стал подавать Черных книги, и тот прочитывал название и откладывал иностранные книги в сторону.

(41) — Я, товарищ комиссар, так думаю,- говорил Васькин между тем,- конечно, сейчас, может быть, не до книг. (42) Но ведь придет время, когда каждая книжка понадобится. (43) А телефон я отсюда слышу, так что я на дежурстве.

(44) Утром начальник штаба Григорьев, человек исполнительный и приходивший на занятия обычно раньше других, дежурного на месте не застал. (45) Он приоткрыл дверь в коридор и увидел на полу возле печки комиссара штаба и дежурного письмоводителя, сидевших к нему спиной. (46) — Куда же вы Гоголя кладете?..(47) Ведь классики слева, я вам указал,- сказал Васькин недовольно.

(48) Комиссар вздохнул и покорно переложил книжку.

(49) Несколько лет назад ко мне пришел высокий худой человек с палевыми волосами, какие бывают у седых блондинов.

(50) — Прочитал в одной из газет вашу статейку о книгах и по старой памяти хочу преподнести вам презент,- сказал он.- (51) Вы меня, конечно, не помните. (52) Моя фамилия Васькин. (53) Мы с вами вместе служили в штабе пехотной дивизии годков тому назад, прямо скажем, порядочно.

(54) Он порылся в портфеле старинного образца с металлическими углами и достал книжку, оказавшуюся первым изданием «Гайдамаков» Шевченко 1841 года, с экслибрисом, который сразу воскресил в моей памяти многое: такие экслибрисы я встречал впоследствии не раз и всегда вспоминал при этом далекий 1920 год и трогательную, хотя и несколько ироническую историю, связанную с одной из спасенных библиотек.

(55)- Я эту книжку нашел у себя совсем недавно, — сказал Васькин. (56) — Сейчас я на пенсии, а работал все время корректором в типографии.(57) Из вашей статейки я понял, что вы стали книголюбом, и решил в память былых отношений преподнести вам именно эту книгу. (58) Дело в том, что я тогда до смерти увлекался Шевченко и взял эту книжку почитать, чтобы потом вернуть. (59) А тут пошли всякие события, дивизию отправили на польский фронт, меня откомандировали, и книжка осталась у меня. (60) Поставьте ее к себе на полку, пусть она напоминает вам, что мы с вами в свое время послужили книге, когда мало кто о ней заботился, а вот теперь даже книги о книгах выходят.

(По В. Лидину* «Друзья мои – книги»)

*Владимир Германович Лидин (1894-1978) — писатель, библиограф, прозаик.

Задача №5

«Наибольшей экспрессии автор достигает при помощи такого синтаксического средства, как (А)__ (предложения 3-4,19-20). Благодаря (Б)__ («сторожкий», «сказавшись», «рубанул», «запуржило») создается та атмосфера, в которой разворачивались события, происходившие с простыми людьми, которым пришлось стать участниками войны. Лучше всего передать состояние Уткина после сообщения о смерти Чередникова помогает (В)__ («белый, как халат» в предложении 27). При описании отношения Чередникова к разведке(в 1 предложении), которая «была даже не специальностью, а искусством» , автор прибегает к (Г)__.

Список терминов:

1. просторечия
2. сравнительный оборот
3. восклицательные предложения
4. вводные слова
5. лексический повтор
6. парцелляция
7. сравнение
8. литота
9. антитеза

За­пи­ши­те в ответ цифры, рас­по­ло­жив их в по­ряд­ке, со­от­вет­ству­ю­щем бук­вам:

Показать дополнительный текст

(1) Для Чередникова разведка была даже не специальностью, а искусством. (2) Он любил её, как артист, и, как настоящий артист, охотно, упорно и терпеливо учил молодёжь, прибывавшую из запасных полков. (3) Но учил не словами. (4) Он не любил слов. (5) На местности показывал он молодым солдатам, как надо переползать, как войлоком обматывать сапоги, чтобы шаг был бесшумен, как по моховым наростам на дереве, по годовым кольцам на пнях определить страны света, как с помощью поясного ремня лазить на самые высокие голые сосны, как сбивать собак со следа, как в снегу уметь прятаться от холода, как по разнице между выстрелом и разрывом определить дальность вражеских позиций, а по тону выстрела — расположение стреляющей батареи. (6) Учил он и многому другому, необходимому в этом сложном военном ремесле. (7) Он показывал молодым солдатам свой знаменитый в роте маскировочный плащ, который он сам обшил ветками и корой и в котором, как мы уже знаем, его действительно можно было не заметить даже в двух шагах.

(8)- Фашист — зверь хитрый, пуганный, сторожкий, его надо с умом брать, а потому дело наше — самое из всех тихое, — говорил он молодым бойцам.

(9) Сам он руководствовался этим же принципом, и до того умело, что иной раз невольно и своих обманывал.

(10) Раз по нём чуть не заплакала вся рота.

(11) Приказал ему командир срочно взять «языка». (12) Получены были агентурные данные, что противник здесь что-то затевает, и поступил сверху приказ добыть «языка» как можно скорее. (13) Дядя Чередников молча выслушал приказание. (14) На вопрос: «Понял?» — рубанул по обычаю:

(15)- Так точно, товарищ капитан.

(16) Развернулся налево кругом, плаща своего знаменитого не забрал, а взял винтовку и пошёл на передний край, никому не сказавшись и даже друга своего Валентина Уткина не предупредив.

(17) Очень уж требовался «язык». (18) Должно быть, поэтому, не дожидаясь даже, пока стемнеет, дядя Чередников переполз рубеж обороны и, глубоко зарываясь в снег, стал двигаться к немецким окопам так ловко, что и свои, следившие за ним, скоро потеряли его из виду. (19) Но шагах в двадцати от неприятеля что-то с ним случилось. (20) Он вдруг привстал. (21) Слышали бойцы, как у немцев рвануло несколько автоматных очередей. (22) Видели, как, широко вскинув руками, упал навзничь разведчик. (23) И всё стихло.(24) В сгущавшихся сумерках, на месте, где он упал, было видно неподвижное тело с нелепо поднятой рукой.

(25) Немцы попробовали подползти к трупу, но наши сейчас же открыли по ним огонь и отогнали их.

(26) Весть о том, что убит дядя Чередников, быстро дошла до роты. (27) Прибежал Уткин в маскхалате, белый, как халат, взглянул на неподвижное тело с поднятой рукой и тут же полез через бруствер. (28) Едва его удержали, да и не удержали бы, уполз бы за другом, может быть, себе на беду, если бы сам капитан не приказал ему вернуться и дожидаться темноты.

(29) Весь вечер Уткин сидел с бойцами боевого охранения, тянул из фляги спирт, не таясь ладонью стирал со щёк слёзы и всё твердил:

(30) — Ох, человек! (31) Вот человек! (32) Где вам понять, что это за человек за такой был дядя Чередников!..

(33) Когда сгустилась тьма и запуржило в полях, капитан разрешил ему, наконец, ползти за телом друга. (34) Уткин перемахнул через бруствер и, миновав заграждение, двинулся вперёд. (35) Он полз долго, осторожно, локтями опираясь о скользкий наст…(36) Вдруг сквозь шелест летящего снега услышал он тяжёлое, приглушённое дыхание. (37) Кто-то полз ему навстречу. (38) Уткин притаился, замер, тихо вытащил нож, ждёт. (39) И вдруг слышит знакомый хрипловатый шёпот:

(40)- Кто там? (41) Не стреляй: свои.(42) Пароль — миномёт. (43) Чего притаился, думаешь, не слышу?(44) Мелко плаваешь, сахарницу видно.(45) Помогай тащить, ну!

(46) Оказывается, дядя Чередников, понимая важность задания, решил на этот раз рискнуть.(47) А расчёт у него был такой: незаметно приблизиться к немецким окопам, нарочно дать себя обнаружить, упасть до выстрелов, притвориться мёртвым и ждать, пока с темнотой кто-нибудь из немцев не направится за его телом. (48) И вот на этого-то немца напасть и взять его.

(по Б. Полевому* «Мы – советские люди»)

*Борис Николаевич Полевой (1908-1981) — прозаик, журналист, военный корреспондент.

Реальный текст с 2017 г. Федор Сологуб о войне, патриотизме, героизме

Правда сердца

Вечером опять сошлись у Старкиных. Говорили только о войне. Кто-то пустил слух, что призыв новобранцев в этом году будет раньше обыкновенного, к восемнадцатому августу; и что отсрочки студентам будут отменены. Поэтому Бубенчиков и Козовалов были угнетены, — если это верно, то им придется отбывать воинскую повинность не через два года, а нынче.

Воевать молодым людям не хотелось, — Бубенчиков слишком любил свою молодую и, казалось ему, ценную и прекрасную жизнь, а Козовалов не любил, чтобы что бы то ни было вокруг него становилось слишком серьезным.

Козовалов говорил уныло:

Я уеду в Африку. Там не будет войны.

А я во Францию, — говорил Бубенчиков, — и перейду во французское подданство.

Лиза досадливо вспыхнула. Закричала:- И вам не стыдно! Вы должны защищать нас, а думаете сами, где спрятаться. И вы думаете, что во Франции вас не заставят воевать?

Из Орго призвали шестнадцать запасных. Был призван и ухаживающий за Лизою эстонец, Пауль Сепп. Когда Лиза узнала об этом, ей вдруг стало как-то неловко, почти стыдно того, что она посмеивалась над ним. Ей вспомнились его ясные, детски-чистые глаза. Она вдруг ясно представила себе далекое поле битвы, — и он, большой, сильный, упадет, сраженный вражескою пулею. Бережная, жалостливая нежность к этому, уходящему, поднялась в ее душе. С боязливым удивлением она думала: «Он меня любит. А я, — что же я? Прыгала, как обезьянка, и смеялась. Он пойдет сражаться. Может быть, умрет. И, когда будет ему тяжело, кого он вспомнит, кому шепнет: «Прощай, милая»? Вспомнит русскую барышню, чужую, далекую»

Призванных провожали торжественно. Собралась вся деревня. Говорили речи. Играл местный любительский оркестр. И дачники почти все пришли. Дачницы принарядились.

Пауль шел впереди и пел. Глаза его блестели, лицо казалось солнечно-светлым, — он держал шляпу в руке, — и легкий ветерок развевал его светлые кудри. Его обычная мешковатость исчезла, и он казался очень красивым. Так выходили некогда в поход викинги и ушкуйники. Он пел. Эстонцы с одушевлением повторяли слова народного гимна.

Лиза остановила Сеппа:

Послушайте, Пауль, подойдите ко мне на минутку.

Пауль отошел на боковую тропинку. Он шел рядом с Лизою. Походка его была решительная и твердая, и глаза смело глядели вперед. Казалось, что в душе его ритмично бились торжественные звуки воинственной музыки. Лиза смотрела на него влюбленными глазами. Он сказал:

Ничего не бойтесь, Лиза. Пока мы живы, мы немцев далеко не пустим. А кто войдет в Россию, тот не обрадуется нашему приему. Чем больше их войдет, тем меньше их вернется в Германию.

Вдруг Лиза очень покраснела и сказала:

Пауль, в эти дни я вас полюбила. Я поеду за вами. Меня возьмут в сестры милосердия. При первой возможности мы повенчаемся.

Пауль вспыхнул. Он наклонился, поцеловал Лизину руку и повторял:

Милая, милая!

И когда он опять посмотрел в ее лицо, его ясные глаза были влажны.

Анна Сергеевна шла на несколько шагов сзади и роптала:

Какие нежности с эстонцем! Он Бог знает что о себе вообразит. Можете представить, — целует руку, точно рыцарь своей даме!

Бубенчиков передразнивал походку Пауля Сеппа. Анна Сергеевна нашла, что очень похоже и очень смешно, и засмеялась. Козовалов сардонически улыбался.

Лиза обернулась к матери и крикнула:

Мама, поди сюда!

Она и Пауль Сепп остановились у края дороги. У обоих были счастливые, сияющие лица.

Вмести с Анною Сергеевною подошли Козовалов и Бубенчиков. Козовалов сказал на ухо Анне Сергеевне:

А нашему эстонцу очень к лицу воинственное воодушевление. Смотрите, какой красавец, точно рыцарь Парсифаль.

Анна Сергеевна с досадою проворчала:

Ну уж красавец! Ну что, Лизонька? — спросила она удочери.

Лиза сказала, радостно улыбаясь:- Вот мой жених, мамочка.

Чеботаревская Анастасия Николаевна

ЧЕБОТАРÉВСКАЯ (Чеботаревская-Сологуб) Анастасия Николаевна [26.12.1876, Курск – 23.9.1921, Пг.] – прозаик, переводчик, лит. и худож. критик.

«Отец ее был талантливый адвокат с большим и разносторонним образованием; мать — болезненная, склонная к меланхолии, мечтательная, вечно страдавшая от впечатлений реальной жизни. Ан<астасия> Н<иколаевна> явилась на свет шестым, предпоследним ребенком, когда здоровье ее матери было уже сильно подорвано. Ан<астасии> Н<иколаевне> было три года, когда мать ее заболела тяжелою душевною болезнью, кот. окончилась самоубийством. Незадолго до этого семья переехала в Москву» (Ф. Сологуб).

«Чрезвычайная впечатлительность и нервность», доставшиеся Ч. от покойной матери, усугублялись обстоятельствами трудного детства — материальной нуждой, почти неизбежной в быту очень многочисленного семейства: помимо семерых детей от первого брака (из кот., кроме Анастасии, в лит-ре приобрела опр. известность старшая сестра, переводчица Александра Ч.), отец имел во втором браке еще шестерых детей. Присоединялись и сложные моральные и психологич. проблемы.

С детства Ч. обладала незаурядной энергией и целеустремленностью, способствовавшими ей при самых неблагоприятных внешних обстоятельствах получить хорошее образование и сформироваться как самостоятельной творч. личности. По окончании частной гимназии З. Д. Перепелкиной, одной из лучших в М., она поступила на ист.-филологич. отд. моск. курсов «Коллективные уроки»; обучение и перв. лит. опыты приходилось сочетать с работой ради денег — частными уроками, службой в Статистическом комитете. Уже после смерти Ч. Сологуб выписал отд. фрагменты из ее раннего неоконч. рассказа « Дилемма » (1896), отметив, что психология героини «носит ее черты»: «Беготня по урокам, редакциям, конторам и пр. За долгий и утомительный труд — скудные гроши. Время бежит, подтачивается здоровье, лучшие годы проходят в борьбе с нуждою, умственные интересы слабнут; ничего впереди, ничего позади… Молчаливая и замкнутая девушка, скрывавшая под гордою внешностью нежное сердце и страстную, пылкую натуру… Ученье и чтение книг… <…> Любила побыть наедине со своими мыслями и чувствами. Без устали работал ее ум, без устали искала она света и выхода из этой узкой, безрадостной жизни, без живого, осмысленного дела, кот. захватило бы ее всю, без любви, кот. бы она <могла> отдаться всем своим существом, жаждавшим ласки и участия…»

1901–05-е, после смерти отца, Ч. провела в основном за границей. С осени 1902 слушательница в Русской Высшей школе общ. наук, основанной в Париже видным юристом, историком, масоном М. М. Ковалевским, одним из столпов российского либерализма. Как свидетельствует Сологуб, «Ан<астасия> Н<иколаевна> со свойственною ей горячностью помогала организации этого дела и была самою верною слушательницею,- первая окончила эту школу после блестящей защиты большой работы “ История и современное состояние крестьянской поземельной общины в России ”». Одновременно работала личным секретарем у Ковалевского и предпринимала перв. попытки печ. на родине: ее рассказы, статьи об искусстве, лит.-критич. обзоры и рец. появляются в столичных ж. «Русское богатство» (рассказ « В сумерках », напеч. в февр. номере за 1903, — ее лит. дебют), «Правда» («журнальные обозрения» под псевд. «Бродяга»), «Ж. для всех», в елисаветградской газ. «Голос Юга», «Бакинских известиях»; выполненные ею переводы отличаются широким тематико-стилевым диапазоном — от пьес М. Метерлинка («Там внутри» в «Ж. для всех»: 1904. № 9; «Монна Ванна», «Пелеас и Мелизанда» и «Принцесса Мален» — отд. изд.) и прозы О. Мирбо («Голгофа», «Дневник горничной», «Себастьян Рок», «Деревенские рассказы» — отд. изд.) до очерка Гуго Печа «Друг народа Жан-Поль Марат», вышедшего в свет в массовой серии М. Малых «Знание — сила, сила — знание» (1906. № 1).

Осенью 1905 возвратилась в Россию, поселилась в СПб. Работала в ред. спб. «Ж. для всех» (неразделенное чувство к ред.-издателю этого ежемесячника В. Миролюбову явилось для нее причиной мучительных переживаний), затем в газ. «Товарищ». Весной 1907 задумала подготовить и издать кн. автобиографий совр. русских писателей, обратилась с соответствующей просьбой к ряду авторов, в т.ч. к Ф. Сологубу. Кн. не состоялась, однако начавшееся общение с Сологубом привело к их дружескому сближению, а затем к решению соединить судьбы. «Сразу определившаяся наша идейная близость и общность настроений и миросозерцания с годами усиливались и крепли. Ан<астасия> Н<иколаевна> стала моею постоянною и деятельною сотрудницею»,- писал Сологуб в биографич. очерке о Ч. Она переехала к Сологубу сразу по завершении дачного сезона 1908, с этого вр. начинается их совм. супружеская жизнь (офиц. бракосочетание состоялось 14 сент. 1914).

С ее появлением бытовой уклад Сологуба кардинальным образом изменился: незаурядные усилия жены были направлены к тому, чтобы претворить рутинную «грубую и бедную» жизнь полупризнанного писателя-анахорета в «сладостную легенду», какою могли обернуться будни овеянного славой лит. мэтра, а скромное, неказистое жилище Сологуба — в блестящий лит. салон. В каждодневный обиход Сологуба вошли «премьеры, венки, цветы, ужины на много персон, многолюдные вечерние собрания и даже домашние маскарады». Летом 1910 они въехали в большую квартиру на Разъезжей ул. (д. 31, кв. 4), в кот. «собирался почти весь тогдашний театральный, художественный и литературный Петербург». Многие вспоминали об этом с иронией и скепсисом. С. Дымшиц-Толстая (жена А. Н. Толстого) вспоминала о Ч. как о «хозяйке, окружавшей смешным и бестактным культом почитания своего супруга, кот. медленно и торжественно двигался среди гостей, подобный самому Будде». Делались и более общие выводы: 5 марта 1919 К. Чуковский запис. в дневнике, что все собравшиеся у него писатели (в их числе — М. Горький, Д. Мережковский, А. Блок, Н. Гумилев, А. Куприн и др.), по ходу беседы, «стали бранить Анастасию (Чеботаревск<ую>), испортившую жизнь и творчество Сологуба». Сам Сологуб воспринимал перемену в своей судьбе совершенно иначе. Он по достоинству оценил ту миссию, кот. возложила на себя его жена и о кот. проницательно говорил в письме к ней воронежский литератор В. Матвеев: «Вы вот призваны творить личную жизнь великого человека. <…> Творческий гений в жизни слаб, как ребенок, тростинка. Жизнь его задавит, сломит, слопает, сожрет. Ему нужна тепличная атмосфера ухода, попечений, ласки, нежности, забот, любви. Это может дать и сделать только женщина. Союз глубочайшей творческой силы и нежнейшей женственности, это нечто большее, чем даже Сама Любовь. Вы творите личную жизнь Сологуба. Что может быть прекраснее?».

Ч. прилагала немало сил для устройства лит. дел Сологуба, для пропаганды его тв-ва. Она составила объемистый сб. «О Федоре Сологубе. Критика. Статьи и заметки» (СПб.: Шиповник, <1911>), объединивший образцы аналитич. критики, извлеченные из ж. и газ. 1905–11. В кн. вошла ст. самой Ч. «”Творимое” творчество » (вперв. опубл. в № 11/12 «Золотого руна» за 1908), в кот. была предпринята попытка осмыслить написанное Сологубом как единое создание художника-мыслителя, и ее заметки « К инсценировке пьесы “Мелкий бес” » и « Неск. слов к новой драме Сологуба “Заложники жизни” » (посл. — без подписи). Ч. напис. биографич. очерк о Сологубе для истории новейшей русской лит-ры, предпринятой С. Венгеровым (Русская лит-ра XX в. 1890–1910 / Под ред. проф. С. Венгерова. М., 1915. Т. 2), многократно обращалась к тв-ву Сологуба в ст., заметках, рец., инт., появлявшихся в ж. и газ. Сологуб всегда оставался на перв. плане во всех ее — бесчисленных — культурно-просветительных и благотворительных инициативах.

При этом Ч. продолжала заниматься лит. деятельностью, в т.ч. худож. переводом (ей принадлежит, в частности, перв. полный русский перевод «Красного и черного» Стендаля, выпущ. в М. изд-вом К. Некрасова в 1915; переводы романов Ги де Мопассана («Милый друг»), Р. Роллана (»Волки»), пьес М. Метерлинка, произведений К. Клоде ля, Г. фон Клейста, Ф. Р. де Шатобриана и др.), составлением антологий (кот. предпосланы предисл. Сологуба) «Любовь в письмах выдающихся людей XVIII и XIX века» (М., 1913), «Думы и песни» (М., <б. г.>. Универсальная б-ка; № 559), «Россия в родных песнях» (Пг., 1915), «Война в русской поэзии» (Пг., 1915), работой над кн. « Женщина накануне революции 1789 года », оставшейся неоконч., — аналитическим культурно-историч. очерком, в кот. «век женского предоминанса и <…> культа чувств» осмыслялся как «эпоха редкой искренности и такой слиянности совершенной формы со вполне тождественным ей содержанием, какого, пожалуй, и не встречалось до того времени в истории человеческих отношений». Намерение Ч. издать сб. своих статей не было реализовано. Однако гл. делом жизни Ч. оставалось сотрудничество с Сологубом, кот. впоследствии признавал в биогр очерке о ней: «Хотя ее участие в моей работе было очень велико, но она настойчиво держалась в тени, совершенно пренебрегая своими интересами и своим самолюбием. Например, три публичные лекции, читанные мною во многих городах, были задуманы и в значительной части написаны ею. Вместе с нею написаны рассказы “ Старый Дом ” и “ Путь в Дамаск ”. В пиесах “ Любовь над безднами ”, “ Мечта-победительница ” и “ Камень, брошенный в воду ” как замысел, так и значительная часть исполнения принадлежат ей. Для меня она приготовляла в более или менее законченном виде наброски многих моих газетных статей». Брак с Ч. во многом предопределил появление новых черт в тв-ве и писательском облике Сологуба.

Весной 1915 Сологуб и Ч. организовали худож. об-во «Искусство для всех», ставившее целью «содействие успехам и развитию искусства в России, объединение любителей и ревнителей всех отраслей искусства на почве служения истинному искусству, а также распространения искусств в широких массах населения». Под эгидой этого об-ва был проведен ряд лит.-худож. вечеров и чтений. Примечателен и нереализованный замысел Сологуба и Ч., вынашивавшийся в 1912–13, — устройство собств. лит.-худож. кабаре. В 1914 под ред. Сологуба (и при фактическом соредакторстве Ч.) выходил небольшой ж. «Дневники писателей», ставивший своей задачей «говорить об искусстве, об его вечно живой жизни, единственно свободной и верной утешительнице нашей».

После Февральской революции совм. лит.-общ. работа Сологуба и Ч. какое-то время продолжалась с прежней активностью (в частности, учрежденное ими об-во «Искусство для всех» провело в Тенишевском зале 13 апр. 1917 «Вечер свободной поэзии», а на следующий день — беседу на тему «Революция. Искусство. Война»), но с приходом к власти большевиков, закрытием свободных газ. и оскудением изд. деятельности она постепенно затухает, сходит на нет. Удушающая общ. атмосфера, вкупе с бытовыми невзгодами перв. лет большевистского правления, не могла не сказаться разрушительным образом на нервной системе Ч., и без того неустойчивой и сильно подорванной (во вр. войны 1914 ей уже пришлось перенести перв. приступ циркулярного психоза). С 1919 все усилия Сологуба и Ч. были направлены к тому, чтобы выехать за границу. Ходатайство Сологуба долгое время оставалось без ответа, в начале 1921 разрешение на выезд было получено, но затем аннулировано. В. Ходасевич вспоминает, что осенью 1921, «после многих стараний Горького, Сологубу все-таки дали заграничный паспорт, потом опять отняли, потом опять дали. Вся эта история поколебала душевное равновесие Анастасии Николаевны <…>». В сент., наконец, все препятствия были преодолены, Сологуба и Ч. ждали в Эстонии, но покинуть Россию им не пришлось. «В середине сентября,- пишет Сологуб,- Ан<астасия> Н<иколаевна> внезапно заболела психастениею. 23 сентября вечером, воспользовавшись моим кратковременным отсутствием (ушел для нее за бромом) и недосмотром прислуги, ушла из дому. С дамбы Тучкова моста она бросилась в реку Ждановку, и утонула». На протяжении длительного времени после исчезновения Ч. из дому Сологуб не знал о ее участи ничего достоверного. Ее тело было найдено неск. месяцев спустя. 5 мая 1922 ее отпевали в церкви Воскресения Христова на Смоленском кладб.

Кн. стихов Сологуба «Жемчужные светила» (1913), «Одна любовь. Стихи» , (1921), «Чародейная чаша. Стихи» (1922), «Свирель. Русские бержереты» (1922) посвящ. Ч. Им же напис. « Поминальные записи об Ан. Н. Чеботаревской ».

Оставила воспоминания о Н. Б. Нордман-Северовой.

Архив: ИРЛИ. Ф. 185. Оп. 1. № 1233; Ф. 289. Оп. 1, 5, 6. № 558; ЦГАЛИ. Ф. 482. Оп. 3. № 8. В « Автобиографии » год рождения проставлен 1879.

Соч.: «Творимое» творчество. СПб., 1908; В парижской школе // Биржевые ведомости. 1916. № 15462. 25 март.; Женщина накануне революции 1789 года. Пг., 1922.

Лит.: Сологуб Ф. СС: В 20 т. СПб., 1914. Т. 12; Некролог // Лит. записки. 1922. № 1; Ходасевич В. Некрополь: Воспоминания. Bruxelles, <1939>; Максимов Д. Предисл. к «Письмам А. А. Блока к Анастасии Чеботаревской» // Ученые записки ЛГПИ им М. Покровского. Т. IV. Фак-т языка и лит-ры. Вып. 2. Л., 1940; Одоевцева И. На берегах Невы. М.,1989; Федор Сологуб и Анастасия Чеботаревская / Вст. ст., публ. и комм. А. Лаврова // Неизданный Федор Сологуб / Ред. А. Лавров и М. Павлова. М., 1997; Письма Вячеслава Иванова к Александре Чеботаревской / Публ. А. Лаврова // Ежегодник РО Пушкинского Дома на 1997 год. СПб., 2002; Юбилей Федора Сологуба (1924 год) / Публ. А. В. Лаврова // Ежегодник РО Пушкинского Дома на 2002 год. СПб., 2006.

А. Лавров

Основатели символизма: the best • Arzamas

Филолог Олег Лекманов, прочитавший на Arzamas лекцию о Брюсове, выбрал 10 любимых стихотворений старших символистов — поэтов, сформировавших то направление, звездами которого впоследствии станут Белый, Блок и Анненский

Владимир Соловьев

В Альпах

Мыслей без речи и чувств без названия
Радостно-мощный прибой.
Зыбкую насыпь надежд и желания
Смыло волной голубой.

Синие горы кругом надвигаются,
Синее море вдали.
Крылья души над землей поднимаются,
Но не покинут земли.

В берег надежды и в берег желания
Плещет жемчужной волной
Мыслей без речи и чувств без названия
Радостно-мощный прибой.

1886

 

Валерий Брюсов

Фонарики

Столетия — фонарики! о, сколько вас во тьме, 
На прочной нити времени, протянутой в уме! 
Огни многообразные, вы тешите мой взгляд… 
То яркие, то тусклые фонарики горят. 
Сверкают, разноцветные, в причудливом саду, 
В котором, очарованный, и я теперь иду. 
Вот пламенники красные — подряд по десяти. 
Ассирия! Ассирия! мне мимо не пройти!
Хочу полюбоваться я на твой багряный свет:
Цветы в крови, трава в крови, и в небе красный след.
А вот гирлянда желтая квадратных фонарей.
Египет! сила странная в неяркости твоей!
Пронизывает глуби все твой беспощадный луч
И тянется властительно с земли до хмурых туч.
Но что горит высоко там и что слепит мой взор?
Над озером, о Индия, застыл твой метеор.
Взнесенный, неподвижен он, в пространствах — брат звезде,
Но пляшут отражения, как змеи, по воде.
Широкая, свободная, аллея вдаль влечет,
Простым, но ясным светочем украшен строгий вход.
Тебя ли не признаю я, святой Периклов век!
Ты ясностью, прекрасностью победно мрак рассек!
Вхожу: все блеском залито, все сны воплощены,
Все краски, все сверкания, все тени сплетены!
О Рим, свет ослепительный одиннадцати чаш:
Ты — белый, торжествующий, ты нам родной, ты наш!
Век Данте — блеск таинственный, зловеще золотой…
Лазурное сияние, о Леонардо, — твой!..
Большая лампа Лютера — луч, устремленный вниз…
Две маленькие звездочки, век суетных маркиз…
Сноп молний — Революция! За ним громадный шар,
О ты! век девятнадцатый, беспламенный пожар!
И вот стою ослепший я, мне дальше нет дорог,    
А сумрак отдаления торжественен и строг.
К сырой земле лицом припав, я лишь могу глядеть,
Как вьется, как сплетается огней мелькнувших сеть.
Но вам молюсь, безвестные! еще в ночной тени
Сокрытые, не жившие, грядущие огни!

1904

 

Иван Коневской

Тихий дождь

О дождь, о чистая небесная вода,
Тебе сотку я песнь из серебристых нитей.
Грустна твоя душа, грустна и молода.
Теченья твоего бессменна череда,
И сходишь на меня ты, как роса наитий.

Из лона влажного владычных облаков
Ты истекаешь вдруг, столь преданно-свободный,
И устремишь струи на вышины лесков,
С любовию вспоишь головки тростников —
И тронется тобой кора земли безводной.

В свежительном тепле туманистой весны
Ты — чуткий промысл о растущем тайно жите.
Тебе лишь и в земле томленья трав слышны.
О чистая вода небесной вышины,
Тебе сотку я песнь из серебристых нитей.

1899

 

Александр Добролюбов

Встал ли я ночью? утром ли встал?
Свечи задуть иль зажечь приказал?
С кем говорил я? один ли молчал?
Что собирал? что потерял?
— Где улыбнулись? Кто зарыдал?

Где? на равнине? иль в горной стране?
Отрок ли я иль звезда в вышине?
Вспомнил ли что иль забыл в полусне?
Я ль над цветком, иль могила на мне?
Я ли весна иль грущу о весне?

Воды ль струятся? кипит ли вино?
Все ли различно? все ли одно?
Я ль в поле темном? Я ль поле темно?
Отрок ли я? или умер давно?
— Все пожелал? или все суждено?

1900

 

Владимир Гиппиус

Ты слышишь, как в реке холодной
Бежит незвучная вода,
Она бежит струей свободной
И не устанет никогда.

А мы вечернею порою,
Едва померкнет небосклон,
Отходим к вечному покою
И в тишину, и в мирный сон…

И усыпительно, и сладко
Поет незвучная вода,
Что сон ночной, что сумрак краткий
Не навсегда, не навсегда…

1901

 

Константин Бальмонт

Придорожные травы

Спите, полумертвые увядшие цветы,
Так и не узнавшие расцвета красоты,
Близ путей заезженных взращенные Творцом,
Смятые невидевшим тяжелым колесом.

В час, когда все празднуют рождение весны,
В час, когда сбываются несбыточные сны,
Всем дано безумствовать, лишь вам одним нельзя,
Возле вас раскинулась заклятая стезя.

Вот, полуизломаны, лежите вы в пыли,
Вы, что в небо дальнее светло глядеть могли,
Вы, что встретить счастие могли бы, как и все,
В женственной, в нетронутой, в девической красе.

Спите же, взглянувшие на страшный пыльный путь,
Вашим равным — царствовать, а вам — навек уснуть,
Богом обделенные на празднике мечты,
Спите, не видавшие расцвета красоты.

1900

 

Зинаида Гиппиус

Любовь — одна

Единый раз вскипает пеной
И рассыпается волна.
Не может сердце жить изменой,
Измены нет: любовь — одна.

Мы негодуем, иль играем,
Иль лжем — но в сердце тишина.
Мы никогда не изменяем:
Душа одна — любовь одна.

Однообразно и пустынно,
Однообразием сильна,
Проходит жизнь… И в жизни длинной
Любовь одна, всегда одна.

Лишь в неизменном — бесконечность,
Лишь в постоянном глубина.
И дальше путь, и ближе вечность,
И все ясней: любовь одна.

Любви мы платим нашей кровью,
Но верная душа — верна,
И любим мы одной любовью…
Любовь одна, как смерть одна.

1896

 

Дмитрий Мережковский

Парки

Будь что будет — все равно.
Парки дряхлые, прядите
Жизни спутанные нити,
Ты шуми, веретено.

Все наскучило давно
Трем богиням, вещим пряхам:
Было прахом, будет прахом, —
Ты шуми, веретено.

Нити вечные судьбы
Тянут парки из кудели,
Без начала и без цели.
Не склоняют их мольбы,

Не пленяет красота:
Головой они качают,
Правду горькую вещают
Их поблекшие уста.

Мы же лгать обречены:
Роковым узлом от века
В слабом сердце человека
Правда с ложью сплетены.

Лишь уста открою — лгу,
Я рассечь узлов не смею,
А распутать не умею,
Покориться не могу.

Лгу, чтоб верить, чтобы жить,
И во лжи моей тоскую.
Пусть же петлю роковую,
Жизни спутанную нить,

Цепи рабства и любви —
Всё, пред чем я полон страхом,
Рассекут единым взмахом,
Парка, ножницы твои!

1892

 

Федор Сологуб

Все было беспокойно и стройно, как всегда, 
И чванилися горы, и плакала вода, 
И булькал смех девичий в воздушный океан, 
И басом объяснялся с мамашей грубиян. 
Пищали сто песчинок под дамским башмаком, 
И тысячи пылинок врывались в каждый дом. 
Трава шептала сонно зеленые слова. 
Лягушка уверяла, что надо квакать ква. 
Кукушка повторяла, что где-то есть куку, 
И этим нагоняла на барышень тоску, 
И, пачкающий лапки играющих детей, 
Побрызгал дождь на шапки гуляющих людей, 
И красили уж небо в берлинскую лазурь, 
Чтоб дети не боялись ни дождика, ни бурь, 
И я, как прежде, думал, что я — большой поэт, 
Что миру будет явлен мой незакатный свет.

1908

 

Николай Минский

О, этот бред сердечный и вечера,
И вечер бесконечный, что был вчера.

И гул езды далёкой, как дальний плеск,
И свечки одинокой печальный блеск.

И собственного тела мне чуждый вид,
И горечь без предела былых обид.

И страсти отблеск знойный из прежних лет,
И маятник спокойный, твердящий: нет.

И шепот укоризны кому-то вслед,
И сновиденье жизни, и жизни бред.

1901  

Поэт Сологуб и Федор Кузьмич

Поэт Сологуб и Федор Кузьмич

Федор Кузьмич, несмотря на нищее детство и не менее нищую учительскую молодость (он преподавал математику), хотел жить хорошо: по утрам пить «лянсин» (китайский чай) с филипповским калачом и даже завести ванную комнату — по тем временам устройство солидное. Но судьба метила его в великие поэты, что готовит, как известно, больше сорняков, нежели букетов. Для начала хариты подкинули ему на жизненный путь «недотыкомку» — существо капризное, игручее, зловещее: то прикинется карлицей-красавицей, то мягким гладким мячиком-апельсином, который на поверку оказывался клейким колючим ежом, то на ровной дороге оборачивалось острым камнем на радость босой ноге, то незаметной въедливой колючкой разрывало шикарный шелк… словом, первый подарок харит мог обрадовать только оригинала: 

      

     Недотыкомка серая 

     Предо мной всё вьется да вертится… 

     Истомила коварной улыбкою, 

     Истомила присядкою зыбкою… 

      

     «Недотыкомка»: шероховатая предметная неопределенность, состояние, событие, ужасное положение вещей, нечто, напоминающее «демоническую силу» архаической Греции: 

      

     Только забелели поутру окошки, 

     Мне метнулись в очи пакостные хари… 

      

     Далее начинается спровоцированное «недотыкомкой» зрелище относительно инфернальное: 

      

     Хвост, копытца, рожки мреют на комоде, 

     Смутен зыбкий очерк молодого черта. 

     Нарядился бедный по последней моде, 

     И цветок алеет в сюртуке у борта. 

      

     Это еще ничего. По выходе из спальни лирического героя встречает компания: генерал и три розовые певички. Три коробки спичек «прямо в нос мне тычет генерал сердитый», а затем вся компания скоком устремляется вверх. В саду тоже несладко: 

      

     …машет мне дубиной 

     За колючей елкой старичок лохматый, 

     Карлик, строя рожи, пробежал тропинкой, 

     Рыжий, красноносый, весь пропахший мятой. 

      

     Герой, понятно, всю шайку гонит «аминем», они, поохав и повизжав, хором отвечают: «Так и быть, до ночи мы тебя покинем!» 

     Но зачем обвинять надуманную «недотыкомку»? Легко объяснить вышеприведенное похмельем белой горячки, лихорадкой, еще бог знает чем! Никто не спорит: «недотыкомка» — превосходное слово, отражающее нескладность, бестолковость, вечный неуют, хроническую каверзу и т.д. 

     Всё это так. Поначалу человек и поэт резко переплелись. Весьма «пьяный поэт» отвечает весьма бедному, замотанному жалкими заботами человеку: 

      

     Мне так и надо жить, безумно и вульгарно, 

     Дни коротать в труде и ночи в кабаке, 

     Встречать немой рассвет тоскливо и угарно, 

     И сочинять стихи о смерти и тоске. 

      

     За редким исключением, человек устраивается на поэте, как двойник на плечах героя «Эликсиров сатаны» Э.Т.А.Гофмана, и гонит его в свою нелепую человеческую даль. Они досаждают друг другу — ни симбиоза, ни даже простого союза. Поэт досаждает человеку сентенциями касательно бессмысленности практического бытия, человек упрекает поэта… в безденежье. Сологуб возражает двойнику в легкой, несколько северянинской манере: 

      

     Цветы для наглых, вино для сильных, 

     Рабы послушны тому, кто смел, 

     На свете много даров обильных 

     Тому, кто сердцем окаменел. 

      

     Что людям мило, что людям любо, 

     В чем вдохновенье и в чем полет, 

     Все блага жизни тому, кто грубо 

     И беспощадно вперед идет. 

      

     Федор Сологуб открывается стиху, как легкие — свежему воздуху, как оратор — благодарной аудитории. В русской поэзии трудно отыскать столь же исключительного мастера. Он словно «говорит стихами» как спутники Пантагрюэля близ оракула «Божественной Бутылки». Это так естественно и беспрепятственно, что мы только потом, только через десяток страниц понимаем: ведь это трудное и мучительное искусство поэзии!

     Учитель гимназии Федор Кузьмич, который, разумеется, не верит ни в какую «недотыкомку», убеждает поэта: ради китайского чая, филипповского калача и ванны не худо бы найти на первый случай хорошую, работящую женщину. Это провоцирует экстаз поэта. Женщина! Он начинает стихотворение очень оригинально: «Обыдиотилась совсем…»: 

      

     Обыдиотилась совсем, 

     Такая стала несравненная, 

     Почти что ничего не ем 

     И улыбаюсь, как блаженная, 

      

     И, если дурой назовут, 

     Приподниму я брови черные. 

     Мои мечты в раю цветут, 

     А здесь все дни мои покорные. 

      

     Быть может, так и проживу 

     Никем не узнанной царицею, 

     Дразня стоустую молву 

     Всегда безумной небылицею. 

      

     За последние три тысячи лет прогресс налицо. Гомер верил в реальность богов больше, чем плотник в реальность своего молотка. Сологуб создал совершенно русский образ. Россия всегда была тем хороша, что неверие выражалось открыто, наивно, грубо — здесь можно было усмирить неверующих не только что «безумной небылицею», но и призывом к милосердию: идиотка она и есть идиотка, прости ее Господи. Единственное, чему нет конца, — милосердию Божьему. К тому же «идиот-идиотка» соответствуют в русской магической номенклатуре «царю-царице». Это выше батюшки и матушки. Примерно так: ведьма может проговорить «матушка березовых листьев», но про себя подумает: «царица листьев», то есть царица листьев вообще. На Руси царица всегда скрывается, равно как и царь. Страна жила, живет и будет жить под тайной монархической властью, официальные правители не значат ничего. Федор Сологуб, очевидно, кое-что об этом знал: 

      

     И шла мне навстречу царица, 

     Такая же злая, как я, 

     И с нею безумная жрица, 

     Такая же злая, как я. 

      

     Для понимания этих строк необходимо примечание: в многозначном, вызывающем частые недоразумения, магическом языке слово «злость» может означать «невидимость», а слово «безумие» — «интуиция» или, вернее, «орфический разум сердца». 

      

     Пылали безумные лица 

     Такой же тоской, как моя, 

     И злая из чар небылица 

     Вставала, как правда моя. 

      

     В том же контексте: в магическом языке «не» и «без» часто утрачивают отрицательное значение. «Бессовестный» — это «глухой», «небылица» — повесть, рассказанная незнакомым человеком. При этом обычный смысл ничуть не пропадает. В таком плане балладический поэтизм обретает полную неопределенность. Опыт ли поэта, рассказ ли странника, или то и другое. Русская скрытая царица властвует и над русалками. Отсюда убедительность стихотворения о русалке: 

      

     Отчетливо и тонко 

     Я вижу каждый волосок; 

     Я слышу звонкий голосок 

     Погибшего ребенка. 

      

     Хорошая поэзия характерна достоверностью неожиданных подробностей. Для лицезрения русалки надобно с помощью вожатого (честная мать, ведьма, водяной) обрести особое качество зрения: например, одновременно увидеть и густую путаницу волос, и каждый волосок наособицу: 

      

     И я дышу дыханьем рос, 

     Благоуханием невинным, 

     И влажным запахом пустынным 

     Русалкиных волос. 

      

     Здесь весьма тонкий момент: в «русалкиных волосах» запах воды сочетается с веяньем раскаленной пустыни. Почему? Вода, ужас насильственной смерти, мучения души и тела переплетаются в невообразимой трансформации. Откуда поэт узнал историю русалки? 

      

     Она стонала над водой, 

     Когда ее любовник бросил. 

     Ее любовник молодой 

     На шею камень ей повесил. 

      

     Необходимо для этого три вещи минимум: жертва кровью из вены, бросанье драгоценного камня в воду и произнесения «дии» (особого заговора). Разумеется, здесь пригодны и другие способы: либо надо услышать «небылицу» странника, либо стихотворно создать сцену с помощью активного воображения, фантастического modus operandi неоплатоников. Любопытно: автор нисколько не осуждает лиходея; во-первых, его мог бес попутать, что аналогично злой судьбе, во-вторых, неизвестно — человек ли он или какой-либо тератоморфный агент метаморфозы. А потом, разве так уж прекрасно человеком быть, разве так уж часто смотрят на нас люди из двусмысленных, внешне человеческих лиц? Россия — престранный край. Сядешь усталый на гнилое бревно, так оно вдруг завоет, загогочет, щекотаться примется — на спящего лешего угодил; встанешь на крепкий, надежный камень — он перевернется, рассыплется, да еще в глаза песку накидает; возляжешь на сеновал — снизу писки, вопли, рыдания, затем роковитый бас: негоже, Матрена, честную семью будить! А то ступаешь ночью по вязкому перелеску — хорошо, ночь непролазная, окрестные кусты распрямляются, за тобой спешат, шуршат, словно пересуды точат. Навстречу пень — на пне старик. Дедушка, что за нечисть такая? Это, сынок, ерунда, курослепы, прости Господи! Бойся куровидцев, вот напасть-то окаянная… 

     И вспоминаешь «Многострадальную Россию» Федора Сологуба: 

      

     Издевка, бешенство и злоба, 

     Рыданья, стоны и тоска. — 

     Кого же вывела из гроба 

     Неумолимая рука? 

      

     В России не делают разницы меж вещами одушевленными и неодушевленными. Поэт рассказывал Н.Минскому следующий эпизод: полуденной жарой, мол, притомился и улегся где-то на косогоре; чувствую, косогор качается и скрипит, потом захохотал и завыл, будто кликуша; заметался я, задергался, в ноге зуд невозможный; тер глаза, тер, вижу — рядом старушка охает да бормочет: «Неподобное, батюшка, место выбрал. Здесь живет петух Басман — шпорами исчешет, а там и заклюет до смерти». Как не вспомнить «Многострадальную Россию»: 

      

     Что это — хохот иль рыданье, 

     Или звериный дикий вой, 

     Иль хохот леших, иль рыканье 

     Быков рогатых за стеной? 

      

     Равным образом, не делают особой разницы меж покойниками и живыми, меж стеной и прислоненному к стене. Отсюда обязательные присловья: «Ох ты, стенушка, телочки не обижай, ох ты, телочка, стенушки не раскидай». Бабка поэта, крепостная крестьянка, славилась ведьмой, — она передала Федору Сологубу много полезного о «навьих чарах»: смерть всегда ставит на мельницу мальчонку с дурным глазом; как заснешь у лесного озерца, да поутру испьешь водицы — тут тебе лудый (бес) в друзья и навяжется. Особенно напоминала многократно крестить подушку перед сном. Коли уберега не будет, найдешь утром на подушке голову удавленника. Так ты ее в свежий лен укутай, да зарой под ракитов куст: не бойся, он дорогу домой сам найдет. 

     Со временем чувство нежити и населенного одиночества развилось чрезвычайно. Это, понятно, не касалось образованного обывателя Федора Кузьмича Тетерникова, но его неудобного спутника — поэта. Пока деловитый взляд Федора Кузьмича проектировал цвет стен и направленность мебели, в молчании поэта проползали ученые строки: 

      

     Не трогай в темноте 

     Того, что незнакомо, — 

     Быть может, это — те, 

     Кому привольно дома. 

      

     Но у человека и поэта случаются совместные занятия. Разумеется, ничего серьезного, качели, к примеру. Они, правда, лишний раз доказывают, что человек самостоятельно летать не умеет. Качели — устройство вполне экзистенциальное, иллюстрация мудрости Гераклита: «Дорога, идущая вверх, дорога, идущая вниз — одна и та же дорога». В примитивных обществах качели — важный магический утенсилиум: шаман может сутками качаться и при вхождении в транс качаться при неподвижном теле. В знаменитых «Чертовых качелях» Федора Сологуба проблема решена полузабавно-полусерьезно. Если шаман раскачивает качели минуту-другую, а потом, в трансе, качели сами останавливаются через сутки-двое, то здесь всё происходит реалистично: 

      

     Доска скрипит и гнется, 

     О сук тяжелый трется 

     Натянутый канат. 

      

     Игра втягивает, увлекает, но редко заставляет забыть о крепости сука и трении веревки. Полет — непременное условие ухода от инерции бытия. Представим удовольствие много раз прошагать туда и обратно расстояние размаха качелей! А ведь к этому и сводится наша жизнь. Правда, всякое улучшение занудства опасно. «Черт» в стихотворении Сологуба не только инициатор «веселой жизни», но и несомненный погубитель: 

      

     Я знаю, черт не бросит 

     Стремительной доски, 

     Пока меня не скосит 

     Грозящий взмах руки. 

      

     Легкий плясовой ритм только подчеркивает томительную безысходность. Но «я знаю» относится только к Федору Кузьмичу. Если он, безусловно подозревает черта, то в свойствах материи уверен наверняка. В этих «свойствах» — судьба земной жизни: 

      

     Пока не перетрется. 

     Крутяся, конопля, 

     Пока не подвернется 

     Ко мне моя земля. 

      

     В отличие от Федора Кузьмича, поэт не уверен ни в чем. Ни в трении конопли, ни в предательстве сука, ни в стопроцентном коварстве черта. Поэт никогда не может дать категорических определений, поскольку чувствует за вещами много невидимого и неслышимого. «Над верхом темной ели хохочет голубой…» Кто это? Вероятно, «воздухарь» — один из злых демонов воздуха. Остальные «визжат, кружась гурьбой». Кто эти остальные? «Нечистая сила» — название слишком общее и религиозно окрашенное. Сведения о магии, гоэции, «навьих чарах» взяты нами из книг, из фольклора, в лучшем случае из крайне сомнительной практики. Понятно, мы ничего не знаем о смерти. Но разве у нас есть достоверная информация о жизни?

Снегурочка

 Прекрасное превращение

Даже камень потихоньку во что-то превращается. Ребёнок растёт, яблоко зреет, но простому человеческому глазу это незаметно. Совсем другое дело — снег. Он тает в ладони, он сыплется с валенок на дощатый пол и растекается мокрой лужей, а когда пригреет весеннее солнышко, прямо на глазах белый снег превращается в голубую воду, потому что в ней отражается голубое небо.

Таким образом, появление Снегурочки было неизбежно. Трудно представить себе народ, который полжизни живёт под снегом и не думает о его волшебной судьбе.

Где-то в бездонной фольклорной дали скрывается миф про облачную деву, отголоски языческих преданий намекают на весеннее жертвоприношение, но сказка, домашнее народное рукоделье, привела природную тайну к себе в избу и поделилась своим человеческим теплом. В ежегодной весенней перемене сказка не усмотрела ничего устрашающего и грозного — только закономерность. Не слышалось там ничего героического и богатырского — только лёгкий печальный вздох. Вот и родилась девочка. Не царица, не владычица, не какая-нибудь премудрая вещунья, а просто дитятко, такое хрупкое.

Распространяться на эту тему совершенно бессмысленно, потому что полтора века назад, в 1867 году, Александр Николаевич Афанасьев уже всё сказал самым наилучшим и точным образом. На страницах своего основополагающего труда «Поэтические воззрения славян на природу» он написал: «…потянулась Снегурка вверх лёгким паром, свилась в тонкое облачко и унеслась в поднебесье. В таком грациозном поэтическом образе представляет народная фантазия одно из обыкновенных явлений природы…»

Никто не знает, что может зависеть от одного слова. И никаких документальных доказательств нет. Но тёмным зимним вечером кажется: если бы не назвал учёный Афанасьев образ Снегурочкиграциозным, вся её будущая литературная жизнь пошла бы по-другому. А может, долгой красивой жизни и вовсе бы не случилось, хотя на этой начальной строчке ещё рано о таком говорить.

Что же касается народной фантазии, то она оставила нам в наследство целую россыпь сказочных вариантов про Снегурочку, Снегурушку, Снегурку, и варианты эти иногда отличаются друг от друга, как совершенно разные, «незнакомые» друг с другом сказки.
Чаще всего история простая, прямо-таки бытовая, но с волшебным началом и грустным волшебным концом:

«Всякое дело в мире творится, про всякое в сказке говорится.

Жили-были дед да баба. Всего у них было вдоволь — и коровушка, и овечка, и кот на печке, а вот детей не было. Очень они печалились, всё горевали.

Вот раз зимой пало снегу белого по колено…»

Дальше всё известно.

амечательная из снега получилась живая доченька, всю зиму была добрая и весёлая, а весной заскучала, стала от солнышка прятаться. Дед с бабой сами её уговорили пойти с подружками в лес. А подружки костёр разожгли, стали прыгать через него и кричать:

«Прыгай, прыгай, Снегурочка!

Разбежалась Снегурочка и прыгнула… Зашумело над костром, застонало жалобно, и не стало Снегурочки. Потянулся над костром белый пар, свился в облачко, полетело облачко в высоту поднебесную. Растаяла Снегурочка…»

Эта очень удачная, складная литературная обработка народной сказки, много лет назад сделанная Ириной Валерьяновной Карнауховой, наверно, наиболее близка к фольклорным корням. Конечно, здесь не говорится, что костёр — купальский, а прыганье через него — языческий славянский обряд инициации, признания девочки девушкой. К тому же, некоторые исследователи полагают, что в незапамятные времена история Снегурочки костром не заканчивалась, и круговорот воды в природе был отражён во всей своей гармонии, вплоть до нового белого снега. Кто знает…

Во всяком случае, в стихотворном пересказе Натальи Забилы, известной украинской советской писательницы, белое облачко над костром не просто поднималось в даль поднебесную, но оборачивалось реальным добром:

…Вот поплывут по небу синему Те тучки степью за село И упадут дождями, ливнями, Чтоб всё вокруг цвело, росло…

Традиционный вариант с костром и облачком многократно перепечатан и, безусловно, является наиболее привычным. Но бывают, кроме того, Снегурочки совершенно удивительные. Вот Владимир Иванович Даль пересказал историю про то, как старик старуху свою не послушался, принёс маленький комочек снега в избу, положил в горшочек и на окошко поставил. «Взошло солнышко, пригрело горшочек…», и — подумать только! — в горшочке уже «лежит девочка, беленькая, как снежок, и кругленькая, как комок». «Я, — говорит, — девочка Снегурочка, из вешнего снегу скатана, вешним солнышком пригрета и нарумянена».

На этом, собственно, вся «снежность» кончается, и начинается сказка про другое: как заблудилась в лесу девочка Снегурочка, а старая собака Жучка, которую согнали со двора, Снегурочку спасла, за что добрую животину опять «приняли в милость и на старое место приставили».

Бывает Снегурочка (а точнее — Снежевиночка), которую — ужас какой! — подружки убили за то, что ягод больше всех собрала, и зарыли под сосенкой. А на могилке вырос камыш. А из камыша сделали дудочку. А дудочка запела человеческим голосом. Тогда дед с бабой дудочку разломили, и выскочила оттуда живая Снежевиночка, краше прежнего. Ну, а подружки… Судя по всему, и в сказочные времена подружки попадались всякие. Например, в пересказе Алексея Николаевича Толстого они Снегурушку убивать не стали, однако «в лес заманили, заманивши — покинули». Если бы не добрая лиса Олисава, не видать старику со старухой своей внучки.

Пересчёт Снегурочек можно продолжить, но дело вовсе не в нюансах. Есть во всех этих разнообразных сказочных вариантах один общий закон, главный и решающий: снежная девочка всегда хорошая. Она никому не сделала зла, она появилась всем на радость и если ушла, то никого не упрекнула. Поэтому и вызывает она редкое человеческое чувство — нежность.

Пометка на полях: соседи

Хочется сказать несколько слов в защиту национальной гордости.

Следует признать, что белый снег испокон веку выпадал и таял не только на славянской территории. Но, если верить сказкам, западные люди прежде всего чувствовали от этого холод и ждали беды. Ледяные Девы и Снежные Королевы никак не могут приходиться нашей милой Снегурочке даже троюродными тётушками.

Конечно, в мировой фольклорной и литературной практике встречаются дети из снега, которые умеют таять (говорят, у латышей есть даже мальчик-снегурочка), однако в первые ряды сказочных персонажей им выбиться не удалось, а способность «таять» иногда носила характер уж вовсе не природный, но совершенно человеческий.

Например, в Германии обнаружилась старая-престарая легенда про купца, который после долгих странствий вернулся домой и застал там не только жену, но и ребёночка, невесть откуда взявшегося. Нехорошая женщина сообщила, что дитя имеетснежное происхождение и появилось в момент глубокой тоски по мужу. Купец спорить не стал, но в следующее путешествие взял «снежного» ребёнка с собой. Вернулся один. А на вопрос «где?!» ответил, глазом не моргнув: растаял…

Некоторую неразбериху в снежно-сказочные отношения может внести прелестная Белоснежка, история которой по сюжету почти равняется сказке о Спящей Царевне, зато имя как будто бы напоминает о Снегурочке. На самом деле всё по-другому: когда братья Гримм записали и обработали сказку, чьё название иногда прямо (и ошибочно) переводится на русский язык словом «Снегурочка», они всего лишь имели в виду девочку, которую королева родила зимой.

Отчего и получилось немецкое Schneewittchen — то есть нечто снежно-белое или, ещё красивее, — белоснежное. Вот и всё, никаких других зимних, весенних, природных мотивов родословная юной принцессы не предполагает.
Так почему же наша Снегурочка так очевидно «пошла своим путём», превратилась прямо-таки в национальную героиню и стала закадычной подружкой каждого малыша? Неужели всему виной только загадочная славянская душа и особая наша чувствительность к тайнам матери-природы?

Чудо

В начале 1873 года знаменитый Малый театр был закрыт на ремонт. В результате все труппы Императорских московских театров — драматическая, оперная и балетная — вынуждены были выступать по соседству, на сцене Большого театра. У кого-то родилась заманчивая идея: поставить спектакль, в котором все три труппы будут задействованы одновременно. Дирекция немедленно обратилась к Александру Николаевичу Островскому с предложением написать соответствующую пьесу, и признанный всеми «певец Замоскворечья» от предложения не отказался. К этому времени он давно уже был основным драматургом Малого театра и сотрудничал с ним целых двадцать лет.

Трудно представить себе более удачное и счастливое стечение обстоятельств. Уже не первый год, покинув до поры своих колоритных, категорически натуральных купцов и купчих, русский писатель Островский стремился углубиться в историю, начал писать исторические пьесы и очень хотел заглянуть в начало начал. Над Россией и Европой проносились ветры неожиданных фольклорных идей, которые один серьёзный исследователь назвал головокружительными. В глубине веков, там, где, казалось бы, кончается всякая цивилизация, историки, этнографы и филологи обнаружили целые миры. Узоры домотканых деревенских нарядов и словесные узоры старинных песен вдруг обрели глобальный смысл. Шумная листва «современной культуры» вдруг почуяла где-то там, далеко и глубоко, свои исконные корни.

Александр Николаевич Островский был человеком серьёзным и достаточно уравновешенным. Он не поддался суетливой эйфории по поводу обретения корней, которая царила тогда в обществе. Но сама тема чрезвычайно его интересовала, он изучал и непосредственно фольклор, и написанные по этому поводу исследования. Может быть, классик и не заметил слово «грациозно», когда листал страницы, посвящённые народной Снегурочке, но доподлинно известно, что в личной его библиотеке были заботливо собраны научные работы не только А.Н.Афанасьева, но и Ф.И.Буслаева, и Е.И.Забелина — крупнейших специалистов в области изучения народного творчества и народного быта.

Уже давно Островский мечтал о народном театре. Уже давно хотелось ему распахнуть на сцене небывалое действо, которое соединит слово и музыку, комедию и трагедию, ужимки скоморохов и драматические переживания. Он знал, что где-то существует точка, в которой смыкаются история и сказка. Он вообще много знал и был, по словам Лидии Михайловны Лотман, «хозяином материала». За несколько лет до «Снегурочки» Александр Николаевич уже начинал сочинять феерию про Ивана-царевича, но дальше отдельных фрагментов дело не пошло. Так, может быть, ремонт в Малом театре нарочно наколдовал кто-то из берендеев?

Берендеи, кстати, были когда-то на самом деле. Правда, не такие безобидные, как у Островского. Более того, до сих пор существует посёлок Берендеево, одноимённое болото и даже железнодорожная станция Берендеево, которая появилась в 1868 году и которую Островский неоднократно проезжал.

А написал он свою «Снегурочку» весной и летом того самого 1873 года, сразу после получения заказа. Жил в деревне, любимом старом родительском имении под Костромой. Погоды менялись, облака летели, куда хотели, солнце вставало и уходило за горизонт, всё шло своим чередом, и пятидесятилетний мудрый человек смог собрать из слов «весеннюю сказку», которая не растаяла.

Сначала всё как будто бы совсем просто, почти по-детски. Леший прячется в дупло, Дед-Мороз выходит на опушку заповедного леса, целый хор весёлых птиц поёт и пляшет вокруг красавицы Весны, которую, разумеется, зовут Весна-Красна… И все они говорят стихами, какими-то необычными. Неспешные, плавные диалоги звучат, конечно, по-русски, но при этом чуточку не по-русски, переплетаясь со словами, которые то ли знаешь, то ли угадываешь. И эта мелодия…

Так, по слухам, умели говорить древние греки и вообще всякие древние народы, когда повествование не идёт, а льётся, и слова сплетаются сразу двояко: по законам смысла и по законам музыки.

Но вот на сцене появляются люди, и всё меняется. Бобыль с Бобылихой, которые первыми увидели Снегурочку, они, само собой, берендеи, но из никчёмных, никудышных.

«…Боярышня! Живая ли? Живая.
В тулупчике, в сапожках, в рукавичках…»

Да если бы заиметь такую дочку, да если бы отдать её замуж за богатого… Ну да, автор самой весенней русской сказки — всё равно всё тот же Островский, и абсолютно отрываться от земли ему не свойственно. Пригожий Лель, солнечный пастушок, из-за песен которого Снегурочка, собственно, и вышла к людям из леса, — существо вовсе не эфемерное. Его, как всякого деревенского пастуха, жителям слободы положено по очереди определять на постой, а это дело накладное. И ближний боярин Бермята на вопрос царя, как там поживает народ, отвечает бессмертным афоризмом: «Воруют понемножку…» И жена Бермяты, Елена Прекрасная, бесстыдно ему изменяет. И вообще, если грубо пересказать сюжет прямыми словами, ничего не получится, кроме извечного любовного треугольника.

Но «пересказать» «Снегурочку» нельзя. Страна берендеев, которую Островский погрузил во времена доисторические, окружена каким-то странным мерцающим светом, сквозь который «прямые» слова не проникают. Вдруг начинает казаться, что ритмическая стихотворная речь — единственный способ человеческого общения. Снегурочка, которая говорит очень просто и очень мало, почему-то с каждым словом всё больше отличается от всех других, и незатейливые её речи звучат, как крик перепуганной ласточки, уже почуявшей грозу. А когда появляется, наконец, главный голос всего происходящего, царь Берендей, который мирно и благостно, собственной своею рукою расписывает стены царского дворца лазоревыми цветами, вот тогда тайна волшебной сказки обретает силу закона. Ну где ещё есть страна, в которой главное преступление — не любить? И где есть царь, который это знает?..

Сотни страниц, написанных вокруг пьесы Островского, толкуют эту непростую сказку и так, и сяк. Соперницу Снегурочки, страстную Купаву, обличают и превозносят; торгового гостя, обезумевшего от любви красавца Мизгиря, то жалеют, то упрекают в мужском эгоизме; а самого Островского даже пробуют иногда превратить в автора социальной утопии, о которой он якобы мечтал. Серьёзные исследователи вычерчивают замысловатые параллели и меридианы, пытаясь установить точку существования знаменитого произведения в пространстве русской и европейской литературы.

Но «Снегурочка» ускользает, и что-то самое главное остаётся недосказанным.

Понадобился особенный человек, чтобы назвать сущность сказки Островского точными словами. Понадобился не историк литературы, не коллега-писатель или литературный критик. Философ Алексей Фёдорович Лосев сказал так: «Снегурочка не знает границ между космическими и реальными чувствами». И вот это, наконец, правда.

Чем завершается грустная и прекрасная, по-сказочному красивая и по-человечески точная история о гибельной победе любви? И что это за победа на самом деле?

«…Снегурочки печальная кончина
И страшная погибель Мизгиря
Тревожить нас не могут…» — говорит царь Берендей, а пригожий Лель запевает хвалебную песнь Яриле-Солнцу. Неужели всё это только ради «узоров», ради эффектного изображения пышных языческих обрядов? Или великий русский писатель Островский в самом своём сокровенном произведении просто расставил всё по местам? Может быть, он хотел сказать, что побеждает всегда только Солнце, то есть — жизнь, а у человека выбор невелик: рухнуть с обрыва, как Мизгирь, или раствориться в блаженстве, как Снегурочка?

Выбор невелик. Но какова разница.

* * *

Современники поэтического подарка не приняли: ни читатели пьесы, ни зрители первой постановки никакого восторга не выразили. Не помогла даже музыка молодого таланта, начинающего Чайковского, которая специально была написана для театрального драматического спектакля. Критика сочла сочинение «странным»,

Островскому принялись объяснять, что вся эта «весенняя сказка» — лишь «капризы его фантазии». Особенно ретивые договорились до того, что действо со скоморохами и народными сценами вообще напоминает балаган. Но хуже всех поступил поэт Некрасов, который в то время был издателем журнала «Отечественные записки». Когда Александр Николаевич, регулярно печатавшийся в «Записках», предложил НиколаюАлексеевичу свой текст для первой публикации, Некрасов назначил такой«непомерно низкий», унизительный гонорар, что уязвлённый Островский ответил обиженным, горьким письмом и напечатал пьесу в «Вестнике Европы».

«Снегурочка» и вправду могла бы, наверное, затеряться среди бесчисленных поэтических и прозаических сочинений «о любви», если бы с ней не встретился композитор Римский-Корсаков. При первом свидании, то есть при первом прочтении в 1874 году она ему, как и большинству публики, «мало понравилась». Но через пять лет случилось нечто непредвиденное. «В зиму 1879/80 года, — вспоминал сам Николай Андреевич, — я снова прочитал «Снегурочку» и точно прозрел на её удивительную красоту…

Не было для меня на свете лучшего сюжета, не было лучших поэтических образов, чем Снегурочка, Лель или Весна, не было лучше царства берендеев с их чудным царём, не было лучше миросозерцания и религии, чем поклонение Яриле-Солнцу».

Опера появилась в одночасье, как в сказке: Римский-Корсаков написал её, что называется, на одном дыхании, то есть буквально за одно лето. Успех был мгновенный, громкий и безоговорочный. Публика тоже как будто проснулась и прозрела, вспомнив, какая чудесная история таится в стране берендеев. И, если честно, дело было не только в великолепной музыке. Сказка чуточку изменилась и, наконец, стала сказкой в чистом виде. Ушло и затихло эхо реальной повседневной жизни. Никто больше не вспоминал, что берендеи подворовывают, а какая-то там Елена Прекрасная изменяет мужу. Остались только люди как таковые, огромная природа и — между ними — та самая невинная, юная, грациозная дочь Мороза и Весны, которая одна только и смогла научить людей любить.

Первое же представление оперы в Мариинском театре превратилось в триумф. А в это время…

А в это самое время, в том же 1882 году, в домашнем спектакле промышленника и мецената Саввы Мамонтова выходил на сцену в одеждах сурового Деда-Мороза художник Виктор Васнецов и зычным басом возглашал: «Любо мне, любо!» О, как ему и вправду любо было создавать видимый мир никогда и никем не виданных берендеев! С каким наслаждением он вникал в подробности самого мелкого узора на девичьем сарафане и один, безо всяких технических помощников расписывал огромные полотнища декораций картинами заповедного леса или царского дворца.

Много лет спустя восхищённые искусствоведы скажут, что именно Васнецов именно в оформлении «Снегурочки» оказался первым русским художником, который на театральных подмостках стал равноправным соавтором спектакля, собственно говоря — первым настоящим театральным художником. После домашнего представления он творил свои чудеса и на большой сцене, а потом, почти через двадцать лет, написал её портрет. Чей портрет?

Нереальной, вымышленной Снегурочки?

Художники — очень странные существа. Когда они рисуют то, чего не видно, это невидимое получает такие же права, как ночной лес, ёлки в снегу и меховая опушка на девичьей шапочке. Теперь это уже не выдумка, а настоящий портрет и даже больше. Александр Бенуа сказал, что именно в этой картине Васнецову удалось открыть «закон древнерусской красоты». Другой современник оказался ещё более категоричен: «Нет другого художника для Снегурочки, кроме Васнецова».

Вот тут он ошибался.

На переломе двух столетий, пока ещё таял наивный XIX век, и облачко иллюзий витало над просвещёнными умами, постановка «Снегурочки» — и оперы, и драматического спектакля — стала любимой русской радостью. Великолепные серьёзные художники, как будто соревнуясь, искали облик уже полюбившегося всем нежного существа.

Композитор Римский-Корсаков написал много опер на сказочные сюжеты, но «Снегурочку» считал самой удачной. А лучшей исполнительницей этой оперной партии признавал Надежду Ивановну Забелу-Врубель, которая, как слышно из самой фамилии, была женой художника Врубеля — человека, сумевшего запечатлеть даже самого Демона.

Супруги были бесконечно преданы друг другу, и со дня свадьбы Надежда Забела ни разу не обратилась к другому театральному художнику для создания своих сценических образов. А Врубель писал её неустанно, превращая то в скромную модель для реалистического портрета, то в Царевну-Лебедь. Его эскизы костюмов к опере Римского-Корсакова — это тоже портреты жены, и каждая перемена оттенка — ещё одна попытка поймать зыбкий, исчезающий отблеск красоты.

Обаяние оперы и самой сказки было так велико, что на оформлении спектаклей Врубель не остановился. Он создал целую серию скульптур в технике майолики. Есть там и Мизгирь, и Лель, а царь Берендей, по мнению многих специалистов, это просто стилизованный портрет Римского-Корсакова, с которым Врубель дружил и которого безмерно уважал.

Николай Рерих полюбил «Снегурочку» ещё в юности. Он видел в ней «часть подлинной России» и, не смущаясь исчезновением главной героини, восхищался самим миросозерцанием древних славян и живописным колоритом их жизни. К оформлению театральных постановок Николай Константинович обращался четырежды: в 1908-м, 1912-м, 1919-м и 1921-м гг. Облик Снегурочки менялся, но каждый раз она была по-новому прекрасна.

Вот так и сложилось чудо. Как в незапамятные времена, каждый из мастеров привнёс в единый сюжет свою посильную лепту, и всего за какие-то полвека русское художественное сознание обрело новую составляющую, уже неотъемлемую. О нашей привычной новогодней Снегурочке никто ещё и не помышлял, но образ, по выражению всё той же Лидии Лотман, уже вошёл в«умственный оборот», поселился в культуре и оказался необыкновенно восприимчив к метаморфозам времени.

По дороге в Новый год

Серебряное начало XX века добавило снежной мечте изящества и поэтической изысканности.

«…И ты в жемчужном ожерельи, / Снегурка бледная моя…», — писал Константин Фофанов.
«…Слышал твой голос таинственный, / Ты серебрилась вдали…», — писал Александр Блок.

А Фёдор Сологуб, потеряв горячо любимую жену, буквально восстановил финальную сцену из пьесы Островского:

…Безумное светило бытия Измучило, измаяло. Растаяла Снегурочка моя, Растаяла, растаяла…

Все эти и многие другие малоизвестные широкому читателю поэтические строчки приводит в своей замечательной книжке доктор филологических наук Елена Владимировна Душечкина. Книжка называется «Русская ёлка», наш сайт уже обращался к этому уникальному изданию, и если кто-то взрослый действительно захочет узнать, как прорастала и проросла на русской земле ёлочная традиция, без серьёзного, научного, мастерского исследования Елены Душечкиной ему не обойтись.
А традиция крепла день ото дня и приобретала новые краски, самые разнообразные.

Тот же Фёдор Сологуб (задолго до кончины жены) написал весьма поучительную, крепкую сказку «Снегурочка», пригодную и для взрослых, и для детей. Это история про интеллигентных городских ребятишек Шурочку и Нюрочку, которые вместо снежной бабы слепили снежную девочку и девочка эта — увы! — растаяла не из-за весенних происков Ярилы, а из-за упёртых, извините, родителей. «…Мать звали просто-напросто Анною Ивановною, но она была мечтательная и нежная в душе, а по убеждениям была феминистка» (1908 год!). Что же касается отца, учителя гимназии, то, увидев живую, но совершенно беленькую, бледную девочку, он ни в какие чудеса не поверил, приструнил собственных рыдающих отпрысков, усадил бедное дитя, видимо — простуженное, поближе к огню… Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Е.В.Душечкина возводит эту сказку к русской народной традиции, но на сей раз придётся робко возразить: уж очень напоминает «Снегурочка» Фёдора Сологуба «Снегурочку» американца Натаниеля Готорна (1804-1864), известного борца за свободу воображения. Его мистер Линдси, торговец и отец прелестных детишек, прозванных Фиалкой и Пионом, тоже сажает снежную девочку поближе к жаркому огню — разумеется, из самых лучших побуждений. В результате остаётся «целая лужа перед печкой», а обе сказки вполне можно закончить словами Ф.Сологуба: «Большие и малые смотрели на остатки талого снега и потоки воды, и не понимали друг друга, и упрекали друг друга».

Зато крохотная, на одну страничку, «Снегурушка» знаменитого литературного затейника Алексея Михайловича Ремизова — ровесница сказки Ф.Сологуба — нигде, кроме России, появиться не могла. Есть там и «ведмедюшка», и Серый волк, и Белый месяц в беленьком платочке. Правда, сама Снегурушка совсем не «островская» и тоже чуточку смахивает на феминистку: двери растворила«шибко», наземь спрыгнула «твёрдо»…

Разбуженный высоким искусством фольклорный образ неизбежно спустился с небес на землю, в мир простой повседневной выдумки: Снегурочкой стали развлекать детей. Вслед за произведениями мастеров посыпались, как из рога изобилия, маленькие литературные поделки (см. Е.В.Душечкину). Хорошенькие маленькие девочки наряжались снежинками и снегурочками, хорошенькие игрушечные фигурки стали вешать на рождественскую ёлку, а в детских журналах запестрели сказочки и стишки соответствующей тематики:

Ай! Смотри, смотри, Анюточка, Что у нас там за малюточка!.. Ах вы детки, детки-дурочки, Знать не знали вы Снегурочки!..

И так далее, и так далее, и тому подобное.

Потом российскую действительность скрутило таким смерчем, что «малюточки» попрятались на двадцать с лишним лет, зато возвращение Снегурочки оказалось совершенно революционным. В 1937 году (том самом!) Снегурочка уверенным шагом вышла вместе с Дедом Морозом на главный детский новогодний праздник страны, происходивший в московском Доме Союзов. Деду Морозу она теперь была законной внучкой, факт существования каких-нибудь родителей больше не рассматривался, никто не таял, не исчезал, и хотя слово «бренд» советским людям ещё и не снилось, именно в этом качестве понадобилась новому времени героиня, прошедшая через миф, сказку и художественный национальный взлёт. Родился феномен: ни в какой другой стране женского новогоднего персонажа нет. А у нас — есть. Вот что значит крепко взять ситуацию в свои руки.

* * *

С тех пор Снегурочку, как всякий сказочный персонаж первого ряда, можно использовать в качестве барометра или термометра для измерения литературных настроений, а также в качестве персонального теста для отдельно взятых писателей и поэтов.

Как всегда деловитая и конкретная Агния Львовна Барто вспоминала о внучке Деда Мороза неоднократно. Особенно удалось стихотворение 1956 года:

В классе идут разговоры и толки: — Кто же Снегурочкой Будет на ёлке?..

А Снегурочкой, в полном соответствии с задачами интернационального воспитания, стала смуглая девочка Шомите из далёкой Индии, которая тоже училась в советской школе.

Мягкая, лирически настроенная Елена Благинина пошла старым, проторенным природным путём: написала, как отзовётся людям тёплой весной растаявшая Снегурочка:

…То эхом из колодца. То голосом ручья, То лебедью, плывущей В заоблачном пруду, То яблоней, цветущей В моём родном саду.

По-настоящему хороших детских стихов как-то не получалось. Вот разве что Тимофей Максимович Белозёров, сибиряк из далёкого села Камыши, незаслуженно забытый светлый детский поэт, сочинил как-то несколько тихих, милых строчек:

Плакала Снегурочка, Зиму провожая, Шла за ней печальная, Всем в лесу чужая. Там, где шла и плакала, Трогая берёзы, Выросли подснежники — Снегурочкины Слёзы.

Было бы, наверное, справедливым сказать, что под одним и тем же именем живут теперь в детской литературе такие разные девочки и девушки, что даже сёстрами их не назовёшь.

Оставим в стороне бойкие рассказки, где новогодние персонажи и новогодняя атрибутика эксплуатируются исключительно «дляоживляжа». Иногда такая беда случается даже с именитыми писателями. Вот, например, «Школа снеговиков» Андрея Усачёва с тем же успехом могла бы называться школой весёлых мартышек, бабочек, а вернее всего — плохо загримированных третьеклассников.

Всей авторской фантазии хватило только на то, чтобы придумать девятнадцати (!) мальчикам-снеговикам и девочкам-снеговичкам имена типа Морковкин, Кроссовкин, Ведёркин, Шапочкина и т.д. Дальше, смешав, как говорится, «два в одном» (немножко приключений, немножко поучений), автор начинает нанизывать эпизоды школьной жизни (предположительно — юмористические) и обещает добраться таким образом до самого Нового года. Снегурочка, разумеется, присутствует в качестве учительницы. Впрочем, вся её волшебность заключается в том, что в новогоднюю ночь, когда Дед Мороз улетает на своих сказочных санях, эта самая Снегурочка садится за руль трейлера с подарками…

Но не будем о грустном.

Лучше вспомним другие книжки, в которых Новый год и официальная должность «внучки» — не самое главное. А главное…

В «Снежной сказке» Виктора Витковича и Григория Ягдфельда вообще нет слова «снегурочка». Девочку зовут Леля, и может даже показаться, что это неспроста: а вдруг писателям вспомнился ненароком тот самый пригожий Лель? Ну да ладно.

«Снежная сказка» (другое название — «Сказка среди бела дня») родилась много лет назад, ещё в 1959 году была экранизирована, а недавно, к счастью, переиздана и читается совсем как молодая — чуть ли не с замиранием сердца.

Даже вообразить невозможно, сколько поразительных событий и чудес может случиться из-за того, что в снежную бабу на деревенской улице мальчишка закатал случайно игрушечные часики, которые и ходить-то не умеют, не могут хотя бы пошевелить своими нарисованными стрелками. На часиках нарисовано без пяти двенадцать, и сказка поворачивается так, что это время может остаться навсегда. Как хочется — совсем по-детски, взахлёб! — пересказать всё своими словами…

И про то, как ожили злобные, огромные снежные бабы, которых Старый год послал ловить снежную девочку Лелю. И про то, как мальчик Митя, тот самый, что потерял в снегу часики, героически её спасал. И про то, как эти игрушечные часики тихонько тикали в груди у Лели, подобно живому сердцу. Никто Митю не понимал, никто ему не верил: даже мама, даже ребята в школе. А беда уже поймала Лелю. Сейчас всему придёт конец. Старый год уже строчит свой «Манифест»: «Что есть — то есть, чего нет — не будет. В мире ничего нового не случится, ничего не изменится. Отныне 31 декабря будет длиться вечно».

«Снежная сказка» В.Витковича и Г.Ягдфельда посвящена памяти Евгения Шварца. Автор «Дракона» и «Обыкновенного чуда» принял бы такой подарок. Он тоже знал, что самое страшное оружие в этом мире — ложь. Если её преодолеть, часики не остановятся. А когда девочка Леля прямо в Новый год станет улетать на маленьком серебряном самолётике домой, в Хрустальный дворец, на хвосте самолётика обязательно будет целая связка чудесных бубенчиков. Можно даже один из них получить в подарок. Зажать в кулаке и, пока гости за новогодним столом жуют пирог, тихонько пошевелить рукой, чтоб там зазвенело…

У Вениамина Каверина девочку зовут Настенька. Почти сразу выясняется, что это «девочка из породы Снегурочек». Да и кем ещё может оказаться такое милое, изящное созданье, которое скользит по снегу, почти его не касаясь, прекрасно чувствует себя посреди трескучего мороза в лёгком летнем платьице, не понимает слово «пальто» и не знает, что Луна — это Луна. Сказка называется «Лёгкие шаги» и откровенно написана про любовь. Никакая встреча Нового года никого не волнует, борьба идёт за то, чтобы в принципе победить склонность Снегурочек к таянью. Назвать повествование юмористическим язык не повернётся, но лукавая взрослая улыбка ежесекундно просвечивает сквозь перипетии реальной действительности, внутри которых разворачивается сказка. Времена на дворе советские, бюрократические, снежная Настенька даже получает официальную справку стандартного содержания: «Имя, отчество, фамилия: Снежкова Анастасия Павловна. Время и место рождения: посёлок Немухин, 1970 год. Социальное положение: служащая. Отношение к воинской повинности: не подлежит». Вопросом превращения Настеньки в обычную девочку занимаются Министерство Вьюг и Метелей, Институт Вечного Льда и другие серьёзные учреждения, но спасает её, как нетрудно догадаться, мальчик Петька. Вернее, даже не сам мальчик, а его горячее желание и сказочная надежда сохранить и уберечь любимое существо. И чудо почему-то произошло, как-то само по себе, в неожиданную минуту. И тогда Петька вдруг взял и нарисовал картину: как будто Настенька заснула прямо «на лугу летом, подложив ладонь под щёку, опустив нежные овалы ресниц, и солнце, которого она больше не боялась, золотило волосы, разделённые полоской пробора».

Только не стоит думать, что все сказки всегда хорошо кончаются.

У Кира Булычёва, которому привыкли беззаветно верить уже несколько поколений, тоже есть не сказка, а рассказ под названием «Снегурочка». Это классическая научная фантастика 1970-х годов, где вполне достоверные научные факты и вполне живые человеческие чувства пересекаются в точке фантастического сюжета: экипаж нашего космического корабля случайно становится свидетелем того, как не наш космический корабль разбивается при посадке на неведомую планету. Выживает одно существо. Это девушка. Но дотронуться до неё нельзя, потому что есть объективная причина — разница температур, нашей и не нашей. Есть разница самой жизненной основы. Для нас это вода, а для нежной «другой» красавицы с прекрасными глазами — аммиак. Поэтому она — «снегурочка», то есть при земном давлении её главная составляющая вскипит, и она погибнет.

Рассказ написан от первого лица, и это «первое лицо», так же как сама «снегурочка», с самого начала всё понимает. Но одно дело понимать, а другое — чувствовать. И пока наш корабль мчится, надеясь сохранить живую находку, надеясь, что не кончится запас аммиака для специальной камеры, в которую поместили космическую диковину, на этом корабле тихонько подрастает любовь. Романтический герой Кира Булычёва приходит каждый день, чтоб хотя бы через стекло увидеть лицо нечаянной Снегурочки и сказать слова, которые специальная машинка переводит с человеческого на нечеловеческий. А когда спасённая людьми «не наша» любимая отправляется, наконец, на свою аммиачную родину, на площадке космопорта на секунду, на долю секунды, она всё-таки прикасается щекой к руке человека, который всего лишь смотрел ей в глаза. Дотрагивается, потому что ожог и боль — ничто по сравнению с этой секундой.

Можно было бы, пожалуй, остановиться на такой трогательной и возвышенной космической ноте, однако не тут-то было: кроме фантастики, на белом свете существует ещё фантасмагория.

Новый век

Подводит к ёлке Дед Мороз Снегурочку — Каплан, Он в белом венчике из роз, Она прошла Афган.

На самом деле певец перестроечного смятения Игорь Иртеньев написал эти вдохновенные строки, не дожидаясь Миллениума («Ёлка в Кремле», 1989). И старался он, разумеется, не для милых малюток. Но отдельного воздуха для детей не бывает. Мы прожили кусок времени, когда «в доме Облонских» всё и вправду смешалось до степени новогоднего винегрета, из которого теперь каждый выбирается, как умеет. Поэтому в детской литературе попытка по-новому связать концы с концами непременно присутствует в тех книгах, которые действительно принадлежат наступившему веку.

«Правдивая история Деда Мороза» вышла в свет в 2009 году. Два её автора, Андрей Жвалевский и Евгения Пастернак, поставили перед собой задачу, прямо скажем, непростую: они решили пересказать историю нашей страны за последние сто лет через и при помощи приключений Деда Мороза и Снегурочки. Которые, в свою очередь, в повседневной жизни таковыми отнюдь не являются. Только в новогоднюю страду обычный инженер-путеец Сергей Иванович Морозов и его жена Маша превращаются в добрых волшебников.

Причём никаких ряженых — исключительно настоящее сказочное превращение, после которого персонажи живут целых сто лет, старея фрагментарно. Но этого мало. Чтобы объять все сферы бытия, тайного и явного, а заодно утереть нос всяким там Санта-Клаусам, при которых, как известно, шустрят подсобные эльфы, «Правдивая история Деда Мороза» снабжена ещё и мелкими сказочными персонажами, принципиально новыми. Это птёрки и охли, существа чрезвычайно деловитые: заказы на подарочки собирают, сами подарочки отправляют…

Если же кому-то покажется, что в такой обстановке довольно трудно говорить о реальной истории Российской Империи, Советского Союза и сегодняшней Российской Федерации, нужно просто раскрыть оглавление и прочитать названия отдельных глав: «Летом 1914 года началась война, которую назвали Первой мировой», «Тяжёлый 1920 год», «Очень страшный 1942 Новый год». Можно также посмотреть иллюстрации, которые являют собой то комически изображённые проделки птёрков и охлей, то документальные фотографии людей и событий разных времён.

Рассказать историю по порядку всё-таки не очень получилось. С войнами авторы вполне справились, а вот относительно периода между 1916-м и 1919-м годами предупредили заранее: об этом «мы не рассказываем». Все «перестроечные» дела тоже как-то не совсем удались. Они уместились в пять строк, после чего авторы опять сообщили: «больше ничего рассказывать не будем» — и предложили детишкам-читателям поспрашивать лучше у родителей. То есть перед нами, по сути, или очередной вариант известного эстрадного скетча «здесь играем, здесь не играем», или довольно неуклюжая, но трогательная, «щадящая» попытка исторической реконструкции «специально для детей».

А теперь, дамы и господа, внимание. Барабанная дробь, сальто-мортале и вообще поворот на 180 градусов: эта книжка чрезвычайно читабельна. Привычные законы литературно-педагогического общения с детьми корчатся и вопиют, но… Дед Мороз Морозов такой симпатичный. А его жена-Снегурочка вообще прелесть. Птёрки с охлями порхают. Цитаты из советских газет выскакивают на секундочку, как чёртик из табакерки, и тут же исчезают… Так, может, современные дети, которым папа — компьютер, а мама — телевизор, только такой словесный фейерверк и способны воспринимать?

Много-много раз мы говорили на нашем сайте о том, что уже родилась и окрепла новая манера письма, способность современного литератора, не умолкая, вовлекать читателя в речевой поток, который завораживает сам по себе. Похоже, что А.Жвалевский и Е.Пастернак — чемпионы этого «жанра». Их «Правдивую историю…» очень трудно назвать книгой плохой или книгой хорошей: взмахнув очередным складным описанием момента, она ускользает с милой улыбкой, как хитрый ребёнок, который кричит издалека: не поймаешь! не поймаешь!.. (о принципиально новом издании этой книги см.: Подробно: Правдивая история Деда Мороза).

Стремление многих современных писателей смешать всё и вся в вихре фантасмагории стало чуть ли не нормой. И это не авторская причуда и не наша национальная черта. Как вообще быть человекам, которые только-только перестали бояться хаоса первозданного и тут же, всего через какие-то два-три века, угодили в хаос рукотворный, то есть — антропогенный? Где искать выход?

Разговор о книге весьма примечательной, которая издана (вроде бы) для подростков и несколько лет назад стала даже лауреатом премии «Заветная мечта», разговор о романе Ильи Боровикова «Горожане солнца» придётся начать издалека.

Дело, конечно, не наше, не детское, но умные люди давно знали, к чему всё идёт. В 1908 году двадцатитрёхлетний Велимир Хлебников написал драматическую сказку «Снежимочка», честно сознаваясь, что вдохновился произведением Островского. В подробности вдаваться не будем, оставим специалистам анализ словотворчества и проблемы увлечения панславизмом, а суть проста: Снежимочка (по-простому — Снегурочка) идёт из леса в город, чтобы вернуть людям чувство природы. И вот тут появляется одно четверостишие, которое следует прочитать буквально по слогам, по словам, потому что через сто лет именно так и случилось:

Люд стал лёд, И хохот правит свой полёт. О, город — из улиц каменный лишай, Меня меня ты не лишай.

Предсказание сбылось с перевыполнением плана: вряд ли даже Хлебников мог предполагать, насколько человек забудет сам себя в суете двадцать первого века.

Не стоит гадать, черпал или нет профессиональный искусствовед Илья Боровиков своё вдохновение в достаточно специфическом произведении достаточно «специального» поэта Хлебникова. В любом случае, приведённые выше строчки можно было бы поставить эпиграфом к его роману. Основное население этого романа — тот самый бездушный «люд», современный город Москва с грохотом неусыпной подземки, развалинами планетария и метаморфозами зоопарка — вполне сойдёт за «каменный лишай», а главная героиня, успев поменять по ходу дела несколько «уровней обитания» и несколько имён, только в самом конце кое-как находит сама себя и помогает другим почувствовать призрак надежды.

Пересказывать настоящую фантасмагорию — затея бессмысленная. Достаточно сказать, что воспитанная снеговиками девочка Мишата (Мицель, Маша Иванова) выходит из леса и приходит в город, влекомая непонятным, но непреодолимым чувством. Когда-то хлебниковской Снежимочке понадобилось для свершения этого пути всего несколько страниц. Мишата идёт долго, мучительно, и только в самый крайний, гибельный момент мы узнаём, что вообще-то она — Снегурочка, волевая, отважная Снегурочка, готовая всей мощью летящего сквозь стены паровоза разбить проклятые тайные Часы, которые, как написано в издательской аннотации, «подчинили горожан своему безумному ритму». Именно в эту минуту «солнце, огромное счастливое солнце вспыхнуло в ней и спалило дотла».

 

Но это не конец. Следующая, и последняя, глава романа называется, как и положено в настоящей фантасмагории, словом «Начало», и, прежде чем вернуться к «началу конца», необходимо поговорить о том, как написана эта книга. Она написана романтиком. Она написана литератором, который как будто нарочно сдерживает своё мастерство, не позволяет изящно схваченным образным деталям и словосочетаниям пробиться сквозь толщу сюжетных нагромождений. Но во мраке тех самых антропогенных кошмаров и кошмариков мелькает иногда рука с гусиным пером. И тогда мы узнаём, что«Мишата брела вдоль ограды, наблюдая, как парк заканчивает свой неряшливый день». Или вдруг понимаем, что не стоит торопиться, называя город родиной зла. «Там каждой трубе как бы соответствует свой колодец, и вообще город, он во всём углублён, равно как и возвышен, словно лес, отражённый в озере».

Текст Ильи Боровикова всецело принадлежит наступившему веку, вернее — текущему его моменту. Книга эта действительно детская, но не потому, что так её адресовало конкурсное жюри. Все мы сейчас немножко смахиваем на детей, заблудившихся в слишком большом игрушечном магазине. И пока не родятся новые идеи, где же найти прибежище, если не в сказке?

Роман современного человека Ильи Боровикова кончается жизнеутверждающе: в отличие от всех Снегурочек, Снегурушек и Снежимочек, сегодняшняя таинственная девочка, опять ставшая просто Мишатой, выживает по-настоящему, по-человечески. И когда на исходе всех пертурбаций её, наконец, спросили, откуда она взялась, Мишата, смущаясь, сказала: «Сама теперь не знаю… но сейчас-то я существую! И не денусь никуда, — добавила она. — Я буду всегда».

Ну что ж, значит недаром водят хороводы под ёлкой бодрые внучки деда Мороза, и откуда-то совсем издалека слышен отчаянный крик Мизгиря:

— Снегурочка, обманщица, живи…

С Новым годом, дорогие читатели детских сказок!

Ирина Линкова (текст),

Ирина Казюлькина,
Алексей Копейкин (библиография, подбор иллюстраций)

«Маленький солдат», анализ рассказа Платонова

Тема и проблематика

Тема рассказа «Маленький солдат» — дети на войне. Платонов пытается найти ответ на вопрос, какие качества делают человека, даже десятилетнего, воином, солдатом.

В военном рассказе Платонова поднимается проблема беззащитности ребёнка, судьба которого ему ещё не принадлежит. Автор сочувствует детям, живущим в трудное время войны, потому что они не знают, какой должна быть жизнь, и принимают военные тяготы за норму.

Другие проблемы связаны с одиночеством и сиротством любого человека. Платонов осуждает войну, которая не только ломает судьбы, но и калечит души. Героические поступки Серёжи не восхищают, а ужасают автора, как и Серёжину мать. Мальчик, умеющий и любящий воевать – это нравственный калека. Недаром Платонов нигде не описывает мотивов Серёжи. Похоже, ребёнок воюет и убивает для удовольствия.

Сюжет и композиция

События рассказа не располагаются в хронологической последовательности. Рассказ делится на 3 части. В первой части, завязке, рассказчик сообщает о случайной сцене, виденной им на вокзале: маленький солдат лет десяти расставался со своим хорошим знакомым (из второй части читатель узнаёт, что его фамилия Савельев и что Серёже 9 лет) и оставался с человеком, к которому был равнодушен. Этот майор Бахичев, принявший мальчика на попечение, и сообщает рассказчику историю Серёжи Лабкова.

История жизни мальчика в полку – вторая часть рассказа. Серёжа совершает военные подвиги, чем пугает мать, которая готова выслать его в тыл, но не успевает. От тяжёлого ранения умирает отец Серёжи, а через месяц мать. Серёжа остаётся на попечении майора Савельева, который тоже вынужден уехать на курсы и поручает Серёжу Бахичеву.

Третья часть тоже происходит в вокзальном общежитии и не становится для читателя неожиданной, ведь Серёжа и раньше не хотел уезжать в тыл. Мальчик потихоньку уходит, когда рассказчик и майор Бахичев спят. Финал рассказа остаётся открытым. Рассказчик предполагает, куда мог деться Серёжа: то ли пошёл искать майора Савельева, то ли вернулся в полк к могилам родителей.

Популярные сегодня пересказы

• Волшебник из Страны Оз — краткое содержание книги Баума
  Произведение «Волшебник из Страны Оз» начинается с того, что начался ураган, он был такой мощный, что поднял домик вместе с маленькой Дороти и ее песиком. Домик со всем содержимым очутился в волшебной стране под названием Оз
• Платонов
  Публицист, поэт и драматург Андрей Платонович Платонов родился в 1899 году в городе Воронеж. Отец был Героем труда и работал всю жизнь в мастерской
• Обида — краткое содержание рассказа Шолохова
  Главным персонажем в произведении «Обида» Михаила Шолохова является мужчина лет пятидесяти по имени Степан. Это обыкновенный крестьянин он живет на хуторе Дубровинский.
• Фенька — краткое содержание рассказа Пантелеева
  В один из обычных вечеров автор рассказа сидел дома и читал книгу. Вдруг он услышал за окном странный шорох, который, то стихал, то опять нарастал. Рассказчик подошел к окну и увидел

Герои и образы

Девятилетний Серёжа одет как бывалый боец. Сапоги и шинель сшиты именно на мальчика, серая шинель обношена. Она прижимается к телу ребёнка так же, как сам мальчик – к руке одного из держащих его майоров.

Уже по внешности мальчика понятно, что он привык к лишениям. Лицо его худое и обветренное, но мальчик уже приспособился и привык к жизни. Он «знал уже, что такое даль расстояния и время войны».

Рассказчик обращает внимание на светлые грустные глаза Серёжи, которые «словно были живой поверхностью его сердца». Очевидно, ребёнок уже пережил расставание, поэтому так боялся нового. Среди других чувств мальчика – тоска по знакомому и любимому майору, любопытство к военным действиям. Серёжа не только узнаёт по голосу, что в небе идёт вражеский самолёт-разведчик, но и догадывается, что зенитки его не достанут.

Серёжа – настоящий сын полка. От отца-полковника он унаследовал стратегическое мышление, а от матери-врача – особую чуткость и интуицию. Именно благодаря этим качествам Серёжа совершает в одиночку несколько военных операций. Во-первых, он перерезал взрывной провод к оказавшемуся в тылу врага боезапасу своего полка и ещё сутки следил, чтобы немцы его не починили. Во-вторых, Серёжа пробрался в тыл противника и запомнил расположение трёх вражеских батарей. В-третьих, Серёжа «совратил» приставленного к нему ординарца, с которым они убили немца.

Майор характеризует Серёжу как маленького, худого, хитрого, настолько незаметного, что он ходил в расположении противника «и травы не шевелил, без вздоха шёл». Жизнью ребёнка становится война, «характер его втянулся в войну», майор называет его воинским. Мальчик сумел принять как должное чудовищную военную жизнь, поэтому отъезд в тыл для Серёжи – это крушение устоявшейся жизни. Так что Серёже гораздо проще скрыться в плен к немцам и узнать у них «всё, что нужно».

Книга: Маленький солдат

Недалеко от линии фронта, внутри уцелевшего вокзала, сладко храпели уснувшие на полу красноармейцы; счастье отдыха было запечатлено на их усталых лицах.

На втором пути тихо шипел котел горячего дежурного паровоза, будто пел однообразный, успокаивающий голос из давно покинутого дома. Но в одном углу вокзального помещения, где горела керосиновая лампа, люди изредка шептали друг другу уговаривающие слова, а затем и они впали в безмолвие.

Там стояли два майора, похожие один на другого не внешними признаками, но общей добротою морщинистых загорелых лиц; каждый из них держал руку мальчика в своей руке, а ребенок умоляюще смотрел на командиров. Руку одного майора ребенок не отпускал от себя, прильнув затем к ней лицом, а от руки другого осторожно старался освободиться. На вид ребенку было лет десять, а одет он был как бывалый боец – в серую шинель, обношенную и прижавшуюся к его телу, в пилотку и в сапоги, пошитые, видно, по мерке, на детскую ногу. Его маленькое лицо, худое, обветренное, но не истощенное, приспособленное и уже привычное к жизни, обращено теперь было к одному майору; светлые глаза ребенка ясно обнажали его грусть, словно они были живою поверхностью его сердца; он тосковал, что разлучается с отцом или старшим другом, которым, должно быть, доводился ему майор.

Второй майор привлекал ребенка за руку к себе и ласкал его, утешая, но мальчик, не отымая своей руки, оставался к нему равнодушным. Первый майор тоже был опечален; и он шептал ребенку, что скоро возьмет его к себе и они снова встретятся для неразлучной жизни, а сейчас они расстаются на недолгое время. Мальчик верил ему, однако и сама правда не могла утешить его сердца, привязанного лишь к одному человеку и желавшего быть с ним постоянно и вблизи, а не вдалеке. Ребенок знал уже, что такое даль расстояния во время войны – людям оттуда трудно вернуться друг к другу, – поэтому он не хотел разлуки, а сердце его не могло быть в одиночестве, оно боялось, что, оставшись одно, умрет. И в последней своей просьбе и надежде мальчик смотрел на майора, который должен оставить его с чужим человеком.

– Ну, Сережа, прощай пока, – сказал тот майор, которого любил ребенок. – Ты особо-то воевать не старайся, подрастешь – тогда будешь. Не лезь на немца и береги себя, чтоб я тебя живым, целым нашел. Ну чего ты, чего ты – держись, солдат!

Сережа заплакал. Майор поднял его к себе на руки и поцеловал в лицо несколько раз. Потом майор пошел с ребенком к выходу, и второй майор тоже последовал за ними, поручив мне сторожить оставленные вещи.

Вернулся ребенок на руках другого майора; он чуждо и робко глядел на командира, хотя этот майор уговаривал его нежными словами и привлекал к себе как умел.

Майор, заменивший ушедшего, долго увещевал умолкшего ребенка, но тот, верный одному чувству и одному человеку, оставался отчужденным.

Невдалеке от станции начали бить зенитки. Мальчик вслушался в их гулкие мертвые звуки, и во взоре его появился возбужденный интерес.

– Их разведчик идет! – сказал он тихо, будто самому себе. – Высоко идет, и зенитки его не возьмут, туда надо истребителя послать.

– Пошлют, – сказал майор. – Там у нас смотрят.

Нужный нам поезд ожидался лишь назавтра, и мы все трое пошли на ночлег в общежитие. Там майор покормил ребенка из своего тяжело нагруженного мешка.

– Как он мне надоел за войну, этот мешок, – сказал майор, – и как я ему благодарен!

Мальчик уснул после еды, и майор Бахичев рассказал мне про его судьбу.

Сергей Лабков был сыном полковника и военного врача. Отец и мать его служили в одном полку, поэтому и своего единственного сына они взяли к себе, чтобы он жил при них и рос в армии. Сереже шел теперь десятый год, он близко принимал к сердцу войну и дело отца и уже начал понимать по-настоящему, для чего нужна война. И вот однажды он услышал, как отец говорил в блиндаже с одним офицером и заботился о том, что немцы при отходе обязательно взорвут боезапас его полка. Полк до этого вышел из немецкого охвата, – ну, с поспешностью, конечно, – и оставил у немцев свой склад с боезапасом, а теперь полк должен был пойти вперед и вернуть утраченную землю, и свое добро на ней, и боезапас тоже, в котором была нужда. «Они уж и провод в наш склад, наверно, подвели – ведают, что отойти придется», – сказал тогда полковник, отец Сережи. Сергей вслушался и сообразил, о чем заботился отец. Мальчику было известно расположение полка до отступления, и вот он, маленький, худой, хитрый, прополз ночью до нашего склада, перерезал взрывной замыкающий провод и оставался там целые сутки, сторожа, чтобы немцы не исправили повреждения, а если исправят, то чтобы опять перерезать провод. Потом полковник выбил оттуда немцев, и весь склад целым перешел в его владение.

Вскоре этот мальчуган пробрался подалее в тыл противника; там он узнал по признакам, где командный пункт полка или батальона, обошел поодаль вокруг трех батарей, запомнил все точно – память же ничем не порченная, – а вернувшись домой, указал отцу по карте, как оно есть и где находится. Отец подумал, отдал сына ординарцу для неотлучного наблюдения за ним и открыл огонь по этим пунктам. Все вышло правильно, сын дал ему верные засечки. Он же маленький, этот Сережа, неприятель его за суслика в траве принимал – пусть, дескать, шевелится. А Сережка, наверное, и травы не шевелил, без вздоха шел.

Ординарца мальчишка тоже обманул или, так сказать, совратил: раз он повел его куда-то, и вдвоем они убили немца – неизвестно, кто из них, – а позицию нашел Сергей.

Так он и жил в полку, при отце с матерью и с бойцами. Мать, видя такого сына, не могла больше терпеть его неудобного положения и решила отправить его в тыл. Но Сергей уже не мог уйти из армии, характер его втянулся в войну. И он говорил тому майору, заместителю отца, Савельеву, который вот ушел, что в тыл он не пойдет, а лучше скроется в плен к немцам, узнает у них все, что надо, и снова вернется в часть к отцу, когда мать по нем соскучится. И он бы сделал, пожалуй, так, потому что у него воинский характер.

А потом случилось горе, и в тыл мальчика некогда стало отправлять. Отца его, полковника, серьезно поранило, хоть и бой-то, говорят, был слабый, и он умер через два дня в полевом госпитале. Мать тоже захворала, затомилась – она была раньше еще поувечена двумя осколочными ранениями, одно в полость живота, – и через месяц после мужа тоже скончалась; может, она еще по мужу скучала… Остался Сергей сиротой.

Командование полком принял майор Савельев, он взял к себе мальчика и стал ему вместо отца и матери, вместо родных, всем человеком. Мальчик ответил Володе тоже всем сердцем.

– А я-то не из их части, я из другой. Но Володю Савельева я знаю еще по давности. И вот встретились мы тут с ним в штабе фронта. Володю на курсы усовершенствования посылали, а я по другому делу там находился, а теперь обратно к себе в часть еду. Володя Савельев велел мне поберечь мальчишку, пока он обратно не прибудет… Да и когда еще Володя вернется и куда его направят! Ну, это там видно будет…

Майор Бахичев задремал и уснул. Сережа Лабков всхрапывал во сне, как взрослый, поживший человек, и лицо его, отошедши теперь от горести и воспоминаний, стало спокойным и невинно счастливым, являя образ святого детства, откуда увела его война.

Я тоже уснул, пользуясь ненужным временем, чтобы оно не проходило зря.

Проснулись мы в сумерки, в самом конце долго-то июньского дня. Нас теперь было двое на трех кроватях – майор Бахичев и я, а Сережи Лабкова не было.

Майор обеспокоился, но потом решил, что мальчик ушел куда-нибудь на малое время. Позже мы прошли с ним на вокзал и посетили военного коменданта, однако маленького солдата никто не заметил в тыловом многолюдстве войны.

Наутро Сережа Лабков тоже не вернулся к нам, и бог весть, куда он ушел, томимый чувством своего детского сердца к покинувшему его человеку, – может быть, вслед ему, может быть, обратно в отцовский полк, где были могилы его отца и матери.

1943

ЭРОТИЧЕСКИХ ТЕМ В ПРОЗЕ СОЛОГУБА на JSTOR

Journal Information

MFS публикует теоретически важные и исторически обоснованные статьи о модернистской и современной художественной литературе. Обширный раздел книжного обзора журнала информирует читателей о текущих исследованиях в этой области. MFS чередует общие выпуски со специальными выпусками, посвященными отдельным писателям или темам, которые ставят под сомнение и расширяют понятие «современная фантастика».

Информация об издателе

Одно из крупнейших издательств в Соединенных Штатах, Johns Hopkins University Press объединяет традиционные издательские подразделения книг и журналов с передовыми сервисными подразделениями, которые поддерживают разнообразие и независимость некоммерческих, научных издателей, обществ и ассоциаций.Журналы The Press — это крупнейшая программа публикации журналов среди всех университетских изданий США. Отдел журналов издает 85 журналов по искусству и гуманитарным наукам, технологиям и медицине, высшему образованию, истории, политологии и библиотечному делу. Подразделение также управляет услугами членства более чем 50 научных и профессиональных ассоциаций и обществ. Книги Имея признанные критиками книги по истории, науке, высшему образованию, здоровью потребителей, гуманитарным наукам, классическим произведениям и общественному здравоохранению, Книжный отдел ежегодно публикует 150 новых книг и поддерживает более 3000 наименований.Имея склады на трех континентах, торговые представительства по всему миру и надежную программу цифровых публикаций, Книжный отдел объединяет авторов Хопкинса с учеными, экспертами, образовательными и исследовательскими учреждениями по всему миру. Проект MUSE® Project MUSE — ведущий поставщик цифрового контента по гуманитарным и социальным наукам, предоставляющий доступ к журналам и книгам почти 300 издателей. MUSE обеспечивает выдающиеся результаты для научного сообщества, максимизируя доходы издателей, обеспечивая ценность для библиотек и предоставляя доступ ученым по всему миру.Услуги Hopkins Fulfillment Services (HFS) HFS обеспечивает печатную и цифровую рассылку для выдающегося списка университетских издательств и некоммерческих организаций. Клиенты HFS пользуются современными хранилищами, доступом в режиме реального времени к критически важным бизнес-данным, управлением и сбором дебиторской задолженности, а также беспрецедентным обслуживанием клиентов.

сводка мелкого демона

В своем эссе 1950 года «Рассуждение о колониализме» интеллектуальный и политический деятель Эме Сезер резко обвиняет «так называемую европейскую [или« западную ») цивилизацию», которая безраздельно властвует в современном мире.Последнее дополнение к моему сайту — «Мелкий демон» Федора Сологуба. Роман Федора Сологуба «Мелкий демон» демонстрирует жизнь. Передонов ленив, некомпетентен, хулиган, расист, сексист, мелочно-эгоцентричный и самодовольный. Таким образом, существующая критика признала и объяснила два основных элемента в «Мелком демоне», декадентский и гоголевский, и возникла традиция, предполагающая, что были идентифицированы единственные структурные элементы, имеющие значение для смысла романа.Это социальная сатира на жителей маленького русского городка, но сосредоточенная на учителе Ардальоне Борисыче Передонове. Я проехал около 1700 миль с распорками передней и задней стоек Petty’s Garage, и эта машина действительно ощущается как совершенно другая машина. Перодонов — бездарный учитель средней школы, неуважительный по отношению к коллегам или людям в целом, нормам и убеждениям. Книга находится в типичном б / у-хорошем состоянии. Он живет со своим троюродным братом… Это первый квест в длинной череде квестов, в которых вы сражаетесь с Разелихом.Федор Кузьмич Сологуб (1863-1927), плодовитый русский писатель, драматург, эссеист и поэт движения символистов, его несомненным шедевром был «Мелкий демон» (1907). Мир Мелкого Демона. 17 полных PDF-файлов, относящихся к этой статье. Позже он принял псевдоним Сологуб. M. • Возврат за 30 дней — Бесплатный возврат. «Мелкий демон», «Крылья» и «Петербург», которые считались одними из величайших произведений того времени, были уникальными произведениями литературы периода упадка, хотя они заимствовали и построили элементы у других авторов того времени.Для меня это стоит вложения. Лучший выбор. Он преувеличенно нарисованный персонаж. Это седьмой роман из серии «Как НЕ призывать повелителя демонов». Это краткое содержание всей саги. Один из них, Чарли Марлоу, рассказывает своим товарищам-морякам о своем опыте, который произошел на совсем другой реке — реке Конго в Африке. Орда начинается с Опального. Бесплатная доставка. … [Обонятельный код в «Мелком бесе» Федора Сологуба] Скачать. 28,95 долларов США. Тем не менее, критическое издание Get it by Fri, 5 Feb — Sat, 6 Feb from US, United States.Федор Кузьмич Тетерников родился 17 февраля 1863 года в Санкт-Петербурге, Россия. Федор Сологуб. На обложке и / или страницах будут видны следы износа. Ред. Heart of Darkness рассказывает историю внутри истории. Перодонова. Примечание: это для Альянса. «Философия закона» Бахтина и «Литературная антропология» Ф. Сологуба («Мелкий демон») ». Повесть начинается с группы пассажиров на борту лодки, плывущей по Темзе. Резюме. Эта цивилизация, утверждает Сезер,« неоправданна ». и должен быть свергнут народной революцией мирового пролетариата (или рабочего класса).1 Краткое содержание 2 Главы 3 Персонажи 4 Иллюстрации 5 Интересные факты 6 Ссылки 7 Навигация Когда Диабло узнает о ритуале, переданном Темными Эльфами, который может удалить остатки души Повелителя Демонов, все еще дремлющей в теле Рем, он идет вместе, несмотря на нее настойчивое стремление решить ее личные проблемы… Однако он может быть кем-то, кого вы знаете. В диалогах с бахтинской теорией: Материалы XIII Международной конференции Михаила Бахтина. Краткое изложение этой статьи.Полное название: «MM READ PAPER. Думаю, я буду использовать разъемы подрамника Petty’s Garage рядом, чтобы сделать автомобиль еще более жестким. Может не включать дополнительные элементы (например, диски, коды доступа, суперобложку и т. Д.). подчеркивать, выделять или писать.

Анализ Оливии Родриго Дежавю, Погода Остров Гамильтон Март 2020, Маленькие луны Тикток, Зима Синий Rgb, Реабилитация в Кэрроллтоне, Техас,

ФЕДОР СОЛОГУБ А Биография

я ДЕТСТВО И МОЛОДЕЖЬ Детство Первые произведения Студенческие годы (18631882) ЭОДОР СОЛОГУБ РОДИЛСЯ 1 марта [17 февраля по старорусскому календарю 1 ] 1863 года в Санкт-Петербурге в семье портного, бывшего крестьянина Полтавской губернии и внебрачного сына помещика. , Кузьма Афанасьевич Тетерников (в официальных документах его называли Тютюников).Через два года родилась сестра Федора Ольга. Семья жила бедно, хотя Кузьма мог поселиться в квартире, где работал независимым портным, но прожил он недолго: в 1867 году, когда сыну было четыре года, он умер от чахотки. Мать пыталась продолжить самостоятельную жизнь, какое-то время она занималась стиркой, но трудности вынудили ее вернуться в качестве общей слуги к Агаповым, старинному дворянскому роду, которому она когда-то служила. В семье Агаповых будущий писатель провел все детство и юность.Двойственность жизни, с одной стороны, мастера потакали ему и ставили ему особые условия (он читал книги, журналы, слушал музыку, часто бывал в театре), с другой стороны, были пары и душные запахи кухня, где его мать много работала и жестоко изливала свой гнев и раздражение на детей, развила в юном Федоре Тетерникове отчужденность и замкнутость. Частые порки (практически за все, хотя настоящих причин не было: Федор был прилежным учеником и помощником) и ссоры с матерью не оставляли горечи в детских сердцах, привыкших к безжалостной силе наказания; это был глубоко засекреченный семейный круг, в который никого не пускали, а последующие утраты родственников матери (ум.в 1894 г.) и сестру (ум. в 1907 г.) очень тяжело пережили Сологуб. Взгляд на этот период его жизни можно найти в рассказе Утешение (1896), который с почти автобиографической точностью воспроизводит атмосферу детства авторов и уникален для Сологуба, не оставившего ни биографических данных, ни воспоминаний и чрезвычайно редко превращал эпизоды личной жизни в сюжет литературного произведения. Его поэтический дар раскрылся в возрасте двенадцати лет, и первые доступные законченные стихи датируются 1878 годом.В то время он много читал, особенно его впечатлили Ауэрбах На высоте , Достоевский Преступление и наказание , Робинзон Крузо , Дон Кихот , Король Лир последние не только читались много раз, но и буквально разглядывал строчку за строчкой. Из поэтов Федор особенно любил Николая Некрасова и, что примечательно, молодой Федор знал наизусть почти все стихи этого смертельно мрачного, даже несколько декадентского поэта, маскирующегося под гражданского барда, и ценил его гораздо выше Лермонтова и Пушкина.Повествовательная, лишенная метафор, безобразная, но поверхностная поэзия Некрасова нашла отражение в ранних стихах Сологубов с их прозаическим сюжетом, сценами или рассуждениями, скорее свойственными реалистическому рассказу, чем поэзии, с их вниманием к бытовым деталям, простыми ясными сравнениями. В 1878 году Федор Тетерников поступил в Петербургское педагогическое училище. Под руководством высокообразованного и прогрессивного директора Карла Сен-Илера в этом выдающемся колледже работали самые продвинутые учителя того времени.Атмосфера личной свободы развивала лучшие качества его учеников. В училище, имевшем статус интерната, Федор проучился и прожил четыре года; он был прилежным учеником и хорошим сыном, который хотел стать независимым и избавить свою мать от унизительной работы. Среди однокурсников Федор Тетерников выделялся своей игрой и красивой внешностью. Он не пил ни вина, ни пива, не ходил в рестораны и пабы. Даже в день учебы в колледже он оставался в стороне и не участвовал в танцах и выпивке, как вспоминал его однокурсник полвека спустя. За эти годы Сологуб перевел много: Шекспира, Гейне, Гете, венгерских и польских поэтов, исландскую сагу Эдда . Он также пытался писать прозу: в 1879 году он начал эпический роман « Night Dews » о судьбах трех поколений и теоретическое исследование природы романа. Хотя такой грандиозный план не был реализован, он сработал для молодого писателя как необходимая литературная практика. На последнем курсе училища Сологуб написал « Одиночество» , грандиозное стихотворение, похожее по идее, но также имеющее автобиографические мотивы.Он был посвящен Некрасову. Герой поэмы — молодой человек, умирающий от болезни; он живет один и отстранен, ничего не добившись, однако он мечтал о подвиге, но на самом деле он только поддается порокам, странным образом в одном человеке сочетаются мечтатель, способный совершить подвиг, и эгоистичный эстет, презирающий толпу . Таким образом, в гражданскую тематику проникают эротические и болезненные элементы, столь характерные для будущего русского декаданса. Федор явно симпатизировал демократическим настроениям своего времени (в кругу семьи он горячо защищал Веру Засулич, стрелявшую в петербургского вице-губернатора в 1878 году), но ему не удалось найти идеологической близости с простым народом и низами. … Но как-то не приходит в голову жертвовать ради других, о подобном герое Сологуб пишет в эссе Про одиночество примерно в то же время. И даже если он об этом думает, это сопровождается такими суетными сновидениями, что тогда ему становится очень противно. И эти мысли о себе приводят его к убеждению, что нельзя ценить жизнь: будущее не стоит для нас, потому что у нас его нет, и есть ли разница между этим будущим и смертью до сих пор? После смерти мы не найдем такой разницы.Вопрос в том, быть или не быть? Но ответ, а не быть, должен нравиться тому, кому тяжело быть … Федор продолжал писать стихотворение Одиночество все время до конца 1883 года. Последний раз он пытался что-то сделать со стихотворением в 1889 году. Летом 1882 г., окончив училище, он уехал из Петербурга в северную губернию, чтобы служить учителем сначала в Крестах, затем в Великих Луках и Вытегре, в общей сложности проведя в провинции десять лет. II ГОДОВ В ПРОВИНЦИЯХ Первые издания Служба в глубинке Поэзия 1880-х гг. (18821892) В КРЕСТСКОМ ГОРОДЕ Новгородской губернии Сологуб три года преподавал в Крестской народной школе. Он продолжил писать стихотворение « Одиночество », отрывки из которого он отправил своему бывшему преподавателю педагогического училища Василию Латышеву, который также был редактором журнала « Русский начальный учитель ».Латышев согласился продвигать стихотворение после того, как оно будет завершено, но Сологуб этого не сделал. Возможно, на него подействовала постоянная критика Латышева, который считал поэму несколько рискованной и тяжеловесной (речь шла о склонности героев к автоматическим манипуляциям), к тому же к тому времени Федор уже собирался написать роман, унаследовавший идеи стихотворения. На этот раз он работал над романом (будущий Bad Dreams ) более тщательно и спустя долгие годы в конце концов закончил его. Первой публикацией «Сологуба» стала книга « Лисица и ёж ». Он был напечатан в небольшом журнале Весна [Весна] 28 января 1884 года под именем Терникова; Эта дата положила начало литературной карьере Федора Сологуба. Еще несколько стихотворений были опубликованы в последующие годы. Поэзия Сологубов тех лет мало рассказывала об оригинальном поэтическом языке. Важно то, что его лирика не была гражданской поэзией, характерной для 1880-х годов.Личные эмоции не привязывались к внешнему, к общему; не было апелляций, аллегорий, присущих, например, Семену Надсону, самому блестящему поэту того времени. Лирический герой — он сам, и бедный учитель, и босоногий мальчик, поглощенный работой и мечтами. В качестве упражнения было написано много стихотворений на повседневные темы: семья, работа в школе, это были рассказы в стихах с непоэтическими описаниями и переживаниями. Их предельный натурализм (включая частые сцены порки и семейных ссор) способствовал преодолению сентиментализма и риторических клише ранней поэзии Сологуба. Почти ничего из его стихов не публиковалось в то время, и позднее Сологуб довольно редко включал в свои книги стихи 1883–1886 годов. Такая загадка дала удивительный результат: когда Сологуб появился из ниоткуда, многих поразило безупречное владение стихами: его поэтический путь был незаметен для всех. В провинции новый учитель оказался в культурной изоляции, к которой было трудно и неприятно приспособиться, к тому же окружение местной жизни, полное диких обычаев, также произвело на молодого человека гнетущее впечатление. Учитель в провинции, Федор писал Латышеву в Петербург в декабре 1883 года, часто обречен на интеллектуальную и моральную изоляцию. Два или три товарища — все его общество, и даже оно часто увязло в болоте провинциальной жизни. По образованию, по развитию он не стоит на высоте. Ему нужна пустышка для ума, но все, что он находит, — это люди более слепые, чем он сам, недалекие, с расплывчатыми и запутанными представлениями о морали. Хоть бы он встретил честных и энергичных работников, но нет.Это все обычная русская взъерошенность и добродушная масса людей. Действительно, Крестцы, как позже писала Чеботаревская, представляли в то время настоящий тип захолустной местности, где из каждого окна дома можно любоваться полями, темными вечерами люди ходят по улицам с собственными фонарями, рискуя утонуть в воде. непроходимая грязь, и где лавочники раз в год получают колбасу и консервы. Жизнь в таких городах была строго регламентирована: нужно было регулярно принимать гостей и наезжать обратно, ходить в церковь, собираться на обедах, в клубах и т. Д.И все это, помимо работы в школе, также означало, что нужно постоянно искать дома, в которых живут ученики. От такого образа жизни невозможно было уклониться, трудно было ему противостоять, а иногда случались разочарования. Я пришел к Сабурову [ученик] в плохом настроении, Федор писал из Вытегры сестре, я вспомнил все его неудачи и очень сильно его разжег, а потом дважды ударил его тети за снисходительность и строго приказал пороть его чаще Он обвинил такие проявления недержания в отношениях между учителем и учеником.И то, что Сологуб мог внутренне относить к себе, он не проецировал на других, что бы критики потом ни говорили о его произведениях, где они видели только порку и садизм. Более того, в своих многочисленных статьях по вопросам педагогики Сологуб неоднократно отстаивал истинно гуманистические принципы школы, без наказаний, униформы, постоянной слежки и информирования, без бюрократического элемента в работе учителей. «Мы желаем такой школы», — писал Сологуб в статье « Под бушелем, », опубликованной в 1904 году, где ученики могли бы приходить с готовыми запросами, а учителя — решать их.Учителя будут там, чтобы объяснять, помогать, рассказывать, что читать и в каком порядке работать. И за что их бьют? за мелкие шалости, за разбитое стекло, за плохие оценки, — жаловался автор в другой статье « Like A Boy ». Бьют их только потому, что дети слабые и не могут защитить себя. Просто запросто, как будто у детей нет никаких прав. Но если точно, что мальчики не имеют права на телесную неприкосновенность, такие права должны быть предоставлены.Потому что действительно ужасно, что судьба маленьких Ванок и Васьков в такой степени зависит от произвола и (иногда невежественных) родителей. Десятки миллионов детей, будущих граждан, — достаточно значимая ценность, чтобы находиться под защитой определенного закона! Это может быть клевета на самого себя, типичная для Сологуба, который редко был откровенен в разговоре, не любил прямых вопросов и обобщенных суждений о себе. Хотя в данном случае, скорее всего, это было правдой, поскольку Сологуб достаточно откровенен в своих письмах к Ольге.Я жил в такой среде; Это была учительская среда, грубая, суровая, — сказал он однажды о том периоде. К тому же его настроение ухудшало нервное перевозбуждение, вызванное внутрисемейными обычаями. Надо сказать, что мать сохранила господство над семьей и продолжала рожать Федора, кормильца и взрослого человека. Наказания были как бы не зря: за то, что в доме не убрались, порванная одежда, опоздание … Но такие методы воспитания, когда-то, вероятно, уместные для игривых детей (которыми Тетерниковы не были), стали правила повседневной жизни Федора; он постепенно становился психологически готовым к наказанию за любое найденное оправдание; на первый взгляд он воспринимал это как человеческое смирение (…Основно я принимаю свои страдания, // Как Ты, Христос, сделал. // Покорно подвергнувшись избиению, // Целую суровые руки // В благодарность за жестокость наказания, // За справедливость острых мук). Следовательно, авторитет матери был неоспорим; когда она умерла (1894 г.), обязанности палача взяла на себя сестра Ольга. Этот тайный кошмар семейной жизни был выражен в ряде стихотворений того периода (одно из них упомянуто выше, Gospod moi stradania slyshit [Господь слышит мои страдания], 1885).После смерти поэтов они были обнаружены в папке «Дневник»: что имел в виду Сологуб, неизвестно, поскольку очевидно, что, несмотря на натурализм сцен, часть стихотворений имела заведомо фиктивное содержание. Любопытные соседки Стоят в своем саду И смотрят в окна беседки, Где меня рожают. Я их заметил Стоял у ствола ольхи, Когда мама меня выводила с крыльца Наказать. И один из мальчишек Которые пришли меня хлестать Сказал, Барышни, Степанова, Хотели много знать. Я стоял твердо и пытался Не кричать и не плакать, Тем не менее я рыдал, Это было так больно, что ты не можешь стоять. После порки я вошел в сад, Красный, как мак, И я услышал их насмешки: Как они тебя накрутили! … На таком фоне, не склонный к творчеству и саморазвитию, Федор Тетерников много читал, укреплял свои знания иностранных языков, следил за новейшей зарубежной литературой, изучал историю классической, европейской и восточной философии, переводил Гомера и Эсхила, работал над новаторским учебником геометрии, старался вдохновить души школьников, все это помогало молодому человеку выдержать удручающую провинциальную рутину.Моя главная цель, — писал он в письме к Латышеву, — добиться такой степени эрудиции, которая пока достижима в моих условиях. Есть воспоминания школьников о Сологубе-учителе, которые записала Вера Калицкая, знакомая Сологуба в 20-е годы. После его смерти она уехала в Вытегру (Сологуб преподавал там в 1889–1892 годах) и нашла много людей, знавших тогда Федора Тетерникова. Раньше приходили с сочинениями, вспоминали бывшего воспитанника Вытегорской учительской семинарии, обсуждали их и клянчили хорошие оценки.Ставил два плюса, а мы кричали: мало, Федор Кузьмич, добавь немного. «Хватит, — сказал он, — хватит. Потом улыбался, ставил три и добавлял большой минус. Он учил играть в шахматы. «Ты плохо играешь, — говорил он, — смотри, как должно быть». В классе он был с нами в формальных отношениях, называл нас по фамилиям, а дома называл просто: Сенька, Васька Федор Кузьмич был вспыльчивым? Нет, никогда не слышал. Он очень хорошо контролировал свой нрав; всегда ровно, гладко, всегда с ироничной улыбкой.Если только он не очень рассердился бы, а потом просто покраснел бы лицом У нас в семинарии был хор, я пел; хоровые практики проводились по вечерам. Как только хористы узнают, что Федор Кузьмич дежурный в общежитии [для семинарийцев], они побегут за практикой к нему хорошо, и я буду О чем вы говорили? Ну, он не распространялся, он отвечал на наши вопросы, давал объяснения, рассказывал. Он рассказывал свои истории или по книгам? Не могу сказать, мы тогда не понимали его или чужих историй, но он много рассказывал Мы его очень любили Прилежный учитель, добросовестно выполнявший свои обязанности, не пропускал занятий, имел педагогические идеалы, такой учитель раздражал директора и коллег.Время от времени напряжение возрастало. В довершение всего произошел скандал по делу Григорьева. Учитель Григорьев поселился в доме Тетерниковых и совратил их служанку, четырнадцатилетнюю девушку. Григорьева посадили в тюрьму, но дело до суда так и не дошло: общество вмешалось в крестьянских дам, которые, распространяя по городу слухи о невиновности Григорьева, одновременно клеветали на Тетерниковых. Таким образом, по мнению горожан, преступник превратился в жертву-героя.Григорьева отпустили, дело закрыли. Григорьева выписали, но по приказу Санкт-Петербурга. Эта история послужила источником для Плохих снов , где Григорьев изображался под именем Молин. Очевидно, что после случившегося жить в Крестах было невозможно и было так противно, что молодой учитель даже думал бросить работу: У меня дела в Крестах складывались довольно плохо, Федор ограничился своим опытом письмом к Латышеву.Я вкусил сладость клеветы, злобы, тайных заговоров и интриг, вещей, с которыми я не умел и часто не хотел бороться: грязная игра, черные руки. Хотел бы я уйти из Крестов Я бы с удовольствием переоделся даже в районную школу, а то и вообще уйду со службы Таким образом, он был вынужден покинуть Кресты в 1885 году и переехать в Великие Луки. Позже случится конфликт в Вытегре, в 1891 году Федор отказался попустительствовать расхищению директора школы. * * * Поэтическое мастерство Сологуба сформировалось в 1880-е годы, время, известное своей летаргией в русском обществе и искусстве. Это была утомленная эпоха, когда прежние идеалы приглушались и отступали. С такой же апатией была затронута литература тех лет, особенно художественная. Что касается поэзии, то единственным лучом света в пустоте 1880-х был Семен Надсон, настоящий человек восьмидесятых, как и Сологуб, Чехов и Горки. Все они были глубоко тронуты мертвым временем, и каждый выразил это совершенно по-своему.А путь Сологуба был самым уникальным из его современников. Его лирика конца 1880-х, обогащенная уже развитой поэтической техникой, теперь гораздо яснее определялась душевными переживаниями и настроениями, накопленными и развитыми за годы провинциальной жизни: нарастающая томность, болезненная меланхолия и бессильные порывы связывают Сологубов. стихи. Поэт неутомимо анализирует их и ищет способ их выразить. По разным устремлениям Душа разорвана, И жизнь с усталостью Темна и хороша. Измученный порывами Мне кажется, что снится, Робкими надеждами Я взволнован и сбит с толку. Отравленный тревогой, Я все жду кого-то. Куда и, Куда мне идти? (19 сентября 1886 г.) Путь не ясен, а разве нужно куда-то идти? .. Жизнь все равно больна и тщетна, желаю избавиться от нее … Так приходят мотивы небытия , до рождения и смерти , которые особенно пронизывают лирику Сологубов с начала 1890-х годов. После жизни, больной и тщеславной, После странной и ложной усталости, Мы погрузимся в сон без сновидений, Мы потеряемся в безответной тьме, И пусть проливаются слезы людей и бушует буря На земле, на печальном просторе: Ни бледное цепкое горе, Ни буйное невыносимое счастье нас не найдет. (1893) Задержка литературной карьеры Сологуба была вызвана полной культурной замкнутостью.Он чувствовал, что не может больше писать в одиночестве, в социальной и культурной изоляции: Писать стихи и прозу (что и я делаю) можно только в условиях возможного большего общения с людьми и их социальных интересов, я был вне такого общения, — писал Федор Латышеву в письме от 17 июня. , 1890. И дальше о самом сокровенном: я не хочу бросать писать стихи и прозу, и не захочу этого надолго, даже если я останусь неудачником на этом поприще, у меня есть странная самоуверенность. , Я считаю, что еще может получиться что-то практическое; возможно ли это и как это осуществить? Ответ был один: вернуться в Санкт-Петербург, где можно было реализовать свои таланты.Кроме того, нашлись сочувствующие писатели: это было время, когда молодые писатели, предшественники нового искусства, объединились вокруг журнала « Северный вестник », который стал своего рода домашним органом первых русских символистов: он издавал произведения Николая Минского, Зинаиды Гиппиус, Дмитрия Мережковского, Константина Бальмонта. Из всех литературных журналов того времени этот выделялся новыми веяниями и свежими авторами и идеально соответствовал устремлениям Федора Тетерникова.Летом 1891 года он поехал в Петербург к Минскому и Мережковскому и встретил только первого. Минский серьезно отнесся к таланту вытегорского поэта и согласился оказать ему помощь. Но Тетерников не смог сразу выйти из Вытегры. Прошел год, прежде чем ему по протекции Латышева разрешили сменить место работы и, наконец, переехать в столицу. Вытегровскую учительскую семинарию все равно собирались закрывать, и разногласия с директором только усугублялись.В Петербурге Федора назначили учителем Рождественской городской школы. Десять лет в провинции, безусловно, наложили глубокий отпечаток на творчество и отношение Сологуба, скорее, они укрепили и развили некоторые писательские настроения. Внешний вид быта малых городов, сущность северной природы были им хорошо изучены. Многие сцены из Плохих снов и Мелкий демон были скопированы прямо с натуры в Крестах, Великих Луках и Вытегре; хотя, как позже сказал Сологуб, он значительно смягчил некоторые эпизоды в «Мелкий демон », были факты, которым, если бы их изобразить, никто бы не поверил.Как следствие, местом действия всех его романов и большинства рассказов были провинциальные города. Он, родившийся в Петербурге, хорошо знавший город и проживший в нем почти всю жизнь, довольно редко обнаруживал своих героев в столице; он его почти не изображал, а в его текстах это фигурировало немного, описывалось короткими лаконичными строками. Внутренний В те годы прочно утвердились корни его таланта: одиночество, безнадежность, фатальная усталость, то, что позже будет идентифицировано с декадансом. III НАЗАД В ST. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ Северный вестник Псевдоним В петербургской литературной среде (18921895) ЖУРНАЛ ОН СЕВЕРНЫЙ ВЕСТНИК [Северный вестник] сыграл ключевую роль в биографии Сологуба. В этом журнале широко публиковались произведения Сологуба 1890-х годов: стихи, рассказы, роман, переводы Верлена, рецензии на книги, которые сделали его тихим декадентом в русском литературном мире.Собственно говоря, Федор Сологуб , псевдоним, был придуман в редакции журналов. Если до Северный вестник был учитель, писавший и отправлявший стихи, то после сотрудничества с журналом осталось только , поэт и писатель Сологуб где-то работал учителем. Он сотрудничал с журналом до 1897 года, а в 1898 году номер Северный вестник прекратил свое существование из-за потери популярности и, как следствие, финансовых трудностей. К моменту переезда в Санкт-Петербург в сентябре 1892 года Федор был знаком, прежде всего, с некоторыми людьми нового искусства, Николаем Минским, одним из первых русских символистов. В начале 1892 года Минский передал стихи Сологуба редактору « Северный вестник », акиму Волынскому. Я отчетливо помню, как позже писал Волынский, я очень быстро погорячился. Стихи поразили меня своей ясной простотой, тонкой ясностью тончайшего поэтического хода мысли. Мысль всегда была неожиданной, а простота выражений придавала оригинальный шарм.И во всем был холодный ритм точеных стихов и белая мутная пелена нежнейших настроений, окутывающая все мотивы. Мы оба тут же решили продвигать молодого поэта на страницах журналов. (Стихотворение Вечер [Вечер] было напечатано в февральском 1892 году номера Северный Вестник .) По настоянию Минского, считавшего поэтов непоэтичной фамилию Тетерников, они решили дать Федору псевдоним; хотя, как можно заметить по его предыдущим публикациям, сам поэт постоянно избегал использования своего настоящего имени, на то могли быть разные причины: сначала это могло быть испытание самого себя, затем его нежелание иметь какие-либо проблемы с Министерством народного просвещения. , так как он был учителем на государственной службе.Аким Волынский предложил Соллогуб , фамилию, которая ассоциировалась в то время с аристократической семьей, давшей графу Владимиру Соллогубу, писателю-беллетристу середины XIX века; для различия они опустили одну L в фамилии, и таким образом был создан псевдоним Федор Сологуб (но это не помогло полностью: при жизни Сологуба часто возникали орфографические ошибки). А Минский и Волынский, кстати, тоже были псевдонимами, составленными из названий провинций, где родились эти литераторы еврейского происхождения. Мой псевдоним — это чистая случайность. Я не знаю, почему мы выбрали Сологуб , — несколько лукаво сказал писатель в одном из интервью. Иногда Служба вырезок присылает мне по недоразумению статьи о старом графе Соллогубе. Мне было безразлично все, что, собственно говоря, пока не выбирают имени, поэтому меня окрестили Федором, не спрашивая моего согласия. Однажды в жизни я ощутил большое преимущество использования псевдонима. Произошло это в мятежные годы [1905–1907].Находясь на государственной службе, я не чувствовал неудобств писателя в те годы. Я свободно публиковал то, что хотел, не вызывая нарекания властей, и подписывал [под псевдонимом] некоторые резолюции, которые тогда были так популярны. Мои власти, конечно, знали, что я пишу, что Сологуб — мой псевдоним, но формально мое [настоящее] имя нигде не использовалось, и мне не доставляли хлопот. Впервые псевдоним появился в печати в апрельском номере 1893 года « Северный вестник » (по стихотворению « Творчество »).В течение полутора лет он время от времени использовался, пока в конце концов не утвердился. Первый опубликованный Сологубами рассказ « Ошибка Ниночки » (1894 г.) был подписан Федором Моховиковым. Большое количество сологубских рецензий было опубликовано без подписи в № Северный вестник № в 1895–1897 годах; в основном это были обзоры педагогических книг. Тем не менее в переписке Сологуб использовал свое настоящее имя, и все его письма до 1910-х годов были подписаны Федором Тетерниковым. В середине 90-х Сологуб постепенно вливается в петербургские литературные круги: он частый гость у Мережковских (где можно встретить уже состоявшихся литераторов и новых талантов, Чехова, Бальмонта, Розанова в то время), посещает Мир Арт Среды, Пятницы Случевских; наконец, у самого Сологуба по воскресеньям регулярные поэтические встречи, которые становятся центром петербургских декадентов, таких как Владимир Гиппиус, Александр Добролюбов и Иван Коневской.Сологуба пронизывает всеобщее увлечение философией Шопенгауэра; знакомится с новейшей европейской литературой О. Уайльда, М. Метерлинка, С. Малларме, Ж.-К. Хейсманс, Ф. Ницше и др. Одну из таких встреч (у Мережковских) воспроизвел Александр Бенуа: Среди них меня особенно интересовали молодой поэт Владимир Гиппиус и человек мрачной внешности, который весь вечер не вставал со стула в углу у окна и упорно молчал с крайне неодобрительным лицом до тех пор, пока обиделся на что-то, разразился немного истеричным упреком.Это был поэт Федор Сологуб, о котором я понятия не имел, но чьи стихи меня чрезвычайно обрадовали и даже взволновали, когда он сразу же прочитал ряд из них без особой просьбы, как если бы он воспользовался случаем, чтобы выразить себя. Он произнес их ровным, загробным голосом, резко выбрасывая слова. Стихи были очень мрачными, но необычайно красивыми и убедительными. Зинаида Гиппиус расширяет писательский аспект того времени, описывая их первую встречу в своих мемуарах: Это было в солнечный летний или весенний день.В минской комнате в кресле у овального стола сидел светлый рыжеволосый мужчина, одетый в бархатный стол. Прямая борода, такие же светлые ниспадающие усы, лысина со лба, пенсне на черном шнурке. В его лице, в глазах с тяжелыми веками, во всей неуклюжей фигуре было хладнокровие до неподвижности. Человек, который никогда и ни при каких обстоятельствах не мог суетиться. Молчание прошло с ним на удивление хорошо. Когда он заговорил, это были всего лишь несколько отдельных слов, произнесенных очень ровным, почти монотонным голосом, без тени спешки.Его речь такая же тихая непроницаемость, как и его молчание. Это описание внешности Сологуба и его осанки согласуется со всеми воспоминаниями тех, кто знал поэта в разные годы. Другие отмечали его дерзость, холодность манер, равнодушие, маску, за которой было редко и трудно увидеть настоящее лицо. Возраст Сологуба также всегда был замечательным: раннее истончение волос, борода конца XIX века — все это сделало его намного старше, особенно в восприятии следующего поколения поэтов, молодых символистов , для которых он отсутствовал. времени.И таким он остался в памяти многих: непонятно тихий, молчаливый, иногда злобный, без улыбки, остроумный. Всегда немного волшебник и колдун (слова Гиппиуса). IV ПЕРВЫЕ КНИГИ 1-й сборник стихов Плохие сны Тени Творческий процесс (18941896) ГОД 1896 стал прорывом для Федора Сологуба, первые книги которого — Стихи [Стихи], роман Плохие сны и Тени [Тени], объединенный сборник рассказов и стихов.Издателем всех книг был сам Сологуб. Каждый тираж составлял около 1 200 экземпляров, что на тот момент было обычным тиражом; он также занимался их распространением, следуя советам Любови Гуревич, издателя « Северный вестник ». Стихи [Стихи], первая книга стихов Сологуба, вышла в конце декабря 1895 года. Большинство стихотворений было написано в 1892–1895 годах (самое раннее — в 1887 году; в редакции все они недатированы), в годы, когда отдельные стихотворения Сологуба язык и основные лирические эмоции были определены и установлены. Бледный и суровый — Столица под туманной дымкой, Как серые моря Прибой. Восстание из тьмы, Оно вспыхивает и спешит, чтобы снова погибнуть в нем, Стая Теней. Образы и структура стихов относятся к новому периоду русской литературы, эпохе модернизма. В то же время их внешняя предельная простота, без тонких метафор и изображений, существенно выделяла Сологуба среди поэтов его ориентации.Его стихи вскоре оказались весьма приличными для консервативных журналов, так как в них не было декадентской причудливости. Сологуб однажды сказал В. Пясту, что писатели не декадентского лагеря довольно охотно публиковали его стихи в своих периодических изданиях, считая его товарищем и полагая, что он намеренно высмеивал декадентов, когда общался с ними и писал им подобные. Первый сборник стихов — это чистая лирика: ощущение природы в ее ясной и безмолвной красоте, которая время от времени пропитывается горечью и меланхолией автора.Собственно природа как таковая Сологубу-поэту не интересна, его больше волнует таинство превращения мечты в творение. И все же ясные мягкие пейзажи и видения Сологуба внезапно темнеют, уступая место тоскливой и болезненной усталости. Моя лампа равнодушно светит на меня, Скучные дела прекращены Песня еще не созрела, Что бы она ответила на интимную тревогу? Белая занавеска висит неподвижно. Чьи-то шаги за стеной Это тошнотворная усталость Перед катастрофой! Больше: Мы устали преследовать цели, Тратить силы на работу, Созрели Для могилы. Мы отдадим себя в могилу без спора, Как младенцы поступят с колыбелью своей, Мы скоро разлагаемся в ней, И без цели. Тем не менее, Сологубу дороги даже такие эмоции, даже если это мрачные сны, на самом деле все метаморфизируется через задумчивость: Свободной жизни не знаю, Душа моя мрачная, Я их тщательно покрываю Нежной тканью весны. ( Огнем [К огню]) Stihi также содержал замечательный перевод стихотворения Поля Верлена.Позже, в 1907 году, Сологуб напишет свою седьмую поэтическую книгу, целиком состоящую из его переводов Верлена. Одновременно со своей поэзией Сологуб с 1883 года писал роман « Дурных снов » [может быть переведен также «Тяжелые мечты» Тяжолые сны ]. Он начал ее в 1883 году, и роман отразил повседневную жизнь провинциальных городков, в которых он работал, и автобиографические элементы, касающиеся его школьной службы, но, прежде всего, Сологуб изобразил усталого, взволнованного и очень порочного человека, потерявшего старые законы жизни, как писал автор в письме Любови Гуревич.Учитель Логин — мечтатель, оказавшийся в трясине маленького городка. Он скорее думает, чем действует; внешние вещи предстают сквозь туман тяжелых снов, только меланхолия наполняет его мрачными и мрачными видениями, которые он не в состоянии ни преодолеть, ни изгнать (аналогичный персонаж дан в стихотворении Кремлев , написанном в 1894 г., о мучительный и самоуничижительный мужчина). Было время, когда он вкладывал всю свою душу в обучение, но вскоре ему сказали, что его дела плохи; он небрежно поранил чью-то самооценку, больной от застоя и праздности, он столкнулся с чьими-то закостенелыми идеями, и оказался или казался тревожным, нелюдимым человеком. Его перевели в наш город. и тоскует Так начинается биография главных героев романа.Сильный реализм Bad Dreams , изображающий повседневные сцены из провинции, мелких и крупных негодяев, управляющих жизнью маленького городка, смешивается с призрачной, дурацкой атмосферой полудремы, полуреальности, наполненной эротическими видениями и видениями. панические атаки. Такая форма и содержание романа были совершенно чужды русской художественной литературе 1880-х годов, исследовавшей реализм повседневной жизни. В этом произведении Сологуб воплотил собственное видение искусства: в реалистично написанный роман он без колебаний вносит фантастику и гротеск.Сологуб остается в рамках реализма, писал позже один критик, только до тех пор, пока это ему не мешает. Но как только ему нужно это оставить, он это делает легко, так же легко возвращается в реализм обратно. Таким образом переброшен мост к Гоголю и немецким романтикам, однако отравленные меланхолией и безнадежностью герои Сологуба не имели себе подобных. Мы слишком рано узнали секрет и очень недовольны. Мы преследовали фантомов. Мы живем не так, как должны, мы потеряли старые рецепты жизни и не нашли новых. Так говорит Логин. Чувствуется, что в этом романе так много личного, как ни в одном из более поздних произведений Сологуба. Автор никогда открыто об этом не говорил, только один раз в 20-е годы в разговоре с Верой Калицкой Сологуб дал обронить: Знаете ли вы, что критики видели меня в «Входе из дурных снов»? Нет, не знал. Они сделали. Однако это правда. Товарищ из Вытегры вспомнил облик писателей и эмоции, которые точно отразились в герое « Дурных снов» : По дороге домой из семинарии мы долго гуляли по Воскресенской улице.Мы говорили. Федор Кузьмич много говорил, вдохновлялся, мечтал. Сны были туманные, сложные ну примерно так: как звуки превратить в цвета Это было практикой того времени, что романы сначала публиковались в литературных журналах, а затем появлялись в книжной форме (так появились романы Тургенева, Достоевского и Чехова), романы Сологубов, рассказы и множество стихотворений также сначала были появляются в периодических изданиях, а затем в виде редакций. В случае с Сологубом некоторые из его работ прошли полный прибыльный цикл: сначала они публикуются в виде сборников, затем в виде изданий (и вторых тиражей) и, наконец, как части собрания сочинений.Так вышло издание Bad Dreams , которое было закончено в Санкт-Петербурге в 1894 году и вышло в сериальном виде в выпуске Северного вестника за 1895 год. Собственно, издание Bad Dreams оказалось своего рода о тяжелом опыте для Сологуба, который во время публикации романа в журнале столкнулся с многочисленными придирчивыми возражениями редакторов относительно стиля и этики Плохих снов ; эротические, по мнению редакции, сцены были сглажены, а прочие исключены полностью.Это вызвало у молодого писателя естественное чувство оскорбления. Я отношусь к своему литературному труду как можно строже, — писал он издательству журналов в ноябре 1895 года, и, несмотря на мои денежные затруднения, пишу не ради денег. Хорош ли роман или плох, это зависит только от степени моих способностей, но я работал над ним не как наемник, и поэтому мое подчинение чужому мнению не может быть безграничным. Эти разногласия могли вынудить Сологуба опубликовать роман в виде книги, спустя несколько месяцев после того, как его последняя глава была опубликована в номере Северный вестник .Издание вышло в конце марта 1896 г., авторское завещание восстановлено. Собственно говоря, Плохие сны — первый русский декадентский роман, и критики оценили его вполне естественно, в то время к декадентам относились высокомерно, а рецензенты не заботились о том, чтобы отличить настоящее произведение искусства от подделки. : декадент и все. Большинство отзывов были выражены традиционными гражданскими терминами; Плохие сны назвали забавным литературным происшествием, простой безосновательной выдумкой; « Русская Мысль» оценил роман как декадентскую чушь, смешанную с пошлым, преувеличенным и пессимистическим натурализмом; некоторые считали это аморальной имитацией плохих немецких и французских романов; остроумие по имени Bad Dreams Hazy Dreams.Идея «Плохие сны » подверглась критике в рецензии нижегородского журнала с другой точки зрения: поскольку автор — человек 80-х годов, он не в состоянии реально изобразить своего героя, представляющего человека эпохи. 80-х годов, а следовательно, он не в состоянии вести своего персонажа к положительным благородным целям. Рецензентом выступил 28-летний Максим Горький, еще один выдающийся человек 80-х, который, как и Сологуб, начал свою литературную карьеру несколькими годами ранее. Их пожизненный антагонизм начался с самого начала, и их пути не раз пересекались в грядущем столетии.Удивительно положительную рецензию « Русская беседа » отметила роман и его автора: Плохие сны были названы, пожалуй, самым выдающимся с точки зрения эстетики и искусства явлением литературы уходящего года, а автора — самым оригинальным. писателей-новичков. Прошло несколько лет, прежде чем роман был справедливо воспринят как произведение литературного произведения после выхода второго (1906 г.) и третьего (1909 г.) изданий. Хотя к тому времени роман будет тесно ассоциироваться с последующим, The Petty Demon , над которым Сологуб начал работать сразу после публикации Bad Dreams .Год спустя немецкий перевод романа появился в Австро-Венгрии, что польстило молодому писателю, имя которого в то время еще не имело значения в его собственной стране. На английский язык Bad Dreams были переведены В. В. Смитом в 1978 году. В октябре 1896 года вышла третья книга Сологуба, Тени [Тени]. Том состоял из трех рассказов и Второй сборник стихов . Рассказы о детях с печальным концом.Взрослые не понимают этих детей, они мертвы, только дети живы своими мечтами (но ужасно, что эти мечты, не найдя пути реализации, приводят к смерти или безумию). Вся ранняя проза Сологуба пропитана этим безумием, безвыходностью ситуаций главных героев с самого начала. Таким образом, герои заглавного рассказа, мать и сын, постепенно увлекаются игрой с тенями, и тени не отпускают их. В серии The Worm воображаемый червь истощает маленькую девочку до смерти.Сологуб был одержим смертью с юности, и это повлияло на сюжет значительного числа его рассказов и стихов, за что он получил звание защитника самоубийства, поэта смерти. Сережа подошел к отцу. Отец притворился суровым и безумным, но Сережа знал, что ему все равно, что он чужой. Что теперь? Опять пошалили, сорванец? спросил отец. Сережа нахмурился и обнаружил, что отвечать не нужно.Отец на секунду задумался и не нашел резких слов. Это его рассердило, и он рассмеялся от досады. Так изображена сцена, в которой непослушный мальчик извиняется перед отцом в рассказе К звездам . Стиль и темы были новыми для русской литературы. Если обратиться в целом к ​​литературе о детях (а это , а не детской литературы), то злобные и злые герои Сологуба сбили с толку критиков, которые не сумели все это определить, проще было назвать это декадансом, имея в виду бред. Вторая книга стихов , которая следовала за рассказами в томе, близка к Первая книга стихов : видения поэта, прерванные мрачными и смертоносными духами против его воли, теперь приобретают более определенную форму ( Posle жизнь недужной и тщетнои [После жизни, больной и тщеславной], Для чего этои тленной жинзню болет [Почему надо болеть этой бренной жизнью?], Кто мне дал это тело [Кто дал мне это тело? ], так далее.). * * * Что касается творчества, то поэты не склонны распространяться на эту тему, и Федор Сологуб был не только исключением, но и, казалось, даже идеологически враждебно относился к попыткам узнать о своем творении. Однако Сологуб, который редко был откровенен с кем-либо, особенно по такой мистической теме, как творчество, однажды раскрыл свой стиль письма в беседе с поэтом Валентином Кривич-Анненским (сыном Иннокентий Анненского), состоявшейся 29 июня 1925 года.Кривич, сразу поняв, какое значение имеют слова Сологуба, записал в тот же день все, что осталось свежим в его памяти: Я только что вернулся из Сологуба, и все, что я от него слышал, произвело на меня впечатление. [] Для меня достаточно часто, чтобы у меня температура крови поднялась на 23 градуса … — медленно, как бы вспоминая, произнес Сологуб, постукивая тонкими нервными пальцами по желтой пачке сигарет своей привычной Невы.[] Для многих действительно необходимо сильно сконцентрироваться … — продолжил Федор Кузьмич, после довольно долгой паузы. Чтобы выйти из времени … Еще одна долгая пауза и частое постукивание по пачке сигарет. У меня такие выходы из времени случаются часто. Впервые я почувствовал это в восьмилетнем возрасте, когда я бежал где-то по Николаевскому мосту … и внезапно я почувствовал, что мои мысли как-то слишком быстро устремляются вперед … мысли и образы … один за другим… Это меня удивило и рассердило. Я пытался остановить их и осознать … Я попытался сделать что-то, что позволило бы мне тщательно изучить любую подобную идею. И в ту секунду я впервые вылетел из времени … I: Относятся ли такие ощущения к процессу создания? Сологуб: Да … Иногда ты чувствуешь это созерцание, и в твоей голове звенит какой-то колокольчик … Вот и ты отделен от настоящего, от времени …. Вот (он провел рукой по столу) это реальность и там это что то другое, то что внутри тебя… И вы пишете именно то, что у вас внутри … и поэтому вы не можете писать иначе, чем вы. Потому что так оно и есть … Что с этим делать? В одном из моих рассказов Христос превращает воду в вино … И я пишу, что две женщины смотрят на это, как студенты на исследовательском эксперименте … Я получил много порицания и даже оскорблений за это сравнение. Но я действительно не мог сказать это по-другому. I: Вы когда-нибудь записывали что-нибудь похожее на то, что вы мне сейчас рассказываете? [] Сологуб: No.Я действительно боюсь глубоко погружаться в самоанализ. Необязательно … Я тоже не люблю всматриваться в людей и никогда, вернее, почти никогда не изображал живых реальных людей в своих работах … Эти люди тоже есть во мне. И пока первое впечатление, первое впечатление — это мужчина! После этого мужчина уже не сам! Ерунда, что надо с кем-нибудь съесть пуд соли, чтобы узнать его поближе! Вот где бы он вас обманул … [] Постепенно разговор зашел о процессе создания Сологуба. Сологуб: Это как зерно сначала … Потом зерно приносит березу, цветок и т. Д .; но вначале было зерно, и из него, из зерна, все выросло … Не кусок, из которого шлифуют вещь, снимая кусочки, а вырастают зерно … [] И часто, — спокойно продолжал он, кладя руки на подлокотники стула и глядя в стену, — часто самые, по их мнению, несоответствующие вещи дают этому зерну необходимый сок… Часто во время работы читаю самые обычные книги … и вдруг там, в какой-то астрономии, в чьей-то истории, в газетной статье есть капля сока для моего зерна … I: Значит, вы должны немного удалить? Сологуб: Практически ничего. Я скорее добавлю. Откуда что-то может показаться сокращенным? Скелет построен на одной странице … И вот, слово расширяется в линию, линия в страницу … Кости покрываются мускулами и кожей… И вот, на коже даже волосы … Вы, конечно, сами выбираете, что писать, не можете написать все! Итак, что можно удалить в этих условиях? Отрезать кусок кожи? от плоти? Добавьте да, это другое; иногда нужно добавить в том или ином месте … Он замолчал, как бы не закончив фразу, и по интонации его последних слов и по некоторым движениям стало ясно, что он больше не будет говорить на эту тему . Федор Кузьмич, скажите, я осмелился задать последний вопрос: такой выход во времени случается с вами только тогда, когда вы пишете прозу или когда пишете стихи тоже? Нет, почему только тогда, когда проза ?.. — сказал Сологуб с легкой ноткой недовольства в голосе. В стихах тоже … Но, конечно, там выбор сложнее и техника сложнее, потому что законов ремесла больше … Сологуб благоговейно относился к своим произведениям, а как иначе это был его собственный труд, его собственные предметы, его собственный мир, непохожий на любой другой. Позже критик Корней Чуковский, лично не знакомый с Сологубом, приходил к такому же выводу, руководствуясь лирикой Сологуба.Он не пишет эффективных стихов без особой причины, просто потому, что влюбился, или потому, что сегодня красиво сияла заря, как пишут многие, даже великие поэты. Он один из тех писателей, которые являются наполовину фанатиками, наполовину пророками, которые знают только Бога, только свою душу, только вечность и только смерть, чье творчество, независимо от того, маленькие они или великие, гениальные или просто смешные, всегда религиозный; пишут ли они о женщине или о солнце, о черве или сладострастии — обо всем, что освещено для них их религией.Но такое отношение поэта касалось не только поэзии. Критики были шокированы заявлением во вступлении к трагедии Сологуба Победа смерти : Разве его стихи не велики? Разве его проза не благоухает? Разве у него нет чар подчинять слова? И это не была самореклама, хвастовство собой … Вызов, может быть (Сологуб любил нарочно недоумевать). Однако он не скрывал, что знал цену себе и считал эту цену высокой по существу, вспоминал Валентин Кривич. И когда я хочу почитать хорошие стихи, — сказал он однажды, стоя на сцене в Царском Селе, — я обычно беру одну из своих книг с полки, потому что знаю, что там я встречу хорошие стихи. И говорилось обычным сологубским тоном: легко и немного надменно. Он ничего не оспаривал, не бросал вызов, он просто информировал публику … Кстати, а кому еще такая фраза сойдет с рук? В лучшем случае это вызовет смех. Но такое утверждение казалось совершенно естественным из уст Сологуба: такое высказывание правды находилось в гармоничном и полном соответствии со всем обликом писателя. При таком отношении к творчеству может показаться странным, что писатель не только считал возможным заимствовать сюжеты для своего письма у чужих произведений, но даже заявлял, что это своего рода обычная писательская практика: Вся наша литература — это чистый плагиат. А если бы это было неправдой, у нас не было бы великих поэтов, как не было бы Шекспира, Гете, который, как известно, всегда работал над чужими источниками … (из разговора с Владимиром Смиренским в 1925 году) . Конечно, Сологуб позволял себе говорить так только с избранным человеком.Но и сами дотошные критики обнаружили кое-какие заимствования. Это вызвало волну обвинений в плагиате. «Эти обвинения совершенно несправедливы», — писал Сологуб редактору « Биржевых ведомостей » в марте 1910 года, «если я беру у кого-то взаймы, то делаю это по правилу, я беру свои везде, где найду. Если бы меня наняли только для копирования чужих книг, даже в этом случае мне не удалось бы стать плагиатором, и на всем бы сказался отпечаток моего ярко выраженного литературного «я».Там, где они хотят видеть меня случайным и редким посетителем, они не должны обращаться со мной как с карманником. ДОБАВИТЬ ДРУГИЕ ГЛАВЫ Примечания: 1 Все остальные даты в биографии до января 1918 года, кроме даты рождения, относятся к старорусскому календарю. 2 Все авторские переводы оригинальных работ Сологуба на английский язык, цитируемые в биографии, отмечены звездочкой (*). Немного более развернутая биография, включающая все оригинальные цитаты, может быть найдена в русской версии биографии. Дополнительную информацию о работах Федора Сологубса можно найти в разделе БИБЛИОГРАФИЯ . Для более наглядного представления последовательности жизни Сологубов см. Хронология жизненных событий .

Целевой текст как источник для творческого письма

Авторы данной статьи выдвинули гипотезу, согласно которой перевод Федором Сологубом рассказа Германа Банга «Ее высочество» оказал особое влияние на его оригинальный русский роман «Королева Ортруда». .Эта гипотеза основана на следующих фактах: Сологуб много переводил художественную литературу, и его переводы (в том числе рассказы Бэнга) являются неотъемлемой частью творчества русского художника; публикации перевода и оригинальные произведения вышли в хронологическом порядке; Одиночество героини, опоясанной властью, стало одной из главных тем как датского рассказа, так и русского романа. Настоящая статья проверяет справедливость описанной выше гипотезы.Произведения искусства, принадлежащие к разным национальным литературам и культурам, изучались сравнительно-историческим методом. При работе с архивными материалами использован историографический анализ. Тексты, исследованные в ходе исследования, включают последнюю редакцию романа Сологуба «Королева Ортруда», черновики романа, русские переводы рассказов Банга; Эскизный перевод Сологуба «Шарло Дюпон» Банга. Примечательно, что именно исследование перевода «Шарло Дюпон» позволило идентифицировать издание, в котором был переведен рассказ «Ее Высочество».Сравнительный анализ художественных и публицистических текстов русских и датских авторов выявил сходство их художественных мировоззрений. Оба автора считали автобиографию бесполезной и настаивали на том, что художественную литературу следует читать без учета исторического и социального контекста. Искусство обоих писателей принято считать декадентским по происхождению, что предполагает целый ряд общих черт. При сравнении датского рассказа и русского романа обнаруживается сходство в текстах.Во-первых, в образах героинь есть соответствие: они тонко ценят искусство, принадлежат к древнему, а затем и ухудшающемуся клану, страдают несчастливой любовью, имеют сложные отношения с матерями, восхищаются детьми, заинтересованы в общении с простыми людьми, стремитесь к свободе за пределами замковых стен и условностей. Другие сходства, отмеченные в данной статье, заключаются в следующем: детская площадка в саду принцессы Марии Каролины напоминает сон Филиппо Мечкио, персонажа королевы Ортруды, который желает видеть детей, играющих в саду замка королевы; разговор Мари Кэролайн с художником связан с неопубликованным рассказом Сологуба «Бунтарь и королева», выделенным в ранней версии романа; действие в обоих текстах — загадочный старый замок, окруженный красивой природой и т. д.Проведенный опрос подтверждает выдвинутую гипотезу и указывает на то, что перевод был своеобразной «пищей» для оригинальных сочинений Сологуба.

Красный Хогвартс. Серия 5. Астролог / Sudo Null IT News

Сегодня в выпуске: бешеная писмашинка в Наркомате просвещения; 85-летний снайпер; на вопрос о влиянии солнечной активности на революцию: «Папа, открой архивы!» и многое другое.

---

Вардан Тигранович был второстепенным демоном. Нет, правда-правда — эта прославленная Федором Сологубом фраза описала его идеально.Но проблема была не в этом.

Проблема была в том, что он был мелким дьяволом. Тем более, что на него нависло проклятие очень редко — Вардана Тиграновича прокляла удача. Ему всегда везло, и это было главной причиной всех его проблем. Поэтому лучше всего начать это эссе так:

Вардан Тигранович Тер-Оганезов был мелким дьяволом. Очень везучий, а значит, и очень невезучий мелкий демон.

У всех моих неположительных героев какие-то мистические проблемы с фотографиями.Это его единственное изображение, которое я нашел. Рисунок L.N. Радлова.

Родился 10 октября 1890 года в городе Тифлис в семье коллежского регистратора Тиграна Вартановича Тер-Оганезова. Коллегиальный регистратор (также известный как «elistratie simple») является, напомню, четырнадцатым, самым низким рангом знаменитой «Табели о рангах». Он даже не давал права личному дворянству, только на почетное гражданство. То самое звание, о котором Александр «наше все» Александр Пушкин очень честно написал в «Станционном смотрителе»: «Я мученик четырнадцатого класса, защищенный от побоев своим чином, а это не всегда так.Последнее замечание очень показательно, особенно если вспомнить, что один из героев повести Николая «Левша» Лескова «Смех и печаль» называет коллегиальных регистраторов просто так: «Не бейте меня по морде». В общем, у его папы не было высших чинов.

Мать нашего героя умерла рано, оставив Вартана и его старшую сестру Астхик сиротами. Но в школу мальчик тоже не ходил, как его отец — коллежский регистратор снова женился, и вскоре у нашего героя родились две сводные сестры, Елизавета и Маргарет или Зизи и Марго, как они всю жизнь расписывались письмами.

В те времена, конечно, Вардан Тигранович еще не был второстепенным демоном. Он был обычным, вернее, даже хорошим мальчиком. Мальчик, находящийся в тонусе с окружающим его маленьким миром, мечтал о большом. Но не о большом звании, а о большом — в глобальном смысле. Я бы даже сказал эсхатологический. Он часто смотрел на небо. А небо на юге — особенное небо. В семье нет ни тупого отца-служащего, ни мачехи, ни четверых детей, живущих на копейку коллежского регистратора…

Есть звезды.

Ни дождя, ни снега,
Ни облачного ветра
В полночь, безоблачного часа,
Распространяет небо
Искрящиеся кишки
Для бдительных и радостных глаз,
Сокровища вселенной
Мерцание, как будто дышит,
Звонит понемногу зенит ,
А есть такие люди —
Слышат отлично,
Как звезда со звездой говорит:
-Здравствуйте!
-Привет!
-Светится?
— Я сияю.
-Который час?
— примерно двенадцатая…
Там на Земле в этот час
Лучше всего нас видят
— А как насчет детей?
-Дети? Спать, наверное …

Люди, которые слушают, как звезда со звездой говорит, что действительно существуют, и еще будучи старшеклассником, Тер-Оганезов увлекся астрономией. Причем увлекся серьезно — с десяти лет переписывался с председателем Российского астрономического общества, одним из самых известных астрономов империи Сергеем Павловичем фон Глазенапом.И он был не единственным — например, в феврале 1901 года ученик четвертого класса пятой Киевской гимназии Андрей Борисяк, также переписывавшийся с Глазенапом, сообщил ему о своих наблюдениях за новой звездой в созвездии Персея, которая имела достиг максимума нуля. Все подтвердилось: в марте на заседании РАО С. П. Глазенап сообщил об открытии А. Борисяка, сделанном на несколько часов раньше других, в том числе зарубежных астрономов. Вскоре старшеклассник был избран действительным членом РАО,

Старшеклассник А.Борисяк

Тер-Оганезов ничего не открыл, но ему уже очень повезло — судьба дала ему шанс осуществить мечту. После окончания школы он не пошел работать, чтобы помогать семье, а поступил в университет. Конечно, на физико-математическом факультете Петербургского университета, где после долгих лет переписки он наконец познакомился с Сергеем Павловичем и начал серьезно заниматься астрономией (правда, позже он перешел из Глазенапа к Александру Александровичу Иванову).Он хорошо учился, в 18 лет стал членом Русского астрономического общества, а в 1913–14 годах опубликовал две статьи о двухзвездных орбитах в Трудах Русского астрономического общества. Они назывались «Заметка об определении орбит двойных звезд» и «Об определении коэффициента δ, входящего в уравнение для видимого эллипса двойной звезды». К сожалению,

Почему все? Но ведь человеческая жизнь — это постоянный выбор на возникающих перед вами развилках, а некоторые пути болезненно манят…. На одной из этих развилок бывший хороший мальчик, а теперь многообещающий молодой астроном, выбрал путь, который имел очень мало шансов выжить, и хороший мальчик, и многообещающий ученый.

Вартан окончил университет в очень неподходящее время — в 1916 году, всего за несколько месяцев до Февральской революции. Безумный воздух свободы легали тогда и гораздо сильнее людей, чем мой герой.

Вообще удивительно, насколько алгоритмы происходящего одинаковы во все времена. Я сам окончил университет в начале 90-х и очень хорошо помню эти полые коридоры и полупустые аудитории с воспитателями, сбитыми с толку, как детские сады, брошенные учителем.И студенты, которые продают с горящими глазами, которые варят, кто сохраняет, кто воздух. И недавних отличников и ленинцев, покинувших университет за год, а то и за несколько месяцев до его окончания. Кому нужны эти бумаги? Там, за стенами рушатся многовековые устои, состояние рушится, теперь блестят такие перспективы, что приходит в голову ум и скошенные глаза до переносицы. Какими теперь могут быть западные и южные славяне, которым сдалась ваша физическая химия, высокомолекулярные соединения и уравнения в частных производных?

Почти всегда все заканчивалось одинаково — через пару лет в деканате появились потенциальные долларовые миллионеры, которые проспали, и, закрыв глаза, заговорили о реставрации и возможности защитить диплом.Однако паре действительно повезло. Примерно как Вардан Тер-Оганезов.

Так описывает происходящее в своих воспоминаниях великий русский астрофизик Всеволод Стратонов:

«Тер-Оганезов окончил физико-математический факультет в Петрограде и хорошо сдал экзамены. Иванов оставил его на университетской стипендии по кафедре астрономии. Но после этого он перестал заниматься, отказался представить какой-либо отчет о своей работе в качестве научного сотрудника, и поэтому был исключен из списка, оставленного в университете.Осенью 1917 года он пришел исповедоваться Иванову с просьбой восстановить его на должности, оставшейся в университете. Иванов снисходительно пошел ему навстречу и пообещал, если Тер-Оганезов представит какую-нибудь работу, восстановить его на должности университетского ученого. Он не представил никаких работ; но … после этого произошел большевистский переворот, и Тер-Оганезов возглавил всех ученых российских институтов. »

Как мы любезно говорим стикерам в мессенджерах« Это очередь! ».Да, действительно, Вардан Тигранович действительно был как бы стихийно зародившимся в недрах Наркомата просвещения. По крайней мере, все эти годы никто не мог объяснить, откуда он. Он не был старым большевиком, совсем как недавний ученик Федоровского — он вступил в партию Тер-Оганезова только в 1918 году. Он не приобрел высоких покровителей, как Горбунов, и даже не продемонстрировал недюжинной смекалки или нетривиальной организаторской способности. способности. Но, тем не менее, уже в ноябре 1917 года Тер-Оганезов вошел в Государственную комиссию по образованию, основной задачей которой было формирование стратегии реформы образования и организация исследований, где он возглавил так называемый научный отдел Наркомата просвещения. для этого создано подразделение.

Вариант только один — неизвестно, какая фея целовала голову в колыбели, но Тер-Оганезову действительно было невозможно, невероятно повезло. Просто не зря счастливчики в России всегда говорили: «Это дьявол, который тебя очаровывает».

Шанс оказаться в таком возрасте на таком положении выпадает в жизни лишь однажды, и Вардан Тигранович был достаточно умен, чтобы это понять. Поэтому, наступив на столб, невозможный для вчерашнего школьника, наш герой проявил некоторую крайнюю активность.Не будет большим преувеличением сказать, что он действительно работал в режиме «безумной пишущей машинки».

Выхлоп, однако, был маленьким. Итак, из всех его законодательных инициатив до конца дожила только одна. Указ о переходе стрелки часов был издан 22 декабря 1917 года, как раз между указами о делегировании делегации в Стокгольм для подготовки к созыву Международной конференции Циммервальд-Кинталь и Указом об универсальном обслуживании для Расчистка снега в Петрограде.Его подписали уже знакомые нам Ленин, Бонч-Бруевич и Горбунов, но спектакль подготовил некто «исполняющий обязанности государственного комиссара научного отдела Народного комиссариата просвещения В. Тер-Оганезов». Если учесть, что постановление об отмене летнего времени введено Временным правительством, можно сказать, что в последнее время астроном работал по специальности.

Однако столь маленькое выступление совсем не смутило Вардана Тиграновича; он все еще был полон идей.И я должен отдать ему должное — очень радикально. Как математик он рассуждал вполне логично: кто, например, может лучше знать недостатки учебного процесса в университете, чем человек, который несколько месяцев назад намечал лекции в аудитории? В результате были выявлены законодательные инициативы Научного управления по реформе высшего образования:

«Дипломы по окончании вузов аннулируются, их должна заменить специальная тестовая комиссия, которую должен пройти каждый студент; ППС пополняется строгим обсуждением всех кандидатов специалистами из всех вузов России; учащейся молодежи предоставлено право привлекать неугодных профессоров; конкурс на поступление в высшие учебные заведения должен быть полностью отменен, потому что он позволяет буржуазии легко поступать в университет и делает его недоступным для пролетариата; сертификаты о погашении заменяются на […] годичный опыт, подтверждающий исполнение слушателем.

Но дело даже не в радикальности предлагаемых реформ. Большая проблема заключалась в том, что идеи товарища Тер-Оганезова не знали границ, а идея в предложенных документах с необычайной легкостью перетекала от одной к другой. Извините за развернутую цитату из его отчета, но в остальном просто не понимаю всей грандиозности планов молодого руководителя ведомства. Обращаю ваше внимание, что это оригинал, а не резкость, мысли были настолько переполнены, что вытеснили все, включая логические переходы:

«Переворот, изменивший классовые отношения, вселяет уверенность в том, что пролетариат подтолкнет новые силы.Переходя к созданию новых научных учреждений и реформированию старых, необходимо изменить круг задач физической обсерватории, не отвечающий ее назначению. Необходимы централизация и созыв съезда представителей метеорологических институтов, которые выделит Исполнительный комитет. Палата мер и весов тоже не отвечает требованиям времени; в ее обязанности входит контроль средств измерений. Необходимо дальнейшее согласование деятельности всех музеев, работа которых не имеет общего плана.Чтобы разработать этот план, необходимо созвать съезд. Академия наук, по-прежнему являющаяся центром чисто научных дисциплин, начинает объединять вокруг себя институты технического характера. В этом духе следует развивать ее работу. Что касается новых начинаний, то Институт радиологии, помимо чисто научной ценности, важен для медицины; В Москве будет создано рентгеновское бюро. Его план уже разработан. Он изучит лучи и позаботится об организации кабинетов для лечения раненых.Институт по изучению электрических волн также будет иметь практическое значение. В его создании заинтересован Комиссариат почт и телеграфов. Институт изучения наилучшего воздушного движения; создание комиссии по изучению направления ветров. Помимо ряда чисто научных задач, Физико-технический институт будет работать над изменением физико-технических приборов, например, градусника. Все остальные предприятия физико-технического характера должны использоваться.Помимо создания новых заведений, планируется организовать ряд научно-популярных лекций. В задачи Научного отдела также входит забота о постановке научного кинематографа, привлечении научных и художественных сил к этой работе; опасения по поводу публикации книг научного характера по трем категориям.

Даже заместитель наркома Луначарский, известный историк Покровский, разразившийся филиппинским стилем «вы там кокаин употребляете, что ли?», Вытаращил глаза от такой интимной фантастики.Михаил Николаевич сказал, что программа, предложенная Научным отделом , «очень широка и охватывает задачи других отделов: например, подготовка ученых — это функция Департамента высшего образования, издательство — функция Издательства. Департамент и т. Д. Исследовательскому отделу целесообразнее сосредоточить свое внимание на научных учреждениях в собственном смысле слова, не преследующих каких-либо учебных целей . » Член комиссии, директор Московской обсерватории П.К. Штернберг открытым текстом назвал программу Тер-Оганезова «утопией» и посоветовал ему приступить к своим прямым обязанностям: реформировать, например, Академию наук. В целом работа Тер-Оганезова была признана неудовлетворительной, и в помощь вчерашнему студенту было рекомендовано «для привлечения большего научного значения». Вскоре научный отдел возглавил профессор Д. Н. Артемьев, известный «ученик академика Вернадского» .

Далее мои постоянные читатели уже знают.Новый и старый начальник неожиданно подружились, Артемьев даже вызвал Тер-Оганезова преподавать в Горной академии к себе домой, правда, помимо астрономии, он учил студентов геометрии. Затем они оба получили сильнейшее наказание от Владимира Ильича Ленина за перегибы в реформировании Академии наук, и их деятельность как лидеров российской науки подошла к концу. Артемьев обиделся и сбежал за границу, а Тер-Оганезов остался и долго пытался понять — почему его выгнали, что он сделал не так?

Ему не пришла в голову мысль, что он элементарно мелочен для своего положения — когда люди поверили такой клевете?

Впрочем, и выгнали его не до конца.Чиновники в России, такие как эти индейцы, отдавая свою цель, не умирают навсегда. Я не знаю, как пытаться и что делать, чтобы тебя полностью выбросило на мороз. Обычно у коллеги наказывают хоть небольшую должность, но они ее найдут. Вардан Тигранович, в частности, был переведен из русской науки в сферу охраны природы и окружающей среды, а с августа 1924 года мирно занимался заповедниками. И вроде бы даже пошли на пользу стране.А потом вернулись в науку и высшее образование, правда, не для первой, а для третьей или четвертой роли.

И Вардану Тиграновичу от этого было очень грустно. Он мучился до скрежета зубами, и до сих пор не мог понять — где его прокололи, почему звезды предали его, из-за чего он, собственно, повторил путь отца, став мелким чиновником? И от этого оскорбления ему захотелось выть на луну.

И на Луне, на Луне,
На голубой валун,
Лунные люди смотрят,
Глаза не уменьшены,
Как над луной, над луной,
Синий шар, земной шар,
Очень красиво встает
И садится.

В целом Вардан Тигранович был настроен отомстить и вернуться к власти. И не где-нибудь, а в родной области — астрономии. Мечту нельзя отбросить, мечту нужно осуществить. Он изменил мечту — и за это судьба его наказала. Что ж, тогда ему просто нужно вернуться к этой развилке и стать известным и влиятельным астрономом. Некоторая проблема заключалась в том, что он давно и безнадежно потерял свою научную квалификацию, но его это не особо заботило. У него есть план, который легко реализовать.Долго не получалось, но в 1930 году у Тер-Оганезова был шанс, но я говорю, что ему очень повезло.

Вы, скорее всего, знаете имя Николая Александровича Морозова. Сегодня его помнят по большей части как хронобора, поднятого на щите Фоменко и Носовского, но на самом деле этот человек был немного об этом, и личность, конечно, уникальна. К этим людям можно относиться по-разному, но отрицать наличие у них адамантиевого ядра бессмысленно.Сегодня таких просто нет. За свою долгую жизнь Морозов сменил множество классов:

— внебрачный сын мологского помещика Петра Алексеевича Щепочкина, носящий фамилию матери крестьянины Анны Морозовой и отчество «на кресте», как проклятие
— исключен из гимназии
— волонтер Московского университета
— Разничинец, ушедший «в народ», ведущий пропаганду среди крестьян Московской, Ярославской, Костромской, Воронежской и Курской губерний
— эмигрант в Швейцарию, член Первого International
— по возвращении в Россию — арестован и осужден «193-м процессом»
— после освобождения — Незаконный, один из лидеров «Земли и воли».«
— участник подготовки покушения на Александра II.
— снова эмигрант, террорист и теоретик терроризма, автор книги« Террористическая борьба », рассматривая террор как постоянный регулятор политической жизни России.
— друг Карла Маркса, получивший от него несколько произведений для перевода на русский язык Манифеста коммунистической партии.
— пленник, взятый с поличным при незаконном переходе границы Российской империи.
— п / к, приговорен к пожизненному заключению.Отбывал наказание в Алексеевском равелине и Шлиссельбургской исправительно-трудовой колонии. Спустя 25 лет после освобождения он был освобожден по амнистии после Первой русской революции. Его несколько раз сажали в тюрьму и отпустили. В общей сложности он провел около 30 лет в тюрьме №
— ученый, который, в конце концов, выучил одиннадцать языков и написал 26 томов научных работ по химии, физике, математике, астрономии, философии, авиации и политической экономии. Закончив свои предложения, он полностью посвятил себя науке
— каменщик, член ложи «Полярная звезда» на Великом Востоке Франции
— писатель-фантаст
— поэт
— председатель Совета Российское общество любителей мировой науки (РОЛМ)
— директор Института естествознания.П.Ф. Лесгафта
— почетный член АН СССР
— 85-летний курсант снайперских курсов Осоавиахима
— один из старейших участников Великой Отечественной войны, 88 лет, лично принимавший участие в боевых действиях на Волхове. фронт
— кавалер двух орденов Ленина, ордена Трудового Красного знамени и медали «За оборону Ленинграда»

Нас, однако, в этой истории интересует только одна из его ипостасей — председатель Совета Ленинграда. Российское общество любителей всемирной истории.И здесь — небольшое лирическое отступление, без которого не обойтись. Ситуация с профессиональными ассоциациями астрономов в стране была следующей. Было создано задолго до революции Российское астрономическое общество, объединяющее профессиональных астрономов. И было три организации, которые объединили под своим крылом астрономов-любителей. Это старейший в стране нижегородский кружок любителей физики и астрономии, уважаемое объединение, создавшее российский астрономический календарь.В Москве существовало Московское общество любителей астрономии, одними из основателей которого, кстати, были братья-художники Васнецовы. И самое крупное из любительских астрономических объединений — в Санкт-Петербурге. То самое Российское общество любителей всемирной истории.

Именно на любительские астрономические ассоциации Тер-Оганезов сделал ставку, прекрасно зная, что ученые мирового уровня из Российского астрономического общества его не послушают.

И начал он с Российского общества поклонников мировой науки, как раньше называли астрономию.РОЛМ была очень интересной организацией, созданной в 1908 году разнообразованной петербургской интеллигенцией. Они действительно занимались астрономией, но с изрядной долей мистицизма, увлеклись, например, астральной мифологией. Неудивительно, что древнеегипетское изображение крылатого солнца стало эмблемой общества.

Особый интерес вызвала научная работа главного редактора журнала «Мироведение» Даниила Святского, издаваемая обществом. Еще в 1915 году по совету академика Вернадского он написал книгу «Астрономические явления в русских летописях» с применением вычисленного молодым астрономом Вильевым Канона русских затмений, в котором собраны все данные о солнечных и лунных затмениях в Древней Руси. и допетровская Русь с 1060 по 1715 год

Помните академика Петра Лазарева, председателя научной комиссии Горбуновского научно-технического отдела ВСНХ?

По основной специальности он был горняком, одним из научных столпов Московской горной академии, который впоследствии сыграл ключевую роль в открытии крупнейшего месторождения железа на Земле — Курской магнитной аномалии.Но в горном деле Лазарев не закрывался, и еще до революции проводил исследования влияния электронных потоков на деятельность мозга человека. Эти работы позволили Святскому провести исследование, которое попыталось научно обосновать связь между солнечными пятнами и революционными событиями.

В общем, думаю, понятно, что сделали члены РОЛМ. Кроме того, они были ревностными петербургскими фронтовиками, одинаково противниками любой власти. Когда царь-отец едва сформировался, они прислали приглашение встать во главе общества Морозова-Шлиссельбурга, как они его называли, только что освобожденного по амнистии.При советской власти демонстративно избранная графиня Софья Владимировна Панина, почетный член, в знак протеста против ее ареста в декабре 1917 года.

Рано или поздно им пришлось бежать. Попались — скорее рано, чем поздно, поэтому отделались сравнительно легко. В 1930 году дневник ученого секретаря РОЛМ Владимира Алексеевича Казицына каким-то образом попал в руки ОГПУ и имел дурную привычку записывать, что говорит во время традиционных разговоров за чаепитиями после собраний.А поскольку в обращениях к властям петербургская интеллигенция традиционно не сомневалась, их взяли многие. Однако большинство из них были позже освобождены; Сам Казицын и те, кто любит изучать влияние солнечных пятен на Святскую революцию, пострадали больше всего. Оба пошли строить Беломорканал, быстро были переведены в штат, работали по специальности — инженер и метеоролог соответственно. В 1933 году уже вернулся в Ленинград.

Тер-Оганезов не имел отношения к этим событиям, но воспользовался ситуацией на все сто процентов.Он добился того, чтобы журнал «Мироведение» (второй по значимости астрономический журнал в стране), временно оставшийся без внимания, был переведен в Москву и стал его главным редактором.

Понимая, что до тех пор, пока он вообще никому не звонил, Вардан Тигранович действительно «стучал» вокруг Морозова, изо всех сил стараясь погрузить свой огромный престиж в свои чащи. И в целом ему это удалось; в архиве сохранился даже почти анекдотично-сервильный протокол первого заседания обновленной редакции:

Настоящее В.Т.Тер-Оганезов (отв. Ред.), Н.А. Морозов, В.И. Козлова (секретно. Ред.) … 1. Слушали: Сообщение главного редактора об идеологической направленности журнала … В прениях Н. Морозов отметил свое полное согласие с намеченным направлением работы. . 2. Слушали доклад Секретаря о финансовом положении и перспективах журнала … В ходе прений Н.А.Морозова поздравила редакцию с большими достижениями … Заседание началось в 15ч.40м .; закончился в 16ч.15м.

План Тер-Оганезова был прост — военный орган партии должен был быть сделан из журнала. Поэтому почти в каждом номере стали появляться статьи главного редактора по диалектическому материализму, связанным с астрономией, а сам Вардан Тигранович объявил себя «астрономом-философом». Впрочем, в PR он тоже хорошо разбирался, поэтому начал не с занудства по метафизике естествознания, а со скандала.

От имени всех советских астрономов Тер-Оганезов написал Папе Римскому письмо, в котором подробно перечислил все оскорбления, нанесенные церковью астрономам на протяжении многих веков.Я не забыл о Джордано Бруно, о Галилее, о Копернике, о Тихо Браге и обо всем остальном. И тогда он объявил советских астрономов их наследниками, правда, в лучшем положении:

«Если св. Климент VIII однажды послал основателей нашей науки в огонь, значит, вы, Папа Пий XI, не можете отправить ни одного из ее последователей в огонь, хотя наши взгляды полностью «еретичны». Теперь папская церковь борется с «постыдными материалистическими заблуждениями», потому что прямые атаки на науку в наш век — бесполезное занятие, и сейчас ни для кого не секрет, что наука не может быть материалистической.

И в заключение он прямо поставил вопрос:

«Мы хотели бы закончить ответом Его Святейшества: считает ли церковь Бруно, Коперника, Кеплера, Галилея и многих других мучеников науки еретиками? и грешников, и если он не принимает во внимание, то Климент VIII, Павел, подвергся публичному осуждению I, Ur6an VIII и других пап, которые совершили столько зла, сколько его было совершено всеми злодеями Мир? «

Удивительно, но он быстро получил ответ и, что гораздо более удивительно, не менее быстро напечатал его в своей работе в« Мироводении ».Как резонно отмечает в своей статье «Плати, кайся, открой секретные архивы» (откуда взяты эти цитаты) Игорь Петров, «Возможно, Тер-Оганезов почувствовал законную гордость тролля, которого только что накормили. Или тот факт, что Х. Бруно не находил оправдания в Святом Престоле, сыграл роль . ”

Сделав себе имя в высших астрономических кругах на скандале, Тер-Оганезов не преминул этим воспользоваться. Вслед за питерской группой пришла очередь и москвичей.В январе 1931 года деятельность Московского любительского астрономического общества (МОЛА) расследовала комиссия из восьми человек, в которую входили представители научного сектора Наркомата просвещения, Академии коммунистов, Государственного астрофизического института МГУ. студентов, завода «Труд» и ЦК Союза боевиков-атеистов. Думаю, вы не удивитесь, если узнаете, что Наркомат просвещения представлял В.Т. Тер-Оганезов.

Комиссия выявила много недостатков: как будто — никто из руководства общества не был членом КПСС, сотрудники общества никогда не интересовались применением диалектико-материалистической методологии в области астрономии и тому подобных грехов. . В результате В. Тер-Оганезов сменил на посту председателя Московского общества выдающегося астронома А.А. Михайлова и возглавил его следующие семь лет.

В том же году наш герой принял участие в проверке деятельности Государственного астрофизического института (ГАФИ).В результате директора института В.Г. Фесенкова сняли с должности, а на его место назначили С.В. Орлова. Но Тер-Оганезов стал заместителем директора. Он также занял место Костицына в редакции Астрономического журнала, главного астрономического издания страны. Вот как наш герой вспоминал этот эпизод несколько лет спустя:

Десять лет назад партия и советское правительство послали меня привести Астрофизический институт в христианское видение. Попал как в стан врагов.Единственным человеком, на которого я могла положиться, был Ю. В. Филиппов, но большую часть времени я проводил в одиночестве. Этот институт получал зарплату от ссыльного в 1922 г. В. В. Стратонова и перебежчика В. А. Костицына. С тех пор руководство института (В.Г.Фесенков и др.) Затаило на меня злобу. Я горжусь тем, что меня клюют. Думаю, я сделал свою работу правильно.

Интересно, смотрел он тогда в небо хоть иногда?

А для тех, кто не может уснуть,
Открою секрет
Один удивительный факт:
Я считаю звезды,
А счетов за звезды нет!
И это действительно так!
Посмотрите в телескопы
А также откройте
Другие миры и края.
Но необходимо только, чтобы хорошая погода
была
на планете
Земля.

Вряд ли, думаю, ему было некогда. К тому же к концу года у Вардана Тиграновича появились более серьезные опасения. В 1931 году Наркомат просвещения РСФСР сформировал организационное бюро во главе с астрономом В. Т. Тер-Оганезовым для создания Единого астрономического общества РСФСР. Идея была проста, как и все гениальное — зачем нам столько астрономических обществ? От них только суета и беспорядок.Все четыре общества должны слиться в одно, которое объединит всех астрономов и геодезистов республики. Вскоре в журнале «Мироведение» была опубликована Декларация Оргбюро Астрономического и геодезического общества РСФСР (АГОР). Он призвал «… всех астрономов и геодезистов объединиться в единое Астрономо-геодезическое общество РСФСР . » Однако уже в 1932 году встал вопрос о создании не Всероссийского, а Общероссийского. Союзное общество.

1 августа 1932 года состоялось заседание Президиума ВЦИК, на котором был утвержден Устав Всесоюзного астрономо-геодезического общества (ВАГО). Так называлась существующая сегодня организация, одним из главных создателей которой был наш герой.

После создания ВАГО на бумаге возникла задача его организации. Произошло это на Первом Всесоюзном астрономо-геодезическом съезде — впервые в истории почти все астрономы страны собрались в одном зале.Идея созыва съезда возникла в конце 1931 г. (еще до юридического утверждения Устава ВАГО), и вскоре после утверждения Устава был организован оргкомитет по созыву съезда во главе. .. Да. Вместе с В. Тер-Оганезов. Съезд прошел с большим успехом, но Вахтангу Тиграновичу не дали возможности возглавить Всесоюзную организацию — некрасиво ставить во главе академиков человека, в активе которого две четвертаковые полудисциплинарные статьи. .Поэтому известный советский астроном профессор А.А. Михайлов стал первым председателем Всесоюзного астрономо-геодезического общества, а В.Т. — заместителями председателя.

Тер-О

А если учесть, что серьезный ученый Александр Александрович Михайлов не очень интересовался деятельностью ВАГО и фактически руководствовался Тер-Оганезовым, то можно констатировать, что мой герой снова оказался на вершине. Он был не только ведущим членом всех крупных астрономических организаций и редактором второго по значимости астрономического журнала в стране.Более того, к 1936-1937 гг. Он сам назначил себя ведущим проводником партийной линии по астрономии.

С 1936 года Вардан Тигранович участвовал в работе нескольких комиссий, направленных Академией наук для исследования «нездоровой» ситуации в Пулковской обсерватории. И он стал единственным членом этих комиссий, который последовательно настаивал на жестких мерах в отношении сотрудников обсерватории. Не стеснялся в выражениях, в своей статье в «Мироводедении» с поговоркой «За искоренение до конца авиакатастрофы на астрономическом фронте», примерно в следующих выражениях:

Органы НКВД в г. советские астрономические институты обнаружили банду врагов народа, которая в течение ряда лет делала свои темные дела.Эти враги, среди прочего, пытались сделать все, чтобы попытаться подорвать престиж советской астрономии и помешать ее успешному движению. Например, можно остановиться на одном из этих вредителей. Каким он был? Это бывший эсер, притворившийся сторонником советской власти, который, видимо, на словах пытался показать свое «примирение» с ней, но часто не выдерживал и обнажал волчьи клыки.

В Пулково задержано более 30 человек, многие из них, в том числе директор обсерватории Герасимович, разоблаченный, но не названный по имени, были расстреляны.

Показательно, что в той же статье Тер-Оганезов не только осудил репрессированных пулковцев, но и заложил всех, кто пытался смягчить их судьбу:

«… интересно отметить, что это все еще Неизвестно, с какой точки зрения Академия наук относится к относительно ясному и безоговорочному содержанию выводов вышеуказанной комиссии по обследованию обсерватории. Известно лишь, что некий проект постановления по этому поводу бессменный секретарь Академии Н.П. Горбунова, была передана на редактирование председателю комиссии В. Г. Фесенкову, который лично на свой страх и риск значительно «смягчил» его, выбросив резкие формулировки и политические обвинения. Но в этой политически разбавленной форме резолюция оказалась «пропавшей буквой».

«Незаменимый секретарь» Горбунов — напомню — это тот самый бывший личный секретарь Ленина, под патронатом которого они с Артемьевым работали в сфере управления наукой в ​​1918 году.Он был арестован через несколько месяцев после публикации статьи, в конце 1937 года, и умер в тюрьме. Академик Фесенков, по его признанию, каждый день ждал своего ареста. Но это удалось — он ушел с поста председателя Астрономического совета Академии наук СССР и снял с себя обязанности директора Государственного астрономического института. Штернберг.

Что я могу сказать?

И вся грусть проходит,
Когда смотришь в небо —
В дымоход или просто в окно,
Но, действительно, в это время
Ни дождя, ни снега
На улице быть не должно,
Тогда среди бесчисленное множество
Сокровище неба
Есть для вас звезда,
Но только необходимо, чтобы
Хорошая погода
была на планете Земля.

Но что интересно, сразу после этого триумфа, этого максимального прилива силы, Вселенная спокойно и скучно поселилась с моим героем. Номер «Мировых исследований», в котором была опубликована статья «За искоренение аварийности на астрономическом фронте», стал последним в истории журнала — он был объединен с журналом «Наука и жизнь».

Потеря главной редакции была не последней для Тер-Оганезова. Члены московского отделения ВАГО, которое он возглавлял, сначала написали клевету в ЦК, жалуясь, что выборы не проводились много лет, а после их назначения проголосовали за свой семилетний срок. старый председатель, избрав новым руководителем Михайлова.Ранее ГАФИ, который он «привел к христианскому взгляду» и где он получил должность заместителя директора, был объединен с двумя другими учреждениями, и ему не нашлось места в новой структуре.

В следующем году, в 1938 году, Комитет ЦИК по академическим и научным учреждениям, где он работал, был ликвидирован, а его главное детище ВАГО было передано из Народного комиссариата просвещения в Академию наук СССР, где Тер-Оганезов не имел влияния и там его не любили.Там они наглели совершенно — протестовали против присвоения ему ученой степени кандидата наук и профессорского звания без защиты, и не где-нибудь, а на страницах «Правды». Профессора в конце концов дали ему один, но скандал был очень обидным. В том же году его имя исчезло из списка редколлегии Astronomical Journal.

Власть и сила текли через наши пальцы. Он был просто мелким дьяволом, и злая удача все время забрасывала его на высокие стулья, за которые он не мог держаться.И все, что ему оставалось, — это горькая сука, поздравляющая Морозова с награждением орденом Трудового Красного Знамени:

В данный момент я сожалею, что благодаря проискам наших еще не наказанных врагов, есть никаких «мировых исследований», которые были так близки вашему сердцу.

Однако дьявольская удача не оставила его — его не тронули, он относительно спокойно пережил тридцатые годы, однако, потеряв к концу десятилетия практически все свои посты, кроме созданного им ВАГО.Он провел войну в Ташкенте, судил старого директора ташкентской обсерватории Щеглова, но президент Академии наук Узбекистана Ташмухамед Ниязович Кары-Ниязов легко отбил нападение, оскорбительно щелкнув носом.

Его больше никто не боялся и не уважал. В 1955 году прошел второй съезд ВАГО, на котором Тер-Оганезов не был избран ни на какую должность, потеряв место в редакции Вестника ВАГО. Ему осталось только преподавать в Московском геологоразведочном институте.Орджоникидзе, образованный после разделения Московской горной академии на шесть вузов.

В 1962 году в возрасте 72 лет он умер. Его биографы любят подчеркивать, что ни одно из многих советских астрономических изданий не опубликовало некролог. Это правда, но — справедливости ради — это касается только астрономов. Покровный некролог появился 7 мая 1962 года в «Шахтном разведчике» — университетском малом тираже Московского геологоразведочного института, где наш герой проработал на математическом факультете более трех десятилетий, с 1930 года до своей смерти. .

Обучение школьников математике оказалось более полезным, чем диалектика астрономов.

Благодарен, так что точно.

Когда одиноко
И почему-то грустно,
Или охота что-то понять,
Пойди и спроси у Серого Звездочета
,
Он рядом — под рукой домик.
Все вопросы мира
У него есть ответы.
Он прочитал три тысячи книг,
И он изучил все небо, Он
измерил все планеты
И позволил вам взглянуть на них.

Там на большой высоте,
Даже страшно где сказать, Звезды
висят,
Как апельсины.
Но между звёздами, между звёздами,
Волоча за хвост, пышный хвост,
Ходят кометы,
Это важно, как павлины,
И на Луне, на Луне,
Медведь едет на слоне, A
лунный медведь — голубоглазый,
Незаметный
Что мы на него смотрим
А себе сказки вслух читаем.

В эссе использованы стихи Юлии Ким, а музыка, которая сейчас звучит в вашей голове, — это молодой и гениальный Алексей Рыбников.

Я придумаю кое-что позже: Злодеи года

Я не говорю о Путине, Асаде или меньших монстрах дневного мира ужасов, а о трех призраках снов моего года чтения и просмотра фильмов. Двое вызвали у меня кошмары во время веселого Рождества в кругу наших друзей Лакока.

Моим компульсивным перелистывателем страниц был комический шокер Федора Сологуба 1907 года Маленький [возможно, лучше Петти ] Демон , описывающий безумие несчастного провинциального учителя Ардальона Борисовича Передонова, всю зависть, паранойю и голод до умерщвления молодое мясо у березы (верхнее изображение, кстати, принадлежит Борису Григорьеву из гоголевской книги «Государственный инспектор» , так как я не смог найти ничего ближе к этому конкретному источнику).Надежды Передонова на продвижение через посредство далекой, пожилой принцессы — оттенки «Пиковая дама — » с самого начала разоблачаются как нелепые, а их провал ускоряет и без того скользкое скольжение.

В то время как Джулио Андреотти, семь раз премьер-министр Италии и слишком реальный, но непостижимый предмет Il Divo , предыдущий шедевр Паоло Соррентино до La Grande Bellezza , пошел прямо на вершину дерева и остался там, Бог знает как, слишком долго.

Непостижимый дьявол умер только в этом году. Он был пауком в самом сердце мафиозной сети, которую Питер Робб расследовал в году, Полночь на Сицилии , поэтому мы немного знали об обстоятельствах, прежде чем посмотреть фильм, что вполне может сбить вас с толку, если ваше понимание лабиринта итальянской политики простительно ослаблено . Да, мне нужно снова увидеть Il Divo , но я не уверен, что плотность действительно является проблемой, когда так ясен основной вопрос скомпрометированных политических амбиций.В любом случае Соррентино делает добродетель необходимостью, выделяя множество красных шрифтов — иногда ускоряясь до умышленного абсурда — вокруг жертв убийств и придворных (у всех из которых есть прозвища, как у приспешников мафии).

Двумя главными достоинствами здесь являются потрясающе красивая кинематография — каждый кадр — жемчужина идеального освещения и композиции — и сбивающее с толку воплощение Андреотти, самого «Иль Диво», Тони Сервилло. Какая пропасть отделяет выступление Сервилло здесь от его меланхолично-насмешливого стареющего плейбоя в « La Grande Bellezza »; но какая награда в виртуозном монологе, где его Андреотти переходит от бесстрастия к истерической ярости, пытаясь аргументировать правильную причину — удержание Италии — для неправильных действий (массовое убийство).Он даже позволил себе проявить сочувствие в сценах со своей женой Ливией. Но внутренний упадок неизбежен.

И это, кажется, связывает Передонова и Андреотти с поистине ужасающей Кэти Эймс, отрицательным полюсом странной и чудесной семейной саги Джона Стейнбека « к востоку от рая, ». Стейнбек не оставляет нам сомнений в том, что нас ждет еще до того, как мы встретимся с ней в восьмой главе. «Я верю, что есть монстры, рожденные в мире от человеческих родителей», — начинается он, а немного позже: «Я считаю, что Кэти Эймс родилась со склонностями или их отсутствием, которые двигали и вынуждали ее все ее жизнь.Какое-то балансовое колесо было неправильно взвешено, какая-то передача вышла из строя. Она не была такой, как другие люди, никогда не была от рождения ».
Какое объяснение не останавливает нас ненавидеть Кэти или опасаться того, что она собирается делать дальше. Взрыв здесь длится гораздо дольше, на протяжении многих лет, но он все равно наступает. Передонова и Кэти нельзя назвать трагическими, так как они не представляют себе пути к собственному падению. Подобно Андреотти, у которого больше места для сомнений, им не хватает понимания каких-либо человеческих потребностей, кроме своих собственных ужасных императивов; они ничего не знают о сострадании или даже — опять же, непонятно с загадкой Андреотти — вине.Итак, как оба автора хорошо осведомлены, в их персонажах нет никакой сложности, только в характере ответов, которые они вызывают: ужасающее восхищение в случае Кэти, за исключением нескольких в высшей степени моральных личностей, и веселье над выходками Передонова, трагедия. потому что есть комплиментарное непонимание психического заболевания, которое приводит к убийству ..

И все же и Сологуб, и Стейнбек делают банальность зла очень убедительной — а в случае Сологуба — очень забавной, как и в проявлениях паранойи Передонова в жестоком обращении с белым котом. Боязнь сообщит о нем в полицию и о проделках недотыкомки , грязного маленького смеющегося существа, которого Рональд Уилкс представил как «маленький демон», что в его не всегда удачном переводе означает два.Я наткнулся на дурацкий русский художник Добужинский, изображающий недотыкомка в романе ниже, на интересном русском сайте, посвященном Сологубу.

Конечно, в обоих романах есть «хорошие» персонажи, даже если общество «Маленький демон » в основном очень мелкое; В нем есть своеобразный параллельный сюжет, в котором девчонка-школьник вовлекается в тошнотворную эротическую игру с одной из трех капризных сестер (возможно, переданная гомосексуальная фантазия со стороны автора?).С другой стороны, хроника Стейнбека — один из самых богатых и тонких романов, которые я когда-либо читал — я бы даже мог сравнить ее с Войной и миром . Честно говоря, я не могу понять смысл фильма (Джо Ван Флит на фото вверху посередине с Джеймсом Дином и внизу), который, как я понимаю, начинается в двух третях семейной истории.
Повторяющийся цикл — вот что важно. Есть персонажи, которые понимают хорошее, но все же склоняются к плохому; есть лирические описания красивых, а иногда и свирепых калифорнийских пейзажей, в которых они помещены.И библейские параллели быстро выходят за рамки схемы. Это, безусловно, самая сильная книга, которую я прочитал в этом году, сам Стейнбек — мое самое любимое открытие за очень долгое время (черт, я так и не успел написать в блог о очаровательной дорожной книге « Путешествие с Чарли »). Он кажется очень современным в своих экологических заботах. Итак, это Журнал из моря Кортеса , его дневник путешествия с ученым-математиком-морским биологом, вдохновившим милого героя Консервный ряд и Сладкое воскресенье , который я должен прочитать в следующем или в ближайшее время.

Федор Михайлович Достоевский | Encyclopedia.com

Обзор
Произведения в биографическом и историческом контексте
Произведения в литературном контексте
Работы в критическом контексте
Ответы на литературу
БИБЛИОГРАФИЯ

РОДИЛСЯ: 1821, Москва, Россия

УМЕР: 1881, Санкт-Петербург , Россия

ГРАЖДАНСТВО: Русский

ЖАНР: Художественная литература

ОСНОВНЫЕ РАБОТЫ:
Записки из подполья (1864)
Преступление и наказание (1866)
Идиот (1869)
Бесы (1872)
Братья Карамазовы (1880)

Среди европейских писателей XIX века Федор Достоевский — выдающийся романист современности.В своих шедеврах Преступление и наказание (1866) и Братья Карамазовы (1880) он исследовал далеко идущие моральные, религиозные, психологические, социальные, политические и художественные последствия распада традиционных структур власти и убеждений. . Он вел хронику взлета и падения современного светского человека и прослеживал тоталитарный потенциал новых идеологий своего времени, включая социализм. Его личное и литературное участие в текущих политических и социальных проблемах своего времени делает его работы особенно интересными с исторической точки зрения.Однако творчество Достоевского — это гораздо больше, чем окно в мир России XIX века. Современные читатели продолжают находить работы Достоевского привлекательными из-за того, как он исследует, как ни у кого ранее, а с тех пор мало кто из них, возможность насилия и злоупотребления властью во всех формах человеческого взаимодействия. Его идеально нарисованные психологические портреты простых людей, попавших в беду, находят отклик у всех читателей, которые пытаются найти смысл в этом мире.

Дворянская семья Федор Михайлович Достоевский родился 30 октября 1821 года в московской Мариинской больнице, где его отец, Михаил Андреевич Достоевский, работал врачом.Второй из семи детей, он был наиболее близок к своему старшему брату Михаилу. Позже Достоевский с теплотой писал о своей матери, Марии Федоровне, но почти ничего не писал об отце и, как сообщается, сказал, что его детство было трудным и безрадостным. Мариинская больница обслуживала малоимущих, поэтому Достоевский в раннем возрасте столкнулся с последствиями городской бедности. Бедственное положение бедняков произвело сильное впечатление на начинающего писателя.

В 1828 году Михаил Андреевич Достоевский был удостоен дворянского чина, и вскоре семья приобрела имение в Даровом.В 1837 году умерла мать Достоевского, и в том же году отец Достоевского зачислил его в Военно-инженерную академию в Петербурге. Формальное образование Достоевского до этого ограничивалось школой-интернатом в Москве. Эпизод из поездки в Петербург произвел на Достоевского огромное впечатление. Путешествуя каретой, он увидел, как курьер бил кучера кулаком по затылку, и с каждым ударом кучер хлестал лошадей. Достоевский использовал эту сцену позже в Записках из подполья (1864) и косвенно в Преступлении и наказании (1866) в сне Раскольникова о крестьянине, бьющем свою кобылу.

В Военно-инженерной академии, помимо инженерной подготовки, основное внимание уделялось парадам и строевой подготовке. Достоевский не был блестящим учеником. Письма Достоевского отцу из Военно-инженерной академии — это в основном просьбы о деньгах, но своему старшему брату Михаилу он писал о своей любви к литературе, особенно к произведениям немецкого писателя Фридриха Шиллера и древнегреческого эпического поэта Гомера. Достоевский сравнивал Гомера с Христом, утверждая, что в «Илиаде » г. видение Гомера в отношении древнего мира было похоже на видение Христа в отношении нового мира.В конце своей жизни, в книге «Братья Карамазовы » (1880) и в своей речи о русском поэте Александре Пушкине, Достоевский вернулся к идее всеобщей организации и гармонии, отведя особую роль как себе, так и России в достижении этой цели. эти концы.

Завершив обучение и получив офицерское звание, Достоевский год прослужил в чертежном отделении инженерного ведомства в Санкт-Петербурге, а затем ушел в отставку в 1844 году, чтобы, по его словам, посвятить себя литературе.В том же году был напечатан его анонимный перевод произведения французского автора Оноре де Бальзака Эжени Гранде .

Смерть отца В 1839 году отец Достоевского умер при загадочных обстоятельствах, что породило множество противоречивых версий его смерти. По одной из версий, Михаил Андреевич был убит своими крестьянами в отместку за жестокое обращение с ними. Другая, более вероятная версия — он умер от инсульта. Смерть или отсутствие отца — важная тема в творчестве Достоевского от его ранней прозы до последнего романа.Иван

Строчка Карамазова «Кто не желает смерти отца?» в Братья Карамазовы подлили масла в огонь психоаналитических интерпретаций эпилепсии Достоевского, которую психиатр Зигмунд Фрейд поставил в известном диагнозе «истеро-эпилепсия», форма невроза. Согласно этой теории, Достоевский чувствовал себя настолько виноватым из-за собственного желания смерти отца, что ему пришлось применить к себе наказание, принявшее форму эпилептических припадков. Согласно отчету, оставленному доктором.Степан Дмитриевич Яновский, лечивший Достоевского в первой половине жизни, Достоевский пережил тяжелые приступы эпилепсии не в конце 1830-х годов, когда умер его отец, а в конце 1840-х годов.

Бедность в России В 1844 году Достоевский начал работу над своим первым художественным произведением — Бедный народ (1846). Позже Достоевский писал Михаилу, что он переработал и доработал произведение и что он доволен его общей структурой. Он был опубликован в 1846 году и получил признание критиков.

В эпистолярном романе « Бедные люди » Макар Девушкин, робкий и нежный писарь (его имя говорит о девичестве), не может спасти Варвару от того, что он считает нежелательным браком. В письме, написанном брату после публикации романа, Достоевский жаловался, что публика «привыкла видеть лицо автора в его персонажах и не могла представить, что говорит Девушкин, а не Достоевский». Эта проблема не ограничивалась Бедным народом . Читатели Достоевского продолжали отождествлять автора с идеологическими позициями его героев, а иногда и с их преступными действиями.

Психология и урбанизация Ближе к концу Бедные люди Макар Девушкин замечает себе, что «внутри него все удвоилось». Следующее произведение Достоевского, Двойник , продолжило эту тему. Он также был опубликован в 1846 году, но в то время не получил одобрения. Двойник рассказывает причудливую историю еще одного маленького чиновника, Якова Петровича Голядкина. Голядкин встречает своего двойника в лице Голядкина-младшего, дерзкую и более дерзкую версию самого себя.Голядкин-младший вкрадывается в благосклонность героя, обнаруживает его слабости, в том числе его социальные амбиции и негодование, и, наконец, полностью узурпирует его положение.

Сведенные до безумия или близкие к безумию персонажи были неотъемлемой частью ранних «петербургских» рассказов Достоевского. Достоевский обвинял бесчеловечное воздействие городского бюрократического Петербурга в части разрушения личностей своих персонажей. Дотоэсвский продолжил исследовать эту «петербургскую» тему в таких произведениях, как «Хозяйка» (1847), «Белые ночи» (1848), «Слабое сердце» (1848), Неточка Незванова , .Так и не закончил Неточка Незванова ; он был арестован и заключен в тюрьму за антиправительственную политическую деятельность в 1849 году.

При смерти и каторжных работах Достоевский и другие члены читательского кружка радикального радикала Михаила Буташевича-Петрашевского были арестованы в 1849 году. Суд назначил царем Николаем Я в ноябре того же года приговорил Достоевского к смерти. В начале декабря смертный приговор был заменен, а в случае с Достоевским наказание было сокращено сначала до восьми лет, а затем до четырех лет каторжных работ, после чего следовала служба в армии с восстановлением гражданских прав.Однако 22 декабря 1849 года Достоевскому и его товарищам по заключению было объявлено, что они будут расстреляны. В последний момент казнь прекратили, а заключенным сообщили о своих настоящих приговорах. Имитация казней была нормой, когда царь заменял смертные приговоры, но обычно заключенных заранее сообщали, что казнь будет не чем иным, как церемонией. Что делало это необычным, так это то, что заключенные не знали, что их жизни нужно сохранить.Царь Николай I хотел произвести на пленных большое впечатление.

Ему это удалось. В последующих произведениях Достоевский писал об ужасе верной смерти. В « Идиот », например, князь Мышкин описывает, как узник жадно переживает свои последние впечатления, когда его везут на казнь, и считает секунды при падении лезвия гильотины.

Достоевский отсидел четыре года в колонии каторжных работ в Омске, затем шесть лет службы в армии в Семипалатинске.Он написал две новеллы в Сибири, ни одна из которых не получила большого одобрения критиков. Тем не менее, все переживания, которые произошли после ареста Достоевского — его заключение в Санкт-Петербурге, инсценировка казни, жизнь в частоколе в Омске, а затем армейская служба в Семипалатинске — оказали глубокое влияние на его более поздние произведения.

Возвращение в Петербург В феврале 1857 года Достоевский женился на Марии Дмитриевне Исаевой. Ее муж, алкоголик, недавно умер, оставив ее с маленьким сыном и без дохода.Брак, по общему мнению, не был удачным. Эпилептические припадки Достоевского усилились после его освобождения из трудового лагеря, и он использовал свою болезнь как основание для прошения царя о скорейшем возвращении в Санкт-Петербург. Александр II вступил на престол в 1855 году, и обычные ожидания относительно амнистии усиливались его репутацией кроткого человека. Восстановление прав Достоевского, право уйти в отставку с армейской службы, разрешение на публикацию и разрешение вернуться в столицу продвигались очень медленно.Ему было разрешено вернуться в Санкт-Петербург в декабре 1859 года под надзором тайной полиции.

Христианство и эстетика Опыт Достоевского в тюрьме и в Сибири привел его к принятию христианства. Его интенсивное изучение Нового Завета, единственной книги, которую заключенным разрешалось читать, способствовало его неприятию его прежних антирелигиозных политических взглядов и привело его к убеждению, что искупление возможно только через страдание и веру, — убеждение, которое дало ему основание. Работа.Достоевский также подчеркнул нравственно возвышающую силу красоты и искусства, которую он стал ассоциировать с христианством.

Дом мертвых , тонко художественный рассказ Достоевского о его опыте в Омской крепости, принимает форму свободно связанных воедино впечатлений, виньеток и сцен из тюремной жизни, начиная с первых впечатлений и заканчивая освобождением из «дома». мертвых ». Рассказчик — дворянин Горянчиков, осужденный за убийство жены.Позже Достоевский писал, что некоторые читатели считали его виновным в преступлении Горянчикова. Одна из самых ярких сцен — это баня заключенных. Грязь и пар, «рев» заключенных, на раскаленных телах которых проступают шрамы от перенесенной порки, и звук их цепей заставляют Горянчикова думать, что он попал в ад. Он также отмечает морально возвышающие качества театра для заключенных — живое доказательство того, что Шиллер называл «эстетическим воспитанием человечества».

Отказ от радикализма В 1863 году Достоевский совершил вторую поездку в Европу, на этот раз для продолжения своего романа с Аполлинарией Прокофьевной Сусловой, писательницей, чья жизнь соответствовала литературной модели эмансипированной женщины того времени. Мария Дмитриевна, жена Достоевского, умерла в 1864 году, в том же году, когда он потерял своего брата Михаила. Именно в такой атмосфере Достоевский написал Записок из подполья (1864) и Преступление и наказание (1866).В Записках из подполья Достоевский высмеивает современные социальные и политические взгляды, представляя рассказчика, чьи «заметки» показывают, что его якобы прогрессивные убеждения ведут только к бесплодию и бездействию.

Главный герой « Преступление и наказание » — молодой радикал по фамилии Раскольников. Роман изображает мучительную конфронтацию между его философскими убеждениями, которые побуждают его совершить убийство в попытке доказать свое мнимое «превосходство» и присущей ему морали, осуждающей его действия.В романе Достоевский сначала развивает тему искупления через страдания.

Хотя у него не получилось с Сусловой, она послужила прототипом для Полины в романе Игрок (1866), который Достоевский закончил с головокружительной скоростью, продиктовав его за двадцать шесть дней стенографистке Анне Григорьевне Сниткиной, которая стала его вторая жена 15 февраля 1867 года. В 1867 году Достоевский бежал в Европу с Анной, спасаясь от кредиторов. Несмотря на то, что Достоевский страдал из-за финансовых и личных трудностей, заграничные годы Достоевского были плодотворными, так как он закончил один важный роман и начал другой. Идиот (1869), созданный под влиянием картины Ганса Гольбейна « Христос, снятый с креста » и противостояния Достоевского растущим атеистическим настроениям того времени, изображает потерю невинности христоподобного главного героя и его переживание греха.

Глубокий консерватизм Достоевского, который характеризовал его политическое мышление после сибирского опыта, и особенно его реакция против революционного социализма, послужило толчком для написания его великого политического романа « одержимых » (1872 г.).Основанный на реальном событии, когда товарищи убили молодого революционера, этот роман вызвал бурю споров из-за резкого изображения безжалостных радикалов. В своем ярком изображении Ставрогина, главного героя романа, Достоевский описывает человека, во власти отрицающих жизнь сил нигилизма.

Crowning Achievement Последним произведением Достоевского было Братья Карамазовы , семейная трагедия эпических масштабов, которая считается одним из величайших романов мировой литературы.В романе рассказывается об убийстве отца одним из его четырех сыновей. Достоевский рассматривал этот роман как первую из серии произведений, изображающих «Жизнь великого грешника», но в начале 1881 года, через несколько месяцев после завершения Братьев Карамазовых , писатель умер в своем доме в Санкт-Петербурге.

Современным читателям Достоевский предстал как писатель, в первую очередь интересующийся ужасными аспектами человеческого существования. Однако более поздние критики признали, что писатель стремился проникнуть в глубины души, чтобы раскрыть весь диапазон человеческого опыта, от самых низменных желаний до самых возвышенных духовных стремлений.Прежде всего, он проиллюстрировал универсальную человеческую борьбу за понимание Бога и себя. Достоевский был, как писала американская писательница Кэтрин Мэнсфилд, «существом, которое любило, несмотря ни на что, обожал жизнь, хотя и знал сырые темные места».

ЛИТЕРАТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЕ СОВРЕМЕННИКИ

Среди известных современников Достоевского:

Николай Гоголь (1809–1852): украинский писатель считается одним из отцов русской литературы.

Чарльз Дарвин (1809–1882): британский натуралист, наиболее известный своими формулировками теории естественного отбора.

Карл Маркс (1818–1883): философ, экономист и революционер.

Королева Виктория (1819–1901): британский монарх на шестьдесят три года.

Лев Толстой (1828–1910): русский писатель-реалист считается одним из ведущих авторов мира.

Сэмюэл Клеменс (1835–1910): американский писатель, также известный как Марк Твен.

Эмиль Золя (1840–1902): французский писатель, известный своими произведениями литературного натурализма.

В молодости Достоевский много читал и особенно любил произведения Гомера, немецкого романтика

Фридриха Шиллера, русского писателя Николая Гоголя и русского поэта Александра Пушкина.

Экзистенциализм В середине девятнадцатого века вся Европа находилась в состоянии квазиреволюции. Карл Маркс и Фридрих Энгельс «Коммунистический манифест », призывающий рабочий класс восстать против буржуазного общественного строя, был опубликован в 1848 году.Подобные радикальные социальные и политические идеи циркулировали среди молодой интеллигенции в России, и Достоевский находился под их сильным влиянием. Радикальные философии, которых он придерживался, отражены в его ранних работах, которые некоторые критики считают ранним примером экзистенциализма в литературе. Экзистенциализм — это термин, используемый для описания философии, согласно которой в жизни нет другого смысла, кроме того, что люди создают для себя. Эта несколько мрачная перспектива связана с художественной литературой, изображающей персонажей, вступающих в схватку с реальностью и испытывающих чувства недомогания, скуки и отчуждения.Ранняя литература Достоевского, особенно его «Петербургские» сказки, демонстрируют сильные экзистенциалистские черты, соответствующие его антирелигиозной радикальной философии. Его герои чувствуют себя отчужденными как от общества, так и от самих себя.

Достоевский отходит от своего раннего экзистенциализма в своих более поздних книгах. Переход можно увидеть в эпизоде ​​«« Преступление и наказание », », где главный герой, Раскольников, претворяет в жизнь свою радикальную философию, а затем должен справиться с последствиями.

Коррупция и искупление Одной из доминирующих тем Достоевского была идея о том, что современная городская жизнь коррумпирована, но что искупление возможно через страдание и искупление. Эта идея является центральной в Преступление и наказание . Главный герой, Раскольников, развращен крайностями философии, распространенными среди петербургской интеллигенции, до такой степени, что он совершает ужасное двойное убийство. Только в тюрьме, где он должен пострадать и покаяться, он находит путь к искуплению через христианство.

Акцент на драме и диалоге Одним из аспектов стиля письма Достоевского, который делает его книги такими драматичными и увлекательными, является сила его диалога. В большей степени, чем предыдущие писатели, Достоевский продвигал свои сюжеты силой множества, полностью независимых и уникальных голосов персонажей. Таким образом, он отошел от опоры на «авторский голос», который характеризовал другую художественную литературу того времени.

Влияние на последующие поколения Достоевскому приписывают развитие как экзистенциалистской литературы, так и создание «антигероя» — главного героя, которому часто не хватает похвальных качеств. Записки из подполья оказал особое влияние на таких писателей, как Альбер Камю, Андре Жид, Жан-Поль Сартр и Герман Гессе. В русской литературе влияние Записок из подполья прослеживается у таких писателей, как Леонид Николаевич Андреев, Федор Кузьмич Сологуб, Всеволод Михайлович Гаршин, Михаил Петрович Арцыбашев в начале ХХ века и в период после революции, у таких писателей, как Юрий Карлович Олеша.

Достоевский также оказал влияние на «отца психологии» Зигмунда Фрейда, опубликовавшего в 1928 году свое эссе «Достоевский и отцеубийство» как введение к немецкому изданию Братьев Карамазовых . Изучение Достоевским множества влияний на психологию его персонажей предвещает развитие собственного психоаналитического метода Фрейда.

ОБЩИЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ОПЫТ

Вопрос о том, всегда ли преступники наказываются за свои проступки, был предметом множества мифов и вымыслов со времен древних греков.Согласно греческому мифу, грозные Фурии, символы совести, преследовали и мучили преступников до безумия. Современные писатели менее уверены в силе совести наказывать преступников. Вот несколько работ, в которых исследуется «преступление и наказание»:

Царь Эдип (ок. 429 г. до н. Э.), Пьеса Софокла. В этой пьесе рассказывается история злополучного Эдипа, который убивает своего отца и женится на его матери.

«Сердце-обличитель» (1843), рассказ Эдгара Аллана По.В этом известном рассказе убийца убежден, что слышит все еще бьющееся сердце своей жертвы.

Картина Дориана Грея (1891), роман Оскара Уайльда. Красивый, но беспринципный молодой человек в этом романе позволяет своим порокам полностью царствовать. Его грехи настигают его необычным образом.

Match Point (2005), фильм по сценарию и сценарию Вуди Аллена. Этот фильм рассказывает о жизни тренера по теннису, занимающегося социальным альпинизмом, который обращается к убийству, когда его браку со светской львицей угрожает беременность его любовницы.

Работы Достоевского в целом были хорошо приняты критиками при его жизни. Бедный народ был опубликован в 1846 году и получил признание критиков. Писатель Дмитрий Григорович, который жил в одной квартире с Достоевским, подарил рукопись писателю и критику Николаю Алексеевичу Некрасову, который всю ночь читал ее, а на следующее утро сказал критику Виссариону Белинскому, что появился новый Гоголь. Белинский сказал, что Достоевский создал первый в России «социальный роман» и сделал правду доступной даже самому бездумному читателю.Белинского не так впечатлила следующая работа Достоевского « Двойник », но более поздние критики были заинтригованы философско-психологической темой «двойственности», которую Достоевский умело исследовал в своих произведениях. Дмитрий Чижевский в статье, впервые опубликованной в 1928 году, был одним из первых критиков, разъяснивших значение

двойника как философской проблемы в произведениях Достоевского, включая такие более поздние работы, как Бесы, (1872), Подросток. (1875) и Братья Карамазовы (1880).

Преступление и наказание После публикации в 1866 году книга Преступление и наказание получила широкую хвалу, в первую очередь за глубину психологического анализа. Напротив, радикальный критик Дмитрий Иванович Писарев подчеркивал глубину социально-экономического анализа Достоевского, утверждая, что Раскольников руководствовался «борьбой за существование». Русский писатель Иван Тургенев и ведущий юрист Анатолий Федорович Кони дали высокую оценку работе. Некоторые радикальные критики утверждали, что Достоевский неверно представил молодое поколение и его идеи.Поэт-символист Вячеслав Иванович Иванов прочитал Преступление и наказание в мифо-религиозных рамках, сравнивая это и другие произведения Достоевского с античной трагедией. По словам Иванова, вина Раскольникова — это вина всего человечества перед Матерью-Землей. По мнению Иванова, Раскольников выступает в роли козла отпущения, подставной жертвой. Писатель двадцатого века Андре Жид, чье собственное творчество находилось под влиянием книги «Преступление и наказание », утверждает, что Раскольникову не удается быть чем-то более чем обычным, в то время как другой писатель двадцатого века, Томас Манн, назвал это произведение величайшим детективным романом в истории человечества. все время.

Преступление и наказание оказал глубокое влияние на немецкого философа Фридриха Ницше, который сказал, что Достоевский был «единственным психологом, у которого ему было чему поучиться». Русский философ Николай Александрович Бердяев видел в преступлении Раскольникова кризис современного рационального гуманизма с его прославлением личности.

Одним из наиболее продуктивных источников критики Достоевского в целом и Преступления и наказания в частности был психоанализ и другие формы научной психологии.Р. Д. Лэйнг и Карен Хорни относятся к числу тех многих профессиональных психологов, которые используют Раскольникова и других героев Достоевского как примеры психологических феноменов. Русский ученый Альфред Бем написал серию сложных литературных исследований, опубликованных в 1930-х годах, в которых прослеживается структура ид и вины в «Преступление и наказание» и в ранних произведениях Достоевского в целом. Критик Михаил Бахтин в « Проблемы поэтики Достоевского » также подчеркивает важность сознания Раскольникова, утверждая, что все в романе «проецируется против него и диалогически отражается в нем.

Бесы Бесы были встречены многими современными читателями холодно, поскольку сторонники студенческих движений того времени обвиняли Достоевского в том, что он оклеветал целое поколение как безумных фанатиков. Радикальный критик Николай Константинович Михайловский саркастически похвалил «блестящий психиатрический талант» Достоевского в романе; при этом он подразумевал, что собственное психологическое состояние Достоевского было чем-то особенным и экстремальным.

Для многих критиков двадцатого века, «Одержимые» знаменует конец реалистической традиции девятнадцатого века.Как замечает критик Эдвард Саид в книге Beginnings: Intention and Method (1975), текст, время и понимание в «Бесах» не синхронизируются. Нормальная генеалогия приостановлена; семья раздроблена; и события романа, кажется, берут на себя контроль их создателя. В « Достоевский и Роман » (1977) Майкл Холквист утверждает, что разделение личности Ставрогина между всеми другими персонажами — например, Шатовым и Кирилловым — сигнализирует о нарушении целостного индивидуального «я», от которого обычно зависит реалистический роман.Вместо рассказа о становлении личности и развитии характера, «Одержимые» — это разоблачение распада личности. «Одержимые» , таким образом, обеспечивает переход к новым литературным формам двадцатого века: например, техника фантастического реализма и сверхъестественные и демонические мотивы, доминирующие в этом романе, во многом связаны с «« Одержимые ». Роман Дж. М. Кутзи 1994 года « Петербургский хозяин » в общих чертах основан на романе «Бесы » и эпизодах из жизни Достоевского.

Братья Карамазовы Во время серийного издания Братья Карамазовы широко освещалось в российской прессе. Константин Николаевич Леонтьев протестовал против излишне «розового» христианства старца Зосимы, утверждая, что оно искажает принципы русского православия. В 1894 году Василий Розанов опубликовал исследование произведений Достоевского в целом, уделив особое внимание Братьям Карамазовым . Хотя Розанов особо похвалил «Восстание» Ивана и «Легенду о великом инквизиторе», он также увидел большую глубину в вере Зосимы в то, что Бог взял «семена из потустороннего мира» и поместил их на землю.

Возможно, излишне упрощенный вопрос о том, на стороне ли Достоевский Ивана или Зосимы, волновал критиков. Альбер Камю The Rebel (1951) утверждал, что восстание Ивана, основанное только на разуме, ведет к безумию. Другие критики видят в страданиях Ивана подражание Христу и, таким образом, невольное опровержение его отвержения Христа. Роберт Л. Белкнап также показал, как Достоевский опровергает утверждения Ивана серией аргументов ad hominem. Свен Линнер и Йостейн Бортнес исследуют религиозные аспекты романа, а Валентина Евгеньева Ветловская показала значение «Жизни Алексея-человека Божьего» для образа Алеши.

Один из открытых критических вопросов о Братья Карамазовы касается судьбы Алеши и возможности второй части романа. Есть некоторые свидетельства того, что Достоевский планировал написать второй том, в котором Алеша станет революционером и совершит политическое преступление. Не все критики соглашаются с тем, что Достоевский планировал написать вторую часть.

Современная критика Исследования Достоевского, как в России, так и за ее пределами, во многом определялись его статусом в этой стране.В 1972 году Российская академия наук в Санкт-Петербурге предприняла массовое 30-томное издание полного собрания сочинений Достоевского. Это издание с его обширными пояснительными примечаниями, библиографическими ссылками, историей публикаций, черновыми версиями и вариантными версиями было важнейшим источником для поколений ученых Достоевского во всем мире. После распада Советского Союза в конце 80-х годов прошлого века аспекты творчества Достоевского, которым не уделялось должного внимания, вышли на первый план.Эти аспекты включают более тщательное изучение его политики, как его критику социализма и его сближение с царскими кругами, так и изучение религиозных тем и мотивов в его произведениях.

В последние годы исследователи Достоевского воспользовались огромным разнообразием критических подходов, открытых феминизмом, этническими исследованиями и работами Жака Деррида, Жака Лакана и Эммануэля Левинаса. В то же время возникла новая тенденция, которая ставит христианство Достоевского превыше всего.Продолжается публикация труднодоступных воспоминаний и новых исследований на основе архивных документов. Важным справочником, иллюстрирующим этот вид работ, является трехтомная хроника жизни Достоевского, основанная на его письмах и других документах, под редакцией Н. Ф. Будановой и Г. М. Фридлендера (1993–1995). И в России, и на Западе творчество Михаила Бахтина стало краеугольным камнем критики Достоевского.

1. Какую роль в произведениях Достоевского играют женские персонажи? Как вы думаете, они попадают в простые категории, такие как добро и зло? Или они являются полноценными персонажами в своих собственных правах?
2. Критики часто хвалят Достоевского за то, что он скрывает свой «голос» от своих романов и дает своим персонажам сильные, отчетливые голоса, которыми они говорят сами за себя.Вы согласны с этой оценкой? Читая произведения Достоевского, замечаете ли вы какие-то «вторжения» со стороны автора? Если да, то как они выглядят?
3. Царь Петр Великий построил Санкт-Петербург как современный западный город. Однако в творчестве Достоевского он изображен бесчеловечным и холодным. Используя свою библиотеку и Интернет, узнайте больше о Санкт-Петербурге и его истории. Какие еще писатели использовали Санкт-Петербург в качестве декорации? Напишите листок, описывающий разные пути св.Петербург был представлен в литературе.
4. Говорят, что Достоевский в тюрьме пережил «переживание обращения», которое привело его к принятию христианства. Многие другие известные личности на протяжении всей истории кардинально изменили свою личность, находясь в тюрьме, — такие разные люди, как Оскар Уайльд, Малкольм Икс и Марта Стюарт. Выберите одного из таких людей и исследуйте его жизнь с помощью библиотечных ресурсов и Интернета. Затем напишите статью, в которой объясните, что именно в тюремном опыте заставило вас измениться.

Книги

Амсенга, Б.Дж., редактор, Miscellanea Slavica: В честь памяти Яна М. Мейера . Амстердам: Родопи, 1983.

Бахтин М. М., Проблемы творчества Достоевского , [Москва], 1929, перевод Р. В. Ростела опубликован как Проблемы поэтики Достоевского . Анн-Арбор: University of Michigan Press, 1973.

Бэринг, Морис, Ориентиры в русской литературе . Лондон: Метуэн, 1960.

Бич, Джозеф Уоррен, Роман двадцатого века: исследования в технике .Нью-Йорк: Appleton-Century, 1932.

Белкнап, Роберт Л. Структура «Братьев Карамазовых» . Гаага: Мутон, 1967.

Бердяев Николай, Достоевский . Нью-Йорк: Меридиан, 1957.

Блэкмур Р.П., Одиннадцать эссе в европейском романе . Нью-Йорк: Harcourt, Brace & World, 1964.

Бауэрс, Фредсон, редактор, Лекции по русской литературе. Нью-Йорк: Харкорт Брейс Йованович, 1981, .

Бубер, Мартин, Израиль и мир: очерки во время кризиса .Тель-Авив: Шоккен, 1948.

Камю, Альбер, Одержимые: Трехчастная пьеса . Нью-Йорк: Рэндом Хаус, 1960.

Карр, Эдвард Халлетт, Достоевский (1821–1881): Новая биография. Лондон: Аллен и Анвин, 1931, .

Долан, Пол Дж., О войне и тревогах войны: художественная литература и политика в современном мире . Нью-Йорк: Макмиллан, 1976.

Достоевская А.Г., Воспоминания [Москва], 1925, перевод Беатрис Стилман опубликован как Воспоминания .Нью-Йорк: Ливерит, 1975.

Эрлих, Виктор, редактор, «Русская литературная критика двадцатого века» . Нью-Хейвен, Конн .: Издательство Йельского университета, 1975.

Фангер, Дональд, Достоевский и романтический реализм, исследование Достоевского по отношению к Бальзаку, Диккенсу и Гоголю . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета, 1965.

Фаррелл, Джеймс Т., Лига напуганных филистимлян и другие документы . Нью-Йорк: Авангард, 1945.

Франк, Джозеф, Достоевский: семена восстания .Принстон, Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета, 1976.

Франк, Джозеф, Достоевский: Годы испытаний , 1850–1859. Принстон, Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета, 1983.

Франк, Джозеф, Достоевский: Движение освобождения , 1860–1865. Принстон, Нью-Джерси: Princeton University Press, 1986.

Gide, André, Dostoevsky . Нью-Йорк: Новые направления, 1949.

Гольдштейн, Давид И., Достоевский и евреи . Остин: Техасский университет Press, 1981.

Герард, Альберт Дж., Триумф романа: Диккенс, Достоевский, Фолкнер . Лондон: Oxford University Press, 1976.

Холквист, Майкл, Достоевский и роман [Принстон], 1977 г.

Хау, Ирвинг, Политика и роман . Нью-Йорк: Horizon Press, 1957.

Huneker, James, Ivory Apes and Peacocks . Нью-Йорк: Scribners, 1938.

Джексон, Роберт Л., редактор, «Толкование« Преступления и наказания »в двадцатом веке» .Энглвуд Клиффс, Нью-Джерси: Прентис Холл, 1974.

Джексон, Роберт Л., Искусство Достоевского . Принстон, Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета, 1981.

Джексон, Роберт Л., Достоевский: новые перспективы. Энглвуд Клиффс, Нью-Джерси: Прентис-Холл, 1984, .

Дженсон, Питер Альберг и др., Редакторы, Текст и контекст: очерки в честь Нильса Аке Нильссона . Стокгольм: Альмквист и Викселл Интернэшнл, 1987.

Джонс, Малкольм В., Достоевский: Роман о раздоре .Нью-Йорк: Barnes & Noble, 1976.

Джонс, Малкольм В. и Терри, Гарт М., редакторы, Новые очерки Достоевского . Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 1983.

Джонс, Питер, Философия и роман . Oxford: Clarendon Press, 1975.

Laing, R.D., Self and Others . Нью-Йорк: Пантеон, 1969.

Лаврин, Янко, Достоевский: Этюд . Нью-Йорк: Макмиллан, 1947.

Ледницки, Вацлав, Россия, Польша и Запад: очерки истории литературы и культуры .Нью-Йорк: Рой Паблишерс, 1953.

Линнер, Свен , Старец Зосима в «Братьях Карамазовых»: исследование мимесиса добродетели . Стокгольм: Альмквист и Викселл, 1975.

Magarshack, David, Dostoevsky . Лондон: Секер и Варбург, 1962.

Моэм, У. Сомерсет, Искусство художественной литературы: введение в десять романов и их авторов . Нью-Йорк: Doubleday, 1955.

Миллер, Робин, Достоевский и «Идиот» . Кембридж, Массачусетс.: Издательство Гарвардского университета, 1981.

Мирский Д.С., История русской литературы . Нью-Йорк: Кнопф, 1949.

Мочульский К. Д., Достоевский, жизнь творчества , [Париж], 1927, перевод Майкла Минихана опубликован как Достоевский, Его жизнь и творчество . Принстон, Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета, 1967.

О’Коннор, Фрэнк, Зеркало на проезжей части . Нью-Йорк: Кнопф, 1956.

О’Тул, Л. Майкл, Структура, стиль и интерпретация русского рассказа .Нью-Хейвен, Конн .: Издательство Йельского университета, 1982.

Пассаж, Чарльз Э., Достоевский Адаптер: исследование использования Достоевским сказок Гофмана . Чапел-Хилл: Университет Северной Каролины Press, 1954.

Мир, Ричард, Достоевский: Изучение главных романов . Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 1971.

Перлина, Нина, Варианты поэтического высказывания: цитата из «Братьев Карамазовых» . Лэнхэм, доктор медицины: University Press of America, n.d.

Поджиоли, Ренато, Проблема Кафки . Лондон: Octagon, 1963.

Поуис, Джон Каупер, Достоевский, . Лондон: Бодли-Хед, 1946.

Притчетт В.С., В моих хороших книгах . Kennikat Press, 1970. Пруст, Марсель, Марсель Пруст об искусстве и литературе: 1896–1919. Нью-Йорк: Меридиан, 1958.

Рахв, Филип, Литература и шестое чувство . Бостон: Houghton Mifflin, 1969.

Reeve, F.D., Русский роман .Нью-Йорк: Макгроу-Хилл, 1966.

Роу, Уильям Вудин, Достоевский: ребенок и человек в его работах . Нью-Йорк: New York University Press, 1968.

Розанов, Василий, Достоевский и легенда о великом инквизиторе . Итака, Нью-Йорк: издательство Корнельского университета, 1972.

Седуро, Владимир, Достоевский в русской литературной критике , 1846–1956. Нью-Йорк: Columbia University Press, 1957.

Седуро, Владимир, Образ Достоевского в России сегодня .Бельмонт, Массачусетс: Нордланд, 1975.

Сьюолл, Ричард, Видение трагедии . Издательство Йельского университета, 1980.

Слоним, Марк, Эпос о русской литературе . Oxford: Oxford University Press, 1950.

Штайнер, Джордж, Толстой или Достоевский: очерк старой критики . Нью-Йорк: Кнопф, 1959.

Томпсон, Дайан Эннинг, «Братья Карамазовы» и поэтика памяти . Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 1991.

Тайлер, Паркер, У каждого художника свой скандал: исследование реальных и вымышленных героев . Нью-Йорк: Horizon Press, 1964.

Уорнер, Рекс, Культ власти: Очерки Рекса Уорнера . Липпинкотт, 1947.

Васиолек, Эдвард, Достоевский, The Major Fiction . Кембридж, Массачусетс: издательство Гарвардского университета, 1964.

Веллек, Рене, редактор, Достоевский, Сборник критических эссе . Энглвуд Клиффс, Нью-Джерси: Prentice Hall, 1962.

Цвейг, Стефан, Три мастера: Бальзак, Диккенс, Достоевский. Нью-Йорк: Викинг, 1919.