Наука логики гегель: Наука логики | Гегель Георг

Наука логики, том 1

«Наука логики», или «Большая логика», созданная Гегелем в 1812—1816 гг., — важнейшее его произведение, в котором великий немецкий философ дает наиболее развернутое изложение своих диалектических
идей.
Первый том содержит учение о бытии. Он снабжен вводной статьей и примечаниями. Именной и предметный указатели даны в конце третьего тома.

Предисловие к первому изданию 75
Предисловие ко второму изданию 81
Введение 95
Общее понятие логики
Общее деление логики

КНИГА ПЕРВАЯ. УЧЕНИЕ О БЫТИИ
С чего следует начинать науку? 123
Общее деление бытия 136

Раздел первый
Определенность (качество)

Глава первая. Бытие 139
A. Бытие —
B. Ничто 140
C. Становление
1. Единство бытия и ничто
Примечание 1. Противоположность бытия и ничто в
представлении 141
Примечание 2. Неудовлетворительность выражения:
единство, тождество бытия и ничто 149
Примечание 3.

Изолирование этих абстракций 152
Примечание 4. Непостижимость начала 164
2. Моменты становления: возникновение и прехождение 166
3. Снятие становления 167
Примечание. Выражение «снятие» 168

Глава вторая . Наличное бытие 169
A. Наличное бытие, как таковое 170
a) Наличное бытие вообще —
b) Качество 171
Примечание. Реальность и отрицание 172
c) Нечто 176
B. Конечность 178
a) Нечто и иное —
b) Определение, свойство и граница 184
с) Конечность 191
α) Непосредственность конечности 192
β) Предел и долженствование 194
Примечание. Долженствование 196
γ) Переход конечного в бесконечное 200
С. Бесконечность 201
a) Бесконечное вообще
b) Взаимоопределение конечного и бесконечного 202
c) Утвердительная бесконечность 208
Переход 216
Примечание 1. Бесконечный прогресс
Примечание 2. Идеализм 221

Глава третья. Для-себя-бытие 223

A. Для-себя-бытие, как таковое 224
a) Наличное бытие и для-себя-бытие 225
b) Бытие-для-одного
Примечание. Выражение: was für eines? 227
c) «Одно» (Eins) 231
B. «Одно» и «многое» —
a) «Одно» в самом себе 232
b) «Одно» и пустота 233
Примечание. Атомистика
c) Многие «одни». Отталкивание 235
Примечание. Лейбницевская монада 237
C. Отталкивание и притяжение 238
a) Исключение «одного»
Примечание. Положение о единстве «одного» и «многого
» 241
b) Единое «одно» притяжения 242
c) Соотношение отталкивания и притяжения 243
Примечание. Каитовское построение материи из сил
притяжения и отталкивания 248

Раздел второй
Величина (количество)
Примечание 257
Глава первая. Количество  258
A. Чистое количество
Примечание 1. Представление о чистом количестве 260
Примечание 2. Кантовская антиномия неделимости и
бесконечной делимости времени, пространства, материи 262
B. Непрерывная и дискретная величина 273

Примечание. Обычное разъединение этих величин 274
C. Ограничение количества 275
Г л а в а в т о р а я . Определенное количество 276
А. Число —
Примечание 1. Арифметические действия. Кантовские
априорные синтетические суждения созерцания 279
Примечание 2. Употребление числовых определений
для выражения философских понятий 287
B. Экстенсивное и интенсивное определенное количество . 293
a) Различие между ними . . —
b) Тождество экстенсивной и интенсивной величины . 296
Примечание 1. Примеры этого тождества 298
Примечание 2. Применение Кантом определения степени
к бытию души 301
c) Изменение определенного количества . . . . . . . 302
C. Количественная бесконечность 303
a) Ее понятие —
b) Количественный бесконечный прогресс 304
Примечание 1. Высокое мнение о бесконечном прогрессе 307
Примечание 2. Кантовская антиномия ограниченности и неограниченности мира во времени и пространстве 313
c) Бесконечность определенного количества 318
Примечание 1. Определенность понятия математического бесконечного 321
Примечание 2. Цель дифференциального исчисления, вытекающая из его применения 359
Примечание 3. Еще другие формы, связанные с качественной определенностью величины 390

Глава третья. Количественное отношение 403
A. Прямое отношение 405
B. Обратное отношение 407
C. Степенное отношение · 412
Примечание 415

Раздел третий
Мера
Глава первая. Специфическое количество 424
A. Специфическое определенное количество 425′
B. Специфицирующая мера 428
a) Правило 429
b) Специфицирующая мера
Примечание 431
c) Отношение обеих сторон как качеств 432
Примечание 435
C. Для-себя-бытие в мере 437

Глава вторая. Реальная мера 441
A. Отношение самостоятельных мер 442
a) Соединение двух мер 443
b) Мера как ряд отношений мер 445
c) Избирательное сродство 449
Примечание. Бертоллэ о химическом избирательном сродстве и теория Берцелиуса по этому предмету 451

B. Узловая линия отношений меры 462
Примечание. Примеры таких узловых линий; о том, что в природе будто бы нет скачков 464
C. Безмерное 467

Глава  третья. Становление сущности 471
A. Абсолютная неразличенность —
B. Неразличенность как обратное отношение ее факторов —
Примечание. О центростремительной и центробежной
силе 476
C. Переход в сущность 480
ПРИМЕЧАНИЯ  483

Наука логики (Гегель) — это… Что такое Наука логики (Гегель)?

Наука логики (Wissenschaft der Logik) — работа Гегеля, являющаяся основанием выстраиваемой им философской системы^[1]. Представляет собой изложение необходимого движения мышления в чистых категориях мысли (Абсолютная идея).

Краткое содержание

Если философия духа и философия природы изображают движение Абсолютной Идеи в её инобытии (в формах движения природы и сознания), то в логике Абсолютная идея находится внутри себя в стихии своей чистоты. Царство чистой мысли есть «

царство истины, какова она без покровов, в себе и для себя самой». В этом смысле, наука логики есть изложение самой Абсолютной Идеи в ее необходимом развертывании. Именно в этом смысле «Наука логики» является фундаментом всей системы гегелевской философии. Следует заметить, что «Наука логики» не опровергает формальную логику, но, по замыслу Гегеля, развивает понимание логического до уровня спекулятивного. Формально-логическое по Гегелю является чем-то недостаточным, рассудочным, неполным изображением Логики как жизни Идеи. Только спекулятивное, в котором формально-логическое (рассудочное) преодолевается диалектически, является истинной Логикой.

История написания и издания

Работа была написана Гегелем в Нюрнбергский период его жизни, в бытность Гегеля директором местной гимназии.

• Первая её часть («Объективная логика», книга 1 — «Учение о бытии») вышла в начале 1812 года.
• Вторая часть («Объективная логика», книга 2 — «Учение о сущности») вышла в 1813 году.
• Третья часть («Субъективная логика» или «Учение о понятии») — в 1816 году.

Известно, что в 1831 Гегель предпринял попытку переработать текст «Науки логики», однако смерть помешала ему завершить задуманный проект; в итоге он успел подготовить к переизданию лишь первую часть — «Логику бытия», которая и была опубликована Л.фон Геннингом в 1833 после смерти Гегеля в качестве третьего тома собрания его сочинений. Две другие части вышли в свет в 1834 году, составив четвертый и пятый тома этого же собрания сочинений.

Все три части были переизданы в 1841 году.

В 1923 году Г.Лассон выпустил новое издание.

В юбилейном издании Полного собрания сочинений Гегеля, подготовленного Г.Глокнером, «Наука логики» вышла в составе четвертого и пятого томов в 1928 году.

В истории философии за вариантом логики, изложенным в данной работе, закрепилось название «Большой логики», ибо существует еще и так называемая «Малая логика», под которой принято понимать версию, изложенную Гегелем в «Энциклопедии философских наук». Самым же популярным вариантом изложения «Науки логики» считается раздел, посвященный логике в «Философской пропедевтике», задуманной автором как пособие для старших классов гимназии и написанной в 1808—1811, однако изданной лишь в 1840.

Переводы

Переводы на русский язык

На русский язык «Наука логики» была переведена дважды.

Первый перевод был сделан Н. Г. Дебольским в 1916 году по изданию 1841 года. Второе издание перевода было осуществлено в 1929 году.

Второй перевод, сделанный Б. Г. Столпнером, был подготовлен к изданию в 1937 году Институтом философии АН СССР. «Наука логики» составила пятый и шестой тома сочинений Гегеля.

Примечания

Литература

• Мотрошилова Н. В. Путь Гегеля к «Науке логики». Формирование принципов системности и историзма. М., 1984. — 352 с.

См. также

Ссылки

Критики диалектики. Часть 2. Союз реалистов и поэтов против ультрарационализма | Философия

Адольф Тренделенбург. Иллюстрация: wikipedia.org

Продолжаем серию материалов о диалектике. В первой статье речь шла о диалектике капитализма и социализма. Следующая статья посвящена критике диалектики, а именно обвинениям в иррационализме, предъявленным Гегелю Карлом Поппером. А теперь рассмотрим критику Гегеля за ультрарационализм.

Вторая (по логике) группа возражений против диалектики была по времени первой и исходила изнутри немецкой философии. Крупнейший в период после Гегеля и Шеллинга, то есть в середине XIX века, немецкий философ А. Тренделенбург посвятил подробный критический разбор системе Гегеля, которую он называет вообще «диалектикой». Тренделенбург упрекает Гегеля прежде всего за то, что тот пытается вывести из

логики всеобщее учение о действительности, претендуя на сугубо внутреннее, «имманентное» развитие форм познания реальности из простого бытия – бытия, тоже взятого как своеобразная категория, как факт мысли.

Действительно, в «Науке логики» Гегель начинает свой анализ с самого простого, казалось бы, факта – бытия сущего – но трактует его критически (или, в бытовом языке, «скептически» по отношению к наивному реализму), как нашу с вами мыслительную категорию «бытия» (в простом смысле, что-то существует, является фактом). Но потом из этой категории, которую он, в свою очередь, критикует, Гегель выводит весь комплексный аппарат мышления.

Тем самым как будто бы получается, что Гегель нарушает кантовский запрет на непосредственный переход от мышления к самим вещам и при этом страдает излишним рационализмом. Гегель, как и его соратники Фихте и Шеллинг, хотел постичь разумное строение самой реальности и показать, что все формы ее познания, включая достаточно сложные, например, «механицизм» и «химизм», можно дедуцировать, путем рефлексии, из самого факта логического познания.

Тренделенбург уделяет особое внимание первому такту «Логики» Гегеля, где «бытие» оказывается пустой формальной категорией, отождествляется в силу этого с «ничто», и этот парадокс выводит нас на более сложное понятие «становления». Но, говорит Тренделенбург, если бы дело было просто в равнозначности бытия и ничто, мы бы остались с этими двумя пустыми и статичными понятиями, а введение «становления» никак не следует из них. То есть в случае этой первой триады, как и всех последующих в «Логике» Гегеля, третий термин – шаг «отрицания отрицания», или, в терминологии Фихте, «синтеза» – привносится каждый раз извне, а не дедуктивно. Более того, становление, говорит Тренделенбург, скрыто предполагает идею пространственно-временного движения, а это уже внелогический – по Канту, чувственный, требующий внешнего опыта элемент. «Единое», от того, что оно внутренне ограничено, может быть противоречивым, но не будет автоматически «отталкиваться от самого себя» и порождать множество, как Гегель этого хочет. Поэтому построение всеобщей системы познания, считает Тренделенбург, должно исходить от опыта и основываться не на статичном «бытии», а на реальном движении.

Поскольку Гегель, как он сам признается, начинает с «абстрактного», отвлеченного понятия «бытия», то ясно, что подобное понятие отрицательно, ограниченно, и на следующем витке его можно обратно отрицать, добавив то, от чего сначала отвлеклись. Но тогда «диалектика» предстает просто как интеллектуальный фокус-покус или, в лучшем случае (как думал и Поппер), как эмпирическая история науки – история того, как одни заблуждения перевешивают другие. Но тогда диалектика не имеет права претендовать на вскрытие реального процесса, в реальности все неучтенные предикаты с самого начала были на месте.

В ответ на эти замечания Тренделенбурга надо заметить, что он ломится в открытую дверь и упрекает Гегеля в несоответствии кантовскому дуализму, которого тот и не признает. Да, для Гегеля мышление – это движение, разворачивающееся в особом, логическом времени. Мысль – это действие по обращению внимания и структурированию мира. Под логикой имеется в виду не просто пассивная констатация фактов, но серия актов, которые своей формой противоречат содержанию – как в примере из прошлой статьи, когда по содержанию «формальная» логика отсекает противоречие, а по форме своей активности – наоборот, принимает его. Аналогично, когда формальная логика что-то отрицает, отрицаемое положение должно для нее как бы раствориться. Но на деле, отрицая что-то, мы обращаем внимание, упоминаем, утверждаем то, что отвергаем. Поэтому Гегель и показывает, что, один раз произведя отрицание, мы всегда должны – хотя с точки зрения формальной логики это не имеет никакого смысла – отрицать еще раз (отрицать отрицание) и что в конце концов мы приходим к неизбежному сохранению того положения, которое мы отрицали, в логическом прошлом, как момента. С точки зрения же формальной логики никакого такого следа за собой логика не оставляет, все происходит одновременно – сказано, нет Бога, и его для логики нет. Но, принимая во внимание мысль как активность, мы понимаем, что фраза «Бога нет» Бога предполагает и как бы тащит за собой, делая из логической картины мира многоэтажную, развивающуюся структуру, которую и описывает Гегель.

У нас нет никакого знания о том, что представляет собой «сама реальность» в отрыве от мышления. Это то, что роднит Гегеля с кантовской критической традицией. Та реальность, о которой мы можем говорить (а о чем нельзя говорить, следует молчать – тут Гегель бы согласился с Витгенштейном), структурирована как мышление, то есть движется от простых фактов в сторону их самоотрицания. В отношении социальной реальности это ясно само собой – мышление является его непосредственным двигателем. «Бытие», то есть режим, основанный на удовлетворенности субъекта статус-кво, быстро делегитимируется как убогий консерватизм, но не менее неприемлемым является и возникающий тогда нигилизм, настроение ничтожности окружающего мира: возникает поиск конкретных сил «становления», того «действительного движения, которое уничтожает существующие отношения» (Маркс) и может установить новые. Сложнее с природной реальностью, но и здесь мысль сталкивается с похожими на нее саму, то есть внутренним, свернутым движением, которое скрыто за масками неподвижных вещей, но которое мыслящий человек, через технику, может вывести на поверхность. Иногда мы это потенциальное движение подхватываем, а иногда оно возникает нам в противовес: например, Единое само по себе, может быть, и не отталкивается само от себя, но вот когда мы вычленили из хаоса что-то единое (мыслью, научной техникой), оно начинает нам сопротивляться и выдает нам наше собственное движение обособления с обратным знаком.

Здесь нужно проговорить центральный момент – сама мысль является не пассивным созерцанием, а некоторым редуцированным движением живого организма. Мысль – это проработка возможностей и расстановка акцентов, и благодаря мысли в самой природе обнаруживаются ее потенциальности и альтернативные центры. Потенциальность не «натуральна», это тот элемент природы, который существует в симбиозе с человеческим мышлением и действием, – отсюда возможность понимать движение как интеллектуальный факт, которую критикует Тренделенбург.

Еще одно яркое возражение Тренделенбурга Гегелю касается операции отрицания. Немецкий философ привлекает на свою сторону раннего, «докритического» Канта с его блестящей статьей «Опыт введения отрицательных величин в философию». [И. Кант. Собрание сочинений в 8 томах. М.: Чоро, 1994. Т. 2, с. 41–84] Кант в этой статье, с одной стороны, подчеркивает значимость отрицания и тем самым вроде бы предвосхищает диалектику, но в то же время проводит различение между «логическим» отрицанием (в классических терминах – противоречием) и «реальным» отрицанием (в классических терминах – противоположностью), которое выражается в математике отрицательным числом.

Тренделенбург утверждает, что Гегель путает эти два вида отрицания и делает из тривиального факта наличия в природе полярных сил нелегитимный вывод о самоопровержении действительности в логических терминах противоречия.

Но что такое в сущности диалектическое отрицание? Оно может быть двоякого свойства: или чисто логического, так что оно лишь отрицает то, что утверждается первым понятием, не ставя на его место ничего другого, или же оно, напротив, реально, так что одно утвердительное понятие отрицается утвердительным же другим, поскольку они необходимо соотносятся между собою. Первый случай мы называем логическим отрицанием, второй – реальным противоположением. [А. Тренделенбург. Логические исследования. М.: Типография Грачева, 1868. С. 49]

Конечно, логическое отрицание родственно реальному отталкиванию. [Но] между отрицанием и отталкиванием существует только неопределенная аналогия в представлении нашего ума, пока не разовьется перед ним движение как понятие, в котором содержится отталкивание. [Там же, с. 55]

Сознательно или нет, но тот же самый аргумент приводит в 1950-е годы против диалектики итальянский марксист Лючио Колетти [Colletti, L. (1975). Marxism and the dialectic. New Left Review, 93, 3–29], а уже его мысли в 1970-е подхватывает постмарксист Эрнесто Лаклау [E. Laclau, Ch. Mouffe, Hegemony and Socialist Strategy. L.-NY: Verso, 1985]. Но Колетти делает оговорку – противоположности могут приобрести характер логических противоречий ситуативно, а именно при режиме капитализма. Поскольку этот режим дурной и обманывающий народ, то он действительно противоречив. Но стоит устранить его, и останутся только реальные противоположности, реальность снова станет консистентной.

Поскольку любая критика диалектики, в свою очередь, должна мыслиться диалектически, как гримаса самой реальности, нужно здесь сказать, что Колетти и Лаклау пишут в момент кризиса марксистской ортодоксии, а, объективно говоря, кризиса фордистского способа производства, в 1960–1970-х годах. Они трактуют этот момент негативности как повод нормализовать политику и рассматривать ее формально, как поле столкновения различных сил, неважно каких. Конечно, оба они люди умные и поэтому признают негативность кризиса как условие плюрализации политики: у Колетти это капитализм как ненормальная система, а у Лаклау – кризис демократизации. Но при этом, в отсутствие объективно существенного противоречия, из картины выпадает собственно субъект исторического познания, который выделяет главный антагонизм, только определяясь по отношению к нему. В противовес этому, Альтюссер – учитель Лаклау, которого он не до конца понял, – предлагает синтетический вариант осмысления кризиса 1960-х – «структуру с доминантой», где плюрализм разнообразных общественных столкновений усиливает и осложняет основной кризис: классовую борьбу. О диалектике Альтюссера мы поговорим подробнее в одной из следующих статей.

В противовес критике Тренделенбурга и Колетти, надо заметить, что и у самого Канта теория «отрицательных величин» не сводится к констатации различия между логическим и реальным отрицанием. Кант говорит о «введении» новой наукой отрицательных величин как новых терминов, фикций, аналогичных «мнимым» числам. Они нужны для понимания симметричной природы физических сил, которая стала ясна лишь в последнее – для Канта – время (третий закон Ньютона). Но при этом они не имеют натурального характера, а свидетельствуют о проникновении в реальность субъекта. Речь идет о потенциальных, непроявленных силах – только потому противоположные силы могут непротиворечиво сосуществовать в природе. Более того, Кант приводит примеры из психологии – например, если кто-то думает о тигре (навязчивая мысль), то чтобы не думать о нем, недостаточно сказать «не-тигр». Нужна, говорит Кант, какая-то конкретная противо-мысль, образ анти-тигра, шакала, например, чтобы бороться с первой.

Я, например, в данный момент представляю себе тигра. Но вот представление это исчезает, и вместо него мне на ум приходит шакал. При смене этих представлений нельзя, правда, заметить в себе никакого особого стремления души к устранению одного из них. Но ведь бывает такая поразительная деятельность, скрытая в глубине нашего духа, которую мы не замечаем, когда она совершается, потому что действий очень много, а каждое из них в отдельности представляется лишь в весьма неясном виде. [Кант. Опыт введения в философию отрицательных величин, с. 68.]

«Поразительная деятельность» (которую Кант потом назовет «способностью воображения») – это уже не просто натурализм и реализм, это протодиалектическая модель того, как при любом движении мы, как бы вне его прямой логики, полагаем некий обратный, негативный ход, возвращаемся к его возможности. Ружье дает отдачу, холодильник греет, а человеческое желание порой специально избегает удовлетворения, откатывается от него к «иррациональному» страху.

Именно в силу обращения Канта к психологии стала возможной, тоже в 1960-х годах, интерпретация «отрицательных величин» французским психоаналитиком Ж. Лаканом – совсем иная, чем у Колетти. Лакан цитирует Канта и называет отрицательной величиной фантазм, и прежде всего фантазм кастрации. В реальности никто, вероятно, не собирается кастрировать маленького мальчика, но сама эта идея служит ему для того, чтобы стать субъектом, то есть постоянно возвращаться от действительности к ее отсутствию, от цели – к желанию (иначе зачем эта цель).

В моей книге «Отрицательная революция» я показал, что подобной отрицательной величиной в нашей психологической истории является меланхолия или депрессия – ее надо понимать не механически, как Марк Фишер [Марк Фишер. Капиталистический реализм. М.: Ультракультура, 2010], как отражение бед нашего скупого мира (бывали миры помрачнее), но как идеологический противовес буйству аффирмативных возможностей, которыми нас забрасывает капитализм, как противо-сила прошлого, которая была как бы пропущена при реальном движении и осталась потенциальной, то есть в нашем случае психологической.

Все многочисленные возражения Тренделенбурга, многие из них весьма глубокие, сводятся к старанию реставрировать кантовский разрыв между субъектом и объектом, между логикой и созерцанием. Гегелю, по его мнению, не удается воссоздать весь мир усилием мысли, сконструировать из дихотомий мышления понятие вещи, соответствующее конкретной реальности. А не удается это потому, что он контрабандой «просовывает» в логическую конструкцию все ту же эмпирическую реальность, о которой мы узнаем извне. Но хотя это верно, для Гегеля существует «логическое время», верно в то же время и обратное: любое реальное движение включает в себя потенциальный, протоинтеллектуальный момент.

В XX веке обвинения Гегеля в ультрарационализме и логицизме продолжали быть популярны. Так, Жак Деррида обращает внимание на любимую Гегелем категорию негативности. Казалось бы, она делает диалектику революционной, по крайней мере иконоборческой – все установленные понятия постоянно критикуются, оппозиция вещам позволяет человеку их познавать и преобразовывать, во всех структурах вскрывается конфликт. Однако, пишет Деррида, отрицание остается интеллектуальной, логической операцией. Значит, она отрицает все, кроме самого ума, кроме предположения о том, что мир разумно структурирован и осмыслен. Логика по сути своей – однозначное полагание неких тезисов (пусть отрицательных). Неслучайно поэтому, что даже удвоение отрицания – отрицание отрицания – не дает радикального бунта, а наоборот, ведет к снятию-сохранению («схоронению», переводил Выготский) того, что было. От «ограниченной» негативности по Гегелю Деррида предлагает перейти к «всеобщей» негативности по Ж. Батаю, которая разрушает не только тот или иной принцип, но и сам смысл – через смех и абсурд.

Здесь, если Гегель стал бы отвечать, то возразил бы, что речь идет на деле о своего рода негативной диалектике, диалектике, ставящей вопрос о радикальном, чистом отрицании и (при его помощи) о достижении неопределенной открытости – но возможно ли такое? Комедия, особенно батае-дерридеанская, крутится вокруг сакральной ритуальности, то есть культовой серьезности. Поскольку отрицание без утверждения невозможно, даже во внелогическом языке, то есть подозрение, что подобная гипернегативность скрывает под собой призыв к новой трансцендентной религиозности и апологию экстаза.

Следующая статья посвящена критике диалектики со стороны философии жизни.

Читать книгу «Наука логики» онлайн полностью📖 — Георга Гегеля — MyBook.

© М.М. Розенталь (наследники), предисловие, 2018

© В.К Брушлинский (наследники), примечания, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

* * *

«Наука логики» Гегеля

1

«Наука логики» Гегеля – одно из тех произведений, которые оставляют глубокий след в сознании человечества, в истории его духовного развития. Своим учением о логике знаменитый немецкий философ вошел в историю как один из великих реформаторов науки о мышлении, о закономерностях и способах познания. Сам Гегель в своей «Истории философии» заметил, что историческая традиция в развитии человеческой мысли, в том числе и философии, не есть лишь строгая домоправительница, которая в неизменном виде оберегает полученное ею. Она не неподвижная статуя, а скорее подобна живому, все более расширяющемуся потоку. Судьба самой гегелевской философии, и прежде всего его «Науки логики», – прекрасное подтверждение такого понимания исторической традиции и ее роли в последующем развитии.

Если учесть, что в этом произведении по существу впервые в истории человеческой мысли была в столь грандиозном масштабе предпринята попытка разработать и развить, хотя и на ложной, идеалистической основе, диалектические формы мышления, доказать, что только они представляют собой истинные формы воспроизведения реальных процессов, то станет понятно, почему и сегодня с таким интересом относятся к книге.

2

Гегель выступил в качестве реформатора науки о мышлении не по наитию, не просто в силу своих исключительных способностей. Он сознательно рассматривал свою систему как исторически необходимую ступень в закономерном поступательном развитии философской мысли, начиная с древних времен, – ступень, подготовленную многовековой работой «духа», реальной историей человечества. Для Гегеля абсолютно неприемлема была мысль о том, что истина есть нечто готовое и что она может возникнуть сразу, подобно «пистолетному выстрелу». Истина для него – процесс, становление, и результат, как бы он ни был высок, ничто без всего пути, приведшего к нему. «Ибо, – как писал он в «Феноменологии духа», – суть дела исчерпывается не своей целью, а своим осуществлением, и не результат есть действительное целое, а результат вместе со своим становлением»^[1]. Один результат, на его взгляд, это труп, оставивший позади себя жизнь.

В своей «Истории философии», рассматривая отношение между высшей ступенью, достигнутой в философском развитии, и предыдущими ступенями, Гегель высказывает глубокую мысль, что ход истории показывает нам «не становление чуждых нам вещей, а наше становление, становление нашей науки»^[2]. Правда, свою философскую систему он считал завершенной, абсолютной истиной, но усматривал ее как результат всего предшествующего развития. Гегель прекрасно понимал также, что та или иная философская система возникает не только как новая ступень, закономерно подготовленная предыдущими ступенями, но и как ответ на потребности и запросы каждой новой исторической эпохи. Отсюда его определение философии как эпохи, схваченной в мысли.

Гегель внимательно следил за развитием науки, в особенности естествознания. Он неоднократно высказывал свое понимание взаимоотношения между конкретными, «эмпирическими», как он говорил, науками и философией, наукой «спекулятивной». Без самого тесного контакта с развитием специальных наук он не представлял себе ни существования, ни прогресса философии. Его сочинения, в том числе и «Наука логики», изобилуют ссылками на данные самых различных наук, полемикой с теми или иными теориями. В математике, физике, химии, биологии, космогонии и других науках он ищет не просто подтверждения своим взглядам; анализ новейших научных достижений служит во многих случаях источником его философских выводов. Гениальное диалектическое чутье помогало ему обнаруживать многие слабости современной ему науки и делать предположения, находившие свое конкретное воплощение в последующем развитии науки. Его специальное сочинение, посвященное природе – «Философия природы», – несмотря на тьму мистики и просто нелепых взглядов, обусловленных представлением об абсолютной идее как творческой силе, содержит немало гениальных догадок об истинном характере природных явлений и процессов.

На формирование гегелевской диалектики, диалектической логики огромное влияние оказали исторические события конца XVIII и начала XIX в. Можно с полным правом сказать, что диалектическая теория развития, разработанная немецким философом, его концепция, отвергающая плоско-эволюционное понимание развития и утверждающая движение с перерывами постепенности, «скачками», находящая источники движения в возникновении и преодолении противоречий, – эта теория была духовным эхом тех революционных раскатов, которые были вызваны французской революцией 1789 г. Сам Гегель засвидетельствовал в своих выступлениях эту связь. В «Феноменологии духа» он писал: «Наше время есть время рождения и перехода к новому периоду»^[3]. Дух порывает со старым миром и, прерывая «постепенность лишь количественного роста», созревает для новой формы.

Основное содержание «Науки логики» – это, безусловно, диалектика, диалектическая теория развития и исследование тех форм мышления, которые способны выразить развитие. Во «Введении» к своему произведению Гегель дает резкую оценку состояния логики в тот период, видя основной ее недостаток именно в отсутствии метода, способного превратить ее в подлинную науку. Отличительную черту ее он видел в том, что она оперирует готовыми и неподвижными формами мышления. Чтобы «мертвые кости логики» оживотворились, говорит он, ее методом должен стать тот, который «единственно только и способен сделать ее чистой наукой». Этот метод – диалектика. Раскрытие того, что «единственно только и может быть истинным методом философской науки, составляет предмет самой логики, ибо метод есть осознание формы внутреннего самодвижения ее содержания»^[4].

Прежде чем перейти к анализу того, как Гегель решает эту коренную задачу, необходимо выяснить исходный пункт всей его философской системы, определяющий, что, собственно, он понимает под развитием мира, каковы субстрат, объект, движущие силы этого развития. Гегель исходит, как уже отмечалось, из тех предпосылок, которые он застал. Создавая свою философскую систему, он преодолевает односторонние подходы своих предшественников. Коренным недостатком прежних философских систем Гегель считает то, что они не в состоянии были понять и выразить единство объекта и субъекта, природы и духа в их диалектическом единстве как результат диалектического развития некоего единого и всеобъемлющего начала. Между тем философия, согласно его взглядам, «нуждается в том, чтобы содержать в себе единую живую идею»^[5], ибо мир подобен цветку, вырастающему из одного зерна. Он чрезвычайно высоко ценил Спинозу за его учение о единой субстанции. Слабость этого учения Гегель усматривал в том, что субстанция представлена как некая «всеобщая отрицательная мощь», которая поглощает всякое содержание, а не развивает его из себя. Иначе говоря, субстанция у Спинозы «определяется не как различающее само себя, не как субъект»^[6].

Неизменно подчеркивая огромную роль Канта в развитии философии и выделяя его особенно за то, что он поставил в центр всех проблем познание и так или иначе осознавал диалектический характер мышления, стремящегося постичь мир как целое, Гегель подверг его жестокой критике за то, что он мышление о мире и мир вещей расщепляет на два несоединимых полюса. С этой точки зрения он видел большой шаг вперед в философии Фихте, преимущество которого состоит в стремлении вывести все определения из одного высшего основоположения. Однако это последнее Фихте понимал односторонне, как чисто субъективное начало, «Я», из которого выводится реальный мир как его «иное». Одностороннюю же субъективность, как и одностороннюю объективность, Гегель считал величайшим пороком философии. По остроумному сравнению Гегеля, фихтевское «Я» относится к миру как пустой кошелек к отсутствующим в нем деньгам.

Потребность дальнейшего развития философии заключалась, по мысли Гегеля, в том, чтобы субъективность и субстанциальность были сплавлены воедино, или, как он заявляет в своей «Истории философии», чтобы «спинозовская субстанция понималась не как неподвижная, а как интеллигентная субстанция, как некая форма, с необходимостью действующая внутри себя, так что она есть творящее начало природы, но вместе с тем также и знание и познание. Вот о чем идет речь в философии. Требуется не спинозовское формальное соединение и также не субъективная целостность, как у Фихте, а целостность с бесконечной формой»^[7].

Шаг в этом направлении сделал, по мнению Гегеля, Шеллинг, создав свою систему абсолютного тождества бытия и мышления, объекта и субъекта. Заслугу Шеллинга Гегель видит в том, что истина рассматривается им как нечто конкретное, т. е. как единство противоположностей, единство субъективного и объективного. Но это единство навязывается миру как внешняя формальная схема, а не развивается путем диалектики противоположностей. Кроме того, тождество их принимается за нечто абсолютное, вне различий. Вот эта точка зрения абсолютной индифференции совершенно не удовлетворяет Гегеля, ибо она исключает всякую возможность движения.

Гегель упрекал Спинозу в том, что его субстанция лишена активного начала, способности к движению, развитию, изменению. В значительной мере он был прав, поскольку в целом миропонимание Спинозы не выходило за рамки метафизических воззрений. Но голландский философ стоял на голову выше Гегеля своим учением о том, что природа не нуждается для своего возникновения и существования в потусторонней, чуждой ей силе, так как она первопричина самой себя. Гегель верно усмотрел в знаменитом спинозовском положении о causa sui (в переводе с лат. – «причина самого себя») плодотворный диалектический момент его концепции. Но что сделал сам Гегель? Хотя он и обосновал принцип диалектического развития, изменения как непреложный закон, которому подчиняется все существующее, – в этом обосновании великая и нетленная его заслуга, – все его попытки доказать приоритет духовного, идеального начала и на его основе разработать строгую монистическую концепцию оказались тщетными.

Гегель, столь нетерпимо относившийся к дуализму и упрекавший за это Канта, Фихте и других философов, при всей абсолютности своего идеализма или, вернее, именно вследствие этого не мог принципиально преодолеть дуализм. В его философии порождение природы и всего мира духовным началом происходит не менее сверхъестественным, таинственным образом, чем чудеса религиозные. Наука пошла другим путем. Природа существует независимо от какой бы то ни было духовной силы. Вместе с тем природа – это не неподвижная и неизменная субстанция, неспособная к развитию и творению все новых и более богатых форм. Гегель был глубоко прав, утверждая, что субстанцию нужно понимать как субъект – в том смысле, что она не пассивна, не неподвижна, а есть внутренний процесс, процесс самостановления. Это была великая истина, однако извращенная в духе идеализма.

3

Приступая к изложению своей логики, Гегель сразу определяет ее предмет как «царство чистой мысли». В написанной позже так называемой Малой логике, составляющей первый том «Энциклопедии философских наук», Гегель определяет логику как науку о «чистой идее», идее «в стихии чистого мышления», как науку об «идее в себе и для себя». Все эти определения понятны в свете изложенного выше исходного пункта, основы гегелевской философской системы. Идея, будучи одновременно субъектом и объектом всего развития, сначала выступает как таковая, в чистом виде, не обремененная ничем природным, никаким конечным духом, никакой чувственностью. Гегель следующими словами излагает эту особенность логической ступени идеи: «Это царство есть истина, какова она без покровов, в себе и для себя самой. Можно поэтому выразиться так: это содержание есть изображение бога, каков он в своей вечной сущности до сотворения природы и какого бы то ни было конечного духа»^[8].

Развитие логической идеи осуществляется в форме понятий, категорий. Последние представляют собой элементы, из которых развивается и развертывается вся логика. Это элементы чистой идеи, «идеи в себе», начальная ступень длительной и сложной работы абсолютного духа от неразвитого своего состояния до высшего, конечного пункта развития. В качестве таковых они не просто формы мышления, которым противостоит мир предметов, а и то и другое. Логика, по Гегелю, предполагает уже освобождение от противоположности между сознанием и его предметом. Снятие этой противоположности происходит в итоге длительного опыта духа. Этот «опыт духа» исследуется Гегелем в «Феноменологии духа», которая, таким образом, представляет собой подготовительную ступень к «Науке логики». Согласно этому «опыту», дух сбрасывает с себя одну за другой формы бытия, не соответствующие его сущности, пока, наконец, не возникает форма, в которой он осознает самого себя. Эта форма и есть понятие. «Дух, – говорит Гегель, – достиг чистой стихии своего наличного бытия – понятия»^[9]. В итоге по Гегелю получается, что все сущее есть понятие, а понятие есть «сущее в себе и для себя». С этого момента и начинается царство логики.

Великая заслуга гегелевской логики состоит в том, что она решительно выступила против понимания логических форм и законов мышления как чисто субъективных форм, как форм субъективного мышления, внешним образом накладываемых на объекты, предметы.

Гегель полагал, что те формы мышления, которые рассматриваются обычной, т. е. формальной логикой, также выражают отношения вещей. Однако формальная логика выражает их ограниченно, вследствие чего она при всей своей необходимости и полезности не может претендовать на роль высшей и истинной науки логики.

Преемники гегелевской «Науки логики» Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

УДК 1 (430) (091) «18»

А. С. Казеннов

Преемники гегелевской «Науки логики»

В статье рассмотрен сложный путь усвоения главного труда Гегеля «Науки логики» и развитие диалектики его идейными наследниками.

The article describes a complex way of mastering of the main Hegel’s work «Science of Logic» and the development of the dialectic by his ideological heirs.

Ключевые слова: метод, диалектика, бытие, познание, логика.

Key words: method, dialectic, being, knowledge, logic.

Гегель и преемники его философии

В 2010 г. во всем мире отмечают 240 лет со дня рождения одного из величайших мыслителей человечества — Георга Вильгельма Фридриха Гегеля (27 августа 1770 г.). В системе Гегеля философия завершила свое фундаментальное развитие. В гениальном труде «Наука логики» Гегель представил в развитой и систематизированной форме логический метод научного познания, основу которого заложил ещё Аристотель и который в разработке последнего служил человечеству почти без изменений почти свыше тысячи лет. Поэтому не будет удивительным, если диалектический метод научного исследования, разработанный Гегелем, не получит сколько-нибудь конкретного развития в течение ближайших нескольких столетий. Но его будут долго и последовательно изучать и его логическим законам следовать.

Можно сказать, что Гегель — это Аристотель современной эпохи. Как и Стагирит, Гегель был последним энциклопедистом своего времени. Нет ни одной отрасли философских знаний, в которой бы он не разработал целостной фундаментальной концепции. Будь то логика или эстетика, философия права или этика, философия истории или история философии — везде он оставил печать гениальности, всему дал целостную завершенную форму. Так что другой выдающийся немецкий мыслитель, Фридрих Энгельс, имел все основания сказать, спустя почти 50 лет после смерти Г егеля, что философия как всеобъемлющая наука завершила свое развитие и что от неё остались в качестве самостоятельных отраслей только логика и диалектика [5, с. 25]. Это знаменательная во всех отношениях характеристика современного Энгельсу этапа развития философии. И мы в целом с этой характеристикой согласны. Но, по Энгельсу, такая оценка философии возможна только при условии выяснения каждой отдельной наукой своего места «во всеобщей связи вещей и зна-

ний о вещах» [5, с. 25]. К сожалению, в полном объеме эта задача ещё далека от приемлемого решения. Поэтому перед современной философией стоит задача помочь наукам выяснить свое место в системе научного знания на основе совершенствования применения диалектической методологии.

Величайший авторитет Гегеля в философии практически никем из ученых и философов Х1Х-ХХ вв. не оспаривался. Была лишь поверхностная критика со стороны тех, кто, научившись у Гегеля, затем делал вид первооткрывателя логических опосредствований, сформулированных им в «Науке логики». Это тип беспомощных поверхностных критиканов, вроде Е. Дюринга или К. Поппера. Сразу после смерти Г егеля появились несколько школ его последователей: старогегельянцы, младогегельянцы, левые гегельянцы и др. Но кто же стал подлинным последователем Гегеля, его преемником в философском развитии? И в чем состояла суть развития его философии? Сегодня, спустя 180 лет после его смерти, хорошо видно, что пользуются его наследием все, но самостоятельного практического идейного течения под названием «гегелизм» не существует. Есть много его последователей, специалистов, изучающих его философию и пишущих о нем, созданы различные «общества Гегеля», целостного идейного движения на основе философской системы Гегеля как не было, так и нет. В то же время многие виднейшие ученые России и Запада изучали творчество Гегеля и признавали его существенное влияние на их мировоззрение. Некоторые, как например, выдающийся русский историк С.М. Соловьев, даже специально ездили в Германию для изучения концепции Гегеля. Другие, как А.И. Герцен, В.Г. Белинский, А.С. Хомяков,

Н.Г. Чернышевский, Б. Чичерин, И. Ильин, изучали «Науку логики» и считали его своим учителем в области метода. Что же касается философской системы Гегеля в целом и особенно её политико-правовой части, то она практически сразу вызвала отторжение даже у его приверженцев. Думается, что неприятие вызвано, помимо теоретической стороны дела, также противоречием между монархизмом Гегеля и ростом в XIX в. буржуазных антимонархических настроений.

Единственным преемником философии Гегеля, творчески подошедшим к философии великого классика и вполне принявшим его диалектику, остается марксизм, открыто провозгласивший связь с диалектической методологией Гегеля. Диалектика в марксизме справедливо называется «душой» всего идейного направления. Маркс и Энгельс не только защищали диалектику Гегеля от нападок и опошлений, но и использовали её как методологию в конкретных экономических, политических и философских исследованиях. В том числе они проводили и самостоятельные исследования логики и диалектики, как, например, Энгельс в «Диалектике природы» [6, с. 536-547]. Правда, законченной собственной работы по логике и диалектике они не создали. Но они радикально углубили понимание не только философских категорий, но и

понятий истории, экономики, политики и других наук. Во всех их работах виден глубокий диалектический подход к исследованию, а «Капитал» К. Маркса стал блестящим и единственным в своем роде приложением диалектики Гегеля к познанию социальных, прежде всего, экономических явлений.

Особенности усвоения и развития диалектического метода представляется интересным показать в ходе анализа творчества одного из двух основателей марксизма — Ф. Энгельса.

Тождество и различие условий жизни и творчества

Гегеля и Энгельса

Два великих мыслителя — Гегель (1770-1831) и Энгельс (1820-1895)

— жили в одну историческую эпоху, в эпоху окончательного крушения феодального устройства общества и государства. Их молодость и начало научной и практической деятельности приходятся на время буржуазных революций. И тот, и другой были учеными-энциклопедистами, людьми чрезвычайно широких и глубоких познаний во многих отраслях науки. Предметом их исследований были общие законы развития природы, общества и мышления, к явлениям окружающего мира они подходили как к постоянно развивающимся, находящимся в универсальном взаимодействии; для них не было тем, стоящих вне критического рассмотрения, всё исследовалось ими самостоятельно. Оба мыслителя разрабатывали всеобщий метод исследования — диалектический, причем Энгельс строго следовал логическим законам, сформулированным Гегелем, как с объективной, так и с субъективной стороны.

Однако следует видеть не только сходство, но и различия. Гегель вступал в жизнь во время Великой французской революции, которую горячо приветствовал вместе со своими друзьями — Гёльдерлином и Шеллингом — и сохранил симпатию к ней до смерти. В период, когда его родину, Германию, оккупировала французская армия во главе с Наполеоном, он увидел прогрессивный характер деятельности Наполеона. Гегель встретился с Наполеоном на улице и потом дал ему высочайшую в его понятиях оценку: «Это был мировой дух на коне». Энгельс начал свою практическую и научную деятельность также в период революции

— буржуазной 1848 г. Но это была не просто буржуазная революция в одной стране — в Германии, а революция общеевропейская, которая прокатилась освежающей грозой по старейшим феодальным монархиям Европы. Энгельс наблюдал не только расширение революции, но и её углубление за счет включения новой экономической и политической силы

— организованного в профсоюзы и даже в партии рабочего класса. А в 1871 г. он стал свидетелем первого крупного самостоятельного политического выступления пролетариата в форме Парижской коммуны. Поэтому его подход к изучению наук стал более радикальным и практически направленным. Кроме того, Энгельс работал в ситуации, ко-

гда на его глазах происходил значительный рывок в развитии науки. В зрелые годы он связал этот переворот в науке с тремя великими открытиями в естествознании: с открытием органической клетки (Т. Шванном и М. Шлейденом), способа происхождения видов животных посредством наследственности и приспособления (Чарльзом Дарвином) и закона превращения энергии (Р. Майером и Д. Джоулем). Более глубокое естественно-научное познание мира также давало основание для более глубоких и более истинных обобщений. Творчество Энгельса опиралось на проявившиеся к 1830-1840 годам плоды промышленной революции, проходившей сначала в Англии и Франции, а затем развернувшейся в Германии и во всем мире. Эта революция привела к невиданному ранее росту производительных сил общества за счет стремительного повышения производительности труда, к бурному росту рабочего класса как момента этих производительных сил, к повышению уровня грамотности и квалификации рабочих, к их большей организованности и к появлению новых форм рабочего движения, в том числе профсоюзов. Все это убеждало Энгельса в громадном значении практики в познании мира. И хотя уже Гегель понимал роль практики в процессе познания, у него сама практика носила скорее характер практики познания, практики духовной деятельности. Наконец, Энгельс вступил в жизнь в ситуации, когда было уже готово здание философской системы Гегеля с её гениальным основанием — «Наукой логики». Так что начавший смолоду изучать диалектику у гениального предшественника Энгельс сразу получил более глубокую методологическую подготовку, которая позволила ему уже в молодые годы сделать ряд важнейших наблюдений и написать несколько выдающихся произведений.

Уяснение Ф. Энгельсом диалектического метода познания

Понимание гегелевской диалектики было результатом долгого изучения Энгельсом сложностей «Науки логики». В юности Энгельс наблюдал, как дважды за короткое время философию Гегеля пытались опровергнуть. Поэтому Энгельс мог убедиться, с одной стороны, насколько логичной и органичной была система Гегеля, а с другой — несмотря на довольно юный возраст, смог понять, насколько фальшивой была попытка ниспровержения системы Гегеля. Он написал весьма остроумную статью с критикой Шеллинга, «философа во Христе». Это стимулировало Энгельса к более глубокому изучению методологии, и он стал специально подробно изучать философскую систему Гегеля, в том числе и «Науку логики». Вскоре Энгельс стал свидетелем другого отрицания Гегеля: на авансцену философии выдвинулся молодой Людвиг Фейербах. Фейербах верно увидел главную слабость гегелевской системы, да и всей немецкой классической философии — опору на идеализм, на религиозную традицию, неизбежно ограничивающую человеческое познание. Фейербах остроумно доказал, что не бог создал человека и

вдохнул в него разум, а человек создал богов по своему образу и подобию. Энгельс увлекся смелым для того времени подходом. Однако уже вскоре он осознал недостаток и слабость фейербаховской позиции. Она состояла в утрате диалектического метода, разработанного в «Науке логики», в возрождении метафизического подхода к предмету исследования, в неспособности видеть источник движения и развития явлений. Все это ещё более укрепляло его доверие к диалектике и убежденность в её истинном характере.

Тем не менее собственные исследования общества и общественных отношений, складывающихся в Англии середины XIX в., привели Энгельса к осознанию противоречия между истинным прогрессивным методом (диалектикой) и ограниченной системой философии Гегеля в целом, его реакционной социальной философией. В поисках разрешения этого противоречия Энгельс одновременно с Марксом пришел к отрицанию мировоззренческой основы философии Гегеля — религиозного идеализма и мистической «абсолютной идеи». Маркс и Энгельс пришли к отделению того ценного и всемирного, что имелось в системе Гегеля, от того ограниченно-немецкого и периферийного, чем она была переполнена; к отделению диалектики, изложенной в «Науке логики», от её натянутых приложений к отдельным наукам. При этом не отрицалось, что во всех науках Гегель сумел наметить руководящие линии исследований. Они прекрасно понимали, что другой, более развитой, философии и особенно другой диалектики просто нет. Поэтому они сохранили к Гегелю позитивное отношение и до конца жизни учились у него1.

Большую роль в освоении диалектики Энгельсом сыграл процесс подготовки и издания работы К. Маркса «К критике политической экономии» в 1858 г. Энгельс написал «Введение» к этой работе, где, помимо чисто экономической стороны дела, разъяснил читателям новизну метода Маркса.

«Маркс был и остается единственным человеком, который мог взять на себя труд высвободить из гегелевской логики то ядро, которое заключает в себе действительные открытия Гегеля в этой области, и восстановить диалектический метод, освобожденный от его идеалистических оболочек, в том простом виде, в котором он и становится единственно правильной формой развития мыслей. Выработку метода, который лежит в основе марксовой критики политической экономии, мы считаем результатом, который по своему значению едва ли уступает материалистическому основному воззрению» [7, с. 235].

1 В 1858-1859 гг. Марксом была предпринята попытка концентрированного изложения «Науки логики». Но позднее он от неё отказался, осознав, что сложные законченные вещи органично сократить невозможно, а сокращать механически вредно [2, с. 60-63].

Несмотря на столь высокую оценку, следует сделать вывод, что предложенный Марксом метод не заменил метода «Науки логики», Маркс лишь, как весьма осторожно выразился Энгельс, «мог взять на себя» труд его разработать. Из марксова описания метода в этой работе следует, что он разработал не всеобщий диалектический метод, а метод конкретной науки, точнее — адаптировал всеобщий диалектический метод к материалу конкретной науки, дал образец того, как нужно использовать этот метод в исследовании экономических процессов. К. Маркс заменил не сам всеобщий метод Гегеля, а его идеалистическое основание, заменил идеалистическое понимание места и роли метода в мировоззрении на понимание диалектического метода материалистически, в составе материалистического мировоззрения. Тем самым он дал методу вполне научную основу. Или, как говорил В.И. Ленин, прочитал и истолковал гегелевский метод материалистически. Само же содержание и логическое движение категорий диалектики осталось тем же самым, что и у Гегеля. Основание, конечно, влияет на обоснованное, но последнее имеет и самостоятельное значимое существование. Всеобщие категории сняты во всех понятиях частных наук. Но они только сняты… А этого для всеобщего метода мало. Он должен быть представлен и в самостоятельном, чистом виде. В других науках категории диалектики незримо присутствуют как общее условие понимания объектов исследования. Но сами категории и их особая взаимосвязь должны иметь и самостоятельное выражение. Такое выражение они имеют до сих пор только в «Науке логики»1.

По-видимому, Энгельс осознал главное: дело не в уяснении смысла, не в общем представлении о порядке следования категорий, не в запоминании определений, не во взаимных простых отношениях категорий, а в самих логических переходах от одной категории к другой, во взаимной рефлексии категорий сущности, в уяснении опосредствования категорий. Дело в самой системе опосредствования одних категорий другими и целым, в котором они рассматриваются. Ведь для непосредственного интеллектуального созерцания здесь и теперь эти категории уже подготовлены предыдущим развитием философии, опосредствованы трудной историей философии. Можно согласиться с В.И. Лениным, который еще в начале ХХ в. писал:

«Гегелевскую диалектику как самое всестороннее, богатое содержанием и глубокое учение о развитии Маркс и Энгельс считали величайшим приобретением немецкой классической философии. Всякую иную формулировку принципа развития, эволюции, они считали односторонней, бедной содержанием» [4, с. 53].

1 Думается, что постановка вопроса о сокращенном изложении «Науки логики» не имеет перспективы, поскольку была реализована самим Гегелем в так называемой «Малой логике» — кратком конспекте «Науки логики» для студентов и в «Философской пропедевтике» — еще более краткий конспект для гимназистов.

Таким образом, Маркс и Энгельс в целом ряде своих произведений, прежде всего Маркс в «Капитале», Энгельс в «Диалектике природы», только последовательно применяют диалектический метод исследования к конкретным отраслям знаний о природе и обществе.

Развитие Ф. Энгельсом диалектического метода познания

Главным в развитии диалектики марксизмом явилось то, что она была соединена с материализмом. Это привело к созданию нового целостного диалектико-материалистического мировоззрения. Оно позволило правильно определить место диалектики в системе научного знания и роль в научном познании, её взаимодействие с практикой как источником, критерием истины и целью познания. Это новое понимание диалектики Гегеля марксизм распространил на все сферы деятельности: не только на научные исследования, но и на практику, в том числе на практику политической борьбы. Именно в этом и заключалось развитие диалектики Гегеля.

Думается, не случайно именно Энгельс уделял непосредственное внимание разработке диалектики и готовил фундаментальный труд о ней. Понимая, что философия природы и общества оказались у Гегеля значительно слабее и консервативнее метода, свои исследования Энгельс вел в двух направлениях: в направлении диалектического исследования природы и в направлении исследования общества. Первое осталось незаконченным: слишком велика была задача. Тем не менее, опираясь на результаты этих исследований, представленных прежде всего в незавершенных подготовительных материалах, получивших название «Диалектика природы», последователи Энгельса разработали стройную систему диалектических взглядов на природу — диалектический материализм. Второе направление, будучи связано с идейной и политической борьбой, разрабатывалось значительно интенсивней. Оно получило название «исторический материализм». Образцом применения диалектики и материализма к решению проблемам общества можно считать выдающееся произведение Энгельса «Анти-Дюринг».

Но Энгельс разрабатывал и собственно проблемы диалектики. Наиболее известна формулировка им так называемых трех законов диалектики: закона единства и борьбы противоположностей, закона перехода количественных изменений в качественные и закона отрицания отрицания. Однако сам Энгельс не утверждал, что законы исчерпываются тремя названными, такова была логика полемики с Дюрингом, особо их выделившим. В данном контексте каждая диалектическая категория представляет собой некоторого рода закон — постоянно, периодически воспроизводящуюся в явлении сущность, устойчивое в существовании, спокойное в явлении. Поэтому изучать нужно не только эти три закона, а все категории диалектики и особенно переходы между ними, их взаимодействия.

Подобная ситуация сложилась в другое время с выделением так называемых «основных черт» диалектики в известном параграфе «О диалектическом и историческом материализме» знаменитого «Краткого курса истории ВКП(б)». Этих «черт» было выделено четыре [1, с. 101— 104]. Такое понимание диалектики привело к тому, что вместо целостной диалектической логики начали изучать только «четыре основные черты». Оправданием такому подходу, ставшему источником догматизации марксизма, может быть лишь историческая ситуация, в которой неграмотные массы остро нуждались в знаниях.

В этом отношении меньше оправданий у сотрудников Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, допустивших грубые ошибки при переводе отдельных диалектических понятий из произведений классиков. Например, Энгельс в «Анти-Дюринге» пишет: «…alle die

Gegenstande, um die es sich handelt, — sind, еxistiren» [8, s. 40]. В русском переводе это звучит так: «.все предметы, о которых идет речь, суть (курсив переводчика — А.К.), существуют» [5, с. 42]. Заметим, что термин «суть» в переводе специально выделен как нечто важное. Однако такой перевод представляется неверным. В немецком языке для термина «суть» имеется специальный термин «die Sache» — дело, суть дела1. Употребленный в данном случае Энгельсом глагол «sind» следует перевести глаголом «быть», т. е. иметь бытие. Таким образом, более точным переводом будет: «.все предметы, о которых идет речь, есть, существуют». Такой перевод полнее раскрывает мысль Энгельса, подчеркивавшего, что речь идет именно о «бытии2 и только о бытии» (курсив Ф. Энгельса — А.К.) [5, с. 42].

Развитие Энгельсом диалектики состояло также в том, что он указал на её историческую ограниченность и указал перспективу её развития. В «Диалектике природы» он писал: «Гегелевская диалектика так относится к рациональной диалектике, как теория теплорода к механической теории теплоты.» [6, с. 372]. Перспективу развития диалектики он видел в создании целостной материалистической теории развития, основы которой они с Марксом заложили в своих главных произведениях. Энгельс указывал на связь объективного движения, развития с отражением развития в головах субъектов познания. Энгельс весьма глубоко исследовал категории сущности — тождество и различие, случайность и необходимость, противоречие и т. д. Интересно высказывался Энгельс о категории взаимодействия. Он писал:

«Взаимодействие — вот первое что выступает перед нами, когда мы рассматриваем движущуюся материю в целом с точки зрения теперешнего естествознания. взаимодействие является истинной causa finalis вещей. Мы не можем пойти дальше познания этого взаимодействия именно потому, что позади его нечего больше познавать» [6, с. 546].

1 Например, «Die Sache selbst» — сама суть дела, как пишет Гегель в «Феноменологии духа» [9, s. 285].

2 О термине «бытие» подробнее см.: Казеннов А.С. Бытие: категория и слово [3].

Как известно, категорией взаимодействия заканчивается учение об объективной логике в «Науке логики». За «взаимодействием», как его основа, у Г егеля следует «понятие», учение о понятии. Энгельс же говорит, по сути дела, что здесь познание пришло к понятию «материя». Материя, таким образом, есть у него основание взаимодействия, а изучение взаимодействия форм движения материи дает нам «самое материю». Поэтому дальше в познании идти некуда.Разе только к богу. Энгельс, собственно, поставил здесь вопрос об отношении логики к теории познания, об отношении диалектики к теории познания, объясняющей взаимоотношения материи и познания. В этом случае вновь встает вопрос: как взаимодействует материя с сознанием, как сознание познает мир? Проблема весьма сложная и требует дальнейших исследований.

Наконец, Энгельс более просто излагает некоторые аспекты так называемой субъективной диалектики. Это он делает в отрывке «О классификации суждений». Здесь он снимает некоторые мистификации гегелевской концепции суждений и набрасывает свою простую схему развития и углубления суждений. Но эта схема не заменяет и, тем более, не отменяет необходимости изучения цельной концепции понятия и суждения в «Науке логики» Г егеля.

Таким образом, преемственная связь гегелевской «Науки логики» и марксизма представляется довольно очевидной. Других самостоятельных преемников и продолжателей дела Гегеля в общем-то не было. Но и сам процесс преемственности затянулся на довольно длительное время, поскольку овладение диалектикой — не простое дело даже для таких титанов мысли, каким был Ф. Энгельс.

Список литературы

1. История Всесоюзной коммунистической партии большевиков. Краткий курс. — М., 1938.

2. Казеннов А.С. О системах диалектики / Профессиональное образование: социально-культурные аспекты: материалы междунар. науч. конф. Санкт-Петербург 20-21 апреля 2010 г. — СПб., 2010.

3. Казеннов А.С. Бытие: категория и слово // Вестн. Лен. гос. ун-та им. А.С. Пушкина. Науч. журн. Сер. Философия. — СПб., 2010. — №2. — Т.2.

4. Ленин В.И. Карл Маркс. Полн. собр. соч. Т. 26. — М., 1964.

5. Энгельс Ф. Анти-Дюринг // К.Маркс, Ф.Энгельс. Собр. соч. Т.20. — М., 1959.

6. Энгельс Ф. Диалектика природы // К.Маркс, Ф.Энгельс. Собр. соч. Т.20. — М., 1959.

7. Энгельс Ф. Карл Маркс. К критике политической экономии // К. Маркс, Ф. Энгельс. Собр. соч. Т.13.- М., 1959.

8. Engels Fridrich. Herrn Eugen Duhrings umwalzung der Wissenschaft // Karl Marks, Fridrich Engels werke. Band 20. — Berlin: Dietz Verlag, 1962.

9. Hegel G.W.F. Phanomenologie des Geistes. — Berlin: Akademie — Verlag , 1971.

Наука логики. В 3 т. Гегель Г.В.Ф.

Комплект «Наука логики» состоит из трех книг: «Наука логики. Объективная логика. Учение о бытии. Книга 1.» В настоящее издание вошла одна из вершин мировой философской мысли «Наука логики» Гегеля, созданная в 1812—1816 гг. и представляющая собой развернутое изложение гегелевских диалектических воззрений. В данном томе представлена книга 1 из раздела «Объективная логика «, посвященная гегелевскому учению о бытии. В книге раскрывается диалектическая триада Гегеля «бытие—ничто—становление «, описывается гегелевское представление о конечном и бесконечном, воспроизводится полемика Гегеля с кантовской «Критикой чистого разума». Для специалистов-философов и всех интересующихся проблемами развития философской мысли и немецкой философией. «Наука логики. Объективная логика. Учение о сущности. Книга 2.» В настоящее издание вошла одна из вершин мировой философской мысли «Наука логики» Гегеля, созданная в 1812—1816 гг. и представляющая собой развернутое изложение гегелевских диалектических воззрений. В данном томе представлена книга 2 из раздела «Объективная логика», посвященная гегелевскому учению о сущности. Книга формулирует главный принцип диалектики Гегеля, в котором фактором развития всего сущего становится столкновение противоречий. Для специалистов-философов и всех интересующихся проблемами развития философской мысли и немецкой философией. «Наука логики. Объективная логика, или учение о понятии. Книга 3.» В настоящее издание вошла одна из вершин мировой философской мысли «Наука логики» Гегеля, созданная в 1812-1816 гг. и представляющая собой развернутое изложение гегелевских диалектических воззрений. В данном томе представлена книга 3 из раздела «Субъективная логика», посвященная гегелевскому учению о понятии. В этом разделе рассматривается диалектика основных форм мышления — понятия, суждения и умозаключения, а также корреляция единичного, особенного и всеобщего (с дифференциацией двух его видов — абстрактного и конкретного как «единства многообразного»). Для специалистов-философов и всех интересующихся проблемами развития философской мысли и немецкой философией.

Структура «науки логики» Гегеля

Определение 1

«Наука логики» — это один из трудов Гегеля , который является основанием для всей его философской традиции. Работа являет собою изложение нужного движения мышления в чистых категориях мысли – Абсолютная идея.

Общее понятие логики у Гегеля

Гегель утверждает, что логика являет собою особую форму, которую наука принимает в процессе человеческого мышления. Он считал, что в таком виде, в котором существовала наука о мышлении до возникновения «Науки логики», данная наука о мышлении нуждалась в радикальном и полном переосмыслении.

Гегель полагал, что цель данной дисциплины заключалась в том, чтобы постулировать тотальное разделение между формами познания и содержанием познания, что до этого момента просто не было возможным в контексте существующих философских систем. Такой неустранимый разрыв между формой и содержанием познания, который существовал в научном дискурсе до возникновения «Науки логики», по мнению философа, был остатком феноменологического, обыденного и нефилософского типа мышления.

Готовые работы на аналогичную тему

Основные разделы «логики Гегеля»

Гегель вывел новую систему построения Логики. Так, она должна состоять из трех частей. В первой части рассматривается объективная логика, основу которой будет составлять учение о бытии. Во второй части также рассматривается объективная логика, основу которой составляет учение о сущности. Третьим разделом будет служить субъективная логика, в которой будет рассматриваться учение о понятии.

Таким образом, Гегель формирует совершенно новый взгляд на данную научную дисциплину, так как выделяет такие ее стороны, которые не рассматривались ранее и никогда даже не брались во внимание.

Замечание 1

Важно отметить, что логика Гегеля близко соприкасается с его основной теорией и концепцией Абсолютной идеи и Абсолютного духа.

Подлинная логика

Если же философия природы и философия духа являют собою движение абсолютной идеи в ее инобытии, что заключается в формах движения сознания и природы, то в логике абсолютная идея будет располагаться непосредственно внутри себя самой в стихии собственной чистоты.

Кроме того, царство чистой мысли является царством истины, какова она есть в отсутствие пороков, для себя самой и в себе самой. В таком смысле наука логики является изложением Абсолютной идеи Гегеля в ее нужном раскрытии.

Замечание 2

Важно заметить очень значимый факт. Гегель не является категорическим философом, вследствие чего он не опровергает официальную и формальную логику. Он просто разрывает понимание логического уровня до спекулятивного уровня.

По Гегелю, формальная логика не оправдывает себя и не является полноценной, рассудочной и подлинной формой выражения логики как идеи жизни и рационального познания. Лишь спекулятивная форма, в которой формальная логическая составная преодолевается посредством диалектики, может являться подлинной и истинной логикой.

Таким образом, Гегель дает нам понять, что предыдущая система науки логики была несколько не доработана, вследствие чего она обладает явными недостатками и пробелами в сфере рационального и правильного человеческого восприятия и формирования целостной картины мира.

Замечание 3

Следует заметить, что гегелевское понятие «абсолютного» является уникальным по своей сущности, но оно соприкасается со многими предшествующими философскими традициями начиная с эпохи Античности и мира «идей» Платона. Посредством логики Гегель пытается продвинуть вперед свою идею Абсолютного духа и разума.

Наука логики Георга Вильгельма Фридриха Гегеля

Мне гораздо удобнее называть это моей «попыткой» Гегелевской «Наукой логики», а не моим прочтением ее. Гегель всегда был одним из тех философов, о которых я скорее читал * о *, чем читал на самом деле — в любом случае, было очень интересно наблюдать, как многие элементы современной мысли выходят на поверхность, пытаясь понять смысл Великой логики. Это действительно фундаментальная работа. Одно только это было стоящим опытом, даже несмотря на то, что половину времени у меня в голове был запор.

Из того, что я понял, логика пытается освободить мысль от ограничений догматизма, который настаивает на том, чтобы мы придерживались конкретных принципов (или имитировали «естественные» процессы), чтобы правильно мыслить. Что такое Логика *, — это не столько урок диалектики или свод правил для анализа аргументов … еще меньше она дает руководство для жизни или выполнения созерцания. Это, скорее, книга, которая дает читателю представление о том, как правильно рассматривать внутреннее («внутреннее» — очень важное слово) движение мысли по мере изменения мира.Логика — это «сверхъестественный элемент», пронизывающий все естественное поведение человека. Это похоже на метафизику, но отличается постольку, поскольку логика не принимает свои категории как должное. Таким образом, логика должна быть тем, что предшествует самой науке. Это требует определения того, чем логика Гегеля отличается от популярного понимания того, что такое логика, или того, как другие работы понимали логику.

Попытки определения логики до Гегеля основывались на вере в существование разделения между содержанием знания и его формой истины.Другими словами, материальный мир существовал сам по себе вне мышления. Следовательно, мышление в этом смысле несовершенно в том смысле, что оно представляет собой пустую спекуляцию без извлечения из этого таинственного номинального физического мира — в этой иллюстрации мышление таким образом наполняется нектаром материального мира, производя «знание». Это предполагает, что материальный объект является завершенным в своей действительности, самодостаточным. Если это напоминает вам Канта, вы были бы правы — Гегель дает обильные ссылки на Канта, некоторые лестные, многие не очень лестные, давая понять, что, хотя он не очень уважает антиномии чистого разума Канта, его исследование о необходимости противоречия в мышлении достойно восхищения, даже если, столкнувшись с антиномией, Кант должен направить читателя в обнесенный стеной сад веры, а не к созерцанию абсолютной идеи.В сноске Гегель называет этот основной аспект философии Канта «подушкой для интеллектуальной праздности, которая утешается тем фактом, что все уже доказано и установлено», не оставляя нам ничего, кроме (непроверенных) категорий понимания против мира, который мы должны прошу понять.

Логика, таким образом, представляет собой трактат против любых притязаний на Истину, предоставляемых предпосылками, основанными на простом аналитическом «А = Самоидентичность». Я бы сказал, что трудно найти более центральный элемент в проекте Гегеля.Гегель настаивает на том, что такая самоидентификация порождает бессмысленные тавтологии … что любая философия самотождественности должна опираться на эти бессмысленные тавтологии. Их чрезмерная опора на бытие (как ископаемую категорию) — вот что приводит к его бессмысленности. Напротив, противоречие — вот что является неотъемлемой частью идентичности. Бывшая идентичность «А = А» является аналитикой идентичности, которая, будучи просто «правильной», не может нести Истину. Скорее, это может быть сделано только с помощью * синтетической * идентичности, которая рассматривает противоречие как неотъемлемую часть самодвижущейся активности идентичности и различия.Гегель снова и снова упоминает, что Платон и Сократ вели войну против тех, кто строил свои аргументы на чисто выдвинутых основаниях. Вместо этого Платон выступал за исследование идеи или факта в ее концепции. Таким образом, реальная основа признается положенной, тем самым возвращая землю… самой себе… поскольку основание увековечивается «безразличием своего содержания».

Вопреки этому самоуспокоенности Гегель призывает нас научиться освобождаться от страха перед естественным объектом, определяемым в терминах его основания… или освобождать себя с точки зрения, которую можно резюмировать как «истина — это согласие мыслей». с предметом », простая« правильность », которая порождает дисбаланс, излишне подчеркивающий полноту внешнего для нас мира.Гегель называет это «обычным феноменальным сознанием», но его также можно назвать пониманием (устойчивая система частей по отношению к синхронному целому), отделенная от знания. Проблема заключается в том, что обычное феноменальное сознание воспринимает понимание как синоним самого разума … далее следует неправильное понимание задачи самого разума, принимая ограничения понимания (поскольку все понимаемые сущности содержат непризнанную / неучтенную обратную сторону) как ограничения самого разума.Тогда знание превращается в простое мнение. И снова, подобно войне, которую Платон вел против софистов, это попадание в ловушку чисто субъективного мнения — это именно то, с чем пытается бороться Гегель.

«Ибо софистика — это аргументация, производная от базового предположения, опрометчиво принятого без критики; но мы называем диалектикой высшее рациональное движение, в котором все это, бытие и ничто, кажущиеся совершенно разделенными, переходят друг в друга сами по себе в силу того, что они есть, и предпосылка снимает себя. Это диалектическая имманентная природа бытия. и нечего самим проявлять свое единство, которое становится, как их истина.

Этот «переход» представляет собой взаимодействие между категориями понимания, обычно считающимися фиксированными, что в конечном итоге приводит к коллапсу самих этих категорий в результате их собственного * внутреннего * саморазвития. В центре этого саморазвития находится «сияние отражения», которое понимает субъект как реализацию сказуемого, что является другим способом сказать, что субъект в реальном смысле * определяет * сказуемое, тем самым изменяя его в своей реализации. своим непосредственным категорическим безразличием.Отражение — это отношение, которое связывает абсолют внутреннего (бытия) или внешнего (сущности) как внешнего по отношению к нему в формальных моментах действительности, возможности и необходимости.

Движущая сила между основными категориями бытия и ничто, в решающей степени, становится становлением. Это означает, что бытие и ничто не имеют исключительных отношений друг с другом, но обусловлены друг другом таким образом, что они зависят друг от друга в равновесии возникновения и прекращения существования, как становления. собирает себя в то, что Гегель называет «неподвижным единством».Гегель говорит, что

«[…] становление есть исчезновение бытия и ничто вообще; но в то же время это основывается на их различии. Следовательно, он противоречит сам по себе, потому что то, что он объединяет внутри себя, является самопротивоположным; но такой союз саморазрушается ».

Очень значительный отрывок, мягко говоря. Становление тогда определяется как переход к единству бытия и ничто, придание ему формы. Это непосредственное единство «формы» и есть то, что Гегель называет «существованием».«Существование — это момент внутри бытия и небытия, который приводит к« определенности »или качествам, составляющим реальность. Реальность (что-то вроде «реальности», а не «реального») — это определенность, которая скрывает первичное отрицание бытия и небытия. Таким образом, качества, составляющие эту реальность, сохраняются * только в конфликте. *

Это противоречие (в основе, противоречие между бытием и ничем, реализованным в становлении, или устойчивыми категориями, реализуемыми в движении, и наоборот) имеет важные последствия. — каждая определенность состоит из двух моментов: бытия для себя и бытия для другого.Следовательно, его простая идентичность зависит от того, существует ли он для другого.

«Когда реальность, взятая в смысле определенного качества, как в указанном определении Бога, нарушает свою определенность, она перестает быть реальностью, становится абстрактным существом; Бог как чистая реальность во всех реальностях или как сумма всех реальностей — это один и тот же пустой абсолют, лишенный определения и содержания, и все это одно ».

Эти отрывки показались мне похожими на те, что можно найти в «Феноменологии», где самосознание связано с признанием другого как себя… нашего бытия для других.Это внутреннее противоречие внутри индивида, не являющееся * просто * противоречием. Внутренний коллапс конечного — это не просто коллапс, а разрешение противоречия, которое только через гибель погибает, погибает само. Я не могу не думать о Лакане и раздельном предмете. Мы идентичны себе только через соединение с самими собой. Таким образом, единство с чем-то «с самим собой, бытие-для-другого тождественно со своим in-itelf; бытие-for-other — это это в чем-то».Таким образом, определенность, отраженная в себе, снова является простым существованием и, следовательно, качеством — определением ».

« Такой другой, который является другим по своему собственному определению, есть * физическая природа *; природа — это * другой дух * ; это, его определение, сначала является простой относительностью, выражающей не качество самой природы, а только ссылку, внешнюю по отношению к ней. Сама по себе качество природы как раз в том, чтобы быть другим внутри, тем, что * существует-вне-себя * (в определениях пространства, времени, материи.) »

и…

« Соответственно, логику следует понимать как систему чистого разума, как царство чистого мышления. Это царство является раскрытой истиной, истиной как таковой в себе и для себя. что это содержание является проявлением Бога в его вечной сущности до сотворения природы и конечного духа «.

Итак, дух — это движение мысли внутри конечного, хотя конечное, как это ни парадоксально, не является недостаточным по сравнению с бесконечным… определение определяет конечное. Хотя нельзя сказать, что только конечное строго «существует», конечное проходит над бесконечным, проявляясь как внешность, создавая пустоту за пределами конечного. В этом случае возникает «предел», однако движение предела можно определить как «противоречие, которое выводит конечное за пределы самого себя». Это проиллюстрировано как точка, которая сама есть становление линии, становление плоскости, становление всего пространства. Задним числом точка всегда определялась линией, так как линия всегда была определена плоскостью, а план — в пределах всего пространства.Это устанавливает исходные элементы и принципы, составляющие «предел», имманентный чему-либо. Мы приходим к пониманию * высшего * принципа, который включает в себя точку, линию и место… «пространство»… который отвечает за непрерывное функционирование всех элементов внутри себя. В этом движении, где один принцип содержит движение своего нарушения внутри себя, означает, что ничто иное, как час рождения таких конечных вещей, также является часом их смерти. Другими словами, «[…] причина не просто имеет следствие, но в следствии ссылается как на причину, возвращающуюся к самой себе.»

Таким образом, дух — это прерывание исходного принципа. В этом смысле логика — это движение, которое, будучи бесконечным и конечным, предикатом и субъектом, имеет смысл только по отношению к одному и другому и, следовательно, находит взаимообмен. При определении друг с другом положения координат понимания обнаруживаются как простые моменты в движении духа. Отражение приносит в свет сияние абсолюта как тождественного постулирования самого себя.Следовательно, сущностное отношение является выражением целого и частей, которые взаимно влияют друг на друга. И целое, и части претендуют на независимость, но в результате отражения выясняется, что они имеют равное существование друг в друге. Вкратце, это не что иное, как утверждение, что сумма частей * просто * равна целому, но при этом как меньше (в том смысле, что они находят свое существование в целом), так и больше (в том смысле, что они завершают само целое) целое.Точно так же общее целое * просто * равно сумме частей, но одновременно меньше (в том смысле, что для его реализации требуются части) и больше, чем (в том смысле, что части стремятся к единству). в целом, чтобы реализовать их выражение) части. Ни один из них не может существовать самостоятельно и, таким образом, стремится к бесконечному прогрессу из-за неспособности собрать воедино точное соответствие целого и частей — решение, которое принимает форму «отрицательного единства», определенного Гегелем. как сила.Сила — это активное, самодвижущееся противоречие, коренящееся в целом, и отношение частей к самим себе, поскольку самоотверженное отрицательное единство раскрывает конкретное как лишь мимолетный момент… или что-то в этом роде. Постулирование другим и собственное становление — одно и то же.

Таким образом, размышляя над этими моментами, то, что мы считаем «бесконечным» в нашем ограниченном понимании, часто обнаруживается как ограниченное в себе, или то, что Гегель называет «плохой бесконечностью». Плохую бесконечность проще всего определить как бесконечность, которая ограничена областью понимания.Он функционирует как своего рода поперечный разрез понимания, если я могу использовать грубый образ. Плохая бесконечность настаивает на разделении бесконечного и конечного на две разные сферы. Только плохая бесконечность — это своего рода недостижимое за гранью. С другой стороны, самоснижение конечного и бесконечного в одном процессе есть «истинная бесконечность». Истинная бесконечность разума утверждает свое существование через опускание до конечного и увековечение движения «движения» через возвышение его (конечного) принципа.Истинная бесконечность позволяет духу возвыситься до «света своего мышления, своей универсальности, своей свободы». Это «бесконечность разума», включенная в логику.

«Плохая бесконечность — это то же самое, что и должно быть вечное, это действительно отрицание конечного, но на самом деле оно не может освободиться от него». Таким образом, плохая бесконечность есть не что иное, как бесконечное конечное, как возвышение принципа конечного, которое обнажает конечность бесконечного. Этого он достигает через самоотнесение.Это качество бесконечности как перехода можно назвать «идеальностью».

Идеальность — это процесс становления, качество бесконечности. Это важная часть книги, поскольку она направлена ​​на дальнейшее определение того, что Гегель считает идеалистическим проектом в философии … идеализм философии состоит ни в чем другом, кроме как в признании того, что конечное на самом деле не существует. Это связано с внутренними противоречиями, связанными с Бытием / Ничто. Дело не в том, что единство и разделение (бытие и ничто) «одинаково верны или неверны», но в том, что единство и разделение являются моментами идеальности внутри одного и другого.Каждый, отрицая друг друга, получает подтверждение друг друга.

«Поскольку каждый момент показывает на самом деле, что он имеет в себе свою противоположность, и что в этой противоположности он воссоединяется с самим собой, утвердительная истина в этом внутренне самодвижущемся единстве, сцеплении вместе обеих мыслей, их бесконечность — ссылка на себя, которая не непосредственна, а бесконечна ».

[…]

«То, что не существует, и бесконечное, которое заранее является бесконечным, и только потом обнаруживает необходимость стать конечным, идти вперед в конечное, бесконечное для себя так же конечно, как конечное. бесконечно.

Дело не в том, что Абсолютно бесконечное выявляет противоречия внутри конечного — конечное, обернутое в бесконечное, также определяет бесконечное. Следовательно, любой взгляд, который поддерживает интегральную разделимость конечного и бесконечного, лишен истины и является простой софистикой, поскольку не учитывает становление. Простая непосредственность существующего детерминированного момента противостоит таковой пустоты, «абстрактной самореферентности отрицания», стоящей вне одного как существующего.В становлении участвует движение моментов, которое подталкивает мой дух притяжения и отталкивания.

Итак, вот моя большая ставка — что именно благодаря постулированию концепции, которая действительно ощутимо участвует в Абсолюте (который не является какой-то «внешней» концепцией, но всегда присутствует в реальности), субъект однажды преодолевает его отделение от объекта … что движение становления должно привести к этому преодолению. Таким образом, истинная свобода мысли — это способность работать над этим преодолением.Таким образом, свобода — это не настаивание на практических свободах, а ассимиляция частностей и целого для создания совершенной справедливости (?). Хорошо, я * может * проецировать здесь свои собственные чувства, но я действительно думаю, что это важный аспект того, что здесь пытается сделать Гегель. Однако я готов ошибиться в этом вопросе.

Интересно отметить, что эта свобода состоит не только в том, чтобы просто отвязать себя от антагонистического отношения к объекту… это также включает в себя отделение себя от самих себя как субъектов.Как ни странно, этого недостаточно, чтобы провозгласить «Бог мертв», чтобы определить вашу собственную свободу. Вы также должны объявить о смерти Человека.

Ну, бла-бла-бла, считайте меня запутавшимся, тем не менее. Я действительно старался изо всех сил. Почему я называю это чтение «попыткой»? Потому что там были большие части, которые я просмотрел (части о количестве и кванте… кхм…), большие части, которые я прочитал и не понял… и все же большие части, которые я не потрудился * попытаться * понять. Для меня было бы невозможно сказать, что это была не очень интересная книга, на самом деле я могу признать ее основой современной мысли.НЕВОЗМОЖНО не делать этого. Но, черт возьми, «очки» за стиль.

Содержание Гегелевской науки логики

---

Предисловие к первому изданию
Предисловие ко второму изданию

Введение: Общее понятие логики
Введение: Общее разделение логики

---

С чего должна начинаться наука?
Общий отдел бытия

Глава 1 Бытие

Существо

B ничего
C Становление

1.Единство бытия и ничто
2. Моменты становления: возникновение и прекращение существования
3. Снятие становления

Глава 2 Решительное существо

Решительное Существо как таковое

(а) Определенное бытие в целом
(б) Качество
(в) Что-то

B Конечность

(a) Что-то и другое
(b) Определение, конституция и предел
(c) Конечность

[a] Непосредственность конечности
[b] Ограничение и обязанность
[c] Переход конечного в бесконечное

C бесконечности

(а) Бесконечное вообще
(б) Чередование определения конечного и бесконечного
(в) Утверждающая бесконечность

Переход

Глава 3 Бытие для себя

Существо для себя как таковое

(a) Определенное бытие и Бытие для себя
(b) Бытие для одного
(c) Единственный

B Один и многие

(а) Один в себе
(б) Один и пустота
(в) Многие — Отталкивание

C Отталкивание и притяжение

(а) Исключение Единого
(б) Единственного притяжения
(в) Связь отталкивания и притяжения

Глава 1 Кол-во

Чистое количество

B Непрерывная и дискретная величина
C Ограничение количества

Глава 2 Quantum

Номер

Б. Экстенсивный и интенсивный Quantum

(а) Их различие
(б) Тождество обширной и интенсивной величины
(в) Изменение кванта

C Количественная бесконечность

(а) Его понятие
(б) Качественный бесконечный прогресс
(в) Бесконечность кванта

Глава 3 Количественная связь или количественное отношение

A Прямое соотношение

B Обратное соотношение
C Соотношение мощностей

Раздел третий: Мера

Глава 1 Конкретное количество

Особый квант

B Определение меры

(a) Правило
(b) Определение меры
(c) Отношение двух сторон как качеств

C Бытие для себя в Мере

Глава 2 Реальная мера

Отношение самоподдерживающихся мер

(a) Комбинация двух показателей
(b) Измерение ряда отношений показателей
(c) Избирательное сродство

B Отношения между узловой линией измерения

C Безмерный

Глава 3 Становление сущности

Абсолютное безразличие

B Безразличие как обратное соотношение его факторов
C Переход в сущность

---

Иллюзорное Существо Глава 1 [Внешность]

A Важное и несущественное

B Иллюзорное Существо
C Отражение

(а) Предполагаемое отражение
(б) Внешнее отражение
(в) Определение отражения

Глава 2 Определение отражения

Идентичность

B Разница

(а) Абсолютная разница
(б) Разнообразие
(в) Противостояние

C Противоречие

Глава 3 Земля

Абсолютная земля

(а) Форма и сущность
(б) Форма и материя
(в) Форма и содержание

B Определенная земля

(a) Формальная земля
(b) Реальная земля
(c) Полная земля

C Состояние

(a) Относительно безусловный
(b) Абсолютно безусловный
(c) Возникновение факта в существование

Глава 1 Существование

Вещь и ее свойства

(а) Вещь в себе и существование
(б) Собственность
(в) Взаимное действие вещей

B Конституция Вещей вне вопросов

C Роспуск Вещи

Глава 2 Внешний вид

А Закон появления

B Мир явлений и мир в себе
C Исчезновение внешнего вида

Глава 3 Существенное отношение

Отношение целого и частей

B Отношение силы и ее выражения

(а) Обусловленность силы
(б) Требование силы
(в) Бесконечность силы

C Связь внешнего и внутреннего

Глава 1 Абсолют

A Экспозиция Абсолюта

B Абсолютный атрибут
C Режим Абсолюта

Глава 2 Актуальность

Случайность или формальная актуальность, возможность и необходимость

Б. Относительная необходимость или реальная актуальность, возможность и необходимость
C Абсолютная необходимость

Глава 3 Абсолютное отношение

Отношение существенности

B Связь причинности

(a) Формальная причинность
(b) Определенная связь причинности
(c) Действие и реакция

C Взаимность

---

Предисловие
Общее понятие
Подразделение

Глава 1 Понятие

A Универсальное понятие

B Особое понятие
C Человек

Глава 2 Суд

A Суждение существования

(a) Положительное суждение
(b) Отрицательное суждение
(c) Бесконечное суждение

B Правосудие отражения

(a) Единственное суждение
(b) Особое суждение
(c) Универсальное суждение

C Решение необходимости

(a) Категорическое суждение
(b) Гиптетическое суждение
(c) Дизъюнктивное суждение

D Оценка понятия

(a) Судебное решение заявителя
(b) Проблемное решение
(c) Аподетическое решение

Глава 3 Силлогизм

A Силлогизм существования

(a) Первая фигура силлогизма
(b) Вторая фигура P-I-U
(c) Третья фигура I-U-P
(d) Четвертая фигура U-U-U

Б. Силлогизм отражения

(a) Силлогизм Всеобщности
(b) Силлогизм индукции
(c) Силлогизм аналогии

C Силлогизм необходимости

(a) Категорический силлогизм
(b) Гипотетический силлогизм
(c) Дизъюнктивный силлогизм

Механизм главы 1

Механический объект

B Механический процесс

(а) Формальный механический процесс
(б) Реальный механический процесс
(в) Продукт механического процесса

C Абсолютный механизм

(a) Центр
(b) Закон
(c) Передача механизма

Глава 2 Химизм

A Химический объект

B Химический процесс
C Переход химизма

Глава 3 Телеология

Субъективный конец

Б средства
C Реализованный конец

Глава 1 Жизнь

Живая личность

B Жизненный процесс
C Род [вид]

Глава 2 Идея познания

Идея истинного

(а) Аналитическое познание
(б) Синтетическое познание

1.Определение
2. Дивизион
3. Теорема

.

B Идея добра

Глава 3 Абсолютная идея

Домашняя страница Hegel-by-HyperText @ marxists.org

Наука логики | Отзывы | Философские обзоры Нотр-Дама

«Наука логики» , вторая крупная работа Гегеля, — заведомо трудная книга. Проза Гегеля плотна, а его тема обременительна. В то же время Гегель считает свой проект Logic значимым.Отслеживая развитие ряда концепций из самого «мышления», логика должна обеспечить ядро ​​онтологии и, в некотором смысле, обозначить обновление метафизики после Канта. В этом новом английском переводе Гегелевской книги «Наука логики » Джордж ди Джованни представил читабельное и научное издание текста Гегеля, которое должно заменить перевод А. В. Миллера в качестве стандартного.

Этот том является вторым в новой серии Cambridge University Press «Cambridge Hegel Translations» под общей редакцией Майкла Баура.(С тех пор появился третий, новый перевод энциклопедии , , , Logic, ). Издание и перевод Ди Джованни установили высокий стандарт для будущих томов. Он дополняет свой перевод обширными вводными и дополнительными материалами. Он любезно документирует историю публикации «Логики » и прослеживает развитие мысли Гегеля о логике и ее связи с метафизикой в ​​Йенских трудах первого десятилетия XIX века.Он соотносит свою интерпретацию логики с идеалистическими предшественниками Гегеля, подчеркивая, в частности, ее связь с работами Канта и Фихте. Он также дает краткий отчет о развитии аргументации самого текста и связывает этот отчет с другими известными интерпретациями текста, как историческими, так и современными.

Наука логики ( Die Wissenschaft der Logik , иногда называемая «большим» «> логикой») была опубликована через десятилетие после Феноменологии духа (1807).Работа вышла в двух томах. Первый том, содержащий «Объективную логику», был опубликован в двух частях, первая в 1812 году, а вторая с подзаголовком «Доктрина сущности» в 1813 году. Второй том, содержащий «Субъективную логику», состоящий из «Доктрина концепции» была опубликована в 1816 году. Это большая работа, и Гегель опубликовал сокращенную версию («меньшая» «логика») в качестве первой части своей энциклопедии философии (1817, ред. 1827, 1830).Более того, Гегель начал значительные пересмотры Науки логики в свои последние годы, представив исправленную версию первой части первого тома, теперь с подзаголовком «Доктрина бытия», своему издателю в январе 1831 года. примерно за десять месяцев до его смерти в том же году.

Тема Logic — «» «> мышление или, более конкретно,» «> концептуальное мышление». (23) Гегель утверждает, что мы находим «формы мысли… изложенные и сохраненные в» «> человеческом языке», и задача логики состоит в том, чтобы сформулировать те понятные «категории», которые предполагаются и действуют при использовании языка.(12) Однако для Гегеля предмет логики в важном смысле шире, чем тот, который он нашел в учебниках своих предшественников. Хотя логика Гегеля также включает обсуждение некоторых стандартных предметов — концепций, суждений, правил вывода, — он критикует те концепции логики, согласно которым она является чисто формальной наукой, устанавливая «правила мышления». Для Гегеля логика имеет собственное собственное содержание, и это содержание не просто «субъективное» по своей природе. Скорее, Гегель подходит к концепциям и определениям мышления, которые он излагает в «Логике » , как к имеющим объективное содержание, то есть как к концепциям, в терминах которых любой объект вообще может стать для нас понятным: логические формы «не являются простыми формами. самосознательного мышления, но также и объективного понимания.(30) Его общая цель, таким образом, состоит в том, чтобы изложить те концепции, которые составляют необходимые условия для объективного познания.

Конкретный курс, которому следует логика, проистекает из диалектической и умозрительной концепции мышления и ее концептуальных определений. Эта концепция мышления состоит из двух основных компонентов: во-первых, Гегель утверждает, что «негативность» присуща самим определениям мышления, так что концепции становятся понятными для нас только тогда, когда мы улавливаем их негативное отношение к их противоположным и противоречивым концепциям.Таким образом, всякое мышление обязательно диалектично. (35) Второй основной компонент концепции мышления Гегеля зависит от его идеи спекуляции, согласно которой основная задача философского мышления состоит в том, чтобы уловить противоположности и противоречия в их единстве. С этой целью Гегель снова обращается к идее определенного отрицания, которое оживляет более раннюю Феноменология духа :

Единственное, что необходимо для достижения научного прогресса. его , частное содержание ; или что такое отрицание — это не просто отрицание, а отрицание определенного факта , который разрешен и, следовательно, является определенным отрицанием … Поскольку результат, отрицание, является определенным отрицанием , оно имеет содержание .Это новая концепция, но она выше и богаче предыдущей. (33)

Логика просто следует за развитием негативности, присущей самим определениям мысли, и ее работа состоит в восприятии этих негативных событий как спекулятивных единств.

Ди Джованни понимает содержание текста в лингвистических терминах. Он считает, что Гегель придерживался мнения, что:

Истинность объекта ( Gegenstand ) может быть обнаружена только в дискурсе о нем, так что любая непрозрачность относительно того, что это за объект или есть ли он вообще, должна быть разрешена изнутри самого исходного дискурса путем развития это в соответствии с внутренними для него правилами.Нет выхода из языка. Это центральный пункт позиции Гегеля и смысл его неоднократного утверждения о том, что содержание дискурса порождается его формой. (xxxiv)

В связи с этим задача Гегеля в логике трансцендентна. Формулируя существенные элементы «самого дискурса», начиная с «наименьшего, что можно сказать об объекте в целом, но при этом все еще имеет смысл», утверждает ди Джованни, «можно приступить к идентификации наборов предикатов, а именно категорий, каждой из который определяет границы типа дискурса, подходящего для определенного предмета.(Xxxv) Логика развивается от артикуляции более абстрактных способов разборчивости к более конкретным.

Хорошо известная отправная точка логики Гегеля — это, в некотором смысле, наиболее абстрактное понятие из всех, мысль о «бытии». Он утверждает, что бытие, которое состоит из «неопределенного непосредственного», не содержит детерминированного содержания и как таковое неотличимо от «ничего»: что такое чистое «»> бытие.(59) Даже кажущаяся простая мысль о бытии для Гегеля содержит в себе отрицательное — она ​​неотличима от своей противоположности, ничто — факт, который прослеживается диалектикой. Однако Гегель утверждает, что задача спекуляции состоит в том, чтобы уловить эти два определения, бытие и ничто, как «моменты» единства:

Истина в том … что бытие превратилось в ничто и ничто в бытие … Следовательно, их истина — это движение , немедленного исчезновения одного в другом: становится , движение, в котором эти двое различаются, но различие, которое так же немедленно растворилось.(59-60)

Гегель утверждает, что это умозрительное единство становления само по себе может рассматриваться как непосредственное единство, которое, по его мнению, есть «существование». (81) Для Гегеля задача логики состоит в том, чтобы просто отслеживать это развитие, присущее мыслеформам, посредством которых объекты становятся понятными для нас.

В «доктрине бытия», первом разделе «объективной логики», он излагает те концептуальные определения — качества, количества и меры — с помощью которых мы схватываем объекты «немедленно», то есть как бы без помощь сложных концепций.Напротив, вторая часть объективной логики, «учение о сущности», признает необходимое движение отрицания, присущее самому бытию, и задача логики сущности состоит в том, чтобы сделать само это отрицание понятным как форму отражения. . (339) Попытка отделить сущность объектов от того, что в них несущественно, с точки зрения определений отражения — таких как основание и обоснование, целое и часть, причина и следствие — завершается концепцией существенного отношения «субстанциальности» как предельного «единства бытия и отражения».(490) Однако последнее важное развитие логики состоит в том, чтобы показать, что эта сущностная субстанция сама по себе ничем не отличается от определения мысли, которое Гегель называет «концепцией», предметом второго тома «Логики » , «субъективная логика». Таким образом, последний шаг Гегеля — это поворот к исследованию тех определений мышления, в терминах которых объекты могут быть понятны для нас вообще в качестве концепций , и это включает демонстрацию того, что негативность внутри бытия, которая казалась работой внешнего мира. а объективная сущность действительно присуща самому мышлению и его детерминированным формам.Субъективная логика демонстрирует, что объективность можно реконструировать и сделать понятной в явно концептуальных терминах.

Гегель уверен, что результаты такого подхода значительны. В частности, в отличие от Канта, он утверждает, что логика может быть наукой истины независимо от вклада чувственной интуиции, и он без колебаний настаивает на том, что эта «наука логики» как «чистая спекулятивная философия» составляет «собственно метафизику». ”(9):

Логику следует понимать как систему чистого разума, как область чистой мысли. Это царство раскрыто истины , истины, как она есть сама по себе . Следовательно, можно сказать, что это содержание является проявлением Бога, каким он является в своей вечной сущности до сотворения природы и конечного духа . (29)

Точно так же Гегель хвалит «старую метафизику» за отождествление «того, что мышление в его имманентных определениях и истинная природа вещей составляют одно и то же содержание». (25) Короче говоря, Гегель, кажется, переступает именно те ограничения метафизики, которые Кант стремился закрепить с помощью философской критики.Действительно, статус утверждений Гегеля относительно метафизического характера логики был предметом значительных интерпретационных разногласий. Некоторые понимают логику Гегеля как возврат к древнему пониманию спекулятивной метафизики или докритическому рационалистическому монизму; другие предлагают различные неметафизические описания проекта Гегеля как «теории категорий»; а третьи подчеркивают преемственность проекта Гегеля в логике с критической философией Канта. ¹

Ди Джованни умело просеивает и рассматривает эти преобладающие тенденции интерпретации во введении.Более того, он дает свой собственный взгляд на отношения между логикой и метафизикой. В частности, он утверждает, что логика действительно способствует метафизике, но в явно посткантианском смысле. То есть, формулируя концептуальные условия для понимания любого объекта интеллектуального восприятия, логика действительно делает «онтологическое обязательство, а именно, что бытие находится в становлении». Однако «оно делает это трансцендентно… путем демонстрации того, что, если оно не задумано таким образом — если« бытие »не содержит внутреннего различия, на основании которого может быть истолковано дискурсивное описание его, — оно не могло быть объектом разумного понимания.(Liii) Логика сохраняет «трансцендентальный» характер, который, как утверждал Кант, существенен для критической философии, поскольку он начинается и остается в этой области условий для понимания любого объекта вообще. Следовательно, логика не наивно предполагает, что то, что верно в отношении концепции, применимо просто к тому, что верно в отношении областей природы и духа. Он просто формулирует дискурсивные условия, при которых эти области могут быть понятны и вообще обнаружены: «Нет выхода ни из логически формального, ни из теоретического.”(Xxxv)

Учитывая внимание, которое Гегель уделяет сопоставлению своей логики с критической философией Канта, отчет ди Джованни может во многом его рекомендовать. С одной стороны, Гегель подчеркивает значительную преемственность между его собственным проектом и проектом Канта. Он утверждает, что его «объективная логика» заменяет «трансцендентальную логику» Канта, и хвалит Канта за определение того, что концепции — это не просто субъективные формы, а, скорее, необходимые условия для объективного познания.(40) Во введении к субъективной логике Гегель тоже хвалит Канта за отождествление единства самосознания, «я думаю» трансцендентальной апперцепции как конечного источника единства объективных понятий. (515) Следовательно, существует важный смысл, в котором субъективная логика, доктрина концепции, берет за отправную точку понимание Канта о том, что объективность предполагает концепции и что такое концептуальное понимание предмета ни в чем не состоит. иначе, чем в «Я», делающем его »«> своим, проникая в него и приводя его в »«> свою собственную форму.”(516)

С другой стороны, Гегель настаивает на том, что в некоторых существенных отношениях критический проект Канта недостаточно критичен. Гегель отвергает точку зрения Канта о том, что истина обязательно зависит от вклада разумной интуиции. Скорее, он утверждает, что первое и необходимое условие для занятия философией — это выйти за рамки рассмотрения простой данности интуиции как реальной и истинной, «в отличие от того, что есть мысль и концепция». (518) Точно так же Гегель отвергает кантовский метафизический вывод категорий из таблицы суждений, который Кант некритически извлекает из «обычной логики».”(27, 525) Скорее, он подчеркивает необходимость обеспечить имманентную дедукцию объективных концепций, показывая, что они тоже одушевлены негативностью, присущей любому мышлению. Из-за своего стремления продемонстрировать необходимое возникновение этих концепций друг из друга, развитие внутреннего по отношению к самому мышлению, Гегель подчеркивает, что его логика и основанная на ней онтология являются критическими : в отличие от «старой метафизики», которая выводила свои объекты «Душа, мир и Бог» из воображения, Гегель подчеркивает, что его онтология рассматривает эти определения мышления такими, какие они есть сами по себе, то есть диалектически.(42) Короче говоря, критика Канта Гегелем подчеркивает, что подход Канта не был достаточно критичным, принимая как данность как содержание чувственной интуиции в познании, так и категории как производные от функций суждения.

Ди Джованни заслуживает похвалы за перевод текста самой логики . Он основывает свой перевод на немецком издании Gesammelte Werke текста Гегеля, включая ссылки на полях на том и страницу этого стандартного издания.Его перевод логики бытия взят из обширного пересмотра первой части работы, которую Гегель представил для публикации незадолго до своей смерти, и он включает некоторые полезные заметки о степени и значении изменений, которые Гегель внес в эту работу позже. добавление. (754-756) (Студенты и исследователи философии математики Гегеля найдут особую ценность в продолжительном дополнительном обсуждении исчисления, приложенном к более позднему описанию «Количества» [204-234], а также в полезном вводном пояснении к нему ди Джованни [ xli-xliii].Кроме того, он предоставляет обширные сноски, часто идентифицируя оригинальные немецкие термины для своих переводов или ссылаясь на другие места в тексте или в других работах Гегеля, на которые ссылается текст Logic . Он дает полезные ссылки на сочинения других философов, когда частые дискуссии Гегеля о философии и ее истории относятся к конкретным текстам или работам. Текст включает обширный указатель и библиографию.

Тот факт, что текст Гегеля труден не только для переводчика, но и для читателя, неизбежен.Перевод Ди Джованни облегчает жизнь читателям, насколько это возможно, несколькими способами. Его перевод обычно дословен и в максимально возможной степени сохраняет структуру немецкого оригинала Гегеля. Он не усложняет дело, создавая неологизмы или вводя незнакомую терминологию для терминов, которые можно перевести более чем одним английским словом. Эта особенность его перевода знаменует одно из его основных улучшений по сравнению с переводом Миллера. Например, ди Джованни переводит «» «> Dasein», вторую основную категорию логики бытия, просто как «существование», в отличие от Миллера, который выбирает «определенное бытие».«В то время как перевод Миллера оправдан на основе интерпретации (в начале своей трактовки Dasein Гегель определяет его как« »«> bestimmtes Sein »), перевод ди Джованни имеет тенденцию оставлять такую ​​интерпретацию на усмотрение читателя. (Я отмечаю одно существенное исключение из этой тенденции ниже.) Точно так же ди Джованни переводит «» «> Schein», первую главу первого раздела логики сущности, как «сияние», в то время как Миллер переводит это как «иллюзорное существо». . » Опять же, перевод ди Джованни дословен и оставляет читателю возможность определить на основе того, что Гегель говорит о «сиянии» по существу, что оно потенциально иллюзорно.(То же самое можно сказать и о переводе ди Джованни слова «» «> дер Бегрифф» просто как «понятие», а не «понятия» Миллера.) В целом, варианты перевода ди Джованни прямые и понятные, но при этом сохраняются игра слов, на которую периодически опирается Гегель (особенно в учении о сущности).

В целом перевод ди Джованни не зависит от интерпретации текста, которую он предлагает во введении. Однако есть несколько мест, где толкование, которое он предлагает по поводу аргументации текста, влияет на его перевод.Как мы видели, ди Джованни рассматривает предмет логики в целом как дискурс, и некоторые из его вариантов перевода отражают это общее убеждение. В частности, он иногда переводит «» «> Denken» и его родственники (причастие «» «> denkend») как «дискурс» и «дискурсивный». (55) «» «> Denken», которое он иначе переводит как «мышление» (более буквальный перевод), занимает центральное место в проекте Гегеля, составляя предмет логики в целом.Некоторые случаи, когда ди Джованни выбирает «дискурсивный» вместо «» «> denkend» соответствуют контексту — например, когда Гегель подчеркивает необходимость «изложения и изложения» ( das Aussprechen und die Darstellung ) мышления, в противоположность пониманию знания как «образного» ( vorstellendes ). Однако этот перевод неудачен хотя бы потому, что он предполагает, что для Гегеля все мышление дискурсивно. Недавние интерпретаторы первой Critique подчеркнули, что для Канта понимание, способность концептов обязательно является «дискурсивным» ( diskursiv ).(A68 / B93) Для Канта дискурсивность понимания и концептуальности в целом влечет за собой необходимость отвергнуть идею понимания, которое является интуитивным. Однако Гегель прямо заявляет, что Кант ошибается, категорически отвергая идею «интуитивного понимания». (522, 523) Короче говоря, вопрос о том, все ли мысли дискурсивны или существует важный интуитивный элемент мышления, для читателей Гегеля является вопросом интерпретации некоторой значимости, а не просто проблемой, которая может быть решена переводом. .К его чести, всякий раз, когда ди Джованни толкует «» «> denkend» как «дискурсивный», он определяет немецкий термин оригинала Гегеля в сноске.

Помимо этих опасений, перевод ди Джованни скрупулезно согласован, и он дает подробный отчет и обоснование своего выбора перевода во вступительных материалах. Исходя только из качества его перевода, текст ди Джованни должен заменить Миллера в качестве стандартного перевода на английский язык для изучающих «Логику » Гегеля.

В то время как логика по-прежнему оставалась неизбежной для исследователей метафизики Гегеля, в недавних отчетах о других аспектах мысли Гегеля — особенно в отчетах о его практической философии — прослеживается заметная тенденция к предположению, что сохраняющаяся актуальность философии Гегеля требует не зависеть от неизменной актуальности его логики. В то же время недавнее возрождение внимания к Гегелю в англо-американской философии языка и философии разума в значительной степени обошло логику , вместо этого сосредоточившись на более ранней феноменологии .Однако критика Гегелем опоры Канта на разумные и концептуальные «данности» в логике «Логика » могла бы внести ценный вклад в современную дискуссию, которая берет работу Уилфрида Селларса в качестве своей непосредственной отправной точки. Точно так же подробное описание фундаментальных концепций, которые пронизывают каждый аспект системы Гегеля, делают «Логику » по крайней мере незаменимым руководством для интерпретации других его работ. В любом случае можно надеяться, что этот новый перевод может вызвать новые размышления о месте Логики в мышлении Гегеля.

---

¹ Очевидно, здесь не место пытаться дать что-либо, близкое к исчерпывающему описанию этих различных интерпретаций. Отличной отправной точкой остается Томас Э. Вартенберг, «Гегелевский идеализм: логика концептуальности», в The Cambridge Companion to Hegel , ed. Фредерик К. Байзер (Издательство Кембриджского университета, 1993), 102–129.

Наука логики. Übersetzt und herausgegeben von George di Giovanni

Кнаппик, Франц.»Георг Вильгельм Фридрих Гегель: Наука логики. Уберсетц и хераусгебен фон Джордж ди Джованни». 14/2016 Der deutsche Idealismus und die Rationalisten / Немецкий идеализм и рационалисты , под редакцией Дины Эмундтс и Салли Седжвик, Берлин, Бостон: De Gruyter, 2019, стр. 333-337. https://doi.org/10.1515/9783110651546-019 Кнаппик, Ф. (2019). Георг Вильгельм Фридрих Гегель: Наука логики. Übersetzt und herausgegeben von George di Giovanni.В Д. Эмундтс и С. Седжвик (ред.), 14/2016 Der deutsche Idealismus und die Rationalisten / German Idealism and the Rationalists (стр. 333-337). Берлин, Бостон: Де Грюйтер. https://doi.org/10.1515/9783110651546-019 Кнаппик, Ф. 2019. Георг Вильгельм Фридрих Гегель: Наука логики. Übersetzt und herausgegeben von George di Giovanni. В: Emundts, D. and Sedgwick, S. ed. 14/2016 Der deutsche Idealismus und die Rationalisten / Немецкий идеализм и рационалисты .Берлин, Бостон: Де Грюйтер, стр. 333-337. https://doi.org/10.1515/9783110651546-019 Кнаппик, Франц. «Георг Вильгельм Фридрих Гегель: Наука логики. Уберсетц и его исцеление фон Джорджа ди Джованни» В 14/2016 Der deutsche Idealismus und die Rationalisten / Немецкий идеализм и рационалисты под редакцией Дины Эмундтс и Салли Седжвик, 333-337. Берлин, Бостон: De Gruyter, 2019. https://doi.org/10.1515/9783110651546-019. Кнаппик Ф.Георг Вильгельм Фридрих Гегель: Наука логики. Übersetzt und herausgegeben von George di Giovanni. В: Эмундтс Д., Седжвик С. (ред.) 14/2016 Der deutsche Idealismus und die Rationalisten / German Idealism and the Rationalists . Берлин, Бостон: Де Грюйтер; 2019. с.333-337. https://doi.org/10.1515/9783110651546-019

Наука логики Гегеля: критическое переосмысление в тридцати лекциях

Rowman & Littlefield Publishers

Страниц: 390 • Отделка: 6½ x 9¼

978-1-4422-1934-2 • Твердый переплет • Октябрь 2012 г. • 139 долларов США.00 • (107 фунтов стерлингов)

978-1-4422-1936-6 • Электронная книга • Октябрь 2012 г. • 132,00 $ • (102,00 £)

Ричард Дин Винфилд — заслуженный профессор-исследователь кафедры философии Университета Джорджии.

Предисловие
Лекция 1: Общее введение
Лекция 2: Общая концепция логики
Лекция 3: С чего должна начинаться наука?
Лекция 4: Бытие, ничто, становление
Лекция 5: От становления к определенному бытию
Лекция 6: Решительное бытие
Лекция 7: Что-то
Лекция 8: Конечность
Лекция 9: Бесконечность
Лекция 10: Бытие для себя
Лекция 11: The One
Лекция 12: Количество
Лекция 13: От меры к сущности
Лекция 14: Сущность
Лекция 15: Сущность как отражение внутри себя
Лекция 16: От отражения к существованию
Лекция 17: От явления к реальности
Лекция 18 : Переход к концепции
Лекция 19: Концепция
Лекция 20: От концепции к суждению
Лекция 21: Суждение
Лекция 22: От суждения к силлогизму
Лекция 23: Силлогизм
Лекция 24: Объективность
Лекция 25: Механизм, химизм, и телеология
Лекция 26: От объективности к идее
Лекция 27: От жизни к познанию
Лекция 28: Идея познания
Лекция 29: Истина и добро
Лекция 30: Абсолют Идея
Работы цитируются Указатель

Следует отметить, что интерес, стремясь точно следовать гегелевскому изложению, включая хорошо объясненные стыки и переходы, оказывает английскому читателю значительную помощь в чтении сложного текста.
— Бюллетень hégélienne литературы

Винфилд способен на изощренную и правдоподобную аргументацию, которая проливает свет на рассуждения, которые Гегель использует при разработке своей системы.
— Разум: ежеквартальный обзор философии

В «Науке логики» Гегеля Ричард Уинфилд дает ясное и подробное руководство по всей одной из самых влиятельных и требовательных работ в философской традиции.Следуя формату и стилю лекции, Уинфилд привлекает внимание к проблеме, заходит в тупик или сталкивается с дилеммой, а затем открывает путь к разрешению, терпеливо ведя читателя по сложным путям аргументации Гегеля. В процессе он раскрывает новый проект, который Гегель предпринимает в своей «Логике», одновременно освещая ту роль, которую он играет в гегелевском корпусе в целом.
— Роберт Б. Берман, Университет Ксавьера, Луизиана

Hegels Наука логики

г.W.F. Hegels Science of Logic (1812-1816) — обширный трактат о природе, происхождении, масштабах и формах концептуального мышления. Гегель описывает формирование понятий как процесс, в котором бытие возникает как сущность, а сущность возникает как понятие. Гегель также описывает стадии, на которых определяются понятия, и объясняет, как понятие или понятие обнаруживает единство сущности и бытия.

The Science of Logic разделен на два тома: первый том — «Объективная логика», а второй том — «Субъективная логика или доктрина понятия».Первый том состоит из двух книг: первая книга называется «Доктрина бытия», а вторая книга — «Доктрина сущности». Второй том состоит из трех разделов: первый раздел — «Субъективность», второй раздел — «Объективность». , », а в третьем разделе -« Идея ».

Гегель определяет логику как науку о чистом мышлении, касающуюся правил или принципов, по которым формируются концепции. Логика делится на: 1) объективную логику (то есть логику понятия как бытия) и 2) субъективную логику (т.е. логика понятия как понятия). ¹ Объективная логика связана с тем, как бытие и сущность становятся источником понятия. Субъективная логика занимается тем, как субъективное понятие развивается в объективное понятие.

Гегель говорит, что логику также можно разделить на три части: 1) логику бытия, 2) логику сущности и 3) логику понятия. ² Логика раскрывает принципы чистого познания, в которых есть единство субъекта и объекта.Чистое знание имеет простую непосредственность, в отличие от знания, опосредованного размышлениями. Чистое знание раскрывает окончательную истину Идеи, которая является объективным и адекватным Понятием.

Согласно Гегелю, бытие может определять себя тремя способами: 1) как определенность (качество), 2) как снятая определенность (величина или количество) и 3) как качественно определенная величина (мера). ³ Чистое бытие — это неопределенная и недифференцированная непосредственность, а потому — пустая абстракция.Чистое бытие так же лишено определенности, как чистое ничто. Таким образом, чистое бытие — это то же самое, что чистое ничто. Чистому бытию не хватает какого-либо определяющего качества. Детерминированное бытие — вот что определяет реальность, а реальность — определяющее качество детерминированного бытия.

Гегель, однако, говорит, что можно также утверждать, что чистое бытие — это не то же самое, что чистое ничто. ⁴ Бытие и ничто могут быть моментами (или стадиями) процесса становления. Бытие и ничто могут быть моментами перехода бытия в ничто или превращения ничто в бытие.Бытие и ничто могут быть исчезающими моментами становления. Становление может быть исчезновением бытия в ничто или ничто в бытии.

Гегель утверждает, что детерминированное бытие начинается через процесс становления или заканчивается процессом прекращения существования, и что оба эти процесса являются моментами (или стадиями) становления. Детерминированное бытие (или определенное небытие) конкретно, тогда как чистое бытие (или чистое небытие) абстрактно. Детерминированное бытие — это реальность, а неопределенное бытие — это пустая абстракция.

Определенное существо может иметь моменты бытия в себе или бытия для другого. Бытие-в-себе определяет себя только по отношению к самому себе, но бытие-для-другого определяет себя по отношению к чему-то иному, чем он сам. Бытие для другого имеет инаковость внутри себя, но бытие в себе отделено от инаковости. Таким образом, бытие-в-себе — это также не-бытие-бытие-для-других. ⁵

Гегель, однако, утверждает, что бытие вещей в себе, поскольку предполагается, что оно лишено всякого бытия-для-другого, является пустой абстракцией.Бытие вещей в себе не может быть познано, если оно пусто от какого-либо бытия для другого. Бытие вещей в себе на самом деле есть бытие их концепций или понятий. Понятие — это единство бытия-в-себе и-бытии-для-других.

Понятие тоже существует для себя. Бытие для себя превосходит инаковость и является абсолютным существом. Бытие для себя — это то, что дает начало многим. Бытие для себя может иметь момент детерминированного бытия как бытие для одного. Бытие для одного — это самоопределение бытия для себя.Единое объединяет бытие для одного с самим собой и является бесконечным существом.

Пустота — это отрицание Единого. Пустота — это абсолютное небытие. Пустота — это ничто, которое можно представить как исчезновение Единого. Однако Гегель также утверждает, что Пустота — это ничто, которое можно считать первой стадией становления бытия. Таким образом, Пустота и Единое — это моменты становления бытия для себя.

Один — это единство многих. Согласно Гегелю, многие из них могут притягивать или отталкивать друг друга в зависимости от того, положены они или нет как определения Единого.Многие из них, которые были постулированы как определения Единого, притягиваются друг к другу, в то время как многие из них, которые не были постулированы как определения Единого, отталкиваются друг от друга. Единый привлекает многие из тех, которые он постулировал, но отталкивает многих, которых он не постулировал. Истина Единого и Многого, таким образом, представляет собой процесс притяжения и отталкивания, который производит динамическое единство.

Гегель определяет величину (или количество) как снятую определенность бытия.Чистое количество можно отличить от определенного количества. Чистая величина снимается как бытие-для-себя, в то время как определенная величина (или квант) представляет собой единство, в котором снимаются-бытие-для-себя и бытие-для-другого. Чистое количество не ограничено пределами, в то время как определенное количество ограничено пределами. Чистое количество непрерывно, а определенное количество дискретно.

Согласно Гегелю, пространство и время являются примерами чистого количества. ⁶ Конечные числа и пределы являются примерами определенного количества.

Гегель заявляет, что квант является определяемой величиной, и объясняет, что он может дифференцироваться на: 1) экстенсивный квант (имеющий предел в определенно существующем множестве), и 2) интенсивный квант (имеющий предел в своем собственном существовании). -за себя). ⁷ Квант как число — это полная определенность количества и включает в себя множество единиц в своем собственном существе. Экстенсивный квант можно рассматривать как число, а интенсивный квант можно рассматривать как понятие самого себя.

Гегель также объясняет, что мера — это качественно определенная величина и, таким образом, это единство количества и качества. Мера — это качество, имеющее определенное количество. У безмерного есть качество, которое нельзя определить как количество.

Гегель проводит различие между качественной бесконечностью, в которой конечное исчезает в потустороннем, и количественной бесконечностью, в которой квант непрерывно продвигается вовне. ⁸ Количественная бесконечность может быть снята или может стать качественной бесконечностью.

Согласно Гегелю, бытие может определить себя как безразличие, прежде чем оно снимет себя в процессе становления сущностью. Безразличие — это качество открытости ко всем определениям. Безразличие может появиться тогда, когда внешние различия неотличимы друг от друга.

Essence — это способ бытия для себя. Сущность — это абсолютное снятие инаковости. Абсолютная сущность неопределенна, но она может проявиться в определенном бытии.Бытие может стать сущностью, а сущность может стать понятием.

Различение существенного и несущественного важно для детерминированного бытия. Иллюзорное бытие несущественно и не имеет ничего в своей сущности. Иллюзорное бытие не имеет сущности и является отрицанием сущностного бытия. Таким образом, иллюзорное бытие — это также небытие сущностного существа. Однако сущность сама по себе есть небытие в том смысле, что это не то же самое, что бытие. Сущность может быть переходным моментом между бытием и понятием.Таким образом, существенное существо само по себе.

Гегель описывает определения отражения как включающие в себя: Закон тождества (что все идентично самому себе, или что А = А), Закон противоречия (что логическое суждение не может быть одновременно истинным и ложным, или что А не может быть одновременно истинным и ложным). в то же время быть А и не-А), и Закон Исключенного Середина (что логическое суждение должно быть либо истинным, либо ложным, или что нет ничего, что не было бы ни А, ни не-А).

Гегель подчеркивает, что противоречие никогда не следует отбрасывать как бессмысленное или нереальное, и утверждает, что противоречие присуще природе бытия.Каждая определенная вещь или понятие представляет собой единство различных моментов, которые различны и поэтому противоречат друг другу. Конечное бытие внутренне противоречиво и должно вернуться на свою основу в абсолютном бытии, в котором разрешены все противоречия.

Гегель объясняет, что определения отражения также включают Закон основания (или достаточной причины), согласно которому все должно иметь достаточное основание. Абсолютная основа, говорит Гегель, есть основа всего сущего.Любая определенная основа в конечном счете основана на Абсолюте. Абсолютное основание не определяется никаким другим основанием.

Определенная почва имеет определенную форму и содержание. Гегель утверждает, что определенное основание является достаточным, если оно равно по форме и содержанию тому или существу, для которых оно является основанием. Определенное основание включает: 1) формальное основание, 2) реальное основание и 3) полное основание.

Условия для чего-то не совпадают с его определенным основанием.У детерминированного основания есть свои условия, и он сам обусловлен. Земля может быть частью условий для чего-то. Основное отношение может быть обусловливающим опосредованием становления чего-либо. Основание для чего-то предполагается условиями для этого. Однако абсолютное основание не обусловлено никакими другими условиями и является его собственным условием.

Бытие и существование могут быть существенными или несущественными, в зависимости от того, являются ли они становлением сущности.Сущностное бытие — это становление сущностью чего-либо, в то время как несущественное бытие — это не становление сущностью чего-либо. Внешность — это предполагаемый способ существования, который также может быть существенным или несущественным. Видимость может быть сущностным существованием чего-либо и, таким образом, отличаться от иллюзорного бытия. Иллюзорное бытие — это бессущностное бытие или несущественное существование чего-либо.

Видимость как сущностное существование чего-либо может быть положено в связи с существенным основанием.Внешний вид как определение существенного единства может упасть на землю или может исчезнуть на земле. Таким образом, Гегель объясняет, что сущностный мир, или мир в себе, может быть основой Мира Явления.

Закон явления, согласно Гегелю, есть отношение между сущностным миром и миром явления. Закон Явления — это отношение, посредством которого Явление объединяется со своим другим. Мир Видимости может отражаться другим, но другой может также отражаться другим, и, таким образом, Мир Видимости может иметь существенное отношение к себе, которое становится Законом Тождества.Таким образом, Закон Явности — это единство множества определений, посредством которых Мир Явления и Мир Другого постулируются как друг друга.

Гегель утверждает, что бытие есть неотраженная непосредственность, но эта сущность есть отраженная непосредственность. ⁹ Бытие может быть отражено как момент становления сущности. Таким образом, становление — это опосредование бытия. Бытие и сущность могут быть моментами становления Понятия. Понятие проявляет скрытую природу субстанции, которая есть единство бытия и сущности, и которая является непосредственной действительностью.

Существо может иметь действительность, возможность или необходимость. Через определения отражения формальное бытие может стать реальным. Формальная действительность немедленна и неотражаема, тогда как реальная действительность — это единство непосредственности и отражения. Формальная возможность неопределенна и неотражаема, в то время как реальная возможность определена и отражена. Формальная необходимость неопределенна и лишена содержания, в то время как реальная необходимость имеет определенное содержание.

Согласно Гегелю, отношение причинности включает: 1) формальную (постулируемую) причинность и 2) реальную (определенную) причинность.Причина формальна или реальна лишь постольку, поскольку она производит следствие. Следовательно, следствие подразумевает причину, а причина подразумевается следствием. ¹⁰

Понятие может быть формальным, субъективным или объективным. Субъективное понятие может быть суждением или силлогизмом (рациональным понятием). Объективное понятие достигается диалектической прогрессией этих моментов субъективного понятия и, таким образом, обнаруживает единство суждения и разума.

Гегель объясняет, что понятие может иметь моменты универсальности, специфичности или индивидуальности.Универсальное понятие абсолютно безгранично и безоговорочно. Однако универсальное понятие включает в себя дифференциацию и определенность. Универсальное понятие обладает творческой способностью свободно определять себя и внутренне дифференцироваться.

Гегель соглашается с Кантом в том, что единство понятий или понятий есть изначальное синтетическое единство апперцепции (или самосознания). Свобода принадлежит Понятию как «Я» или чистому самосознанию. Гегель, однако, не согласен с Кантом в том, что понятие «я» обеспечивается «я» как объектом интуиции.Гегель утверждает, что понятие «я» или эго — это понятие «я» как бытия-в-и-для-себя. Это бытие-в-и-для-себя есть единство апперцепции.

Гегель критикует тенденцию других философов классифицировать концепции или понятия как ясные или неясные, отчетливые или нечеткие, адекватные или неадекватные. Гегель утверждает, что эти классификации произвольны и что все понятия определяются одним и тем же абсолютным понятием.

Суждение — это реализация Понятия и состоит из всех определений, которые постулируются в Понятии.Суждения о существовании включают положительные, отрицательные и бесконечные суждения. Рефлексивные суждения включают единичные, частные и универсальные суждения. Суждения о необходимости включают категориальные, гипотетические и дизъюнктивные суждения. Суждения по Понятию включают суждения, содержащие утверждения, проблематичные и аподиктические суждения.

Согласно Гегелю, силлогизм — это логический аргумент, посредством которого разум открывает определенное единство понятия. Формы силлогизма включают: силлогизм существования, силлогизм отражения и силлогизм необходимости.Силлогизм существования раскрывает правду о чем-то существующем. Силлогизм размышления может принимать форму силлогизма универсальности, силлогизма индукции или силлогизма аналогии. Силлогизм необходимости может принимать форму категорического силлогизма, гипотетического силлогизма или дизъюнктивного силлогизма.

Гегель утверждает, что объективность — это абсолютное существо понятия. Объективность Понятия включает: 1) механизм, посредством которого его моменты имеют внутреннее и внешнее единство, 2) взаимодействие, посредством которого самосуществование этих моментов снимается, и 3) телеологию, посредством которой единство Понятия становится целью или целью.Таким образом, субъективное понятие может стать объективным понятием, а его субъективное единство может развиться в объективное единство.

Идея, по определению Гегеля, есть единство субъективного и объективного понятия. Абсолютная Идея — это также единство теоретической и практической Идеи. ¹¹ Абсолютное понятие или идея могут развиваться в процессе разрешения моментов противоречия. Диалектика как необходимая функция разума принадлежит объективности понятия и, таким образом, есть становление абсолютной идеи.

Абсолютный идеализм Гегеля утверждает, что абсолютная идея является основной реальностью или основой всего сущего. Абсолютная Идея — это высшая реальность. Идея — это диалектическое единство субъективного и объективного Понятия. Абсолютная Идея — это единство субъективной и объективной Идеи. Бытие и сущность истинны и актуальны постольку, поскольку они выражают Идею. Идеал бесконечен, а бесконечная реальность принадлежит абсолютной Идеи.

---

СНОСКИ

¹ г.W.F. Гегель, Наука логики , перевод А.В. Миллер (Лондон: Джордж Аллен и Анвин, Лтд., 1969), стр. 60-1.
² Там же ., Стр. 64.
³ Там же ., P. 79.
⁴ Там же ., P. 83.
⁵ Там же ., P. 120.
⁶ Там же ., P. 189.
⁷ Там же ., P. 202.
⁸ Там же ., P. 372.
⁹ Там же ., п. 530.
¹⁰ Там же ., P. 559.
¹¹ Там же ., P. 824.

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Hegel, G.W.F. Наука логики . Перевод А. В. Миллера. Лондон: Джордж Аллен и Анвин, Лтд., 1969.

Авторские права © 2002 Алекс Скотт

домашняя страница

«Логика Гегеля сегодня» Резюме конференции

Дэвид Рэмбо, кандидат наук, аспирантура Герцога по литературе

5 ноября 2015 г.

Фредрик Джеймсон, «Гегель и марксистская литературная критика»

Джеймсон начал свое выступление со ссылкой на замечание Адорно: мы никогда не можем быть уверены в предмете Гегеля, в том, что он обсуждает.Итак, нам нужна воображаемая стратегия, с помощью которой можно читать «Науку логики» и, надеюсь, признать заслуги Гегеля в современной философии. Сегодня мы знаем, что вопрос Пьера Машери, Гегеля или Спинозы, больше не является вопросом. Они одновременно и одинаковы, и различны: два систематических видения полной имманентности, основанные не на трансцендентном предмете или категориях ума, а на разуме. Идеализм, Тотальность, Негативность: с точки зрения имманентности Гегель невиновен в этих трех великих грехах нашей современной точки зрения.Стратегия, предложенная Джеймсоном, состоит в том, чтобы рассматривать логику, книгу, как языковой эксперимент с повествованием как его общей формой. Смысл повествования о происходящем подводит начало и конец к единой идее. Он дает порядок внешней темпоральности безразличных моментов. В автопоэзисе категорий мы становимся свидетелями повествования о том, что мы могли бы назвать Логосом.

Поскольку это ни природа, ни субъективное сознание (или еще не на данном этапе, в этом первом «круге кругов»), можем ли мы принять Гегелевскую науку логики за антропоценом, как молодые философы делают сегодня? Подобно Большому взрыву нашего космоса, логика Гегеля начинается с большого логического взрыва, решения, которое влияет на чистое мышление и из которого развиваются категории.Эта космологическая аналогия, как указывал Джеймсон, помогает избежать характеристики Логики как иерархии форм. Мы можем представить себе более 120 категорий с точки зрения первых трех минут Большого взрыва: сильно сжатые, а также процесс. Неизвестно, являются ли они синхронными или последовательными, но все же остается открытым вопросом. И, как подчеркивали современные работающие философы, возникновение физической вселенной можно только мыслить, а не изображать в соответствии с нашим смутным опытом чувственной реальности.Точно так же космологическая аналогия гегелевского бегрифа в его процессе самоопределения использует повествовательный подход, отдавая предпочтение переходам как тому, что составляет сердцевину книги. Это повествование не начинается до тех пор, пока категория становления не возникает за пределами точки исчезновения нереляционного перехода Бытия и Ничто друг в друга. Верстанд, Понимание, считает, что эти два понятия могут смешиваться, и поэтому ему не удается прийти к действительно новой категории, которая бы сняла бытие и Ничто.Но Vernunft, Reason, как самоопределяющий процесс категорий, проходит через подлинное снятие, или Aufheben, за пределы овеществляющих ограничений Verstand. Следовательно, дебют — это еще не повествование, поскольку это непродуктивное исчезновение. С вмешательством Концепции в ее собственное непрекращающееся колебание в образном мышлении Логика начинает давать определение, каким бы зарождающимся оно ни было. Повествование Гегеля начинается с инициирования определения после неопределенной непосредственности Бытия и Ничто.

В своем следующем примере Джеймсон сформулировал последовательность в Доктрине о сущности — от различия и идентичности через разнообразие и противостояние до противоречия и падения на землю — с точки зрения социальной мобилизации. Рассмотрим терпимость либеральной политики к мультикультурализму: это разнообразие. Но тогда возникает противоречие, например, когда класс разрушает феминизм. Из-за точечного противоречия различные фракции могут пасть на свои места — скажем, культура в целом — и перейти к полному социальному переходу.Для Гегеля Грунд — основание и причина. Упасть на землю — значит развалиться, развалиться, развалиться на части. У Мефистофеля в «Фаусте» есть линия, которая, как сказал Джеймсон, «Гегелю, должно быть, нравилось»: все, что возникает, должно иметь достаточно ценности, чтобы заслужить исчезновение.

Что касается марксистской эстетики, неизбежный дефицит всех подобных прочтений возникает при переходе от литературного анализа к представлению контекста — как финал «Волшебника страны Оз» с его пафосом несчастных откровений.Ссылаясь на свое недавнее эссе о нейроманте Уильяма Гибсона, Джеймсон спросил, может ли логика Гегеля отвлечь наше внимание от буквализации образного мышления, которое есть киберпространство и симстим. Обе эти киберпанк-технологии выходят за рамки человеческой феноменологии в контексте глобальных финансов. Киберпространство, в частности, изображает абстракцию второго порядка, абстрагирующуюся от уже абстрактных товарных отношений обмена и денежной соизмеримости. На чем основан этот роман? Когда земля превращается в состояние, «должна появиться сущность.То же самое и со всеми условиями, из которых появляется Neuromancer. В тексте Гегеля появляется вещь, а вместе с ней и дальнейшее развитие категорий, необходимых для определения вещи. Таким образом, материал повествования — это не материал образного мышления, а видение всех его условий в их взаимном отражении. В качестве снятого он обладает своим собственным фундаментальным отношением заземления и основания в единстве текста и продолжает работу по определению. Мы могли бы сказать, что повествование выходит за рамки простого размышления о его условиях, поскольку для того, чтобы появиться, его условия уже упали на землю и завещали дальнейшее определение: видимость.Джеймсон предположил, что нейромант — это мимесис не нашей ситуации, а наших симптомов.

Младен Долар, «Бытие и МакГаффин»

Примечание к названию: «Макгаффин» — это термин, популяризированный Хичкоком. Это относится к «ничто» или «никто» в фильме, который, тем не менее, во многом меняет сюжет.

Долар дал нам острую медитацию на начало начала в Гегелевской науке логики, которая очень окольным путем ведет к неопределенной непосредственности начала, Бытия.Парадоксально, но четыре предварительных текста претендуют на то, чтобы отказаться от предварительных сведений. Эти текстовые отрывки, которые предшествуют первой странице собственно науки логики, как если бы Гегель откладывал дела на потом, свидетельствуют о трудности начала. Перед тем, как начать, Гегель говорит нам, что мы не можем ничего предполагать, потому что мысль должна дать себе свой собственный объект, и метод будет работать одновременно. Зачем вообще проводить такие предварительные мероприятия? А как начать, не говоря уже о том, чтобы написать преамбулу, если она все время идет полным ходом? В предварительных мероприятиях нет необходимости, но они должны быть выполнены.Следовательно, абсолютная необходимость параллельна абсолютному избытку. Мысль всегда уже началась, но начало должно было быть.

Мы видим этот круговорот в Феноменологии, которую Ребекка Комей услужливо характеризует как анти-Bildungsroman, который является не накоплением, а разрушением опыта. Абсолютное Знание возвращается к здравому смыслу, осознавая, что истина была произведена на этом пути. Или, как выражается Кожев, Абсолютное Знание не имеет смысла: в истине нет ничего другого, поскольку предшествующий процесс полностью растворил опыт.Это подготавливает почву для Науки логики, которая начинается с сокращения, которое эффективно — и, опять же, парадоксально — устраняет все, что к нему привело.

Гегель, как и Спиноза, начинает с ответов и только потом задает вопросы. И все же один из предварительных текстов озаглавлен вопросом: «С чего должна начинаться наука?» Вопрос, даже в самоанализе, «загораживает сам себя», сказал Долар, и не может подвергать сомнению свою позицию. Однако бытие — это не ответ на вопрос. Гегель называет бытие «пустым словом.«Это антигерой, бессмысленный. Любое предсказание — это слишком. Логика может начинаться с положительного, Бытия, только через отрицание: оно неопределенное и непосредственное. Следовательно, нужно начать мыслить недиалектически, в акте изоляции. «В своей неопределенной непосредственности оно [Существо] равно только самому себе. Он также не равен другому »(перевод Миллера, стр.82). Называя бытие неопределенным, Гегель открывает третий путь между положительными и отрицательными суждениями. «Бытие, чистое Бытие -» — это повторение; он разрезает предложение на две части и исключает предикацию.

Но это не удается — потому что, ничего не говоря больше, Гегель говорит больше. Минимальный риторический прием повторения — это добавление ничего лишнего. Бытие настаивает, оно заикается без бытия или до него. Итак, Гегель говорит то же самое о Ничто: «Ничто, чистое ничто: это просто равенство с самим собой, полная пустота, отсутствие всякой детерминации и содержания — недифференцированность в себе» (82). Итак, одно и то же повторение повторяется дважды, и они повторяют друг друга. Но поскольку он останавливается на двух, это не совсем повторение.Возможно, из-за того, что «Ничто» в оригинальном немецком языке имеет определенный артикль, а «Бытие» — нет, мы могли бы задаться вопросом, является ли это зарождающимся движением к определению. Содержание осталось прежним, но изменилась форма. Раскол был внесен в то же отсутствие решимости, которое отмечает несущественное безразличие Бытия. Вопреки переводу Миллера, Гегель трактует «бытие и ничто» как субъект единственного, а не множественного числа: «Чистое бытие и чистое ничто [есть] одно и то же» (82).Гегель отказывается от правильного грамматического предмета, который сразу констатирует и стирает разницу между двумя предметами.

В этот момент Долар начал движение за пределы начального перехода между Бытием и Ничто, перехода, не устанавливающего отношения. Настоящее всегда основано на уже предоставленном достижении. В конце концов, мы обнаруживаем, что непосредственное — это переход в медиа, в становление. Он уже растворился. Как и в случае с предварительными мероприятиями, объяснение на этом этапе не нужно и может прийти слишком поздно, после того, как то, что он пытается объяснить, исчерпало себя.Это имеет смысл, учитывая, что на этой самой ранней стадии логики Концепция предшествует определенному отрицанию. Отношение или определенность возникает только после этой начальной стадии «абстрактного непосредственного отрицания». И все же начало, в конечном счете, не может быть отменено. Мы никогда не избавимся от этого недиалектического и не поддающегося анализу начала. Это невыносимо и невозможно подавить. Сама мысль надлежащим образом отражает это начало науки чистых категорий: решение думать должно было уже иметь место до того, как начать думать, и все же что является более осознанным действием, чем такое решение?

Ребекка Комей и Фрэнк Руда, «Рывок — обратная сторона абсолютного знания»

Что происходит между двумя черточками: одно в конце «Феноменологии» после измененной цитаты из поэзии Фридриха Шиллера; другой — в первом разделе «Науки логики».С помощью этого вопроса Комай и Руда предложили новое прочтение отношения этих двух книг как не-отношения, отношения, которое не является ни непрерывным, ни прерывистым, и которое не ставит ни один текст выше другого. Типичные описания отношения Феноменологии к Логике объясняют их отношение. Например, чтобы рассматривать Феноменологию как практическую или прикладную версию Логики, подавляет различия в содержании и форме в пользу единой, действительно идентичной работы, распространяющейся на два текста.Таким образом, их отношение исчезает во внешней фиксации обоих текстов в едином теле.

Традиционное прочтение Гегеля сосредотачивается на внутренних законах рациональности. В то время как современное чтение рассматривает Гегеля как философа человеческой практики, для которой Логика обеспечивает правила всей нормативности. Тем не менее, оба учения ошибочно принимают науку логики, как если бы она была написана Кантом. Для левых гегельянцев нужно вернуться к реальной жизни, изображенной феноменологией. Согласно Фейербаху, не может быть Entschluss (решения или решения) без практических последствий.Он отмечает анонимность этого решения, но называет это проблемой. Хабермас также критикует Гегеля за отсутствие реальных исторических деятелей. Для правых гегельянцев Реально только рациональное, а не кажущееся реальным феноменального существования. Они стремятся защитить все, на что нападает левое крыло. Они считали философию еще одной отраслью позитивной науки, целью которой является «то, что есть». Это всегда исторически, поскольку логика для правого крыла является формальным инструментом и предпосылкой для настоящих наук: философии природы и духа.Entschluss, например, имеет свой исторический и политический пример произвола монарха.

Комай и Руда предлагают отсутствие связи между двумя книгами как умозрительное отношение или суждение: Феноменология как предмет и Наука логики как предикат, которые не идут вместе. Это двое, не являющиеся диадическими, и их следует читать как ленту Мёбиуса. Читая «Логику», человек постоянно занимается растворением опыта, вызванным феноменологией. В отличие от того, что обычно называют мистической оболочкой Гегеля и считают регрессивным, интенсивная абстракция гегелевской философии, которая следует по пятам Феноменологии, на самом деле является его рациональным ядром и наиболее радикальным элементом системы.Самозакрытие Феноменологии открывается двояко: во-первых, предложением в этом тексте эвакуации Духа из сферы явлений; во-вторых, другим решением начать заниматься наукой логики.

Это подводит нас к черту: пауза в размышлениях; прерывание мысли; приостановка вовлеченности мысли, но за пределами феноменологической видимости. «Бытие, чистое Бытие -»: рывок предназначен для того, чтобы осознать невозможность переживания. Он сочетает в себе колебания и ускорение, коррекцию и подтверждение (хотя и не обязательно в одном и том же случае).Гегель переходит от графической и лексико-семантической сверхдетерминации языка — от многозначности некоторых немецких слов, которые прославляет Гегель, — к перформативной асемии тире. Это не элементарная корпускула, а бесконечно делимый (следовательно, умножаемый) знак препинания. В отличие от других знаков препинания, тире может быть единым или парным, как скобка в сторону. Комай и Руда утверждают, что эта двусмысленность единицы и два знаменует разницу между Феноменологией призрака и наукой логики.